Выступление Керенского — Краснова. Как был разгромлен антисоветский мятеж керенского

Быстротечность этого большой исторической значимости съезда объяснялась на редкость сложной обстановкой, в которой оказалась но­вая, только что начавшая обретать контуры со­ветской легитимности рабоче-крестьянская по названию, но сравнительно более узкая по сво­ей социально-политической опоре и однопартийно-большеви­стскому составу, власть.

Первая реальная угроза утверждению этой власти возникла буквально через час-другой после закрытия IL Всероссийского съезда Советов. Тогда на рассвете 27 октября на станцию Гат­чина-Товарная внезапно прибыл 12-ти эскадронный отряд ка­заков 3-го конного корпуса, который Керенскому и командиру корпуса генералу Краснову удалось собрать под Псковом и бро­сить на Петроград. Казаки разоружили разгружавшийся на станции эшелон солдат и матросов-балтийцев, направленный сюда для защиты подступов к столице. В тот же день казаками была взята и Гатчина, гарнизон которой заявил о своем нейтра­литете, а юнкера школы прапорщиков Северного фронта и во­енно-авиационной школы перешли на сторону красновцев. Вос­прянувший после этого успеха Верховный главнокомандующий Керенский объявил город на военном положении и отправил телеграмму войскам петроградского гарнизона с предложени­ем «вернуться не медля ни часу к исполнению своего долга». Воспользовавшись неорганизованностью революционных войск, красновцы развили успех, взяв утром 28 октября Царс­кое Село, расположенное в 25 км.от столицы.

Начать последний бросок на Питер Керенский и Краснов намечали на 30 октября, предварительно получив ожидаемые от Ставки подкрепления. Военачальники ряда соединений Се­верного фронта получили приказы спешно отправить вверен­ные им части по железной дороге, «высадиться в районе Царс­кого Села или на ст. Тосно... и оттуда повести энергичное наступление для захвата всех вокзалов, почты, телеграфа, Смольного института, Мариинского дворца и Зимнего, штаба Петроградского округа». «Самый план наступления, - ставил в известность начальник 3-й пехотной дивизии командиров двух подчиненных ему полков, перебрасываемых под Петрог­рад, - будет дан Верховным главнокомандующим на месте», предупреждая их, что «напрасное кровопролитие недопусти­мо, в боевых же делах патронов против восставших не жалеть».

Готовясь к наступлению, красновцы, имевшие кроме конницы бронепоезд и броневик, дополнились тяжелой артилле­рией из Павловска и царскосельской военной радиостанцией, одной из самых мощных в стране, которая круглосуточно стала передавать воззвания Керенского к стране и фронту.

В самом же Петрограде «Комитет спасения Родины и рево­люции» энергично готовил восстание юнкеров, приурочиваемое к моменту подхода казаков к столице. Командовать повстанцами был назначен полковник Г. Полковников. Кроме юнкеров пяти военных училищ города в восстании должны были участвовать казачьи полки, полк «увечных воинов и, отряд ге­оргиевских кавалеров. Во все эти части были направлены комис­сары «Комитета спасения» с соответствующими инструкциями.

Ночью 29 октября планы штаба повстанцев стали известны ВРК. Поэтому «Комитет спасения» приказал, не дожидаясь начала наступления войск Керенского-Краснова, выступить немедленно. Внезапность выступления вначале обеспечила от­дельные успехи повстанцев. Так, юнкера Николаевского учи­лища напали на Михайловский манеж и захватили несколько броневиков. Под их прикрытием юнкера двинулись к Цент­ральной телефонной станции и взяли ее, лишив таким обра­зом телефонной связи Смольный, Петропавловскую крепость и некоторые другие здания, находившиеся под контролем ВРК.

Отряды других училищ сумели захватить Государственный банк и ряд других стратегически важных объектов.

Но для развития успеха наличных сил юнкеров оказалось недостаточно. Казаки же опять, как и в дни большевистского выступления, подвели своих партнеров по антибольшевистс­кому заговору. Как писал член «Комитета спасения» В. Игна­тьев, тщетно «дедушка русской революции» Н. Чайковский и бывший председатель Предпарламента Н. Авксентьев лично ночью 29 октября ездили к председателю Совета Союза каза­чьих войск А. Дутову, «умоляли сдержать слово и двинуть ка­зачьи части на помощь юнкерам: казаки не пошли».

Собрав крупные силы красногвардейцев и солдат гарнизона, ВРК их силами сумел блокировать основную часть юнкеров на территории училищ, лишив их возможности соединиться. Боль­шинство участников восстания сдалось в этот день без боя. Но чтобы взять Владимирское и Николаевское училища, солдатам и красногвардейцам пришлось налаживать настоящую осаду, пускать в ход порой даже артиллерию. Нелегко оказалось вы­бить юнкеров из телефонной станции и Госбанка. Но к вечеру 29 октября последние очаги восстания были подавлены.

Выступление юнкеров и его ликвидация стоили обеим сторо­нам больших потерь: общее число убитых и раненых достигло 200 чел., что во много раз превышало количество пострадавших при взятии Зимнего дворца.

Подавление восстания юнкеров резко снизило шансы на ус­пех войск Керенского-Краснова. Возможность нанесения согласованного удара с фронта и тыла по силам большевиков была, таким образом утрачена. Надежды получить обещанные Став­кой подкрепления не оправдались. В этих условиях и под вли­янием большевистской пропаганды падал моральный дух ка­заков, начавших осознавать бесперспективность затеянной Керенским авантюры. Большевики же использовали передыш­ку для того, чтобы подтянуть на передовую линию значитель­ные силы, которые к 30 октября имели более чем десятикрат­ный перевес над противником, наладить управление войсками.

Решающее сражение произошло 30 октября на Пулковских высотах. Оно сначала шло с переменным успехом, но в конце концов сказалось подавляющее численное превосходство боль­шевистских сил. Под угрозой окружения красновцы вынуж­дены были отступить в Гатчину. После этого поражения в их рядах возобладали настроения прекратить бессмысленную борьбу на стороне Керенскогд. В ходе переговоров, которые вел со стихийно возникшим комитетом рядовых казаков П. Ды­бенко, был подписан договор. Согласно ему, казаки обязыва­лись передать Керенского в распоряжение ВРК для предания гласному суду при условии, что им, а также всем юнкерам и офицерам, принимавшим участие в борьбе, будет гарантиро­вана полная амнистия и беспрепятственный проезд домой. Чтобы выиграть время, Дыбенко согласился включить в доку­мент и пункт о том, что Ленин не должен входить в правитель­ство, пока не опровергнуты обвинения его в измене. За этот по­ступок он сам едва не попал под ревтрибунал. Керенский же сумел скрыться, переодевшись в форму матроса и нацепив ав­томобильные очки. Проведя нелегально еще более полугода в стране, он при активном содействии английского дипломата масона Локкарта сбежал за границу, где безбедно провел ос­тавшиеся 52 года своей долгой жизни.

Страница 10 из 20

Разгром мятежа Керенского - Краснова и ликвидация Ставки старой армии

После победы Великой Октябрьской социалистической революции было ясно, что враждебные революции силы не сложили окончательно оружия, и партия большевиков, ее вождь В. И. Ленин предупреждали рабочих и трудящихся крестьян о том, что внешняя и внутренняя контрреволюция употребит «все усилия, чтобы объединиться и раздавить в крови рабочую и крестьянскую революцию» 1 . Задача свержения эксплуататоров сливалась с задачей организации защиты социалистического Отечества. Победа пролетариата и первые мероприятия Советского правительства вызвали ненависть и ожесточенное сопротивление свергнутых эксплуататорских классов, опиравшихся на помощь международного империализма. Буржуазия выступила против Советской власти уже в первый день ее существования. Гражданская война, указывал В. И. Ленин, с 25 октября 1917 года стала фактом 2 . Она началась, подчеркивал Ф. Э. Дзержинский, «с того момента, когда Керенский повел обманутые им войска на Петроград» 3 .

Первой попыткой контрреволюции свергнуть Советскую власть вооруженным путем был мятеж, организованный бывшим главой Временного буржуазного правительства А. Ф. Керенским и генералом П. Н. Красновым. Керенский уже 25 октября 1917 г. сделал попытку восстановить власть Временного правительства с помощью войск Северного фронта, но ему удалось заручиться поддержкой лишь части казаков 3-го конного корпуса, во главе которого стоял ярый монархист и реакционер генерал Краснов. Как известно, этот корпус еще в августе 1917 г. Корнилов двинул на Петроград, чтобы задушить революцию. Теперь его для этих же целей пытался использовать Керенский. «...Керенский привлек корниловцев, - отмечал В. И. Ленин, - кроме них ему опереться не на кого... На фронте за Керенским нет никого» 4 . Всего к моменту наступления на Петроград, по данным Петроградского военно-революционного комитета, у Керенского имелось около 5 тыс. сабель и штыков, до 20 орудий, бронепоезд и броневик 5 .

В ходе наступления войскам Керенского - Краснова 27 октября удалось захватить Гатчину, а на другой день - Царское Село, вследствие чего создалась угроза революционной столице. И в самом Петрограде был организован контрреволюционный заговор. Центром всех антисоветских сил стал созданный в ночь на 26 октября на заседании Петроградской городской думы так называемый «Комитет спасения родины и революции». В его состав вошли правые эсеры, меньшевики, а также кадеты, черносотенцы и другие злейшие враги Советской власти. Они готовили восстание в столице. Их план состоял в том, чтобы в ночь на 29 октября захватить все важнейшие пункты в городе, выпустить из Петропавловской крепости арестованных министров и восстановить власть Временного правительства. Заговорщики имели тесные связи с американским и английским посольствами и их полную поддержку 6 . Некоторые из английских и французских дипломатических и военных представителей принимали непосредственное участие в выступлении юнкеров против Советской власти 7 .

Уже 27 октября «Комитет спасения» запрашивал экс-премьера, «когда его войска будут в Петрограде». На это Керенский сразу же ответил: «Завтра 8 в 11 часов выступаю на Петроград. Буду идти, сбивая и уничтожая мятежников...» 9 Контрреволюция ликовала в преддверии победы. По расчетам «Комитета спасения», в тот момент, когда войска Керенского - Краснова начнут наступление на Петроград с фронта, его силы будут готовы нанести согласованный удар с тыла. Для этой цели он пытался привлечь на свою сторону юнкеров Владимирского, Павловского и других военных училищ и некоторые колеблющиеся части петроградского гарнизона.

Вместе с партией кадетов против Республики Советов выступили меньшевики и правые эсеры, возглавлявшие «Комитет спасения родины и революции». В борьбе против Советской власти они объединились даже с такой реакционной черносотенной организацией, как организация крайне правого монархиста и отъявленного черносотенца Пурпшкевича, которая создавала беспорядки в столице, распространяла ложные слухи, сеяла антисоветскую клевету и даже готовилась «отравить пищу красногвардейцев и солдат» 10 . А сам Пуришкевич брал на себя даже миссию организовать террористический акт против В. И. Ленина и его соратников. За убийство В. И. Ленина он предлагал белогвардейцу Е. В. Зелинскому 10 тыс. руб. 11 Как свидетельствуют документы, Пуришкевич имел тесную связь не только с «Комитетом спасения», но и с казачьей контрреволюцией на Дону 12 . Ее вооруженные силы он призывал поскорее прибыть в столицу для кровавой расправы с пролетариатом.

Все эти действия контрреволюции создавали громадную опасность не только Петрограду, но и революции в целом.

Но замыслы врагов революции были раскрыты. В ночь на 29 октября благодаря бдительности красногвардейского патруля у дворца Кшесинской был задержан автомобиль с подозрительными пассажирами. Один из них, как выяснилось позже, оказался членом ЦК партии эсеров А. А. Брудерером. Во время ареста он пытался незаметно выбросить из кармана некоторые документы, в том числе приказ «Комитета спасения» о приведении в боевую готовность юнкерских военных училищ и отрядов георгиевских кавалеров за подписью бывшего главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, в то время командующего войсками мятежников полковника Г. П. Полковникова и члена центрального комитета партии эсеров А. Р. Гоца, а также план дислокации частей, которые должны были принять участие в мятеже 13 .

Для подавления контрреволюции Военно-революционный комитет и Петербургский комитет большевистской партии использовали в первую очередь самую надежную силу революции - Красную гвардию. В целях окружения и разоружения юнкерских военных училищ по указанию Петроградского военно-революционного комитета были выдвинуты отряды красногвардейцев Петроградской стороны под командованием А. К. Скороходова, Обуховского завода во главе с Н. Н. Потемкиным, солдаты Гренадерского полка, возглавляемые комиссаром А. Ф. Ильиным-Женевским, и др. Однако полностью предупредить вооруженное выступление контрреволюции не удалось.

