Естественные и гуманитарные науки.

Наука занимается изучением объективно существующих (т.е. существующих независимо от чьего-либо сознания) объектов и явлений природы. Вопрос о том, существует ли окружающий нас мир сам по себе или он является продуктом деятельности разума (принадлежащего некому высшему существу или каждому конкретному индивиду) составляет суть т.н. основного вопроса философии, классически формулируемом в виде дилеммы о первичности материи или сознания. В зависимости от ответа на основной вопрос философы подразделяются на материалистов (признают объективное существование окружающего нас мира, возникшего в результате саморазвития материи), объективных идеалистов (признают объективное существование мира, возникшего как результат деятельности высшего разума) и субъективных идеалистов (считают, что окружающий нас мир не существует реально, а есть плод воображения отдельного индивида) . По-видимому невозможно дать экспериментально обоснованного ответа на основной вопрос философии, хотя большинство естествоиспытателей являются приверженцами материалистических концепций.

Все существующие научные дисциплины условно (любая классификация носит приближенный характер и неполно отражает истинную суть вещей!) разделены на две основные группы: естественнонаучные (занимаются изучением объектов природы и явлений, не являющихся продуктом деятельности человека или человечества) и гуманитарные (изучают явления объекты, возникшие как результат деятельности человека).

Настоящий курс посвящен обзору важнейших концепций современного естествознания.

Уровни организации материи и иерархия естественно научных знаний. Окружающие нас объекты природы имеют внутреннюю структуру, т.е. в свою очередь сами состоят из других объектов (яблоко состоит из клеток растительной ткани, которая сложена из молекул, являющихся объединениями атомов и т.д.). При этом естественным образом возникают различные по сложности уровни организации материи: космический, планетарный, геологический, биологический, химический, физический. Представители естественных наук, занимающиеся изучением объектов какого-либо уровня могут достичь их полного описания лишь основываясь на знаниях более “низкого” (элементарного) уровня (невозможно понять законы жизнедеятельности клетки, не изучив химизм протекающих в ней реакций). Однако реальные возможности каждого отдельного исследователя весьма ограничены (человеческой жизни недостаточно не только для того, чтобы плодотворно заниматься изучением сразу нескольких уровней, но даже заведомо не хватает на сколько-нибудь полное освоение уже накопленных знаний о каком-то одном). Из-за этого возникло деление естественно научных знаний на отдельные дисциплины, примерно соответствующие вышеперечисленным уровням организации материи: астрономию, экологию, геологию, биологию, химию и физику. Специалисты, работающие на своем уровне, опираются на знания смежных наук, находящихся ниже по иерархической лестнице. Исключение составляет физика, находящаяся на “самом нижнем этаже” человеческих знаний (“составляющая их фундамент”): исторически сложилось так, что в ходе развития этой науки обнаруживались все более “элементарные” уровни организации материи (молекулярный, атомный, элементарных частиц...), изучением которых по-прежнему занимались физики.

Естественные науки различных уровней не обособлены друг от друга. При изучении высокоорганизованных систем возникает естественная потребность в информации о составляющих их элементах, предоставляемой дисциплинами “более низких” уровней. При изучении же “элементарных” объектов весьма полезны знания о их поведении в сложных системах, где при взаимодействиях с другими элементами проявляются свойства изучаемых. Примером взаимодействия наук разных уровней может служить разработка Ньютоном классической теории тяготения (физический уровень), возникшей на основе законов движения планет Кеплера (астрономический уровень), и современные концепции эволюции Вселенной, немыслимые без учета законов гравитации.

Естественные науки, находящиеся на нижних этажах иерархической лестницы, несомненно проще вышестоящих, поскольку занимаются более простыми объектами (строение электронного облака атома углерода, несомненно “проще пареной репы”, содержащей множество атомов с такими облаками!). Однако, именно из-за простоты изучаемых объектов науки нижних уровней сумели накопить гораздо больше фактической информации и создать более законченные теории.

Место математики среди естественных наук.

Обсуждавшаяся выше структура естествознания не содержит математики, без которой невозможна ни одна из современных точных наук. Это связано с тем, что сама математика не является естественной наукой в полном смысле этого понятия, поскольку не занимается изучением каких-либо объектов или явлений реального мира. В основе математики лежат аксиомы, придуманные человеком. Для математика не имеет решающего значения вопрос, выполняются ли эти аксиомы в реальности или нет (напр. в настоящее время благополучно сосуществует несколько геометрий, основанных на несовместных друг с другом системах аксиом).

Если математика заботит лишь логическая строгость его выводов, делаемых на основе аксиом и предшествующих теорем, естествоиспытателю важно, соответствует ли его теоретическое построение реальности. При этом в качестве критерия истинности естественнонаучных знаний выступает эксперимент, в ходе которого осуществляется проверка теоретических выводов.

В ходе изучения свойств реальных объектов часто оказывается так, что они приближенно соответствуют аксиоматике того или иного раздела математики (напр. положение небольшого тела можно приближенно описать, задав три его координаты, совокупность которых можно рассматривать как вектор в трехмерном пространстве). При этом ранее доказанные в математике утверждения (теоремы) оказываются применимыми к таким объектам.

Кроме сказанного, математика играет роль очень лаконичного, экономного и емкого языка, термины которого применимы к внешне совершенно разнородным объектам окружающего мира (вектором можно назвать и совокупность координат точки, и характеристику силового поля, и компонентный состав химической смести, и характеристику экономико-географического положения местности).

Очевидно, что более простые объекты нашего мира удовлетворяют более простым системам аксиом, следствия из которых математиками изучены более полно. Поэтому естественные науки “низших” уровней оказываются более математизированными.

Опыт развития современного естествознания показывает, что на определенном этапе развития естественно научных дисциплин неизбежно происходит их математизация, результатом которой является создание логически стройных формализованных теорий и дальнейшее ускоренное развитие дисциплины.

Приближенный характер естественнонаучных знаний.

Несмотря на то, что естественные науки часто называют точными, практически любое конкретное утверждение в них носит приближенный характер. Причиной этого является не только несовершенство измерительных приборов, но и ряд принципиальных ограничений на точность измерений, установленных современной физикой. Кроме того, практически все реально наблюдаемые явления столь сложны и содержат такое множество процессов между взаимодействующими объектами, что их исчерпывающее описание оказывается не только технически невозможным, но и практически бессмысленным (человеческое сознание способно воспринять лишь весьма ограниченный объем информации). На практике исследуемая система сознательно упрощается путем ее замены моделью, учитывающей только самые важные элементы и процессы. По мере развития теории модели усложняются, постепенно приближаясь к реальности.

Основные этапы развития естествознания могут быть выделены, исходя из различных соображений. По мнению автора, в качестве основного критерия следует рассматривать доминирующий среди естествоиспытателей подход к построению их теорий. При этом оказывается возможным выделение трех основных этапов.

