«Российская газета»: Почему русские немцы возвращаются в Сибирь. Хочу в Россию дояркой
«Там машин с номерами ЕС больше, чем местных», «Азово жирует на германские деньги», «В Азово все говорят по-немецки» — три мифа гуляют по Сибири об омской деревне Азово. И хотя немецкую речь услышать там непросто, но вот факт — от 5 до 9 тысяч немцев в год уезжают из Германии в Россию. Из них до двух-трех тысяч в год едут в Гальбштадт Алтайского края и в Азово Омской области, где воссозданы немецкие автономные районы. Чтобы увидеть, как и зачем репатрианты возвращаются, спецкор «РГ» поехал в самый быстрорастущий немецкий район Сибири — Азовский немецкий национальный муниципальный район (АННМР).
«Что немцу „gut“…
Дом старосты села Привальное Юрия Беккера типично немецкий. Так строили его предки, основавшие село в ХIХ веке. Двор по-сибирски — с колодцем из белого кирпича. У колодца черный плуг.
— У знакомого купил, он его хотел на металлолом сдать. Я бы „до Германии“ тоже сдал. А вернулся — и не могу.
В немецком Ольденбурге с 2005 года он выдержал „вечность“ — неполных пять лет.
— Я уехал, потому что все уезжали, — уточняет. — Жена плакала, у нее там вся родня, и я сдался. Ну и как-никак историческая родина. Я старался там прижиться. Траву на гольф-полях косил, почту носил, камины топил. Но я не могу без земли. А в Германии нет деревенской жизни. И то, как они ее понимают, это — издевательство. Участок земли должен быть стандартным — газон не выше обозначенной отметки, огурцы, лук и помидоры сажать можно только на четверти площади. Я высадил чуть больше — штраф. Хотел завести, как дома, кур — меня в полицию вызвали. Попробовал высадить на участке вишню, смородину, малину, со мной перестали соседи здороваться. Полицейский объяснил: „Ягоды и фрукты мы покупаем, в саду они растут для птиц“. Я думал, он шутит, а он выписывает штраф. За то, что я посадил слишком много плодовых и в своем саду собираю ягоды.
Мысль о том, что „надо делать ноги“ Беккера часто мучила, но доконала, когда увидел зареванную племянницу. Она, гордость семейного клана, готовилась в вуз. Педагоги хвалили ее за учебу: „Gut, gut“. Девушка получила аттестат, но выяснилось, что он не дает права поступления в университет. Она в слезы, учителя не понимают, в чем дело: бакалавр — тоже высшее образование, пусть двухгодичное и без права заниматься наукой.
— Там как: с колен чужака поднимут, но на ноги встать не дадут, — хмурится Беккер. — Вот и выходит, что немцу „gut“, русскому немцу — обхохочешься.
По возвращении Беккер не узнали родное Привальное. Клуб зарос бурьяном, тротуары почти исчезли как вид, на стадионе пустырь. Он, потомственный — после отца и деда — сельский староста, где с фермерами договорился, где на общественных началах расчистил стадион, скосил бурьян у клуба, теперь пытается вернуть селу тротуары.
Юрию Беккеру трудно объяснить, почему он вернулся. На четыре годовых зарплаты в Германии он смог купить дом и участок у своего брата в Привальном. А здесь его зарплаты в МЧС, даже за несколько десятилетий, не хватит на скромный домик. И здесь надо лепить новую жизнь.
„Кто-то все обрубает, как я, и возвращается, кто-то зависает между двумя странами. Кто-то хитро „рискует“ оформить пенсии в двух странах, хотя за это можно нарваться на штраф в 11 тысяч евро. Кто-то просто возвращается к детям, неохота в старости оказаться в доме для престарелых. У кого-то бизнес в двух странах… А я вот, хоть и немец, не выучил там немецкий“…
Хочу в Россию дояркой
Въезд в Азово будто граница Евросоюза с Сибирью. Коттеджи в баварском стиле, над ними, словно ратуша, комплекс жилых трехэтажек. Готика их башен и тронутая патиной зелень крыш, сбивают с толку: это Бавария или Сибирь? Улицы еще незаселенных коттеджей и инфраструктура городка — гимназия, больница, спорткомплекс, очистные сооружения — дар Германии российским немцам, создавшим автономный район в Азово. Но в разгар стройки, в 1995 году, началась массовая эмиграция российских немцев в Германию: почти 65-процентный немецкий район остался им лишь на 30 процентов. Мог и еще ужаться, но его немецкий облик спасли немцы- переселенцы из Казахстана и Киргизии. В основном они и живут в еврогороде.
