«Любимые страницы лирики творчества М. И
Сочинение
Творчество Марины Цветаевой стало выдающимся и самобытным явлением как культуры “серебряного века”, так и истории русской литературы. Она привнесла в русскую поэзию небывалую глубину и выразительность лиризма в самораскрытии женской души с ее трагическими противоречиями. Первый сборник стихов восемнадцатилетней девушки “Вечерний альбом” стал и первым шагом в творческое бессмертие Цветаевой. В этом сборнике она определила свое жизненное и литературное кредо - утверждение собственной непохожести и самодостаточности. Внешние события предреволюционной истории мало коснулись се стихов.
Позднее она скажет, что “поэт слышит только свое, видит только свое, знает только свое”. Всем своим творчеством она отстаивала высшую правду поэта - его право на неподкупность лиры, на поэтическую честность. В центре цветаевского художественного мира - личность, наделенная безмерной творческой силой, чаще всего - это поэт как эталон настоящего человека. Поэт, по Цветаевой, - творец всего мира, он противостоит окружающей жизни, сохраняя верность тому высшему, что он несет в себе. Многие ее стихи посвящены воплощению поэта в ребенке - поэтом рождаются. “Ребенок, обреченный быть поэтом” - такова внутренняя тема ее ранней лирики.
Индивидуальность творчества проявляется у Цветаевой в постоянном ощущении собственной непохожести на других, особенности своего бытия в мире иных, нетворческих, людей. Эта позиция поэта стала первым шагом к антагонизму между “я” и “они”, между лирической героиней и всем миром (“Вы, идущие мимо меня...”).
“Странной особью человеческой” называла Цветаева поэта, живущего с обнаженным сердцем и не умеющего легко справляться с земным порядком вещей. Поэт бывает смешон, и нелеп, и беспомощен в житейских ситуациях, но все это - оборотная сторона его дара, следствие его пребывания в другом, необыденном мире действительности. Даже смерть поэта, по Цветаевой, есть нечто большее, чем человеческая утрата.
Любовь Поэта, по ее мысли, не знает предела: все, что не вражда или безразличие, объемлется любовью, при этом “пол и возраст ни при чем”. Близорукость в “мире мер”, но ясновидение в мире сущностей - таким видит она особое поэтическое зрение.
Поэт свободно парит в своем идеальном мире, в мире “нездешнего” пространства и времени, в “княжестве снов и слов”, вне всяких жизненных теснот, в безграничных просторах духа. Иногда для Цветаевой жизнь в снах является подлинной реальностью. В своих сновидческих стихах Цветаева воспела “седьмое небо”, корабль мечты, видела себя “островитянкой с далеких островов”. Сон для нее - пророчество, предвидение, концентрация творческих способностей, портрет времени или предсказание будущего.
“Поэт - очевидец всех времен в истории”, - говорила Цветаева. Поэт - невольник своего дара и своего времени. Его отношения со временем трагические.
“Брак поэта со временем - насильственный брак”, - писала Цветаева. Не вписываясь в свое время, в реальный мир, “мир гирь”, “мир мер”, “где насморком назван плач”, она творила свой мир, свой миф. Ее миф - миф о Поэте. Ее стихи и статьи о поэтах - всегда “живое о живом”. Она острее других чувствовала уникальность личности поэтов. Она писала о Блоке, Ахматовой.
Но особенно значим в поэзии Цветаевой образ Пушкина. Главное обаяние Пушкина для Цветаевой в его независимости, бунтарстве, способности к противостоянию.
Цветаева ощущает свое родство с Пушкиным, но при этом остается самобытна. Сама ее жизнь стала бескорыстным служением своему предназначению. Остро ощущая свою несовместимость с современностью, “выписываясь из широт”, она верила, что
Настанет свой черед.
Разлуки - нет!”
Вся поэзия Марины Цветаевой - это безграничный внутренний мир, мир души, творчества, судьбы.
***
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти -
Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Это стихотворение, написанное в 1913 году, когда Марине Цветаевой был 21 год (а поэту Марине Цветаевой - уже 14, ведь начала она писать стихи, по её собственным воспоминаниям, в семь лет) - обычное для её поэзии соединение личного, частного, даже интимного - и высокого, вечного; биографии - и поэзии. Говоря о судьбе своих стихов, Цветаева говорит и о своей судьбе - угадывая, предсказывая, выбирая её.
