Дворянство в XVIII-XIX веках. Статус мужчины и женщины

Повседневная жизнь дворян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.

В первой половине XIX века тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свести доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.

Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что за полученные деньги дворянин приобретет, новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды. Владея частной собственностью, представители данного сословия, «праздного класса» могли себе позволить достойный их состояния досуг, причем с демонстрацией своего высокого положения в социальной иерархии и «демонстративным поведением». Для дворянина практически все время, свободное от служебных дел, превращалось в досуг. Имея такой неограниченный досуг, первое сословие располагало наиболее благоприятными условиями для трансформации и пересмотра не только всех прежних его форм, но и радикального изменения соотношения между государственной и частной жизнью в пользу последней. Досуг с XVIII века приобретал статус, которого ранее никогда не имел. Этот процесс шел параллельно с утверждением светского характера всей культуры и постепенного вытеснения (но не уничтожения) сакральных ценностей мирскими. Досуг приобретал все большую очевидную ценность для дворянина по мере утверждения светской культуры. Основные формы этого досуга были изначально в XVIII веке заимствованы, а затем в XIХ веке переведены на язык собственной отечественной культуры. Заимствование западноевропейских форм досуга первоначально происходило под давлением государственных указов и в противовес национальным традициям. Дворянин являлся проводником этой культуры и актером, лицедеем этого театра. Свой досуг, будь то праздник, бал, появление в театре или картежный поединок, он проигрывал как актер на сцене, на виду у всего общества. Не случайно в XVIII веке интерес к театру был огромным, театральное искусство доминировало над всеми остальными, включало в себя их и даже подчиняло. Но главным была театрализация всей жизни дворянина. Она проявлялась в частной жизни напоказ, в публичности досуга, в котором сознательно демонстрировался костюм, манеры, поведение, важные умения и способности. Вся эта демонстрация носила зрелищный характер, как в театре, который стал лидером досуга и образцом для сценичности поведения дворянина, для его игры в реальной жизни. В данном исследовании были выявлены факторы большой популярности светского досуга в Москве. Благодаря сохранению в сознании московского дворянства не только православных, но и языческих корней восприятие западных форм досуга проходило здесь гораздо быстрее. Этому процессу также способствовала известная «бытовая свобода» московского дворянства.

Петровская эпоха ознаменовалась новыми традициями зрелищ. Важнейшим новшеством были фейерверки, которые имели общественно- политический характер. Маскарады проводились либо в форме костюмированных шествий, либо в виде демонстрации карнавальных костюмов в публичном месте. Театральные представления прославляли царя и его победы, поэтому стали частью официальной жизни и позволили познакомить избранную публику с переводными пьесами и западноевропейским сценическим искусством. При Елизавете Петровне фейерверки распространили на дворцы вельмож, маскарады превратили в костюмированный бал, в котором наметились некоторые робкие тенденции в его эволюции к развлекательной культуре. На первом месте в театральных вкусах высшей аристократии стояло зрелищное и музыкальное оперное искусство. В эпоху правления Екатерины II государственные официальные торжества с фейерверками и маскарадами сменялись частными иллюминациями в дворянских усадьбах. Расцвет городских и усадебных театров в период правления Екатерины II был обусловлен художественной эстетикой Просвещения и ростом самосознания русского дворянства. При всем разнообразии жанров первенство оставалось за комедией. В первой половине XIX века фейерверки стали зрелищем «малых форм», достоянием дворянских усадеб.

Фейерверки, театральные представления, бальные танцы несли в себе печать тех художественных стилей, которые существовали в данный период развития бытовой культуры. От красочных барочных фейерверков, зрелищных пантомимных театральных постановок, от медленных и монотонных танцев в пышных нарядах постепенно перешли к строгим архитектурным формам фейерверков, к классическим балетам с естественными танцами, античной драматургии, быстрым летающим вальсам. Но в первой половине античная классика оказалась исчерпанной и уступила место сначала романтизму, а затем национальному стилю в бытовой культуре и мироощущении. Это отразилось и на развитии музыки, театра, танцевальной и зрелищной культуры.

Наряду с публичными маскарадами, которые сохраняли сословные перегородки, пышным цветом расцвели и частные, где все участники были хорошо знакомы, и интрига инкогнито ушла в прошлое. Большое значение в театральной жизни московского дворянства сыграла война 1812 года. Дворяне приветствовали народные дивертисменты, водевили и развитие национальной оперы. Балетное искусство стало модой высшей аристократии, но во вкусах зрителя постепенно одержал победу интерес к русскому драматическому искусству.

Появились зачатки домашнего музицирования и песенного искусства, которое существовало главным образом в виде лирического канта и бытовой «книжной песни». «Царство женщин» на русском престоле усиливало роль женщин в танцевальной культуре, и они постепенно становились хозяйками бала. Расцвет итальянской оперы и нарастание танцевальной культуры способствовали развитию вокального и песенного искусства в дворянских домах московской знати. Правление Екатерины II стало временем расцвета частных балов и общественных балов в Дворянском собрании, которые стали важной частью самоидентификации московского дворянства. На смену салонности и церемонности постепенно пришла естественность и раскованность танцевальной культуры. Московское общество охватило музыкальное любительство игры на фортепиано и вокала. Достижениями данного периода были крепостные, уникальные роговые оркестры, активная концертная деятельность, распространение песенной культуры. Эпоха Александра I и Николая I характеризовались внесением развлекательного элемента в бальную культуру. Новые танцы несли в себе мощное гендерное начало, раскрепощенную атмосферу и общую эмансипацию бальной культуры. Важнейшими факторами развития исполнительской культуры стал расцвет салонов и распространение нотных альбомов. Дворянство стало основным контингентом среди слушателей концертов. Среди московских дворян появлялись настоящие ценители, знатоки музыки и даже композиторы. Музыка стала образом жизни московского дворянина.

В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами.

Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.

Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX века персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были однотипны и представляли собой деревянную постройку с тремя- четырьмя колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. Зимой, обычно перед Рождеством, помещики возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.

Первая половина XIX века - время поисков «европейских» альтернатив дедовским нравам. Не всегда они были успешными. Переплетение «европеизма» и привычных представлений придавало дворянскому быту черты яркого своеобразия и привлекательности.

В ХIХ веке развитие мужской моды стало определять культурно-эстетическое явление дендизма. Основой ее был фрак с хорошим сукном, умелым кроем и безупречным пошивом, который дополняли белоснежное белье, жилет, шейный платок, сюртук, панталоны, цилиндр и перчатки. Русские денди подчеркивали материальный достаток, увлекались модными аксессуарами, не могли отучиться от пристрастия к бриллиантам, мехам. Женская мода конца XVIII — начала XIX века ознаменовалась взлетом античной моды. Одетая в легкие туники и развевающиеся шали, «античная богиня» того времени своим костюмом резко обозначила роль женщины в жизни и обществе. На смену воздушному и хрупкому облику романтической дворянки пушкинского времени пришла светская львица, костюм которой характеризовался широким кринолином, плавными приглушенными формами, подчеркивающими земную красоту женщины.

После Октябрьской революции российское дворянство оказалось в противоречивой ситуации. С одной стороны, его опыт и знания были востребованы советской властью, с другой, – она всячески выдавливала представителей буржуазного сословия из гражданского общества.

Принято считать, что чуть ли не все российское дворянство после революции покинуло страну. Это не так. Согласно документам накануне Первой мировой войны дворяне в России составляли около 1,5% от всего населения империи – почти 1,9 млн. человек. После начала белой эмиграции в стране, по разным оценкам, остались от 500 до 600 тысяч лиц с дворянскими корнями.
Как ни пыталась в первые годы советская власть искоренить дворянство, это оказалось ей не под силу. Напротив, именно дворяне играли едва ли не важнейшую роль в становлении первого государства трудящихся. Стоит ли удивляться, если главный революционер Владимир Ульянов был дворянином. Его мать стала потомственной дворянкой в 1859 году, отец получили такую привилегию в 1877-м.
Из польских дворян происходил руководитель ЧК Дзержинский. Как и подобает представителям благородного сословия, Железный Феликс не чуждался великодушия. В гражданскую войну он спас беременную жену белого генерала Слащева и переправил ее через линию фронта к мужу.
Дворянами были преемник Дзержинского Вячеслав Менжинский и Михаил Бонч-Бруевич – доктор военных и технических наук. Дворянское происхождение имели и такие видные партийные деятели, как Крупская, Луначарский, Чичерин. Подсчитано, что вплоть до Великой Отечественной войны среди членов и кандидатов в члены Политбюро были более 10% дворян.

Красные офицеры

Не соответствует действительности и утверждение, что большевики силой загоняли дворян в РККА, грозя их семьям расправой. Для многих дворян оказались близки идеалы и методы советской власти, иначе не объяснишь энтузиазм дворянина Тухачевского в подавлении антибольшевистских крестьянских восстаний на Тамбовщине.
Брусилов, совершивший в Первую мировую героический прорыв австро-венгерского фронта, отнюдь не под страхом наказания занимал высокие посты в Красной Армии. Не отвернулся от советской власти и его сын, впоследствии расстрелянный белогвардейцами.
Сегодня уже достоверно известно, что в Красной Армии из 75 тысяч офицеров 62 тысячи были дворянского происхождения. В то время как в Белой армии из 150-тысячного офицерского корпуса, только 35 тысяч принадлежали к благородному сословию.
В конце 1918 года была учреждена должность главнокомандующего всеми Вооруженными силами Советской Республики. Ее занял не безродный пролетарий, а потомственный дворянин, бывший полковник императорской армии Сергей Каменев. По своему статусу эта должность была равнозначна посту Сталина, который он занимал во время Великой Отечественной войны.
В дни советско-польской войны из бывших представителей высшего генералитета императорской армии был сформирован специальный орган - «Особое совещание» при главнокомандующем всеми Вооруженными Силами Республики. Его цель - разработка рекомендаций для командования РККА и советского правительства по отражению польской агрессии.

Изгои

Несмотря на такое представительство в партийной и военной элите, дворяне как класс будущего в России не имели. Для них было два пути: либо приспособиться к советской действительности, либо эмигрировать. Социолог Софья Чуйкина в книге «Дворянская память» пишет, что само понятие «дворянин» не могло не оказаться негативно эмоционально окрашенным для тех, чье благополучие было непосредственно связано с избавлением от этого статуса. Им никогда не позволяли перестать чувствовать себя чужими.
С одной стороны, из-за идеологического давления дворянским семьям было тяжелее, чем представителям других сословий, но с другой, – наличие образования, остатки фамильного имущества и старые связи позволяли им выживать в сложившихся условиях. Впрочем, многие дворяне, не выдерживая гнета обстоятельств, скатывались в социально неблагополучные ниши.
Дворянам, которые не могли устроиться на работу в учреждения новой власти и, соответственно, были лишены служебного пайка, приходилось распродавать личное имущество (если оно не пострадало в ходе ревизий). Нередко «бывшие люди» вынуждены были участвовать в «мешочничестве» – нелегальных поездках в деревню для обмена вещей на товары.

