Возвращение из ада, или исповедь бывшего алкоголика. Как избавиться от алкогольной зависимости? Исповедь анонимного алкоголика

Это свидетельство я посвящаю своей жене, Она - единственный мой друг, который не отвернулся от меня, когда из-за алкоголя я оказался на самом дне. Хотя ее жизнь со мной в то время была очень тяжелой...

Моя жизнь формировалась на фоне выпивок отца и семейных скандалов. Не найдя авторитета в лице отца, я нашел его на улице. Закончив ПТУ, в поисках себя я поменял много мест работы, но нигде долго не задерживался. Спиртное, достаточно рано вошедшее в мою жизнь, помогало скрашивать серые будни.
"Однажды я устроился работать в охранную фирму, - и впервые за многие годы поисков мне понравилось то, чем я занимался. Мне захотелось стать профессиональным охранником. У меня появилась цель, и я стал активно к ней продвигаться".
Охранник, начальник охраны, затем начальник службы безопасности банка, специалист службы безопасности. Не выдержав испытания головокружительной карьерой, я стал духовно деградировать. " без стука входил в любые кабинеты, меня знали в криминальных кругах. Гордыня затмила мой разум, - подъезжая на машине к банку, начальником службы безопасности которого работал, я не выходил из машины, пока охранник не открывал мне дверцу. Нескольких ребят-охранников я уволил лишь по той причине, что они отказывались выполнять эту мою "барскую" прихоть. Каждое утро у меня начиналось в кафе с 50 граммов коньяка, так же и обед, и... ужин. К вечеру обычно я уже был в "нужной" кондиции. До семьи, где подрастал сын, мне не было дела".
Когда банк закрыли, я не долго оставался не у дел. Мне предложили должность начальника службы безопасности некой коньячной фирмы, на что я сразу согласился. Теперь за коньяком не нужно было ходить в кафе - все под рукой. Я стал пить больше прежнего. Начались конфликты со всем миром. "Я крутился, изворачивался, как мог, появились долги. Через некоторое время я уже не видел выхода из навалившихся проблем, и это, как ни странно, стало началом моего пути к спасению.
Однажды жена, чтобы не выяснять отношений при детях, которых у нас уже было двое, вывела меня, выпившего, прогуляться на улицу и поговорить о том, что я себе думаю. Мы жили недалеко от ДК им. Королева. Когда остановились у ступенек клуба, из него вышли несколько молодых людей. Один из них подошел ко мне и спросил:
- Почему вы, такой хороший парень, и выпивший? - Какое ваше дело? - раздраженно ответил я. Несмотря на мою реакцию, молодой человек начал мне рассказывать о Боге и Его любви ко мне. А когда предложил помолиться за меня, я согласился, только чтобы он поскорее от меня отстал.
На следующее утро после странной беседы с незнакомцем и его молитвы за меня произошло интересное событие. Дело в том, что мне срочно нужно было отдавать долг, но денег, конечно, у меня не было, и я не знал, как выкрутиться из этой ситуации. А тут приходит знакомый и просит помочь в работе. Я согласился, а когда мне заплатили за работу, то сумма оплаты полностью покрывала мой долг. Но я, конечно, тогда еще ничего не понял. Совершенно забыв о встрече с пастором (а это именно он молился за меня возле Дома культуры), из-за пьянства я оказался на самом дне. Потерял работу, друзей, здоровье. Выносил вещи из дому, шел неизвестно куда, на вырученные деньги напивался, возвращался домой и устраивал скандалы. Воровал деньги из копилки даже у собственных детей, пил одеколон. Жена одна обеспечивала всю семью и отдавала мои долги. Это был сущий ад, который длился несколько лет. Я хотел только одного - поскорее умереть, и искал смерти, вынашивая план, как это сделать.
Однажды единственный товарищ, который еще поддерживал со мной хоть какие-то отношения, предложил мне сходить в церковь. Его жена была верующей и рассказывала ему, что у них в церкви люди исцеляются, освобождаются от алкоголизма. Выслушав рассказ знакомого, я сказал: "Ну, это же бред. Там просто одурманивают, а потом квартиры отбирают". - "А что тебе терять? Ты ведь и так уже все пропил", - услышал в ответ. Не найдя аргументов против такой "железной" логики, я решился. Меня записали на прием к пастору. Им оказался тот самый мужчина, который несколько лет назад рассказывал мне о Божьей любви. Пастор сразу же узнал меня, что меня сильно впечатлило. "Ты куда пропал? Почему так долго не приходил? Как твои дела?" Наверное, по моему внешнему виду мне ничего и не надо было говорить. Пастор помолился за меня и сказал: "Отдайся Богу и служи". На этот раз я его послушался.
Бог полностью освободил меня от алкогольной зависимости. Это мне дало такой толчок веры, что я не пропустил ни одного служения. Через три месяца после покаяния мне предложили работу охранника. Мне было так радостно, что кому-то понадобилась моя помощь. Ведь последние годы я никому не был нужен. Еще спустя пару месяцев мне предложили должность начальника охраны, затем администратора, начальника службы безопасности. Бог восстановил мои навыки и знания по охранному бизнесу, кроме того, освободил меня от курения, восстановил семью, взаимоотношения с родителями. Мои сыновья считают меня своим другом.
Я в свободе уже около 10лет! Самая большая моя мечта, помочь тем от кого отвернулись все, тем, чья жизнь ещё не закончилась!
ПОМОЛИТЕСЬ ЭТОЙ МОЛИТВОЙ, БОГ В СИЛЕ ПОМОЧЬ ВСЕМ!
Молитва покаяния
Отец небесный!
Я обращаюсь к Тебе во имя Иисуса Христа! Я прошу Тебя, Бог мой, прости все мои грехи. Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей. Я верю, что Иисус взял на себя все мои грехи и умер вместо меня. Я верю, что Бог воскресил Его из мертвых и сегодня Он жив и будет царствовать во веки!
Иисус Христос, войди в мое сердце, очисти меня, укрепи, исцели и благослови меня! Я исповедую: "Ты мой Господь и Спаситель сегодня и во веки!"
Аминь!

Я всегда считала, что алкоголики - это опустившиеся и социально опасные люди, которые валяются под забором и достойны исключительно презрения и порицания. Мне никогда не приходило в голову, что никто из них не родился таким, что это такая болезнь, и уж тем более, что жертвой этой болезни окажусь и я…

Мои родители расстались, когда мне было 3 месяца от роду, так как отец сильно пил. Впоследствии он пил и в следующей семье, упустил множество возможностей, раз 18 лежал в наркологии, впал в депрессию и умер от воспаления внутренних органов в возрасте 59-ти лет. При этом выглядел он как 86-тилетний дед.

Я выросла в совершенно непьющей атмосфере с мамой, бабушкой и дедушкой, и они совсем не употребляли спиртное. Но особой любви к себе я не испытывала, скорее чувствовала себя везде отверженной, какой-то не такой, - и дома, и в садике, и в школе, а впоследствии и в университете. Почти все время я находилась в состоянии уныния, подавленности и мечтала о том счастливом дне, когда я вырвусь из-под семейного крылышка и поеду учиться в столицу. В том, что это случится, я не сомневалась.

Со второго раза я поступила на филологический факультет одного из лучших университетов страны. Поселилась в общежитии, начала подрабатывать. Было тяжело, крутилась как белка в колесе, и тут я открыла для себя, что бутылка пива, пару рюмок водки в парке с однокурсниками, банка слабоалкогольного напитка или бокал коньячку существенно меняют мое настроение, делают меня уверенной в себе, радостной, полной сил и драйва. Я могла очень много выпить, а редкие тяжелые похмелья совсем меня не пугали – ну с кем не бывает. Жизнь заиграла новыми красками.

Я устроилась на работу в очень престижную компанию, у меня появился очень любимый мною человек, подвернулась перспектива уехать жить в другую страну, в один из самых красивых городов на земле. Употребление алкоголя стало ежедневным, мне это нравилось, вокруг меня собирались люди, которые разделяли мою симпатию к спиртному, попойки и вечеринки стали главными в моей жизни. Какое-то время все это было весело, безвредно для меня и окружающих.
Я была центром внимания, постоянно придумывала интересные поездки, головокружительные идеи, окружающим было со мной интересно.

Потом мне стало становиться плохо на следующий день, я начала похмеляться. Вялотекущее употребление длилось неделями. Каждое утро в ванной стояла банка с марганцовкой, чтобы очистить желудок. Иначе выйти на работу мне было крайне сложно. Но уже к обеду очередная рюмка дарила мне тепло и легкость. И так по кругу...

Наряду с потерей физических сил, я стала вести себя все более и более неадекватно. Стала раздражительной, настоящей хамкой, могла наорать на мужа и членов его семьи, оскорбить человека в транспорте, мне было плевать на всех и на все. Я считала себя пупом земли и была уверена, что способна решить все проблемы и рассказать всем, как им нужно жить. Если же кто-то со мной не соглашался – он сразу становился врагом.

На этом этапе я разругалась с матерью, которая настаивала на наличии у меня проблемы с алкоголем, а я упорно доказывала ей, что это у нее проблемы с головой и вообще она мне больше не мать. Я стала терять память во время попоек, муж часто практически приносил меня домой, начались необоснованные страхи, депрессии, приступы отчаяния.

Я пользовалась любой возможностью, чтобы остаться дома и пить в одиночку, я перестала ходить в кино и читать, от меня отвернулось большинство бывших собутыльников – после 30 минут застолья я, как правило, приходила в состояние анабиоза и могла произнести только 2 слова – «такси» и «домой». Со мной стало совсем неинтересно. Более того, я могла оскорбить и высказать все гадости, которые были в тот момент в моем воспаленном мозгу. Я стала пить с соседями, неважно с какими - лишь бы наливали.

