Русские в югославии война. Русские добровольцы в Югославии: Сколько нас было? Русские добровольцы на Балканах (12 фото)

...Это был крик отчаяния в пустоту Интернета. От бывшего добровольца Сергея Сухарева, воевавшего в Югославии, в Сербии, Боснии и Герцеговине в далекие 90-е.

После войны он, как и многие его соратники, остался жить на Балканах, которые стали его новой родиной. Сергей писал, что такие же, как он, добровольцы, его друзья, сегодня просто выброшены на помойку. Их лишили гражданства, которое они получили за свои подвиги, отняли пенсию, вынудили уехать с Балкан и скитаться по миру. Сам он тоже нищий инвалид. Ехать ему некуда. Эти люди больше не нужны тем, за кого когда-то проливали кровь. Но и России они тоже без надобности. ...Белые волки, царские волки, как их еще называли, "русские братушки".

Иногда ему кажется, что тот он, которым был прежде - профессионально безжалостный, выполняющий команды на поражение, - давно умер.

Это случилось в тот момент, когда родились его дети, Мария и Петар. Тогда появился на свет и другой Сергей Сухарев.

Но когда снова подходит к горлу комок отчаяния, хочется замочить всех и вся, отомстить за свою неустроенность, Сергей вспоминает лишь один эпизод. Маленькая Мария смотрит на отца из окна их дома, машет ему рукой - и он понимает, что ради дочери этот мир не должен больше раскалываться надвое.

Как его собственная жизнь - до и после абсолютно чужой войны.

Могила для сердца

В местечке Горни Адровац на юге Сербии на пригорке, куда петляет дорога, есть могила.

Здесь похоронено сердце полковника Николая Раевского. Внук знаменитого генерала, воевавшего с Наполеоном, именно Николай являлся прототипом графа Вронского из "Анны Карениной". В августе 1876-го в числе трех тысяч добровольцев прибыл он в Сербию, чтобы спасти братьев-сербов от турецкого ига.

Здесь, на берегу Южной Моравы, через 13 дней был убит.

На месте его гибели в начале ХХ века построили церковь Святой Троицы. Под сенью лип, окруженная кованой ажурной оградой, стоит она.

Как память о русских, оставшихся вечно на Балканах.

Странная мы страна, Россия. Готовы бросить все к черту и лететь через полмира, чтобы защитить тех, кто, как нам кажется, близок по духу и по крови. Загадочная русская душа. Так было и в XIX веке. И в Первую мировую, после выстрела сербского террориста в Сараеве, в мясорубке, которая стоила нам империи. И в минувшую балканскую бойню тоже.

Никто не знает, сколько на самом деле воевало русских в Югославии в 90-е ХХ века. Легенды говорят чуть ли не о тысячах. Радиостанция "Свобода" приводила, например, цифру в пять тысяч человек.
Те же, кто находился там сам, уверены, что вряд ли больше нескольких сотен. Просто каждый дрался за десятерых. Отряд "Белых волков", "Царских волков".

Иногда русских принимали и в югославские подразделения. Это делалось для устрашения врага. Бесшабашные, абсолютно бесстрашные, то ли авантюристы, то ли чокнутые идеалисты.

"В бою, где сами сербы бежали, так как видели перевес в стане противника, русские почему-то стояли насмерть", - с удивлением рассказывали мне жители бывшей Югославии.

15 октября 94-го при штурме Мошевачко-Брдо смертью храбрых пал Роман Малышев, высокий русоголовый парень. За несколько дней до этого погиб его однофамилец Петр.

В апреле 95-го в Сараеве погиб Крендель, он же - Валерий Гаврилин. Сражался в "Царских волках", в сербской артиллерии, участвовал в штурме Игмана, дрался под Горажде...

Много наших полегло. Не за Сталинград, не за Курскую дугу. И даже не за Грозный. За города и деревни с чужими для слуха названиями.

Русское добровольчество - необъяснимое явление, это феномен, - говорит Михаил Поликарпов, автор книги "Русские волки", добровольцем уехавший в Боснию, где воевал в составе Русского добровольческого отряда. - Можно объяснить все просто - СССР тогда развалился, и молодежь оказалась не у дел. Не сложилась жизнь, не было семьи. Началась война в Приднестровье - рванули туда, потом в Югославию... Были такие, кто хотел подзаработать, но быстро понимали, что это невозможно - денег хватало только на сигареты. Были и те, кто вообще не доехал до поля боя, сбился на полпути.

В книге Михаила Поликарпова я вычитала хорошую фразу. Вроде как слабых людей искушают богатством. А сильных - возможностью делать добро, не ожидая за это наград.
"Основная часть ребят выросли на романтических советских книжках, - продолжает Михаил. - "Сам погибай, а товарища выручай". Они, можно сказать, страдали вселенским патриотизмом. В тот момент им не было нужно за это ничего". Сергей Сухарев, диверсант, воевавший в секретном сербском подразделении, - из таких, я думаю.

Наполовину враг

Сергей встречает меня в аэропорту Белграда. Я узнаю его сразу - черная перчатка вместо пальцев правой руки, нет глаза. Рядом стоит его дочка, Мария, которая почти не говорит по-русски, но все понимает.

Нас толкают в разные стороны улетающие и прилетевшие, Сергей, не замечая никого вокруг, берет мою сумку здоровой рукой.

Почему я остался здесь после войны? Таких, как я, было довольно много, тех, кто считал, что, раз мы отдали годы и здоровье за чужой народ, значит, имеем право. Нас, русских, носили тогда на руках... А что бы я делал в России? Я уезжал еще из Советского Союза, которого больше не было. В вашей новой жизни я ничего не понимал.

Бывший диверсант Сергей Сухарев - ныне гражданин Боснии и Герцеговины. Гражданство ему дали за боевое прошлое. Сейчас живет в Белграде, в Сербии, потому что его жена сербка.
Но до недавнего времени пенсию как инвалид второй группы он получал из Республики Сербской, которая является автономной частью Боснии и Герцеговины.

Что тут непонятного? Раньше была одна Югославия. После гражданской войны она распалась. Сейчас семь республик: Сербия, Словения, Черногория, Хорватия, Македония, Босния и Герцеговина, в которую входит еще и Республика Сербская, Косово, - нетерпеливо перечисляет Сергей, видя, что я совсем в этом запуталась.

Как и в том, кто и за что тогда воевал - мусульмане против православных, католики против мусульман, боснийцы, хорваты, сербы... Все против всех, а чья правда, сегодня и не разобрать.

Родом Сергей из Северного Казахстана. Несчастливое детство, пьяный отчим, который нещадно бил. Когда он повесился, маленький Сережа ходил смотреть через окошко в морг - радовался.
Но при всем этом Сергей рос добрым мальчиком. Просто с самого начала ему немного не повезло...

С юных лет он был один, пас скот, ел степных сурков. Учился отвечать за самого себя. Мир Сергея твердо делился на черное и белое, на своих и чужих. "Наполовину друг - это наполовину враг, понимаешь?" - заглядывает Сергей мне в г
Таким, как он, одна дорога - в солдаты.

Он и был им, еще в СССР, но где воевал и когда - об этой части своего прошлого Сергей предпочитает не распространяться, только шов через весь живот и смутный рассказ о том, как летел после страшного ранения через черный туннель навстречу яркому свету.

Я решил уйти в монахи, потому что верил в Бога и считал, что этот мир не для меня, - продолжает Сергей. - Уехал в Грецию, где находятся известные православные храмы. Пешком добрался до острова Кассос. Местная полиция приняла меня за шпиона, как раз началась война в Ираке, а у меня не было ни денег, ни нужных документов. Но я считал, что на все воля Божья и я не пропаду...

Нормальные люди, как объяснили ему в монастыре, не уходят из мира без благословения духовных отцов. Из-за отсутствия письменного разрешения монахом он так и не стал. Смирился.