В поисках работы

Спасением для рядовых дворян были владение иностранными языками и широкий кругозор в области искусства и гуманитарных наук. Это и определило сферы их профессионального приложения: услуги в сфере образования – как в государственном, так и частном секторах или культурно-просветительская работа.
Приоритетной для дворян была занятость во внешнеторговых и внешнеэкономических организациях, особенно в период НЭПа. Еще одно направление – служба в советских госучреждениях, куда постоянно требовались специалисты с высшим образованием.
Те дворяне, у которых не было хорошего профессионального опыта, зачастую шли по пути «профессионализации хобби», пытаясь превратить свои прежние увлечения в источник заработка: охота, ремесло, любая востребованная творческая деятельность. Именно так к советскому режиму смог приспособиться художник Казимир Малевич.
В деревне Клопузово Вологодской области две бывшие помещицы организовали постоялый двор. Однако в феврале 1925 года на них составили два протокола за то, что предпринимательницы не платили налоги. Дело дошло до народного суда.
Несмотря на официальную заинтересованность в «буржуазных специалистах», значительная часть «бывших людей» не могла найти работу соответствующую уровню их квалификации. Советская власть по отношению к дворянству заняла двоякую позицию: формально предлагая сотрудничество и одновременно не доверяя ему.

Пристроенные династии

Знатные дворянские фамилии, если они не были замечены в антисоветской деятельности, в большевистской России пользовались маломальским уважением. Так, владевший 11 языками Николай Владимирович Голицын, занимавший до революции пост директора Главного архива в Санкт-Петербурге, при советской власти работал ученым-архивистом.
Его сын Кирилл стал известен как художник, оформляя музеи, выставки и подрабатывая в издательствах. Двоюродный брат Кирилла литератор Сергей Голицын публиковал рассказы в журналах «Мурзилка» и «Чиж», а также успел поработать топографом при строительстве канала имени Москвы.
Княжеский род Хилковых также быстро адаптировался к новым условиям. Так, Борис Дмитриевич Хилков после военной службы получил должность старшего редактора в отделе законодательства Реввоенсовета СССР, позднее работал бухгалтером в колхозе, однако в 1938 году попал под маховик репрессий и был расстрелян.
Представители купеческого рода Зворыкиных после революции активно выступали против трудовой занятости дворян. Экспроприации имущества для них были в наибольшей степени болезненны. Тем не менее они смогли свои увлечения переварить в источник заработка. К примеру, заядлый охотник Николай Зворыкин устроился на работу в Лесосоюз, параллельно печатаясь в охотничьих журналах.

Под прессом

Период военного коммунизма (1918-1921 гг.) отметился огромным количеством арестов и внесудебных расправ. Под большевистским прессом оказалось немало выходцев из дворянского сословия.
Репрессии в отношении дворян часто носили характер спланированных «акций возмездия», как, например, после убийства Урицкого. Некоторые операции были направлены против определенной прослойки. Такой была операция «Большой фокстрот» в 1924 году, главной целью которой была дворянская молодежь, устраивавшая неприличные танцы.
Преследованиям подвергались известные представители дворянства, оставившие свой след в отечественной культуре. Одной из жертв военного коммунизма стал поэт Николай Гумилев, обвиненный в 1921 году в контрреволюционном заговоре. В 1919 году одесская ЧК арестовала и приговорила к расстрелу шахматиста Александра Алехина – будущего чемпиона мира. Только вмешательство одного видного большевика и дальнейшая эмиграция уберегли Алехина от трагической участи.

Лишившись всего

Наиболее болезненной темой для дворянства было изъятие частной собственности. Согласно принятым советской властью декретам вся помещичья собственность безвозмездно передавалась крестьянам, а имения со всем инвентарем и усадебными постройками переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных крестьянских депутатов.
Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, как в усадьбе Солохта Череповецкого уезда вся мебель, хозяйственные постройки, запасы зерна и муки распродавались за бесценок или передавались по акту частным лицам и государственным учреждениям. Такая судьба постигла практически все усадьбы, которые не являлись постоянным местом жительства их владельцев. Отныне там размещались сельскохозяйственные артели и коммуны.
Дворянам, которые после революции остались в своих усадьбах, советские власти отводили небольшие участки земли, но при условии ее самостоятельной обработки. Мало приспособленные для такой жизни дворяне очень быстро нищали. Какое-то время они обменивали свои книги и вещи на картошку и хлеб, но когда не оставалось, ни сил, ни средств, многие кончали жизнь самоубийством.
Сегодня потомки дворян, обиженных советской властью, пытаются вернуть себе незаконно конфискованное имущество. Однако, чтобы вновь обрести владения предков, они вынуждены соперничать на аукционах с новыми русскими, где чаще всего их усилия обречены на провал. Наследница знатного рода Вера Оболенская теперь может только разглядывать особняк кремового цвета на Мытнинской набережной Санкт-Петербурга, принадлежавший ее деду. Сейчас эти апартаменты заняты чиновниками.

Несмотря на все перемены в жизни России, главным привилегированным сословием по-прежнему оставалось дворянство. Но привилегированный статус постепенно расшатывался.

В России шли все те же самые процессы, которые несколько раньше обозначились в странах Западной Европы. Одни дворянские привилегии отменялись в виду их явной несовместимости с духом времени. Например, монопольное право на владение крепостными.

Другие привилегии становились уже не непременной принадлежностью дворянства, а распространялись на всех граждан страны. Например, свобода от телесных наказаний. В 1906 году были отменены телесные наказания для крестьян.

Тем не менее дворянство оставалось все же первым привилегированным сословием в России.

Как и в предшествующие времена, российское дворянство делилось на большие группы:

Потомственные дворяне, которые только считались полноправными дворянами; и личные дворяне, которые не могли передавать свой дворянский статус по наследству. Дворянский статус передавался от мужа к жене, но детям не передавался.

Личные дворяне не имели права участвовать в органах дворянского самоуправления.

По данным всероссийской переписи 1897 года в России насчитывалось примерно 1миллион 800 тысяч потомственных и личных дворян. Большую часть составляли потомственные дворяне, примерно 1 миллион 200 тыс., а 600 тысяч это личные дворяне. Это 1,5% населения России.

Дворянство по-прежнему оставалось сословием более-менее открытым, незамкнутым. Хотя доступ в дворянство недворянского населения был затруднен. В этом отношении действовал закон 1856 года. В соответствии с этим законом устанавливался следующий порядок возможности получения дворянского титула. Для получения потомственного дворянства требовалось достигнуть чина действительного статского советника или чина 4 класса, это как генерал-майор в армии. На военной службе для получения потомственного дворянства необходимо было дослужиться до чина 6 класса, чина полковника или капитана 1 ранга.

Что касается личного дворянства, то здесь сохранялся тот же порядок, который действовал в 1-й половине 19 века. На получение личного дворянства достаточно было выслужить 1-й офицерский чин в армии. А в негражданской службе необходимо было выслужить чин 9 класса, это чин титулярного советника.

Кроме того, приобретение статуса потомственного дворянства давало награждение 1 степени любого из российских орденов, за исключением орденов св. Георгия и св. Владимира. Здесь орден любой степени, начиная с 4-го, давал потомственное дворянство. В 1900 году был введен порядок, согласно которому орден 4 степени Владимира не давал потомственное дворянство.

В целом, несмотря на все эти жесткие условия, проникновение выходцев из недворянства в дворянскую среду увеличилось.

На протяжении продолжительного времени, 17-18-первая половина 19 века, – понятие дворянин и понятие помещик почти совпадало. Хотя бывало и беспоместное дворянство. К 1860 году порядка 85-90% всех дворян являлись и помещиками.

В пореформенное время ситуация меняется. Понятие дворянин и понятие помещик все больше расходятся. К началу 1900 годов 55% всех потомственных дворян одновременно являлись и помещиками. Остальные 45%, а это почти половина, земельной собственности не имели. Уменьшение числа помещиков среди дворян было вызвано двумя действовавшими в этом направлении обстоятельствами. Во-первых, рост численности чиновников, увеличение численности офицеров, вел к тому, что все больше и больше выходцев из недворянской среды по мере продвижения по служебной лестнице достигали соответствующих чинов и проникали в дворянство. Как правило, эти люди земельной собственностью не обладали.

С другой стороны этому же способствовал и процесс, о котором я говорил – процесс дворянского оскудения. Дворяне были вынуждены продавать свои имения, и численность помещиков сокращалась вообще.

В условиях пореформенной действительности дворянство проявляет растущий интерес к получению иных источников дохода, в частности это гражданская и военная служба.

Ситуация была такой, что позиция дворянства в армии слабела. К 1900 году среди офицеров в русской армии потомственных дворян по происхождению было примерно половина всего состава. Это именно те, кто были выходцами из дворянской семьи, чьи родители были потомственными дворянами.

А потомственных дворян вообще было больше. Это те, кто был не из дворянской среды, дослужился до полковничьего чина и получал дворянство.

В данном случае полвина – это именно потомственные дворяне по происхождению.

В разных звеньях военной иерархии и в разных родах войск ситуация была разной. Наиболее недворянским по составу был офицерский корпус пехоты, где больше 60% дворян являлись выходцами из недворянской среды, чьи родители были недворянами.

Иной была ситуация в артиллерии, кавалерии, лейб-гвардии. Там почти все офицеры были потомственными дворянами по происхождению. Также и среди генералитета.

В гражданской среде тоже позиции дворянства слабели. Численность бюрократии возрастала из выходцев из недворянской среды. Рост численности чиновников учитывал требования образования, квалификации, а не происхождение. Это привело к тому, что среди чиновников увеличилась доля выходцев из недворянской среды.

К 1900 году лишь около 30% лиц, занимавших административные должности разного рода, были потомственными дворянами по происхождению. Остальные вышли из других групп. Связь между бюрократией и дворянством слабела.

В разных этажах бюрократического здания ситуация была разной. На низших должностях доля дворян была невелика. Среди высшей бюрократии преобладало дворянство, на министерских должностях, в дипломатическом корпусе. Дворянские фамилии фигурируют в списках руководителей акционерных обществ, хотя часто их приглашали туда ради титулов; среди владельцев предприятий.

В целом экономические и политические позиции дворянства слабели. Но тем не менее дворянство оставалось 1-ым сословием.

Действовали дворянские организации. Органами, с помощью которых дворяне могли защищать свои интересы, вплоть до 1906 года являлись местные учреждения. Это были губернские и уездные дворянские общества, корпорации. Их органами являлись губернские и уездные дворянские собрания. Губернские дворянские собрания имели право обращаться с ходатайством к императору. Правда в период после дворянского конституционализма, это право было урезано.

