Марина Цветаева: мудрые цитаты о любви. Цитаты марины цветаевой
Вконтакте
Одноклассники
Марина Цветаева — лучшие цитаты поэтессы!Одна из крупнейших русских поэтесс ХХ века, прозаик и переводчица Марина Ивановна Цветаева (1892 - 1941) начала писать стихи - не только на русском, но и на французском и немецком языках - ещё в шестилетнем возрасте. А её первый изданный сборник стихов в 18 лет сразу же привлёк внимание известных поэтов.
Судьба у Марины Цветаевой сложилась невероятно трагично. Война и нищета дают о себе знать. Один её ребёнок в 3-летнем возрасте умирает от голода в приюте, мужа по подозрению в политическом шпионаже расстреливают, вторую дочь репрессируют на 15 лет.
Цветаева с сыном отправляется в эвакуацию в Чистополь, куда ссылали большинство литераторов – там ей обещают прописку и работу. Цветаева пишет заявление: «Прошу принять меня на работу в качестве посудомойки в открывающуюся столовую Литфонда». Но ей не дали и такой работы: совет счел, что она может оказаться немецким шпионом.
Мы собрали 25 цитат Марины Цветаевой о любви и жизни, которые раскрывают всю глубину и мудрость её трагической судьбы:
«Я буду любить тебя все лето», – это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и – главное – куда дольше!
Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда», – или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», - я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет – Вас нет навсегда и Вы меня не любите.
- Влюбляешься ведь только в чужое, родное – любишь.
- Встречаться нужно для любви, для остального есть книги.
- Творчество – общее дело, творимое уединёнными.
- В мире ограниченное количество душ и неограниченное количество тел .
- Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Если я человека люблю, я хочу, чтоб ему от меня стало лучше – хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы – до всей моей души.
- Успех – это успеть.
- Что можешь знать ты обо мне, раз ты со мной не спал и не пил?
- Нет на земле второго Вас .
- Я не хочу иметь точку зрения. Я хочу иметь зрение.
- Слушай и помни: всякий, кто смеётся над бедой другого, дурак или негодяй; чаще всего и то, и другое.
- Единственное, чего люди не прощают – это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся.
Скульптор зависит от глины. Художник от красок. Музыкант от струн. У художника, музыканта может остановиться рука. У поэта – только сердце.
- «Стерпится – слюбится». Люблю эту фразу, только наоборот .
Любимые вещи: музыка, природа, стихи, одиночество. Любила простые и пустые места, которые никому не нравятся. Люблю физику, её загадочные законы притяжения и отталкивания, похожие на любовь и ненависть.
В одном я – настоящая женщина: я всех и каждого сужу по себе, каждому влагаю в уста – свои речи, в грудь – свои чувства. Поэтому все у меня в первую минуту: добры, великодушны, щедры, бессонны и безумны.
- Насколько я лучше вижу человека, когда не с ним!
Никто не хочет – никто не может понять одного: что я совсем одна. Знакомых и друзей – вся Москва, но ни одного кто за меня – нет, без меня! – умрет.
Мужчины не привыкли к боли, – как животные. Когда им больно, у них сразу такие глаза, что всё что угодно сделаешь, только бы перестали.
Мечтать ли вместе, спать ли вместе, но плакать всегда в одиночку .
О, Боже мой, а говорят, что нет души! А что у меня сейчас болит? – Не зуб, не голова, не рука, не грудь, – нет, грудь, в груди, там, где дышишь, – дышу глубоко: не болит, но всё время болит, всё время ноет, нестерпимо!
Я хочу такой скромной, убийственно-простой вещи: чтобы, когда я вхожу, человек радовался .
Человечески любить мы можем иногда десятерых, любовно - много - двух. Нечеловечески - всегда одного.
Более полувека тому назад совсем юная и никому еще не известная Марина Цветаева высказала непоколебимую уверенность:
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Прошли годы трудной жизни и напряженнейшей творческой работы - и гордая уверенность уступила место полному неверию: «Мне в современности и будущем - места нет». Это, конечно, крайность и заблуждение, объяснимое одиночеством и растерянностью поэта, знавшего силу своего таланта, но не сумевшего выбрать правильного пути.