— Обложка, — скептически щурится на блики от крыш „ратуши“ Ульяна Ильченко, — а я вот на нее купилась. Дом в Казахстане продала, долгов у братьев в Германии набрала. А живу — не похвалишься: крыша течет, стены пошли по швам… Недострой, он и на евро, недострой.
И возвращенцы из Германии на „баварские“ коттеджи реагируют с ухмылкой. Бюджетные вложения из ФРГ закончились к 2005 году. Бывший глава администрации АННМР Виктор Саберфельд, подозреваемый в махинациях земельными участками, ходит под уголовным преследованием. Цены на „немецкую“ недвижимость взлетели так, что жилье многим не по карману. Наконец, взаимные санкции между Россией и Германией заморозили очередной транш 2016 года на автономию — 66,3 миллиона рублей от России и 9,5 миллионов евро от ФРГ.
Но число „возвращенцев“ все равно растет. В 2015 году вернулись больше тысячи человек, в 2016-м — 611, около 50 человек приезжали на разведку. Сейчас в администрации района лежит 21 заявка на переселение из Германии.
А еще те, кто уехал, пишут письма.
— Выбирайте любое, — показывает на стопку конвертов заместитель главы АННМР Сергей Берников и внимательно следит за развернутым листом с надписью: „Лидия Шмидт, Баден-Вюртенберг“.
— Землячка, — комментирует, — из села Александровка.
У женщины типичная просьба: хочет обратно, но так как, уезжая, продала дом, просит муниципальное жилье — „хоть общежитие с туалетом на улице“. Дети ее встали на ноги, и хоть ей 62, уверяет, что крепкая и хочет работать дояркой. „Возьмете? Хочу домой, в Россию“.
— Они там, на своем „социале“ (муниципальное жилье и социальное пособие — „РГ“), — Берников резко соскакивает со стула, — не понимают, о чем просят. Нет СССР. Нет муниципального жилья и общежитий. И доярок почти нет. Капитализм и фермеры. А они не дают жилья. Его покупать надо. Да и конкуренция в селах за работу повыше, чем в Германии.
Поэтому Лидии Шмидт, скорее всего, дадут осторожный совет — для начала наведаться на разведку. Как Наталья Меркер и Катерина Бурхард. Они приехали из Баварии, а представляются: „Я из Караганды“, „А я из Актюбинска“. Об Азово узнали от родных, приехали на разведку, объехали почти все немецкие села. Азово им понравилось меньше всего.
— Держат нас за дураков, берите ипотеку, покупайте квартиры под 200 метров, — признается Наталья Меркер.
— У меня в Германии братья на 15-20 лет в ипотеки влезли. И рады бы в Россию уехать, да не могут. А тут ипотека еще и под 16 процентов против 4-6 в Баварии. Бывшая партноменклатура нахватала квадратных метров на продажу и хочет на нас навариться. Благодетели…
Поэтому Наталья и Катерина в двух селах присмотрели частные дома, с участками, сараями, рассчитывают подкопить денег и купить их. „Мы люди сельские, — говорит Меркер, — соскучились по просторам, коровам-курам…“. Но возвращаться бояться. " Все другое», — признается Бурхард. " Но и там все меняется, — вставляет Меркер.
Когда она была маленькой, боялась кино о Великой Отечественной войне, школьных сборов, линеек, уроков истории. «Как услышу слово «фашист», сразу холод по спине. Будто это я. А когда в Мюнхене увидела, как немцы выходят на демонстрации с плакатами «Мы любим вас, беженцы!», у меня опять холод по спине. Беженцы их терроризируют — взрывают, насилуют, а немки выходят на улицы с кричалками: «Мюнхен должен быть цветным!» Стоило другим немцам выйти с лозунгом «Нет исламизации Германии!», их обозвали «фашистами». И опять я — с «фашистами» заодно, потому что — русская. Мне не привыкать: здесь я была немкой, там — русская. Но своим детям будущего, в котором им предложат у себя на родине быть непонятно кем, не хочу…
— Мы бежим и от беженцев, — делится Катерина Бурхард, — и от тех, кто должен их судить за уголовные преступления, а судят нас за отсутствие «толерантности».
У Катерины сын ходит в пятый класс, и у нее два привода в полицию и угроза представителей ювенальной юстиции — «изъять сына из-за ненадлежащего поведения матери».