Во время революции 1905-1907 годов для защиты интересов 1-го сословия была создана Общероссийская дворянская организация. Она определенного названия не имела. С весны 1906 года стали ежегодно проводиться съезды представителей губернских дворянских обществ. Выбиралось по несколько делегатов от каждого дворянского общества. И 1 или 2 раза в год они съезжались в СПб для обсуждения дворянских проблем. На этих съездах обсуждались текущие экономические и политические проблемы, стоявшие перед страной, с точки зрения того как эти проблемы отражаются на положении дворянства.

В промежутках между съездами действовал постоянный совет, который избирался на каждом съезде. Он действовал непрерывно. Этот совет, а вслед за ним и всю организацию, называли Совет объединенного дворянства.

В рядах участников дворянских съездов были представители придворных кругов, были лица, занимавшие высшие должности в гос. аппарате. Т.е. дворянская организация имела возможность доводить свои просьбы до сведения императора.

Т.о. несмотря на то, что экономические и политические позиции дворянства ослабели, но все же дворянство оставалось первым сословием, и принадлежность к нему была весьма престижной. Хотя сам престиж дворянского статуса понемногу тускнел.

Была такая форма получения дворянства как получение его по личному распоряжению императора. Чехов был из таких. Он этот факт никогда не разглашал. И о том, что он получил дворянство по распоряжению Николая 2, стало известно только в советское время. Формирование абсолютной монархии сопровождалось ликвидацией
многочисленных сословно-чиновных групп в составе светских феодалов,
указы о том, что "все служащие люди с земель службу служат, а даром
землями никто не владеет" (1701 год), о запрещении жаловать в прежние
чины, о единонаследии (1714, окончательно ликвидировал разницу между
вотчиной и поместьем, действовал до 1731 года).
В 1720-х годах термин "Дворянства" в источниках обозначал всю
совокупность светских феодалов (примерно 140 тыс. человек) или же
основную массу средних и мелких нетитулованных феодалов в отличие от
родовитой сановно-чиновной знати. Окончательно термин "Дворянство" для
обозначения всего сословия утвердился при Екатерине 2.

В 1720-х годов при пр-вом внедрялось преимущество служебной годности над
происхождением. В 1721 право на дворянство предоставлено всем офицерам и
их детям. С принятием Табели о рангах 1722 право на государственную
службу и соответственно получение дворянство ("новое" дворянство)
возникло у представителей купечества, посадских людей, разночинцев и
гос. крестьян. Введено разделение на личной дворянство (давал низший 14-
й класс чинов Табели о рангах). Наряду с этим сохранен принцип получения
дворянства по наследству от отца - потомственного дворянина, а так же в
результате пожалования верховной властью, во 2-й половине 18 века - за
награждение орденами.

Для выявления численности способного к службе дворянства устраивались
смотры взрослым дворянам и недорослям, особенно частыми стали при Петре
1 (шесть смотров в 1704-1721). С 1712 года за неявку предусматривались
жесткие меры вплоть до отдачи половины имения не явившихся на смотр
("нетчино") лицам, донесшим на них в аппарат фискателитета. Учетом
дворян и их службы, подтверждением дворянства в случае необходимости
ведала учрежденная в 1722 Герольдия.

В первой половине 18 века обязанность служить была для дворянства
(пожизненно с 15 лет) и имущественной. Последняя заключалась в денежных
сборах, а также поставках рекрутов из поместий. Вместе с тем на
дворянстве распространены некоторые старые привилегии знати и созданы
новые. Дворяне имели право на владение родовым гербом, пользовались
свободой от телесных наказаний и рекрутчины, монопольным (с 1746 года)
правом на владение населенными землями и крепостными крестьянами.
Податная реформа 1722 освободила их от уплаты подушной подати.
Послепетровское законодательство облегчало дворянам условия прохождения
службы. Указ 1727 разрешил отпускать2/3 офицеров и урядников из
"шляхетства" (термин, иногда употреблявшийся для обозначения дворянства
в конце 17- 1-й трети 18 веков) в их поместья для приведения хозяйства в
порядок. В 1736 срок службы дворянства ограничен 25 годами, предусмотрен
выбор одного из отпрысков дворянской семьи для управления имением. В
1740 дворянам разрешен выбор между гражданской и военной службой.
Манифестом о вольности дворянства 1762 обязанность служить отменена (в
1763 восстановлена, вновь отменена в 1785), тогда же дворянство получило
право выезжать из России и поступать на иностранную службу. С этого
времени формировался слой поместного дворянства постоянно жившего в
своих имениях. Дворяне занимались промышленностью, торговлей, организуя
производство хлеба и других продуктов на продажу, содержали конные
заводы, горнозаводские и другие предприятия. Указом 1766 образован
институт предводителей дворянства (первочально для проведения выборов
депутатов в Уложенную комиссию 1767-68).

Юридическое оформление дворянства как сословия окончательно завершено
губернской реформой 1775 и Жалованной грамотой дворянству 1785. Были
подтверждены привилегии дворянства, установлено, что лишение жизни,
дворянского достоинства и имения могло осуществляться только по суду,
образованы дворянские общества и дворянские депутатские собрания, а
также дворянская опека. Для доказательства сословных прав в губерниях
заведены дворянские книги, в которые дворяне записывались по шести
разрядам в зависимости от способа получения дворянства, древности рода и
наличия титула. Сведения о численности дворянства в 18 веке
недостаточны. В 1737 году насчитывалось 64,5 тысяч помещичьих владений с
6 млн. Крепостных обоего пола. В 1782 году в России было свыше 108 тысяч
дворян (0.79% населения). В 1795 году - свыше 362 тысяч (2,22%).

В имущественном отношении дворянство было неоднородным. Например, в 1777
году мелко поместное (по 20 душ крепостных мужского пола) составляло 59%
сословия, среднепоместное (20 - 100 душ) - 25%, крупнопоместное (свыше
100 душ) - 16%. Некоторые дворяне (Ф.А. Апраксин, А.Р. Брюс, А.Д.
Голицын, М.Ф. Головин, А.Н. Демидов, В.В Долгорукий, А.Л. Нарышкин, А.М.
Черкасский, П.Б. Шереметев и др.) владели десятками тысяч крепостных. В
18 веке правительство проводило политику, направленную на предотвращение
или смягчение процесса обеднения дворянства, в1754 году образован
Дворянский заемный банк для защиты дворянства от ростовщиков, в 1786 -
Государственный заемный банк; ссуды предоставлялись из других кредитных
учреждений.

В среде потомственного дворянства сохранялось различие между
нетитулованными (составляло большинство сословия) и титулованными
дворянами, почиталось "столбовое" дворянство, которое могло доказать
древность своего рода более чем за 100 лет. Титулы великого князя и
князя императорской крови сообщали их обладателям существенные права
(орден Андрея Первозванного при крещении или достижении совершеннолетия,
соответственно чин третьего класса, а также значительные капиталы за
счет уд. имуществ), остальные юридически не давали особых прав, но на
практике способствовали ускорению в продвижении по службе.

С расширением Российской империи статус российского дворянства (с
сохранением некоторых особенностей, а порой с рядом ограничений)
получали знать и социальная верхушка присоединяемых территорий:
остзейское дворянство Прибалтики (1710 год и позже); среди них Будберги,
Врангели, Розены, Тизенгаузены и др.), бессарабское дворянство (начало
18 века, начало 19 века; Абаза, Бантыш-Каменские, Кантемиры и пр.),
рыцарство Финляндии (1723), смоленская шляхта (1752), шляхетство трех
украинских губерний (1783), татарские мурзы после присоединения Крыма
(1783), польская шляхта (конец 18 века), грузинское дворянство (начало
18 века, начало 19 века, Амилахвари, Багратион, Чавчавадзе и др.),
армянская знать (начало 19 века, Агутинские-Долгорукие, Давыдовы,
Лазаревы и др.). Особую группу составляли иноземцы, принятые на русскую
службу; по указу 1711 года на 5 русских при одной должности состоявших
полагалось 3 иноземца, при Петре! иностранцы командовали 22 из 52
пехотных полков, 11 из 33 кавалерийских полков. К концу 19 века среди
потомственного дворянства 53 % составляли русские, 28,6% - поляки, 5,9%
- грузины, 5,3% - тюркско-татарская группа, 3,4% - литовско-латышская
группа, 2% - немцы, среди личного дворянства 81% - русские, 9,8% -
поляки, 2,7% - немцы, 2,2% - грузины.

В начале 18 века большинство дворян было неграмотным. Петр 1 под угрозой
записи в солдаты, запрета жениться, конфискации имений отправлял молодых
дворян за границу для обучения кораблестроению, навигации, фортификации,
дипломатической службе. Одновременно стала складываться система
отечественных дворянских учебных заведений, в 18 веке главным образом
военно-учебных заведений, среди них: Инженерная школа в Москве и
Артиллерийская школа в Петербурге (1712 год), Морская академия (1715),
Инженерная школа в Петербурге (1719), Корпус кадет (1732, с 1752 года -
Сухопутный шляхетный кадетный корпус), Морской шляхетный кадетный корпус
(1752), Пажеский корпус (1759), Артиллерийский и Инженерный кадетские
шляхетные корпуса (1762) и др. Во второй половине 18 века получило
распространение воспитание детей в благородных пансионах: для юношей -
при Московском университете, для девушек - в воспитательном обществе
благородных девиц. Для приготовления к гражданской службе открыты
Царскосельский лицей (1811, с 1844 года - Александровский лицей),
Училище правоведения (1835) и др. Кроме того, было принято домашнее
обучение детей иностранными учителями, гувернерами и гувернантками.
Система обучения охватила все слои дворянского общества.

Заняв положение социальной и государственной элиты, дворянство стало
играть ведущую роль в развитии светской национальной культуры
(отличительная черта - тесная связь с культурой других народов). По
заказу дворян строились дворцы и особняки в столицах, архитектурные
ансамбли в поместьях, работали художники и скульпторы. Дворяне содержали
театры, оркестры, собирали библиотеки. Большинство известных писателей,
поэтов и философов принадлежало к дворянству. Бытовая культура
дворянства, особенно столичного, оказывала влияние на культуру других
слоев общества, на развитие декоративно-прикладного искусства, а также
на стиль продукции некоторых отраслей промышленности (стекольной,
текстильной, мебельной и пр.).

Права и привелегии дворянства закреплены в 1820-х годах в ходе
кодификации законов (изложены в 9 томах Свода законов Российской
империи, 1832). Позиции дворянства упрочены в органах местного
управления. В уездах и губерниях по выборам дворянских собраний
замещались почти все полицейские и судебные должности. Приняты меры по
ограждения дворянства от притока разночинцев, а также по сохранению
дворянского землевладения. В 1845 с целью предотвратить дробление имений
дворянам разрешено передавать их по наследству только ст. Сыновьям (в
этом случае имения приобретали статус майоратов). В 1856 повышены классы
чинов, дававшие право на личное дворянство (12-й для военных чинов и 9-й
для гражданских) и потомственного дворянства (6-й для военных чинов 4-й
для гражданских), установлено, что только первые степени российских
орденов дают право на потомственное дворянство (кроме орденов Георгия и
Владимира, все степени которых давали право до 1900, когда оно
упразднено для награжденных орденом Владимира 4-й степени).