Судьба созданного художником не сводится к его личной судьбе: художник уходит - искусство остается. В третьем случае Цветаева сказала уже гораздо точнее: «…во мне нового ничего, кроме моей поэтической отзывчивости на новое звучание воздуха». Марина Цветаева - большой поэт, она оказалась неотделимой от искусства нынешнего века.
Стихи Цветаева стала писать с шести лет, печататься - с шестнадцати, а два года спустя, в 1910 году, еще не сняв гимназической формы, тайком от семьи выпустила довольно объемистый сборник - «Вечерний альбом». Он не затерялся в потоке стихотворных новинок, его заметили и одобрили и В. Брюсов, и Н. Гумилев, и М. Волошин.
Лирика Цветаевой всегда обращена к душе, это непрерывное объяснение в любви к людям, к миру вообще и к конкретному человеку. И это не смиренная, а дерзкая, страстная и требовательная любовь:
Но сегодня я была умна;
Розно в полночь вышла на дорогу,
Кто-то шел со мною в ногу,
Называя имена.
И белел в тумане - посох странный…
Не было у Дон-Жуана - Донны Анны!
Это из цикла «Дон Жуан».
Нередко Цветаева писала о смерти - особенно в юношеских стихах. Это было своего рода признаком хорошего литературного тона, и юная Цветаева не составила в этом смысле исключения:
Послушайте! - Еще меня любите
За то, что я умру.
По характеру Марина Цветаева - бунтарь. Бунтарство и в
Ее поэзии:
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, Мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.
В другом стихотворении она добавит:
Восхищенной и восхищенной,
Сны видящей средь бела дня,
Все спящей видели меня,
Никто меня не видел сонной.
Самое ценное, самое несомненное в зрелом творчестве Цветаевой - ее неугасимая ненависть к «бархатной сытости» и всяческой пошлости. Попав из нищей, голодной России в сытую и нарядную Европу, Цветаева ни на минуту не поддалась ее соблазнам. Она не изменила себе - человеку и поэту:
Птица - Феникс я, только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю - и горю дотла!
И да будет вам ночь - светла!
Ее сердце рвется к покинутой родине, той России, которую она знала и помнила:
Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба застится…
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на сердце…
И сын должен вернуться туда, чтобы не быть всю жизнь
Отщепенцем:
Ни к городу и ни к селу -
Езжай, мой сын, в свою страну…
Езжай, мой сын, домой - вперед-
В свой край, в свой век, в свой час…
К 30-м годам Марина Цветаева уже совершенно ясно осознала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Она записывает в черновой тетради: «Моя неудача в эмиграции - в том, что я не эмигрант, что я по духу, т. е. по воздуху и по размаху - там, туда, оттуда…»
В 1939 году Цветаева восстанавливает свое советское гражданство и возвращается на родину. Тяжело дались ей семнадцать лет, проведенные на чужбине. Она имела все основания сказать: «Зола эмиграции… я вся под нею - как Геркуланум, - так и жизнь прошла».
Цветаева долго мечтала, что вернется в Россию «желанным и жданным гостем». Но так не получилось. Личные ее обстоятельства сложились плохо: муж и дочь подверглись необоснованным репрессиям. Цветаева поселилась в Москве, занялась переводами, готовила сборник избранных стихотворений. Грянула война. Превратности эвакуации забросили Цветаеву сперва в Чистополь, потом в Влабугу. Тут-то и настиг ее тот «одиночества верховный час», о котором она с таким глубоким чувством сказала в своих стихах. Измученная, потерявшая волю, 31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила с собой. Но осталась Поэзия.
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет мелкой,
Миска - плоской. Через край - и мимо -
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
Сочинение
...Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед. М. Цветаева
Марина Цветаева - поэт огромного таланта и трагической судьбы. Она всегда оставалась верна себе, голосу своей совести, голосу своей музы, которая ни разу “добру и красоте не изменила”.
