Нашествие едигея относится к. Поход едигея на русь

Нашествие Едигея - нашествие на великое княжество Московское войск темника Золотой Орды Едигея в 1408 году. Его кульминацией стала трёхнедельная осада белокаменного Московского кремля, которая не имела успеха.

Обстановка накануне нашествия [править | править вики-текст]

После разгрома золотоордынского хана Тохтамыша среднеазиатским правителем Тамерланом Московское княжество перестало платить ежегодную дань Золотой Орде (1395) .

После разгрома войск Витовта ставленником Тамерлана Едигеем (1399) и потерей Великим княжеством Литовским Смоленска произошёл второй виток роста польского влияния в литовско-русских землях, оформленный Виленско-Радомской унией (1401) . Смоленск был возвращён Витовтом в 1404 году при помощи польских войск. Недовольство антипольски настроенной части знати Великого княжества Литовского выразилось, в частности, в отъезде Свидригайло Ольгердовича на московскую службу. Он получил от Василия Дмитриевича в кормление города Владимир, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский и др. Усиление Московского княжества выразилось также в том, что должность князя-наместника в Новгороде занял брат Василия Константин. В том же 1408 году Ягайло и Витовт выступили против Василия, которому Едигей обещал военную помощь. Однако, сражения не последовало и был заключён мир, по которому Василий обязался прекратить поддержку Свидригайла и признал Смоленск и верховские княжества литовскими владениями. В том же году Едигею не удалось установить контроль над Рязанью через своего ставленника Ивана Пронского. Не добившись взаимного ослабления Москвы и Вильно дипломатическим путём, Едигей начал собственный поход на Москву.

История [править | править вики-текст]

В ордынском войске находились четыре царевича, исполнявших должности военачальников, и несколько видных ордынских эмиров. Общее руководство осуществлял сам Едигей.

Наступление татар стало неожиданностью для московского князя Василия Дмитриевича. Для обороны столицы он оставил своего дядю Владимира Храброго, а сам с женой и детьми уехал в Кострому (где, по некоторым объяснениям, планировал собирать войско) . Вслед за князем Москву покинули многие жители, оставшимися овладела паника. Войска Едигея уничтожали все на своем пути. Отдельные части были посланы на захват Городца и Нижнего Новгорода. Основные татарские части подошли к Москве 30 ноября. Жители сожгли посад и начали стрельбу по осаждающим. Из-за этого татары не решились начать штурм каменных укреплений Москвы и расположились на некотором удалении от стен. Едигей выслал отряды грабить окрестности столицы и начал осаду. Примерно 30 000 воинов он отправил в погоню за князем Василием, но они вскоре вернулись, не найдя его.

Во время осады Едигей отправил послание великому князю тверскому Ивану Михайловичу с требованием привести войско и артиллерию под стены Москвы, но тот отказался. Пока основное войско стояло под стенами Москвы, отдельные отряды сожгли множество больших и малых городов и сел. Среди них Ростов Великий, Переславль Залесский, Дмитров, Коломна, Нижний Новгород, Городец и др.

После трех недель осады Едигей узнал от ордынского хана Булат-Салтана о наступлении на него сына Тимур-Кутлуга - Тимура. В результате ему пришлось спешно отступить от русской столицы. С москвичей он взял откуп в 3000 рублей, сжёг Троицкий монастырь и на обратном пути - Рязань.

Разорение городов, в том числе и находящихся в кормлении у Свидригайла, подорвало основу московско-литовского сотрудничества под эгидой Москвы (Свидригайло "от Едигеевых татар утомился зело" и вернулся в Литву) . Ярлык на Нижегородское княжение получил от Едигея Даниил Борисович, потомок нижегородских князей.

Нашествие Едигея

Пятнадцатый век распахнул свои ворота. О его порог разбилась феодальная усобица сеньоров, закладывались конфликты между королями, государствами и нациями. Все укрупнялось.

Одержав победу на Ворскле в 1399 году, ордынский князь Едигей на какое-то время еще больше укрепил свое единовластие в Орде. Но победа на Ворскле не остановила разрушающего воздействия Куликовской победы Дмитрия Донского. Едигей понимал, что посылками карательных ратей на Русь власти над ней не удержать: время, когда можно было держать Русь в напряжении, разжигая вражду между отдельными княжествами и князьями, прошло. Ни Великое Владимирское княжение, ни Великое Литовско-Русское княжество уже не поколебать внутренними усобицами, и сдерживать их усиление можно, лишь разжигая противоречия между этими двумя крупными центрами русских земель.

