Войну выиграл школьный учитель. Битва, которую выиграл школьный учитель
Есть одна замечательная легенда. Звучит она так. В начале 1871 года, после победоносного завершения Франко-прусской войны, один из представителей прусского руководства, некто Бисмарк:), выступил с очень интересным заявлением. Он заявил, что своей победе страна обязана не кому-нибудь, а… прусскому учителю.
Это легенда. На самом деле апология прусскому учителю прозвучала не из уст Бисмарка и не по поводу победы над Францией. В июле 1866 г. после победы при Садовой, одержанной прусской армией в ходе австро-прусской войны профессор географии из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»:
«…Народное образование играет решающую роль в войне… когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».
Но кто такой Пешель? И что такое австро-прусская война по сравнению с катастрофой Франции, надолго изменившей политическую ситуацию в Европе. Ведь именно в результате блистательной победы Пруссии в этой войне возникла Германская империя. Вот почему в общественном сознании прочно утвердилось: «Бисмарк после победы над Францией сказал: эту войну выиграл прусский школьный учитель». Впрочем, вполне возможно, что Бисмарк и на самом деле сказал что-нибудь подобное, со ссылкой, допустим, на того же Пешеля. Вот только документально это ничем не подтверждается.
На самом деле, нам не так уж важно, кто именно и по поводу чего именно высказал эту мысль. Важно то, что вскоре после этого многие и очень многие страны, в первую очередь Англия, Франция и Россия, почему-то начали усиленно внедрять прусскую, а к тому времени уже германскую гимназическую систему.
В России, правда, в отличие от Германии, гимназии надолго остались элитарными учебными заведениями, в которых могли учиться только дети весьма состоятельных родителей, но «рушки» (реальные училища) организовывались, в принципе, на тех же основах. Другое дело, что в гимназиях и «рушках» вместе обучались не более 20% российской детворы, но это уже вопрос о социальной структуре тогдашнего российского общества, которое, даже вступив на путь капиталистического развития, во многом, и, прежде всего, в ментальности правящей элиты, продолжало оставаться феодальной империей.
Но вернемся к Бисмарку-Пешелю. И даже не к ним, а к Мольтке. Именно он, резко выступив против тезиса Пешеля, на самом деле его и подтвердил. Итак, слово генерал-фельдмаршалу обеих империй – Германской и Российской (кажется это единственный такой случай, зафиксированный в истории, других не было):
«Говорят, что школьный учитель выиграл наши сражения. Одно знание, однако, не доводит еще человека до той высоты, когда он готов пожертвовать жизнью ради идеи, во имя выполнения своего долга, чести и родины; эта цель достигается - его воспитанием».
«Не ученый выиграл наши сражения, а воспитатель…».
Хорош фельдмаршал! Ну, хорош, правда? И самое интересное, что Мольтке прав! Точно так же, впрочем, как прав Пешель (или, если хотите, Бисмарк:). Ибо прусская гимназическая система тем и отличалась, что, независимо от уровня знаний, и вообще независимо ни от каких знаний формировала у своих выпускников (и формировала, что называется по полной программе) вполне определенные качества. Как то: дисциплинированность, аккуратность, почтительность к старшим (не по возрасту, а по положению), «патриотизм» (в смысле абсолютного доверия правительству и полного принятия его внешней и внутренней политики).
Именно социальная миссия германской гимназической системы (органически включавшей в себя и «реальшуле» – прообраз российских «рушек») с этой точки зрения была наиболее значимой, ибо позволяла формировать такого «гражданина», из которого потом можно было легко сделать идеального солдата индустриальной эпохи. Чем и пользовалась Германия в ходе двух последующих мировых войн.
А теперь о том, в чем Мольтке неправ. Впрочем, это не его вина. Чтобы понять это, нужно было бы посмотреть на ситуацию из середины XX века или, как минимум, из времени после I Мировой войны. Помимо социально-воспитательной задачи прусская гимназическая система, конечно же, решала и собственно образовательные, точнее социально-образовательные задачи. Вот только смысл этих задач был не совсем таким, каким его обычно представляют.