Стихи писать она начинает очень рано, и конечно же, первые строки о любви:
Нас разлучили не люди, а тени.
Мальчик мой, сердце мое!..
Не было, нет и не будет замены,
Мальчик мой, сердце мое!
О ее первой книге “Вечерний альбом” признанный мэтр русской поэзии М. Волошин писал: “Вечерний альбом” - это прекрасная и непосредственная книга...” Лирика Цветаевой обращена к душе, сосредоточена на быстро меняющемся внутреннем мире человека и, в конце концов, на самой жизни во всей ее полноте:
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя -
Марина,
Я - бренная пена морская.
В стихах Цветаевой, как цветные тени в волшебном фонаре, возникают: Дон-Жуан в московской вьюге, юные генералы 1812 года, “продолговатый и твердый овал” бабушки-польки, “бешеный атаман” Степан Разин, страстная Кармен.
Больше всего, наверное, меня привлекает в поэзии Цветаевой ее раскрепощенность, искренность. Она как будто протягивает нам сердце на ладони, признаваясь:
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю...
Иногда кажется, вся лирика Цветаевой - это непрерывное объяснение в любви к людям, к миру и к конкретному человеку. Живость, внимательность, способность увлекаться и увлекать, горячее сердце, жгучий темперамент - вот характерные черты лирической героини Цветаевой, а вместе с тем и ее самой. Эти особенности характера помогли ей сохранить вкус жизни, несмотря на разочарования и сложности творческого пути.
Во главу своей жизни Марина Цветаева поставила труд поэта, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, буквально преследовавшие ее. Но быт побеждало бытие, выраставшее из упорного, подвижнического труда.
Результат - сотни стихов, пьесы, более десяти поэм, критические статьи, мемуарная проза, в которой Цветаева сказала все о себе самой. Можно лишь преклониться перед гением Цветаевой, создавшей совершенно неповторимый поэтический мир и свято верившей в свою музу.
До революции Марина Цветаева выпустила три книги, сумев сохранить свой голос среди пестрого многоголосия литературных школ и течений “серебряного века”. Ее перу принадлежат оригинальные, точные по форме и мысли произведения, многие из которых стоят рядом с вершинами русской поэзии.
Я знаю правду! Все прежние правды - прочь.
Не надо людям с людьми на земле бороться.
Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.
О чем - поэты, любовники, полководцы?
Уж ветер стелется. Уже земля в росе,
Уж скоро звездная в небе застанет вьюга,
И под землею скоро уснем мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу...
Поэзия Марины Цветаевой требует усилия мысли. Ее стихи и поэмы нельзя читать и почитывать между делом, бездумно скользя по строкам и страницам. Сама она так определила “сотворчество”№ писателя и читателя: “Что есть чтение, - как не разгадывание, толкование, извлечение тайного, оставшегося за строками, за пределом слов... Чтение - прежде всего - сотворчество... Устал от моей вещи, - значит, хорошо читал и - хорошее читал. Усталость читателя - усталость не опустошенная, а творческая”.
Цветаева видела Блока лишь издали, не перемолвилась с ним ни единым словом. Цветаевский цикл “Стихи к Блоку” - это монолог влюбленности, нежный и трепетный. И хотя поэтесса обращается к нему на “ты”, но эпитеты, которые присваиваются поэту (“нежный призрак”, “рыцарь без укоризны”, “снежный лебедь”, “праведник”, “свете тихий”) говорят, что Блок для нее - это не реально существующий человек, а символический образ самой Поэзии:
Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке,
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое - пять букв.
Сколько музыки в этих удивительных четырех строчках и сколько любви! Но предмет любви недосягаем, любовь несбыточна:
Но моя река - да с твоей рекой,
Но моя рука - да с твоей рукой
Не сойдутся. Радость моя, доколь
Не догонит заря - зари.
С присущей ей афористичностью Марина Ивановна Цветаева так сформулировала определение поэта: “Равенство дара души и глагола - вот поэт”. В ней самой счастливо сочетались эти два качества - дар души (“Душа родилась крылатой”) и дар слова.