В это время пришли эмиграционные документы на выезд за рубеж. Уж там-то, думала я, брошу пить - и все наладится. Здесь я пила потому, что страна такая, повсюду одни глупцы, проблем много. А там, в другой сказочной стране, все будет по-другому. Как же я ошибалась…

Пить я начала еще в такси по дороге в аэропорт. Не помню, как мы долетели, ночью в доме наших друзей мне было страшно плохо, и впервые у меня случилась посталкогольная депрессия. Я боялась выглянуть на улицу. Муж не знал иностранного языка, мне пришлось взять на себя все вопросы обустройства, поиска работы, квартиры и т.д. Но выпивка уже мешала мне принимать правильные решения, делать правильный выбор. Я стала пить еще больше и еще чаще...

Я меняла работы, пробовала не работать вообще, в конце концов, решила стать актрисой (о чем всегда мечтала) и даже пошла на актерские курсы. Но ничто уже не могло меня остановить. Моим любимым времяпрепровождением стала бутылка водки и сидение на лавочке в конце улицы или большая бутыль коньяку и разговоры по телефону с родными и друзьями из Украины. Я начинала в 6 утра, засыпала пьяная, отсыпалась и потом начинала снова.

Появилась возможность вернуться на родину, и я приняла решение ехать, так как разочаровалась в эмиграции. Мне казалось, что я ошиблась, надо вернуться к дальнейшим поискам счастья. Но в то время я уже понимала, что у меня проблемы с выпивкой, так как остановиться я не могла, сколько я не принимала таких решений, а я считала себя волевым человеком. Дошло до того, что для того чтобы нормально себя чувствовать, мне нужно было закидывать каждые 15 минут рюмку коньяку. Я понимала, что в таком состоянии я много не наработаю.

По возвращении в Украину, я закодировалась. На 5-й день я напилась, а буквально через пару дней после этого у меня начались такие сильные страхи, что пришлось увеличить и без того большие дозы спиртного для того, чтобы выйти на улицу, дойти до работы, ходить гулять и т.д. К тому моменту, вся моя жизнь уже свелась к тому, чтобы пить. Начались панические атаки. Я боялась ездить в метро. Мы шли гулять в парк – я искала глазами любую забегаловку и под любым предлогом тянула туда мужа, шли в театр – я рвалась в буфет, в кино - сеанс не начинался без 2-3х бокалов пива.

По утрам я кое-как собирала себя в кучу и еле дотягивала до обеда, чтобы выпить вновь. Алкоголь перестал приносить удовольствие и облегчение. Я просто не могла не пить. Пришлось обратиться к врачу. Тот прописал сильные успокоительные, которые привели к ухудшению состояния. Я стала как зомби, появился шум в ушах. В это время я начала изменять мужу. Не потому, что мне кто-то нравился, а потому, что перестала понимать что хорошо, а что плохо. Мы отдалились друг от друга.

Однажды я обнаружила в квартире следы пребывания другой женщины. Если бы я была здорова, то трагедию можно было бы предотвратить. Мы все-таки прожили вместе 7 лет. Но я, как страус, спряталась за бутылку и предпочла ничего не замечать. Само рассосется. Так, к сожалению, думают алкоголики.

Муж практически не появлялся дома. А я даже была этому рада. Я могла совершенно спокойно напиваться и при этом еще и его винить – мол, это ты виноват. Последний месяц 2006-го года я почти не помню. Дозы алкоголя становились неуправляемо объемными, поведение все более неадекватным, а как я умудрялась ходить на работу - мне до сих пор непонятно.

В один «прекрасный» пьяный вечер я так напилась, что не открыла мужу дверь – просто не слышала. Он ждал под дверью на холоде 4 часа, а потом плюнул и ушел к другой женщине… навсегда. Это стало последней каплей. Жить со мной стало невозможно.

В шоковом состоянии я вдруг резко перестала пить. Совсем. Я не знала, как вернуть мужа, страшно мучилась, жизнь превратилась в кошмар, я не ела 14 дней и потеряла в весе 15 кг, выглядела как тощая моль, по лицу пошли прыщи, полезли волосы, усугубились страхи, бессонница... Пришлось обратиться к психиатру.

Мне диагностировали депрессию и выписали кучу антидепрессантов и транквилизаторов. Пить запретили, а мне и не хотелось. Я была уверена, что с этим покончено. Ведь я не притрагивалась к алкоголю целых 3 месяца. Под таблетками настроение поднялось, я набрала вес, забыла о расставании с мужем, нашла нового претендента на руку и сердце, с которым была знакома без году неделя и стала жить дальше уверенная, что все теперь будет хорошо. Как только меня сняли с препаратов – через 10 дней я снова впала в депрессию. В этот раз пришлось лечь в больницу и провести там 3 недели под капельницей.

По совету друзей, мы с моим новым другом уехали в Турцию, и там я сорвалась после 6 месяцев воздержания. Я выпила целый поднос коктейлей, пила, пока не стало очень плохо, пришлось вызывать врача и чистить желудок. Через 3 месяца случился очередной срыв, мы поссорились с моим мужчиной, и я в состоянии алкогольного опьянения улетела в другой город, где случился первый случай приближающейся белой горячки.

В первую ночь вызывали одна за другой 3 бригады скорой помощи. Утром меня увезли в психбольницу, где после рассказа о том, что со мной будут там делать, мама написала заявление на отказ от госпитализации. 3 дня я прожила как в тумане, потом подействовали лекарства, и я вернулась обратно в город, в котором жила, в сопровождении мамы.

Через какое-то время я выгнала маму, выгнала бойфренда и решила начать все с начала. Устроилась на новую работу, купила абонемент в хороший спортзал, бросила курить. Но жизнь меня не радовала, успехов на работе я не делала – мне было все равно и через 3 месяца меня попросили собрать вещи, вручили зарплату и указали на дверь.

Отчаяние и одиночество заставило меня вернуться к бывшему другу, а через 5 дней я по непонятной причине снова напилась, совершенно не задумываясь о последствиях. По случайности, мы в тот же день попали в автомобильную аварию. Тут я напилась, всласть оправдывая себя стрессовой ситуацией. Потом снова анабиоз, снова скорые и таблетки.

В этот раз решили отвезти меня в монастырь, вдруг пребывание там пойдет мне на пользу. Через неделю меня оттуда отправили обратно, так как я ничего не хотела делать, все время плакала и жаловалась. По дороге обратно я напилась прямо в автобусе, и пришлось везти меня снова в больницу и откачивать. В этот раз я пила уже прямо в больнице.

Через какое-то время была еще одна попытка справиться с проблемой. Снова новая работа, новая квартира, новые планы. Я напилась на Пасху. Не помню как и не помню зачем. В результате я сама себе вызвала бригаду скорой помощи и попала в острое отделение центрального сумасшедшего дома. Когда я пришла в себя, то пришла в ужас от осознания своего положения. Меня не хотели выпускать, но через 4 дня выпустили под ответственность моего «жениха». Ну, думала я, после такого я уж точно пить никогда не стану. Но не тут то было…

Работу найти мне уже не удавалось. Люди, на чьи рекомендации я ссылалась, видимо не были обо мне высокого мнения. Я присела на безалкогольное пиво и поначалу выпивала по 1-2 банки в день. Через пару недель я пила уже по 10-12 бутылок в день. Потом очередной срыв – бессмысленный и непонятный, очередная больница – воспаление поджелудочной железы и снова безнадежность.

Тем летом мне исполнялось 30 лет... Я чувствовала отчаяние, одиночество. Мама непрестанно настаивала на моем возвращении домой. Но я упорно не хотела даже слышать об этом. Ведь я столько лет мечтала оттуда уехать совсем не для того, чтобы возвращаться туда вновь, мое самолюбие не выдержит такого удара, думала я.

Я почти полностью потеряла сон, муки бессонницы стали непереносимыми. Я не пила, но постоянно думала о водке. И наконец, наступил еще один день, когда у меня мозг горел от желания выпить, и я снова пошла в магазин. В этот день я узнала, что мой друг - наркоман, употребляет кокаин и разные другие вещества. Если бы я не пила и не была так занята своими переживаниями, я бы поняла это раньше.

Болезнь сделала из меня социопата, я боялась выйти из дома, не соображала что делаю, ругалась с соседями, напивалась и вызывала милицию, страшилась высоты и боялась окон и балконов, - мне казалось, что я туда прыгну. По ночам я бродила по близлежащим магазинам в поисках бутылки и пила прямо с утра, усердно делая вид, что я трезвая. Я превратилась в сумасшедшую. Мне стало по-настоящему страшно. До сих пор я считала, что я могу всем управлять. Тут я поняла, что ситуация гораздо хуже.

Моя жизнь висела на волоске, и я сделала последнее усилие и рванула к единственному человеку, которому была небезразлична, - к маме. Дома меня пришлось освобождать от зависимости от транквилизаторов, пройти курс лечения в больнице. Страхи были невыносимыми, я боялась ходить по улице, оставаться одна в квартире, общаться с людьми и т.д. Мы ходили с мамой в церковь в надежде вымолить у Бога облегчение в обмен на стояние на службе.

Я практически ни с кем не общалась, никуда не ходила. Мне становилось все хуже. Зимой 2008-го года по совету друзей я решила сменить обстановку и отправилась в Египет. Я провела неделю в номере, мне было страшно дойти даже до ресторана и поесть. Меня ничто не радовало. В последний день я решила, что лучше выпить и страдать, чем просто страдать, и пошла в бар. Там я глотнула вина, испугалась и больше не пила, а прочистила желудок. Думаю, что если бы я выпила больше, то до дома бы не долетела.