Выбор судьбы, ожидание того, что должно свершиться, хотя и не свершается пока, становится движущей силой стихотворения. Само его построение отражает эту завораживающую и тяготящую смесь ожидания и опасения. Всё стихотворение - одно предложение, причём предложение с обратным порядком слов: от косвенного дополнения, повторённого несколько раз и отягощённого множеством обычных и обособленных определений, к которым присоединяются придаточные конструкции - к короткой последней строке: сказуемое - подлежащее. В этой строке разрешается напряжение предшествующего текста, её всё время ожидает читатель, который вынужден пробираться через все осложняющие и замедляющие конструкции предыдущих строк.
Этому синтаксическому изображению основной эмоции стихотворения противостоит, на первый взгляд, уверенный и даже претенциозный тон заявления (\".....моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд\"). Однако выбор сравнений, при помощи которых Цветаева характеризует свои стихи - \"Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти...\" - свидетельствует: для неё написанные стихи - не \"вечные ценности\", идеальные в своей красоте соединения слов (достойные святилища, \"где сон и фимиам\"), а след пережитого, осколки чувств, часть живой жизни, прекрасная в своей мимолётности. Цветаева выбирает образы, которые подчёркивают подвижность, неустойчивость стихов - и в то же время помещает их в царство покоя и безвижности - \"святилище\", \"пыльные магазины\". Именно здесь находятся сейчас (в момент создания стихотворения) её стихи, никем не читанные и никому не нужные. Но поэт (именно это слово - и эту судьбу - выбрала для себя Цветаева) верит, что наступит другое время, когда эти стихи оценят по достоинству.
Совершив свой выбор, Цветаева шла по своему пути, как бы ни был он труден. И не случайно именно это стихотворения часто открывает многочисленные сборники стихов Цветаевой - оно не только является примером осуществлённого предсказания, но и вводит читателя в средоточие цветаевского мира - мира, где сиюминутное, только что пережитое становится достоянием вечности - сохраняя жизнь поэта, её слова, её голос.
Гений Марины Цветаевой - в ее силе и самобытности. В ее творчестве многое выходило за рамки привычных устоев, широко признаваемых литературных вкусов. То же можно сказать и о личности поэтессы, еще в ранней юности поклявшейся себе сохранить верность своим чувствам, своему делу вне зависимости от времени и обстоятельств.
Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера.
Я знаю, что Венера - дело рук,
Ремесленник - и знаю ремесло.
Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения.
Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах - вся ее жизнь.
По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы:
Как правая и левая рука -
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает - и бездна пролегла
От правого - до левого крыла!
При всей своей гордыне, “вероломности” Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви:
Мой! - и о каких наградах.
Рай - когда в руках, у рта -
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!
Но у Марины Цветаевой была своя святая заповедь: “Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!”, которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. “Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая”, - пишет о ней Евгений Евтушенко. Вот строки из “Поэмы Конца”:
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
Наша улица! - Уже не наша... -
Сколько раз по ней... - Уже не мы... -
Завтра с западу встанет солнце!
С Иеговой порвет Давид!
Что мы делаем? - Расстаемся.
И хотя она расценивала порой расставание как “сверхъестественнейшую дичь”, как “звук, от коего уши рвутся”, она всегда оставалась верна себе:
Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть -
Как сами себе верны.
Марина Цветаева говорила, что “глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья”. Этой глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу, Марина Цветаева пишет такие строки:
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Смерть “в семнадцать лет”, о которой просит лирическая героиня Цветаевой, - это возможность избежать многих будущих страданий.
Что впереди! Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет! -
Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.
Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало ее очень часто цитируемое стихотворение:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся, кате маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти -
Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто на брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Основные мотивы лирики М. Цветаевой
Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой яркой и трагической была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины нашего века. Все в ее личности и в ее поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило за рамки традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью она утверждала провозглашенный ею еще в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, и именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе.
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Рябина стала символом судьбы, тоже полыхнувшей алым цветом ненадолго и горькой. Через всю жизнь пронесла М. Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные строки в ее прозе - о Пугачеве, а в стихах - о Родине.
Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!
