Польские офицеры в катыни. Кто расстрелял в Катыни польских офицеров

Что случилось в Катыни
Весной 1940 года в лесу под селом Катынь в 18 км к западу от Смоленска, а также еще в ряде тюрем и лагерей по всей стране в течение нескольких недель были расстреляны советским НКВД тысячи пленных польских граждан, в основном офицеров. Казни, решение о которых было принято Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940, проходили не только под Катынью, однако термин "Катынский расстрел" применяется к ним в целом, так как о расстрелах в Смоленской области стало известно в первую очередь.

Всего, согласно рассекреченным в 1990-х данным, сотрудники НКВД в апреле-мае 1940 года расстреляли 21 857 польских заключенных. По данным российской Главной военной прокуратуры, обнародованным в 2004 году в связи с закрытием официального расследования, НКВД завело дела на 14 542 поляков, при этом документально установлена гибель 1803 человек.

Поляки, казненные весной 1940-го, были взяты в плен или арестованы годом ранее в числе (по разным данным) от 125 до 250 тысяч польских военнослужащих и гражданских лиц, которых советские власти после оккупации восточных территорий Польши осенью 1939 года сочли "неблагонадежными" и переместили в 8 специально созданных лагерей на территории СССР. Большую часть их вскоре либо отпустили по домам, либо отправили в ГУЛАГ или на поселение в Сибирь и Северный Казахстан, либо (в случае с жителями западных областей Польши) передали Германии.

Однако тысячи "бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических контрреволюционных партий, участников вскрытых контрреволюционных повстанческих организаций, перебежчиков и др"., глава НКВД Лаврентий Берия предложил считать "закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти" и применить к ним высшую меру наказания - расстрел.

Польских заключенных казнили во многих тюрьмах по всему СССР. По данным КГБ СССР, в Катынском лесу были расстреляны 4 421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова - 3 820, в Осташковском лагере (Калининская, сейчас Тверская область) - 6 311 человек, в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии - 7 305 человек.

Расследования
Название села под Смоленском стало символом преступлений сталинского режима против поляков еще и потому, что именно с Катыни началось расследование расстрелов. То обстоятельство, что первыми доказательства виновности НКВД представила немецкая полевая полиция в 1943 году предопределил отношение к этому расследованию в СССР. Москва решила, что наиболее правдоподобным будет возложить вину за расстрел на самих фашистов, тем более что при расстреле офицеры НКВД использовали "вальтеры" и другое оружие, стрелявшее патронами немецкого производства.

После освобождения Смоленской области советскими войсками специальной комиссией было проведено расследование, которое установило - пленные поляки были расстреляны немцами в 1941 году. Эта версия стала официальной в СССР и странах Варшавского договора вплоть до 1990 года. Обвинения по Катыни советская сторона предъявляла и по окончании войны в рамках Нюрнбергского процесса, однако убедительных доказательств вины немцев представить не удалось, в результате этот эпизод в обвинительном заключении не фигурировал.

Признания и извинения
В апреле 1990 года в Москву с официальным визитом приехал польский лидер Войцех Ярузельский. В связи с обнаружением новых архивных документов, косвенно доказывающих вину НКВД, советское руководство решило изменить свою позицию и признать, что поляков расстреливали офицеры советской госбезопасности. 13 апреля 1990 года ТАСС опубликовал заявление, в частности, гласившее: "Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова (Всеволод Меркулов, в 1940 году руководивший Главным управлением госбезопасности НКВД - Вести.Ru ) и их подручных. Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма".

Михаил Горбачев передал Ярузельскому списки офицеров, отправленных по этапу - фактически, к месту расстрела, из лагерей в Козельске. Осташкове и Старобельске, а советская Генпрокуратура вскоре начала официальное расследование. В начале 90-х в ходе визита в Варшаву извинения полякам принес президент России Борис Ельцин. Представители российской власти неоднократно заявляли, что разделяют скорбь польского народа по погибшим в Катыни.

В 2000-м году в Катыни был открыт мемориал жертвам репрессий, общий - не только полякам, но и советским гражданам, которых НКВД расстреливало в том же Катынсокм лесу.

В конце 2004 года открытое в 1990 году расследование было прекращено Главной военной прокуратурой РФ на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - в связи со смертью подозреваемых или обвиняемых. Причем из 183 томов дела, польской стороне было передано 67, так как остальные 116, по словам военного прокурора, содержат государственную тайну. Верховный суд РФ в 2009 году .

Российский премьер Владимир Путин в статье, опубликованной в польской "Газете Выборча" в канун рабочего визита в августе 2009 года: "Тени прошлого не могут больше омрачать сегодняшний, а тем более завтрашний день сотрудничества. Наш долг перед ушедшими, перед самой историей, сделать все, чтобы избавить российско-польские отношения от груза недоверия и предубежденности, доставшегося нам в наследство, перевернуть страницу и начать писать новую".

По мнению Путина, "народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с Катынью, где покоятся тысячи польских военнослужащих". "Мы обязаны вместе хранить память о жертвах этого преступления", - призывал премьер России. Глава российского правительства уверен, что "мемориалы "Катынь" и "Медное", как и трагическая судьба русских солдат, взятых в польский плен в ходе войны 1920 года, должны стать символами общей скорби и взаимного прощения".

В феврале 2010 года Владимир Путин своего польского коллегу Дональда Туска посетить 7 апреля Катынь, где пройдут мемориальные мероприятия, посвященные 70-летию Катынского расстрела. Туск принял приглашение, вместе с ним в Россию приедут Лех Валенса, первый премьер посткоммунистической Польши Тадеуш Мазовецкий, а также члены семей жертв расстрелов НКВД.

Примечательно, что в преддверии встречи премьеров России и Польши в Катыни канал "Россия Культура" показал фильм , который и .

Требования реабилитации
Польша требует, чтобы расстрелянных в 1940 году поляков в России признали жертвами политических репрессий. Кроме того, многие там хотели бы услышать от российских официальных лиц извинения и признание Катынского расстрела актом геноцида, а не ссылки на то, что нынешние власти не отвечают за преступления сталинского режима. Прекращение дела, а особенно то обстоятельство, что постановление о его прекращении наряду с другими документами было признано секретным и не обнародовалось, только подлили масла в огонь.

После решения ГВП Польша начала собственное прокурорское расследование "массового убийства польских граждан, совершённого в Советском Союзе в марте 1940 года". Возглавляет расследование профессор Леон Керес, руководитель "Института национальной памяти". Поляки хотят все же выяснить, кто отдал приказ о казни, фамилии палачей, а также дать правовую оценку деяниям сталинского режима.

Родственники некоторых офицеров, погибших в Катынском лесу, в 2008 году обратились в Главную военную прокуратуру РФ с требованием рассмотреть возможность реабилитации расстрелянных. ГВП отказала, а позже Хамовнический суд отклонил жалобу на ее действия. Теперь требования поляков рассматривает Европейский суд по правам человека.

Катынь: Хроника событий

Термин «катынское преступление» – собирательный, он обозначает расстрел в апреле–мае 1940 года почти 22 тысяч польских граждан, содержавшихся в разных лагерях и тюрьмах НКВД СССР :

– 14 552 польских офицеров и полицейских, взятых в плен Красной Армией в сентябре 1939 года и содержавшихся в трёх лагерях НКВД для военнопленных, в том числе –

– 4421 узник Козельского лагеря (расстреляны и захоронены в Катынском лесу под Смоленском, в 2 км от станции Гнездово);

– 6311 узников Осташковского лагеря (расстреляны в Калинине и захоронены в Медном);

– 3820 узников Старобельского лагеря (расстреляны и захоронены в Харькове);

– 7305 арестованных, содержавшихся в тюрьмах западных областей Украинской и Белорусской ССР (расстреляны, по-видимому, в Киеве, Харькове, Херсоне и Минске, возможно, и в других не установленных местах на территории БССР и УССР ).

Катынь – только одно из целого ряда мест расстрелов – стала символом казни всех вышеперечисленных групп польских граждан, так как именно в Катыни в 1943 году были впервые обнаружены захоронения убитых польских офицеров. На протяжении последующих 47 лет Катынь оставалась единственным достоверно известным местом захоронения жертв этой «операции».

Предыстория

23 августа 1939 года СССР и Германия заключили договор о ненападении – «пакт Риббентропа–Молотова». Пакт включал секретный протокол о разграничении сфер интересов, согласно которому, в частности, Советскому Союзу отходила восточная половина территории довоенного польского государства. Для Гитлера пакт означал снятие последнего препятствия перед нападением на Польшу.

1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу, развязав тем самым Вторую мировую войну. 17 сентября 1939 года, в разгар кровопролитных сражений Войска Польского, отчаянно пытавшегося остановить стремительное продвижение немецкой армии вглубь страны, по сговору с Германией в Польшу вторглась и Красная Армия – без объявления войны Советским Союзом и вопреки действовавшему договору о ненападении между СССР и Польшей. Советская пропаганда объявила операцию Красной Армии «освободительным походом в Западную Украину и Западную Белоруссию».

Наступление Красной Армии стало для поляков полной неожиданностью. Некоторые не исключали даже, что ввод советских войск направлен против германской агрессии. Понимая обреченность Польши в войне на два фронта, польский главнокомандующий издал приказ не вступать в бой с советскими войсками и оказывать сопротивление только при попытках разоружения польских частей. В результате сопротивление Красной Армии оказали лишь немногие польские части. До конца сентября 1939 года Красной Армией были взяты в плен 240–250 тысяч польских солдат и офицеров, а также пограничников, служащих полиции, жандармерии, тюремной стражи и т.п. Не имея возможности содержать столь огромную массу пленных, сразу после разоружения половину рядовых и унтерофицеров распустили по домам, а остальных Красная Армия передала в десяток специально созданных лагерей военнопленных НКВД СССР .

Однако и эти лагеря НКВД оказались перегруженными. Поэтому в октябре – ноябре 1939 года большинство рядовых и унтерофицеров покинули лагеря военнопленных: жителей территорий, захваченных Советским Союзом, распустили по домам, а жителей территорий, оккупированных немцами, по договоренности об обмене пленными передали Германии (Германия же взамен передала Советскому Союзу захваченных в плен немецкими войсками польских военнослужащих – украинцев и белорусов, жителей территорий, отошедших к СССР ).

Договорённости об обмене касались и гражданских беженцев, оказавшихся на территории, занятой СССР . Они могли обращаться в немецкие комиссии, действовавшие весной 1940 года на советской стороне, за разрешением вернуться к постоянным местам жительства на польских территориях, занятых Германией.

В советском плену были оставлены около 25 тысяч польских рядовых и унтер-офицеров. Кроме них не подлежали роспуску по домам или передаче Германии армейские офицеры (около 8,5 тысячи человек), которых сосредоточили в двух лагерях военнопленных – Старобельском в Ворошиловградской (ныне Луганской) области и Козельском в Смоленской (ныне Калужской) области, а также пограничники, полицейские, жандармы, служащие тюремной стражи и т.п. (около 6,5 тысячи человек), которых собрали в Осташковском лагере военнопленных в Калининской (ныне Тверской) области.

Узниками НКВД стали не только военнопленные. Одним из основных средств «советизации» захваченных территорий стала кампания непрекращающихся массовых арестов по политическим мотивам, направленных прежде всего против должностных лиц польского государственного аппарата (включая избежавших плена офицеров и полицейских), членов польских политических партий и общественных организаций, промышленников, крупных землевладельцев, коммерсантов, нарушителей границы и других «врагов советской власти». До вынесения приговора арестованных месяцами держали в тюрьмах западных областей УССР и БССР , образованных на захваченных территориях довоенного польского государства.

5 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о расстреле «находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков», а также 11 000 арестованных и содержавшихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии «членов различных контрреволюционных шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков».

Основой для решения Политбюро стала записка наркома внутренних дел СССР Берии в ЦК ВКП (б) Сталину, в которой расстрел перечисленных категорий польских пленных и заключённых предлагался «исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти». При этом в качестве решения в протоколе заседания Политбюро была дословно воспроизведена заключительная часть записки Берии.

Расстрел

Казнь польских военнопленных и заключенных, относящихся к категориям, перечисленным в решении Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года, была осуществлена в апреле и мае того же года.

Все узники Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей военнопленных (кроме 395 человек) были отправлены этапами примерно по 100 человек в распоряжение Управлений НКВД соответственно по Смоленской, Калининской и Харьковской областям, которые проводили расстрелы по мере прибытия этапов.

Параллельно шли расстрелы заключённых тюрем западных областей Украины и Белоруссии.

395 военнопленных, не включённых в расстрельные предписания, отправили в Юхновский лагерь военнопленных в Смоленской области. Затем их перевели в Грязовецкий лагерь военнопленных в Вологодской области, из которого в конце августа 1941 года они были переданы на формирование Польской армии в СССР .

