Третья волна русской эмиграции. Пять волн российской эмиграции

Первая волна русской эмиграции - самая массовая и значительная по вкладу в мировую культуру XX в. В 1918-1922 годах Россию покинули более 2,5 млн человек - выходцы из всех классов и сословий: родовая знать, государственные и другие служилые люди, мелкая и крупная буржуазия, духовенство, интеллигенция, - представители всех художественных школ и направлений (символисты и акмеисты, кубисты и футуристы). В Чехии, Германии, Франции они устраивались шоферами, официантами, мойщиками посуды, музыкантами в маленьких ресторанчиках, продолжая считать себя носителями великой русской культуры. Постепенно выделилась специализация культурных центров русской эмиграции: Берлин был издательским центром, Прага - научным, Париж - литературной, шире - духовной столицей русского зарубежья.

В 1921 -1952 гг. за границей выпускалось более 170 периодических изданий на русском языке в основном по истории, праву, философии и культуре. В Париже Общество русских инженеров насчитывало 3 тыс членов, Общество химиков - более 200 человек. За границей оказалось примерно 500 крупных ученых, возглавивших кафедры и целые научные направления (СЯ. Виноградский, В.К. Агафонов, К.Н. Давыдов, П.А. Сорокин и др.). Внушителен список уехавших деятелей литературы и искусства (Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, К.А. Коровин, Ю.П. Анненков, И.А. Бунин и т. д.). Такая утечка умов не могла не привести к серьезному понижению духовного потенциала отечественной культуры.

В литературном Зарубежье специалисты выделяют две группы литераторов - сформировавшиеся как творческие личности до эмиграции, в России, и - получившие известность уже за рубежом. В первую входят виднейшие русские писатели и поэты Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, 3. Гиппиус, Б. Зайцев, А. Куприн, Д. Мережковский, А. Ремизов, И. Шмелев, В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный.

Наиболее известным среди них был, пожалуй, И.А. Бунин (1870-1953) - почетный академик Петербургской Академии наук (1909), лауреат Нобелевской премии (1933). Эмигрировал из России в 1920 г. Продолжая классические традиции Тургенева, Чехова, Бунин в своих рассказах и повестях показывает оскудение дворянских усадеб («Антоновские яблоки»), гибельное забвение нравственных основ жизни («Господин из Сан-Франциско»). Самые значительные произведения Бунин написал в эмиграции: «Митина любовь» (1925), «Жизнь Арсеньева» (1930), сборник рас-сказов «Темные аллеи» (1946).

Вторую группу составили литераторы, которые ничего или почти ничего не напечатали до эмиграции в России. Это В. Набоков, В. Варшавский, Г. Газданов, А. Гингер, Б. Поплавский. Самым выдающимся среди них был В.В. Набоков (1898-1977), в 1919 году эмигрировавший из России сначала в Европу, а затем (1940) - в США. Набоков великолепно владел как русским литературным, так и английским языками. В романах «Защита Лужина» (1930), «Дар» (1937), «Приглашение на казнь» (1936), «Пнин» (1957) писатель раскрывается конфликт духовно одаренного одиночки с миром «пошлости» - «мещанской цивилизацией», где властвуют ложь и социальные фикции. В знаменитой «Лолите» (1955) показан эротический опыт рафинированного европейца.

В эмиграции оказались не только писатели, но и выдающиеся русские философы; Я. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, А. Изгоев, П. Струве, Н. Лосский и др. Мировым признанием пользовался один из последних русских философов серебряного века. Н.О. Лосский (1870-1965), крупнейший представитель интуитивизма и персонализма, несколько лет читавший лекции в русских университетах Чехословакии. Правительство этой страны, возглавляемое видным историком соци-альной мысли Т. Масариком, предоставило русским эмигрантам пособия и стипендии. Одним из центров русского философского Зарубежья, где продолжались традиции философии «серебряного века», была Прага. В 1922 году здесь был организован Русский юридический факультет при Карповом университете. Среди русских преподавателей числились П. Струве, П. Новгородцев, С. Булгаков, В. Вернадский, И. Лапшин, Н. Лосский, Г. Флоровский, В. Зеньковский.

Самым продуктивным и популярным мыслителем в Европе был Н.А. Бердяев (1874- 1948), оказавший огромное влияние на развитие европейской философии. Бердяев принадлежал к знатному военно-дворянскому роду. Учился в Киевском университете (1894-1898) на естественном, затем на юридическом факультетах. В 1894 г. примкнул к марксистским кружкам, за что был исключен из университета, арестован и выслан на 3 года в Вологду. В 1901 -1902 Бердяев пережил эволюцию, характерную для идейной жизни России тех лет и получившую название «движение от марксизма к идеализму», т. е. от экономического детерминизма и грубого материализма он перешел к философии личности и свободы в духе религиозного экзистенциализма и персонализма. Наряду с С.Н. Булгаковым, П.Б. Струве, СЛ. Франком Бердяев становится одной из ведущих фигур этого движения, которое заявило о себе сборником «Проблемы идеализма» (1902) и положило начало религиозно-философскому возрождению в России. В 1904 г. в Петербурге, где Бердяев руководил журналами «Новый путь» и «Вопросы жизни», он сближается с кругом Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова, в недрах которого возникло течение, названное «новым религиозным состоянием». В 1908 г. в Москве он вступает в Религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, участвует в подготовке знаменитых «Вех». У себя дома Бердяев проводит еженедельные литературно-философские собрания, организует Вольную академию духовной культуры (1918), читает публичные лекции и становится признанным лидером небольшевистской общественности. Дважды его арестовывают и осенью 1922 г. высылают в Германию в составе большой группы деятелей русской науки и культуры. В Берлине Бердяев организует Религиозно-философскую академию, участвует в создании Русского научного института, содействует становлению Русского студенческого христианского движения (РСХД).

