Тургенев смерть краткое содержание для читательского дневника. После смерти

Яков Аратов проживал на Шаболовке в небольшом деревянном доме со своей теткой Платонидой Ивановной, Платошей, как называл её ещё его отец. Ему было лет 25, но жил он замкнуто, занимался фотографией, дружил лишь с Купфером, обрусевшим немцем, который искренне был привязан к Аратову. За это Платоша прощала ему некоторую бесцеремонность и шумноватую жизнерадостность. Нравом Яков пошел в отца. Тот тоже жил уединенно, занимался химией, минералогией, энтомологией, ботаникой и медициной, слыл чернокнижником, считая себя правнуком Брюса, в честь которого назвал сына, и был склонен ко всему таинственному и мистическому. Яков унаследовал эту его черту, верил в тайны, которые можно иногда прозревать, но постигнуть - невозможно. При этом верил в науку. Ещё при жизни отца учился на физико-математическом факультете, но бросил.

И все же Купфер вытащил однажды Аратова на концерт в дом знакомой грузинской княгини.Но он недолго пробыл на том вечере. Несмотря на это, Купфер и в следующий раз завлек его к княгине, расхвалив первоклассный талант некой Клары Милич, про которую они пока не решили: Виардо она или Рашель. "У нее черные глаза?" - спросил Аратов. "Да, как уголь!" Оказалось, что он уже видел у княгини эту девушку. Ей было лет девятнадцать, она была высокая, прекрасно сложенная, с красивым смуглым лицом, задумчивым и почти суровым. Приняли её очень хорошо, долго и громко хлопали.

Во время пения Аратову показалось, что её черные глаза все время были обращены на него. Так продолжалось и потом, когда она читала из "Евгения Онегина". Чтение её, сначала немного торопливое, со слов "Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой" сделалось выразительным и преисполнилось чувством. Глаза её смело и прямо смотрели на Аратова.

Вскоре после концерта рассыльный принес Аратову записку с приглашением прийти около пяти на Тверской бульвар. Это очень важно.

Сначала он твердо решил не ходить, но в половине четвертого отправился на бульвар. Просидев некоторое время на лавочке с мыслями о таинственной незнакомке, он вдруг почувствовал, как кто-то подошел и стал сзади него. Клара Милич была смущена, извиняясь за свою смелость,но ей так много хотелось сказать ему.

Аратов вдруг почувствовал досаду: на себя, на нее, на нелепое свидание и на это объяснение среди публики. Раздражение продиктовало сухую и натянутую отповедь: "милостивая государыня", "мне даже удивительно", "я могу быть полезным", "готов выслушать вас".

Клара была испугана, смущена и опечалена: "Я обманулась в вас..." Внезапно вспыхнувшее лицо её приняло злое и дерзкое выражение: "Как наше свидание глупо! Как я глупа!.. Да и вы..." Она захохотала и быстро исчезла.
Прошло два-три месяца. И вот однажды он прочел в "Московских ведомостях" сообщение о самоубийстве в Казани даровитой артистки и любимицы публики Клары Милич. Причиной,по слухам, была несчастная любовь. Купфер подтвердил, что это правда. Но газета врет, амуров никаких: горда была и неприступна Тверда, как камень. Только обиду не перенесла бы. Он ездил в Казань, познакомился с семейством. Настоящее имя её Катерина Миловидова, дочь учителя рисования, пьяницы и домашнего тирана.

Той же ночью Аратову приснилось, что он идет по голой степи. Вдруг перед ним появилось тонкое облачко, ставшее женщиной в белых одеждах. Глаза её были закрыты, лицо белое, а руки висели неподвижно. Не сгибаясь в спине, она легла на камень, подобный могильному, и Аратов, сложив руки на груди, лег рядом с ней. Но она поднялась и пошла, а он не смог даже пошевелиться. Она обернулась, глаза были живые, и лицо тоже ожило. Она поманила его. Это была Клара: "Если хочешь знать, кто я, поезжай туда!".

Утром он объявил Платоше, что едет в Казань. Там из бесед с вдовой Миловидовой и сестрой Клары Анной Аратов узнал, что Катя с детства была строптива, своевольна и самолюбива. Отца презирала за пьянство и бездарность. Вся она была огонь, страсть и противоречие. Говорила: "Такого, как я хочу, я не встречу... а других мне не надо!" - "Ну, а если встретишь?" - "Встречу... возьму".- "А если не дастся?" - "Ну, тогда... с собой покончу. Значит, не гожусь".
Анна решительно отвергла даже мысль о несчастной любви как причине гибели сестры. Вот её дневник, разве есть там намек на несчастную любовь?