13 апреля 1940 года, вскоре после начала расстрелов польских военнопленных и заключенных тюрем, была проведена операция НКВД по высылке на поселение в Казахстан их семей (а также семей других репрессированных), проживавших в западных областях УССР и БССР .

Последующие события

22 июня 1941 года Германия напала на СССР . Вскоре, 30 июля, между советским правительством и польским правительством в изгнании (пребывавшим в Лондоне) было заключено соглашение о признании недействительными советско-германских договоров 1939 года, касающихся «территориальных перемен в Польше», о восстановлении дипломатических отношений между СССР и Польшей, образовании на территории СССР польской армии для участия в войне против Германии и освобождении всех польских граждан, находившихся в СССР в заключении в качестве военнопленных, арестованных или осуждённых, а также содержавшихся на спецпоселении.

За этим договором последовали Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 года о предоставлении амнистии польским гражданам, находившимся в заключении или на спецпоселении (к тому времени их было около 390 тысяч), и советско-польское военное соглашение от 14 августа 1941 года об организации польской ар-мии на территории СССР . Армию планировалось сформировать из амнистированных польских узников и спецпереселенцев, прежде всего из бывших военнопленных; её командующим был назначен генерал Владислав Андерс, срочно выпущенный из внутренней тюрьмы НКВД на Лубянке.

Осенью 1941 – весной 1942 годов польские официальные лица неоднократно обращались к советским властям с запросами о судьбе тысяч пленных офицеров, не прибывших к местам формирования армии Андерса. Советская сторона отвечала, что сведений о них нет. 3 декабря 1941 года, на личной встрече в Кремле с польским премьер-министром генералом Владиславом Сикорским и генералом Андерсом, Сталин предположил, что эти офицеры, возможно, сбежали в Маньчжурию. (К концу лета 1942 года армия Андерса была эвакуирована из СССР в Иран, позже она участвовала в операциях союзников по освобождению от гитлеровцев Италии.)

13 апреля 1943 года германское радио официально сообщило об обнаружении в Катыни под Смоленском захоронений польских офицеров, расстрелянных советскими властями. По распоряжению немецких властей установленные фамилии убитых стали зачитываться по громкоговорителям на улицах и площадях оккупированных польских городов. 15 апреля 1943 года последовало официальное опровержение Совинформбюро, согласно которому польские военнопленные летом 1941 года были заняты на строительных работах западнее Смоленска, попали в руки немцев и были расстреляны ими.

С конца марта по начало июня 1943 года германская сторона при участии Технической комиссии Польского Красного Креста провела эксгумацию в Катыни. Были извлечены останки 4243 польских офицеров, по обнаруженным личным документам установлены имена и фамилии 2730 из них. Трупы были перезахоронены в братские могилы рядом с первоначальными захоронениями, а результаты эксгумации летом того же года опубликованы в Берлине в книге «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn». Найденные на трупах документы и предметы немцы передали для детального изучения в Институт судебной медицины и криминалистики в Кракове. (Летом 1944 года все эти материалы, кроме малой их части, тайно спрятанной сотрудниками краковского института, были вывезены немцами из Кракова в Германию, где, по слухам, сгорели во время одной из бомбардировок.)

25 сентября 1943 года Красная Армия освободила Смоленск. Только 12 января 1944 года была создана советская «Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров», председателем которой назначили академика Н.Н. Бурденко. При этом уже с октября 1943 года специально откомандированные работники НКВД –НКГБ СССР готовили фальсифицированные «доказательства» ответственности германских властей за расстрел польских офицеров под Смоленском. Согласно официальному сообщению, советская эксгумация в Катыни проводилась с 16 по 26 января 1944 года по указанию «комиссии Бурденко». Из вторичных могил, оставшихся после немецкой эксгумации, и одной первичной могилы, которую немцы не успели исследовать, были извлечены останки 1380 человек, по найденным документам комиссия установила личные данные 22 человек. 26 января 1944 года газета «Известия» опубликовала официальное сообщение «комиссии Бурденко», согласно которому военнопленные поляки, находившиеся летом 1941 года в трёх лагерях западнее Смоленска и оставшиеся там после вторжения германских войск в Смоленск, были расстреляны немцами осенью 1941 года.

Для «легализации» этой версии на мировой арене СССР попытался использовать Международный военный трибунал (МВТ ), судивший в 1945–1946 годах в Нюрнберге главных нацистских военных преступников. Однако, заслушав 1–3 июля 1946 года показания свидетелей защиты (представленных немецкими адвокатами) и обвинения (представленных советской стороной), ввиду очевидной неубедительности советской версии МВТ принял решение не включать катынский расстрел в свой приговор в качестве одного из преступлений нацистской Германии.

3 марта 1959 года председатель КГБ при Совете Министров СССР А.Н. Шелепин направил первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву совершенно секретную записку, подтверждавшую, что 14 552 пленных – офицеров, жандармов, полицейских «и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши», а также 7305 заключенных тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии были расстреляны в 1940 году на основании решения Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года (в том числе 4421 человек – в Катынском лесу). В записке предлагалось уничтожить все учётные дела на расстрелянных.

При этом на протяжении всех послевоенных лет, вплоть до 1980-х, МИД СССР многократно предпринимал официальные демарши с утверждением об установленной ответственности гитлеровцев за расстрел польских военнослужащих, захороненных в Катынском лесу.

Но «катынская ложь» – это не только попытки СССР навязать мировому сообществу советскую версию расстрела в Катынском лесу. Это и один из элементов внутренней политики коммунистического руководства Польши, приведённого к власти Советским Союзом после освобождения страны. Другое направление этой политики заключалось в широкомасштабных преследованиях и попытках очернить участников Армии Крайовой (АК ) – массового антигитлеровского вооружённого подполья, подчинявшегося в годы войны польскому «лондонскому» правительству в изгнании (с которым СССР разорвал отношения в апреле 1943 года, после того как оно обратилось в Международный Красный Крест с просьбой расследовать убийство польских офицеров, чьи останки были обнаружены в Катынском лесу). Символом клеветнической кампании против АК после войны стала расклейка на улицах польских городов плаката с издевательским лозунгом «АК – заплёванный карлик реакции». Одновременно карались любые высказывания или действия, прямо или косвенно подвергавшие сомнению советскую версию гибели пленных польских офицеров, в том числе попытки родственников установить на кладбищах и в костелах памятные плиты с указанием 1940 года как времени смерти их близких. Чтобы не потерять работу, чтобы иметь возможность учиться в институте, родственники вынуждены были скрывать, что член их семьи погиб в Катыни. Польские органы госбезопасности разыскивали свидетелей и участников немецкой эксгумации и принуждали их к заявлениям, «изобличающим» немцев как виновников расстрела.
Советский Союз признал вину только через полвека после казни пленных польских офицеров – 13 апреля 1990 года было опубликовано официальное заявление ТАСС о «непосредственной ответственности за злодеяния в Катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных», а сами злодеяния квалифицировались в нём как «одно из тяжких преступлений сталинизма». Тогда же президент СССР М.С. Горбачёв передал президенту Польши В. Ярузельскому списки расстрелянных польских военнопленных (формально это были списки-предписания на отправку этапов из Козельского и Осташковского лагерей в распоряжение УНКВД по Смоленской и Калининской областям, а также список учётных дел убывших военнопленных Старобельского лагеря) и некоторые другие документы НКВД .

В том же году прокуратура Харьковской области возбудила уголовные дела: 22 марта – по факту обнаружения захоронений в лесопарковой зоне Харькова, а 20 августа – в отношении Берии, Меркулова, Сопруненко (бывшего в 1939–1943 годах начальником Управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных), Бережкова (начальника Старобельского лагеря военнопленных НКВД СССР ) и других сотрудников НКВД . 6 июня 1990 года прокуратура Калининской области возбудила ещё одно дело – о судьбе польских военнопленных, содержавшихся в Осташковском лагере и бесследно исчезнувших в мае 1940 года. Эти дела были переданы в Главную военную прокуратуру (ГВП ) СССР и 27 сентября 1990 года объединены и приняты ею к производству под № 159. ГВП образовала следственную группу во главе с А.В. Третецким.

В 1991 году следственная группа ГВП совместно с польскими специалистами провела частичные эксгумации в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова, на территории дачного поселка УКГБ по Тверской области в 2 км от поселка Медное и в Катынском лесу. Основным результатом этих эксгумаций стало окончательное установление в процессуальном порядке мест захоронения расстрелянных польских узников Старобельского и Осташковского лагерей военнопленных.

Через год, 14 октября 1992 года, по распоряжению президента России Б.Н. Ельцина были обнародованы и переданы Польше документы, изобличающие руководство СССР в совершении «катынского преступления» – упомянутые выше решение Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года о расстреле польских узников, «постановочная» записка Берии к этому решению, адресованная Сталину (с собственноручными подписями членов Политбюро Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна, а также отметками о голосовании «за» Калинина и Кагановича), записка Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 года и другие документы из Президентского архива. Так стали достоянием общественности документальные доказательства того, что жертвы «катынского преступления» были казнены по политическим мотивам – как «закоренелые, неисправимые враги советской власти». Тогда же впервые стало известно, что расстреляны были не только военнопленные, но и заключенные тюрем западных областей УССР и БССР . Решение Политбюро от 5 марта 1940 года предписывало, как уже говорилось, расстрелять 14 700 военнопленных и 11 тысяч заключенных. Из записки Шелепина Хрущеву следует, что военнопленных примерно столько и расстреляли, однако заключённых было расстреляно меньше – 7305 человек. Причина «недовыполнения» неизвестна.

25 августа 1993 года президент России Б.Н. Ельцин со словами «Простите нас…» возложил венок к памятнику жертв Катыни на варшавском мемориальном кладбище «Повонзки».

5 мая 1994 года заместитель начальника Службы безопасности Украины генерал А. Хомич передал заместителю Генерального прокурора Польши С. Снежко поимённый алфавитный список 3435 заключенных тюрем западных областей УССР с указанием номеров предписаний, которые, как известно с 1990 года, означали отправку на расстрел. Список, сразу же опубликованный в Польше, стал условно именоваться «украинским списком».

«Белорусский список» до сих пор неизвестен. Если «шелепинское» число расстрелянных заключенных верно и если обнародованный «украинский список» полон, то в «белорусском списке» должны значиться 3870 человек. Таким образом, к настоящему времени нам известны имена 17 987 жертв «катынского преступления», а 3870 жертв (заключённые тюрем западных областей БССР ) остаются безымянными. Места захоронения достоверно известны только для 14 552 расстрелянных военнопленных.

13 июля 1994 года руководитель следственной группы ГВП А.Ю. Яблоков (сменивший А.В. Третецкого) вынес постановление о прекращении уголовного дела на основании пункта 8 статьи 5 УПК РСФСР (за смертью виновных), причём в постановлении Сталин, члены Политбюро Молотов, Ворошилов, Микоян, Калинин и Каганович, Берия и другие руководители и сотрудники НКВД , а также исполнители расстрелов признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных пунктами «а», «b», «c» статьи 6 Устава Международного военного трибунала в Нюрнберге (преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности). Именно такая квалификация «катынского дела» (но по отношению к нацистам) уже была дана советской стороной в 1945–1946 годах при внесении его на рассмотрение МВТ . Главная военная прокуратура и Генеральная прокуратура РФ через три дня отменили постановление Яблокова, а дальнейшее расследование поручили другому прокурору.

В 2000 году на местах захоронений расстрелянных военнопленных были открыты польско-украинский и польско-российские мемориальные комплексы : 17 июня в Харь-кове, 28 июля в Катыни, 2 сентября в Медном.

21 сентября 2004 года ГВП РФ прекратила уголовное дело № 159 на основании пункта 4 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ (за смертью виновных). Со-общив об этом общественности лишь через несколько месяцев, тогдашний Главный военный прокурор А.Н. Савенков на своей пресс-конференции 11 марта 2005 года объявил секретными не только большинство материалов расследования, но и само постановление о прекращении «катынского дела». Тем самым был засекречен и содержа-щийся в постановлении персональный состав виновных.

Из ответа ГВП РФ на последовавший запрос «Мемориала» видно, что виновными признаны «ряд конкретных высокопоставленных должностных лиц СССР », чьи действия квалифицированы по пункту «б» статьи 193-17 действовавшего в 1926–1958 годах Уголовного кодекса РСФСР (превышение власти лицом начальствующего состава РККА , имевшее тяжелые последствия при наличии особо отягчающих обстоятельств).

ГВП сообщила также, что в 36 томах уголовного дела встречаются документы, имеющие гриф «секретно» и «совершенно секретно», а в 80 томах – документы с грифом «для служебного пользования». На этом основании доступ к 116 из 183 томов закрыт.