Заимел свой маленький бизнес на Корфу, торговал шубами, работал в туризме, должен был получить греческое гражданство. Но услышал по телевизору, что в Югославии началась война. "Я решил немедленно туда мчаться и, если понадобится, отдать жизнь, - говорит он. - Я был искренне убежден, что это подло, видеть по телеку, как наших бьют и спокойно продолжать пить кофе. Тем более что политики звали добровольцев со всего света защищать общие православные ценности. Я верил, что меня ждут".

После развала социалистического лагеря мир какое-то время был расплывчатым и неопределенным. Пограничные столбы больше не являлись непреодолимой преградой. Чтобы добраться до воюющих Балкан, русские ребята нелегально переходили границу, даже пересекали вплавь Дунай.

Они не думали, что впоследствии могут потребоваться какие-то справки, что надо официально где-то записаться в добровольцы. Сергей же, наученный горьким опытом с монастырем, решил действовать по правилам. Он получил сербские бумаги. И так как добирался из близкой Греции, то стал одним из десяти русских, первыми прибывших на войну.

Мешано мясо

"Знаешь, в национальной сербской кухне есть такое блюдо - "мешано мясо", это когда говядину, свинину, баранину смешивают на одной тарелке, - усмехается Сергей. - Первый рукопашный бой - то же мешано мясо. Я попал в сербский отряд. Показали ребят из нашей группы: "Запомнили их лица?" - "Запомнили!" - "Вот этих постарайтесь не убивать". - "А остальных? Вдруг тоже наши?" - "Остальных можно, и этих можно, если иначе не получается".

Три дня продолжалась резня. Когда не разбираешь своих и чужих, одни и и те же европейские лица, одинаковая форма и оружие югославской армии, один язык. Пена идет изо рта, чтобы не спать, давали пить энергетики, отказывало сердце. Впрочем, сердце - это последнее, что он тогда чувствовал. Адреналиновый зомби. Мешано мясо.

Воздух к вечеру от взрывов становился черным. Блевали кровью. "В том месте, где шел бой, раньше были огороды. Наверное, и сейчас там сажают картошку, - удивленно, будто не понимая, как такое может быть, произносит Сергей. - Из той мочиловки я вышел весь в чужой крови. Две недели спал, прижимая к себе автомат. Потом мне стало все равно".

"Идешь в разведку, несешь отдельно один патрон для самоликвидации, гранату, прикрепленную на шее, и на спине черный мешок, твой будущий гроб, который ты сам же и укладывал. Потому что не знаешь - вернешься ли назад".

Воевал в сербских "краповых беретах". Затем перешел в секретное диверсионное подразделение. Женился Сергей тоже на войне.

"Мара связисткой была. Такая высокая, красивая сербка. Я ее раз пригласил погулять, она согласилась, второй... А потом прижал в углу, поднял автомат к животу: "Слушай, меня завтра убить могут - либо ты сейчас выходишь за меня замуж, либо не дури мне голову". Она согласилась", - варварские, средневековые нравы. А Сергей отвечает, что тогда все выглядело иначе, чем в обычной жизни, и на самом деле он никогда бы ее не убил, потому что была любовь.

Венчались они спустя несколько лет, в 99-м, под раскаты уже натовской бомбардировки.

В 94-м Сергей подорвался на хорватской мине-ловушке. Оторвало четыре пальца и выбило правый глаз. "Кого-то бьешь ты, а кто-то - тебя, все по-честному".

Между тем союзная Югославия проиграла войну и распалась. Добровольцы стали не нужны.

"Нам выдали медали, кое-кто, и я в том числе, получил гражданство, льготы, бесплатное медицинское обслуживание. Но большинство наших воевали нелегально. Они уехали ни с чем. Я честно думал, что начну с чистого листа, что у меня здесь будет настоящая семья. Я был счастлив, что нашел новую родину".

Тихий дом, любимая женщина, дети Петар и Мария, бегающие вокруг стола с белоснежной скатертью. Сам он мастерит что-то из дерева в уголке.

Не все ли равно - какая власть на дворе.

Республика Сербская платила Сергею военную пенсию по инвалидности. Один из сербов сдал целый этаж своего дома на окраине Белграда за сущие динары, чисто символически. "Знаешь, а я иногда месяцев по шесть не выходил на улицу. Утром проснусь - весна на дворе, засыпаю - уже осень. Я хотел просто жить".

За окнами его дома менялся мир. Бывшая социалистическая Югославия взяла курс на ЕС, в политику пришли новые люди, которые полагали, что лучше быть на обочине, но Европы.

Сергей этого упрямо не замечал.

В большой Сербии активировали офисы НАТО. Косово провозгласили независимым. В боснийском Сараеве прямо по улицам отныне ходили ваххабиты - важные дядечки и молодые парнишки с узенькими бородками, лысыми черепами и в укороченных штанах. Хорватия и Черногория стали курортами.

Русских на Балканах по-прежнему ждали. Но не добровольцев, а бизнесменов.

В Республике Сербской, например, продолжается процесс приватизации "Газпромом" нефтеперерабатывающих предприятий. Газопровод "Южный поток" планируют вести через эту часть Европы. 95 русских автозаправок открыты здесь. И только в этом году было экспортировано товаров в Россию на 1 миллион 600 тысяч евро, а из России в республику на 350 миллионов евро - прежде всего это нефть и газ, разумеется.

Все это правильно и нужно. Новое время настало, всеобщая глобализация.

А наивная вера в то, что нужно бежать кого-то спасать, - оставьте, дешевая романтика никому больше не интересна...

В русской церкви в Белграде, по слухам, убрали доску с именами погибших добровольцев, был разрисован сатанистами обелиск памяти соотечественников, сражавшихся против османского ига, возле городка Алексинца. Остался только храм с могилой полковника Раевского, он на балансе "Газпрома". Да мертвые русские на кладбище в Сараеве. За ними ухаживает греческая община.

Русские уйдут

"Меня зовут Юрий, мое прозвище на той войне было Джурич. Я один из них, кто воевал в диверсионно-разведывательном отряде "Бели Вукови", их больше знают как "Белые волки", в Республике Сербской. Был два раза ранен. Награжден "Золотой медалью за храбрость". Еще во время войны я был признан инвалидом, 100% нетрудоспособности. Получил гражданство. Сейчас лишили, ничего не объясняя, и без права на обжалование. Пенсию не платят 5 лет. Пока я в Болгарии, причем на птичьих правах. В Сербию я невъездной" - это выдержка лишь одного из нескольких писем добровольцев, которые пришли мне, когда я занялась этой темой.

Ветераны, прошедшие балканскую мясорубку, жалуются: не объясняя причин, их лишили подданства, полученного за военные заслуги, денежных пособий, вынудили покинуть страну. Эта мера, правда, коснулась и мусульман, воевавших на стороне боснийцев. В общем, всех тех, кто, по мнению объединенной Европы, попадает под категорию нестабильных элементов.

Некоторых наших теперь, по слухам, ищет Гаагский трибунал, считая военными преступниками.

Мы сидим с Сергеем Сухаревым в кафешке в Белграде. Напротив паренек, русский турист, ужасно пьяный и нелепый, впаривает официанткам про то, как премьер Примаков, протестуя против бомбардировок НАТО Белграда, десять лет назад развернул самолет над океаном... Молоденькие официантки смеются и переговариваются между собой.

О чем они говорят? - спрашиваю я.

Да что он дурак пьяный, - сердито отвечает Сергей. Новая жизнь заставила его выйти из спячки.

"Меня вызвали на комиссию и тоже срезали группу инвалидности. Со второй на четвертую. У меня отсутствуют по две фаланги на четырех пальцах - понятно, что они не вырастут. А мне председатель комиссии показал, что они отросли на целую фалангу - и теперь у меня, дескать, нет только ногтей. Выбитый глаз их вообще не волнует. У меня отняли почти всю пенсию, объяснили, что мне никто ничего не должен, - он запинается. - Я отдавал за них жизнь, был лояльным гражданином Республики Сербской, а мне отплатили злом за добро. Не выгнали из страны только потому, что я женат на сербке".

