Г григорьева биография. Биография аполлона григорьева
ГРИГОРЬЕВ, АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ (1822–1864), русский поэт, литературный и театральный критик, переводчик, мемуарист.
Родился 20 июля (1 августа) 1822 в Москве. Дед Григорьева, крестьянин, приехал в Москву из глухой провинции на заработки и за усердный труд на различных чиновничьих должностях получил дворянство. Отец вопреки родительской воле женился на дочери крепостного кучера. Скандальный брак состоялся спустя год после рождения Аполлона, поэтому ребенок считался незаконнорожденным. Только в 1850, дослужившись до чина титулярного советника, Григорьев получил личное дворянство, «восстановив» таким образом благородное звание, с таким трудом доставшееся деду.
Прекрасное домашнее образование позволило будущему поэту, минуя гимназию, поступить на юридический факультет Московского университета, в котором в то время читали лекции Т.Н.Грановский , М.П.Погодин , С.П.Шевырев и др. Вместе с сокурсниками А.А.Фетом и Я.П.Полонским Григорьев создал литературный кружок, где молодые поэты читали друг другу свои произведения. Григорьев окончил университет в 1842 со званием первого кандидата и был оставлен работать вначале в библиотеке, потом секретарем Совета. Но канцелярская работа ему не давалась – он забывал регистрировать выдачу книг, неаккуратно вел протоколы Совета.
Печатался А.Григорьев с 1843. В это время (1843–1845) писал особенно много, безответно влюбившись в А.Ф.Корш. Любовной драмой объясняются и темы лирики поэта – роковая страсть, необузданность и стихийность чувств, любовь-борьба. Характерно для этого периода стихотворение Комета , в котором хаос любовных переживаний сравнивается с космическими процессами. Об этих чувствах повествует и первое прозаическое произведение Григорьева в форме дневника Листки из рукописи скитающегося софиста (1844, опубл. 1917).
Душевно опустошенный после первого любовного разочарования, отягощенный долгами, в стремлении начать новую жизнь Григорьев тайно бежал в Петербург, где у него не было ни близких, ни знакомых. С 1844 по 1845 служил в Управе благочиния и в Сенате, затем оставил и эту службу, движимый желанием заниматься исключительно литературным трудом. В это время он писал и стихи, и драмы, и прозу, и критику – литературную и театральную. В 1844–1846 сотрудничал в журнале «Репертуар и Пантеон», в котором произошло его становление как профессионального литератора. Кроме рецензий на спектакли, циклов критических статей на театральную тему, опубликовал многочисленные стихи, стихотворную драму Два эгоизма (1845), трилогию Человек будущего , Мое знакомство с Виталиным , Офелия. Одно из воспоминаний Виталина (1845–1846), много переводил (Антигона Софокла, 1846, Школа мужей Мольера, 1846 и др. произведения).
Широкая натура Григорьева вкупе с романтическим настроем молодости заставляла поэта метаться из одной крайности в другую, менять убеждения, почти исступленно выискивая новые привязанности и идеалы. Разочаровавшись в Петербурге, в 1847 возвратился в Москву, где сотрудничал в газете «Московский городской листок». Самыми заметными работами этого периода явились четыре статьи Гоголь и его последняя книга (10–19 марта 1847), в которых Григорьев, высоко оценивая значение Выбранных мест из переписки с друзьями , размышлял об утрате современным обществом «пуритански строгого, стоического духа».
В этом же году Григорьев женился на сестре А.Ф.Корш. Но брак вскоре был расторгнут из-за легкомысленного поведения жены, и вновь Григорьев попал в полосу разочарований и душевных мук. В это время он создал поэтический цикл Дневник любви и молитвы (полностью опубл. 1979) – стихи о безответной любви к прекрасной незнакомке.
В 1848–1857 Григорьев преподавал законоведение в разных учебных заведениях, не оставляя творчества и сотрудничества с журналами. В 1850 вошел в круг журнала «Москвитянин» и вместе с А.Н.Островским организовал «молодую редакцию», являвшуюся, по сути, отделом критики журнала. С этого времени Григорьев стал ведущим российским театральным критиком, проповедующим реализм и естественность в драматургии и актерской игре.
После закрытия в 1856 «Москвитянина» Григорьева приглашали работать в другие журналы – в «Русскую беседу», «Современник», – но он ставил условием руководство отделом критики. Переговоры о сотрудничестве заканчивались только публикациями его статей, поэм и переводов.
В 1852–1857 Григорьев пережил очередную безответную любовь – к Л.Я.Визард. В стихотворный цикл этого периода Борьба (1857) вошли самые известные стихотворения поэта О, говори хоть ты со мной... и Цыганская венгерка («Две гитары, зазвенев...»), которые А.А.Блок назвал «перлами русской лирики».
В качестве воспитателя и домашнего учителя юного князя И.Ю.Трубецкого Григорьев уехал в Европу (Франция, Италия), в 1857–1858 жил в Париже и Флоренции, посещал музеи. По возвращении из-за границы продолжил активно печататься во многих изданиях, наиболее тесно сотрудничая с 1861 с журналами «Время» и «Эпоха», возглавляемыми Ф.М. и М.М.Достоевскими. По совету М.Достоевского написал мемуары о развитии своего поколения Мои литературные и нравственные скитальчества («Время», 1862, и «Эпоха», 1864), в которых чувствовался отклик на Былое и думы Герцена.
Философско-эстетические воззрения Григорьева формировались под влиянием эстетики романтизма (Карлейля, Шеллинга, Эмерсона) и славянофильства (прежде всего Хомякова). Генетическая связь общественных взглядов «почвенника» Григорьева с учением «старших» славянофилов – признание определяющего значения национально-патриархального и религиозного начал в народной жизни – сочеталось в его творчестве с существенной корректировкой этого учения, критикой абсолютизации славянофилами «общинного начала» («мысль об уничтожении личности общностью в нашей русской душе... слабая сторона славянофильства»), «пуританских» суждений о русской литературе и невнимания к новым жизненным силам русского общества («бытию... великорусской промышленной России»). Григорьев отстаивал также идею единства русского народа до- и послепетровского периодов. По мнению Григорьева, и для славянофильства и для западничества характерно отвлеченное теоретизирование, схематическое ограничение исторической жизни («кладут жизнь на Прокрустово ложе»). Однако общинный идеал славянофилов, при всей своей «книжности», все же, согласно Григорьеву, несравненно богаче положительным содержанием, чем программа западничества, идеал которого – единообразие («казарменность», «мундирное человечество»).