Осенью 2005 года с остальными 67 томами, «не содержащими сведений, составляющих государственную тайну», были ознакомлены польские прокуроры.

В 2005–2006 годах ГВП РФ отказывала в рассмотрении поданных родственниками и «Мемориалом» заявлений о реабилитации как жертв политических репрессий ряда конкретных расстрелянных польских военнопленных, а в 2007 году Хамовнический районный суд г. Москвы и Московский городской суд подтвердили эти отказы ГВП .
В первой половине 1990-х годов наша страна совершила важные шаги на пути к признанию истины в «катынском деле». Общество «Мемориал» считает, что сейчас нам надо вернуться на этот путь. Необходимо возобновить и довести до конца расследование «катынского преступления», дать ему адекватную юридическую оценку, предать гласности имена всех виновных (от принимавших решения до рядовых исполнителей), рассекретить и обнародовать все материалы следствия, установить имена и места захоронения всех расстрелянных польских граждан, признать казненных жертвами политических репрессий и реабилитировать их в соответствии с российским Законом «О реабилитации жертв политических репрессий».

Справка подготовлена Международным обществом «Мемориал».

Информация из брошюры «Катынь», выпущенной к презентации одноимённого фильма Анджея Вайды в Москве в 2007.
Иллюстрации в тексте: сделанные в ходе немецкой эксгумации в 1943 году в Катыни (опубликованы в книгах: Amtliches Material zum Massenmord von Katyn . Berlin, 1943; Katyń: Zbrodnia i propaganda: niemieckie fotografie dokumentacyjne ze zbiorów Instytutu Za-chodniego . Poznań, 2003), снимки, сделанные Алексеем Памятных в ходе эксгумации, осуществленной ГВП в 1991 году в Медном.

В приложении :

• Приказ № 794/Б от 5 марта 1940 г. за подписью Л. Берия, с резолюцией И. Сталина, К. Ворошилова, В. Молотова, А. Микояна;
• Записка А. Шелепина Н. Хрущёву от 3 марта 1959 г.

Слободкин Юрий Максимович родился 7 ноября 1939г. В 1965 г. окончил Свердловский юридический институт. С 1976 г. - председатель Солнечногорского городского народного суда. В декабре 1989 г. избран председателем Квалификационной коллегии судей Московской области. В ноябре 1991 г. вступил в Российскую коммунистическую рабочую партию (РКРП). Неоднократно избирался членом ЦК РКРП. В 1990-93 гг. - народный депутат РФ. Автор альтернативного «ельцинскому» Проекта Конституции РФ. Проект Слободки на Ю.М. был внесен на Конституционную комиссию РФ, но, естественно, отвергнут «ельцинистами».
Слободкин Ю.М. талантливый публицист, регулярно публикуется в газете «Трудовая Россия».

Накануне празднования 60-й годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне против победителей готовится грандиозная провокация. Она испоганит и изваляет в геббельсовском дерьме День Победы и победителей и все наше нелегкое героическое прошлое. Начало этой провокации было положено фальсификацией немцами и «лондонскими поляками» в 1943 году так называемого «катынского дела». «Катынская карта» гитлеровцев при активном пособничестве польского эмигрантского правительства в Лондоне, возглавлявшегося генералом Сикорским, способствовала затягиванию открытия второго фронта и окончательного разгрома европейского фашизма. В 70-80 годы прошлого столетия пропагандистская акция Гитлера и Геббельса была реанимирована определенными польскими силами и немцами через своих «агентов влияния» в СССР.

Доказательством того, что гнусная коричневая блевотина будет извергнута нынешней российской властью и ее польскими сообщниками накануне Дня Победы, чтобы унизить и «размазать» народ-победитель и обелить побежденных фашистов, служит публикация в «Комсомольской правде» за 29 сентября 2004 года под более чем симптоматичным заголовком «Россия раскроет тайну катынского леса» (у русских принято писать «катынского», то есть без мягкого знака и без польского акцента). Еще более многозначителен подзаголовок упомянутой публикации - «Об этом договорились вчера в Кремле президенты Путин и Квасьневский». Никаких сомнений в сути договоренностей президентов не оставляет абзац: «И еще один примечательный итог встречи. После ее окончания президент Польши сообщил журналистам сенсационное известие: «Мы получили информацию о том, что 21 сентября было завершено следствие по Катынскому расстрелу. После снятия грифа секретности документы могут быть переданы Институту национальной памяти... Такое обещание мы получили». Поведение и слова Квасьневского подтверждают какие выводы по результатам своего расследования сделала «российско-польско-немецкая» сторона: в расстреле польских офицеров под Катынью виновны Сталин, Берия и «войска НКВД», а Гитлер, Геббельс, Гиммлер и их подручные оклеветаны «сталинским режимом» и подлежат реабилитации.

В общих чертах провокационная версия Геббельса и тех, кто ее поддерживает сегодня, преподносится так. Германским властям о расстреле поляков под Смоленском стало известно еще 2 августа 1941 года из показаний некоего Меркулова, оказавшегося в немецком плену, но они эти показания не проверяли. Потом, согласно данной версии, могилы польских офицеров обнаружили и раскопали в феврале-марте 1942 года военнослужащие-поляки из дислоцировавшегося в районе Катыни строительного батальона. Опять об этом поставили в известность немцев, и опять их захоронения «не заинтересовали». Они их «заинтересовали» только после сокрушительного разгрома гитлеровцев под Сталинградом и коренного перелома в войне. Тогда, как утверждают адвокаты Гитлера и Геббельса, немцы энергично принялись за «расследование» и 18 февраля 1943 года произвели частичные раскопки, «обнаружив» несколько общих могил польских офицеров. Затем они «нашли» свидетелей из местных жителей, которые, разумеется, «подтвердили», что поляков расстреляли весной 1940 года, когда гитлеровцы еще только заканчивали разработку плана нападения на СССР Фашистское руководство поставило во главе «международной комиссии» по эксгумации трупов своего профессора Герхарда Бутча и начало шумную антисоветскую кампанию Уже 16 марта 1943 года к ним присоединилось польское эмигрантское правительство. При этом поляки даже не удосужились запросить у своего союзника СССР каких-либо разъяснений, а немедленно примкнули к пропагандистской акции Геббельса, оправдывая свое подлое поведение впечатлением от «обильной и детальной германской информации касательно обнаружения тел многих тысяч польских офицеров под Смоленском и категоричности утверждения, что они были убиты советскими властями весной 1940 года». Тут не кретинизм «лондонских поляков», а сознательное и заранее оговоренное их соучастие.

Для придания своим клеветническим измышлениям большей силы воздействия высокопоставленные деятели фашистской Германии даже обсуждали вопрос о приезде з Катынь главы польского эмигрантского правительства генерала Сикорского: судя по косвенным данным, он был их давним и надежным агентом. Об этом убедительно свидетельствует обмен мнениями между Гиммлером и Риббентропом по данному вопросу. В частности, Риббентроп сообщает Гиммлеру, что эта мысль представляется соблазнительной с пропагандистской точки зрения, однако «существует основная установка относительно трактовки польской проблемы, которая делает для нас невозможным любой контакт с главой польского эмигрантского правительства». В переписке двух гитлеровских бонз изумляет их полная уверенность, что генерал Сикорский не посмеет ослушаться, если его пригласят прилететь в Катынь. А «основная установка относительно трактовки польской проблемы» была сформулирована Адольфом Гитлером в 1939 году: «У поляков должен быть только один господин - немец. Не могут и не должны существовать два господина рядом, поэтому все представители польской интеллигенции должны быть уничтожены. Это звучит жестоко, но таков закон жизни». Согласно данным иностранного автора Д. Толанда, уже к середине осени 1939 года были ликвидированы три с половиной тысячи представителей польской интеллигенции, которых Гитлер считал «разносчиками польского национализма». «Только таким путем, - утверждал он, - мы можем заполучить необходимую нам территорию». Террор сопровождался безжалостным выселением более миллиона простых поляков с их земель и размещением там немцев из других частей Польши и Прибалтики. Это происходило зимой, и при переселении от холода погибло больше поляков, чем в результате казней. Кретинизм же большинства представителей польской шляхты состоял в том, что они, не сомневаясь в победе гитлеровской Германии, рассчитывали на сохранение нацистами их шляхетских привилегий. Они или не знали, или не хотели знать об «основной установке» немцев по решению «польской проблемы».

К слову сказать, нацисты имели к полякам и претензии «личного свойства». Когда 1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу, политическое и военное руководство последней тешило себя мыслью, что имеет дело только с демонстрацией немцами своей силы провокационного характера. В ответ на «провокацию» поляки в расположенных неподалеку от польско-германской границы городах Быдгощ (Бромберг) и Шулитце вырезали все немецкое население, включая женщин и детей. Нюрнбергский Трибунал в качестве примеров военных преступлений против мирных жителей назвал уничтожение фашистами белорусской Хатыни, чешской Лидице, французского Орадура, но если следовать исторической правде, пальму первенства надо отдать полякам: во второй мировой войне они совершили первое тягчайшее преступление в отношении мирного населения. В советский период об этом не было принято говорить; мы считали их своими друзьями по социалистическому лагерю и союзниками по оружию. Но сейчас, когда правители буржуазной Польши нас предали, вступили в агрессивный блок НАТО и вместе с российской «пятой колонной» бьют нас наотмашь и клевещут на нас, мы, говоря словами Чернышевского, должны отвечать ударом на удар. По большому счету, и прежняя наша позиция была ущербной. Из-за нее мы за десятилетия дружбы так и не потребовали от поляков отчета, что они учинили в отношении 120 тысяч красноармейцев, попавших к ним в плен в 1920 году из-за полнейшей бездарности и политиканства «полководца» Тухачевского. Они и сейчас ничего вразумительного на сей счет нам не говорят и говорить не собираются, а российское буржуазное правительство перед ними рассыпает бисер и возлагает на советский народ вину за преступление, совершенное нацистами.

И еще о реальных, а не мнимых преступлениях, связанных с панской Польшей. Станислав Куняев, автор знаменитой книги «Поэзия, Судьба, Россия», повествует о событиях в Едвабно, нашем пограничном городке до нападения гитлеровской Германии на СССР. «...Почти два года Едвабно была нашей пограничной заставой. Но 23 июня 1941 года немецкие войска вновь занимают Едвабно. И тут в близлежащих местечках Радзивилове, Вонеоши, Визне разгорелись еврейские погромы. Местные поляки уничтожают несколько сотен евреев, оставшиеся в живых бегут в Едвабно. Но 10 июля в Едвабно происходит тотальный погром местной еврейской общины вместе с беженцами. Умерщвлены не менее двух тысяч евреев...» Дополняет польский историк еврейского происхождения Томаш Гросс, написавший книгу «Соседи»: «Основные факты выглядят бесспорно. В июле 1941 года большая группа живших в Едвабно поляков приняла участие в жестоком уничтожении почти всех тамошних евреев, которые, кстати сказать, составляли подавляющее большинство жителей местечка. Сначала их убивали поодиночке - палками, камнями, мучили, отрубали головы, оскверняли трупы. Потом, 10 июля, около полутора тысяч оставшихся в живых были загнаны в овин и сожжены живьем». (Не у поляков ли гитлеровцы позаимствовали этот средневековый способ казни, когда они на оккупированной территории сжигали советских людей живьем в овинах, амбарах и домах?) После выхода в свет книги Т. Гросса националистическая шляхта была приперта к стенке И 21 сентября 2001 года президент Квасьневский в отсутствие местных жителей в отсутствие правых политиков и даже местного ксендза, запершегося у себя дома, покаялся в Едвабно перед мировым еврейством от имени Польши.

Теперь поляки жаждут компенсации: моральной, психологической, политической и материальной. И такой компенсацией для них должна стать русская Катынь.

Предателей и их польско-германских заказчиков подвела торопливость и неуемное желание добиться объявления КПСС «антиконституционной» организацией, закопать «коммунистическую гидру» гораздо глубже, чем фашисты закопали под Смоленском польских офицеров. На заседании Конституционного Суда РФ 16 октября 1992 года представители ельцинской стороны, С. Шахрай и А. Макаров, заявили ходатайство о приобщении к материалам дела только что «обнаруженных» в архивах сверхсекретных документов по катынской трагедии, указывающих, что польские офицеры были расстреляны по решению руководящих органов ВКП(б). По заявлению С. Шахрая, эти документы хранились в запечатанном конверте - пакете №1 и передавались первыми секретарями и генсеками ЦК друг другу из рук в руки. Вся пресса, именовавшая себя демократической, захлебываясь, писала, а телевидение вещало о сенсационных находках и о том, что личный представитель президента в лице архивиста Р. Пихои вручил Л. Валенсе эти документы 14 октября 1992 года. Поляки поблагодарили гонца Б. Ельцина, посмотрели, повертели документы и потребовали от российских властей предоставления оригиналов. До сих пор российская сторона их «предоставляет».