Сергей бросил клич в Интернет. От отчаяния, что заработка жены на маленькой швейной фабрике едва хватает на то, чтобы дети не умерли с голоду. Его поддержали радикальные сербские националисты, сказали, что готовы хоть сейчас взять в свои ряды. Сергей отказался. Он больше не хочет выступать под чужими знаменами. Вернуться же в Россию невозможно - у него все еще советский паспорт.
А на работу в Белграде, даже низкоквалифицированную, в тяжелые времена безрукого и безглазого инвалида не берут.

Я позвонила в представительство Республики Сербской. Спросила, как такое может быть? "Что вы хотите, кризис, у нашей маленькой страны достаточно сложное финансовое положение, социальные программы сокращаются, - ответили мне, - мы бы рады помочь. Многие добровольцы обращаются к нам, потому что рассчитывают на компенсацию. Но, знаете, у скольких вообще нет никаких документов, подтверждающих, что они воевали за нас? На основании чего им должны платить? В любом случае, это вопрос зависит не только от Республики Сербской, но и от Боснии и Герцеговины, чьей частью мы являемся, и от стуктур ООН в нашей стране".

С Сергеем Сухаревым я проехала через всю бывшую Югославию, были мы и в местах, где он воевал, на могиле Раевского, нашли ребят из его отряда, сербов, которых он не видел пятнадцать лет. Те, как сумели, вписались в новую жизнь, достают по праздникам изношенные "краповые береты".

Я, человек другого времени, иногда не понимала позицию Сергея. Его болезненную горячечность, обостренное чувство справедливости. Да, такой, как он, пожалуй, мог когда-то переплыть Дунай... Вот только оно того стоило ли? От отчаяния, что я способна его пожалеть, но не способна понять, Сергей сорвался.

Говорил, что будет драться до последнего патрона... Как тогда.

А я жестоко отвечала за нас, сегодняшних, прагматичных и злых, что ехать в Югославию - это был его личный выбор, его свободная воля. Искушение сильных - делать добро, не получая за это наград.

А жизнь, она сама потом всех честно рассудит, наверное.

Сергей хочет уйти из этого мира, который вдруг перевернулся вверх дном. В природу, в горы, в те края, где погиб доброволец Николай Раевский.

Там, далеко от цивилизации, есть заброшенный монастырь. Ему триста лет. В сербско-турецкую войну сюда приносили раненых русских солдат.

Сейчас здесь никого нет.

Земляной пол пахнет сыростью, мышами и истлевшими иконами. Вечером загорятся свечи, которые зажжет он сам, ни зверя, способного загрызть, ни людей, способных расчетливо предать.

Только он и души его товарищей.