Увы, на такой намек Аратов наткнулся сразу же. Он выпросил у Анны дневник и фотокарточку,пообещав вернуть его, и отправился в Москву.

Дома, в своем кабинете, он почувствовал, что находится теперь во власти Клары. Он взял её фотокарточку, увеличил, приладил к стереоскопу: фигура получила какое-то подобие телесности,но окончательно не оживала, глаза все смотрели в сторону. Она будто не давалась ему. Он припомнил,как Анна сказала про нее: нетронутая. Вот что дало ей власть над ним, тоже нетронутым. Мысль о бессмертии души вновь посетила его. "Смерть, где жало твое?" - сказано в Библии.
В вечернем мраке ему теперь стало казаться, что он слышит голос Клары, ощущает её присутствие.Однажды из потока звуков он сумел выделить слово "розы", в другой раз - слово "я"; почудилось,будто мягкий вихрь пронесся через комнату, через него, сквозь него. Белевшее в темноте пятно двери шевельнулось, и показалась белая женская фигура - Клара! На голове у нее венок из красных роз... Он приподнялся. Перед ним была его тетка в чепце и в белой кофте. Она забеспокоилась,услышав его крики во сне.

Сразу после завтрака Аратов отправился к Купферу, и тот рассказал, что Клара выпила яд уже в театре, перед первым актом, и играла как никогда. А как только занавес опустился, она тут же,на сцене, и упала...
В ночь после визита к другу Аратову приснилось, будто он хозяин богатого имения. Его сопровождает управляющий, маленький вертлявый человечек. Вот они подходят к озеру. У берега золотая лодочка: не угодно ли прокатиться, сама поплывет. Он шагает в нее и видит там обезьяноподобное существо, держащее в лапе склянку с темной жидкостью.

"Это ничего! - кричит с берега управляющий.

Это смерть! Счастливого пути!" Вдруг черный вихрь мешает все, и Аратов видит, как Клара, в театральном костюме, подносит к губам склянку под крики "браво", а чей-то грубый голос произносит: "А! ты думал, это все комедией кончится? Нет, это трагедия!"

Аратов проснулся. Горит ночник. В комнате чувствуется присутствие Клары. Он опять в её власти.

Клара, ты здесь?
- Да! - раздается в ответ.
- Если ты точно здесь, если понимаешь, как горько я раскаиваюсь, что не понял, оттолкнул тебя, - явись! Если ты теперь уверена, что я, до сих пор не любивший и не знавший ни одной женщины,после твоей смерти полюбил тебя, - явись!

Кто-то быстро подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Он обернулся и на своем кресле увидел женщину в черном, с головой, повернутой в сторону, как в стереоскопе.

Обернись ко мне, посмотри на меня, Клара! - Голова тихо повернулась к нему, веки раскрылись,строгое выражение сменилось улыбкой.
- Я прощен! - с этими словами Аратов поцеловал её в губы". Вбежавшая на крик Платоша нашла его в обмороке.

Следующей ночи он дожидался уже с нетерпением. Они с Кларой любят друг друга. Тот поцелуй все ещё быстрым холодом пробегал по телу. В другой раз он будет обладать ею... Но ведь вместе жить им нельзя. Что ж, придется умереть, чтобы быть вместе с нею.

Вечером у него появился жар, и Платонида Ивановна осталась дремать в кресле. Среди ночи пронзительный крик разбудил её. Яша опять лежал на полу. Его подняли и уложили. В правой его руке оказалась прядь черных женских волос. Он бредил, говорил о заключенном им совершенном браке, о том, что знает теперь, что такое наслаждение. На секунду придя в себя, он сказал: "Не плачь,тетя. Да разве ты не знаешь, что любовь сильнее смерти?" И на лице его засияла блаженная улыбка.

В одно прекрасное июльское утро заехал я к моему молодому соседу Ардалиону Михайловичу с предложением поохотиться на тетеревов. Он согласился с условием, что по дороге мы заедем к нему в Чаплыгино, где рубят дубовый лес. Сосед взял с собой десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четырехугольным лицом, и управляющего Готлиба фон-дер-Кока, юношу лет 19-ти, худого, белокурого, подслеповатого, с покатыми плечами и длинной шеей. Поместье недавно досталось Ардалиону в наследство от тетки.