Мать чуть в обморок не упала, когда сын-четвероклассник вернулся с урока сексуального просвещения с пластилиновыми фигурками половых органов, сделанных по заданию учителей. Она — в школу. Там ее выслушали с выдержкой, граничащей с презрением, и показали школьную программу. И женщина теперь каждый год ходит на демонстрацию «Demo fuer alle» против ранних секс-занятий в школе. Ей стали оформлять приводы в полицию и угрожать отнять сына.
Но гражданка Бурхард тоже учится презирать выдержкой: не пускает сына на секс-уроки. Признается: больше всего рада тому, что «на всякий случай» родила сына в России и оформила ему российское гражданство. Правда, после того, как организаторов акции «Demo fuer alle» в Мюнстере начали судить, приуныла. Ее знакомые, католики из «Demo fuer alle», эмигрировали в Канаду и Москву. А она присмотрела в Сибири село Привальное.
Лето на родине
Когда приближается лето, Андрей Клипперт из баварского Людвигсбурга спрашивает сына и дочь: «Куда двинем: на море или…?" «К бабе Лене», — шумят дети. И семья через Польшу, Беларусь и пол-России на кроссовере BMW, вызывающе скромного цвета «мокрый асфальт», едет в Азово.
— Па-а, но мы же из Людвига не уедем? — спросила этим летом в пути 12-летняя дочь Элона.
— Зачем? — перекапывая родительский огород Азово, говорит он мне. — Такой медицины, как в Германии, да еще льготной, в России нет. Работу тут, кроме огорода, я не найду. В Людвиге же — до санкций — я на заводе собирал турбины для России. Потом сократили, но за счет компании прошел переподготовку и работаю на компьютерной линии распределения грузов и почты в большой транспортной компании. 2000 евро в месяц против 10-14 тысяч рублей за работу на почте в Омске, лечат от ностальгии в зародыше.
Хотя вопрос Элоны застал отца врасплох. Он догадался, что дочь слышала его телефонный разговор с ее дедом из Азово. Тот по просьбе сына присмотрел земельный участок и звал на смотрины.
— У меня денег на дом в России пока нет, — объясняет Клипперт. — Это здесь считают, что если мы из Германии на машинах сюда приезжаем, то… Машина — просто бонус, и та взята в кредит. У меня нет желания перебираться насовсем. Меня мой социальный дом в Германии устраивает. А в Азово я приехал что-то присмотреть на будущее для себя и жены. Вдруг вернемся… А дети пусть сами решают. Дочь мечтает стать чемпионкой ФРГ по плаванию. У нее кличка «Торпеда», второе место заняла на соревнованиях земли Бавария.
Помолчав, Андрей добавляет, что у них в русской общине многие восстанавливают российские паспорта. И почти все снова начали учить детей русскому языку и ездить чаще к родным — в Тюмень, Саратов, Оренбург — на лето.
— И никто родину не узнает, — смеется. — Мы там расслабились, и если что, права качаем. А тут все рассчитывают только на себя. И уже не на «челночные» туры, а на свои фермы, сыроварни, пивоварни…
По-русски прибедняются от больших убытков, но видно же, в дело вцепились ого-го… Я вот на страусиной ферме в Цветнополье яиц детям прикупил, попробовать. А еще тут такую колбасу научились делать, вкуснее, чем в Германии. Комбинат домостроения в Звонареве Куте не достроили, а вакансий уже нет. В общем, к пенсии, домик в Азово прикуплю.
Из последних сил пытаюсь «поймать» Клипперта: почему он домом называет Германию, а родиной — Россию? «У меня папа немец, мама из Одессы, я сибиряк, — смеется. — А Сибирь, кто чей, выясняет просто: «Ты чего дерешься?» — «Познакомиться хочу».
Он не обижается, что не похож на немца. Обычный русский, просто судьба назвала немцем. Закинула в Германию, а сердце и голову забыла дома.
Полностью материал «Гуд бай, Германия» можно прочитать на
МОСКВА, 25 июн — РИА Новости, Игорь Кармазин . Страна идеальных дорог и вкусного пива — жизнь в Германии кажется упорядоченной и обеспеченной. После падения железного занавеса сотни тысяч этнических немцев решились на переезд из постсоветских республик на родину предков. В последние годы, однако, наметилась обратная тенденция — немцы возвращаются в Россию. Переселенцы рассказали РИА Новости о причинах неприятия германских порядков.