Естествознание древнего мира. Завершенного деления на дисциплины не существовало, создаваемые концепции в своем большинстве носили мировоззренческий характер. Экспериментальный метод познания в принципе допускался, но роль решающего критерия истинности эксперименту не отводилась. Верные наблюдения и гениальные обобщающие догадки сосуществовали с умозрительными и часто ошибочными построениями.

Классический период развития естествознания берет свое начало с экспериментальных работ Галилея (18 век) и длится до начала нашего столетия. Характеризуется четким разделением наук на традиционные области и даже несколько гипертрофированной ролью эксперимента в их развитии (“понять- значит измерить”). Эксперимент рассматривается не только как критерий истинности, но и как основной инструмент познания. Вера в истинность экспериментально добытых результатов столь велика, что их начинают распространять на новые области и проблемы, где соответствующей проверки не производилось. При обнаружении расхождений так создаваемых концепций с реально наблюдаемыми явлениями неизбежно возникало недоумение, граничащее с попытками отрицания самой возможности познания окружающего мира.

Современное естествознание характеризуется лавинообразным накоплением нового фактического материала и возникновением множества новых дисциплин на стыках традиционных. Резкое удорожание науки, особенно экспериментальной. Как следствие - возрастание роли теоретических исследований, направляющих работу экспериментаторов в области, где обнаружение новых явлений более вероятно. формулировка новых эвристических требований к создаваемым теориям: красоты, простоты, внутренней непротиворечивости, экспериментальной проверяемости, соответствия (преемственности). Роль эксперимента, как критерия истинности знания, сохраняется, но признается, что само понятие истинности не имеет абсолютного характера: утверждения, истинные при определенных условиях, при выходе за границы, в рамках которых проводилась экспериментальная проверка, могут оказаться приближенными и даже ложными. Современное естествознание утратило присущую классическим знаниям простоту и наглядность. Это произошло главным образом из-за того, что интересы современных исследователей из традиционных для классической науки областей переместились туда, где обычный “житейский” опыт и знания об объектах и происходящих с ними явлениях в большинстве случаев отсутствуют.

Настоящий курс посвящен современным концепциям естествознания, неотделимым от знаний, накопленных в классический период развития наук. Его структура не отражает традиционного разделения знаний на отдельные дисциплины, а скорее следует историческому ходу развития основных мировоззренческих идей, берущих свое начало в наиболее фундаментальной из естественных наук - физике.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://study.online.ks.ua/

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Вопрос 61. Специфика естественнонаучного познания, его объектов, языка и методов

Вопросы

61. Специфика естественнонаучного познания, его объектов, языка и методов.

62. Становление естествознания. Классический этап и механистическая картина мира

63. Неклассическое и постнеклассическое естествознание: основные парадигмы и поиск новых типов рациональности.

64. Революционные изменения в неклассическом и постнеклассическом естествознании. Модуль 1. Генетическая революция в биологии и синтетическая теория эволюции / Модуль 2. Общая теория систем, кибернетика и другие науки о системах; их роль в формировании современного стиля научного мышления.

Вопрос 61. Специфика естественнонаучного познания, его объектов, языка и методов

Естествознание – это совокупность наук о природе как единой целостности, изучающих природные объекты и происходящие в них процессы . В настоящее время естествознание включает в предмет своего познания как относительно автономные объекты , не связанные с человеческой деятельностью, так и объекты, созданные человеком . В него включается анализ понятий и положений, касающихся их предмета и процессов, обоснование теорий их функционирования и развития. В силу этого в естествознании выделяются эмпирический и теоретический уровни научного исследования и знания, имеющие свои познавательные методы (см. разд. 2 «Методы научного исследования» ). Используя эти методы, естественные науки дают объективные знания о природе, которые могут подвергаться проверке и не зависят от субъективных желаний и ценностных установок человека.

Природный мир представлен живыми и неживыми объектами . В силу этого естествознание с момента своего возникновения развивалось по пути дифференциации различных предметных областей исследования. Каждая из них была ориентирована на изучение относительно изолированных природных явлений. Эта особенность естествознания характерна, прежде всего, для этапа классической науки, развитие которого привело к формированию отдельных естественнонаучных дисциплин. Так, предметом изучения физики является…; химии – …; биологии – …

Особенности объектов естествознания, не сводимые к объектам обыденного опыта, делают недостаточными для их освоения средства , применяемые в обыденном познании. Специфика специальных средств естественнонаучного познания проявляется в особенностях его языка, инструментария, методов и форм .

Хотя наука и пользуется естественным языком, она не может только на его основе описывать и изучать свои объекты. Чтобы описать изучаемые явления, ей необходимо как можно четче фиксировать свои понятия и определения. Поэтому выработка естествознанием специального языка , пригодного для описания объектов, необычных с точки зрения здравого смысла, является необходимым условием естественнонаучного исследования. Язык естествознания постоянно развивается по мере его проникновения во все новые области объективного мира. Причем он оказывает обратное воздействие на повседневный, естественный язык. Например, термины "электричество", "холодильник" – когда-то специфически научные понятия – сегодня вошли в повседневный язык.

Наряду с искусственным, специализированным языком естественнонаучное исследование нуждается в особой системе специальных инструментов , которые, непосредственно воздействуя на изучаемый объект, позволяют выявить возможные его состояния в условиях, контролируемых субъектом. Орудия, применяемые в производстве и в быту, как правило, непригодны для этой цели, поскольку объекты, изучаемые наукой, и объекты, преобразуемые в производстве и повседневной практике, чаще всего отличаются по своему характеру. Отсюда необходимость специальной научной аппаратуры (измерительных инструментов, приборных установок), которые позволяют науке экспериментально изучать новые типы объектов. Научная аппаратура и язык науки выступают не только выражением уже добытых знаний, но и становятся средством дальнейших научных исследований .

Специфика естественнонаучного исследования определяет и такой его отличительный признак, как особенность методов научной познавательной деятельности . Объекты, на которые направлено обыденное познание , формируются в повседневной практике; приемы, посредством которых каждый такой объект выделяется и фиксируется в качестве предмета познания, вплетены в обыденный опыт. Совокупность таких приемов, как правило, не осознается субъектом в качестве метода познания. В естественнонаучном исследовании уже само обнаружение объекта, свойства которого подлежат дальнейшему изучению, составляет весьма трудоемкую задачу. Чтобы зафиксировать объект, выявить его свойства и связи, ученый должен владеть методами , посредством которых будет исследоваться объект. И чем дальше наука отходит от привычных вещей повседневного опыта, тем яснее и отчетливее проявляется необходимость в создании и разработке особых методов , в системе которых наука может изучать объекты. Поэтому наряду со знаниями об объектах наука формирует знания о методах . Причем каждая из наук, кроме использования общенаучных методов, разрабатывает свои – частно-научные и конкретно-научные методы и методики (какие?).