Наиболее полно миросозерцание Григорьева представлено в созданной им теории «органической критики». Понятие «органической критики» соответствует признанию «органичности» самого искусства, в произведениях которого находят синтетическое воплощение «органические начала жизни». Искусство не отражает жизнь в смысле ее копирования, а само есть часть жизненного процесса, его «идеальное выражение». Апология искусства в шеллингианско-романтическом ключе как «вечного органона» философской мысли служит у Григорьева основой понимания и высокой оценки реалистической традиции русской и мировой литературы. Григорьев определяет высшую форму реалистической художественной деятельности как гармоническое единство бессознательного творчества (процесс художественной типизации) и «идеального миросозерцания» (целостного духовного, органического восприятия художником действительности). «Правда жизни», включающая в интерпретации Григорьева и собственно эстетическое и нравственное в искусстве, наиболее полно, по его мнению, была воплощена русскими писателями: Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Аксаковым, Островским. Доказывая бессодержательность концепции «чистого искусства», Григорьев в то же время признавал самодостаточность художественного творчества, «в себе самом носящего свое неотъемлемое право и оправдание», и видел «народность» искусства в способности воплощать в образы и идеалы «великие истины и тайны» народной жизни, которые, составляя ее сущность, действуют стихийно и неосознанно. Упрекал революционно-демократическую критику в эстетическом и нравственном релятивизме, проводимом к тому же непоследовательно, так как отрицание «вечных жизненных идеалов» сочеталось в ней с абсолютизацией положений современных (т.н. «передовых» и «прогрессивных») теорий. В развитии Григорьевым славянофильского «органицизма» в понимании истории проявились черты, определившие связь его философских взглядов с последующими теориями циклов (Данилевский, Леонтьев). Это относится к критике Григорьевым «идеи отвлеченного человечества» и концепции прогресса (идея «Сатурна-прогресса, постоянно пожирающего чад своих»), к определению им исторической реальности как совокупности своеобразных «органических типов» общественной жизни. Однако Григорьев, подчеркивая способность этих типов к «великому перерождению» и развитию, определенно признает диахроническое единство истории, и в этом существенное отличие его позиции от циклических моделей культурно-исторического процесса.
За свою жизнь Григорьев словно испытывал все ипостаси человеческой личности, пробуя их в самых крайних проявлениях: был мистиком и атеистом, масоном и славянофилом, добрым товарищем и непримиримым врагом-полемистом, нравственным человеком и запойным пьяницей. Все эти крайности в конце концов сломили его. Запутавшись в долгах и отсидев в 1861 в долговой тюрьме, он предпринял последнюю попытку переменить жизнь, уехав в Оренбург преподавать в кадетском корпусе. Но эта поездка лишь усугубила тяжелое душевное состояние поэта, тем более что произошел очередной разрыв с женой М.Ф.Дубровской. Все чаще Григорьев находил забвенье в вине. Вернувшись из Оренбурга, работал с перерывами, избегая оказаться в какой-нибудь литературной партии, стремясь служить только искусству как «первейшему органу выражения мысли».
Окончательно опустошенный душевными терзаниями, отсидев два раза в 1864 в долговой тюрьме, Григорьев умер от апоплексического удара в Петербурге 25 сентября (7 октября) 1864.
Аполлон Александрович Григорьев - один из знаменитейших русских театральных и литературных критиков 19 века. Считается основателем так называемой органической критики. Кроме того, занимался стихосложением и писал автобиографическую прозу. О жизни и творчестве этого человека мы поговорим в этой статье. Также рассмотрим его работы о произведениях Пушкина и Островского.
Аполлон Григорьев: биография. Детство
Родился будущий критик в 1822 году в Москве. Это событие было весьма драматичным. Дело в том, что матерью Аполлона Александрович стала Татьяна Андреевна, дочь крепостного, служившего кучером у его отца. Сам Александр сильно любил девушку, но обвенчаться они смогли только через год после рождения сына. Таким образом, Аполлон был не только незаконнорожденным, но и его могли записать в крепостные. Опасаясь этого, родители отдали ребенка в Московский воспитательный дом, все воспитанники которого записывались в мещанское сословие.
Сразу после венчания родители вернули ребенка из приюта. Поэтому пробыл он там всего лишь год. Однако от своего мещанского звания он смог избавиться только в 1850 году. К тому же всю его юность ему постоянно напоминали о низком происхождении.
Университетские годы
В 1838 году Аполлон Григорьев, не оканчивая гимназии, успешно сдает вступительные экзамены в Московский университет, после чего его принимают на юридический факультет. Изначально он собирался поступать на литературный, но отец настоял на том, чтобы его сын получил более прибыльную профессию.
Учеба стала для Григорьева единственным способом избавиться от комплекса неполноценности и выделиться на фоне сверстников не своим низким происхождением, а знаниями. Однако все было не так просто. Одни были талантливее него, например А.А. Фет и Я.П. Полонский. Другие похвалялись дворянским происхождением. У всех них было большое преимущество - они были полноправными студентами, Аполлон же - простым слушателем.
Первая любовь и окончание университета
В 1842 Аполлон Григорьев получил приглашение в дом доктора Корша. Там он познакомился с его дочерью Антониной и сразу же влюбился в девушку. Ей было 19 лет, и она была очень красива. Именно этой девушке посвящены первые любовные стихи писателя. В них Григорьев откровенен до крайней степени: он то уверен во взаимности со стороны Антонины (например, «Над тобою мне тайная…»), то понимает, что она чужая ему. В семье доктора его раздражали все, кроме любимой. Тем не менее он являлся туда каждый день. Однако его надеждам не суждено было сбыться, девушка не ответила ему взаимностью.
В 1842 году Аполлон Александрович Григорьев оканчивает университет и получает степень кандидата. Он больше не мещанин. Затем он год заведовал университетской библиотекой, что являлось весьма почетной должностью. А в 1843 по конкурсу был избран секретарем Совета Московского университета.
Однако ожиданий он не оправдал. В работе проявил разгильдяйство и пренебрежение к своим бумажно-бюрократическим обязанностям. Также он успел наделать немало долгов.
Дебют
Поэт Аполлон Григорьев, можно сказать, официально родился в августе 1843, когда его стихи впервые были напечатаны в журнале «Москвитянин». Правда, публиковался он тогда под псевдонимом А. Трисмегистов.
В 1845 Григорьев начинает сотрудничать с «Отечественными записками» и «Репертуаром и Пантеоном», где размещает свои стихотворения и первые критические статьи.