В 1924 году он переезжает во Францию, где становится редактором основанного им журнала «Путь» (1925-1940), важнейшего философского органа российской эмиграции. Широкая европейская известность позволила Бердяеву выполнить весьма специфическую роль - служить посредником между русской и западной культурами. Он знакомится с ведущими западными мыслителями (М. Шелер, Кейзерлинг, Ж. Маритен, Г.О. Марсель, Л. Лавель и др.), устраивает межконфессиональные встречи католиков, протестантов и православных (1926-1928), регулярные собеседования с католическими философами (30-е годы), участвует в культурфилософских собраниях и конгрессах.

Бердяев - автор около 40 книг, в том числе «Смысл творчества» (1916), «Русская идея» (1948), «Самопознание» (1949) и др., переведенных на многие языки мира. Свобода, дух и творчество противопоставлены у него необходимости и миру объектов, где царствуют зло, страдание и рабство. Смысл истории, по Бердяеву, мистически постигается в мире свободного духа, за пределами исторического времени. Его книга «Истоки и смысл русского коммунизма» выдержала во Франции восемь изданий. По его книгам в том числе западная интеллигенция познакомилась с русским марксизмом и русской культурой.

Теоретическим результатом пребывания русских мыслителей на Западе явилось самобытное учение - евразийство. Среди его сторонников и авторов - лингвисты Н. Трубецкой и Р. Якобсон, философы Л. Карсавин, С. Франк, историки Г. Вернадский и Г. Флоровский, правовед Н. Алексеев, религиозный писатель В. Ильин, ученые и публицисты - П. Сувчинский, Д. Святополк-Мирский, П. Савицкий. В 1921 году появился первый коллективный сборник евразийцев «Исход к Востоку». Идеи евразийства, первоначально достаточно разнород-ные (1921 -1924), постепенно, к 30-м годам, приобретали законченный вид. Во Франции, Германии, Англии, Чехословакии, Китае сложились евразийские центры, выпускавшие сборники, хроники, монографии и статьи. Концепция евразийства тесно связана с идеями славянофилов и уходит своими корнями в сложившуюся в XVI века теорию «Москва - третий Рим».

Евразийство, идейно-политическое и философское течение в русской эмиграции 1920-1930-х годов. Началом движения стал выход сборника «Исход к Востоку» (София, 1921) молодых философов и публицистов Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Г.В. Флоровского и П.П. Сувчинского. Историо-философская и геополитическая доктрина евразийства, следуя идеям поздних славянофилов (Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев), во всем противопоставляла исторические судьбы, задачи и интересы России и Запада и трактовала Россию как «Евразию», особый срединный материк между Азией и Европой и особый тип культуры. На первом этапе движения евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок, однако затем евразийство все более приобретало политическую окраску, наследуя «сменовеховству» в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма. Эта тенденция, усиленно проводившаяся левым крылом евразийства (Сувчинский, Л.П. Карсавин, П.С. Арапов, Т.П. Святополк-Мирский и др.), сочетавшаяся с проникновением в движение агентуры Государственного политического управления (Н.Н. Ланговой, СЯ. Эфрон и др.), вызывала про-тест другой части евразийцев, и после ряда расколов на грани 20-30-х годов евразийство пошло на убыль.

Первая волна русской эмиграции, пережив свой пик на рубеже 20-30-х годов, сошла на нет в 40-х. Ее представители доказали, что русская культура может существовать и вне России. Русская эмиграция совершила настоящий подвиг - сохранила и обогатила традиции русской культуры в чрезвычайно трудных условиях.

Первая волна русских эмигрантов, покинувших Россию после Октябрьской революции, имеет наиболее трагичную судьбу. Сейчас живет уже четвертое поколение их потомков, которое в значительной степени утратило связи со своей исторической родиной.

Неизвестный материк

Русская эмиграция первой послереволюционной войны, называемая еще белой, – явление эпохальное, не имеющее аналогов в истории не только по своим масштабам, но и по вкладу в мировую культуру. Литература, музыка, балет, живопись, как и многие достижения науки XX века, немыслимы без русских эмигрантов первой волны.

Это был последний эмиграционный исход, когда за рубежом оказались не просто подданные Российской империи, а носители русской идентичности без последующих «советских» примесей. Впоследствии ими был создан и обжит материк, которого нет ни на одной карте мира, – имя ему «Русское зарубежье».

Основное направление белой эмиграции – это страны Западной Европы с центрами в Праге, Берлине, Париже, Софии, Белграде. Значительная часть осела в китайском Харбине – здесь к 1924 году начитывалось до 100 тыс. русских эмигрантов. Как писал архиепископ Нафанаил (Львов), «Харбин был исключительным явлением в то время. Построенный русскими на китайской территории, он оставался типичным русским провинциальным городом в течение ещё 25 лет после революции».

По подсчетам американского Красного Креста, на 1 ноября 1920 года общее количество эмигрантов из России составляло 1 млн. 194 тыс. человек. Лига Наций приводит данные по состоянию на август 1921 года - 1,4 млн. беженцев. Историк Владимир Кабузан число эмигрировавших из России в период с 1918-го по 1924 годы оценивает минимум в 5 млн. человек.

