Григорьев М.Г. Из личных воспоминаний полковника григорьева Главный инженер 5 ва генерал григорьев

В этом очерке Олег Малашенко пробует в одиночку преодолеть силу, перед которой вот уже 95 лет не может устоять никто…

МРАЧНАЯ ТАЙНА КРЕПОСТИ КОВНО
С 19 по 26 сентября 1915 года в Минске прошел суд. Двинский военно-окружной особого присутствия. Другим словом – трибунал! Судили Владимира Николаевича Григорьева, трижды кавалера самой высокой награды Российской империи – ордена Св.Владимира 2-й, 3-й и 4-й степени (с бантом), героя Шипки, выпускника Казанского пехотного юнкерского училища и Николаевской академии Генерального штаба Российской империи, бывшего начальника штаба Варшавской крепости, бывшего коменданта Огановской крепости, бывшего коменданта Севастопольской крепости, а с июля 1909 года коменданта крепости Ковно, генерала от кавалерии. Приговор трибунала гласил:
«По всем изложенным соображениям и на основании высшей меры… особое присутствие Двинского военно-окружного суда постановило: подсудимого, бывшего коменданта Ковенской крепости генерала от кавалерии В. Н. Григорьева, как признанного виновным в противозаконном бездействии власти, выразившемся в неучинении должных распоряжений к приведению крепости в оборонительное положение и в самовольном оставлении во время боя крепости, не вызывавшемся исполнением долга службы, при уменьшающих вину его обстоятельствах, по лишению воинского знания, чинов, орденов, знаков и медалей, дворянства и всех прав состояния исключить из военной службы и сослать в каторжные работы на 15 лет с последствиями».
Приговор утверждаю, 8 октября 1915 г. гор. Минск. Генерал от инфантерии Эверт».

До 5 марта1918 года Владимир Николаевич Григорьев находился в тюрьме г. Орла, откуда был выпущен вместе с другими арестованными при освобождении тюрьмы по случаю Октябрьской революции, но в тот же день снова задержан. Оказался в питерской тюрьме «Кресты». 1 мая1918 года был освобожден по амнистии вместе с бывшим военным министром Сухомлиновым. Дальнейшая судьба «трижды героя Российской империи» генерала Владимира Николаевича Григорьева неизвестна.
В этой связи приведу некоторые косвенные и прямые «письмена» характеризующие действия В.Н. Григорьева отечественных авторов. Подчеркну: ни у немецких, ни у французских, ни у английских ничего подобного нет.
Вот косвенное:
« Доверие к крепостям было подорвано... На русских крепостях (Ковна, Новогеоргиевск) влияние морального фактора сказалось в еще большей степени; к тому же здесь были налицо плохие качества командования в лице комендантов этих крепостей. Эти два фактора были решающими…»
Тебе понятно читатель?! Повторяю для большего запоминания! Позорная сдача этих крепостей была обусловлена лишь двумя факторами: полным отсутствием боевого духа солдат их гарнизонов и полной военной бездарностью комендантов.
А вот именитые сведения:
«Под салюты немецких фугасов 5 августа сдано было Ковно (комендант Ковенской крепости генерал Григорьев сбежал)» Лауреат Нобелевской премии А.И. Солженицын.
«При освобождении из тюрьмы получили свободу и все уголовные. Среди них был и генерал Григорьев, предатель крепости Ковно». Лауреат Нобелевской премии А.И. Солженицын.
«Комендант крепости Ковно генерал В.Н. Григорьев бежал от вверенных ему войск и 5 августа крепость сдал». Выдающийся советский историк А.М. Зайнчковский.
«Комендант крепости Ковно Григорьев проявил малодушие и 5 августа сдал крепость немцам». Блистательный современный белорусский военный историк В.В. Бешанов.
«Генерал крепости Ковно попросту сбежал из своей крепости» Известный современный российский историк А. Алексеев, журнал «Русский спецназ».
«9 августа (так в документе. О.М.) комендант крепости Ковно Григорьев без сопротивления (так в документе. О.М.) сдал крепость врагу». Из Комментариев к сборнику карт по I мировой войне.
«22 августа пала крепость Ковно, брошенная бежавшими в тыл генералами Меллером и Григорьевым». Известный советский писатель и историк М. Касвинов.
А вот сведения лишь из двух кандидатских диссертаций наших ученых.
Первое:
«На наш взгляд, поражение крепости в столь быстрые сроки произошло из-за слабого, плохо подготовленного гарнизона, и неумелых, подчас преступных действий командования крепости в лице коменданта Григорьева и его штаба. Если бы не действия Григорьева, гарнизон крепости мог бы удерживать свои позиции еще 2-3 месяца».

Второе:
« В этом поражении во многом виноват комендант крепости, генерал Григорьев, который позорно бежал, когда его войска еще пытались построить оборону вокруг VI форта. Увы, история не сохранила имена отважных солдат и офицеров, сражавшихся в I, II и III фортах до последней возможности (да сохранила, сохранила! О.М.) К великому сожалению, в историю «попал» только трус - генерал Григорьев».
А вот устные сведения.
Много раз мне приходилось бывать в Каунасе. Музей «9-й форт» -- одна из главных достопримечательностей этого прекрасного города, знаменитый когда-то на весь Советский Союз. В день его посещало до двухсот экскурсий, то есть до 6 тысяч человек. Если прибавить неорганизованных туристов, которые всегда примыкают к организованным и слушают экскурсоводов, то будет все 8 тысяч. В месяц -- до 250 000 тысяч. В год – до 3 миллионов человек. Каждая экскурсия начиналась у входа в первый каземат. Не знаю, как сейчас, но в 70-80-е годы именно здесь буквально все каунасские гиды говорили так:
--Уважаемые туристы, мы находимся у входа в 9-й форт. Всего вокруг нашего города царским правительством было построено 12 фортов. Вся эта мощь называлась в те годы Ковенской крепостью. Это была первоклассная крепость! Но в I мировую войну она не сыграла ровно никакой военной роли. Она была трусливо, бездарно и без единого выстрела сдана германским войскам ее комендантом, царским генералом Григорьевым.

Экскурсоводы в те времена были более свободными людьми, чем, например, ученые или журналисты, КГБ особого внимания на них не обращал. В ходе экскурсий они часто позволяли себе отступать от канонов, придавать некоторым событиям не официальные оттенки. И для меня по сей день загадка, почему именно в этом месте эти умные парни и девушки строго следовали букве и духу пособий методических отделов своих экскурсионных бюро, а также текстам сотен туристических справочников. Если принять во внимание блестящие ораторские способности каунасских экскурсоводов, впечатляющие голосовые данные, располагающий внешний вид и высокую образованность – можно без всяких усилий представить себе эффект от такого вступления. Москвичи, ленинградцы, новосибирцы, куйбышевцы, киевляне, жители сотен других городов СССР на примере генерала Григорьева получали еще одно подтверждение, что более бездарных генералов, чем российские генералы I мировой войны история человечества не знала. Они согласительно кивали: мол, да, поведение коменданта крепости Ковно, является образцом русской военной тупости. А потом вся эта информация липкой смолой расползалась по стране...
Дабы уразуметь, что к чему, нам нужно сначала определить, зачем эта (и другие русские крепости) крепости строились в 300-400 верстах от западных границ Российской империи. А поскольку найти ответ очень трудно, его не дает ни один историк той войны, вынужден отвечать за них.
Крепости эти строились только на случай возможного нападения Германской империи на Российскую империю и служили прикрытием крупных промышленных центров России на случай именно такой, а не какой-то другой войны. Военными планами российского Главного и Генерального штабов предполагалось встретить возможное нападение немцев глухой обороной и завершить – понуждением к миру без ввода русских войск на территорию Германии.