Образовательный смысл прусской гимназической системы объективно (то есть независимо от того, что думали об этом ее создатели) заключался не в том, чтобы дать ее выпускникам блестящее образование. Все разговоры о том, что «количество знаний, которым обладал выпускник классической гимназии (в России), превышало то, которым обладает выпускник нынешней средней школы» – это досужие вымыслы людей, не знакомых с реальным положением дел. Укажу лишь на то, что в этом случае элитные учебные заведения, какими являлись классические гимназии, сравниваются со всей совокупностью средних образовательных учреждений современного общества. О прочем я уже не говорю. Социальный смысл такой системы заключался в том, чтобы дать всему населению необходимый базовый уровень культуры, без чего невозможно нормальное, а тем более, ускоренное научно-техническое развитие. В России это не произошло именно потому, что система охватывала слишком маленькое число детей.
О чем речь? Да все о той же закономерности, которая проявляется во всех сферах человеческой деятельности. Если вы хотите, чтобы ваши футболисты стали чемпионами мира, сделайте так, чтобы миллионы мальчишек играли в футбол. Если вы хотите, чтобы на ваших киностудиях каждый год создавались по десятку шедевров, обеспечьте производство 300-400 кинокартин в год. Да, две-три сотни из них будут «так себе», но они, вместе с сотней хороших фильмов создадут ту почву, на которой только и смогут вырасти десять шедевров. Именно такую интеллектуальную, культурную почву, на которой уже в свою очередь прорастала интеллектуальная, научно-техническая элита, и создавала прусская гимназическая система.
Таким образом, вторым эффектом прусского гимназического образования стало создание фундамента такой образовательной системы, которая позволила Германии не только быстро занять ведущие позиции в мировой науке и мировом техническом прогрессе, но и сохранять их в течение почти столетия. И это несмотря на то, что Германия дважды за это время терпела сокрушительные военные поражения, сводившие ее научно-технический потенциал до, казалось бы, нулевой величины. Так что немецкий школьный учитель, хотя и не выиграл для своей страны эти войны, но, во всяком случае, дал ей возможность их вести!
Бисмарк сказал, что франко-прусскую войну выиграл немецкий учитель. Это он воспитал будущего немецкого солдата, вложил в него любовь к отечеству, преданность своему государству, возвышенную веру и честь.
Великую Отечественную войну выиграл советский учитель. Это он в огромных городах и крохотных селеньях, в горных аулах и кишлаках учил детей не только математике, правописанию и законам физики, он учил их любить Родину, воспитывал в них будущего писателя, летчика или землепроходца. Учил помогать товарищам и любить их, быть смелым, бескорыстным и искренним. Это советские учителя воспитали героическую Зою Космодемьянскую, бесстрашного Александра Матросова, отважных летчиков Гастелло и Талалихина, незабвенных молодогвардейцев, непреклонных панфиловцев, которые бросались с гранатами под гусеницы фашистских танков.
Советское государство уже при своем зачатии, когда еще шла изнурительная Гражданская война, открывало университеты и научные центры, придавало знанию и науке статус государственной религии. Государство видело свои великие созидательные цели и устремляло к этим целям молодых людей. И они создали могучие советские заводы, превратились в поколение инженеров, которые построили лучшие в мире корабли, самолеты и танки. Именно эти молодые люди осваивали Арктику, Сибирь и Дальний Восток. Они осуществили грандиозный атомный проект, создали космическую индустрию, сделали Советский Союз сверхдержавой.
Молодого человека готовили к тому, чтобы он стал творцом, героем, победителем. Учили его жертвовать своим ради всеобщего, жертвовать даже жизнью ради своей великой Родины и своего великого народа. В центре советской идеологии стоял человек-творец, созидатель, устремленный в грядущее.
Когда пал Советский Союз, с ним пало всё: техносфера, суверенная внешняя и внутренняя политика, армия, оборона и образование. Пало воспитание. Первое поколение послеперестроечных детей именовалось «поколением пепси». Оно было дурным и бессмысленным. Его интересовали музыка, секс и наркотики. Оно не презирало общество и государство - оно просто не замечало их. Оно жило в бездуховном пространстве. Его религиозной атрибутикой были прокисшие джинсы, хлюпающий пивом желудок, галлюциногенная музыка и исколотые шприцами вены.