Я счастлива жить образцово и просто:
Как солнце - как маятник - как календарь.
Быть светской пустынницей стройного роста,
Премудрой - как всякая Божия тварь.
Знать: Дух - мой сподвижник, и Дух - мой вожатый!
Входить без докладу, как луч и как взгляд.
Жить так, как пишу: образцово и сжато, -
Как Бог повелел и друзья не велят.
Трагедия Цветаевой начинается после революции 1917 года. Она не понимает и не принимает ее, она оказывается одна с двумя маленькими дочерьми в хаосе послеоктябрьской России. Кажется, все рухнуло: муж неизвестно где, окружающим не до поэзии, а что поэт без творчества? И Марина в отчаянии спрашивает:
Что же мне делать, ребром и промыслом
Певчей! - как провод! загар! Сибирь!
По наважденьям своим - как по мосту!
С их невесомостью
В мире гирь.
Никогда, - ни в страшные послереволюционные годы, ни потом в эмиграции; - Цветаева не предала себя, не изменила себе, человеку и поэту. За границей она трудно сближалась с русской эмиграцией. Ее незаживающая боль, открытая рана - Россия. Не забыть, не выбросить из сердца. (“Точно жизнь мою убили... истекает жизнь”.)
В 1939 году Марина Ивановна Цветаева вернулась на Родину. И начался последний акт трагедии. Страна, придавленная свинцовым туманом сталинщины, как бы доказывала - еще и еще раз, что ей не нужен поэт, любивший ее и стремившийся на Родину. Стремившийся, как оказалось, чтобы умереть.
В богом забытой Елабуге 31 августа 1941 года - петля. Трагедия окончена. Окончена жизнь. Что осталось? Сила духа, бунтарство, неподкупность. Осталась Поэзия.
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет - мелкой.
Миска - плоской.
Через край - и мимо -
В землю черную, питать тростник.
Невозвратимо, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
О Цветаевой, о ее стихах я могу писать бесконечно. Удивительна ее любовная лирика. Ну кто еще мог именно так определить любовь:
Ятаган? Огонь?
Поскромнее, - куда так громко!
Боль, знакомая, как глазам - ладонь,
Как губам -
Имя собственного ребенка.
В стихах Цветаевой вся она, мятежная и сильная, и в боли продолжающая дарить себя людям, из трагедии и страданий создающая Поэзию.
Птица-Феникс я, только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю - и горю дотла!
И да будет вам ночь - светла!
Сегодня сбылось пророчество Марины Цветаевой: она один их самых любимых и читаемых современных поэтов.
Библиографическое описание:
Нестерова И.А. Марина Цветаева о себе и своей судьбе [Электронный ресурс] // Образовательная энциклопедия сайт
Рассмотрим творчество Цветаевой с позиции автобиографичности.
Одна – из всех – за всех – противу всех!
Более полувека тому назад совсем юная и никому еще не известная Марина Цветаева высказала непоколебимую уверенность:
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Прошли годы трудной жизни и напряженной творческой работы и гордая уверенность обернулась полным неверием:
Мне в современности и в будущем – места нет.
Всей мне – ни одной пяди земной поверхности, этой малости – мне – во всем огромном мире – ни пяди (сейчас стою на своей последней, незахваченной, только потому, что на ней стою: твердо стою...
Это конечно добросовестное заблуждение, в известной мере объясняемое одиночеством и растерянностью поэта, знавшего силу своего таланта, но не сумевшего выбрать правильный путь. Судьба созданного художником не сводится к к его личной судьбе, художник уходит, искусство остается. Сама Цветаева сказала об этом намного точнее: "…во мне нового ничего, кроме моей поэтической отзывчивости на новое звучание воздуха". Он не затерялся в потоке стихотворных новинок, его заметили и одобрили и В. Брюсов, и Н. Гумилев, и М. Волошин. Благодаря этой отзывчивости молодой поэт фатально пытающийся противопоставить себя новому веку в итоге оказался неотъемлемой частью этого века. Творческое наследие Марины Цветаевой велико и неоценимо для потомков.