Стремление науки к исследованию объектов, относительно независимо от их освоения, предполагает специфические характеристики субъекта естественнонаучной деятельности. Занятия наукой требуют особой подготовки познающего субъекта , в ходе которой он осваивает исторически сложившиеся средства научного исследования, обучается приемам и методам оперирования с этими средствами. Для обыденного познания такой подготовки не нужно или она осуществляется автоматически, в процессе социализации индивида, его образования и включения в различные сферы деятельности. Занятия наукой предполагают наряду с овладением средствами и методами также и усвоение определенной системы ценностных ориентаций и целевых установок , специфичных для научного познания. Эти ориентации должны стимулировать естественнонаучный поиск, нацеленный на изучение все новых и новых объектов независимо от сегодняшнего практического эффекта от получаемых знаний.

Спецификой объектов естественнонаучного исследования объясняются и основные отличияпродукта научной деятельности – полученных научных знаний – от знаний, получаемых в сфере обыденного, стихийно-эмпирического познания. Они чаще всего не систематизированы и являются набором сведений, предписаний, рецептур деятельности и поведения, накопленных благодаря обыденному опыту и подтверждаемых в ситуациях производственной и повседневной практики. Достоверность естественнонаучных знаний не может быть обоснована только таким способом, поскольку в науке преимущественно исследуются объекты, еще не освоенные в производстве. Поэтому нужны специфические способы обоснования истинности знания – экспериментальный контроль над получаемым знанием и выводимость одних знаний из других, истинность которых уже доказана. В свою очередь, процедуры выводимости обеспечивают перенос истинности с одних фрагментов знания на другие, благодаря чему они становятся связанными между собой, организованными в систему. Таким образом мы получаем характеристики системности и обоснованности естественнонаучного знания , отличающие его от продуктов обыденной познавательной деятельности людей.

Развитие научного познания природы проходит ряд этапов :

1. Становление первых научных программ в классическом естествознании в ходе первой научной революции (XVII – XVIII вв.); этап механистического естествознания (XVII – 30-е гг. XIX в.)

2. Этап зарождения и формирования эволюционных идей в ходе второй революции в естествознании (30-е гг. XIX в. – конец XIX в.);

3. Неклассический этап и третья научная революция (конец XIX – первая половина XX в.);

4. Постнеклассическое естествознание в рамках четвертой глобальной научной революции (середина ХХ века – до наст. времени).

Вопрос 62. Становление естествознания.

Классический этап и механистическая картина мира

Становление первых научных программ в классическом естествознании в ходе первой научной революции относится к XVII – XVIII вв. Лидирующее положение в этом процессе принадлежало физике, прежде всего – классической механике , в русле которой происходило формирование и развертывание не только понятийного аппарата, методологического инструментария специального исследования, но и классической научной рациональности , ставшей одной из важнейших ценностей человеческой жизнедеятельности. Классический тип научной рациональности характеризуется исключением субъекта познания из самого познавательного процесса и исключением его воздействия на объект. Изучаемые явления рассматриваются как несвязанные между собой, неизменные и неразвивающиеся объекты, перемещающиеся в пространстве под действием механических сил. Причинно-следственное описание объекта носит однозначный линейный характер (лапласовский механистический детерминизм). Формируются идеалы рационализма , провозглашается господство разума, изменяются представления о целях, методах естественнонаучного познания. Задачей естествознания становится определение количественно-измеримых параметров природных явлений и установление между ними функциональной зависимости с помощью математики. Классическая механика занимает первое место среди естественных наук благодаря внедрению метода эксперимента в естественнонаучное познание и возникновению математического естествознания.

Успехи механики, явившейся единственной математизированной областью естествознания, в немалой степени способствовали утверждению ее методов и принципов познания в качестве эталонов научного исследования природы . Доминирование механики в системе научного знания данной эпохи обусловило ряд особенностей стиля мышления классической науки . Так, идеалы и нормы научного исследования предполагали исключение из процедур описания и объяснения всего, что относится к субъекту и специфике его познавательной деятельности. Объяснение сводилось к поиску механических причин , детерминирующих изучаемые явления, а обоснование предполагало редукцию знаний из любой области естествознания к фундаментальным принципам и идеям классической механики. Идеалом построения научного знания на основе лапласовского детерминизма служили закономерности динамического типа.

В результате синтеза знаний на основе вышеуказанных установок сформировалась первая физическая картина мира , представлявшая собой механическую картину природы . До середины XIX в. она выступала в роли общенаучной картины мира , оказывая влияние на исследовательские стратегии в других отраслях естествознания, прежде всего в химии и биологии. Исследовательские программы классического естествознания, заданные механической картиной мира, и методологический инструментарий классической науки позволяли ей осваивать в качестве объектов познания лишь малые системы – сравнительно небольшое количество элементов, отношения между которыми не рассматривались, тем самым игнорировались системные характеристики изучаемых предметов. Важнейшим методом специальных научных исследований выступал анализ: математический анализ в физике, количественный анализ в химии, аналитические представления в других отраслях классического естествознания.