Осенью 1992 года российские СМИ гнали коричневую волну на компартию и коммунистов с тем же остервенением, что и пропаганда гитлеровцев в 1943 году, которую Геббельс поучал: «Центр тяжести нашей пропаганды в ближайшие дни и далее будет сосредоточен на двух темах: атлантический вал и большевистское гнусное убийство. Миру нужно показать на эти советские зверства путем непрерывной подачи все новых фактов. В особенности в комментариях надо показать: это те же самые большевики, о которых англичане и американцы утверждают, что они якобы изменились и поменяли свои политические убеждения. Это те же самые большевики, за которых молятся в так называемых демократиях и которых благословляют в торжественном церемониале английские епископы. Это те же самые большевики, которые уже получили от англичан абсолютные полномочия на господство и большевистское проникновение в Европу. Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т.д., так как это действует особенно потрясающе». Из наставления Геббельса видно, что клевету на Советский Союз фашисты возводили для достижения двух целей. Первая из них заключалась в том, чтобы рассорить союзников по антигитлеровской коалиции, а вторая - в запугивании населения стран, находившихся в вассальной зависимости от Германии, и в более широком вовлечении его в войну против СССР на стороне фашистов Признаем, что гитлеровцы старались не напрасно. В краткосрочном плане им удалось затянуть открытие второго фронта более чем на год, а в долгосрочном они реализовали все цели фашистской Германии, ибо в 1946 году У. Черчилль, выступая в маленьком университетском городке США - Фултоне, положил начало холодной войне между бывшими союзниками.

Очевидно, что ельцинисты, вбросив на процессе в Конституционном Суде, длившемся (с перерывами) с 26 мая по 30 ноября 1992 года, свои «подлинные документы» не раз и не два пожалели об этом. Дать общую правовую оценку катынских «документов» от имени коммунистической стороны было поручено автору этих строк и профессору Рудинскому Ф.М. Мы выразили сомнение в подлинности трех основных документов - записки Л. Берии от 5 марта 1940 года, выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года и записки А. Шелепина от 3 марта 1959 года на имя Хрущева, заявив, что они должны быть подвергнуты почерковедческой экспертизе. Одним из признаков, указывающих на фальсификацию записки Берии и выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б), явилось полное совпадение дат отправки записки (5 марта 1940 года) и проведения заседания Политбюро (тоже 5 марта 1940 года). В практике работы Политбюро такого никогда не было. Разрыв во времени между датой отправки того или иного документа с предложением рассмотреть какой-то вопрос на заседании Политбюро и самим заседанием составлял не менее 5-6 дней.

Для представителей президентской стороны обвинение в фальсификации документов явилось настоящим ударом. Они старались не показывать растерянности и даже пообещали представить «подлинные архивные документы», но, разумеется, никаких подлинников никому и никогда не предъявляли. И Конституционный Суд в своем постановлении от 30 ноября 1992 года ни словом не обмолвился о катынской трагедии и по существу реабилитировал высшее советское партийное и государственное руководство. Он косвенно признал обоснованность выводов комиссии академика Н.Н. Бурденко о том, что в числе более 135 тысяч человек, уничтоженных германскими фашистами на временно оккупированной территории Смоленской области, были и польские офицеры, находившиеся в трех исправительно-трудовых лагерях под Катынью и использовавшиеся в период вероломного нападения Германии на Советский Союз на дорожных работах.

Но наши отечественные геббельсовцы-фальсификаторы, понукаемые польско-германской стороной, не смогли придумать ничего лучшего, как продолжить движение в том же направлении. Первоначальную фальшивку они «подкорректировали». Выразилось это в том, что из «записки» Берии товарищу Сталину» вытравили указание на число и цифра «5» провалилась неизвестно куда: было «5 марта 1940 года», а стало «...марта 1940 года». В таком виде «записка» попала в шестой том «Материалов дела о проверке конституционности указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР». Не знаю, кто именно в Конституционном Суде стал соучастником президентской стороны в повторной фальсификации, но, очевидно, что ельцинисты обладали такими возможностями, что могли без всяких затруднений после разоблачения заменять фальшивую ксерокопию другой такого же достоинства и ценности. Только манипуляций с пресловутой «запиской Берии» достаточно, чтобы сделать вывод, что все обвинения против советских руководителей в расстреле польских офицеров являются глобальной ложью.

«Работа над ошибками» у клеветников на рабочее государство потребовала много времени и сопровождалась отказом от многих утверждений, которые они тиражировали ранее. Особенно худо им стало после выхода в свет в 1995 году небольшой по объему, но насыщенной убийственными для них фактами книги Ю. Мухина «Катынский детектив» (М., 1995). Среди множества косвенных доказательств, свидетельствующих, что убийство польских офицеров совершено осенью 1941 года, Ю. Мухин называет три прямых доказательства 1) Выводы судебно-медицинских экспертов, включая ряд тех, кто в 1943 году входил в комиссию немецкого профессора Г. Бутца, о том, что, исходя из степени разложения трупов, состояния их одежды и иных признаков, к моменту эксгумации их гитлеровцами убитые пролежали в земле не более года, самое большее - полтора, то есть время их убийства относится к осени 1941 года. 2) Пули и стреляные гильзы, обнаруженные в могилах погребенных, имеют калибр 7,65 мм и 6,35 мм и маркировку немецкой патронной фабрики «Геншовик», сокращенно «Геко», то есть произведены в Германии. 3) Примерно у 20% трупов руки были связаны бумажным шпагатом, который до войны в СССР вообще не производился, но выпускался в Германии.

Значительный интерес представляет то, как гитлеровцы зимой 1943 года готовили катынскую провокацию. Делалось это с немецкой педантичностью и основательностью. Подбирались «нужные» писатели, журналисты, специалисты в области судебной медицины. Территорию Козьих Гор, бывшую до прихода оккупантов излюбленным местом гуляния жителей Смоленска, гитлеровцы сделали запретной зоной. К началу пропагандистской акции они усилили охрану; кроме поляков, служивших в вермахте, ее стали осуществлять эсэсовцы. В Катыни разместили немецкую роту пропаганды. Геббельс наставительно указывал своим подчиненным: «Немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство, должны быть исключительно политически подготовленными и опытными людьми, способными действовать ловко и уверенно. Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии. Целесообразно было бы избрать одного человека от нас и одного от ОВК которые уже теперь подготовили бы в Катыни поминутную программу». Таким образом, Геббельс и не скрывал от подчиненных, что катынское дело фальшивка и потому требовал от них действовать «осмысленно».

Международный Красный Крест участия в геббельсовской провокации не принимал, несмотря на шантаж и угрозы гитлеровцев. Зато «лондонские поляки», вступив в позорный сговор с немцами, направили в Катынь Техническую комиссию Польского Красного Креста далее - ПК. - Ю.С.). Она там пробыла с 17 апреля по 9 июня 1943 года. Возглавлял ее поляк К. Скаржинский, а на завершающем этапе - его соотечественник М. Водзинский. Они составили отчеты о работе комиссии, которые хранятся в Лондоне. В своих изысканиях современные геббельсовцы предпочитают давать фрагменты только из отчета Скаржинского, поскольку у Водзинского им не нравится излишняя дотошность последнего, указывающего, например, что «все пулевые ранения были произведены из пистолета при использовании боеприпасов фабричной марки Geco 7,65 D». Но и отчет Скаржинского они опасаются воспроизводить полностью В отчете присутствуют детали и подробности, которые свидетельствуют, что полякам немцы отводили жалкую и унизительную роль статистов, призванных своим присутствием придать пропагандистскому спектаклю видимость «расследования». Характерны такие отрывки из отчета: «Вынесенные на носилках из рвов трупы укладывали в ряд и приступали к поиску документов таким образом, что каждый труп отдельно обыскивали двое рабочих в присутствии одного члена комиссии ПКК... Члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права их просмотра и сортировки. Они обязаны были только упаковывать следующие предметы: а) бумажники со всем их содержимым; б) всевозможные бумаги, найденные россыпью; в) награды и памятные предметы; г) медальоны, крестики и пр.; д) погоны; е) кошельки; ж) всевозможные ценные предметы. Таким образом, просмотренные, рассортированные и пронумерованные конверты складывались в порядке нумерации в ящики. Они оставались в исключительном распоряжении германских властей. Списки, напечатанные немцами на машинке на немецком языке, не могли быть сверены комиссией с черновиком, так как она уже не имела к ним доступа. Во время работы технической комиссии ПКК в Катынском лесу в период с 15 апреля по 7 июня 1943 года эксгумировано всего 4243 трупа, из которых 4233 изъято из семи могил, находящихся на небольшом расстоянии одна от другой и раскопанных в марте 1943 года германскими военными властями. Очень тщательно и на всей территории проведенное немцами зондирование в связи с тем, чтобы объявленная пропагандой цифра в 12 тысяч трупов не слишком расходилась с действительностью, позволяет предполагать, что больше могил уже не будет. Это зондирование территории обнаружило ряд массовых захоронений русских в различной степени разложения, вплоть до скелетов». Отчет Скаржинского примечателен не только тем, что немцы не показали полякам из Технической Комиссии ни одного документа, то есть отнеслись к ним как к быдлу. В нем поляки еще как бы ненароком обмолвились, что на прозондированной немцами территории, где находились могилы польских офицеров, имелись и могилы с «массовыми захоронениями русских».

Своеобразный намек на то, что поляков расстреливал тот, кто расстреливал и русских.

А комиссия судебно-медицинских экспертов, которую возглавлял Г. Бутц, пробыла в Катыни всего два дня и, вскрыв девять трупов, заранее подготовленных гитлеровцами, 1 мая 1943 года вылетела в Берлин. Но вместо Берлина самолет приземлился на глухом уединенном аэродроме. Впоследствии болгарский доктор Марков вспоминал: «Аэродром был явно военным. Там мы обедали, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили подписать их именно здесь, на этом изолированном аэродроме!» Помимо общего протокола, каждый член комиссии писал свое собственное заключение. Болгарин Марков в своем заключении, несмотря на давление немцев, уклонился от выводов, что польские офицеры убиты в 1940 году. В свою очередь, чехословацкий профессор Ф. Гаек, также входивший в комиссию Бутца, издал в 1945 году в Праге брошюру «Катынские доказательства», где привел беспристрастные и безупречные с научной точки зрения аргументы в подтверждение того, что польские офицеры не могли быть расстреляны ранее осени 1941 года. Что касается самого Г. Бутца, то его судьба оказалась печальной. Наши Геббельсовцы стараются не вспоминать о нем, ибо им очень не хочется говорить, что в 1944 году Бутца убили сами немцы, заподозрив, что он раскроет их аферу с катынскими захоронениями.

А что стало с «вещественными доказательствами» в виде документов и разных предметов, которые немцы с помощью поляков из Технической Комиссии в апреле-июне 1943 года упаковывали в ящики? Ведь все «расследование» немцев, помимо бредовых медицинских выводов, строилось на сборе у трупов документов и утверждении, что среди них нет бумаг с датами позднее мая 1940 года. Эти бумаги то ли в 9, то ли в 14 ящиках числом 3184 единицы перевозили на двух грузовиках все дальше вглубь территории «рейха», все дальше от советского наступления Когда же стало ясно, что поражение Германии неминуемо, «начальник железнодорожной станции при приближении советских войск сжег, в соответствии с распоряжением, документы», как пишет известный современный геббельсовец Ч. Мадайчик. Команда клеветников пытается сделать вид, что, дескать, ничего особенного, если подсудимый уничтожил оправдывающие его документы. А я утверждаю, что немцы сожгли эти документы именно потому, что в них содержалось доказательство их вины.

В 1990-1991 годах «историки» Н. Лебедева и Ю. Зоря, входившие в академическую часть сторонников геббельсовской версии о судьбе польских офицеров, в своих писаниях заявляли, что «...в апреле-мае 1940 года более 15 тысяч польских военнопленных - офицеров и полицейских - были вывезены из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей и переданы УНКВД Смоленской и Калининской областей. Таким был их последний маршрут, конечными пунктами которого стали Катынь, Медное и 6-й квартал лесопарковой зоны Харькова». Вышибая слезу у доверчивого читателя пассажами «о последнем маршруте», они высказывали мысль, что позволительно «...сделать вывод о возможности вынесения Особым совещанием при НКВД смертного приговора в отношении военнопленных». Вслед за «учеными-экспертами» мыслишку о расстреле поляков по решению Особого совещания при НКВД СССР подхватили и узколобые следователи из Главной военной прокуратуры СССР В Медном Тверской области летом 1991 года «эксгуматоры» из следственной бригады ГВП СССР с участием поляков перекопали все кладбище. Фактически никаких расстрелянных поляков в Медном не нашли и не могли найти, так как их никто там не расстреливал, но не преминули поставить на кладбище памятник с надписью, что здесь захоронено 6000 поляков, «расстрелянных русскими». Польский ксендз Пешковский вместе с другими поляками и следователями из ГВП СССР занимались эксгумацией трупов под Харьковом в период с 25 июля по 7 августа 1991 года. Нашли 169 черепов и на 62 из них обнаружили следы пулевых ранений; на месте, где работали гробокопатели, хоронили уголовников и членов советской «пятой колонны». Но на основании только им известных «данных» эти поисковики определили, что на кладбище похоронено 4000 польских военнопленных из Старобельского лагеря под Харьковом.