Следующее поколение молодых людей было другим. Оно стремилось реализовать себя в карьере, в финансах. Оно хотело стать самым богатым, обогнать в гонке за успехом других, превзойти неумелых и слабых. Кумирами этого поколения стали богачи, дельцы, звезды шоу-бизнеса. Идеалы этих молодых людей находились в калифорнийской Силиконовой долине, в Голливуде или в Лас-Вегасе - за океаном жили их кумиры. А здесь, в обедневшей, наполненной хаосом и бессмыслицей России, не было места успехам. Эти молодые люди любили Америку, любили холеную Европу и презирали Родину. Их воспитывали в презрении к родной истории, которая трактовалась как тупиковый путь человечества, к отечественным лидерам и вождям, которые изображались палачами и параноиками. К собственному народу - нерентабельному и ненужному. И всё воспитание, всё образование выталкивало молодых людей за пределы России, отдавало их умы и знания в услужение иной цивилизации.
Однако по мере того, как государство российское поднималось из пепла и государству становились необходимы деятельные дипломаты, управленцы, инженеры, военные, становилось очевидно, что таких граждан почти нет в России. И их воспроизводству государство стало уделять всё больше и больше внимания. Надо было строить оборонные заводы, и для этого нужны инженеры. Надо было выстраивать дипломатию среди мучительных конфликтов мира, а для этого требовались опытные гуманитарии, знатоки истории и религии. Надо было бороться с расплодившимся воровством и коррупцией. Надо было противопоставить служение Родине ее разграблению, любовь к Родине - ненависти к ней.
Уровень знаний в России резко упал. Молодых людей отсекли от возвышенной русской классики, от глубинных основ истории. Они уже не знали, кто такие княгиня Ольга и святой князь Владимир. Кто такие Карамзин и Ключевский. Не знали, чем кончается толстовская «Война и мир» и кто написал «Повесть о настоящем человеке». Эта деградация была связана с образовательным процессом, который то ли не умели, то ли не хотели наладить предшествующие министры.
Назначение министром образования Ольги Юрьевны Васильевой, русского историка, знатока религий, тонко чувствующей многонациональный характер нашей великой державы, владеющей кодами российской истории, российской судьбы, русской государственности, это назначение воспринято всеми патриотическими кругами России с радостью. В связи с ее назначением мы ожидаем глубоких изменений в самих подходах к воспитанию и просвещению российской молодежи.
Этому назначению рады не только русские историки, богословы или писатели. Рады военные, которые остро нуждаются в патриотически мыслящем офицере и солдате. Радуются ученые, возрождающие отечественную науку инженерию. Радуется всё общество, уставшее от растления и разврата.
Против ее назначения восстала вся либеральная рать. Началась ее травля в газетах и на радиостанциях. Оскорбляют, унижают, называют чуть ли не фашисткой. Заключают в кокон ненависти. В девяностые годы я испытал на себе эту травлю, знаю, сколько сил она уносит. Как тяжело ей сопротивляться, как трудно сохранить достоинство, волю, честь. Ольга Васильева, не сомневаюсь, выдержит это грозное испытание, ибо через это испытание проходит не только она, но и вся наша страна.
Пусть молодой человек, окончивший нашу среднюю школу, знает, кто такие княгиня Ольга и святой князь Владимир. Кто такие Пушкин и Чаадаев. Жуков и Карбышев. Пусть они не боятся произносить имя Сталин или Иван Васильевич Грозный. Пусть они скорбят по поводу казни Николая II и торжествуют по поводу взятия советскими войсками Берлина.
История дышит не только в прошлом, но и в настоящем. И сегодня матушка-история вскармливает государство российское. Оно не подвержено хуле и посрамлению.
Существует легенда, что в начале 1871 года, после победоносного завершения Франко-прусской войны, один из представителей прусского руководства - Бисмарк, выступил с заявлением, что своей победе страна обязана не кому-нибудь, а… прусскому учителю.