По возвращении домой, я потеряла интерес ко всему, я могла лежать днями на диване, уставившись в потолок и ни о чем не думая, я не знала, как прожить следующую минуту. Пришлось уволиться с работы. Один раз я сделала попытку выпить с подругой немного шампанского. Закончился эксперимент уже через сутки. Был выпит ящик спиртного, осуществлен загул в ночном клубе, а проснулась я вообще одетая в постели с подругой и незнакомцем, а также бешеным желанием продолжить пить. Еще один раз решила выпить чуть-чуть мартини в ресторане с друзьями – конец помню слабо, так как было выпито несчетное количество бутылок спиртного, и я несколько раз возвращалась по непонятной причине в ночной клуб в поисках приключений.

Меня пробовали колоть уколами от тяги к спиртному, водить к экстрасенсам, целителям, выливали воск, подвергали разным видам психотерапии. Я допилась до того, что стала брать деньги в долг у соседей, так как мама отняла у меня документы и деньги. Я проклинала спиртное, но без него не могла. Я лила его в себя, оно уже не лезло, я рвала и тут же пила его вновь.

Последней надеждой стал некий монах, который в далеком закарпатском селе вроде бы как отмаливал от пьянства. Я была уверена, что мне можно еще выпить. Ведь я еду лечиться. Теперь меня вылечат, и я больше не наслажусь этим сладким чувством эйфории. Увы, моя память помнила все только хорошее о моем друге-алкоголе. Я не помнила ни ночей, проведенных в обнимку с унитазом, ни клятв Богу и близким и кому угодно, что брошу пить, если только мне станет легче, ни унижений связанных с презрением ко мне окружающих. Заработанные за годы профессиональных успехов деньги были истрачены на бесконечное лечение.

В общем, я снова напилась. В этот раз мне не было хорошо вообще. Через 10 минут я качалась и падала, я пила стаканами, не соображая, что я пью. Мне было все равно, лишь бы горело. Мартини, паленый коньяк на вокзале. Потом я пыталась выбить окно в купе, ругалась с милицией, проснулась по уши в собственной рвоте, хотела выйти на первом же полустанке и отправиться куда глаза глядят, начала похмеляться всем подряд.

Когда мы доехали до заветного села, я уже сходила с ума от отвратительного и нескончаемого желания пить дальше. Я бродила по селу в поисках опохмелки и готова была отдать все за стакан любого пойла. Под церковью нищий бросил мне вслед крепкое словцо, я схватила его за грудки и хотела с ним драться. Мама вынуждена была купить мне бутылку вина, чтобы немного утихомирить.

По дороге обратно я приставала к незнакомым людям, подралась с мужчиной, который пытался со мной флиртовать в вагоне. Когда я очнулась на верхней полке на подъезде к дому, то поняла, что это конец. Надежд я больше не имела. Все методы были опробованы. Впереди маячила обмоченная раскладушка, пустые бутылки, жизнь на мамину пенсию и вонючая гнилая смерть.

Ни жить, ни работать я не могла и не хотела. Каким-то непонятным последним усилием я притащилась в больницу, где уже лечилась ранее, и взмолилась о помощи. Врачи не трогали меня первые два дня. Меня ничем не кололи. Я просто лежала и отходила. Четко помню пришедшую мне в голову мысль – лучше сойти с ума, умереть, бегать голой – но не пить. Я еще верила, что мне дадут таблетку – и все пройдет.

Мне предложили полную изоляцию на месяц. Это называлось психотерапевтической рамкой. Врачи считали, что мне нужно дойти до дна в своих эмоциональных страданиях, перестать жалеть себя, начать выбираться самой. Алкоголизм не лечится, сказали мне. Выбирайся девочка из этого болота сама. Я бесконечно благодарна медперсоналу за эту честность. Один врач в течение 3-х недель отвечал на мои бесконечные глупые вопросы, психотерапевт помогла разобраться с внутренними проблемами.

Но все это не принесло бы результатов, если бы я вдруг не поняла, что жить все равно как-то надо, что жизнь не закончится по моему желанию, что солнце будет вставать и садиться со мной или без меня, а еще, что никакие проблемы не стоят такого кошмара, к которому привел меня алкоголь и к чему еще приведет, если я не получу помощи.

Кто-то принес мне в больницу Библию. Я вставала со слезами и через «не хочу» и «не могу» делала простые вещи – чистила зубы, умывалась, стирала белье, ела, рисовала и через силу читала. Сначала это было страшно трудно. В выходные, когда остальные пациенты палаты уходили домой – я рыдала как бешеная корова и прямо на стены лезла, так мне себя было жалко.

Я считала, что жизнь кончилась и никак не могла смириться с тем, что такая королева как я будет теперь прозябать в захолустье. Но потихоньку пришло понимание того, что лучше жить в захолустье, чем не жить совсем. И что я ничем не руковожу, что я могу только принимать обстоятельства и жить с миром в душе или беситься и доказывать свое, обвиняя всех и вся и медленно уничтожать себя.

У меня не было выхода. Мне пришлось просто жить. Кнопки «Выпивка» уже не существовало на клавиатуре моего компьютера. Я поняла, что от человека, который лежит под забором меня отличает глоток спиртного. И что мы с ним больны одной и той же болезнью, только лишь на разных стадиях.

Из больницы я вышла, смирившись со своей долей и со своей болезнью. Все методы лечения алкоголизма были перепробованы. Оставалось надеяться на чудо. Кто-то сказал моей матери, что есть такое общество Анонимных алкоголиков (АА), что такая группа есть и в нашем городе, и что люди остаются трезвыми годами, посещая собрания этого сообщества.

Я была готова на все, лишь бы не возвращаться к прежнему образу жизни. Я пошла на самую простую работу, занялась простыми домашними делами и стала ходить на собрания АА. Я с легкостью назвала себя алкоголиком, ведь люди, которые ходили на группы делились со мной теми же проблемами, симптомами, чувствами, мыслями и эмоциями. Оказалось, что я не одна такая уникальная, исчезло чувство одиночества, появилась цель в жизни. С тех пор прошло почти 7 лет. Столько трезвой я не была никогда с тех пор, как в 12 лет попробовала свое первое спиртное.

Программа обретения трезвости в АА не является религиозной. Это путь духовного развития личности, который, в свою очередь, ведет к избавлению от тех недостатков личности, которые вели когда-то к пьянству.

Ко мне вернулось уважение и любовь окружающих. Я стала сама себя уважать. У меня появились теплые, близкие и дружеские отношения с мамой, о которых я мечтала с детства. Будучи трезвой и не теряя данных мне талантов и возможностей, я очень быстро достигла надежного финансового и профессионального положения.

Путешествия, новые впечатления, новый образ жизни, - все это дала мне трезвость. А самое главное – мне нравится быть трезвой. Я обнаружила, что не существует таких проблем, которые нельзя было бы прожить без бутылки, что все трудности проходят, что в радостные моменты есть намного более интересные способы отметить праздник, и что жизнь стоит того, чтобы жить.

АА стало для меня источником новых сил и надежд, подарило единомышленников, помогло найти себя. Духовный рост - это задача на всю жизнь. Но я к ней готова. Ведь я хочу жить и не просто жить, а жить хорошо!

Для справки: Что такое «Анонимные алкоголики?»

С 1991 года программа «12 Шагов» используется и в Украине при лечении и реабилитации больных, страдающих алкоголизмом и наркоманией, она внесена в Отраслевые унифицированные стандарты медицинских технологий наркологической помощи населению в лечебно-профилактических учреждениях Украины, утвержденных приказом МОЗ Украины от 27.07.98 №226. Группы самопомощи существуют за счет самофинансирования и не ведут никакой хозяйственной деятельности.

Анонимные Алкоголики – это добровольное, всемирное товарищество мужчин и женщин из всех слоев общества, которые встречаются вместе, чтобы обрести трезвость и поддерживать трезвость. Единственное условие для членства – желание прекратить пить.АА не связаны ни с какой сектой, религией или политическим направлением. Помощь сообщества бесплатна и доступна каждому, кто о ней попросит.

Движение берет свое начало с 1935-го года, было основано в США. На сегодняшний день более 2000000 мужчин и женщин во всем мире выздоравливают от алкоголизма благодаря Сообществу Анонимных алкоголиков по базовой программе «12 шагов».

В 1951 году Анонимным Алкоголикам была вручена премия Ласкера. Премия Ласкера (англ. Lasker Award; Ласкеровская премия) - американская премия в области медицинских наук, которую рассматривают как «вторую Нобелевскую для США».

Следующая выдержка, в частности, гласит: «Американская общественная ассоциация здравоохранения по итогам 1951 года вручает Анонимным Алкоголикам премию Ласкера в знак признания организации ими уникального и высокоэффективного подхода к решению этой вековой проблемы здравоохранения и общества – алкоголизма… Подчёркивая, что алкоголизм – это болезнь, можно постепенно снять пятно общественного позора, связанное с ним… Когда-нибудь историки, возможно, признают, что Анонимные Алкоголики стали замечательным предприятием в деле общественных первопроходцев, которые изобрели новый инструмент для совместного действия; совершенно новую терапию, основанную на общности и сходстве страданий и имеющую огромный потенциал в вопросе лечения несметного количества других проблем человечества».

Контакты Сообщества Анонимных Алкоголиков в Украине.