Дубовый лес Ардалиона Михайловича был мне знаком с детства – я часто гулял здесь с моим гувернером. Бесснежная и морозная зима 40-го года погубила вековые дубы и ясени. Мне горько было смотреть на умирающий лес. Мы пробирались на место рубки, как вдруг послышался шум упавшего дерева и крик. Из чащи выскочил бледный мужик и сказал, что подрядчика Максима придавило срубленным ясенем. Когда мы подбежали к Максиму, он уже умирал.

При виде этой смерти я подумал, что русский мужик умирает, словно совершает обряд: холодно и просто. Несколько лет назад, в деревне у другого моего соседа, мужик обгорел в овине. Когда я зашел к нему, он умирал, а в избе шла обычная, повседневная жизнь. Я не вытерпел и вышел.

Еще, помнится, завернул я однажды в больницу села Красногорья, к знакомому фельдшеру Капитону. Вдруг на двор въехала телега, в которой сидел плотный мужик с разноцветной бородой. Это был мельник Василий Дмитриевич. Поднимая жернова, он надорвался. Капитон осмотрел его, нашел грыжу и начал уговаривать остаться в больнице. Мельник наотрез отказался и поспешил домой, чтобы распорядиться своим имуществом. На четвертый день он умер.

Вспомнил я и моего старинного приятеля, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Он учил детей у великороссийского помещика Гура Крупяникова. Авенир не отличался ни умом, ни памятью, но никто не умел так, как он, радоваться успехам друзей. Я посетил Сорокоумова незадолго до его смерти от чахотки. Помещик не выгонял его из дому, но жалование платить перестал и нанял детям нового учителя. Авенир вспоминал студенческую юность и жадно слушал мои рассказы. Через 10 дней он умер.

Много еще примеров приходит в голову, но ограничусь одним. При мне умирала старушка помещица. Священник подал ей крест. Приложившись к кресту, она засунула руку под подушку, где лежал целковый – плата священнику, и испустила дух. Да, удивительно умирают русские люди.

(Пока оценок нет)

Сочинения по темам:

1. Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким...
2. Рассказ И. С. Тургенева «Певцы» начинается с описания сельца Колотовка Орловской губернии, прозванного в народе Стрыганихой в память о прежней...
3. Король Англии Утер Пендрагон влюбляется в Игрейну, жену герцога Корнуэльского, с которым он ведет войну. Знаменитый чародей и прорицатель Мерлин...
4. Года два спустя на Пантелея Еремеича Чертопханова обрушились всевозможные бедствия. Первое из них было для него самое чувствительное: от него...

В одно прекрасное июльское утро заехал я к моему молодому соседу Ардалиону Михайловичу с предложением поохотиться на тетеревов. Он согласился с условием, что по дороге мы заедем к нему в Чаплыгино, где рубят дубовый лес. Сосед взял с собой десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четырехугольным лицом, и управляющего Готлиба фон-дер-Кока, юношу лет 19-ти, худого, белокурого, подслеповатого, с покатыми плечами и длинной шеей. Поместье недавно досталось Ардалиону в наследство от тетки.

Дубовый лес Ардалиона Михайловича был мне знаком с детства – я часто гулял здесь с моим гувернером. Бесснежная и морозная зима 40-го года погубила вековые дубы и ясени. Мне горько было смотреть на умирающий лес. Мы пробирались на место рубки, как вдруг послышался шум упавшего дерева и крик. Из чащи выскочил бледный мужик и сказал, что подрядчика Максима придавило срубленным ясенем. Когда мы подбежали к Максиму, он уже умирал.

При виде этой смерти я подумал, что русский мужик умирает, словно совершает обряд: холодно и просто. Несколько лет назад, в деревне у другого моего соседа, мужик обгорел в овине. Когда я зашел к нему, он умирал, а в избе шла обычная, повседневная жизнь. Я не вытерпел и вышел.

Еще, помнится, завернул я однажды в больницу села Красногорья, к знакомому фельдшеру Капитону. Вдруг на двор въехала телега, в которой сидел плотный мужик с разноцветной бородой. Это был мельник Василий Дмитриевич. Поднимая жернова, он надорвался. Капитон осмотрел его, нашел грыжу и начал уговаривать остаться в больнице. Мельник наотрез отказался и поспешил домой, чтобы распорядиться своим имуществом. На четвертый день он умер.

