Я памятник себе воздвиг нерукотворный читать онлайн. Я памятник себе воздвиг нерукотворный (Пушкин)
Памятник А.С.Пушкину в Царском Селе (фото автора статьи, 2011)
Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» написано в 1836 году, за полгода до гибели Пушкина. Не самые лучшие времена переживал тогда поэт. Критики не жаловали его, царём были запрещены в печати лучшие работы, в светском обществе распускались сплетни по поводу его персоны, в семейной жизни всё было далеко не безоблачно. Поэт был стеснён в денежных средствах. Да и друзья, даже самые близкие, с прохладцей относились ко всем его тяготам.
Вот в такой непростой обстановке Пушкин пишет поэтическую работу, которая со временем становится исторической.
Поэт как будто бы подводит итог своему творчеству, искренне и откровенно делится мыслями с читателем, оценивая свой вклад в русскую и мировую литературу. Верная оценка своих заслуг, понимание грядущей славы, признания и любви потомков – всё это способствовало тому, чтобы помочь поэту спокойно относиться к клевете, обидам, «не требовать от них венца», быть выше этого. Об этом Александр Сергеевич говорит в последней строфе произведения. Возможно, именно тягостные думы о непонимании и недооценке его современниками и подвигли поэта написать это важное стихотворение.
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный» в какой то степени является подражанием известному стихотворению «Памятник» (в основе которого в свою очередь, лежит стих Горация). Пушкин следует за текстом Державина, однако вкладывает в свои строчки совершенно другой смысл. Александр Сергеевич вещает нам о своей «непокорности», о том, что его «памятник» выше памятника Александру I, «Александрийского столпа» (мнения литературных исследователей о каком памятнике идёт речь, расходятся). И о том, что народ будет постоянно приходить к его памятнику, и дорога к нему не зарастёт. И пока в мире будет существовать поэзия, «пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит», слава поэта не померкнет.
Пушкин знает точно, что все многочисленные народы, входящие в состав «Руси великой», будут относиться к нему, как к своему поэту. Любовь народа и вечное признание Пушкин заслужил уже тем, что его поэзия пробуждает в людях «добрые чувства». А также и тем, что он «восславил свободу», боролся, как умел, создавая свои важные произведения. И никогда не переставал верить в лучшее, а для «падших» просил «милости».
Анализируя стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», мы понимаем, что это произведение — философское размышление о жизни и творчестве, это выражение своего поэтического предназначения.
По жанру стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» – ода. В её основе лежат главные пушкинские принципы: свободолюбие, гуманность.
Размер стихотворения — шестистопный ямб. Он великолепно передаёт решительность и ясность мыслей поэта.
В произведении не только «фразеологические сочетания, но и отдельно взятое слово, влечет за собой целый круг ассоциаций и образов, теснейшим образом связанных с той стилистической традицией, которая была привычной для поэтов – лицеистов».
Количество строф в стихотворении – пять. Последняя строфа выдержана в торжественно-спокойном тоне.
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Функция полисиндетона — «побуждать читателя к обобщению, к восприятию ряда деталей, как цельного образа. Видовое складывается при восприятии в родовое, а именно — «народы Российской империи».
Идея стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» скорее всего, навеяна воспоминаниями Пушкина . Именно он, ближайший и преданный друг Александра Сергеевича, первым понял величие Пушкина и предсказал ему бессмертную славу. При жизни Дельвиг во многом помогал поэту, был утешителем, защитником, и в чём-то даже учителем Пушкина. Предчувствуя скорую кончину и прощаясь с творческой деятельностью, Пушкин как бы соглашался с словами Дельвига, утверждал, что его пророчества сбудутся, вопреки недалёким глупцам, которые губят поэта так, как погубили за пять лет до того его собрата «по музе и судьбам», самого Дельвига.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный… (А.С.Пушкин)
(полный текст стихотворения)
Exegi monumentum
*.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокой век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.
*) Я памятник воздвиг.. (начало стихотворения Горация)
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
А. Пушкин
Пушкин погиб «в середине своего великого поприща», «его талант только начал расцветать», - писали современники великого русского поэта сразу после его смерти.
Василий Андреевич Жуковский, разбирая бумаги убитого друга, нашёл среди них много неопубликованных произведений – как в черновых вариантах, так и законченных. Среди последних – стихотворение, в котором Пушкин не только подвёл итоги своего жизненного и творческого пути, но и оставил поэтическое завещание потомкам.
Стихотворение написано 21 августа 1836 года и при жизни поэта напечатано не было. Старший друг поэта опубликовал его только в 1841 году в IX томе посмертного издания Сочинений Пушкина. Стихотворению, известному всем как «Памятник», это название дал Жуковский при подготовке его к печати. У Пушкина названия не было вообще. Был только эпиграф – первая строка оды Горация: «Создал памятник я».
При публикации Жуковский внёс в пушкинский текст изменения. Одно из них – в первом четверостишии: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастёт народная тропа» , где вместо заключительных строк «Вознёсся выше он главою непокорной Александрийского столпа» - Жуковский написал: «Вознёсся выше он главою непокорной Наполеонова столпа».
