Что было с пленными немцами после войны. Немецкий плен
Чего только не предпринимали оказавшиеся в плену солдаты и офицеры вермахта, чтобы поскорее улизнуть из СССР. Выдавали себя за румын и австрийцев. Пытаясь заслужить снисхождение советских властей, они поступали на работу в милицию. А тысячи немцев даже объявили себя евреями и уехали на Ближний Восток укреплять армию Израиля! Понять этих людей немудрено – условия, в которых они оказались, были не сладкими. Из 3,15 млн немцев треть не пережила тягот плена.
Всех германских военнопленных, находившихся на территории СССР, не пересчитали до сих пор. И если в Германии с 1957 по 1959 год изучением их истории занималась правительственная комиссия, выпустившая в итоге 15-томное исследование, то в Советском Союзе (и позже в России) тема пленных солдат и офицеров вермахта, кажется, не заинтересовала вообще никого. Историки отмечают, что чуть ли не единственным советским исследованием такого рода стала работа Die Deutschen Kriegsgefangenen in der UdSSR Александра Бланка – бывшего переводчика генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. Но казус в том, что «советское исследование» было издано… в Кёльне в 1979 году на немецком языке. А «советским» оно считается лишь по той причине, что было написано Бланком во время его пребывания в СССР.
Несчитанные немцы
Сколько же немцев побывало в советском плену? Более 3 млн, как сосчитали в Германии, два с небольшим миллиона, как уверяли советские историки – сколько? Вот, к примеру, министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в письме Сталину от 12 марта 1947 года писал, что «всего немецких военнопленных солдат, офицеров и генералов находится в Советском Союзе 988 500 человек». А в заявлении ТАСС от 15 марта того же года говорилось, что «на территории СССР остаются 890 532 военнопленных немца». Где правда? Чехарда в советской статистике, впрочем, легко объяснима: с 1941 по 1953 год ведомство, занимавшееся делами военнопленных, реформировалось четыре раза. Из Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД в 1945 году создали Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД, которое в марте 1946 года передали Министерству внутренних дел. В 1951 году УПВИ «вывалилось» из системы МВД, а в 1953-м структуру расформировали, передав часть его функций Тюремному управлению МВД. Понятное дело, что творилось с ведомственной документацией при таких административных пертурбациях.
по данным ГУПВИ на сентябрь 1945 года, 600 тыс. немцев были «освобождены на фронте, без передачи в лагеря» – вот только каким образом их «освободили»? Разумеется, всех их на самом деле «вывели в расход»
Наиболее заслуживающей доверия отечественные историки признают позднюю статистику Тюремного управления МВД. Из неё следует, что советскими войсками с 22 июня 1941 года по 17 мая 1945 года были взяты в плен 2 389 560 «военнослужащих немецкой национальности» (считали именно по национальной принадлежности, почему – неизвестно). Среди этих военнопленных было 376 генералов и адмиралов, 69 469 офицеров и 2 319 715 унтер-офицеров и солдат. Были ещё 14 100 так называемых военных преступников – предположительно, эсэсовцев. Они содержались отдельно от остальных, в спецлагерях НКВД, не входивших в систему УПВИ-ГУПВИ. По сей день их судьба достоверно неизвестна: архивные документы засекречены. Есть данные, что около тысячи военных преступников в 1947 году приняли на работу в Комитет информации при Совете министров СССР – структуру, объединившую внешнеполитическую и военную разведки. Чем они там занимались – военная тайна.
По теме
Пленных расстреливали, но без огласки
Расхождение в советской и немецкой цифири – примерно 750 тыс. человек. Согласитесь, впечатляющее число. Правда, по данным ГУПВИ на сентябрь 1945 года, 600 тыс. немцев были «освобождены на фронте, без передачи в лагеря» – вот только каким образом их «освободили»? Сложно поверить, что советское командование за здорово живёшь возвращало вермахту пленённых солдат сотнями тысяч. Разумеется, всех их на самом деле «вывели в расход». Но, поскольку пленных расстреливать не полагалось, в советских статотчётах завели графу «освобождённые на фронте». Если внимательно изучить сводки первых двух лет войны, ситуация с казнёнными втихаря пленными становится очевидной. К примеру, на 1 мая 1943 года попавшими в плен числились 292 630 военнослужащих вермахта и их союзников. Но, по состоянию на тот же срок, 196 944 человека из них уже считались «умершими»! Вот это смертность – из каждых трёх пленных выжил только один! Такое ощущение, что в советских лагерях свирепствовали бесконечные эпидемии. Впрочем, нетрудно догадаться, что на самом деле пленных, конечно, расстреливали. Справедливости ради стоит отметить, что немцы тоже не церемонились с нашими пленными. Из 6 206 000 советских военнопленных казнены были 3 291 000 человек.
Пленных советских солдат, как известно, немцы кормили так называемым русским хлебом – запечённой смесью, наполовину состоявшей из очисток сахарной свёклы, на четверть из целлюлозной муки и ещё на четверть – из нарубленных листьев или соломы. Зато в советских лагерях пойманных фашистов откармливали, как поросят на убой. Солдатам в сутки скармливали полбуханки ржаного хлеба, полкило варёного картофеля, 100 граммов солёной селёдки и 100 граммов варёной крупы. Офицерам и «истощённым солдатам» ежедневно полагались сухофрукты, куриные яйца и сливочное масло. В их суточные пайки также входили мясные консервы, молоко и пшеничный хлеб. В конце 40-х унтер-офицеров приравняли к солдатам – оставили им офицерский паёк, но заставили ходить на работу (офицерам работать не полагалось). Не поверите, но немецким солдатам даже позволялось получать из Германии посылки и денежные переводы, причём их суммы ничем не ограничивались. Не жизнь – сказка!
