Как Мартин Лацис руководил красным террором. Игорь болгарин, георгий северский адъютант его превосходительства под чужим знаменем

Марты́н Ива́нович Ла́цис (также Мартин или Мартиньш , Иванович или Янович , настоящее имя - Ян Фридрихович Судрабс (латыш. Janis Sudrabs ); 16 декабря - 20 марта ) - советский политический деятель. Латыш . Один из организаторов и руководителей органов госбезопасности, в частности, ВЧК . С мая 1918 член коллегии ВЧК, в июле - ноябре 1918 председатель ЧК и Военного трибунала 5-й армии Восточного фронта. В 1919-21 председатель Всеукраинской ЧК .

Детство

Ян Фридирихович Судрабс родился 16 декабря 1888 года, в усадьбе Паутины Розенбекской волости Венденского уезда Лифляндской губернии , в семье батрака . Родители стремились дать единственному сыну приличное образование, но бедность и старость отца не позволили оплатить обучение в школе. Для продолжения учёбы Ян с восьми лет работал пастухом , затем уехал в Ригу, где устроился учеником столяра и подсобником в его магазине. После полутора лет работы Ян решил стать народным учителем, и с этим намерением в 1905 году уволился и уехал из города обратно в деревню, чтобы подготовиться к экзаменам в учительской семинарии.

Лацис писал в газете «Красный меч»:

Для нас нет и не может быть старых устоев морали и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов». Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия. Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех. ...

Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-черный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем, и никак не можем кончить раз и навсегда...

Также, легендарной стала цитата из статьи Лациса , опубликованной 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор», издаваемом ЧК:

Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и сущность красного террора.

На посту члена ВЧК, Лацис выступал последовательным сторонником усиления её карательных функций. В конце 1918 года Лацис выступил резко против предложения Наркомата юстиции об изъятии у ЧК права выносить смертные приговоры, и полагал необходимым оставить за ЧК надзор за контрреволюционными элементами, предварительное расследование, суд и исполнение наказаний. Взгляды Лациса на деятельность ЧК были позднее изложены им же в книге «Чрезвычайные комиссии в борьбе с контрреволюцией».

ЧК - это не следственная коллегия и не суд. [...] Это - боевой орган партии будущего, партии коммунистической. Она уничтожает без суда или изолирует от общества, заключая в концлагерь. Мы всё время были чересчур мягки, великодушны к побеждённому врагу и недооценивали его жизнеспособность и подлость... В самом начале необходимо проявить крайнюю строгость, неумолимость, прямолинейность: что слово - то закон. Работа ВЧК должна распространяться на все те области общественной жизни, где вкоренилась контрреволюция, за военной жизнью, за продработой, за народным просвещением, за всеми положительно хозяйственными организациями, за санитарией, за пожарами, за народной связью и т.д. и т.д. .

Материалы деникинской комиссии по расследованию действий Всеукраинской ЧК, созданной после захвата Добровольческой армией Киева в конце 1919 года, отмечают высокую жестокость расправ и большое количество жертв ВуЧК (по данным деникинской комиссии, с апреля по август 1919 в Киеве было уничтожено порядка 10000 человек).

Как официальный историограф ВЧК , Лацис составил отчёт о её деятельности за 4 года, а также написал ряд брошюр и статей о работе ЧК.

Послевоенная деятельность

C 1922 на хозяйственной, партийной и научной работе. Работал в качестве члена коллегии Главсоли, затем председателем образованного им Солесиндиката. С 1923 года работал в Наркомземе. В 1935-1937 годах - директор .

Сын латышских крестьян Ян Судрабс родился в 1888 году. В возрасте 16 лет он вступил в Социал-демократическую партию Латышского края и занялся «экспроприациями». Как и многие революционеры, свой псевдоним он взял из поддельного паспорта, по которому пытался скрыться от правосудия. В 1915 году его всё-таки арестовали и отправили в сибирскую ссылку. Но любому энергичному человеку не составляло труда из неё бежать. Февральскую революцию, принесшую радикальным революционерам полную свободу агитации, Судрабс-Лацис встретил уже в Петрограде.