Узнав, что их план раскрыт, заговорщики выступили раньше намеченного срока. Им удалось захватить Михайловский манеж и имеющиеся в нем пять исправных броневиков, а затем и Центральную телефонную станцию. Но большего они достигнуть не смогли, хотя яростно отстаивали захваченные позиции. Наступавшие против забаррикадировавшихся в зданиях юнкеров Владимирского военного училища красногвардейцы и революционные солдаты несли большие потери. Когда В. И. Ленину доложили об этом, он потребовал немедленно прекратить атаки. «Нельзя допускать таких больших жертв. Надо беречь наших людей, - сказал Владимир Ильич.- Распорядитесь пустить в дело артиллерию. Она их быстро выкурит оттуда» 14 . Из Петропавловской крепости к месту боя были быстро доставлены пушки. Потребовалось лишь несколько выстрелов прямой наводкой, и юнкера Владимирского училища сдались. 29 октября прекратили сопротивление и юнкера других военных училищ. Красногвардейские отряды быстро восстановили революционный порядок в Петрограде.

Разгромом контрреволюционных сил Керенского - Краснова руководил лично В. И. Ленин. Вместе с ним и под его руководством действовали Ф. Э. Дзержинский, Д. 3. Мануильский, Г. К. Орджоникидзе, Н. И. Подвойский, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин и др. В ночь на 28 октября ЦК партии, СНК и ВРК создали специальную комиссию во главе с В. И. Лениным для организации обороны Петрограда и разгрома мятежников 15 . Непосредственное руководство боевыми действиями революционных войск возлагалось на военный штаб в составе Н. И. Подвойского, В. А. Антонова-Овсеенко 16 , К. С. Еремеева, К. А. Мехоношина, П. Е. Дыбенко и др. Выл выработан конкретный план действий по разгрому мятежников, согласно которому Петроград объявлялся на осадном положении, производилась полная мобилизация Красной гвардии, революционных солдат и матросов петроградского гарнизона, ближайших городов, Балтийского флота и Северного фронта. На подступах к Петрограду рабочие и другие трудящиеся воздвигали оборонительные рубежи, рыли окопы, ставили заграждения. Делалось все, чтобы не допустить подкреплений войскам Керенского - Краснова из действующей армии, велась революционная агитация среди контрреволюционных частей и т. д.

Возглавив оборону, В, И. Ленин стал душой всей работы по организации разгрома врага. 28 октября Владимир Ильич в Секретариате ЦК РСДРП (б) провел совещание с членами Исполнительной комиссии и районными парторганизаторами, на котором предложил немедленно поднять на ноги всех рабочих 17 . В. И. Ленин на совещании полковых представителей петроградского гарнизона 29 октября не только раскрыл всю глубину опасности, нависшей над красным Петроградом, но и предрек неизбежное поражение контрреволюционных войск Керенского - Краснова. «...Политическое положение, -указывал он, - свелось теперь к военному. Мы не можем потерпеть победы Керенского: Тогда не будет ни мира, пи земли, ни свободы. Я не сомневаюсь, что петроградские солдаты и рабочие, только что завершившие победоносное восстание, сумеют подавить корниловцев» 18 . Вникая во все вопросы укрепления обороны красного Петрограда, Владимир Ильич потребовал немедленно собрать на заводах и складах колючую проволоку, лопаты, кирки и приступить к рытью окопов и сооружению проволочных заграждений на окраинах города 19 . В тот же день он дал распоряжение ВРК, Охтинскому складу взрывчатых веществ о немедленной выдаче снарядов и ручных гранат штабу Красной гвардии Выборгского района 20 . В район предстоящих боев по его распоряжению отправились красногвардейцы, были доставлены артиллерия, броневики, вооружение, боеприпасы и продовольствие 21 . В Пулкове, Куракине и в других местах создавались медицинские пункты для оказания помощи защитникам завоеваний Октября. «Отправка Рабочей гвардии с вокзалов, - писала газета «Правда» в те дни, - являла величественную картину революционного энтузиазма. Движение уходящих отрядов по городу продолжалось всю ночь. Вооружение рабочих приняло очень широкие размеры, и силы Красной гвардии необычайно разрослись» 22 .

Благодаря огромной организаторской, политической и военной работе В. И. Ленина, ЦК партии, Петроградского ВРК и других организаций к началу решающего сражения удалось сосредоточить на фронте более 10 тыс. вооруженных красногвардейцев, революционных матросов и солдат 23 , что примерно в два раза превышало численность войск Керенского - Краснова. «Мы поставили под ружье, отправили на фронт все, что было способно стоять за дело республики», - отмечал позднее Н. И. Подвойский 24 . Создавался оборонительный рубеж: 20 тыс. рабочих, мобилизованных штабом Красной гвардии, рыли окопы, строили баррикады, возводили проволочные заграждения и находились в готовности в любой момент поддержать войска на передовых позициях 25 . Были выставлены заставы, и велась усиленная разведка противника 26 .

28 октября были приняты меры по охране Николаевской и Финляндской железных дорог 27 . По заданию Советского правительства отряды Красной гвардии и революционных солдат останавливали эшелоны с войсками, двигавшиеся на помощь Керенскому с фронта. Только в Пскове с их помощью было задержано около 40 эшелонов. Контрреволюционные войска были остановлены также в Брянске, Вязьме, Витебске, Гомеле, Минске, Орше, Ревеле, Ямбурге и других пунктах 28 . Это были надежные «красногвардейские заслоны», которые применялись и при подавлении других мятежей.

В борьбе против контрреволюции партия использовала агитацию, пламенное большевистское слово. Это было мощное испытанное оружие, воздействие его на солдатские массы было необычайно сильным. В войсках, посылаемых генералами на помощь Керенскому - Краснову, началось брожение. Керенский даже ввел «смертную казнь за большевистскую агитацию» 29 . Но это не помогло. Пропагандистскую работу в войсках вели многие большевики-красногвардейцы, в том числе делегат Всероссийского съезда Советов М. И. Киселев, герой Октября Г. И. Чудновский и многие другие 30 .

Не дождавшись подкреплений с фронта, войска Керенского - Краснова при поддержке артиллерии и бронепоезда утром 30 октября начали наступление. К этому времени революционные войска были развернуты на трех участках. На правом, у Красного Села, - балтийские моряки под командованием П. Е. Дыбенко; на левом, у Пулкова, - революционные солдаты, руководимые В. А. Антоновым-Овсеенко; в центре Пулковских высот - петроградские красногвардейцы во главе с К. С. Еремеевым. Это были самые стойкие и надежные революционные части 31 . Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, расположенная у Пулковской обсерватории, три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой рабочего А. Е. Зайцева, курсировавший по железной дороге 32 . Революционные отряды, выделенные в резерв, были сосредоточены в районе Колпина, Ораниенбаума и в тылу пулковской позиции. В Морском канале и на Неве, у с. Рыбацкое, стояли военные корабли, нейтрализовавшие превосходство врага в артиллерии.

Главный удар противник наносил по центру пулковского участка. Керенский и Краснов надеялись, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако их надежды не сбылись. Выполняя приказ В. И. Ленина и ВРК «действовать со всей решительностью» 33 , красногвардейцы, успешно отбив все атаки мятежников, вечером 30 октября перешли в наступление. «Ожесточенные схватки между красногвардейцами и казаками Керенского, - свидетельствовали очевидцы, - напоминали кровавые эпизоды, имевшие место в 1914 г.» 34 . 31 октября 1917 г. комиссар отряда Красной гвардии большевик М. С. Богданов сообщал в ВРК, что враг получил «достойный отпор, какого противник, очевидно, не ждал... Казаки окончательно были деморализованы дружным огнем товарищей красногвардейцев и, побросав раненых и убитых, позорно бежали с поля битвы» 35 . Казаки Краснова отступили сначала к Царскому Селу, а затем к Гатчине и Колпину. Только в боях у ст. Александровская они потеряли убитыми и ранеными около 1500 человек, а революционные войска - не более 200 36 .

1 ноября во второй половине дня Гатчина была освобождена частями красногвардейцев, революционных солдат и матросов. На следующий день газета «Правда» писала: «Войска Керенского разбиты. Арестован весь штаб Керенского с генералом Красновым и Войтинским 37 во главе. Керенский, переодевшись в матросскую форму, вновь бежал... Авантюра Керенского считается ликвидированной. Революция торжествует» 38 .

Так провалилась первая попытка российской буржуазии свергнуть Советскую власть вооруженным путем. Стойкая защита Петрограда и своевременное подавление мятежа юнкеров явились крупной победой революционных сил. Эта победа имела решающее значение для распространения Советской власти по всей стране. Бойцы Красной гвардии, революционные солдаты и матросы проявили при этом беззаветную храбрость 39 . Особенно велика была роль отрядов Красной гвардии, которые показали себя как первая, наиболее надежная и организованная вооруженная сила молодого Советского государства 40 . Они стали опорой Советской власти в установлении революционного порядка в Петрограде и его окрестностях.

Исключительную роль сыграла Красная гвардия в подавлении контрреволюции в Москве, ударной силой которой были юнкера и офицеры старой армии. Если в столице в результате решительных мер Петроградского Военно-революционного комитета, действовавшего под непосредственным руководством В. И. Ленина. мятеж юнкеров был подавлен всего за 12 часов, а войска Керенского-Краснова были отброшены от Петрограда и разгромлены под Пулковом к Гатчиной за 3-4 дня, то вооруженная борьба в Москве в силу ожесточенного сопротивления контрреволюции и не всегда решительных действий руководителей Московского военно-революционного комитета затянулась - бои продолжались 7 дней 41 . В общей сложности на стороне контрреволюции выступило около 15 тыс. человек, из них 10-12 тыс. хорошо вооруженных и обученных юнкеров и офицеров 42 . Несмотря на перевес сил противника в начале вооруженного восстания. инициатива постепенно переходила в руки Московского ВРК, его отрядов Красной гвардии и революционных солдат. В ходе боев, по уточненным данным, Красная гвардия в Москве выросла до 30 тыс. человек 43 . Последний удар мятежникам нанесли красногвардейские отряды, прибывшие по распоряжению В. И. Ленина из Твери, Тулы, Ярославля, Иваново-Вознесенска, Нижнего Новгорода, Шуи, Орехово-Зуева, Подольска, Серпухова и других близлежащих городов, а также красногвардейцы и матросы из Петрограда. «Красногвардейцев, - писал американский журналист Джон Рид, - ничто не могло остановить» 44 . Юнкера подняли белый флаг и в Москве. 3 ноября на рассвете революционные войска заняли Кремль. Московский военно-революционный комитет выпустил манифест «Ко всем гражданам Москвы», в котором сообщалось о полной победе над юнкерами и белогвардейцами. «Безумная и бессмысленная попытка юнкеров и офицеров организовать восстание в Петрограде и Москве, - отмечал В. И. Ленин, - окончилась ничем, потому что громадное большинство рабочих и солдат безусловно на стороне Советской власти» 45 .

После провала авантюры Керенского под Пулковом и выступления юнкеров в Петрограде и Москве все взоры контрреволюция были обращены к Ставке верховного главнокомандующего, находившейся в Могилеве. Она сразу же выступила в роли общероссийского центра боевых сил контрреволюции. М. С. Ольминский отмечал, что с октябрьскими днями, решившими исход революции, обычно связываются воспоминания только о событиях в Петербурге и Москве, но «забывается третий центр, более грозный и более опасный, центр многомиллионной армии, сосредоточенный... в Могилеве». Здесь была Ставка верховного главнокомандующего, которая «являлась гнездом самой черной царистской реакции» 46 . Ставка представляла собой крупный и опасный очаг контрреволюции. Ей подчинялись войска всех фронтов действующей армии, которая к 25 октября 1917 г. насчитывала в своих рядах около 6 млн. человек 47 . В Ставке работали в большинстве своем реакционные генералы, офицеры и военные чиновники. Поэтому борьбу со Ставкой В. И. Ленин назвал войной против контрреволюционного генералитета 48 . Главной фигурой антисоветского заговора Ставки был начальник ее штаба монархист генерал-лейтенант Н. Н. Духонин, принявший на себя командование действующей армией. Его антисоветизм проявился уже в самые первые дни Октябрьских событий. Информируя командующих фронтами об обстановке в Петрограде, Духонин указывал, что Ставка полностью поддерживает Временное правительство в борьбе с большевиками 49 .

После провала авантюры Керенского Ставка во главе с Духониным срочно сосредоточила «ударные батальоны» в районе Луги и попыталась организовать поход на революционный Петроград.

Советское правительство, разгадав замыслы врагов, своевременно выдвинуло на железные дороги надежные заградительные отряды красногвардейцев, революционных солдат и матросов, преградившие контрреволюционным частям путь к столице 50 .

Однако Ставка продолжала бороться против Советской власти, изменив лишь свою тактику. Она накапливала свои силы в районе Могилева. Слетевшиеся сюда контрреволюционеры и соглашатели всех мастей намеревались организовать «новое» правительство во главе с одним из лидеров правых эсеров, В. М. Черновым.

Кроме того, Ставка сговаривалась о создании единого антисоветского фронта с главарями белогвардейского движения генералами царской армии Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным, с руководителем казачьей контрреволюции на Дону генералом Л. М. Калединым и украинской Центральной радой. Империалисты Антанты, многочисленные дипломаты и представители военных миссий США, Англии, Италии, Франции, Японии и других стран, находившихся при Ставке верховного главнокомандующего, действуя в соответствии с инструкциями своих правительств, оказывали Духонину всемерную поддержку и помощь 51 . Имея за спиной таких покровителей, Духонин открыто игнорировал распоряжения Советского правительства. Получив 7 ноября 1917 г. предписание за подписью В. И. Ленина «обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытая мирных переговоров» 52 , он не только не выполнил его, но начал подготовку мятежа против Советской власти.

