Григорий распутин - биография, информация, личная жизнь. Покушения на Распутина и его смерть

Бой у деревень Иньково и Молево Болото

27 июля (8 августа) два казачьих полка обнаружили у деревень Иньково и Молево Болото два французских гусарских полка. Казаки с ходу грянули на неприятеля, опрокинули его и погнали к Рудне. Находившаяся в городке кавалерийская дивизия французов под командованием генерала Себастьяни поспешила на выручку отступающим. В это же время к месту боя подошел атаман Платов с семью полками казаков и двенадцатью конными орудиями. Французы попытались захватить русскую батарею, но их встретили картечью, а затем Платов неожиданно атаковал противника во фланг и кавалеристы Себастьяни бежали с поля боя. Их преследовали 8 верст. Платов доносил: «Неприятель пардона не просил, а российские войска, бывши разъярены, кололи и били его». Впрочем, 10 офицеров и 300 солдат все-таки пощадили и взяли в плен. Лишь на окраине Рудни казаков остановил сильный огонь французской артиллерии.

Но в целом наступление велось недостаточно решительно, и время для внезапного нападения на врага было упущено. Русское командование не имело достоверных сведений о противнике. Барклай-де-Толли опасался, что такой "предприимчивый полководец", как Наполеом, может внезапно совершить обходной маневр и окружить русские войска.Багратион он же предполагал, что французы могут двинуться к Смоленску юго-запада через Красный. Опасения обоих начальников были обоснованными, причем прав окалался Багратион.Французский император был хорошо осведомлен о расположении русских войск, знал он также и о том. что в Смоленске их нет. Талантливый полководец разработал хитроумный план окружения русских армий, стремясь навязать им генеральное сражение, разгромить и тем самым победоносно завершить войну с Россией. Сосредоточив в районе Орши более 180 тысяч войск. Наполеон стремительно двинулся в обход правого фланга русских, быстро переправился через Днепр У селения Россасно и 2 (14) августа 1812 г. направился к Смоленску. Его путь лежал через Красный, находившийся в 47 км от губернского центра.

Авангард «Великой армии» - три корпуса конницы Мюрята, а за ним и главные силы - пехотные корпуса Нея, Жюно и Понятовского - приблизились к городку и здесь неожиданно наткнулись на русских - 27-ю пехотную дивизию генерал-майора Дмитрия Неверовского, один драгунский и три казачьих полка. Еще в конце июля этот отряд был предусмотрительно выдвинут на краснинскую дорогу Багратионом.

Узнав о приближении огромных масс неприятеля, Неверовский молниеносно оценил обстановку и принял решение - хотя бы ценой гибели всего своего отряда не дать французам с ходу захватить Смоленск. Соотношение сил было чудовищно неравным: против 180-тысячной армии Наполеона Неверовский готовился выставить 7 тысяч человек при 14 орудиях. Ситуация усугублялась тем, что 27-я пехотная дивизия была сформирована накануне войны и подавляющее большинство ее солдат, вчерашних рекрутов, еще не участвовали в боях.

Скромными силами русский генерал распорядился так: один полк егерей с 2 пушками расположил в Красном; восточнее города, за оврагом, заняли позицию 2 пехотных полка, их правый фланг прикрыли казаки, а на левом фланге, где местность благоприятствовала атаке неприятельской конницы, Неверовский развернул батарею из 10 орудий и драгунский Харьковский полк; резерв - егерский полк с 2 пушками - отправил назад, чтобы занять переправу через речку Ивань у деревни Корытня, в 24 км от Смоленска.

Французы, обнаружив в Красном русскую пехотную дивизию, не восприняли ее всерьез. Им казалось, что достаточно одного удара - и она побежит или сдастся.

Бой начался в полном соответствии с планами маршалов Мюрата и Нея. Французская пехотная дивизия генерала Ледрю, в рядах которой находился сам маршал Ней, выбила из Красного русских егерей и захватила две пушки. Остатки егерского полка, отстреливаясь, отошли и присоединились к главным силам дивизии Неверовского. Русские драгуны попытались контратаковать, но конница Мюрата быстро опрокинула и рассеяла их, а затем французские кавалеристы напали на русскую батарею, изрубили артиллеристов и захватили еще пять пушек. Таким образом, русский отряд лишился части артиллерии, понес ощутимые потери в живой силе, над ним нависла угроза уничтожения. Французская пехота готовилась продолжить атаки с фронта, а конница выходила на фланги. Чтобы избежать окружения, Неверовский быстро перестроил свои части в два каре и стал отходить в сторону Смоленска по краснинской дороге. Мюрат как будто ждал этого и решил добить противника массированной кавалерийской атакой. Лавина французских драгун, гусар и улан - испытанных воинов - понеслась на жалкую горстку русских новобранцев. Это было эффектное зрелище: грозные всадники на послушных конях, в ярких мундирах, с развевающимися султанами на касках и киверах, блеск занесенных для удара клинков... Однако то, что произошло в следующие минуты, поразило Мюрата - русские хладнокровно подпустили кавалерию и вместо того, чтобы сдаться, как поступили бы в такой ситуации пруссаки или австрийцы, встретили её ружейными залпами в упор... Атака захлебнулись. Французская кавалерия отступила на исходные позиции. Вдоль русского строя промчался всадник с непокрытой головой, в расстегнутом зеленом мундире, с золотыми эполетами па плечах. Генерал Неверовский! Он кричал своим солдатам что-то явно ободряющее, и восторженный рев сотен глоток отвечал ему.

«Ура! 27-я дивизия не поддалась. Голубчики не струсили и не дали неприятелю торжествовать. Первое сражение, дивизия молодая, рекруты, но отделались. Хвала... Неверовскому...» - вспоминал русский офицер - участник боя.

Мюрат изумился и, приведя в прядок свои полки и эскадроны, вновь послал их на русское каре, и все повторилось - на кавалерию посыпался град пуль. Неудача... Вдоль большака росли березы, их стволы служили препятствием для атакующих и мешали сосредоточенному удару конницы. Тех же всадников, которые прорывались между деревьями, ждали штыки русских пехотинцев.

Неверовский медленно отступал, и это бесило Мюрата. Маршал утратил способность трезво соображать - он бросил конницу в третью атаку, затем в четвертую, пятую... Без результата! Атаки следовали через каждые 15 минут, но 15 тысяч конников Мюрата и 7 тысяч пехотинцев Нея никак не могли опрокинуть поредевшую русскую дивизию. Над Мюратом уже начали посмеиваться другие маршалы и генералы! Ней предложил ему разделаться с «русскими безумцами» артиллерией. Однако пришедший в исступление Мюрат отказался от предложенных 60 пушек и продолжал упрямо гнать в бой конницу, устилая телами кавалеристов и трупами лошадей обочины краснинской дороги. Маршалу во что бы то ни стало была нужна победа - оправдание перед Наполеоном за неудачи. Очень нелегко пришлось воинам Неверовского. Многочисленные нападения противника смешали полки; два каре превратились в одну сплошную и тесную колонну, ощетинившуюся штыками. Французы попытались преградить путь отступающим, обошли их и заняли деревню, расположенную по обеим сторонам дороги.Неверовский свернул с большака, обошел, в свою очередь, неприятельский заслон и повел дивизию дальше к Смоленску. Вечером 2 (14) августа донельзя измотанные маршем и непрерывным боем полки приблизились наконец к деревне Корытня, и, когда французские кавалеристы предприняли очередное нападение, отступавших поддержали огнем 2 орудия и егерский полк, предусмотрительно отправленный сюда Неверовским утром. Мюрат вообразил, что к русским подошло сильное подкрепление (у него в голове не укладывалось, что можно драться без всякой надежды на помощь!), и приказал прекратить атаки.

Дивизия генерала Дмитрия Неверовского совершила невозможное - она не только смогла устоять, отбив около 45 атак конницы неприятеля, но и на целые сутки задержала армию Наполеона, сорвав его план молниеносного броска на Смоленск. Эти выигранные сутки имели огромное значение для всего хода войны. Не будь Красного, возможно, не было бы Бородина и Березины...

Подвиг 27-й дивизии по заслугам оценила вся русская армия. Общие настроения выразил в докладе императору Александру I Багратион: «Нельзя довольно похвалить храбрости и твердости, с какою дивизия, совершенно новая, дралась против чрезмерных сил неприятельских... Примера такой храбрости ни в какой армии показать нельзя!» Увы, правительство слишком поздно спохватилось, чтобы отметить доблесть солдат Неверовского - награды за «краснинское дело» пришли в дивизию лишь в 1814 г., когда большинства участников тех событий, включая и самого генерала, павшего в «битве народов» под Лейпцигом, уже не было в живых.

Героизм русских потряс противника. «Это лев», - говорили французы о Неверовском, а его маневр назвали «львиным отступлением». Когда Мюрат, пытаясь «сохранить лицо», докладывал Наполеону о захваченных 7 русских пушках, император недовольно выговорил маршалу: «Я ждал всей дивизии... а не семи отбитых у них орудий».

Бой под Красным и «львиное отступление» к Смоленску стоили русским войскам немалых потерь - 1500 убитых, 800 раненых попали в плен. Французы заявили о потере 500 человек убитыми и ранеными, но думается, что эти цифры слишком занижены.

Получив известие о броске Наполеона на Смоленск, Багратион и Барклай-де-Толли поспешили к городу, но их армиям катастрофически не хватало времени, чтобы опередить неприятеля. Положение спасла случайность, которую можно назвать чудом. Последним из русских соединений Смоленск покинул 7-й пехотный корпус генерала Николая Раевского (из состава 2-й армии). Он успел отойти от города всего на 12 км и здесь, у деревни Ракитня, вечером 2 (14) августа получил приказ Багратиона возвращаться в Смоленск и оказать помощь дивизии Неверовского, атакованной превосходящими силами противника.

Раевский осознавал степень опасности, грозившей всей армии. Он совершил стремительный ночной переход, переправился через Днепр при свете факелов и на рассвете прибыл в Смоленск; дал войскам немного отдохнуть и затем повел их по краснинской дороге. Около полудня 3 (15) августа солдаты Раевского встретили отступающую из-под Красного 27-ю дивизию.

На военном совете командующий корпусом и генералы, командиры дивизий и бригад приняли решение вернуться в Смоленск и не допустить в него неприятеля. Раевского не смутило то обстоятельство, что он имел всего 15 тысяч человек против всей армии (180 тысяч) Наполеона. Смоленск надо было удержать!

В ночь на 4 (16) августа русские войска заняли оборону: семь пехотных полков с 54 пушками расположились в предместьях, перед старой крепостью; в том месте, где в крепостной стене имелся разрыв, возвышалось земляное укрепление-Королевский бастион, здесь выстроились три полка 26-й пехотной дивизии, а на валах бастиона установили 18 орудий; один пехотный полк разместился непосредственно на крепостной стене и башнях; два полка выделили в резерв, и еще два взяли под охрану мосты через Днепр; шесть кавалерийских полков находились в охранении оборонительной позиции в Заднепровской части города.

Наполеон, убежденный, что в Смоленске находится лишь дивизия Неверовского, приказал шедшим в авангарде армии Мюрату и Нею захватить город.

Рано утром 4 (16) августа французы начали наступление. Благодаря численному превосходству конница Мюрата загнала за крепостные стены русскую кавалерию, и в атаку двинулась пехота Нея. Маршал шел в рядах атакующих.

Русские встретили неприятеля пушечными и ружейными залпами. Ядра, картечь и пули выкашивали французские колонны; одна пуля даже поразила Нея в шею, но маршала спас высокий и плотный воротник мундира. Невзирая на потери, французы упрямо шли вперед, смыкая ряды. Они выбили русские части из Краснинского предместья, однако уперлись в крепостную стену, оказавшуюся для них непреодолимой преградой, и, осыпаемые пулями русских стрелков, откатились назад. Началась ожесточенная перестрелка.

Главный удар наносился по центральному участку обороны - Королевскому бастиону. Полк из дивизии генерала Ледрю ворвался на валы укрепления. Ситуация для оборонявшихся была критической. Генерал Раевский бросился к месту прорыва неприятельских войск, но, когда прибыл на бастион, положение уже восстановили: командир 26-й дивизии генерал Паскевич возглавил контратаку солдат Орловского полка, которые выбили противника из бастиона штыками.Последовали новые атаки французов, но более они не смогли продвинуться ни на шаг. К неприятелю подходили новые части, а около 9 часов утра к Смоленску прибыл сам Наполеон. Раевский понимал: если враг навалится всеми силами, стянутыми к городу, его корпусу суждено погибнуть. И в этот момент генерал получил известие от Багратиона. «Друг мой, -писал князь, - я не иду, я бегу. Желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись! Бог тебе помощник». Раевский держался...

Наконец в полдень в облаках пыли появились колонны головных частей 1-й и 2-й армий. Наполеон, увидев подходившие к Смоленску русские войска, не смог сдержать ликования: «Наконец-то они в моих руках!» Император жаждал генерального сражения и считал, что теперь-то уж точно вынудит русских принять его. Ночь он посвятил подготовке к битве. «Великая армия» полукольцом охватила город: на левом фланге стоял корпус Нея, в центре - корпус Даву, на правом крыле - корпус Понятовского и конница Мюрата, гвардия и корпус Богарне составили резерв, а корпус Жюно, находившийся на марше, по прибытии должен был усилить правое крыло. Действия войск готовились поддержать более 150 орудий. Как бы приглашая противника на битву, Наполеон отвел части Понятовского и Мюрата от Рачевского предместья, оставив свободное пространство - поле будущего боя.

