Российский менталитет нельзя механически отождествлять с русским народом. Носителей российского менталитета немало и среди представителей других народов. А восприятие русского характера, как показывают исследования, практически не связано ни с типом гражданской самоидентификации, ни с представлениями о желательной модели национально-государственного устройства, ни с выбором того или иного определения понятия «русский».

Менталитетообразующие константы формируются под воздействием трёх причин:

1) географических факторов - особенностей территории: её размера, климата, ландшафта, типа почв, богатства недр, животного и растительного мира и др., обобщённо называемых далее природой;

2) генетических факторов - особенностей генетического механизма наследования типичных для населения психофизиологических признаков, приобретённых под воздействием природы в процессе естественного отбора;

3) социальных факторов - объективных особенностей истории появления и существования народа.

В соответствии с этими тремя причинами менталитетообразующие константы можно разделить на три типа: природообразованные, генообразованные и социообразованные.

К русским менталитетообразующим константам природного происхождения (имея в виду историческую Россию в нынешних рамках) относятся следующие: огромный размер территории; срединное географическое расположение России между Востоком и Западом; колоссальные природные богатства; суровый климат основой части территории с долгой зимой и коротким летом; малоплодородные почвы большей части территории (около 70% территории России находится в зоне вечной мерзлоты). Природные менталитетообразующие константы сыграли первичную роль в формировании русского менталитета, так как они способствовали появлению генообразованных и социообразованных констант.

Русской менталитетообразующей константой генетического происхождения является высокая гетерозиготность (разнообразие вариантов одних и тех же генов в составе хромосом), богатство генофонда и генотипов. Высокая гетерозиготность населения возникла как следствие многонациональности России (около 150 народов и народностей) и отсутствия запретов на межнациональные браки. В свою очередь, многонациональность России явилась следствием причин географического и исторического характера (разнообразие природных условий в разных частях огромной территории, порождающих национальное своеобразие проживающих в этих частях коренных народов; включение этих частей в состав России в разные периоды её истории).

Русской менталитетообразующей константой социально-исторического происхождения является многовековое существование русского народа в условиях централизованной власти и патроната над ним государства, персонифицированного в виде вождя (князя, боярина, царя, Генсека и т. д.). И опять же, централизованная власть и патронат государства по отношению к населению появились как следствие срединного географического положения русского государства, защита которого от угроз и с Востока, и с Запада требовала сильной власти. Власть организовывала защиту населения, население поддерживало власть. Эта взаимная поддержка укреплялась по мере расширения территории России.

Все перечисленные менталитетообразующие константы образовались, конечно, не одномоментно, а постепенно, в процессе исторического становления русского государства, сопровождавшегося формированием особых черт и русского менталитета, и русской цивилизации. В целом, можно считать появление русского менталитета, государства и цивилизации не случайностью, а объективной закономерностью, обусловленной законами природы.

К чертам русского менталитета, сформировавшимся под влиянием природных менталитетообразующих констант, относятся следующие.

1. Устойчивость нервной системы , способность преодолевать трудности, стойкость, терпеливость. Менталитет населения во многом определяется составом продуктов, которыми оно питается. В свою очередь, состав продуктов зависит от набора сельскохозяйственных культур, произрастающих в ареале проживания населения и дающих хороший урожай. По этой причине в условия малоплодородных почв, сурового климата и короткого лета для средней полосы России характерно выращивание твёрдых сортов ржи, из которой выпекают ржаной чёрный хлеб. Чёрный хлеб долгое время составлял основу питания для русских людей. Этот уникальный продукт питания богат витаминами группы В, положительно сказывающимися на формировании устойчивой нервной системы населения. Поэтому ржаной чёрный хлеб, как национальный русский продукт, можно считать природообразующим фактором в формировании таких черт русского менталитета, как стойкость и терпеливость. История показала способность русских людей преодолевать самые разные трудности за счёт этих черт характера.

2. Уравновешенность темперамента . Большое влияние на менталитет населения оказывает климат, в котором оно живёт. Суровый климат требует экономного расходования сил для выживания и, наоборот, комфортный климат расслабляет людей, способствуя самопроизвольному высвобождению их внутренней энергии. Коренные северяне более сдержанны, хладнокровны, сосредоточены, замкнуты на себя, чем южане. Этим определяется уравновешенный, спокойный темперамент, характерный для русских людей.

3. Способность к мобилизации внутренних сил. Влияние климата в виде многовековой смены относительно долгих зим и короткого лета при высоком проценте сельского населения в России требовало "импульсного" режима энергетических затрат организма - интенсивных затрат летом на сельскохозяйственные работы и малых затрат зимой. Этот импульсный режим способствовал формированию такой черты характера, как способность к мобилизации внутренних сил на какой-то период времени. Однако, учитывая переход в течение нескольких поколений большинства населения с сельского образа жизни на городской, эта черта национального менталитета может быть постепенно утрачена.

4. Миролюбие, гостеприимство и добродушие . Очевидно, менталитет скученного населения малых стран и редкого населения, проживающего на просторах больших стран различен. У таких больших стран, как Россия, проблемы расширения жизненного пространства никогда не было, была проблема его сохранения. Особое географическое положение России, занимающей пространство между Западом и Востоком, заставляло её в разное время вести в основном оборонительные войны против западных и восточных агрессоров. Русские всегда были миролюбивы (нам чужого не надо, своего вдосталь!). Отсюда же вытекает широко известное гостеприимство, хлебосольство и добродушие русских людей, толерантность по отношению к другим народам (нам нечему завидовать!)

5. Широта натуры . Большие размеры территории России, бескрайние леса и многочисленные реки и озёра, богатые зверем и рыбой, ягодами и грибами, создали у русского человека представление о неисчерпаемости природных богатств и беспредельности жизненного пространства, породили в психологии русского населения чувство величия огромной страны, безграничности её размера и разнообразия её возможностей и, как следствие, широту натуры.

Генетически обусловленными чертами русского менталитета можно назвать следующие:

1. Талантливость . Разнообразие генетического состава наследственных биологических структур (хромосом ) порождает весьма широкий спектр физических, психологических и интеллектуальных характеристик отдельных людей. В сочетании с многочисленностью населения это генетическое свойство предопределяет высокую вероятность появления необычных, феноменальных типов людей с оригинальными генотипами. Именно среди таких людей чаще всего встречаются таланты и гении - люди с выдающимися или уникальными способностями к определённому виду деятельности. Своеобразные сочетания вариантов генов в этих генотипах объясняют талантливость русского народа.

2. Высокая адаптационная способность . Высокая гетерозиготность обуславливает наличие в каждом русском человеке широкого набора поведенческих реакций. Отсюда вытекает высокая адаптационная способность, приспособляемость русского населения к изменению условий жизни. Этой же высокой приспособляемостью можно объяснить такие черты русского менталитета, как непритязательность, терпимость к условиям жизни, поскольку на бессознательном уровне имеется генетический механизм приспособления к ним.

3. Русская смекалка представляет собой один из способов реализации высокой приспособляемости, когда нужно найти оригинальный выход из трудного положения. Смекалка - это интеллектуальное средство выживания, преодоления трудностей независимо от их содержания.

Рассмотренные генообразованные черты русского менталитета наследуются генетически. В отличие от них рассматриваемые ниже социообразованные черты русского менталитета наследуются не генетически, а с помощью механизма исторической памяти, включающего народные традиции, фольклор, литературу, искусство всех видов и вообще всё то, что принято называть культурой.

Социообразованные черты русского менталитета определяются взаимодействием его гено- и природообразованных особенностей с социальными условиями жизни на протяжении достаточно длинного исторического периода, охватывающего многие поколения (сотни лет). Социообразованными чертами может обладать лишь нация с многовековой историей, такая как русская.

К социообразованным чертам русского менталитета можно отнести следующие:

1. Коллективизм и соборность , выработанные многовековой жизнью в сельской общине. Община появилась не вдруг, а как исторически сформировавшаяся необходимость существования, как реакция на низкое плодородие почв, малоурожайность сельского хозяйства и суровые климатические условия, выжить в которых, находясь в общине и пользуясь взаимопомощью, было легче, чем в одиночку. Российская история показала, что её ход определяется не социально-экономическими теориями смены общественных формаций, а привычкой русского населения к определённому образу жизни, особенно привычкой сельского населения к жизни в общине. Вместе с тем следует учитывать, что устойчивость социообразованных черт менталитета ниже, чем гено и природообразованных, поэтому урбанизация и быстрое сокращение сельского населения в России может в скором будущем привести к деградации упомянутой коллективистской традиции и подрыву одного из основных устоев русской цивилизации.

2. Обострённое в русском народе чувство несправедливости социального неравенства, ущемляющего интересы малоимущего населения. Эту черту можно рассматривать как проявление коллективизма. Отсюда идущее издревле чувство социального сострадания к людям, ущербным духовно и физически: нищим, юродивым, калекам и др., и уравнительные тенденции в русском понимании социальной справедливости.

3. Религиозность русского народа , воспитывавшаяся церковью и властью на протяжении почти тысячи лет. Религия в России шла всегда рука об руку со светской властью. Царь считался представителем Божьей власти на земле и русская национальная идея несколько веков выражалась в формуле "Бог, царь и отечество". Конкретной формой русской религиозности явилось православие, введённое на Руси опять же светской властью в лице князя Владимира . Общественная суть православия , основанная на понятиях социальной справедливости, добра, главенства духа над плотью, воплощенная в церковных жизнеописаниях православных святых, а также формы православных религиозных обрядов - посты, религиозные празднества и др. оказались наиболее соответствующими исторически сложившимся условиям существования, образу жизни и порожденному ими менталитету русского народа. Этим соответствием и объясняется устойчивость православной веры в русском народе.