Центральный Комитет большевистской партии и Советское правительство приняли экстренные меры. 9 ноября 1917 г. В, И. Ленин отдал приказ: за невыполнение предписаний правительства, за отказ начать немедленные переговоры о перемирии со всеми воюющими странами генерал Духонин снят с поста главковерха. Новым главнокомандующим назначен член партии с 1904 г. прапорщик Н. В. Крыленко, один «из самых горячих и близких к армии представителей большевиков» 53 . Через день Владимир Ильич на заседании ВЦИК твердо заявил: «Пока Духонин не был изобличен и смещен, у армии не было уверенности в том, что она проводит международную политику мира. Сейчас эта уверенность есть...» 54

Генерал Духонин был объявлен врагом народа. По указанию Советского правительства 11 ноября для руководства действиями революционных войск против мятежников на Северный фронт, а затем в район Ставки выехал новый главковерх Н. В. Крыленко.

В качестве вооруженной опоры нового главковерха в Петрограде был сформирован и направлен к Могилеву отряд красногвардейцев численностью в 500 бойцов 55 . Его командиром стал член Главного штаба Петроградской Красной гвардии большевик В. Н. Павлов. В выданном ему удостоверении за подписью В. И. Ленина было сказано, что он назначается руководителем отряда, следующего «из Петрограда в распоряжение Ставки верховного главнокомандующего. Всем лицам и учреждениям предписывается оказывать полное содействие тов. Павлову в исполнении данного ему поручения» 56 .

Под руководством опытных комиссаров ВРК, посланных для усиления большевистской пропаганды в войсках, при содействии местных партийных организаций развернулась усиленная агитация среди солдат за смещение контрреволюционного командования 57 . Уже 12 ноября председатель Северо-Западного областного комитета РСДРП (б) А. Ф. Мясников телеграфировал В. И. Ленину: «В Минске завершен революционный переворот. Главкозап Балуев 58 снят, штаб фронта в руках ВРК» 59 .

Это событие имело первостепенное значение для мобилизации сил против контрреволюционной Ставки. В помощь советским войскам, отправленным из Петрограда, создавались красногвардейские отряды из рабочих, беднейших крестьян и солдат в Минске, Гомеле, Полоцке, Орше и других местах. В Витебске для участия в разгроме контрреволюционных сил Ставки были сформированы красногвардейский бронеавтомобильный дивизион в составе 200 человек, имеющий 11 бронемашин, 30 автомобилей, и сильная пулеметная команда 60 . Эти отряды Красной гвардии в срочном порядке перебрасывались к Могилеву. Туда же направлялись и революционные части старой армии. По совету И. Ленина в Могилевский гарнизон были посланы пропагандисты и агитаторы с заданием рассказать солдатам об образовании в Петрограде рабоче-крестьянского правительства, о первых декретах и других мероприятиях Советской власти 61 .

Согласно плану, разработанному в ВРК Западного фронта, 18 ноября было начато общее наступление против мятежников. С севера, из района Орши, на Могилев наступал сводный отряд под командованием члена большевистской партии с 1905 г. Р. И. Берзина, составленный из красногвардейцев и революционных солдат Петрограда, Орши, Витебска и других городов; с запада - Полоцкий отряд, созданный из революционных частей 3-й армии; с юга, из района Жлобина, - сводный отряд, состоявший из преданных Советской власти частей 2-й армии и минских красногвардейцев под командованием члена ВРК 2-й армии Е. И. Люсякова. «Могилев, - писал Н. В. Крыленко, - сразу брался в клещи с севера, запада и юга» 62 .

Кольцо революционных войск вокруг Ставки быстро сжималось. Среди генералитета Ставки произошел раскол. Одни предлагали дать бой отрядам Красной гвардии, революционных солдат и матросов и защищать Ставку до конца, другие - срочно эвакуировать ее в более надежное место, например в Киев 63 под прикрытие Центральной украинской рады, или в Яссы, с тем чтобы сохранить ее сложившийся аппарат для дальнейшей борьбы против Советской власти. Но безнадежность положения Ставки стала очевидной.

В ночь на 20 ноября Могилев был полностью окружен отрядами Красной гвардии и революционными частями. Ставка вынуждена была капитулировать без боя. Даже те части и соединения, которые еще недавно служили ее опорой, при контакте с революционными войсками стали «ненадежными», а некоторые из них, в том числе и батальон георгиевских кавалеров, который ранее охранял свиту царя, а теперь штаб Духонина, выступили против нее. Об этом небезынтересном факте рассказывая красногвардеец из отряда Н. В. Крыленко, бывший питерский рабочий, уроженец Белоруссии М. Т. Паттасевич: «Мы выгрузились из вагонов (в Могилеве.- А. К.), построились в колонны и со знаменами направились по Днепровскому проспекту к зданию, где размещалась Ставка. Когда наш отряд прибыл на площадь, там уже был выстроен Георгиевский батальон, который с музыкой и криками «ура» встречал красногвардейцев» 64 .

Не хотели сдаваться только «ударные» батальоны численностью около 6 тыс. человек и по приказу Духонина шестью эшелонами при 200 пулеметах двинулись по железной дороге из Могилева на Дон, к Каледину. Но у станции Томаровка (28 км северо-западнее Белгорода) в результате ожесточенных двенадцатидневных боев со сводными отрядами красногвардейцев, революционных солдат и матросов из Петрограда и Харькова под командованием большевиков И. Н. Павлуновского, А. Ф. Ильина-Женевского и Н. А. Руднева эти батальоны были разбиты 65 .

Для закрепления победы, как видно из сохранившейся записи телефонного разговора заместителя наркома по военным делам К. А. Мехоношина с начальником Революционного полевого штаба при Ставке Верховного главнокомандующего М. К. Тер-Арутюнянцем, из Петрограда в Могилев был направлен еще один отряд Красной гвардии в количестве 700 человек 66 .

Главная причина, почему в распоряжении Ставки не оказалось солдат, готовых ее защищать, состояла в том, что подавляющее их большинство ненавидело Ставку 67 , приняло сторону Советской власти и единодушно требовало мира. «Всеохватывающее, непреодолимое требование мира - мира во что бы то ни стало, - писал Н. В. Крыленко, - было основным лозунгом армии» 68 . Нельзя не отметить и большого влияния отрядов пролетарской Красной гвардии на солдат частей Ставки, которые при соприкосновении с ними сразу же переходили на сторону Советской власти.

Антинародные, реакционные цели определили провал планов руководителей Ставки. Члены эсеро-меньшевистского Общеармейского комитета, представители иностранных военных миссий, а также ряд генералов и офицеров Ставки бежали. Генерал Н. Н. Духонин был арестован и убит восставшими солдатами и матросами 69 . Но перед этим он успел совершить еще одно преступление: 19 ноября при его прямом содействии бежали из Быховской тюрьмы на Дон ненавистные армии и народу царские контрреволюционные генералы Корнилов, Деникин, Лyкомский, Марков, Романовский и др. Их побег осуществился не без помощи представителей Антанты 70 .

20 ноября в 10 часов утра в Могилев прибыл Н. В. Крыленко и отдал приказ о своем вступлении в должность главковерха. Начальником штаба Верховного главнокомандующего был назначен генерал М. Д. Бонч-Бруевич. При новой Ставке был создан Военно-революционный комитет и образован Центральный революционный полевой штаб по борьбе с контрреволюцией. Начальником полевого штаба стал большевик М. К. Тер-Арутюнянц 71 .

Высший технический аппарат управления войсками старой Ставки перешел в ведение Советского правительства. В Могилеве, как и в других городах Белоруссии, утвердилась Советская власть. Важнейшую роль в этом сыграли отряды Красной гвардии, вокруг которых все теснее сплачивались революционные солдаты и матросы.

Так завершилась ликвидация Ставки старой армии.

Однако гражданская война разгоралась и все более обострялась. В конце декабря 1917 г. газета «Правда» в статье «Борьба с.врагами народа» писала: «Мы стоим в самой гуще отчаянной, ожесточенной, кровавой гражданской войны. Эта война ведется всеми способами, всеми методами: оружием юнкеров, казацких генералов, подкупами и клеветой, диким истребительным саботажем, пьяными погромами - словом, никакими методами не брезгуют враги народа» 72 . В этих условиях, естественно, Советское правительство вынуждено было применять военное насилие. «Когда революционный класс ведет борьбу против имущих классов, которые оказывают сопротивление, - указывал Ленин, - то он это сопротивление должен подавлять; и мы будем подавлять сопротивление имущих всеми теми средствами, которыми они подавляли пролетариат, - другие средства не изобретены» 73 . В течение декабря 1917 г. почти на каждом заседании Совнарком вынужден был рассматривать вопросы борьбы против вооруженных выступлений контрреволюции.

Выдержки из брошюры Тучанского А.К.

Апрель 1917 г.

Дивизию Краснова отвели в тыл, она оказалась в окружении революционизированной солдатской массы и начала стремительно разлагаться. Генерал воспринял это как личную трагедию. «Я переживал ужасную драму, — писал он, Смерть казалась желанной. Ведь рухнуло все, чему молился, во что верил и что любил с самой колыбели в течение пятидесяти лет, — погибла армия».

В годы первой мировой войны П. Н. Краснов проявил себя храбрым и талантливым генералом, имя его приобрело известность в войсках. Потомственный кадровый офицер, Краснов не принял революцию и сопровождавший ее развал армии.

Август 1917 года

П. Н. Краснов, назначенный командиром III-го конного корпуса, поддержал выступление генерала Корнилова, но после его подавления был оставлен в своей должности. В конце октября Краснов двинул корпус на Петроград — на этот раз чтобы восстановить власть свергнутого большевиками Временного правительства.

Поход Керенского - Краснова на Петроград

Организация похода на Петроград

26 августа 1917 г. Верховный главнокомандующий генерал Корнилов назначил П. Н. Краснова командиром III-конного корпуса, включавшего 1-ю Донскую казачью дивизию, Уссурийскую конную дивизию, а также 1-й и 3-й Донские казачьи артиллерийские дивизионы. Корнилов и Краснов, по словам последнего, не были лично знакомы, однако назначение на столь ответственный пост (корпус должен был сыграть ключевую роль в походе на Петроград) не было случайным, поскольку Краснов имел репутацию опытного и талантливого кавалерийского начальника, кроме того, 10-й Донской полк и вся Краонская бригада 1-й Донской дивизии были для него родными-

28 августа не подозревавший о начавшемся корниловском вьыступлении Краснов прибыл в Ставку, где узнал, что его корпус составил основу двинутой на Петроград армии генерала Крымова. Петр Николаевич, не сомневаясь, присоединился к выступлению Kopнилова

« - С нами вы, генерал, или против нас?» — опросил Корнилов во время единственного их разговора.
« — Я старый солдат, ваше высокопревосходительство, и всякое Ваше приказание исполню в точности и беспрекословно», — ответил Краснов.

Однако он не успел вступить в командование корпусом и принять участие в походе, 31 августа Краснова арестовали, но скоро отпустили, не найдя в его действиях состав преступления, поскольку генерал лишь выполнял распоряжения Верховного главнокомандующего.

Краснов вернулся на должность командира 1-го корпуса (интересно, что 9 сентября, не снимая Краснова, Керенский назначил командиром корпуса П.Н. Врангеля; в конечном итоге Краснов остался в занимаемой должности)

и уже вечером 2 сентября отдал приказ: «Согласно телеграмме Верховного главнокомандующего министра-президента Керенского от сего числа..., ввиду ожидающихся в Финляндии беспорядков в связи с готовящейся попыткою противника высадиться на финляндском побережье командуемый мною корпус приказано передвинуть в район Петергофа, Гатчины — Царского Села и Павловска, где и расположить по квартирам в распоряжении начальника петроградского округа...»

• Штаб корпуса — город Царское Село, Бульварная ул., д. 2. .
• Штаб 1-й Донской казачьей дивизии -- город Павловск, около станции Павловск, дача Полякова.
• 9-й Донской казачий полк — деревня
• 10-й Донской казачий полк — деревня
• 13-й Донской казачий полк — посад Федоровский, Аннолова и Ладога
• 16-й Донской казачий полк — слобода Антропшино
• 1-й Донской казачий артиллерийский дивизион деревня
• Корпусное интенданство — а к северо-западу от Царского Села
• Штаб Уссурийской казачьей дивизии — город Петергоф, дача принца Ольденбургского
• Приморский драгунский полк — Петергоф, казармы лейб-гвар-дии Конно-гренадсрского полка
• 1-й Нерчинский казачий полк - Петергоф, казармы лейб-гвардии Драгунского полка
• 3-й Донской казачий артиллерийский дивизион — Петергоф, казармы конвоя
• 1-й Уссурийский казачий полк — Гатчино, казармы 23-й артиллерийской бригады
• 1-й Амурский казачий полк — Гатчино, манеж и казармы лейб-гвардии 2-го кирасирского полка
• Уссурийский казачий дивизион — Петергоф, казармы кадетских корпусов

Конечно, все прекрасно понимали, что возможность высадки немцев в Финляндии — это лишь «фиговый листок», прикрывавший истинные намерения правительства: стянуть к столице надежные войска на случай нового выступления большевиков. Не случайно корпус подчинили командующему войсками Петроградского округа и разместили его не в Финляндии, а к югу от столицы. Прямо говорил Краснову о задачах, стоявших перед казаками, и командующий округом генерал Павлов: «Вы вызваны для борьбы против него (Ленина — авт.), а сможете ли бороться?».