Однако Барклай-де-Толли не пожелал ввязываться в генеральное сражение. Он счел слишком невыгодным соотношение сил и принял решение продолжить отступление в московском направлении, а для того, чтобы оторваться от преследования - подольше задержать французов у стен Смоленска. Эту задачу главнокомандующий возложил на 1-ю армию, расположив ее на правом берегу Днепра. В город же вошел корпус генерала Дохтурова, сменивший поредевшие дивизии Раевского. Дмитрий Дохтуров тяжело болел, но, когда Барклай послал спросить его, сможет ли генерал командовать войсками, ответил:: «Лучше умереть на поле чести, нежели на кровати».

Рано утром 5 (17) августа 2-я армия выступила из Смоленска. Ее марш не мог быть тайной для неприятеля, поскольку.московская дорога проходила по берегу Днепра и просматривалась с французских позиций. Осознав наконец, что русские уходят, Наполеон бросил наперерез 2-й армии корпус генерала Жюно, но не тут-то было - французы не нашли ни одного брода и не смогли форсировать реку. Тогда император приказал немедленно наступать на Смоленск, чтобы, овладев им, перебраться на правый берег Днепра, догнать русскую армию и навязать-таки ей генеральное сражение.

Во второй половине дня французы пошли в атаку. Части Дохтурова удерживали предместья в течение двух часов, но под натиском противника вынуждены были отойти в город. Пехотинцы заняли оборону на стенах, артиллерия - на бастионах крепости, и когда атакующие приблизились к укреплениям, их встретил ураганный огонь.

«...Наши... колонны оставили длинный и широкий кровавый след - массу раненых и убитых», - вспоминал адъютант Наполеона граф де Сегюр. Французы, не считаясь с потерями, пытались прорваться в Смоленск через Молоховские ворота, защищаемые 3-й дивизией генерала Коновницына. Под неприятельскими пулями и ядрами полегли расчеты четырех русских пушек, прикрывавших ворота, а сами орудия были подбиты, их заменили, но через несколько минут все повторилось. В ходе боя пушки и артиллеристов пришлось менять четыре раза. Полки дивизии обливались кровью. Гибли сотни солдат, десятки офицеров, погиб генерал Балл - командир бригады из сражавшейся рядом 7-й дивизии, получил пулевое ранение в руку и сам Коновницын, однако он не оставил поле боя и даже отказался от перевязки.

Барклай-де-Толли внимательно следил за ходом развернувшегося сражения. «...Барклай, - свидетельствовал очевидец, - вовсе не думал об опасности, коей он подвергался, и отдавал приказания с величайшим хладнокровием». Главнокомандующий послал Дохтурову подкрепление - дивизию принца Евгения Вюртембергского. Добравшись с четырьмя полками до Молоховских ворот, принц контратаковал французов, и его солдаты штыками отбросили пехоту Нея.

Успешно действовали русские войска и на левом фланге. Сражавшаяся в Рачевском предместье дивизия Неверовского оттеснила польскую пехоту корпуса Понятовского; в штыковом бою был убит один из его генералов - Грабовский. Здесь же погиб и русский генерал Скалон, командовавший отрядом из трех драгунских полков. Особенно губительным для врага оказался огонь русских пушек, установленных близ Никольских ворот, которыми лично управлял начальник артиллерии 1-й армии генерал Кутайсов.

Видя бесплодность атак, Наполеон велел пробить бреши в крепостных стенах Смоленска. Однако массированный обстрел из 150 орудий не привел к ожидаемому результату -пушки и гаубицы оказались бессильными перед мощью старинной крепости. И тогда французская артиллерия перенесла огонь на город. «Тучи бомб, гранат и чиненых ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, - писал очевидец, - и все, что может гореть, запылало!.. Опламененные окрестности, густой разноцветный дым, багровые зори, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная стрельба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей... Толпы жителей бежали из огня, полки русских шли в огонь...»

Сражение прекратилось с наступлением темноты. На военном совете большинство русских генералов предложили утром атаковать неприятеля - велика была жажда мщения, однако Барклай-де-Толли приказал покинуть город и продолжить отступление на восток. Защитники Смоленска перешли на правый берег Днепра. Вместе с воинами город покинуло и население.

Битва за Смоленск стала первым крупным сражением в Отечественной войне 1812 г. Обе стороны понесли в ней большой урон: русские, по разным данным, - от 6 до 10 тысяч, а Французы - от 6 до 15 тысяч (и даже до 20 тысяч) убитыми и ранеными.

На рассвете 6 (18) августа 1812 г. войска Наполеона заняли левобережную часть Смоленска. Де Сегюр вспоминал: «Армия... вошла в стены города. Она прошла эти дымящиеся и окровавленные развалины... с военной музыкой... Но свидетелей ее славы тут не было. Спектакль без зрителей, победа почти без плодов, кровавая слава и дым, окружавший нас, были как будто единственным результатом нашей победы и ее символом!»

Весь день 6 (18) августа французы пытались наладить переправы через Днепр и выбить из Петербургского предместья (Заднепровья) засевшие там русские части. С утра до вечера кипела ожесточенная артиллерийская и ружейная перестрелка. Особенно досаждала противнику меткая стрельба русских егерей. Подвиг одного из них описал французский офицер X. Фабер дю Фор: «В особенности между русскими стрелками выделялся своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз против нас, на самом берегу, за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал, но он все не унимался и замолчал только к ночи, а когда на другой день при переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидали распростертого и убитого ядром нашего противника, унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего на своем посту». Имя героя история, увы, для нас не сохранила...

Продолжением Смоленского сражения стал бой у Валутиной горы. Ко времени вступления Наполеона в Смоленск 2-я русская apмия, возглавляемая Багратионом, отошла от города на 50 км по московской дороге и переправилась через Днепр. Отвести 1-ю армию оказалось труднее - французские войска, шедшие по пятам, стремились навязать ей бой на марше и разгромить. Положение русских осложнялось тем, что армия была разделена на две части. Одна из них, во главе с генералом Дохтуровым, смогла оторваться от неприятеля, но вторая - генерала Николая Тучкова, с которой находился и штаб Барклая-де-Толли, - утром 7 (19) августа наткнулась у деревни Гедеоновка на части маршала Нея. Завязался бой, в ходе которого Барклай едва не попал в плен: генерала и группу офицеров окружили польские уланы, но их разогнали вовремя пришедшие на помощь гусары из Изюмского полка под командованием капитана Льва Нарышкина. С большим трудом русские отбили нападение неприятеля, но угроза разгрома колонны не миновала. Положение спас отряд генерала Павла Тучкова, младшего брата начальника колонны. П. Тучков располагал весьма скромными силами - около 3 тысяч пехоты и кавалерии при 12 конных орудиях, но он прикрыл дорогу на восток, заняв исключительно выгодную позицию на Вал утиной горе. Маршал Ней атаковал русских тремя дивизиями (19 тысяч человек), но не смог их опрокинуть. Тучков дрался полдня, однако его войска в конце концов обессилели, и генерал доложил Барклаю, что не может более противостоять превосходящему в силе противнику. Барклай-де-Толли велел Тучкову возвращаться на позиции и умереть, но не отступать ни на шаг... Бпрочем, вскоре к поредевшему отряду подошло подкрепление, и теперь в бою участвовали 12 тысяч русских солдат и офицеров. Французы также усилились еще одной пехотной дивизией, и бой разгорелся с новой силой. Обе стороны несли ощутимые потери. Все фронтальные атаки французской пехоты успешно отражались. На переправе через реку Колодню русское ядро угодило в командира одной из неприятельских дивизий - генерал Гюден, участник всех походов Наполеона, получил смертельное ранение.

Не удалась и попытка конницы маршала Мюрата, и пехоты генерала Жюно сломить сопротивление русских ударом в их левый фланг. Обнаружив обходное движение французов, русское командование выдвинуло им навстречу кавалерийский корпус генерала Орлова-Денисова, который непрерывными контратаками сковал противника...

Вечером Ней вновь бросил в наступление четыре дивизии. Неприятель смог-таки потеснить измотанную многочасовым боем русскую пехоту. В этот переломный момент на помощь солдатам Тучкова пришли три полка во главе с генералом Коновницыным. Рукопашный бой продолжался уже в темноте. Генерал П. Тучков с горсткой солдат Екатеринославского полка оказался окружен французскими пехотинцами. В неравном бою русские воины пали. Самого генерала, раненного штыком в бок и получившего несколько сабельных ударов в голову, захватили в плен.

Сражение 7 (19) августа 1812 г. у Валутиной горы (известное и как «бой при Лубино») длилось 16 часов и закончилось лишь ночью. Задержав превосходящие силы Нея, Мюрата и Жюно, войска П. Тучкова, Орлова-Денисова и Коновницына, верные суворовскому принципу «сам погибай, а товарища выручай», дали возможность главным силам 1-й армии отойти по московской дороге к Днепру и переправиться через него у деревни Соловьево. Потери русских достигли 6 тысяч человек, французы лишились 8 тысяч солдат и офицеров.

После взятия Смоленска перед Наполеоном встал вопрос: что делать дальше? Поставленных целей он не достиг: русская армия вновь ускользнула, и навязать ей генеральное сражение не удалось, как и не удалось добиться мира от императора Александра. Огромные потери и необходимость оставлять гарнизоны для охраны коммуникаций изменили соотношение сил - «Великая армия» уже не имела подавляющего численного перевеса над русскими, местное население оказывало сопротивление, продвижение в глубь России затрудняло пополнение и снабжение армии.

Наполеон заколебался и решил было остановиться в Смоленске; он даже объявил своим маршалам об окончании военной кампании 1812 г. Однако вскоре отдал приказ о продолжении похода на Москву. Там он намеревался продиктовать свою волю побежденным и получить мир.

Тем временем обе русские армии вновь соединились на левом берегу Днепра за деревней Соловьево. Быстро преодолеть реку им удалось благодаря помощи местных крестьян, соорудивших два наплавных моста. Армии двинулись к Дорогобужу. Каждый день русский арьергард вел бои с головными частями следовавшего по пятам противника, нанося ему потери и выигрывая время для отхода главных сил. В этих боях особенно отличились казаки атамана Платова. Так, они успешно сдерживали французов на подступах к Соловьеву, а затем, когда мосты через Днепр были уничтожены, вброд перешли реку и заняли оборону в районе переправы. Когда же французы попытались воспользоваться бродом, их отогнали артиллерийским и ружейным огнем. Потеряв несколько часов, противник стал наводить мосты под прикрытием многочисленной артиллерии. Платов же отвел приданных ему егерей и пушки за пределы дальности стрельбы неприятельских орудий на новую позицию. Затем атаман хладнокровно дождался появления противника на левом берегу Днепра и притворным отступлением казаков подставил французов, неосторожно ринувшихся в преследование, под ядра и картечь русской артиллерии и пули егерей. Этот способ действий, изматывавший противника, применялся и отрядом генерала Коновницына, сменившим в арьергарде казаков.

Уход из Смоленска и продолжение отступления произвели тяжелое впечатление на русскую армию. Генералитет, войска требовали дать сражение, но Барклай-де-Толли, считавший, что для победоносного завершения войны необходимо сохранить армию, был неумолим - отступление продолжалось. 13 (25) августа русские оставили Дорогобуж, а 16 (28) августа - Вязьму.

Утром 17 (29) августа 1812 г. русские войска сосредоточились в районе села Царёво-Займище, в 40 км восточнее Вязьмы. Вечером этого дня сюда прибыл генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов, назначенный главнокомандующим всей армией.

«Кутузов приехал! - вспоминала об этом дне героиня войны «кавалерист-девица» Надежда Дурова. - Солдаты, офицеры, генералы - все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством». «Приехал Кутузов бить французов», - быстро разнеслась по полкам веселая присказка.Но уже на следующий день от нового главнокомандую. щего поступил приказ: «Отступать». «С приездом Кутузова все умы воспрянули и полагали видеть на другой день Наполеона совершенно разбитым, опрокинутым, уничтоженным... Между тем... мы слышим, что армия трогается назад. Никто не ропщет, никто не упрекает Кутузова- писал впоследствии участник тех событий.

Искусный полководец, смелый и решительный, в то же время осмотрительный и осторожный, Кутузов по достоинству оценил действия своего предшественника Барклая-де-Толли и счел невозможным дать генеральное сражение, не получив подкрепления, кроме того, позиция у Царёво-Займи-ща оказалась крайне неудобной для обороны.

Отступление к Гжатску сопровождалось ожесточенными арьергардными боями. Отряд Коновницына с трудом отбивался от беспокоивших его войск маршалов Мюрата и Даву. Задержать превосходящие силы противника удалось во многом благодаря мужеству русских пионеров - солдат инженерных войск: под огнем врага они ухитрились сжечь мосты через р. Гжать и тем самым остановили преследователей.