В 1917 году он сделал бурную партийную карьеру в «красной столице». Осенью он уже член Петроградского Военно-революционного комитета и руководит подготовкой большевистского переворота в Выборгском районе города. Вероятно, по протекции своего земляка Петерса (которому покровительствовал Свердлов) Лациса в мае 1918 года берут в коллегию ВЧК и сразу назначают одним из заместителей Дзержинского. Причём поручают самый ответственный участок – руководить «борьбой с контрреволюцией».

В начале лета 1918 года на пространстве Поволжья и Урала разворачивается полномасштабная гражданская война. 16 июля Ленин подписывает декрет, которым «товарищу Лацису поручается организовать Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте». Таким образом, Лацису предстояло обеспечить тыл формируемого Восточного фронта Красной Армии.

Штаб и ЧК Восточного фронта разместились в Арзамасе. Главной проблемой чекистов здесь в это время стало массовое уклонение крестьян от призыва в Красную Армию. Лацис со товарищи раскрыли деятельность нескольких реальных или мнимых «контрреволюционных организаций». В одном Арзамасе только по официальным бюллетеням ЧК было арестовано 303 человека, из которых расстреляно 38. В губернском центре Нижнем Новгороде было арестовано 397 человек (если их расстреливали в той же пропорции, что в Арзамасе, то жертв было не меньше полусотни). В распоряжении ЧК имелись свои вооружённые силы, которыми, например, в октябре 1918 года были усмирены крестьяне Ардатовского уезда (ныне в Мордовии), уклонявшиеся от призыва в РККА.

Над моралью

Зимой 1918/19 г. Лацис заявил о себе как один из главных вдохновителей красного террора, выступая на страницах чекистской печати – газеты «Красный Меч» и журнала «Красный Террор». Широкую известность получило изречение Лациса, в котором он инструктирует подчинённые органы ВЧК на местах в отношении целей красного террора. Его цель – истребление буржуазии как класса. Не нужно искать улик, что обвиняемый участвовал в каких-то конкретных действиях против советской власти. Главное – к какому классу он принадлежал до революции, каков у него был род занятий. Непролетарского классового происхождения достаточно для уничтожения человека.

Не менее показательна у Лациса его идеология «законности» и абсолютной моральной правоты действий ЧК: «Для нас нет и не может быть старых устоев морали и “гуманности”, выдуманных буржуазией... Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнёта и насилия. Нам всё разрешено».

В ту пору часть деятелей РКП(б) выступила за ограничение карательных полномочий ЧК и изъятие у неё функций вынесения приговоров и расправы. Лацис резко выступил против этого и помог Дзержинскому отстоять независимость ЧК как независимой силовой структуры с правом внесудебной расправы до смертной казни включительно. Лацис объяснял свою позицию тем, что ЧК это не судебно-следственное учреждение, а «боевой орган партии». Для Лациса было характерно сетование на мягкотелость, то и дело проявляемую партией и самой ЧК в борьбе с врагами революции. При этом он выступал сторонником тотального контроля ЧК над всеми сферами жизни общества, её проникновения во все хозяйственные органы, государственные, профсоюзные, общественные организации.

Террор на Украине

Все эти качества Лациса весьма импонировали вождям революции и лично Ленину. Последний весной 1919 года решил поручить Лацису особенно ответственную задачу – помочь украинским большевикам в организации Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии (ВУЧК). Командируя в конце марта 1919 года Лациса в Харьков на пост председателя ВУЧК, Ленин в письме характеризовал его как одного «из лучших, испытанных коммунистов».

2 апреля 1919 года Лацис приступил к исполнению обязанностей председателя ВУЧК. За несколько месяцев Украина была залита кровью. Председатель Харьковской ЧК знаменитый садист Саенко действовал прямо под носом у Лациса. Деятельность Саенко или знаменитой женщины-палача Одесской ЧК «Доры» (настоящее имя не установлено и сильно различается в источниках) заслуживает отдельного рассмотрения. Она была чем-то из ряда вон выходящим даже на фоне ставших обыденными ужасов тогдашней эпохи.

