Введение

Критерии оценки эффективности того или иного акта коммуникации продолжают оставаться одной из наиболее актуальных проблем современного русского языка, ибо вне анализа речевых произведений, строящегося на четких постоянных критериях, нельзя добиться более высокого уровня владения речью.

Среди различных подходов к оценке речи (и ее эффективности в частности) наиболее продуктивным представляется подход с позиций анализа степени соответствия речи условиям общения и коммуникативным задачам речевых партнеров, то есть с позиций коммуникативной целесообразности. Именно такой подход может осуществляться при оценке речи с позиций коммуникативных качеств речи (термин Б.Н. Головина, введенный им в 1976 г. в работе «Основы культуры речи»). По определению ученого, «коммуникативные качества речи -- это реальные свойства ее содержательной или формальной стороны. Именно система этих свойств определяет степень коммуникативного совершенства речи». Б.Н. Головин по-новому рассмотрел каждое из известных ранее достоинств речи и систематизировал их, проследив зависимость речи от неречевых структур по каждому из аспектов.

Коммуникативная ситуация и ее составляющие оказались тем самым тесно связанными с коммуникативными качествами речи. Коммуникативные качества речи охватывают все аспекты текста, а их соотношение и степень проявления в тексте зависят от жанра и стиля высказывания, от индивидуальных особенностей коммуникантов. Основные коммуникативные качества речи - уместность, богатство, чистота, точность, логичность, доступность, выразительность и правильность. Каждое из этих качеств проявляется в речи в разной степени и в различных соотношениях с другими свойствами речи.

Таким образом, цель данной работы - объяснить, что же представляет собой речь; рассмотреть основные коммуникативные качества речи.

Речь и ее особенности

Слово «речь» обозначает специфическую человеческую деятельность, поэтому для характеристики обеих ее сторон это слово в лингвистике употребляется в двух основных значениях: речью называется и сам процесс говорения (в устной форме) или письма (в письменной), и те речевые произведения (высказывания, устные и письменные тексты), которые представляют собой звуковой или графический продукт (результат) этой деятельности.

Язык и речь теснейшим образом взаимосвязаны, поскольку речь - это язык в действии, и что для достижения высокой культуры речи язык и речь необходимо различать.

Чем же речь отличается от языка?

Прежде всего тем, что язык - это система знаков, а речь - это деятельность, протекающая как процесс и представленная как продукт этой деятельности. И хотя речь строится на том или ином языке, это самое главное отличие, которое по различным основаниям определяет и другие.

Речь представляет собой способ реализации всех функций языка, прежде всего - коммуникативной. Речь возникает как необходимый ответ на те или иные события действительности (в том числе и речевые), поэтому она в отличие от языка преднамеренна и ориентирована на определенную цель.

Речь прежде всего материальна - в устной форме она звучит, а в письменной она фиксируется с помощью соответствующих графических средств (иногда отличных от данного языка, например, в другой графической системе (латинице, кириллице, иероглифическом письме) или с помощью значков, формул, рисунков и пр.). Речь зависит от конкретных ситуаций, развертывается во времени и реализуется в пространстве.

Речь создается конкретным человеком в конкретных условиях, для конкретного человека (аудитории), следовательно, она всегда конкретна и неповторима , потому что, даже если она воспроизводится с помощью тех или иных записей, меняются обстоятельства и получается то же самое, про что обычно говорят: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». При этом теоретически речь может длиться бесконечно долго (с перерывами и без них). По сути, вся наша жизнь с тех пор, как мы начинаем говорить, и до тех пор, когда скажем последнее слово, - одна большая речь, в которой меняются обстоятельства, адресат, предмет речи, форма (устная или письменная) и пр., но продолжаем говорить (или писать). И с нашим последним словом речь (только уже письменная или не наша устная) будет продолжаться. В этом плане речь развертывается линейно , т.е. мы произносим одно предложение за другим в определенной последовательности. Процесс устной речи характеризуется те, что речь протекает в определенном (иногда меняющемся) темпе, с большей или меньшей продолжительностью, степенью громкости, артикуляционной четкости и т.п.

Письменная речь также может быть быстрой или медленной, четкой (разборчивой) или нечеткой (неразборчивой), более или менее объемной и т.д. То есть материальность речи можно иллюстрировать разными примерами. Язык же в отличие от речи, как считается, идеален, т.е. он существует вне речи как целое только в сознании говорящих на этом языке или изучающих этот язык, а также как части этого целого - в различных словарях или справочниках.