С конца XX в. бытуют два противоположных подхода к оценке роли науки в развитии общества, его материальной и духовной культуры. Представители обоих направлений высоко оценивают роль науки.
Различие между ними заключается в качественном понимании этой роли. Если сторонники научно-технической революции, так называемые сциентисты (от англ. science - наука), подчеркивают значительную положительную, преобразующую роль науки, то гуманистически настроенные мыслители акцентируют внимание на тех негативных явлениях, которые, по их мнению, порождаются прогрессом научного и технического знания и внедрением научно-технических новаций во все сферы жизни. Соответственно этому основному различию во взглядах сциентистов и антисциентистов (“гуманистов”) на науку как социальное явление различаются и оценки ими роли гуманитарных, общественных и естественных наук в жизни общества, в системе образования и воспитания, в формировании духовной культуры. Всемерно подчеркивая позитивное влияние философии, гуманитарных наук, искусства и литературы на общественный прогресс, многие представители художественной интеллигенции нигилистически воспринимают усилия естествоиспытателей и представителей техникознания по осмыслению закономерностей природы и их использованию на благо человечества. Наличие двух ветвей духовной жизни современного общества было замечено известным английским писателем и ученым Ч. П. Сноу. Сноу отмечал разделение научного сообщества на две полярно противостоящие группировки:
“Итак, на одном полюсе - художественная интеллигенция, на другом - ученые, и как наиболее яркие представители этой группы - физики. Их разделяет стена непонимания, а иногда - особенно среди молодежи - даже антипатии и вражды. Но главное, конечно, непонимание. У обеих групп странное, извращенное представление друг о друге. Они настолько по-разному относятся к одним и тем же вещам, что не могут найти общего языка даже в плане эмоций. Те, кто не имеет отношения к науке, обычно считают ученых нахальными хвастунами”.
В отечественном интеллектуальном сообществе также было замечено имеющееся разделение между естественнонаучной и гуманитарной его частью, что нашло отражение в дискуссии 1960-х гг. “физиков и лириков”.
Создание гуманитарных факультетов и кафедр в технических и естественнонаучных вузах было продиктовано стремлением преодолеть недостатки узкоспециального образования и повысить культурный уровень представителей технических специальностей и естествоиспытателей. При этом молчаливо предполагалось, что специальные естественнонаучные и технические дисциплины не несут никакой культурной “нагрузки”. Такой подход означал на деле абсолютное противопоставление науки и культуры, а также принижение роли естественных и технических наук по сравнению с гуманитарными науками, искусством и художественной литературой. Делавшиеся при этом ссылки на работу Сноу давали превратное ее толкование. Если Сноу отмечал серьезное отставание гуманитарной культуры от понимания сущности и последствий научно-технической революции, то гуманитарии стремились использовать его работу для компрометации естественных и технических наук, для формирования пренебрежительного отношения к ним, для отрицания гуманистического и философского значения этих наук.
Цивилизация и ее техническая основа при этом рисуются обычно как нечто давящее на природу и человечество, чудовищно громоздкое и тяжелое. Одним из современных авторов, чутко воспринимавшим дух нашего времени, она ощущалась, например, как существующая “в децибелах заглушек и шумов нашей радиоэлектрической, железобетонной, нефтегазоносной, визжащей транзисторами и тормозами, грохочущей сталью колес и гусениц мегатонной цивилизации”. Можно заметить, что хотя такое восприятие индустриальной цивилизации и имеет под собой веские основания, все же оно односторонне, поскольку не учитывает тенденций миниатюризации (нанотехнологии), биологизации, информатизации и т. п. в современном техническом развитии. При восприятии техники как “грохочущей и мегатонной” совершенно упускают из вида, что между неорганической природой и миром идей и ценностей человека находится мир живого, тесно связанный как с неорганической природой, так и с мирами человека.
На защиту естественнонаучного и технического знания встали представители этих наук и философы, эрудированные в области естествознания и техники. В работах H. Н. Семенова, В. А. Энгельгардта, Р. С. Карпинской, И. Т. Фролова, H. Н. Моисеева и многих других была обоснована необходимость не только гуманитаризации технических и естественных наук, но и натурализации гуманизма. Знакомство с философией природы необходимо для выработки целостного восприятия мира:
“Будущие естествоиспытатели и “технари” способны получить навыки целостного восприятия мира, если этот мир не сводится к совокупности вещей, их свойств и отношений, а представляется “человекоразмерным”, включающим в себя самого человека. Гуманизация естествознания и технических наук создает сопротивление отрицательным последствиям узкой специализации, способствует развертыванию творческого потенциала личности. Не менее важна философия природы для гуманитариев, сплошь и рядом замыкающихся на своих традиционных подходах к человеку как сугубо социальному существу. В настоящее время безрассудно игнорировать научные данные о природных основах человеческого бытия, а также новейшие направления естественнонаучного исследования, непосредственно выходящие на проблему человека. Зачем гуманитарию естествознание и зачем естествоиспытателю, “технарю” философия человека - эти вопросы должны пронизывать все уровни образования, все его формы”. Возрождение философии природы и ее модернизацию авторы цитируемой коллективной работы видят в использовании идей и принципов коэволюционного подхода к широкому кругу эволюционных проблем: к эволюции природы (биологических видов), к исследованию проблем глобального развития, при анализе сопряженности биологической и культурной эволюции, взаимосвязи в историческом развитии естественнонаучных и философских знаний.
Абсолютизация противостояния науки и культуры, естественных и социогуманитарных наук - это отражение кризисных явлений в развитии мирового сообщества. Эти кризисные явления суть геополитические, социально-экономические, энергетические, демографические, экологические сложности и противоречия, получившие название глобальных проблем современности и обусловившие необходимость осмысления, разработки и проведения в жизнь стратегии и тактики их решения для обеспечения устойчивого развития мирового сообщества. В нашей стране дополнительно к отмеченным обстоятельствам противопоставление науки и культуры, научного и гуманистического подходов к проблемам общественного развития стимулировалось коренной трансформацией российского общества, сопровождающейся кризисным состоянием социогуманитарных наук.
Долгое время в отечественной литературе основное внимание в изучении философских вопросов конкретных наук обращается преимущественно на их методологические проблемы. Саму методологию в этом случае толкуют главным образом как область, производную от гносеологии. Тем самым отдается должное активности человека, активности процесса познания. При этом оставляют в тени активность природы, ярко проявляющуюся в ее ответных (в подавляющем большинстве негативных) реакциях на антропогенные воздействия. Между тем современные кризисные ситуации требуют большего внимания к онтологическим (бытийным, может быть, лучше сказать, к оптическим) аспектам методологии. Сегодня в противовес односторонне истолкованному марксистскому тезису - “Бытие определяет сознание” - выдвигают такой же односторонний - “Сознание определяет бытие”. Однако сознание необходимости блага для народа, его благосостояния, преуспевания, здоровья, а равным образом и разговоры об этом сами по себе не способны удовлетворить ни материальные, ни духовные потребности. Мысли и отвлеченные разговоры об этом (в думе, правительстве, президентских структурах) есть занятия такого рода, которыми, согласно известному изречению, “вымощена дорога в ад”.
Плодотворность и действенность методологии выражаются в ее способности на основе осмысления закономерностей актуальной действительности прогнозировать и проектировать возможные будущие состояния развивающихся систем. В этом смысле методология близка к технологии. Это и есть своего рода технология творческого мышления.
Характеризуя естественнонаучную культуру, Ч. П. Сноу отмечает, что она существует как “определенная культура не только в интеллектуальном, но и в антропологическом смысле. Это значит, что те, кто к ней причастен, не нуждаются в том, чтобы полностью понимать друг друга, что и случается довольно часто. Биологи, например, сплошь и рядом не имеют ни малейшего представления о современной физике. Но биологов и физиков объединяет общее отношение к миру; у них одинаковый стиль и одинаковые нормы поведения, аналогичные подходы к проблемам и родственные исходные позиции. Эта общность удивительно широка и глубока. Она прокладывает себе путь наперекор всем другим внутренним связям: религиозным, политическим, классовым”.
Взаимное встречное движение в различных отраслях естествознания выражается в интегративных тенденциях различных его отраслей, в образовании “гибридных” (биохимия, биофизика, биогеохимия, молекулярная биология и т. п.) и общетеоретических наук (кибернетика, информатика, синергетика). В процессе исторического развития естествознания меняется роль отдельных его ветвей в общем прогрессе естествознания.
“С конца XIX века и примерно до 60-х или 70-х годов ХХ века физика была, можно сказать, первой наукой, главной, доминирующей. Конечно, всякие ранги в науке условны, и речь идет лишь о том, что достижения физики в указанный период были особенно яркими и, главное, в значительной мере определяли пути и возможности развития всего естествознания. Развитие физики привело в середине ХХ века к известной кульминации - овладению ядерной энергией и, к великому сожалению, созданию атомных и водородных бомб. Полупроводники, сверхпроводники, лазеры - все это тоже физика, определяющая лицо современной техники и тем самым, в значительной мере, современной цивилизации. Но дальнейшее развитие фундаментальной физики, основ физики и, конкретно, создание кварковой модели строения вещества - это уже физические проблемы, для биологии и других естественных наук непосредственного значения не имеющие. В то же время биология, используя в основном все более совершенные физические методы, быстро прогрессировала и после расшифровки в 1953 году генетического кода начала особенно бурно развиваться. Сегодня именно биология, особенно молекулярная биология, заняла место лидирующей науки”.
В. Хесле, один из современных известных немецких философов, занимающийся философскими вопросами экологии, отмечает в своих лекциях, что “без философии техники и хозяйства мы не сможем понять сущность экологического кризиса. Впрочем, гораздо труднее осознать то обстоятельство, что триумфальный путь хозяйственно-технического мышления отмечен определенными гуманитарно-историческими вехами, определенными метафизической программой нового времени. Признание данного факта является непреходящей заслугой Хайдеггера, начиная с которого философия истории философии и науки образуют необходимую часть философии экологического кризиса. Однако же эта дисциплина не вправе ограничиваться лишь констатацией метафизического измерения опасности и ее генезиса. В самом деле, теоретизирующее самоограничение было бы настоящим бедствием в том случае, если философия действительно несет долю ответственности за начавшийся процесс развития”. Продолжая эту мысль, Хесле акцентирует внимание читателя на том, что “одной из основных потребностей нашего времени является потребность в философии природы, которая могла бы сочетать автономию разума с самодовлеющим достоинством. Из сказанного становится ясным, что созданию философии экологического кризиса должны способствовать самые различные, если не все философские дисциплины, а именно: метафизика, философия природы, антропология, философия истории, этика, философия хозяйства, политическая философия, философия истории философии... Раздробление знания привело к упадку философии и нынешнему экологическому кризису, тогда как понимание того, что лишь цельное образование, дающее одинаково глубокие знания в науках естественных и гуманитарных и тем самым способствующее появлению людей, которые внесут свой вклад в дело преодоления кризиса, косвенно пойдет на пользу и философии”.
Итак, ряд отечественных и зарубежных исследователей подчеркивают необходимость возрождения и развития философии природы как существенного компонента культуры, ее мировоззренческое, методологическое и практическое значение.
Естествознание - один из важнейших элементов культуры, глубокое знакомство с историей и основными достижениями которого является существенным элементом философской культуры специалиста.