Буду рад, если кто-то критиков меня опровергнет!
Однако к великому несчастью народов Германии и России начальный период войны на Западном театре военных действий произошел с точностью наоборот. Российские армии, в соответствии с пунктами российско-французского договора 1892 года, первыми совершили вторжение на территорию Германии. При этом народ страны Гоголя никак не мог предположить, что народ страны Гегеля в 1914-м году не только выстоит, но и пойдет в наступление, и что германскую армию при этом уже не встретит, как задумывалось при строительстве этих крепостей, свежая и хорошо подготовленная армия России.
Мрачная тайна крепости Ковно заключается в потрясающе трагической судьбе ее коменданта Владимира Николаевича Григорьева, в клевете, которая сопровождает эту судьбу вот уже 95 лет, а также забрызганных помоями, героических бойцах его гарнизона.
Так что же случилось с этой крепостью и ее комендантом?!
А вот что!
14 июля 1915 года в Риго-Шавельской операции столкнулись части двух армий: Неманской германской под командованием генерала Отто фон Белова и 5-й российской под командованием Павла Адамовича Плеве. Северный и южный фланги Неманской начали движение на окружение русской 5-й. Один из ударов, который предполагался немцами, был удар на Вильно в обход крепости Ковно с севера. 25 июля, благодаря действиям П.А. Плеве Риго-Шавельская закончилась срывом немецкого плана, 5-я сумела отскочить и не попала в окружение. Правда, немцами был захвачен Паневежис, крайне важный город для дальнейшего наступления. Немецкая армия Отто фон Белова приостановилась перед практически не защищенным стыком 5-й и 10-й русских армий. Знаменитая Баварская конница уже чистила своих породистых коней, чтобы совершить свой блистательный Свенцянский прорыв! Только вот теперь обойти крепость Ковно стороной немцам было не суждено. Белов знал, что здесь сконцентрирован 90-тысячный гарнизон и 21 июля приказал 10-й германской К. Литцмана ликвидировать его.
А крепость уже была брошена на произвол военной судьбы, самой жестокой и беспощадной из всех возможных судеб! К этому дню командующий русской 5-й Павел Плеве, прямой начальник Григорьева, о крепости забыл, не до крепости ему было…
А теперь отвлечемся, читатель!
С 30-х годов ХХ века весь интеллектуальный мир Европы и Америки стоял на ушах от ворвавшейся тогда в него философии экзистенциализма. Сартр, Камю, Хайдегер, Ясперс, Габриэль Марсель, Бубер, Бердяев, Шестов, Василь Быков писали об основных проявлениях человеческого существования: о заботе, совести, решимости, борьбе, страдании, смерти на… пограничных стадиях, когда человек стоит сам перед собой и не перед кем больше, «когда даже Бога нет», и свободно выбирает, как поступить перед накладывающейся лично на него ответственностью за все происходящее вокруг.
Запомнив это, перенесемся теперь в 23 июля1915 года в штаб крепости и незаметно постоим за спиной Владимира Николаевича.
Он сидит за столом и поочередно читает два противоположных по содержанию приказа. В случае невыполнения – оба грозят позором военного трибунала. Приказы были вручены Григорьеву почти одновременно. Он – перед той самой экзистенциальной проблемой личного выбора: какой из этих двух приказов выполнять?
Под первым подпись Верховного главнокомандующего Российской армией Николая Николаевича, Великого князя. Это приказ Ставки командующему 5-й русской армии Павлу Плеве, а, следовательно, и коменданту крепости Ковно Владимиру Григорьеву. Он озаглавлен «НИ ШАГУ НАЗАД!» В двух словах -- все его содержание. Второй приказ отдан Павлом Плеве, повторяю: прямым начальником Григорьева. Содержание второго зачеркивает содержание первого. Павел Адамович приказывает войскам 5-й армии отступить виду опасности полного окружения армии.
Отступить, или принять сражение?! Каково?!
Григорьев мог отступить к Вильно. Отступил бы – имел бы все основания помахать перед членами трибунала приказом уже отступившего Павла Плеве, которого позже не только не подвергли суду по законам военного времени, но даже назначили командующим войсками фронта.
А если не отступить, как удержаться?!
Разведка уже доложила, что фон Белов готовится двинуть на крепость всю 10-ю армию Карла Литцмана. У нее многоопытные кадровые войска, прошедшие горнило Восточно-Прусской и Августовской операций: два корпуса, семь дивизий, из которых 3-я -- гвардейская, четыре бригады и один полк. Артиллерии в 12 раз больше. Вчера из Гродно сообщили, что на подъезде -- три «Большие Берты». Эти чудовища бьют на дальность 14 километров 1000-килограммовыми снарядами. И снарядов у них с избытком. Здесь будет ад. Они же начнут лупить «по площадям», а не прицельно, сметут с лица земли все, любой бетон превратят в пыль, все будет перемешано, стрелки перестанут различать, где свои, где чужие. Что этому противопоставить? Ковно, не Севастополь. Тут не первоклассная крепость. Денег на ее реконструкцию и укрепление ни копейки не давали! 1-й, 2-й, и 3-й форты – кирпичные. 7,8, 9-й и 10-й не достроены. 11-й и 12-й – в геодезической разметке. Более или менее оборудованы лишь три 4-й, 5-й и 6-й. А удерживать надо будет все. И гарнизон второразрядный. Правильно сказал генерал Лемке: «Владимир Николаевич, в Ставке все прекрасно осознают, что крепость падет в течение суток, поэтому вам никогда не дадут хороших войск, не тратьте сил на уговоры. Великий князь Николай Николаевич почти созрел отдать приказ на эвакуацию имущества и боезапаса».
Да, в составе гарнизона крепости тогда была всего одна боеспособная часть -- полк стрелковой школы. Остальные назвать полноценными, то есть предназначенными для крепостной обороны было нельзя.
Сколько сможет держать оборону сборная пограничная дивизия под артобстрелом -- максимум 3 часа, если… не будет сметена артиллерией. А пять полков 104-ой пехотной дивизии? Они же, кроме окопов, ничего другого не видели. Три бригады охраны, четыре запасных батальона, морской батальон можно лишь символически принять во внимание. Ну, от силы двое суток, продержатся артбатареи стрелковой школы, сибирцев да крепостной охраны. Каунасская добровольная рабочая дружина, инженерные, автомобильные и жандармские части – даже принимать во внимание не стоит! А если положить на эту чашу весов, что некоторые части прибыли в крепость только 5-6 июля и для войны в казематах непригодны?! А что делать с теми, которые прибудут 25 июля, в день, когда немцы, возможно, начнут штурм? С ходу бросать в бой? Это же гарантированная гибель! «Господи Всевышний, Ваше Величество, Господи! Что делать, подскажи!»
Он закурил папиросу и подошел к карте. Восточнее Ковно -- лишь конные отряды Казнакова и Тулина. Нет, если дать приказ на отход, то немцы ударят и от Ковно и от Паневежиса на Свенцяны, обойдут Вильно и через неделю-полторы очутятся около Пскова и Смоленска. Рухнет весь Северо-западный фронт! А если продержаться хотя бы трое суток? Плеве у Двинска окопается, толковый командующий! Радкевич, в Гродно, придет в себя, тоже мозговитый. А Смирнов, а Рузский… Если задержать Литцмана, остановится Белов около какой-нибудь задрипанной Сморгони, обязательно остановится!.. Господи, какого рожна мы влезли в эту войну? Турок нам было мало?! В 1870-м схлестнулись немцы с французами точно также, но ведь без нас прекрасно обошлись. Пусть бы и сейчас обходились, если кровушки избыток…
Он отбросил папиросу. Решено! В форты -- артиллеристов, прислугу и санитаров. В санитары добавить еще 5 тысяч человек. Ничего, марлю в кровь макать, да руки отбитые от туловищ отрывать – не велика наука. Госпитали подготовить к эвакуации. Остальных – в первый и второй пределы перед фортами. Сел вновь к столу и принялся набрасывать приказ № 116:
«По бывшим уже здесь в крепостной борьбе примерам можно утвердительно сказать, что вся сила заключается в начальниках-офицерах и командирах. Если в офицерах погас долг перед присягой, царем и родиной, то кому такие нужны? Кто покажет пример нижним чинам? Кто ими будет руководить? Удирать с поля сражения подло, преступно. Стыдно г-дам офицерам заботиться о своей шкуре, когда царь и родина видят в них оплот нашей богатырской армии. Подумайте об этом все, г-да офицеры и начальники, и докажите, что не в спасении нашей шкуры дело, а в том высоком и великом, что называется родиной».

24 июля в полукруг Ковно с южной стороны заняла позиции 10-я германская. Перед ней – передовые пределы и форты №№1,2,3,4, 5. За ними – Неман и Вилия (Нерис), мосты, Каунас. За Каунасом и реками – остальные форты…
Утром 25 июля 1915 года генерал-полковник от кавалерии Владимир Николаевич Григорьев и его гарнизон начал делать невозможное. Это «невозможное» длилось много дольше, чем могла вынести человеческая психика. Днем и ночью -- 12 жутких суток. С 25 июля по 5 августа, под почти неумолкающим артобстрелом продолжалась оборона собственно фортов крепости.
ХРОНИКА ОБОРОНЫ
25 июля 1915 года. 1-й день обороны. Первые попытки взять крепость 10-й германской. Немецкая гвардейская пехота атаковала ее трижды, но была отбита артиллерийским и ружейным огнем.
В этот же день к крепости была доставлена первая «Большая Берта»…
26 июля 1915 года. 2-й день обороны. Около первого часа немцы открыли ураганный огонь по правому флангу первой линии обороны. В 3 часа гвардейцы вновь пошли на штурм передовых позиций. Штурм не удался. К 4 часам утра защитники крепости отбросили немцев контрогнем. За гвардейцами осталась лишь одна высота. Но к 5 часам утра бойцы 498-й крепостной дружины ополченцев выбили их и оттуда.
С 10 часов утра и до 20.00. немцы громили своей артиллерией весь фронт первой линии крепостной обороны. Снесли с лица земли верхние строения кирпичного форта № 3, разрушили снарядами окопы, штурмом заняли позицию у фольварка Дыграс, оттуда вошли во фланг и тыл крепостной позиции у фольварка Доминиканос. Но резервами, переброшенными штабом крепости с других линий обороны, были вновь отброшены к Дыграсу. В этот же день по крепости заработала первая «Большая Берта»…
27 июля,3 день обороны. Отряд полковника Зеленского, около 500 бойцов 2-й и 7-й Ковенских добровольных рабочих дружин, 2 сотни пограничников и рота моряков, находясь под перекрестным огнем, чтобы избежать обхода, ползком и перебежками отошел на новую позицию. Однако, на рассвете, в 4 час утра, вернулся и в страшном рукопашном окопном бою, выбил оттуда немецкую пехоту. В живых осталось 72 человека...
Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич телеграфирует коменданту Григорьеву:
« Передайте доблестному гарнизону мою горячую благодарность за отбитие штурма. Уверен, что гарнизон крепости с честью будет отстаивать ее и с помощью Божией отразит все штурмы. Твердо на вас надеюсь, что вы проявите необходимую твердость, спокойствие и энергию и, когда нужно, личным примером будете поддерживать в войсках гарнизона геройский дух.
Ген.адьютант Николай
Дошел ли этот документ до Григорьева неизвестно.
Полдень. 27 июля 1915 г. 508-я крепостная дружина в атаке выбила немцев из фольфарков Кантелишки и Таборишки. К 14 часам пипленский отряд русских отошел на позиции у фольфарка Марвас.
20.00. По крепости вместе более чем с двумястами других орудий заработали еще две «Большие Берты». Артподготовка по площадям, как и предвидел Григорьев, длилась до 23. 00. Немецкой артиллерией был разнесен в пыль вместе с гарнизоном кирпичный форт № 2. Раз за разом вновь начали подниматься из своих укрытий гвардейцы 3-й немецкой дивизии, ведя яростные атаки по всему фронту первой линии обороны. На правом фланге их отбивали. Более того, доблестный командующий правого фланга первой линии обороны генерал Александр Константинович Кренке в штыковой контратаке занял днем потерянную 26-го позицию у Ольшан.
28 июля 1915 года. 4-й день обороны! (в этот день Григорьев смело бы мог отдать приказ гарнизону отходить, ни один солдат и офицер его бы не осудил) На левом фланге первой линии бойцы генерала Карпова вынуждены были отойти к фольваркам Януце - Ражишки. Отошли. Отправили в форты раненых и, о чудо, развернулись и пошли в штыковую контратаку. Безуспешно. Безуспешной в эту ночь была контратака отряда генерал-майора Януария Федоровича Карпова на Годлев…
Гарнизон крепости отражает более десятка атак. Противник не продвинулся вперед ни на шаг. Запомни, читатель, 28 июля, на четвертый день круглосуточной обороны ни один форт не был немцами взят!
29 июля. 5-й день обороны. (в этот день Григорьев еще смелее мог отдать приказ отходить, его тоже никто бы не осудил) В крепость неожиданно подоспела помощь, к фортам прибыл 416-й полк 104-й пехотной дивизии. Но он был вооружен японскими винтовками и имел всего по 315 (один комплект) патронов, в крепости же таких патронов не было…
29-го июля. Ночь. Около первого часа немцы вновь открыли по первой линии обороны ураганный огонь из всех орудий, в том числе и из всех «Больших Берт» (по некоторым данным их на этот день стало уже 14)…
29 июля, день -- 30 июля, ночь и день. 6-й день обороны. (за приказ на отход его бы сам император не осудил) Огонь немецкий артбатарей длился с небольшими перерывами до вечерней зари…
30 июля.(7-й день обороны). Немецкие инфантеры вновь пошли в атаку по всему фронту первой линии обороны, и… были отброшены.
31 июля. Ночь. 8 день обороны (дай в этот день Григорьев приказ к отходу, его не осудил бы даже сам Господь Бог!) В 2.00 штурм повторился и вновь захлебнулся. В 2.20. начался третий штурм. Немецкая пехота ворвалась в русские окопы, заняла их. Григорьев, отлично понимая, что гарнизон до предела измотан, что сотни бойцов не спали больше двух суток, приказывает отбить эти окопы обратно. Происходит то, чего уже не могло произойти: немцы выбиты из тех окопов русской штыковой контратакой. К утру начинают четвертый. Но и в нем захлебнулись...