Вспомнил я и моего старинного приятеля, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Он учил детей у великороссийского помещика Гура Крупяникова. Авенир не отличался ни умом, ни памятью, но никто не умел так, как он, радоваться успехам друзей. Я посетил Сорокоумова незадолго до его смерти от чахотки. Помещик не выгонял его из дому, но жалование платить перестал и нанял детям нового учителя. Авенир вспоминал студенческую юность и жадно слушал мои рассказы. Через 10 дней он умер.

Много еще примеров приходит в голову, но ограничусь одним. При мне умирала старушка помещица. Священник подал ей крест. Приложившись к кресту, она засунула руку под подушку, где лежал целковый – плата священнику, и испустила дух. Да, удивительно умирают русские люди.

(No Ratings Yet)

Краткое содержание рассказа Тургенева “Смерть”

Другие сочинения по теме:

1. В жаркий августовский день случилось мне быть на охоте. С трудом добрался я до ключа под названием “Малиновая вода”, бьющего...
2. Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким...
3. Поразительна разница между внешностью и бытом мужиков Орловской и Калужской губерний. Орловский мужик мал ростом, сутуловат, угрюм, живет в осиновых...
4. Недалеко от моего имения живет молодой помещик, офицер в отставке, Аркадий Павлович Пеночкин. Человек он рассудительный и воспитанный, о подданных...
5. Года два спустя на Пантелея Еремеича Чертопханова обрушились всевозможные бедствия. Первое из них было для него самое чувствительное: от него...
6. Густав Ашенбах в теплый весенний вечер 19… года вышел из своей мюнхенской квартиры и отправился на дальнюю прогулку. Возбужденный дневным...
7. Вечером мы с Ермолаем отправились охотиться на вальдшнепов. Ермолай – охотник, человек лет 45, высокий, худой, с длинным носом, узким...
8. Экзекутор Иван Дмитриевич Червяков смотрит в театре спектакль “Корневильские колокола”. Во время представления Червяков чихает и обрызгивает старичка, в котором...
9. Овсянников был человеком полным, высоким, лет 70, с лицом, напоминающим лицо Крылова. Одеждой и манерой держаться он походил на зажиточного...
10. Однажды Ермолай предложил мне поехать в Льгов – поохотиться на уток. Льгов – большое село на болотистой речке Росоте. Верст...
11. Охота с ружьем и собакой сама по себе прекрасна, но даже если вы не охотник, а просто любите природу, вы...
12. Позвольте мне познакомить вас с двумя помещиками, у которых я часто охотился. Первый из них – отставной генерал-майор Вячеслав Илларионович...
13. Небольшое село Колотовка лежит на скате голого холма, рассеченного глубоким оврагом, который вьется по самой середине улицы. В нескольких шагах...

Замечателен рассказ «Смерть», где автор изобразил, как умирает русский человек. Он встречает смерть спокойно и просто, без внутренней борьбы, тревог и колебаний, без отчаяния и страха. В этом сказывается здоровая цельность, простота и правдивость русской души. Умирает подрядчик Максим, пришибленный деревом. - Батюшка, заговорил он едва внятно (обращаясь к наклонившемуся к нему помещику): - за попом … послать … прикажите … Господь меня наказал … ноги, руки, все перебито. Он молчал. Дыханье ему спирало.
- Да деньги мои жене дайте … за вычетом … вот, Онисим знает … кому я … что должен. - Простите мне, ребята, коли в чем … – Бог тебя простит, Максим Андреич, глухо заговорили мужики: прости и ты нас.
Столько же самообладания, если не более, выказывает мельник, приехавший смертельно больной к фельдшеру полечиться. Когда он узнает безнадежность своего положения, он не хочет оставаться в больнице, а едет домой распорядиться и дела устроить. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич (говорит он фельдшеру, не слушаясь убеждений того