Белград-Ниш-Алексинец-Баня-Лука-Сараево-Москва

В марте 1999 года авиация НАТО начала бомбардировку Югославии, выступив на стороне албанских сепаратистов в Косовской войне. «Ридус» побеседовал о тех событиях с русским добровольцем, который приехал на помощь сербам и стал свидетелем развернувшейся трагедии.
Русские добровольцы появились на Балканах еще в 1991 году, когда началась кровопролитная война между сербами, хорватами и боснийскими мусульманами (бошняками). Единый некогда народ, разделенный верой и менталитетом, развязал бойню на осколках Югославии, отвоевывая каждый для себя независимость и жизненное пространство. Запад в этом конфликте поддержал хорватов и бошняков, а сербы остались без поддержки России, которая в это время переживала тяжелейший период в своей новейшей истории.
Тогда и устремились на помощь сербам добровольцы из России и Украины. Одним из них стал Александр Кравченко, который в 20 лет в 1992 году прилетел в Белград, чтобы оттуда отправится на войну в Боснии на стороне Войска Республики Сербской. Он сражался бок о бок с сербами в составе Второго и Третьего Русских добровольческих отрядов.
В 1993 году на высоте Заглавк Александр был тяжело ранен в голову и в ногу, и после окончания войны остался жить в Республике Сербской (федерация в составе Боснии и Герцеговины), поселившись в городе Пале, в 10 километрах от боснийской столицы Сараева.Когда 24 марта 1999 года начались бомбежки Белграда, Приштины, Подгорицы, Краугеваца, Нови Сада, Панчево и других сербских городов, Александр вновь поехал на помощь сербам. Эти несколько месяцев изменили его жизнь и, когда война была проиграна, а Югославия уничтожена, он вернулся в Россию.
Мы встретились с Александром у строящегося Собора Московских Святых в Бибиреве, где расположено одно из отделений Ассоциации военно-патриотических клубов «Стяг». Наша беседа проходила в затерявшейся в полуподвальных помещениях храма комнате, где стоят флагштоки с российскими знаменами, а на стенах висят портреты героев белогвардейского движения. Как выяснилось, все это тоже следствие событий пятнадцатилетней давности. Но обо всем по порядку.
В 1992 году Александр только что закончил срочную службу в рядах Советской Армии и вернулся в свой родной Казахстан, где стал участвовать в работе по возрождению Сибирского казачьего войска. Во время командировки в Санкт-Петербург он познакомился с людьми, которые были уполномочены от имени правительства Республики Сербской набирать добровольцев, и через два месяца уже был в Белграде.
«Решение пришло практически сразу. Руководство России в то время, по сути, предало сербов, и мне хотелось личным примером показать, что русский народ, как я мог это сформулировать для себя в 20 лет, был и остается братом сербскому. Кроме того, будучи казаком, я был склонен к военной организации, и первое для казака – воинская служба», - говорит Александр.
На первом этапе добровольцев искали в среде казачьих и патриотических организаций, поэтому взгляды у них были во многом схожи. Это были советские люди, вчерашние комсомольцы, которые недавно познакомились с идеями монархизма, православного патриотизма и национализма, и находились на одной политической волне.
Так, Второй Русский добровольческий отряд (РДО-2) «Царские волки» использовал в качестве боевого знамени имперский флаг. По словам Александра, сделано это было не «в пику» бело-сине-красному флагу, и оба русских флага воспринимались большинством добровольцев одинаково положительно.
«Название "Царские волки" среди добровольцев не прижилось и осталось только в газетных статьях и книгах. Мы себя так не называли. Как-то это было… пафосно что ли. Да и смешно это было в тех условиях. Название должно быть выстрадано, как например, корниловцы, дроздовцы – это определенный путь, определенный лидер. Зато прижился черный берет, который носили участники РДО-2», - говорит Александр.
Также среди добровольцев в Боснии было много людей из Украины, в том числе радикально настроенных националистов, многие из которых носили шевроны с трезубцем. Но большинство из них по своим воззрениям были русскими монархистами или советскими патриотами.
Были и интересные случаи. Один из украинских добровольцев, имя которого Александр называть не стал, поехал на Балканы, чтобы воевать на стороне хорватов, поскольку они ему казались ближе по духу. Но хорваты его не приняли, потому что у него не оказалось ста марок для прохода через границу, и он поехал к сербам.
«На противоположной стороне у хорватов и боснийских мусульман, насколько мне известно, русских и украинских добровольческих формирований не было – только отдельные специалисты. Хорватам просто не приходило в голову искать поддержки в России и на Украине, и мне это вполне понятно. Ведь и перед нами не стоял выбор, за кого идти воевать», - поясняет Александр.
Добровольческие отряды входили в состав Войска Республики Сербской и получали довольствие и вооружение на общих основаниях. Денег заработать, воюя за сербов, было невозможно – в лучшие периоды 1994 года им платили по 50 немецких марок (для сравнения билет из Москвы до Белграда стоил 100-150 марок). По другую сторону баррикад, дела обстояли лучше, что привлекало наемников из Европы.
Всего в Боснийской войне на стороне сербов приняли участие несколько сотен русских добровольцев, более сорока из них сложили на Балканах свои головы. По окончании войны Александр Кравченко был награжден золотой медалью «За храбрость», которую получил из рук президента Республики Сербской Радована Караджича и которую и сейчас носит на военной рубашке.
Между тем в Союзной Республике Югославии было не спокойно, и с 1996 года в Косово и Метохии (именно так звучит полное название региона, из которого албанцы вторую часть убрали) шла партизанская война. Обострение конфликта, который, по сути, представлял собой контртеррористическую операцию, произошло в 1998 году. И в Косово устремились первые русские добровольцы. Когда 24 марта 1999 года на стороне албанских террористов выступили силы НАТО, в край хлынул поток людей, в том числе участников Боснийской войны, желающих поддержать сербов. Уже к началу апреля граница была перекрыта, но за эти несколько дней в Косово и Мтеохию успели приехать около 200 бойцов, больше половины из которых были родом из Украины.
Некоторые из тех, кто прошел Боснийскую войну, пробирались в край и после закрытия границы, но их были единицы. Однако в этот раз сербы добровольцев принимать и брать на довольствие не стали. В итоге они не были организованы в отряды и были распылены по всему Косово – от границ с Албанией до внутренних районов. Многие также вошли в состав элитных сербских подразделений, к примеру, «Тигров» Аркана. «Тигры» усиленно тренировались для отражения агрессии со стороны американцев и НАТО, но в бой в этот раз так и не вступили.
Александр Кравченко 24 марта был в Боснии и видел, как авиация Североатлантического Альянса шла на Белград. Он говорит, что до последнего не верил, что будут бомбить – считал, что американцы ограничатся актом устрашения. О том, что сербская столица подверглась бомбежке, он узнал от своего боевого товарища, который позвонил ему из Болгарии. Через четыре-пять дней Александр с группой других добровольцев оказался в Белграде, откуда через Крагуевац направился в Приштину, чтобы вступить в добровольческий отряд, но этого сделать не удалось из-за позиции сербских военных.
Неизгладимое впечатление на него произвел ночной Белград под бомбежкой: гул вражеских самолетов в ночном небе, трассера мелкокалебирных зениток и взрывы бомб.
«События 1999 года, несмотря на то, что я до этого воевал, стали для меня определяющими в жизни, - говорит Александр. – Я осознал, что против нас ведется война, единственная цель которой наше уничтожение – сербов, русских, православных – как угодно. До 1999-ого года я был, не то чтобы либералом, но считал Америку не такой уж плохой страной, а Запад – хорошим примером для подражания по организации общества. Но тогда я понял, что кто-то нас так люто ненавидит, что готов добиваться своей цели любыми средствами. Это не просто конфликт мировоззрений, это война против жизни».
Военная операция НАТО «Союзная сила», проведенная вопреки международному праву без мандата ООН, продлилась без малого три месяца. За это время жертвами конфликта стали 1700 гражданских лиц, том числе 400 детей, еще около 10 тысяч людей получили серьезные ранения. Инфраструктура Союзной Республики Югославии была практически полностью уничтожена, без воды остались около миллиона человек, 500 тысяч потеряли работу, тысячи семей лишились крова. По сербскому краю Косово и Метохия прокатилась волна этнических чисток сербов, черногорцев, цыган и турок. Сотни тысяч человек вынуждены были бежать из региона. Албанский террор в крае с молчаливого согласия НАТО продолжился и после окончания Косовской войны.
Впервые в истории бомбежке подверглись химические объекты, что привело к загрязнению крупных рек, в том числе Дуная, озер и даже Адриатического моря. От радиации пострадали районы, в которых войска НАТО применили снаряды с обедненным ураном. Древнейшие христианские храмы и монастыри, внесенные ЮНЕСКО в список всемирного наследия человечества, были уничтожены. Все это на Западе назвали «гуманитарной интервенцией».
К 10 июня война была закончена, и Косово перешло под управление международного контингента KFOR. В этом конфликте погибли, по меньшей мере, трое русских добровольцев.
Вскоре албанцы при поддержке Аль-Каиды решили провернуть подобный косовскому вариант на территории Македонии, и в 2001 году уже в этой стране начались межэтнические столкновения с албанцами. Сюда тоже потянулись русские добровольцы, в основном те, кто прошел Боснию и Косово, сформировав боевой отряд. Конфликт закончился Охридским соглашением между правительством Македонии и албанскими политическими силами, подписанный под давлением мирового сообщества. Но мир на севере Македонии установился довольно шаткий.
Александр Кравченко в 2000 году вернулся в Россию, поскольку после разгрома Югославии оставаться на Балканах было психологически тяжело. Но связи с сербами он не разорвал, а наоборот создал движение «Косовский фронт», которое занимается оказанием помощи косовским сербам, и портал Сербска.ру, посвященный Балканам.
А что же сербы? Как только ситуация в Крыму начала накаляться и было еще не ясно, начнется ли военный конфликт, и как поведет себя Россия, сербские добровольцы, в том числе четники, поехали на полуостров на помощь русским и украинцам. Некоторые из них обратились к Александру и другим русским добровольцам, которые в свою очередь также выдвинулись в Тавриду. И обращались люди не только из Сербии, но также из Македонии и Словении.
Александр сам несколько дней назад вернулся из Крыма, где виделся с сербами, которые вступили в силы самообороны Крыма. Они оказали неоценимую моральную поддержку местным жителям, и хорошо, что ни им, ни самим крымчанам не пришлось брать в руки оружие.
«Как и множество русских патриотов, казаков, которые приехали в Крым, и составили костяк местных сил самообороны, сербские добровольцы приняли решение сразу. Для сербов Россия и Украина примерно одно и тоже. Почему они выступили не на стороне Правого сектора? У сербов мироощущение близко к русскому, но их ощущение неправды, ощущение свой-чужой даже превосходит наше. Для них было сразу очевидно, что Евромайдан явление антирусское и русофобское, а там где русофобское, там и антисербское. Поэтому им было даже проще, чем нам, определить где кто. Тем более сами они уже через «евромайданы» в Сербии прошли, и они знают, чем это грозит Украине и всему русскому народу. У них не могло быть выбора, как его не могло быть и у нас в Боснии», - говорит Александр.
Впрочем, по словам Александра, и на Евромайдане была целая группа сербов, в том числе некоторые лидеры сербских прозападных организаций. Около 20 человек принимали непосредственное участие в столкновениях с «Беркутом» в качестве боевиков, но их Александр квалифицирует скорее как наемников, а не добровольцев. Грань межу этими понятиями тонкая, но для самих добровольцев она очевидна.
Война НАТО против Югославии закончилась пятнадцать лет назад, но борьба для Александра не закончилась.
«Я для себя решил, что всю оставшуюся жизнь, сколько хватит сил, будут активно противодействовать тому злу, воплощение которого я увидел 15 лет назад. Все, что я сегодня делаю, в том числе в рамках патриотических клубов, родом оттуда, из 1999 года. Мои действия направлены на укрепление духовного и физического здоровья нашего народа, и в первую очередь, молодежи», - резюмирует Александр.
Феномен добровольческого движения на Балканах органично вписался в традицию русского воинства. Эти люди не просто пришли на помощь братскому народу в тяжелую минуту, но и отстояли честь своей страны и своего народа, продемонстрировав всему миру, что русские своих на войне не бросают.