4. Культ вождя . Глубокая религиозность, понимаемая как надежда на избавителя от жизненных тягот, способствовала формированию и такой социообразованной русской черты, как культ вождя. Вся российская история проходила под знаком сначала власти князя, затем царя, а в советский период под флагом культа личности руководителя коммунистической партии. Во всех случаях это была единоличная власть вождя (князя, царя, генсека) и народ слепо на него полагался. Можно отметить, что культу вождя способствует и коллективизм, одним из проявлений которого является подсознательное подчинение личности коллективу, а в его лице тому, кто выражает коллективные интересы, то есть вождю, персонифицирующему коллектив в массовом сознании. Отсюда - наблюдаемые сейчас безынициативность основной части населения, политическая инфантильность, неумение политически самоорганизоваться, нежелание брать на себя ответственность за социально значимые поступки.

5. Национальная и религиозная терпимость . На территории России много веков мирно проживает почти полторы сотни разных народов. В России никогда не было расовой вражды, религиозных войн, запретов на межнациональные браки. Страна, за небольшими исключениями, исторически формировалась как добровольное многонациональное объединение. Это не могло не породить такой социообразованной русской черты, как национальная и религиозная терпимость.

6. Наконец, нельзя не сказать о русском патриотизме . Патриотизм существует в любой стране, но основа патриотизма в разных странах разная. Русский патриотизм - это патриотизм, основанный на осознании народом своей общности. Подъём русского патриотического духа всегда возникал в годы тяжёлых испытаний не для отдельных людей, классов или групп населения, а для всего народа, когда он начинал остро осознавать себя как историческую общность, которой грозит большая опасность - порабощение или уничтожение. Именно такие задачи ставили в войнах против русской цивилизации её враги.

В такие годы эта общность определялась не только угрозой личной потери семьи, жилья, имущества, но и угрозой общей потери Отечества: традиционного уклада жизни, возможности гордиться прошлым и верить в ту или иную общественную идею, то есть всего того, что принято называть самоидентификацией народа. Народ поднимался на защиту Отечества, как цивилизации. Идея индивидуализма, ныне внедряемая под флагом свободы личности и прав человека в русское национальное сознание, глубоко антипатриотична, ибо индивидуализм никогда не был у русского народа общественной ценностью, как, например, у западноевропейских народов, и защищать её в случае национальной опасности он не будет.

Не смотря не все добродетели русского народа , перечисленные выше, народы России наделены и целым рядом пороков. Основные из них: пассивность; пьянство и бурно развивающаяся в последнее время наркомании; воровство, которое прибрело поистине массовый характер.

Однако, социологические исследования показывают, что базовыми особенностями менталитета россиян все же является преобладание моральных составляющих. И, прежде всего, чувство ответственности и совести, а также особое понимание взаимоотношений личности и общества.

Важными чертами душевной жизни русского человека является способность чувствовать и мыслить различными, порой взаимоисключающими способами; совмещать порыв к безграничной свободе с великотерпением.

Менталитет действует спонтанно , не осознаваясь, проявляясь в совокупности принципов и привычек, отражающихся в чертах характера. Таким образом, структура менталитета - сложная многоуровневая пирамида механизмов и способов действия, непосредственно связанных с многовековой культурой народа. При этом особенности менталитета народа служит основой для формирования идеологии и национальной идеи.

Н.А.Баранов

Баранов Н.А. Патриотизм в системе общероссийских ценностей // Человек и его потребности в социально-политической и социально-психологической сферах. Материалы межвузовской научной конференции 10 декабря 2002 г. СПб.: БГТУ, 2003. С.50-53.

За последние полтора десятилетия российской истории, пожалуй, ни одна идеологическая ценность не подвергалась таким переосмыслениям, а следовательно, испытаниям, как патриотизм.

Характерной чертой перестроечного времени стало крушение различных догм и постулатов. Так была брошена в оборот и подхвачена интеллектуалами фраза: «Патриотизм - это чувство примитивное, оно есть даже у кошки». Предполагалось, что патриотизм - отжившая ценность, мешающая строить новое демократическое общество, свободное от прежних стереотипов.

Прошло некоторое время и в канун 50-летия Победы над фашизмом тем же интеллектуалам пришлось реанимировать патриотизм, как неотъемлемую составную часть российского менталитета. Оказалось, что без патриотизма невозможно построить новое сильное государство, привить людям понимание их гражданского долга и уважения к закону. Без ясного, определенного акцента на защиту интересов России невозможно выработать сколько-нибудь плодотворную и самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику. Без заботы о собственной национальной экономике, национальном рынке, росте отечественных производителей, опоры на собственные силы невозможно улучшить жизнь людей. Без уважения к собственной истории, к делам и традициям старших поколений невозможно вырастить морально здоровую молодежь. Без возрождения национальной гордости, национального достоинства невозможно вдохновить людей на высокие дела.

Исторически формирование патриотической идеи совпадет с возникновением Русского государства. В период перехода от родового общества к древнерусскому государству этническое самосознание воплощалось в представлении об общности происхождения и принадлежности к определенному племенному объединению, что привело впоследствии к формированию общей идеи русской земли, Руси, как государства, на котором живет народ. Но не только географическое пространство сплачивало формирующуюся древнерусскую народность. Язык, верования, историческая память о прошлом, общность судьбы - все то, что можно назвать историческим пространством и составляло вкупе Отечество.

Одной из ведущих в памятниках русской средневековой письменности была идея защиты, а не захвата чужих земель. "Да не посрамим земли Русской!" - эти слова киевского князя Святослава могут быть лейтмотивом всей боевой истории Российской армии. С середины XIII века с утратой государственного суверенитета, ослаблением политической роли русской земли общерусская патриотическая идея уступила место локальным призывам. Со второй половины XIV века клич "За землю русскую!" возродился в сочетании с другим "За веру православную!". Православие объединяло русских в борьбе за государственную независимость, олицетворяя и одухотворяя эту борьбу.

Неписаным правилом для русского воина было стоять насмерть за отца и брата, мать и жену, за родную землю. Верность воинскому долгу скреплялась устной присягой, клятвой на оружии и перед Богом. В военных походах и сражениях воспитывались взаимовыручка, товарищество, смелость, героизм, презрение к смерти во имя спасения Отечества. Постепенно эти качества стали основой патриотизма как важнейшего явления в социально-политическом и духовном развитии нашего общества, явившегося важной составляющей российского менталитета.

В петровское время с утверждением абсолютизма государственное начало безраздельно господствовало в общественном сознании. Для этого времени характерен был рост национального самосознания складывающейся русской нации, что нашло свое выражение в новом осмыслении таких духовных ценностей, как "Отечество" и "патриотизм".

Отечество отождествлялось с определенной территорией и исторически сложившейся на ней общностью населения, постепенно вырабатывалось представление "мы - россияне".

Понятие патриотизм наиболее точно определил Н.М.Карамзин: "Патриотизм есть любовь ко благу и славе Отечества и желание способствовать им во всех отношениях". Похожее определение дает В.Соловьев: "Ясное сознание своих обязанностей по отношению к отечеству и верное их исполнение образуют добродетель патриотизма". Исходя из этих определений, суть любви к Отечеству состоит в понимании главных задач, стоящих перед обществом и государством, в неустанной борьбе за их решение. Патриотизм в русском национальном самосознании был связан с жертвенностью, с необходимостью, если надо, отказаться от себя, от семьи. Призыв "положить жизнь за Отечество" звучал в стихах Н.М.Карамзина, С.Н.Глинки, А.И.Тургенева. В то же время патриотизм чаще всего сопряжен в общественном сознании с военной деятельностью, но не захватнической.

В годы правления Петра Iпатриотизм приобретает характер государственной идеологии, считается выше всех ценностей и добродетелей, а главным девизом россиян становятся слова "Бог, Царь и Отечество". С тех пор воспитание в армии основывается на положении: русский солдат служит не ради чести и славы своей или императора, а в интересах государства Российского. "Вот пришел час, который решит судьбу Отечества, - обращался Петр Iк воинам перед Полтавской битвой. - И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество... А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего...". Такой подход к военной службе был закреплен в "Учреждении к бою", "Артикуле воинском", написанных лично Петром I, в Уставе воинском 1716 года, российских законах.

История нашего государства - это история войн в его защиту. Поэтому стержнем государственного патриотизма становится военно-патриотическое воспитание, получив-шее заметное развитие в трудах и деяниях П.А.Румянцева, А.В.Суворова, М.И.Кутузова, П.С.Нахимова, М.И.Драгомирова, С.О.Макарова, М.Д.Скобелева и других.

В послеоктябрьский период развития нашей страны произошло переподчинение собственно русских и российских интересов задаче интернационализации отношений в обществе. Это отразилось на русском самосознании, которое деформировалось, ослабля-лось, утрачивая национальные корни. Значительнее слабее стала преемственность поколе-ний, нарастали тенденции маргинализации населения, особенно молодежи, ее отчуждения от героических свершений и славы великих предков. В то же время в ходе Великой Отечественной войны, когда решался вопрос о судьбе нашего Отечества, народ и армия проявили небывалый по силе патриотизм, который явился основой духовно-нравственного превосходства над фашистской Германией. Вспоминая тяжелые дни сражения за Москву, Г.К.Жуков отмечал, что "не грязь и не морозы остановили гитлеровские войска после их прорыва к Вязьме и выхода на подступы к столице. Не погода, а люди, советские люди! Это были особые, незабываемые дни, когда единое для всего советского народа стремление отстоять Родину и величайший патриотизм поднимали людей на подвиг». Этот исторический факт свидетельствует о том, что форма власти, общественная система не в состоянии оказать решающего воздействия на высшие духовные ценности народа в моменты судьбоносных испытаний.

Менталитет советского общества, хотя и содержал в себе многие общерусские ментальные черты, тем не менее, весьма существенно отличался от менталитета прошлых веков. Этому способствовало стремление власти ограничить влияние церкви, режим террора и насилия в стране, принижение роли семьи в воспитании подрастающего поколения, культ личности. Этот период привел к образованию своеобразного и неповторимого менталитета "советского человека", по выражению Л.Н.Пушкарева "сдвигающего горы и меняющего течение рек, не задумываясь о последствиях".