Немецкими офицерами «укрепили» армию Израиля
В ноябре 1949 года министр внутренних дел СССР Сергей Круглов издал примечательный циркуляр № 744: в нём констатировалось, что военнопленные запросто покидают места содержания, лечатся в гражданских больницах, устраиваются на работу, в том числе и на «режимные объекты», и даже вступают в браки с советскими гражданками. К тому времени вооружённую охрану лагерей сменила так называемая самоохрана из числа пленных – оружие её сотрудникам, правда, не полагалось. К 1950 году представителей «самоохраны» стали зачислять на работу в милицию: таким образом было трудоустроено по меньшей мере 15 тыс. немецких военнопленных. Ходили слухи, что, отслужив год в милиции, можно проситься домой, в Германию.
После окончания войны на родину вернулись порядка 2 млн немцев. Примерно 150 тыс. человек остались в СССР (официальная статистика 1950 года при этом сообщала, что в Союзе осталось всего 13 546 немцев: позже оказалось, что пересчитали лишь тех, кто на тот момент находился в тюрьмах и следственных изоляторах). Известно и то, что 58 тыс. немецких военнопленных изъявили желание уехать в Израиль. В 1948 году не без помощи советских военных инструкторов стала формироваться армия еврейского государства (ЦАХАЛ), и её создатели – друг детства Феликса Дзержинского Лев Школьник и Исраэль Галили (Берченко) – предложили пленным немцам свободу в обмен на воинский опыт. Причём точно так же, как и этническим русским офицерам ЦАХАЛ, немцам пришлось менять свои имена и фамилии на еврейские. Предполагали ли солдаты вермахта, направляясь на войну с «жидами и комиссарами», чем закончится их поход?
По статистике Тюремного управления МВД СССР, с 22 июня 1941 года по 2 сентября 1945 года в советском военном плену помимо 2 389 560 немцев побывало 639 635 японцев (а по данным НКВД 1946 года – 1 070 000. И кому прикажете верить?). Кроме них вкус советских лагерных пайков узнали более полумиллиона венгров, 187 370 румын и 156 682 австрийца. Среди военнопленных союзных гитлеровцам армий нашлось 10 173 еврея, 12 928 китайцев, 3608 монголов, 1652 люксембуржца и даже 383 цыгана.
Всего в СССР насчитывалось 216 лагерных управлений и 2454 лагерных отделения, в которых размещались военнопленные. Также для них было создано 166 рабочих батальонов Красной армии и 159 госпиталей и мест отдыха.
В Советском Союзе пленные немцы использовались на строительных работах. Так, в Москве их руками были возведены целые микрорайоны, а во многих городах построенные пленными кварталы до сих пор в обиходе именуют немецкими.
В СССР тема плена немецких солдат и офицеров была фактически запрещена к исследованию. В то время, как советские историки вовсю осуждали нацистов за их отношение к советским военнопленным, они даже не упоминали, что во время войны преступления против человечности были по обе стороны фронта.
Справедливости ради следует отметить — малоизвестна она лишь у нас (под «нами» автор имеет в виду не только Украину, но и все «постсоветское пространство»). В самой же Германии к изучению этого вопроса подошли с чисто немецкой основательностью и педантичностью. Еще в 1957 г. в ФРГ была создана научная комиссия по изучению истории немецких военнопленных, выпустившая в свет, начиная с 1959-го, 15 (!) пухлых томов серии «К истории немецких военнопленных во Второй мировой войне», семь из которых были посвящены истории немецких военнопленных в советских лагерях.
Но в тема плена немецких солдат и офицеров была фактически запрещена к исследованию. В то время, как советские историки вовсю осуждали нацистов за их отношение к советским военнопленным, они даже не упоминали, что во время войны преступления против человечности были по обе стороны фронта.
Более того, единственным советским исследованием на эту тему (правда, опубликованным в ФРГ) была работа Александра Бланка — бывшего переводчика генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса во время нахождения последнего в советском плену — Die Deutschen Kriegsgefangenen in der UdSSR (изданная в Кельне в 1979 г.). Ее тезисы вошли позднее в книгу «Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса», выпущенную в Москве в 1990-м.
Немного статистики: сколько же их было?
Чтобы попытаться разобраться с историей немецких военнопленных, следует, прежде всего, ответить на вопрос об их количестве в . По германским источникам, в Советском Союзе были в плену примерно 3,15 млн немцев, из которых примерно 1,1-1,3 млн не пережили плен. Советские источники называют существенно меньшую цифру. По официальным статистическим данным Управления по делам военнопленных и интернированных (19 сентября 1939 г. оно было организовано как Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) ; с 11 января
1945 г. — Главное управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) СССР; с 18 марта 1946 г. — МВД СССР; с 20 июня 1951 г. — опять УПВИ; 14 марта 1953 г. УПВИ было расформировано, а его функции были переданы Тюремному управлению МВД СССР) советскими войсками с 22 июня 1941 г. по 17 мая 1945 г. были взяты в плен всего 2 389 560 военнослужащих немецкой национальности, из них 376 генералов и адмиралов, 69 469 офицеров и 2 319 715 унтер-офицеров и солдат. К этому числу следует добавить еще 14,1 тыс. чел., сразу помещенных (как военные преступники) в спецлагеря НКВД, не входящие в систему УПВИ/ГУПВИ, от 57 до 93,9 тыс. (есть разные цифры) немецких военнопленных, умерших еще до того, как они попали в систему УПВИ/ГУПВИ, и 600 тыс. — освобожденных прямо на фронте, без передачи в лагеря, — важная оговорка, поскольку в общую статистику числа военнопленных в СССР их обычно не включают.