Перевод
Заканчивался 1993 год. Для Третьего русского добровольческого отряда (3-й РДО) он заканчивался успешно. После трехдневных октябрьских боев на Дебелом Брло (гора над Сараевской котловиной) со всего двумя ранеными отряд действовал как разведгруппа отряда четников Славко Алексича, посланного из сербского Сараево для участия в наступлении на неприятельский город Олово. За успешное выполнение боевого задания разведгруппа получила благодарность от командующего Сараевско-Романийским корпусом генерала Милошевича.
Новосараевский четнический отряд под командованием воеводы (четнический чин) Алексича, имевшего и чин капитана Сербского войска Республики Сербской, представлял собою скорее роту, носившую название противотанковой, но отличавшуюся от остальных четырех пехотных рот лишь большим количеством тяжелого вооружения (82-мм минометы, 20-мм пушки, безоткатные орудия). Использовалась рота для обороны особо важного участка сербской линии фронта - района старого, уже закрытого Еврейского кладбища и бывших казарм Босут (узла связи Югославской народной армии).
Три взвода, входивших в роту, состояли в основном или из сербов, живших в этом районе до войны, или из сербов, бежавших из мусульманской зоны Сараево. Эти взводы несли боевое дежурство в несколько смен на постоянных боевых позициях роты. Еще один взвод - интервентный - в общем-то и делал отряд четническим. В первый год войны функцию интервентного взвода выполняли местные, в основном молодые сербы. С сентября 1993 года эти функции перешли к прибывающим русским добровольцам, а также добровольцам из Сербии и Черногории.

Мусульмане атакуют
Район группы Алексича был застроен двух-, трехэтажными домами индивидуальной постройки. Полуразрушенные и сожженные на первой линии обороны, они постепенно сменялись жилыми, так что уже на удалении 100 - 150 м почти все было заселено. Внутри самой горы находились многокилометровые туннели, построенные бывшей ЮНА как стратегический центр связи и управления и подготовленные к возможности нанесения ядерного удара. Расстояние до противника колебалось от 20 до 60 метров.
В начале войны тактика мусульман была подвержена влиянию теории исламского джихада. При отсутствии достаточного количества командных кадров и какого-либо боевого опыта, это вырождалось в бессмысленные лобовые атаки с криками «Аллах акбар» на сербские позиции. Ислам в народе не имел достаточно сильных позиций исторически, к тому же здесь привыкли к западному образу жизни, и большие потери (примерно 10 - 20 погибших солдат армии правительства Боснии и Герцеговины на одного убитого серба), при отсутствии положительного результата, не лучшим образом отражались на боевом духе.
Позднее, в 1994 - 1995 годах под руководством нового командующего армией Боснии и Герцеговины генерала Расима Лелича была проведена военная реформа. Армию разделили на мобильные части и бригады территориальной обороны. Первые были лучше оснащены и обучены, укомплектованы проверенными людьми; вторые включали весь остальной личный состав. В соответствии с законами военного положения, введенного в начале войны, когда была объявлена война всей Югославии, военная полиция получила право расстреливать дезертиров и отказников. Ввели жесткий контроль над расходом боеприпасов.
Была изменена и тактика. Ударные группы по несколько десятков человек пробивали брешь в нескольких участках линию фронта, а за ними шли остальные подразделения - «мрави» (муравьи). Но неплохая в идеале тактика в жизни часто срывалась из-за слабости командного звена и низкого боевого духа солдат.
Группы прорыва зачастую чрезмерно увеличивались (до 100 человек), посылались слишком далеко в отрыв от своих основных сил. Основная часть войска больше думала о спасении собственной жизни, чем о победе. Большие потери деморализовывали солдат. Командование старалось исправить положение, но с 1993 по середину 1995 года оно оставалось неудовлетворительным.
Фактором, ослаблявшим позиции Армии Боснии и Герцеговины в Сараево, были мусульмано-хорватский конфликт в Средней Боснии и в Герцеговине. В самом Сараево на левом берегу реки Миляцка, напротив сербских позиций, находились позиции бригады ХВО (Хорватского Вече Обороны - вооруженные силы боснийских хорватов) «Краль Твртко». С ней у сербов было негласное соглашение о неведении активных боевых действий: в бригаде было много сербов, не желавших быть в мусульманских частях и не сумевших вовремя бежать в сербское Сараево.

Война без военного положения
При уходе Югославской Народной Армии в Югославию из сербских офицеров ЮНА, добровольцев из Югославии, из групп, подобных группе Алексича, и остального населения Боснии и Герцеговины было сформировано войско Республики Сербской под командованием генерала ЮНА Ратко Младича, начавшего боевой путь подполковником бывшей военной зоны ЮНА в Хорватии.

Отряд растет
Русские добровольцы в 3-м РДО не всегда стремились вникать в ситуацию в Боснии. Некоторые просто хотели отдохнуть здесь от своих житейских проблем, некоторые не нашли себе места дома, кто-то попал транзитом, направляясь на Запад. Республика Сербская им подходила потому, что здесь они были кому-то необходимы, они были чем-то ценны, они сильно рисковали, но чувствовали себя героями. Разумеется, далеко не все и впрямь становились героями, но все хотели показать себя с лучшей стороны.
Никакие внутренние конфликты, если они, конечно, не переходили определенные рамки, не могли помешать внутренней солидарности между всеми русскими добровольцами, проведшими хотя бы несколько месяцев в боях. Единственное, что портило положение - отсутствие отрегулированного механизма отчисления из отряда лишнего или ненужного человека, приносящего постоянные проблемы.
Несмотря на плату в один-два доллара в месяц, такую же, как и у остальной массы солдат-сербов, повышенную, правда, в феврале 1994 аж до 20 - 30 долларов, и несмотря на порядком надоевшую фасоль в ротной кухне и консервы «Икар», производимые в Италии, вероятно, для собак, а сюда приходившие с гуманитарной помощью ООН, - несмотря на все это, отряд из одного красноярца Олега С, а потом троих в июне вырос к декабрю 1993 года до пятнадцати человек.
Прослышав об отряде, в него начали отправляться одиночки - порой по самым запутанным маршрутам. В самом отряде граждан России было порою меньше, чем граждан других республик бывшего Советского Союза (Украины, Казахстана, Белоруссии, Молдавии). Русские, украинцы, белорусы, было двое российских немцев. Потом примкнули и трое болгар - из Болгарии. Некоторые из них приехали в 1993-м, некоторые приедут в 1994-м, кто-то уедет через пару месяцев, кто-то вообще никогда не уедет. В декабре 1993 года для тех, кто тогда был в отряде, это было еще впереди.
Русские никогда особо не стремились участвовать во внутрисербских конфликтах. Все это было настолько запутано, что выяснить истину зачастую не представлялось возможным. Тем более, что попасть в элитное подразделение русскому добровольцу, имеющему, как правило, пару опасных акций в прошлом и хотящему воевать, было несложно. Попадалось немало, конечно, людей бесполезных - мутных интриганов с планами быстрого обогащения или политических комбинаций, но на них не стоит ориентироваться. Русские воевали хорошо и порою отдельные подонки прикрывались кровью ребят, проливаемой практически задаром и порою не дожидаясь простого «спасибо». Впрочем, в той же ситуации были и сами сербы. Таковы были правила на этой войне, такие же, как и во многих других современных войнах, где жизнь солдат дешевле бумаги, на которой пишут договора.