1 августа, ночь. (9 день обороны) Годовщина объявления войны. Немцы переходят в наступление от Немана до фольварка Януце. Две атаки отбиты огнем крепостной артиллерии и стрелков. Третья атака вновь отбита русской штыковой контратакой. Противник начинает первый штурм окопов у Доминиканос. Штурм захлебывается! Только в 10.30. во втором штурме немцам удается занять этот фольварк.
13.00. Немецкая пехота с кровавом бою занимает деревню Германишкес. Потом переходит овраг реки Еси к русской позиции Павице - Рынкуны - Павице - Погерманек…
1 августа. 14.00. Немцами открыт ураганный огонь с очередной атакой на фронте Доминиканканос - Загродас. Атака захлебывается в русской штыковой контратаке…
1 августа. 16.30. Войска левого фланга I первой линии крепостной обороны отходят. Но войска правой и центральной линий продолжают сражение.
1августа. 20.00. По крепостным площадям, разрывая в клочья чужих и своих, до утра гремит немецкая артиллерия…
2 августа. Девятый день обороны (но и сегодня Григорьев не отдает приказа об отходе) В 6 часов утра в битве наступает перелом. Противник очередным штурмом захватывает первую линию обороны крепости. 7-я Ковенская дружина из отряда генерала Кренке, посланная на помощь, попадает под перекрестный огонь и захватывается в плен.
Ночь. Немцы пробуют прорваться к окопам около разрушенного форта № 2, но захлебываются в штыковых контратаках.
День. Героическая трагедия происходит в бою за фольфарк Марвас. Все эти дни и ночи здесь на смерть дрались 6-я Ковенская, а также 403-я и 508-я дружины ополченцев. Около 5 000 бойцов. 403-я погибла вся. Оставшиеся в живых 227 бойцов в ночь со 2 на 3 августа обессилено отступили по берегу реки Немана. У генерал-майора Александра Константиновича Кренке к 3 августа из 9000 человек погибло 6000...
23.20. Защитники крепости Ковно по приказу Григорьева отходят из укрепленных фортовых предверий и закрепляются на линии фортов. Позади, за фортами, для страховки, 386-я дружина ополчения (150 человек), 580-я (около 100 человек), 404-я (около 300 человек) и 490-я (50 человек). При отходе попадает в плен около трех десятков бойцов 71-го и 67-го запасных батальонов.
3 августа. Ночь.10-й день обороны (приказа к отходу нет!) Капитан Василий Биман со своим батальоном в неожиданной контратаке занимает участок позиции от форта № 1 до Немана (как раз то место, где в 1812-ом наблюдал за вторжением в Российскую империю Наполеон), но затем доносит: «Форт разрушен держаться нет сил, разрешите отход!» Григорьев разрешает. Но вдруг из разрушенного, уже, казалось бы, мертвого форта № 1 в командный блиндаж прибегает вестовой и просит огневой поддержки. Удерживал развалины всего один взвод с тремя прапорщиками, у них осталось три орудия и два пулемета. Поддержка приходит вовремя. 1000 человек с капитаном Биманом и подполковником Питкевичем врываются в подземный каземат форта и занимают круговую оборону.
Ночь. В крепости который раз обрывается межфортовая телефонная связь, но тут надолго. Штаб Григорьева «слепнет». 3.00. генерал Цыпович совершает непоправимую ошибку, не видя без связи обстановки приказывает своим запредельно измотанным войскам отойти на правый берег Немана. Но позади так и остаются сражаться солдаты и офицеры центральной части первой линии обороны крепости. Они не сделали ни шагу назад! Немецкие войска вошли туда, когда все русские были уже мертвы...
Ночь. 10-й день обороны. До 5 часов утра крепостная артиллерия еще достаточно активна. Но уже не существует 1,2,3 и 5-го фортов. Русских орудий становится все меньше и меньше, их разбивают прямые попадания. К утру кончается весь боезапас. Огонь батарей ослабевает, и к утру 3 августа, прекращается совсем. Все! С этого момента нам, потомкам, можно считать, что крепость пала. Но как бы не так!
Утро. Оглохший, несколько раз терявший сознание от пороховых газов 64-летний генерал Григорьев приказывает отбить центральную укрепленную линию. Безуспешно! Оборона крепости вошла в стадию агонии…
В деревне Кормилишкес находились 8000 совершенно необученных новобранцев пограничной дивизии, только 2000 из них были вооружены винтовками… без штыков. Они побежали. Генерал-майор Януарий Федорович Карпов со своим 4-м пограничным полком занимает позицию у Есинского оврага и завязывает бой впереди разбитого форта №3. В 4.00. 3 августа получает приказ Григорьева отвести полк за Неман...
Утро. Второй линией обороны командует генерал-майор Верховский. Здесь немцы только единожды решились на штурм и были отбиты. Но тем же утром в умном маневре они совершают обход линии по берегу Немана, заходят с фланга и тыла, окружают разрушенный форт № 3 и захватывают его. Из 883 бойцов, удерживавших 3-й форт, погибло 878. В живых остались только пятеро артиллеристов, которые сумели вырваться из огня, успев уничтожить орудия.
3 августа. День. Артиллеристы форта № 6 за Неманом покинули форт, предварительно уничтожив орудия: их уже не прикрывала пехота. Оставшиеся в живых пехотинцы, ушли от форта еще в 13.00. по причине полного отсутствия сил продолжать борьбу. В этот день генерал Григорьев переподчиняется командующему 10-русской армии Евгению Радкевичу. Радкевич уже прислал из Гродно вестового с приказом к Григорьеву доложить об обстановке. Вестовой советует сделать это в деревне Владыкино, за 12 верст от линии обороны фортов, где есть аппарат Юза.
3 августа. 22. 00. В крепости по-прежнему нет ни воздушной, ни подземной телефонной связи. Григорьев лично отправляется посмотреть обстановку около форта № 6, где еще можно держать оборону, разобраться лично, что там происходит.
3 августа. 23.30. (приказа к отходу нет) Крепость оставили уже почти все, оставшиеся в живых. По немцам стреляют всего два, оставшиеся целыми орудия. Григорьев из Владыкино просит у Радкевича помощи. Но Радкевич совершает необъяснимое: неожиданно отстраняет Григорьева от должности. Заменяет его генералом от инфантерии Николаем Яковлевичем Лопушанским.
4 августа. 16. 00. 11 день обороны. Владыкино. Григорьев находится за пределами периметра фортов, но в периметре крепости (этот периметр в 37-46 верст от центра города был определен еще в 1906 году) среди солдат и офицеров своего гарнизона, пробует построить их в колонны, требует вернуться на линию фортов. Радкевич приказывает арестовать Григорьева…
6.00. Немцы начали наступление на вторую линию обороны. За ней -- 4-й форт. Вдруг позади бойцов генерал-майора Сергея Захаровича Верховского, начальника 2-й ополченческой бригады, начали взрываться заминированные артиллерийские батареи. Думая, что взорван 4-й форт, Верховский отдает приказ на отход. Но форт неожиданно ожил и начал вести по немцам огонь. Это стреляли поручик Федор Петрович Лукин, 20 артиллеристов и 100 пехотинцев. 180 их товарищей лежали здесь же мертвыми. К 10 часам утра у защитников форта № 4 кончились боеприпасы. Под дымовой завесой они забрали пулеметы, привели в негодность орудия, подожгли бикфордовы шнуры для взрыва форта и на лодках под огнем переправились на правый берег Немана. По случайности (немецкий снаряд попал в связку бикфордовых шнуров) форт остался цел. К 21.00 оставшиеся в живых бойцы второй линии обороны, закопали важные части орудий и… отступили на третью.
4 августа. 22.00. Немцы ударили по крепости, по оставшимся в ней героям из всех возможных калибров. Артподготовка «по площадям» длилась до 4 утра 5 августа. В это время из крепости по врагу все еще били те два орудия! Оставшиеся в живых рабочие ополченцы ушли с позиций в Каунас и начали грабить продовольственные магазины. Новый комендант крепости генерал Лопушанский повернуть ситуацию тоже уже не мог.
5 августа. 6.00. 12-й и последний день обороны фортов. Их уже почти не кому оборонять. Запредельно измотанные, оглохшие, раненые, по несколько дней не евшие и не спавшие, оставшиеся в живых бойцы первой и второй линий обороны вынуждены были оставить последний свой оплот IV и VI форты. К середине дня немцы заняли V, VIII, IX и X. Последний форт (железнодорожный) перешел в их руки лишь в 23.00.
23 50. Крепость оставил капитан Заушкевич со своей 25-й ротой крепостной артиллерии. Они были последним подразделением гарнизона, ушедшим от линий фортов крепости Ковно…
6 августа. Ночь. Почти на 12 километров к востоку от Каунаса растянулись оставшиеся в живых и не попавшие в плен, порядка 18 000 бойцов. Каждый еле шел. Тех, кто падал, подбирали на телеги…
220 тысяч немецких снарядов -- по 20 тысяч в сутки -- легло на крепость за 11 дней обороны. Потери гарнизона только мертвыми порядка 50 тысяч человек. Всего в этих боях гарнизон крепости потерял до 75 % своего состава. Кого не съели собаки, кого еще можно было хоронить – хоронили бойцы 10-й германской генерала Литцмана и жители города Каунаса. В основном, в тех же окопах, в которых они приняли смерть. Около 15 тысяч погибших свезли на телегах к каунасскому Воскресенскому православному собору и положили в огромную братскую могилу. Поставили каменный памятник. Сегодня той могилы нет. Ее заровняли, если не ошибаюсь, в 1946 году.
22 августа 1915 года армия России окончательно оставила периметр крепости…
Его осудили по законам, созданным в…1869 году. Своими действиями он спас пять армий: 1-ю, 3-ю, 4-ю 5-ю и 10-ю, то есть весь фронт. Немцы в своих мемуарах отдают ему честь.
Генерал от кавалерии комендант крепости Ковно Владимир Николаевич Григорьев вполне сознательно взгромоздил на свои плечи крест позора, который несет по сей день. Таких профи уже не найдешь! Пусть земля ему будет пухом, где бы он не лежал!

Григорьев Григорий Ти­мофеевич

Комбриг (17.02.1936 г. НКО №00170/п)

Генерал-майор берего­вой службы (4.6.1940 г. СНК № 946)

Русский. Родился 25.1.1894 г. р., в г. Нарва, Эстония

Член ВКП(б) с 1917 г.

В службе с 1914 г. Участник 1-й мир. войны. Унтер-офицер.

После Октябрьской революции продолжил службу рядовым в Нарвском Красногвардейском отряде (12.1917 - 2.1918).

В годы Гражданской войны воевал на Петроградском, Польском фронте, участво­вал в подавлении крестьянских волнений в Воро­нежской губ. Контужен.

Председатель полкового комитета (2.10.1918 - 8.1918 г.)