Перед взятием белогвардейцами Харькова в конце июня 1919 года органы советской власти Украины, включая ВУЧК, переехали в Киев, где оставались до конца августа, когда им пришлось бежать и оттуда. Это были два месяца разгула красного террора в Киеве. Чекисты рассчитывали, что уничтожением всех подозрительных смогут укрепить свой тыл.

Арестованных свозили в большой гараж с цементным полом, который прозвали «бойней». Там не только расстреливали. Головы многих раздавливали тяжёлыми предметами. Казнимых заставляли ложиться в массу человеческих мозгов и крови. Над некоторыми трупами глумились – отрубали конечности, вскрывали животы. Возможно, некоторые такие зверства производились ещё над живыми людьми.

Деникинская комиссия по расследованию большевистских злодеяний обнаружила массовое захоронение, сделанное наспех перед приходом белогвардейских войск. Многие из захороненных были ещё живы в момент погребения, так как их дыхательные пути оказались забиты землёй. Самой юной из жертв было 8 лет – это была девочка, привязанная верёвкой к своей убитой матери.

Всё это проделывалось опять же под самым носом Лациса и, вероятно, не без его ведома и одобрения. Его главным подручным – особо уполномоченным ВЧК в Киеве – был в августе 1919 года его земляк Яков Петерс.

Ликвидация

В связи с временным оставлением красными Украины ВУЧК была временно ликвидирована в сентябре 1919 года. Лациса перевели в Москву, где он писал официальную историю ВЧК. В 1922 году, в связи преобразованием ВЧК в ОГПУ, его перевели на руководящую хозяйственную работу.

В 1937 году Лациса обвинили в потворстве врагам народа и вскоре расстреляли. Понимал ли он, что стал закономерной жертвой созданной им самим системы?

– Тебя что-то смущает? – спросил Фролов.

– Смущает? Пожалуй, нет. Скорее, удивляет… Зачем я понадобился Всеукраинской Чека?

Ответил Фролов не сразу. Он достал тощенькую папиросу и стал сосредоточенно обминать ее пальцами. Кольцов помнил эту его привычку – она означала, что Петру Тимофеевичу нужно время обдумать и взвесить что-то серьезное, важное.

Фролов раз-другой прошелся по кабинету, неторопливо доминая папиросу, остановился возле стола, крутнул ручку телефона.

– Товарища Лациса! – строго произнес он в трубку и, чуть помедлив, доложил: – Мартин Янович, Кольцов прибыл…

Когда Фролов положил трубку, Кольцов спросил:

– Мартин Янович – это кто?

– Лацис. Председатель Всеукраинской Чека, – пояснил Фролов и опять не спеша прошелся по кабинету: от стола до стены и обратно. Раскурив папиросу, присел. – Дело вот какое. Нам, то есть Всеукраинской Чека, нужны люди для работы во вражеских тылах. Иными словами, нужны разведчики. Я вспомнил о тебе, рассказал товарищу Лацису. Он заинтересовался и попросил тебя вызвать… Чаю хочешь? Настоящего, с сахаром.

– Спасибо, – растерянно произнес Кольцов.

Всего он ожидал, направляясь сюда, только не этого… Стать чекистом, разведчиком? Иначе говоря – шпионом? Обладает ли он таким талантом? Способностями? Глубокая зафронтовая разведка – это не просто риск. Неосторожный, неумелый шаг может погубить не только тебя, но и людей, которых тебе доверят, и дело. Сумеет ли он? Сумеет ли жить среди врагов и ничем не выдать себя? Притворяться, что любишь, когда ненавидишь, восхищаться, когда презираешь…

– Но откуда у меня это умение? – подумал вслух и посмотрел на Фролова. – И потом… Вы же знаете, почти всю германскую я был в армии, командовал ротой. На той стороне могу столкнуться с кем-нибудь из знакомых офицеров. А это – провал!..

– Мы все учли, Павел, – улыбнулся Фролов. – И твою службу в царской армии, и твои капитанские погоны. На Западном фронте, насколько я знаю, ты служил у генерала Казанцева?

Кольцов удивился такой осведомленности Фролова и подтвердил:

– Да. Командовал ротой разведчиков.