Последующие события в сфере методологии науки были связаны с критикой эссенциализма и утверждением нового взгляда на харак­тер отношения научного знания к исследуемой реальности - обосновывалась вероятностная концепция естественнонаучного знания. Это происходило в Новое время (XVII в.). В настоящее время еще нахо­дит отзвук доминировавшая до 70-80-х гг. XX в. трактовка отличи­тельных особенностей науки Нового времени, согласно которой для псе характерно:

1) установка на объективность за счет элиминации деформирующих знание субъективных факторов;

2) опора на опыт в форме эксперимента;

3) математизация научного знания;

4) отказ от ценностных ориентации в познании физического мира.

Это действительно те характеристики, которые будучи конкрети­зацией рационалистических мировоззренческих установок, в науке Нового времени получили наиболее последовательную реализацию и рефлексивное методологическое осмысление. Однако в исследова­ниях ряда англоязычных и российских авторов в 70-80-е гг. XX в. (Была продемонстрирована несостоятельность отмеченной трактовки практически по всем ее основным параметрам. Они показали:

1) что и античная, и средневековая наука были ориентированы на получе­ние объективного знания, называемого логосом, единым, идеями, сущ­ностями;

2) что и до Нового времени опытное знание принималось за основу, а эпоха Позднего Средневековья даже отмечена своеобраз­ным пафосом опытных исследований;

3) что и в античной науке идеалом организации и доказательности знания выступало матема­тическое знание (геометрия Евклида и метод исчерпания Евдокса);

4) что основоположники науки Нового времени связывали науку и ее результаты с вопросами о правильном устройстве общества и мо­ральности, т.е. научное знание в их понимании не было ценностно нейтральным феноменом культуры.

Одновременно доказывалось, что наиболее далеко идущим по своей значимости фрагментом методологии науки в Новое время явилась вероятностная концепция естественнонаучного знания, основу кото­рой составляет не утверждение идеала абсолютно достоверного фи­зического знания, не "элиминация субъекта", препятствующего объективности, а именно введение в нее субъекта, осмысление его принципиальной неустранимости и ключевой роли. Л.М. Косарева подчеркивает, что "Впервые в истории гносеологической мысли субъект познания осознается во всей его принципиальной неустра­нимости; впервые в истории культуры человек осознает, что ему не дана божественная способность в своем опыте безошибочно вычле­нять абсолютную, окончательную истину. Впервые разрушается уве­ренность (свойственная человеку Средних веков и Возрождения) в том, что он - "чудо природы", "любимое дитя Бога", "венец творе­ния", что он может стать "вторым Богом". Впервые человек сере­дины XVII в. осознает, что он всего лишь человек, противостоящий огромному миру, в котором ему не суждено слышать музыку сфер или читать мысли Бога. Бог неортодоксальных мировоззренческих систем далек человеку и непостижимы его тайные решения (Бог Декарта, Паскаля, Бойля и Ньютона). Впервые бытие раскалывается на два уровня - "бытие в себе" (Бог и природа) и мир человека, и впервые телесная Вселенная перестает постулироваться как до конца прозрачная, умопостигаемая для человека".

Становление новых методологических ориентации происходило под воздействием ряда разнохарактерных факторов. Отмечают действие социальных условий, которые с развитием капитализма приобрел! невиданную доселе динамичность и непрогнозируемость, стимулируя тем самым расширение горизонта творческих поисков и антидогма­тические настроения ученых. Срабатывали, безусловно, внутринаучные факторы, в частности, все более частыми становились ситуации, связанные с осознанием проблематичности и неполноты интерпрета­ций экспериментальных данных, основанных на прежних "самоочевид­ных" принципах. В этих случаях возникала необходимость осмысле­ния содержания и генезиса данных принципов, что, в свою очередь, выводило внутринаучную рефлексию на уровень философско-методологической рефлексии.

Доминирующими философскими течениями Нового времени, сформировавшимися под воздействием отмеченных факторов, являются эмпиризм и рационализм.

Эмпиризм в широком смысле - это учение в теории познания, согласно которому чувственный опыт является единственным источником знаний, их основой и критерием истинности.

Основоположник эмпиризма Ф. Бэкон в своем философском на­следии "отреагировал" практически на все трансформации совре менной ему духовной атмосферы и социальной реальности, так или иначе связанные с положением и ролью науки в обществе. Он изве­стен как противник прямолинейной схоластической теологизации науки, провозвестник ее могущества как преобразующей силы, крити­ческий аналитик человеческого разума (выявивший его "призраки" или "идолы", препятствующие адекватному познанию природного мира), создатель индуктивной логики как инструмента обработки данных опыта и превращения их в достоверное знание.