Комиссар батальона и пом. командира полка, - 49, 52 стр. полки (8.1918 - 10.1920 г.)

Помощник и военком 50 стр. полка (10.1920 – 5.1921 г.)

Помощник комиссара и комиссар 7 бригады (5.1921 – 10.1921 г.)

Военком батальона связи (10.1921-8.1922 г.)

Военком 17 стрелкового полка (8.1922-6.1923 г.)

Военком 40 стр. полка МВО (6.1923 – 9.1924 г.)

Слушатель. Военная академия РККА им. Фрунзе (9.1924 – 7. 1928 г.)

Командир 7-го Туркестанского стр. полка (7.1928 - 4.1931 г.)

Помощник командира 13-й стр. Дагестанской дивизии (4.1931 - 5.1932 г.)

Помощник начальника Орджоникидзевской пехотной школы (5.1932 - 4.1933 г.)

Помощник командира 29-й стр. дивизии Белорус­ского ВО. (4.1933-2.1934 г.)

Комендант Сучанского УР и по совмес­тительству начальник УНР (2.1934 - 5.1938) ТОФ.

Арестован в мае 1938 г. Находился под следствием. Освобожден 17 сентября 1939 г.

В рас­поряжении Упр. кадров ВМФ (10.1939-1.1940 г.).

Участник советско-финской войны 1939-40 гг.

Из аттестации: «В феврале 1940 г. организо­вал наступление на финские позиции через Фин­ский залив. Лично руководил разведывательно-на­ступательными действиями батальонов от Выбор­га до Гогланда».

Инспектор по ПВО и строевой подготовке группы контроля и инспекции при НК ВМФ (1-5.1940). Комендант БО Гл. базы КБФ с мая 1940 г.

Великую Отечественную войну встретил в прежней долж­ности. С конца авг. 1941 одновременно комен­дант Ижорского УР, в состав которого вошли г.Ораниенбаум, форты Красная Горка и Серая Лошадь, южн. побережье Финского зал. До р. Воронка; в подчинение Г. вошли также бе­реговая и железнодорожная арт-я южн. побе­режья Финского зал., две бригады и отд. Полк мор. пехоты в направлении Заполье - Опо­лье - Керстово. Заняв эти населенные пункты, удерживал их своими силами, чем помог отхо­ду частей 8-й армии. Направил 12 б-нов мор.пехоты под Петергоф в распоряжение коман­дующего этой армии. После стабилизации фрон­та систематически проводил разведку и засы­лал в тыл пр-ка диверсионные группы, что со­действовало удержанию Ораниенбаумского плацдарма. Под командованием Григорьева за период апрель-май 1942 проведены рекогносцировки побережья Ижорского УР от Ораниенбаума до р. Воронки, построено более 300 дзотов и дотов, созданы вторая линия противодесантной обороны, отсечные позиции.

Командирр 4-й (10-20.7.1942), 260-й (7.1942-1.1943) бригад мор. пехоты КБФ. Бригада под командованием Григорьева совместно с при­данными подразделениями Кронштадтской ВМБ, при поддержке береговой артиллерии и ПВО ус­пешно обороняла о-в Котлин. С наступлением ледостава в опорных пунктах были созданы снеговые окопы, ледовые барьеры и огневые позиции. В аттестации отмечалось, что Григорьев «в боевой деятельности отличается... энергией, смелостью и отвагой; в обстановке разбирается быстро, решения принимает смело и последо­вательно проводит их в жизнь... добился зна­чительных успехов в укреплении организации, в отработке системы обороны о-ва Котлин ».
Зам. нач-ка Упр. по сухопутным войскам БО (1.1943 - 5.1947 г.)

Зам. нач-ка Упр. БО (5.1947 - 3.1948 г.) ВМС.

С марта 1948 г. в отставке.

Умер 9.7.1966 года в Москве.

Награжден:

Приказ РВСР №8 от 8 января 1921 года Орден Красное Знамя РСФСР №1975 (выдан вместо сданного №1375)

«Утверждается присуждение на основании приказов РВСР 1919 г. за № 511 и Реввоенсоветом 3-й армии ордена Красного Знамени помощнику военкома 52-го

стрелкового полка тов. Григорьеву Григорию Тимофеевичу за то, что в бою 14 июля 1920 года под м. Вишнев тов. Григорьев проявил выдающуюся смелость в атаке на укрепленные позиции противника. Идя впереди других, заражая их храбростью, он за­хватил один нескольких пленных и способствовал захвату обоза. Позднее, когда про­тивник перешел в контрнаступление, тов. Григорьев проявил много дельной распоряди­тельности, воодушевляя красноармейцев, увлекая их вперед».

Приказ РВСР №59 от 20 февраля 1921 года Орден Красное Знамя РСФСР № 352 «2» (выдан вместо сданного 22.12.1925 г. №5126) Вторичное награждение.

«Утверждается присуждение на основании приказов РВСР 1919. г. за № 511 и 2322 Реввоенсоветом 15-й армии ордена Красного Знамени... помощнику комиссара 49-го стрелкового полка тов. Григорьеву Григорию Тимофеевичу за то, что при на­ступлении 14 мая 1920 года на фольварк Туровля, узнав о том, что красноармейцы 51-го полка переправились вброд через речку, первый поднял 3-ю роту и своей стой­костью и храбростью увлек ее вперед, несмотря на сильный пулеметный огонь против­ника, который почти в упор обстреливал наступавшую роту. В результате противник бежал, оставив пулемет, и прочее военное имущество. 16 мая 1920 года при неожидан­ной встрече 1-го батальона с противником тов. Григорьев в числе первых с криком «ура» бросился в атаку, в результате чего противник бежал, оставив три пулемета и прочее военное имущество».

«За выдающиеся успехи в боевой, политической и технической подготовке соединений, частей и подразделений Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Цен­тральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет наградить команди­ров, политработников, инженеров, техников и военных врачей…. Григорьева Г. Т.»

Указ ПВС СССР от 22.02.1944 г. Орден «Отечественной войны 1 степени» №

К ордену Григорьева Г. Т. 28.02.1944 г. представляет начальник УБО ВМФ генерал-лейтенант береговой службы Мушнов И. С.

«Тов.Григорьев Г.Т.боевой командир, награжден двумя орденами Красного Знамен и орденом "Красная Звезда". В войне с фашистской Финляндией 1939-1940 год руководил береговой обороной КБФ, при этом показал зна­ние своего деда и умение управлять войсками. Особенно важную и ответственную роль т.ГРИГОРЬЕВУ пришлось взять на себя при организации обороны подступов к Ленинграду в период наступления немецкий войск осенью 1941 года. Командуя Ижорским сектором бо - КБФ он принял

На себя основной удар, тактически грамотно организовал оборону, которая для противника стала непреодолимой преградой. Имея решение Выс­шего Командования перенести оборону на р.Коваш, т.ГРИГОРЬЕВ испросил разрешение закрепиться на р.Воронка. Этот рубеж войска Приморской оперативной группы удерживают и по сей день. В этом главная заслуга т. ГРИГОРЬЕВА. Он на этом рубеже сумел организовать, устойчивую оборону, использовать всю силу и мощь береговых батарей и обеспечил целостность и неприкосновенность всей тер­ритории Ижорского сектора в его постоянных границах.

В последующем инициативой т.ГРИГОРЬЕВА упорством и настойчи­востью Ижорский сектор БО превращен в неприступную для врага крепость с целой системой оборонительных сооружений, построенных л/составом батареи.

Оборона Ижорского сектора, когда враг был приостановлен, не была пассивной. Силовые разведки, вылазки не прекращались, противнику на­носились мощные удары огнем батарей Ижоского сектора.

Бесстрашию, смелости и отваге у тов.ГРИГОРЬЕВА учились его под­чиненные. Во всей его кипучей деятельности видно стремление разгромить врага, не жалея сил драться с врагом за освобождение Социалистической Родины. В занимаемой должности работает ак­тивно и возложенные на него обязанности выполняет хорошо.

Тов.ГРИГОРЬЕВ достоин представления к правительственной награ­де "ордену Отечественной войны 1 степени".

Указ ПВС СССР от 03.11.1944 г. Орден Красное Знамя СССР №1374 « 3»

"За выслугу лет в Красной армии и Военно-морском флоте"

К ордену 5 сентября 1944 г. представляет начальник УБО ВМФ генерал-лейтенант береговой службы Мушнов И. С.

«Аттестация:

Указ ПВС СССР от 21.02.1945 г. Орден "Ленина" № 29143.

"За выслугу лет в Красной армии и Военно-морском флоте награждается"

К ордену 26 декабря 1944 г. представляет начальник УБО ВМФ генерал-лейтенант береговой службы Мушнов И. С.

«Аттестация:

Тов. Григорьев Г. Т. волевой, решительный и инициативный генерал. Имеет академическое военное образование, дополненное большим боевым опытом и практическим командным стажем. В работе активен, с возложенными на него обязанностями справляется. Достоин представления к Правительственной награде за выслугу лет ордену Ленина. На 7.11. прослужил в ВМФ 27 лет 2 месяца и 6 дней.»

Указом ПВС СССР от 21.07.1945 г. Орден «Отечественной войны 2 степени» № 728732

К ордену ОВ 1 ст. Григорьева Г. Т. 6 июня 1945 г. представляет начальник УБО ВМФ генерал-лейтенант береговой службы Мушнов И. С.

«Тов. ГРИГОРЬЕВ до 1943 года активно действовал в обороне Ленинграда и Кронштадта, сначала до должности коменданта БО КВМБ, затем по должности коменданта Ижорского Укрепленного Сектора БО и командира 260 Бригады Морской пехоты.

Он первый принял на себя удар приморской группы немецких войск и приостановил наступление. Исключительная смелость и отвага, основанные на знании дела создали ему заслуженный авторитет в Б.О.

Тов. ГРИГОРЬЕВ достоин представления к правитель­ственной награде ордену ""ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1 СТЕПЕНИ".»

Указ ПВС СССР от 6.11.1947 г. Орден "Красное Знамя" СССР № 1020 « 4»

"За выслугу лет в Советской армии и флоте"

Медалями:

«ХХ лет РККА» - комбрига. Номер медали и удостоверения

«За оборону Ленинграда» 1944 г.

«За Победу над Германией» 06.05.1947 г.

«За Победу над Японией» от 20.03.1946 г.

«В память 800-летия Москвы»

«30 лет Советской Армии и Флота»

7. Военно-исторический журнал 1970 г. № 2.

8. Сканы фотографий из семейного архива сына (генерала) Григорьева Вадима Григорьевича предоставили правнук Григорьев Алексей Сергеевич и Григорьева Светлана Владимировна.