Во второй половине 19 века численность дворянства выросла: в 1867
потомственных дворян - 652 тысяч человек (вместе с классными чиновниками
и семьями), в 1897 потомственное свыше 1,222 млн. и 631,2 тысяч человек
личное. Однако в связи с модернизацией и расширением государственного
аппарата политические позиции дворянства несколько ослабели: при
зачислении на службу всё более учитывались подготовленность к ней и
образование, все менее принимались во внимание сословные привилегии. В
конце 19 века родовое дворянство составляло 51,2% офицерского корпуса и
30,7% общей численности классных чиновников; всего на госслужбе было
занято около одной четверти дворянства. Большая часть теряла связь с
землёй, жалование становилось важнейшим, часто- единственным источником
доходов. В органах местного управления дворянство сохранило ведущее
положение. Преобладало в земствах. Губернские предводители дворянства
участвовали во всех коллегиальных органах местной власти, уездные-
фактически возглавляли уездную администрацию. Контрреформы 1880-90-х
годов упрочили роль дворянства в местном управлении: закон 1889 года о
земских начальниках (преимущественно из потомственных дворян) соединил в
их руках судебную и административную власть; земская контрреформа 1890
года подтвердила первенствующее положение дворянства в земствах.

После крестьянской реформы 1861 года площадь принадлежавшей дворянам
земли уменьшилась в среднем примерно на 0,68 млн. десятин в год: 79 млн.
десятин в Европе. России в 1861, 73,1 млн. десятин в 1877-1905-примерно
на 30%. Положение дворянства дворянства усугубилось в связи с аграрным
кризисом конца 19 века. Правительство принимало меры для поддержания
дворянства. В 1885 учрежден Дворянский банк, предоставлявший ссуды на
льготных условиях. В итоге работы Особого совещания по делам дворянского
сословия (1897-1901) принят законы о заповедных имениях, об учреждении
дворянский класс взаимопомощи, пансион приютов, дворянских кадетских
школ с участием капиталов от казны. Тем не менее численность помещиков в
среде дворянства сокращалась: 130 тысяч семей, или 88% всего сословия, в
1861; 107,2 тысяч семей или 30-40% дворянства в 1905 году. При этом 1/2
из них были мелкопоместными дворянами. К 1915 при реализации
столыпинской аграрной реформы мелкопоместное дворянское земледелие
практически полностью исчезло. В целом дворянское землевладение
практически полностью исчезло. В целом дворянском землевладение
сократилось ещё на 20%, темпы уменьшения земли дворянства возросли в
среднем до 1,12 млн. десятин в год. Дворянство, хотя и продолжало
сохранять ведущие позиции, владея 42 млн. десятин земли, постепенно
вытеснялось, прежде всего крестьянством.

Одновременно значительно расширилась сфера предпринимательской
деятельности дворянства (участие в страховом деле, ж.-д., стр-ве,
промышленности, банковском деле); в аграрной сфере постепенно внедрялись
новейшие методы и формы ведения хозяйства. Средства для занятия
предпринимательской деятельностью дворянство частично получало от
выкупной операции (2,5 млрд. Рублей к началу 20 века), ипотеки, сдача в
земли в аренду (150-200 млн. рублей в год в начале 20 века). В начале 20
века дворянам принадлежало свыше 2 тысяч кр. пром. пр-тий, они занимали
около 1200 должностей в правлениях и советах акционерных компаний,
многие стали владельцами ценных бумаг и недвижимости. Значит часть
дворянства пополнила ряды владельцев небольших торгово-промышленных
заведений. Многие приобрели профессии врачей, юристов, стали писателями,
художниками, артистами и пр. В тоже время заметная часть дворянства
разорилась, пополнила пролетарские и полупролетарские слои.

Дворянам принадлежала ведущая роль (особенно в 18 - 1-й половине 19
века) в развитии общественной мысли и общественного движения. Они
занимали позиции чрезвычайно широкого спектра: охранительные,
просветительные, революционные. Входили в состав масонских организаций.
Проявили крайнюю оппозиционность в выступлении декабристов. Преобладали
в среде западников и славянофилов. В значительной степени формировали
течение либерализма. К дворянству по рождению или выслуге чинов
принадлежали и наиболее яркие реформаторы 19- начала 20 веков.

В середине 1860-х годов на рубеже 1870-80-х годов и в середине 1890-х
годов депутаты некоторых дворянских и земских собраний выступали с
ходатайствами о введении в России представительных учреждений. В начале
20 века выходцы из дворянства вошли в состав всех политических партий и
организаций: от леворадикальных, либеральных до крайне правых; в 1906-17
активно участвовали в работе Государственной думы. В 1906 поместное
дворянство образовало сословную политическую организацию - Оъединненое
дворянство, которая отстаивала исторические привилегии дворянства и
поместного землевладения.

После Февральской революции дворянство не играло самостоятельной
политической роли, хотя его представители входили в состав Временного
правительства. После Октябрьской революции дворянство лишено
собственности на землю в соответствии с Декретом о земле
26.10(8.11).1917, а также сословного статуса в соответствии с декретом
ЦИК и СНК "Об уничтожении сословий и гражданских чинов" от
10(23).11.1917; происходившие из дворян подвергались преследованиям.
Некоторые выходцы из дворянства сотрудничали с советской власть, другие
не приняли социалистическую революцию: эмигрировали или участвовали в
вооруженной борьбе с советской властью, составили основу белой гвардии.
Многие из оставшихся в СССР дворян в 1920-30-е года репрессированы.

Выезд на прогулку дворян - князя Щербакова, Голицына, графа и графини Строг...

Дворяне и крестьяне

// Федосюк, Юрий Александрович. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. – 2-е изд. – М. : Флинта: Наука, 1999

Дворяне – основные персонажи большинства произведений русской классической литературы. Дворянами были и большинство русских писателей-классиков, от Фонвизина до Бунина. Что же такое дворянство?
Так называлось самое привилегированное сословие царской России. Дворяне, как правило, владели землей и до 1861 года жившими на этой земле крестьянами. С эпохи Петра I звание потомственного дворянина можно было получить по достижении определенного чина в военной или гражданской службе, при награждении некоторыми орденами, а также за особые личные заслуги.

Первоначально дворянином именовался человек, служивший при великокняжеском или царском дворе – отсюда и корень слова. С XIV века русские дворяне стали получать от великих князей, а затем царей в уплату за службу землю – поместье. В 1714 году Петр I закрепил за ними эту землю навеки как наследственную. Тогда же в дворянское сословие влились и феодалы-бояре, владевшие землей по наследству от предков. Вотчина, то есть земля, принадлежавшая семье издревле, и поместье – земля, пожалованная царем за службу, – слились с тех пор в понятие имение. В обоих случаях землевладение обычно именовалось поместьем, а его владелец – помещиком.

Поместье-имение не надо смешивать с усадьбой: усадьба – не все землевладение, а лишь помещичий дом с примыкающими строениями, двором и садом.

С петровских времен дворянство, уравненное в правах перед законом, по происхождению разделилось на родовое (столбовое) и служилое (новое), достигнутое выслугой на государственной службе. Столбовыми дворянами называли себя потомки древних знатных родов, владевших вотчинами, и в XVI – XVII веках записанные в родословные книги – столбцы, то есть списки в виде склеенных свитков. Столбовые дворяне, даже обедневшие, ощущали свое моральное преимущество перед оттеснявшими их поздними, служилыми дворянами. Пушкин, гордившийся своим 600-летним родом, в стихотворении «Моя родословная» язвительно писал: «У нас нова рожденьем знатность, / И чем новее, тем знатней». А один из персонажей его «Романа в письмах» пишет другу: «Аристокрация чиновная не заменит аристокрации родовой».

Петр I повелел, чтобы дворяне-мужчины в оплату за свои привилегии непременно отбывали государственную службу, причем с самого низшего ранга. Дворяне-юноши зачислялись в рядовые гвардейских полков. При преемниках Петра положение изменилось: дабы избавить детей от тягот солдатской службы, родители сразу же после их рождения стали записывать сыновей в гвардейские полки на должности унтер-офицеров, притом не отправляя их туда служить, а держа при себе до совершеннолетия. Героя же «Капитанской дочки» Пушкина Петра Гринева записали гвардии сержантом еще до появления его на свет. «Я считался в отпуску до окончания наук», – рассказывает Гринев. Речь идет о примитивном домашнем образовании, описанном в этой повести или знакомом нам по комедии Фонвизина «Недоросль». Когда Гриневу стукнуло 16 лет, строгий отец отправляет его служить не в петербургский гвардейский полк, где Петр был записан (на что имел бы полное право), а в глухую провинцию, в армию – «пускай его потужит». Прибыв в Белогорскую крепость, «гвардии сержант» Гринев вскоре производится в офицеры.

Для воспитания подрастающих детей дворянство нанимало не только домашних, но и приходящих учителей, с которыми часто рассчитывалось не за каждый урок, а сразу за несколько; удостоверение за проведенное занятие называлось билетом, по ним впоследствии выплачивали вознаграждение. Такой способ расчета с приходящими учителями упоминается в «Горе от ума»: «...Берем же побродяг, и в дом и по билетам...»

Недорослями назывались дворянские сыновья до 15 – 16 лет, то есть еще не достигшие возраста для несения государственной службы. Это слово служило официальным термином, равнозначным понятию подросток, несовершеннолетний. Поэтому нас не должно удивлять, что в документах, поданных для поступления в Лицей, 12-летний Пушкин назван недорослем. Отрицательную окраску слово приобрело с ростом популярности комедии Фонвизина – постепенно оно стало обозначением глуповатого и избалованного барчука.

В 1762 году император Петр III издал Манифест о вольности дворянства, освобождавший дворян от обязательной государственной службы. Большинство дворян оставило службу и переехало в свои имения, пребывая в праздности и живя на счет своих крепостных.

Пушкин справедливо возмущался этими законами и писал о них: «...указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливо должны были стыдиться».

Обвиненная в тирании, невежественная помещица Простакова в комедии «Недоросль» протестует: «...да на что ж дан нам указ о вольности дворянства?» – толкуя его как дарование полной свободы помещикам в обращении с крепостными. На это Стародум насмешливо замечает: «Мастерица толковать указы!» После того как Простакову отстраняют от управления имением, Правдин говорит ее сыну Митрофанушке: «С тобой, дружок, знаю, что делать. По-шел-ко служить».