В современное время в условиях господства эгоцентрически трактуемой либеральной идеи стала возможной общественная деморализация. А.И.Солженицин, характеризует следующим образом изменения в русском менталитете в новом Российском государстве: "...Рублево-долларовый удар 90-х годов по новому потряс наш характер: кто сохранял еще прежние добрые черты - оказались самыми неподготовленными к новому виду жизни, беспомощными, негодными неудачниками, не способными заработать на прокормление. "Нажива" стала новой идеологией. Разгромная, разрушительная переделка... - густо дохнула распадом в народный характер".

Перед Россией встала важнейшая задача - реализовать огромный духовно-нравственный потенциал, накопленный за всю историю существования государства, для решения проблем в различных сферах жизни общества. Государственная стратегия России должна постоянно опираться на историческое и духовное наследие народа, поэтому в последнее десятилетие остро встал вопрос выработки национальной идеи, которая смогла бы объединить российский народ в новых исторических условиях. По мнению А.Кивы "Национальная идея - это обруч нации. Как только он лопается, нация либо впадает в глубокую депрессию, либо распадается, либо становится жертвой какой-то реакционной идеи и даже человеконенавистнической идеологии".

Героическая и драматическая история России, ее величайшая культура, национальные традиции всегда были основой духовно-нравственного потенциала нашего народа, своеобразным стержнем общественного бытия. Поэтому необходимо всегда помнить пророческие слова В.В.Розанова: «Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых «на роду написанных», на которых «все тесто взошло». Как свидетельствует история, России об этом следует всегда помнить.

Соловьев В. Национализм. Патриотизм. (Из энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона) // Новый Вавилон, 1994. №1. С.35.

О долге и чести воинской в Российской армии: Собрание материалов, документов и статей / Сост. Ю.А.Глушко, А.А.Колесников: Под ред. В.Н.Лобова. - М.: Воениздат, 1990. С.26.

МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ УКРАИНЫ

ЛУГАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра социально-гуманитарных и экономических наук

Реферат на тему:

«Нация, национализм, шовинизм и патриотизм»

Исполнитель : студент II курса 15 группы лечебного факультета

Хуртин И.С.

Руководитель : Сердюченко Л.И.

ЛУГАНСК 2003

ПЛАН

Введение. 3

Новый подход к определению «нации». 4

Нация и национализм. 5

Расизм и шовинизм. 10

Патриотизм. 11

Заключение. 14

Литература. 15

Введение

Понятие о национальном государстве возникло на Западе на заре Нового времени (начиная с XVI в.) как реакция на окончательное крушение Священной Римской империи и появление суверенных правителей и национализма в сфере культуры. Государство было призвано удовлетворить настоятельную потребность в безопасности и обеспечении торговли в рамках условно определяемых территориальных границ.

Термин “нация” изначально появился в европейской традиции в процессе преодоления феодальной государственности и обозначал совокупность подданных государства. Между тем, уже в античности наблюдается присутствие такого понимания политики, которое не мыслимо без патриотизма, обозначаемого древними греками в том же ключе, в котором мы сегодня понимаем термин “национализм”. Хюбнер указывает, что подлинное национальное сознание буржуазии полностью совпадает с образцом, имевшим место в античном полисе: “гражданин идентифицировал себя с городом и его окрестностями, гомогенность которых вытекала из общности языка и единой гражданской культуры. Уже в Средневековье торговые фирмы классифицировались по нациям”.

В связи с этим убеждение, будто нация представляет собой позднюю идею никак не связанную с глубинами истории, следует рассматривать как заблуждение.

Сегодня, как пишет Курт Хюбнер, “...нация понимается сквозь призму мифа, определяется через арехетипически понимаемую историю. Однако тот, кто так обозначает нацию, мифологизирует принадлежащее ей пространство (...) Повсюду - в горах, в долинах и равнинах, в изгибах рек и в городах - находятся "свидетели" прошлого, которые, воспринимаются в качестве идеально-материальной и тем самым субстанциональной части настоящего”. Но также “должен быть один идеальный и материальный образ, связывающий всех друг с другом. Хотя нация определяется благодаря своей истории, она существует все же и физически”. И с этой точки зрения можно говорить о нации как о некоем священном существе, соединяющим индивидуальности тем, что присутствует в каждой их них.

Новый подход к определению «нации»

Украина – многонациональное государство. Возникает вопрос: что представляет собой многонациональная общность людей, именуемая Украинцами? Почему мы охотно признаем наличие американской нации, представляющей сплав различных народов Запада и Востока, многие из которых сохраняют свой язык, национальные особенности и традиции, и в то же время не решаемся говорить о многонациональной российской нации? Ведь никто еще не доказал, что нации могут возникать только на основе сближения, смешения, слияния донациональных форм общности людей - родоплеменный образований и народностей. Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что в рамках многонационального государства на основе объективных процессов возникает тенденция складывания “многонациональной нации”.

Некоторые ученые предлагают отказаться от понятия нации. Но определение нации нужно, без него такие важнейшие производственные понятия, как “национальная культура”, “национальная самосознание”, “национальная жизнь” просто повисают в воздухе. Идут поиски нового определения нации. Так, В.М. Межуев считает, что “нация есть форма национального объединения и национальной жизни людей в условиях “гражданского общества”, основанной на личной - экономической, правовой и духовной - самостоятельности индивидов.

Это определение нации, новое по форме и содержанию, вызывает возражение не только потому, что “нация” определяется через “национальное” Главное в том, что определение нации в лучшем случае может быть отнесено лишь к западному типу развития, но никак не к Востоку. Оно не может быть отнесено и к России, ибо у нас никогда не было гражданского общества - ни в дореволюционный, ни в советские периоды. А нация была и есть.

Не может удовлетворить нас и старое определение нации как такой исторической общности людей, для которой характерны общность языка, территории, экономической жизни, психического склада, проявляющегося в национальном своеобразии ее культуры.

Рассмотрим каждый из этих признаков более подробно.

Общность языка. Казалось бы, что может быть более естественным и необоримым признаком нации? Но ведь давно известно, что в Швейцарии четыре языка, четыре этнических общности - германо-швейцарцы (65% всего населения), франко-швейцары (18,4%), итало-швейцарцы (9,8%), реторманцы (0,8%) - но есть единая швейцарская нация.

Общность территории. Этот признак нации тоже казался незыблемым, однозначным. Однако далеко не всегда он приближает нас к определению нации. Скажем, русские в национальных республиках СССР, конечно, относились к русской нации. Тогда можно было говорить об общности большой территории - СССР. А как быть теперь, когда бывшие советские республики стали независимыми, суверенными государствами и на многих новых границ России с обеих сторон сооружаются пограничные столбы? Как быть с теми русскими, которые остаются в этих государствах? Что они перестали относится к русской нации на том основании, что они потеряли общность территории с русским населением России?

Общность экономической жизни. Этот признак сыграл, как нам представляется, свою историческую роль. Нации сложились на основе становления индустриального, капиталистического общества. В Европейском Экономическом Сообществе при полном сохранении наций устанавливается западноевропейская общность экономической жизни, границы становятся действительно прозрачными, вводится единая валюта.

Все это позволяет сделать вывод, что прежнее “четырехпризнаковое” определение нации не отвечает реалиям совершенной жизни.

В основу выработки нового определения нации следует, на взгляд В.Д. Зотова, положить такую фундаментальную ценность, как общность духовной жизни. Что касается общности психического склада, т.е. того, что отличает область чувств, привычек, традиций, обыденного сознания данной нации от другой, то она является производной от общности духовной культуры, а не наоборот. Другим важным компонентом национальной общности людей является их самосознание, которое тоже относится к сфере духовной культуры.

При этом следует иметь в виду, что национальное самосознание - это не часть национальной духовной культуры наряду с другими частями, а ее стержень. Именно в самосознании нация определяет свои общие, коренные интересы, цели и идеалы, свое лицо в многонациональном мире, свое отношение к другим нациям и государствам. Другими словами, нация есть не только объективная, но и субъективная данность, представители которой говорят в отношении себя “это-мы”, а в отношении других “это-они”.

Может быть, правы “европейцы” (сторонники одного из интереснейших идейных течений, развивавшегося в эмиграции такими видными учеными, как Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Г.В. Флоровский, Л.П. Красавин и другие), которые утверждали, что русская нация и пространственно, и духовно не скрывается ее этническим субъектом - великой русской народностью, а есть нечто неизмеримо более широкое и многообразное?

Если встать на такую точку зрения, то, как представляется, могут быть найдены весьма конструктивные подходы к пониманию “украинской нации”.

Нация и национализм

Украинская политическая публицистика сильно воздействует на науку, и термин “национализм” зачастую понимается в негативном смысле – как стремление к превосходству одного народа над другими, как идеологический ярлык “врагов общечеловеческих ценностей”. Позитивные смыслы соотносятся только с этнополитическими процессами, а которых действуют “национальные движения”. Именно такие движения в Прибалтике, Грузии, на Украине и др. с началом перестройки, получили позитивные характеристики – как среди западных специалистов, так и среди отечественных либеральных ученых. Именно поэтому почти общим местом было смешение “национализма” с самосознанием украинского народа и его “имперскими амбициями”, а также признание освободительного характера национальных движений на всем постсоветском пространстве. Патриотизм в конце 80-х - начале 90-х годов ХХ века клеймился в части советских, а потом почти во всех украинских средствах массовой информации как нечто антигуманное, потребное лишь для “последнего прибежища негодяя”.

Кризисное общество породило и кризисное обществоведение, в котором наблюдалась путаница терминов и подмена изучения явлений оценочными характеристиками. И лишь во второй половине 90-х началось некоторое отрезвление. Вероятно, во многом научный подход к проблеме национализма проложил себе дорогу в России через выстроенные на его пути идеологические барьеры только после страшного урока первой Чеченской войны (1994-1996). Националистическими стали называть такие политические доктрины, в которых интересы и ценности нации считаются приоритетными перед другими интересами и ценностями. Национализмом - политический принцип, суть которого состоит в том, что политические и национальные единицы должны совпадать.