Чудеса храбрости в очередной раз продемонстрировали и русские кавалеристы. Один из отрядов конницы попал в окружение близ Гжатска. Казаки и драгуны с боем пробились из окружения и, оторвавшись от французов, немедленно устроили засаду. Когда же шедшая следом кавалерия противника поравнялась с ними, русские внезапно атаковали ее и заставили бежать с поля боя.

Гжатск был оставлен русскими войсками 20 августа (1 сентября). Они остановились недалеко от границы Смоленской и Московской губерний. Здесь у села Бородино 26 августа (7 сентября) 1812 г. произошло сражение, ставшее одним из самых кровопролитных в истории войн со дня изобретения огнестрельного оружия, - знаменитая Бородинская битва. 2 (14) сентября французы вошли в покинутую русской армией и населением Москву. «Великая армия» и ее предводитель император Наполеон торжествовали. «Какой славный день выпал нам на долю! Каким величайшим и самым блестящим воспоминанием станет этот день в нашей жизни! И чувствовали в этот момент, что взоры всего удивленного кира должны быть обращены на нас» и каждое из наших дви-ясений станет историческим», - писал де Сегюр. Однако опьянение успехом очень скоро прошло: московский пожар погубил город, к которому так стремилась «Великая армия», и в огне исчезли запасы продовольствия и фуража, а за спиной захватчиков разгоралось пламя партизанской войны.

Партизанское движение на Смоленщине

На территории Смоленщины захватчики столкнулись с мощным народным сопротивлением. Первоначально оно выражалось в отказе поставлять продовольствие и фураж для французской армии, но уже в августе 1812 г. сопротивление приобрело форму вооруженной борьбы.

В тех уездах, через которые проходили войска Наполеона, крестьяне стали создавать партизанские отряды. Они нападали на воинские подразделения и обозы неприятеля, уничтожали французских солдат и офицеров, захватывали их в плен, охраняли населенные пункты от набегов фуражиров и мародеров, вели разведку.

Иногда во главе партизан-крестьян стояли местные помещики. Так, в Духовщинском уезде дворянин Александр Лесли возглавил отряд из шестидесяти крестьян; затем его численность возросла до двухсот человек.

Большинством же партизанских формирований руководили наиболее решительные и авторитетные крестьяне. В Краснинском уезде успешно действовал отряд старосты одной из деревень Семена Архипова. Громя французские обозы на Краснинском большаке, партизаны Архипова не только парализовали военные перевозки, но истребили и пленили, по некоторым сведениям, более 3500 солдат и офицеров противника. Бесстрашно орудовал в Сычевском уезде женский партизанский отряд, созданный крестьянкой из хутора Горшково Василисой Кожиной. Женщины, девушки и подростки, вооруженные серпами, косами и вилами, беспощадно расправлялись с французами, оказывающими сопротивление, а сдавшихся в плен передавали русскому командованию. Вскоре партизаны «старостихи Василисы» с успехом стали использовать трофейное огнестрельное и холодное оружие. Имя народной героини было известно не только в России, но и в Европе.

Некоторые партизанские отряды возглавляли русские солдаты, по разным причинам отставшие от частей. Так, в Гжатском уезде крестьянским отрядом руководил солдат Елисаветградского гусарского полка Федор Потапов по прозвищу Самусь. Раненый, он попал в плен во время Бородинского сражения, но бежал. Оправившись от ран, Потапов собрал под своей командой около трех тысяч крестьян, с которыми нападал на транспортные колонны противника на смоленской дороге. В боях партизаны применяли даже артиллерию - трофейную пушку.

Одним из крупнейших отрядов, также действовавшим в районе Гжатска, командовал солдат Киевского драгунского полка Ермолай Четвертаков. В бою у села Царёво-Займище под ним убили коня, и Четвертаков оказался в плену, из которого через несколько дней бежал. Не имея возможности пробиться к своим, солдат решил продолжить борьбу с захватчиками в их тылу. На его призыв откликнулись жители деревни Задково. «Четвертак», как называли его крестьяне, наскоро обучил их премудростям военного дела. Вскоре возглавляемая им группа из пятидесяти человек, вооруженная самодельными пиками, топорами и дубинами, одержала первую победу - уничтожила подразделение французской кавалерии -12 кирасир, - умело устроив засаду на лесной дороге. Трофеями партизан стали 12 ружей, 24 пистолета, 12 палашей и 10 коней. Затем отряд разгромил неприятельский обоз, вынудив охрану бежать; было захвачено значительное количество огнестрельного оружия и партизан выросла до трехсот человек, Четвертаков разделил свои силы: одна часть народных мстителей несла охрану окрестных деревень от французов, а другая совершала рейды по тылам неприятеля, удаляясь от партизанской базы на многие десятки километров. В октябре 1812 г. отряд насчитывал до четырех тысяч человек и совершал нападения на достаточно крупные подразделения противника. Так, в конце октября партизаны разбили целый батальон французской пехоты и захватили две пушки. После бегства французов с территории Гжатского уезда Ермолай Четвертаков распустил свое войско и явился в полк. Солдат никому не рассказывал о своих делах в неприятельском тылу, и о его подвигах стало известно лишь в 1813 г., после того как гжатские крестьяне обратились к властям с просьбой отметить доблесть «Четвертака». Героя наградили высшей солдатской наградой - знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом).

В районе Дорогобужа крестьян-партизан также возглавлял киевский драгун - унтер-офицер Ермолай Васильев. В первом бою он с шестьюдесятью крестьянами-добровольцами внезапно атаковал французский отряд из трехсот человек, который шел без охранения. Неожиданный удар поверг численно превосходящего и несравненно лучше вооруженного противника в панику. Часть солдат, побросав оружие, разбежалась, других партизаны уничтожили в рукопашной схватке. Увеличившийся вскоре до шестисот человек отряд Васильева истребил в боях более тысячи захватчиков, отбил у них шесть пушек и много другого вооружения.

В городе Поречье (Демидов) партизанский отряд создали горожане. Руководил им купец Никита Минченков. Совершив нападение на французский обоз или отряд фуражиров, Минченков, прекрасно знавший местность, всякий раз Умело уводил партизан из-под удара. Его подвиги правительство отметило высокой наградой - орденом Св. Георгия.

Возникли на Смоленщине и отряды самообороны. Считается что первый из них создали жители города Рославля. Он насчитывал до четырехсот бойцов, а возглавил его отставной капитан Завизин. Отряд активно противостоял неприятелю: громил подразделения фуражиров и шайки мародеров. Только в плен рославчане захватили более трехсот солдат врага. Когда же в сентябре 1812 г. крупное формирование противника ворвалось-таки в город, на помощь отряду самообороны пришли партизаны, действовавшие в округе под командованием князя Ивана Тенишева. Совместными усилиями рославчане и партизаны выбили из города французов, и более неприятель не предпринимал попыток захватить Рославль.

Всего же во время Отечественной войны 1812 г. на территории Смоленской губернии с врагом боролись 40 крестьянских партизанских отрядов - всего до 16 тысяч партизан. Они уничтожили и взяли в плен более 10 тысяч солдат и офицеров противника, захватили огромное количество оружия, боеприпасов, лошадей, снаряжения.Русское командование уже в начале войны осознало, насколько гибельна для противника так называемая «малая война». В августе 1812 г. Барклай-де-Толли призвал население Смоленской губернии «карать злодеев без всякой пощады». Горячо поддержал сопротивление захватчикам, ставшее всенародным, и М. И. Кутузов. Он стремился направлять и координировать действия партизанских отрядов, по возможности снабжать их оружием. Оценил Кутузов и инициативу подполковника Ахтырского гусарского полка Дениса Давыдова, предложившего направить в тыл французов для партизанских действий небольшие подвижные армейские отряды. Главнокомандующий выделил Давыдову пятьдесят гусар и сто пятьдесят казаков. Первый бой на территории Смоленщины армейские партизаны приняли в селе Царёво-Займи-ще. Разведчики обнаружили здесь неприятельский обоз из десяти фур с продовольствием и одной с патронами под охраной двухсот пятидесяти кавалеристов. Партизаны внезапно ворвались в село, и лишь около тридцати французов попытались оказать им отпор, остальные, охваченные паникой, стали искать спасения в бегстве. Рассеяв и уничтожив оборонявшихся, гусары и казаки захватили обоз и сто двадцать пленных.В сентябре 1812 г., получив подкрепление - 180 казаков, Давыдов дерзко атаковал неприятеля под Вязьмой: около ста французских солдат пали в бою, до шестисот пятидесяти человек оказались в плену, трофеями русских стали двадцать подвод с продовольствием и одиннадцать фур с боеприпасами. Захваченное оружие гусары и казаки передали партизанам-крестьянам, раздали освобожденным из плена русским солдатам.

Действия отряда Д. Давыдова обеспокоили французские оккупационные власти, и генерал Барагэ де Илье решил уничтожить армейских партизан, захватить Давыдова живым или мертвым. Однако партизаны ускользнули от посланного против них двухтысячного кавалерийского отряда и продолжали успешно орудовать в неприятельском тылу. В борьбе с захватчиками на территории Смоленщины отличились и другие армейские партизанские отряды. Одним из них командовал капитан Александр Сеславин, о котором поэт В. Жуковский писал: «Сеславин - где не пролетит с крылатыми полками: там брошен в прах и меч, и щит, и устлан путь врагами». Другой отряд возглавлял капитан Александр Фигнер - человек отчаянной храбрости, но, увы, и немалой жестокости: иной раз он не брал пленных, считая, что враг, пришедший в пределы России, не заслуживает ничего, кроме смерти...

В общей сложности на Смоленской земле удары по захватчикам наносили 10 армейских партизанских отрядов.

Партизаны Смоленщины причиняли огромный урон армии Наполеона. Штаб-квартира Кутузова сообщала: «Партизаны, рассеянные по всем дорогам... весьма удачно действуют, следствием их поисков есть совершенное почти лишение неприятеля фуража и провианта и множество... пленных».

Впрочем, немалые потери несли и партизаны, большинство из которых являлись необученными даже азам военного дела крестьянами, имевшими примитивное вооружение - топоры и дубины. В боях, от лишений и болезней погибли сотни народных мстителей. Некоторые руководители партизанских отрядов попали в руки неприятеля и были казнены; так погибли крестьянин Семен Архипов, отставной подполковник Павел Энгельгардт, чиновник Семен Шубин. Однако никакие, даже самые суровые, меры не помогли захватчикам подавить народное сопротивление. «Дубина народной войны,- писал великий Лев Толстой, - поднимаясь со всей своей грозной и величественной силой и не спрашивая ничьих вкусов и правил, не разбирая ничего, поднимала, опускала и гвоздила французов».

Боевые действия на Смоленщине во время контрнаступления русских войск осенью 1812 г.

К осени в ходе войны наметился перелом. Армия Наполеона в Москве оказалась окружена русскими партизанами, ополченцами, казаками и регулярными войсками со всех сторон. Император осознавал, что время работает против него -противник избегал генерального сражения, возможно, и усиливался, а поредевшие части его «Великой армии» таяли в навязанной русскими «малой войне» и в борьбе за существование на руинах сожженного города. Осенние дожди обещали вскоре смениться морозами знаменитой русской зимы...

Не дождавшись мирных предложений ни от императора Александра I, ни от главнокомандующего Кутузова, Наполеон покинул Москву 7 (19) октября 1812 г. Его 100-тысячная армия с 569 орудиями, отягощенная огромным обозом (большую часть которого составляли фуры, телеги и кареты с награбленным добром), двинулась на юго-запад, по направлению к Калуге. Император решил отступать к Смоленску по южным, не затронутым войной территориям, где он мог бы обеспечить свои войска продовольствием, фуражом, возможностью квартироваться в населенных пунктах.

О выступлении неприятеля из Первопрестольной и направлении его движения Кутузова немедленно известили партизаны. Его первой реакцией стали слова: «С сей минуты Россия спасена!» Полководец разгадал нехитрый замысел Наполеона. Русскую армию подняли по тревоге, и из Тарутинского лагеря она устремилась к городу Малоярославцу, чтобы преградить неприятелю дорогу на Калугу.

12 (24) октября произошло ожесточенное сражение за Малоярославец. Наполеон, столкнувшись с сосредоточенной в одном пункте и полной решимости драться русской армией, не рискнул на следующий день продолжить бой. 14 (26) октября, после тяжелых раздумий, он отдал приказ об отходе на северо-запад - на Можайск и далее на запад по Старой Смоленской дороге к Смоленску. Его первоначальный план отступления был сорван Кутузовым. Надежды на спасение «Великой армии» начали рушиться. Русский полководец окончательно вырвал инициативу из рук противника и вынудил французов повернуть на дорогу, пролегавшую по ими же разоренной местности.

Перспектива движения по Старой Смоленской дороге через покинутые населением деревни и села, где невозможно было достать продовольствие и фураж, пугала всех - от императора до последнего солдата в обозе.

Уже в самом начале своего скорбного и страшного пути солдаты Наполеона стали утрачивать человеческий облик. Так, миновав Бородинское поле, они проходили вблизи Колоцкого монастыря, где находились тысячи израненных в знаменитой битве французов, немцев, итальянцев и поляков. Калеки выползли на дорогу и со слезами протягивали руки к проходившим мимо товарищам, умоляя не бросать их. У императора, который вообще-то всегда отличался равнодушием к чужим страданиям, на сей раз дрогнуло сердце. Он велел разместить раненых в обозе с награбленным. Но скоро все они оказались на обочинах дороги Ц возничие без всякой жалости сбрасывали несчастных со своих фур и телег...