Проблема, однако, в том, что эти цифры не говорят о количестве взятых в плен советской стороной военнослужащих Вермахта и СС. УПВИ/ГУПВИ вело учет военнопленных не по их подданству или принадлежности к вооруженным силам какой-либо страны, а по их национальной, в одних случаях, и этнической принадлежности — в других (см. табл.). В первом приближении количество военнослужащих Вермахта и войск СС, попавших в советский плен, — 2 638 679 чел., а вместе с 14,1 тыс. военных преступников, 93,9 тыс., не доживших до помещения в лагерь, и 600 тыс. освобожденных, минувших лагерь, дает цифру 3 346 679 чел. — что даже несколько выше, чем оценка германских историков.
Следует также заметить, что немцы-военнопленные активно пытались «маскироваться» среди других национальностей — по состоянию на май 1950 г. таких «закамуфлированных трофейных немцев», по официальным советским данным, было выявлено среди военнопленных других национальностей 58 103 чел.
В то же время следует отметить, что суммирование «национальных строк» не дает точной картины. Причина проста: хромает статистика (даже предназначенная сугубо для внутренних нужд) самого МВД СССР. Одни справки этого ведомства противоречат другим: например, в справке МВД от 1956 г. количество взятых на учет пленных немецкой национальности было на 1 117 чел. меньше, чем было зафиксировано «по свежим следам» в 1945-м. Куда исчезли эти люди — непонятно.
Но это мелкое расхождение. В архивах находятся и другие документы, показывающие как происходившую на уровне правительства манипуляцию с данными о количестве военнопленных, так и куда более масштабный разнобой в отчетности.
Пример: министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в письме Сталину от 12 марта 1947 г. писал, что «всего немецких военнопленных солдат, офицеров и генералов находится в Советском Союзе 988 500 чел., освобождено из плена к настоящему времени 785 975 чел. (то есть, всего на тот момент было 1 774 475 живых военнопленных немецкой национальности, включая уже освобожденных — из 2 389 560 чел.; как это соотносится с тем, что из числа военнопленных-немцев в системе УПВИ/ГУПВИ умерло вроде бы только 356 768 чел., — опять же непонятно. — С.Г.). Мы считаем возможным огласить цифру немцев-военнопленных, находящихся в Советском Союзе, с сокращением примерно на 10%, учитывая их повышенную смертность».
Но... в заявлении ТАСС от 15 марта 1947 г. говорилось, что «на территории Советского Союза остается в настоящее время 890 532 военнопленных немцев; со времени капитуляции Германии освобождено из плена и возвращено из СССР в Германию 1 003 974 немецких военнопленных» (то есть заявлялось об освобождении на 218 тыс. военнопленных больше, чем их было освобождено согласно записке Молотова; откуда взялась и что была призвана скрыть эта цифра — также неясно. — С.Г.). А в ноябре 1948 г. руководство ГУПВИ предложило первому заместителю министра внутренних дел СССР генерал-полковнику Ивану Серову «списать с общего оперативно-статистического учета 100 025 освобожденных немецких военнопленных», якобы... взятых на учет дважды.
В целом историки считают, что репатриация, по меньшей мере, 200 тыс. немцев «не была правильно задокументирована советской стороной». То есть это может означать и то, что этих пленных не существовало, и то (это более вероятно), что они погибли в плену, и то (это еще более вероятно), что налицо —комбинация указанных вариантов. А этот краткий обзор, по всей видимости, свидетельствует лишь о том, что статистические аспекты истории немецких военнопленных в СССР не только до сих пор не закрыты, но и, вероятно, уже никогда не будут закрыты полностью.
«Гаагско-женевский вопрос»
Немного о международно-правовом статусе военнопленных. Одним из дискуссионных вопросов истории советских пленных в Германии и германских — в СССР является вопрос об обязательности/необязательности исполнения по отношению к ним Гаагской Конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» от 18 октября 1907 г. и Женевской Конвенции «О содержании военнопленных» от 27 июня 1929 г.
Доходит до того, что, намеренно или по незнанию, путают уже упомянутую Женевскую Конвенцию «О содержании военнопленных» от 27.06.1929 г. с Женевской Конвенцией — также от 27.06.1929 г. — «Об улучшении участи раненных, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море». Причем, если первую из упомянутых Женевских конвенций СССР не подписал, то ко второй присоединился еще в 1931-м. Поэтому автор попытается внести ясность в данный вопрос.
Предпосылками для обязательности исполнения Гаагской Конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» являются:
1) подписание и ратификация договаривающимися сторонами данной конвенции;
2) участие в сухопутной войне только сторон, являющихся договаривающимися сторонами («оговорка clausula si omnes» — «о всеобщем участии»).
Предпосылками для обязательности исполнения Женевской Конвенции «О содержании военнопленных» 1929 г. являлись уже только подписание и ратификация договаривающимися сторонами данной конвенции. Ее ст. 82 гласила: «Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах. Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными между всеми воюющими, подписавшими конвенцию».
Таким образом, статьи данной Конвенции не только не содержат clausula si omnes, но и специально оговаривается ситуация, когда воюющие державы С1 и С2 являются участниками Конвенции, и затем в войну вступает держава С3, не являющаяся участницей Конвенции. В такой ситуации нет больше формальной возможности не соблюдать данную Конвенцию со стороны держав С1 и С2 между ними. Должны ли державы С1 и С2 соблюдать Конвенцию по отношению к державе С3 — непосредственно из ст. 82 не следует.