– По нашим сведениям, генерал Казанцев формирует сейчас в Ростове казачью бригаду… Вот и пойдешь к своему командиру. Выглядеть это будет примерно так: капитан Кольцов, как и некоторые другие бывшие офицеры царской армии, бежит из Совдепии под знамена Деникина. Узнав, что генерал Казанцев находится в Ростове, капитан Кольцов направляется к нему. Разве не естественно желание офицера служить под началом того генерала, с которым вместе воевал?..

– А что! Вполне правдоподобно! – Кольцов даже улыбнулся.

А Фролов продолжал:

– Перед тем как мы пойдем к товарищу Лацису, а он хочет сам поговорить с тобой, познакомься с фронтовой обстановкой. Ты ведь из госпиталя, многого не знаешь. – Фролов подошел к висевшей на стене карте Украины: – Так вот. Деникин полностью овладел Донской областью и большей частью Донецкого бассейна. Бои идут за Луганск. Если Луганск падет – на очереди Харьков. Впечатление создается такое, что до наступления на Москву Деникин решил сначала захватить Украину, чтобы использовать ее богатейшие ресурсы. Мы знаем, что сил для этого у него достаточно. Добровольческие полки укомплектованы опытными офицерами, которые дерутся уверенно. У них – броневики, аэропланы, бронепоезда и автомобили. Силы, как видишь, внушительные. В Новороссийском порту выгружается посылаемое Антантой, и прежде всего Англией, оружие. Это – винтовки, пулеметы. Это – обмундирование, продовольствие. Все, вплоть до сигарет и сгущенного молока… – Голос Фролова стал громче и вместе с тем сдержанней – чувствовалось, что он заговорил о наболевшем, о чем говорить всегда трудно.

– Еще вчера в своем Ледовом походе на Екатеринодар они воевали только тем, что отбивали у наших частей. На их офицерах вшей было больше, чем на наших красноармейцах. Мы уж думали – все решено, полный им каюк. А сейчас?.. Рассказываю тебе это для того, чтобы ты правильно представил себе всю опасность нашего положения. Думаю, что мы допустили серьезные ошибки: Дон и Кубань сейчас против нас. Офицеры ожесточены и, боясь попасть в плен, дерутся так, как с немцами на великой войне четырнадцатого года не дрались…

Открылась дверь, и в кабинет, немного косолапя, вошел плотный невысокий моряк в расстегнутом бушлате, флотские брюки его были тщательно заправлены в сапоги. Остановился у порога.

Фролов гостеприимным движением руки пригласил моряка:

– Проходи, Семен Алексеевич. Знакомься: товарищ Кольцов.

– Красильников, – представился моряк и потряс в жесткой своей ладони руку Кольцова. – Бывший комендор эскадренного миноносца «Беспощадный».

– Ныне же один из самых недисциплинированных сотрудников Особого отдела Всеукраинской Чека, – с усмешкой добавил Фролов. – Сколько ни бились, никак с бушлатом не расстанется. Говорит: не могу без него. Еле-еле заставил бескозырку сменить.

Красильников тяжело переступил с ноги на ногу:

– Непривычна мне сухопутная снасть. – Он даже повел плечами, словно призывал Кольцова убедиться, что ему никакая другая одежда не по плечу.

– Больше года моря не видел, а все «снасть», «снасть», – беззлобно передразнил Красильникова Фролов. Затем встал, сказал ему: – Ты посиди здесь. Должны звонить из штаба Восьмой армии. – И обернулся к Кольцову: – Идем! Представлю тебя Лацису!

Они спустились вниз, где старательные красноармейцы по-прежнему разбирались в пулемете.

В пустынном коридоре, у высокого, затуманенного пылью и грязными натеками окна, Кольцов остановил Фролова и настойчиво попросил:

– Петр Тимофеевич, ты все-таки скажи мне, наконец, кто такой этот самый Лацис. Ну, председатель ВУЧК – это всего лишь должность. А ты мне чуток поподробнее, ну, прежде чем я…

Фролов почему-то оглянулся по сторонам и кивнул:

– Мартин Янович преданнейший делу коммунизма товарищ, – сказал он, постепенно понижая голос: – Сам понимаешь, из угнетенного нацменьшинства, опора революции… Сам он по-настоящему Ян Фридрихович… только не вздумай так его назвать… из народных латышских учителей, был председателем военного трибунала и начальником секретно-оперативного отдела ВЧК, а теперь послан на Украину наводить порядок. Прибыл вот в Киев, как наиболее отсталый город по сравнению с Харьковом – столицей Украины… Но очень уж строг. С населением. Мы тут поспорили с ним насчет расстрела заложников, но Мартин Янович разногласий по вопросу красного террора не признает. Вообще возражений не терпит. Ты учти!