Только ещё через сорок лет один из первых пушкинистов Бартенев обнародовал оригинальный текст стихотворения и воспроизвёл его факсимиле.
Exigi monumentum
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру ‒ душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит ‒
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно.
И не оспоривай глупца.
Считается, что замену последней строки первого четверостишия старший друг поэта сделал из цензурных соображений. Жуковский якобы полагал: соседство с выражением «главою непокорной» словосочетания «Александрийский столп» будет вызывать у читателя ассоциации с образом открытого в 1834 году в Петербурге памятника Александру I. Хотя, вопреки таким действительным или мнимым опасениям Жуковского, вполне очевидно, что слово «Александрийский» происходит от слова «Александрия», а не от имени «Александр». Пушкин вряд ли стал бы намеренно использовать его в каких-то провокационных целях, иначе это стихотворение заранее предназначалось им быть помещённым «в стол» на весьма неопределённое время или вообще никогда не увидеть света.
Подменив слово «Александрийский» словом «Наполеонов», Жуковский исказил смысл, вложенный Пушкиным в словосочетание «Александрийский столп». Но с какой целью он сделал этот подлог?
У читателя при чтении первой строфы стихотворения в интерпретации Жуковского возникали конкретные геометрически-пространственные ассоциации – с колонной, отлитой по желанию Наполеона I в 1807 году из австрийских и русских пушек по образцу колонны Траяна и установленной в Париже на Вандомской площади. Наверху у неё находилась статуя самого Наполеона. После взятия русскими войсками Парижа в 1814 году она была снята и заменена на белый флаг Бурбонов с лилиями. Но уже в 1833 году король Луи-Филипп приказал сделать новую статую Наполеона и водрузить её на колонну.
Вандомская колонна с восстановленной статуей Наполеона I сразу же стала во Франции, с одной стороны, символом поклонения бонапартистов, с другой ‒ объектом критики противников Наполеона. Замену Жуковского можно считать по этой причине неудачной: маловероятно, что Пушкин хотел бы «вознестись выше главою непокорной» над этими двумя французскими партиями или принять сторону одной из них.
За прошедшие полтора с лишним века было выдвинуто несколько иных толкований слов «Александрийский столп». Но все они, вслед за вариантом, предложенным Жуковским, – пространственно-геометрические.
По одному из них, Пушкин имел в виду Родосский колосс ‒ гигантскую статую древнегреческого бога Солнца Гелиоса в портовом греческом городе Родосе, расположенном на одноимённом острове в Эгейском море. Бронзовый гигант ‒ статуя высокого стройного юноши ‒ языческого бога с лучистым венцом на голове – возвышался у входа в гавань Родоса и был виден издалека. Статуя была изготовлена из глины, имела металлический каркас, а сверху была покрыта бронзовыми листами. Колосс простоял шестьдесят пять лет. В 222 году до н.э. статую разрушило землетрясение. Как пишет древнегреческий историк Страбон, «статуя лежала на земле, поверженная землетрясением и переломленная у коленей». Но и тогда она вызывала удивление своими размерами. Плиний Старший упоминает, что лишь немногие могли обхватить обеими руками большой палец руки статуи (при соблюдении пропорций человеческого тела это указывает на рост статуи около 60 м. ). Но какое отношение мог иметь этот памятник к пушкинскому нерукотворному?
По другому варианту, Пушкин якобы хотел «вознести» свой нерукотворный памятник выше воздвигнутой в египетской Александрии колонны в честь римского императора Помпея.
Вернёмся к Александровской колонне в Петербурге. Воздвигнутая в честь победы русских войск над Наполеоном, она, действительно, выше всех аналогичных монументов мира: упомянутой Вандомской колонны в Париже, колонны Траяна в Риме и колонны Помпея в Александрии. Мало того, что сама колонна выше, например, Вандомской, фигура завершающего колонну Ангела превосходит по высоте фигуру Наполеона I на Вандомской колонне. Ангел крестом попирает змею, что символизирует мир и покой, которые принесла Европе Россия, одержав победу над наполеоновскими войсками. «Вознестись главою непокорной» выше Ангела Господня и выше символа победы русского оружия? Оставим такую выдумку на совести «толкователей».
На рисунке показаны сравнительные пропорции, по порядку, слева – направо: Александровской колонны, Вандомской колонны в Париже, колонны Траяна в Риме, колонны Помпея в Александрии и колонны Антонина в Риме. Четыре последние – приблизительно одинаковой высоты (менее 47,5 м. – высоты Александровской колонны в Петербурге ).
С пушкинским «александрийским столпом» пытались также ассоциировать обелиски, воздвигнутые в древние времена в Египте. Согласно исследованиям египтологов, эти памятники не являлись редкостью ещё в эпоху Древнего царства. Судя по всему, некогда перед каждой египетской пирамидой возвышался подобный обелиск. Во времена Среднего и Нового египетских царств к храмам вели целые аллеи обелисков. В последовавшие века эти обелиски были почти все вывезены из Египта правителями европейских государств, завоевательные армии которых бороздили египетскую землю.