Однако теперь и Орде надо было делить участие в восточноевропейской политической ярмарке с другими ее участниками, значительно усилившими свое воздействие на исторический процесс. Священная Римская империя и Орден под воздействием Римской курии активизировали свое проникновение на Восток. Папский престол в Риме уже сотрясали громовые раскаты реформации в Англии и в Чехии. Одной из позиций контрреформации и была установка Рима на колонизацию русских земель с надеждой ввести на Русской земле католичество и восполнить потери новыми приверженцами римской веры. Рим готов был хоть черту молиться, лишь бы продвинуться на восток. Он подталкивал Орден, он благословлял Священную Римскую империю на это движение и всячески помогал Польше в распространении католицизма на русских и литовских землях, несмотря на то, что и Орден и империя не могли примирить своих противоречий.

В эту сложную мозаику восточноевропейской политики вмешалась и Византия, теснимая турецкими султанами. Греческая церковь не собиралась уступать своих позиций на Руси, рассматривая Москву как самый верный оплот против турецкого притеснения.

Бомбарда. Конец XIV века. Стреляла каменными ядрами. Дальность стрельбы от 200 до 600 метров.

Теперь уже не только Едигей сопротивлялся сближению Великого Владимирского княжения и Великого Литовско-Русского княжества, но и польские феодалы.

Польские феодалы спешили воспользоваться ослаблением позиций Витовта. Они провели сложнейшую комбинацию с королем Ягайлом. Умерла королева Ядвига, польским феодалам грозило усиление литовского элемента в Польше. Положение короля оказалось двусмысленным, он перебрался в Литву.

В Польше началось «бескоролевье». Но если раньше такое положение устраивало крупных феодалов, то теперь они сами спешили скрепить свой союз избранием короля, ибо захват земель на востоке требовал их объединенных усилий под одной короной. Можно было избрать нового короля или оставить на троне Ягайло, подыскав ему польскую невесту. Выборы нового короля могли затянуться и разжечь феодальную усобицу.

В жены Ягайлу выбрали внучку короля Казимира Анну Цилийскую. Ягайлу показали, что он король в Польше до той поры, пока связан с наследницами польскокоролевского дома и играет роль связующего звена с Литвой.

В 1402 году состоялась коронация Анны. Но прежде чем обвенчать Ягайло с внучкой Казимира, польские феодалы заставили его подписать в Вильно соглашение с Витовтом, по которому великий литовский князь обязывался сохранять вассальную зависимость от польского короля. Это была новая польско-литовская уния, еще один шаг к реальному сближению Литвы и Польши.

Государственные деятели Польши позаботились, чтобы политическая самостоятельность Литвы в короткий срок была сведена до минимума. В соглашении 1401 года Ягайло трактовался не только как польский король, но и как князь литовско-русский. Прелаты католической церкви обязали Витовта гарантировать сохранение за Польшей верховных прав на вновь приобретенные территории. Витовт, хотя и оставался пожизненным владетелем Литовско-Русского княжества, по существу, превращался в вассала польского короля.

Резко изменялось и существо всей политики Литовско-Русского княжества. До унии 1401 года оно выступало как один из центров собирания русских земель. Теперь, когда оно оказалось в фарватере политики польских феодалов и Римской курии, его притязания на присоединение русских земель выглядели как подчинение их польскому королю Ягайлу. Речь, стало быть, шла не о собирании, а о захвате русских земель. Усиливалось в связи с этим и польско-литовское влияние в Великом Новгороде, в Рязани, в Пскове и Смоленске. Смоленск в 1405 году был захвачен главным образом при помощи польских войск.

Проникновению на восток мешали неотрегулированные отношения с Орденом. Ягайло добился соглашения с Орденом, передав ему часть литовских земель и поделив планируемые захваты на Русской земле: Ордену - Псков, Литве - Великий Новгород.

Столь откровенную тенденцию поглощения Литовско-Русского княжества польским феодальным государством и подчинение Витовта королю Ягайлу не мог не заметить Василий Дмитриевич. Между ним и тестем раздвигалась все более широкая пропасть. Падали, несомненно, и симпатии Киприана к Литовско-Русскому княжеству, ибо в польском засилье он видел и начинающееся засилье католической церкви.

Естественно, что тенденция поглощения Польшей Литовско-Русского княжества породила в среде русских и литовских феодалов сильную оппозицию. Во главе оппозиции встал князь Свидригайло. В борьбе с Витовтом Свидригайло обратился за помощью к внешним силам. Он самостоятельно вступил в переговоры с Орденом и установил политические контакты с Ордой. Есть сведения и о прямых его переговорах с ханом Шадибеком. Думается, что не обязательно Свидригайло был инициатором этих переговоров. В Орде не могли спокойно смотреть на усиление Южной и Западной Руси даже за счет роста влияния польских феодалов.

Свидригайло пошел далее. В 1408 году он ушел со всем своим двором на службу к Василию Дмитриевичу. Задачи собирания русских земель объединяли в свое время всех наследников Ольгерда, теперь же Свидригайло, младший сын Ольгерда и тверской княжны Ульяны, перешел во владимирское княжение, надеясь таким путем возродить сотрудничество двух великих княжений.