Вторая половина XVTH века – время наивысшего развития российского дворянского класса за счет закрепощенного крестьянства. Ужасы крепостного права в конце этого века с потрясающей силой описал Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву». О всевластии поместного дворянства в период крепостного права, полного его произвола в своих имениях вспоминает Оболт-Оболдуев в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:

Непокорных крестьян помещик имел право сослать в Сибирь, чаще же всего при очередном рекрутском наборе сдавал в солдаты.

Однако дворянство – понятие неоднозначное. Будучи самым привилегированным сословием, оно было и самым образованным. Из дворянского сословия вышли многие прогрессивные люди России – полководцы и общественные деятели, писатели и ученые, художники и музыканты. Дворянами были и многие борцы против самодержавия и крепостного права.

Титулованные дворяне

Титулом называлось почетное родовое или же «пожалованное» государем звание. Древнейшим дворянским титулом на Руси был князь. Князьями назывались многие древние феодалы – крупные землевладельцы, титул этот переходил по наследству. С начала XVIII века титул князя стал присваиваться императором за личные заслуги. Высшим, но достаточно редким титулом был светлейший князь. Первым светлейшим князем был сподвижник Петра I А.Д. Меншиков. Среди героев русской литературы светлейшие князья выведены только как реально существовавшие исторические лица. Это Потемкин в «Ночи перед Рождеством» Гоголя и Кутузов в «Войне и мире» Л. Толстого. «Ваша светлость» – так полагалось обращаться к светлейшим князьям.
Жена князя называлась княгиней, дочь – княжной, сын князя – тоже князем, хотя в древности молодые сыновья князя именовались княжичами. К XIX веку многие княжеские семьи обеднели – вспомним героя романа Достоевского «Идиот» князя Мышкина, вынужденного искать в Петербурге место простого писца.

Третьим дворянским титулом был граф. Заимствованный на Западе, он был введен в России Петром I в 1706 году. Первым русским графом стал полководец Б.П. Шереметев. Жена и дочь графа именовались графинями, сын – тоже графом. Юную Наташу Ростову в «Войне и мире» Л. Толстой называет «графинечкой», но это сугубо неофициальное слово.

Князей и графов титуловали «сиятельствами».

Низшим дворянским титулом в России был барон (для женщины – баронесса), введенный тоже Петром I первоначально для высшего дворянства в Прибалтике. Поэтому после титула барон или баронесса мы привыкли слышать немецкую фамилию; среди литературных героев не случайны баронесса Штраль («Маскарад» Лермонтова), барон фон Клоц – тесть грибоедовского Репетилова, барон Муффель в «Рудине» Тургенева, барон Тузенбах в «Трех сестрах» Чехова.

У баронов формулы титулования не было, обращались к ним просто словами «господин барон».
К концу XVIII века, особенно при Павле I, в России стали появляться русские бароны – Строгановы, Скарятины, Черкасовы и другие.

В романе Л. Толстого «Воскресение» происходит следующий разговор:

« – Вы знаете, отчего барон – Воробьев? – сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской фамилией. – Это Павел за что-то наградил его дедушку, – кажется, камер-лакея, – этим титулом. Чем-то очень угодил ему. Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха».

Дворянские титулы от мужей передавались женам. Но если женщина, урожденная княгиня или графиня, выходила замуж за некнязя и неграфа, то утрачивала свой родовой титул. Или же приобретала титул мужа. В рассказе Чехова «Княгиня» героиня говорит архимандриту: «Вы знаете, я замуж вышла... из графини стала княгиней». Могло быть и наоборот. Но если у мужа титула не было, то и жена становилась нетитулованной. Анна Каренина, урожденная княжна Облонская, выйдя замуж за нетитулованного Каренина, перестала быть княжной. К новой фамилии ей дозволялось добавлять в документах «урожденная княжна Облонская», то же писать на визитной карточке, но не более. «Ее сиятельством» Анну Каренину уже не титуловали.

Не земля, а души

До отмены крепостного права в 1861 году достаток помещика определялся не размерами земли, которой он владел, а числом крестьянских душ, ему принадлежавших. Количество земли считалось не столь существенным без работников, способных ее обработать, она не представляла собой столь высокой ценности.

Помещики разделялись на мелкопоместных (владевших душами числом до ста), среднепоместных, число душ которых исчислялось сотнями, и крупных (около тысячи и более душ). Итак, мерилом богатства была не величина поместья, а количество крепостных! В одном из рассказов Тургенева прямо говорится: «В то время цены имениям, как известно, определялись по душам».

Здесь надо иметь в виду, что счет велся по так называемым ревизским душам, которыми считались одни мужчины. Реальное же количество «душ» было намного больше, если включать женщин и детей.

Вспомним, как Фамусов определял ценность жениха для Софьи:

Здесь «плохинький» – неказистый, невзрачный, «родовые» – наследственные крепостные крестьяне. А в третьем действии Фамусов ожесточенно спорит с Хлестовой, триста или четыреста душ у Чацкого.

Количество крепостных душ у помещиков было самым различным, что видно и по литературе. Гоголевский Иван Федорович Шпонька владел 18 – 24 душами, однако поместье его процветало. У обедневшего Андрея Дубровского – 70 душ, у гоголевской Коробочки – 80, зато у скряги Плюшкина – 1000! У Арбенина в «Маскараде» Лермонтова – 3000 душ, столько же у Константина Левина в «Анне Карениной». У Арины Петровны («Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина) – 4000! Дед Езерского («Родословная моего героя» Пушкина) «имел двенадцать тысяч душ». А сам он (Езерский) «жалованьем жил / И регистратором служил» – таков резкий упадок дворянской семьи за каких-нибудь два поколения.

У дворян-непомещиков душ было совсем немного. Чичиков, решивший скупить 400 мертвых душ, владел всего двумя живыми – лакеем Петрушкой и кучером Селифаном. У капитана Миронова в «Капитанской дочке» «всего-то душ одна девка Палашка». У тетки Одинцовой («Отцы и дети» Тургенева) – единственный крепостной человек, угрюмый лакей «в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке».

Помещичьи крестьяне

По способу отработки крепостной повинности помещичьи крестьяне делились на барщинных, оброчных и дворовых.

Отбывая барщину, крестьянин собственными орудиями обрабатывал помещичью землю, разумеется, бесплатно; по закону – три дня в неделю, хотя иные помещики продлевали барщину до шести дней.

Находясь на оброке, крестьянин занимался различными промыслами, торговлей, ремеслом, извозом или нанимался на мануфактуру; часть заработка – оброк – он выплачивал помещику.

Барщина была более выгодна помещикам, владевшим плодородными землями, оброк предпочитался на малоплодородных, то есть в нечерноземных губерниях. В рассказе Тургенева «Хорь и Калиныч» говорится: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело...» и т.д. Разница обусловлена тем, что Орловская губерния – черноземная, Калужская – нечерноземная.

Вообще оброк, позволяющий свободно распоряжаться своим временем, был для крестьянина легче, нежели изнурительная барщина.

Когда Евгений Онегин вступил во владение дядиным имением, то

Оброчные крестьяне отпускались за пределы имения только по специальному документу – паспорту, выписанному помещиком.

Объем работ на барщине или сумма денег по оброку определялись по тяглам; тяглом называлось крестьянское хозяйство (семья), имеющая упряжку, а также норма отработки с такой единицы.

Герасим в «Муму» Тургенева, еще будучи в деревне, «считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком».

Помимо тягловых крестьян, существовали бестягольные – престарелые и больные, используемые по мере необходимости на различных посильных работах. В комедии Тургенева «Нахлебник» говорится о бестягольных, которых собрали в имение Елецких чистить дорожки.

Дворовыми назывались крепостные крестьяне, оторванные от земли и обслуживавшие барский дом и двор. Жили они обычно в людских или дворовых избах, расположенных возле господского дома. Людской называлось помещение для дворовых в господском доме.

Кормились дворовые люди в людской, за общим столом, либо получали жалованье в виде месячины – ежемесячного продовольственного пайка, который иногда назывался отвесным («отвесное»), так как отпускался на вес, и небольшой суммы денег – «на башмаки».

К хозяевам приезжали гости, прислуга была на виду; поэтому дворовые одевались лучше, чем барщинные, носили форменную одежду, часто донашивали барское платье. Мужчин заставляли брить бороду.

«Человек», «люди» – так бары называли дворовых, вообще всякую прислугу, и в таком значении прекрасные эти слова приобретали уничижительный оттенок. «У нас это и люди не станут есть», – говорит молодой Адуев в «Обыкновенной истории» Гончарова о несвежей груше, увиденной в Петербурге, и эта фраза весьма красноречива.

Хотя дворовые были теми же крепостными крестьянами, но так не назывались. В литературе XIX века постоянно читаем: крестьяне и дворовые, дворовые и мужики. В «Дубровском» Пушкина о Троекурове сказано: «С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно».

СТ. Аксаков писал, что деревенские помещики «по большей части весьма близки к своей прислуге и нравами и образованием». Герцен язвительно отмечал: «Разница между дворянами и дворовыми так же мала, как между их названиями». Вместе с тем Герцен подчеркивал, что дворовые остро чувствовали свою личную неволю. В самом деле: они постоянно были на глазах господ, которые помыкали ими, как хотели.

Штат дворовых

Во главе дворовых стоял дворецкий. Обычно это был солидный пожилой человек, обязанный следить за порядком в доме, за подачей блюд при обеде. Иногда его называли по-французски мажордом, в переводе – старший в доме. В «Муму» Тургенева выведен Гаврила – главный дворецкий барыни.

Минуя общепонятные и ныне названия дворовых, вроде кучера, буфетчика, горничной, кормилицы и т.п., разъясним понятия, давно вышедшие из употребления.

В штат дворовых входили камердинеры – комнатные слуги, в просторечии комардины, камельдины и т.п. Приближенные к молодым господам камердинеры были прилично одеты, отличались самостоятельностью поведения, а иногда и развязностью, стремлением подражать барам. Не случайно Алексей Берестов при встрече с Лизой («Барышня-крестьянка» Пушкина) выдает себя, хотя и неудачно, за собственного камердинера.

Стремянными назывались слуги на конях, сопровождавшие бар во время их поездок верхом, в том числе на охоте. Берестов-старший в «Барышне-крестьянке» выезжает охотиться за зайцем со стремянным. «Лошадь старого графа... вел графский стремянной», – читаем в «Войне и мире» Л. Толстого. Савельич в «Капитанской дочке» был пожалован в дядьки (то есть в воспитатели), до того был стремянным. Слуга Обломова Захар первоначально был его дядькой.

Казачками назывались мальчики-слуги в усадьбе, одетые в казачий костюмчик. Казачки обычно докладывали хозяевам о приезде гостей, бегали с различными поручениями, разносили угощения. В поэме И.С. Тургенева «Помещик» читаем:

Форейторами (в просторечии фалеторами) назывались кучера-подростки, реже взрослые люди худощавого сложения, сидевшие верхом на одной из передних лошадей запряжки.