Сформулированная Ф. Бэконом система правил индуктивного вывода базируется на определенной совокупности онтологических, гносеологических и логических предпосылок, выраженных им с раз­личной степенью отчетливости. С полной определенностью логико-методологическую проблему правил индуктивного вывода он ставит в контекст своих гносеологических представлений о двух видах зна­ний (плодоносных, направленных на решение практических задач, и светоносных, направленных на объяснении явлений), связывая ее со вторым видом, а также о трех путях познания, встраивая ее в рас­суждения о третьем пути ("пути пчелы", предполагающем сораз­мерность усилий исследователя, направленных как на накопление фактов, так и на их объяснение). Вместе с тем исключительно важ­ное значение имел ее онтологический контекст, выраженный в уче­нии Ф. Бэкона о природах и формах. Природы - это наблюдаемые человеком многообразные свойства вещей, явлений, процессов, тре­бующие своего причинного объяснения. Формы - это (при всех за­фиксированных исследователями творчества Ф. Бэкона разночте­ниях) сущности природ и их причины. Вопрос о количестве форм остался нерешенным, хотя в принципиальном плане позиция анг­лийского философа полнее определенна - число их конечно. Выяв­ление форм, лежащих в основе природ - это и есть главная задача науки, а создание средств и методов их выявления - главная задача философии.

Считая неприемлемым дедуктивный метод, допускающий в каче­стве своей основы (общей или большей) посылки надуманные схола­стические конструкции, Ф. Бэкон разрабатывает правила индуктив­ного вывода, обеспечивающие, на его взгляд, правильный путь восхож­дения от природ к формам, т.е. причинное объяснение наблюдаемых свойств вещей (явлений, процессов). Они объединялись в виде трех взаимосвязанных "таблиц представления примеров (инстанций) ра­зуму": таблица присутствия, таблица отсутствия, таблица степеней. Первая таблица ориентирует исследователя на фиксацию примеров, в которых присутствует свойство, требующее объяснения. Поскольку набор инстанций, как правило, окажется неполным, желательно обес­печить их максимально возможное разнообразие, чтобы было видно, по каким еще свойствам (наряду с объясняемым) сходны между собой инстанции. Вторая таблица объединяет инстанции, где подле­жащее объяснению свойство отсутствует, придерживаясь при этом установки на подбор таких инстанций, которые как можно меньше по набору присущих им свойств отличаются от инстанций первой группы. Перечень такого рода инстанций также не будет полным. Третья таблица объединяет примеры (инстанции), в которых объяс­няемое свойство проявляется с различной степенью интенсивности.

Согласно схеме индуктивного вывода в рамках первой таблицы делается вывод, что постоянно сопутствующий объясняемому свой­ству фактор и есть его причина. Однако эта схема базируется на ненадежных допущениях о том, что искомая форма (причина), не­пременно должна быть фиксируемой в чувственной форме, что число форм конечно, как и конечно число свойств в составе инстанций, а также на сомнительном допущении о том, что исследователь подби­рает инстанции с заведомо существенными для решения конкретной задачи свойствами. Рассуждение по схеме второй таблицы наводит вывод, согласно которому причиной объясняемого свойства может быть фактор, сопряженность которого с этим свойством подтверж­дается путем доказательства от противного (отбрасываются те фак­торы в инстанциях первой таблицы, которые зафиксированы во вто­рой таблице, где анализируемое свойство не наблюдается). Однако нередко оказывалось, что рассуждая по схеме второй таблицы, невоз­можно было элиминацию факторов довести до того, чтобы оставался единственный фактор, который и следовало бы считать причиной объясняемого свойства. Оставшиеся факторы сопоставлялись согласно схеме третьей таблицы, где анализировалась динамика интенсивности объясняемого свойства и характер ее сопряженности с динамикой предполагаемой причины. Считалось, что причиной объясняемого свойства не может быть фактор, возрастание которого сопряжено с уменьшением интенсивности данного свойства и, наоборот (умень­шение интенсивности фактора при возрастании интенсивности свой­ства), а также если свойство остается неизменным при изменениях фактора и, наоборот, если интенсивность свойства изменяется при стабильном состоянии фактора. Если такие ситуации наблюдались в действительности, исследователю предстояло возвратиться к схеме первой таблицы, расширив при этом набор инстанций. Если же ди­намика интенсивности свойства и фактора оказывалась однонаправ­ленной, можно было считать, что данный фактор является причиной объясняемого свойства.

Свои логические конструкции Ф. Бэкон подтверждает анализом процесса выявления причины тепла, как эмпирически фиксируемого свойства материальных образований, вводя в его контекст обшир­ный круг явлений и знаний. В итоге он приходит к выводу, что фор­мой (причиной) тепла является движение мелких частиц, распираю­щее в стороны и идущее изнутри вовне и несколько вверх,только первая часть которого оказалась истинной.

Явное преувеличение роли правил индуктивного вывода и недо­оценка других средств и методов научного поиска были одной из причин того, что Ф. Бэкон (при всем его "научном" пафосе) оказался существенно дистанцированным от реальных ситуаций в науке своего времени: он неадекватно оценил астрономическую систему Н. Копер­ника, открытие логарифмов, проигнорировал открытые И. Кеплером законы движения планет, опыты Мерсенна, доказавшего связь любого света (в том числе и лунного) с теплотой, а также опыты У. Гильберта с магнитными явлениями. Это было замечено еще его современни­ками. В частности, У. Гильберт достаточно резко отметил, что Ф. Бэ­кон пишет свою философию "как лорд-канцлер", т.е. будучи уверен­ным, что никто не может ее оспаривать, помня высокий социальный статус автора, для которого этот статус - главный аргумент досто­верности написанного. Разумеется, такого рода крайность не может быть принята как итоговая оценка творческих результатов Ф. Бэкона в сфере методологии науки, поскольку и сами разработанные им правила индуктивного вывода, и сопутствующие им дополнитель­ные правила, а также ряд посылок общеметодологического уровня (прием альтернативной дизъюнкции, правило ограничения инстан­ций их "прерогативными" вариантами, правила активного экспери­мента, правило "пограничных примеров" и "примеров соединения", правила опытов "перекрестка", принцип опровергаемости теорети­ческих построений и др.) доказали свою продуктивность, в том числе и в современной науке.

Рационализм - это учение в теории познания, согласно которому источником достоверных знаний является деятельность человечес­кого ума, выступающего носителем определенного рода предпосылочного знания, способностей и предрасположений к деятельности по производству знаний. Согласно этому учению достоверные знания не могут быть получены из опыта и выведены из его обобщений.