Кратковременная разлука

Эмигранты первой волны не рассчитывали провести в изгнании всю свою жизнь. Они ожидали, что вот-вот советский режим рухнет и они вновь смогут увидеть родину. Подобными настроениями и объясняется их противодействие ассимиляции и намерение ограничить свою жизнь рамками эмигрантской колонии.

Публицист и эмигрант первой воны Сергей Рафальский по этому поводу писал: «Как-то стерлась в зарубежной памяти и та блестящая эпоха, когда эмиграция еще пахла пылью, порохом и кровью донских степей, а ее элита по любому звонку в полночь могла представить на смену "узурпаторам" и полный комплект Совета министров, и необходимый кворум Законодательных палат, и Генеральный штаб, и корпус жандармов, и Сыскное отделение, и Торговую палату, и Священный Синод, и Правительствующий Сенат, не говоря уже о профессуре и представителях искусств, в особенности литературы».

В первой волне эмиграции помимо большого количества культурных элит российского дореволюционного общества была значительная доля военных. По данным Лиги Наций, около четверти всех послереволюционных эмигрантов принадлежали к белым армиям, покинувшим Россию в разное время с разных фронтов.

Европа

На 1926 год в Европе, по данным Службы по делам беженцев Лиги Наций, официально были зарегистрированы 958,5 тысячи русских беженцев. Из них порядка 200 тыс. приняла Франция, около 300 тыс. – Турецкая Республика. В Югославии, Латвии, Чехословакии, Болгарии и Греции приблизительно проживали по 30-40 тыс. эмигрантов.

Первые годы роль перевалочной базы русской эмиграции играл Константинополь, однако со временем его функции перешли другим центрам – Парижу, Берлину, Белграду и Софии. Так, по некоторым данным, в 1921 году русское население Берлина достигало 200 тыс. человек – именно оно в первую очередь пострадало от экономического кризиса, и к 1925 году там остались не более 30 тыс. человек.

На главные роли центров русской эмиграции постепенно выдвигаются Прага и Париж, в частности, последний справедливо считают культурной столицей эмиграции первой волны. Особое место среди парижских эмигрантов играло Донское войсковое объединение, председателем которого был один из лидеров белого движения Венедикт Романов. После прихода в 1933 году к власти в Германии национал-социалистов и особенно во время Второй мировой войны резко увеличился отток русских эмигрантов из Европы в США.

Китай

Накануне революции численность российской диаспоры в Маньчжурии достигала 200 тыс. человек, после начала эмиграции она увеличилась еще на 80 тысяч. На протяжении всего периода Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 годы) в связи с мобилизацией началось активное перемещение русского населения Маньчжурии.

После поражения белого движения эмиграция в Северный Китай резко усилилась. К 1923 году количество русских здесь оценивалось приблизительно в 400 тыс. человек. Из этого числа около 100 тыс. получили советские паспорта, многие из них решили репатриироваться в РСФСР. Свою роль здесь сыграла амнистия, объявленная рядовым участникам белогвардейских соединений.

Период 1920-х годов был отмечен активной реэмиграцией русских из Китая в другие страны. Особенно это затронуло молодежь, направлявшуюся на обучение в университеты США, Южной Америки, Европы и Австралии.

Лица без гражданства

15 декабря 1921 года в РСФСР был принят декрет, согласно которому многие категории бывших подданных Российской империи лишались прав на российское гражданство, в том числе пробывшие за границей беспрерывно свыше 5 лет и не получившие своевременно от советских представительств заграничных паспортов или соответствующих удостоверений.

Так многие российские эмигранты оказались лицами без гражданства. Но их права продолжали защищать прежние российские посольства и консульства по мере признания соответствующими государствами РСФСР, а затем СССР.

Целый ряд вопросов, касающихся российских эмигрантов, можно было решить только на международном уровне. С этой целью Лига Наций приняла решение ввести должность верховного комиссара по делам русских беженцев. Им стал знаменитый норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен. В 1922 году появились специальные «нансеновские» паспорта, которые выдавались русским эмигрантам.

Вплоть до конца XX века в разных странах оставались эмигранты и их дети, жившие с «нансеновскими» паспортами. Так, старейшина русской общины в Тунисе Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн получила новый российский паспорт только в 1997 году.

«Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом - посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая я упрямая старуха», – признавалась Анастасия Александровна.

Судьбы эмиграции

Многие деятели отечественной культуры и науки встретили пролетарскую революцию в расцвете сил. За границей оказались сотни ученых, литераторов, философов, музыкантов, художников, которые могли составить цвет советской нации, но в силу обстоятельств раскрыли свой талант только в эмиграции.

Но подавляющая часть эмигрантов вынуждена была устраиваться шоферами, официантами, мойщиками посуды, подсобными рабочими, музыкантами в маленьких ресторанчиках, тем не менее продолжая считать себя носителями великой русской культуры.

Пути русской эмиграции были различны. Некоторые изначально не прияли советскую власть, другие насильно были высланы за рубеж. Идеологический конфликт, по сути, расколол русскую эмиграцию. Особенно остро это проявилось в годы Второй мировой войны. Часть русской диаспоры считала, что ради борьбы с фашизмом стоило пойти на союз с коммунистами, другая – отказывалась поддерживать оба тоталитарных режима. Но были и те, кто готов был воевать против ненавидимых Советов на стороне фашистов.

Белоэмигранты Ниццы обратились к представителям СССР с петицией:
«Мы глубоко скорбели, что в момент вероломного нападения Германии на нашу Родину были
физически лишены возможности находиться в рядах доблестной Красной Армии. Но мы
помогали нашей Родине работой в подполье». А во Франции, по подсчетам самих эмигрантов, каждый десятый представитель Движения Сопротивления был русскими.