Результаты такого «правового вакуума» не замедлили сказаться. Условия, установленные сначала Германией к советским пленным, а затем и СССР в отношении военнопленных из числа военнослужащих Вермахта и войск СС, а также вооруженных сил союзных Германии государств нельзя было назвать человеческими даже в первом приближении.
Так, у немцев вначале считалось достаточным, чтобы пленные жили в землянках и питались в основном «русским хлебом», изготовленным по изобретенному немцами же рецепту: наполовину —из очисток сахарной свеклы, наполовину — из целлюлозной муки, муки из листьев или соломы. Неудивительно, что зимой 1941-42 гг. эти условия привели к массовой смертности советских военнопленных, усугубившейся эпидемией сыпного тифа.
По данным управления по делам военнопленных Главного командования вооруженных сил Германии (ОКВ), к 1 мая 1944 г. общее число истребленных советских военнопленных достигло 3,291 млн чел., из них: умерло в лагерях — 1,981 млн. чел., расстреляно и убито при попытке к бегству — 1,03 млн чел., погибло в пути — 280 тыс. чел. (большая часть жертв пришлась на июнь 1941-го — январь 1942-го — тогда погибло свыше 2,4 млн пленных). Для сравнения: всего за 1941-1945 гг. немцами было захвачено (существуют разные данные, но здесь приведена цифра, считаемая автором наиболее достоверной) 6,206 млн советских военнопленных.
Такими же тяжелыми были первоначально и условия содержания германских военнопленных в СССР. Хотя, конечно, жертв среди них было меньше. Но только по одной причине — их и было меньше. Например, в советский плен по состоянию на 1 мая 1943 г. попало всего 292 630 военнослужащих германской и союзных ей армий. Из них к этому же времени умерло 196 944 чел.
В заключение этой главы отмечу, что еще 1 июля 1941 г. правительство СССР утвердило «Положение о военнопленных». Военнопленным гарантировалось соответствующее их статусу обращение, предоставление медицинской помощи на равных с советскими военнослужащими основаниях, возможность переписки с родственниками и получения посылок.
Формально разрешались даже денежные переводы. Однако Москва, широко используя «Положение о военнопленных» для направленной на Вермахт пропаганды, не спешила выполнять его. В частности, СССР отказался обменяться через Международный Красный Крест списками военнопленных, что являлось основополагающим условием для получения ими помощи с родины. А в декабре 1943 г. Советский Союз вообще разорвал все контакты с этой организацией.
Долгий русский плен: этапы освобождения
Возвращающиеся домой немецкие военнопленные, 1 апреля 1949. Э то фото было предоставлено Викискладу Немецким федеральным архивом (Deutsches Bundesarchiv )
13 августа 1945 г. Государственный Комитет обороны (ГКО) СССР издал постановление «Об освобождении и возвращении на родину 708 тыс. военнопленных рядового и унтер-офицерского состава». В число военнопленных, подлежащих к отправке на родину, были включены только инвалиды и другие нетрудоспособные пленные.
Первыми начали отправлять домой румын. 11 сентября 1945 г. во исполнение постановления ГКО было приказано освободить из лагерей ГУПВИ НКВД СССР 40 тыс. военнопленных румын рядового и унтер-офицерского состава «согласно прилагаемой разверстки по областям и лагерям», «к отправке освобождаемых военнопленных румын приступить с 15 сентября 1945 г. и закончить не позднее 10 октября 1945 г.». Но уже два дня спустя появляется второй документ, по которому отправке домой подлежат солдаты и унтер-офицеры целого ряда национальностей:
а) все военнопленные, независимо от физического состояния, следующих национальностей: поляки, французы, чехословаки, югославы, итальянцы, шведы, норвежцы, швейцарцы, люксембуржцы, американцы, англичане, бельгийцы, голландцы, датчане, болгары и греки;
б) больные военнопленные, независимо от национальности, кроме острозаразных больных, кроме испанцев и турок, а также кроме участников зверств и лиц, служивших в войсках СС, СД, СА и гестапо;
в) военнопленные немцы, австрийцы, венгры и румыны — только инвалиды и ослабленные.
При этом «освобождению не подлежат...участники зверств и лица, служившие в войсках СС, СД, СА и гестапо, независимо от физического состояния».
Директива полностью выполнена не была. Во всяком случае, такой вывод можно сделать из того, что военнопленные многих национальностей, упомянутых в ней, предписывались к освобождению приказом НКВД от 8 января 1946 г. Согласно ему освобождались чехословаки, югославы, итальянцы, голландцы, бельгийцы, датчане, швейцарцы, люксембуржцы, болгары, турки, норвежцы, шведы, греки, французы, американцы и англичане.
При этом «отправке не подлежат лица, служившие в войсках СС, СА, СД, гестапо, офицеры и участники других карательных органов» но с одним изъятием — «военнопленные французы подлежат отправке все без исключения, в том числе и офицеры».
Наконец, 18 октября 1946 г. появился приказ репатриации на родину офицеров и служивших в СС, СД и СА военнослужащих перечисленных в приказе от 8 января национальностей, а также всех финнов, бразильцев, канадцев, португальцев, абиссинцев, албанцев, аргентинцев и сирийцев. Кроме того, 28 ноября 1946 г. было приказано отпустить 5 тыс. пленных австрийцев.
Но вернемся от инонациональных пленных из числа военнослужащих Вермахта и ваффен СС к собственно немцам. По состоянию на октябрь 1946 г. в лагерях ГУПВИ, спецгоспиталях МВД и рабочих батальонах Министерства вооруженных сил СССР оставались 1 354 759 немецких военнопленных, в том числе: генералов — 352, офицеров — 74 506 чел., унтер-офицеров и рядовых — 1 279 901 чел.