Вступление французских войск на территорию Смоленщины было отмечено новым злодеянием. Недалеко от Гжатска солдаты, конвоировавшие русских пленных, устроили массовую расправу над ними. Пленных уже давно не кормили» и, ослабевшие, они сковывали движение отступавших. Тела этих мучеников покрыли обочины дороги, валялись на проезжей части, и у всех были одинаково размозжены пулями или оружейными прикладами головы. Бесчеловечная жестокость взывала ропот даже среди офицеров штаба Наполеона.

Генерал Арман де Коленкур возмущенно заявил императору: «Так вот та цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведет на неприятеля это варварство? Разве мы не оставляли ему своих раненых и множество пленных? Разве не на ком ему будет жестоко мстить?»
Русские вели параллельное преследование врага. Севернее Старой Смоленской дороги действовал отряд генерала Павла Голенищева-Кутузова; южнее ее орудовали подвижные отряды - казачьи полки генерала Матвея Платова, а также шли главные силы под командованием Михаила Илларионовича Кутузова; с востока противника теснил авангард армии, возглавляемый генералом Михаилом Милорадовичем. С войсками взаимодействовали партизаны.

С началом контрнаступления роль партизанских отрядов еще более возросла. Отрядам Давыдова, Сеславина, Фигнера, Ефремова, Ожаровского Кутузов поставил задачу «употребить все средства на уничтожение неприятельских обозов и нанесение ему всевозможного вреда». Главнокомандующий требовал «...нападать на неприятельские малые отряды, транспорты, по Смоленской дороге идущие, истреблять... неприятельские магазейны (склады)... фураж, и тем отнять все способы продовольствия...»

Темп преследования был чрезвычайно высок - до 30 км в день! По французским походным колоннам наносился удар за ударом. Их постоянно держали в напряжении. Французский офицер вспоминал, что едва на дороге возникал затор, как тут же появлялись казаки, «...из своих легких орудий... они бросали ядра в эту сумятицу и тем самым еще больше увеличивали ее». Ему вторил другой: «Сзади на нас нападают тучи казаков. Мы не можем сделать и тысячи шагов без того, чтобы не обернуться лицом к неприятелю»;.

Подталкиваемая штыками русской пехоты, пиками казаков и дубинами партизан, армия противника так ускорила свой марш, что русскому авангарду едва удалось догнать ее под Вязьмой.

Сражение под Вязьмой стало одним из важнейших в период контрнаступления. Командующий русским авангардом генерал Милорадович попытался окружить и разгромить арьергард французских войск - корпус маршала Даву. С частью своих сил он обошел противника, стоявшего у деревни Федоровское (в 10 км северо-восточнее Вязьмы) и перерезал ему путь к отходу. Атаман Платов атакой в лоб выбил Даву с занимаемых им на окраине деревни позиций, и над французским корпусом, зажатым с двух сторон, нависла угроза полного уничтожения. На выручку ему повернули корпуса генералов Богарне и Понятовского, до того отходившие к Вязьме. Французы получили преимущество в численности - 37 тысяч против 25 тысяч русских. Чтобы избежать удара с тыла, Милорадович отвел свои войска со Старой Смоленской дороги и занял фланговую позицию. Когда же корпус Даву стал отходить вдоль дороги к Вязьме, на него обрушился ураганный ружейно-артиллерийский огонь, а затем последовали атаки русской кавалерии и пехоты.

Даву тем не менее, прорвался к городу, его войска вместе с частями Нея, Богарне и Понятовского приготовились оборонять город. Французские маршалы приняли решение удержать Вязьму и расположились на высотах восточнее города.

Милорадович получил подкрепление и, хотя его авангард уступал врагу в численности, окружил город с трех сторон. Затем русские полки с развернутыми знаменами и барабанным боем пошли на штурм. Они выбили части неприятеля с позиций на окраинах Вязьмы и ворвались на улицы. Вместе с регулярными частями и казаками действовали партизанские отряды Сеславина и Фигнера. Сопротивление противника было сломлено. Потеряв в 10-часовом бою 6 тысяч человек убитых и раненых, 2,5 тысячи пленных, поредевшие французские корпуса стали поспешно отходить к Дорогобужу. Умело организованный русским командованием бой закончился убедительной победой, хотя уничтожить корпус Даву и не удалось. Русские потеряли 2 тысячи человек убитыми и ранеными.

Замечательный подвиг совершил при освобождении Вязьмы один из русских воинов - майор Трештатный, который спас группу русских пленных, запертых французами в помещениях подожженного ими Иоанно-Предтеченского монастыря и обреченных на мученическую смерть.

Поражение под Вязьмой оказало сильнейшее деморализующее воздействие на французскую армию. «Много солдат разбежалось... В рядах имелись большие опустошения. Надо было все переформировать, чтобы сплотить остатки нашей армии. Из каждого полка едва выходил один батальон, из батальона - взвод. У солдат не было ни их обычного места, ни товарищей, ни прежних начальников». В рядах «Великой армии» началось настоящее разложение: многие солдаты уже отказывались выполнять приказы командиров; в озера и болота, а то просто на обочины дороги, бросали не только награбленное добро, но и оружие; артиллеристы спешили избавиться от своих пушек и зарядных ящиков (тем более, что многие лошади пали или были съедены); между солдатами различных национальностей стали возникать столкновения при дележе обеда; мелкие подразделения разбредались по окрестностям в поисках еды и становились жертвами партизан. Иллюстрацией нравов, царивших в армии, является сцена, описанная де Сегюром: «...Изголодавшиеся солдаты бросались на павших лошадей и рвали их на куски; затем жарили на кострах из обломков повозок это окровавленное мясо и пожирали его». Всеми - маршалами, генералами, офицерами и рядовыми - овладела одна-единственная мысль: как можно скорее унести ноги из «этой неприветливой страны...»

В довершение всех бед «Великой армии» в начале ноября выпал снег и начались морозы, превратившие дальнейшее отступление в кромешный ад. Солдаты Наполеона (в основном уроженцы стран с мягким климатом) не имели зимнего обмундирования, обуви, то же, чем они располагали, давно пришло в негодность. Счастливыми оказались обладатели шуб и тулупов, отобранных у местных жителей, остальные укутывались в мешковину и иное тряпье...

Температура воздуха зимой 1812-1813 гг. оказалась на 5-8°С ниже нормы, и уже 1(13) ноября она упала до -23° С. Путь «Великой армии» теперь отмечался трупами тысяч солдат, замерзших на марше и на привалах. Ужасное зрелище представляла собой Старая Смоленская дорога: обочины были завалены брошенными повозками, пушками и зарядными ящиками, обглоданными тушами павших лошадей и людскими телами, постепенно заметаемыми снегом.

Часть артиллерийских орудий и захваченной в Москве добычи французы утопили в болотах и озерах, встречавшихся в окрестностях Смоленской дороги. Существует легенда, что по приказу Наполеона в одно из озер - Семлевское, находящееся между Вязьмой и Дорогобужем, - были брошены награбленные в Кремле сокровища и позолоченный крест с колокольни Ивана Великого. Попытки отыскать «клад Наполеона» на дне озера предпринимались с 1830-х гг., а в конце XX в. они проводились с использованием самого современного оборудования. Увы, никаких существенных результатов они не дали... Повышенное же содержание в воде меди и цинка краеведы объясняют тем, что здесь, возможно, отступающие утопили стволы пушек - после бегства французских войск недалеко от озера нашли сорок лафетов от орудий.

Нелегко пришлось и наступавшим русским войскам. Так же, как и французы, они шли через превращенную в пустыню местность, ночевали под открытым небом и несли немалые потери обмороженными, заболевшими и отставшими от своих частей, но не упускали возможности для нанесения очередного удара по врагу.

Так, уже 26 октября (7 ноября) 1812 г. войска генерала Милорадовича настигли у Дорогобужа и атаковали корпус маршала Нея, шедший в арьергарде «Великой армии».

Бой за Дорогобуж 26 октября (7 ноября) 1812 г. начался рано утром с удара передового отряда русских войск (два егерских и два кавалерийских полка) под командованием генерала Юрковского по переправлявшимся через р. Осьму французским частям. Оставив переправу, противник поспешил отойти в город. Здесь Нею удалось организовать оборону, расположив войска на городском валу и высотах. Он на некоторое время остановил наступающих, а один из французских полков даже пошел в контратаку. Маршал, человек большой отваги, лично принял участие в бою, и это придало мужество его солдатам.

Однако на помощь передовому отряду русских вскоре подошла пехотная дивизия генерала принца Вюртембергского. Около 14 часов после жаркого боя силами двух полков русские заняли валы старой крепости, немедленно установили на них артиллерию и, под прикрытием пушечного огня, стали вытеснять противника из города. Не желая быть отрезанным от главных сил, Ней приказал отступить. Уходя из Дорогобужа, французы бросили шесть орудий, но зато подожгли уцелевшие дома...

Отряд генерала Юрковского продолжил преследование неприятеля, опрокинул его заслон на переправе через р. Ужу и захватил еще 19 пушек и до 2 тысяч пленных, в основном обессилевших солдат, не оказавших никакого сопротивления. Облик умиравших от голода солдат противника, их мольбы о помощи оказались столь жалки, что многие русские воины отдали врагам свой хлеб.

Через день русские нанесли по неприятелю еще два ощутимых удара. Партизаны Д. Давыдова, А. Сеславина и А. Фигнера обнаружили французскую дивизию, выступавшую из Ельни в Смоленск. Соединением, сформированным из резервных частей, командовал генерал Барагэ де Илье. Дивизия растянулась почти на 20 км: ее авангард находился в селе Ляхово (около 40 км от Ельни), а главные силы - в районе деревень Холм и Балтутино. Командиры партизанских отрядов приняли решение использовать выгодную обстановку и уничтожить французский авангард в селе Ляхово. Численность расположившейся здесь бригады противника, которую возглавлял генерал Ж. Ожеро, партизаны оценили в 2,5 - 3 тыс. человек. Три же партизанских отряда насчитывали 1280 сабель и штыков при четырех орудиях. Чтобы создать перевес в силах, их командиры обратились за помощью к генералу графу Василию Орлову-Денисову, командиру войскового летучего отряда из двух тысяч казаков и драгун при четырех орудиях, действовавшего в районе Ельни. Утром 28 октября (9 ноября) Орлов-Денисов присоединился к партизанам и принял на себя командование объединенными силами.

Около часа дня партизаны перешли в наступление. Частью своего отряда Давыдов отрезал французский авангард от главных сил Барагэ де Илье. Другая часть, а также отряд Сеславина двинулись к Ляхову. Орлов-Денисов располагался на правом фланге наступавших и контролировал дорогу, ведущую через Долгомостье на Смоленск. Отряд Фигнера составлял резерв.

Обнаружив приближение русских, Ожеро вывел бригаду на окраину села и занял находящиеся здесь высоты. Его пехота вступила в перестрелку со спешенными казаками, но вскоре артиллерия партизан выбила ее с высот. Французы отошли ближе к селу, а партизаны тут же установили на возвышенности пушки. Их огонь стал более прицельным и эффективным. Ожеро с опозданием понял, что уступил противнику чрезвычайно выгодную позицию, и попробовал вернуть высоты. Две колонны французской пехоты при поддержке двух эскадронов конных егерей контратаковали русских. Партизаны позволили неприятелю отойти от села, после чего гусары Давыдова и уланы Фигнера опрокинули малочисленную французскую кавалерию» а пехоту загнали в лес, откуда ее выбили русские егеря. Французы вновь отошли к Ляхову и закрепились в нескольких сараях на его окраине. На предложение о сдаче они отвечали стрельбой, поэтому Давыдов приказал поджечь сараи. Неприятельская пехота бежала в село...

Генерал Барагэ де Илье узнал о появлении русских еще утром, но предпринять ничего не успел, поскольку вскоре со стороны Ляхова донеслись звуки боя: сильная ружейная стрельба и орудийная канонада. Генерал мог стянуть главные силы дивизии в кулак и обрушиться на партизан, но, не имея сведений о численности противника, действовал крайне пассивно и никакой помощи Ожеро не оказал. Впрочем, к окруженной бригаде из-под Долгомостья пытался пробиться небольшой сводный отряд, состоявший из пехоты и, возможно, трех эскадронов кирасир. Очевидно, отряд прикрывал транспортную колонну, направленную Ожеро в Смоленск. Надо отдать должное этой горстке французских солдат и офицеров. Когда они услышали стрельбу у себя за спиной, то имели возможность уйти и спастись, но не пожелали бросить в беде своих товарищей и двинулись обратно в сторону Ляхова. Генерал Орлов-Денисов атаковал их двумя казачьими и одним драгунским полками: частью противника изрубили, частью рассеяли; в руки партизан попал обоз с пороховыми ящиками и фурами, нагруженными фуражом и продовольствием.