Растворяясь в чужой среде

Первая волна русской эмиграции, пережив пик в первые 10 лет после революции, в 1930-х годах пошла на убыль, а к 1940-м и вовсе сошла на нет. Многие потомки эмигрантов первой волны уже давно забыли о своей прародине, но заложенные когда-то традиции сохранения русской культуры во многом живы и по сей день.

Потомок знатной фамилии граф Андрей Мусин-Пушкин с грустью констатировал: «Эмиграция была обречена на исчезновение или ассимиляцию. Старики умерли, молодые постепенно растворились в местной среде, превращаясь во французов, американцев, немцев, итальянцев... Иногда кажется, от прошлого остались лишь красивые, звучные фамилии и титулы: графы, князья, Нарышкины, Шереметьевы, Романовы, Мусины-Пушкины».

Так, в транзитных пунктах первой волны русской эмиграции уже никого не осталось в живых. Последней была Анастасия Ширинская-Манштейн, которая в 2009 году скончалась в тунисской Бизерте.

Сложной была и ситуация с русским языком, который на рубеже XX и XXI веков в русском зарубежье оказался в неоднозначном положении. Живущая в Финляндии профессор русской литературы Наталья Башмакова – потомок эмигрантов, бежавших из Петербурга в 1918 году, – отмечает, что в некоторых семьях русский язык живет даже в четвертом поколении, в других – умер много десятилетий назад.

«Проблема языков для меня лично горестна, – говорит ученый, – так как эмоционально чувствую лучше русский, но не всегда уверена в употреблении каких-то выражений, шведский сидит во мне глубоко, но, конечно, я сейчас его подзабыла. Эмоционально он мне ближе финского».

В австралийской Аделаиде сегодня живет немало потомков эмигрантов первой волны, которые покинули Россию из-за большевиков. Они до сих пор носят русские фамилии и даже русские имена, но родным языком для них уже является английский. Их родина – Австралия, эмигрантами себя они не считают и мало интересуются Россией.

Больше всего тех, кто имеет русские корни, в настоящее время проживает в Германии – около 3,7 млн. человек, в США – 3 млн., во Франции – 500 тыс., в Аргентине – 300 тыс., в Австралии – 67 тыс. Здесь перемешались несколько волн эмиграции из России. Но, как показали опросы, потомки первой волны эмигрантов в наименьшей степени ощущают связь с родиной своих предков.

1. Первая волна.
2. Вторая волна.
3. Третья волна.
4. Судьба Шмелева.

У поэта нет биографии, у него есть только судьба. И судьба его - судьба его родины.
А. А. Блок

Литература русского зарубежья - это литература русских эмигрантов, волею судьбы не имевших возможности творить на родине. Как явление литература русского зарубежья возникла после Октябрьской революции. Три периода - волны русской эмиграции - были этапами изгнания или бегства литераторов за рубеж.

Хронологически они приурочены к важным историческим событиям в России. Первая волна эмиграции длилась с 1918 по 1938 год, от Первой мировой и гражданской до начала Второй мировой войны. Она носила массовый характер и была вынужденной — СССР покинуло около четырех миллионов человек. Это были не только люди, уехавшие за рубеж после революции: эсеры, меньшевики, анархисты эмигрировали уже после событий 1905 года. После поражения добровольческой армии в 1920 году в эмиграции пытались спастись белогвардейцы. Уехали за границу В. В. Набоков, И. С. Шмелев, И. А. Бунин, М. И. Цветаева, Д. С. Мережковский, 3. Н. Гиппиус, В. Ф. Ходасевич, Б. К. Зайцев и многие другие. Некоторые еще надеялись, что в большевистской России можно заниматься творчеством, как и раньше, но действительность показала, что это невозможно. Русская литература существовала за рубежом, так же, как Россия продолжала жить в сердцах покинувших ее и в их произведениях.

В конце Второй мировой войны началась вторая волна эмиграции, тоже вынужденная. Менее чем за десять лет, с 1939 по 1947 год, из России уехали десять миллионов человек, среди них и писатели, такие как И. П. Елагин, Д. И. Кленовский, Г. П. Климов, Н. В. Нароков, Б. Н. Ширяев.

Третья волна - это время хрущевской «оттепели». Эта эмиграция была добровольной. С 1948 по 1990 год чуть больше миллиона человек покинули родину. Если ранее причины, побудившие эмигрировать, были политическими, то третья эмиграция руководствовалась в основном экономическими причинами. Уехали в основном представители творческой интеллигенции - А. И. Солженицын, И. А. Бродский, С. Д. Довлатов, Г. Н. Владимов, С. А. Соколов, Ю. В. Мамлеев, Э. В. Лимонов, Ю. Алешковский, И. М. Губерман, А. А. Галич, Н. М. Коржавин, Ю. М. Кублановский, В. П. Некрасов, А. Д. Синявский, Д. И. Рубина. Многие, например А. И. Солженицын, В. П. Аксенов, В. Е. Максимов, В. Н. Войнович, были лишены советского гражданства. Они уезжают в США, Францию, Германию. Надо заметить, что представители третьей волны не были исполнены такой щемящей ностальгии, как эмигрировавшие ранее. Их родина выпроводила, назвав тунеядцами, преступниками и клеветниками. У них был другой менталитет - их считали жертвами режима и принимали, предоставляя гражданство, покровительство и материальную поддержку.