По фильму, который фиксировал ход эксгумации, ясно, что следственная бригада не обнаружила ничего, что могло бы свидетельствовать о принадлежности трупов полякам. Однако через четыре года вдруг выясняется, что были найдены многочисленные «вещественные доказательства», о чем всему миру поведал ксендз Пешковский, успевший издать две книжки. Простодушный и одновременно лукавый ксендз в своих писаниях сообщил любопытную деталь, связанную с раскопками в Медном и под Харьковом. По его словам, основная масса предметов, названных вещественными доказательствами, найдена не в могилах, а в каких-то отдельных ямах и ямках. Выходит, что у поляков перед расстрелом отбирали табакерки, газеты, записки, перстни и, захоронив расстрелянных, потом выкапывали специальные ямы и ямки, куда и зарывали отобранные у обреченных предметы. Бедный ксендз! В его изложении очень трогательно звучит уверение, что и деревянная табакерка, и газета, и записка, пролежав в иссиня-черной жиже 51 год, не истлели, а сохранились так, что их можно было читать «при открытой балконной двери».

Бросается в глаза, что почерк, методы и приемы, которыми пользовались поляки и их соучастники-следователи в 1991 году, напрямую перекликаются с почерком, методами и приемами немцев в 1943 году под Катынью. Разница лишь в том, что немцы утаивали, а потом уничтожали вещественные доказательства своей вины, в то время как поляки при содействии наших коллаборационистов фабрикуют доказательства чужой вины. Но это разница, которая придает действиям польско-российской стороны еще более гнусный характер. Полякам очень хочется, чтобы их военнопленные офицеры были объявлены жертвами русских, а не немцев. С русских можно потребовать компенсации в евровалюте, а с немцев не потребуешь.

Как мы уже упоминали, в сочинениях российско-польских геббельсовцев можно часто встретить соединенное со страхом и трепетом упоминание об Особом совещании при НКВД СССР, которому приписывают решение о расстреле польских офицеров. Наши демократы всех цветов и оттенков так запугали самих себя и других «внесудебными репрессивными органами тоталитарного режима», что, выдвигая бредовые измышления о зловещей роли Особого совещания в судьбе поляков, не удосужились даже заглянуть в Положение об этом органе. А в Положении говорится:

1. Предоставить Наркомвнуделу в отношении лиц, признаваемых общественно опасными, ссылать на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается НКВД; высылать на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР: заключать в исправительно-трудовые лагеря и в изоляционные помещения при лагерях на срок до 5 лет, а также высылать за пределы СССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными.

2. Предоставить Наркомвнуделу право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет.

3. Для осуществления указанного в п.п.1 и 2 при народном комиссаре внутренних дел под его председательством действует Особое совещание...

Таким образом, Особое совещание не имело права приговаривать кого-либо к расстрелу, а потому изобретенные нашими геббельсовцами страшилки лопнули как мыльный пузырь и российско-польские клеветники в очередной раз изобличили сами себя. Надо добавить, что никаких «Особых совещаний» на уровне республик, краев, областей никогда и в помине не существовало; оно действовало только при НКВД СССР. И еще одна характерная черта Особого совещания: оно всегда контролировалось Прокурором СССР, который имел право при несогласии с его решением принести протест в Президиум ЦИК СССР, что приостанавливало исполнение решения Особого совещания. Подлость отечественных геббельсовцев состоит в том, что они постоянно прибегают к подмене понятий, к отождествлению Особого совещания при НКВД СССР с «тройками», канувшими в Лету еще в 1938 году.

Перед фальсификаторами, сфабриковавшими следственное дело о расстреле польских офицеров войсками НКВД, на заключительном этапе возникли, на мой взгляд, две щекотливые проблемы:

1. Как устранить расхождение между утверждением гитлеровцев, объявивших в 1943 году, что в Катыни расстреляно около 12 тысяч польских офицеров, и нынешним российско-польским "расследованием", определившим, что под Медным "расстреляно" 6 тысяч поляков, под Харьковом - 4 тысячи и в Катыни - немногим более 4 тысяч человек.

2. На какой государственный орган Союза ССР возложить ответственность за решение о расстреле польских офицеров, если все попытки притянуть за уши к этому Особое совещание при НКВД оказались настолько несостоятельными, что настаивать на них могут только законченные кретины и законченные подлецы. (Впрочем, если польский президент Квасьневский доволен "расследованием" и излучает по поводу его результатов радость, то мы имеем дело и с теми, и с другими одновременно).

После ввода советских войск на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре-октябре 1939 года в качестве интернированных, а после объявления эмигрантским правительством Польши в ноябре 1939-го состояния войны с СССР - в качестве военнопленных - в Советском Союзе оказалось около 10 тысяч офицеров бывшей польской армии и примерно столько же жандармов, полицейских, разведчиков, тюремных работников - всего около 20 тысяч человек (не считая рядовой и унтер-офицерский состав). К весне 1940 года они были разделены на три категории.

Первая категория - это опасные преступники, изобличенные в убийствах коммунистов на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, в диверсиях, шпионаже и других тяжких преступлениях против СССР. После ареста судебными органами СССР они осуждены - часть к лишению свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях, часть - к расстрелу. С учетом тех данных, которые вследствие разного рода обмолвок и проговоров сообщают нам российско-польские геббельсовцы, общая численность приговоренных к смертной казни составила около одной тысячи человек. Точной цифры назвать невозможно из-за того, что российские фальсификаторы уничтожили в доставшихся им архивах дела по всем преступникам-полякам, чтобы им было легче вместе с польскими соучастниками выстроить версию о расстреле польских офицеров "сталинским режимом".

Вторая категория - лица из числа польских офицеров, которые для мировой общественности должны были обозначать польских военнопленных - всего около 400 человек. Их отправили в Грязовецкий лагерь для военнопленных в Вологодской области. Большинство их в 1941 году освободили и передали генералу Андерсу, приступившему к формированию на территории СССР польской армии. Эту армию, насчитывавшую несколько дивизий, генерал Андерс, с согласия советского руководства, убедившегося, что андерсовцы не желают воевать против гитлеровцев на Восточном фронте вместе с Красной Армией, увел через Туркмению и Иран к англо-американцам в 1942 году. К слову сказать, англичане, в распоряжении которых оказались подразделения Андерса, не церемонились с заносчивыми поляками и весной 1944 года бросили их под немецкие пулеметы в гористую горловину итальянского местечка Монтекасино, где они в большом количестве и полегли.

Третью категорию составила основная часть польских армейских офицеров, жандармов и полицейских, освобождать которых нельзя было по двум причинам. Во-первых, они могли влиться в ряды Армии Крайовой, подчинявшейся польскому эмигрантскому правительству и развернувшей полупартизанские военные действия против Красной Армии и советских властных структур. Во-вторых, исходя из неминуемости войны с гитлеровской Германией, в отношении чего у советского руководства не было никаких иллюзий, не исключалась нормализация отношений с польским правительством в эмиграции и последующее использование поляков для совместной борьбы против фашизма.

Мучительное и болезненное решение судьбы третьей, основной части польских военнопленных нашли в том, что они Особым совещанием при НКВД СССР были признаны общественно опасными, осуждены и заключены в исправительно-трудовые лагеря. Их отправка из Козельского, Осташского и Старобельского лагерей для военнопленных (лагеря для военнопленных и исправительно-трудовые лагеря имеют совершенно разный характер, т.к. в последних содержатся только осужденные) производилась в апреле-мае 1940 года. Осужденных поляков транспортировали в исправительно-трудовые лагеря особого назначения, размешенные западнее Смоленска, а таких было три. Поляков, содержавшихся в этих лагерях, использовали на строительстве и ремонте шоссейных дорог вплоть до вторжения гитлеровцев на территорию СССР Начало войны для Советского Союза складывалось крайне неблагоприятно. Уже 16 июля 1941 года германские войска захватили Смоленск, а лагеря с польскими военнопленными-заключенными оказались у них еще раньше. В обстановке неразберихи и элементов паники эвакуировать поляков в глубь советской территории железнодорожным или автомобильным транспортом не представлялось возможным, а уходить на Восток пешим порядком вместе с немногочисленной охраной они отказались. Лишь немногие из числа польских офицеров-евреев сделали это. Кроме того, наиболее решительные и смелые из офицеров стали пробираться на Запад, благодаря чему части из них удалось уцелеть.

В руках у гитлеровцев оказалась вся картотека на поляков, которую вели в исправительно-трудовых лагерях. Это позволило им объявить в 1943 году, что число расстрелянных составляет около 12 тысяч. Используя данные картотеки, они опубликовали "Официальные материалы..." своего расследования, куда включили различные "документы" в подтверждение своей клеветнической версии расстрела польских офицеров советскими. Но, несмотря на немецкую педантичность, среди приведенных документов оказались такие, которые свидетельствовали, что их владельцы были живы по состоянию на октябрь 1941 года. Вот что, например, писал по поводу "Официальных материалов..." немцев В.Н. Прибытков, работавший директором Центрального особого архива СССР до перехода его под контроль ельцинистов: "... Решающий документ, приведенный, представляет собой свидетельство о гражданстве, выданное капитану Стефану Альфреду Козлинскому в Варшаве 20 октября 1941 года. То есть этот документ, содержащийся в официальном немецком издании и извлеченный из катынской могилы, полностью перечеркивает версию гитлеровцев о том, что расстрелы производились весной 1940 года, и показывает, что расстрелы производились после 20 октября 1941 года, то есть немцами". Имеющиеся данные убедительно свидетельствуют, что к расстрелам поляков в Катынском лесу немцы приступили в сентябре 1941 года и к декабрю того же года акцию завершили. В материалах расследования, проводившегося комиссией академика Н.Н. Бурденко, есть доказательства и того, что немцы перед демонстрацией в 1943 году захоронений в Катынском лесу разного рода "полуофициальным" организациям и лицам вскрывали могилы и свозили в них трупы поляков, расстрелянных ими в других местах. Советские военнопленные, привлеченные к этим работам в количестве 500 человек, были уничтожены. Рядом с захоронениями расстрелянных в Катынском лесу поляков находятся массовые захоронения русских. В них, относящихся преимущественно к 1941-му и частично к 1942 году, покоится прах 25 тысяч советских военнопленных и гражданских лиц. Трудно поверить, но "академики-эксперты" и горе-следователи, страдающие синдромом смердяковщины, наплодив за 14 лет "расследования" горы бумаг, даже не упоминают об этом!

В истории с польскими военнопленными офицерами действия тогдашнего политического руководства во главе со Сталиным не выглядят юридически безупречными. Были нарушены некоторые нормы международного права, а именно соответствующие положения Гаагской 1907 года и Женевской 1929 года Конвенций об обращении с военнопленными вообще и с военнопленными офицерского состава, в частности. Не надо этого отрицать, поскольку отрицание в данном случае на руку нашим врагам, которые с помощью "катынского дела" хотят окончательно переписать историю Второй Мировой войны. Мы должны признать, что осуждение польских офицеров Особым совещанием при НКВД СССР и направление их в исправительно-трудовые лагеря с изменением их статуса с военнопленных на заключенных, если и может быть оправдано с позиций политико-экономической целесообразности, то никак не оправдывается с позиций международного права. Мы должны также признать, что направление польских офицеров в лагеря вблизи от западной границы СССР лишило нас возможности обеспечить им должную безопасность в связи с вероломным нападением гитлеровской Германии. И становится понятным, почему Сталин и Берия в ноябре-декабре 1941 года не могли сказать что-то определенное генералам Сикорскому, Андерсу и польскому послу Коту о судьбе польских офицеров, захваченных в плен Красной Армией в сентябре-октябре 1939 года. Они действительно не знали, что с ними стало после оккупации гитлеровцами значительной части территории СССР. А сказать, что к моменту вторжения немцев поляки находились в исправительно-трудовых лагерях западнее Смоленска, означало международный скандал и создало бы трудности в создании антигитлеровской коалиции. Между тем, лондонское польское правительство уже в начале декабря 1941 года получило достоверную информацию о расстреле польских офицеров немцами под Катынью. Но оно не довело эту информацию до советского руководства, а глумливо продолжало "выяснять", куда делись их соотечественники-офицеры. Почему? Причина первая в том, что поляки в 1941-1942 годах и даже в 1943-м были уверены, что Гитлер одержит победу над Советским Союзом. Причина вторая, проистекающая из первой, в желании шантажировать советское руководство для последующего отказа от участия в военных действиях против немцев на советско-германском фронте.