Конечно же, не сразу он стал таким, - поделилась как-то в минуту отчаяния супруга запойного. - Начиналось обычно все с “культурной выпивки”: посидели с друзьями после работы, выпили водочки или пивка... Ну, приходил иногда домой пьяным. Что ж, бывает, рассуждала. Иногда и запивал раз в год на несколько дней. Но ведь не алкоголик же он - те под забором валяются, думала. И как же ошибалась...
“Человек не может уснуть здоровым, а проснуться алкоголиком, алкоголизм - не простуда! Жесткой, стопроцентной границы между алкоголиком и еще не алкоголиком не существует. Это как лед весной: невозможно увидеть, в каком месте он истончается...”. Это не мои слова. Их сказала моя собеседница - бывший алкоголик, которая сегодня с полной уверенностью заявляет: “Я смогла, я сумела вырваться из настоящего ада!” И как-то не укладывалось в голове, что эта красивая, цветущая женщина побывала на самом “дне”. Ее исповедь - в назидание другим...

Близкие люди, ближе не будет
...Я росла в хорошей семье. В единственной лапушке-дочке родители души не чаяли. Как, собственно говоря, и дедушки-бабушки. Этакая всеобщая любимица. Отказа ни в чем не было. Лучший кусочек - мне, платьице - за самую высокую цену, украшения, всевозможные безделушки. После садика - школа. Подруг у меня не было. Долго не могла понять, почему со мной никто не хочет дружить. “Завидуют, - успокаивали домашние. - И одета, мол, ты лучше всех, и учишься - дай Бог каждому”. И то правда, завидуют, самоуспокоилась. Но все же ловила себя на мысли, что с удовольствием сходила бы с одноклассницами в бассейн или кино. Это злило. В такие минуты под руку, как правило, попадали близкие. Именно на них и выливала свое раздражение. Перечить мне никто не хотел, и к 14 годам я превратилась в злющую вздорную девчонку, которая не терпела возражений со стороны кого бы то ни было. То и дело в нашей уютной квартире накалялись страсти. Бросая вызов родителям, начала уходить из дому...
Елена Юрченко, социальный педагог городского Центра социального обслуживания семьи и детей:
- Сложные семейные взаимоотношения сегодня не редкость. И довольно часто мы сталкиваемся с ситуациями, когда родители приводят к нам 15-летнего подростка и просят: “Сделайте с ним что-нибудь. Совсем от рук отбился...” В таких случаях мы не спрашиваем, почему так случилось и где они были в течение 15 лет. Мы делаем все возможное, чтобы вернуть ребенка в семью, помогаем ему наладить с родными гармоничные отношения. Но при одном условии: этого искренне должны хотеть и родители, и их ребенок.
К сожалению, сегодня есть немало семей, нуждающихся в социальной защите и материальной поддержке. А многим из них присущи нездоровье и неблагополучие. Помочь установить гармоничные внутрисемейные отношения по силам нашим специалистам, которыми разработан обширный информационный материал, посвященный юридическим, психологическим, педагогическим и социальным проблемам жизнедеятельности семьи. Услуги оказываются бесплатно.

Скользкая дорога в пропасть
...Первое время по улицам шаталась бесцельно, затягивая как можно дольше свой приход домой. Зная при этом, что домашние с ума сходят от моего долгого отсутствия. А однажды вечером в парке я познакомилась с веселой компанией. Тогда впервые и попробовала спиртное. Совсем немного, но этого было достаточно, чтобы моя семья всю ночь спасала меня от алкогольного отравления. Утром было стыдно поднять глаза. Внутренне очень боялась родительского гнева. Но... все молчали, как будто ничего не произошло. А через несколько дней все повторилось: компания, выпивка, переполох в благородном семействе. Учебу я забросила. И, так сказать, с молчаливого согласия родственников все больше и больше окуналась в пьяную разгульную жизнь... Вдруг почувствовала себя взрослой и независимой. И такая жизнь начинала нравиться. Правда, в минуты просветления видела, как страдают от моих загулов родные. Но наступал новый день, и все начиналось сначала...
Иван Сквира, врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук:
- На первой стадии человек, что называется, “любит выпить” - на вечеринке, в гостях или на природе. Ему нравится не только вкус спиртного, но и сам процесс выпивки, от которого он получает психологическое удовлетворение - расслабляется, перестает испытывать трудности в общении. После этого ведет себя неадекватно - может выкинуть совершенно неожиданный фокус, внезапно повести себя смешно или агрессивно. Часто на этой стадии выпивают рюмочку вечером, чтобы заснуть. Опохмеляться пока не нужно, но иногда появляются провалы в памяти: “Что же это я вчера натворил?”. И, естественно, чувство вины - пока только в виде плохого настроения и “огрызаний” с родными по утрам.
На второй стадии провалы в памяти случаются все чаще. Хочется опохмелиться - пусть даже это будет бутылочка пива. Именно на этой стадии формируется запойный алкоголик. Он может вести себя вполне адекватно в течение нескольких месяцев или даже года, но потом “срывается” на несколько дней, неделю, иногда больше. Это так называемый “истинный запой”, когда в перерывах - какими бы длительными они ни были - человек не пьет. Если он немного попивает периодически, то это уже ближе к “хроникам”, которые пьют регулярно. Последняя стадия - это уже полная деградация, вплоть до ночевки в канаве. Полная физическая и психологическая зависимость, тяжелейшее похмелье, проблемы на работе, в семье. Вот только тогда родные и начинают бить тревогу, обращаясь за помощью в церковь, к психологу, врачу. Но хочу сразу заметить, врач может только пролечить, а вот уж дальше - нелегкий реабилитационный труд не только самого вчерашнего алкоголика, а и его родных.

И, покинув берег свой родной, к другому так и не пристала
...Сейчас больно и страшно вспоминать, как стремительно катилась я в пропасть. Родные, устав от моих пьяных загулов, в один прекрасный день не открыли дверь. Помню, долго стучала, что-то кричала, затем плакала горькими пьяными слезами. Возле двери и уснула. Но мне ее так и не открыли. Утром, немного придя в себя, ушла от этой двери и из прошлой жизни, как казалось, навсегда... То, что со мной происходило последующие несколько лет, назвать жизнью невозможно. Зимой жила у знакомых, а летом - в заброшенном домике на окраине города. Вспоминать те годы абсолютно не хочется. Да и вспоминать-то нечего. Разве что как в минуты просветления неумело высаживала на небольшом участке земли при своем временном летнем пристанище огурцы, укроп да лук...
Мне было всего 22, но выглядела на все 50. Мысли о бессмысленности жизни стали приходить, когда однажды ранним утром, ковыряясь в мусорном контейнере, увидела идущую мимо маму. Скользнув по мне брезгливым взглядом, она прошла мимо. “Не узнала или не захотела признавать?” - не переставая, думала несколько дней. А затем решила, что лучший способ разобраться с жизнью - уйти из нее... Казалось, больше пойти просто некуда...
- Отец Дмитрий, служитель православного храма в честь иконы божьей Матери Иверской:
- Довольно часто к нам в церковь приходят люди и рассказывают, какое зло в виде алкогольной зависимости родных им людей отравляет семейные отношения. Церковь, конечно же, предлагает свою помощь в виде церковных таинств - исповеди, святого причастия и соборования. Отрезвление, похожее на трезвость, может прийти и во время поста. И вполне возможно, что это на какое-то время даст человеку целебную силу, но вряд ли исцелит его недуг. Ведь душой и телом спившиеся люди полностью подчинены греховному недугу. Их душевные силы истрачены настолько, что они согласны уже даже на услуги темных сил. Поэтому, выбирая из двух зол меньшее, церковь порой разрешает некоторым зависимым людям проходить курсы медицинского кодирования. В то же время нельзя само-
устраняться от этой проблемы и семье. Почему мы с состраданием и любовью относимся к людям, заболевшим, к примеру, раком, а к алкоголикам выражаем свою нелюбовь и неприятие? Неправильно это! Под-держите ближнего своего, помогите ему. Особенно в момент духовного и телесного исцеления. Исповедь изболевшейся души, которая добровольно хочет очиститься, дорогого стоит.

Луч света в беспробудном пьянстве
...С Андреем я познакомилась у одного из городских мусорных контейнеров. В то время как я изогнутым крюком ковырялась в ворохе грязного мусора, он ловко орудовал вокруг него метлой. Поглядывая с опаской на дворника (что и говорить, немало за годы скитаний по помойкам пришлось выслушать от них оскорбительных слов), молча делала свое “грязное” дело. Когда собралась уходить, вдруг услышала голос: “Есть хочешь?” “А выпить нет?”, - не сразу уловив доброжелательность в его голосе, тут же зло отпарировала. “Найду и выпить...”, - спокойно ответил дворник.
В то утро у меня на завтрак были яичница с гренками и долгий-долгий разговор с мужчиной, который когда-то, как и я, загнал свою жизнь в узкое бутылочное горлышко. Слушала его рассказ, а мысль одна: похмелиться бы... Он понял это и, когда собралась уходить, вдруг предложил: “Хочешь, останься... Попробуем вместе... Я помогу тебе...”
Наталья Маркина, руководитель гомельского анонимного клуба “Формула трезвости” :
- Задумывались ли вы когда-нибудь, как может себя чувствовать человек, бросивший пить? Еще вчера он не мыслил себя без алкогольного возлияния. Привычная разгульно-пьяная жизнь, друзья, сомнительные компании... Кто-то при этом его жалел, кто-то ненавидел. И вдруг - абсолютно трезвый образ жизни. “Ну и насколько тебя хватит?” - злорад-ствуют бывшие дружки. “Не пойдем мы на этот день рождения, мало ли”, - опасается жена. Стоит ли говорить, насколько дискомфортно бывшему алкоголику в среде недоверия и насмешек. Хорошо ему только среди своих, таких же, как он, “завязавших”. В Гомеле вчерашних пропойц, решивших встать на безалкогольный жизненный путь, собирает под своей крышей анонимный клуб “Формула трезвости”. На его заседаниях все легко и просто. Сюда может прийти каждый. Здесь никто не регистрирует пришедших, не спрашивает фамилий, не спорит о политике. Зато много и искренне говорят о любви и кулинарных пристрастиях. Этим людям ничего друг от друга не надо, но, тем не менее, если с кем-то из них опять происходит очередная “запойная” беда (к сожалению, случается и такое), они, забыв о своих проблемах, делают все возможное, чтобы вытащить клубовца из алкогольной бездны.