Литературное творчество представителей первой волны эмиграции имеет огромную культурную ценность. Я хочу подробнее остановиться на судьбе И. С. Шмелева. «Шмелев, может быть, самый глубокий писатель русской послереволюционной эмиграции, да и не только эмиграции... писатель огромной духовной мощи, христианской чистоты и светлости души. Его "Лето Господне", "Богомолье", "Неупиваемая Чаша" и другие творения -это даже не просто русская литературная классика, это, кажется, само помеченное и высветленное Божьим Духом», - так высоко оценивал творчество Шмелева писатель В. Г. Распутин.

Эмиграция изменила жизнь и творчество писателя, весьма плодотворно трудившегося до 1917 года, ставшего известным всему миру как автор повести «Человек из ресторана». Страшные события предшествовали его отъезду - он потерял единственного сына. В 1915 году Шмелев отправился на фронт - уже это явилось для родителей потрясением. Но.идейно они придерживались мнения, что сын должен выполнить свой долг перед родиной. После революции семья Шмелевых переезжает в Алушту, где голод и нищета. В 1920 году Шмелев, заболевший в армии туберкулезом и проходивший лечение, арестован чекистами Б. Куна. Через три месяца его расстреляли несмотря на амнистию. Узнав об этом, Шмелев не возвращается в Россию из Берлина, где его застает это трагическое известие, а затем переезжает в Париж.

В своих произведениях писатель воссоздает ужасные в своей подлинности картины происходящего в России: террор, беззаконие, голод. Страшно считать такую страну родиной. Шмелев считает всех, кто остался в России, святыми мучениками. Не менее ужасной была жизнь эмигрантов: многие жили в нищете, не жили - выживали. В своей публицистике Шмелев постоянно поднимал эту проблему, призывая соотечественников помогать друг другу. Кроме безысходного горя, над семьей писателя также довлели насущные вопросы - где жить, как зарабатывать на хлеб. Он, глубоко верующий и соблюдавший даже на чужбине православные посты и праздники, стал сотрудничать в православном патриотическом журнале «Русский колокол», т Заботясь о других, Иван Сергеевич не умел думать о себе, не умел просить, заискивать, поэтому часто был лишен самых необходимых вещей. В эмиграции он пишет рассказы, памфлеты, романы, лучшим же произведением, написанным им в эмиграции, считается «Лето господне» (1933). В этом произведении воссозданы уклад и духовная атмосфера дореволюционной русской православной семьи. В написании книги им движет «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» - эти строки А. С. Пушкина взяты эпиграфом. «Лето Господне» - это противовес Солнцу мертвых», о том, что было в России живого.

«Может, эта книга будет - "Солнцем живых" - это для меня, конечно. В прошлом у всех нас, в России, было много ЖИВОГО и подлинно светлого, что быть может навсегда утрачено. Но оно БЫЛО. Животворящее, проявление Духа Жива, что, убитое, своей смертью, воистину, должно попрать смерть. Оно жило - и живет - как росток в терне, ждет...» - эти слова принадлежат самому автору. Образ прошлой, истинной, нетленной России Шмелев воссоздает через ее веру - он описывает богослужение годового круга, церковные службы, праздники через восприятие мальчика. Душу родины он видит в православии. Жизнь верующих, по мнению автора, должна стать ориентиром для воспитания детей в духе русской культуры. Примечательно, что в начале своей книги он поставил праздник Великого Поста и сказал о покаянии.

В 1936 году новый удар настиг писателя - смерть жены. Шмелев, виня себя в том, что жена слишком заботилась о нем, отправляется в Псково-Печерский монастырь. Там и было закончено «Лето Господне», за два года до смерти писателя. Шмелева похоронили на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, а через пятьдесят лет прах писателя перевезли в Москву и захоронили в Донском монастыре, рядом с могилой его отца.

С началом второй мировой войны наступает спад в жизни русского литературного зарубежья: прекращают существование центры культурной жизни, приостановлено издание периодических изданий русской эмиграции в Европе. Перед бывшими российским гражданами встал вопрос: с кем быть?

Большинство эмигрантов не приняло идеологию фашизма и внесло свой вклад в борьбу с ним: Г. Адамович, Вад. Андреев, Г. Газданов, Н. Оцуп, Д. Кнут, Вл. Корвин-Пиотровский, З. Шаховская, Б. Кац, мать Мария. Даже французское антифашистское движение «Сопротивление» обязано своим названием нелегальной газете, издававшейся подпольной группой Б. Вильде.

Рост патриотических настроений в эмигрантской среде в большинстве случаев не означал признания перемен, произошедших в России после 1917 года, хотя ряд эмигрантов (А.Ладинский, Н.Рощин, Л.Любимов) приняли после 1945 года советское подданство. Почти все, кто сочувствовал успехам русского оружия (И.А.Бунин, Б.К.Зайцев,Тэффиидругие),желалипобедыРоссии,анеторжествасталинизма.

В то же время значительное число эмигрантов, особенно из числа бывших военных, перешли на сторону немцев, рассчитывая с их помощью победить большевиков (например, исторический романист и атаман Войска Донского П.Н. Краснов участвует в военных событиях, а Д.С. Мережковский выступил с радио-речью, приветствуя нападение Гитлера на СССР). Судьба русских военных частей вермахта была трагичной: в конце войны они разоружились и попытались сдаться американцам, но большинство их было выдано союзниками командованию Советской Армии (тысячи успели покончить с собой, еще большее число было тут же или позднее расстреляно, а остальные погибли в лагерях).