Вместе с тем, такой подход все еще замкнут в рамках узкого круга специалистов, что требует подробной разработки данного направления. По-прежнему сохраняется разрыв между популистскими, журналистскими, идеологизированными взглядами и научными разработками проблем национализма. Сильно осложняет ситуацию зависимость национализма как явления, постоянно обнажающего то одно, то другое свое “лицо” в зависимости от социально-политического контекста.

Отметим, что “националистический дискурс” вовсе не является чем-то присущим только современности. Еще Цицерон писал: “Если взглянуть на все с точки зрения разума и души, то из всех общественных связей для каждого из нас наиболее важны, наиболее дороги наши связи с государством. Дороги нам родители, дороги дети, родственники, близкие друзья, но отечество одно охватило все привязанности всех людей”. В “Духе законов” Монтескье говорится: “Если бы я мог сделать так, чтобы люди получили новые основания полюбить свои обязанности, своего государя, свое отечество и свои законы, чтобы они почувствовали себя более счастливыми во всякой стране, при всяком правительстве... я счел бы себя счастливейшим из смертных”.

Ярко и последовательно национализм проявляется в концепции Макиавелли, которую зачастую неверно считают чисто инструменталистской. Макиавелли ищет величие не только и не столько в фигуре властителя. Его привлекает идея величия нации во всей совокупности составляющих ее исторических и культурных процессов и достижений. Макиавелли ищет лучшего государственного устройства для достижения максимальной витальности нации – духовное для него остается первичным, а государственные формы – преходящим фактором. Причем слабость нации, согласно Макиавелли, указывает на упадок морали и национальной жизни.

Характерной особенностью учения Макиавелли является выдвижение нации на первый план и отношение к религии и морали как ко вторичным проявлениям ее существования. Жизнь и свобода нации превыше всего. Нет никаких моральных или религиозных оправданий уступкам в этой области. Никакая оценка политического не может происходить вне идеи блага отечества. Только нация имеет абсолютное, вневременное значение.

Хюбнер пишет, что “в национальном метафизическом мифе Макиавелли нация ничего не желает, кроме себя самой. Итак, духовные устремления Макиавелли направлены лишь к одной великой цели я восстановлению величия Италии”.

Концепция Макиавелии остается предельно актуальной ввиду расширения и укрепления либерального утопизма, ставящего индивида во главу угла и именно ему посвящающего все свои интеллектуальные труды. В либеральной утопии государство обслуживает свободно соединившихся индивидов, но не нацию. Этому утопическому государству усредненного и абстрактного индивида противостоит национальный пафос Макиавелли.

Умеренный в сравнении с Макиавелли статус нации предполагается в политических учениях, склонных соединять нацию и государство. Чувство привязанности к государству-нации мы обычно называем патриотизмом, чем и отделяем его от более “радикального” чувства - национализма.

Гегель дал более глубокое определение патриотизму, связав его не с частным эмоциональным порывом, а с доверительным умонастроением, способным стать пониманием и выраженным в готовности к сверхнапряжению: “Политическое умонастроение, вообще патриотизм как заключающаяся в истине уверенность (чисто субъективная уверенность не исходит из истины и есть лишь мнение) и ставшее привычкой воление есть лишь результат существующих в государстве учреждений, в котором разумность действительно налична, а также обретает свою деятельность посредством соответствующего этим учреждениям действования. Это умонастроение есть вообще доверие (которое может перейти в более или менее развитое понимание) - сознание, что мой субстанциальный и особенный интерес сохранен и содержится в интересе и цели другого (здесь - государства) как находящегося в отношении ко мне как единичному, вследствие чего этот другой непосредственно не есть для меня другой, и я в этом сознании свободен”. “Под патриотизмом часто понимают лишь готовность к чрезвычайным жертвам и поступкам. Но по существу он представляет собой умонастроение, которое в обычном состоянии и обычных жизненных условиях привыкло знать государство как субстанциальную основу и цель. Это сознание, сохраняющееся в обычной жизни и при всех обстоятельствах, и есть то, что становится основой для готовности к чрезвычайному напряжению”.

Для того, чтобы отделить патриотизм от национализма достаточно удобно использовать гегелевский подход и определить национализм как осознание своей связи с нацией, ее интересами и существующими в рамках национальной культуры ценностями. А патриотизм остается именно умонастроением, направленным в большей мере на государство, а не на нацию.

Можно выделить три идеологических версии национализма:

1) Марксизм определяет национализм как продукт мелкобуржуазного сознания и мелкобуржуазной ограниченности - как предрассудок, который должен преодолеть освободившийся пролетариат у которого “нет отечества”. Классовый принцип в данной интерпретации всюду преобладает над национальным.

2) Либеральные учения в основном рассматривают национализм как возрождение первобытного родового мышления, проявление варварства и дикости (Э.Фромм, Т.Адорно, М.Хоркхаймер и др.).

3) В консервативно-традиционалистской интерпретации национализм приобретает положительную характеристику как естественное проявление национального духа, исторического самосознания народа, а также способ отстаивания его жизненных интересов. Продуктивный национализм отличается от ложного и деструктивного тем, что первый есть сохранение своего, второй - захват чужого. Причем сохранению своего в широком значении этого слова означает также и возвращение того, что было незаконно отнято.

Модернистская концепция национализма выражается в двух основных тезисах:

1. Национализм - явление, сопровождающее модернизацию, которое переживает каждое общество на пути к современности. Посредством эмоциональной нагрузки национализм образует политическую интеграционную религию в условиях секуляризированного общества. Национальное создание и национализм представляют собой компенсационную функцию, восстанавливающую связи между людьми, ослабленные в результате индустриализации и урбанизации.

2. Всплеск этнонационализма связан с модернизацией, которая ускоряет развитие поликультурности общества, и является ответной реакцией на универсализм. Этнонационализм основан на представлении, что народ, нация и этния представляют собой единственные сущности.

Для обоснования первого тезиса Урс Альтерматт цитирует американского политолога Карла В. Дойча: “Когда люди в стремлении приобрести богатство посредством политики или войны обменяли относительную безопасность деревень и привычный мир на мобильность и ненадежность поездок, городов и рынков, а также на конкуренцию, то они смогли получить более благоприятные материальные возможности и плату за свою агрессивность и свое самоутверждение. Одновременно они в большей степени осознали одиночество, утрату чувства защищенности и общественных связей, а также потерю значения индивида - все то, что принес с собой переход к новым жизненным привычкам. Главным образом национализм является ответом на этот двойной вызов материальной возможности и неуверенности, одиночества и власти”. (с. 82)

Второй тезис предполагает деление на “плохой” и “хороший” национализм по географическому признаку. Он предполагает возможность идеологизации различий между французской и германской моделью нации. Так, Г. Кон говорит о двух типах национализма: “западном” и “восточном”. Первый он видел в Великобритании, Франции, США, Нидерландах, Швейцарии, второй - в Германии, странах Восточной Европы, России. “Западный” национализм обычно характеризуется как либеральный, основанный на рациональном свободном выборе и лояльности, преданности граждан государству, “восточный” - как органический, иррациональный, основанный на преданности народу, имеющий культурную основу.

Французский социолог П. Бирнбаум выделяет культурный и государственный типы национализма. Первый связан с отстаиванием всего того, что выражает национальную специфику определенного народа (язык, культура, самосознание). Второй тип национализма направлен на отстаивание силы и величия национального государства и нации, при котором культурные, языковые и др. моменты отходят на второй план.

“Западный” национализм закономерно приобретает характеристику “либеральный” или “гражданский”, во всем противопоставленный “восточному” этнонационализму. Считается, что западный национализм в XIX в. был связан с либерально-демократическим движением, у восточного национализма эта связь отсутствовала.

Л. Гринфелд в этой связи выделил три типа национализма - индивидуалистический, гражданский и этнический. Второй и третий типы носят коллективистский характер, не утверждая первенства индивида и либеральной демократии. Гражданский вариант национализма (Франция) характеризуется уверенностью в политических и культурных силах, достижениях и даже превосходстве, а этническому присущ комплекс неполноценности нации (Германия, Россия).

Национализм понимается современными исследователями также еще в двух смыслах – как государственный патриотизм и как этнонационализм.

Немецкий исследователь Э. Ян представляет идею такого деления следующим образом:

“…государственный и этно- национализм существенно отличаются друг от друга. Государственный национализм имеет инклюзивный характер, т.е. включает в понятие нации языковые и этнические меньшинства и пытается их ассимилировать, хотя бы в языковом отношении, - чаще всего с помощью “пряника” (социальное продвижение и причастность к реально или мнимо превосходящей языковой культуре), но иногда и с помощью “кнута” (принуждение к изучению государственного языка, социальная дискриминация). За языковой нередко следует и этническая ассимиляция. Политика “плавильного котла” совершенно равнодушна к этническо-языковому происхождению государственных граждан, но не к их этническо-языковому будущему. Неумение приспособиться к господствующим языку и культуре, как правило, не преследуется законом, но влечет за собой негативные социальные последствия.

Этнонационализм, будучи по своей природе эксклюзивным, исключает этническо-языковых “инородцев” из нации. Некоторые разновидности этнонационализма преследуют те же цели, что и языковый и культурно-миссионерский государственный национализм, т.е. ориентируются на ассимиляцию этнических меньшинств. Этот процесс воспринимается, однако, не как приспособление к культуре и языку государственной нации, а как переход из одной нации в другую. При таком подходе культурно-языковая адаптация и подчинение, как правило, не удаются: хотя подобный этнонационализм пытается быть гуманным по отношению к отдельным индивидам, его принудительные меры приводят в конечном итоге к этноциду (культурному геноциду). Другие варианты этнонационализма не только не стремятся ассимилировать этнических “инородцев”, но даже опасаются их. Для обоснования невозможности или нежелательности ассимиляции выискиваются биологические и расистские, а иногда и культуралистские причины. Такого рода этнонационализм выступает по большей части за сохранение культурно-этнических различий, но расплатой за это служит социальная дискриминация с перспективой изгнания и физического геноцида”.