Не скрывал Краснов цели пребывания корпуса под Петроградом и от казачьих комитетов. Комитет корпуса в то время имел достаточно демократический состав: в него входили 4 офицера и 7 урядников, председателем был вольноопределяющийся. Однако комитеты, по словам заместителя комиссара, а затем комиссара Северного фронта В. С. Войтинского, «оказачились» и готовы были активно сотрудничать с командным составом. Генерал часто беседовал с избранниками казаков об Учредительном собрании и о том, как оно разрешит все вопросы государственной и общественной жизни. Социал-демократ Войтинский не мог не признать, что «заведомый корниловец» Краснов в той сложнейшей обстановке «обнаружил не только энергию и административный талант, но и проявил много такта».

Сознавая ответственность, которая ложилась на его корпус, генерал Краснов предлагал укрепить его, заменив ненадежную Уссурийскую дивизию Гвардейской казачьей и 2-й Сводной казачьей дивизиями. При этом одну треть войск предлагалось, регулярно сменяя, держать в самом Петрограде.

Но Керенский помнил об участии корпуса в корниловском мятеже, Временное правительство еще не решило, откуда ему грозит большая опасность: справа или слева, а Петроградский совет настаивал на удалении казаков из-под Петрограда. Печальную роль сыграли дилетантизм Керенского в военных вопросах и политическая близорукость, а возможно, и профессиональная некомпетентность командования Северного фронта. В конце августа — первой половине сентября корпус несколько раз менял свое подчинение: был подчинен то Верховному главнокомандующему, то главнокомандующему Северным фронтом. Правда, просьбы командования фронта раздергать корпус первое время встречали отказ.

Командующий Северным фронтом генерал Черемисов телеграфировал начальнику штаба Верховного главнокомандующего: «...прошу разрешения перевести в Ваш III-й конный корпус. Начштаб Петроградского (начальник штаба округа) усиленно ходатайствует о выводе конных частей из пределов округа ввиду продовольственных затруднений в связи с вопросом разгрузки Петрограда».

Генерал Духонин ответил: «Главковерх предоставляет III-й конный корпус /в/ Ваше полное распоряжение с правом перемещения его по Вашему усмотрению...».

Генерал Черемисов приказал немедленно перевезти корпус в район Острова и включить его в резерв главнокомандующего фронтом, подчинив командующему 5-й армии во всех отношениях, кроме оперативного.

Этот приказ был подтвержден,

Корпус не только удалили от столицы, но, поскольку он находился в резерве и не получил особого боевого участка, части его были разбросаны по всему Северному фронту. К началу октября в корпусе насчитывалось 50 сотен (около 3 500 шашек) и 7 батарей (28 орудий).

Численность царскосельского гарнизона на 1 октября 1917 года составляла 24 тысячи солдат и офицеров, а в городах Царскосельского уезда доходила до 60 тысяч.

Бурным выдался октябрь 1917 года в Царском селе. Около 30 000 солдат в этом важном опорном пункте на подступах к революционному Петрограду. В войсках - политическое рассловние: солдаты поддерживают большевиков, юнкера - Временное правительство. На стороне большевиков были и царскосельские рабочие-железнодорожники.

Командующий Северным фронтом приказал отправить по 2 сотни и 2 орудия в Старую Руссу, Торопец и Осташков. Краснов решил послать менее надежный Уссурийский полк и полторы донские батареи.

По приказу штаба фронта в Ревель были отправлены 13-й и 15-й Донские полки,

в Витебск — Приморский драгунский полк с 2 орудиями, и к

В районе Острова оставалось в 1-й Донской дивизии 8 сотен и 6 орудий, в Уссурийской конной дивизии 12 сотен и 6 орудий.

в Боровичи был направлен Уссурийский дивизион и 4 сотни Амурского полка с 4 орудиями, 2 сотни 10-го Донского полка отправились в Новгород.

Краснов получил приказ двинуть части корпуса для расформирования 51-й дивизии (входила в состав 1-й армии), отказавшейся выступать на позиции. По словам П. Н. Краснова, к 22 октября он имел в своем распоряжении в 1-й Донской дивизии 6 сотен 9-го Донского полка, А сотни 10-го Донского полка; в Уссурийской конной дивизии 6 сотен 1-го Нерчннекого полка и 2 сотни 1-го Амурского полка. Из 50 сотен за 2 недели осталось 18 (около 1 250 человек), из орудий донской артиллерии 12 и необученная 1-я Амурская казачья батарея (4 орудия). Те же цифры приводит и комиссар Войтинский.

Фронт распыленные части III-го конного корпуса ни в военном, ни в политическом отношении не укрепили. Попав в разагитированную солдатскую массу, они также разложились, а Временное правительство лишилось последнего войскового соединения, на которое могло рассчитывать в столице.

В 20-х числах октября

Правительство опомнилось и решило вернуть части III-го корпуса к Петрограду. По-видимому, переброска войск готовилась еще 22 октября (за 2 дня до того, как Керенский просил у предпарламента санкции на применение силы против большевиков), поскольку комиссар Войтинский и генерал-квартирмейстер фронта Барановский сообщали в Петроград, что войска могут быть отправлены в столицу через несколько часов, максимум через сутки. Однако они указывали, что для этого потребуются санкции ЦИК и армейских комитетов.

Данные Управления генерал-квартирмейстера о местонахождении частей Ill-го конного корпуса, 22 октября 1917 года

Первые требования прислать в Петроград надежные части была получены командующим и комиссаром Северного фронта вечером 23 октября. Но сделать это было непросто. Черемисов со смехом заметил: «Они там совсем рехнулись... Откуда возьму я им надежные войска?..» Настаивавшему на исполнении приказа Войтинскому генерал возразил: «Меня этот приказ не касается. Это — политика. Если вы полагаете, что приказ может быть выполнен — сами и выполняйте его". Действительно положение в армиях Северного фронты — 1-й, 5-й я 12-й — было очень сложным..

Впервые приказ о выступлении к Петрограду, по словам и Войтинского, отдельные части корпуса получили 23 октября, но никаких приготовлений сделано не было, т.к. офицеры боялись передать распоряжение казакам. П. Н. Краснов вообще не упоминает об этом приказе. Видимо, благодаря деятельности генерала Черемисова, приказ до корпуса все-таки не дошел. Впрочем, в тот же день начальник штаба фронта сообщил Краснову о снятии с корпуса некоторых нарядов и о том, что его части все-таки будут собраны.

Активную деятельность развил комиссар Войтинский, который связался с командующими и комитетами армий фронта. Узнав о настроениях в войсках, он утром 24 октября вновь телеграфировал в военное министерство, что организация и отправка отряда под лозунгом защиты Временного правительства невозможна и что необходимо, чтобы вызов войск с фронта исходил от ЦИК Советов. В Петрограде еще не придавали серьезного значения начавшемуся выступлению большевиков, поэтому ответ в Псков пришел лишь ночью с 24 на 25 октября:« Президиум ЦИК санкционирует вызов отряда с фронта. Отряд должен быть организован возможно скорее.Действуйте именем ЦИК».

Таким образом, около полутора суток прошло от требования правительства прислать надежные войска в Петроград до приказа командующего Северным фронтом об отправке частей.

Той же ночью с 24 на 25 октября общеармейский комитет при Ставке выразил протест против участия петроградского гарнизона в начавшемся перевороте.

Утром 25 октября 12 из 14 армейских комитетов присоединились к этому протесту. Правда, ситуация для правительства омрачилась тем, что, во-первых, настроения в войсках зачастую были более революционными, чем у комитетов (как, например, в 12-й армии), а во-вторых, поддержали переворот комитеты 1-й и 5-Й армий — то есть на войска Северного фронта правительство надеяться не могло.

В 2—3 часа ночи 25 октября поступило подтвержденное ЦИКом и Союзом казачьих войск распоряжение Керенского о переброске надежных войск в Петроград, при этом требовалась «особая срочность». 1-я Донская дивизия должна была прибыть по железной дороге, а в случае невозможности — двигаться походным порядком. В столицу вызывались также 23-й и 43-й Донские казачьи полки, 3-й и 5-й самокатные батальоны, бригада 44-й пехотной дивизии и 5-я Кавказская казачья дивизия (войска, по расчетам начальника штаба фронта генерала Лукирского, должны был и прибыть 26-27 октября, а пехотная бригада — 30 октября).

В 11 часов утра 25 октября генерал Краснов отдал приказ:«... 1-й Донской дивизии сегодня спешно направиться по железной дороге в район Гатчина - Александровская. Принять меры для сосредоточения дивизии в районе Пулково — Царское, откуда походным порядком двигаться к Петрограду всей дивизии одновременно». К приказу были приложены телеграммы Керенского и комиссара Войтинского.

Началась работа по отправке казачьих полков. Краснов послал сообщение: «1-я Донская дивизия с пути в 1-ю армию повернула обратно и следует на Петроград. Оставшиеся части этой дивизии продолжают погрузку на станции Остров для следования также на Петроград".

Однако к вечеру 25 октября ни один эшелон не покинул Остров. Еще в 22 часа 20 минут штабом фронта был отдан приказ об отправке находившихся в Торопце 2 сотен и 2 орудий 1-й Донской дивизии в распоряжение Краснова, а уже а в 23 часа 05 минут Краснов получил телеграмму: «Главкосев приказал частям вверенного Вам корпуса, направленным в Петроград,возвратиться в места прежнего их расположения на Северном фронте..". Такой же приказ получили и другие части и соединения, вызванные в столицу.

Удивленный Краснов связался со штабом фронта:
«— У аппарата помощник генкварсева (генерал-квартирмейстера Северного фронта - aвт.) подполковник Артемьев.
- У аппарата комкор III конного генерал Краснов. Здравия желаю. Скажите, пожалуйста, есть ли отмена движения 1-й Донской дивизии на Петроград и чем она вызвана? /.../
- Здравия желаю. Распоряжение об отмене движения частей на Петроград сделано главнокомандующим (Северного фронта авт.). Какие у него по этому поводу имеются инструкции, я Вам доложить не могу, т.к. не знаю./.../
- Доложите главкосев/у/, что я имею приказание Главковерха направить Донскую дивизию на Петроград. Ввиду коллизии приказаний я не знаю, которые должен исполнить. Прошу дать немедленно приказание. Из-за этого выходит большая путаница, недоразумения, которые необходимо выяснить...".

Меж тем, еще в 10 часов утра 25 октября, когда практически весь Петроград был в руках большевиков, министр-председатель и Верховый главнокомандующий Керенский покинул Зимний дворец, с тем, чтобы ускорить переброску в столицу верных правительству частей. В час дня Керенский прибыл в Гатчину, но идущих на помощь правительству войск там не нашел. Вечером 25 октября Керенский добрался в Псков и явился не в штаб фронта, а на частную квартиру своего шурина генерал-квартирмейстера фронта Барановского. Туда же был вызван генерал Черемисов, «который, — по словам Керенского, — ...уже вступил во флирт с большевиками. Движение войск к Петрограду... было остановлено по его приказу». Правда, сам Черемисов утверждал, что распоряжение об отмене движения войск сделано с согласия премьер-министра.

По утверждению присутствовавшего при этой встрече Барановского, Черемисов уверял Керенского в том, что снять войска с фронта невозможно, т. к. 2 армейских комитета (1-й и 5-й армий) высказываются против, а комитет 12-й армии не выражает мнения «окопов». что посылка войск приведет к развалу всего фронта, а двинутые войска будут в дороге разагитированы, что вся эта операция — авантюра.

У Черемисова, безусловно, были основания, чтобы так говорить. Незадолго до того он получил из Ревеля многословную телеграмму командующего сухопутными войсками Хенриксона: « Неделю тому назад прибытие 13-го и 15-го Донских казачьих полков ревельским и комитетами объяснялось контрреволюционными намерениями... Частям этим были даны вызывавшиеся обстановкой боевые задачи по охранению побережья. В настоящее время обстановка не изменилась, и увод бригады в Петроград встретил протест объединенного военного комитета. Прямой путь к эксцессам... Кроме того, полки эти совершенно измотаны непрерывными перевозками... Принимая все это во внимание, а также и то, что увод этой бригады из Ревеля может привести к столкновениям с остающимися частями, ходатайствую об отмене перевозки. Подобные же мотивы побудили меня ходатайствовать сегодня утром об отмене посылки частей 44-й дивизии...". Керенский неохотно согласился с командующим фронтом.