остаться): «не поминайте лихом, да сироток не забывайте, коли что». На четвертый день он умер». Так умирают простые русские люди, мужики. Но замечательно, что в рассказе «Смерть» автор рассказывает о подобном же спокойном отношении к кончине и людей барской и интеллигентной среды - старушки помещицы, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Старушка хотела сама заплатить священнику за свою отходную и, приложившись к поданному им кресту, засунула было руку под подушку, чтобы достать приготовленный там целковый, да не успела «и испустила последний вздох». Бедняк учитель Сорокоумов, больной чахоткой и зная о близкой смерти, «не вздыхал, не сокрушался, даже ни разу не намекнул на свое положение» … Тургенев рассказывает, что когда он посетил его, то бедняк, «собравшись с силами, заговорил о Москве, о товарищах, о Пушкине, о театре, о русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей».
Он даже шутил перед смертью, даже высказал довольство своей судьбой, забыв, по сердечной доброте, как неприглядна была его жизнь в доме тяжелого шутника помещика Гура Крупянникова, детей которого Фору и Зезу учил он русской грамоте. - Все бы ничего (сказал он своему собеседнику после мучительного приступа кашля) … кабы трубочку выкурить позволили - прибавил он, лукаво подмигнув глазом. Слава Богу, пожил довольно; с хорошими людьми знался … » Одинаковое отношение к смерти и простого мужика и образованного человека свидетельствует, по указанию Тургенева, что в русском обществе живы народные начала, что нету нас на Руси страшной внутренней розни между простым народом и культурными его слоями, по крайней мере, тем из них, который стоит ближе к народу, живет в деревне, или сочувствует народному быту, народной нужде.

Однажды осенью по большой дороге ехали два экипажа. В передней карете сидели две женщины. Одна была госпожа, худая и бледная. Другая - горничная, румяная и полная.

Сложив руки на коленях и закрыв глаза, госпожа слабо покачивалась на подушках и покашливала. На ней был белый ночной чепчик, прямой пробор разделял русые, чрезвычайно плоские напомаженные волосы, и было что-то сухое и мертвенное в белизне этого пробора. Вялая, желтоватая кожа обтягивала тонкие и красивые очертания лица и краснелась на щеках и скулах. Лицо госпожи выражало усталость, раздраженье и привычное страданье.

В карете было душно. Больная медленно открыла глаза. Блестящими темными глазами она жадно следила за движениями горничной. Госпожа уперлась руками в сиденье, чтобы подсесть выше, но силы отказали ей. И все лицо ее исказилось выражением бессильной, злой иронии. Горничная, глядя на нее, кусала красную губу. Тяжелый вздох поднялся из груди больной и превратился в кашель.

Карета и коляска въехали в деревню, больная, глядя на деревенскую церковь, стала креститься. Они остановились у станции. Из коляски вышли муж больной женщины и доктор, подошли к карете и участливо осведомились:

Как вы себя чувствуете?

Коли мне плохо, это не резон, чтобы вам не завтракать, - больная - «Никому до меня дела нет», - прибавила она про себя, как только доктор рысью взбежал на ступени станции.

Я говорил: она не только до Италии, до Москвы может не доехать, - сказал доктор.

А что делать? - возразил муж. - Она делает планы о жизни за границей, как здоровая. Рассказать ей все - убить ее.
- Да она уже убита, тут духовник нужен.

Аксюша! - визжала смотрительская дочь, - пойдем барыню посмотрим, что от грудной болезни за границу везут. Я еще не видала, какие в чахотке бывают.

«Видно, страшна стала, - думала больная. - Только бы поскорей за границу, там я скоро поправлюсь».

Не вернуться ли нам? - сказал муж, подходя к карете и прожевывая кусок.

А что дома?… Умереть дома? - вспылила больная. Но слово «умереть» испугало ее, она умоляюще и вопросительно посмотрела на мужа, он молча опустил глаза. Больная разрыдалась.

Нет, я поеду. - Она долго и горячо молилась, но в груди так же было больно и тесно, в небе, в полях было так же серо и пасмурно, и та же осенняя мгла сыпалась на ямщиков, которые, переговариваясь сильными, веселыми голосами, закладывали карету…

Карету заложили, но ямщик мешкал. Он зашел в душную, темную ямскую избу. Несколько ямщиков было в горнице, кухарка возилась у печи, на печи лежал больной.

Хочу сапог попросить, свои избил, - сказал парень. - Дядя Хведор? - спросил он, подходя к печи.

Тебе сапог новых не надо теперь, - переминаясь, сказал парень. - Отдай мне.

Впалые, тусклые глаза Федора с трудом поднялись на парня, в груди его что-то стало переливаться и бурчать; он перегнулся и стал давиться кашлем.

Где уж, - неожиданно сердито и громко затрещала кухарка, - второй месяц с печи не слезает. В новых сапогах хоронить не станут. А уж давно пора, занял весь угол!

Ты сапоги возьми, Серега, - сказал больной, подавив кашель. - Только, слышь, камень купи, как помру, - хрипя, прибавил он.
- Спасибо, дядя, а камень, ей-ей, куплю.