Характер у неё был трудный, неустойчивый и неуступчивый. Илья Эренбург, хорошо знавший её в молодости говорил: "Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок".
Однако признание таланта Цветаевой неоспоримо. Тринадцать изданных книг при жизни и еще пять посмертно, вобрали в себя лишь часть написанного поэтессой. Другая часть стихов рассыпана по ныне практически недоступным изданиям. Среди созданного Цветаевой кроме лирики большой интерес представляют и семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-публицистическая и философско-политическая проза.
В творческом наследии Марины Цветаевой много того, что пережило свое время. В тоже время, ряд её произведении принадлежат сугубо определенной эпохе и отражают её детали. Современному поколению они кажутся непонятными, неудачными и корявыми. Однако важно понимать, что непонимание отдельного произведение не делает поэта плохим. Поэзия Марины Цветаевой может быть лишь понятой и не понятой.
Так водном из своих известных стихотворений Марина Цветаева вспоминает своих бабушек. Одна из них была простой сельской попадьёй, другая гордой польской панне.
Обеим бабкам я вышла – внучка:
Чернорабочий – и белоручка!
Поначалу так причудливо сочетались в поэтессе две души, две стороны одной медали: восторженная барышня и своевольная строптивая "бунтарка".
Однажды Цветаева высказалась по поводу своей литературы: "Это дело специалистов поэзии. Моя же специальность – Жизнь". Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденствия. Она знала себе цену как человеку и как поэту, но ничего не предпринимала, чтобы обеспечить себе жизнь и судьбу как поэта, так и человека.
Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла и не поняла. Казалось бы, именно она со всей своей бунтарской натурой своего человеческого и поэтического характера могла обрести в революции источник творческого вдохновения. Пусть она не сумела бы понять правильно революцию, ее цели и задачи, но она должна была, по меньшей мере, ощутить ее как могучую и безграничную стихию.
Несмотря на все вышесказанное, Цветаева была жизнестойким и сильным человеком. Она писала: "Меня хватит еще на сто пятьдесят миллионов жизней"! Она жадно любила жизнь, и как положено поэту-романтику, предъявляла ей высокие требования:
Не возьмешь моего румянца,
Сильного, как разливы рек.
Ты охотник – но я не дамся,
Ты погоня – но я есмь бег.
Как человек глубоко чувствующий, Цветаева не могла избежать темы смерти в своей поэзии. Эта тема особенно громко звучала в её ранних стихах:
Послушайте! – Еще меня любите
За то, что я умру.
Однако очевидно, что уже тогда мотив смерти был противопоставлен пафосу и общему мажорному тону её поэзии. Она все-же неизмеримо больше думала о себе "такой живой и настоящей на ласковой земле".
Несмотря на её явное жизнелюбие, судьба была жестока к Марине Цветаевой. Одиночество сопровождало её всю жизнь. Но не в её стиле было страдать и упиваться собственной болью. Она говорила... "русского страдания мне дороже гётевская радость, и русского метания – то уединение...". Свои душевные терзания она прятала глубоко в душе под броней гордости и строптивости. На самом же дела всю жизнь она тосковала по простому человеческому счастью. М.И. Цветаева сказала однажды: "Дайте мне покой и радость, дайте мне быть счастливой, и вы увидите, как я это умею".
Цветаева-поэта не спутаешь ни с кем другим. Её стихи узнаются сразу и безошибочно благодаря особому распеву, неповторимому ритм у и необщей интонации.
Стихи Марины Цветаевой насквозь пропитаны страданиями, несбыточными мечтами и глубокой самоотдачей. Поэтесса представляет собой удивительный образец самопогруженности и отрешенности от внешнего мира с целью погружения в поэзию, в своё творчество.
Целому морю – нужно все небо,
Целому сердцу – нужен весь Бог.
Цветаева часто повторяла: " Для меня стихи дом". Этим своим домом она владела сполна, и оставила его непохожим на другие: обжитым и теплым. Населенный страстями, самобытный и редкость притягательный, щедрый для каждого, кто хочет отведать терпкой цветаевской музы.
