Поезда в русской литературе XIX века. Почему Анна Каренина бросилась под поезд? Момент когда анна каренина бросилась под поезд
Чтобы понять, почему Анна Каренина бросилась под поезд, какова причина этого поступка, следует проанализировать общество того времени. Роман Льва Толстого описывает нравы и обычаи высшего света конца XIX, и силу его влияния на человека. Общество навязывает свои правила и требует их неукоснительного соблюдения.
Адюльтер не осуждается, и скорее является нормой того времени, но это нужно было скрывать, а не выставлять напоказ. Анна бросила вызов лицемерным правилам общества, за что и поплатилась.
Зачем Анна Каренина бросилась под поезд
Благополучная жизнь Анны в романе описывается достаточно ярко. Муж – обеспеченный царский чиновник, крепкий, основательный, но не любимый. Анна не противилась замужеству, однако, к мужу она чувствовала лишь уважение, но не любовь. Всю свою нежность она отдала маленькому сыну, и именно он стал для неё центром вселенной. В обществе Анну уважали, ценили, к её советам прислушивались. Её ум и обаяние делали её желанной гостьей в любом доме.
Молодая женщина создала иллюзию счастливой семьи, но всё разбилось в один миг, когда случайная встреча перевернула её мир. Блестящий офицер Алексей Вронский разбудил в её сердце те чувства, о которых ранее Анна не подозревала. Борьба с самой собой, с навязанными правилами и невозможность жить во лжи приводит к тому, что Анна требует развод у мужа.
Однако, мужу важнее правила, законы и соблюдение этикета. Он готов простить Анну, закрыв глаза на её измену. Ведь развод мог отразиться на его карьере, а чувства Анны не принимались в расчёт. Главное – это правила. По понятиям того времени супруг проявил благородство, однако, благороден ли этот поступок на самом деле? Он не ревновал Анну, а лишь требовал её «соблюдать приличия».
Почему Каренина бросилась под поезд? Ведь Анна всё же ушла к любимому человеку, и даже родила ему дочь?
В новых отношениях Анна не обрела покоя и гармонии. Супруг разлучил её с любимым сыном, ханжеское общество её осудило и отвергло. Вронский был вынужден подать в отставку и молодые любовники уехали из города, где их осуждали.
Лишённая сына и друзей, Анна не находила себе места. Весь мир её сузился лишь до Вронского, и она стремилась стать для него целым миром. Она понимала, что и Вронский пожертвовал ради неё многим, но ей казалось это недостаточным. Анна не видела выхода из этой ситуации, и любой её шаг принесёт кому-то из близких боль.
Чувство вины изматывало молодую женщину, сделало её неуверенной и ревнивой. Внезапное осознание того, какой она стала, ещё больше шокировало несчастную женщину. Она всего лишь хотела счастья, хотела жить честно, не скрывая своей любви, но это было неприемлемо для высшего света.
Морфин, который начала пить для успокоения, лишь обострил её переживания. Под воздействием дурмана Анна ревновала Вронского к выдуманным женщинам, что вызывало ссоры между любовниками. Любовь Анны начала тяготить Вронского, и он старался реже бывать дома.
Желание Вронского съездить к своей матери привело к очередной ссоре. Анна отправилась на вокзал, чтобы в очередной раз упрекнуть Алексея за то, что она оказалась в такой ситуации.
Оказавшись на вокзале, Анна становится свидетельницей разговора между супругами. В их благостных улыбках она увидела всё ту же фальшь и лицемерие. Они ненавидели друг друга, но «соблюдали приличия».
К трагическому финалу Анну привело сочетание факторов. Первый - социальная изоляция: с Анной перестали общаться, осуждая ее за связь с Вронским, практически все значимые для нее люди. Она осталась одна со своим стыдом, болью из-за разлуки с сыном, злостью на тех, кто вышвырнул ее из своей жизни. Второй - разлад с Алексеем Вронским. Ревность и подозрительность Анны, с одной стороны, и его желание встречаться с друзьями, быть свободным в желаниях и поступках - с другой стороны накаляют их отношения.
Общество по-разному воспринимает Анну и Алексея: перед ним по-прежнему открыты все двери, а ее презирают как падшую женщину. Хроническое напряжение, одиночество, отсутствие социальной поддержки усиливают третий фактор - импульсивность и эмоциональность героини. Не в силах выносить душевную боль, ощущение брошенности и ненужности, Анна погибает.