Стихи были для М. Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Она поверяла им все:
По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Слава накрыла Цветаеву подобно шквалу. Если Анну Ахматову сравнивали с Сапфо, то Цветаева была Никой Самофракийской. Но вместе с тем, с первых же ее шагов в литературе началась и трагедия М. Цветаевой. Трагедия одиночества и непризнанности. Уже в 1912 году выходит ее сборник стихов “Волшебный фонарь”. Характерно обращение к читателю, которым открывался этот сборник:
Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
В “Волшебном фонаре” Марины Цветаевой мы видим зарисовки семейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пейзажи Москвы и Тарусы:
В небе - вечер, в небе - тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.
В этой книге впервые появилась у Марины Цветаевой тема любви. В 1913-1915 годы Цветаева создает свои “Юношеские стихи”, которые никогда не издавались. Сейчас большинство произведений напечатано, но стихи рассыпаны по различным сборникам. Необходимо сказать, что “Юношеские стихи” полны жизнелюбия и крепкого нравственного здоровья. В них много солнца, воздуха, моря и юного счастья.
Что касается революции 1917 года, то ее понимание было сложным, противоречивым. Кровь, обильно проливаемая в гражданской войне, отторгала, отталкивала М. Цветаеву от революции:
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был - белый стал:
Смерть победила.
Это был плач, крик души поэтессы. В 1922 году вышла ее первая книга “Версты”, состоящая из стихов, написанных в 1916 году. В “Верстах” воспета любовь к городу на Неве, в них много пространства, простора, дорог, ветра, быстро бегущих туч, солнца, лунных ночей.
В том же году Марина переезжает в Берлин, где она за два с половиной месяца написала около тридцати стихотворений. В ноябре 1925 года М. Цветаева уже в Париже, где прожила 14 лет. Во Франции она пишет свою “Поэму Лестницы” - одно из самых острых, антибуржуазных произведений. Можно с уверенностью сказать, что “Поэма Лестницы” - вершина эпического творчества поэтессы в парижский период. В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, так как она хорошо знала, что найдет только здесь истинных почитателей ее огромного таланта. Но на родине ее ожидали нищета и непечатание, арестованы ее дочь Ариадна и муж Сергей Эфрон, которых она нежно любила.
Одним из последних произведений М. И. Цветаевой явилось стихотворение “Не умрешь, народ”, которое достойно завершило ее творческий путь. Оно звучит как проклятие фашизму, прославляет бессмертие народов, борющихся за свою независимость.
Поэзия Марины Цветаевой вошла, ворвалась в наши дни. Наконец-то обрела она читателя - огромного, как океан: народного читателя, какого при жизни ей так не хватало. Обрела навсегда.
В истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда будет занимать достойное место. И в то же время свое - особое место. Подлинным новаторством поэтической речи явилось естественное воплощение в слове мятущегося в вечном поиске истины беспокойного духа этой зеленоглазой гордячки, “чернорабочей и белоручки”.
Любимые страницы лирики творчества М. И. Цветаевой. М. И. Цветаева - это имя знакомо всем. Наверно, не найдется человека, который бы ни разу не смотрел фильм «Ирония судьбы, или с легким паром», и которому не были бы знакомы строки:
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами.
Поэтический талант Цветаевой очень недавно начали признавать в России. Она поистине гениальный поэт. У нее свой собственный стиль, и даже пунктуация в ее стихах поражает своей уникальностью. Современному читателю совсем недавно стали открываться возможности для изучения творчества этого автора. Выходят в свет все новые издания ее стихотворений и поэм, появляются многочисленные публикации ее писем, дневниковых записей,воспоминаний о ней.
Цветаева заявила о себе как о поэте на рубеже веков. Это эпоха была переломным временем, которое А. А. Блок охарактеризовал так: «неслыханные перемены, невиданные мятежи». Поэты того времени были объединены общей скорбью о том мире, в котором «уюта - нет. Покоя - нет». Лирическая героиня Цветаевой, как и сама поэтесса, никогда не находится в состоянии спокойствия. Она всегда преодолевает препятствия сама, ничуть не страшась их:
Душе - с очами и с личиком светлым,
А я-то ночами беседую с ветром.
Не с тем - италийским Зефиром младым, -
С хорошим, с широким,
Российским, сквозным!