Это число сокращалось довольно медленно. Например, во исполнение постановления Совета Министров СССР от 16 мая 1947 г. «Об отправке в Германию нетрудоспособных военнопленных бывшей германской армии и интернированных немцев» было приказано (20 мая): «освободить в 1947 г. из лагерей МВД, спецгоспиталей, рабочих батальонов Министерства Вооруженных Сил и батальонов для интернированных и отправить в Германию 100 тыс. нетрудоспособных военнопленных бывшей германской армии (немцев) и 13 тыс. нетрудоспособных интернированных немцев». При этом освобождению подлежала и часть офицеров — в звании до капитана включительно. Освобождению не подлежали:
а) военнопленные — участники зверств, служившие в частях СС, СА, СД и гестапо, и другие, на которых имеются соответствующие компрометирующие материалы, независимо от их физического состояния;
б) интернированные и арестованные группы «Б» (к этой группе относились немцы, арестованные советскими властями на территории Германии во время и после войны, в отношении которых имелись основания полагать, что они причастны к преступлениям против СССР или советских граждан на оккупированных территориях);
в) нетранспортабельные больные.
Немного раньше от пленных немцев потребовали снять погоны, кокарды, награды и эмблемы, а пленных младших офицеров приравняли к солдатам (хотя и оставили офицерский паек), заставив их работать наравне с последними.
Спустя девять дней выходит директива МВД, предписывающая в мае—сентябре 1947 г. отправить на родину тысячу антифашистски настроенных немцев, зарекомендовавших себя отличными производственниками. Эта отправка носила пропагандистский характер: предписывалось широко оповестить о ней пленных всех лагерей, особо подчеркивая трудовые достижения освобождаемых. В июне 1947 г. последовала новая директива МВД об отправке в Германию 500 пленных немцев антифашистских настроений по персональным спискам. А приказом от
11 августа 1947 г. отдано распоряжение освободить в период с августа по декабрь всех пленных австрийцев, за исключением генералов, старших офицеров и эсэсовцев, членов СА, служащих СД и гестапо, а также лиц, по которым ведется уголовное расследование. Не подлежали отправке нетранспортабельные больные. Приказом МВД от 15 октября репатриируется еще 100 тыс. пленных немцев — в основном это транспортабельные больные и нетрудоспособные военнослужащие от рядового до капитана включительно.
К концу 1947 г. можно с достаточной ясностью определить политику СССР в деле освобождения пленных — возвращать на родину пленных постепенно и именно категорий, способных в наименьшей степени повлиять на развитие политической жизни в Германии и других воевавших против СССР странах в нежелательном для Советского Союза направлении.
Больные будут больше заняты своим здоровьем, чем политикой; а солдаты, унтер-офицеры и младшие офицеры влиять на события у себя дома могут значительно меньше, чем генералы и старшие офицеры. По мере становления и укрепления в восточной части Германии просоветского правительства поток возвращаемых пленных увеличивался.
Приказ МВД от 27 февраля 1948 г. определял порядок и срок отправки на родину очередных 300 тыс. пленных немцев. В первую очередь, освобождению подлежали все ослабленные солдаты, унтер-офицеры и младшие офицеры, больные и инвалиды старшего офицерского состава. Также освобождались пленные солдаты, унтер-офицеры и младшие офицеры старше 50 лет и старшие офицеры старше 60 лет.
Далее удерживаются в плену здоровые (годные к тяжелому и среднему физическому труду) солдаты, унтер-офицеры и младшие офицеры моложе 50 лет, здоровые старшие офицеры моложе 60 лет, генералы и адмиралы. Кроме того, оставались в плену военнослужащие-члены СС, члены СА, сотрудники гестапо, а также немецкие военнопленные, приговоренные к наказанию за военные или общеуголовные преступления, по которым велись уголовные дела, и нетранспортабельные больные.
Всего же к концу 1949 г. в советском плену еще оставалось 430 670 немецких военнослужащих (но были задержаны немецкие военнопленные, привезенные из СССР в восточноевропейские страны для восстановительных работ). Это было явное нарушение СССР взятых на себя обязательств: в 1947 г. четвертая сессия Совещания министров иностранных дел Великобритании, Франции, СССР и США приняла решение о завершении к концу 1948 г. репатриации военнопленных, находящихся на территории союзных держав и других стран.
Тем временем начали освобождать и германский генералитет. Приказом МВД от 22 июня 1948 г. из плена освобождаются пять генералов Вермахта — австрийцы по национальности. Следующим приказом МВД (от 3 сентября того же года) — шесть «правильных» германских генералов (членов Национального комитета «Свободная Германия» и «Союза немецких офицеров»). 23 февраля 1949 г. выходит приказ МВД СССР № 00176, определявший сроки и порядок отправки на родину всех немецких пленных в течение 1949 г. Из этого списка исключались военные и уголовные преступники, подследственные, генералы и адмиралы, нетранспортабельные больные.
Летом 1949 г. с лагерей военнопленных снимается вооруженная охрана и организуется самоохрана из пленных (без оружия, только свистки и флажки). Очень любопытный документ появляется 28 ноября 1949 г. Это распоряжение МВД № 744, в котором министр внутренних дел генерал-полковник Сергей Круглов требует навести порядок в деле учета военнопленных, поскольку выявлено, что должного учета и розыска бежавших нет, много военнопленных одиночным порядком лечатся в гражданских больницах, самостоятельно устраиваются и работают на различных предприятиях, в учреждениях, в том числе и режимных, совхозах и колхозах, вступают в брак с советскими гражданками, различными способами уклоняются от учета как военнопленные.