Декабрьские бои
В декабре 1993 года сербы провели серию небольших, но чувствительных для противника ночных ударов. В этих акциях участвовали вместе с сербами и русские добровольцы.
В один из декабрьских дней воевода Алексич разделил несколько десятков человек на несколько групп, вооруженных автоматами Калашникова югославского производства, югославскими версиями СВД, пулеметами М-84 (русский ПК, в обиходе зовется «перестройка»), М-53 {немецкий, времен 2-й мировой воины «М6») и «Бравингер» 12,7-мм калибра (американская лицензия), усилив их пятнадцатью гранатометчиками с трофейными китайскими РПГ-7, югославскими «Осами» (аналог советских, калибра 120 мм) и 67-мм гранатометами РБ югославского производства (12 кг весом, дальность действия до 500 - 600 метров). Гранатометчики вышли на крыши многоэтажек и под прикрытием автоматного огня дали несколько залпов из гранатометов по позициям неприятеля.
Вдохновителем и организатором многих подобных акций был Аркан - минер, снайпер, умевший обращаться с гранатометами, безоткатными орудиями, минометами, НУРСами, следивший за техническим состоянием пулеметов, постоянно находящихся на позициях. Аркан был личностью весьма незаурядной. Сын офицера ЮНА, он с детства изучал военные учебники и энциклопедии, хорошо разбирался в радиоаппаратуре, не раз ходил в горы. Успев выехать на своем красном «Рено-5» из мусульманской части Сараево вместе со своей матерью еще во время первых, еще только поставленных обеими сторонами баррикад, он сразу взялся за оружие. Аркан прошел несколько бригад Сараевско-Романийского корпуса, в каждой из которых был в интервентных подразделениях. На Еврейском кладбище, проползая по нейтральной зоне в 15 - 20 метрах от неприятеля, он умудрялся ставить минные заграждения. Имея три ранения, Аркан не успевал съездить на лечение в Белградскую Военно-Медицинскую академию, чтобы вытащить засевшую в ноге пулю. Не имея довольно для себя с матерью ни денег, ни продуктов, он с приходом русских старался помочь им чем мог, делясь также и военным опытом, что случалось далеко не всегда в этой войне. Его последующая смерть была большой утратой для многих.
С ноября 1993 по июнь 1994 года командиром 3-го РДО был назначен бывший мичман спецназа ВМФ Александр Шкрабов, до этого воевавший в Анголе и Грузии. (Он погибнет 7 июня 1994 года на горе Мошевичкое Брдо через две недели после приезда к нему жены и сына). В декабре 1993 года, став известным после командования русско-сербской разведгруппой при наступлении на Олово, он вместе с воеводой Алексичем задумал штурм траншеи противника на Златиште.

«Анжина куча»
Рядом с дорогой Луковица-Пале над позициями противника на обрыве стоял полностью сгоревший отель «Осьмица» - большая двухэтажная бетонная коробка. Метрах же в двухстах впереди, по приказу командира 3-го батальона, была вырыта траншея, ведущая от сербских позиций на дороге к неприятельским позициям, находившимся метрах в ста. Сербская траншея была перпендикулярна дороге и огибала с левой стороны сожженный одноэтажный частный дом - «Анжину кучу».

В дозоре. Игман, декабрь 1994 г.

Аппетит приходит во время еды
Воодушевившись таким результатом, командование стало готовить более масштабную акцию в этом районе. Карты, схемы пересматривались несколько раз, к месту будущего удара подъезжали командирские машины, велись совещания, на которых договаривались о вооружении, средствах связи, у местного портного шилась белая униформа.
Была собрана интервентная группа. В ее составе были участники первой разведакции, а также: москвич Саша С, позднее погибший; Игорь А. по прозвищу Хозяин, ветеран войны в Карабахе, приехавший в Боснию в январе 1993 года и прошедший несколько русских добровольческих отрядов; Саша Т., воевавший до этого в отряде в Праче; Валера Б., до этого бывший в Вышеграде и Праче (в 3 РДО он пробыл недели две, а после перешел в танковый батальон, где и погиб), и автор этих строк. В эту группу также вошло не больше десятка четников. Двое из них - восемнадцатилетний серб по прозвищу Мунгос и тридцатилетний серб, приехавший из Италии, ветеран Французского иностранного легиона по прозвищу Итальянец - начиная с Олово были фактически в составе 3-го РДО. Общее командование ходом акции осуществлял воевода Алексич, командование группой, долженствующей первой войти в неприятельские траншеи, - Шкрабов.
Подъехав к «Анжиной куче» на грузовике в часов 11 - 12 дня, группа разделилась. Воевода и большинство четников распределились по дороге и в отеле «Осьмица» для прикрытия и огневой поддержки. С ними были Валера Б. и Саша Т. Десятов, вооруженный снайперской винтовкой, занял чердак «Анжиной кучи», а Саша С, Саша П., Мунгос и Итальянец заняли нижнюю сербскую траншею. Остальные русские сгруппировались в ее конце для быстрого броска.

Операция: начало
Зима стояла мягкая, и отдаленные участки траншеи были по колено заполнены водой и глиняной жижей, от которой белые маскхалаты становились коричневыми. Тяжелый гранатомет югославского производства, уже заряженный гранатой, неуклюже болтался у меня за спиной. Толик нес одноразовый гранатомет «Зелю» - югославский аналог «Мухи». А у Шкрабова из «лифчика» топорщились хвостики трамблонов - винтовочных гранат, выстреливаемых при помощи холостого патрона на расстояние 200 - 300 метров.

Операция: конец
Тем временем в траншею заполз Саша С. Он сказал, что никто из сербов не думает как-то помочь русским. Бойцы из местной роты большей частью просидели на своих позициях, не сделав ни одного выстрела.
Бой тем временем продолжался. Находясь на позиции, немного возвышающейся над траншеями противника, русские имели некоторое преимущество. У противника гранаты летели не столь быстро и точно, как у русских. Сначала их у нас кидали все, но после того, как несколько гранат, отскочив от деревьев, едва не возвратились к нам же, кидать стали только двое - я и Саша С. Постепенно противник начал отвечать только автоматно-пулеметным огнем, ведущимся не очень прицельно, с двадцати-тридцати метров. Однако и с сербской стороны была слышна лишь Витина винтовка и пулемет из отеля. Возник вопрос - «Что же дальше?»; план акции был никому не известен, кроме Шкрабова. который сейчас и сам не мог ничего сказать. Было ясно и идиоту, что противник ждал, когда мы пойдем по этому единственному ходу, который он мог и заминировать, и без проблем закидать фанатами.
Ребята начали нервничать. Шкрабов пополз к сербской траншее для совещания с воеводой. Тем временем подполз один четник, Драгиша Никич, неплохой парень, до этого бывший в Вышеграде, где познакомился с русскими, но порою слишком горячий до безрассудности. Он уже был ранен на Игмане и сейчас постоянно сопровождал воеводу. Драгиша хотел идти вперед вместе с русскими.
Возвратился Шкрабов, но ничего конкретного он сказать не мог. Тут Драгиша открытым текстом через радиостанцию «Моторола» попросил у воеводы разрешения продвигаться вперед. Шкрабов окончательно взбесился. Вырвав «Моторолу» у Драгиши из рук и переговорив по ней с воеводой, он дал приказ на отход.
Все это напоминало стадион с игроками и зрителями. Создавалось впечатление, что именно русским было надо это Златиште.