Генерал Ожеро не воспользовался неожиданным отвлечением значительной части сил русских, для того чтобы прорваться на Смоленск или соединиться с Барагэ де Илье. Французы оставались в Ляхове, которое уже подожгла артиллерия партизан. Ожеро потерял надежду на успешное завершение боя, дрогнул и выслал к русским парламентера. С русской стороны в переговорах принял участие Фигнер. Знаменитый партизан от лица Орлова-Денисова потребовал немедленной сдачи в плен, угрожая в противном случае «совершением истребления»; при этом он заявил, что село окружают 15 тысяч(!) русских воинов. После некоторого колебания Ожеро и остатки его бригады сдались. Французские источники сообщают о сдавшихся 19 офицерах и 1650 солдатах (очевидно, не учитывая захваченных в плен в ходе боя). Партизаны рапортовали о пленении 60 офицеров и 2000 рядовых.

Бой под Ляховом - пример четкого взаимодействия, умелых и решительных действий армейских партизанских отрядов. Впервые за время контрнаступления русской армии в плен сдалась целая воинская часть противника во главе с генералом.

Наполеон пришел в ярость, узнав о «деле при Ляхове», так как очень рассчитывал на пополнение армии свежей дивизией; возмутил его и факт сдачи Ожеро (Как? Сдаться?! И кому? Партизанам!) Гнев императора пал на незадачливого Барагэ де Илье, которого он отстранил от должности и отправил под арест во Францию. Однако на родину опальный генерал так и не попал - переживания вызвали «нервную горячку», и она скоро свела его в могилу.

В этот же день войска атамана Платова настигли итальянский корпус Евгения Богарне, который по приказу Наполеона направлялся из Дорогобужа через Духовщину в Витебск.

Платов, убедившись, что неприятель отступает по духов-щинской дороге, последовал за ним. Когда противник подошел к р. Вопь и начал переправу по возведенному на скорую руку мосту, русская артиллерия открыла огонь по вражеским походным колоннам и обозам. В рядах итальянского корпуса возникла паника, неуправляемые массы солдат, упряжки с орудиями, обозные фуры устремились на мост, и он рухнул. Казаки воспользовались замешательством и стали теснить врага к реке, а несколько казачьих полков преодолели ее и появились на противоположном берегу. Возникла угроза окружения, и Богарне поспешил переправить через Вопь свою гвардию и переправился сам. Гвардейцы форсировали реку вброд: люди шли, увязая в топком дне, по плечи в воде, разгребая плавающие перед ними льдины... Выбравшись на сушу, итальянская гвардия отогнала казаков ружейным огнем, но построить новый мост не удалось, саперы выбились из сил, мешал и артиллерийский обстрел русских. Богарне пришлось бросить почти всю свою артиллерию и обоз. Оставшись на левом берегу, французские солдаты стали грабить повозки и экипажи в надежде найти съестное; артиллеристы взрывали зарядные ящики оставленных орудий; пламя освещало толпы людей, метавшихся по берегу реки и шарахавшихся от разрывов русских гранат... В этот день противник потерял 2 тысячи человек убитыми и 3,5 тысячи пленными, среди которых оказался и начальник штаба корпуса генерал Сансон, и 70 пушек.

Ночь с 28 на 29 октября (9-10 ноября) войска итальянского корпуса провели в заснеженных полях у костров, а на рассвете они двинулись к Духовщине. В голове колонны шла гвардия - менее 3 тысяч вооруженных и организованных солдат, за которыми тянулись толпы людей, мало напоминающие дивизии и полки. На флангах и в тылу отступавших гарцевали казачьи отряды, продолжавшие нападения на отставшие вражеские подразделения. Дисциплина в корпусе падала с каждой пройденной верстой - солдаты, завидев деревню, лежащую на пути, самовольно покидали строй, врывались в дома, отбирали у крестьян их скудные запасы продовольствия и тут же их поедали... Наконец Богарне достиг Духовщины, но и здесь отдыха неприятель не получил, так как казаки атамана Платова держали его в напряжении внезапными ночными и дневными ударами в течение двух дней. В итоге Богарне потерял еще около 1 тысячи пленными, несколько сотен убитыми, и его корпус полностью утратил боеспособность. Остатки некогда мощного формирования повернули к Смоленску.

Успешные действия казаков Платова были отмечены в приказе по армии главнокомандующим М. И. Кутузовым.

Этот приказ он подписал в городе Ельне, куда русские войска вступили 27 октября (8 ноября) 1812 г. Небольшой городок ве очень пострадал во время французской оккупации, а поспешно покидая его, неприятель успел сжечь лишь административные здания (корпус Присутственных мест). Кутузов со своим штабом находился в Ельне в течение трех дней. Отсюда я войска ушел и знаменитый приказ о преследовании наполеоновских войск, в котором полководец писал: «...Мы будем преследовать неутомимо. Настает зима, вьюга и морозы. Вам ли бояться их, дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов. Она есть надежная стена Отечества, о которую все сокрушается... Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод и холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа. Идем вперед, с нами Бог, перед нами разбитый неприятель; да будет за нами тишина и спокойствие. Князь Г. (Голенищев) - Кутузов».

Отступающая «Великая армия» вступила в Смоленск 28 октября (9 ноября) 1812 г. Наполеон связывал с этим городом большие надежды. Здесь он рассчитывал дать отдых войскам, пополнить их за счет резервных частей и обеспечить продовольствием из складов, о создании которых неоднократно присылал распоряжение оккупационным властям. О настроениях армии, мечтавшей скорее добраться до спасительного города, писал маршал Бертье: «Все думают только о Смоленске...» Однако французов ждало горькое разочарование.

Увидев вдалеке крепостные стены и башни Смоленска, толпы солдат ринулись к городу. Их вид привел в смятение Смоленского гарнизона. Очевидец вспоминал: «Наши солдаты, прибывшие из Москвы, закутаны... в шубы мужские и женские в салопы или в шерстяные материи; головы и ноги обвернуты платками и тряпками. Лица черные; глаза красные, впалые, словом, нет в них и подобия I дат, а более они похожи на людей, убежавших из сумашедшего дома...* Чтобы многотысячные толпы озверевших от голода и холода людей не ворвались в город, перед ними заперли ворота! Тщетно они умоляли, угрожали, пробовали выломать ворота - охрана была неумолима. Первой в Смоленск вошла гвардия, сохранившая строй и порядок. Наполеон последние километры перед городом шел пешком, движение коней затруднялось гололедом. За закутанным в соболью шубу, надвинувшим меховую шапку на самые брови императором следовали маршалы, генералы и офицеры штаба.

Император вновь остановился в доме губернатора и не выходил отсюда до дня своего отступления из Смоленска. Поступившие доклады и известия повергли его в мрачное настроение. Оказалось, что накопленных на складах запасов продовольствия совершенно недостаточно, чтобы обеспечить им всю армию. Монарх обрушил проклятия на голову офицера, заведовавшего складами, и даже приказал расстрелять его! «Поставщику этому удалось спасти свою жизнь лишь после долгих молений на коленях перед Наполеоном!» - вспоминал де Сегюр. Продовольствие выдали в первую очередь гвардии и только затем впустили в Смоленск солдат и офицеров других корпусов. Они бросились к складам, в дверных проемах которых началась страшная давка; ослабевшие падали, и их затаптывали насмерть... Организовать раздачу удалось не везде | голодные люди просто разгромили склады. Те же, кто получил ржаную муку, сухие овощи и водку, не спешили идти в свой полки. «Счастливцы» стремились укрыться в развалинах, где с жадностью набрасывались на провизию, выделенную на несколько человек, съедали ее и... многим это стоило жизни. «Смоленск, который армия считала концом своих мучений, был только началом их», - горько сетовал французский офицер.

Не лучше обстояло дело и с расквартированием войск. Город жестоко пострадал во время августовских боев.

Немногие уцелевшие здания заняли штабы и гвардия, остальным пришлось обживать развалины или оставаться под открытым небом. После первой же ночевки руины домов и улицы оказались завалены трупами замерзших... Продолжалась деградация армии - с мертвых снимали одежду, у умирающих отбирали последние крохи продуктов. В отчаянном положении оказались раненые в госпитале. Их ничем не снабжали, и дело дошло до людоедства...

Наконец, не оказалось в Смоленске и резервов для пополнения армии.

Тревожили Наполеона и известия, полученные с других театров военных действий: на северо-западе русские под командованием генерала Витгенштейна разбили войска маршалов Удино и Сен-Сира под Полоцком, у села, Чашники и заняли Витебск, заставив капитулировать сильный французский гарнизон; с юга по дорогам, ведущим на запад, двигалась русская армия адмирала П. Чичагова; из района Ельни в обход Смоленска шли главные силы Кутузова. Возникла угроза окружения «Великой армии», и Смоленск мог стать для нее могилой. О длительном пребывании в городе, таким образом, не могло быть и речи, и Наполеон приказал продолжить отступление.

К этому времени он имел под ружьем около 38 тысяч солдат. Из-за нехватки лошадей пришлось объединить всю кавалерию в один отряд численностью 1,5 тыс. всадников, а также бросить в городе около 140 пушек, не считая утопленных в Днепре.

Армия выступила из Смоленска пятью эшелонами. 31 октября (12 ноября) на запад двинулись самые малочисленные корпуса Жюно и Понятовского (всего около 1,5 тыс. человек); 1 (12) ноября - Наполеон со своей гвардией (10-14 тыс.); 2 (14) ноября - корпус Богарне (5 тыс.); 3 (15) ноября - корпус Даву (6-10 тыс.); последним 5(17) ноября ушел Ней (3 тыс.). За каждым эшелоном следовали обозы и тянулись толпы безоружных, отставших от частей солдат и офицеров, маркитанты, торговцы и прочая накипь человеческая, кормившаяся при армии.

Перед отступлением из Смоленска Наполеон приказал взорвать крепостные стены и башни. Он заявил, что не желает задерживаться перед ними во второй раз, намекая на новый поход в Россию. Саперы заложили под башни мины и, уходя, подожгли запальные фитили. Чудовищной силы взрывы разрушили 8 башен, остальные удалось спасти благодаря мужеству русских солдат - егерей 20-го полка майора Горихвостова, которые ворвались в город и с риском для жизни обезвредили мины.

Кутузов решил воспользоваться распылением сил неприятеля, перекрыть ему путь на запад у Красного и разбить по частям.

Для осуществления своего замысла русский полководец выделил три отряда: генерал Тормасов (три пехотных корпуса и кавалерийская дивизия) получил приказ обойти Красный с юга и перерезать дорогу на Оршу; отряды генералов Голицына (пехотный корпус и кавалерийская дивизия) и Милорадовича (два пехотных корпуса и два кавалерийских корпуса) должны были наступать на Красный с юга и юго-востока. Свой командный пункт Кутузов разместил в 6 километрах юго-восточнее города, между деревнями Сидоровичи и Зуньково.

Наполеон обнаружил русских на подступах к Красному. Император находился в авангарде отступающей армии со своей гвардией, когда ее колонны обстреляла русская артиллерия. Он понял, что растянувшимся от Смоленска до Красного войскам грозит разгром, и, остановив гвардию, решил помочь двигавшимся следом корпусам Богарне, Даву и Нея. Обеспокоенный появлением на своем правом фланге летучего отряда русского генерала Ожаровского, император отбросил его внезапной атакой гвардии в ночь на 4 (16) ноября, а затем она же более суток сдерживала войска Голицына и Тормасо-ва. Но корпус Богарне это не спасло. Милорадович атаковал его в 12 км от Красного у деревни Мерлино. По колоннам войск приемного сына Наполеона открыла огонь русская артиллерия. Ядра и картечь, бившие в упор, выкашивали целые подразделения. Противник попытался развернуть свои орудия, но едва батарея итальянской гвардии показалась на поле боя, как ее тут, же атаковали и захватили русские кавалеристы. Не удалась и предпринятая Богарне контратака. Участвовавшая в ней 14-я дивизия полегла под огнем русских пушек и под клинками кавалерии. От окончательного истребления неприятельский корпус спасли сумерки. Ночью его остатки (около 2 тысяч человек), бросив орудия, обоз, раненых и ослабевших солдат, соблюдая полную тишину, прокрались между казачьими дозорами и окольным путем добрались до Красного. Впрочем, пользы от деморализованных, в большинстве побросавших оружие солдат было немного, и Наполеон приказал Богарне отступать далее на Ляды.

5 (17) ноября к Красному приблизился корпус Даву. Милорадович расположил свои части вдоль дороги, по которой двигался противник, и нанес по нему удар во фланг и тыл. Оставив тяжелое вооружение, обоз, солдаты Даву побежали с поля боя в сторону Красного. Чтобы помочь маршалу, Наполеон двинул на русских гвардию. Войска Голицына остановили ее артиллерийским огнем и контратаками. Даву же, обнаружив неприятеля, стоящего на подступах к Красному, отвел свои поредевшие части с дороги к деревне Маньково; здесь переправился через р. Лосвинку, а затем полями пробрался на соединение с Наполеоном. Среди трофеев, доставшихся русским, оказался и экипаж Даву, а также его маршальский жезл...

После этого боя Наполеон, опасавшийся оказаться в окружении, бросил на произвол судьбы арьергард - корпус Нея и поспешил выступить к Орше. Во главе отступавших шла императорская гвардия. Она сохранила боеспособность и смогла прорвать заслоны русских войск, состоявшие в основном из отрядов казаков и легкой конницы.