Сергей Рукабер, Карлсруэ — Крым
Я в Германию уехал в 1999 году, прожил там 18 лет, в Россию мы окончательно вернулись 31 июля 2017 года. Германия для меня так и не стала родиной, я всегда держал в уме возможность нового переезда. Решающим фактором послужило воссоединение родного Крыма с Россией.
В Германии я все эти годы не чувствовал себя в своей тарелке, многое просто дико для меня было. Например, с первого класса с недавних пор в школах там введен урок сексуального просвещения. Подробно рассказывают о секс-меньшинствах, все подается в том духе, что именно такие отношения нормальны. Дочка однажды вернулась после занятий домой и спросила: "А как это, когда одна тетя с другой тетей?" Получается, учили лесбиянству. Я ответить ничего не смог, но пошел жаловаться в школу. Мне сказали, что отказ от этого урока грозит разбирательством с полицией.
Многие думают, что заработать в Германии проще. Да, доход у меня был больше нынешнего, но и налоги намного выше. В итоге на руки сейчас я получаю примерно столько же, сколько и там. Типичная история в Германии: платишь какой-то налог, а в конце года оказывается, что заплатил мало, что-то еще должен государству.
У меня там была транспортная компания. Сначала дела шли успешно, но после кризиса 2008 года нас загнали в очень большие долги. Здесь, в России, я открыл ИП и занимаюсь своим делом. Я знаю, сколько должен выплатить, никаких лишних бумаг, волокиты. Общение с чиновниками сведено к минимуму. В Германии за 17 лет я научился порядку, поэтому тут я сразу стал работать легально — зарегистрировался, оформился.
Общение между людьми в Германии тоже другое. У меня нет языкового барьера, немецкий язык я знаю хорошо. В Карлсруэ остались знакомые. Есть пара семей, с которыми мы до сих пор поддерживаем контакт, перезваниваемся по мессенджерам, по скайпу. Но большинство с тобой общаются, пока ты смотришь в лицо. Отвернулся — тебя готовы сожрать.
Нормальными считаются постоянные жалобы на соседей. В восемь вечера надо уже сидеть дома, заткнуться и не шевелиться, ни в коем случае не шуметь. А я не могу сказать детям, чтобы они замерли, потому что какой-то посторонний дядя так хочет. Я всем говорил: "Не нравится? Валите в дом престарелых, там у вас будет идеальная тишина". Мне проще было заплатить штраф, чем муштровать детей. После первых двух жалоб просто предупреждали. На третий раз пришел штраф 50 евро.
При этом у беженцев полная свобода действий. Была однажды ситуация: я провожал родителей на вокзале в Карлсруэ. Приехал на своем личном автомобиле, пока помогал им донести багаж до поезда, какие-то арабы забрались в машину. Я позвал полицейских, а те мне говорят: "А вам что, тяжело их отвезти?" Бить мигрантов нельзя, в любом конфликте с ними виноватым окажешься однозначно ты.
В России я вздохнул свободнее, но и здесь не все гладко. Главная трудность для моей семьи сейчас — оформление документов. На местах в Крыму много некомпетентных чиновников, которые сами не знают ни законов, ни инструкций. У меня трое детей, нам пока дали удостоверение многодетной семьи, но льгот мы никаких не получаем.
© Фото: из личного архива семьи Рукабер
© Фото: из личного архива семьи Рукабер
Антон Клокгаммер, окрестности Гамбурга — Томск
Я десять лет прожил в городке Рендсбург на севере Германии и уже десять лет как в России. В Германии жизнь очень размеренная, наперед известно, что будет через пять, 15 лет. Педантичность доведена до тошноты. Возможно, во взрослом возрасте стабильность больше ценится, но мне тогда хотелось больше драйва, свободы, легкости. Мне было 20 лет, и я переписывался с томскими друзьями. Кто-то из моих сверстников уже занимал руководящие должности, организовывал ИП, ООО. Мои немецкие приятели в этом возрасте продолжали играть в приставку.
В Германии нет такого четкого разделения на частное и общественное, как у нас. Например, я как-то раз припарковался у бассейна и некоторое время сидел в машине. Не прошло и минуты, как мне в лобовое стекло постучал немецкий дедушка с требованием заглушить двигатель. По его словам, я загрязняю природу. Мы в России как рассуждаем? Конечно, первая мысль: "Какое твое дело?"