Анна пожертвовала всем ради отношений с Вронским - по сути, совершила социальный суицид
Американский психоаналитик Карл Меннингер описал знаменитую суицидальную триаду: желание убить, желание быть убитым, желание умереть. Анна, вероятно, испытывала ярость в отношении мужа, который отказывался дать ей развод, и уничтожающих ее презрением представителей высшего общества, и эта ярость лежала в основе желания убить.
Боль, злость, отчаяние не находят выхода. Агрессия направляется не по адресу - и Анна либо третирует Вронского, либо страдает, пытаясь приспособиться к жизни в деревне. Агрессия превращается в аутоагрессию: трансформируется в желание быть убитой. К тому же Анна пожертвовала всем ради отношений с Вронским - по сути, совершила социальный суицид. Реальное желание умереть возникло в минуту слабости, неверия в то, что Вронский ее любит. Три суицидальных вектора сошлись в точке, где закончилась жизнь Карениной.
Могло ли быть иначе?
Несомненно. Многие современницы Анны добивались развода и вступали в повторный брак. Она могла бы продолжить попытки смягчить сердце бывшего мужа. Могла просить о помощи мать Вронского и оставшихся подруг и делать все возможное, чтобы узаконить связь с возлюбленным.
Анна была бы не так мучительно одинока, если бы нашла силы простить Вронского за причиненные ей обиды, реальные или воображаемые, и дала самой себе право на свой выбор вместо того, чтобы растравлять боль, мысленно повторяя себе упреки света.
Но привычный образ жизни, которого Анна в один момент лишилась, был, похоже, единственным знакомым ей способом существования. Чтобы жить, ей недоставало веры в искренность чувств другого, способности опираться на партнера в отношениях и гибкости, позволяющей перестроить свою жизнь.
Роман «Анна Каренина» был написан великим русским писателем Л.Н. Толстым уже после огромного социального полотна «Война и мир». В этом романе Лев Толстой постарался показать скромную семейную жизнь провинциальной России конца XIX века. Но Толстой не удержался рассказом об одной семейной трагедии. Фоном повествования послужила потрясающая по яркости и достоверности картина жизни общества того времени, блеск и нищета одновременно. И на этом фоне великолепно показана короткая жизненная история яркой личности, стремящейся вырваться из оков повседневности.
Почему Анна Каренина бросилась под поезд
Жизнь Анны шла по тому пути, который ей назначили родители. Выданная рано замуж за пожилого чиновника, Анна не знала, что такое любовь. Она думала, что любовь заключается в верности и послушании. А после рождения сына Сережи у Анны появилась настоящая любовь – любовь к сыну. Совершенно случайно она встречается на вокзале с молодым красавцем Вронским – Анна ехала на поезде с его матерью. Вот теперь с Анной случилось то, что сейчас, в наше время, называется «коротким замыканием». Но здесь произошел случай, который произвел на Анну жуткое впечатление и оказал влияние на ее дельнейшую судьбу. Путевой обходчик на станции бросился под поезд, так как не вынес нищенского существования.
Встреча с Вронским на балу послужила толчком к развитию их отношений. Анна решает уйти к нему от мужа и даже признается в том, что беременна от Вронского.
Свет не понял поступка Анны и перед ней закрылись все двери. Все это послужило толчком к тому, что Анну все чаще стали посещать мысли о том, что поступок станционного обходчика не лишен смысла. Даже рождение дочери не принесло Анне успокоения. Именно поэтому Анна Каренина бросилась под поезд именно на той станции, где она впервые встретилась с Вронским.
Судя по тексту романа, Анна Каренина бросилась под поезд потому, что потеряла почву под ногами, ее отверг свет, в котором Анна выросла, а другого мира общения Анна не сумела найти. Еще одним толчком, который подтолкнул Анну Каренину к самоубийству, стало охлаждение Вронского к ней, и даже дочь, которую Анна не очень любила, так как не могла примириться с тем, что Каренин запретил видеться с Сережей, не смогла удержать ее от рокового шага. Граф Лев Толстой, представитель высшего общества царской России, в конце жизни ушедший в народ, своим романом «Анна Каренина» постарался показать всю закостенелость т.н. высшего общества, его морали. Все героини его произведений стараются вырваться из тисков обыденности. Поэтому так драматична судьба одной из самых ярких героинь писателя.