У верующих людей эти египетские обелиски всегда ассоциировались с символами идолопоклонства. Когда один из них привезли в Рим, папа Сикст V совершил над ним обряд очищения, чтобы «зловредный бог Египта» утратил власть над каменным монументом и не причинил вреда его сменившимся владельцам-христианам.
В центре парижской площади Согласия во Франции стоит древнеегипетский Луксорский обелиск высотой 23 м. На каждой из его сторон высечены изображения и иероглифы, посвящённые египетскому фараону Рамзесу II.
У Луксорского обелиска более чем трехтысячелетняя история. Изначально он располагался у входа в Луксорский храм в Египте, но в начале 1830-х годов вице-король Египта Мухаммед Али подарил Франции два обелиска, один из них – Луксорский. В это время реки Сена и Нил обмельчали, и перевозка обелисков была отложена. Через пять лет решили транспортировать в Париж сначала Луксорский обелиск, а уступавший ему по красоте Александрийский обелиск доставить потом. Луксорский обелиск был установлен на площади Согласия 25 октября 1836 года.
В начале прошлого века в Египте оставалось лишь семь стоящих обелисков: четыре в Фивах, один на острове Филэ, один в Александрии и один в Гелиополе. В Англии находилось четыре египетских обелиска, во Франции – два, в итальянской Флоренции – два, в Стамбуле – два.
Больше всего египетских обелисков в Риме – двенадцать. Возле собора Святого Павла возвышается обелиск, высота колонны которого составляет 23,5 м. Высота обелиска Фламиния, привезённого императором Августом и установленного на Пьяцца дель Пополо, – 22,3 м.
Высота основной части обелиска, установленного в Лондоне, так называемой Иглы Клеопатры, составляет 17,5 м. Разумеется, Клеопатра не отдавала приказа создать обелиск и назвать своим именем памятник. Она лишь, чтобы сделать приятное Цезарю, перевезла похожий по очертаниям на пирамиду обелиск из Гелиополя, где он украшал храм Солнца, в столицу Египта. В 1801 году англичанам, разбившим в Египте французские части, было предложено забрать обелиск в качестве трофея. Однако тогда командование английскими войсками из-за трудностей транспортирования памятника отказалось от этой мысли. Позднее, в 1819 году, упомянутый выше Мухаммед Али преподнёс обелиск в дар английскому принцу-регенту.
Своё название Игла Клеопатры получила ещё в древности. Египетские жрецы возводили эти высокие каменные сооружения в виде игл, именовали их алтарями богов и увековечивали на них загадочными иероглифами некие тайные знания.
Что касается всех этих обелисков, то в XIX веке возноситься «главою непокорной» над любым из них было абсолютно не актуально и, наверное, просто смешно. Да и Пушкин был не настолько клерикален, чтобы выставлять в качестве главного объекта своего поэтического противопоставления языческие символы.
Бельгийский исследователь вопроса о прообразе пушкинского «Александрийского столпа» Грегуар выдвинул ещё одну гипотезу – мол, поэт подразумевал под ним Фаросский маяк. И в самом деле, значение термина «столп» шире, чем «колонны» или «столба» ‒ достаточно вспомнить Вавилонское столпотворение, первоначально означавшее воздвижение Вавилонского столпа. Но Пушкин никогда не называл соответствующее сооружение ни Александрийским маяком, ни тем более Александрийским столпом, но только Фаросом. К этому следует добавить, что, и наоборот, назвать маяк столпом Пушкин тоже никогда не мог бы.
Употреблённое Пушкиным слово «столп», действительно, вызывает ассоциации, связанные с широко известным выражением «Вавилонское столпотворение». (На всей земле был один язык и одно наречие… И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжём огнём… И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли… И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдём же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. Бытие. Гл.11.: 1.) Возникала ли у Пушкина ассоциация упомянутого им для сравнения Александрийского столпа с Вавилонским столпом? Такое предположение весьма вероятно.
Да, но всё же, о каком Александрийском столпе думал Пушкин, когда писал своё стихотворение?
Представляется, что есть гораздо более «достойный кандидат» на роль материального воплощения пушкинского Александрийского столпа ‒ созданный по образу и подобию классического египетского обелиска мемориал Джорджа Вашингтона в столице Соединённых Штатов Америки городе Вашингтоне. Высота монумента составляет 169 м, и он является одним из высочайших каменных сооружений в мире.
«Это четырехстороннее каменное сооружение, расположенное в Вашингтоне (округ Колумбия ), воздвигнуто в память об «отце нации», генерале, отце-основателе и первом президенте Соединенных Штатов Америки (с 1789 по 1797 год ) Джордже Вашингтоне», ‒ гласят проспекты и путеводители по столице Соединённых Штатов.
Монумент Джорджу Вашингтону является самым высоким строением в столице Соединенных Штатов.
…Первый призыв к строительству памятника Вашингтону раздался еще при его жизни, в 1783 году.