В 1846 году выходит первый сборник стихотворений поэта. Однако критика встречает его довольно прохладно и не принимает всерьез. После этого Григорьев стал не столько писать сам, сколько переводить зарубежных поэтов, среди которых Шекспир, Байрон, Мольер и пр.
В 1847 он перебирается в Москву из Петербурга и пытается остепениться. Женится на Лидии Корш, сестре Антонины. В 1950 начинает работать в «Москвитянине».
Борьба критических школ
Аполлон Григорьев, стихи которого тогда не пользовались особой популярностью, стал главным теоретиком «Москвитянина». В это же время началась ожесточенная борьба с петербургскими журналами. Чаще всего нападкам противников подвергался именно Григорьев. Война велась на идейном уровне, однако же петербургская критика была довольно слаба, за исключением самого Аполлона Александровича, и не могла достойно защищаться. Особым нападкам подвергались воспевания Григорьевым Островского. По прошествии лет сам критик со стыдом вспоминал эти свои статьи. И понимал, насколько был глуп.
В 60-х непопулярность Григорьева достигла своего апогея. Его статьи совсем прекратили читать, а «Москвитянин» через некоторое время закрылся.
Сотрудничество с Достоевским и смерть
В 1861 году братья Достоевские создали журнал «Время», с которым стал сотрудничать Аполлон Григорьев. Вскоре здесь сгруппировался кружок писателей-«почвенников», которые относились к критику с уважением. Постепенно Григорьеву стало казаться, что к его вещаньям относятся прохладно, и он на год уехал в Оренбург работать учителем. После возращения он вновь сотрудничал со «Временем», но недолго: журнал закрыли в 1863.
Григорьев стал писать рецензии на постановки в «Якоре», которые имели неожиданный успех. Он подробно разбирал игру актеров, в оценках проявляя тонкий вкус.
В 1864 возвращается проект «Время» под новым названием - «Эпоха». Григорьев снова становится «первым критиком» журнала. Но не выдерживает напряжения, тяжело заболевает и умирает 25 сентября 1864. Похоронили критика и поэта на Митрофаниевском кладбище.
Творчество
В 1876 году после смерти критика его статьи собрал в один том Н.Н. Страхов. Однако и это издание не пользовалось популярностью. Тем не менее среди небольших кругов литературоведов сильно возросло значение критических заметок, что написал Аполлон Григорьев. Стихи его, правда, даже они не приняли всерьез. Можно сказать, что поэзия была лишь увлечением для писателя, а основным делом стала критика.
Однако даже у них не получилось целостно описать мировоззрение Григорьева из-за разрозненности статей и недисциплинированности мысли. Многие из критиков отмечали, что его разгульная жизнь отразилась в столь же неорганизованном творчестве. Именно поэтому до сих пор никому не удалось четко сформулировать идею мировоззрения Григорьева. Тем не менее сам критик называл ее "органической" и противопоставлял всем другим, существующим в 19 веке.
О пьесе Островского «Гроза»
Очень много восторгов выразил в своих статьях Аполлон Григорьев о пьесе «Гроза». На первый план критик выдвигал поэзию народной жизни, которая наиболее ярко отразилась в свидании Бориса с Катериной (конец 3-го действия). Григорьев видел в описании встречи невероятную образность, близость к природе и поэтичность. Он даже отмечал, что эта сцена создана как будто самим народом.
Также отмечал критик эволюцию творчества Островского и значительное отличие «Грозы» от предыдущих пьес автора. Тем не менее в статье об этой пьесе Григорьев уходит в сторону от основной идеи, рассуждает на отвлеченные темы, больше теоретизирует и спорит с другими критиками, чем говорит непосредственно о произведении.
Аполлон Григорьев о "Кавказском цикле" Пушкина
Именно Аполлону Григорьеву принадлежит авторство знаменитой фразы «Пушкин - наше все». Великого поэта критик называл тем, кто смог изобразить «полный очерк типа русской души». "Кавказский цикл" он называет юношеским, чуть ли не детским, в поэзии Пушкина. Однако отмечает, что уже тогда проявляется способность поэта синтезировать инородные культуры и через их призму показать истинно русскую душу.
Аполлон Григорьев называл «Кавказского пленника» «гениальным детским лепетом». Также с долей пренебрежения он относился и к другим произведениям этого времени. Тем не менее во всем критик видел именно возвеличивание русской народности. И Пушкин смог более всего приблизиться к этой цели, по мнению Григорьева.
Русский поэт, литературный и театральный критик, переводчик А.А. Григорьев родился 16 (28) июля 1822 года в Москве, близ Тверских ворот (точная дата рождения впервые установлена Г.А. Федоровым в 1978 году). Дед Григорьева, крестьянин, в 1777 году приехал в "нагольном тулупе" в Москву из глухой провинции на заработки, "составлять себе фортуну". И уже в начале 1790-х годов Иван Григорьев купил в Москве дом, а к 1803 году за усердный труд на различных чиновничьих должностях был произведен в надворные советники, удостоился получить от Его Императорского Величества табакерку и медаль третьего сорта, а позднее дворянское достоинство. В Москве родился и отец А.А. Григорьева, Александр Иванович (1788-1863). Рождение Аполлона Григорьева сопровождалось драматическими обстоятельствами: его отец страстно полюбил дочь крепостного кучера, Татьяну Андрееву, родившую сына за год до того, как, преодолев сопротивление родных, молодые обвенчались, поэтому "незаконнорожденный" мальчик числился московским мещанином.
Считается, что обручению дворянского сына А.И. Григорьева с мещанкой девицей Татьяной Андреевой препятствовали его родители. На самом же деле против была лишь одна мать - отец к тому времени уже умер. Через два дня после крещения - 24 июля - незаконнорожденного младенца "Аполлона Александрова Григорьева" отдали в Императорский Московский воспитательный дом - старейшее благотворительное заведение, основанное еще Екатериной Великой. Венчание родителей Аполлона Григорьева состоялось 26 января 1823 года, и вскоре после этого по прошению, поданному титулярным советником Александром Григорьевым, "младенец Аполлон был отдан упомянутому родителю, который, признав его за своего родного сына и обещав взять совсем на свое содержание и попечение, вступает во всем в родительское право, а посему реченный воспитанник и не считается уже в числе питомцев воспитательного дома".