Геббельсовская фальсификация "катынского дела" была разоблачена в ходе расследования, проведенного в период с 5 октября 1943 года по 10 января 1944 года Чрезвычайной Государственной Комиссией под председательством академика Н.Н. Бурденко. Основные результаты работы Комиссии Н.Н. Бурденко вошли в обвинительное заключение Нюрнбергского Трибунала как "Документ СССР-48". В ходе расследования дела о польских офицерах было допрошено 95 свидетелей, проверено 17 заявлений, проведена необходимая экспертиза, осмотрено место расположения катынских могил.

В качестве косвенного доказательства своей версии все современные геббельсовцы называют тот факт, что Нюрнбергский Трибунал исключил эпизод с Катынью из числа преступлений главарей нацистской Германии. Заключение комиссии Бурденко предъявлялось как документ обвинения, который в качестве официального, согласно статье 21 Устава Международного Военного Трибунала, не требовал дополнительных доказательств. Ведь руководители фашистской Германии обвинялись не в том, что они лично кого-то застрелили или сожгли живьем в избах. Их обвиняли в проведении политики, имевшей результатом такие массовые преступления, которых не знало человечество. Обвинители и показали, что геноцид против поляков, проявившийся и под Катынью, являлся официальной политикой фашистов. Однако, судьи Нюрнбергского Трибунала, не приняв во внимание выводы комиссии Бурденко, лишь имитировали судебное следствие по расстрелу польских офицеров под Катынью. Ведь уже тлели угли холодной войны! По прошествии нескольких лет, в 1952 году, американский член Нюрнбергского Трибунала Роберт X. Джексон признал, что его позицию по Катыни определило соответствующее указание от правительства президента Г. Трумэна. В 1952 году комиссия Конгресса США сфабриковала нужную им версию катынского дела и в своем заключении рекомендовала правительству США передать дело в ООН для расследования. Однако, как сетуют польские геббельсовцы, "...Вашингтон не посчитал возможным это сделать". Почему? Да потому что вопрос о том, кто убил поляков, для американцев никогда не был секретом. И в 1952 году Вашингтон оказался в положении нынешних геббельсовцев, боявшихся нести дело в суд правительству США выгодно жевать это дело в прессе, но оно не могло допустить его судебного разбирательства- У американского правительства хватило ума не тащить фальшивки в ООН. А вот наши туповатые провинциалы, Горбачев и Ельцин., с любой подделкой неслись в Варшаву к польским президентам. Но и этого мало: Ельцин поручил своим опричникам выложить фальшивки перед Конституционным судом РФ и вместе с ними оказался уличенным в подлоге. Итог: Конституционный суд ни словом не обмолвился о катынской трагедии, и по логике российско-польских геббельсовцев это надо трактовать как оправдательный вердикт Советском Союзу и его руководству. Нельзя не согласиться с Нобелем, сказавшим однажды: "Любая демократия очень быстро превращается в диктатуру подонков". Нынешнее расследование катынского дела двумя "большими демократиями" - российской и польской - подтверждает справедливость слов знаменитого шведа.

В данных заметках нельзя не коснуться роли немцев в так называемом «расследовании» катынских событий. Эта роль почти не видна, но явно присутствует. После поляков, а вернее, вместе с ними немцы являются наиболее заинтересованной стороной в том, чтобы ответственность за расстрел польских офицеров была возложена на Советский Союз. Они с затаенным дыханием и тихим торжеством восприняли пышущее довольством заявление Квасьневского после встречи с Путиным об окончании «расследования» и о том, что вскоре «документы» будут переданы в польский Институт национальной памяти. Германцы никому и ничего не прощают и умеют ждать своего часа. Они не простили сербам активного сопротивления гитлеровскому вторжению в Югославию и в 1989 году вместе с американцами и англичанами остервенело и яростно бомбили югославские города и села. Они не простили и не простят нам Победы в Великой Отечественной войне и в подсознании многих из них живет испепеляющая ненависть к И. Сталину и к нам - советским людям, сломавшим хребет вермахту. Эту ненависть к нам они стараются изливать через своих агентов влияния. Одним из самых скрытых и самых ценных их агентов влияния в Советском Союзе долгие годы был Валентин Фалин. Для нас эта личность интересна, тем, что именно он стал в ЦК КПСС человеком, запустившим версию Геббельса относительно катынской трагедии. Фалин принадлежал к поколению советских людей, которые удачно родились - в самом конце двадцатых, начале тридцатых. Они были малы, чтобы оказаться на фронте, и стали достаточно взрослыми чтобы в послевоенные годы практически без конкурса легко поступать и заканчивать престижные вузы и быстро продвигаться по служебной лестнице. В 1971-1978 гг. Фалин являлся послом СССР в ФРГ, что с учетом предыдущего опыта общения с западными немцами предопределило его исключительно враждебное отношение к советскому периоду истории нашей страны. По завершении миссии посла в ФРГ Фалин назначен заместителем заведующего Отделом международной информации ЦК КПСС и стал энергично «раскручивать» в интересах немцев «катынское дело», но помешал Ю. Андропов, убравший его из ЦК. Ему пришлось некоторое время довольствоваться должностью политического обозревателя газеты «Известия». Его «звездный час» пробил в эпоху Горбачева: с 1988 года по август 1991-го он заведующий Международным отделом ЦК КПСС, а потом и секретарь ЦК. С конца 1991 года Фалин оказался в ФРГ: немцы позаботились о том, чтобы на германской земле ему жилось комфортно. Сразу уточню, что не считал и не считаю Фалина каким-то заурядным шпионом: он немцам и не нужен был в таком качестве. Главное, к чему они стремились, добиться, чтобы на довоенную, военную и послевоенную историю Европы и мира и на роль Советского Союза он смотрел их глазами. Несомненно, что их большим успехом стало то, что в результате многочисленных приватных бесед с Фалиным, в том числе в период его семилетнего пребывания послом в ФРГ, они сумели убедить его, что геббельсовская версия расстрела польских офицеров в Катыни верна. И это был безошибочный шаг немцев, ибо Фалин уверовал, что стал обладателем «сокровенного Знания». Как мы уже упоминали, первая его попытка запустить из ЦК КПСС клеветническую кампанию по Катыни в интересах Германии не удалась. Зато по возвращении в 1988 году в ЦК Фалин при поддержке М. Горбачева, приступившего к демонтажу социалистического лагеря и уничтожению социализма под флагом строительства «общеевропейского дома», опять в центре «расследования» катынского дела.

Книга Фалина «Без скидок на обстоятельства» очень показательна для понимания того, как фабриковали ложь о Катыни наши геббельсовцы. Во-первых, Фалин, давно узнавший «правду» от западных немцев, сделал вывод, что расстрел польских офицеров - преступление Берии и его подручных, поскольку они транспортировались конвойными войсками из Козельска в Катынь (действительно, транспортировались, но не на расстрел, а в исправительно-трудовые лагеря). Во-вторых, Фалин признает, что на основании одних «косвенных» свидетельств добился вместе с А.Н. Яковлевым, чтобы Горбачев принес официальное извинение президенту Польши В. Ярузельскому, и Генеральный, не без колебаний, согласился «повиниться» за мнимый расстрел офицеров, после чего последовало краткое сообщение 28 апреля 1990 года ТАСС на этот счет. В-третьих, никакого пресловутого «пакета №1» с документами по Катыни, который якобы передавался от одного Генерального к другому, не существовало и в помине. В-четвертых, ни Горбачев, ни Яковлев с Фалиным, принимая решение о принесении извинений Ярузельскому, даже в глаза не видели, что за документы находятся в хранившемся в архиве КГБ деле по Катыни и каково их содержание. Сермяжная правда из того, что сообщил Фалин, такова: когда глава КГБ А. Крючков со своими сотрудниками наконец-то удосужился заглянуть в катынское дело, то обнаружил документы, свидетельствующие об осуждении польских офицеров к лишению свободы. Крючков тогда схватился за голову и вынужден был доложить об «ошибке» Горбачеву, который уже на весь мир «прокукарекал» относительно вины Советского Союза. Признать, что он крупно «лопухнулся» под давлением своих соратников, Фалина и Яковлева, для Горбачева было смерти подобно. А поляки и немцы постоянно требуют зримые документальные подтверждения того, что не существует, и Горбачев, чтобы как-то выйти из положения, дает указание Генеральной прокуратуре СССР начать «расследование» в направлении, подтверждающем его извинения перед поляками.

Но перелопатив горы оправок, следственная бригада ГВП смогла лишь констатировать: «Собранные материалы позволяют сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД...» Никаких документов по катынскому делу, подтверждающих геббельсовскую версию, кроме многочисленных записок Фалина и тех, кого он вовлек в свою провокационную возню, обнаружить не удалось. Этим объясняется самая настоящая брехня Горбачева в его написанном в октябре 1992 года письме новому президенту Польши Л. Валенсе, где он заявляет, что конверт с надписью «не вскрывать» он открыл в самом конце своего президентского правления в декабре 1991 года, в присутствии Ельцина, и предложил ему самому распорядиться этими документами.

Информированность Ельцина о катынской трагедии была нулевой, но, увидев, что с помощью таких «документов» можно поквитаться с «проклятым советским прошлым», он дал указание их озвучить. «Пакет №1» по катынскому делу изобрела алчная и беспринципная свора архивистов и юристов из команды Ельцина, сфальсифицировав документы. В дальнейшем, убедившись, что подлинные документы начисто опровергают геббельсовскую версию, ельцинисты принялись их подделывать. Вольно или невольно, благоприятные условия для фальсификации дела о судьбе польских офицеров создало в свое время само советское руководство. 8 послевоенной советской историографии информация на этот счет была крайне скупой Политическая элита СССР не желала предавать гласности сведения, что накануне войны польские офицеры находились не в лагерях военнопленных, а в исправительно-трудовых лагерях. Кроме того, поляки и немцы были нашими союзниками по Варшавскому договору и братскими народами по социалистическому лагерю. Напоминать о Катыни означало напоминать о том, что поляков расстреляли немцы. Мы и не напоминали, а теперь вину за уничтожение польских офицеров взваливают на нас путем злонамеренной фальсификации.

В Польше создан и действует так называемый союз «катынских семей», имеющий свое управление, знамена, хоругви. Этот «союз» насчитывает более 800 тысяч человек и является рассадником антирусских настроений Он не только культивирует ненависть к России, но и ставит своей целью получение с нас огромных компенсаций, наподобие той, что евреи получают с Германии за «холокост». И цели может добиться. Еще в январе 2002 года во время визита в Польшу В. Путин сказал, что «не исключает возможности распространить на поляков российский закон о жертвах политических репрессий». То есть В. Путин давно закончил «расследование» дела по польским офицерам и рассуждает только о том, какие правовые нормы приспособить для компенсационных выплат. Но какие бы схемы они ни выстраивали, все это одна бесконечная ложь, чтобы приписать преступления Гитлера, Геббельса, фашистской Германии нам - победителям европейского фашизма.

Перелицовка истории и глобальный пересмотр итогов второй мировой войны идут полным ходом. Лет через 20-25 американцы всю информацию, связанную с их атомными бомбардировками японских городов, засекретят, и весь оболваненный мир, как и нынешняя японская молодежь, будет указывать на еще не вымерших русских, как на исчадие рода человеческого, которое хотело весь мир уничтожить с помощью ядерного оружия. Благо, помешали злобным русским славные американские парни из морской пехоты. Самая настоящая русофобия и настоящий нацизм господствуют в США, других натовских странах, странах Прибалтики. А Путин все толкует о проявлениях русского национализма. Проводит политику, при которой мы, вынесшие основную тяжесть Победы во второй мировой войне, постоянно оказываемся кому-то что-то должны и перед кем-то виноватыми. Совсем недавно в ходе визита в КНР взял и одарил китайцев исконно русскими землями площадью 340 квадратных километров. Теперь он размахнулся шире: собирается вместе с министром иностранных дел Лавровым отдать японцам два острова Курильской гряды. Несмотря на путинское «великодушие», японцы куражатся и заявляют, что заключат мирный договор (он нам нужен как пятое колесо) только после передачи им всех островов. На очереди Калининградская область, по-германски Восточная Пруссия. Это всем очевидно! Как очевидно и то, что президент плюет на Конституцию РФ, статья четвертая которой провозглашает, что Российская Федерация «...обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории».