Планы возведения обелиска вызвали большой интерес в мире, в том числе и в России. Тема широко обсуждалась в обществе. Несколько выпусков посвятила ей и издававшаяся в российской столице официальная газета «Санкт-Петербургские Ведомости». Была опубликована и гравюра с изображением задуманного памятника.
С самого начала борьбы английских колоний в Северной Америке за независимость от метрополии «Санкт-Петербургские Ведомости» освещали с той или иной периодичностью события этой войны. Так, в июле 1789 года газета опубликовала следующее сообщение: «Генерал Вашингтон, президент новой конфедерации, прибыл сюда 22 апреля и принят с великими изъявлениями радости. Третьего дня поставлен он в сие новое достоинство – звание президента, – при котором случае говорил речь».
Эта заметка о первом президенте США (САСШ ) Джордже Вашингтоне – первое в российской печати упоминание о главах этой североамериканской республики.
Александр Сергеевич Пушкин состоял в числе подписчиков «Санкт-Петербургских Ведомостей». В письме его к П. А. Вяземскому, отправленном из Царского Села летом 1831 года, есть такая фраза: «О литературе не спрашивай: я не получаю ни единого журнала, кроме «С.-Петербургских ведомостей», и тех не читаю»…
Впрочем, если и не читал, то как минимум просматривал. Известен такой эпизод, имеющий отношение к теме настоящей статьи. Когда в 1834 году открывали Александровскую колонну, Пушкина в городе не было. О происшедшем событии он узнал от друзей, его очевидцев, а также из газетных откликов. «Санкт-Петербургские Ведомости» печатали материалы, связанные с открытием. В них же в это время был дан длинный, с продолжением, этнографический материал о малых народах тогдашней Енисейской губернии – тунгусах, якутах, бурятах, монголах… И было сказано, что «племена, известные ныне под именем бродячих, повержены в глубочайшее невежество. Нет у них признаков богослужения; нет письменных преданий и очень мало изустных…»
Не отсюда ли родом «ныне дикий тунгус», упомянутый в пушкинском Памятнике»?
…Краеугольный камень монумента был заложен 4 июля 1848 года (в американский День Независимости), причем была использована та лопатка, которой пользовался 55 лет до этого сам Вашингтон при закладке Капитолия в будущей столице. Спикер Палаты Представителей Роберт Уинтроп, выступая на церемонии закладки обелиска, призвал граждан Америки построить монумент, который «выразил бы признательность всего американского народа… Стройте его до неба! Вы не сможете превзойти высоты принципов Вашингтона». Ну чем не библейский Вавилонский столп!
Туристы, посещающие теперешнюю столицу Соединённых Штатов город Вашингтон, где установлен обелиск Джорджу Вашингтону, переправившись по мосту через реку Потомак, попадают в старинный городок с населением 111 тыс. жителей. Это – Александрия, исторический и туристический центр, связанный с жизнью и деятельностью Джорджа Вашингтона (здесь находится его дом-музей ). Для истории США «старый город» Александрии имеет особую ценность тем, что именно здесь проходили важные государственные советы, встречались «отцы-основатели» Штатов, а в небольшой церкви города служил сам Джордж Вашингтон. С 1828 по 1836 годы в Александрии находился один из самых крупных невольничьих рынков страны. Ежегодно отсюда отправляли более тысячи рабов для работы на плантациях Миссисипи и Нового Орлеана.
В истории Америки город Александрия известен ещё и тем, что в ходе Гражданской войны 1861 года здесь пролилась первая кровь.
В «старом городе» бережно сохраняются памятники эпохи становления американской демократии. Среди них: точная копия дома Джорджа Вашингтона…
Тот вид, который исторический центр имеет сейчас, он начал приобретать с 1749 года. В 1801 году город Александрия вошёл в официально образованный федеральный округ Колумбия, в который, помимо Александрии, вошли также город Вашингтон, ставший столицей Соединённых Штатов, город Джорджтаун, графство Вашингтон и графство Александрия.
Для столичного федерального округа была выделена местность площадью 260 кв. км. Выбор столицы нового государства был затруднительным, поскольку на эту роль претендовали многие города. Вопрос о строительстве столицы обсуждался в Сенате с 1783 года. Однако только к 1790 году конгрессмены пришли к компромиссу и решили, что столица будет находиться на реке Потомак ‒ между Югом и Севером тогдашних 13-ти североамериканских колоний. В июле 1790 года Конгресс США вынес решение о предоставлении в штатах Мэриленд и Вирджиния территории под строительство новой столицы, функции которой выполняла до этого Филадельфия. Год спустя Джордж Вашингтон лично выбрал участок земли на реке Потомак – сохранились сделанные его рукой зарисовки береговой линии реки.