Как и у многих поэтов в творчестве М. И. Цветаевой выделяются несколько основных тем. Одними из главных являются тема любви, тема поэта и поэзии и тема Москвы.
Тема любви, на мой взгляд, самая глобальная в творчестве Цветаевой. Любовь - это то, ради чего стоит жить и чего нужно добиваться всеми силами:
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес, оттого что я на земле стою - лишь одной ногой, Оттого что я о тебе спою - как никто другой.
Для поэта любовь - это великое счастье, но и не меньшее страдание:
Смывает лучшие румяна Любовь.
Попробуйте на вкус, как слезы - солоны.
Я завтра утром – мертвой встану.
Любовь Цветаевой всеобъемлюща. Она открывает поэзию мира. Она раскрепощает, «расколдовывает». Невозможно привыкнуть к вечно новому чуду любви. «Откуда такая нежность?» - восклицает героиня стихотворения 1916 года.
«Песенное ремесло» для Цветаевой святое. Убежденность в значимости поэтического слова помог– ла ей выстоять в жизненных испытаниях.”Слово спасет душу художника:
Мое убежище от диких орд,
Мой щит и панцирь, мой последний форт
От злобы добрых и от злобы злых -
Ты - в самых в самых ребрах мне засевший стих. Мотив поэзии звучит в стихотворениях цикла «Стол». Стол является символом хранительной силы. Эта сила открывает в поэте все новые и новые качества, указывает путь к самосовершенствованию:
Назад, на стул!
Спасибо за то, что блюл
И гнул. У невечных благ
Меня отбивал - как мог…
Поэт для Цветаевой - защитник воли, борющийся за свой дар и творчество. Поэт выступает в роли оракула, который может предсказывать будущее, потому что он наделен духовным зрением:
Знаю все, что было, все, что будет,
Знаю всю глухонемую тайну,
Что на темном, на косноязычном
Языке людском зовется - Жизнь.
Еще одной обширной темой является тема родины, а в особенности Москвы. Для поэта столичная тема очень важна, поскольку Москва - это частица ее души. С этим городом ее очень многое связывает: детство, да и вся жизнь. «Взаимоотношения» Цветаевой и Москвы очень гармоничны. Ее образ светел и прекрасен. В своих стихах Цветаева всегда очень экономно использует цвет. В «Стихах о Москве» преобладающим цветом является красный в сочетании с синим и золотым: «багряные облака», «синева подмосковных рощ».
Москва выступает также в роли матери, а россияне в роли ее детей:
Москва! - Какой огромный
Странноприимный дом!
Мы все к тебе придем.
Цветаева, по моему мнению, - самый эмоциональный и чувствительный поэт. Ее стихи очень похожи на нее саму: радостные и трагичные, искренние и непредсказуемые. И как сказал критик М. С. Шагинян: «…все, что она пишет, ценно по-настоящему, это самая настоящая поэзия».
Гений Марины Цветаевой - в ее силе и самобытности. В ее творчестве многое выходило за рамки привычных устоев, широко признаваемых литературных вкусов. То же можно сказать и о личности поэтессы, еще в ранней юности поклявшейся себе сохранить верность своим чувствам, своему делу вне зависимости от времени и обстоятельств.
Уже в первых цветаевских стихах была неизвестная ранее в русской женской поэзии жесткость, резкость поэтов-мужчин. Таков был характер не только лирической героини ее стихов, но и самой Цветаевой. Традиционной женской слабости, изящности и легкости стиха она противопоставила твердость духа и силу мастера.
Я знаю, что Венера - дело рук,
Ремесленник - и знаю ремесло.
Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения.
Поэтому в ее лирике такая особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах - вся ее жизнь.
По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Независимостью своего творчества и всего своего жизненного поведения Марина Цветаева отстаивала право женщины иметь сильный характер, отвергая устоявшийся образ женственности. Счастью быть любимой и любить она предпочитала счастье свободы:
Как правая и левая рука -
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает - и бездна пролегла
От правого - до левого крыла!
При всей своей гордыне, “вероломности” Цветаева может отдаваться короткому мгновению любви:
Мой! - и о каких наградах.
Рай - когда в руках, у рта -
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!