Не замедлила и реакция в Великом Новгороде на переход в Москву литовских князей. Новгородцы проводили от себя литовского князя Семена Лугвеня и позвали княжить Константина Дмитриевича, младшего сына Дмитрия Донского.

К 1408 году урегулировались и дела рязанские. После того как между рязанским князем Федором, сыном Олега, женатого на дочери Дмитрия Донского, и Василием Дмитриевичем установился тесный союз, Рязань вошла в фарватер московской политики. Орда попыталась оторвать ее от Москвы. Осенью 1407 года князь Иван пронский явился из Орды с ханским послом, согнал с рязанского стола Федора и порвал союз с Москвой. Федор собрал рязанские войска, получил подмогу от Василия Дмитриевича и выступил против Ивана пронского. Федора Ольговича постигла неудача, но победа пронского князя не принесла ему торжества. Видимо, 1408 год был годом столь заметного усиления Москвы, что Иван поспешил заключить мир с Федором и порвал свои отношения с Ордой.

Итак, в Москву пришел князь Свидригайло Ольгердович на службу к Василию Дмитриевичу, Великий Новгород посадил у себя князем брата Василия, Рязань и Пронск целиком вошли в орбиту московского влияния. В Литовско-Русском княжестве встал раскол.

Столь резкое усиление Москвы вызвало крайнюю тревогу в Польше у Ягайла, у Витовта, а главное - в Орде. Явно с благословения ордынских политиков Витовт и Ягайло двинули против Москвы большое войско. Василий Дмитриевич встретил нашествие на берегу Угры. Казалось бы, оставался всего лишь один шаг до военных действий, противников разделяла неширокая река с удобными бродами. Однако до битвы не дошло.

Витовт, имея в составе своего войска большое число русских ратников, испугался, что они перейдут на сторону Москвы. К вящему неудовольствию ордынских политиков, несмотря на прямое подталкивание Едигеем московского князя на военные действия, противники помирились. Едигей прямо обещал Василию военную помощь. Мало того, даже совершил набег на южные земли Литовско-Русского княжества.

Подталкивая Москву против Литвы, ордынские послы в то же время побуждали Витовта к активным действиям против Василия Дмитриевича. «Повесть о нашествии Едигея» очень точно раскрыла эту провокационную политику Орды.

Когда все маневры ордынских политиков оказались напрасными, Едигей двинулся на Москву. «Повесть о нашествии Едигея» подробно обрисовывает принципы ордынской политики, направленной на разжигание вражды между Москвой и Вильно, и раскрывает весь замысел его похода: разорить земли, переданные Василием Дмитриевичем князю Свидригайлу, и этим подорвать основу московско-литовского сотрудничества под эгидой Москвы. Одновременно удар шел и по Рязани. Города, которые были даны Василием в кормление Свидригайлу: Переяславль, Юрьев-Польский, Ростов и Дмитров, - пылали в огне.

Следует особо отметить, что «Повесть о нашествии Едигея» впервые по-новому осмысливает взаимоотношения с Ордой. Ранее в литературных памятниках ордынские рати, все беды межкняжеской усобицы объяснялись «божьим гневом». В «Повести…» они объяснены злой волей Орды.

Едигей осадил Москву. Он надеялся, что на помощь придет тверской князь Иван Михайлович, сын знаменитого враждой к Дмитрию Донскому князя Михаила Александровича. «Сам бо Едигей князь ко граду Москве не приступаше, не посылаше, но хотяше зимовати и всячески взяти ю и гордяше и превъзносяшеся много, и посла во Тверь к великому князю Ивану Михайловичу Тферскому царевича Булата, да князя Ерикли Гоердея, веля ему часа того быти на Москву с пушками, и с тюфяки, и с пищалями, и с самострелы» («Повесть о нашествии Едигея»).

И здесь расчеты Едигея не оправдались. Времена, когда по призыву Орды русские князья с легкостью поднимались один на другого, миновали. Иван Михайлович тверской Едигею на помощь не выступил.

Но тут еще одна новость в ордыно-русских взаимоотношениях. Василий Дмитриевич сумел поднять против хана Булат-Султана, ставленника Едигея, ордынских царевичей. В Орде началась междоусобица, и Едигей, сняв осаду Москвы, поспешил в Орду.

Урон, нанесенный его нашествием, был значителен, но политического выигрыша Едигей не достиг. С нашествием Едигея связывают уход князя Свидригайла в Литву. Летописцы отметили: князь Свидригайло «от Едигеевых татар утомился зело» и потому покинул Великое Владимирское княжение. Это событие ослабило Великое Владимирское княжение, возвращение же Свидригайла в Литву вновь усилило Витовта и Ягайла.