5 мая 1950 г. ТАСС передало сообщение о завершении репатриации немецких военнопленных: по официальным данным в СССР остались 13 546 чел. — 9 717 осужденных, 3 815 подследственных и 14 больных военнопленных.
Решение вопроса с ними затянулось еще более чем на пять лет. Только 10 сентября 1955 г. в Москве начались переговоры между делегацией правительства ФРГ, возглавляемой федеральным канцлером Конрадом Аденауэром, и представителями правительства СССР. Западногерманская сторона просила освободить 9 626 немецких граждан. Советская сторона называла осужденных военнопленных «военными преступниками».
Тогда германская делегация сообщила, что без решения этого вопроса невозможно установление дипотношений между СССР и ФРГ. При обсуждении вопроса о военнопленных председатель СМ СССР Николай Булганин предъявил претензии относительно репатриации советских граждан, находящихся в Западной Германии. Аденауэр напомнил, что эти люди поселились в Западной Германии по разрешению оккупационных властей — бывших союзников СССР, а германские представители тогда еще не имели власти. Однако федеральное правительство готово проверить их дела, если в его распоряжение будут предоставлены соответствующие документы. 12 сентября 1955 г. переговоры по вопросу о военнопленных закончились принятием положительного решения.
Впрочем, уступка СССР на этих переговорах не была спонтанной. Предвидя возможность возбуждения Аденауэром вопроса о военнопленных, советское правительство еще летом 1955 г. создало комиссию для пересмотра дел осужденных иностранных граждан. 4 июля 1955 г. комиссия приняла решение согласовать с ЦК Социалистической единой партии Германии вопрос о целесообразности репатриации в ГДР и ФРГ (в соответствии с местожительством до пленения) всех находящихся в СССР осужденных немецких граждан, причем предлагалось освободить большую часть из них от дальнейшего отбывания наказания, а совершивших тяжкие преступления на территории СССР передать, как военных преступников, властям ГДР и ФРГ.
Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев в секретном письме к первому секретарю ЦК СЕПГ Вальтеру Ульбрихту и председателю Совета министров ГДР Отто Гротеволю сообщил, что «вопрос о военнопленных будет, несомненно, поднят во время переговоров с Аденауэром об установлении дипломатических отношений...», и в случае успешного завершения переговоров с канцлером ФРГ власти СССР намерены освободить от дальнейшего отбывания наказания 5 794 чел. (то есть несколько меньше, чем было освобождено в конечном счете).
28 сентября 1955 г. был подписан (в связи с установлением дипотношений между СССР и ФРГ) Указ Президиума ВС СССР «О досрочном освобождении германских граждан, осужденных судебными органами СССР за совершенные ими преступления против народов Советского Союза в период войны». В 1955-1956 гг. из мест заключения в СССР были досрочно освобождены и репатриированы в ГДР — 3 104 чел., в ФРГ — 6 432 чел.; 28 немцев были задержаны по просьбе КГБ (их дальнейшая судьба в источниках не прослеживается), четыре человека — оставлены в связи с возбуждением ими ходатайств о приеме советского гражданства. Освобождение военнопленных явилось одним из первых успехов правительства ФРГ на международной арене.
В следующем, 1957-м, вернулись на свою родину и последние из пленных японцев. На этом страница под названием «плен» для солдат Второй мировой, наконец, завершилась.
Порядок обращения с военнопленными на момент начала Второй мировой регулировала Женевская конвенция 1929 г. Германия её подписала, СССР — нет. Но наша страна — парадокс — была куда ближе к выполнению всех женевских положений! Для сравнения: в немецкий плен попали 4,5 млн советских военнослужащих. Из них умерло и погибло в лагерях до 1,2 млн человек.
Спасибо докторше!
По нормам от 23 июня 1941 г. пленных кормили почти как солдат Красной армии. В день им полагалось по 600 г ржаного хлеба, 90 г круп, 10 г макарон, 40 г мяса, 120 г рыбы и т. д. Естественно, вскоре рацион сократили — своим не хватало! В самой полной работе по этому вопросу «Плен и интернирование в Советском Союзе» (1995 г.) австрийский историк Стефан Карнер писал: «Работающие военнопленные получали 600 г водянистого чёрного хлеба, а у русского гражданского населения зачастую не было даже этого». Речь о зиме 1946-1947 гг., когда в СССР царил голод. При перевыполнении норм пленные могли рассчитывать ещё на 300-400 г.
Немецкие военнопленные на параде в Москве, 1945. Фото: www.russianlook.com
«Из медикаментов у русских были только камфара, йод и аспирин, хирургические операции делались без наркоза, тем не менее все возвратившиеся домой превозносили «русскую докторшу», которая в этой бедственной ситуации делала всё возможное», — вспоминал очевидец. У «родных» советских зэков из ГУЛАГа не было и того. Основными причинами смерти военнопленных в СССР были дистрофия и инфекционные заболевания (дизентерия, тиф, туберкулёз). Самоубийством покончили только 0,2%, не доживших до освобождения.
«Антифа»-1945
Судьбы военнопленных складывались по-разному. Фельдмаршал Фридрих Паулюс сотрудничал с властями, и его отпустили домой в 1953 г. Он умер в возрасте 66 лет. А ас-истребитель Эрих Хартманн (на фото) так и остался убеждённым нацистом. В 1950 г. он возглавил бунт в лагере города Шахты Ростовской обл., был осуждён на 25 лет, но вскоре выпущен. Он вернулся домой одним из последних немцев осенью 1955 г., успел послужить в ВВС Западной Германии. Умер Хартманн в 1993-м в возрасте 71 года.