Биография

Получил образование в реальном и коммерческом училищах (1906, 1907). В году после окончания учебной команды лейб-гренадерского Екатеринославского полка в звании унтер-офицера назначен начальником телефонной команды полка. Сведений о прохождении службы в Русской армии и участии его в Первой мировой войне в послужном списке нет.
С октября года - в РККА , вскоре стал квартирмейстером батальона связи 2-й Повстанческой дивизии, затем командиром батальона связи 58-й стрелковой дивизии. К окончанию Гражданской войны - помощник начальника управления связи 12-й армии, затем инспектор связи Украинского военного округа.
После окончания Курсов усовершенствования высшего начсостава РККА () и Курсов высшего начсостава штабных работников () возглавлял войска связи Приволжского (1927–1929) и Белорусского (1929–1933) военных округов. С ноября года по 1 апреля года - заместитель начальника Главного управления Народного комиссариата связи (НКС) СССР. С апреля -го по июнь года - начальник кафедры службы связи Военной электротехнической академии РККА, затем помощник по связи армейского инспектора штаба Белорусского военного округа (БВО), с ноября года - начальник войск связи округа. В июне года ему было присвоено звание генерал-майора войск связи.
С началом Великой Отечественной войны - начальник связи Западного фронта .
Арестован 4 июля 1941 года. В приказе наркома обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля говорилось:

…б) бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А.Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками…

Письмо А. Т. Григорьева начальнику Управления связи РККА Н. И. Гапичу от 21 августа 1940 года о состоянии связи в РККА

Начиная с 1937 г. по совершенно непонятным причинам служба связи пошла по кривой на снижение своей роли и значимости в армии. Началось ничем не объяснимое сокращение штатов. Дошло до такого состояния, что у начальника связи фронта и армии не оказалось ни в мирное, ни в военное время ни одного помощника или заместителя… Мы потеряли понятие о руководстве нижестоящими начальниками связи, т. к. ни инспекторов, ни вообще командиров связи у меня нет. Это привело к тому, что вместо плана связи и планирования операций начальник связи «висит» буквально на аппарате и отдает распоряжения, т. к. первое отделение выбрасывается по узлам для их подготовки к новому переходу штаба. Такая «метода» работы приводит к совершенно нетерпимому положению, при котором стерлось понятие о службе связи в округе и армии, а остался только начальник связи, который находится в тысячу раз в худших условиях работы, чем это было в период Гражданской войны, где я был именно начальником связи. Мы, связисты, тогда и обеспечивали управление войсками. Руководить могли нижестоящими начальниками связи и строили, хоть и не весьма успешно, систему связи. Сейчас у нас этого ничего нет.
В то же время работа стала во много раз сложнее. Думаю, что дальше так продолжаться не может. Нельзя под видом борьбы с едоками уничтожать систему управления в Красной армии и всю службу связи…
Настоящим я высказал Вам те, с моей точки зрения, недочёты, которые требуют настоятельного изменения.
Так дальше ни работать, ни руководить нельзя, ибо это будет только ухудшать дело связи.

Сейчас иные оперативные решения, и служба связи должна быть на соответствующем месте. В противном случае мы окажемся не способными обеспечить эти решения на поле боя. Время не ждёт.

Приказ с объявлением судебного приговора о расстреле

Текст приказа

ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР

С ОБЪЯВЛЕНИЕМ ПРИГОВОРА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

ПО ДЕЛУ ГЕНЕРАЛА АРМИИ Д. Г. ПАВЛОВА, ГЕНЕРАЛ-МАЙОРОВ В. Е. КЛИМОВСКИХ,

А. Т. ГРИГОРЬЕВА И А. А. КОРОБКОВА

По постановлению Государственного Комитета Обороны были арестованы и преданы суду военного трибунала за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти бывший командующий Западным фронтом генерал армии Павлов Д. Г., бывший начальник штаба того же фронта генерал-майор Климовских В. Е., бывший начальник связи того же фронта генерал-майор Григорьев А. Т., бывший командующий 4-й армией генерал-майор Коробков А. А.

Верховный суд Союза ССР 22 июля 1941 г. рассмотрел дело по обвинению Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А.

Судебным следствием установлено, что:

а) бывший командующий Западным фронтом Павлов Д. Г. и бывший начальник штаба того же фронта Климовских В. Е. с начала военных действий немецко-фашистских войск против СССР проявили трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и складов противнику, самовольное оставление боевых позиций частями Западного фронта и этим дали врагу возможность прорвать фронт;

б) бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А. Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками;

в) бывший командующий 4-й армией Западного фронта Коробков А. А. проявил трусость, малодушие и преступное бездействие, позорно бросил вверенные ему части, в результате чего армия была дезорганизована и понесла тяжелые потери.

Таким образом, Павлов Д. Г., Климовских В. Е., Григорьев А. Т. и Коробков А. А. нарушили военную присягу, обесчестили высокое звание воина Красной Армии, забыли свой долг перед Родиной, своей трусостью и паникерством, преступным бездействием, развалом управления войсками, сдачей оружия и складов противнику, допущением самовольного оставления боевых позиций частями нанесли серьёзный ущерб войскам Западного фронта.

Верховным судом Союза ССР Павлов Д. Г., Климовских В. Е., Григорьев А. Т. и Коробков А. А. лишены военных званий и приговорены к расстрелу.

Приговор приведён в исполнение.

Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица.

Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937-1941. Биографический словарь. - М. : Кучково поле; Мегаполис, 2012. - С. 452-453. - 496 с. - 2000 экз. - ISBN 978-5-9950-0217-8 .

Поезд спешил по Великой Сибирской магистрали, по бесконечной и бескрайней железной дороге. Тысячи верст, прочерченных по телу Империи из девятнадцатого века в двадцатый. Первая ниточка, наброшенная на Гулливера лилипутами. Путь к океану? На край земли? К процветанию? В никуда?

Паровоз своим большим желтым глазом выхватывал из векового забвения пушащиеся снегом ели. Потоком воздуха состав закручивал спираль ледяного фейерверка, подымал её к пьющему луну небу, и с хохотом швырял обратно елкам в лицо. Воздух гремел. Потом останавливался. Луна была внимательной и круглой. Снег блестел. Луна молчала. А когда исчезал из виду красный фонарь последнего вагона, Сибирь, ежась, поправляла снеговые шапки и, вздохнув, оставалась ждать вынесения приговора своей беззащитности.

Вагон не был заполнен даже наполовину. Война не остановила жизнь в огромной стране, но добавила к тревоге недавно поселившейся в ней, острый аромат ожидания боли. Дмитрий Ильич Григорьев был ранен в одном из первых сражений русско-японской войны. Истребованный им по завершении лечения отпуск закончился. Недолгие проводы. Слезы матери.
Полуслепая полубезумная нянька. «Митенька, за что же тебя, пусть бы меня старую поубивали». Штабс-капитан разводит рукой горький папиросный дым, и память о расставании с домом.

Ближайшее к нему купе открывается. Лизонька Пятикрестовская появляется перед ним. Она выпускница Смольного благородного института, едет домой в Иркутск. Ей еще нет двадцати. Обаяние молодости, живущее в ней, искупает её слегка тяжеловатый подбородок и нос, слишком римский для этой части света, зато глаза у неё сияют бирюзой. Она так долго дышала воздухом Петербурга, что не могла не стать эмансипе.

Дмитрий Ильич радовался в поездке каждой их случайной встрече. Увидев ее сейчас, он улыбнулся. А она без церемоний обратилась к нему.

Господин штабс-капитан, вы молчите уже три тысячи верст, и я скоро лопну от нетерпения узнать, какие тайны вы скрываете.
Нет, эмансипе ещё не достаточно укоренилась в ней. Лиза сконфузилась и покраснела. Дмитрий Ильич, машинально поправив воротник, ответил:

Смею ли я докучать вам своими тайнами?
-Почему нет?
- Я боюсь скомпрометировать вас в глазах вашей серьезной спутницы.
- Она моя тетя, и она глухая, если вы даже объявите себя шпионом микадо, она никому не расскажет.
- А вы?
- Я? - вихрь смятения вспыхнул в ее глазах, она моргнула, лицо ее приобрело вид трогательной беззащитности. Она поднесла руку к лицу офицера и коснулась шрама на щеке, - Что это у вас? Шимоза?
- Помилуйте, это я в детстве кипятком обварил, на няньку налетел. Но скажите, откуда в вас все это? Шимоза? Микадо? Зачем?
- Потому что война. Из газет. Вы осуждаете?
- Я не смею…

Синяя ночь. Под луной никого. Но если внимательно приглядеться где-то там внизу, среди безмолвной тайги, спешит к Байкалу и таращит свою недрёмную фару, маленький поезд. В нем множество припасов, угля, воды, необходимые дорожные инструменты, поклажа, пассажиры, переплетенье человеческих судеб и два сердца встретившихся неотвратимо и случайно.

Подполковник Григорьев задумчиво смотрел на улицу. Серые клубы папиросного дыма эфемерным косматым чудовищем медленно выползали из раскрытого настежь окна и растворялись в пустоте маленького московского дворика.

За его спиной, на широком столе, покрытым легкомысленной цветастой скатертью, находились приготовленные письменные принадлежности. Лежал пустой лист бумаги. Ему только предстояло стать письмом. Подполковник медлил. Он хмурился и от волнения покусывал уже начинающий седеть ус.

«Семейная жизнь. А не поздно ли ты спохватился? Чай уже не мальчишка за барышнями бегать. Но ведь ты её любишь? Да, люблю. Люблю больше жизни, как никогда никого не любил! Тогда в чем дело? Напиши ей, признайся! Боишься? Трус! В атаку ходить не боялся, а здесь спасовал!»

Григорьев нервно затушил папиросу в пепельнице, решительно сел за стол и вывел на чистом листке бумаги:

« Уважаемая, Елизавета Андреевна!»
С минуту разглядывал завитушки на буквах, потом скомкал бумажный прямоугольник и бросил в мусорную корзину. Схватил новый лист и написал:

« Милая моя, Елизавета Андреевна!
Простите. Долго не решался написать Вам. Не знал, как Вы отнесетесь к моим словам. Но больше не могу бороться с собой. Я постоянно думаю о Вас. Вспоминаю нашу встречу в одиннадцатом году. Знаете, Елизавета Андреевна, я полностью согласен с господином Чеховым, когда он сказал, что из всех сибирских городов самый лучший Иркутск. Я полюбил этот город, потому что там живете Вы».

Григорьев вскочил со стула. «Господи, да причем здесь город!»
Снова закурил.

В дверь тихонько поскреблись.
-- Да, Василий!
На веснушчатом лице денщика застыла робкая улыбка.
-- Ваше Высокоблагородие, Дмитрий Ильич, не угодно ли отобедать?
-- Спасибо, Василий, я не хочу.
-- Как же так? С утра ведь ничего не ели! Может хоть чаю… с булочкой?
-- Нет, Василий. Иди, пожалуйста.
Денщик, опустив голову, побрел прочь, но у двери остановился.
-- Дмитрий Ильич, а правду сказывают, что австрияки сербам войну объявили?
-- Правда.
-- Господи спаси! – Перекрестился Василий. – Не зря я говорил месяц назад, не простят германцы им наследника…
--Иди же братец, – заторопил Григорьев, - и думай и говори поменьше, а то социалистом станешь.
--Я, Дмитрий Ильич, по коммерческой части определяться думаю.
--Ну, и хорошо, разбогатеешь - не забудь тогда нас нищебродов.
--Да как же можно?
--Иди я сказал!