Потери
Выйдя на дорогу и скинув с себя грязные маскхалаты, мы пошли на свою базу - две трехкомнатные и одну двухкомнатную квартиры и маленькую каптерку. Особого комфорта в них не было, как, впрочем, и многих коммунальных услуг. После конца акции приехал начальник штаба корпуса, и между ним и воеводой произошел конфликт: кто дал приказ русским на отход? (хотя «приказ» тогда было понятие несколько относительное). Приказ часто не мешал одной части с интересом наблюдать за действиями другой части, не предпринимая абсолютно ничего.
В это время произошел инцидент, значительно повлиявший на будущее развитие событий на Грбовице. Из тюрьмы «Кула» в сербском селении Касиндол был выпущен и разменен с неприятельской стороной известный полицейский, хорват по национальности, командир спецподразделения полиции правительства Боснии - Йозо. В начале войны Йозо командовал расстрелами сербов в Грбовице на Еврейском кладбище. Он был арестован в середине 1993 года, когда пытался проехать по сербской территории на автомобиле миротворческих сил ООН.
Когда о предстоящей размене стало известно в Сербском Сараево, сотня человек с воеводой во главе и двумя танками добровольно пришли с Грбовицы к зданию тюрьмы, чтобы не допустить размен. Между ними и подразделением специальной полиции «Кулы» едва не началась перестрелка. Чтобы как-то успокоить ситуацию и провести размен, пришлось из Пале приезжать председателю парламента Республики Сербской Краишнику.
Йозо был все-таки разменен, передан неприятельской стороне. Там он был поставлен командиром специальной полицейской единицы «Ласте».
В ночь с пятого на шестое января подразделения «Ласте» заняли пустующий до этого склон Дебелого Брдо, нависавшего над районом Еврейского кладбища, и, выкопав там пару ячеек, поставили пулемет с оптическим прицелом. Что касается инженерной подготовки, то она всегда была поставлена у противника лучше, чем у сербов.
Главный свой улар противник нанес в районе транзитной дороги в районе Еврейского кладбища. Заняв несколько пустующих подъездов в домах и гаражи на транзитной дороге, еще продвинуться «Ласте» не сумели. Дальше все потенциальные укрытия были уничтожены, а преодолеть десяток метров открытого пространства противник не смог.
Очередью из пулемета, поставленного на склоне Дебелого Брдо, были убиты шестидесятилетний серб Тушевляк и работавшая в военной столовой женщина Мира, которая ждала ребенка. Муж Миры пытался вытащить ее, но, получив пулю в бедро, остался лежать на дороге. Пытавшийся пробраться к ним Витя Десятов был убит: пуля попала ему прямо в сердце. Были ранены Борис Н., позднее погибший, и Саша С. - одному пуля чиркнула вскользь по голове, а другому пробила голень ноги. Николай П. пострадал тяжелее. Пуля, ударившись об автоматный магазин в его «лифчике», начала гулять по телу. В больнице после операции он потерял селезенку и еще два месяца находился в больницах Касиндола и Белграда.
В тот момент русские, не дожидаясь приказов, обороняли позиции сербов на Еврейском. Творился настоящий хаос, стало не хватать боеприпасов. Высшее командование предпочитало экономить их. К вечеру, однако, противник выдохся и наступление было отбито. На следующий день сербы, чтобы окончательно отбить охоту противника к нападениям, решили продолжить вести огонь. Аркан и Ранко установили самодельную одноствольную ракетную установку для стрельбы 57-мм НУРСами и отправились на склад за ракетами. На обратном пути, толкая двухколесную коляску с ракетами, Аркан решил проскочить злополучный перекресток. Но в самом конце перекрестка Аркана и Ранко накрыл пулеметчик. Ранко повезло, а Аркан упал, сраженный пулей, на дорогу. Подползя к нему Ранко за руку стащил Аркана к обочине дороги, прикрытой высоким каменным бордюром и побежал за машиной. Так умер Младен Савич по прозвищу Аркан. Через день его в деревянном гробу отправили в последний путь на родину город Пирот в Южной Сербии.

Первые русские добровольцы в сербских вооруженных силах появились в 1991 году, с самого начала боевых действий в Хорватии. Это были русские люди, волей случая оказывавшиеся в районе боевых действий (рабочие, торговцы-«челноки»).

Об их численности судить трудно, но сербы то и дело вспоминают про того или иного русского, перед войной торговавшего на местном рынке, а после ее начала ставшего добровольцем. Во время войны в Сербской Краине, по всей вероятности, не было организованных групп добровольцев, там они уже появились позднее, после перемирия с хорватами осенью 1991 года.

В 1992 и 1993 годах в республике Сербская Краина (РСК) было несколько групп добровольцев, которые были либо самоорганизованными, либо организовывались по инициативе и при участии сербов. В них были добровольцы с Урала по казачьей линии, несколько человек из Казахстана и Москвы. Общая численность этих групп составляла 20-30 человек*. Они находились в составе подразделений Аркана и Войска республики Сербская Краина (ВРСК). Из них же и был хорватами взят в плен один русский доброволец.

После начала войны в Боснии и Герцеговине в апреле 1992 года первыми добровольцами в Войске республики Сербской (ВРС) тоже стали русские рабочие и «челноки». Летом 1992 года несколько групп добровольцев перебрались из РСК в Боснию. В то время все добровольцы вливались, как правило, в организацию «Белые орлы» Драгослава Бокана. Можно предположить, что в период с апреля до сентября 1992 года в Боснии побывало около 10-15 добровольцев.

Летом 1992 года, когда стало очевидно, что война в Боснии становится затяжной, а международная изоляция сильно отражалась на моральном духе народа, сербы заняли новую позицию в отношении русских добровольцев.

Они выделили значительные средства для организации прибытия в РС значительного количества добровольцев из России. Расчет, по всей видимости, был следующий — небольшие отряды добровольцев (5-10 человек) располагаются на наиболее важных участках фронта в Восточной Боснии и Герцеговине, т.е. в непосредственной близости границы с Сербией. Цель этих отрядов была одной — поднимать и поддерживать моральный дух сербов. Предположительно к этой операции были подключены сербы в рассеянии с их финансовыми средствами, возможно, даже югославские спецслужбы, руководившие операцией.

Первым организатором с русской стороны стал известный Ярослав Ястребов. Он со своими подручными в основном через казачество искал добровольцев, организовывал их и отправлял небольшими группами (2-3 человека) в Югославию. В Белграде их встречал связной, по прозвищу Брада (Борода) и переправлял в РС. Таким образом были созданы 1-й и 2-й Русские Добровольческие Отряды (РДО). Первый насчитывал 10-15 человек, базировался в г. Требине, просуществовал с сентября по декабрь 1992 г. Второй РДО просуществовал почти год и прошел путь от Вышеграда через Прибой до Прачи, участвовал во многих боях. Его численность примерно была 15-20 человек. В разное время через него прошло по общим подсчетам до 50 человек. Первым командиром отряда был знаменитый Ас, его назначил Ястребов еще в Москве. В дальнейшем отрядом командовал майор-афганец, он был одним из лучших командиров за всю войну. В мае 1993 2РДО возглавил Михаил Трофимов — офицер, участник афганской войны, имевший за нее 2 Красных Звезды. Он погиб при попытке захвата «языка» в тылу противника. Отряд был создан 5 ноября 1992 и завершил свое существование в ноябре 1993 года, знамя отряда сдано в музей Белградского подворья Русской Православной Церкви, где находится вместе со знаменами Белой Добровольческой Армии. За год своего существования отряд потерял 3 человека**. В отряде, помимо русских добровольцев, были и болгары.

В ноябре — декаре 1992 г. сложился в городе Скилани небольшой отряд Александрова, в его составе было 5-7 человек. В дальнейшем отряд перебрался из Восточной Боснии в регион Сараево. Там отряд распался после гибели его командира — это случилось в мае 1993 года.

Осенью 1992 и зимой 1992-93 годов в РС действовали еще два небольших отряда в г. Миличи и в Боснии, в районе г. Коница в Герцеговине, их общая численность была 10-15 человек.

Казачья эпопея в РС началась 2 января 1993 года. В этот день в восточно-босанский город Вышеград прибыло большое подразделение казаков (до 50 человек). Позиция сербов в отношении русских добровольцев начала меняться после более чем успешных действий русских отрядов, особенно Второго РДО. По всей вероятности, сербы сделали вывод, что русских целесообразнее использовать не для поднятия духа сербских воинов, но для решения сложных боевых задач, тем более, что готовились крупные операции против неприятельских группировок в г. Горажде и г. Сребренице. Руководствуясь этими соображениями, сербы значительно увеличили финансирование общих мер по приезду добровольцев, надеясь в первой половине 1993 года увеличить общую численность русских отрядов до 150 человек с дислокацией в городах Требине, Вышеграде и Скилане. Основные силы должны были находиться в Вышеграде 100-120 человек. Эта группировка состояла в основном из казаков, совместно со штурмовыми ротами 3 бригад ВРС (Вышеградская, Гораждинская, Рогатицкая), совершить мощный бросок вдоль реки Дрина к центру неприятельского анклава Горажды.

Организацию прибытия казаков взяли на себя двое добровольцев из Казахстана. Действовали они в тесном сотрудничестве с руководством сербских добровольческих отрядов «Белые орлы». В первой казачьей полусотне казаки были с Дона, из Саратова, Москвы, кроме казаков были представители некоторых родолюбивых организаций России. Отряд этот воевал в Вышеграде 2 месяца, им командовали последовательно 3 походных атамана. Второй из них Геннадий Котов, казачий полковник из Волгодонска, погиб в феврале 1993 года. Атаман Геннадий Котов, безусловно, является одним из достойнейших командиров Русского Добровольческого Движения.