Впустить и в дом, и в душу
...Стоит ли рассказывать, что еще долгих два года Андрей боролся с моим запойным недугом? Он впустил меня не только в свой дом, но и в свою жизнь. Поняв, что самой мне не выкарабкаться, решились на первую кодировку. Но ее хватило лишь на три месяца. Полгода продержалась после второй. Была еще и третья. Именно после нее Андрей сказал: “А не родить ли нам с тобой сына?”. Его слова перевернули душу...
Сегодня у нас хорошая семья. Подрастает 3-летний Максимка, мечтаем о дочери. Обзавелись друзьями. Многие из них и не догадываются, что довелось нам пережить. А мы и не кричим об этом на каждом углу. Просто гордимся собой и радуемся жизни.
Алкоголь - страшное оружие. Но убивает оно не сразу. Не сразу погибает и человек, пристрастившийся к этой пагубной привычке. Более того, мы порой сами неосознанно подталкиваем своих родных и близких на край пьяной пропасти. Не бьем тревогу, когда наши дети, уверовав в правильность телевизионной рекламной кампании пива, впервые пробуют этот “напиток для настоящих мужчин”. Радуемся наивности сцены, когда 3-летний малыш наравне со взрослыми тянется “чокнуться”. Стыдливо покрываем запойное пьян-ство своих мужей, братьев, отцов. И сами не замечаем, как быстро маленький холодный снежок, скрывающийся под страшным словом “алкоголизм”, тяжелым комом врывается в наши дома. И остановить его в одиночку практически уже невозможно.
Есть старая китайская притча. Буддийский монах шел по лесу, устал и замерз. Увидел домик - в нем жила одинокая женщина, которая согласилась пустить монаха на ночлег лишь при выполнении одного из трех условий: либо съесть приготовленное ею мясо, либо выпить вина, либо провести с ней ночь. Монах решил, что вино - самый малый грех, и согласился немного выпить. После этого он съел мясо и лег в постель с хозяйкой жилища...
Валентина СЫС

Это длинная и тяжелая история. Такая длинная, как целая жизнь, и такая тяжелая, какой только может быть судьба человека, загнавшего себя в лапы страшной болезни. Кто знает, могла ли эта история развиваться по другому сценарию. Да это и не важно. Важно то, что подобных судеб, увы, слишком много. И в каждой из них есть хотя бы один переломный момент, когда можно начать свою историю с чистого листа. Хочется верить, что для кого-то той самой точкой отсчета новой жизни станет эта пронзительная исповедь.

Знакомьтесь: ее зовут Вера. Ей 36 лет. Она - инвалид с детства. И она – алкоголик.

В круге первом

Я родилась в Минске, в семье рабочих. Папа – воспитанник детдома, мама – родом из деревни, колхозница. Оба тяжело и много работали на заводе. Все, что сумели нажить: государственную «двушку» в «рабочем» районе столицы и двоих детей (меня и моего старшего брата Витю).

Я впервые попробовала алкоголь в неполные 5 лет. Мы гостили у бабушки в деревне. Каждый наш приезд туда сопровождался застольями. Пригубить самогонку предложили родители. Я отчетливо помню, как жидкость огнем полыхнула во рту и горле. Но тут же перед глазами появился зыбкий туман, все вокруг как будто напиталось воздухом и запарило. Необыкновенная легкость наполнила тело ощущением полета… Это были настолько сильные эмоции и переживания, что я помню их до сих пор. Годы спустя я подспудно искала именно их повторения.

Мне было 10, когда развалился Советский Союз. Папа ушел с завода, подался в «перекупы». В силу возраста, тонкости его бизнеса меня волновали мало. Но в конце концов он куда-то вляпался, был осужден на 12 лет, отсидел половину срока и вышел по амнистии.

В круге втором

Еще до того, как отца осудили, родители развелись, хотя продолжали жить в одной квартире. За то время, что папа сидел, мама стала больше пить.

У нас изначально не сложилось с мамой близких доверительных отношений. Ее любовь была суровой, мы не получали ни ласки, ни нежных слов. При этом она никогда нас не била. И прикладывала максимум усилий, чтобы вылечить мои суставы. В свое время мама бесконечно возила меня по врачам и больницам, добывала путевки в санатории, влезала в долги, скупая дорогостоящие лекарства...

В какой-то момент она просто сломалась. Не было рядом отца, не на кого было опереться, не с кем было разделить ответственность… Она не нашла другого способа глушить свою женскую слабость и бессилие, кроме как алкоголем. Когда я подросла, ее попойки были мне даже на руку: мама пьяная, значит, могу покурить, выпить, гулять допоздна и никого не спрашивать…

Второй раз я в 12 лет… в школе, сидя за первой партой на уроке истории. Учитель был пьющий, от него всегда разило перегаром. Он частенько похмелялся втихаря, чтобы избавиться от тремора. Подруга принесла из дому самодельное вино, мы наклонялись под парту и пили его из пробки. А сколько там надо в 12 лет! Учитель истории ничего не заметил. А вот другая учительница все поняла и отвела нас к медсестре... Шума было много, но выходка фактически сошла нам с рук. Родителей отчитали, предупредили, что ситуация будет на контроле, дома мы получили по первое число и - все на этом.

А я второй раз испытала то же чувство эйфории, которое всколыхнуло детские воспоминания. В общем-то, это и предопределило мои будущие 15 лет жизни. Но еще 2-3 года я дружила с алкоголем «на расстоянии»: изредка пила пиво, причем налить стаканчик могла и мама.

В круге третьем

Лет с 15 я стала употреблять алкоголь постоянно. Собирались компанией, покупали вскладчину вино, пили у кого-то дома, или на даче, в подъезде, на улице. Перед тем как выпить, глотали подсолнечное масло, чтобы запаха не было и опьянение наступало не сразу…

11 классов я окончила с трудом. Это при том, что с 5-го класса обучалась на дому. Маме с самого начала предлагали такую возможность. Но я ходила в школу, чтобы не отрываться от сверстников. После случая на уроке истории мама посчитала, что действительно будет лучше перевести меня на надомное обучение. До 9-го класса учеба складывалась неплохо, а потом пошло-поехало. Папа сидел. Брата забрали в армию. И я в сложный подростковый период осталась одна.

Мама уходила в сильные запои, а я - на улицу, к друзьям. Бывало, когда приходили учителя, я не открывала дверь, потому что мама спала дома пьяная, в квартире висел запах сигарет и перегара… Нередко сама звонила учителям и говорила, что у меня процедуры в поликлинике. Поскольку я инвалид, все выглядело правдоподобно. Мной двигал стыд и желание прикрыть маму, естественная потребность спрятать некрасивое от посторонних глаз. Но объективно: я всегда была одета и накормлена. Как бы сильно мама ни пила, для нее существовало непреложное правило: заполнить холодильник, купить все необходимое. Она и сама, несмотря на злоупотребление, хорошо питалась (может поэтому до сих пор вполне сносно себя чувствует, в отличие от отца).

В круге четвертом

К моменту окончания школы я полностью увлеклась свободной жизнью, которая ни к чему не обязывает. К работе интереса не было. При этом мне хотелось курить «нормальные» сигареты, скидываться в компании на выпивку не меньше других… «Свои» деньги давали свободу и независимость, возможность чувствовать себя взрослой и самостоятельной.

К этому времени вернулись папа из тюрьмы, брат из армии. Мы с отцом ездили в Раков продавать комбикорм. В 4 часа утра уезжали, в 9-10 уже были дома. Я получала зарплату, «левые» деньги тоже оставляла себе.

Брат после возвращения из армии устроился на работу в крупный универсам охранником, с первой зарплаты купил мне игровую приставку, маме – дорогой набор посуды. Ему очень хотелось показать, кто в доме настоящий мужчина. Не срослось. Скоро он связался с не очень хорошей компанией. Хотя это фактически было неизбежно. Все – друзья детства, почти все – из нашего подъезда. Повзрослев, каждый из них пошел своей дорогой. Пока брат служил, многие из его друзей отбывали сроки. В какой-то момент их дороги снова пересеклись.

В той компании брат попробовал героин. Банально: просто поругался с подругой, ему предложили унять душевную боль уколом. Я не скажу, что до этого Витя вел нездоровый образ жизни. Наоборот. Занимался велоспортом (еще со школы, он даже на соревнования ездил в Болгарию и Чехию), ходил в бассейн, бегал по утрам, боксировал… Тот единственный укол перечеркнул все разом.