Когда за денщиком закрылась дверь, Григорьев снова сел за стол.

«Словно все вчера было. Гостиница «Амурское подворье», книжный магазин Макушина и Вы, Елизавета Андреевна. Помните, в театре Гиллера, в зале, на той удивительной выставке автографов, Вы взяли меня за руку? Я до сих пор ощущаю тепло Ваших пальцев. Еще тогда я должен был сказать все нужные слова, но не решился. Я хотел признаться Вам и не смог. Мне очень стыдно. Но если еще не поздно! Умоляю Вас, Лиза, ответьте мне, могу ли я надеяться считать Вас моей невестой?
Прошу Вас, ответьте мне! Иначе мое сердце не выдержит!
Я люблю Вас, Лиза!

P.S. В сентябре у меня положенный двухмесячный отпуск.
Смиренно жду своей участи.

Дмитрий.

Григорьев долго смотрел на исписанный лист бумаги, борясь с желанием скомкать, растоптать его, стереть в порошок. Потом глубоко вздохнул и старательно вывел в правом нижнем углу дату «29 июля 1914 года».

«Ужасно холодно. Какой жуткий мороз. И пить хочется». Короткие красно-синие тени заката проскользнули по маленькому окошечку каретного сарая. Полковник Григорьев лежал на полу, разглядывая серый деревянный потолок. Сквозь неплотно пригнанные доски, подобно новогодней мишуре, сыпались снежинки, падали на лицо и полковник слизывал их языком. «Я жив, кажется. Мерзну. Значит, они меня не убили. Сволочи! Ненавижу!»

Дверь его темницы распахнулась. Раздался чей-то визгливый смех:
-- Дивись, Мыкола! Як эта белая моль жирует!
Чувствительные удары сапогом по посиневшим отмороженным босым ногам, заставили Григорьева глухо застонать и отползти в глубь сарая.

Добре! А то боляче кучеряво живешь! Приймай сусидив, барин!

Петлюровцы втолкнули в помещение двух пленников. Скудного света с улицы было достаточно, чтобы понять: мужчина и женщина.Оба одеты в мешковатые солдатские гимнастерки, босые.

«Им хуже, чем мне, - отстраненно, подумал Григорьев, - Мне хоть шинель оставили. Значит это большевики. С ними гетман не церемонится. А эта женщина…, похоже, уже за тридцать, как нелепо на ней смотрится мужская одежда. Наверное, редкая дура раз увлеклась революционными бреднями. Ну что ты смотришь на меня, убогая? Лица не видно, белое пятно. Думаю, ты не красавица, но что они с тобой сделают подумать страшно…»

Дверь едва успела закрыться, как отворилась вновь. Молодцеватый петлюровский «офицер» с лихо заломленной на затылок черной меховой «Мазеповкой» с прищуром оглядел арестантов и поманил пальцем мужчину:
--Выходь, москаль! У атамана до тебя разговор будет!

Снова наступила тишина. Григорьев закрыл глаза. Может, заснуть? А утром? Какая разница, что будет утром. А эта женщина? Она же закоченеет. А может для неё это лучший вариант? Полковник Григорьев решительно встал и обратился к ней:

Сударыня, прошу простить меня за навязчивость, но здесь очень холодно! Осмелюсь предложить Вам свою шинель!
Она издала вздох похожий на стон:

Вы всегда были галантным кавалером, Дмитрий Ильич.

Полковник оцепенел. Не может быть. Этот голос… У него закружилась голова. А в следующую минуту он уже сжимал её в объятьях, целовал холодные щеки и плакал.

Лизанька! Как же так получилась?! Как же это?!
Она тоже плакала, отворачивала от него лицо, пыталась отстраниться, но он всякий раз вновь и вновь находил её губы. Его руки жадно шарили по ее груди, он задыхался от нестерпимого желания обладать ею, немедленно, сейчас!
Вырвавшись из его объятий, она вскочила и тяжело дыша, попыталась застегнуть ворот гимнастерки.

Не надо, Дима. Сейчас не подходящее время.

Полковник рассмеялся.

О чем ты говоришь, Лиза?! Сейчас самое время! Долой стыд! Кажется так, говорят твои нынешние товарищи?! А нам уже нечего ждать! Нас, может быть, завтра расстреляют!
Словно в подтверждение его слов невдалеке грянул одиночный выстрел. Она вздрогнула, посмотрела на него широко открытыми какими-то безумными глазами и быстро заговорила:
--Да, да, Димочка, ты прав! Другой возможности не будет! К чему эти глупые предрассудки! Я ведь всегда любила только тебя! Ты мой единственный мужчина! Другого у меня не будет!
Григорьев шагнул к ней.

Нет! – Неожиданно закричала она. – Сначала поклянись! Поклянись, что не отдашь им меня в руки! Я приму это, как милость от тебя, как избавление!
Григорьев оцепенел.

Ты хочешь, чтобы я тебя…
--Да! Да! – Истерично зарыдала она. – Я этого хочу!
Полковник молчал. Елизавета подошла к нему, опустилась на колени, обхватила его ноги руками, доверчиво прижалась.
--Умоляю тебя… Поклянись…
Перед его глазами стояло хорошенькое личико Лизоньки Пятикрестовской - выпускницы Смольного благородного института, гремели колеса Транссибирского экспресса, и искрился снег на высоких елях.

Клянусь!

Василий стал парижанином. К парку таксомоторов он присовокупил парафиновый завод. Женился на Маше Соломонович и решительно не испытывал никакой ностальгии по прошлому, за исключением одного обстоятельства. Василий с какой-то маниакальной заботой постоянно беспокоился о встреченном на чужбине старом командире, которого не видел со дня своего производства в чин летом шестнадцатого года. Сегодня он нашел Григорьева в бистро за гаражами.

За столиком с единственной чашкой остывшего чая, высилась бледная тень былого полковника. Григорьев был невменяемо пьян, но своего бывшего денщика узнал, и силился ему улыбнуться.

Дмитрий Ильич, вы губите себя этим. Перестаньте, прошу вас.
--Василий, пусть дадут ещё водки, молчи, молчи-слушай, утром… утром двери открылись… и я ослеп…

Помилуйте, Дмитрий Ильич, но нельзя же, вы же… невозможно слушать!

Отстань. Утро… столько света никогда не видел, в раю нет такого света, солнце сияет, снег блестит, а перед сараем петлюровцы. Один в скоморошьем кафтане, помнишь скатерть в московском доме, такой же цветом, он на лошади. Кобыла красавица, никогда таких не видал. Переступает по снегу. Ноздри. Губы. Расцеловал бы…

Дмитрий Ильич, вы больны, я отвезу вас домой.
--У меня нет дома, нет родины, и даже старая нянька от меня отказалась, я на побывку приехал, а она увидала меня и за печь кинулась, и кричит: «Нет, ты не Митька, чужой ты!» Я - чужой, понимаешь, чужой…. Слушай, одному тебе расскажу, грех на мне великий. В девятнадцатом, под Киевом, в брошенной усадьбе…

Умоляю вас, перестаньте…

Дурак! Я всю жизнь людей умертвлял, я в штыки ходил, а голыми руками не смог, касаюсь Лизоньки, пальцы немеют. Снял крест нательный, думал шнурком. Страшно стало. Ремень с брюк потянул – неловко. А она засмеялась и показывает. Вон висит в углу уздечка красивая кавказская, как уцелела она здесь? Страшно когда думаю, для чего уцелела. Я же после Лизоньки... Удавиться хотел. Не смог сволочь. Не смог. Не смог я, Васька. Водки мне дай!

А утром вывели, прилетел этот с золотой кисточкой на шлыке, в кафтане, как наша скатерть, помнишь? Кривая сабля на ремне пляшет, кобыла под ним танцует. Орет: «Кто такой?» Они ему: «Москаль.» «Да что он сробил, шо вы его вбить думаете?» «За жадив вступился!» «И сразу вбить? Сорок горячих ему!» «Он ещё большевичку задушил!» «Я последний раз кажу вам – сорок горячих ему. И всему куреню выступать». Упал я на снег. Небо. Голубое. Ангелов там видимо - невидимо и Лизонька моя, там. Меня подымают. На ногах не стою. Устал. Крайний, перекрестил нагайкой и на конь. Смотрю вслед. На рысях идут, из-под копыт летят к небу пласты серебряного снега и сияние и Ангелы поют. Тошно-то как, Васенька!

Новенький американский «ФордТ» остановился у меблированных комнат, где снимал угол полковник Григорьев. Василий вылез первым и поспешил обойти машину, чтобы привычно взвалив на плечи свою нетрезвую ношу подняться с ним на второй этаж. Однако, сегодня, едва он вышел из автомобиля, Дмитрий Ильич открыл глаза, стремительно достал из перчаточного отсека револьвер и приставил к своему виску.
Бывший денщик остолбенел:

Батюшка! Дмитрий Ильич! Ты что?!

В глазах полковника зияла пустота. Грянул выстрел.

Захлопали крыльями взлетевшие с крыш голуби. Невдалеке раздалась французская брань. С верхних этажей кто-то выплеснул из окна воду, кто-то рядом закричал по русски: «Караул!». Василий долго стоял опустив голову, потом сорвал свой картуз, с остервенением швырнул на пыльную мостовую и, сутулясь побрел прочь. Его плечи сотрясали рыдания.

Русские крепости против германских войск в 1915 году

Цепь мощных крепостей - Ковно (ныне Каунас), Новогеоргиевск, Гродно, Осовец и Брест-Литовск (ныне Брест) - в патриотической печати России кануна Великой войны часто патетически именовали «заставой русских богатырей». Действительно, цепь этих мощных, развитых в фортификационном отношении цитаделей перегораживала, словно застава богатырей в дозоре, западный «вход» в пределы Российской империи. Планировалось, что при неблагоприятном для России начале войны с Германией этот стратегический форпост из мощных крепостей сдержит натиск германских войск, обеспечивая необходимое время для развертывания русских армий.

Реальные события 1915 года продемонстрировали, что задача длительного сдерживания значительных сил германцев потенциалом русских крепостей была вполне достижимой. Блистательная оборона крепости Осовец, например, убедительно продемонстрировала высокую эффективность волевой, инициативной, стойкой обороны.

Негативный же опыт скоропалительных, бессмысленных, даже позорных капитуляций русских «богатырей» свидетельствует скорее о том, насколько порочной была кадровая политика русского военного ведомства. На важнейшие посты комендантов стратегически важных цитаделей назначались, как правило, пожилые, уставшие от службы, утратившие какой-либо волевой ресурс люди.

Ковна и Новогеоргиевск - замечательные, очень сильные в военно-техническом плане крепости - оказались первыми в ряду «преданных в штабах» русских цитаделей.