Общеизвестен факт, что Джордж Вашингтон, будучи масоном, по случаю закладки в 1793 году первого камня Капитолия, публично надел масонский фартук и взял в руки серебряные молоток и мастерок. Первый главный архитектор города, военный сподвижник Вашингтона француз Пьер-Шарль Ланфан был соотечественником и единомышленником маркиза де Лафайета, французского революционера и убеждённого масона. Того самого де Лафайета, который приплыл на нанятом им корабле в Америку из Франции, стал начальником генерального штаба у Джорджа Вашингтона, воевал под его началом, был им обласкан и, обогатившись, возвратился во Францию. Де Лафайет возглавил антирусскую партию в Национальном собрании Франции, выступившую в 1831 году с призывами объявить войну России в связи с подавлением русскими войсками бунта в Варшаве.
Этой кампании Пушкин посвятил своё стихотворение «О чём шумите вы, народные витии?» Поэт иронически назвал депутатов-богачей «народными» и «витиями» – так называют не только краснобаев, но и младших, малого градуса посвящения, членов масонских лож (первый, кто обратил внимание авторов настоящей статьи на это обстоятельство, был Николай Петрович Бурляев), имея в виду, что за ними скрываются оставшиеся в тени «кукловоды» более высокой степени посвящения.
Главная достопримечательность «старого города» Александрии ‒ холм Шатерз-Хилл, увенчанный Масонским мемориалом Джорджа Вашингтона.
Если прочертить на карте линию от Масонского мемориала Джорджа Вашингтона прямо на север, то, преодолев реку Потомак, через немного более 6 км, она сначала упрётся в обелиск Джорджу Вашингтону, а затем, миновав его, ‒ в Белый дом. Как и задумывалось основателями столицы США, город Александрия оказался на одной линии с тремя другими главными символами американской столицы и американской демократии – Капитолием, Белым домом и обелиском Вашингтону.
Отношение Александра Сергеевича Пушкина к демократии вообще и к американской, в частности, известно. Окончательно оно выкристаллизовалось и стало резко отрицательным именно в последний год его жизни.
В письме к Чаадаеву от 19 октября 1836 года Пушкин упомянул, что в третьей книге издаваемого им журнала «Современник» за 1836 год он опубликовал свою статью «Джон Теннер». В ней он дал весьма нелицеприятную оценку современного ему состояния американского государства:
«С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в Европе внимание людей наиболее мыслящих. Не политические происшествия тому виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая, сильная миром, упроченным ей географическим её положением, гордая своими учреждениями. Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно уже решёнными.
Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству, принуждённый к добровольному остракизму; богач, надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменной нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами ».
Сопоставим ещё раз даты. 21 августа 1836 года Пушкин пишет стихотворение «Памятник», а в сентябре 1836 года (точная дата неизвестна, автограф не сохранился) – статью об американской демократии.
Жуковский, найдя в бумагах поэта стихотворение, понимает, что, опубликованное со словами «Александрийский столп», оно будет сопоставлено с публикацией в «Современнике» статьи «Джон Теннер». А после смерти Пушкина, когда Пётр Андреевич Вяземский, никогда не забывавший о своей принадлежности к масонам и о масонском же прошлом Пушкина, положил в гроб поэта белую масонскую перчатку, Жуковскому и так пришлось оправдываться перед главой III отделения Бенкендорфом.
Пушкина объявили главой русской партии, противостоящей партии иноземцев при дворе. Белая перчатка, положенная в гроб масона, означала знак отмщения. Могли счесть, что масоны приложили руку и к гибели Пушкина.
Могут возразить: но монумент Вашингтону не был тогда построен. Да, он не был воплощён в камне. Но это был лишь вопрос времени и денег. Пушкин смотрел вперёд.
И его нерукотворный памятник, его Поэзия, его «душа в заветной лире», как он и предвидел, «убежала тленья» и вознеслась выше всех рукотворных памятников, как возведённых, так и ещё проектируемых в чьих-то изощрённых умах.
Владимир Орлов, Заряна Луговая
Опубликовано
Перечитываю стихотворение Пушкина «Памятник». Потрясающая вещь! И заразительная. После него многие поэты в той или иной форме тоже стали сооружать себе стихотворные памятники. Но пошла эта памятникомания не от Пушкина, а из глубины веков от Горация. Ломоносов был первым в русской литературе 18 века, кто перевел стих Горация. Звучит этот перевод так:
Я знак бессмертия себе воздвигнул8
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
От Горация и пошла эта памятникомания. На основе текста Горация, написал свой «Памятник» и Державин.
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! - весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай
За ним пишет свой знаменитый "Памятник" Пушкин
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пойдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна;
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Внимтельный читатель обратит внимание, что эти три стихотворных памятника во многом похожи друг на друга.
Дальше пошло-поехало. Хороший памятник себе сооружает поэт Валерий Брюсов, где он с уверенностью заявляет, что его памятник «не свалить» и что потомки его «ликуя назовут»
Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен.
Кричите, буйствуйте, - его вам не свалить!
Распад певучих слов в грядущем невозможен, -
Я есмь и вечно должен быть.
И станов всех бойцы, и люди разных вкусов,
В каморке бедняка, и во дворце царя,
Ликуя, назовут меня - Валерий Брюсов,
О друге с дружбой говоря.