Речь представляет собой, как правило, деятельность одного человека - говорящего или пишущего, поэтому она является отражением разнообразных особенностей этого человека. Следовательно, речь изначально субъективна , потому что говорящий или пишущий сам отбирает содержание своей речи, отражает в ней свое индивидуальное сознание и индивидуальный опыт, язык же в системе выражаемых им значений фиксирует опыт коллектива, «картину мира» говорящего на нем народа.

Кроме того, речь всегда индивидуальна , поскольку люди никогда не используют все средства языка и довольствуются лишь частью языковых средств сообразно своему уровню знаний языка и условиям конкретной ситуации, выбирая наиболее подходящие. Вследствие этого значения слов в речи могут расходиться с теми, что строго определены и зафиксированы словарями. В речи возможны ситуации, в которых слова и даже отдельные предложения получают совсем другой смысл, чем в языке, например, с помощью интонации. Речь может быть охарактеризована и через указание на психологическое состояние говорящего, его коммуникативную задачу, отношение к собеседнику, искренность.

Речь не ограничивается только языковыми средствами. В состав речевых средств входят также те, что относятся к неязыковым (несловесным, или невербальным): голос, интонация, жесты, мимика, поза, положение в пространстве и т.д.

Все эти отличия речи от языка относятся прежде всего в речи как процессу использования языка, поэтому, хотя и с натяжкой, являются основаниями для их противопоставления, поскольку в этом плане создание речи как процесс протекает во многом поэтапно и частично совпадает с границами самой большой единицы языка: с границами предложения. Если же говорить о речи как результате этого процесса, т.е. как о тексте. То описание речи на этом уровне в принципе не может иметь общих критериев с языком, поскольку они к языку совершенно не применимы.

Речь бывает внешней (произнесенной или написанной) и внутренней (не озвученной и не зафиксированной для других) Внутренняя речь используется нами как средство мышления или внутреннего проговаривания (речь минус звук), а также как способ запоминания.

Речь-высказывание протекает в определенных речевых жанрах, например, письмо, выступление, доклад и т.д.

Речь-текст должна строиться в соответствии с тем или иным стилем: научным. Официально-деловым, публицистическим, разговорным или художественным.

Речь как текст отражает действительность и может рассматриваться с точки зрения своей истинности и ложности (истинно / частично истинно / ложно).

К речи-тексту применимы эстетические (красиво / некрасиво / безобразно) и этические оценки (хорошо / плохо) и т.д.

Таким образом мы видим, что все функции языка реализуются в речи. И язык оказывается главным, но не единственным средством ее создания. Речь всегда представляет собой результат творческой деятельности индивида, поэтому и подходить к анализу, оценке и способам создания речи нужно совсем иначе, чем к языку.

Язык может входить в интеллектуальный акт, акт деятельности, на разных его этапах, в разных фазах. Во-первых, речевым может быть планирование действий, причем сами планируемые действия могут быть и речевыми и неречевыми. В этих двух случаях характер планирования совершенно различен. В первом случае это программирование речевого высказывания без предварительного формулирования плана средствами языка; во втором — это именно формулирование плана действий в речевой форме. Эти две функции речи в планировании деятельности нельзя смешивать, как это иногда делается: по-видимому, в таком смешении играет значительную роль то, что и то, и другое планирование нередко называется одинаково «внутренней речью».

Во-вторых, речевыми могут быть сами действия. При этом соотношение речевых и неречевых действий в интеллектуальном акте может быть очень различным. Это различие может быть опять-таки двояким: во-первых, указанное соотношение может меняться за счет изменения длины речевого высказывания при тождестве остальных компонентов акта деятельности; во-вторых, за счет удельного веса речевых действий в акте деятельности в целом, т. е. в результате изменения структуры этого акта.

В-третьих, речевым может быть сопоставление полученного результата с намеченной целью. Это происходит в тех случаях, когда акт деятельности достаточно сложен, обычно — когда интеллектуальный акт носит целиком или почти целиком теоретический характер (как это нередко бывает в деятельности, например, ученого).

Наиболее типичной функцией речи в деятельности является первая функция — использование речи в планировании действий, в особенности неречевых. Существуют специальные методики, позволяющие изучать эту функцию речи даже в тех (наиболее частых) случаях, когда речь является внутренней.