Арьергард Нея ожидало тяжелое испытание. Когда 6(18) ноября части корпуса приблизились к Красному, их окружили воины Милорадовича и Голицына. Нею предложили сдаться. Маршал отказался и повел своих солдат в атаку, чтобы прорваться на запад. Но огонь французской артиллерии был тут же подавлен русскими батареями, а на атакующую пехоту посыпались ядра, картечь и ружейные пули. Дивизия генерала Разу, шедшая во главе корпуса, погибла почти вся. Последовали удары русской кавалерии, пехоты, и измотанные, потерявшие всякую надежду на прорыв французы стали массово сдаваться в плен. Ней с трудом сколотил отряд численностью около 3 тысяч человек и в сгущающихся сумерках отошел на север. Его преследовали, но маршал смог перехитрить противника: он приказал разжечь костры, и преследователи решили, что французы разбили на ночь бивак. А Ней в темноте повел свой отряд дальше. Французы форсировали вброд р. Лосвин-ку и вскоре оказались на берегу Днепра. На реке уже образовался тонкий лед; отряд с огромным трудом переправился по его зыбкой, трещавшей поверхности и... оказался окружен конными полками атамана Платова. Сбившись в плотную колонну, отстреливаясь от казаков, солдаты Нея продолжили отступление. Оно было страшным: строй терзали ядра казачьих пушек, установленных на сани, отставших французов ждали казачьи пики и сабли. Сам маршал сражался как рядовой пехотинец с солдатским ружьем в руках.

Отбиваясь от шедших по пятам русских, продираясь через леса, Ней добрался до Орши. Он привел с собой всего 500 человек. В ставке Наполеона его уже считали погибшим...

Трехдневное сражение под Красным закончилось полным поражением армии Наполеона. Французы потеряли 5-6 тысяч убитыми и ранеными, количество пленных составило, по разным данным, от 14 до 26 тысяч человек, было брошено 116 пушек (по другим сведениям, 209). Русские потеряли около 2 тысяч человек.

Несмотря на убедительную победу, выполнить полностью план Кутузова не удалось - Наполеон сумел выскользнуть из ловушки с остатками войск. Впрочем, император французов не обольщался относительно будущего «Великой армии». Он видел, что она доживает последние дни, и поэтому приказал собрать, принести к нему знамена всех полков и сжечь...

Французы поспешно шли к р. Березине, где их ждала еще одна катастрофа. В декабре 1812 г. они были изгнаны за пределы России. Сильнейшая армия мира, возглавляемая «военным гением» Наполеоном, прекратила свое существование. М. И. Кутузов удовлетворенно отметил: «Война окончилась за полным истреблением неприятеля». 6 декабря 1812 г. фельдмаршал князь Кутузов был удостоен титула «Смоленский» за «...нанесенное в окрестностях Смоленска сильное врагу поражение, за которым последовало освобождение сего знаменитого града и поспешное преследуемых неприятелей из России удаление», как было сказано в императорском указе.

Последствия войны 1812 г.

Исключительно тяжелыми оказались для Смоленщины последствия войны. В боях, от ран, голода и болезней погибли десятки тысяч смолян. Дотла были испепелены города Красный, Вязьма, Гжатск, Духовщина; серьезно пострадал Дорогобуж, меньше Ельня и Рославль. Враг разграбил и разорил многие сотни сел и деревень.

Жуткое зрелище являл собой Смоленск. Участник Отечественной войны офицер-смолянин Ф. Глинка увидел его таким: «...Повсюду пепел и разрушение! Город весь сквозной; дома без кровли, без окон, без дверей. Пустота пугает; ветер свищет среди обгорелых стен; по ночам кажется, что развалины воют». Улицы Смоленска в первые недели после освобождения более напоминали поле боя: 140 разбитых и брошенных орудий, зарядные ящики, фуры и экипажи; кучи брошенного оружия; трупы людей и лошадей. Во избежание начала эпидемии город в первую очередь избавили от них -хоронили в огромных ямах, укладывая рядами и пересыпая каждый третий ряд известью; сжигали кучами вперемешку с дровами... Так убрали 31166 людских тел, но, когда весной 1813 г. стал таять снег, они вновь обнаружились в оврагах, в садах и огородах, среди развалин и даже в колодцах...

Из 2500 каменных и деревянных построек, существовавших в Смоленске до войны, были сожжены или разрушены около 2 тысяч; из 345 торговых лавок чудом уцелели лишь 28; уничтоженными оказались почти все промышленные и ремесленные предприятия. Население города сократилось с 15 до 7-10 тысяч человек.

Общий ущерб, нанесенный городу, оценивали почти в 6,5 миллиона рублей, а по губернии он достиг астрономической для начала XIX века суммы - 75 млн. рублей - свыше одной трети всех убытков, понесенных страной!

Потребовались долгие годы для того, чтобы Смоленщина оправилась от разорения.

Как известно из краткой биографии, Распутин родился в семье ямщика 9 января 1869 года в селе Покровское Тобольской губернии. Однако, по мнению многих биографов этой исторической личности, дата его рождения весьма противоречива, так как сам Распутин не единожды указывал разные данные и часто преувеличивал свой истинный возраст с целью соответствовать образу «святого старца».

В юности и ранней зрелости Григорий Распутин совершает путешествие по святым местам. По мнению исследователей, он совершал паломничество по причине частых болезней. После посещения Верхотурского монастыря и других святых мест России, горы Афон в Греции, а также Иерусалима, Распутин обратился к религии, поддерживая тесные контакты с монахами, странниками, целителями и представителями духовенства.

Петербургский период

В 1904 году как святой странник Распутин переехал в Петербург. По словам самого Григория Ефимовича к переезду его побудила цель спасения царевича Алексея, миссию о чем возложила на «старца» Богородица. В 1905 году странник, которого часто называли «святым», «божьим человеком» и «великим подвижником», знакомится с Николаем II и его семьей. Религиозный «старец» оказывает влияние на императорскую семью, в частности на императрицу Александру Федоровну, благодаря тому, что помогал в лечении наследника Алексея от неизлечимой тогда болезни – гемофилии.

С 1903 года в Петербурге начали распространяться слухи о порочных деяниях Распутина. Начинается преследование со стороны церкви и обвинения его в «хлыстовстве». В 1907 году Григорий Ефимович повторно обвиняется в распространении лжеучения, имеющего антицерковный характер, а также в создании общества последователей своих взглядов.

Последние годы

Из-за обвинений Распутин Григорий Ефимович вынужден покинуть Петербург. В этот период он посещает Иерусалим. Со временем дело о «хлыстовстве» снова открывают, но новый епископ Алексий снимает с него все обвинения. Очищение имени и репутации было недолгим, так как слухи об оргиях, происходивших в квартире Распутина на улице Гороховой в Петербурге, а также об актах колдовства и магии вызвали потребность в расследовании и открытии еще одного дела.

В 1914 году на Распутина было совершено покушение, после которого он вынужден лечится в Тюмени. Однако позже противникам «друга царской семьи», среди которых были Ф.Ф. Юсупов, В. М. Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович, офицер британской разведки МИ-6 Освальд Рейнер, все-таки удается завершить задуманное – в 1916 году Распутин был убит.

Достижения и наследие исторической особы

Помимо своей проповеднической деятельности Распутин, биография которого весьма насыщена, активно участвовал в политической жизни России, оказывая влияние на мнение Николая II. Ему приписывают убеждение императора отказаться от участия в Балканской войне, что изменило сроки начала Первой мировой войны, и другие политические решения царя.

Мыслитель и политический деятель оставил по себе две книги «Житие опытного странника» (1907) и «Мои мысли и размышления» (1915), также его авторству приписывают более сотни политических, духовных, исторических предсказаний и пророчеств.

Другие варианты биографии

Тест по биографии

После прочтения краткой биографии Распутина советуем пройти этот тест.

Русский крестьянин, получивший известность "прорицаниями" и "исцелениями" и имевший неограниченное влияние на императорскую семью, Григорий Ефимович Распутин родился 21 января (9 января по старому стилю) 1869 года в уральском селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии (ныне находится на территории Тюменской области). В память святителя Григория Нисского младенца крестили с именем Григорий. Отец, Ефим Распутин, занимался извозом и был сельским старостой, мать - Анна Паршукова.

Григорий рос болезненным ребенком. Образования не получил, поскольку в селе не было церковно-приходской школы, и остался на всю жизнь неграмотным — писал и читал с огромным трудом .

Он рано стал работать , сначала помогал пасти скот, ходил с отцом в извоз, затем участвовал в земледельческих работах, помогал убирать урожай.

В 1893 году (по другим источникам в 1892 году) Григорий

Распутин начал странствовать по святым местам. Сначала дело ограничивалось ближайшими сибирскими монастырями, а потом он стал странствовать и по всей России, освоив ее европейскую часть.

Позже Распутин совершил паломничество в греческий монастырь Атос (Афон) и в Иерусалим. Все эти путешествия он совершал пешком . После странствий Распутин неизменно возвращался домой на посевную и уборку урожая. По возвращении в родное село Распутин вел жизнь "старца", но далекую от традиционного аскетизма. Религиозные взгляды Распутина отличались большим своеобразием и далеко не во всем совпадали с каноническим православием.

В родных местах он приобрел репутацию провидца и целителя. По многочисленным свидетельствам современников Распутин действительно в определенной мере обладал даром целительства. Он успешно справлялся с различными нервными расстройствами, снимал тики, останавливал кровь, легко унимал головные боли, прогонял бессонницу. Есть свидетельства, что он обладал необычайной силой внушения.

В 1903 году Григорий Распутин впервые посетил Петербург, а в 1905 году поселился в нем и скоро обратил на себя всеобщее внимание. Слух о "святом старце", который пророчествует и излечивает болящих, быстро достиг самого высшего общества. В короткое время Распутин стал модным и известным человеком в столице и стал вхож в великосветские гостиные. Великие княгини Анастасия и Милица Николаевны познакомили его с царской семьей. Первая встреча с Распутиным произошла в начале ноября 1905 года и оставила у императорской четы очень приятное впечатление. Затем такие свидания стали происходить регулярно.

Сближение Николая II и императрицы Александры Федоровны с Распутиным носило глубоко духовный характер, в нем они видели старца, продолжающего традиции Святой Руси, умудренного духовным опытом, способного дать добрый совет. Он завоевал еще большее доверие царской семьи, оказывая помощь больному гемофилией (несвертываемость крови) наследнику престола — цесаревичу Алексею.

По желанию царской семьи Распутину специальным указом была дана другая фамилия - Новый. По легенде, это слово было одним из первых слов, которые произнес наследник Алексей, когда начал говорить. Увидев Распутина, младенец закричал: "Новый! Новый!".

Пользуясь доступом к царю, Распутин обращался к нему с просьбами, в том числе коммерческого свойства. Получая за это деньги от заинтересованных людей, Распутин тут же раздавал их часть нищим и крестьянам. Он не имел ясных политических взглядов, но твердо верил в связь народа и монарха и недопустимость войны. В 1912 году выступал против вступления России в Балканские войны.

В петербургском свете ходило множество слухов о Распутине и его влиянии на власть. Примерно с 1910 года против Григория Распутина началась организованная кампания в печати. Его обвиняли в конокрадстве, принадлежности к секте хлыстов, распутстве, пьянстве. Николай II несколько раз высылал Распутина, но затем возвращал его в столицу по настоянию императрицы Александры Федоровны.

В 1914 году Распутин был ранен религиозной фанатичкой.

Противники Распутина доказывают, что влияние "старца" на российскую внешнюю и внутреннюю политику было едва ли не всеобъемлющим. Во время Первой мировой войны каждое назначение в самом верхнем эшелоне правительственных служб, как и в верхушке церкви, проходило через руки Григория Распутина. Императрица советовалась с ним по всем вопросам, а затем настойчиво добивалась от мужа нужных ей государственных решений.

Авторы, симпатизирующие Распутину, считают что он не оказывал никакого сколько-нибудь значительного влияния на внешнюю и внутреннюю политику империи, равно как и на кадровые назначения в правительстве, и что его влияние относилось преимущественно к духовной сфере, а также к его чудесным способностям облегчать страдания цесаревича.

В придворных кругах "старца" продолжали ненавидеть, считая виновным в падении авторитета монархии. В императорском окружении созрел заговор против Распутина. Среди заговорщиков были Феликс Юсупов (муж императорской племянницы), Владимир Пуришкевич (депутат Государственной думы) и великий князь Дмитрий (двоюродный брат Николая II).

В ночь на 30 декабря (17 декабря по старому стилю) 1916 года Григория Распутина пригласил в гости князь Юсупов, который подал ему отравленное вино. Яд не подействовал, и тогда заговорщики застрелили Распутина и бросили его тело под лед в притоке Невы. Когда через несколько дней тело Распутина обнаружили, оказалось, что он еще пытался дышать в воде и даже высвободил одну руку из веревок.

По настоянию императрицы тело Распутина было захоронено близ часовни императорского дворца в Царском Селе . После Февральской революции 1917 года тело выкопали и сожгли на костре.

Суд над убийцами, поступок которых вызвал одобрение даже в окружении императора, не состоялся.