У небогатых или скупых помещиков должности подчас объединялись: у Татьяны Борисовны в «Записках охотника» Тургенева «должность камердинера, дворецкого и буфетчика занимает семидесятилетний слуга Поликарп».

У богатых дворян и в городах служили ливрейные лакеи, то есть слуги, одетые в особую форменную одежду с шитьем и галунами. При выездах бар сопровождали рослые выездные лакеи – гайдуки, стоявшие на запятках кареты.

В «Арапе Петра Великого» и «Пиковой даме» Пушкина мы наталкиваемся на странный термин «барская барыня». Так называлась ключница, то есть экономка, ведавшая хозяйством в богатых дворянских домах.

Повариха, готовившая для бар, называлась белой кухаркой, для дворни – черной кухаркой.

При барах служили сенные девушки (не от слова «сено», а от слова «сени») – горничные, в ожидании поручений обычно находившиеся в сенях. В обиходе их грубо называли девками.

К дворовым слугам не следует причислять компаньонок, незакрепощенных женщин, которых нанимали в барские дома для компании, то есть развлечений (например, игры в карты) барынь и сопровождения в прогулках молодых барышень.

Примерно те же роли, но в более приниженном положении исполняли приживалки, часто – обедневшие дворянки. Мужчины, живущие на хлебах у барина, именовались за глаза нахлебниками. Трагическую фигуру такого человека изобразил в комедии «Нахлебник» Тургенев.

Богатые бары обзаводились «для забавы» дорого ценившимися людьми черной расы – арапами. Загорецкий «двоих арапченков на ярмарке достал», говорит Хлестова, приехавшая в гости к Фамусову с «арапкой-девкой».

Управление имением

При крепостном праве для этой цели помещик назначал приказчика или бурмистра либо поручал хозяйство старосте, который выбирался крестьянской общиной или же назначался помещиком. Помощник старосты, отряжавший крестьян на различные работы, именовался выборным, так как его выбирали. Все это были люди крепостные, подневольные.

Нередко для ведения помещичьего хозяйства нанимался управитель (или управляющий, что одно и то же) из свободных людей, более или менее грамотный и опытный. На должность эту часто брали немцев, плохо знавших русский язык и русский народ, но кое-как разбиравшихся в сельском хозяйстве. Фигуры немцев-управляющих в русской литературе многочисленны, наиболее выразителен образ Фогеля в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Несколькими имениями одного и того же помещика ведали управляющие, их возглавлял главный управляющий. Или же отдельными имениями руководили приказчики, которые подчинялись управляющему. Термины управителей варьировались. Между управителями и приказчиками смысловой разницы нет – у Толстого и Тургенева один и тот же человек называется то так, то так.

Крупными имениями управляли нанятые помещиками отставные военные. У князя Верейского («Дубровский»), который долгое время находился в чужих краях, всем имением управлял отставной майор. А у князя Юрлова (поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо») в вотчине

В рассказе Тургенева «Бурмистр» показан бурмистр Софрон – хитрый и угодливый мужик, разоряющий крестьян и прибирающий к рукам помещичьи земли. «Собака, а не человек», – говорят о нем окрестные мужики.

С падением крепостного права слово «бурмистр» быстро вышло из употребления, но управляющие и приказчики, работавшие по найму, продолжали делать свое дело. Вспомним наглого и изворотливого Соркина в пьесе Чехова «Иванов».

Почти во всех произведениях управляющие изображаются явно отрицательно, как безжалостные притеснители крестьян и воры, обкрадывающие и самого помещика. У помещиков, живших постоянно в городе, за границей или в другом своем имении, управляющие чувствовали себя неограниченными хозяевами крестьян и земли.

«И вдруг мне говорят, что я все прожила, что у нас ничего нет. Это ужасно! – говорит помещица Прежнева в пьесе Островского «Не сошлись характерами!». – Вероятно, всему виною там эти управляющие да бурмистры».

При старосте, чаще неграмотном, в помощниках обычно состоял земский в роли писаря. В «Истории села Горюхина» Пушкина читаем: «...староста объявил, что от барина получена грамота, и приказал земскому прочесть ее во услышание мира». Земского писаря не следует путать с земским исправником или с земским начальником, о которых мы рассказывали главе – «Земли и власти».

При крупных помещичьих хозяйствах имелся особый аппарат – контора. Такого рода бюрократическое заведение с целым штатом конторщиков, составляющих нелепые приказы, высмеял Тургенев в рассказе «Контора».

Охота

Любимым развлечением помещиков была охота. Богатые помещики имели целые охотничьи хозяйства с обширным штатом прислуги. Псари ухаживали за охотничьими собаками: старший псарь, ведавший обучением борзых собак и распоряжавшийся собаками во время охоты, назывался доезжачий. Всей псовой охотой заведовал ловчий. Выжлятник (от выжлец – гончий кобель, выжлица – гончая сука) ведал гончими собаками, борзовщик, или борзятник, – борзыми.

Своего рода форменной одеждой псарей были красные кафтаны с галунами.

Как велась охота? Егеря-загонщики заставляли гончих собак выследить зверя, те с громким лаем выгоняли его из леса; там на зверя спускали борзых, отличающихся особо быстрым бегом. Охотники скакали за ним верхом вслед, пока борзые не настигали зверя.

Гончих натравливали на красного (то есть крупного) зверя особым криком – порсканьем («о-го-го») или улюлюканьем («у-лю-лю»):

Зайцев травили криками «ату», «ату его» – атукали.

Охота на зайцев обычно велась на «отъезжих полях» – выражение в наши дни непонятное. «Сосед мой поспешает / В отъезжие поля с охотою своей» – известные пушкинские строки. Так назывались поля, отдаленные от усадьбы, куда приходилось специально ездить для охоты.

Выезд помещика на псовую охоту колоритно описан в первых строках поэмы Пушкина «Граф Нулин»:

Сейчас мы говорим о своре как о стае собак, по-охотничьи же свора – поводок, на котором водят пару или нескольких борзых. Состояние Андрея Гавриловича Дубровского, «горячего охотника», определялось тем, что он держал «только двух гончих и одну свору борзых»; здесь свора – не целая стая, как подумает современный читатель, а пара или от силы две пары собак. Таким образом, Дубровский владел не более чем шестью охотничьими собаками, тогда как у Троекурова их было «более пятисот».

Сходное значение со словом «свора» имело слово «смычок» – веревка, которой связывали пару гончих собак при отправлении на охоту. «У меня, сударь... было двенадцать смычков гончих», – вспоминает обедневший помещик Каратаев в «Записках охотника» Тургенева, то есть двадцать четыре гончие.

Картину барской охоты красочно описывает помещик Оболт-Оболдуев в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Подобного же рода сцены представлены и в стихотворении Некрасова «Псовая охота», в рассказе Тургенева «Чертопханов и Недопюскин». Самое полное и яркое в русской литературе описание псовой охоты дано у Л. Толстого в «Войне и мире» (Т.2. Ч. 4-я. Гл. III – IV), где подробно и увлекательно рассказано об охоте, устроенной в имении Ростовых Отрадном.

Однодворцы и вольные хлебопашцы

Однодворцами при крепостном праве назывались выходцы из военно-служилых людей невысокого ранга, наделенные в награду за службу не поместьем, а небольшим участком земли, обычно в один двор, без крепостных. Лично они были свободными, имели даже право приобретать крестьян, но наравне с крепостными платили налог – подушную подать. Землю свою чаще всего обрабатывали сами. «Говоря вообще, у нас до сих пор однодворца трудно отличить от мужика, – пишет Тургенев в рассказе «Однодворец Овсяников», – хозяйство у него едва ли не хуже мужицкого, телята не выходят из гречихи, лошади чуть живы, упряжь веревочная». Описанный в рассказе Овсяников «был исключением из общего правила, хоть и не слыл за богача».

Отец героя другого рассказа Тургенева – Недопюскина «вышел из однодворцев и только сорокалетней службой добился дворянства».

Свободными от крепостной зависимости, так же как однодворцы, были и мелкие землевладельцы – вольные, или свободные, хлебопашцы. По указу от 1803 года крепостной крестьянин мог выкупиться на волю и приобрести небольшой участок земли. Изредка, в виде особой милости, отпускал его, наделив землей, и сам помещик.

В «Истории села Горюхина» Пушкина река Сивка отделяет помещичье Горюхино от владений Карачевских, вольных хлебопашцев – «соседей беспокойных, известных буйною жестокостью нравов». В «Войне и мире» Толстого у Андрея Болконского «одно имение его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России)».

Вольные хлебопашцы при крепостном праве не избавлялись от рекрутской повинности. В стихотворении Некрасова «Забытая деревня» крепостную девушку Наташу полюбил вольный хлебопашец, но главный управитель препятствует женитьбе, ждут барина. Между тем «хлебопашец вольный угодил в солдаты. / И сама Наташа свадьбой уж не бредит...» Еще одна трагедия эпохи крепостного права...

Крепостной крестьянин, отпущенный помещиком на свободу, назывался вольноотпущенник. В рассказе Тургенева «Льгов» выведен охотник Владимир, бывший барский камердинер, отпущенный барином на волю. Жил он «без гроша наличного, без постоянного занятия, питался только что не манной небесной».

Главный герой другого рассказа Тургенева «Малиновая вода» – Туман, «вольноотпущенный человек графа».

С отменой крепостного права понятия «однодворец» и «вольный хлебопашец», как и «вольноотпущенник», навсегда ушли в прошлое.

Опека и залог

В ряде случаев правительство могло передать дворянское имение в опеку.

В опеку передавались имения выморочные, то есть оставшиеся после смерти владельца и из-за отсутствия наследников без хозяина, а также имения разоренные, доведенные владельцами до краха. В «Недоросле» Фонвизина «за бесчеловечное отношение к крестьянам» под опеку отходит имение Простаковой – случай крайне редкий и нехарактерный.

Репетилов в «Горе от ума» кается Чацкому, что он в «опеку взят указом» – это значит, что разоренное его имение взято под государственный надзор.

Опека назначалась в том случае, когда владельцами имения оказывались лица несовершеннолетние, недееспособные и т.п. Опекунами назначались местные дворяне, которые в этом случае получали в виде платы 5% дохода от имущества.

Когда гоголевские старосветские помещики умерли, их наследник довел имение до того, что оно было взято в опеку. «Мудрая опека (из одного бывшего заседателя и какого-то штабс-капитана в полинялом мундире) перевела в непродолжительное время всех кур и все яйца».

Задачей опеки при крепостном праве была всемерная поддержка дворянского землевладения; разоренные имения нередко переходили в казну, продавались с аукциона, но никогда не становились собственностью живших в них крепостных крестьян.

Широкое распространение среди помещиков в начале XIX века получил залог имений – вместе с крепостными крестьянами. Что это было такое, весьма полезно разобраться.