Наиболее известна методика электрофизиологического исследования скрытой артикуляции, разработанная и применяемая московским психологом А. Н. Соколовым. Ему удалось показать, что наиболее сильная электрофизиологическая активность органов артикуляции связана «с вербальным фиксированием заданий, логическими операциями с ними, удержанием промежуточных результатов этих операций и формулировкой ответа «в уме».

Все эти факты особенно отчетливо выступают при выполнении трудных, т. е. нестереотипных и многокомпонентных заданий, как, например, при решении арифметических примеров и задач в несколько действий, чтении и переводе иностранных текстов лицами, слабо владеющими данным языком, при перефразировке текстов (изложении их «своими словами»), запоминании и припоминании словесного материала, письменном изложении мыслей и т. п. — то есть в тех случаях, когда выполняемая умственная деятельность связана с необходимостью развернутого речевого анализа и синтеза...».

Напротив, редукция мускульных напряжений речевого аппарата возникает «в результате: 1) обобщения умственных действий и образования на этой основе речевых и мыслительных стереотипов, характерных для «свернутых умозаключений», 2) замещения речедвигательных компонентов другими компонентами речи (слуховыми — при слушании речи и зрительными — при чтении), 3) появления наглядных компонентов мышления...».

Существуют и другие исследования, показывающие, как часто во внутренней речи собственно речевые компоненты подменяются слуховыми, зрительными и т. д. Н. И. Жинкин осуществил, пользуясь весьма простой методикой (испытуемые в процессе решения задачи должны были постукивать рукой по столу в заданном ритме), очень интересный эксперимент. Оказалось, что в большинстве случаев (примерно тогда же, когда происходит редукция мускульных напряжений) постукивание не мешает внутренней речи, т. е. внутренняя речь переходит на другой код, по своей природе субъективный — код образов и схем.

Специально природе этих вторичных образов (образов-мыслей), возникающих как следствие уже произведенного в речевой форме анализа и синтеза признаков предмета или явления, посвящена работа М. С. Шехтера.

В упомянутых здесь работах Н. И. Жинкина по внутренней речи анализируется случай, пограничный между собственно внутренней речью и планированием речевого действия (внутренним программированием высказывания). Испытуемому даются готовые слова, и он должен из них составить осмысленное высказывание. Здесь общим с внутренней речью является то, что перед испытуемым стоит задача оперировать с уже готовыми речевыми элементами, а не «порождать» их самостоятельно.

Однако есть и момент, общий с планированием речевого действия, а именно — необходимость на определенном этапе решения задачи «догадаться о грамматической конструкции фразы», т. е. построить «в уме» модель фразы. В целом, однако, этот случай ближе к внутренней речи.

Исследований же, посвященных планированию речевых действий в чистом виде, практически не существует ввиду крайней методической сложности и отсутствия сколько-нибудь общепринятой модели такого планирования, которая могла бы быть взята за основу.

Единственными работами, где эта проблема ставится, являются классическая книга Выготского «Мышление и речь» и недавно переведенная на русский язык книга Дж. Миллера, Ю. Галантера и К. Прибрама. Авторы последней считают, что нормально существуют два «Плана» высказывания: «моторный План предложения» и иерархически более высокий «грамматический План», т. е. «иерархия грамматических правил образования и перестановки слов». Однако и у них нет четко разработанной модели этих «Планов».

Тем не менее самая идея предварительного программирования речевого высказывания в настоящее время признана большинством исследователей.

Еще более неясным является вопрос о том, как осуществляется планирование внутренней речи. В том, что такое планирование имеет место, нет оснований сомневаться; ведь внутренняя речь не что иное, как речевое высказывание, хотя и сильно редуцированное и имеющее специфическую структуру. Но, насколько нам известно, в научной литературе отсутствуют какие-либо указания на этот счет; по всей видимости, внутренняя речь развертывается стохастически, то есть порождение ее не требует предварительного планирования, но каждое предыдущее звено вызывает появление последующего.

В этой связи возникает интересная проблема первичности «лексемного синтаксиса». Дело в том, что в спонтанной мимической речи глухонемых, а также в автономной речи детей, в речи нормальных детей в определенный период и т. д. существует единая модель построения высказывания, отмеченная еще Вундтом, S — (At) — О — (At) — V — (Part). Эта модель в известной мере отражается также и в построении обычной (звучащей) речи, обычно в тех языках, где морфемика играет относительно незначительную роль.

Не исключено, что эта модель и есть модель построения высказывания во внутренней речи, а переход от внутренней речи к внешней осуществляется за счет своеобразного морфосинтаксического алгоритма, формирующегося у ребенка вместе с усвоением им грамматической системы языка. Впрочем, экспериментально изложенное здесь предположение не проверено.