Основоположник рационализма Р. Декарт, также как и Ф. Бэкон, не ограничивал свои философско-методологические исследования рамками сугубо внутринаучного контекста, обосновывая необходи­мость создания науки, которая могла бы быть полезной в сфере прак­тической деятельности. Идеал такой науки (как и философии) - единая система знания, основу которой составляют наиболее общие положения (первоначала). В системе философского знания они из­ложены в метафизике, в научном знании - это основные постулаты и правила логики и математики, представляющие собой "врожден­ные идеи" присущие сознанию познающего субъекта изначально и независимо от содержания предстоящей исследовательской работы, а также наиболее общие понятия и принципы, коррелирующие со спецификой конкретной предметной области. Их генезис Р. Декарт связывает с ясностью и очевидностью, необходимыми при их выдви­жении, рассматривая этот процесс в едином контексте своего пред­ставления о правилах научного метода: "Первое - никогда не при­нимать за истинное ничего, что я не признавал бы таковым с оче­видностью, т.е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждению только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.

Второе - делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучите их разрешить.

Третье - располагать свои мысли в определенном порядке, начи­ная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить, мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее - делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеобхватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не про­пущено".

Правила научного метода Р. Декарта не содержали ориентации на заведомое преуменьшение и тем более игнорирование роли опыта в исследовании. Однако общая схема познавательного процесса явным образом базировалась на представлении о нем как движении от ис­тинных общих начал к знанию частного характера по правилам де­дуктивного вывода. Все, что было охвачено такого рода дедукцией, квалифицировалось в качестве научного знания, истинность которого гарантировалась качеством общих посылок (начал) и соблюдением правил дедуктивного вывода. Вместе с тем он вполне определенно осознавал недопустимость отождествления структуры логических свя­зей знания, с одной стороны, и многообразных (в том числе причин­ных) связей исследуемой реальности - с другой, отмечая, что не все следствия определенного логического основания с необходимостью реализуются, что одно и то же следствие может иметь различные логические основания. Критерием демаркации выступают чувствен­ные данные. Французский философ называет их "слушными", "тем­ными и неясными", придя в итоге к компромиссной позиции, согласно которой чувства дают чаще истинные, чем ложные сведения о мире.

Такая позиция индуцировала ряд новых проблем чувственного познания и конструктивной интеллектуальной работы исследователя, которые в то время не могли получить сколь-нибудь приемлемое решение. В этой ситуации наиболее действенным оказался крити­ческий фактор, а именно, наличие бдительной оппозиции практически любому интеллектуальному нововведению со стороны представите­лей скептицизма, получившего в XVII в. вторую жизнь, т.е. масштабы распространения и степень воздействия на умы просвещенной части общества, сравнимые лишь с Античностью.

Что же служило основой рационализма и гносеологического оп­тимизма ученых Нового времени в обстановке нарастающего интел­лектуального напряжения, стимулируемого осознанием неабсолют­ности своего знания? Считалось, что математическое знание, как об­разец рациональности и полной достоверности, его принципиальная неустранимость из сферы подлинно научного знания обеспечивают последнему приемлемый уровень достоверности, более высокий, чем данные опыта. "В последние годы XVI и первые XVII в., - подчер­кивает Ортега-и-Гассет, - т.е. в то время, когда размышлял Декарт, западный человек верил, что мир обладает рациональной структу­рой, иными словами, что организация реальности совпадает с органи­зацией человеческого ума, разумеется, с самой "чистой" его формой: с "чистым" или математическим "разумом"... Те, кто считал наблю­дения и эксперимент самыми характерными чертами новой науки, совершали непоправимую ошибку. Не сведения извне, не глаза и уши были той твердой почвой, на которую уверенно опирались Де­карт и Галилей - каковы бы ни были их взаимные разногласия, - а математические символы, возникающие в собственном сознании человека, чрезмерно замкнувшегося в себе".

Следует помнить о существенном различии в индивидуальных позициях ученых Нового времени и эволюции их методологических представлений. Ф. Бэкон, явно абсолютизировавший роль экспери­ментального знания, и Галилей склонялись к эссенциализму. Р. Де­карт, наиболее известный широкому читателю как сторонник кон­цепции "самоочевидных" истин (в системе научного знания они яв­ляются исходными положениями), в дальнейшем эволюционировал в сторону вероятностной концепции и, став ее основоположником, ради­кально повлиял на последователей Ф. Бэкона. И. Ньютон, деклариро­вавший знаменитое "Гипотез не измышляю", прекрасно осознавал невозможность получения достоверного знания на основании лишь опытных данных. Он предпочел не задаваться метафизическими воп­росами о природе исследуемых явлений (например о природе тяготе­ния), найдя после напряженных размышлений теологического харак­тера приемлемую "волюнтаристскую" концепцию отношения бога и мира, поскольку она избавляла от необходимости поиска ответа на вопрос о сущности (природе) исследуемых явлений и тем самым сни­жала остроту традиционной для эмпириков проблемы достоверности индуктивных выводов. В русле "теологии воли" (учения, заложенного еще Августином) он ставил, по словам Дж. Роджерса, "события, про­исходящие в мире, в зависимость не от необходимости, но от воли Бога. Единственный путь к знанию о мире должен лежать через опыт, ибо нет другого пути к познанию воли Бога в ее отношении к миру".

Осуществляя экспериментальную исследовательскую работу, И. Нью­тон придерживался индуктивистских установок Ф. Бэкона. Его упо­мянутое "гипотез не измышляю" означало (более точно) "домыслов не сочиняю", поскольку И. Ньютон отказываясь от предположений, не подтвержденных экспериментальными данными, выражаемыми в математической форме, осмысленно использовал гипотезы как форму научного поиска. В разные периоды научного творчества он выдви­гал гипотезы об эфире, механической природе теплоты, атомистичес­ком строении вещества, мгновенной передаче гравитационного воз­действия.

В итоге о новой вероятностной концепции научного знания можно говорить как о модели, представляющей собой систему "равнодей­ствующих", полученных при сопоставлении позиций наиболее вид­ных представителей науки Нового времени. Однако доминирование декартовской системы было несомненным. Согласно ей система научного знания включает:

1) "ясные" и "отчетливые" идеи (это в основном положения и правила математики и логики);

2) знания о явлениях (данные наблюдений и опыта);

3) промежуточные знания гипотетического характера (менее общие по сравнению с идеями и не выводимые из них, но более общие относительно знаний о явле­ниях).

Центральным структурирующим элементом системы были не идеи, не эмпирические данные, а промежуточное знание - гипо­тезы, имеющие отчетливо выраженный вероятностный характер. От­сюда и квалификация всей концепции научного знания как вероят­ностной и главного метода познания как метода гипотез.

Критериями приемлемости гипотез были "фактуальные свидетель­ства" (данные наблюдения и опытов), а также моральная достовер­ность - принципиально новый критерий, вовлекающий в обоснова­ние научного знания человеческий субъективный фактор. Гипотеза (впрочем, как и научные факты, из которых исходил ученый при ее выдвижении) подлежала, во-первых, личностному моральному обо­снованию, т.е. выдвинувший ее исследователь должен быть убежден в ее необходимости, беря на себя в условиях "познавательной нео­пределенности" (фрагментарности эмпирических данных и непол­ной индукции) ответственность за новое теоретическое суждение. Во-вторых, научное сообщество, зорко следящее за "профессиональ­ной чистоплотностью" исследователя, принимало ее как обоснован­ную, лишь убедившись в том, что ее автор - человек, обладающий способностью к развитой систематической рефлексии, самостоятельно и критически мыслящий, не подверженный эмоциональному влия­нию, безупречно честный, в своей деятельности движимый мотивами служения истине и всеобщему благу.