25 ноября 1823 года у Григорьевых родился второй сын - Николай, умерший меньше чем через месяц, а родившаяся в январе 1827 года дочь Мария прожила тринадцать недель. После смерти дочери Григорьевы переезжают в Замоскворечье ("уединенный и странный уголок мира", по признанию А.Григорьева), "вскормившее" и "взлелеевшее" его. Жизнь в семье Григорьевых постепенно узаконилась, наладилась. Александр Иванович поступил на службу в Московский магистрат, и хотя должность он занимал незначительную, семья его жила безбедно. Но, как видно, пережитые потрясения не прошли даром, по крайней мере, для матери. Примерно раз в месяц она впадала в нервическое состояние: "глаза становились мутны и дики, желтые пятна выступали на нежном лице, появлялась на тонких губах зловещая улыбка". Через несколько дней Татьяна Андреевна приходила в себя. Она и сына любила как-то неистово, ласкала и холила, собственноручно расчесывала ему волосы, кутала. Словом, рос Полошенька - так по-домашнему звали Аполлона - настоящим барчуком, горничная Лукерья одевала и обувала его, пока он не стал тринадцатилетним недорослем.
В то же время мальчик видел безалаберность родителей, был свидетелем пьянства слуг, слушал в людской не только сказки и песни, но и циничные разговоры с матерщиной. Кучер Василий, бывало, так напивался, что Григорьев-отец был вынужден сам править экипажем, да еще придерживать пьяного, чтоб не свалился с козел. Слуга Иван не уступал кучеру. Нанятый для Полошеньки гувернер-француз долго крепился, да и тот запил и как-то раз свалился с лестницы, пересчитав все ступени. Григорьев-отец прокомментировал этот случай в комично-торжественном тоне: "Снисшел еси в преисподняя земли".
Будущий поэт часто слушал, как отец читал вслух своей неграмотной супруге старинные романы. Так состоялось приобщение Аполлона Григорьева к литературе. Вскоре он уже сам читал прозу и стихи, по-русски и по-французски, пробовал переводить и сочинять. А кроме того, научился играть на фортепьяно, позднее освоил гитару. После нескольких посещений театра с отцом Аполлон на всю жизнь полюбил сцену и стал глубоким ценителем драматического искусства. Несмотря на экзальтированность матери и вообще домашнюю неволю, на противоестественное состояние "мещанина во дворянстве", на уродливый быт, детство мальчика прошло безмятежно. Получив отличное домашнее воспитание, Аполлон Григорьев в августе 1838 года, минуя гимназию, успешно сдал вступительный экзамен и был принят слушателем на юридический факультет Московского университета. Разумеется, он хотел учиться литературе, но практичный отец настоял, чтобы сын поступал на юридический факультет. Григорьев учился превосходно. Уже на первом курсе он написал исследование на французском языке, преподаватели даже не поверили, что это самостоятельная работа. Сам попечитель университета граф С.Г. Строганов вызвал Григорьева к себе и лично экзаменовал его. Убедившись в знаниях слушателя, граф заметил: "Вы заставляете слишком много говорить о себе, вам надо стушеваться". Молодой Григорьев был слишком заметен, талантлив.
В то время там читали лекции Т.Н. Грановский, М.П. Погодин, С.П. Шевырев и др. В университете завязались близкие отношения с А.А. Фетом, Я.П. Полонским, С.М. Соловьевым и другими незаурядными молодыми людьми, сыгравшими впоследствии заметную роль в русской культуре. Студенты собирались в григорьевском доме на Малой Полянке, где с начала 1839 года квартировал также и А.А. Фет, читали и обсуждали труды немецких философов. Центром кружка Фет в воспоминаниях называл Григорьева. Надо сказать, что эти собрания могли плохо кончиться - трагические судьбы философа Чаадаева, поэта Полежаева и многих других инакомыслящих в николаевскую эпоху были у всех на слуху. Тем более что юноши иногда отвлекались от философии и вместе сочиняли стихи, вовсе небезобидные. Но Бог миловал, собрания григорьевского кружка остались тайной для начальства.
В 1842 году Аполлон Григорьев был приглашен в дом доктора Федора Адамовича Корша. Там Аполлон увидел его дочь Антонину Корш и страстно влюбился в нее. Ей было девятнадцать лет, она была очень хороша собой: смуглая брюнетка с голубыми глазами. Антонина получила хорошее домашнее образование, много читала, музицировала. Стихи Григорьева тех лет - откровенный дневник его любви. Он то уверялся во взаимных чувствах Антонины и своей власти над нею ("Над тобою мне тайная сила дана..."), даже подозревал в ней тщательно скрываемую страстность ("Но доколе страданьем и страстью / Мы объяты безумно равно..."), то вдруг сознавал, что она его не понимает, что он ей чужой. В большой семье Коршей все, кроме возлюбленной, его раздражали, и все же он каждый вечер приходил в этот дом. Часто становился замкнутым, скованным и сам признавался: "Я с каждым днем глупею и глупею до невыносимости".
Вы рождены меня терзать -
И речью ласково-холодной,
И принужденностью свободной,
И тем, что трудно вас понять...
...И ничего, чего другие
Не скажут вам, мне не сказать.
В дом Коршей приходило много молодых людей, подающих надежды. И среди них появился молодой дворянин Константин Кавелин, тоже юрист, в будущем - один из лидеров русского либерализма. Рассудительный и несколько холодный, он держался свободно и естественно, словом, был светским человеком. Аполлон видел, что Антонина отдает предпочтение Кавелину, и его терзания усилились еще и бешеной ревностью.
В июне 1842 года А.А. Григорьев окончил университет лучшим студентом юридического факультета. Он получил степень кандидата, диплом исключал его из мещанского сословия. Более того, блестящему выпускнику предложили место библиотекаря, и он с декабря 1842 года по август 1843 года заведовал университетской библиотекой, а в августе 1843 года большинством голосов был избран по конкурсу секретарем Совета Московского университета. Но очень скоро выяснилось, что Аполлон Григорьев совершенно не способен к методической работе, говоря попросту, ему было свойственно типичное русское разгильдяйство. На библиотечном поприще он беспечно раздавал книги многочисленным друзьям и возлюбленной, разумеется, забывая их регистрировать, так что потом не знал, у кого их искать и как вернуть. На секретарском посту он не вел протоколов, ненавидел бумажно-бюрократическую работу. К тому же непрактичный поэт уже успел наделать долгов. Словом, увяз, запутался и в личной жизни, и на службе.