Вторая мировая война подвела трагический итог в истории первой русской эмиграции. Спасаясь от фашизма, многие русские продолжили эмигрантский путь в Америку, положив начало феномену повторной эмиграции; к нему относятся и переселенцы, которые по мере наступления Красной Армии покидали Китай, расселяясь в широком ареале – от Австралии до ЮжнойАмерики.

Одновременно возникает и вторая волна эмиграции – беженцы и перемещенные лица, которая принесла новые, яркие имена в пределы русского зарубежья.

В отличие от первой, вторая волна эмиграции (1941 – 1965 годы) не имела столь массового характера. К концу войны в пределах третьего рейха находилось несколько миллионов «остарбайтер» (восточных рабочих) и около 700 тысяч военнопленных. В течение 1945 года 5,5 миллионов человек было репатриировано. Но за «железным занавесом» осталось свыше миллиона человек.

Значительно менее представительным был и состав литературной эмиграции: почти не было известных на родине писателей и поэтов (Р.В.Иванов- Разумник, Р.Акульшин, Г.Глинка). Вторую литературную эмиграцию составили люди, лишь пробовавшие свои силы в художественном творчестве или вообще ранее литературой не занимавшиеся: О.Анстей, И.Елагин, С.Максимов, В.Марков, Н.Моршен, В.Нарциссов, Н.Нароков, Л.Ржевский, Ю.Трубецкой, Б.Ширяев, В.Юрасов – и вступившие в активную литературную деятельность после второй мировой войны ранее проживавшие в эмиграции Ю.Иваск и И.Чиннов.

Пути и причина:

Со второй волной СССР покидают военнопленные, перемещенные лица – граждане, угнанные немцами на работы в Германию.Это были граждане Прибалтийских республик, не желавшие признавать советскую власть; военнопленные, справедливо опасавшиеся возвращения домой; молодые люди, вывезенные с оккупированных фашистами территорий в Германию в качестве дешевой рабочей силы; наконец, это были люди сознательно вставшие на путь борьбы с советским тоталитаризмом. Все представители второй эмиграции прошли лагеря для перемещенных лиц (displacedpersons – ди-пи). Поэтому первый период новоэмигрантской литературы связан с лагерными устными газетами, гектографированными изданиями. Положение существенно изменилось после окончания второй мировой войны. В Германии возникают новые центры литературы русского зарубежья – Мюнхен и Франкфурт-на-Майне, где возникли новые периодические издания, публиковавшие художественные произведения писателей второй эмиграции: «Посев», «Грани», «Явь и быль», «Литературный современник», «Мосты», «Голос народа».

Местом встречи первой и второй волн эмиграции стал Париж, который утрачивает значение лидирующего центра русской литературной жизни. Своеобразным смотром литературных сил стал вышедший в 1947 году альманах «Орион», в основе отбора материала для публикации лежала идея преемственности в развитии литературы эмиграции.

Отношения с представителями первой волны эмиграции:

В то же время между представителями первой и второй волн явно ощутима отчужденность. Новые литераторы-эмигранты принесли с собой страшный человеческий опыт жизни в тоталитарной стране; почти у всех за плечами были пережитые репрессии: аресты, заключения в тюрьмы и лагеря, ссылки или жизнь на полулегальном положении (даже в эмиграции они чувствовали «руку Москвы», недаром многие из них взяли псевдонимы). Это не могло не наложить отпечаток на их отношение к родине, в которой они уже не видели «утраченный рай».

Разногласия возникают и по эстетическим причинам. Вторая волна эмиграции – это, в основном, молодые люди, родившиеся после революции и воспитанные на образцах советской литературы. Недаром многие, писавшие олитературе«ди-пи», указывали на «опасность обличительства и отражательства», т.е. соцреализма наоборот. Это и стало поводом для неприятия новоэмигрантсткой литературы первой волной, воспитанной на классической литературной традиции.

Однако постепенно разногласия сглаживаются; творческая активность писателей первой эмиграции стала побудительным мотивом для привлечения их к сотрудничеству во вновь созданных в Германии русских периодических изданиях.

С 1949 года начинается отток второй литературной эмиграции из Германии в США: многие литераторы в 1960 – 1970-х годах приняли американское гражданство, стали профессорами славистики в американских университетах. В связи с этим возросло значение газеты «Новое русское слово» (издается с 1922 года) и«Нового журнала» (издается с 1942 года), продолжающего традиции парижских довоенных «Современных записок». Особое значение для литературы второй эмиграции имела деятельность американского Издательства имени Чехова: за 4 года деятельности оно выпустило 178 книг 129 авторов и 7 антологий.

Специфика литературы:

Писатели второй волны, безусловно, внесли свежую струю в слабеющую литературу русского зарубежья. Особый жизненный опыт писателей в немалой степени определил жанрово-содержательные особенности эпики. Проза второй волны приносит свой устойчивый круг проблематики: сталинские лагеря, невиданная по своей жестокости Вторая мировая война, мучительный выбор между коммунистической властью и врагами России, немецкий плен. Показательна в этом отношении лагерная проза («Соловецкие острова» Г. Андреева, «Соловецкие фактории» М. Розанова, «Неугасимая лампада» Б. Ширяева) и «идеологические романы» («Мнимые величины» Н. Нарокова, «Предатель» Р. Редлиха, «Кресты и перекрестки» Б. Филиппова, «Две строчки времени» Л. Ржевского), пронизанные идеями развенчания философии и практики зла, насилия, тоталитаризма и утверждения философии свободы. В какой-то степени здесь был закодирован«соцреализм наоборот», со всеми его схемами, типажом «положительного героя», понятиями социального «добра» и «зла», только идейно обращенными против идеологических ценностей коммунизма. Наиболее цельная книга Ширяева "Неугасимая лампада" (Нью-Йорк, 1954; в России издана в 1991: М.: "Столица") о Соловках от Петра Первого до советского концлагеря. Выразительные портреты соловецких узников (от уголовной шпаны до иерархов церкви) чередуются с легендами и преданиями. Само название книги идет от легенды о Схимнике, со смертью которого не погасла Неугасимая лампада Духа. В финале автор выражал твердую уверенность, что "через Смерть к Жизни - тайна Преображения".