В сады Украины, в шум и яркий сон столицы,
К преддверьям Индии, на берег Иртыша, -
Повсюду долетят горящие страницы,
В которых спит моя душа.
За многих думал я, за всех знал муки страсти,
Но станет ясно всем, что эта песнь - о них,
И, у далеких грез в неодолимой власти,
Прославят гордо каждый стих.
И в новых звуках зов проникнет за пределы
Печальной родины, и немец, и француз
Покорно повторят мой стих осиротелый,
Подарок благосклонных Муз.
Что слава наших дней? - случайная забава!
Что клевета друзей? - презрение хулам!
Венчай мое чело, иных столетий Слава,
Вводя меня в всемирный храм.
Поэт Ходасевич тоже надеялся, что
"В России новой и великой,
Поставят идол мой двуликий
На перекрестке двух дорог,
Где время, ветер и песок…"
А вот Ахматова в поэме «Реквием» даже указала место, где ей поставить памятник.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем - не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
В 2006 году, в год сорокалетия со дня смерти Ахматовой, в Питере, на набережной Робеспьера, напротив здания тюрьмы «Кресты» был открыт ей памятник. Именно в том месте, где она указала.
Своеобразный памятник воздвиг себе И.Бродский.
Я памятник себе воздвиг иной,
К постыдному столетию спиной,
К любви своей потерянной лицом,
А ягодицы к морю полуправд…
Есенин тоже, в шутку наверное, соорудил себе памятник:
Я памятник себе воздвиг
Из пробок вылаканных вин.
Пробками тогда назывались бутылки вина. Рассказывая о встече с Есениныым в Ростове - на Дону в 1920 году Ю.Анненков вспоминал эпизод, имевший место в ресторане "Альгамбра". Есенин стуча по столу кулаком:
- Товарищ лакей, пробку!
Есенину заслуженный памятник поставил народ. И не один. К ним не зарастет народная тропа.
А вот поэт А.Кучерук упорно пишет стих за стихом, что бы тоже создать себе памятник нерукотворный. Вот только сомневается «будет ли к нему тропа?»
Мне говорят, что всё это напрасно;
писать стихи... К чему они сейчас?
Ведь нет давно на свете Дам прекрасных.
И рыцарей давно нет между нас.
Давно к стихам все души охладели
до минус двух по Кельвина шкале...
Ну, что ты в них вцепился, в самом деле?
Что, нет других занятий на Земле?
А может, графоман ты? Вот и строчишь,
сбивая строки в стройные ряды?
Как швейная машинка, днём и ночью
стихи тачаешь полные воды.
И я не знаю, что сказать на это,
поскольку я действительно готов
с энергией достойною поэта
воспеть друзей и сокрушить врагов.
Стих за стихом готов писать упорно,
но если так страна моя слепа,
пусть памятник создам нерукотворный...
А будет ли к нему вести тропа?!!
Наблюдая, как другие создают себе памятники, я тоже заразился этой памятникоманией и решил создать свой нерукотворный.
Я тоже памятник себе воздвиг,
Как Пушкин, как старик Державин,
Фамилию свою под ником НИК
Я творчеством своим уже прославил.
Нет, господа, совсем я хрен умру,
Творения мои меня переживут.
За то, что верен был всегда добру,
Потомки в храме свечку мне зажгут.
И тем любезен буду я народу,
Что творчеством сердца я волновал,
Что от врагов и прочих всех уродов
Святую Русь всю жизнь я защищал.
Враги мои от зависти умрут.
Пускай умрут, им так, видать, и надо!
Из памяти потомки их сотрут,
А будет НИК греметь, как канонада.
Слух обо мне пройдет везде и всюду,
И вспомнят обо мне и чукча, и калмык.
В кругу читать мои творенья будут,
Хороший, скажут, человек был НИК.
(Шутка)
Вот только, как и Кучерук, сомневаюсь, будет ли к моему памятнику тропа?
Рецензии
Отличная работа Николай Иванович! Прочитал два раза. И ещё один раз просыпающейся жене. Что удивительно, но и Ваш памятник пришёлся в строку, после всех великих и не очень. Так что человек Вы хороший, Ник. Это даже не обсуждается. И это ведь самое главное. Главный памятник. Ну и чувство юмора тоже не отнять! Спасибо!
Символично, что «Я памятник себе воздвиг...» написано всего за несколько месяцев до трагической гибели поэта, в 1836 году. Стихотворение не публиковалось и не было известно даже ближайшим друзьям Пушкина — его обнаружили уже после смерти, когда начали разбирать бумаги, оставшиеся от Александра Сергеевича.
История создания «Памятника» остается загадкой до сих пор. Некоторые исследователи утверждают, что пушкинское стихотворение является подражанием аналогичных произведений, которые в изобилии создавали литераторы XVIII века (в том числе, столь ценимый Пушкиным Державин и Ломоносов). Другие — и к этому мнению примыкало большинство друзей поэта — полагали, что написанием строчек про памятник Пушкин высмеивает собственное тяжелое положение. Несмотря на то, что признание поэт получил еще при жизни, богатства ему это не принесло, и Пушкин вынужден был постоянно закладывать и перезакладывать имущество, чтобы обеспечить средствами семью. «Нерукотворный» в данном случае — не восхваление себя, а тонкая ирония.