Фролов неожиданно, желая сгладить впечатление, мелко и неестественно рассмеялся:

– Ну, да ты далеко от него будешь работать, так что прими благословение – и в путь.

Но Фролов ничего больше не сказал, нахмурился и повел Павла дальше по коридору. Они прошли мимо двух часовых, которым Фролов на ходу бросил: «Товарищ со мной!», и оказались в большой комнате, из окон которой виднелись, словно на картине, обрамленной рамой и тщательно продуманной композиционно, купола Софийского собора. Кольцов сначала увидел эти сверкающие на солнце граненые купола и лишь затем стоящего у окна хозяина – Мартина Яновича Лациса.

Выше среднего роста, крепкой стати, с черной аккуратной бородкой, он мог бы сойти за обычного русского интеллигента, если бы не холодный, как бы отметающий всякие рассуждения и споры взгляд серых спокойных глаз и несколько презрительный изгиб сжатых губ. Нет, этот человек не был интеллигентом, он относился к числу властителей, хозяев человеческих судеб, а к этим людям понятие интеллигентности неприменимо, как неприменима обычная линейка для измерения величины паровоза. Здесь требовались определения иного ряда.

«Что ж, такими, наверно, и должны быть вершители революции, – подумал Кольцов, стараясь преодолеть некое внутреннее неприятие председателя Всеукраинской ЧК. – А разве симпатичны были Робеспьер или Дантон? Или Марат?.. Они видят дальше, чем мы, простые люди, их цели в будущем, в замечательном мирном будущем, когда победит мировая революция, исчезнут войны и все народы будут как братья…»

• Российская империя
• РСФСР
• СССР

Марты́н Ива́нович Ла́цис (также Ма́ртин или Ма́ртиньш Янович , настоящее имя - Ян Фридрихович Су́драбс (латыш. Jānis Sudrabs ); 16 декабря - 20 марта ) - видный деятель ЧК-ОГПУ . Расстрелян. Реабилитирован 2 июня .

Детство [ | ]

Ян Фридрихович Судрабс родился 16 декабря 1888 года в усадьбе Паутины Розенбекской волости Венденского уезда Лифляндской губернии , в семье батрака . Латыш .

Родители стремились дать единственному сыну хорошее образование, но бедность и старость отца не позволили оплатить обучение в школе. Для продолжения учёбы Ян с восьми лет работал пастухом , затем уехал в Ригу , где устроился учеником столяра и подсобным рабочим в его магазине. После полутора лет работы Ян решил стать народным учителем и с этим намерением в 1905 году уволился и уехал из города обратно в деревню, чтобы подготовиться к экзаменам в учительской семинарии.

ВЧК [ | ]

Ряд воспоминаний современников указывает на большую личную жестокость Лациса . Такая оценка подтверждается как материалами, собранными деникинской комиссией, расследовавшей действия Всеукраинской ЧК, так и рядом изречений и действий самого Лациса .

Лацис писал в газете «Красный меч» :

Для нас нет и не может быть старых устоев морали и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов». Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнёта и насилия. Нам всё разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнёта и рабства всех. …
Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь. Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-чёрный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем, и никак не можем кончить раз и навсегда…

Также легендарной стала цитата из статьи Лациса , опубликованной 1 ноября 1918 года в журнале «», издаваемом ЧК:

Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и сущность красного террора.