В том же духе высказывает и Урс Альтерматт: “Этнонационализм представляет собой мощное духовное и социальное движение, которое оборачивается против культурной современности и плюралистической демократии. Как и фундаментализм, он не борется с самой современностью, но предается мечтам о полусовременности, отрицающей культурную модернизацию, приветствует техническую и рационально-научную модернизацию и использует ее в своей борьбе против современности”.

В данной позиции не учитывается тот факт, что и государственный национализм имеет свои предельные характеристики весьма негативного свойства – он может быть доведен до государственной тирании, до тоталитаризма, в котором не будет заметных признаков этнократии, но интенсивность искоренения инакомыслия окажется ничем не меньше, чем в условиях этноцида. Да и сам принцип “плавильного котла” может стать базовой идеей для тотального этноцида или (в более скромной форме) для формирования химерной нации с доминированием внеэтнической бюрократии.

История говорит о том, что демократии, кичащиеся государствостроительной формой национализма, исходно реализовали жестокие ассимиляционные модели, соответствующие насильственному государственному единству, которое создавало нацию. Напротив, “восточные” модели государственности, если и были не менее жестокими, то хотя бы не умножали жестокости путем этноцида. Во Франции, Великобритании, США нация исходно понимается как сообщество граждан. Поскольку здесь не просматривается никакой промежуточной социокультурной структуры между гражданином и государством, управление могло строиться на централизованных, унитарных началах, а потом с теченим вермени “федерализироваться” в рамках построенного государственного базиса. Если же историческая память сохраняет символы догосударственного родового территориального единства более дробных общностей, то нации более свойственна федеративная или имперская система. В раздробленных Германии и Италии единого государства не было, и чувство общности возникало из единого языка и единой культуры. Имперский вариант оказывается естественным, поскольку почти всегда находилась одна из родовых территорий, осуществившая, наконец, государственный суверенитет и становившаяся в процессе объединения гегемоном (Пруссия в Германии). Только уничтожение имперского центра позволяет прорасти либерально-федеративным началам - полисубъектному суверенитету.

Исследователи выделяют две модели развития национализма. Во Франции, Англии и Швеции рост национального самосознания происходил под эгидой монархии и может считаться органичным развитием традиционных форм национализма. В Западной Европы конца XIX в. резкое увеличение электората способствовало идентификации общества с нацией и заставило традиционные элиты искать массовую поддержку избирателей. Другой тип национализма возникает в процессе становления национально-освободительного движения или в борьбе за национальную независимость против внешнего врага. Общим для обоих вариантов признаком национализма является возникновение институтов, предназначенных для того, чтобы продемонстрировать, что власть осуществляется по воле или от имени народа. Под национализмом подразумевали стремление народов к самоуправлению, утверждению гражданской независимости через институты представительной власти.

Эгберт Ян указывает, что либеральная и социальная составляющие в революционной или реформаторской интерпретациях национализма стояли на первом плане до тех пор, пока в качестве основного противника движения выступало сословное династическое государство. В последней трети XIX в. национальные движения начали противоборство друг с другом. “На смену свободе от династического и сословного социально-политического господства пришла свобода от чужеземного ига, способная заслонить правду о несвободе внутри собственной нации. Сокрытие собственных недостатков, считавшееся вначале условием успешной борьбы против внешнего врага, постепенно перерастает в институционализированную привычку. Этот факт, а также связанная с ним тенденция подчеркивать культурно-этническую основу нации часто ведут к вытеснению либерально-демократических течений как в уже утвердившихся нациях-государствах, так и в еще не обретших государственности национальных движениях”.

Более осторожные и вдумчивые исследователи предпочитают не вводить в анализ национализма географический фактор и полагают, что гражданский и этнокультурный национализм могут иметь общую основу и накладываться друг на друга. Из признания того, что национализм бывает разным, делается вывод, что национализм в своих проявлениях может в большей или меньшей мере сочетаться с либерализмом и демократией.

Наиболее продуктивный подход к пониманию национализма, на наш взгляд, содержится в позиции И.Е. Кудрявцева, собственную интерпретацию которой мы приводим ниже.

Нация, возникшая в Великой французской революции означала силовое навязывание народу субъектных качеств, которые мыслились универсалистски – вне этно-культурной идентификации. И лишь дальнейшая политическая модернизация позволила выяснить, что демократия не стабильна, пока не подкреплена фундаментом национализма в его нынешнем культурном и этническом понимании.

Общая культурная парадигма делает иррациональность масс продуктивной. Стихийные импульсы разнонаправленных воль, если они не скреплены определенного рода “предрассудками” (патриотизмом, национальной гордостью, ощущением святости миссии) могут разорвать государство – особенно в условиях современной тесной сети коммуникаций, когда меняющаяся воля масс может меняться быстро и непредсказуемо.

Кудрявцев считает, что нация создает единство, оставляя людям ощущение свободы, а национализм и демократия способны создавать друг друга. В этом смысле либеральный национализм – всего лишь форма национализма, присущая определенным формам демократии, не имеющим никакого универсального статуса. Соответственно, самобытная русская нация также не может не иметь собственного национального “я” с собственными характеристиками национализма и демократии. Как раз наличие у нации субъективного начала, самобытности позволяет ей противостоять внешним угрозам своему существованию.

Важным для нас является и вывод о том, что нация не является ни сущностью целиком “реальной”, материальной, объективной, ни, наоборот, полностью субъективной, духовной, она представляет собой структурный синтез объективного и субъективного компонентов, или начал. Таким образом, естественным следствием существования нации является наличие “национального мифа”. При отсутствии “объективных” условий для формирования государства, нация становится сообществом духа, а национальный миф – единственным выражением этого духа. Именно так нация может существовать в латентной форме, лишенная всякого институционального оформления.

Расизм и шовинизм

Расизм – это психология, идеология и социальная политика, основывающая на антинаучных представлениях и идеях о физической и психологической неравноценности человеческих рас.

Шовинизм [франц. chauvinisme, от имени Н. Шовена (Chauvin), солдата, поклонника завоевательной политики Наполеона I] – это крайняя агрессивная форма национализма.

В развернутом виде “теория” неравенства рас впервые была изложена в середине 19 века во Франции идеологом федеральной аристократии графом Артуром де Гобино (1816-1882). Граф в своем сочинении “Неравенство человеческих рас” выводил историю человечества из борьбы между высшими и низшими расами и народами, “провозглашая подлинно высшей и современно-совершенной расой “северную, арийскую”, а самыми “чистыми арийцами” Гобино считал франков – будущих французов.

Особенно широкое влияние во II половине 19 века получил социальный дарвинизм. Люди вдруг увидели в расах, в нациях непрестанную и непримиримую борьбу за выживание. В результате социал-дарвинисты совершенно необоснованно истолковывали конкуренцию и классовую борьбу в обществе, захватнические войны и т.п.

Уже в эпоху т.н. “первоначального накопления капитала” господствующие классы решились навязать государственный шовинизм, представление о цветных как о “низшей” расе, дикарях, варварах и т.п.

Конечно, самый отвратительный, самый грубый и примитивный расизм проповедовали и осуществляли фашисты. В частности, расизм проповедовали и осуществляли фашисты. В частности, расизм был ядром “мировоззрения” германских фашистов. С помощью мифа о мнимом превосходстве “арийской расы” нацисты оправдывали “право” немцев на мировое господство, на угнетение и подавление других народов.

Расизм был важной частью идеологических построений и у фашистов других стран. Например, в идеологии японского фашизма ключевым был расистский миф о “японском духе”, который утверждал несравненное превосходство японской нации, внушал веру в якобы свое призвание в качестве “великой нации”, “нации колонизатора”.

Преступные расистские “идеи” распространялись не только в фашистских странах, но и в США. В США удалось в то время проложить дорогу законом о запрещении браков между представителями различных рас. Такие законы были приняты примерно в 30 штатах.

В настоящее время расистские, социал-дарвинистские и т.п. “идеи” получают новое рождение по всему миру.

Патриотизм

Что же такое «патриотизм» и какого человека можно назвать патриотом? Ответ на этот вопрос достаточно сложен. Но, так или иначе, но для простоты суждения можно условиться считать первым, кто более или менее внятно определил понятие «патриотизм», Владимира Даля, трактовавшего его как «любовь к отчизне». «Патриот» по Далю – «любитель отечества, ревнитель о благе его, отчизнолюб, отечественник или отчизник». Советский энциклопедический словарь ничего нового к вышеприведенному понятию не добавляет, трактуя «патриотизм» как «любовь к родине». Более современные понятия «патриотизма» связывают сознание человека с эмоциями на проявления воздействий внешней среды в месте рождения данного индивида, его воспитания, детских и юношеских впечатлений, становления его как личности. Вместе с тем организм каждого человека, как и организмы его соотечественников, сотнями, если не тысячами нитей связан с ландшафтом его обитания с присущим ему растительным и животным миром, с обычаями и традициями данных мест, с образом жизни местного населения, его историческим прошлым, родовыми корнями. Эмоциональное восприятие первого жилища, своих родителей, своего двора, улицы, района (деревни), звуков птичьего щебетания, трепетания листвы на деревьях, колыханья травы, смены времен года и связанных с этим изменений оттенков леса и состояния водоемов, песен и разговоров местного населения, их обрядов, обычаев и образа жизни и культуры поведения, характеров, нравов и всего остального, что не перечесть, влияет на развитие психики, а вместе с ней и на становление патриотического сознания каждого человека, составляя важнейшие части его внутреннего патриотизма, закрепляемые на его подсознательном уровне.

Вот почему первыми самыми жесткими карательными мерами советской власти против врагов народа, предложенными Лениным, были расстрел или высылка из страны без права возвращения обратно. Т.е. лишение человека родины даже большевиками по степени тяжести наказания приравнивалось к расстрелу.