Около половины десятого вечера 25 октября Войтинскому позвонил Черемисов и заявил: «Согласно приказу Верховного главнокомандующего, я остановил все отправленные к Петрограду эшелоны... Правительства уже нет, — насмешливо добавил Черемисов. - Пока я исполняю Приказ Верховного главнокомандующего, а в дальнейшем, скорее всего, сам приму на себя верховное главнокомандование». О приезде Керенского Черемисов ничего не сказал. Препятствовал он и попыткам начальника штаба Верховного главнокомандующего Духонина связаться с Керенским, Духонину он сообщил, что Керенский от власти отстранился и выразил желание передать должность Главковерха ему, Черемисову. Более того, Черемисов потребовал, чтобы Духонин остановил передвижения войск к Петрограду на всех фронтах.

Тем временем в Петрограде готовились к выступлению сторонники Временного правительства. Ночью с 25 на 26 октября из депутатов Государственной думы и представителей политических партий был создан Комитет спасения родины и революции.

После полуночи, уже 26 октября, Войтинскому позвонил Барановский и срочно вызвал его к себе на квартиру. Там Войтинский застал Керенского «в состоянии полного отчаяния и изнеможения». На вопрос комиссара об отмене переброски войск Керенский ответил, что он «ни давать, ни отменять приказ не может, что на фронте распоряжается лишь ген. Черемисов, которому он передал и верховное командование. Черемисов устало поправил его: - Пока вы мне верховного командования еще не передавали. Я остановил эшелон по вашему приказанию».

Четверть часа спустя Керенский взял обратно приказ об остановке эшелонов. Повлияли на него доводы Войтинского и Барановского, который около 3 часов ночи был дома у Черемисова и из слышанных там разговоров вынес более оптимистическую оценку ситуации.

В то же время, около 3 часов ночи 26 октября, чтобы лично выяснить обстановку, в Псков приехал П.Н. Краснов. В штабе фронта он никого не застал, разбуженный начальник штаба Лукирский ничего объяснить не смог, а Черемисов проводил совещание с Советом. Все это происходило в то время. когда в Петрограде было смещено и арестовано Временное правительство. Генерал Краснов, не получив нигде ответа, пошел к единственному человеку, которому он мог доверять, ~ комиссару Временного правительства меньшевику Войтинскому.

Около 4 часов утра Войтинский вернулся в комиссариат и, встретив там Краснова, сообщил о приезде Керенского и дал его адрес. Краснов пришел вовремя: автомобиль министра-председателя как раз заправляли бензином, чтобы ехать в Остров.

Керенский.заявил Краснову, что вся армия на его стороне, и обещал в ближайшее время не только собрать разбросанные частя корпуса, но и придать ему 37-ю пехотную дивизию, 1-ю кавалерийскую дивизию и XVI I-й армейский корпус. Располагая такими силами, Краснов планировал перебросить казачьи полки к Гатчине по железной дороге, там их выгрузить и использовать в качестве разведывательного отряда, прикрывающего высадку XVII-ro корпуса и 37-й Дивизии на фронте Тосна — Гатчина, после чего двигаться на Петроград, охватывая и отрезая его от Кронштадта и Морского канала.

В 5 часов 30 минут Керенским была отправлена телеграмма; "Приказывай" с получением сего продолжить перевозку III-го конного корпуса к Петрограду». Но разослать этот приказ во все части не удалось, т. к. у аппаратов с разрешения генерала Черемисова дежурили Представители Советов, поэтому начальнику военных сообщений фронта пришлось лично ехать в Остров.

Взятие Гатчины и Царского Села

К рассвету 26 октября в Остров прибыли и Краснов с Керенским. Выяснилось, что ночью от имени Краснова пришел приказ казакам выгружаться из вагонов. Перед выступлением корпуса Керенский пожелал говорить с казачьими комитетами. Но встреча, состоявшаяся в 11 часов утра 26 октября, прошла не совсем так, как он ожидал. Из-за поднявшегося шума Верховному главнокомандующему не удалось закончить свою речь и пришлось удалиться. До вокзала Керенский ехал с выделенной Красновым охраной.

Около часа дня Керенский прибыл на станцию, где был встречен почетным караулом. Но по причине саботажа железнодорожных служащих тронулся эшелон лишь около 15 часов, после угроз Краснова и после того, как место отсутствовавшего машиниста занял один из казачьих офицеров.

В первую очередь были двинуты более надежные 9-й и 10-й Донские полки (около 700 человек) с артиллерией, затем Уссурийская дивизия. В Пскове на станции собралась огромная толпа солдат, желавших остановить поезд, но, набрав скорость, эшелон пролетел мимо. В пути произошла сцена, ярко характеризующая настроение отряда, выступившего на защиту Временного правительства. Прибывший из Петрограда офицер рассказывал о положении в городе. Вошедший Керенский протянул ему руку. «Виноват, господин Верховный главнокомандующий, — ответил офицер, — ... я не могу подать вам руки. Я — корниловец!". Подобные ситуации возникали в эти несколько дней неоднократно. Весь день и всю ночь поезд двигался беспрепятственно.

Утром 27 октябржнедалеко от Гатчины Керенский отдал генералу Краснову приказ:« Приказываю Вам вступить в командование всеми вооруженными силами Российской республики Петроградского округа на правах командующего армией». Приказ был написан в позаимствованном у самого Краснова блокноте.

Утром 27 октября Керенский получил из Петрограда сведения о готовящемся восстании. Выступить в поддержку правительства должны были Николаевское, Константиновское, Владимирское и Павловское училища.

На рассвете 27 октября первый эшелон прибыл на станцию Гатчина-товарная. Здесь Краснова уже ждали пробившиеся из Новгорода 2 сотни 10-го Донского полка и 2 орудия.

В то же время в Гатчину прибыли и большевистские войска, которые только начали выгружаться из вагонов. На Балтийской станции строилась рота Измайловского запасного полка и команда матросов (всего 360 человек).

Краснов, приказав выдвинуть вперед орудие, предложил солдатам сдаться, что они и сделали. Примерно то же самое произошло и на Варшавской станции: там казакам сдалась рота Семеновского запасного полка с 14 пулеметами. Конвоировать такое количество пленных казаки не могли в силу своей малочисленности, кроме того, в большинстве солдаты и тем более офицеры вовсе не были убежденными большевиками: «Да мы что! Мы ничего! Нам что прикажут, мы то и делаем», — говорили они. Поэтому пленных разоружили и отпустили.

Гатчина была объявлена на военном положении, был назначен комендант, учрежден военный суд. Поддержание порядка в городе взяла на себя гатчинская школа прапорщиков, но принять участие в двнжеииИЖорпуса на Петроград начальство школы отказалось.

Из Гатчины Керенский обратился с приказом к войскам петроградского гарнизона: «...Приказываю всем частям Петроградского военного округа, по недоразумению и заблуждению примкнувшим к шайке изменников родины и революции, вернуться, не медля ни часу, к исполнению своего долга".

Со своим приказом к петроградскому гарнизону обратился и П.Н. Краснов: «Граждане, солдаты, доблестные казаки...все, оставшиеся верными своей солдатской присяге,... к нам обращаюсь я с призывом идти и спасти Петроград от анархии, насилий и голода, а Россию от несмываемого пятна позора, наброшенного темной кучкой невежественных людей, руководимых волею и деньгами императора Вильгельма... Немедленно присылайте своих делегатов ко мне, чтобы я мог знать, кто изменник свободе и родине и кто нет, и чтобы не пролить случайно невинной крови». Эти два приказа были отпечатаны и разбрасывались над Петроградом с аэропланов офицерами гатчинской авиационной школы.

Столь быстрый мирный захват Гатчины показал, что власть большевиков еще не успела прочно утвердиться. Дело заключалось не только в том, что большевикам не хватило времени организовать отпор наступлению Керенского. Солдатские массы вели себя пассивно: они объявляли о своем неучастии в «братоубийственной войне» или поддерживали того, на чьей стороне была сила.

Слухи о наступлении Керенского - Краснова произвели в столице сильное впечатление. Комиссар при Ставке В. Б. Станкевич, находившийся в эти дин в Петрограде, пишет о том, что, когда «грянуло» известие о приближении Керенского с войсками, «начались оживленные попытки организации борьбы с большевиками. Эти же слухи отразились крайним упадком настроения у большевиков... из казарм стали поступать сведения о недовольстве гарнизона новыми хозяевами...».

В. Д. Бонч-Бруевич говорит, что «в Смольном, после восторженных ликований... наступило уныние. Огромные коридоры его опустели, и только небольшая кучка товарищей должна была вести и руководить действиями военного штаба".

Подобное впечатление сложилось и у : «По тону разговора с товарищем Подвойским было видно, что в Смольном нервничают; незнание, где и что творится, создавало ложное представление. Не было и не чувствовалось еще полной уверенности в благоприятном для нас исходе борьбы...».

Н. И. Подвойский писал о состоянии петроградского гарнизона: «Приказ., давно перестал действовать, и это было тем положительным, что помогло нам в свое время вырвать армию из подчинения контрреволюционному офицерству. По сейчас это уже превратилось в свою противоположность: солдаты привыкли сами решать, что им делать следует, а что не следует. Мой приказ по войскам Петроградского гарнизона — выступить против Керенского был выполнен только частью полков, большинство же отказалось пойти на фронт под предлогом необходимости защиты Петрограда».

Запасной Волынский полк был послан в Пулково, но, поскольку оно «было под обстрелом», вернулся и принял резолюцию: «гарнизон Петрограда должен решительно сказать и Царскому Селу, и Смольному: и и шагу вперед, ни одной капли крови. Договаривайтесь о власти открыто при свете гласности и под контролем всего гарнизона...».

Подобные сведения, попадавшие к Керенскому от постоянно прибывавших юнкеров, офицеров и гражданских лиц, заставляли его настаивать на немедленном движении вперед. Краснов, настроенный более скептически, видевший, что обещанного подкрепления еще нет, решил задержаться в Гатчине до следующего дня и дождаться хотя бы своих эшелонов. Пока были высланы лишь разъезды к Царскому Селу, Красному Селу и Петрограду. Один из них атаковал застрявший броневик большевиков «Непобедимый». Команда броневика бежала, и машина была доставлена казаками вечером во двор гатчинского дворца. Офицеры авиационной школы взялись починить броневик и составить его экипаж.

К вечеру 27 октября «армия, идущая на Петроград», состояла из 3 сотен 9-го Донского полка, 2 сотен 10-го Донского полка, 1 сотни 13-го Донского полка, 30 человек енисейцев — всего 480 человек; в «армии» было 8 пулеметов, 16 конных орудий, броневик и 2 аэроплана.

Подкрепление так и не подходило. Ночью с 26 на 27 октября начальник штаба Верховного главнокомандующего Духонин по распоряжению Керенского приказал командованию Северного фронта выделить из состава 12-й армии пехотный отряд — преимущественно ударные батальоны — с артиллерией и присоединить его к III-му конному Kopnyсу.

Однако вечером 27 октября Черемисов телеграфировал командующему 12-й армии, что «посылать войска не надо».

Переброска войск происходила с огромными трудностями. Вечером 27 октября исполняющий обязанности начальника военных сообщений фронта генерал Кондратьев докладывал Керенскому о погрузке и отправке войск: «По соглашению с комкор/ом/ 2 сотни нерчинцев оставил у себя и захватил ст. Псков /в/ свои руки. Несмотря на отданное мною Ваше приказание насухвойску (начальнику сухопутных войск — авт.), последний не желает отправлять 13-й и 15-й Донские полки...»*’.

Не снимая ответственности с генералов, саботировавших приказы Верховного главнокомандующего, нужно помнить о сложнейших условиях, в которых им приходилось действовать. Например, «насухвойск» генерал Хенриксон сообщал Керенскому: «Телеграммой... от 25 сего октября главкосевом отправка нз ревельсекого гарнизона бригады 44-й дивизии и 13-го и 15-го Донских полков была отменена... Сегодня, 27 октября, получена телеграмма наштасева... с приказанием Главковерха о немедленном отправлении обоих донских полков на присоединение к III-му кавалерийскому корпусу. Такие частые перемены и отмены отданных распоряжений не могут не действовать разлагающе не войска и делают управление ими невозможным, особенно при наступивших трудных обстоятельствах. Учитывая увеличивающуюся возможность производства противником десанта и местную политическую обстановку, считаю единственным и необходимейшим условием сохранения порядка и удержания фронта оставление на местах всех подчиненных мне войск, в том числе и бригады 1-й Донской дивизии,... в противном случае я лишен возможности выполнить возложенную на меня боевую задачу и вообще управлять войсками...».

Выступление из Гатчины было назначено на 2 часа ночи 28 октября. На площади перед дворцом генерал Краснов провел смотр, после которого сотни потянулись в сторону Царского Села. Шли еще «по-мирному», без походного охранения и разведки, только с передовой заставой. О том, что царскосельский гарнизон сочувствует большевикам, но настроен не слишком воинственно, Петр Николаевич знал от «перебежчиков» и от своей супруги, Лидии Федоровны, жившей тогда в Царском у подруги детства Краснова, жены артиллерийского генерала. Краснов просто позвонил ей по телефону.