В августе 1843 года в журнале "Москвитянин" под псевдонимом "А.Трисмегистов" было опубликовано первое стихотворение Аполлона Григорьева "Доброй ночи!". В эти годы он переживает глубокое увлечение Антониной Федоровной Корш, страдает и ревнует ко всем. Наконец, Кавелин сообщил Григорьеву, что женится на Антонине. "Наш взгляд на семейную жизнь одинаков", - откровенничал счастливый избранник. "А я, - писал тогда же Григорьев, - я знаю, что я бы измучил ее любовью и ревностью..." Несчастная любовь отразилась в лирике Григорьева 1840-х годов, в романтических повестях того периода ("Комета", "Вы рождены меня терзать", "Две судьбы", "Прости", "Молитва" и др.). В это время (1843-1845) А.Григорьев писал особенно много. Любовной драмой объясняются и темы лирики поэта - роковая страсть, необузданность и стихийность чувств, любовь-борьба. Характерно для этого периода стихотворение "Комета", в котором хаос любовных переживаний сравнивается с космическими процессами. Об этих чувствах повествует и первое прозаическое произведение Григорьева в форме дневника "Листки из рукописи скитающегося софиста" (1844, опубл. 1917).
Потерпев неудачу в любви и тяготясь своевольством родителей, душевно опустошенный, отягощенный долгами, в стремлении начать новую жизнь, Григорьев в феврале 1844 года тайно бежал из родительского дома в Петербург, где у него не было ни близких, ни знакомых. С этого отъезда началась скитальческая жизнь Григорьева. Недаром свои автобиографические записки, к сожалению, неоконченные, он назвал "Мои литературные и нравственные скитальчества". С июня 1844 по 1845 год он служил в Управе благочиния и в Сенате, затем оставил и эту службу, движимый желанием заниматься исключительно литературным трудом. В июле 1845 года он увольняется со службы в Сенате и целиком посвящает себя литературным занятиям. В это время он писал и стихи, и драмы, и прозу, и критику - литературную и театральную. В 1844-1846 годах А.Григорьев сотрудничал в журнале "Репертуар и Пантеон", в котором произошло его становление как профессионального литератора. Кроме рецензий на спектакли, циклов критических статей на театральную тему, он опубликовал многочисленные стихи, стихотворную драму "Два эгоизма" (1845), трилогию "Человек будущего", "Мое знакомство с Виталиным", "Офелия. Одно из воспоминаний Виталина" (1845-1846), много переводил ("Антигону" Софокла, 1846, "Школу мужей" Мольера, 1846 и др. произведения).
Широкая натура Григорьева вкупе с романтическим настроем молодости заставляла поэта метаться из одной крайности в другую, менять убеждения, выискивая новые идеалы и привязанности. В феврале 1846 года в столице отдельной книжкой выходит сборник его стихов "Стихотворения Ап. Григорьева", он сотрудничает с различными литературными журналами, но, разочаровавшись в Петербурге, в январе 1847 года возвращается в Москву, где работает в газете "Московский городской листок". Он вернулся в Москву уже известным поэтом. Хотя при жизни вышла только одна книжка его стихов, да и та тиражом всего 50 экземпляров, но это восполнялось постоянными журнальными публикациями. Больше известен был Григорьев как литературный критик, а в конце сороковых годов он стал ведущим театральным критиком в России. В зрительном зале он буквально забывался и реагировал так бурно, что актеры шутили: "Что за театр, из коего Аполлона вывели?" Самыми заметными литературными работами этого периода явились четыре статьи "Гоголь и его последняя книга" (10-19 марта 1847), в которых Григорьев, высоко оценивая значение "Выбранных мест из переписки с друзьями", размышлял об утрате современным обществом "пуритански строгого, стоического духа".
Холодный и чопорный Санкт-Петербург навсегда остался чужим для поэта. Ему, кстати, принадлежит интересная характеристика различия двух столиц: Петербург - голова, а Москва - сердце России. Уезжая в Москву, Аполлон Григорьев писал:
Прощай, холодный и бесстрастный,
Великолепный град рабов,
Казарм, борделей и дворцов,
С твоею ночью гнойно-ясной,
С твоей холодностью ужасной
К ударам палок и кнутов.
Приехав в Москву, поэт сразу же направляется в дом Коршей. Любовь еще тлела в глубине его сердца. И тут Аполлон Григорьев совершил очень странный поступок: он сделал предложение младшей сестре Антонины - Лидии Корш и очень скоро женился на ней. Лидия не могла сравниться с Антониной ни красотой, ни умом, ни начитанностью. Она немножко косила, слегка заикалась, в общем, по словам одного из друзей семьи, была "хуже всех сестер - глупа, с претензиями и заика". Этот брак сделал ее несчастной, а Григорьева - еще несчастнее, чем прежде. Но, видно, поэт необъяснимым образом нуждался в этом новом страдании, словно хотел "клин клином" вышибить из сердца старую боль. Раздоры в молодой семье начались почти сразу. Лидия Федоровна не умела вести хозяйство и вообще не была создана для семейной жизни, а муж и подавно. Впоследствии Аполлон Григорьев обвинял жену в пьянстве и разврате, увы, не без оснований. Но ведь и сам он не был примером добродетели, бывало, уходил в загул. Однако мужьям такие вольности прощались, а женам - нет. Когда появились дети, двое сыновей, Григорьев подозревал, что они "не его". В конце концов, он оставил семью, иногда присылал деньги, впрочем, не часто, потому что сам вечно был в долгах. Один раз супруги воссоединились и жили вместе несколько лет, но потом опять расстались, уже навсегда. Григорьев вновь попал в полосу разочарований и душевных мук. В это время он создал поэтический цикл "Дневник любви и молитвы" - стихи о безответной любви к прекрасной незнакомке.
В 1848-1857 годах А.А. Григорьев преподавал законоведение в разных учебных заведениях, не оставляя творчества и сотрудничества с журналами. Он деятельно сотрудничал в "Московском городском листке", благодаря знакомству с А.Д. Галаховым завязал сношения с журналом "Отечественные записки", в котором выступал в качестве театрального и литературного критика в 1849-1850 годах. А в конце 1850 года он вошел в круг журнала "Москвитянин" и вместе с А.Н. Островским организовал "молодую редакцию", являвшуюся, по сути, отделом критики журнала. С этого времени Григорьев стал ведущим российским театральным критиком, проповедующим реализм и естественность в драматургии и актерской игре.