Роман Л.Толстого я очень люблю и меня всегда мучил вопрос, почему же на самом деле Анна на это решилась. Послеродовая депрессия? Большая любовь и ревность? Ничего подобного! Вернее, все это в дополнение к тому, что она стала наркоманкой! Никто из режиссеров, даже в модной экранизации с Боярской и Матвеевым не показал героиню на героине морфине. А ведь Лев Николаевич в финальных главах буквально на каждой странице отмечает ее пристрастие к наркотику, как "она не могла уже засыпать без морфина".
Приятно было смотреть на актерский состав.
Каренин в исполнении Олега Янковского показан мудрым мужчиной и любящим мужем, с огромной выдержкой. Не только карьера тормозила развод. Были сильные чувства к жене.
В этой экранизации меня поразило, как Татьяна Друбич передала характер Анны: спокойная, рассудительная, немногословная, с роем размышлений в голове, стопроцентная дама высшего света. Самая естественная Анна из всех экранизаций, которые я видела.
Голос автора за кадром добавляет равновесия фильму, тогда как в других картинах слова автора переводили в речь героев, и они получались болтливыми. Говорили вслух то, что только могли думать, но говорить не следовало.
В картине нет явного интима, не считая "спины" Вронского и обнаженного переодевания Анны. Все именно так деликатно, как описывает автор. Он не дает описаний интимных сцен.
Линия Левина и Кити раскрыта насколько это возможно в мини-сериале, хотя Левин в исполнении Сергея Гармаша сразу удивил меня, показался староват.
Константин очень застенчив, но актер сыграл Левина настолько интересно, что застенчивость казалась к лицу.
Единственное, режиссер не включил в фильм занятия Анны больницей, насколько она прониклась, вдохновилась этим проектом, проявила свой талант в инженерном деле. В романе это было спасением от скуки, изучение специальных книг занимало много времени. Но даже это не портит общего впечатления о героях и фильме в целом.
Раздался звонок, прошли какие-то молодые мужчины, уродливые, наглые и торопливые и вместе внимательные к тому впечатлению, которое они производили; прошел и Петр через залу в своей ливрее и штиблетах, с тупым животным лицом, и подошел к ней, чтобы проводить ее до вагона. Шумные мужчины затихли, когда она проходила мимо их по платформе, и один что-то шепнул об ней другому, разумеется что-нибудь гадкое. Она поднялась на высокую ступеньку и села одна в купе на пружинный испачканный, когда-то белый диван. Мешок, вздрогнув на пружинах, улегся, Петр с дурацкой улыбкой приподнял у окна в знак прощания свою шляпу с галуном, наглый кондуктор захлопнул дверь и щеколду. Дама, уродливая, с турнюром (Анна мысленно раздела эту женщину и ужаснулась на ее безобразие), и девочка ненатурально смеясь, пробежали внизу. — У Катерины Андреевны, все у нее, ma tante! — прокричала девочка. «Девочка — и та изуродована и кривляется», — подумала Анна. Чтобы не видать никого, она быстро встала и села к противоположному окну в пустом вагоне. Испачканный уродливый мужик в фуражке, из-под которой торчали спутанные волосы, прошел мимо этого окна, нагибаясь к колесам вагона. «Что-то знакомое в этом безобразном мужике», — подумала Анна. И, вспомнив свой сон, она, дрожа от страха, отошла к противоположной двери. Кондуктор отворял дверь, впуская мужа с женой. — Вам выйти угодно? Анна не ответила. Кондуктор и входившие не заметили под вуалем ужаса на ее лице. Она вернулась в свой угол и села. Чета села с противоположной стороны, внимательно, но скрытно оглядывая ее платье. И муж и жена казались отвратительны Анне. Муж спросил: позволит ли она курить, очевидно не для того, чтобы курить, но чтобы заговорить с нею. Получив ее согласие, он заговорил с женой по-французски о том, что ему еще менее, чем курить, нужно было говорить. Они говорили, притворяясь, глупости, только для того, чтобы она слышала. Анна ясно видела, как они надоели друг другу и как ненавидят друг друга. И нельзя было не ненавидеть таких жалких уродов. Послышался второй звонок и вслед за ним продвиженье багажа, шум, крик и смех. Анне было так ясно, что никому нечему было радоваться, что этот смех раздражил ее до боли, и ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слыхать его. Наконец прозвенел третий звонок, раздался свисток, визг паровика: рванулась цепь, и муж перекрестился. «Интересно бы спросить у него, что он подразумевает под этим», — с злобой взглянув на него, подумала Анна. Она