Помню героиновые ломки. Собственно, так мы и обнаружили, что Витя подсел на иглу. Я наблюдала разные ломки от разных препаратов. Героиновые – самые страшные. Мне было физически больно видеть, как страдает брат. Ведь он фактически заменил мне отца, когда тот сидел, и мать, когда та пропадала в пьяном угаре. Он для меня был всем: и царем, и богом. Я очень ждала его из армии, надеялась, что вот тогда мы и заживем…

Отец сначала хотел отправить Витю в больницу, но мама запретила, потому что это подразумевало учет и контроль, метку на всю жизнь. Тогда папа стал покупать спиртное и просто вливать в Витю, чтобы тот спал беспробудно. Две недели его продержали дома. Тогда, нам казалось, мы его спасли. На самом деле все только усугубилось. Помимо наркотиков брат пристрастился и к алкоголю. («Многоборец» - так называли между собой брата его «сотоварищи», потому что он мог уколоться, потом залить это дело водкой, потом дешевым вином, а в довершение покурить травы).

В компанию Вити попала и я. Во-первых, наивно надеялась, что так смогу контролировать брата. Во-вторых, мне нравилось быть «своей девочкой» среди фактически взрослых мужчин. У меня тогда появился кавалер, на 13 лет старше, несколько раз судимый, но для меня, 16-летней, это не имело значения.

В это же время мы стали пить и дома. Мама могла покричать, но больше для приличия, мол, она в отличие от нас пьет только по выходным, работа тяжелая, имеет право расслабиться. При этом сама покупала нам спиртное для опохмелки. В итоге мы стали пить все вместе. Могли пьянствовать выходные напролет. И это было нормально для нас. Когда заканчивались деньги, мама запросто могла сдать в ломбард мало-мальски ценную вещь и купить алкоголь, часто не ради собственного опохмела, а чтобы нам с братом плохо не было.

В круге пятом

По мере взросления я нашла для себя еще одну причину пить: алкоголем снимала свои физические комплексы. Он давал иллюзию абсолютного совершенства. Хотя в реальности все выглядело безобразно и отвратительно: и внешность, и поступки.

Подшофе мы запросто могли избить первого встречного, отнять деньги, обмануть, обокрасть квартиру... Драки и свары между своими тоже были обычным делом. Несмотря на мою любовь и преданность брату, однажды он «продал» меня, как проститутку (выпить хотелось, а денег не было). «Товар» не отдал: ударил мужчину по голове, забрал деньги, на них пила вся компания. Стыдно и больно об этом вспоминать. Тогда же никто угрызений совести не испытывал. А брат получил свой первый срок.

И этот сценарий был предсказуем. Потому что сначала ты пьешь, когда есть за что. Как только заканчиваются деньги и друзья, которые могли бы «угостить», идешь на любые поступки, чтобы получить алкоголь или наркотики.

При этом кайфа уже нет и не будет, и ты это знаешь. Ты знаешь, что будет бить дрожь, тошнить и выворачивать изнутри, бросать то в жар, то в холод, ты будешь мучиться бессонницей, балансируя между явью и беспамятством … Тебе будет плохо. Очень плохо. Но не выпить еще хуже. Страшное состояние, когда пить не можешь, и не пить не можешь. Ты продолжаешь оправдывать свой алкоголизм: все пьют, и я пью; не стою под магазином, не бомжую. Значит проблемы нет. Мне бы вот только сейчас «поправить здоровье» и больше в рот ни капли... И ведь ты свято веришь в это! Но чудес не бывает. Начинаешь с 50 грамм и пьешь столько, что потом уже не помнишь, ни что с тобой происходило, ни где ты был, что делал, что делали с тобой, и сколько времени прошло: час? Сутки? Неделя? ... Бывало, меня приносили домой, ставили возле двери и звонили. Мама открывала, и я просто падала в квартиру. Мне было чуть за 20…

В круге шестом

В это время я работала продавцом на рынке у маминой подруги. Обзавелась очередным ухажером. Он, естественно, был алкоголиком, причем тяжелым: с алкогольной эпилепсией. На рынке перебивался случайными заработками, поила я его фактически за свои. Но мне было комфортно. Я нашла себе человека по духу и разуму. Ни один день не был для нас «сухим».

Я допилась до того, что по утрам на рынок со мной ездил папа: поднимать роллеты у меня не было сил, практически не уходил тремор. При этом мне не хотелось, чтобы соседки видели мое состояние и пыталась делать хорошую мину при плохой игре. Хотя все давно уже все знали. Мне говорили в глаза: «У тебя родители проблемные, брат. Так хоть ты за ум возьмись. Есть же больницы, центры реабилитационные…» Но я не слушала; людей, которые пытались мне помочь, люто ненавидела.

Последние месяцы работы на рынке я, казалось, пила, не переставая. Чернило, самое дешевое, по 3-4 «полторашки» в день. Могла закрыться внутри киоска и спать. В выходные с мамой на двоих запросто «уговаривали» 3 бутылки водки. Напивались вусмерть. Падали, спали, просыпались, снова пили…

Я стала быстро хмелеть. Сильно похудела.

Мне периодами было так плохо, что папа на руках носил меня в туалет. При этом я ползла на работу, потому что знала: будут покупатели, - значит, будут деньги, - значит, смогу выпить. Сначала часть выручки я просто забирала себе, записывала и клялась, что все верну. Я не вернула ни копейки и в конце концов обанкротила подругу своей матери (та, к слову, любила меня как дочь, жалела, поэтому никаких жестких мер не принимала, все пыталась достучаться до меня словами).

Однажды я попросила у нее несколько выходных. Мне было очень плохо. Отлежалась. В рот ни капли не брала эти дни. Вышла на работу. И… купила джин-тоник. Выпила. Что потом произошло, не помню. Очнулась, когда вокруг была толпа народа, врачи... Со мной случился эпилептический припадок.

После того случая у меня впервые появилось желание и робкие попытки завязать. После выписки из больницы маме сказала: больше пить не буду.

Мои подруги, одноклассницы, знакомые, у которых нет и не было проблем с алкоголем, давно вышли замуж, детей нарожали, у них семьи, квартиры, машины… А у меня что? Я помню, свой страх, что мне уже никогда не подняться, у меня ничего нет и не будет. И растерянность: что делать? Как жить дальше?

Ответов не нашла и… снова запила. Но уже с перерывами. Неделю пила – неделю бросала. В один из таких периодов трезвости ко мне пришла «белочка».

Спать легли, а я не могу глаз сомкнуть которую ночь подряд. Чувствую, кто-то по мне ползает, под одеялом букашки, все тело чешется. Пошла в душ в надежде смыть с себя эту грязь. Папа влетел в ванную, когда я размахивала перед собой лезвием, отбиваясь от чертей. Пока ждали скорую, я сидела у папы на коленях: там по мне никто не ползал, на меня не нападал. Стоило мне слезть с колен – все черти снова на меня…

Лечилась я в «Новинках». Мне не забыть глаза мамы, полные боли и слез, когда меня выводили на «свидание»… Не дай бог такого ни одной матери. Ее дети были живы, но она их потеряла. 25-летняя дочь хронический алкоголик, физический и моральный инвалид. И 31-летний сын – законченный наркоман. Без семьи, без работы, в постоянном дурмане и абстинентных муках. Не жизнь – ад.

В круге седьмом

8 месяцев после больницы я не пила. Мне было страшно от мысли, что все может повториться: приступ эпилепсии, белая горячка. В это же время алкоголь стал забирать у меня близких. В запое от инсульта умерла родная сестра моей матери. Совсем скоро – в 22 года – от цирроза печени умер ее сын, мой двоюродный брат.

Но в остальном все было по-прежнему, даже мои отношения с рыночным кавалером. Я все так же покупала ему алкоголь, но не пила с ним.

Постепенно страх стал уходить, а пустоту, которая образовалась после того, как я исключила алкоголь, ничем не удалось заполнить. Через 8 месяцев все снова понеслось с утроенной силой. Я пила, не переставая 2 месяца. Пыталась сниматься «фунфыриками» (спиртосодержащими настойками). Скупала корвалол, боярышник, пустырник и сердечные капли. Заканчивалось всегда все одинаково: я пила «лекарство» и запивала алкоголем.

9 лет назад 14 октября я стояла на коленях перед пол-литровой банкой чернила, отлитого с вечера на опохмел, и рыдала. Мне было страшно, плохо, стыдно, мучительно. Я жалела о 8 месяцах трезвой жизни, которые потеряла. И понимала, что сама не остановлюсь. Мысли о самоубийстве появлялись не первый раз и виделись единственно возможным вариантом спасения. Потому что я точно знала, что меня ждет. И это «что» – ничего хорошего. Естественно, я напилась.

А на следующий день пришла нарколог. После лечения в психушке я состояла на учете, но за 8 месяцев так и не появилась ни разу в диспансере. Врач поставила меня перед выбором: или я завтра же прихожу на прием в диспансер, или она вызывает милицию, меня везут на освидетельствование и отправляют в Новинки.

Я выбрала диспансер. На приеме врач рассказала, что на Передовой открыли женское наркологическое отделение, и предложила «полежать». Собственно, о нем я уже была наслышана. Там лечилась моя соседка – одноклассница брата. Она «подшилась» и уже год как не пила, преобразилась внешне, устроилась на работу, купила дубленку.

В общем, я согласилась. Но накануне вечером перед госпитализацией напилась так, что меня снова принесли домой и поставили у двери.

Возрождение

Сейчас точно могу сказать: я счастлива, что попала в Минский городской наркологический диспансер. Там я встретила доктора от бога Пикуса Георгия Исааковича. Он первый, кто смог объяснить и донести до меня, что алкоголизм – это болезнь. Как ревматизм, сахарный диабет, астма… Он дал мне надежду, что и с этим можно жить, но при условии, что я сама буду стараться не дать болезни развиваться дальше. Очень помогла работа с психологами. Именно они раскрыли мне глаза на мою «рыночную любовь». Оказывается – и это было очевидно всегда и всем, кроме меня, - нас ничего не связывает, никаких общих интересов и целей, только алкоголь.