В конце 1945 г. Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР (ГУПВИ) владело империей из 267 лагерей и 3200 стационарных отделений. Пленные немцы добывали торф и уголь, восстанавливали Донбасс и Днепрогэс, Сталинград и Севастополь, строили московское метро и БАМ, добывали золото в Сибири... Лагеря, в которых содержали немцев, мало чем отличались от лагерей «для своих». Из пленных формировали отдельные рабочие батальоны от 500 до 1000 человек, состоящие из трёх рот. В бараках — наглядная агитация: графики, доски почёта, трудовое соревнование, участие в котором давало привилегии.
Другим способом поправить своё положение было сотрудничество с «Антифой» (вот когда появилось это слово!) — антифашистскими комитетами. Австриец Конрад Лоренц , ставший после войны известным учёным (нобелевский лауреат в области физиологии и медицины в 1973 г.), попал в плен под Витебском. Отказавшийся от национал-социалистических убеждений, он был переведён в лагерь № 27 с хорошим режимом в Красногорске. Из русского плена Лоренц ухитрился привезти рукопись своей первой книги «Оборотная сторона зеркала» о природе человеческой агрессивности. Всего в лагерях было подготовлено порядка 100 тыс. активистов, составивших костяк Социалистической единой партии Германии.
Последний немецкий пленный был отправлен в Германию осенью 1955-го, когда в СССР приехал с официальным визитом канцлер ФРГ Конрад Аденауэр . Последних инозэков провожали домой с духовым оркестром.
Тема немецких военнопленных очень долгое время считалась деликатной и была по идеологическим соображениям покрыта мраком. Больше всего ею занимались и занимаются немецкие историки. В Германии публикуется так называемая «Серия повестей военнопленных» («Reihe Kriegsgefangenenberichte»), издаваемая неофициальными лицами на свои собственные средства. Совместный анализ отечественных и зарубежных архивных документов, проведенный за последние десятилетия, позволяет пролить свет на многие события тех лет.
ГУПВИ (Главное управление по делам военнопленных и интернированных МВД СССР) никогда не вело персональный учет военнопленных. На армейских пунктах и в лагерях подсчет количества людей был поставлен из рук вон плохо, а перемещение заключенных из лагеря в лагерь затрудняли задачу. Известно, что на начало 1942 года число немецких военнопленных составляло всего около 9 000 человек. Впервые огромное количество немцев (более 100 000 солдат и офицеров) попало в плен в конце Сталинградской битвы. Вспоминая зверства фашистов, с ними особо не церемонились. Огромная толпа раздетых, больных и исхудалых людей совершала зимние переходы по несколько десятков километров в день, ночевала под открытым небом и почти ничего не ела. Все это привело к тому, что из них в живых на момент окончания войны осталось не более 6 000 человек. Всего, по отечественным официальным статистическим данным, в плен были взяты 2 389 560 немецких военнослужащих, из них умерло 356 678 человек. Но по другим (немецким) источникам в советском плену оказалось не менее трех миллионов немцев, из которых один миллион пленных умерло.
Колонна немецких военнопленных на марше где-то на Восточном фронте
Советский Союз был поделен на 15 экономических регионов. В двенадцати из них по принципу ГУЛАГа были созданы сотни лагерей для военнопленных. В годы войны их положение было особенно тяжелым. Наблюдались перебои в снабжении продовольствием, медицинское обслуживание оставалось на низком уровне из-за нехватки квалифицированных врачей. Бытовое устройство в лагерях было крайне неудовлетворительным. Пленные размещались в недостроенных помещениях. Холод, теснота и грязь были обычными явлениями. Уровень смертности достигал 70%. Только в послевоенные годы эти цифры удалось снизить. В нормах, учрежденных приказом НКВД СССР, для каждого военнопленного, полагалось 100 граммов рыбы, 25 граммов мяса и 700 граммов хлеба. На практике они редко где соблюдались. Было отмечено немало преступлений службы охраны, начиная от краж продуктов и заканчивая невыдачей воды.
Герберт Бамберг, немецкий солдат бывший в плену под Ульяновском, писал в своих мемуарах: «В том лагере заключенных кормили всего раз в день литром супа, половником пшенной каши и четвертинкой хлеба. Я согласен с тем, что местное население Ульяновска, скорее всего, тоже голодало».
Зачастую, если необходимого вида продуктов не было, то его заменяли хлебом. Например, 50 граммов мяса приравнивались 150 граммам хлеба, 120 граммов крупы – 200 граммам хлеба.
Каждая национальность в соответствии с традициями имеет свои творческие увлечения. Чтобы выжить, немцы организовывали театральные кружки, хоры, литературные группы. В лагерях разрешалось читать газеты и играть в неазартные игры. Многие пленные изготавливали шахматы, портсигары, шкатулки, игрушки и разную мебель.
В годы войны, несмотря на двенадцатичасовой рабочий день, труд немецких военнопленных не играл большой роли в народном хозяйстве СССР из-за плохой организации труда. В послевоенные годы немцы привлекались к восстановлению уничтоженных во время войны заводов, железных дорог, плотин и портов. Они восстанавливали старые и строили новые дома во многих городах нашей Родины. Например, с их помощью было построено главное здание МГУ в Москве. В Екатеринбурге целые районы были возведены руками военнопленных. Кроме этого, они использовались при строительстве дорог в труднодоступных местах, при добыче угля, железной руды, урана. Особое внимание уделялось высококвалифицированным специалистам в различных областях знаний, докторам наук, инженерам. В результате их деятельности было внедрено много важных рационализаторских предложений.