В эмигрантской поэзии 1940–1950-х преобладает политическая тематика: Елагин пишет Политические фельетоны в стихах, антитоталитарные стихи.. Основными «узлами» своего творчества он называл гражданственность, беженскую и лагерную темы, ужас перед машинной цивилизацией, урбанистическую фантастику. По социальной заостренности, политическому и гражданскому пафосу стихи Елагина оказывались ближе советской поэзии военного времени, нежели «парижской ноте».

Проза и поэзия второй волны эмиграции не только открывали глубинные пласты, ранее не известные сферы русской действительности («жизнь советскую-соловецкую», «концлагерный социализм»), но и давали новый извод русской идеи, новый поворот в судьбе русского человека в ХХ веке. Ведется поиск соответствующих жанрово-стилевых, повествовательных форм для выражения новых нравственно-философских, культурных, психологических, эстетических проблем. Поэтика во многом определяется «расколотым сознанием» ее творцов, постоянно носящих в себе трагические коллизии «тогда» и «теперь», «там» и «здесь».Жажда синтеза, гармонии поверхностного и глубинного вызывает к жизни новое эпическое формообразование, «синтетическая» природа которого ощущается в каждом «осколке».

Долг творца представители второй волны эмиграции видели в развитии свободной мысли, свободного слова, свободного творчества.

Массовая эмиграция тесно связана с историей Российской империи начала ХХ века. Первая мировая война, революции, крушение политических режимов явились причинами переселения массы народа. Но если на рубеже веков эмиграция из России имела преимущественно экономический или религиозный характер, то в годы 1-й мировой войны в ней стали преобладать политические тенденции. После Октябрьского переворота и связанного с ним гражданской войны из России бежали миллионы её граждан. Это была так называемая «первая волна» массовой эмиграции именно по политическим мотивам. Кто же это был и сколько их выехало из бывшей Российской империи?

Русская эмиграция первой послереволюционной волны, часто называемая «Белой», явление уникальное беспримерное в мировой истории. И не только своими масштабами, но и вкладом в мировую и российскую культуру. Эмигранты первой волны не только сохранили, но и приумножили многие традиции российской культуры. Именно ими были вписаны многие блестящие страницы в истории мировой литературы, науки, балета, театра, кино, живописи и т. д. Именно ими был создан «материк», не обозначенный ни на одной карте мира, с названием «Русское зарубежье».

Первая эмиграция состояла из наиболее культурных слоев российского дореволюционного общества, с непропорционально большой долей военных. По данным Лиги Наций, всего Россию после революции покинуло 1 миллион 160 тысяч беженцев. Около четверти из них принадлежали к Белым армиям, ушедшим в эмиграцию в разное время с разных фронтов. В 1921 году была предпринята Лигой Наций и обществом Красного Креста первая попытка учёта русских беженцев в славянских странах, Румынии и Турции. Их насчитали около 800 тысяч. Современные историки исходят из того, что Россию покинули не менее 2 миллионов человек. Кстати, такую цифру называл в своё время Ленин. Нет полных данных и о количестве военнослужащих, покинувших Россию

Географически эта эмиграция из России была, прежде всего, направлена в страны Западной Европы. Основными центрами русской эмиграции первой волны стали Париж, Берлин, Прага, Белград, София. При этом в качестве объединяющей страны русская эмиграция избрала Францию, а Париж - своей столицей. «Для подобного решения главными стали политические, экономические и моральные причины. Но самым важным был тот факт, что между Россией и Францией на протяжении многих лет были устойчивые контакты, влиявшие на формирование двух культур - русской и французской. Франция была единственной страной, признавшей правительство Врангеля Она подписала соглашение, по которому её представитель брал от имени страны под свою защиту русских беженцев ». Эмигранты первой волны считали, свое изгнание вынужденным и кратковременным эпизодом, надеясь на скорое возвращение в Россию, после быстрого, как им казалось крушения советского государства.

Знаменитый полярный исследователь Нансен был назначен Лигой Наций комиссаром по делам русских беженцев. Нансен выдвинул проект создания временных удостоверений личности для выходцев из России. В 1926 году более 30 стран согласились на выдачу нансеновского паспорта. Это было временное удостоверение личности, заменившее паспорта апатридов и беженцев. Эти паспорта значительно облегчили их положение в различных странах. Статус беженцев все выходцы из России получили лишь в 1926 году, когда русскими беженцами стали считаться лица русского происхождения, не пользовавшиеся защитой СССР и не ставшие подданными другого государства. Следует отметить, что многие беженцы сознательно не принимали другого гражданства, надеясь на возвращение в Россию. Но позиция советского правительства по отношению к ним ужесточалась из года в год. Согласно Декрету гражданства лишились:

а) лица, пробывшие за границей непрерывно свыше пяти лет и не получившие советских паспортов до 1 июня 1921 года;

в) лица, добровольно сражавшиеся в армиях, боровшихся против советской власти, или состоявшие в контрреволюционных организациях » и т. д. и т. п.