Григорий Распутин был женат на Прасковье (Параскеве) Дубровиной. У супругов было трое детей: сын Дмитрий (1895-1933) и две дочери — Матрена (1898-1977) и Варвара (1900-1925). Дмитрий в 1930 году был сослан на север, где скончался от дизентерии. Обе дочери Распутина учились в Петербурге (Петрограде) в гимназии. Варвара умерла в 1925 году от тифа. Матрена в 1917 году вышла замуж за офицера Бориса Соловьева (1893-1926). У супругов родились две дочери. Семья эмигрировала сначала в Прагу, затем в Берлин и Париж. После смерти мужа Матрена (за границей называвшая себя Марией) выступала в танцевальных кабаре. Позже перебралась в США, где стала работать укротительницей в цирке. После того, как ее ранил медведь, она оставила эту профессию.

Скончалась в Лос-Анджелесе (США).

Матрене принадлежат воспоминания о Григории Распутине на французском и немецком языке, изданные в Париже в 1925 и 1926 годах, а также краткие заметки об отце на русском языке в эмигрантском журнале "Иллюстрированная Россия (1932).

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Врачеватель, целитель, сибирский пророк, особа, приближенная к Ее Императорскому Величеству, личность Григория Распутина, в истории России, одна из самых таинственных! Все известные факты о нем не подтверждены документально, а основаны на словах людей живших в те дни. Эти сведения передавались от одного человека к другому и соответственно искажались.

Распутин Григорий Ефимович , появился на свет 29.07.1871 года (по другим данным 9.01.1869 года) в селе Покровское Тобольской губернии. Место его рождения раньше было почти недоступно для множества его поклонников, из-за этого данные о Распутине, в родных местах, являются неточными и отрывочными, а их автором в основном и был Григорий. Не исключают возможного наличия у него монашеского сана, но все таки большая вероятность того, что он просто обладал великолепными актерскими данными и гениально играл свою святость и исключительно тесную Божественную связь.

Распутин с детьми в Покровском. Слева дочь Варвара, справа сын Дмитрий. На руках дочь Мария.

По достижению восемнадцати годов Григорий отправился в качестве паломника в Верхотурский монастырь, но монахом не стал. Через год он возвратился в родное село и там вступил в брак с Дубровиной Прасковьей Федоровной, которая родила ему троих детей: в 1897 году-- Дмитрия, в 1898 году – Марию, в 1900 году – Варвару.

Мария Распутина в эмиграции

Варвара Распутина (наверно)

Женитьба не помешала продолжению паломнической деятельности. Распутин продолжает посещения святых мест, побывав в греческом монастыре Атос и в Иерусалиме. Все эти путешествия он проделал в пешем порядке.

В следствии посещений таких святынь, Григорий почувствовал свою божественную избранность и объявляет о дарованной ему святости, а также всем рассказывает об исключительном исцеляющем даре у него. Вести про сибирского знахаря распространяются по Российской Империи, и теперь уже к Распутину люди совершают паломнические путешествия. К нему едут с самых дальних уголков России. Стоит также упомянуть, что знаменитый целитель не имел никакого образования, был безграмотны, совсем не разбирался в медицине. Но благодаря своим актерским способностям, мог изображать из себя великого врачевателя: успокаивал отчаявшихся, оказывал помощь советами, молитвами, владел даром убеждения.

Как-то раз, когда Григорий пахал поле, ему было видение Богоматери. Она поведала ему о недуге царевича Алексея, тот был единственным сыном Николая II (он болел гемофилией, которая передалась ему по наследству от матери), и дала ему указание ехать в Санкт-Петербург и помочь спасению престолонаследнику.

В 1905 году Григорий попадает в Петербурге в самый удобный момент. В то время церкви очень нужны были «пророки» – люди, которые внушают людям доверие. Распутину эта роль подходила идеально, он имел типичные крестьянские внешние данные, простую речь, крутой норов. Но его противники распускали слухи о том, что этот лжепророк пользуется религией только для наживы, удовлетворения своих низменных потребностей и получения власти.

В 1907 году Распутин получает приглашение от императорской семьи, что связанно с обострением недуга у царевича. Все члены царской семьи тщательно скрывали сам факт наличия гемофелии у цесаревича, во избежание общественного волнения. Из-за этого они некоторое время не желали допускать Распутина к наследнику, но во время тяжелого обострения болезни, царь дал свое разрешение.

Во время своей последующий жизни Распутина в Петербурге, он был тесно связан заботами о царевиче. Став частым гостем императорской семьи, Распутин приобретает множество знакомств в высшем петербургском обществе, да и все представители столичной элиты очень желали познакомиться с сибирским целителем, которого за спиной прозвали «Гришкой Распутиным».

В 1910 году обе дочери Распутина приехали в столицу и по протекции поступили в гимназию.

г. Санкт-Петербург, Гороховая улица, дом в котором жил Распутин.

Император не одобрял частые визиты Григория во дворец. В то время по столице распространялись сплетни о неприличном способе жизни Распутина. Ходили слухи о том, как Григорий, пользуясь большим влиянием на императрицу, берет взятки (деньгами и натурой) за то, что продвигал определенные проекты или помогал росту карьеры. Его буйные пьянки и самые настоящие погромы ужасали жителей столицы. Еще поговаривали об интимной связи Распутина, с Александрой Федоровной, что очень сильно подрывало авторитет императорской семьи, а особенно Николая II .

Вскоре в императорском окружении созрел заговор против сибирского знахаря. Феликс Юсупов (муж царской племянницы), Владимир Пуришкевич (депутат ГосДумы) и великий князь Дмитрий (двоюродный брат Николая II). Тридцатого декабря 1916 года Распутин получил приглашение во дворец Юсуповых, якобы для того, чтобы встретиться с императорской племянницей, которая была одной из самых красивых женщин столицы. В сладостях и напитках, которыми угощался Григорий, содержался цианид, но отрава почему-то не подействовала вообще. Теряя терпение троица заговорщиков, решила применить другой верный способ, Юсупов произвел выстрел в Распутина, но тому опять повезло. Выбежав из дворца, он встретил остальных двоих членов заговора, те, в свою очередь, расстреляли его в упор. Распутин и после этого попытался встать и убежать от своих преследователей. Но те крепко связали «сибирского старца», сунули его в мешок с камнями, вывезли на машине и сбросили с моста в полынью Невы. ные способности врачевания и дар предвидения!!! Не нынешним "историкам" судить в отрицательном ключе о неординарной личности могучего сибирского крестьянина, сделавшего всё для сохранения законной власти в стране и предотвращения смуты (цветной революции), устроенной Западом!!! Даже, тот факт, что его враги наускивались английскими политиками с помощью британских спецслужб, одним своим существованием подтверждает искреннюю патриотичность героя того времени!!! Полное безволие и политическая слабость царя сыграли злую шутку с Распутиным, а затем с самим царем, его династией и, в конечном итоге, с Россией!!!

Биография, история жизни Распутина Григория Ефимовича

Родился 9 января (21 января) 1869 в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии в семье ямщика Ефима Вилкина и Анны Паршуковой.

Сведения о дате рождения Распутина крайне противоречивы. Источники сообщают различные даты рождения между 1864 и 1872 годом. БСЭ (3 издание) сообщает, что он родился в 1864-1865 году.

Сам Распутин в зрелые годы не добавлял ясности, сообщая противоречивые сведения о дате рождения. По мнению биографов, он был склонен преувеличивать свой истинный возраст, чтобы более соответствовать образу «старца».

По мнению писателя Эдварда Радзинского, Распутин не мог родиться ранее 1869 года. Сохранившаяся метрика села Покровского сообщает дату рождения 10 января (по старому стилю) 1869 года. Это день Святого Григория, потому младенца так и нарекли.

Начало жизни

В молодости Распутин много болел. После паломничества в Верхотурский монастырь обратился к религии. В 1893 году Распутин странствовал по святым местам России, побывал на горе Афон в Греции, потом в Иерусалиме. Встречался и завязывал контакты со многими представителями духовенства, монахами, странниками.

В 1890 женился на Прасковье Фёдоровне Дубровиной, такой же паломнице-крестьянке, которая родила ему троих детей: Матрёну, Варвару и Димитрия.

В 1900 году отправился в новое странствие в Киев. На обратном пути достаточно долго жил в Казани, где познакомился с отцом Михаилом, имевшим отношение к Казанской духовной академии, и приехал в Петербург к ректору духовной академии епископу Сергию (Страгородскому).

В 1903 году инспектор Санкт-Петербургской Академии архимандрит Феофан (Быстров) знакомится с Распутиным, представив его также и епископу Гермогену (Долганову).
Петербург с 1904 г.

В 1904 году Распутин, видимо, при содействии архимандрита Феофана, переехал в Петербург, где стяжал у части великосветского общества славу «„старца“, „юродивого“, „божьего человека“», что «закрепляло в глазах Петербургского света позицию „святого“». Именно отец Феофан рассказал о «страннике» дочерям черногорского князя (впоследствии короля) Николая Негоша - Милице и Анастасии. Сестры и поведали императрице о новой религиозной знаменитости. Прошло несколько лет, прежде чем он начал явно выделяться среди толпы «божьих людей».

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Г. Распутин и императорская фамилия

Дата первой личной встречи с императором хорошо известна − 1 ноября 1905 года Николай II записал в своем дневнике:

"1-го ноября. Вторник. Холодный ветреный день. От берега замёрзло до конца нашего канала и ровной полосой в обе стороны. Был очень занят всё утро. Завтракали: кн. Орлов и Ресин (деж.). Погулял. В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим - Григорием из Тобольской губ. Вечером укладывался, много занимался и провёл вечер с Аликс ".

Есть и другие упоминания Распутина в дневниках Николая II.

Распутин приобрел влияние на императорскую семью и прежде всего на Александру Федоровну тем, что помогал её сыну, наследнику престола Алексею бороться с гемофилией, болезнью, перед которой оказывалась бессильной медицина.

Распутин и церковь

Более поздние жизнеописатели Распутина (O. Платонов) склонны видеть в официальных расследованиях, проводившихся церковной властью в связи с деятельностью Распутина, некий более широкий политический смысл; но следственные документы (дело о хлыстовстве и документы полиции) показывают, что все дела имели предметом своего расследования вполне конкретные деяния Григория Распутина, посягавшие на общественную нравственность и благочестие.

Первое дело о «хлыстовстве» Распутина 1907 г.

В 1907 году по доносу 1903 г. Тобольской консисторией было заведено дело на Распутина, который обвинялся в распространении лжеучения, подобного хлыстовскому, и образовании общества последователей своего лжеучения. Начато дело было 6 сентября 1907 года, закончено и утверждено Тобольским епископом Антонием (Каржавиным) 7 мая 1908 года. Первоначальное расследование было проведено священником Никодимом Глуховецким. На основе собранных «фактов» протоиерей Дмитрий Смирнов, член Тобольской консистории, подготовил рапорт епископу Антонию с приложением отзыва о рассматриваемом деле Дмитрия Михайловича Березкина, инспектора Тобольской духовной семинарии.

Негласный надзор полиции, Иерусалим - 1911 г.

В 1909 году полиция собиралась выслать Распутина из Петербурга, однако Распутин опередил её и сам на некоторое время уехал на родину в село Покровское.

В 1910 году в Петербург к Распутину переехали его дочери, которых он устроил учиться в гимназию. По указанию премьер-министра за Распутиным на несколько дней было установлено наружное наблюдение.

В начале 1911 года епископ Феофан предложил Святейшему Синоду официально выразить неудовольствие императрице Александре Федоровне в связи с поведением Распутина, а член Святейшего Синода митрополит Антоний (Вадковский) доложил Николаю II о негативном влиянии Распутина.

16 декабря 1911 у Распутина произошла стычка с епископом Гермогеном и иеромонахом Илиодором. Епископ Гермоген, действовавший в союзе с иеромонахом Илиодором (Труфановым), пригласил Распутина к себе на подворье, на Васильевском острове в присутствии Илиодора «обличал» его, несколько раз ударив крестом. Между ними завязался спор, а потом и драка.

В 1911 году Распутин добровольно покинул столицу и совершил паломничество в Иерусалим.

По распоряжению министра внутренних дел Макарова от 23 января 1912 года за Распутиным вновь было установлено наружное наблюдение, продолжавшееся до самой его смерти.

Второе дело о «хлыстовстве» Распутина 1912 г.

В январе 1912 г. Дума заявила о своем отношении к Распутину, а в феврале 1912 г. Николай II приказал В. К. Саблеру возобновить дело Святейшего Синода дело о «хлыстовстве» Распутина и передать для доклада Родзянко, «и дворцовый комендант Дедюлин и передал ему Дело Тобольской Духовной Консистории, в котором содержалось начало Следственного Производства по поводу обвинения Распутина в принадлежности к хлыстовской секте ». 26 февраля 1912 г. на аудиенции Родзянко предложил царю навсегда выгнать крестьянина. Архиепископ Антоний (Храповицкий) открыто писал, что Распутин хлыст и участвует в радениях.