На посту члена ВЧК Лацис выступал последовательным сторонником усиления её карательных функций. В конце 1918 года Лацис выступил резко против предложения Наркомата юстиции об изъятии у ЧК права выносить смертные приговоры и полагал необходимым оставить за ЧК надзор за контрреволюционными элементами, предварительное расследование, суд и исполнение наказаний. Взгляды Лациса на деятельность ЧК были позднее изложены им же в книге «Чрезвычайные комиссии в борьбе с контрреволюцией» :

ЧК - это не следственная коллегия и не суд. […] Это - боевой орган партии будущего, партии коммунистической. Она уничтожает без суда или изолирует от общества, заключая в концлагерь. Мы всё время были чересчур мягки, великодушны к побеждённому врагу и недооценивали его жизнеспособность и подлость… В самом начале необходимо проявить крайнюю строгость, неумолимость, прямолинейность: что слово - то закон. Работа ВЧК должна распространяться на все те области общественной жизни, где вкоренилась контрреволюция, за военной жизнью, за продработой, за народным просвещением, за всеми положительно хозяйственными организациями, за санитарией, за пожарами, за народной связью и т. д. и т. д.

Материалы деникинской комиссии по расследованию действий Всеукраинской ЧК, созданной после захвата Добровольческой армией Киева в конце 1919 года, отмечают высокую жестокость расправ и большое количество жертв ВуЧК (по данным деникинской комиссии, с апреля по август 1919 года в Киеве было уничтожено порядка 10 000 человек).

Как официальный историограф ВЧК , Лацис составил отчёт о её деятельности за 4 года, а также написал ряд брошюр и статей о работе ЧК.

Послевоенная деятельность [ | ]

Арест и казнь [ | ]

Сочинения [ | ]

• Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. - М.: Гос. изд-во, 1921. - 62 с.

Как я уже писал, сентябрь - месяц начала революционного террора, во Франции 1793 года и в России 1918-го. И сторонники левых идей только-только приучаются сейчас вспоминать эти даты без краски смущения на лице и извинений за "отсталость" и "жестокость" своих идейных предшественников. Зато как эти даты любят антикоммунисты и антисоветчики! У них сложились свои излюбленные мифы и легенды о них.
Вот один такой миф. Речь идёт о статье, опубликованной той осенью 1918 года. Якобы эта статья и выразила откровенно всю суть красного террора. Написал её чекист Мартын Лацис в журнале, который так и назывался - «Красный террор». Вот что писал Лацис:
«Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс... Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного Террора».

Евгений Ташков в роли главы Всеукраинской Чека Мартина Яновича Лациса в телесериале "Адъютант его превосходительства" (1969)

М. Лацис (справа, в первом ряду) и его сотрудники

Первая страница того самого легендарного номера "Красного террора" с началом статьи Лациса