Владельцы могли получить денежную ссуду в разного рода кредитных учреждениях под залог своих имений или части их. Дело казалось соблазнительным: ничего поначалу не теряя, помещик получал сумму денег, которую мог использовать для своих нужд и даже для коммерческих операций. Однако за ссуду каждый год, до истечения ее срока, кредитному учреждению следовало платить немалый процент.

Если процент не выплачивался и по истечении срока ссуда не возвращалась, имение присваивалось кредитным учреждением и продавалось им с аукциона (то есть публичного торга). Сумма, внесенная покупателем, пополняла бюджет кредитного учреждения, помещик же, потерявший имение, оставался разоренным. Такая судьба, как известно, постигла Раневскую в «Вишневом саде» Чехова.

Право давать процентные ссуды под залог недвижимого имущества было предоставлено и опекунским советам. Таких было два – при Петербургском и Московском воспитательных домах. Хотя эти дома и назывались императорскими, то есть находящимися под покровительством государства, казна им денег не отпускала. Воспитательные дома, содержавшие сотни сирот, существовали за счет частной благотворительности, отчислений от лотерей и театральных спектаклей, продажи игральных карт и т.п. Но главным источником доходов воспитательных домов были ссудные операции.

Промотавшийся помещик Муромский в «Барышне-крестьянке» Пушкина «почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым».

Постепенно такого рода залог стал среди помещиков делом обычным. Пьер Безухов («Война и мир» Л. Толстого) платил процентов по закладным в Совет (опекунский) около 80 тысяч по всем имениям. О залоге помещичьих имений в ломбарды и опекунские советы читаем во многих произведениях русских классиков: в «Евгении Онегине» Пушкина, «Коляске» Гоголя, «Юности» Л. Толстого, в ряде комедий Островского.

Плохи дела у Кирсановых («Отцы и дети» Тургенева), а тут «опекунский совет грозится и требует немедленной и безнедоимочной уплаты процента».

Перезаложить имение означало заложить его заново, до окончания срока первого залога, когда имение следовало выкупить, то есть внести со всеми процентами полученную под залог сумму, – это были деньги весьма изрядные. При втором залоге кредитные учреждения значительно, обычно вдвое, увеличивали ежегодный процент взноса, то есть ставили закладчика в чрезвычайно невыгодные условия. Но помещику ничего другого не оставалось: средств на выкуп имения или другого заложенного имущества у него уже не было. Само собой разумеется, что тяжесть второго залога со всей силой падала на крепостных, которые эксплуатировались сверх всякой меры.

На праве закладывать собственных крестьян, то есть получать ссуду под залог крепостных душ, построена и вся афера Чичикова с покупкой мертвых душ.

Если ценные вещи (движимое имущество) закладывались в ломбард впредь до выкупа в натуре, то, разумеется, земли и крестьяне закладывались по официально оформленным, подтвержденным местными властями документами, свидетельствующим о том, что заложенное действительно имеется.

Время от времени государство предпринимало ревизии – переписи крепостного населения страны, прежде всего с целью установить количество людей мужского пола, годных в рекруты. Поэтому «ревизской душой» назывались не все крепостные крестьяне, а только крестьяне-мужчины.

С 1719 по 1850 год было проведено десять ревизий. Сведения о крепостных крестьянах записывались в особые листы – ревизские сказки. Впредь до новой ревизии ревизские души юридически числились существующими; повседневный учет крепостного населения организовать было немыслимо. Таким образом, умершие или беглые крестьяне официально считались в наличии, за них помещики обязаны были вносить налог – подушную подать.

Этими обстоятельствами и воспользовался Чичиков, скупая у помещиков мертвые души как живые, с целью заложить их в Опекунский совет и получить кругленькую сумму денег. Сделка была выгодной и для помещика: получив от Чичикова хоть малую сумму за несуществующего крестьянина, он избавлялся вместе с тем от необходимости вносить за него в казну подушную подать. Разумеется, Чичиков стремился купить мертвую душу подешевле, а помещик продать ее подороже – отсюда упорный торг за души.

При законной покупке и закладке живых душ закладчик получал сумму, исходя из реальной цены живых крестьян, и обязан был вплоть до срока выкупа ежегодно платить за каждую заложенную душу положенный процент.

Чичиков же не собирался это делать. Заложив мертвые души как живые, он хотел получить за них ссуду и скрыться с капиталом, составленным из разницы между стоимостью ревизской души и суммы, уплаченной за нее помещику. Ни о каких процентах, а тем более выкупе он и не помышлял.

Трудность была одна: у Чичикова не было земли, а крестьян без земли дворянин мог купить только «на вывод», то есть с переселением в новые места. Чтобы обойти запрет, Чичиков придумал, что он якобы приобретает земли в необжитых, степных губерниях – Херсонской и Таврической (Крым). Это звучало убедительно: известно было, что правительство, заинтересованное в заселении пустынных земель на юге России, продает их любому желающему дворянину почти за бесценок. Никого не смущало, что Чичиков будто бы собирался перевести в новые места одних мужчин, без их семей. Такая сделка могла состояться только до 1833 года, когда появился закон, запрещающий продавать крестьян «с разлучением от семьи».

Безнравственность аферы Чичикова состояла также и в том, что он намеревался заложить фиктивных крестьян не куда-либо, а в Опекунский совет, ведавший опекой о вдовах и сиротах. Именно на их содержание шли деньги, вырученные от залоговых операций. Таким образом, Чичиков рассчитывал нажиться на горе и слезах обездоленных, и без того полуголодных и плохо одетых.

Дворянское самоуправление

Дворяне уездов и губерний объединялись в дворянские общества, пользовавшиеся самоуправлением. Каждые три года дворяне уезда и всей губернии съезжались на уездные и губернские выборы, на которых выбирали предводителей дворянства, судей, исправников и других выборных должностных лиц. Судья Ляпкин-Тяпкин в «Ревизоре» представляется Хлестакову: «С восемьсот шестнадцатого был избран на трехлетие по воле дворянства...»

Предводителями дворянства избирались наиболее авторитетные и богатые помещики. Должность эта была довольно хлопотливой, но престижной. Предводитель был обязан, не доводя дела до суда, улаживать конфликты между местными дворянами, унимать беспокойных. Губернский предводитель был ближайшим советчиком и опорой губернатора, хотя иногда между ними происходили и ссоры, как в «Отцах и детях» Тургенева.

Должность предводителя требовала известных расходов на разъезды и приемы. Граф Илья Ростов вышел из предводителей уездного дворянства, так как пост этот был сопряжен со «слишком большими расходами». В рассказе Тургенева «Два помещика» генерал Хвалынский на выборах играет «роль довольно значительную, но от почетного звания, по скупости, отказывается».

Вместе с тем иные помещики жаждали стать предводителями. Таков герой гоголевской «Коляски» Чертокуцкий: «В прошлые выборы дал он дворянству прекрасный обед, на котором объявил, что если только его выберут предводителем, то он поставит дворян на самую лучшую ногу».

В пьесе Тургенева «Завтрак у предводителя» выведен уездный предводитель дворянства Балагалаев, человек мягкий и нерешительный. Он безуспешно пытается помирить дворян – брата и сестру, поссорившихся при дележе унаследованного имения: «...я согласился быть между ними посредником, – говорит он, – потому что это, вы понимаете, мой долг...»

Начало рассказа Л. Толстого «После бала» происходит «на бале у губернского предводителя, добродушного старичка, богача-хлебосола и камергера».

Дворянин Алупкин в одном из рассказов Тургенева раболепно говорит предводителю дворянства: «Вы, так сказать, наш второй отец».

Предводитель дворянства обязан был беспокоиться о мнимом достоинстве дворянского сословия. В таком качестве предводитель упоминается в повести Чехова «Моя жизнь»: он обращается за помощью к губернатору, чтобы заставить дворянина Полознева, ставшего на путь простой трудовой деятельности, «изменить свое поведение».

Дворянские выборы становились событием в тусклой жизни уездных и губернских помещиков, предметом их волнений и дискуссий. В стихотворении «Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю...» Пушкин как одну из тем бесед в гостиной называет «разговор о близких выборах».

Выборы губернского предводителя дворянства описаны в рассказе Л. Толстого «Два гусара» и особенно подробно и колоритно в шестой части «Анны Карениной».

Сатирическую фигуру уездного предводителя дворянства дает Лермонтов в поэме «Тамбовская казначейша»:

В «Анне Карениной» Свияжский «был образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал с кокардой и с красным околышем фуражку». Здесь тоже заметна ирония: Толстой отмечает слабость дворянских избранников к внешним атрибутам свой власти.

Крестьянская реформа

В русской классической литературе выведены почти исключительно помещичьи крестьяне, о которых и шла речь выше. Но были и другие категории крестьян, иногда вскользь упоминаемые у классиков. Для полноты картины следует с ними познакомиться.

Государственные, или казенные, крестьяне. Считались лично свободными, жили на казенных землях, несли повинности в пользу государства. Ими руководили особые управляющие, назначаемые правительством.

Удельные крестьяне. Принадлежали царской семье, платили оброк, несли государственные повинности.

Экономические крестьяне до 1764 года принадлежали монастырям и церквам, затем эти земли были выделены в особые экономии, перешедшие к государству, перед которым крестьяне несли повинности, оставаясь относительно свободными. Впоследствии слились с государственными крестьянами.

Посессионные крестьяне принадлежали частным промышленным предприятиям и использовались как фабричные рабочие.

Отмена в 1861 году крепостного права в той или иной степени затронула все категории крестьян, но мы расскажем только о том, как она коснулась помещичьих крестьян, составлявших наиболее многочисленную категорию (23 миллиона), подробно описанную в русской классической литературе.

В целом отмена 19 февраля 1861 года крепостного права учитывала прежде всего интересы крупных помещиков-землевладельцев. Хотя крестьянин и становился лично свободным и его нельзя было больше ни покупать, ни продавать, свой земельный надел он обязан был выкупить у помещика. При этом он получал не тот надел, который обрабатывал, а сильно урезанный в пользу помещика и по цене, значительно превышавшей его действительную стоимость. При выделении наделов помещик оставлял крестьянам самую бедную, неплодородную землю.

Для составления уставных грамот, то есть документов, регулирующих отношения между помещиками и крестьянами после реформы 1861 года, из числа местных дворян назначались мировые посредники. Многое в судьбах крестьян зависело от личных качеств этих посредников, их объективности и доброжелательности. Среди мировых посредников встречались и люди либеральные, склонные к справедливому решению. Такими были Константин Левин в «Анне Карениной» Л. Толстого и Версилов в «Подростке» Достоевского, этими качествами, по-видимому, обладал и добродушный Николай Петрович Кирсанов в «Отцах и детях» Тургенева.

В интересах помещиков крестьяне должны были единовременно выплатить им 20 – 25% стоимости полевого надела. Остальное поначалу выплачивала казна, с тем чтобы крестьянин погасил эту ссуду в течение 49 лет, в рассрочку, по 6% ежегодно.