Гнусная фальсификация «катынского дела», осуществляемая нынешним режимом РФ, указывает на величайшую опасность, нависшую над нашей страной и нашим народом. Такие «камни» в прошлое СССР-России бросают с далеко идущими целями. К сожалению, многие из нас этой опасности в достаточной мере не сознают и продолжают верить правителям, давно нас предавшим.

Примечания

Расследование всех обстоятельств массового убийства польских военнослужащих, вошедшего в историю как «Катынский расстрел», до сих пор вызывает бурные дискуссии и в России, и в Польше. Согласно «официальной» современной версии убийство польских офицеров - дело рук НКВД СССР. Однако еще в 1943-1944 гг. специальная комиссия во главе с главным хирургом РККА Н. Бурденко пришла к выводу о том, что польских военнослужащих убили гитлеровцы. Несмотря на то, что действующее российское руководство согласилось с версией «советского следа», в деле о массовом убийстве польских офицеров действительно очень много противоречий и неясностей. Чтобы понять, кто мог расстрелять польских военнослужащих, необходимо более внимательно взглянуть на сам процесс расследования Катынского расстрела.

В марте 1942 года жители деревни Козьи Горы, что на Смоленщине, сообщили оккупационным властям о месте массового захоронения польских военнослужащих. Работавшие в строительном взводе поляки раскопали несколько захоронений и сообщили об этом немецкому командованию, однако оно первоначально отнеслось к новости с полным безразличием. Ситуация изменилась в 1943 году, когда на фронте уже произошел перелом и Германия была заинтересована в усилении антисоветской пропаганды. 18 февраля 1943 года немецкая полевая полиция приступила к раскопкам в Катынском лесу. Была сформирована специальная комиссия, которую возглавил профессор университета Бреслау Герхардт Бутц - «светило» судебно-медицинской экспертизы, в годы войны служивший в звании капитана начальником судебно-медицинской лаборатории группы армий «Центр». Уже 13 апреля 1943 года немецкое радио сообщило о найденном месте захоронения 10 тысяч польских офицеров. На самом деле, количество упокоившихся в Катынском лесу поляков немецкие следователи «вычислили» очень просто - они взяли общее количество офицеров польской армии до начала войны, из которого вычли «живых» - военнослужащих армии Андерса. Все остальные польские офицеры, по утверждениям немецкой стороны, были расстреляны НКВД в Катынском лесу. Естественно, не обошлось и без присущего гитлеровцам антисемитизма - германские средства массовой информации тут же сообщили, что в расстрелах участвовали евреи.

16 апреля 1943 года Советский Союз официально опроверг «клеветнические выпады» гитлеровской Германии. 17 апреля за разъяснениями к советскому правительству обратилось правительство Польши в изгнании. Интересно, что тогда польское руководство не старалось обвинить во всем Советский Союз, а делало упор на преступления гитлеровской Германии против польского народа. Тем не менее, СССР прервал отношения с польским правительством в изгнании.

Йозефу Геббельсу, «пропагандисту номер один» Третьего Рейха, удалось достичь даже большего эффекта, чем он предполагал изначально. Катынский расстрел был выдан германской пропагандой за классическое проявление «зверств большевиков». Очевидно, что гитлеровцы, обвиняя советскую сторону в убийстве польских военнопленных, стремились дискредитировать Советский Союз в глазах стран Запада. Жестокая казнь польских военнопленных, якобы осуществленная советскими чекистами, должна была, по мнению гитлеровцев, оттолкнуть от сотрудничества с Москвой США, Великобританию и польское правительство в изгнании. Последнее Геббельсу удалось - в Польше версию о расстреле польских офицеров советским НКВД приняли очень многие. Дело в том, что еще в 1940 году прекратилась переписка с польскими военнопленными, находившимися на территории Советского Союза. Больше о судьбе польских офицеров не было известно ничего. В тоже время, представители США и Великобритании пытались «замять» польскую тему, поскольку не хотели нервировать Сталина в столь ответственный период, когда советские войска смогли переломить ситуацию на фронте.

Для обеспечения более масштабного пропагандистского эффекта гитлеровцы даже привлекли к расследованию Польский Красный Крест (ПКК), представители которого были связаны с антифашистским сопротивлением. С польской стороны комиссию возглавил Мариан Водзинский - медик из Краковского университета, человек авторитетный и участвовавший в деятельности польского антифашистского сопротивления. Гитлеровцы пошли даже на то, чтобы допустить представителей ПКК на место предполагаемого расстрела, где происходили раскопки могил. Выводы комиссии были неутешительными - ПКК подтвердил немецкую версию о том, что польские офицеры были расстреляны в апреле-мае 1940 года, то есть - еще до начала войны Германии с Советским Союзом.

28-30 апреля 1943 года в Катынь прибыла международная комиссия. Конечно, это было очень громкое название - на самом деле, комиссия формировалась из представителей государств, оккупированных гитлеровской Германией или поддерживавших с ней союзные отношения. Как и следовало ожидать, комиссия приняла сторону Берлина и также подтвердила, что польские офицеры были убиты весной 1940 года советскими чекистами. Дальнейшие следственные действия немецкой стороны, однако, были прекращены - в сентябре 1943 года Красная армия освободила Смоленск. Практически сразу же после освобождения Смоленщины советское руководство приняло решение о необходимости проведения собственного расследования - для разоблачения гитлеровской клеветы о причастности Советского Союза к массовым убийствам польских офицеров.

5 октября 1943 года была создана специальная комиссия НКВД и НКГБ под руководством народного комиссара государственной безопасности Всеволода Меркулова и заместителя народного комиссара внутренних дел Сергея Круглова. В отличие от немецкой комиссии, советская комиссия подошла к делу более обстоятельно, включая организацию допросов свидетелей. Было опрошено 95 человек. В результате выяснились интересные подробности. Еще до начала войны к западу от Смоленска были размещены три лагеря для польских военнопленных. В них разместили взятых в плен на территории Польши офицеров и генералов Войска Польского, жандармов, полицейских, чиновников. Большая часть военнопленных использовалась на дорожных работах различной степени тяжести. Когда началась война, эвакуировать польских военнопленных из лагерей советские власти не успели. Так польские офицеры оказались уже в германском плену, причем немцы продолжали использовать труд военнопленных на дорожных и строительных работах.

В августе - сентябре 1941 года немецкое командование приняло решение расстрелять всех польских военнопленных, содержащихся в смоленских лагерях. Непосредственно расстрел польских офицеров осуществлял штаб 537-го строительного батальона под руководством обер-лейтенанта Арнеса, обер-лейтенанта Рекста и лейтенанта Хотта. Штаб этого батальона размещался в деревне Козьи Горы. Весной 1943 года, когда уже готовилась провокация против Советского Союза, гитлеровцы согнали советских военнопленных на раскопки могил и, после раскопок, изъяли из могил все документы, датированные временем позже весны 1940 года. Так была «подогнана» дата предполагаемой казни польских военнопленных. Советских военнопленных, проводивших раскопки, немцы расстреляли, а местных жителей заставили дать выгодные немцам показания.

12 января 1944 года была сформирована Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров. Эту комиссию возглавил главный хирург РККА генерал-лейтенант медицинской службы Николай Нилович Бурденко, а включили в нее целый ряд видных советских ученых. Интересно, что в состав комиссии были включены писатель Алексей Толстой и митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич). Хотя общественное мнение на Западе к этому времени было уже достаточно предвзятым, тем не менее, эпизод с расстрелом польских офицеров в Катыни вошел в обвинительное заключение Нюрнбергского трибунала. То есть, фактически была признана ответственность гитлеровской Германии за совершение этого преступления.

На долгие десятилетия про Катынский расстрел забыли, однако, когда в конце 1980-х гг. началось планомерное «расшатывание» советского государства, история Катынского расстрела была вновь «освежена» правозащитниками и журналистами, а затем и польским руководством. В 1990 г. Михаил Горбачев фактически признал ответственность Советского Союза за Катынский расстрел. С этого времени и вот уже почти тридцать лет версия о том, что польских офицеров расстреляли сотрудники НКВД СССР, превратилась в доминирующую версию. Даже «патриотический поворот» российского государства в 2000-е годы не повлиял на изменение ситуации. Россия продолжает «раскаиваться» за преступление, которое совершили гитлеровцы, а Польша выдвигает все более жесткие требования признания расстрела в Катыни геноцидом.

Тем временем, многие отечественные историки и эксперты излагают свою точку зрения на Катынскую трагедию. Так, Елена Прудникова и Иван Чигирин в книге «Катынь. Ложь, ставшая историей», обращают внимание на очень интересные нюансы. Например, все трупы, найденные в захоронениях в Катыни, были одеты в форму польской армии со знаками различия. Но до 1941 года в советских лагерях для военнопленных не разрешалось носить знаки различия. Все пленные были равны по своему статусу и не могли носить кокарды и погоны. Получается, что быть со знаками различия на момент смерти, если бы их действительно расстреляли в 1940 году, польские офицеры просто не могли. Поскольку Советский Союз долгое время не подписывал Женевскую конвенцию, содержание военнопленных с сохранением знаков различия в советских лагерях не допускалось. Судя по всему, гитлеровцы не продумали этот интересный момент и сами способствовали разоблачению своей лжи - польских военнопленных расстреливали уже после 1941 года, но ведь тогда Смоленщина была оккупирована гитлеровцами. На это обстоятельство, ссылаясь на работу Прудниковой и Чигирина, указывает в одной из своих публикаций и Анатолий Вассерман.

Частный детектив Эрнест Асланян обращает внимание на очень интересную деталь - польские военнопленные были убиты из огнестрельного оружия, произведенного в Германии. НКВД СССР такое оружие не использовало. Даже если в распоряжении советских чекистов и имелись экземпляры немецкого оружия, то отнюдь не в том количестве, какое использовалось в Катыни. Однако это обстоятельство сторонниками версии о том, что польские офицеры были убиты советской стороной, почему-то не рассматривается. Точнее, этот вопрос, конечно, поднимался в средствах массовой информации, но ответы на него давались какие-то невразумительные, - отмечает Асланян.

Версия об использовании немецкого оружия в 1940 году для того, чтобы «списать» трупы польских офицеров на гитлеровцев, действительно кажется очень странной. Советское руководство вряд ли рассчитывало на то, что Германия не просто начнет войну, но еще и сможет дойти до Смоленска. Соответственно, не было никаких оснований «подставлять» немцев, расстреливая польских военнопленных из немецкого оружия. Более правдоподобной представляется другая версия - расстрелы польских офицеров в лагерях Смоленщины действительно проводились, но совершенно не в таких масштабах, о которых говорила гитлеровская пропаганда. В Советском Союзе было много лагерей, где содержались польские военнопленные, однако нигде больше массовых расстрелов не проводилось. Что могло заставить советское командование устроить казнь 12 тысяч польских военнопленных именно на Смоленщине? Ответ на этот вопрос дать невозможно. Между тем, сами гитлеровцы вполне могли уничтожить польских военнопленных - они не испытывали никакого пиетета к полякам, не отличались гуманизмом по отношению к военнопленным, особенно к славянам. Уничтожить несколько тысяч поляков для гитлеровских палачей вообще не представляло собой никакой проблемы.

Однако версия об убийстве польских офицеров советскими чекистами очень удобна в современной ситуации. Для Запада прием геббельсовской пропаганды - замечательный способ еще раз «уколоть» Россию, поставить в вину Москве военные преступления. Для Польши и стран Прибалтики эта версия - еще один инструмент антироссийской пропаганды и способ добиться более щедрого финансирования от США и Евросоюза. Что касается российского руководства, то его согласие с версией о расстреле поляков по приказу советского правительства объясняется, судя по всему, сугубо конъюнктурными соображениями. В качестве «нашего ответа Варшаве» можно было бы поднять тему о судьбе советских военнопленных в Польше, которых в 1920 году насчитывалось более 40 тысяч человек. Однако этим вопросом никто не занимается.

Подлинное, объективное расследование всех обстоятельств Катынского расстрела еще ждет своего часа. Остается надеяться на то, что оно позволит полностью разоблачить чудовищную клевету в отношении советской страны и подтвердить, что настоящими палачами польских военнопленных были именно гитлеровцы.

16 апреля 2012 года Европейский суд по правам человек вынесет окончательный вердикт по так называемому Катынскому делу. Одна из польских радиостанций со ссылкой на адвоката истцов господина Каминьского сообщает, что заседание ЕСПЧ пройдет в открытой форме, а потому весь мир узнает, наконец, об истинной правде, касающейся Катыни. В принципе, можно особенно даже и не гадать по поводу того, каким будет вердикт суда. Можно лишь предполагать, какую мину он подложит под дальнейшее развитие Российской Федерации и отношение к ней со стороны международного сообщества. Россия, кстати, на государственном уровне признает, что расстрел польских офицеров – дело рук военнослужащих НКВД, действовавших по приказу Сталина и Берии, о чем в свое время заявил даже Президент Медведев.