Есть и третий вариант: предполагается, что поэту каким-то образом удалось предчувствовать собственную скорую гибель, и стихотворением он подвел черту под своим творческим наследием и яркой литературной жизнью.
Главная тема стихотворения
В первую очередь, «Я памятник себе...» - это гимн поэзии, прославляющий человека, слагающего стихи, отмечающий его высокую значимость в жизни всего общества. В этом произведение отчасти сходно со стихотворениями уже упоминавшихся Ломоносова и Державина.
Но несмотря на то, что внешняя форма весьма схожа, Пушкин проанализировал творчество более глубоко, выдвинув собственное понимание творческого процесса, его итога и оценки. По сравнению с поэтами прошлых веков, Пушкин менее элитарен, его лирика обращена к широким массам, что он подчеркивает в строке «К нему не зарастет народная тропа». Здесь же находят отражение и бунтарские, околодекабристские элементы в творчестве — Пушкин упоминает, что его нерукотворный памятник вознесся «главою непокорной» выше, чем Александрийский столп — символ царской власти начала XIX века.
Тема возросшего интереса людей к поэзии сквозной нитью проходит через все стихотворение — Пушкин говорит о том, что его стихи читают не только в высших слоях общества, перечисляя некоторые народности, проживающие на территории Российской Империи.
Еще одна важная проблема, на которой поэт акцентирует внимание — существование творческого наследия после физической смерти творца, бессмертие поэзии. «Нет, весь я не умру», утверждает Пушкин, раз и навсегда решая для себя этот вопрос. Великий русский литератор был уверен в том, что его творчество отзовется в веках — и оказался прав.
Проблема свободы, без упоминания которой в эпоху цензуры и реакции тоже не обошлось, соседствует с темой милосердия, так важной для Пушкина. С одной стороны, поэт был явно не согласен с реакционной политикой и решениями императора относительно декабристов, с другой — в конце жизненного пути склонялся к мнению, что христианское, истинное милосердие важнее любых политических и общественных проявлений.
Структурный анализ стихотворения
В небольшой — всего 5 строф — оде собственной поэзии Пушкин активно использует сложные предложения, инверсивный порядок слов и высокую лексику, тем самым создавая возвышенное настроение. Богатое применение эпитетов, аллегорий, некоторая архаика (пиит, приемли и т. д.), множество олицетворений — все это создает атмосферу величия, подчеркивает особое место поэзии в мире.
Произведение написано 6-тистопным ямбом с перекрестной рифмовкой.
«Памятник» занимает, безусловно, особое место в поэтическом наследии Александра Сергеевича. Он подводит итог его многолетнему творчеству, одновременно вознося русскую поэзию на высоту, долгое время остававшуюся практически недосягаемой.
Александр Сергеевич Пушкин – великий поэт, писатель, а также, просто очень творческий человек. Именно он и заслуживает того, чтобы его уважать, понимать со всей ясностью, так как в его произведениях присутствует искренность и иногда простота, которой иногда не хватает в реальной жизни. Одно лицемерие и зависть.
Произведение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» очень необычно уже хотя бы по своему смыслу и содержанию. Это произведение – велико по размеру, и оно рифмовано через каждую строку, что очень удобно. Смысл этого произведения очень высок, и его нужно понимать со всей своей ясностью, так как Пушкин в этом стихотворении пишет о себе, пишет о том, что не все его понимают, а многие – и осуждают. Пушкин в этом произведении пытается донести как до простого люду, так и до более высших чинов, что поэты – тоже люди, что они играют роль в жизни общества – очень большую, и что не всегда им бывают так легко, как может показаться. Пушкин сделал это стихотворение, которое состоит всего из пяти строф – одой, а также, чем-то вроде гимна, который должен повести за собой народы, показать, что поэты – люди, что-то светлое как маяк, который призывает к справедливости, доброте, а главное – свободе, чему очень подвластен русский дух.
Стихотворение под названием «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» призывает к ответственности за свои слова и поступки, особенно тех, кто стоит высшее простых крестьян и просто людей. Оно также доказывает, что поэты не обязаны только ублажать слух людей приятной речью и комплиментами. Поэты также должны, просто обязаны наставлять людей на путь истинный, показывая в своих произведениях – что правильно, и как выйти на свет чистый и праведный. Именно потому Пушкин провозглашает, что идет не только лирою приятной ласкать слух народа, но и справедливость восстанавливать.
Полный анализ стихотворения Я памятник себе воздвиг нерукотворный... Пушкина
Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» было написано Александром Сергеевичем Пушкином в 1836 году. Это последний год жизни великого поэта и писателя. Так по прошествии полгода после написание стихотворения – он погиб. В то время Пушкину жилось довольно тяжко, его ведь уже не так признавали, как в те времена его славы. Критики стали суровее к нему относиться. А царь, тот царь, которого Пушкин любил, просто перестал его жаловать, он запретил печатать его самые лучшие работы. Естественно, что настроение стиха – грустное, и настроено, чтобы в какой-то степени обелить себя. Кроме этих проблем, Пушкин был в состоянии безденежья, и вокруг к тому же ходили сплетни по поводу его личной семейно жизни. Одним словом, ничего хорошего не было в этом 1836 году.