Отличаются и взаимоотношения людей. Характерный случай был в школе. На контрольной я не понял один вопрос. Решил посмотреть задачу у своего закадычного друга Дэниса. Тот это заметил и немедленно пожаловался учителю. Нас рассадили, мне сделали замечание. На перемене я к нему подошел и попытался объяснить: "Смотри, я не списывал у тебя. Я просто не понял задачу. Мы с тобой друзья. Почему ты поднял такой шум?" Он как заведенный отвечал: "Ну как, нельзя же! Списывать нельзя". Мы могли поссориться, совсем разругаться, но я видел, что он искренне не понял моего вопроса.
Я еще успел отслужить в немецкой армии. Девять месяцев, на выходные уходили домой. Там получилось интересно: мы служили, служили, а уже под конец выяснилось, что все, с кем у меня сложились хорошие отношения, — выходцы из бывшей ГДР. Мы понимали друг друга с полуслова, у нас были общие понятия о взаимопомощи, взаимовыручке. По сравнению с призывниками из ФРГ у этих ребят очень сильно отличалось чувство юмора. В ФРГ шутки американские, примитивные. Самое смешное для них — если кто-то громко рыгнул, пустил газы, что-то сказал про чужую маму. У ребят из ГДР юмор был более тонкий, острый, между строк, с игрой слов.
© Фото: из личного архива Антона Клокгаммера
© Фото: из личного архива Антона Клокгаммера
Хотя в материальном плане жить в Германии лучше. Я сейчас пропадаю целыми днями на работе, в подчинении у меня 50 человек, получаю в три-четыре раза больше среднего заработка в Томске. Мои одноклассники в Германии ничем не руководят, отвечают только за себя, не имеют высшего образования, работают обычными электриками, сантехниками, но получают те же две тысячи евро. На эти деньги там спокойно можно взять в ипотеку дом. Ипотека в Германии гораздо доступнее: ставка — два-три процента вместо наших 12-13.
Денис Шелл, Ганновер — Омская область
В Германии я жил почти 20 лет, но в июле 2016-го вернулся в Россию. За два десятилетия, проведенных в Германии, понял, что моя родина на самом деле здесь. Тут я себя свободно, спокойно чувствую. В Германии долго жил в окрестностях Ганновера.
У меня свой участок земли, своя скотина в селе Азово Омской области. В Германии на фермерство огромные налоги. Я там занимался мойкой свинарников, курятников. Собственная фирма была. В плане чистоты в Германии требования гораздо строже, чем у нас. Даже в хлеву должно быть чисто как на тарелке. Рынок большой, с русскими работать не все хотят.
Вообще, по отношению к переселенцам из постсоветских стран много предубеждений. Я этнический немец, окончил в Германии школу, хорошо знаю язык, получил профессию. Но с первых дней меня там называли русским. "Издалека Ивана видать", — такая там присказка. Я думал, со временем это пройдет, но до отъезда так ничего и не изменилось. Общался в основном с такими же переселенцами, хотя были и местные знакомые. Много заносчивых немцев, они с "руссланддойче" (немцы из России. — Прим. ред.) знаться не хотят. Я их даже частично понимаю. Некоторые переселенцы ведут себя не очень адекватно, творят чудеса, не считаются с местными порядками. Доверие, уважение теряется.
Алексей Грюненвальд, окрестности Кельна — Крым
В Германии я жил с 1993 года, сейчас окончательно еще не переехал, занимаюсь оформлением российских документов. Мы такой народ, что у нас ни флага, ни родины. В Казахстане мы были фашистами, хотя мои предки переселились еще во времена Екатерины Великой. В Германии нас считают русскими. Я подумал, что если меня русским называют, то я к ним и поеду. Предметно задумался о переезде в Россию после присоединения Крыма. В 2015-м мы прилетели на полуостров первый раз, прощупали почву. В 2016-м в городе Саки купили недвижимость.
В Германии я сменил две профессии. Сначала был риелтором, потом занялся продажей автомобилей. Налоги там просто грабительские — обдирают как липку. Крупные фирмы еще неплохо себя чувствуют, а мелкому бизнесу тяжело концы с концами свести. Поборы буквально на все. Я был очень удивлен, например, когда получил квитанцию на оплату телевизора — 40 евро за три месяца.
Вся эта обдираловка только по одной причине — надо чем-то кормить беженцев. Расселяют их в каждую деревню, хотя наших русских они вроде побаиваются. Один мой друг как-то тормознул на перекрестке, который переходили два араба. Те остановились, подошли к машине и провели большими пальцами по горлу. Знакомый им в ответ показал средний палец. Завязалась драка. В итоге полиция оштрафовала на пятьсот евро моего друга, а мигрантов не тронула.