Желание бросить пить каждый день становилось все отчетливее и сильнее. Одновременно присутствовал страх выйти из больницы: здесь поддержка, есть, кому выслушать, не обвиняя. А вне стен больницы все то же окружение – собутыльники, наркоманы... Я сама попросила Пикуса оставить меня еще хотя бы на неделю в стационаре. Он согласился, но с условием: эту неделю я буду ходить на собрания группы анонимных алкоголиков (АА).

Первое собрание стало для меня шоком. Я услышала много историй, как две капли воды, похожих на мою. Разница была в деталях, но суть одна: алкоголь разрушает жизни и коверкает судьбы. Я увидела людей, которым удалось вырваться и стать сильнее своего врага. Понимание, что в них мое спасение, пришло сразу. Я стала посещать собрания и начала выздоравливать.

После выписки первым делом рассталась с ухажером. Он встретил меня у больницы со словами: «Айда купим пойла и отметим выздоровление». Честно, обложила его матом и ушла. Больше мы не общались. Я не переехала жить на другую квартиру, соседи остались прежними, и семья моя все та же. Но между нами как будто выстроилась стена. Их образ жизни уже меня не трогал, не интересовал, не казался привлекательным и единственно возможным.

Я поменяла сим-карту, удалила все прежние контакты, полностью изменила распорядок дня, чтобы минимизировать возможность срыва. Перестала общаться со своими «друзьями», стала обходить магазины, где продавали алкоголь, и если мне нужно было купить хлеб, я не шла через вино-водочный отдел, как делала обычно (хотя бы поглазеть). Если родители выпивали, старалась уйти из дома. Чаще всего – на собрания сообщества. Начала искать работу.

Образовавшуюся пустоту во времени заполняла сообществом. Там у меня появились друзья. Я 9 лет не пью. И 9 лет дружу с некоторыми членами группы АА. Все самые близкие мне люди – из АА. И кумовья, и друзья. Других нет. Потому что и не было никогда.

С будущим мужем тоже познакомилась на собрании группы АА. Он интересный собеседник, с ним весело было ходить в кино, кафе, гулять по городу. Через полгода он предложил жить вместе. Спустя год трезвой жизни я бросила курить, а через 2 недели узнала, что забеременела.

Мой сын – мое счастье, подарок судьбы. И в то же время, незаживающая рана. Я родила его 8-месячным, с целым букетом болячек. Помню, когда приехала в «Мать и Дитя» и мне дали понять, что у сына мало шансов, первая мысль была: напиться. От боли. Если бы не поддержка сообщества, я вряд ли бы устояла.

Сейчас моему мальчику 7 лет, он веселый и открытый паренек, ходит в сад. От большинства диагнозов мы уже избавились. А те проблемы, что остались, решаем по мере поступления. Но меня то и дело посещает мысль, что своим здоровьем сын платит за ошибки моей молодости.

Вместо эпилога

7 лет я с семьей жила под одной крышей с родителями-алкоголиками и братом-наркоманом. В свою собственную квартиру мы переехали 2 года назад.

Чуть раньше - 2,5 года назад - умер Витя. У него был весь букет болезней хронического алкоголика и наркомана: цирроз печени, ВИЧ, гепатит…

За год до смерти брат стал плохо ходить, нарушилась речь. Я таскала его по врачам, как меня мама когда-то. Но чаще всего мы получали от ворот поворот: наркоманов не особо хотят брать на лечение. Однажды нам повезло, его госпитализировали. Молоденькая лечащая врач искренне и участливо ухаживала за ним. При этом честно сказала: жизнь брату продлит только пересадка печени, но наркоману орган никто не даст.

Он после той лежки не пил с полгода. Посветлел, бросил курить, стал вес набирать. С племянником много времени проводил, души в нем не чаял. Брат меня всегда наставлял: «Чтобы тебе завязать с алкоголем, нужно выйти замуж и родить». Я обычно отшучивалась: кому я такая нужна, мало того, что инвалид, так еще и алкоголичка. Но он верил и меня убеждал, что обязательно найдется мой человек, с которым у меня все будет хорошо.

И у меня действительно все хорошо: семья, любимый муж, желанный ребенок, собственная квартира. Трезвый и ясный рассудок. Я стараюсь не оглядываться назад, но мое сознание вольно или невольно не дает забыть: алкоголь – это всегда боль и страх. Много боли и еще больше страха. К сожалению, понять это ты можешь только трезвым, когда теряешь то, что тебе особенно дорого.

…Брат не выдержал, сорвался. Из того запоя он уже не вышел. Больница. Кома. Перед самой смертью он пришел в себя, чтобы уйти… с улыбкой. Он всегда улыбался. Особенно тогда, когда ему было больно и страшно. Эта привычка у него сохранилась с детства. Когда родители дрались в пьяном угаре, он, чтобы не плакать от страха, улыбался… Ему не было и 40.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram, группы в

«Впервые алкоголь я попробовал в школе, лет в 15-16 – это было вино. И лет до 30 проблем с пьянством у меня не было – употреблял как все. Выпил – на следующий день организм это как-то компенсировал. И вряд ли кто-то точно скажет, как у него начался алкоголизм. У каждого человека такое, наверное, происходит по-разному. У кого-то события какие-то, у других накапливается в организме содержание алкоголя, потребность в нем. У меня, скорее всего, тоже накопилось.

И если раньше мне после выпивки не нужно было время для реабилитации, то позже оно потребовалось после каждой очередной попойки. На следующий день я уже не мог себя нормально чувствовать, идти на работу. Но, скорее всего, я тогда на это не обращал особого внимания. Хотя иногда, конечно, это пугало. Потому что начались проблемы на работе, куда я не выходил по несколько дней, в семье, естественно, тоже. Всё это уже настораживало.

Бороться с алкоголизмом я стал где-то в начале 90-х – мне тогда было года 33-34. Тогда мы в первый раз с мамой полетели в Сочи к знаменитому психотерапевту – забыл его фамилию. Мама моя, Царство ей Небесное, активно участвовала в моем лечении – всю жизнь. А психотерапевт был обычный и занимался простым кодированием – проникал в мозг человека. Не знаю, что он там делал, конечно. Думаю, он и сам не знал, что там делал.

К сожалению, это кодирование очень разрушило, как я считаю, естественную защиту организма – пробило какую-то брешь. Запои у меня стали еще больше, чаще и длительнее. После кодирования я и года не продержался. Хотя мой дядя, который вместе со мной летал к этому психотерапевту, продержался десять лет – срок, который ему тот поставил.

Нельзя сказать, что алкоголизм в моей семье наследственный. И не надо искать причину в ком-то – я для себя сделал такой вывод. Причину искать нужно только в себе. За эти годы много священников давали разные советы: говорили, что нужно ехать к старцам, они помогут, потому что я страдаю из-за какого-то родового проклятья. Я столько изъездил к разным священникам – и приходским, и монастырским. И часто мне говорили про родовое проклятье в четвертом поколении. Но всё это неправда, всё это неверно. Каждый человек отвечает сам за себя – прежде всего. А если он думает, что страдает из-за кого-то, еще больше гордыня разжигается – вот он такой избранный, что отвечает за свой род. А из-за этого еще больше пьянка усугубляется. Теперь уже от «избранности» страданий.

Я много раз кодировался – раз семь-восемь, сейчас уже и не помню точно. И могу сказать, что этим кодированием в сознании пробивается какая-то дыра, уничтожается его часть. Пусть это завуалируют всякими иглоукалываниями, капельницами, уколами – всё равно, прежде всего, это воздействие на психику человека. И когда говорят, что сейчас сделают некий укол и человек забудет о пьянстве, то это предваряет система словесного кодирования. Тебе в мозг что-то заносят – слова какие-то.

Я всё это прошел, поэтому знаю. Иглоукалывание или укол в процессе этого «лечения» занимают пять-десять минут, а подготовка к нему длится два часа. Понятно, что человека перед этим готовят, воздействуют на его психику. А в уколе может быть простая вода. Но человека подчиняют чужой воле и заставляют таким образом алкоголю противостоять. На самом же деле в психике пробивают очередную брешь и еще больше ее ломают. Примерно то же самое происходит в Катюжанке, где отец Александр проводит якобы вычитки. З авуалировано. А для всякого благого дела человеку надо потрудиться. И не может быть так просто, чтобы прийти, час-два простоять на службе, послушать вычитки и уйти исцеленным. Ничего ты не делал – просто приехал в какое-то место к такому-то времени к батюшке, доктору или экстрасенсу. Так не бывает.

Для того, чтобы Господь послал тебе какое-то исцеление, надо потрудиться. Потрудиться даже не только в молитве, что обязательно. Потрудиться просто: во славу Божью, физически – всё это как-то комплексно. Но без молитвы ничего не будет – это точно, я это на себе испытал. Когда я ушел из монастыря пять лет назад, у меня началась такая брань духовная! Молитва либо ослабевала, либо совсем исчезала. И как результат – более частые запои.

В монастыре я каждый день обязательно читал утреннее и вечернее Правила, главу из Евангелия и одну кафизму из Псалтири. Потом я устал, начал читать Псалтирь на одну «славу» только, а потом и совсем перестал.