Серега живо скинул свои прорванные сапоги и швырнул под лавку. Новые сапоги дяди Федора пришлись как раз впору.

В избе до вечера больного было не слышно. Перед ночью кухарка влезла на печь.

Ты на меня не серчай, Настасья, - сказал ей больной, - скоро опростаю угол-то твой.

Ладно, что ж, ничаво, - пробормотала Настасья.

Ночью в избе слабо светил ночник, все спали, только больной слабо кряхтел, кашлял и ворочался. К утру он затих.

Чудной сон видела, - говорила кухарка наутро. - Будто дядя Хведор с печи слез и пошел дрова рубить. Что ж, говорю, ты ведь болен был. Нет, говорит, я здоров, да как топором замахнется. Уж не помер ли? Дядя Хведор!

Родных у больного не было - он был дальний, потому на другой день его и похоронили. Настасья несколько дней рассказывала про сон, и про то, что первая хватилась дяди Федора.

Пришла весна, радостно было и на небе, и на земле, и в сердце человека. В большом барском доме на одной из главных улиц была та самая больная, которая спешила за границу. У дверей ее комнаты стоял муж и пожилая женщина. На диване сидел священник. В углу горько плакала ее мать. Муж в большом волнении и растерянности просил кузину уговорить больную исповедаться. Священник посмотрел на него, поднял брови к небу и вздохнул.

Я вам доложу, в моем приходе был больной, много хуже Марьи Дмитриевны, - сказал священник, - и что же, простой мещанин травами вылечил в короткое время.

Нет, уже ей не жить, - проговорила старушка, и чувства оставили ее. Муж больной закрыл лицо руками и выбежал из комнаты.

В коридоре он встретил шестилетнего мальчика, бегавшего в догонялки с девочкой. На вопрос няни ответил, что больная не хочет видеть детей, что это ее расстроит. Мальчик остановился на минуту, пристально посмотрел на отца и с веселым криком побежал дальше.

А в другой комнате кузина искусным разговором старалась подготовить больную к смерти. Доктор у окна мешал питье. Больная, вся обложенная подушками, сидела на постели.

Ежели бы муж раньше послушал меня, я бы была в Италии и была бы здорова. Сколько я выстрадала. Я старалась терпеливо сносить свои страданья…

Кузина вышла и мигнула батюшке. Через пять минут он вышел из комнаты больной, а кузина и муж зашли. Больная тихо плакала, глядя на образ.

Как мне теперь хорошо стало, - говорила больная, и легкая улыбка играла на ее тонких губах. - Не правда ли бог милостив и всемогущ? - И она снова с жадной мольбой смотрела полными слез глазами на образ.

Потом сказала, будто вспомнив что-то:

Сколько раз я говорила, что эти доктора ничего не знают, есть простые лекарки, они вылечивают…

Доктор подошел и взял ее за руку - пульс бился все слабее. Доктор мигнул мужу, больная заметила и испуганно оглянулась. Кузина отвернулась и заплакала.

В тот же вечер больная лежала в гробу в зале, в котором сидел один дьячок и читал псалмы. Яркий свет падал на бледный лоб усопшей, на ее восковые руки. Дьячок, не понимая своих слов, мерно читал, изредка из дальней комнаты долетали детские голоса и топот.

Лицо усопшей было строго, спокойно, величаво и неподвижно. Она вся была внимание. Но понимала ли она хоть теперь великие слова эти?

Через месяц над могилой усопшей воздвиглась каменная часовня. Над могилой ямщика все еще не было камня…

Ты бы хошь крест поставил, - пеняли Сереге. - Сапоги-то носишь. Возьми топор да в рощу пораньше сходи, вот и вытешешь крест.

Ранним утром Серега взял топор и пошел в рощу. Ничто не нарушало тишину леса. Вдруг странный, чуждый природе звук разнесся на опушке. Одна из макушек затрепетала, затем дерево вздрогнуло всем телом, погнулось и быстро выпрямилось. На мгновенье все затихло, но снова погнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и, ломая сучья и спустив ветви, оно рухнулось на сырую землю.

Первые лучи солнца пробились сквозь тучу и пробежали по земле. Птицы голосили, щебетали что-то счастливое; листья радостно и спокойно шептались в вершинах, и ветви живых дерев медленно, величаво зашевелились над мертвым, поникшим деревом…

Главная » Полезно знать » Тургенев смерть краткое содержание для читательского дневника. После смерти