Сильно раздражала в Германии агрессивная пропаганда секс-меньшинств. Там постоянно проводятся какие-то гей-парады, гомосексуалисты без стеснения на улицах отсвечивают голыми задницами. У меня слов цензурных по этому поводу просто нет, а ведь все это видят и дети! В садиках, школах им рассказывают, что мальчик с мальчиком, девочка с девочкой — это нормально. Многие немцы на самом деле таким положением тоже недовольны, не зря на последних выборах много голосов "Альтернатива для Германии", которая за семейные ценности и улучшение отношений с Россией.
Жизнь в Германии кажется многим спокойной и обеспеченной. Многие этнические немцы, жившие в постсоветских республиках, переехали на родину. Однако в последнее время некоторые из них решили вернуться в Россию. Переселенцы рассказали , почему так происходит и что им не нравится в жизни Германии.
Сергей Рукабер, переехал из Карлсруэ в Крым
Сергей прожил в Германии 18 лет и вернулся на родину прошлым летом. Мужчина признается, что никогда не считал Германию родиной и задумался о переезде после присоединения Крыма к России.
— В Германии я все эти годы не чувствовал себя в своей тарелке, многое просто дико для меня было. Например, с первого класса с недавних пор в школах там введен урок сексуального просвещения. Подробно рассказывают о секс-меньшинствах, все подается в том духе, что именно такие отношения нормальны.
Сергей рассказал, что его зарплата в Германии не сильно отличалась от дохода в России из-за высоких налогов. Сейчас мужчина открыл ИП и развивает свое дело. Единственная проблема сейчас — оформление документов для семьи. Сергей с супругой получили удостоверение многодетной семьи, но льгот пока не получают. Несмотря на это, в России Сергею дышится спокойнее.
— В Германии у беженцев полная свобода действий. Была однажды ситуация: я провожал родителей на вокзале в Карлсруэ. Приехал на своем личном автомобиле, пока помогал им донести багаж до поезда, какие-то арабы забрались в машину. Я позвал полицейских, а те мне говорят: «А вам что, тяжело их отвезти?» Бить мигрантов нельзя, в любом конфликте с ними виноватым окажешься однозначно ты.
Антон Клокгаммер, переехал в Томск
Десять лет Антон прожил в городе Рендсбурге и уже десять лет живет в России. В Германии Антону не нравилось излишнее спокойствие и стабильность. По его словам, уклад жизни в стране не меняется десятилетиями.
— Мне было 20 лет, и я переписывался с томскими друзьями. Кто-то из моих сверстников уже занимал руководящие должности, организовывал ИП, ООО. Мои немецкие приятели в этом возрасте продолжали играть в приставку.
Девять месяцев Антон провел в немецкой армии, там он общался только с выходцами из бывшей ГДР. С ними взаимопонимание установилось практически сразу. Сейчас молодой человек живет в Томске и занимает руководящую должность.
— В материальном плане жить в Германии лучше. Я сейчас пропадаю целыми днями на работе, в подчинении у меня 50 человек, получаю в три-четыре раза больше среднего заработка в Томске. Мои одноклассники в Германии ничем не руководят, отвечают только за себя, не имеют высшего образования, работают обычными электриками, сантехниками, но получают те же две тысячи евро. На эти деньги там спокойно можно взять в ипотеку дом.
Денис Шелл, переехал из Ганновера в Омскую область
Денис прожил в Германии почти 20 лет, а два года назад вернулся в России, на родине живется спокойнее. Сейчас он занимается фермерством на своем участке земли в Омской области.
— В Германии на фермерство огромные налоги. Я там занимался мойкой свинарников, курятников. Собственная фирма была. Рынок большой, с русскими работать не все хотят. Я общался в основном с такими же переселенцами, хотя были и местные знакомые.
После массового отъезда немцев из России и стран СНГ на историческую родину - в Германию - в новом веке немцы не просто возвращаются. В Гальбштадте в Алтайском крае и Азово в Омской области воссозданы и разрастаются немецкие автономные районы. А в Новосибирской области немцы-переселенцы из Германии подали ходатайство в областную администрацию с просьбой о создании немецкой автономии. По данным Федеральной миграционной службы (ФМС), немцы едут в Тюмень, Саратов, Томск - во многие регионы России, где они жили до эмиграции в ФРГ. Но ещё один парадокс: точной статистики об их возвращении нет. Даже в ФМС о русских немцах, едущих или желающих вернуться обратно, мало что знают. Точнее, по данным ФМС, 941 человек из ФРГ получил российское гражданство с 2006 по 2010 год. В 2002-м жителей Германии, ставших россиянами, было всего 30, а в 2003-м - 65. Тенденция пусть и не массовая, но намечается. Почему?