Григорьев был главным теоретиком "Москвитянина". В завязавшейся борьбе с петербургскими журналами оружие противников чаще всего направлялось именно против него. Борьба эта Григорьевым велась на принципиальной почве, но ему обыкновенно отвечали на почве насмешек, как потому, что петербургская критика, в промежуток между Белинским и Чернышевским, не могла выставить людей способных к идейному спору, так и потому, что Григорьев своими преувеличениями и странностями сам давал повод к насмешкам. Особенные глумления вызывали его ни с чем несообразные восторги Островским, который был для него не простой талантливый писатель, а "глашатай правды новой" и которого он комментировал не только статьями, но и стихами, и при том очень плохими. Со своими туманнейшими и запутаннейшими рассуждениями об "органическом" методе и других абстракциях, он до такой степени был не ко двору в эпоху "соблазнительной ясности" задач и стремлений, что уже над ним и смеяться перестали, перестали даже и читать его. Большой поклонник таланта Григорьева и редактор "Времени", с негодованием заметивший, что статьи Григорьева прямо не разрезаются, дружески предложил ему подписаться псевдонимом и хоть таким контрабандным путем привлечь внимание к своим статьям.
В "Москвитянине" Григорьев писал до его прекращения в 1856 году, после чего работал в "Русской Беседе", "Библиотеке для Чтения", первоначальном "Русском Слове", где был некоторое время одним из трёх редакторов, в "Русском мире", "Светоче", "Сыне Отечества" Старчевского, "Русском Вестнике" М.Н. Каткова - но устроиться прочно ему нигде не удавалось. В 1861 году возникло "Время" братьев Достоевских и Григорьев как будто опять вошёл в прочную литературную пристань. Как и в "Москвитянине", здесь группировался кружок писателей - Страхов, Аверкиев, Достоевские и др., - связанных как общностью симпатий и антипатий, так и личной дружбой. К Григорьеву они относились с искренним уважением. В журналах "Время" и "Эпоха" Григорьев публиковал литературно-критические статьи и рецензии, мемуары, вёл рубрику "Русский театр".
24 мая 1850 года А.А. Григорьев назначается учителем законоведения в Московский Воспитательный дом, в то самое богоугодное заведение, куда его поместили родители сразу после рождения. Среди его коллег пользовался всеобщим уважением Яков Иванович Визард, надзиратель и учитель французского языка. Якову Ивановичу по должности была предоставлена казенная квартира при Воспитательном доме, куда преподаватели часто приходили. Кроме того, жена Визарда держала частный пансион в наемном доме на Большой Ордынке. Там часто собирались друзья и родственники. Скоро и Аполлон Григорьев стал постоянным гостем на Ордынке. Там он и встретил свою новую любовь - совсем юную Леониду Визард. Полюбил страстно и безрассудно.
К сожалению, не сохранилось портретов Леониды Яковлевны Визард. Но ее младшая сестра довольно подробно описала ее: "Леонида была замечательно изящна, хорошенькая, очень умна, талантлива, превосходная музыкантша. Прекрасные, с синеватым оттенком, как у цыганки, волосы и голубые большие прекрасные глаза"... Не удивительно, что Григорьев, хоть и был на 15 лет старше ее, увлекся ею, но удивительно, что он и не старался скрыть своего обожания. Ум у нее был очень живой, но характер сдержанный и осторожный. Но тут, как и 10 лет назад, явился соперник - офицер в отставке, дворянин, пензенский помещик Михаил Владыкин. Театральный завсегдатай и драматург-любитель, он проводил зиму в Москве, здесь и познакомился с Леонидой Яковлевной. Молодые люди полюбили друг друга, и вскоре состоялась помолвка. Аполлон Григорьев бешено ревновал, долго не мог поверить, что все кончено. А когда поверил, с головой ушел в работу. Поэт собрал новые стихотворения, присоединил к ним несколько измененные стихи "коршевского" периода и составил большой цикл из 18 стихотворений под названием "Борьба". Кульминацией "Борьбы" стали стихотворения "О, говори хоть ты со мной..." и "Цыганская венгерка", которые назвал "перлами русской лирики".
О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!
…
Я от зари и до зари
Тоскую, мучусь, сетую...
Допой же мне - договори
Ты песню недопетую.
Когда Григорьев прочитал "Цыганскую венгерку" своему другу, композитору Ивану Васильеву, тот сразу проникся чувствами поэта. Он обработал мелодию "венгерки", сочинил знаменитые гитарные вариации. Так григорьевская "Цыганская венгерка" стала песней. Очень скоро ее стали исполнять цыганские хоры. Во вторую часть песни вошли строфы из стихотворения "О, говори хоть ты со мной..." Кто-то досочинил припев "Эх, раз, еще раз!..", которого не было в стихах Григорьева. На основе этой, новой "венгерки" начал развиваться цыганский танец, который мы называем попросту "Цыганочкой". И в XX веке было создано немало вариантов этой песни, самые знаменитые - "Две гитары" Шарля Азнавура и "Моя цыганская" Владимира Высоцкого.
Я по полю, вдоль реки,
Света - тьма, нет бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
…
И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята!
Григорьев прославился при жизни не только "Цыганской венгеркой". Его статья "О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене" впервые заявила современникам о рождении национального русского театра. Другая знаменитая его статья "Взгляд на русскую литературу после смерти Пушкина" впервые определила значение национального гения не только в прошедшем времени, но и в настоящем и в будущем. Именно Григорьев написал: "Пушкин - наше всё". Как поэт Григорьев стоит в литературе того периода наравне со своими друзьями Полонским, Огаревым и Фетом, а лирический цикл "Борьба" сравним с творениями и .
Григорьев потерпел очередное фиаско в любви. Леонида Яковлевна Владыкина-Визард впоследствии получила в Швейцарии степень доктора медицины и была одной из первых женщин-врачей в России. Законную супругу Григорьева Лидию Федоровну поддерживала семья Коршей, учебу сыновей оплачивал Константин Кавелин, тот самый счастливый соперник... Сама Лидия Федоровна вынуждена была пойти в гувернантки. И как-то раз, на беду, в подпитии она заснула с зажженной папиросой и не проснулась... Сердце его так и не согрелось ответной любовью.
В 1857 году, чтобы в очередной раз сменить гнетущую обстановку, Аполлон Григорьев уехал за границу (в Италию, Францию, Германию) в качестве воспитателя и домашнего учителя юного князя И.Ю. Трубецкого. Но и там он не нашел покоя. Закончилось тем, что он разругался с матерью юного князя и вынужден был, поскитавшись по Европе, вернуться в Россию.