Силы и средства крепости Ковна

Ковенская цитадель (до революции этот города часто именовался как Ковна), расположенная в восточной части Литвы на реке Неман, относилась к числу относительно новых крепостей. Строительные работы по первому генеральному плану крепости начались в 1882 году и предусматривали возведение 7 фортов и 9 батарей, укрепленной замкнутой ограды, казематов, казарм, а также административных зданий. Несколько раз Ковну пытались расширять и усиливать, особенно после Русско-японской войны 1904-1905 гг., – с учетом опыта обороны Порт-Артура.

В 1912 году был утвержден новый план расширения цитадели. Ковна включалась в линию мощных западных крепостей - вместе с новой крепостью Гродна (устаревшее название Гродно) и усиленными в фортификационном отношении Новогеоргиевском и Брест-Литовском. Расширение Ковенской цитадели предусматривало строительство 12 новых фортов и 9 опорных пунктов на удалении до 4 км от старых фортов. Протяженность ее внешнего обвода увеличивалась с 30 до 45 км.

Работы по модернизации Ковны начались в 1913 году и в части первичного устройства были завершены к зиме 1914-го. В начале Великой войны в Ковенской крепости была расквартирована 28-я пехотная дивизия (109-й Волжский, 110-й Камский, 111-й Донской, 112-й Уральский пехотные полки), а также 3-й Новороссийский драгунский полк и 6-й Донской казачий полк.

Наступательные операции 1914 года потребовали всех сил, и эти подразделения были отправлены на фронт. К подходу немцев летом 1915 года обороняли Ковну резервные части - 495-й Ковенский и 496-й Вилькомирский пехотные полки, а также 102-я бригада ополчения из резервистов. Силы цитадели достигали 55 тысяч штыков, что было вполне достаточно для эффективной обороны. Комендантом крепости с марта 1909 года был генерал от кавалерии Владимир Николаевич Григорьев.

План крепости Ковна до модернизации. Изображение: wikipedia.org

Ковна обладала солидным вооружением: 45 станковых пулеметов «Максим» и 1375 пушек 16 типов. В числе артиллерийских систем имелось четыре особо мощных (280-мм и 254-мм) орудия, 67 шт. 8-дюймовых (203-мм) гаубиц и 118 шт. 6-дюймовых (152-мм) пушек, а также 315полковых пушек (107-мм и 106-мм). Дальнобойность 280-мм мортир составляла около 10 км, при забросе в одном снаряде 58,6 кг взрывчатки. Дальнобойность 254-мм крепостных пушек была существенно выше - 20,5 км, при забросе в одном снаряде 18,8 кг взрывчатки. Шестидюймовые (152-мм) пушки фирмы «Кане» позволяли уверенно уничтожать противника на удалении около 12 км.

Ковна располагала собственным авиационным отрядом: 16 аэропланов «Фарман-ХХII» и «Вуазен».

Без твердости, спокойствия и энергии

Наступление на Ковенскую крепость развивалось в рамках стратегического плана фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга по окружению русских войск в так называемом «польском выступе».

30 июля 1915 года две дивизии со вспомогательными частями из состава 40-го корпуса 10-й германской армии под командованием генерала Карла Лицмана начали развертывание на плацдарме в междуречье Немана и реки Еся - на лесистом и болотистом плацдарме с крайне плохими дорогами. Генерал Лицман осознанно рисковал - на всем протяжении Ковенского штурма правый (южный) фланг его группировки оставался фактически незащищенным.

«Атаку Ковны затруднял недостаток в тяжелом навесном огне, - писал в мемуарах Карл Лицман, – те средства, которые верховное командование предоставило нам в конце июля, были отправлены под Новогеоргиевск. У нас из тяжелых калибров осталось всего несколько батарей, которые могли действовать только с железнодорожного полотна и имели небольшую дальность. Но нас никакие затруднения не останавливали - мы проложили по целине нужные ветки. Атака могла быть произведена лишь на участке между железной дорогой Вержболово-Ковна и рекой Неман. Правое крыло атаки находилось все время под сильной угрозой русских, и эта угроза росла по мере того, как мы продвигались вперед».

8 августа немцы начали планомерную бомбардировку крепости, в этот же день на боевые позиции была доставлена «Большая Берта» - уникальная 420-мм мортира, названная так в честь Берты Крупп - внучки «стального и пушечного короля» Германии Альфреда Круппа. Фугасный снаряд «Большой Берты» весом в 900 кг летел на 14 км и оставлял при разрыве воронку глубиной 4,25 метров и диаметром 10,5 метров. От бронебойных снарядов «Берты» могли спасти лишь железобетонные перекрытия толщиной более 3,5 метров.

На следующий день немцы подняли на штурм гвардейскую пехоту: натиск был настолько силен, что сводный отряд из пограничников и ополченцев 2-й и 7-й Ковенских дружин (около 500 человек) вынуждены были отступить. Однако ранним утром 28 июля этот же отряд в страшном рукопашном бою вернул прежние позиции. В живых из всего отряда осталось только 72 человека.

28 июля Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич прислал коменданту Ковны примечательную телеграмму: «Уверен, что гарнизон крепости с честью будет отстаивать ее и с помощью Божией отразит все штурмы. Твердо на Вас надеюсь, что Вы проявите необходимую твердость, спокойствие и энергию и, когда нужно, личным примером будете поддерживать в войсках гарнизона геройский дух».

Зачем Главковерху потребовалось недвусмысленно напоминать уже пожилому генералу, бывшему ранее комендантом прославленной Севастопольской крепости, о необходимости сохранять «твердость и спокойствие» - остается загадкой. Вероятно, что те телеграммы, которые направлял генерал Григорьев в штаб фронта и Ставку, давали основание усомниться в наличии у него соответствующего настроя.

Наполеону Бонапарту принадлежит очень верное наблюдение: «Крепость, которая не взята за первые три дня штурма, - лучше не брать совсем». Действительно, в последующие дни уже не работает фактор внезапности, осажденные привыкают к разрывам и стонам раненых, потери штурмовых частей стремительно растут, а стойкие защитники все более убеждаются в эффективности своей обороны.

Генерал Карл Лицман. Фото: Библиотека Конгресса США

Семь дней - с 8 по 14 августа - немцы не имели у стен Ковны никакого успеха. Их продвижение гаснет в массированном ружейно-пулеметно-орудийном огне осажденных. Конфигурация русско-германского фронта очень помогала гарнизону Ковны - солдаты генерала Лицмана могли наступать только с одного направления.

Казалось, оборона Ковны складывается успешно: немцы за неделю не могут взять даже внешний обвод цитадели. И вдруг за каких-то 12-14 часов наступает коренной перелом - немцы последовательно захватывают фольварк Януце и укрепленную линию Германишкес (на 13.00 1 августа), а затем, уже в 16.30 врываются на внешнюю линию обороны. К ночи на 2 августа весь первый (внешний) обвод обороны Ковны оказывается в немецких руках.

С учетом несомненного мужества и стойкости русских солдат (например, на 3 августа в сводном подразделении генерал-майора А.К. Кренке из 9 тысяч человек выбыло из строя 6 тысяч), трудно поверить, что столь стремительный успех немцев объясняется только преобладанием германских сил и средств. Можно предположить, что при обороне Ковны имела место та же ситуация, какая случилась некогда в Порт-Артуре после гибели генерала Р.И.Кондратенко: быстрая деморализация верховного командования, повлекшая стремительный развал управления войсками.

Старики редко бывают героями

Исследования в области военной психологии (результаты которых были уже доступны в начале ХХ века) убедительно доказывают: с каждым прожитым годом человек все больше боится смерти. Конечно, бывают исключения, но это единицы. Как видится, Генштаб России сделал огромную ошибку, оставив на высшем посту цитадели, заведомо сжигаемой во вражеском артиллерийском огне, 64-летнего генерала Григорьева.

Как утверждают очевидцы, в ночь на 3 августа он неоднократно терял сознание от гари пороховых газов. Рядом с ним стояли солдаты, офицера штаба - они не теряли сознание, а командир лежал в обмороке. Какой в таких условиях могла быть эффективность управления обороной?

Центральный внутренний обвод Ковны можно было удерживать по крайней мере еще несколько дней. В ночь на 3 августа капитан Василий Биман со своим батальоном неожиданной контратакой выбивает немцев из форта №1. Казалось бы, оборону цитадели еще можно восстановить, хотя бы по внутреннему обводу Ковны. Но тщетно - центральное управление обороной практически прерывается: отдельные форты продолжают стоять насмерть, но уже без поддержки и взаимодействия друг с другом.

Днем 3 августа генерала Григорьева неожиданно не оказалось на боевом посту в цитадели. Позже он расскажет военным следователям, что отправился «за подкреплением». Почему комендант не направил для этой цели одного из офицеров и почему не передал командование своему заместителю - остается загадкой.

Генерал Григорьев обнаружился примерно в 23.00 3 августа в деревне Владыкино - в 12 верстах от цитадели. Этот факт переполнил даже бездонную чашу терпения Фемиды Российской империи: решением Двинского военно-окружного суда с Григорьева сорвали погоны и приговорили к 15 годам каторги.

Командующий 10-й армией генерал Евгений Радкевич в ночь на 4 августа назначил новым комендантом Ковны командира 124-й пехотной дивизии Н.Я. Лопушанского. Восстановить центральное командование в цитадели было уже невозможно, однако генерал Лопушанский смог продержаться еще два дня и вывел из крепости порядка 18 тыс. солдат. Прямые потери русских убитыми и пленными превысили 30 тысяч человек.

Германская открытка: немецкие солдаты заняли Ковно. Изображение: Lietuvos dailės muziejus

По свидетельствам немецких очевидцев, солдаты генерала Лицмана собрали в Ковенской крепости около 15 тысяч тел русских солдат. Их свезли в Ковно к Воскресенскому православному собору и положили в огромную братскую могилу. В соответствии с германскими военными традициями на могиле был поставлен скромный каменный памятник, который был уничтожен советскими политработниками в 1946 году. Сейчас на этом месте нет даже памятной доски.

Крепость Новогеоргиевск

Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона на рубеже ХХ века сообщал о крепости Новогеоргиевск следующее: «Тройной ряд стен цитадели, широкие и глубокие рвы, высокие валы, уставленные огромными орудиями, дают впечатление неприступности; для осады Новогеоргиевска неприятелю понадобилось бы не менее 200 тысяч войска, тогда как для обороны ее достаточно 12 тысяч».

Современные исследователи обороны Новогеоргиевска И.М. Афонасенко и Ю.А. Бахурин отмечают, что к 1914 году «оборонительная мощь крепости возросла в разы, а суждения маститых военных специалистов практически исключали сомнения в неприступности этой крупнейшей твердыни Старого света».

Новогеоргиевск представлял сооружение невероятной мощи: фактически это была даже не крепость, а огромная система неприступных фортов, связанных шоссейными и железнодорожными коммуникациями, огражденная по периметру валами и рвами. За внешним периметром Новогеоргиевска могла свободно разместиться целая армия.