Это всего лишь вершина айсберга, - убеждён Эдуард Кербер, заместитель главы администрации Азовского района Омской области и глава немецкого автономного муниципального района «Азов». - Российское гражданство пытаются получить и иногда получают бывшие граждане стан СНГ - Казахстана, Киргизии или Украины. А бывшие россияне возвращаются к своим родственникам, устраиваются на работу и или имеют двойное гражданство, или не торопятся с получением российского паспорта. Да и никто не спешит им его давать. Проблема: немцы почему-то не включены в программу переселения «Соотечественники», стартовавшую в 2006 году. Мы пытаемся менять ситуацию, нам в ФМС даже клянутся, что в посольстве России в Германии «над этим вопросом работают», но наши бывшие соотечественники о возможности возвращения в Россию по государственной программе пока ничего не знают.
Итак, разрозненно в страну просачиваются бывшие её граждане - немцы из Германии, к которым программа переселения «Соотечественники» не желает иметь никакого отношения. Они едут на свой страх и риск. В Гальбштадт на Алтае в 2008 году, по данным местной администрации, вернулись 184 человека или 40 семей. В Азово Омской области, тоже по местным данным, 19 семей или 62 человека, а примерно 10-15 остальных членов семей раздумывают - ехать или подождать. В Новосибирскую область вернулись 24 семьи или 83 человека. Никаких других данных пока нет - в основном немцы возвращаются самостоятельно, рискуя повторить ошибки своих далеёких предков.
Точной статистикой отъезда из Германии российских немцев тоже не владеет никто. Есть лишь приблизительные цифры. По данным берлинского правозащитного центра Arbeiterwоhlfahrt (Германия) и социологов ВЦИОМ (Россия), из 2,2 млн немцев бывших советских республик, уехавших в Германию с конца 80-х по 2006 год (более поздних данных нет), от 21 до 25 тысяч вернулись обратно, в основном - в Россию и Казахстан. По оценке Центра немецкой культуры в Новосибирске, число переселившихся в Германию из России и теперь желающих вернуться немцев достигает 30% и примерно до 10% из них находятся в стадии переезда.
И вот тут-то выясняется самое интересное: в России, где трудовых ресурсов катастрофически не хватает, немцев никто не ждёт и о них никто и ничего не знает. Так, вернувшиеся в Новосибирск супруги Елизавета Клиппенштейн, некогда преподаватель Новосибирского университета, и её муж Сергей Рогов, инженер, вполне квалифицированные специалисты, и есть частица той самой «утечки умов», что замучила страну в 90-е годы. Теперь объявлена даже президентская программа помощи российским немцам, желающим вернуться в Россию. В её рамках в 2007-2011 годах запланировано выплатить 80 млн евро «подъёмных» желающим восстановить российское гражданство. Есть и другая возможность для российских немцев воспользоваться помощью государства - принять участие в программе переселения соотечественников, рассчитанной примерно на этот же период. Но опыт семьи Клиппенштейн-Роговых убеждает: пока объявленные программы - не более, чем пустые обещания.
Когда Клиппенштейн-Роговы были в Новосибирске в 2005-м, они испытали культурный шок. Историческая часть города может конкурировать с европейскими городами по степени ухоженности, улицы стали чище, в городе полно новых автомобилей и домов в стиле хайтек, магазины работают до глубокой ночи. Когда же Елизавета пришла в родной университет, её бывшая начальница довела женщину до слёз - позвала на работу. То же приглашение услышал и Сергей в фирме, в которой до отъезда в Германию занимался материаловедением. Наконец, его родители предложили детям их трёхкомнатную квартиру на окраине Новосибирска. Всё сходилось - надо возвращаться. И вот на этой волне оптимизма Елизавета пошла в новосибирское отделение ФМС с тем, чтобы понять, есть у её семьи шанс принять участие в программе переселения соотечественников? Или сэкономить на переезде?
Это был ушат помоев, - вспоминает Елизавета Клиппенштейн. - Сначала меня три дня не принимали. То очередь, то не приёмный день, то нет нужного инспектора. Когда же я наконец попала в кабинет к инспектору, вместо того чтобы мне объяснить: Новосибирская область отказалась от участия в программе переселения соотечественников - чиновница устроила мне экзамен. Предложила принести кучу разных справок по поводу родителей мужа, а когда я попала к ней через три дня сквозь ту же очередь, она оказалась не в духе. И разразилась тирадой по поводу нас, «побирушек». Отвела она душу и только тогда сказала, что шансов у меня на программу - ноль. «Не принимает в ней Новосибирск участия», - напоследок злорадно сообщила чиновница.