Могут спросить: так в чём же миф-то? Начнём с того, что журнал «Красный террор» выходил в Казани, это был его первый номер от 1 ноября 1918 года. То есть это было местное издание губернского уровня. И - главное! - поминатели этой статьи стыдливо умалчивают о том, что, появившись в губернском издании, она сразу же вызвала в Советской России критику и острые возражения - уже всероссийского уровня.
Например, Ленин заметил в одной статье: «Вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своем казанском журнале «Красный Террор» товарищ Лацис... «Не ищите (!!?) в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом». Ленин лично высказал Лацису свою критику.
"Владимир Ильич напомнил мне, - вспоминал он, - что наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию... Я ему разъяснил, что мои действия точно соответствуют его директивам и что в статье мною просто допущено неосторожное выражение..."
Но наиболее обстоятельно, так сказать, в пух и прах, разгромил позицию Лациса старый большевик Емельян Ярославский. 25 декабря 1918 года в главной партийной газете «Правда» он также назвал его утверждения «нелепостью» и выразил против них «решительный протест». Ярославский написал: «Воображаю только Карла Маркса или тов. Ленина в руках такого свирепого следователя.
- Имя ваше?
- Карл Маркс.
- Какого происхождения?
- Буржуазного.
- Образование?
- Высшее.
- Профессия?
- Адвокат, литератор.
Чего тут рассуждать ещё, искать признаков виновности, улик... К стенке его - и только».
Такова была официальная, выраженная "Правдой", точка зрения на этот вопрос...
Между тем, если вдуматься, то определённая логика в рассуждениях Лациса всё-таки была. Если политика - это "продолжение войны другими средствами", то ведь и в обычной войне никто не "борется против отдельных личностей". На фронтах сражаются не личности, а целые армии. И никто не станет требовать невозможного: чтобы снаряд, выпущенный по неприятельской армии, поразил точно в темечко именно вражеского генерала, и никого другого. Чем точнее удар, тем, конечно, лучше, но нельзя требовать неизменного попадания в яблочко. И главное на войне - вовсе не точность попадания, а конечная победа. То же самое и в политике... Революция (как и контрреволюция, между прочим) доводит этот принцип до максимума. Однако Лацис явно "перегнул палку" и довёл его до очевидного абсурда, поэтому и получил осуждение с самого высокого уровня...
Другая цитата Лациса, которая тоже гуляет по белогвардейским книжкам (типа опуса Сергея Мельгунова "Красный террор в России") и сайтам - из статьи Лациса в "Известиях" за 23 августа 1918 года: «Установившиеся обычаи войны, выраженные в разных конвенциях, по которым пленные не расстреливаются и прочее, всё это только смешно: вырезать всех раненых в боях против тебя - вот закон гражданской войны. …Необходимо не только уничтожить живую силу противника, нужно показать, что каждый, поднявший меч против существующего строя, от меча и погибает. В этом - смысл гражданской войны, который хорошо учтён буржуазией, но нами очень туго или совсем не усваивается. В этом - наша слабость; в этом - причина многих поражений».
Многие ли из тех, кому попадётся эта цитата, пойдут читать в библиотеке пожелтевший номер газеты 1918 года и проверять слова Лациса? Конечно, никто или почти никто, но вот автор этих строк как раз составляет исключение. Я заинтересовался статьёй и прочитал её целиком в старой газете.
Меня поразил тон статьи: Лацис без возмущения или негодования, а скорее, с грустью и сожалением пишет о том, что большевики совсем не знают законов вовсю идущей в России гражданской войны. Поэтому и проигрывают её (так было в тот момент). Они живут и мыслят понятиями ещё старой, мировой войны. Например, если какой-то видный большевик или командир Красной армии захвачен в плен белыми, то его товарищи начинают думать о том, как его выручить из плена и обменять, потому что так делали во время предыдущей войны, с Германией и Австро-Венгрией. Но у гражданской войны свои законы, и если видный большевик попался в руки белых, то это значит, что его уже нет в живых, его убили. Таковы законы гражданской войны, которыми руководствуются белые, а большевики эти законы совсем не знают. Надо изучать эти законы...
Именно так в действительности рассуждает и к этому призывает Лацис (и статья его действительно интересная и заслуживает перепубликации), а вовсе не прославляет "вырезание всех раненых".
Ну и, напоследок, ещё одна цитата Мартына Ивановича Лациса. На этот раз - из журнала "Красный меч" за 18 августа 1919 года:
"Меч революции опускается тяжко и сокрушительно...
Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов".
Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия.
Нам всё разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнёта и рабства всех.
Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды.
Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-чёрный штандарт старого разбойного мира.
Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем, и никак не можем кончить раз и навсегда."
"Нам всё разрешено" - это тоже сформулировано, как водится у Лациса, хлёстко и эпатирующе, и, конечно, вызывает трепет "священного" негодования антикоммунистов и прочих фарисеев. Но лично мне эта фраза показалась скорее перефразировкой слов из... Нового завета: «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6:12).
А в общем, несмотря на все его ошибки, Ленин оценивал Лациса как "одного из лучших, испытанных коммунистов" в Чека. Советским телезрителям Лацис мог запомниться по яркому образу из сериала "Адъютант его превосходительства" (1969 года), где его роль сыграл артист Евгений Ташков. (Любопытно, что там его называют "Мартин Янович"). В честь Лациса в позднем СССР, в 1988 году, к столетию со дня рождения, даже выпустили марку с его портретом... Но к тому моменту таких людей, как Лацис - идейных, хотя в чём-то и излишне увлекающихся, и ошибающихся, революционеров, - в СССР уже не было - возможно, именно это и предопределило крушение и страны, и социализма...

Главная » Для начинающих » Как Мартин Лацис руководил красным террором. Игорь болгарин, георгий северский адъютант его превосходительства под чужим знаменем