Но у Марины Цветаевой была своя святая заповедь: “Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!”, которой поэтесса была верна всю жизнь. Может быть, поэтому разлука стала одним из основных мотивов лирики Цветаевой. “Я не знаю ни одного поэта в мире, который бы столько писал о разлуке, как Цветаева. Она требовала достоинства в любви и требовала достоинства при расставании, гордо забивая свой женский вопль внутрь и лишь иногда его не удерживая”, - пишет о ней Евгений Евтушенко. Вот строки из “Поэмы Конца”:
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
Наша улица! - Уже не наша... -
Сколько раз по ней... - Уже не мы... -
Завтра с западу встанет солнце!
С Иеговой порвет Давид!
Что мы делаем? - Расстаемся.
И хотя она расценивала порой расставание как “сверхъестественнейшую дичь”, как “звук, от коего уши рвутся”, она всегда оставалась верна себе:
Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины,
Как мы вероломны, то есть -
Как сами себе верны.
Марина Цветаева говорила, что “глубина страдания не может сравниться с пустотой счастья”. Этой глубины в ее жизни хватило сполна. Ее жизненный путь был очень непрост. Живя в сложное время, Марина Цветаева оставалась поэтом, невзирая на часто нищее существование, бытовые неурядицы и трагические события, преследовавшие ее. Цветаева хорошо ощущала время, эпоху, в которую ей довелось жить. Поэтому в ее стихах такое внутреннее напряжение, надлом. Будто предчувствуя свою трагическую судьбу, Марина Цветаева пишет такие строки:
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Смерть “в семнадцать лет”, о которой просит лирическая героиня Цветаевой, - это возможность избежать многих будущих страданий.
Что впереди! Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет! -
Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.
Пророчество своей собственной судьбы было не единственным в творчестве Марины Цветаевой. Главным пророчеством поэтессы стало ее очень часто цитируемое стихотворение:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся, кате маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти -
Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто на брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Основные мотивы лирики М. Цветаевой
Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой яркой и трагической была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины нашего века. Все в ее личности и в ее поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило за рамки традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью она утверждала провозглашенный ею еще в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, и именно этот принцип обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями в трагической личной судьбе.
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Рябина стала символом судьбы, тоже полыхнувшей алым цветом ненадолго и горькой. Через всю жизнь пронесла М. Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные строки в ее прозе - о Пугачеве, а в стихах - о Родине.
Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!
Стихи были для М. Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Она поверяла им все:
По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Слава накрыла Цветаеву подобно шквалу. Если Анну Ахматову сравнивали с Сапфо, то Цветаева была Никой Самофракийской. Но вместе с тем, с первых же ее шагов в литературе началась и трагедия М. Цветаевой. Трагедия одиночества и непризнанности. Уже в 1912 году выходит ее сборник стихов “Волшебный фонарь”. Характерно обращение к читателю, которым открывался этот сборник:
Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
В “Волшебном фонаре” Марины Цветаевой мы видим зарисовки семейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пейзажи Москвы и Тарусы:
В небе - вечер, в небе - тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.
В этой книге впервые появилась у Марины Цветаевой тема любви. В 1913-1915 годы Цветаева создает свои “Юношеские стихи”, которые никогда не издавались. Сейчас большинство произведений напечатано, но стихи рассыпаны по различным сборникам. Необходимо сказать, что “Юношеские стихи” полны жизнелюбия и крепкого нравственного здоровья. В них много солнца, воздуха, моря и юного счастья.
Что касается революции 1917 года, то ее понимание было сложным, противоречивым. Кровь, обильно проливаемая в гражданской войне, отторгала, отталкивала М. Цветаеву от революции:
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был - белый стал:
Смерть победила.
Это был плач, крик души поэтессы. В 1922 году вышла ее первая книга “Версты”, состоящая из стихов, написанных в 1916 году. В “Верстах” воспета любовь к городу на Неве, в них много пространства, простора, дорог, ветра, быстро бегущих туч, солнца, лунных ночей.