В 8 верстах от Гатчины дорогу казакам преградил отряд 3-го стрелкового гвардейского запасного полка. Казачий дивизионный комитет выехал к стрелковой цепи и убедил солдат не оказывать сопротивления. Часть солдат сдала оружие и была отпущена, часть — отступила к Царскому Селу.

Около 6 часов утра из Царского выступила на позицию пулеметная команда 3-й роты Украинского батальона. По пути пулеметчики встретили разоруженные отступающие роты 3-го стрелкового полка. У деревни Перелесино 3 роты того же полка и пулеметная команда заняли позицию поперек дороги. Вновь начались переговоры: стрелкам предложили сдать оружие, на размышление им было дано 15 минут. Солдаты, посовещавшись, заявили, что сражаться они не будут, но оружия не сдадут. В это время к ним подошел броневик. Началась вялая перестрелка. Краснов выдвинул; вперед 2 спешенные сотни и 3 батареи, которые открыли огонь ло царскосельским казармам, но стрелки на этот раз держались. Наступал психологический момент, от которого зависел дальнейший ход событий. Положение спасли 30 енисейцев, которые обошли цепи стрелков. Солдаты отступили, 1 рота сдалась.

Многотысячная толпа солдат собралась на подступах к Царскому Селу. Вновь начались переговоры: дивизионный казачий комитет встретился с делегатами гарнизона (офицерами). К делегатам подъехал генерал Краснов и предложил им сдаться. Часть солдат - около полка — последовала этому совету и сдала оружие. Остальные стали отходить к царскосельскому парку.

Все это время Керенский, остававшийся в Гатчине, торопил Краснова и неоднократно посылал ему подобные записки:«Считаю необходимым закончить занятие Царского Села в кратчайший срок». Не получая ответа, Керенский с адъютантами и какими-то «экспансивными дамами» сел в автомобиль и направился к Царскому Селу. С вышки метеорологической обсерватории он в бинокль следил за действиями правительственных войск и остался очень недоволен их пассивностью.

Подъехав к генералу, Керенский упрекнул его за медлительность. Объяснения Краснова, как показалось Керенскому, «носили туманный характер и были лишены смысла». Более того, Краснов, по словам Керенского, предложил отступить и занять Царское Село на следующий день (сам Краснов вспоминал, что за несколько минут до приезда Керенского он говорил , что собирается продолжать наступление: «Или мы победим, или погибнем; но если пойдем назад, погибнем наверное»). Керенский якобы отверг это предложение и отдал письменный приказ о наступлении. Только заметив в окружении генерала нескольких членов Совета казачьих войск (среди них, видимо, и Савинкова), стремившихся «использовать Ленина для свержения Керенского», премьер-министр, по собственному признанию, наконец понял причину «фатального промедления».

Действительно , который все это время находился при корпусе, а впоследствии был утвержден Керенским в качестве комиссара отряда и начальника обороны Гатчины, занял очень двусмысленную позицию. Краснов вспоминал,что, вероятно, под влиянием разговоров с офицерами и казаками Савинков предложил ему «убрать» Керенского, арестовать его и самому стать во главе движения. О том же пишет и Станкевич: «От окружающих Краснова мы узнали, что Савинков ведет усиленную агитацию против Керенского среди отряда». Савинков и Станкевичу доказывал, «что нет никаких шансов, чтобы казаки пошли в наступление под его (Керенского -авт.) главенством»".

Сам Савинков сообщал, что перед пулковским боем к нему («вероятно, с ведома Краснова») пришел председатель дивизионного комитета есаул Ажогин и заявил, что казаки драться за Керенского не согласны. Дивизионный комитет, по словам есаула, постановил в случае победы под Пулковом и свержения большевиков потребовать, чтобы Керенский ушел в отставку, а в случае отказа арестовать его. Решено было, что Савинков предложит сформировать новое правительство жившему в Царском Селе . Савинков подготовил 2 варианта постановления: согласно первому Керенский отказывался от власти, во втором содержался приказ об аресте министра-председателя. Плеханов согласился составить правительство в случае удачного завершения похода и исправлял текст постановления об аресте Керенского. По предложению Савинкова Ажогин распорядился приставить казачий караул к премьер-министру, однако знаменитый террорист подчеркивал, что инициатива свержения Керенского исходила всецело от казаков, а не от него.

П. Н. Краснов никак не реагировал на пропаганду Савинкова: арестовать Керенского, по его словам, было «нечестно, неблагородно, не по-солдатски». Естественно, генерал не был поклонником Керенского: «Он разрушил армию... и за то я (Краснов—aвт.) презирал и ненавидел его». Но гораздо более опасными врагами России Краснов считал большевиков. Генерал сделал свой выбор:«... если Россия с Керенским, я пойду с ним. Его буду ненавидеть и проклинать, но служить и умирать пойду за Россию». Краснов прекрасно понимал всю серьезность сложившейся ситуации и вряд ли был склонен в столь опасный для страны момент заниматься политическими интригами. О корректном отношении генерала к Керенскому пишет и В. Б. Станкевич; «Краснов не говорил ни слова о недостатках Керенского и упоминал только, что Керенский слишком торопит его...».

Выслушав отчет Краснова, Керенский в сопровождении генерала и енисейцев подъехал к толпящимся в 2 верстах от Царского колеблющимся солдатам. Встав на сиденье автомобиля, он вынул часы и объявил, что дает им 3 минуты, чтобы сложить оружие, после чего артиллерия откроет огонь. «Солдаты немедленно подчинились. Царское Село было, таким образом, взято без единого выстрела...». По словам Краснова, все происходило не столь легко и быстро: солдаты не желали боя, но и отдавать оружие не спешили, у некоторых его пришлось отбирать енисейцам, использовавшим замешательство стрелков.

Совершенно иначе были настроены солдаты, стоявшие у парка. Они строились в цепь и пытались охватить фланги казаков. Со стороны Павловска также наступала цепь и вела огонь батарея. Донские орудbя выехали вперед и с расстояния в версту дали gо толпе 2 выстрела. Никакого сопротивления больше не было, солдаты бросились бежать.

Шестнадцатитысячный царскосельский гарнизон не смог остановить несколько сотен казаков. Именно в это время в Царское Село прибыл комиссар В. Б. Станкевич, увидевший толпы отступавших солдат. «На вокзале страшная сутолока,—вспоминал он, — все поезда, отходящие на Петроград, облепляются солдатами. Начав с разговоров в первой попавшейся кучке солдат, мы перешли к речам. Тотчас собралась толпа. Слушают внимательно, даже поддакивают. Я кончил призывом не слушать большевиков и поддержать правительство в его стремлении дать народу честный мир. Учредительное собрание и землю. Но едва я замолчал, уверенный в успехе, как какой-то пожилой солдат плюнул и со злобой неизвестно на кого начал кричать, что теперь уж он ничего не понимает... Все говорят и все по-разному... Один хочет этого, другой хочет того... Всякий со своими программами, партиями...».

Несколько тысяч не успевших бежать солдат гарнизона укрылось в казармах. Они отказались сдавать оружие, но никаких враждебных действий не предпринимали, объявив о своем нейтралитете. Почти без сопротивления была занята железнодорожная станция Александровская, радиостанция — одна из самых мощных в России, телеграф. До часа ночи Краснов оставался на окраине города, устанавливая связь с частями корпуса, а затем переехал со штабом в служительский дом дворца Марии Павловы (здесь его штаб размещался и в сентябре). Две сотни казаков расположились тут же во дворе.

Вечером 28 октября в Царское приехал американский журналист Джон Рид. «В Царском Селе на станции было все спокойно, но там и сям виднелись кучки солдат, тихо перешептывавшихся между собой и беспокодао поглядывавших на пустынную дорогу, ведущую в Гатчину. Я спрашивал их, за кого они. «Что ж, — сказал мне один солдат, ведь мы дела не знаем... Конечно, Керенский провокатор, но, думается нам, нехорошо по русским людям стрелять в русских людей».

В помещении начальника станции дежурил приветливый солдат...
«А казаки сейчас здесь?»
Он мрачно кивнул головой. «Здесь был бой. Казаки пришли рано утром. Они взяли в плен двести-триста человек наших и человек двадцать пять убили...»
Мы пообедали в станционном буфете, пообедали прекрасно, гораздо дешевле и лучше, чем в Петрограде. По соседству с нами сидел французский офицер... «Ах, эти русские! — восклицал он. — Что за оригиналы!.. Хороша гражданская война! Все, что угодно, только не дерутся..."

Мы пошли в город. У выхода из вокзала стояло двое солдат с примкнутыми штыками. Их окружало до сотни торговцев, чиновников и студентов. Вся эта толпа набрасывалась на них с криками И бранью. Солдаты чувствовали себя неловко, как несправедливо наказанные дети...

Мы пошли по улицам. Редкие фонари давали мало света, прохожих почти не было. Над городом нависло угрожающее молчание, нечто вроде чистилища между раем и адом, политически ничейная земля. Только парикмахерские были ярко освещены и набиты посетителями да у бани стояла очередь: дело было в субботу вечером, когда вся Россия моется и чистится...

Чем ближе мы подходили к цворцовому парку, тем пустыннее становились улицы. Перепуганный священник показал нам, где помещается Совет, и торопливо скрылся. Совет находился во флигеле одного из великокняжеских дворцов, напротив парка. Двери были заперты, в окнах темно...

Мы направились к императорскому дворцу, вдоль огромных и тёмных садов. Фантастические павильоны и орнаментальные мосты смутно маячили сквозь ночной мрак; слышно было мягкое журчание фонтана Вдруг, разглядывая , выплывавшего из искусственного грота, мы неожиданно заметили, что за нами следят. Человек шесть дюжих вооружённых солдат подозрительно и пристально приглядывались к нам с соседнего газона. Я двинулся к ним и спросил: «Кто вы такие?».«Здешняя стража», — ответил один из солдат. Все они казались очень утомлёнными, да, конечно, так оно и было: долгие недели непрерывного митингования даром не проходят.«Вы за Керенского или за Советы?» Воцарилось короткое молчание. Солдаты неуверенно переглядывались. «Мы нейтральные», — ответили они наконец.

Мы прошли под аркой огромного Екатерининского дворца, вошли за ограду и спросили, где здесь штаб...
«Как же вы добрались сюда живыми? - - вежливо спросил он (офицер — авт.) — Сейчас на улицах очень опасно. В Царском Селе кипят политические страсти... Керенский войдет в город к восьми часам...»
«И вы будете защищать от них город?»
«О нет, дорогой мой! — он усмехнулся. — Мы держим город для Керенского...»
«Значит, вы за Керенского?» — спросили мы.
«Ну, не совсем за Керенского. (Полковник, видимо, колебался.) Видите ли, большинство солдат нашего гарнизона большевики. Сегодня после боя они ушли в Петроград и увели артиллерию. Можно сказать, что ни один солдат за Керенского не встанет, Но многие из них вовсе не хотят драться. Что до офицеров, то почти все они уже перешли к Керенскому или просто ушли».

У нас упали сердца, потому что в наших мандатах удостоверялась наша глубокая революционность. Полковник откашлялся. «Кстати, о ваших пропусках, — продолжал он. — Если вас поймают, то вы окажетесь в большой опасности. Поэтому если вы хотите видеть бой, то я прикажу отвести вам комнату в офицерской гостинице. Приходите ко мне завтра в 7 часов утра, я дам вам новые пропуска».

Мы не поверили, что здесь будет какой-либо бой… Полковник любезно послал своего ординарца проводить нас на станцию. Ординарец был южанин. Он родился в Бессарабии в семье французских эмигрантов.«Ах, — повторял он, — я не думаю ни об опасности, ни о лишениях. Но я так долго не видал моей бедной матери… Целых три года…»

Мчась в Петроград сквозь холод и мрак, я видел через окно вагона кучки солдат, жестикулирующих вокруг костров. На перекрёстках стояли группы броневиков. Их водители перекрикивались между собой, высовывая головы из башенок. Всю эту тревожную ночь по холодным равнинам блуждали без предводителей команды солдат и красногвардейцев. Они сталкивались и смешивались между собой, а комиссары Военно-революционного комитета торопились от одной группы к другой, пытаясь организовать оборону.

Один из жителей Царского оставил свой рассказ о том, что npoисходило в городе в эти дни. «Когда пришли казаки Керенского, их встретили очень радушно. Многие обыватели потчевали казаков папиросами, угощали их чаем. Группа местных жителей устроила для них подписку, давшую около 50 тысяч.
Относительно своих политических взглядов они заявляли, что эта сторона их не интересует.
- Мы ни за Керенского, ни за Ленина, — говорили они. Мы пришли для того, чтобы постоять за свои «права ». Что именно подразумевали они под словом « права» — трудно было решить.

Как только казаки заняли вокзал, они захватили стоявший на станции воинский поезд с эшелоном, присоединившийся к большевикам. Казаки быстро обезоружили эшелон и расставили на вокзале караулы.

Ночью казачий караул поймал трех солдат с узлами, в которых были награбленные вещи. Через несколько часов грабители были расстреляны».

У Краснова было слишком мало сил, чтобы контролировать Царское Село, город он занял в целях «политических».