Но надо сказать, что изложенная здесь гипотеза о внутренней речи как линейной структуре восходит к идеям Л. С. Выготского, трактовавшего внутреннюю речь как сочетание смыслов. А эти идеи встречают среди многих современных советских психологов бурный, хотя и не всегда обоснованный протест.

Так, например, киевский психолог А. Н. Раевский решительно заявляет, что «внутренняя речь — это речь, отличная от внешней речи не по своей природе, а лишь по некоторым внешним структурным признакам. Нужно совершенно отбросить попытки видеть в ней речь со своими особыми синтаксическими правилами, отличными от обычной речи, и в особенности видеть в ней процесс, в котором слово, как форма выражения мысли и форма ее осуществления, умирает и сохраняется только семантическая сторона слова (Выготский). Дело в том, что слово в речи не может существовать вне его речевой формы, вне его говорения».

Едва ли последняя из цитированных фраз способна опровергнуть концепцию Выготского, как не могут ее опровергнуть и демагогические ссылки на И. М. Сеченова и И. П. Павлова. Во всяком случае, ни А. Н. Раевский, ни другие авторы, писавшие после Выготского о структуре внутренней речи, не смогли противопоставить его концепции никакой иной.

В одной из своих недавних статей Н. И. Жинкин выдвинул мысль о специфическом «языке внутренней речи», каковым является, по его мнению, предметно-изобразительный код, причем «язык внутренней речи свободен от избыточности, свойственной всем натуральным языкам.

Формы натурального языка определены строгими правилами, вследствие чего соотносящиеся элементы конкретны, т. е. наличие одних элементов предполагает появление других, — в этом и заключена избыточность. Во внутренней же речи связи предметны, т. е. содержательны, а не формальны, и конвенциональное правило составляется ad hoc лишь на время, необходимое для данной мыслительной операции». Таким образом, Н. И. Жинкин возвращается к основной идее Выготского.

Серебренников Б.А. Общее языкознание — М., 1970 г.

Первые произведения М. Горького отчётливо несут на себе признаки романтической традиции. В них действует необычный герой в необычных обстоятельствах. Своеобразна природа, которая не фон, по активный участник происходящего, своеобразны люди, их взаимоотношения, необычна передача их поступков, мыслей, характеров. Эта необычность врывается в повествование немедленно, с первых строк. Ветер не просто дует, он «разносит задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны», «мгла осенней ночи» «вздрагивает». Эти эпитеты, метафоры, сравнения, кажется, более привычны были бы в стихотворной речи. Собственно, прозаическая речь рассказа, во всяком случае его начало, больше похожа па ритмизованную прозу, чем на прозу обычную.

Обратим внимание, что этот романтический настрой присущ природе, участникам событий, но не автору, который отстранён от них. Эта отстранённость неочевидна, её нужно разглядеть, быть чутким к слову. Перечитайте начальный монолог, который передан в форме диалога. Теперь прочитайте слова автора: «...продолжал он, скептически выслушав моё возражение на его „так и надо"».

1. Что. по-вашему, отделяет рассказчика от его собеседника - Макара Мудры?
2. Как вы думаете, почему дан диалог «мнимый», «воображаемый», то есть почему не введены слова рассказчика в форме прямой речи?
3. Чем интересна и характерна речь Макара Чудры?
4. Какие элементы речи Макара Чудры приближают её к притче-вой?
5. Совпадает ли его речевая характеристика с портретной? Назовите детали, передающие портрет героя.

   История Лойко Зобара и Радды также выдержана в романтических тонах. Это история сильных людей и сильной, страстной любви.

6. Какие качества Лойко и Радды особенно выделяет в своём рассказе Макар Чудра?
7. Чем пленила Лойко Зобара Радда? Подберите ключевые слова для ответа на этот вопрос.
8. Радда умирает со словами: «Прощай, Лойко! Я знала, что ты так сделаешь!..» Почему она повела себя именно так, если знала, что её ожидает?
9. Найдите в тексте рассказа слова, в которых выражена его художественная идея.
10. Повествование закапчивается речью рассказчика. Чем она близка начальному рассказу Макара Чудры и чем отличается?
11. Что привлекло вас в рассказе М. Горького? Что вызвало неприятие? Свой ответ аргументируйте,

Главная » Артикли » Речь и ее функции. Гендерные и возрастные особенности произношения