В том же году Марина переезжает в Берлин, где она за два с половиной месяца написала около тридцати стихотворений. В ноябре 1925 года М. Цветаева уже в Париже, где прожила 14 лет. Во Франции она пишет свою “Поэму Лестницы” - одно из самых острых, антибуржуазных произведений. Можно с уверенностью сказать, что “Поэма Лестницы” - вершина эпического творчества поэтессы в парижский период. В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, так как она хорошо знала, что найдет только здесь истинных почитателей ее огромного таланта. Но на родине ее ожидали нищета и непечатание, арестованы ее дочь Ариадна и муж Сергей Эфрон, которых она нежно любила.
Одним из последних произведений М. И. Цветаевой явилось стихотворение “Не умрешь, народ”, которое достойно завершило ее творческий путь. Оно звучит как проклятие фашизму, прославляет бессмертие народов, борющихся за свою независимость.
Поэзия Марины Цветаевой вошла, ворвалась в наши дни. Наконец-то обрела она читателя - огромного, как океан: народного читателя, какого при жизни ей так не хватало. Обрела навсегда.
В истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда будет занимать достойное место. И в то же время свое - особое место. Подлинным новаторством поэтической речи явилось естественное воплощение в слове мятущегося в вечном поиске истины беспокойного духа этой зеленоглазой гордячки, “чернорабочей и белоручки”.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/
Революционная современность воссоздана Цветаевой в цикле «Москве», который сопоставим с «московскими» стихами предреволюционных лет. На смену могучему и радостному перекатывающемуся колокольному звону, славившему Москву, пришел «жидкий звон, постный звон». А сама столица, не покорившаяся ни Самозванцу, ни Бонапарту, боярыней Морозовой на дровнях гордо возражавшая Петру, повергнута ныне в печаль и позор: «Где кресты твои святые? – Сбиты. – Где сыны твои, Москва? – Убиты».
В мае 1917 г. Цветаевой была написана миниатюра:
Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей...
– Свобода! – Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.
Свершается страшная спевка, -
Обедня еще впереди!
– Свобода! – Гулящая девка
На шалой солдатской груди!
Перекличка с Блоком очевидна, с его стихами начала века и особенно – с «Двенадцатью», с тем, однако, существенным уточнением, что поэма Блока к тому времени еще не была создана, как, впрочем, и Октябрьская революция еще не состоялась («Обедня еще впереди!»). Общность мирочувствования поэтов поразительна, но единство интонаций соотнесено с разными историческими реалиями. Октябрьский рубеж разведет их, и через год лирическая героиня Цветаевой ощутит не упоение шалых дней обретения свободы, а горечь и стыд за время, когда даже солнце как смертный грех и когда нельзя считать себя человеком (цикл «Андрей Шене»).
Центральный цикл сборника «Дон» открывается на высокой и трагической ноте: «Белая гвардия, путь твой высок! Черному дулу – грудь и висок». Символика названия «Лебединый стан» прозрачна и понятна. Чистота и святость дела спасения отечества утверждается Цветаевой в возвышенных образах: Добровольческая армия, Вандея XX века, несет в себе начала чести, верности, благородства; в любом своем стихотворении цикла Цветаева, обыгрывая близость слов, поставила рядом «долг» и «Дон». Однако если первоначально она еще могла выразить надежду, что войдет в столицу Белый полк, то вскоре все переменилось. Судьба Добровольческой армии известна: она была разбита в боях. И главной темой «Лебединого стана» становится трагедия белого движения: страдания, муки и смерть-сон, и над всем – высокая скорбь героини. Ее герой принадлежит к тем, о ком она патетически восклицает: «Белогвардейцы! Гордиев узел Доблести русской!» – и «Как будто сама я была офицером В октябрьские смертные дни». Ощущение речитатив-но-распевного плача Ярославны возникает задолго до того, как появляется стихотворение «Плач Ярославны». Слияние любви, верности и скорби цветаевской героини перекликается со строками «Слова о полку Игореве»:
Буду выспрашивать воды широкого Дона,
Буду выспрашивать воды турецкого моря,
Смуглое солнце, где ворон, насытившись, дремлет.
Скажет мне Дон: – Не видал я таких загорелых!
Скажет мне море: – Всех слез моих плакать – не хватит!
Солнце в ладони уйдет, и прокаркает ворон:
Трижды сто лет живу – кости не видел белее!
Я журавлем полечу по казачьим станицам:
Плачут! - дорожную пыль попрошу: провожает!
Машет ковыль – трава вслед распушила султаны,
Красен, ох. красен кизил на горбу Перекопа!