28 октября Керенский продолжал требовать от командования Северного фронта ускоренной переброски войск к Гатчине. Вечером он получил следующий отчет генерал-квартирмейстера фронта:

1. «До 20 часов 28 октября через Псков проследовало:

• а) из Острова 3 эшелона — штаб Уссурийской дивизии со взводом артиллерии и 3 сотнями Амурского казачьего полка;
• 6) из Осташкова двумя эшелонами 3 сотни и 2 орудия Уссурийс¬кого казачьего полка.

1. Из Торопца — 2 сотни Донского полка заканчивают погрузку и сегодня отправляются.
2. Из Новгорода отправлена 1 сотня Донского полка.
3. Из Витебска предложено грузить 29 октября Приморский драгунский полк.
4. По донесению коменданта станции Ревель, к погрузке 13-го и 15-го Донских полков не приступали. На ст. Ревель дежурят члены военно-революционного комитета, которые заявляют, если составы для этой перевозки будут поданы, то все станционные агенты будут арестованы.
5. 5-й бронедивизион предполагается грузить 29 октября на ст. Валк.
6. Прибывший /в/ Псков бронированный поезд сегодня отправлен /в/ Гатчину,..»

Необходимо было, не останавливаясь, идти дальше на Петроград, чтобы не дать возможности большевикам собраться с силами. Организовать оборону они еще действительно не успели. П. Е. Дыбенко, прибывший 28 октября в с отрядом матросов, застал там мало организованные толпы солдат и рабочих: «На лицах вопрос: что делать, куда идти, какие будут приказания?.. Керенский занял Царское Село, и мы отступили в Пулково, — говорили они, — а теперь не знаем, что делать... Распоряжений мы ниоткуда не получаем» . «..."штаб", — по словам Дыбенко, — состоял из бывшего полковника Вальдена, растерянно и беспомощно разводившего руками, упорно смотревшего на карту и недоуменно бормотавшего: «Все разбегаются и на ночь уходят по домам. Гвардейские полки без сопротивления отступают из Царского... Задержать уходящих нет возможности».

Антонов-Овсеенко сообщает, что в штабе у Нарвских ворот 28 октября, после известия о потере большевиками Гатчины, царила полная неразбериха: никто не имел информации о происходящем, связи не было. Пулково занимали части 3-го стрелкового полка, но на них надеяться не приходилось: «стрелки колеблются, офицерство предательствует».

События, о которых рассказывает Виктор Михайлович Яковлев, относятся к 28 октября 1917 года. Автор был их свидетелем. Вдоль железнодорожных путей станции Александровская со стороны Петрограда продвигался небольшой отряд красногвардейцев. Он состоял из рабочих, солдат и матросов под командованием пожилого боцма-на— матроса. 28 октября (по ст. ст.) красногвардейцы готовились дать отпор белоказа-кам на станции Александровская. Под вечер путевой обходчик, пришедший с перегона железной дороги, сообщил красногвардейцам о том, что передовой казачий разъезд продвигается по направлению к Александровской со стороны Гатчины; причем казаки находятся всего в трех километрах от станции, у Соболевского моста. Этот мост распо-ложен на шоссейной дороге Царское Село — Красное Село, на пересечении с железной дорогой.

С наступлением сумерек к станции Александровская при полной тишине прибли-жался бронепоезд генерала Краснова, штаб которого и он сам находился в Гатчине. Внезапно прогремел выстрел из трех орудий, установленных на платформах. Стреляли прямой наводкой по вокзалу и зданию водокачки. От взрывов станция и прилегающая территория окутались огнем и дымом. В зданиях были выбиты стекла, посыпалась шту-катурка, запахло от порохового дыма. Жертвой обстрела стал один машинист водокач-ки, старый железнодорожник Мельников (его дочь долгое время работала телегра-фисткой на Варшавском вокзале). После обстрела вокзала бронепоезд остановился у платформы, из классных вагонов, прикрепленных к бронепоезду, выскочила группа вооруженных револьверами и шашками офицеров, юнкеров и донских казаков. Они во-рвались в здание вокзала, где находились мирные жители. Командовавший красновца- ми высокий пожилой полковник приказал всем задержаться по сторонам в зале. В этом строю оказался и я, в то время — житель Александровской. Полковник стал держать речь, подкрепляя ее отборной руганью. «Сволочи! — гремел он.— Прикажу сейчас же расстрелять каждого десятого». Я стоял в строю на левом фланге. На груди у меня был Георгиевский крест (я участвовал в боях на германском фронте и после болезни при-был в отпуск домой). Когда рассвирепевший полковник поровнялся со мной, он стал кричать:

— А, здесь и георгиевский кавалер! Вешать таких надо на фонарях!

Я объяснил, что пришел на станцию узнать о движении пассажирских поездов на Петроград (в те дни поезда ходили очень редко, и попасть в город было затруднитель-но). Полковник подозвал к себе старшего вахмистра (казака-фельдфебеля) и, указывая на меня, сказал:

— Это местный житель. Он покажет дорогу в Царское Село. Тебе надо связаться с нашими войсками, которые тоже наступают на Петроград.

Ко мне подскочил чубастый вахмистр — донской казак огромного роста. Выхва-тив шашку из ножен, он крикнул на весь зал:

— Если ты заведешь нас на погибель, то тебе несдобровать. Будет твоя голова в кустах. Зарублю в момент!..— И для пущей убедительности с казацкой лихостью крутанул несколько раз шашкой над моею головой. Потом казак вывел меня из зала на привокзальную площадь и приказал: — Жди меня тут, я пойду за людьми и лошадьми. Они находятся за станцией». «Указать дорогу врагам революции,— с тревогой подумал я.— Нет, нет и нет. Но что же делать? Как выйти из этого положения?» Однако собы-тия стали развиваться иначе. В то время как я и казак стояли за вокзалом, бронепоезд без каких-либо сигналов стал отходить медленно назад в сторону Гатчины. Офицеры, юнкера и казаки быстро покинули станцию, побежали вслед за отходящим поездом, на ходу вскакивая на ступеньки вагонов. Казак, покинувший меня, тоже стал догонять по-езд. Внезапное отправление бронепоезда в сторону Гатчины было не случайным. Как я потом узнал, красновскому отряду стало известно, что за выходным гатчинским сема-фором группа красногвардейцев готовится разбирать железнодорожные пути. Это грозило красновцам быть отрезанными от своего тыла и оказаться в руках красногвардей-цев. Подошедший к станции отряд красногвардейцев развернулся к бою, но враг уже бежал. В походном порядке отряд отправился на Пулковские высоты, где были сосре-доточены основные наши силы.

Комиссар большевистского отряда Еремеев беспрепятственно ездил на грузовике по Царскому, подъезжал к станции — нигде он не видел ни одного казака. Лишь возвращаясь, на окраине города большевики столкнулись с казачьим патрулем.

Дыбенко делает такой вывод: «Весь день 28-го войска Керенского после занятия Царского оставались пассивными и тем самым дали возможность Военно-революционному комитету не только под Пулковом, но и под Красным, под Колпином сгруппировать отряды моряков и пехотные части». По словам Дыбенко, 29 октября он принял командование над пулковским отрядом, включавшим 850 моряков, 2 батальона Финляндского полка, до 400 красногвардейцев н разрозненные части гвардейских полков.

Однако к утру 29 октября, по словам Антонова-Овсеенко , большевикам удалось наладить порядок в штабе пулковского направления, а высоты были заняты надежными частями.

III-й корпус простоял в Царском Селе весь день 29 октября. В это самое время в Петрограде шли бои между юнкерами и отрядами большевиков. Произошел даже такой драматический эпизод: около 16 часов Керенскому звонили из Михайловского замка — центра восстания и просили о помощи. Как раз в это время замок был взят.

Краснов осознавал, что двигаться дальше необходимо, но сделать этого не мог из-за морального состояния отряда. «Петр Николаевич отлично понимает обстановку, — говорил еще 27 октября начальник Уссурийской дивизии генерал Хрешатицкий другому участнику похода - Вс. Иванову. — Даже с такими силами можно ворваться в Петроград и создать панику. Но для этого нужен определенный настрой казаков. Нужна ненависть к большевикам! Уверенность в том, что они с Лениным ведут Россию к гибели. Но этого фактически нет... Скажу больше — я, да и вы так же. не имеем твердого убеждения в том, что возврат расхлябанной керенщины спасителен. О Moнархе и говорить не приходится — дело совсем безнадежное». Казаки 1-го Амурского полка заявили, что «в братоубийственной войне» участвовать не будут, что «держат нейтралитет» и отказались даже выставить заставы для охраны Царского Села. Они слишком устали за двое последних суток, но устали не столько физически, сколько морально, ожидая обещанную помощь.

Вечером 29 октября комитеты 1-й Донской и Уссурийской дивизий сообщили Краснову, что казаки отказываются идти на Петроград одни, без пехоты. «Если пехота не приходит — значит, она вся против правительства и идет с большевиками. Нам одним, — говорили казаки, - "все равно не победить". О том же сообщал Краснов Станкевичу: «Казаки не хотят идти, так как думают, что их ведут против парода, раз вся пехота только против них... дайте хоть один батальон, чтобы было кого показать».

Озлобил казаков и несколько поднял их боевой дух инцидент, произошедший около полудня 29 октября: на станцию Александровская пришел состав с продовольствием для III-го корпуса. Поезд был остановлен на перегоне какими-то вооруженными людьми, 3 казака сопровождающей группы были убиты, а вагоны подожжены".

Пулковский бой

Ни 28, ни 29 октября пехота, по крайней мере в сколько-нибудь значительном количестве, так и не пришла. Прибыла сотня оренбуржцев лейб-гвардии Сводного казачьего полка, 2 конных орудия из Павловска (наполовину без прислуги), приходили поодиночке юнкера из Петрограда и, наконец, появился блиндированный поезд, экипаж которого составили офицеры гатчинской авиашколы.

Ночью с 29 на 30 октября к Царскому подошел эшелон с вызванным из Луги 1-м полком осадной артиллерии, но между станцией Александровской и рекой Пудость он подвергся нападению отряда матросов. Часть солдат большевики перестреляли и перекололи штыками, другие разбежались. Казакам и юнкерам пришлось доставлять брошенные орудия с помощью бронепоезда обратно в Гатчину.

все еще шла переписка Между командованием 1-й армии и штабом Северного фронта о том, надо ли готовить к отправке 23-й Донской казачий полк — Приказ об отправке был отдан только вечером. Тогда же был дан приказ и об отправке 3 сотен Нерчинского полка.

Таким образом, к вечеру 29 октября Краснов, по его собственным подсчетам, располагал 9 казачьими сотнями (630 человек, если спешенных — то 420), небольшим количеством пришедших из Петрограда офицеров и юнкеров, 18 орудиями, броневиком и блиндированным поездом. Керенский пишет, что, кроме того, был пехотный полк, прибывший с фронта. Адъютант Кереннского прапорщик Миллер сообщает, что в отряде был небольшой недостаток в пехоте, имелось лишь около 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта и 150 человек партизан из Луги. По словам Антонова-Овсеенко, к 30 октября у Керенского под Гатчиной было всего несколько сот казаков, 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта, 150 ударников из Луги, дивизион артиллерии и бронепоезд. По сведениям исследователя И.А. Булыгина, отряд Краснова включал не более 1 200 человек.

Видимо, у Краснова действительно было 600-700 казаков и небольшой сводный отряд пехоты, состоявший из сумевших поодиночке пробраться из Петрограда юнкеров и офицеров, то есть пехоты практически не было. Но и казаков уговорить сражаться Краснову удалось с больший трудом.

Рано утром 30 октября казакам было прочитано только что полученное письмо Совета союза казачьих войск с требованием немедленно двигаться на Петроград. Отряд сосредоточился на западной окраине Царского Села, в виду станции Александровская. У станции шла редкая перестрелка. Во все стороны были направлены разведывательные отряды: сотня — к деревне Сузи в направлении Красного Села; сотня - по Петроградскому шоссе к деревне Редкое Кузьмнно: полусотня - по нижней дороге на деревню Большое Кузьмино, в обход Пулкова; взвод — в сторону Славянки и Колпина. Не прошло и часа, как от деревень Сузи и Редкое Кузьмино послышались выстрелы. Весь отряд двинулся на звуки стрельбы, к Пулкову, бронепоезд - по Варшавской железной дороге.

От деревни Редкое Кузьмнно открывалась вся местность до Петрограда. За рекой Славянкой, протекавшей в глубоком овраге, видны были позиции большевиков. К ночи с 29 на 30 октября большевики сосредоточили на южных пощетупах к Петрограду значительные силы: не менее 10-12 000 человек. Более определенные цифры назвать нельзя, т.к. точный учет не велся, а красногвардейцы могли самостоятельно приходить на позиции или уходить домой. У большевиков было 10 броневиков, 30 октября прибыла артиллерия. Руководство их войсками осуществляли опытные офицеры.

Главнокомандующим всем фронтом был назначен левый эсер подполковник М. А. Муравьев, его помощником — В. А. Антонов-Овсеенко, комиссаром ~ К. С. Еремеев, начальником штаба — полковник Вальден. Матросами, входившими в состав Пулковского отряда., руководил П. Е. Дыбенко. Так как подполковник Муравьев не вызывал в Смольном большого доверия, комиссар Еремеев получил мандат, позволявший при необходимости на месте отстранить его от занимаемой должности.