Дадим понятиям «патриотизм» и «патриот» более четкие определения:

1. Главный из них - наличие среди основных здоровых эмоций каждого человека почитания места своего рождения и места постоянного проживания как своей Родины, любовь и забота о данном территориальном формировании, уважение местных традиций, преданность до конца своей жизни данной территориальной области. В зависимости от широты восприятия места своего рождения, зависящего от глубины сознания данного индивида, границы его родины могут простираться от площади собственного дома, двора, улицы, поселка, города до районных, областных и краевых масштабов. Для обладателей высших уровней патриотизма широта их эмоций должна совпадать с границами всего данного государственного образования, именуемого Отечеством. Низшими уровнями данного параметра, граничащего с антипатриотизмом, являются мещанско-обывательские понятия, отраженные впоговорке: "Моя хата с краю, ничего не знаю".

2. Уважение к своим предкам, любовь и проявление терпимости к своим землякам, проживающим на данной территории, желание помогать им, отучать от всего дурного. Высший показатель данного параметра - благожелательность ко всем своим соотечественникам, являющимся гражданами данного государства, т.е. осознание того общественного организма, называемого во всем мире "нацией по гражданству".

3. Делать конкретные каждодневные дела для улучшения состояния своей родины, ее приукрашения и обустройства, помощи и взаимовыручки своих земляков и соотечественников (начиная от поддержания порядка, опрятности и упрочения дружеских отношений с соседями в своей квартире, подъезде, доме, дворе до достойного развития всего своего города, района, края, Отчизны в целом).

Таким образом, широта понимания границ своей родины, степень любви к своим землякам и соотечественникам, а также перечень каждодневных деяний, направленных на поддержание в должном состоянии и развитие ее территории и проживающих на ней жителей - все это определяет степень патриотизма каждого индивида, является критерием уровня его истинно патриотического сознания. Чем шире территория, которую патриот считает своей родиной (вплоть до границ своего государства), чем больше любви и заботы он проявляет к своим соотечественникам, чем больше каждодневных деяний он совершает для блага данной территории и ее обитателей по нарастающей (свой дом, двор, улица, район, город, область, край и т.д.), тем больший патриот данный человек, тем выше и истинный его патриотизм.

Истинный патриот выступает за тех и за то, что укрепляет и развивает его родину и против тех и того, кто и что ее разрушает, наносит ей тот или иной ущерб. Настоящий патриот уважает патриотов любой другой территории и не будет вредить там. У себя на Родине он совместно с другими согражданами-патриотами борется с теми, кто наносит ей ущерб, а это могут быть только сограждане-непатриоты с низким уровнем или дефектами сознания, или вообще враги Родины. В этой связи очень легко понять, насколько непатриотами являются у нас те, кто сеет вокруг вражду к своим соотечественникам, угнетает своих сограждан, сквернословит, мусорит, отравляет окружающую природу, браконьерствует, ведет нездоровый образ жизни. Драка или вражда с соседом, нападки членов одной партии на членов другой, болельщиков одной футбольной команды на болельщиков другой, алкоголизм, наркомания, неуставные отношения в армии, коррупция, казнокрадство - все это элементы проявления различных форм непатриотизма в России.

Как патриотизм, так и непатриотизм могут быть индивидуальным, групповым и массовым. Поэтому разъяснение его основ, патриотическое воспитание и всестороннее просвещение множат число патриотов и углубляют их здоровое чувство патриотизма, в то время как невоспитанность, невежество, уход от действительности, мещанско-обывательская отрешенность, алко- и наркозависимость, разного рода многочисленные психические и прочие отклонения множат число непатриотов, псевдо- и лжепатриотов.

Патриотизм либо есть в той или иной степени, либо его нет вовсе. Патриотизм очень сокровенное чувство, находящееся глубоко в душе (подсознании). О патриотизме судят не по словам, а по делам каждого человека. Патриот не тот, кто сам себя так называет, а тот, кого будут чтить таковым другие, но прежде всего его соотечественники. Таким образом, настоящим (идеальным) патриотом можно считать только человека, постоянно укрепляющего свое физическое и нравственное здоровье, хорошо воспитанного, образованного и просвещенного, имеющего нормальную семью, почитающего своих предков, растящего и воспитывающего в лучших традициях своих потомков, содержащего в надлежащем состоянии свое жилище (квартиру, подъезд, дом, двор) и постоянно улучшающего свой быт, образ жизни и культуру поведения, работающего во благо своего Отечества, участвующего в общественных мероприятиях или организациях патриотической ориентации, т.е. направленных на объединение сограждан в целях достижения патриотических целей и совместного выполнения патриотических задач той или иной степени сложности и важности по обустройству и развитию своей Родины, по оздоровлению, умножению числа своих просвещенных соотечественников.

Заключение

Таким образом, состояние украинской политической культуры таково, что термин “нация” если и стал достаточно часто звучать в риторике политических деятелей и научных публикациях, зачастую остается столь же расплывчатым и многозначным, как и термин “народ”. У политиков термин “нация” также служит заменой термина “государство” (государство как бы членится на власть и нацию), а ученые используют этот термин как наукообразную замену термину “население”, “граждане” или (заметно реже) “гражданское общество”.

Общим свойством данного словоупотребления является избегание всякой этничности и выделение этнических проблем в особую тему, где рассматриваются в основном проблемы национальных меньшинств. В результате опорная основа нации, государствообразующий народ с его традициями и идеалами исчезает из рассмотрения. Любая попытка вернуть его в научные и политические дискуссии вызывают совершенно несостоятельные обвинения в “национализме”. Цена за такой полтизированный подход – игнорирование огромного корпуса зарубежной и отечественной научной литературы, посвященной нации и этносу, национализму и национальному государству. Возвращение его в научный оборот – отдельная задача. Но и с точки зрения теории государства, обращение к литературе о нации и национализме представляется чрезвычайно важным. Минимальный результат, продемонстрированный нами выше, состоит в прояснении целого ряда вопросов, которые имеют не только терминологическое значение, но также принципиально расширяют возможности исследования государства, выстраивая канал, по которому теория государства привлекает представления о традиции, истории народов, духовно-нравственных аспектах политики.

Подлинно демократическая программа борьбы с расизмом, с шовинизмом и национализмом, за равноправие всех людей независимо от расовой и национальной принадлежности, предусматривает создание самой широкой коалиции людей, народов. В этой борьбе задачи ликвидации расовой и национальной дискриминации соединяются с такими острыми социальными проблемами, как ликвидация бедности и безработицы, расширению демократических прав трудящихся, уважение и защита прав личности, развития нравственности, культуры людей.

Литература

1. Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. – М.: РГГУ, 2000.

2. Геллнер Э. Нации и национализм. – М.: Прогресс, 1991.

3. Козинг А. Нация в истории и современности: Исследование в связи с историко-материалистической теорией нации. – М.: Прогресс, 1979.

4. Козлов С.Я. Расизм - вчера, сегодня... завтра? // Расы и народы. – М., 1993, Т. 23. – С. 5-15.

5. Хесли В.Л. Национализм и пути разрешения межэтнических противоречий // Политические исследования. – 1996. № 6. – С. 39-51.

6. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. – Санкт-Петербург: Алетейя, 1998.

Российский менталитет. Его сущность и национальная специфика.

Идеалы равенства и социальной справедливости в российской ментальности.

1) равенство и социальная справедливость , а также на настороженное отношение к частной собственности и особенное отношение к деньгам и богатству вообще. Социальное неравенство и прежде и теперь весьма болезненно воспринимается в русской народной ментальности. Известно, что критика социализма была во многом связана с нарушениями социальной справедливости, несовпадением провозглашаемых идеалов равенства, справедливости, гуманности с реальной социалистической действительностью. Еще нетерпимее относится народное самосознание к богатству ""новых русских”, созданному на явном ограблении народа. Российский менталитет никогда не мирился с социальной несправедливостью, не будет он мириться с ней и сейчас.

2) религиозность русского народа оказывает значительное влияние. Достоевский, например, не отрицал религии, но видел ее суть в гуманизме. Религиозный человек, по писателю, гуманен, светел, спокоен. Безбожие — суета, тоска, мрак. Коль скоро ментальность возникает не только на основе рациональных знаний, но и на основе веры, ее нельзя рассматривать вне религии и религиозного самосознания.

3) Государственность и державность как устои российского менталитета

Помимо общинности, соборности и религиозности российский менталитет характеризует и такая важная черта, как особое отношение к государственной власти .. Русская церковь издавна тесно сотрудничала с государством. Традиционно русское православное духовенство и в целом православие всегда поддерживало власть, опираясь на библейское изречение: “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога: существующие же власти от Бога установлены”.В свою очередь, и государство всегда опиралось на церковь, которая являлась мощным орудием морально-идеологического воздействия на массы. Царь был фактически главой церкви. “Для православного человека вера была своего рода государственной повинностью, а вопрос о том, во что и как ему верить, в последней инстанции решался царем” (Крывелев В. А. История религий. М., 1976. Т. II. С. 887). Все это не могло не вести к сочетанию в ментальности россиян религиозности и государственности и накладывало определенный отпечаток на российский патриотизм. Для верующего христианина высшими ценностями были Вера, Царь и Отечество.

Государственность в российском менталитете нередко отождествляется с державностью. В наше время часто произносят слова: “За державу обидно”. Эти слова, принадлежащие герою одного популярного фильма, четко выражают черту российского менталитета.

Рассматривая державность в качестве сущностной черты российского менталитета, нельзя обойти вопрос о России как империи и об имперском национальном сознании. И сейчас Россию обвиняют в “имперских замашках”. Нельзя забывать о том, что в период “холодной войны” и позже антисоветская зарубежная пропаганда называла СССР “империей зла”. Стремление РФ сохранить исторически сложившуюся целостность объявляется продолжением имперской политики.