Лучшие стихотворения сборника, воплощающие тему белого похода, – «Белая гвардия, путь твой высок!..», «Кто уцелел – умрет, кто мертв – воспрянет...», «Семь мечей пронзили сердце...», «Где лебеди? – А лебеди ушли...», «Если душа родилась крылатой...», «Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли...» и др. Все исследователи сходятся во мнении, что именно в начале 1920-х поэтический голос Цветаевой обрел мощь и раскрепощенность.
Все же неверно рассматривать «Лебединый стан» Цветаевой лишь как реквием Добровольческой армии. Это верно в той мере, в какой стихи переплавили ее личное чувство любви и тревоги за близкого ей человека; более расширительно – «Лебединый стан» Цветаевой обнаруживает своеобразие цветаевского гуманистического кредо: правда, а значит, и сочувствие на стороне слабых и гонимых. Но подлинно философского обобщения мысль поэта достигает к концу сборника. Всякий большой художник, осмысливая события такого масштаба, как гражданская война, с неизбежностью приходит к выводу: мир политической вражды, тем более кровавая междоусобица, по сути, губительна для страны, победа в войне своих со своими всегда иллюзорна, в ней победители теряют не меньше побежденных. Потому не только по белой гвардии скорбь героини Цветаевой. В декабре 1920г., когда гражданская война в европейской части России закончилась и настало время подводить горестные итоги, написано одно из заключительных стихотворений сборника «Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!.,». Выразительна картина, нарисованная поэтом:
Все рядком лежат -
Не развесть межой.
Поглядеть: солдат.
Где свой, где чужой?
Белый был – красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был – белый стал:
Смерть побелила.
И справа и слева,
И сзади и прямо
И красный и белый:
Подход Цветаевой к раскрытию темы белой гвардии предвосхищает гуманистический пафос, которым будут наполнены создававшиеся в середине 20-х годов «Белая гвардия» и «Дни Турбиных» Михаила Булгакова.
И наконец последний аспект «Лебединого стана» – своеобразие религиозного чувства в нем; это важно при переходе к анализу панорамных фольклорных полотен Цветаевой, где присутствует тема Провидения в судьбе человека.
Вообще духовность искусства Цветаевой в религиозном, сакральном смысле не следует преувеличивать. Цветаева, судя по всему, воспитанная в традициях русской гимназии с ее всегдашним уважением к Закону Божьему и в семье, где был силен религиозный настрой, понимала исключительное культурное значение евангельских и апокрифических текстов, сама очень недурно их знала и обильно использовала в своем творчестве. Но проблема личной веры не решалась для нее безоговорочно в пользу Бога. Скорее, напротив. В упоминавшемся уже письме к В. Розанову от 1914 г. содержится в высшей степени характерное признание: «Слушайте, я хочу сказать Вам одну вещь, для Вас, наверное, ужасную: я совсем не верю в существование Бога и загробной жизни... Полная неспособность природы – молиться и покоряться». Но видимо, события войны и революции, где рубеж жизни и смерти в человеческой судьбе обозначен предельно резко, и особенно атеистический шабаш послеоктябрьских лет существенно скорректировали ее отношение к Богу. Тем более, что его имя было одной из святынь, начертанных на знаменах белого движения.
Коли красною тряпкой затмили Лик,
Коли Бог под ударами глух и нем,
Коль на Пасху народ не пустили в Кремль, -
Героиня Цветаевой делает выбор: Бог тоже относится к числу гонимых в этой схватке, и она с ним. Ее героиня прозревает Богородицу, идущую впереди белых полков (стихотворение «Бури-вьюги, вихри-ветры вас взлелеяли...»), а для вящей убедительности единства Бога и белой гвардии в стихах «Стана» настойчиво проводится мотив молитвы во спасение рыцарей движения.
Тогда же в развитие русской темы своей лирики («Полюбил богатый – бедную...», «Але», «Чтобы помнил не часочек, не годок...», цикл «Георгий» и др.) Цветаева написала так называемые «русские» поэмы-сказки с использованием фольклорных сюжетов; сама она эти поэмы любила и считала важным этапом выработки поэтического стиля, хотя критика и собратья по литературному цеху отнеслись к ним сдержанно.