Новый (сменивший Евсевия (Гроздова)) Тобольский епископ Алексий (Молчанов) лично взялся за это дело, изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви, неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового расследования было подготовлено и 29 ноября 1912 года утверждено заключение Тобольской духовной консистории, разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам Государственной думы. В заключении Распутин-Новый назван «христианином, человеком духовно настроенным и ищущим правды Христовой». Никаких официальных обвинений над Распутиным больше не тяготело. Но это вовсе не значило, что все поверили в результаты нового расследования. Противники Распутина полагают, что епископ Алексий «помог» ему таким образом в корыстных целях: опальный епископ, сосланный в Тобольск с Псковской кафедры вследствие обнаружения в Псковской губернии сектантского иоаннитского монастыря, пробыл на Тобольской кафедре только до октября 1913, то есть всего полтора года, после чего был назначен Экзархом Грузии и возведен в сан архиепископа Карталинского и Кахетинского со званием члена Святейшего Синода. В этом усматривают влияние Распутина.

Однако исследователи полагают, что возвышение епископа Алексия в 1913 году состоялось лишь благодаря его преданности царствующему дому, которая особенно видна из его проповеди, произнесённой по случаю манифеста 1905 года. Тем более что период, в который епископ Алексий был назначен Экзархом Грузии, был периодом революционного брожения в Грузии.

Следует также отметить, что противники Распутина часто забывают об ином возвышении: заведший на Распутина первое дело о «хлыстовстве» епископ Тобольский Антоний (Каржавин) именно за это был перемещён в 1910 году из холодной Сибири на Тверскую кафедру и на Пасху возведен в сан архиепископа. Но они помнят, что этот перевод состоялся как раз благодаря тому, что первое дело было отправлено в архив Синода.

Пророчества, сочинения и переписка Распутина

При своей жизни Распутин издал две книги:
Распутин, Г. Е. Житие опытною странника. - май 1907 года.
Г. Е. Распутин. Мои мысли и размышления. - Петроград, 1915..

Книги являются литературной записью его бесед, так как сохранившиеся записки Распутина свидетельствуют о его малограмотности.

Старшая дочь пишет про отца:

"… отец грамоте обучен был, мягко говоря, не вполне. Первые уроки письма и чтения он начал брать в Петербурге ".

Всего насчитывают 100 канонических пророчеств Распутина. Самым знаменитым стало предрекание гибели Императорского дома:

"Покуда я жив, будет жить и династия ".

Некоторые авторы считают, что упоминания Распутина есть в письмах Александры Фёдоровны к Николаю II. В самих письмах фамилия Распутина не упоминается, но некоторые авторы считают, что Распутин в письмах обозначается словами «Друг», или «Он» с больших букв, хотя это и не имеет документальных подтверждений. Письма были опубликованы в СССР к 1927 г., и берлинском издательстве «Слово» в 1922. Переписка сохранилась в Государственном Архиве РФ - Новоромановский архив.

Антираспутинская кампания в прессе

В 1910 году толстовец М. А. Новоселов напечатал в «Московских ведомостях» несколько критических статей о Распутине (№ 49 - «Духовный гастролер Григорий Распутин», № 72 - «Еще нечто о Григории Распутине»).

В 1912 году Новоселов выпустил в своём издательстве брошюру «Григорий Распутин и мистическое распутство», обвинявшую Распутина в хлыстовстве и критиковавшую высшую церковную иерархию. Брошюра была запрещена и конфискована в типографии. Газета «Голос Москвы» была оштрафована за публикацию выдержек из неё. После этого в Государственной Думе последовал запрос к МВД о законности наказания редакторов «Голоса Москвы» и «Нового Времени».

В том же 1912 году знакомый Распутина бывший иеромонах Илиодор начал распространять несколько писем скандального содержания императрицы Александры Фёдоровны и великих княжен, к Распутину.

Копии, отпечатанные на гектографе, ходили по Петербургу. Большинство исследователей считает эти письма подделкой.. Позднее Илиодор по совету Горького написал пасквильную книгу «Святой Чёрт» о Распутине, которая была опубликована в 1917 году во время революции.

В 1913-1914 гг. Верховным Советом ВВНР делалась попытка агитационной кампании по поводу роли Распутина при дворе. Несколько позднее Советом была сделана попытка издания направленной против Распутина брошюры, а когда эта попытка не удалась (брошюра была задержана цензурой), то Советом были приняты шаги к распространению этой брошюры в размноженном на пишущей машинке виде.

Покушение Хионии Гусевой

29 июня (12 июля) 1914 г. на Распутина в селе Покровском было совершено покушение. Его ударила ножом в живот и тяжело ранила Хиония Гусева, приехавшая из Царицына.. Распутин показал, что подозревает в организации покушения Илиодора, но не смог представить каких-либо доказательств этого. 3 июля Распутина перевезли на пароходе в Тюмень для лечения. В тюменской больнице Распутин оставался до 17 августа 1914. Следствие по делу о покушении продлилось около года. Гусеву в июле 1915 объявили душевнобольной и освободили от уголовной ответственности, поместив в психиатрическую лечебницу в Томске. 27 марта 1917 г. по личному указанию А. Ф. Керенского Гусеву освободили.

Убийство

Распутин убит в ночь на 17 декабря 1916 года во дворце Юсуповых на Мойке. Заговорщики: Ф. Ф. Юсупов, В. М. Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович, офицер британской разведки МИ-6 Освальд Рейнер (официально следствие не причислило его убийству).

Сведенья о убийстве противоречивы, были запутаны как самими убийцами, так и давлением на следствие российских, британских и советских властей. Юсупов изменял показания несколько раз: в полиции Санкт-Петербурга 16 декабря 1916 года, в ссылке в Крыму в 1917 г., в книге 1927 г., данные под присягой в 1934 и в 1965 гг. Первоначально были опубликованы воспоминания Пуришкевича, затем Юсупов вторил его версии. Однако они кардинально расходились с показаниями расследования. Начиная от называния неверного цвета одежды в которую был одет Распутин по версии убийц и в которой его обнаружили, и до того сколько и куда пуль было выпущено. Так например, судмедэсперты обнаружили 3 раны, каждая из которых смертельна: в голову, в печень и почку. (По мнению британских исследователей изучавших фотографию, контрольный выстрел в лоб сделан из британского револьвера Webley .455.) После выстрела в печень человек может прожить не более 20 минут, и не способен, как говорили убийцы, через полчаса-час бегать по улице. Также не было выстрела в сердце, о котором единогласно утверждали убийцы.

Распутина сначала заманили в подвал, угостив красным вином и пирогом, отравленным цианистым калием. Юсупов ушёл наверх, и, вернувшись, выстрелил ему в спину, отчего тот упал. Заговорщики ушли на улицу. Вернувшийся за плащом Юсупов проверил тело, неожиданно Распутин очнулся и попытался задушить убийцу. Вбежавшие в этот момент заговорщики начали стрелять в Распутина. Приблизившись, удивились, что он ещё жив, и стали избивать его. По словам убийц, отравленный и расстрелянный Распутин пришёл в себя, выбрался из подвала и попытался перелезть высокую стену сада, но был пойман убийцами, услышавшими поднявшийся собачий лай. Затем его связали верёвками по рукам и ногам (по словам Пуришкевича, замотав сначала в синюю ткань), отвезли на автомобиле к заранее выбранному месту недалеко от Каменного острова и сбросили с моста в полынью Невы таким образом, что тело оказалось подо льдом. Однако по материалам следствия обнаруженный труп был одет в шубу, не было ни ткани, ни верёвок.

Расследование убийства Распутина, которым руководил директор Департамента полиции А. Т. Васильев, продвигалось довольно быстро. Уже первые допросы членов семьи и слуг Распутина показали, что в ночь убийства Распутин отправился в гости к князю Юсупову. Городовой Власюк, дежуривший в ночь с 16 на 17 декабря на улице неподалёку от дворца Юсуповых, показал, что ночью слышал несколько выстрелов. При обыске во дворе дома Юсуповых были обнаружены следы крови.

Днем 17 декабря прохожим были замечены пятна крови на парапете Петровского моста. После исследования водолазами Невы в этом месте было обнаружено тело Распутина. Судебно-медицинскую экспертизу поручили известному профессору Военно-Медицинской Академии Д. П. Косоротову. Оригинал протокола вскрытия не сохранился, о причинах смерти можно говорить лишь предположительно.

«При вскрытии найдены весьма многочисленные повреждения, из которых многие были причинены уже посмертно. Вся правая сторона головы была раздроблена, сплющена вследствие ушиба трупа при падении с моста. Смерть последовала от обильного кровотечения вследствие огнестрельной раны в живот. Выстрел произведен был, по моему заключению, почти в упор, слева направо, через желудок и печень с раздроблением этой последней в правой половине. Кровотечение было весьма обильное. На трупе имелась также огнестрельная рана в спину, в области позвоночника, с раздроблением правой почки, и ещё рана в упор, в лоб, вероятно, уже умиравшему или умершему. Грудные органы были целы и исследовались поверхностно, но никаких следов смерти от утопления не было. Легкие не были вздуты, и в дыхательных путях не было ни воды, ни пенистой жидкости. В воду Распутин был брошен уже мертвым », - Заключение судмедэксперта профессора Д.Н. Косоротова.

Яд в желудке Распутина не был обнаружен. Возможные объяснения этому, что цианид в пирожных был нейтрализован сахаром или высокой температурой при приготовлении в печи. Его дочь сообщает, что после покушения Гусевой Распутин страдал повышенной кислотностью и избегал сладкой пищи. Сообщается, что его отравили дозой, способной убить 5 человек. Некоторые современные исследователи предполагают, что яда не было - это ложь для запутывания следствия.

В определении причастности О.Рейнера есть ряд нюансов. В то время в Петербурге было два офицера МИ-6, которые могли совершить убийство: школьный друг Юсупова Освальд Рейнер и родившийся в Юсуповском дворце капитан Stephen Alley. Обе семьи были близки с Юсуповым, и сложно сказать, кто именно убивал. Подозревали первого, и царь Николай II прямо упоминал, что убийца - школьный друг Юсупова. В 1919 году Рейнер был награждён орденом Британской империи, он уничтожил свои бумаги до его смерти в 1961. В журнале шофёра Комптона имеются записи, что он за неделю до убийства привозил Освальда к Юсупову (и к другому офицеру капитану Джону Скэйлу), и последний раз - в день убийства. Также Комптон прямо намекал на Рейнера, сообщая, что убийца является адвокатом и родился в одном городе с ним. Имеется письмо Аллея, написанное Скэйлу через 8 дней после убийства: «Хотя не всё пошло по плану, наша цель была достигнута… Рейнер заметает следы и несомненно свяжется с вами для инструктажа. » По мнению современных британских исследователей, приказ трём британским агентам (Рейнер, Аллей и Скэйл) устранить Распутина шёл от Мэнсфилда Смит-Камминга (первого директора МИ-6).

Следствие длилось два с половиной месяца до отречения императора Николая II 2 марта 1917. В этот день министром юстиции во Временном правительстве стал Керенский. 4 марта 1917 года он приказал спешно прекратить следствие, при этом следователь А. Т. Васильев (арестованный в ходе Февральской революции) был переправлен в Петропавловскую крепость, где допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией до сентября, позже эмигрировал.

Версия о английском заговоре

В 2004 году Би-би-си показала документальный фильм «Кто убил Распутина?», привлёкший новое внимание к расследованию убийства. Согласно показанной в фильме версии, «слава» и задумка данного убийства принадлежит исключительно Великобритании, российские заговорщики были лишь исполнителями, контрольный выстрел в лоб произведён из револьвера британских офицеров Webley .455.

По мнению исследователей мотивированных фильмом и выпустивших книги, Распутин был убит при активном участии британской разведслужбы Ми-6, убийцы запутывали следствие чтобы скрыть британский след. Мотивом заговора было следующее: Великобритания опасалась влияния Распутина на российскую императрицу, что грозило заключением сепаратного мира с Германией. Для ликвидации угрозы был использован зревший в России заговор против Распутина.

Там же заявляется, что следующим убийством британские спецслужбы сразу после революции планировали убийство И.Сталина, громче всех стремившегося к миру с Германией.

Похороны

Распутина отпевал хорошо с ним знакомый епископ Исидор (Колоколов). В своих мемуарах А. И. Спиридович вспоминает, что заупокойную обедню (чего не имел права делать) отслужил епископ Исидор.

Говорили после, что митрополит Питирим, к которому обратились об отпевании, отклонил эту просьбу. В те дни была пущена легенда, что при вскрытии и отпевании присутствовала Императрица, что дошло и до Английского посольства. То была типичная очередная сплетня, направленная против Императрицы.

Убитого сначала хотели похоронить на его родине, в селе Покровском. Но из-за опасности возможных волнений в связи с отправкой тела через полстраны, предали земле в Александровском парке Царского Села на территории строившегося Анной Вырубовой храма Серафима Саровского.

Захоронение было найдено, и Керенский приказал Корнилову организовать уничтожение тела. Несколько дней гроб с останками простоял в специальном вагоне. Тело Распутина было сожжено ночью 11 марта в топке парового котла Политехнического института.. Был составлен официальный акт о сожжении трупа Распутина.

Через три месяца после смерти Распутина его могила была осквернена. На месте сожжения начертаны на берёзе две надписи, одна из которых на немецком языке: «Hier ist der Hund begraben» («Здесь погребена собака») и далее «Тут сожжён труп Распутина Григория в ночь с 10 на 11-е марта 1917 года».

Главная » Методики обучения » Григорий распутин - биография, информация, личная жизнь. Покушения на Распутина и его смерть