смотрела мимо дамы в окно на точно как будто катившихся назад людей, провожавших поезд и стоявших на платформе. Равномерно вздрагивая на стычках рельсов, вагон, в котором сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок заиграл занавеской. Анна забыла о своих соседях в вагоне и, на легкой качке езды вдыхая в себя свежий воздух, опять стала думать. «Да, на чем я остановилась? На том, что я не могу придумать положения, в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать? » — На то дан человеку разум, чтоб избавиться от того, что его беспокоит, — сказала по-французски дама очевидно довольная своею фразой и гримасничая языком. Эти слова как будто ответили на мысль Анны. «Избавиться от того, что беспокоит», — повторяла Анна. И, взглянув на краснощекого мужа и худую жену, она поняла, что болезненная жена считает себя непонятою женщиной и муж обманывает ее и поддерживает в ней это мнение о себе. Анна как будто видела их историю и все закоулки их души, перенеся свет на них. Но интересного тут ничего не было, и она продолжала свою мысль. «Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтобы избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше нечего, когда гадко смотреть на все это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Все неправда, все ложь, все обман, все зло!..» Когда поезд подошел к станции, Анна вышла в толпе других пассажиров и, как от прокаженных, сторонясь от них, остановилась на платформе, стараясь вспомнить, зачем она сюда приехала и что намерена была делать. Все, что ей казалось возможно прежде, теперь так трудно было сообразить, особенно в шумящей толпе всех этих безобразных людей, не оставлявших ее в покое. То артельщики подбегали к ней, предлагая ей свои услуги, то молодые люди, стуча каблуками по доскам платформы и громко разговаривая, оглядывали ее, то встречные сторонились не в ту сторону. Вспомнив, что она хотела ехать дальше, если нет ответа, она остановила одного артельщика и спросила, нет ли тут кучера с запиской к графу Вронскому. — Граф Вронский? От них сейчас тут были. Встречали княгиню Сорокину с дочерью. А кучер какой из себя? В то время как она говорила с артельщиком, кучер Михайла, румяный, веселый, в синей щегольской поддевке и цепочке, очевидно гордый тем, что он так хорошо исполнил поручение, подошел к ней и подал записку. Она распечатала, и сердце ее сжалось еще прежде, чем она прочла. «Очень жалею, что записка не застала меня. Я буду в десять часов», — небрежным почерком писал Вронский. «Так! Я этого ждала!» — сказала она себе с злою усмешкой. — Хорошо, так поезжай домой, — тихо проговорила она, обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам тебе мучать себя», — подумала она, обращаясь с угрозой не к нему, не к самой себе, а к тому, кто заставлял ее мучаться, и пошла по платформе мимо станции. Две горничные, ходившие по платформе, загнули назад головы, глядя на нее, что-то соображая вслух о ее туалете: «Настоящие», — сказали они о кружеве, которое было на ней. Молодые люди не оставляли ее в покое. Они опять, заглядывая ей в лицо и со смехом крича что-то ненатуральным голосом, прошли мимо. Начальник станции, проходя, спросил, едет ли она. Мальчик, продавец квасу, не спускал с нее глаз. «Боже мой, куда мне?» — все дальше и дальше уходя по платформе, думала она. У конца она остановилась. Дамы и дети, встретившие господина в очках и громко смеявшиеся и говорившие, замолкли, оглядывая ее, когда она поравнялась с ними. Она ускорила шаг и отошла от них к краю платформы. Подходил товарный поезд. Платформа затряслась, и ей показалось, что она едет опять. И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что́ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее. «Туда! — говорила она себе, глядя в тень вагона, на смешанный с углем песок, которым были засыпаны шпалы, — туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя». Она хотела упасть под поравнявшийся с ней серединою первый вагон. Но красный мешочек, который она стала снимать с руки, задержал ее, и было уже поздно: середина миновала ее. Надо было ждать следующего вагона. Чувство, подобное тому, которое она испытывала, когда, купаясь, готовилась войти в воду, охватило ее, и она перекрестилась. Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей На мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!» — проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.