4) Империализма и русская колониальная политика

Россия заморские территории не захватывала за исключением разве что Аляски, да и ту она продала Америке. Разве корректно сравнивать, скажем, колониальную политику Франции в Алжире, Англии в Индии или Португалии в Анголе с колониальной политикой России. Конечно, было покорение Сибири Ермаком, был Скобелев, подчинивший Туркестан, был Ермолов, усмирявший Кавказ. Примеры можно продолжить. Но все это не идет ни в какое сравнение с уничтожением коренных народов и их государств испанскими конкистадорами. Ко времени появления англичан в Северной Америке насчитывалось 2 млн. индейцев, к началу XX века их осталось не более 200 тыс. (см.: Всемирная история. М., 1958. Т. V. С. 361). Примеров разбойничьей политики западных империалистических государств можно привести множество. Характерной чертой Российской империи было добровольное вхождение ее в состав народов, заселявших огромные области Белоруссии, Украины, Молдавии, Грузии, Армении, Кабарды, Казахстана и др.

5)Патриотизм и патриотические традиции русского народа

Патриотизм означает чувство любви (конечно, в сочетании с определенной деятельностью) к своему роду, племени, затем народности, народу, отечеству, государству. По смыслу он имеет две основы: природную и социальную, последняя связана с определенными обязанностями, долгом.

В российском менталитете патриотизм не синоним национализму. Последний в европейской интерпретации воспринимался как возведенный в ранг государственной политики эгоизм титульной нации. Когда складывалась Российская империя, основой государственного менталитета был отнюдь не национализм титульной нации, а именно державный патриотизм. Речь шла не о господстве одной нации, а о семье народов, которая и в советское время была основой государственного патриотизма, выдержавшего страшные испытания на прочность в годы Отечественной войны.

В отношении русского патриотизма есть две точки зрения: одна утверждает необходимость государственного патриотизма на основе всех тех духовных ценностей, которые были выработаны народами России на протяжении ее тысячелетней истории. Только на этой основе можно противостоять многим негативным чертам западного менталитета. Другая точка зрения состоит в том, что нужно жить как все, богатеть, а русская сущность проявится сама собой. К сказанному хотелось добавить краткое перечисление основных особенностей российского патриотизма: миротворчество, державность, историческая преемственность, национальная осмысленность, социальная ориентированность, просвещенность и духовная наполненность.

6) Западный или Восточный путь.

На пороге нового столетия и нового тысячелетия Россия оказалась перед историческим выбором: идти своим путем, ориентируясь на свою историю и самобытность, или тащиться по той шлее, которая была давно проложена западными странами, рассчитывая каждый раз, что ее вытащат на буксире из очередной ямы страны с развитой экономикой. Народам России с ее тысячелетней историей не к лицу быть иждивенцами и социальными эпигонами. Ни западная, ни китайская модель в чистом виде в России не привьется, У нее свой менталитет, своя судьба.

Как бы то ни было, Россия сейчас, как никогда, нуждается если и не в идеологии, то в четкой и ясной концепции социально-политического, экономического и духовно-нравственного развития, а здесь без менталитета не обойтись. Ясно и другое. Россия в XXI в. не будет жить в изоляции от мирового сообщества. Следовательно, ее государственная идеология будет учитывать те ценности, на которые намерено ориентироваться мировое сообщество. Это, прежде всего, гуманизм, свобода, социальная справедливость и др.

Менталитет как культурно-генетический код российской цивилизации. Его относительная независимость от исторического времени

Понятие “цивилизация"" часто подменяется понятием ""культура”. Дело в том, что понятие ""цивилизация” наряду с тем значением, которое входит в культуру, имеет еще и другое, более широкое, чем культура, значение. Этим понятием обозначается уровень, ступень общественного развития (античная цивилизация).

Национальная культура чаще всего предстает перед нами современными итогами своего развития, а цивилизация своей историей. Есть китайская цивилизация и китайская культура, российская цивилизация и российская и русская культура.

Цивилизация представляет собой более интегрированную целостность, чем культура, именно менталитет служит ее цементирующим началом. Культура вообще и российская культура в частности всегда рассматривалась нами в соответствии с марксистско-ленинской теорией не как целостность, а как противоположность двух культур, связанных с интересами определенных классов. При этом не имело существенного значения то, что допускалось привнесение, например в социалистическую культуру, лучших достижений культуры прошлого. Оценка этих достижений всегда осуществлялась с классовых идеологических позиций. Никуда не уйти от того весьма неприятного для российской цивилизации факта, как изгнание из Советской России многих ученых, работы которых только сейчас стали доступны массовому читателю. Эта позорная для любого цивилизованного государства практика продолжалась вплоть до конца 70-х гг. Это обстоятельство также помогает объяснить, почему проблема российского менталитета не рассматривалась в трудах советских обществоведов, в том числе и историков.

Цивилизация, несомненно, представляет собой целостность, которая развивается по своим внутренним законам, не подвластным сиюминутным воздействиям людей. В связи с этим нельзя не вспомнить идеи некоторых видных российских мыслителей о российском обществе как целостном социальном организме. Они много писали о душе этого организма. А что такое душа народа, если это не менталитет?

Ильин говорит о том, что духовный организм России создал свой особый язык, свою литературу, свое искусство. На этот язык, как на родной, отзываются все славяне мира. Помимо этого, русский язык как духовное орудие передал начатки христианства, правосознания, искусства и науки “всем малым народам нашего территориального массива” (там же. С. 433). Русский народ, подчеркивал Ильин, был для малых народов защитником, а не угнетателем.

Писать или говорить о патриотизме - заведомо непростое занятие. Споры на эту тему идут уже не одно столетие, причем не только у нас. Патриотизм, пожалуй, есть одно из самых «поляризованных» понятий, О нем, как правило, говорят или в превосходной форме, или как о чем-то почти недопустимом и неприличном. Достаточно сослаться на знаменитое высказывание, приписываемое англичанину Сэмюэлю Джонсону, жившему еще в ХVII веке: «Патриотизм - последнее прибежище негодяев». А с другой стороны, приходят на ум не менее знаменитые слова о. Сергия Булгакова о том, что любовь к Родине - священное чувство, тайна каждого человека, такая же сокровенная, как его рождение.

Откуда такая противоречивость в подходах к одному и тому же феномену? Наверное, есть ряд причин этого.

Одна из них, наиболее очевидная, может заключаться в том, что патриотизм нередко перегружен политическими смыслами, встроен в политические доктрины. Ведь правящие элиты в кризисных ситуациях всегда стремятся использовать его в целях политической мобилизации, то есть в своих собственных интересах. Россия, кстати, в данном случае не исключение, особенно в последние годы, когда патриотизм превратился в один из основных идеологических инструментов, с помощью которых действующая власть очерчивает свои позиции в обществе.

Но, несмотря на сказанное, как мне представляется, патриотизм нельзя воспринимать лишь как политический конструкт, сводя его к набору идеологических штампов и пропагандистских приемов. Есть патриотизм - и патриотизм. Оба могут называться одним и тем же словом, оставаясь тем не менее совершенно разными явлениями.

Да, есть патриотизм как политический и пропагандистский дискурс. Он может быть разнообразным или унифицированным, радикальным или мягким, но в любом случае это есть нечто, созданное для реализации конкретных политических целей. Такой патриотизм отличает, если можно так выразиться, предметная осязаемость: он практичен, то есть сформулирован, отточен, продвигаем. Его можно видеть и слышать. Но одновременно есть патриотизм иного рода - патриотизм как совокупность сокровенно, внутренне ощущаемых и nереживаемых ценностей. Такого рода стихийный и не слишком рациональный патриотизм миллионы людей носят в себе, в своих умах, сердцах и душах. Это переживание их неразрывной связи с Отечеством, которое, между прочим, может быть окрашено как позитивно, так и негативно. Оно зачастую не слишком оформлено или рационально фиксируемо, о нем не очень охотно говорят. Это то, что скрыто, но тем не менее вполне реально.

Думаю, очень важно не смешивать друг с другом эти два условно выделенных «потока». Между политической практикой и набором ценностей нельзя ставить знак равенства; следовательно, невозможно говорить о «патриотизме вообще». Разумеется, упомянутые измерения могут быть взаимосвязаны: ведь существование первого предполагает существование второго, практический, внешний патриотизм невозможен без ценностного, внутреннего патриотизма. Но все равно это не одно и то же. Убеждения настоящих патриотов могут не совпадать с официальными политическими доктринами, а иногда и напрямую противоречат им.

Да, патриотизм нередко превращается в составляющую политической практики, но при этом не надо забывать, что значительная часть интересующего нас огромного явления находится за пределами упомянутой практики. Следовательно, тут требуется более отстраненный и нейтральный взгляд. И наоборот, важно видеть, что происходит с патриотизмом в ценностном его измерении, не политизируя обсуждение этого вопроса. Имея представление об эволюции патриотических воззрений за пределами политики, мы сумеем эффективнее выстраивать саму политическую практику.

Патриотизм имеет огромное значение в понимании коллективной (национальной) идентичности.

Патриотизм представляет собой один из базовых элементов построения любого большого социума, поскольку является ключевым проявлением сложившейся в данном социуме коллективной идентичности. Коллективная идентичность - довольно загадочное явление, с помощью которого социум (например, нация) осознает себя, создает внутри себя образ того, как люди, входящие в его состав, соотносятся друг с другом. Это способ идентификации того, каким образом индивиды объединяют свои «я» и что представляет собой их совокупное «мы». Коллективную идентичность можно также именовать «мы-концепцией» данного социума.

Понятие «мы-концепция» появилось в последние десятилетия, хотя мыслители и ученые давно бьются над пониманием того, что делает, скажем, итальянцев - итальянцами, а норвежцев - норвежцами.