Несмотря на то, что Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными 1864 года Сталин не признал, в СССР существовал приказ сохранять жизни немецких солдат. Не подлежит сомнению тот факт, что с ними обращались гораздо более гуманно, чем с советскими людьми, попавшими в Германию.
Плен для солдат вермахта принес сильное разочарование в нацистских идеалах, сокрушил старые жизненные позиции, принес неясность будущего. Наряду с падением жизненного уровня это оказалось сильной проверкой личных человеческих качеств. Выживали не сильнейшие телом и духом, а научившиеся ходить по трупам других.
Генрих Эйхенберг писал: «Вообще, проблема желудка была превыше всего, за тарелку супа или кусок хлеба продавали душу и тело. Голод портил людей, коррумпировал их и превращал в зверей. Обычными стали кражи продуктов у своих же товарищей».
Любые неслужебные отношения между советскими людьми и пленными расценивались как предательство. Советская пропаганда долго и упорно выставляла всех немцев зверьми в человеческом облике, вырабатывая к ним крайне враждебное отношение.
Колонну немецких военнопленных проводят по улицам Киева. На всем протяжении пути колонны за ней наблюдают жители города и свободные от службы военнослужащие (справа)
По воспоминаниям одного военнопленного: «Во время рабочего наряда в одной деревне, одна пожилая женщина не поверила мне, что я немец. Она сказала мне: «Какие вы немцы? У вас же рогов нет!»
Наряду с солдатами и офицерами немецкой армии в плену были и представители армейской элиты третьего рейха – немецкие генералы. Первые 32 генерала во главе с командующим шестой армией Фридрихом Паулюсом попали в плен зимой 1942-1943 годов прямиком из Сталинграда. Всего в советском плену побывало 376 немецких генералов, из которых 277 вернулись на родину, а 99 умерли (из них 18 генералов были повешены как военные преступники). Попыток сбежать среди генералов не имелось.
В 1943-1944 годах ГУПВИ совместно с Главным политуправлением Красной Армии вело напряженную работу по созданию антифашистских организаций среди военнопленных. В июне 1943 года был сформирован Национальный комитет «Свободная Германия». 38 человек вошли в его первый состав. Отсутствие старших офицеров и генералов вызвало у многих немецких военнопленных сомнения в престиже и важности организации. Вскоре желание вступить в СНО объявили генерал-майор Мартин Латтманн (командир 389-й пехотной дивизии), генерал-майор Отто Корфес (командир 295-й пехотной дивизии) и генерал-лейтенант Александр фон Даниэльс (командир 376-й пехотной дивизии).
17 генералов во главе с Паулюсом написали им ответ: «Они хотят выступить с воззванием к германскому народу и к германской армии, требуя смещения немецкого руководства и гитлеровского правительства. То, что делают офицеры и генералы, принадлежащие к «Союзу», является государственной изменой. Мы глубоко сожалеем, что они пошли по этому пути. Мы их больше не считаем своими товарищами, и мы решительно отказываемся от них».
Зачинщик заявления Паулюс был помещен на специальную дачу в Дуброво под Москвой, где подвергся психологической обработке. Надеясь, что Паулюс выберет героическую смерть плену, Гитлер произвел его в фельдмаршалы, а третьего февраля 1943 года символически похоронил его, как «павшего смертью храбрых вместе с геройскими солдатами шестой армии». Москва, тем не менее, не оставляла попыток подключить Паулюса к антифашистской работе. «Обработка» генерала проводилась по особой программе, разработанной Кругловым и утвержденной Берией. Спустя год Паулюс открыто заявил о переходе в антигитлеровскую коалицию. Главную роль при этом сыграли победы нашей армии на фронтах и «заговор генералов» 20 июля 1944 года, когда фюрер по счастливой случайности избежал смерти.
8 августа 1944 года, когда в Берлине был повешен друг Паулюса генерал-фельдмаршал фон Витцлебен, он открыто заявил по радио «Freies Deutschland»: «События последнего времени, сделали для Германии продолжение войны равнозначным бессмысленной жертве. Для Германии война проиграна. Германия должна отречься от Адольфа Гитлера и установить новую государственную власть, которая прекратит войну и создаст нашему народу условия для дальнейшей жизни и установления мирных, даже дружественных
отношений с нашими теперешними противниками».
Впоследствии Паулюс писал: «Мне стало ясно: Гитлер не только не мог выиграть войну, но и не должен ее выиграть, что было бы в интересах человечества и в интересах германского народа».
Возвращение немецких военнопленных из советского плена. Немцы прибыли в пограничный пересыльный лагерь Фридланд
Выступление фельдмаршала получило широчайший отклик. Семье Паулюса предложили отречься от него, публично осудить этот поступок и сменить фамилию. Когда они наотрез отказались выполнять требования, то сын Александр Паулюс был заключен в крепость-тюрьму Кюстрин, а жена Елена Констанция Паулюс – в концлагерь Дахау. 14 августа 1944 года Паулюс официально вступил в СНО и начал активную антинацистскую деятельность. Несмотря на просьбы вернуть его на родину, в ГДР он оказался лишь в конце 1953 года.
С 1945 по 1949 года на родину было возвращено более одного миллиона больных и нетрудоспособных военнопленных. В конце сороковых отпускать пленных немцев перестали, а многим еще и дали 25 лет лагерей, объявив их военными преступниками. Перед союзниками правительство СССР объяснило это необходимостью дальнейшего восстановления разрушенной страны. После посещения нашей страны канцлером ФРГ Аденауэром в 1955 году вышел Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления». После этого многие немцы смогли вернуться к себе домой.