В начале 1859 года Аполлон Григорьев сближается с М.Ф. Дубровской, по его собственным словам, со "жрицей любви", взятой им из притона, ставшей позднее его гражданской женой, но счастья в жизни он так и не нашел. Женщина с искалеченной душой и мужчина с израненным сердцем - почему они сошлись, кто знает? Его скитания и финансовые проблемы продолжались. В своей жизни Григорьев словно испытывал все ипостаси человеческой личности: был мистиком и атеистом, масоном и славянофилом, добрым товарищем и непримиримым врагом-полемистом, нравственным человеком и запойным пьяницей. Все эти крайности в конце концов сломили его. В январе 1861 года в Петербурге он провел почти месяц в долговой тюрьме. Выйдя из нее, Григорьев принимает эпизодическое участие в журнале А.П. Милюкова "Светоч", но уже в конце марта бросает эту работу и предпринимает последнюю попытку переменить жизнь. Он выспрашивает себе место учителя русского языка и словесности в Оренбургском кадетском корпусе. В Оренбург А.А. Григорьев приехал 9 июня 1861 года вместе с М.Ф. Дубровской, с увлечением взялся за дело, но быстро остыл, и на новом месте не задержался. Эта поездка лишь усугубила тяжелое душевное состояние поэта, тем более что произошел очередной разрыв с женой М.Ф. Дубровской. Порой нечего было есть. Когда у них родился ребенок, в комнате стоял холод - не было дров, у матери пропало молоко. Младенец умер. Вскоре они разошлись, но Григорьев жалел несчастную и просил друзей:
Коль вам ее
Придется встретить падшей, бедной,
Худой, больной, разбитой, бледной,
Во имя грешное мое
Подайте ей хоть грош вы медный...
"Странствия", "скитальчества" - ключевые понятия в судьбе и в творчестве Аполлона Григорьева. Какая-то роковая неприкаянность была его вечной спутницей. В Москве, в Петербурге, в Италии, в Сибири - он нигде не укоренился, кочевал по съемным квартирам, убегая от бед и кредиторов. Но они настигали его. Григорьев то сорил деньгами, словно ухарь-купец, то сидел в долговой яме. Порою пил, и пил изрядно. И сам того не скрывал:
Однако знобко... Сердца боли
Как будто стихли... Водки что ли?
Все чаще поэт находил забвенье в вине. В мае 1862 года он неожиданно возвращается в столицу, вновь принимается за публицистическую деятельность, участвует в журнале братьев Достоевских "Время", а с начала 1863 года, когда "Время" было запрещено, по поручению издателя Ф.Т. Стелловского редактирует еженедельный журнал "Якорь". Он редактировал газету и писал театральные рецензии, неожиданно имевшие большой успех, благодаря необыкновенному одушевлению, которое Григорьев внес в репортерскую рутину и сушь театральных отметок. Игру актёров он разбирал с такою же тщательностью и с таким же страстным пафосом, с каким относился к явлениям остальных искусств. При этом он, кроме тонкого вкуса, проявлял большое знакомство с немецкими и французскими теоретиками сценического искусства. С января 1864 года работает в новом журнале братьев Достоевских "Эпоха". Но он везде работает с перерывами, избегая оказаться в какой-нибудь литературной партии, стремясь служить только искусству как "первейшему органу выражения мысли". Запой, перешедший в физический, мучительный недуг, надломил могучий организм Григорьева. Не помогли ни дружба с композитором А.Н. Серовым, ни знакомство с известным беллетристом П.Д. Боборыкиным.
Его главной проблемой была безудержная любовь к мотовству и цыганским песнопениям при хроническом отсутствии денег. Как и подобает истинному поэту, Григорьев прозорливо предчувствовал свою судьбу, делая в дневнике соответствующие записи: "Дела мои по службе идут плохо - и странно! Чем хуже делается, тем больше предаюсь я безумной беспечности... Долги мои растут страшно и безнадежно". Другая запись гласила: "Долги растут, растут и растут... На все это я смотрю с беспечностью фаталиста". В июне 1864 года в Санкт-Петербурге Аполлон Григорьев во второй раз на месяц угодил в долговую тюрьму. В письме на волю он жаловался, что не может работать: "Не говорю уже о непереносной пище и недостатках в табаке и чае - задолжавши кругом, можно ли что-либо думать?" В конце августа история повторилась, Григорьев снова оказался в долговой тюрьме. 21 сентября его выкупила на свободу богатая генеральская жена А.И. Бибикова, бесталанная писательница, которой он обещал отредактировать какие-то сочинения. Окончательно опустошенный душевными терзаниями, Аполлон Григорьев прожил на свободе всего четыре дня и 25 сентября (7 октября) 1864 года он умер от апоплексического удара, как тогда именовали инсульт.
Его хоронили 28 сентября в земле нелюбимого города, на Митрофаньевском кладбище. На более престижное не было денег. На проводах было несколько знакомых литераторов и артистов. И большая группа странных незнакомцев в обносках - соседи Григорьева по долговой тюрьме. 23 августа 1934 года, когда создавали мемориальное кладбище, прах Аполлона Григорьева перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища.
Поэт и критик Аполлон Григорьев, друг Фета, автор бессмертного романса о "подруге семиструнной" и столь же бессмертного откровения, что Пушкин - "это наше все", был яркой личностью, человеком, фанатически преданным искусству, неутомимым в нравственных и умственных исканиях, не способным на компромиссы, и вместе с тем в житейских делах беспорядочным и беспомощным, производившим глубокое впечатление на хорошо знавших его. Тем не менее, Аполлон Григорьев, несомненно, был одним из ярких представителей русской литературы.
Григорьев Аполлон Александрович (1822-1864) - русский поэт, литературный и театральный критик, переводчик, мемуарист. Родился 20 июля (1 августа) 1822 в Москве. Дед Григорьева, крестьянин, приехал в Москву из глухой провинции на заработки и за усердный труд на различных чиновничьих должностях получил дворянство. Отец вопреки родительской воле женился на дочери крепостного кучера.
Скандальный брак состоялся спустя год после рождения Аполлона, поэтому ребенок считался незаконнорожденным. Только в 1850, дослужившись до чина титулярного советника, Григорьев получил личное дворянство, «восстановив» таким образом благородное звание, с таким трудом доставшееся деду.
Под Православием я разумею стихийно-историческое начало, которому суждено жить и дать новые формы жизни.
Григорьев Аполлон Александрович
Прекрасное домашнее образование позволило будущему поэту, минуя гимназию, поступить на юридический факультет Московского университета, в котором в то время читали лекции Т.Н.Грановский, М.П.Погодин, С.П.Шевырев и др. Вместе с сокурсниками А.А.Фетом и Я.П.Полонским Григорьев создал литературный кружок, где молодые поэты читали друг другу свои произведения. Григорьев окончил университет в 1842 со званием первого кандидата и был оставлен работать вначале в библиотеке, потом секретарем Совета. Но канцелярская работа ему не давалась - он забывал регистрировать выдачу книг, неаккуратно вел протоколы Совета.