На самом деле апология прусскому учителю прозвучала не из уст Бисмарка и не по поводу победы над Францией. В июле 1866 г. после победы при Садовой, одержанной прусской армией в ходе австро-прусской войны профессор географии из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»:
«…Народное образование играет решающую роль в войне… когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем ».
Австро-прусская война не идёт ни в какое сравнение с катастрофой Франции, надолго изменившей политическую ситуацию в Европе. Ведь именно в результате победы Пруссии в Франко-прусской войне возникла Германская империя. Вот почему в общественном сознании прочно утвердилось: «Бисмарк после победы над Францией сказал: эту войну выиграл прусский школьный учитель ».
Вскоре после после победы над Францией многие и очень многие страны, в первую очередь Англия, Франция и Россия начали усиленно внедрять прусскую, а к тому времени уже германскую гимназическую систему.
Генерал-фельдмаршал Хельмут фон Мольтке дополнил высказывание:
«Говорят, что школьный учитель выиграл наши сражения. Одно знание, однако, не доводит еще человека до той высоты, когда он готов пожертвовать жизнью ради идеи, во имя выполнения своего долга, чести и родины; эта цель достигается - его воспитанием ».
Прусская гимназическая система тем и отличалась, что, независимо от уровня знаний формировала у своих выпускников определенные качества: дисциплинированность, аккуратность, почтительность к старшим (не по возрасту, а по положению), «патриотизм» (абсолютное доверие правительству, его внешней и внутренней политики).
Именно социальная миссия германской гимназической системы с этой точки зрения была наиболее значимой, ибо позволяла формировать такого «гражданина», из которого потом можно было легко сделать идеального солдата индустриальной эпохи. Чем и пользовалась Германия в ходе двух последующих мировых войн.
Если вы хотите, чтобы ваши футболисты стали чемпионами мира, сделайте так, чтобы миллионы мальчишек играли в футбол. Если вы хотите, чтобы на ваших киностудиях каждый год создавались по десятку шедевров, обеспечьте производство 300-400 кинокартин в год. Да, две-три сотни из них будут «так себе», но они, вместе с сотней хороших фильмов создадут ту почву, на которой только и смогут вырасти десять шедевров. Именно такую интеллектуальную, культурную почву, на которой уже в свою очередь прорастала интеллектуальная, научно-техническая элита, и создавала прусская гимназическая система.
Таким образом, вторым эффектом прусского гимназического образования стало создание фундамента такой образовательной системы, которая позволила Германии не только быстро занять ведущие позиции в мировой науке и мировом техническом прогрессе, но и сохранять их в течение почти столетия. И это несмотря на то, что Германия дважды за это время терпела сокрушительные военные поражения, сводившие ее научно-технический потенциал до нулевой величины. Так что немецкий школьный учитель, хотя и не выиграл для своей страны эти войны, но, во всяком случае, дал ей возможность их вести!
В 1850-е годы Австрия и Пруссия вступили в жесткую борьбу. Одно из государств должно было стать главным в деле объединения Германии. Большие (как Бавария) и малые германские королевства следили за тем, какой игрок скорее всего выйдет победителем. Доверие к Австрии было подорвано в 1859 г., когда в ходе австро-франко-итальянской войны стало ясно, что ее армия не в состоянии защитить немецкие королевства от притязаний французов на земли по левому берегу Рейна.
Споры вокруг того, по какому проекту и как следует немецким землям объединиться в единое национальное государство (с Австрией ли и на каких ролях, без нее ли) могли продолжаться бесконечно. Но в 1862 г. министром-президентом Пруссии (премьер-министром) стал Отто фон Бисмарк, опытный политик и сторонник силовых методов решения наболевших проблем.
Отто фон Бисмарк
Он понимал, что слишком много противоречий препятствует объединению Германии и неизбежны конфликты, поэтому добиться успеха можно лишь «железом и кровью». Пробой этого метода стал конфликт с Данией в 1864 г. С ней легко разделались и отхватили для Пруссии Шлезвиг. Австрия, союзник Пруссии в этом конфликте, получила соседний Гольштейн. Прусская военная машина отлично сработала и была готова к новым свершениям.