Именно потому Пушкин взялся писать такое произведение в тот момент. Это было непросто, но он излил все свои чувства, желания и эмоции на бумагу. Его стихотворение получилось – величественным и гордым своей красотой написания. Этим стихотворением, он как бы подвел заключительный итог своего творчества. Он пишет в своем стихе как бы критику на самого себя, но эти слова совсем не ругают себя же, а наоборот, старается всем доказать, что он не так уж плох, и что все его творчество – искренне и написано от сердца.
Только потому, что поэт понимал, что в будущем он еще больше прославиться и что его потомки поймут писателя и поэта, Пушкин выдержал все обиды и нечестные слова, сказанные против него. Но все же несмотря на то, что понимал, что в будущем его поймут лучше, Пушкин все же жалел, что его не понимают сейчас. Именно поэтому в таком духе было и написано произведение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Это красивое произведение, написанное от всей души, горячо и главное – искреннее. Пушкин никогда не был лицемером, и ждал этого, возможно, и от других. Теперь еще больше становиться понятней его состояние печали и удивления.
Жанр стиха критики относят в оде. Это произведение размышляет о смысле жизни и о людях, самых разных. Поэтому его относят еще и к философскому типу произведений. Размерами произведение оценивается в шестистопный ямб, оно рифмуется через каждую строчку. Строф в стихе всего пять, а самый последний куплет написан в торжественном и величественном тоне, в котором чувствуется еле заметная грусть.
Анализ стихотворения Пушкина памятник
Стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» подводит некий итог творчества поэта. Поэт анализирует, что он сделал и как это повлияет на других людей. Стихотворение написано в последние годы жизни поэта в 1836 году.
Это стихотворение раскрывает важную тему в творчестве А.С. Пушкина – божественное призвание поэта – пророка. Поэт – это не просто человек, который обличает свои мысли в рифму. Он является наместником бога на Земле, пророком, который рассказывает людям о настоящем, прошлом и будущем. Именно поэтому автор ставит себя выше общества, государства и царя. Он возносит свой памятник выше «Александрийского столпа». То есть поэт указывает на то, что даже победа над Наполеоном в 1812 году блекнет рядом с его произведениями.
Поэт говорит о том, что он всегда останется живым, потому что его душа заключенная в строки останется на устах людей. Его будут называть «всяк сущий в ней язык». Здесь поэт поднимает не только вопрос о своем величие, но и о величие своей родной страны. Он сравнивает себя с ней и говорит, что как велика страна, так же велик и он.
Так же поэт указывает на то, что он непокорен никому, кроме «веления Божьего». Поэт даже не пользуется метафорами, он открыто говорит, про свою непокорную голову. В строках этого произведения видно, что автор верен только своему божественному призванию, и считает, что его творчество независимо не от кого.
Он предсказывает свою судьбу, говорит, что его творчество останется в вечности. Что самое главное, для этого стихотворение, что А.С. Пушкин считает, не важным то, как к нему будут относиться, и что будут говорить про его творчество: «Хвалу и клевету приемли равнодушно». А главное провозглашает то, что не «нужно оспаривать глупца». Последние строки произведения можно связать с заветами для будущих поэтов, которые будут продолжать его дела: «Веленью божию, о муза, будь послушна». Здесь снова возникает мотив подчинению только божественной силе.
Анализ стихотворения Я памятник себе воздвиг нерукотворный... по плану
Возможно вам будет интересно
- Анализ стихотворения Современная ода Некрасова
Данное произведение носит сатирический характер. Автор обозначил в названии жанр – ода, (который к моменту написания стихотворения уже вышел из употребления) имеющий характер славословия. Этим самым он дал прозрачный намек читателям.
- Анализ стихотворения Заметался пожар голубой Есенин
Поэт восхитительно расписывал в своих произведениях природу и эмоции. В его строчках, как будто ощущаешь подвывание ветра на полях, звон колосков пшеницы. И вперемешку тут же громкий смех свободной души, и стон разбитого сердца
- Анализ стихотворения Деревня Фета
Данное стихотворение является частью раннего творчества поэта и создано во время обучения Фета в Москве. Живя в крупном городе, он ностальгирует по деревенской жизни, всё больше вовлекаясь в приятные воспоминания.
- Анализ стихотворения Сольвейг Блока
Поэты работавшие в годы Серебряного века часто адресовали друг другу посвящения в стихотворной форме. Произведение Блока
- Анализ стихотворения Еще одно забывчивое слово Фета
Стихотворение «Еще одно забывчивое слово…» было написано Афанасием Фетов в 1884 году и вошло во второй выпуск сборника, получившего название «Вечерние огни», который был выпущен в 1885 году.