Так Елизавета на собственной шкуре поняла, что фасады новосибирских супермаркетов и новеньких иномарок не затронули сущности идущих перемен. Семья поступила, как смогла. Супруги вернулись в Баварию, продали старенький «Опель», на который деньги копили три года. Выручили 2000 евро. И потратили эти сбережения на билеты на самолёт и контейнер для перевозки вещей в Новосибирск. Как доказательство веры семьи Клиппенштейн-Роговых в то, что им всё же помогут принять участие в программе «Соотечественники», они на всякий случай хранят билеты на самолёт из Мюнхена в Новосибирск и счёт экспедиторской компании за перевозку контейнера с их вещами.
Шансы у них есть, - говорит Виктор Новиков, руководитель Агентства труда и занятости администрации Новосибирской области. - Я знаю, что консульства России за рубежом не дают гражданам информацию о программе переселения. Люди о ней не знают, а те, что знают, тонут в бумажной волоките. В этих условиях мы направили десант в страны СНГ, Германию и Израиль. Откуда идут просьбы о помощи с организацией переселения. Мы понимаем, что возвращение не будет массовым, но деваться некуда. Совокупный спрос экономики области на трудовые ресурсы в 2009-2010 годах составил более 45 тысяч человек, а покрываем мы его только за счёт привлечения мигрантов.
Вот только программа возвращения соотечественников, на которую выделена немаленькая сумма, 4,6 млрд рублей на 2007-2011 годы, к возвращающимся немцам, если они не едут туда, куда определила программа, а возвращаются на прежние места жительства, по-прежнему не имеет никакого отношения.
Владимир Емельяненко
Несколько миллионов этнических немцев проживают за границей. Сплоченность диаспоры помогла им не раствориться без остатка в другой стране. Поддерживая друг друга, дождались благоприятных перемен в политической обстановке, законодательной базе, чтобы вновь обрести родину…
После войны немцы начали возвращение в Германию из Восточной Европы . С военных времен прошло больше пятидесяти лет, число возвратившихся в Германию немцев давно превысило отметку в четыре миллиона. Пик потока переселенцев из Польши и Румынии приходился на период до 1990 года. Большую часть возвратившихся этнических немцев составляют те, кто покинул бывший Союз, Польшу и Румынию.
В 2013-2014 гг. наибольший поток поздних переселенцев в Германию поступал из Российской Федерации (более 50%), Казахстана (более 30%), Украины (более 5%). Кроме того, поздние репатрианты продолжают движение в сторону родины из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Польши, Румынии и других стран. Этнические немцы , желающие вернуться в Германию есть также Южной Африке и Латинской Америке.
Перечень документов для возвращения русских немцев посильный. Позднему репатрианту потребуется документальное подтверждение немецких корней (например, свидетельство о рождении); сертификат, подтверждающий уровень владения немецким языком, заявление для приема по Федеральному закону о перемещённых в Федеральный Административный Офис BVA (подается через представительство Германии по вашему месту жительства). Требуемые бланки есть в посольстве, консульствах Германии, на сайте BVA. Информация на сайте Федерального Административного Офиса подана как на немецком языке, так и на русском и других языках.
Возвращаясь к языковому тесту на знание ), стоит сказать, что количество попыток его одолеть не ограничено. Даже если уровень подготовки оказался хуже, чем ожидалось, не стоит расстраиваться. В вашем распоряжении не только самоучители или услуги репетиторов. Для желающих выехать в Германию, и просто тех, кто хочет познакомиться с ее культурой через немецкий язык, . Курсы разработаны разной сложности. Вы получаете отличную комбинацию теории и практики литературного и современного разговорного языка. К слову, владение литературным языком высоко ценится и в Германии и в Австрии. Это своего рода показатель образованности, который выделяет из массы.
При позитивном решении вопроса в BVA вы получите извещение о приеме (право на выезд), останется только решить визовый вопрос. Промежуток от подачи документов до самого переезда длится не один месяц, потому следует запастись терпением. Кроме того, это качество очень даже пригодится, учитывая любовь немцев к соблюдению установленных порядков. Бюрократические процедуры приходится воспринимать как данность, без лишних эмоций. Что поделаешь, приходится обуздывать пламенный темперамент в общении с нордическими личностями.