Мудрость великих политиков от Цезаря до Бисмарка — в милости побежденным
Следующим важным противником была как раз Австрия. Перед предстоящим конфликтом Бисмарк был обеспечен нейтралитетом со стороны Франции — император Наполеон III (племянник великого полководца) думал, что война Пруссии и Австрии — это «весьма счастливое событие», так как равные по силе звери перегрызутся и измотают друг друга. Знал бы Наполеон, чем все закончится всего через 5 лет.
Италия в 1866 г. и вовсе тайно обещала в случае войны выступить на стороне Пруссии, чтобы наконец изгнать австрийцев из Венеции. Австрия и Пруссия были членами Германского союза, было запрещено заключать подобные союзы против союзников, но Бисмарк на это пошел. От России также ожидался нейтралитет — она была слишком занята внутренними делами, недружелюбно настроена к Австрии и благодарна Пруссии за поддержку при подавлении польского восстания 1863 — 1864 гг.
Наполеон III
В общем, условия были удачные. И Бисмарк бросил вызов Австрии — предложил обсудить переустройство Германского союза и вопрос статуса Голштинии (эта немецкая область была под управлением Австрии). Вена объявила мобилизацию. В ответ прусские войска вошли в Саксонию, Ганновер, Кургессен и перешли границу Австрии. Началась война. Италия, как и предполагалось, выступила на стороне Пруссии.
Наполеон III не вступился за врага своего врага и поплатился за это
3 июля 1866 г. у местечка Кёниггретц в Чехии произошло решающее столкновение. Силы сторон в численном отношении были примерно равны (215 тыс. на стороне Австрии против 221 тыс. пруссаков), но в качественном отношении прусская армия превосходила австрийскую.
Бисмарк при Кёниггретце
Австрийцы даже не думали о возможности поражения (а самоуверенность часто влечет за собой халатность). И австрийские генералы совершили сразу несколько крупных ошибок — пренебрегли разведкой, связью подразделений, заняли невыгодные позиции. Да и боевой дух солдат оставлял желать лучшего — многие, призванные на славянских владениях Австрии, совершенно не хотели воевать за императора, сидевшего в Вене, и дезертировали сотнями прямо в ходе битвы. Новое нарезное оружие пруссаков — винтовки Дрейзе — также превосходили австрийские устаревшие ружья. В результате за несколько часов сражение было выиграно. Разгромленные деморализованные австрийцы отступили, потеряв убитыми и ранеными 37 тыс. человек. Генеральное сражение при Кёниггретце (вообще единственное крупное в ходе всей войны, которая продлилась два месяца) обеспечило полную победу Берлина.
После битвы один профессор географии из Лейпцига писал о том, что «когда пруссаки побили австрийцев, это была победа прусского школьного учителя над австрийским школьным учителем», имея в виду пользу образования для военного дела. С этим не поспоришь — хорошая интеллектуальная подготовка солдата дает известные преимущества. Фразу профессора об учителе быстро подхватил народ, но ее долго приписывали Бисмарку. Интересно, что распространение этой фразы и ее подлинный источник показывают, какое моральное единство испытывали немцы в то десятилетие перед объединением — даже школьные учителя и профессоры, люди мира, хотели приложить свои силы для общенациональной задачи и войны. И прусский учитель действительно немало делал для патриотического воспитания.
Легкая победа Пруссии стала неожиданностью для Европы. Слишком просто Австрия была побеждена. Прусская политика, поддерживаемая штыками, одерживала успех за успехом. Вскоре уже одна лишь Франция строила препятствия к образованию Германской империи, но и с ней легко разделались. Наполеон III, должно быть, горько пожалел, что не вступился за Австрию в 1866 г. Его великий дядя и не думал, что всего через несколько десятилетий после него небольшие немецкие королевства (тогда разменные монеты в большой политике) вырастут в империю, которая будет угрожать самому существованию Франции, и его потомки ничего не смогут с этим сделать.