Суть вопроса заключается в том, чтобы обвинить советские власти образца 40-х годов в том, что по их указке на территории одной только Смоленской области было расстреляно по одним данным около 4,5 тысяч, а под другим - 20 тысяч польских военнослужащих. При этом если такой вердикт будет принят (в чем уже можно не сомневаться), то, как часто бывает, вина автоматически перекочует и на современную Россию.

Напомним, что первые разговоры по поводу трагедии в Катынском лесу, были заведены в 1943 году гитлеровскими оккупационными войсками. Тогда немецкие военнослужащие обнаружили (это слово можно было бы, в принципе, писать в кавычках) под Смоленском в районе Катыни и станции Гнездово массовое захоронение польских (именно польских) офицеров. Эта тут же была преподнесена как факт массового истребления польских узников представителями НКВД. При этом немцы заявили, что они провели тщательное расследование и установили, что расстрел состоялся весной 1940 года, что в очередной раз доказывает «сталинский след» в этом деле. НКВД якобы специально использовало для производства массовых казней пистолеты «Вальтер» и «Браунинг» с пулями немецкого производства «Геко», чтобы навести тень на «самую гуманную» в мире немецко-фашистскую армию. Советский Союз, по понятным причинам, подверг все заключения немецкой комиссии полнейшей обструкции.

Однако в 1944 году, когда советские войска выбили гитлеровцев с территории Смоленской области, и расследование по этому факту проводила уже Москва. Согласно выводам московской комиссии, в состав которой входили общественные деятели, военные эксперты, доктора медицинских наук и даже представители духовенства, оказалось, что вместе с поляками в огромных могилах Катынского леса покоятся тела еще и нескольких сотен советских солдат и офицеров. Советская комиссия указала на то, что убийства тысяч военнопленных были совершены гитлеровцами осенью 1941 года. Безусловно, выводы советской комиссии 1944 года тоже нельзя воспринимать однозначно, но наша задача – подойти к рассмотрению так называемого катынского вопроса с объективной точки зрения, основываясь на фактах, а не голословных обвинениях. У этой слишком много подводных камней, но стараться не обращать на них внимания, значит, пытаться отмежеваться от российской истории.

Точка зрения комиссии образца 1944 года на Катынскую трагедию в Советском Союзе сохранялась в течение нескольких десятилетий, пока в 1990 году Михаил Горбачев ни передал в руки польского президента Войцеха Ярузельского так называемые «новые материалы» по Катынскому делу, после чего весь мир заговорил о преступлениях сталинизма в отношении польских офицеров. В чем же заключались эти «новые материалы»? Они базировались на секретных документах, которых якобы подписывались И.В.Сталиным, Л.П.Берией и другими высокопоставленными государственными деятелями советского государства. Еще во время передачи этих документов в руки самого М.С.Горбачева эксперты говорили, чтобы тот не спешил делать выводов их этих материалов, потому что прямых доказательств расстрелов поляков именно подразделениями НКВД эти документы не дают и нуждаются в проверке на подлинность. Однако господин Горбачев не стал дожидаться окончания экспертизы документов и дальнейших выводов комиссии по этому непростому делу, и решил обнародовать «страшную тайну» о злодеяниях советского режима.

В связи с этим возникает первая нестыковка, говорящая о том, что в Катынском вопросе слишком рано ставить точку. Почему эти секретные документы всплыли на поверхность именно в феврале 1990 года? А ведь их и до этого, как минимум дважды могли придать огласке.

Первая огласка расстрела польских офицеров именно руками советских чекистов могла бы появиться еще во время проведения знаменитого XX съезда ЦК КПСС, когда произошло развенчание культа личности И.В.Сталина со стороны Н.С.Хрущева. В принципе, в 1956 год Хрущев мог не только осудить преступления Сталина на территории СССР, но и получить просто огромнейшие внешнеполитические дивиденды на «раскрытии катынской тайны», ведь незадолго до этого комиссия американского Конгресса также занималась Катынским делом. Но Хрущев не воспользовался такой возможностью. Да и мог ли воспользоваться? Имелись ли эти «документы» в то время? А говорить о том, что он ничего не знал о реальной ситуации в начале 40-х с польскими военнопленными – наивно…

Огласка могла состояться и в начальный период пребывания у власти самого Горбачева, но, почему-то не состоялась. Почему же она состоялась в феврале 1990 года? Возможно, секрет заключается в том, что все эти «новые материалы», о которых до 1990-го странным образом ничего не было известно, были всего-навсего сфабрикованы, и такая планомерная фальсификация велась именно в конце 80-х годов, когда Советский Союз уже взял курс на сближение с Западом. Нужны были самые настоящие «исторические бомбы».

Кстати, такая точка зрения может сколько угодно ставиться под сомнение, но ведь есть результаты документационной экспертизы тех самых «новых материалов» Катынского дела. Оказалось, что документы, на которых имеются подписи Сталина и других лиц, требующих рассмотреть дела польских военнопленных в особом порядке, отпечатаны на одной пишущей машинки, а листы с итоговой подписью Берии – на другой. Кроме того, на одной из выписок итогового решения, принятого на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) от марта 1940 года, странным образом оказалась печать с атрибутикой и названием КПСС. Странно, потому что сама Компартия Советского Союза появилась лишь в 1952 году. О такого рода нестыковках заявляли и во время так называемого Круглого стола по поводу Катынского вопроса, организовано в Госдуме в 2010 году.

Но и на этом нестыковки по Катынской трагедии, в которой в последнее время видят только очевидность вины сотрудников НКВД, не заканчиваются. В материалах дел, которые уже переданы польской стороне, а это более полусотни томов, есть несколько документов, которые ставят под сомнение дату массового расстрела под Катынью – апрель-май 1940 года. Этими документами являются письма польских военнослужащих, которые были датированы летом и осенью 1941-го года – временем, когда на Смоленской земле уже хозяйничали гитлеровские войска.

Если поверить в то, что НКВД решило специально расстреливать поляков из немецкого и немецкими пулями, то для чего это вообще нужно было делать? Ведь в Москве же в то время еще никак не могли знать, что через год с небольшим фашистская Германия нападет на Советский Союз…

Немецкая комиссия, работавшая на месте трагедии, установила, что руки расстрелянных были связаны особыми хлопчатобумажными шнурками немецкого производства. Все это опять-таки говорит о том, что прозорливые НКВД-шники уже тогда знали, что Германия нападет на СССР и, видимо, заказывали в Берлине не только «Браунинги», но еще и эти бечевки, чтобы навести тень на Германию.
Той же комиссией было обнаружено в братских (стихийных) могилах под Катынью большое количество листвы, которая явно не могла осыпаться с деревьев в апреле, зато это косвенно подтверждает, что массовые убийства польских и советских военнопленных могли быть совершены именно осенью 1941 года.

Получается, что в Катынском деле есть большое количество вопросов, которые до сих пор не находят однозначных ответов, если быть твердо уверенным в том, что расстрел – дело рук НКВД. Фактически вся доказательная база, объявляющая виновным Советский Союз, строится на тех самых документах, подлинность которых явно вызывает сомнение. Появление этих документов именно в 1990 году говорит только о том, что Катынское дело фактически готовилось как очередной удар по целостности СССР, который на тот момент и без того испытывал колоссальные трудности.

Теперь стоит обратиться к так называемым свидетельствам очевидцев. В конце 30-х – начале 40-х на территории, располагающей в 400-500 метров от того места, где впоследствии были произведены массовые расстрелы, располагалась так называемая правительственная дача. По свидетельствам сотрудников этой дачи сюда любили приезжать на отдых такие известные лица как Ворошилов, Каганович и Шверник. В документах, которые в 90-х «рассекретили», прямо говорится о том, что эти приезды имели место быть тогда, когда в лесу под Козьими Горами (прежнее название Катыни) проходили массовые расстрелы польских офицеров. Получается, что высокопоставленные чиновники ехали отдыхать на место гигантского кладбища… Они могли просто не знать о его существовании – довод, который трудно принимать всерьез. Если расстрелы шли именно в апреле-мае 1940 года в непосредственной близости от той самой правительственной дачи, то, выходит, что в НКВД решили нарушить незыблемую инструкцию о порядке расстрелов. В этой инструкции четко говорится, что массовые расстрелы должны производиться в местах, расположенных не ближе 10 км от городов – в ночное время. А здесь – в 400 м и даже не от города, а от того места, куда политическая элита приехала порыбачить и подышать свежим воздухом. Сложно представить, как рыбачил Клим Ворошилов, когда в нескольких сотнях метров от него работали бульдозеры, закапывая в землю тысячи трупов. При этом закапывали слегка. Установлено, что тела некоторых расстрелянных были едва присыпаны песком, а потому по лесу должен был распространяться адский запах многочисленных трупов. Вот так правительственная дача… Все это выглядит как-то мало вразумительно, принимая во внимание основательность подхода НКВД к такого рода делам.

В 1991 году бывший начальник управления НКВД П.Сопруненко заявлял, что в марте 1940-го в своих руках держал бумагу с постановлением Политбюро за подписью Иосифа Сталина о расстреле польских офицеров. Это очередной повод усомниться в материалах дела, так как доподлинно известно, что товарищ Сопруненко никоим образом не мог держать в своих руках такой документ, так его полномочия не распространялись так далеко. Сложно предположить, что этот документ «дал ему подержать» сам Л.Берия в марте 1940 года, ведь всего за месяц до того был расстрелян арестованный экс-нарком внутренних дел Николай Ежов по обвинению в попытке совершения государственного переворота. Неужели Берия чувствовал себя настолько свободно, что мог расхаживать по кабинетам с секретными решениями Политбюро ЦК ВКП и давать их «подержать в руках» всем, кому пожелает… Наивные мысли…

Как говорит в комментариях к своей книге «Тайна Катыни» Вячеслав Швед, фальсификация исторических материалов имела место в разные времена и в разных странах. Один из ярких примеров фальсификации в США – обвинение Освальда в том, что тот в одиночку решил убить президента Кеннеди. Лишь более чем через 40 лет оказалось, что против Джона Кеннеди был спланирован многоступенчатый заговор с большим числом действующих лиц.

Вполне возможно, что и Катынскую трагедию пытаются представить таким образом, который выгоден определенным политическим кругам. Вместо того чтобы провести по-настоящему объективное расследование и полное рассекречивание документальных данных, продолжается информационная война вокруг массового убийства польских и советских военнослужащих, которая наносит очередной удар по авторитету России.

В этой связи интересно обратить внимание на недавнее решение Тверского суда по иску Е.Я.Джугашвили, защищающего честь и достоинство своего деда И.В.Джугашвили (Сталина), обвиненного в расстреле польских военнопленных. Внук Сталина требует от Госдумы убрать фразу из парламентского заявления о том, что катынский расстрел состоялся по прямому указанию И.В.Сталина. Замечу, что это уже второй такой иск к Госдуме со стороны внука Сталина (первый судом был оставлен без удовлетворения).

Несмотря на то, что и второй иск Тверской суд оставил без удовлетворения, решение его никак нельзя назвать однозначным. В своем итоговом постановлении судья Федосова заявила, что «Сталин был одним из руководителей СССР в период Катынской трагедии в сентябре 1941 года ». Одними только этими словами Тверской суд, сам того явно не желая, умудрился подчеркнуть, что все документы по делу расстрелянных польских офицеров, – возможно, грубый фальсификат, который еще предстоит серьезно изучать, а затем делать на его основе реальные независимые выводы. Это лишний раз говорит о том, что какое бы решение ни принял ЕСПЧ, оно явно не будет опираться на все исторические факты той трагедии, которая до сих пор вызывает противоречивые чувства.

Безусловно, расстрел тысяч польских офицеров – это огромная национальная трагедия Польши, и эту трагедию в России большинство людей понимают и разделяют польскую скорбь. И в то же время нельзя забывать, что помимо польских офицеров в той большой войне сгинули десятки миллионов других людей, потомки которых тоже мечтают о достойном отношении к памяти своих погибших предков со стороны государства и общественности. Можно сколько угодно муссировать Катынскую трагедию, но при этом не нужно умышленно замалчивать о тысячах и тысячах других жертвах Второй Мировой войны, о том, как сегодня националистические движения активно поднимают голову в Прибалтийских странах, к которым у Польши почему-то весьма теплое отношение. История, как известно, не знает сослагательного наклонения, поэтому к истории нужно относиться объективно. На каждом историческом этапе развития любого государства найдется весьма спорный период, и если все эти исторические споры использовать в целях эскалации новых конфликтов, то это приведет к грандиозной катастрофе, которая просто сомнет цивилизацию.

Главная » Времена в английском языке » Польские офицеры в катыни. Кто расстрелял в Катыни польских офицеров