К концу февраля 1993 года в Вышеград стали прибывать новые добровольцы, казаки среди них уже не составляли подавляющего большинства. В десятых числах марта 1993 года из остатков Второго РДО, 1-й казачьей полусотни и вновь прибывших добровольцев был сформирован 2-й объединенный РДО, его численность была около 35 человек. Командовали отрядом разные командиры, в основном казаки. Отряд просуществовал до мая 1993 года, он участвовал в отражении 2-х крупных нападений на укрепрайон горы Заглавак близ г. Вышеград.

Красными точками обозначены места дислокации русских добровольческих отрядов.

К лету 1993 года, кроме Второго РДО, который и сам уже находился в состоянии распада в связи с отсутствием командира, не осталось ни одного организованного отряда. Немало добровольцев, по одному, по двое находилось в составе сербских отрядов. Иногда эти добровольцы объединялись в небольшие отряды, такие как так называемые «Озренская бригада» (около 5 человек). К октябрю 1993 года, после окончательного распада Второго РДО, значительное количество добровольцев собралось в сараевском районе — Еврейское гробле. Там то в ноябре 1993 года был создан 3 РДО, его командиром стал Александр Шкрабов. Отряд этот участвовал в очень многих операциях, порой очень успешных — прорыв к г. Олово в декабре 1993 г., взятие фабрики оружия «Победа-Горажде» и т.д. Через этот отряд прошло очень много людей — от 60 до 80 человек. 3 РДО закончил свое существование к 1994 году, вскоре после гибели своего командира А. Шкрабова.

Летом 1994 года от 3 РДО откололась небольшая группа добровольцев и в сараевском районе Добрыня из них был создан небольшой отряд, который просуществовал до конца войны, которая закончилась в ноябре 1995 года. Через него прошло 10-15 человек.

Осенью 1995 года начались широкомасштабные бои в центальной Боснии. Это было последнее наступление ВРС, целью которого было расчленить силы противника и победоносно закончить войну. Для этой цели на Нишичской возвышенности были сконцентрированы крупные силы, в их составе важнейшую роль играло штурмовое разведывательное подразделение центрального подчинения «Белые Волки» под командой Сержана Кнежавича. В это подразделение влились почти все добровольцы из 3 РДО и отряда в Добрыне. Отряд «Белые Волки» стал самым известным подразделением конца войны, собравшим русских добровольцев.

Подразделение базировалось в Олимпийском центре «Яхорина» в 20 км от Сараево. Оно успешно участвовало во многих известных операциях 1994-1995 годов. В его составе воевало примерно 50-80 русских добровольцев и около десятка болгар, греков, румын и т.д.

Со второй половины 1993 года в Вышеград вернулось несколько казаков, они впоследствии стали основой небольшого русского отряда численностью около 5 человек.

Осенью 1995 года группа добровольцев (7-10 человек) отделилась от отряда «Белые Волки» и перебралась в г. Власеницу, где вступила в отряд «Волки с Дрины», в котором и оставалась до конца войны. В том же городе Власеница в то время существовал небольшой до 10 человек отряд греческих добровольцев «Греческая гвардия». Несколько греков было также в отряде «Белые Волки» и у сербских четников в Сараево на Еврейском гробле.

После начала боевых действий НАТО против СРЮ добровольцы из России устремились большим потоком на Косово. Добровольцев на Косово в 1999 году было примерно около 200 человек. При этом надо отметить очень значительный процент в этой группе был с Украины, почти половина. Добровольцы находились в самых разных уголках Косово, группами по 5-15 человек. Известно, что отряды находились в г. Рашка, недалеко от г. Дечани, а также на границе с Албанией. Известно, что в войне на Косово погибло двое русских добровольцев.

Небольшая группа русских добровольцев примерно 7 человек появилась в Македонии в августе 2001 года, где успешно участвовала в боях против албанских сепаратистов.

Заключение.

Таким образом, в Отечественных войнах сербского народа с 1990 по 2001 год приняло участие примерно от 529 до 614 добровольцев из России, Болгарии, Греции, Румынии и других стран. При этом погибло около 40 человек.

Руководство Отечественного Союза Добровольцев обращается ко всем добровольцам с просьбой откликнуться и совместно уточнить сведения, приведенные в статье.

Примечания.

• • состав добровольческих отрядов не был постоянным вследствие специфики положения добровольцев на фронте. Добровольцы не были связаны контрактами, которые устанавливали бы сроки службы, и поэтому в любой момент могли переходить из одного отряда в другой, из русских — в сербские и обратно в зависимости от необходимости или личного расположения. Также они могли в любой момент уехать домой и в любой момент вернуться.

** — в военной практике стандартными потерями считается 10% погибших от общей численности подразделения. Согласно другой статистике, из 20.000 сделанных выстрелов лишь один заканчивается попаданием. К этому нужно добавить специфику боевых действий в горах, не являющихся позиционными — не используются в полном масшттабе артиллерия, танки и другая тяжелая техника. Исходя из этого, потери русских добровольческих отрядов соответствуют обычной боевой практике.

Безусловно самым ярким примером боевого опыта русских добровольцев с афганскими частями боснийских вооруженных сил, был бой за высоты Заглавак и Столац, в Восточной Боснии, 12 августа 1993 года. Он сравним с подвигом псковских десантников в Чечне весной 2000 года. Тогда десяток русских добровольцев защищая ключевые высоты, выдержали серию отчаянных атак мусульман.

Утром начался бой. Мусульмане подкрались к укрытию, бункеру. Этот блиндаж был объектом зависти для русских, оставшихся на Заглаваке. Но, казалось бы надежное убежище, бункер стал смертельной ловушкой для его защитников. Скрытые предрассветным сумраком, мусульмане открыли огонь по входу в бревенчатое укрытие. Из троих защитников бункера в живых остался только один.

Затем бой переместился к соседней высоте - горе Заглавак. Основная масса русских покинула высоту, осталась одна «*мужицкая» смена - десять человек при большом количестве оружия и боеприпасов. «Мужиками» на Балканах называли «настоящих» казаков.

На десятерых русских обрушился огонь гаубиц и минометов. Вжавшись в землю, за каменными брустверами, горстка добровольцев приняла бой.

Озверевшие от крови и близости победы моджахеды неоднократно бросались на позиции русских. Мусульмане буквально засыпали неприступную высоту минометными минами. Российский флаг, поднятый над Заглаваком, действовал на противника как красная тряпка на быка. В течение 6 часов отряд, неся потери, вел бой под артиллерийским и минометным огнем до подхода подкрепления, имея ограниченную огневую поддержку сербской артиллерии. Волна за волной озверевшие и жаждущие мести мусульмане накатывали на Заглавак. Но все эти волны как о каменный утес кровавыми брызгами разбивались о мужество нескольких русских парней. Имея много патронов, добровольцы поддерживали непрерывный огневой ливень. Когда стволы пулеметов раскалялись, бойцы брали в руки автоматы...

Бой тянулся час за часом, а помощи из тыла все не подходило. Солдаты продолжали стрелять, делая перерыв лишь для того, чтобы быстро переснарядить рожки патронами. Позади гремела сербская артиллерия, посылая снаряды в сторону врага. Русские находились в полуокружении, при желании можно было бы отойти, спасая свои жизни. Но никто из парней не отступил.

Выручили их свои. Сербские ополченцы в этот ад предпочли не соваться. На помощь пришли казаки и «мужики» с Околишты. Появление русского подкрепления разблокировало защитников высоты. Мусульманам пришлось бежать.

Несмотря на то, что противник был обескровлен и отошел, по приказу сербского командования высоту оставили. После этого Заглавак на какое-то время заняли мусульмане, но эта схватка обескровила их отборные отряды. Окончательно высота была захвачена сербами спустя три недели.

Главная » Правила в английском языке » Русские в югославии война. Русские добровольцы в Югославии: Сколько нас было? Русские добровольцы на Балканах (12 фото)