Философия науки Нового времени отмечена достаточно опреде­ленным осознанием науки как специфического социокультурного явления, способного радикальным образом улучшить жизнь чело­века, сделать ее более безопасной и комфортной. Практически на протяжении всего данного исторического периода доминируют воз­зрения Ф. Бэкона о научном знании как силе, способной покорить природу, одновременно подчиняясь ей.

Ориентация философии науки Нового времени в осмыслении со­циокультурной специфики науки достигла апогея в эпоху Просве­щения. Ее девиз "Наука и прогресс" выражал уверенность в том, что человеческий разум способен познать природу, поскольку она устро­ена разумно, причем настолько глубоко и всесторонне, чтобы на ос­новании научного знания решить не только социально-экономичес­кие проблемы, но и объяснить такие феномены духовной жизни об­щества и отдельного человека как религия, вера, Бог, душа. Однако при этом данная эпоха не отмечена сколь-либо оригинальными ме­тодологическими концепциями.

Противопоставление двух культур имеет корни в реально существующих различиях методов познания мира в научной и гуманитарно-художественной практике.

Конечная цель и ученого и художника одна - понять мир и место человека в мире; средства ее достижения могут быть различными. В чем же состоят эти различия?

1. Естественнонаучное знание объективно , гуманитарное - субъективно .

Естествоиспытатель имеет дело только с материальными явлениями, обусловленными объективными законами. Объяснение же социальных или культурных событий включает как анализ объективных причин, приведших к их возможности или даже необходимости, так и схубъективных мотивов, мыслей и переживаний тех, кто их совершает. Но чужая мысль не дана исследователю непосредственно, поэтому процесс реконструкции принципиально не может быть освобожден от влияния личности исследователя. Вследствие этого гуманитарный метод допускает отсутствие однозначных, общеобязательных выводов, что для знания естественнонаучного было бы недопустимо.

2. Гуманитарное знание исторично , естественнонаучное - не обязательно.

Состояние общества или культуры в данный момент нельзя понять, не обращаясь к прошлому, к истории возникновения этого состояния. В естественных же науках предыстория системы зачастую несущественна: все определяется ее состоянием в настоящий момент. Так, химику для анализа состава образца не обязательно знать, откуда его принесли. Вероятность распада радиоактивного ядра в следующую секунду не зависит от возраста ядра.

3. Предмет гуманитарно-художественного познания индивидуален, предмет естественнонаучного познания типичен.

В естественных исследованиях ученый не интересуется индивидуальными, неповторимыми особенностями изучаемых объектов, старается отвлечься от них. Однако для филолога «Преступление и наказание» - не только типичный образец русской литературы XIX в., но и уникальное произведение, ценное именно своей неповторимостью. Ученые-естественники прикладывают массу усилий, чтобы обеспечить себя измерительными приборами, как можно более близкими к эталону. Они выводят линии специальных, генетически почти идентичных друг другу лабораторных животных, стараются работать с как можно с более чистыми (а значит, одинаковыми) образцами веществ. Гуманитарии же собирают в музеях реликвии, ценные именно своей уникальностью, иевоспроизводимостью.

4. Гуманитарный метод в отличие от естественнонаучного создает не только знание , но и мнение , оценку познаваемого предмета.

Гуманитарное познание, кроме описания и объяснения явлений окружающей реальности, еще и оценивает их (хорошо - плохо, красиво - безобразно, справедливо - несправедливо). Здесь знание обязательно сопровождается мнением , выражающим отношение исследователя к предмету. Явления же, изучаемые естествознанием, не добры и не злы, сами по себе они не имеют ценности. Дело в том, что морально-этические оценки возможны лишь при наличии свободы выбора. Человек может выбирать, подчиняться или нет закону, запрещающему красть, но он не волен подчиняться или не подчиняться закону всемирного тяготения. Можно спорить о том, благом или злом оказывается развитие ядерной энергетики (которое зависит от нас), но цепная реакция деления ядер как физическое явление не хороша и не плоха - она просто существует.

5. Гуманитарий неизбежно участвует в исследуемом процессе, естествоиспытатель стремится быть сторонним наблюдателем.

Обязательной составляющей научного метода является эксперимент (п. 1.7.1). В ходе эксперимента искусственно создаются условия, ограничивающие влияние всех факторов, кроме изучаемого.

Особое внимание уделяется тому, чтобы в максимально возможной степени исключить воздействие па ход событий со стороны исследователя и его измерительных приборов.

В социокультурном познании все совершенно иначе. Во-первых, сама возможность создания искусственных условий сильно ограничена как недостатком материальных ресурсов, так и соображениями этического характера. Попробуйте представить, с какими проблемами пришлось бы столкнуться, пожелай вы провести исторический или юридический эксперимент! Во-вторых, гуманитарий, как правило, изменяет то, что хочет познать. Какое бы объективное и беспристрастное исследование ни провел социолог, его результаты, влияя на выбор политики, изменяют социальную реальность. Недаром во многих странах в последние дни перед выборами запрещена публикация результатов зондирования общественного мнения. Художник, стараясь постичь законы красоты, создает картины и тем самым формирует новые представления о прекрасном и безобразном. Естественно, при этом не может быть речи о воспроизводимости результатов: любой деятель искусства хорошо знает, что настоящий шедевр неповторим.

6. Гуманитарная культура опирается па язык образов, естественнонаучная - на язык терминов и чисел.

Естественные науки используют четкий формализованный язык терминов , значения которых понимаются однозначно любым ученым. Идеалом, восходящим к Галилею, который сказал: «Великая книга природы написана на языке математики», здесь является математическая модель (п. 1.7.3) природного явления, оперирующая с точно измеримыми величинами по раз и навсегда заданным правилам.

Достижения же гуманитарной культуры могут быть вообще выражены не словами, а только образами (картины, статуи, музыкальные произведения). Если же говорить о гуманитарных науках , то они не могут ограничиться только специальной терминологией и вынуждены обращаться к возможностям естественного языка - нестрогого, многозначного и образного. Причина гут, во-первых, в чрезвычайной текучести, подвижности социально-культурных явлений, которую трудно описать жесткими терминами с фиксированными, застывшими значениями. Во-вторых, предмет исследования здесь доступен не только специалистам, и потому люди дают ему название, не дожидаясь, пока это сделает ученая комиссия по терминам. В-третьих, дело еще и в том, что почти никакие характеристики людей, предметов искусства, общественных отношений не поддаются точному измерению или определению. Попробуйте объяснить, что такое «добрый»! А в каких единицах измерить талант художника или прогрессивность общественной реформы?

Главная » Упражнения » Глава ii. естественно-научное познание