Силы большевиков были разделены на две части: Красносельский и Пулковский отряды, — причем главный удар большевики ожидали именно у Красного Села (там еще 28 октября произошел небольшой бой). Красносельский отряд состоял из 176-го, 171-го, лейб-гвардии Егерского и Павловского запасных полков и отряда матросов. Но отражать наступление казаков пришлось пулковскому отряду, занявшему позиции на склонах горы перед Царским Селом и станцией Александровской. Отряд состоял из Измайловского, Петроградского, 2-го Царскосельского резервных полков, отрядов красной гвардии, гельсингфорсских и кронштадтских матросов.

Оборудовать позиции красногвардейцы начали 29 октября, войска были размещены там ночью с 29 на 30 октября. Матросов поставили на правый фланг, красногвардейцев — в центр, солдат - на левый фланг.

На следующее утро Муравьев предполагал перейти в наступление, развернувшись за Большим Пулковом: он намеревался поме¬шать казакам развернуться и занять удобные позиции. Но поскольку большевики считал и. что в распоряжении Краснова 5-8 000 человек, по предложению Вальдена была занята удобная оборонительная полиция, расположенная на склонах горы, прикрытая оврагом и позволявшая скрыть тылы.

Таким образом, 30 октября под Пулковом произошло решающее столкновение войск, шедших на Петроград, и большевиков. Краснов в этом бою располагал отрядом в несколько раз меньшим, чем отряд большевиков, но состоявшим из опытных казаков, имевшим артиллерию (хотя и с малым запасом снарядов). У большевиков был огромный численный перевес, но их отряд составляли в большей мере рабочие и необстрелянные солдаты запасных полков; первые полдня большевики почти не имели артиллерии. (По словам Керенского и его адъютанта прапорщика Миллера, большевистскими войсками якобы руководили немецкие начальники, матросы действовали по Всем правилам немецкой тактики, а в бою были взяты в плен люди,

Командующий 12-й армией генерал Юзефович сообщал 1 ноября Черемисову: «Мы сидим на бочке с порохом». Во многих частях сильны были позиции большевиков. Солдатские массы не желали выполнять приказы Временного правительства и Верховного главнокомандующего Керенского. Благоприятной считалась обстановка, при которой «не было выступлений сверх обычных эксцессов».

В этой ситуации генерал Черемисов, располагавший в районе Петрограда большими, чем другие военные начальники, возможностями, объявил о своем нейтралитете в начинающейся борьбе, «Я всегда стоял за невмешательство армии в политику, так как это может кончиться гибелью для государства», — заявил он. Сыграло роль и то презрение, с которым Черемисов относился лично к Керенскому и вообще к стоящим у власти деятелям социалистического толка.

Уже в начале ноября он говорил генералу Юзефовичу: «Пресловутый «Комитет спасения революции» принадлежит к партии, которая около восьми месяцев правила Россией и травила нас, командный состав, как контрреволюционеров, а теперь поджала хвосты, распустила слюни и требует от нас, чтобы мы спасли их. Картина, безусловно, возмутительная». Вероятно, известный своим честолюбием главнокомандующий Северным фронтом преследовал и собственные цели.

Поход Керенского - Краснова закончился поражением, генерал был арестован, но вскоре выпущен. Прожив несколько дней в своей квартире на Офицерской улице, он навсегда покинул Петроград.

Краснову удалось пробраться на Дон. После того как в феврале 1918 г. в Донской области была установлена советская власть, Петру Николаевичу пришлось скрываться. В марте началось казачье восстание, повстанцы созвали Круг спасения Дона, которому предстояло избрать войскового атамана.

По предложению Г. П. Янова и С. В. Денисова на Круг пригласили П. Н. Краснова. Краснов был старшим по службе из донских генералов, прошел всю войну, всегда был строевым офицером, и многие казаки знали его как строгого, но заботливого начальника. Наконец, Краснов обещал то, что хотели слышать от будущего атамана казаки: устройство донских дел; мир с немцами; «привольную» самостоятельную жизнь. Круг избрал Краснова атаманом и принял основные законы, предоставлявшие ему всю полноту власти. Собравшийся в августе 1918 г. Большой войсковой Круг, на который съехались представители всех станиц Донской области, вновь избрал Петра Николаевича на пост атамана и несколько ограничил атаманские полномочия.

Кадровый офицер, никогда не занимавшийся административными и экономическими вопросами, Краснов проявил себя одаренным, гибким государственным деятелем, политиком. Даже противники с уважением отзывались о «донском самодержце».

Перед атаманом Красновым стояла трудная, наверное, невыполнимая задача — создать силу, способную противостоять большевистскому натиску. Слишком сильно увлекали революционные события людей, слишком сильное отторжение вызывал «старый режим», слишком много обещали и слишком решительно действовали большевики. Краснов постарался дать казакам то, чего они ждали от революции (землю, отмену тяжелых повинностей, свободу) и уберечь от того, чего они боялись (ограничения своих «прав» — в первую очередь, на землю, уравнения с «мужиками»-крестьянами). Таким образом ему удалось поднять и организовать казаков против советской власти. Чтобы оградиться от советской России и навести на Дону порядок, атаман строил самостоятельное государство.

Править Войском Донским Краснову пришлось в чрезвычайно сложной ситуации. В условиях гражданской и завершающейся мировой войн он вынужден был лавировать между Германией, Антантой, Добровольческой армией и советской Россией. При всем своем великодержавном патриотизме и монархизме атаман руководствовался прежде всего местными, региональными интересами. При этом он проявлял удивительную гибкость: тесно сотрудничал с Германией и поддерживал верную союзническим обязательствам России Добровольческую армию, а с конца лета пытался установить отношения с представителями Антанты; состоял в союзных отношениях с добровольцами и в то же время активно работал над созданием Юго-Восточного союза (объединения обломков Российской империи), в котором Добровольческой армии могло не оказаться места, и стремился заключить мир с большевиками.

Но несмотря на все усилия Краснова, конечно, Всевеликое войско Донское было временным государственным образованием, судьба которого всецело зависела от исхода борьбы белых и красных. Думается, именно во внешнеполитической конъюнктуре, неспособности Деникина и Краснова найти компромисс и, с другой стороны, усилившемся натиске Красной армии кроется первая причина падения красновского режима.

Тучанский А.К. "Царское Село, 1917 год. Поход Керенского-Краснова на Петроград".- Спб, 2006. Корона-век., 30с.

статья редактируется

,
И. Л. Дзевалтовский ,
Ф. Ф. Раскольников ,
С. Г. Рошаль

Выступление Керенского - Краснова , Мятеж Керенского - Краснова (26 октября (8 ноября) - 31 октября (13 ноября) ) - поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Керенского и командира корпуса генерала П. Н. Краснова на Петроград с целью подавления Октябрьского вооружённого восстания и восстановления власти Временного правительства.

25-29 октября. Действия Керенского и генерала Краснова

Как пишет Г. З. Иоффе, комиссар Северного фронта В. С. Войтинский с большим трудом сумел сговориться с командиром 3-го конного корпуса генералом П. Н. Красновым (после неудачного похода генерала Л. Г. Корнилова на Петроград в августе 1917 г. силы корпуса были разбросаны по разным гарнизонам в прифронтовой полосе) о том, что несколько казачьих сотен пойдут против большевиков в Петроград. Об этом сообщили Керенскому, и он тут же присоединился к Краснову .

Казаки, участвовавшие в августе в Корниловском выступлении , не испытывали особого желания воевать за дискредитировавшее себя правительство.

По описанию историка русской революции Суханова Н. Н. ,

…Произошла характерная сцена. Керенский протягивает руку офицеру-рассказчику, который вытянулся перед ним. Офицер продолжает стоять вытянувшись, с рукой под козырек. Керенский ставит на вид: «Поручик, я подаю вам руку». Поручик рапортует: «Г. Верховный главнокомандующий, я не могу подать вам руки, я - корниловец»…

Совершенная фантасмагория! Керенский идет на революционный Петербург во главе войск, недавно объявленных им мятежными. Среди их командиров нет человека, который не презирал бы Керенского как революционера и губителя армии. Не вместе ли с большевиками отражал и шельмовал эти войска два месяца назад этот восстановитель смертной казни, этот исполнитель корниловской программы, этот организатор июньского наступления?

По призыву большевиков на оборону Петрограда выступили 2 тыс. красногвардейцев с Путиловского завода, 3 тыс. с Трубочного и других заводов, 500 - с «Треугольника», отряды Красной гвардии всех районов города, группы Красного Креста из женщин-работниц, тысячи балтийских матросов и солдат гарнизона столицы .

29 октября. Юнкерское выступление в Петрограде

30 октября. Боевое столкновение

Общее командование войсками, направленными на подавление выступления Керенского - Краснова, с 30 октября (12 ноября) осуществлял М. А. Муравьёв , который 27 октября (9 ноября) вошёл в штаб Петроградского ВРК , 28 октября (10 ноября) был назначен начальником обороны Петрограда, а 29 октября (11 ноября) - главнокомандующим войсками Петроградского военного округа . Помощником Муравьёва был В. А. Антонов-Овсеенко , начальником штаба (фактически руководившим боем) - полковник П. Б. Вальден (в то время он был выборным командиром 2-го гвардейского стрелкового резервного полка в Царском Селе), комиссаром - К. С. Еремеев .

К началу решающего сражения революционные войска, сосредоточенные непосредственно на передовых позициях, насчитывали 10-12 тыс. бойцов. Они были разделены на 2 отряда: Пулковский во главе с полковником Вальденом (входившими в отряд матросами командовал П. Е. Дыбенко) и Красносельский, который возглавляли офицеры-большевики Ф. П. Хаустов и В. В. Сахаров , освобождённые 25 октября из «Крестов », где они содержались под следствием в связи с их участием в июльских событиях .

Стремясь обеспечить подкрепления для Краснова, Савинков добрался до Пскова, в штаб Северного фронта, но штабные офицеры дали ему понять, что генерал Черемисов вряд ли отдаст чёткий приказ о поддержке Краснова, а если Савинков будет настаивать, дело вообще может дойти до его ареста. И к Черемисову Савинков уже не пошёл .

Между тем красновские казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками Дыбенко и Трухиным об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского, сохраняют своё правительство, но не включают туда Ленина и Троцкого. Как пишет Иоффе, «он <Трухин> и Дыбенко понимали, что всем договорённостям с красновскими казаками копейка цена, и на словах соглашались на всё, лишь бы поставить окончательную точку в этом красновском походе» .

Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им «обменять Керенского на Ленина», после чего Керенский, переодевшись матросом, бежал на автомобиле из расположения войск генерала Краснова. По воспоминаниям Троцкого, «Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нём Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова ». По воспоминаниям генерала Краснова, он сам предложил Керенскому бежать.

31 октября - 1 ноября. Окончательное подавление выступления

31 октября в 2 10 ночи Троцкий, на тот момент лично находившийся в Пулкове, от имени Совнаркома отправил в Петроград телеграмму, в которой объявил:

1 (14) ноября во второй половине дня Гатчина была занята отрядами красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Мятеж был окончательно подавлен. Казаков отпустили, сам же генерал Краснов сдался большевикам под «честное слово офицера, что не будет более бороться против Советской власти», он вскоре перебрался на Дон, где с марта 1918 года вернулся к активной антибольшевистской деятельности.

После окончательного подавления выступления Керенского − Краснова Муравьёв разослал телеграмму следующего содержания:

Причины поражения выступления

Говоря о причинах неудачи похода казаков Краснова на Петроград в октябре 1917 г., исследователь М. В. Васильев пишет: «Заранее обречённый на поражение поход казаков Краснова наглядно показал всей России слабость армии, колоссальный раскол нации и полную деморализацию всех здоровых сил, способных, но не желающих сражаться. Усталость от войны, социалистическая пропаганда, проблемы с железнодорожным транспортом, недоверие, а порой и ненависть к столь непопулярному А. Ф. Керенскому, - это лишь немногие причины поражения антибольшевистского похода на Петроград». По оценке исследователя, «Октябрьская революция происходила на фоне массового психологического оцепенения нации, сопряжённого с политическим безразличием народных масс и полной апатией и растерянностью меньшинства... Все те силы, которые были способны дать решительный отпор большевистскому вооружённому перевороту, с первых же дней оказались морально подавлены и деморализованы, и в результате предстали один на один с революционной толпой. Гражданская война ещё только набирала обороты, и необходимо было время для того, чтобы в сознании масс исчезли безразличие, растерянность и иллюзия возможности остаться в стороне от разгорающегося конфликта» .

Дальнейшие шаги Керенского

В этот же период служащие государственных учреждений на какое-то время практически парализовали работу советского правительства забастовками (см. Бойкот Советского правительства госслужащими ), а иностранные государства отказались признавать новую власть (см. Дипломатическая изоляция Советского правительства ).

Хронология революции 1917 года в России
До:

Главная » Правила в английском языке » Выступление Керенского — Краснова. Как был разгромлен антисоветский мятеж керенского