Среди эмигрантов были такие выдающиеся деятели, как: И. Бунин, А. Куприн (до 1937 г.), М. Цветаева (до 1939), Шаляпин, Рахманинов, Зворыкин и др.

Несколько тысяч человек поступили во французский Иностранный легион, став его наиболее «дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью». «На долю русских легионеров выпала тяжесть борьбы с рифянами, кабиллами, туарегами, друзами и другими восставшими племенами в период 1925-1927 гг. В раскаленных песках Марокко, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индо-Китая, - всюду рассеяны» русские кости

Первые годы эмиграции были тяжелейшими и для гражданских лиц. «Кроме немногих банкиров, владельцев ресторанов, врачей и адвокатов, русские беженцы существовали в крайней бедности, в невозможных условиях; некоторые умирали с голоду», не имея ни денег, ни работы, ни социальных прав - так описывает немецкий исследователь X.-E.Фолькман положение в послевоенной Германии, куда уже в 1919 г. хлынул основной поток эмигрантов. Возникновение там множества эмигрантских профессиональных союзов было продиктовано прежде всего стремлением к взаимопомощи. Но все они зависели от благотворительных организаций, из которых главными были Русский Красный Крест (хранивший за границей дореволюционные средства для опеки военнопленных) и, конечно, иностранные учреждения: Международный Красный Крест (особенно помог американский) и католическая Церковь (которая не скрывала, что помимо благотворительной цели преследует и иную: «побуждение к переходу в унию» и даже прямо в католичество; для этого уже в 1917 г. был создан "Папский Восточный Институт"; впрочем, как отмечает Фолькман, успеха на этом поприще достигнуто не было).

1921 - 1924 годах создаётся Республиканско-Демократическое объединение (РДО) российских эмигрантов, объединившее в своих рядах широкий политический спектр российских либерал-демократов от кадетов до правых эсеров и энесов. Организацию возглавил видный деятель кадетской партии П.

Н. Милюков. И то и другое объединение претендовало на роль флагмана политической жизни российского зарубежья, стремилось распространить своё влияние на военные формирования эмиграции, молодёжь, разрабатывая и пытаясь реализовать планы создания подпольного движения в Советской России.

Важным фактором, стимулирующим политическую активность эмиграции, стали изменения во внутренней политике советской власти. Особые надежды и ожидания у российской эмиграции вызвал переход к нэпу. Выступая на митинге в декабре 1927 года в Праге, один из лидеров РДО и "Крестьянской России" С.С. Маслов говорил: "С 1921 года, когда был введён нэп, коммунизм начал умирать, ибо коммунистическая партия, отказавшись от примитивного принудительного хозяйства поравнения, тем самым отказалась и от проведения в жизнь своей коммунистической идеологии и программы Понижение народного дохода неизбежный провал лозунга индустриализации и растущее накопление частного торгового капитала в частном торговом обороте - вот те мины и те узлы, которые советской власти не разрубить.

В 1924 году, выступая на митинге в Праге, один из лидеров группы РДО Б. Н. Евреинов заявлял: "В настоящее время весь центр тяжести контрреволюционной борьбы с советской властъю сводится к дискредитированию её перед иностранными державами и к раздуванию всяких сенсационных слухов о коммунистах и о СССР Желательно эти слухи направлять в Россию в виде печатных сообщений, дабы, читая их, население верило, что это и есть настоящая, скрываемая от них истина".

В целом, важно отметить следующие основные характеристики первой эмиграции:

* Эмиграция носила вынужденный, политический, антибольшевистский характер. Отказ от эмиграции для большинства означал физическое уничтожение на родине. Эмиграция связана с военным поражением и отступлением Белой армии.

* Первый исход -- это активные антикоммунисты и противники советского режима, оказывающие ему всяческое, в том числе и вооруженное сопротивление (Белое движение) и, в большинстве своем, не признающие его

легитимность. Политическая и военная цель -- свержение советского режима.

* Первая волна -- это еще юридически подданные Российской империи.

* Подавляющая часть первой эмиграции были православными, что в целом определяло их систему ценностей и поведенческих ориентаций. Отсюда возникала миссия сохранения православного религиозного опыта и православных ценностей, что активно осознавалось «культурным слоем» первой эмиграции. Православие выступало как основа мировосприятия и одновременно как составная часть идеологии. И во многом политический раскол в эмиграции был связан с недооценкой роли православия, пренебрежением или отказом от православия части политической элиты эмиграции.

* Идея временности пребывания за границей. Значительная часть первой эмиграции не собиралась навсегда обосновываться за границей и активно поддерживала идею возвращения в Россию.

* Специфика состава первой эмиграции. Выехал значительный слой носителей русской культуры в массовом масштабе. Это дало возможность построения Зарубежной России.

* Перенос политических движений и партий из России на русское зарубежье. Следствие -- значительный политический раскол в рядах первой эмиграции, который так никогда и не удалось преодолеть.

Возвращение некоторых эмигрантов

Существовало несколько причин, которые стали предпосылками к подобному повороту событий:

Очередная форма политической агитации. Большевики заявляли об «одумавшихся» и «раскаявшихся» сторонниках эмиграции, которые изъявили желание вернуться в Россию и были великодушно приняты на историческую родину.

СССР считался главным победителем нацисткой Германии, что значительно повысило его «популярность» в глазах бывших эмигрантов.

Победа во Второй Мировой стала большим поводом для сторонников миграции простить большевиков, причем это касалось даже многих белогвардейцев.

Главная » Упражнения » Третья волна русской эмиграции. Пять волн российской эмиграции