Когда ты сам молишься и когда за тебя молятся – это две разные вещи. За меня стала молиться с конца 90-х моя жена покойная. Мы так пришли к вере с ее помощью, и я ей очень за это благодарен. А сам за себя я пытался молиться уже начиная с 2000 года. И только когда пришел в монастырь в 2007 году, стал активно молиться мученику Вонифатию, читал акафист Божьей Матери у Ее иконы «Неупиваемая Чаша», Евангелие, Псалтирь. Но это было очень много молитв – в моем понимании. Это такое большое правило. Пришлось его сокращать. Остановился я на Евангелии и Псалтири. Хотя раз в месяц всё это вычитывал.

Если перестаю молиться и над собой работать, держать себя в рамках, тогда возвращаюсь туда, где был. Ухожу в запой. А когда себя контролирую, молюсь, когда на одной волне с молитвой, которая в монастыре и храме служится, тогда действительно держу себя. Это труд. Ежедневный, ежеминутный труд.

В монастырь я вернулся, но к Богородице у иконы «Неупиваемая Чаша» сейчас уже не так часто обращаюсь. А больше – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». У меня четки есть «на десять», на палец. Это очень помогает – обретаешь духовное равновесие и покой.

Без молитвы я никакой – аморфное такое состояние. А с молитвой чувствуешь защищенность – тебе не страшно. Молишься Иисусу Христу или Божьей Матери и знаешь, что обязательно будет помощь.

За 20 лет своего воцерковления я всё равно еще только учусь и всё еще воцерковляюсь. Есть такая книга «Пролог в поучениях» – чтение на каждый день года. Вот на 16 мая: «Доброе поучение выслушивать от всякого, кто бы ни предлагал оное». То есть на каждый день есть чтение, и оно тобой как-то руководит.

Я обычно читаю по вечерам на следующий день. Потому что молитвенный труд человека защищает и облагораживает. Если мозги и руки будут заняты чем-то другим, тогда толку от всего этого нет. Всё это уводит в сторону от молитвы и Бога – уводит в грехи и страсти».

Помощь – мнимая и настоящая

Более 10 лет совершаются молебны у иконы Божьей Матери «Неупиваемая Чаша» в Спасо-Преображенском соборе Винницы. Каждую среду, сразу после Божественной Литургии, перед этой иконой здесь читается акафист Пресвятой Богородице и освящается вода. Рассказывает клирик кафедрального собора протоиерей Виталий Голоскевич.

Спасо-Преображенский Кафедральный собор
Фото: Андрей Кононенко/fotokto.ru

«Как раз за этой службой мы молимся за людей, страдающих от алкоголизма, наркомании и прочих зависимостей – да и вообще от любых страстей. Это ведь не как в аптеке, что такое лекарство – от одного, а иное – от другого. Всякая зависимость – духовная болезнь, и когда мы молимся, то верим, что Господь исцеляет.

Конечно, хорошо бы было, чтобы, в первую очередь, приходили на молебен те, кто сам этим страдает, чтобы они просили и молились. Но чаще всего они не хотят, и в большинстве своем приходят их родственники – жены, дети, родители. И их молитва тоже имеет свою силу. У нас в соборе каждый день совершаются молебны, но на акафист у иконы Божьей Матери «Неупиваемая Чаша» собирается больше всего людей.

– Известны ли в Виннице случаи исцеления по молитвам у иконы «Неупиваемая Чаша»?

– Во Введенском Владычнем монастыре Серпухова, где эта икона была явлена, есть специальный архив, где собираются все письма и другие свидетельства исцеления – и те, что были раньше, и современные. Но даже в самом Акафисте есть такие слова, что не только икона, явленная в Серпухове, но и все другие образы, списанные с нее, имеют такую же благодатную силу.

Мы обращаемся к Божьей Матери, и она помогает. Но у нас не ведется регистрация чудес – просто приходят люди, рассказывают. Конечно же, Господь действует, и каждый верующий человек постоянно убеждается в своей жизни, что Господь близок. В нашей жизни часто происходят такие вещи, которые нельзя объяснить естественным течением событий. Потому что чудо – это Божие вмешательство в нашу жизнь.

Вот, к примеру, у нас есть один прихожанин, который никак не мог бросить курить. А тут как-то проснулся и в один момент понял – больше не хочет. Даже борьбы никакой не было и мучений – влечение пропало, будто и не курил. Такое можно объяснять по-разному, но если это случилось после молитвы, то, наверное, это чудо. И таких историй много рассказывают.

Но главное – вера самого человека. И понятно, что тут очень важно желание бросить пить или курить со стороны того, кто страдает этими недугами. Если такого желания не возникает, тогда нужна молитва за него. Молятся родные и близкие, чтобы Господь внушил ему благую мысль бросить, как-то подвигнул его к этому. Когда сам человек не может, то важны просьбы других людей. Как в Евангелии, когда друзья принесли расслабленного. И Господь, видя веру их, а не этого расслабленного, исцелил его. Вот так, по вере жен, родителей и других близких, Господь выводит людей из недуга.

– Об исцелении именно от пьянства больше всего просят в молитвах у иконы Божьей Матери «Неупиваемая Чаша», хотя смысл этого чудотворного образа более глубокий. Не считаете ли вы, что произошло смещение акцента восприятия иконы в народе?

– Изначальное значение иконы, конечно же, евхаристическое: Христос, Чаша, Таинство Евхаристии – когда Христос преподает нам всего Себя. А как раз исцеление духовное, и вообще духовная жизнь возможны лишь тогда, когда есть Причастие. Нас в Церкви, как христиан, объединяет не то, что мы были когда-то крещены, а то, что мы приступаем к Чаше и причащаемся.

Для человека, который страдает любой страстью, любым грехом, необходимо причащение. Просто молиться и воду святую пить – этого мало. Чтобы освободиться от пьянства или другого греха, необходимо приступать к Чаше с Истинными Пищей и Питием, пить и есть Кровь и Тело Христовы. Вот тогда Господь поможет.

И явление образа «Неупиваемая Чаша» – это Божественное вмешательство, а не просто люди так придумали. И символизм в этом тоже есть. Поэтому я не считаю, что есть смещение акцента в восприятии иконы – это дополнение в ее почитании, определенное соединение смыслов. Потому что многое имеет неоднозначные значения – символика храмов и богослужения, изображения на иконах и т.п.

А мы, священники, на проповеди после молебна рассказываем, каким образом человек должен бороться со страстями. Тут всё необходимо: и молитва, и чтение Священного Писания, и исповедь, и причащение. Когда человек живет такой жизнью и ведет борьбу, то есть и результат.

– Среди людей нецерковных очень популярны поездки в село Катюжанка к некоему батюшке, который якобы от всего исцеляет. И говорят, что не один такой священник практикует подобную духовную помощь. Что вы можете сказать об этом явлении?

– Я там не бывал и не очень много имею информации по этому поводу. Говорят, что люди дают там какой-то обет на определенное время. И мне кажется, что некоторые, обещая не пить или не курить, настолько имеют страх к нарушению этого обета, что он, получается, работает. Хотя другие, еще не успев вернуться оттуда, опять возвращаются к своим прежним делам. Думаю, что это зависит от внушаемости – кто-то более внушаем, кто-то менее.

Но не таким образом происходит исцеление души. Люди ищут какого-то чудотворца, который бы в один момент решил их проблемы за них самих. «Приехал, там тебе что-то прочитали, помолились, что-то сделали и сказали, и всё отошло».

Бывает, человек имеет душу, преклонную к страстям, и когда одну страсть он не может удовлетворить, то находит прельщение в чем-то другом. Тут необходимо исцеление души в целом – преображение внутреннего человека. И оно происходит действием благодати Божией. Это работа, это труд – это то сотрудничество с Богом, которое всё время должно быть в жизни человека. И это та борьба духовная, делание духовное, которое человека изменяет. Тогда по-настоящему всё происходит, когда душа меняется.

А вот такой легкий путь – «вместо меня решите там, помолитесь, чтобы всё это в один момент ушло» – это еще одна проблема, а не решение вопроса. Поэтому священники и не рекомендуют ездить туда.

– Но ведь на молебне у иконы «Неупиваемая Чаша» молятся родственники, а не сам человек, который продолжает пить и курить. Это же не он трудится, а его близкие. Какая тут разница?

– Так не произойдет, что родственники пошли на молебен раз-другой-третий, и человек перестал пить. Мы часто в жизни своей хотим, чтобы всё случилось быстро. Бывает, ропщем и проявляем недовольство. А Господь управляет не так, как нам хочется. Но проходит время, и мы понимаем, что всё, что происходило, и было Божьим руководством. Это было нам нужно.

Так и здесь: родственники просят, чтобы Господь спас, но Господь насильно никого не заставит бросить пить. Мы просим, чтобы Он привел этих людей к покаянию, к осознанию того, что необходимо что-то менять. Чаще всего так и происходит. Какие-то обстоятельства влияют на человека – что-то случается такое, что заставляет его задуматься.

Нет правил на все случаи жизни – к каждому человеку Господь подходит индивидуально. И каждая такая житейская история – путь к Богу: непростой и тернистый. Потому что Бог дал нам свободную волю, и Он ее не насилует. Господь ждет, чтобы мы сами откликнулись на Его призывы.

Приходит сам пьющий и просит, чтобы Господь его избавил. Если не приходит, родные просят, чтобы Господь спас, исцелил, направил. Автоматически это не произойдет. Это не так, что человек пил-пил, а утром проснулся и всё: «Теперь я буду праведным человеком». Господь его как-то приведет к этому поворотному моменту – Он каждого из нас каким-то образом призывает. И мы верим, что наши молитвы имеют действенную силу. Ведь что человеку невозможно, то возможно Богу».

Главная » Артикли » Возвращение из ада, или исповедь бывшего алкоголика. Как избавиться от алкогольной зависимости? Исповедь анонимного алкоголика