Печатался А.Григорьев с 1843. В это время (1843-1845) писал особенно много, безответно влюбившись в А.Ф.Корш. Любовной драмой объясняются и темы лирики поэта - роковая страсть, необузданность и стихийность чувств, любовь-борьба. Характерно для этого периода стихотворение Комета, в котором хаос любовных переживаний сравнивается с космическими процессами. Об этих чувствах повествует и первое прозаическое произведение Григорьева в форме дневника Листки из рукописи скитающегося софиста (1844, опубл. 1917).
Душевно опустошенный после первого любовного разочарования, отягощенный долгами, в стремлении начать новую жизнь Григорьев тайно бежал в Петербург, где у него не было ни близких, ни знакомых. С 1844 по 1845 служил в Управе благочиния и в Сенате, затем оставил и эту службу, движимый желанием заниматься исключительно литературным трудом. В это время он писал и стихи, и драмы, и прозу, и критику - литературную и театральную. В 1844-1846 сотрудничал в журнале «Репертуар и Пантеон», в котором произошло его становление как профессионального литератора. Кроме рецензий на спектакли, циклов критических статей на театральную тему, опубликовал многочисленные стихи, стихотворную драму Два эгоизма (1845), трилогию Человек будущего, Мое знакомство с Виталиным, Офелия. Одно из воспоминаний Виталина (1845-1846), много переводил (Антигона Софокла, 1846, Школа мужей Мольера, 1846 и др. произведения).
Широкая натура Григорьева вкупе с романтическим настроем молодости заставляла поэта метаться из одной крайности в другую, менять убеждения, почти исступленно выискивая новые привязанности и идеалы. Разочаровавшись в Петербурге, в 1847 возвратился в Москву, где сотрудничал в газете «Московский городской листок». Самыми заметными работами этого периода явились четыре статьи Гоголь и его последняя книга (10-19 марта 1847), в которых Григорьев, высоко оценивая значение Выбранных мест из переписки с друзьями, размышлял об утрате современным обществом «пуритански строгого, стоического духа».
В этом же году Григорьев женился на сестре А.Ф.Корш. Но брак вскоре был расторгнут из-за легкомысленного поведения жены, и вновь Григорьев попал в полосу разочарований и душевных мук. В это время он создал поэтический цикл Дневник любви и молитвы (полностью опубл. 1979) - стихи о безответной любви к прекрасной незнакомке.
Аполлон Александрович Григорьев родился в 1822 г. в Москве, в самом сердце купеческого района – в той части города, где поверхностный лак западной утонченной цивилизации был едва заметен и где русский характер сохранялся и более или менее свободно развивался.
Когда пришло время, Григорьев поступил в университет, вскоре совершенно пропитался романтическим и идеалистическим духом своей эпохи. Шиллер , Байрон , Лермонтов , но прежде всего театр с Шекспиром и шекспировским актером Мочаловым – вот воздух, которым он дышал.
Аполлон Григорьев: гость из будущего
Окончив университет, Григорьев посвятил себя литературе. В 1846 г. он выпустил томик стихов, который прошел почти незамеченным. В это время Григорьев, покинувший родительский дом, усвоил вольные и безалаберные обычаи романтической богемы. Жизнь его превратилась в череду страстных и идеальных романов, столь же страстных и самозабвенных кутежей и постоянного безденежья – прямого следствия его безответственного и непредсказуемого поведения. Но несмотря ни на что, он не утратил своих высоких идеалов. Не утратил он и своей огромной работоспособности. Работал он урывками, но неистово, лихорадочно, будь то поденная работа на какого-нибудь загнавшего его издателя или перевод из любимых Шекспира и Байрона, или одна из его бесконечных статей, таких бессвязных и таких богатых мыслями.
В 1847 г. он сошелся с одаренными молодыми людьми, группировавшимися вокруг Островского . Это имело на Григорьева решающее влияние. Новых друзей объединял безграничный кипучий восторг перед русской самобытностью и русским народом. Под их влиянием ранний, смутно благородный, широкий романтизм Григорьева оформился в культ русского характера и русского духа. Особенное впечатление на него произвел Островский – своей цельностью, здравым смыслом и новым, чисто русским духом своих драматических произведений. С этих пор Григорьев стал пророком и провозвестником Островского.
В 1851 г. Григорьев сумел убедить Погодина передать ему издание журнала Москвитянина . Григорьев, Островский и их друзья стали известны как «молодая редакция» Москвитянина . Но недальновидная скупость Погодина постепенно вынудила лучших писателей из «молодой редакции» перебраться в западнические журналы Петербурга. Наконец в 1856 г. Москвитянин закрылся, и Григорьев снова оказался на мели. Связи с «молодой редакцией» еще усилили его богемные наклонности. Основным занятием в этом кругу были пирушки, песни, а основным видом фольклора, которому они покровительствовали, – цыганские хоры. Люди типа Островского были настолько крепки, физически и морально, что могли выдержать самые дикие излишества, но Григорьев был более хрупким и менее выносливым, и этот образ жизни, особенно же полное отсутствие самодисциплины, которому он способствовал, подорвали его здоровье.
После закрытия Москвитянина Григорьев снова перебрался в Петербург в поисках работы. Но для большинства редакторов он был неприемлем как журналист, поскольку они не одобряли его националистического энтузиазма. Он впал в нищету и стал искать любой, не литературной работы. Он получил было отличное место – поездку за границу в качестве воспитателя юного отпрыска аристократической семьи, но его отношения с этой семьей закончились шумным скандалом. Таким же неудачным оказалось его оренбургское приключение, где он год преподавал и вдруг исчез, никому ничего не говоря.
В 1861 г. он сошелся с братьями Достоевскими и Страховым и стал печататься в их журнале Время . Он встретил у них духовную близость и сочувственное понимание, но упорядочить свою жизнь уже не мог – слишком далеко зашел. Немало времени из оставшихся ему лет он провел в долговой тюрьме. В 1864 г., когда Время (закрытое в 1863 г.) возобновилось под названием Эпоха , Достоевские пригласили его в качестве главного критика. За несколько месяцев, которые ему оставалось жить, Григорьев написал свои главные прозаические произведения – Мои литературные и нравственные скитальчества и Парадоксы органической критики . Но дни его были сочтены. Летом 1864 г. он опять попал в долговую тюрьму. Благодаря щедрости одного из друзей его оттуда выпустили, но на следующий день он скончался.