О битве при Кёниггретце немцы говорили, что ее выиграл учитель
В августе 1866 г. Австрия и Пруссия заключили мир. Австрия отказалась от всех прав на Гольштейн и согласилась с упразднением Германского союза. Теперь только Пруссия была государством, способным объединить немцев. Ганновер, Кургессен, Франкфурт-на-Майне и Гессен-Нассау совсем скоро вошли в состав Пруссии. До полного объединения оставалось совсем чуть-чуть.
Величайшая мудрость Бисмарка, проявленная в борьбе против Австрии, заключалась в том, чтобы отказаться от территориальных приобретений за счет побежденных. Бисмарку пришлось убеждать короля и генералитет в отказе от подобных претензий. Зачем — ведь Австрия теперь отказалась от амбиций в Германии, и Пруссия осталась там единственным лидером. Отнять территории — значит унизить поверженного противника, который на самом деле является естественным союзником Германии в Европе. Расчет Бисмарка оправдался — Австрия, национальная честь которой не была глубоко задета, вскоре снова стала союзником Германии. Ход, достойный Цезаря, который милостью превращал своих врагов в друзей. Не прояви этой мудрости Бисмарк, кто знает, может, австрийцы не были бы партнерами Германской империи по Тройственному союзу, и 1914 г. не стал бы годом мирового взрыва, трагическим и судьбоносным для всей истории человечества.
В сентябре нельзя не говорить об образовании. Нет, я сейчас не о назначении нового министра - о более общих вещах.
«Предложение выражает законченную мысль», - так нас учили в школе. Современные школьники предложениями, увы, не говорят. В лучшем случае - незаконченными.
Другой афоризм, который я также запомнил со школьной скамьи: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». В изложении мыслей, с которыми я сталкиваюсь у студентов младших курсов, о ясности говорить не приходится.
Еще одно «замечательное» следствие реформ - неумение аргументировать. Просишь на экзамене: «Обоснуйте». Ответ: «А это моя точка зрения!» Объясняешь, что фраза эта сама по себе аргументом не является, что нужны факты, доказательства, умение анализировать… В ответ - обида.
Невольно вспоминается «Мастер и Маргарита»:
«- Дайте нарзану, - попросил Берлиоз.
Нарзану нету, - ответила женщина в будочке и почему-то обиделась».
Впрочем, довольно критики. Еще одно правило, усвоенное мною со школьных времен: критикуя - предлагай. Предложения следующие:
Первое. Необходимо вернуть русскому языку и литературе то место, которое они занимали в учебном процессе до начала нынешних преобразований в школе. Нельзя жаловаться, что дети не успевают прочесть важнейшие произведения русской классики, если на это в программе просто не выделено достаточного количества часов.
Второе. Вариативность в преподавании литературы должна соседствовать с обязательным списком произведений, который должен стать результатом широкого обсуждения и общественного консенсуса. Иначе все мы будем говорить на разных языках, хотя и будет казаться, что на одном.
Третье. ЕГЭ должен включать в себя не только тестовые задания, но и другие, связанные в первую очередь с умением внятно излагать чужие и свои мысли, аргументировать и анализировать разные точки зрения.
Четвертое. Войны выигрывают не генералы, а школьные учителя и приходские священники. Поэтому профессия учителя должна стать уважаемой и престижной. Необходимо, чтобы учитель был обеспечен в материальном и защищен в социальном плане. Необходимо, чтобы школьная система оставляла простор для творчества, а не заставляла учителя заполнять кучу разных и ненужных форм отчетности. Важно снимать фильмы и делать программы про учителей. В общем - социальный заказ телевидению, кино и масс-медиа…
Пятое. Подготовка учителей. Необходимо пересмотреть и усовершенствовать программы в оставшихся педагогических вузах (их количество было относительно недавно сокращено примерно в пять раз). Значит, это уменьшенное количество должно с неизбежностью перейти в качество.
Задачи сложные. Но подъемные. Очень надеюсь, что свою лепту в их решение внесет и недавно воссозданное Общество русской словесности, которое весной этого года возглавил Патриарх Кирилл.
А новому министру я желаю всяческих успехов и умных помощников. Уверен, у нее все получится.