Уже французские просветители отмечали, что каждой нации присуще некое внутреннее ядро, задающее ее специфику и особенности. Позднее Виссарион Белинский сформулировал это так: «Каждый народ имеет свою субстанцию, как и каждый человек, и в субстанции народа заключается вся его история и его отличие от других народов». В XIX веке предпринималась длинная череда небезуспешных попыток понять и объяснить эту субстанцию. В начале XX века, пытаясь обозначить ее, французский социолог Эмиль Дюркгейм ввел понятие «менталитет».

После открытия Зигмундом Фрейдом бессознательного и разработки Карлом Юнгом понятия коллективного бессознательного сложилось предcтaвлeниe о том, что коллективная идентичность является разновидностью социального бессознательного. Дальнейшие научные открытия ХХ века внесли новую лепту в разработку этой тематики: появились учения о социальном поле и самоорганизующихся системах, нелинейных и напряженных системах, прочие разработки, которые углубили наше понимание коллективной идентичности.

Сегодня фактически сложился консенcyc по поводу того, что коллективная идентичность (мы-концепция») есть система коллективного бессознательного данного социума. Это сложное и самоорганизующееся образование, которое вбирает в себя коллективные ценности, образы, способы мышления и действия, символы, нормы. Коллективная идентичность - загадочное явление. Хотя трудно понять, каким образом «мы-концепция» оседает в головах людей, вполне очевидно, что она определяет следующие важные феномены:

коллективное восприятие людьми своего социума как единого целого;

коллективное представление о роли каждого внутри этого целого;

связанную с этими представлениями коллективную картину мира.

«Мы-концепция» определяет развитие нации, она «запускает» жизнь социума. Упрощая, можно сказать, что она содержит ответ на фундаментальный вопрос: «кто мы такие?». Ответы могут быть разными. Например, возможен такой ответ: мы - братья и сестры, мы единая семья, в которой каждый думает об интересах каждого и готов помочь каждому. Или другой ответ: нам нет дела друг до друга, у нас каждый выживает как может.

За каждым из подобных ответов стоит образ действий и образ мыслей.

Будучи усвоенными, запечатлеваясь в коллективных бессознательных моделях, создавая устойчивые социальные стереотипы, такие образы будут формировать конкретные сценарии. А эти сценарии, воспроизводясь снова и снова, будут предопределять путь сообщества. Если в коллективной идентичности возобладают одни образы, развитие пойдет по одному пути, другие- изменится и путь. Таким образом, коллективная идентичность так или иначе повлияет на идентичность каждого человека и в значительной степени определит его поведение.

«Мы-концепция» не дается раз и навсегда, она может меняться со временем, хотя это происходит не просто и не быстро. Например, она способна трансформироваться со сменой поколений, каждое из которых привносит в общественную жизнь новые черты и характеристики. Порой она делается иной в результате социальных катаклизмов. Например, наша коллективная идентичность существенно изменилась в 1990-е годы.

Патриотизм как проявление коллективной идентичности надо рассматривать в виде позитивной коннотации своей включенности в социум, как положительное соотнесение себя с социумом. Можно сказать, что это коллективный интегратор, решающий несколько важнейших задач.

Всякий человек осознает себя частью большого целого. Он есть часть своей страны, региона, города, деревни, рода или какой-то иной общности, которая для него значима. Именно через эту включенность формируется личность человека. Кроме того, таким способом преодолеваются внутренние противоречия, существующие в обществе. Ибо «мы-концепция» любого народа неоднородна. Это набор разных норм, образов, кодов, которые могут не просто отличаться, но и противоречить друг другу, конфликтовать между собой. Различными сторонами одной и той же идентичности могут быть и доброта, и жестокость. Скажем, русские люди предпочитают считать себя скорее душевными, открытыми, готовыми помочь ближнему. Но вот читаю Дмитрия Мережковского: нам, русским «не надобен хлеб: мы друг друга едим и сыты бываем». Социумы похожи на людей, в них порой намешано разное, но при этом всегда есть доминирующие нормы и образы.

Патриотизм- бессознательная коллeктивнaя апелляция к тем нормам, образам, характеристикам, которые являются значимыми (или доминирующими) и одновременно наделяются позитивным смыслом.

Национальная идентичность почти всегда есть «договоренность» О неких общих ценностях и образах, это более или менее однозначное понимание и толкование ценностей и образов. Она создает понятную картину мира, помогающую людям объединяться. Коллективная идентичность становится своеобразным «интегрирующим кодом». Наделенному ею человеку зачастую не требуются подтверждения, размышления, сомнения; идентичность делается своеобразным «про пуском» , «проходным билетом». Обретя ее, как правило, впитав с молоком матери, человек получает, по сути дела, универсальный способ быть интегрированным. Одним из самых мощных и действенных способов социального объединения оказывается национальная принадлежность.

Идентичность земляков, «своих», живущих на своей земле или даже за ее пределами,- таков один из основных инструментов успешности, помогающий людям найти свое место в мире. К сожалению, русские все меньше и меньше понимают, что это такое. У других народов, напротив, мы часто наблюдаем совсем иное. Появляется, скажем, в каком-то российском городе представитель небольшого народа- вьетнамец или азербайджанец- и спустя какое-то время там уже оказываются несколько человек из той же этнической группы, которые активно поддерживают друг друга. Они коллективно решают задачи, коллективно отстаивают интересы, коллективно расширяют возможности, например, в бизнесе. Их национальная идентичность становится основой их успешности.

Но, возможно, какие-то люди не смогут принять те или иные коллективные нормы, которые присущи национальной идентичности. Не находя способов преодоления этого внутреннего конфликта, человек не сумеет активно действовать, он будет вынужден жить под угрозой исключения из социальной действительности. О патриотизме в таких ситуациях говорить не придется. Напротив, в подобных случаях возникает стремление покинуть свой социум, перестать быть его частью. Это может стать причиной эмиграции или явления, называемого внутренней эмиграцией.

О патриотизме в России сегодня говорить непросто. Для миллионов людей, живущих на весьма скромные доходы в разных уголках нашей страны, острейшим образом стоит проблема несовместимости собственной идентичности с тем, что считается идентичностью благополучных и преуспевающих, пропагандируемой телевидением. Миллионы «старых русских» никак не могут поставить себя рядом с безумным богатством «новых русских». Они не готовы ассоциировать себя с тем, что в их представлениях абсолютно несправедливо: с таким положением вещей, когда национальные богатства захвачены небольшой группой лиц, интересы которой, по большому счету, не связаны с интересами страны.

Иными словами, у нас имеет место конфликт интересов, образов жизни значительной части элиты и большей части народа. Вообще-то это типичная для России ситуация, она характеризовала нашу страну на протяжении столетий. Вспомним дворянство, которое говорило по-французски, но при этом регулярно пороло своих крепостных на конюшнях. Никогда, однако, разрыв между элитой и остальным социумом не был таким разительным и таким чудовищным. Наше общество расколото, в нем сосуществуют несколько разных обществ. Та Россия, которая владеет большей частью российских активов, живет интересами, весьма далекими от интересов остальной России. И потому многим россиянам сложно ощущать себя патриотами той, первой части их родины.

Следует понимать, что без формирования позитивной коллективной идентичности невозможно говорить о развитии страны. И дело не только в создании некоего интегрирующего кода. Позитивная коллективная идентичность позволяет существенно увеличить энергетический потенциал социума, помогает аккумулировать новую, дополнительную энергию, заряженную на успех.

Человеческая энергия, выражающаяся в действиях, поступках людей, всегда носит направленный характер- это вектор. Энергия любого человека выходит за границы его физического тела. Способы передачи и распространения человеческой энергии разнообразны. У каждого социума есть собственное энергетическое поле, совокупность векторов и потенциалов всех его членов. В результате объединения этого запаса общая энергетическая составляющая системы может как увеличиваться, так и уменьшаться. Сложение противостоящих и разнонаправленных величин приводит к «вычитанию», снижению общего энергетического потенциала. А сложение синхронизирующихся, однонаправленных потенциалов способно спровоцировать настоящий синэнергетический скачок.

Включение в национальную коллективную идентичность всегда означает рост энергетической заряженности человека. Личность, испытывающая патриотические чувства, гордится своей сопричастностью, она переживает эмоциональный подъем. Такого человека отличает готовность отдавать, он готов помогать своей отчизне, идти на жертвы ради нее и даже погибать за нее. В современной России говорить и писать о таких вещах как-то неудобно, а многим подобные рассуждения вообще кажутся малопонятными. Мы напрочь забыли, что такое массовый патриотизм, не говоря уже о просвещенном патриотизме.

Стоит обратить, однако, внимание на то, что во времена испытаний патриотические чувства растут практически спонтанно: включается саморегулирующийся механизм выживания нации. И тогда ее представители, лидеры в том числе, снова вспоминают, что все они братья и сестры.

Формирование патриотизма как продуктивной национальной идентичности требует, чтобы в эту самую идентичность были включены нормы некоего социального договора, в частности требования справедливости и свободы. Возможно, на первый взгляд это кажется несбыточным. Но, повторяю, в конечном итоге все определяется формами интеграции, формами включения человека в социум, формами отражения этого в коллективной идентичности и идентичности индивида. Включенность- вот ключевое слово.

Огромные возможности в этом смысле предоставляет работа на местном уровне, а именно- развитие местного патриотизма. Ведь коллективная идентичность имеет несколько уровней, среди которых национальность очень важный, но не единственный уровень. Каждому человеку присущ целый набор идентичностей. В этом списке есть признаки первостепенные и второстепенные. Поведение же человека определяется прежде всего той частью идентичности, которая представляется наиболее значимой в конкретных обстоятельствах. И вот тут оказывается, что для любого из нас таковыми выступают местные вопросы и проблемы. Люди живут не в бесконечных пространствах страны, а на своей малой родине. Именно на местном уровне наиболее реально добиться настоящей включенности человека в жизнь социума. Поэтому, перефразируя известное высказывание, можно сказать: «Любой настоящий патриотизм- местный».

Главная » Времена в английском языке » Что тебя бесит в людях. Все бесит и все раздражает: что делать, причины, как стабилизировать эмоциональное состояние и справиться с раздражением