Крестьянин, не внесший 20 – 25% помещику, числился временнообязанным и продолжал отрабатывать бывшему владельцу издольщину, как теперь стала называться барщина, или оброк. Временнообязанными названы семь мужиков – героев поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». В 1883 году категорию временнообязанных отменили: к этому времени крестьяне должны были внести выкуп помещику полностью либо лишиться надела.

В среднем по реформе на одну крестьянскую семью выделялось 3,3 десятины земли, то есть три с половиной гектара, чего едва хватало, чтобы прокормиться. В некоторых местах крестьянину предоставлялось 0,9 десятины – совершенно нищенский надел.

В русской литературе крестьянская реформа 1861 года и ее последствия для помещиков и крестьян получили широкое отражение. Показателен такой диалог в пьесе Островского «Дикарка» между помещиками Ашметьевым и Анной Степановной относительно реформы. Ашметьев говорит: «Ну, нам, кажется, очень жаловаться нельзя, мы не очень много потеряли». Анна Степановна заявляет: «Так ведь это исключение, это особое счастье... Кирилл Максимыч был тогда мировым посредником и составил нам уставные грамоты с крестьянами. Он так их обрезал, что им курицу выгнать некуда. Благодаря ему я хорошо устроилась: у меня крестьяне так же и столько же работают, как и крепостные – никакой разницы».

В романе «Мать» Горького крестьянин Ефим на вопрос: «Вы сами – имеете надел?» – отвечает: «Мы? Имеем! Трое нас братьев, а надела – четыре десятины. Песочек – медь им чистить хорошо, а для хлеба – неспособная земля!..» И продолжает: «Я от земли освободился, – что она? Кормить не кормит, а руки вяжет. Четвертый год в батраки хожу».

Миллионы крестьян разорялись, шли в батраки к тем же помещикам или кулакам, уходили в города, пополняя ряды бурно растущего в пореформенные годы пролетариата.

Особенно тяжелой была участь дворовых крестьян: земельного надела у них не было, и поэтому помещик не обязан был им землю предоставлять. Немногие продолжали служить у обедневших помещиков до самой смерти, вроде Фирса в «Вишневом саде» Чехова. Большинство же было отпущено без земли и денег на все четыре стороны. Если помещик покидал свое имение, они оставались, голодая, в усадьбе, никакой месячины или жалованья платить им он уже не был обязан. О таких горемыках Некрасов писал в поэме «Кому на Руси жить хорошо»:

Горькую судьбу дворового человека после реформы красочно описал Салтыков-Щедрин в рассказе «Портной Гришка».

Незадолго до реформы, прослышав о ней, многие помещики, несмотря на запрет, чуть не всех своих крестьян переводили в дворовые, дабы лишить их права на надел.

Некрасов писал:

Да, доставалось и барину, особенно небогатому: деньги, полученные по выкупу, быстро растрачивались, и жить было не на что. За бесценок продавались или закладывались выкупные свидетельства – выданные помещикам финансовые документы, подтверждающие их право получать выкупные деньги. Оставалось продавать наследственную землю, которую быстро захватывали оборотистые купцы и кулаки. Но и этих денег хватало ненадолго.

Ранее других разорились и исчезли мелкопоместные помещики, за ними последовали среднепоместные. Картины разорения «дворянских гнезд», обнищания дворян ярко нарисованы в произведениях Бунина и А.Н. Толстого.

Под влиянием событий первой русской революции 1905 года правительство отменило взимание с крестьян выкупных платежей в 1906 году, то есть на четыре года раньше срока.

В комедии Л. Толстого «Плоды просвещения» доведенные до крайности крестьяне приезжают к помещику в город, чтобы купить у него землю. «Без земли наше жительство должно ослабнуть и в упадок произойти», – объясняет один мужик. А другой добавляет: «...земля малая, не то что скотину, – куренка, скажем, и того выпустить некуда». Однако прокутившийся помещик требует уплаты полностью, без обещанной рассрочки, а денег у крестьян нет. Только хитрость горничной Тани, использующей суеверие господ, помогает крестьянским ходокам добиться своего.

В романе Горького «Жизнь Клима Самгина» один из персонажей так характеризует положение крестьян в конце XIX века: «Живут мужики, как завоеванные, как в плену, ей-богу. Помоложе которые – уходят, кто куда».

Таковы были последствия реформы 1861 года.

Повседневная жизнь россиян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.

Дворянство.

В первой половине XIX века тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свесть доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.

Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что за полученные деньги дворянин приобретет, новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды.

В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами.

Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.

Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX века персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были однотипны и представляли собой деревянную постройку с тремя- четырьмя колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. Зимой, обычно перед Рождеством, помещики возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.

Первая половина XIX века – время поисков «европейских» альтернатив дедовским нравам. Не всегда они были успешными. Переплетение «европеизма» и привычных представлений придавало дворянскому быту черты яркого своеобразия и привлекательности.

Офицерство и чиновничество

Проблема материального обеспечения стала для офицеров в первой половине XIX века самой главной. Оклады офицеров в целом росли, но медленнее, чем на продукты и услуги.

В начале XIX века большая часть офицерства владела земельной и иной собственностью. Жалованье поэтому не было единственным источником его дохода. К середине века положение изменилось. Появились элементы социальной защиты: пенсии, обеспечение погибших офицеров и т.п.

Культурные запросы офицерство удовлетворяло, не входя в дополнительные расходы. Важнейшее место в его повседневной жизни занимало офицерское собрание. Здесь офицеры проводили большую часть свободного времени, знакомились друг с другом, отмечали праздники. Командир полка регулярно давал балы и званые обеды. В остальные дни офицеры расквартированных в местечке или городе частей приглашались на балы в местное дворянское собрание.

Походная жизнь, служба в малоприспособленных к нормальной жизни условиях, в отдаленных местностях, частые переезды из города в город не располагали к созданию семьи. Решив вступить в брак, офицер чаще всего выходил в отставку «по домашним обстоятельствам».

Материальное положение чиновничества было еще более тяжелым.

Положение людей, состоявших на жалованье, усугублялось непрерывным падением курса ассигнаций: за рубль бумажных денег серебром давали все меньше и меньше. Рабочий день канцелярского служащего превышал десять и более часов. При этом работа обычно была чисто механической. Переписывать бумаги по утрам и вечерам приходилось при свечах, на которых начальство немилосердно экономило. Потеря зрения было типичной болезнью большинства служащих. Недоедание, духота в конторах, страх перед начальством вели к туберкулезу (чахотке), нервным болезням.

Чиновничество пыталось по-своему восполнить недостаток средств, обирая просителей, вымогая взятки, идя на подлоги и другие преступления. Развлечения подавляющей массы чиновников были весьма непритязательны.

Купечество

Купцы медленнее других слоев городского населения приобщались к новшествам в бытовой жизни, отчасти в силу традиционной неприязни «аристократии крови».

Основная масса купечества по-прежнему соблюдала традиционные уклад жизни и методы ведения дел. В домах сохранялась строгая субординация, схожая с предписаниями «Домостроя». Дабы приумножить и сохранить капитал, купцы предпочитали лично контролировать ход дел, не слишком доверяя помощникам и приказчикам. По 8-10 часов в день они сидели в своих амбарах и лавках. Жила обычная купеческая семья общим хозяйством, закупая материал на одежду «штуками», на всех. Касса предприятия или заведения долгое время также была общей, а в конце года выводилась итоговая сумма наличных денег. В частной жизни купец тяготел к покою и комфорту, окружая себя не столько европейскими новинками, сколько прочно и удобно сработанными предметами традиционного быта.

Картина жизни привилегированных сословий России ярко отражает и произошедшие изменения, и непоследовательность, замедленность этих изменений. Повседневные запросы, условия жизни дворянства, офицерства, чиновничества, купечества постепенно сближались. Но границы, возведенные и искусственно поддерживаемые, оставались нерушимыми.

Крестьянство и рабочие

О переменах в крестьянской среде современник в 40-х гг. писал так: «…избы сельские делаются чище и опрятнее, крестьяне перестают держать в жилых помещениях домашних животных». Относятся эти наблюдения, прежде всего к домам зажиточных крестьян. Значительные различия были в одежде: разбогатевшие крестьяне сменили лапти на сапоги, армяк и грубые порты на кафтан, и плисовые штаны, валяную шапку на картуз.

Питались крестьяне в основном овощами, выращенными на собственном огороде. В первой половине XIX века селянин потреблял три фунта хлеба в день. Картофель еще не вошел в число важнейших культур, под него отводили всего 1,5% посевной площади. Не многие из крестьян могли полакомиться пирогами, студнями или лапшой. Калач считался лакомством, пряник - настоящим подарком. Среди сельских жителей популярным напитком становился чай, вытеснявший сбитни и взвары.

Развитие отходничества оказывало влияние на жизнь деревни. Отходники, пусть и в искаженной подчас форме, знакомили односельчан с городскими нравами и бытом. Особенно быстро подхватывала новшества сельская молодежь. Усилился интерес к танцам; в праздничные дни в селах устанавливали незамысловатые карусели, возводили балаганы для кукольных представлений.

Образ жизни фабричного люда России только складывался. Это был бездомный, походный быт, не устоявшийся, жутковатый. Рабочие подчинялись строгим предписаниям начальства, пытавшегося регламентировать не только их рабочее время, но и повседневную жизнь. Рабочие жили многоэтажных казармах, в комнатках – клетушках по сторонам сквозного коридора.

Стол рабочих был беден, выручали каши и хлеб. Смертность в два раза превышала среднюю по стране. Грамотные в их среде встречались так же редко, как и в крестьянской, из всех развлечений им были доступны лишь кабак и трактир. Законодательства о фабричном труде не существовало. Фабрикант и местные власти были всесильны в обращении с трудовым людом.

Жизнь в городах

Масса населения мало, а частью даже вовсе неграмотная, не считавшая сама себя полноправной частью общества, жила, обладая очень ограниченным горизонтом и сосредоточив весь свой жизненный интерес в мелочах житейства, торговли, ремесла, канцелярской службы, а в качестве духовной пищи довольствовалась местными сплетнями да фантастической болтовней на политические и иные темы. Все население покорно и безропотно подчинялось постановлениям, обычаям и распоряжениям.

Религиозность достигала высокого развития, но преобладала внешняя сторона, - безотчетное, по доверию исполнение обрядов и правил… Не малое значение имело в Москве в то время старообрядчество, по-видимому строго преследовавшееся, но несмотря на это, отчасти благодаря именно этому, значительно процветавшее и обладавшее большими денежными средствами. Московское купечество…мало выдвигалось…на арену общественной жизни: оно было замкнуто и жило особыми духовными и материальными интересами.

Главная » Грамматика » Дворянство в XVIII-XIX веках. Статус мужчины и женщины