Артиллерийский потенциал крепости был огромен: только 8-дюймовых (203-мм) орудий насчитывалось 59 стволов, 6-дюймовых (152-мм) - 359 (в Ковне было 315). По общему числу артиллерийских стволов - 1814 штук - Новогеоргиевск также превосходил Ковну.

К моменту подхода немецких войск в крепости были сконцентрированы немалые войска: 58-я, 63-я, 114-я и 119-я пехотные дивизии, общей численностью около 92 тыс. штыков. В специальной литературе иногда говорится, что эти войска были, якобы, не обстреляны и не успели до штурма как следует уяснить фортификационные особенности Новогеоргиевска. Но в этом можно усомниться: 58-я и 63-я дивизии были переброшены в цитадель с Юго-Западного фронта, а в крепости они находились (до подхода немцев) более 1,5 месяцев. При эффективном командовании этого с лихвой бы хватило, не только для должного ознакомления, но и для обучения войск.

Главной проблемой Новогеоргиевска стали персональные качества высших командиров, прежде всего, коменданта цитадели, генерала от кавалерии Николая Павловича Бобыря.

Казематы крепости Новогеоргиевск. Фото: Imperial War Museums

Коменданту Новогеоргиевска в 1915 году шел уже 61 год, это был тучный, апатичный мужчина, склонный к плотным застольям и дешевой показухе, солдаты дали ему примечательную кличку «Пузырь». Боевого опыта Бобырь практически не имел, вместо полевых учений и артиллерийских стрельб предпочитал работу за письменным столом, за свои исследования в далеком 1887 году в Восточном Саяне имел репутацию «востоковеда». Командирские качества Н.П.Бобыря также, по-видимому, были сомнительны. Генерал Деникин приводит в своих «Очерках русской смуты» весьма показательный пример, когда комендант Новогеоргиевска, проверяя исполнительность солдат, приказывал им колоть штыками проверяющих - в нескольких случаях этот безумный приказ едва не привел к трагедии.

Под стать коменданту был и начальник штаба цитадели - генерал Н.И.Глобачев. Все военные современники, видевшие его в деле, описывали этого офицера как «полное ничтожество», неспособное не то чтобы организовать войска, но и справляться с собственным конем.

«Русская командировка» генерал-полковника Безелера

Германский Генштаб рассматривал Новогеоргиевск как очень «крепкий орешек». Узнав из дешифровок русских радиограмм, что крепость предполагается оборонять в полном окружении не менее полугода, немцы стали готовиться к штурму цитадели с особой тщательностью.

Была создана специальная осадная армия «Модлин», которая включала 14-ю дивизию ландвера (сформированную из резервистов - РП) и пехотный корпус генерала Густава фон Дикхута. Позднее в нее была включена резервная бригада генерала фон Пфейля, а также 21-я и 169-я бригады ландвера - всего около 45 батальонов пехоты.

Артиллерийский кулак группы «Модлин» состоял из 84 орудий тяжелой артиллерии: шесть 420-миллиметровых и девять 305-миллиметровых гаубиц, одна длинноствольная 150-миллиметровая пушка, две 210-мм мортирных батареи, 11 батарей тяжелых полевых гаубиц, а также три батареи тяжелых полевых пушек калибром от 100 до 150 мм. Главной ударной силой немецкого огневого молота являлись, конечно же, 420-мм гаубицы «Большая Берта». Эти орудия удачно сочетали высокий разрушительный потенциал с хорошей скорострельностью, при уникальной для орудий такого тяжелого класса мобильности.

Германская 420-мм гаубица «Большая Берта». Фото: Imperial War Museums

​Важно подчеркнуть, что ни по численности войск, ни по их боевой выучке (в основном части ландвера, т.е. военнообязанные запаса 2-й очереди), ни даже по числу и огневой мощи артиллерии осадная армия «Модлин» не представляла из себя неодолимую силу. Германский Генштаб по устоявшейся практике старался обеспечить захват Новогеоргиевска не концентрацией безграничных сил и средств, а качественным, волевым, в какой-то мере, даже инновационным командованием.

Командующим осадной армией был назначен Ганс Гартвиг фон Безелер - генерал-инспектор фортификационных укреплений Германии, специалист высочайшего класса. Всего за 12 дней - с 28 сентября по 10 октября 1914 года, командуя на Западном фронте особой армейской группой «Безелер», он сумел захватить одну из сильнейших крепостей Европы - бельгийский Антверпен. Генерал Безелер, несмотря на почтенный возраст (65 лет), поражал современников кипучей энергией, острым умом, привычкой лично осматривать, не доверяя бумажным планам, крепостные сооружения.

«Подарок» полковника Короткевича

6 августа 1915 года германские войска вышли к реке Нарев и немедленно стали переправляться на восточный берег - для крепости Новогеоргиевск наступал «момент истины». «Штабу Северо-Западного фронта пришлось решить вопрос: как поступить с сильнейшей крепостью России - Новогеоргиевском? - пишет военный историк Антон Керсновский, - русским армиям предстоял далекий отход, о выручке крепости в дальнейшем не могло быть и речи - ее гарнизон был обречен на гибель. Положив защищать потерявшую, с отходом 1-й и 2-й армий, всякое значение крепость, штаб Северо-Западного фронта запер в ней на верную и бессмысленную гибель без малого 100 000 войска».

В свете стремительной гибели Новогеоргиевска эмоциональный накал Керсновского вроде бы оправдан. Но как следовало бы расценить решение командующего Северо-Западным фронтом М.В.Алексеева, если бы оборона Новогеоргиевска продолжалась 2-3 месяца (не говоря уже о тех 6 месяцах, которые планировались)? Быть может тогда, задержав германские войска и ослабив «натиск на Восток», оборона Новогеоргиевска заслужила бы иную оценку?

18 августа немцы охватили Новогеоргиевск с юга и начали обстрел фортов Дембе и Зегрж. Войска гарнизона, концентрируя наличные силы на внешнем обводе крепости, в ночь на 7 августа отступили за реку Нарев. «Все идет хорошо: окружение Новогеоргиевска почти закончено», - записал в дневнике 7 августа один из офицеров штаба немецкого Восточного фронта М.Гоффман.

Отступающие войска русского Северо-Западного фронта, равно как и войска гарнизона Новогеоргиевска вели себя пассивно, фактически смирившись с переходом инициативы в руки немцев. В результате «непротивления» русских войск 169-я бригада ландвера - с юга, 21-я бригада ландвера и бригада генерала Пфейля - с северо-востока, 14-я дивизия ландвера и корпус генерала Дикхута - с северо-запада, к 10 августа замкнули вокруг Новогеоргиевска кольцо окружения.

Новогеоргиевская крепость. Фото: earthexplorer.usgs.gov

Это позволило генералу Безелеру отказаться от методичной осады и рискнуть овладеть крепостью решительной атакой в одном узком секторе, но с привлечением огня тяжелых и сверхтяжелых орудий. Успеху этому замыслу способствовало знакомство Безелера со всеми особенностями фортификации Новогеоргиевска. 17 июля 1915 года немецкая разведка захватила врасплох инспекторскую группу инженерной части крепости, которая без прикрытия совершала объезд укреплений. В результате скоротечного боя главный инженер Новогеоргиевска, полковник Короткевич-Ночевный был убит, а его портфель с генеральным планом всех укреплений Новогеоргиевска, включая схему расположения тяжелых батарей, оказался на рабочем столе командующего армией «Модлин».

Общая схема захвата немцами Новогеоргиевска оказалась почти точно такой, как и в случае с Ковно.

Первый этап этой схемы: безуспешный немецкий натиск на протяжении 5-6 дней, который неизменно разбивался на передовых позициях, но при этом вызывал в штабе цитадели все углубляющийся пессимизм и утрату веры в свои силы. На втором этапе это приводило к коллапсу тактического командования в крепости и сдаче первой оборонительной линии и узловых фортов. Затем логично следовал решительный штурм немцами внутреннего обвода цитадели, который приводил к ситуации нарастающего хаоса и странной смеси отчаянного героизма и столь же отчаянной трусости в разных подразделениях. Капитуляция в этих условиях наступала через 1-2 дня.

Оборона «по-комендантски»

Сектор главной атаки, который избрал генерал Безелер, располагался по междуречью рек Вкра и Нарев. Он фактически не имел альтернативы: только здесь проходила железнодорожная ветка, которая обеспечивала подвоз почти 900-килограммовых снарядов к «Большим Бертам».

Немцы начали обстрел сектора будущего прорыва с 12 августа, день ото дня усиливая интенсивность бомбардировки. Апогей первой фазы штурма наступил 16-17 августа: обстрел русских позиций достиг максимальной силы, германский ландвер неустрашимо бросался на штурм внешнего обвода, но неизменно отбрасывался русскими солдатами.

Только в конце дня 17 августа ценой значительных потерь немцы сумели захватить лишь два форта из 33, причем судьба одного из них была неясна, так как в нижних казематах русские продолжали отбиваться.

«Постоянно растущая мощь артобстрела, - отмечается в исследовании И.М. Афонасенко и Ю.А. Бахурина, - не причиняла русским казематированным укреплениям существенного вреда и вполне вероятно, что в случае продолжения даже пассивной обороны северо-восточных фортовых групп штаб Безелера был бы вынужден пересмотреть тактику ускоренной атаки. Судьба Новогеоргиевска во многом зависела от решения, которое должен был принять комендант. Оно оказалось роковым».

Генерал Макс Хоффман. Фото: DPA / AFP / East News

Наступала вторая фаза обороны «по-комендантски»: фаза немотивированного пессимизма и трусости. В ночь на 18 августа, отразив противника практически на всех участках, генерал Н.П. Бобырь отдал приказ отступить из фортовых групп ХV и ХVI. Фактически это означало преступную сдачу внешнего обвода крепости. Руководствуясь офицерской честью и законами военного времени, офицеры штаба «Пузыря» должны были бы в лучшем случае его тут же арестовать. Такие разговоры среди офицеров крепости велись, но закончились только принятием очередного бокала «на грудь».

Выполняя приказ Н.П. Бобыря, русские войска бессмысленно оставили сразу 5 фортов и отступили к внутренней линии обороны, причем ликвидировать возникшую брешь во внешнем обводе стало невозможно. Более того, с внутреннего обвода русские войска были лишены возможности организовать оборону на промежуточной позиции с опорой на берега река Вкра. Германские войска, напротив, почувствовали близость победы: артиллеристы получили возможность перенести огонь на центральные форты Новогеоргиевска, а ландвер приобрел плацдармы для дальнейшего наступления. По крепости покатилась волна слухов об измене, боевой дух гарнизона пал.

Во избежание «дальнейшего кровопролития»

Начальник оперативного управления штаба немецкого Восточного фронта, генерал М.Гоффан, узнав о захвате внешнего обвода крепости, записал 18 августа в дневнике: «Если Новогеоргиевск падет в ближайшие дни, мы тогда получим сразу три свободные дивизии. В таком случае положение на фронте в общем значительно улучшится».

Рано утром 18 августа генерал Безелер передал своим командирам приказ активно имитировать подготовку к штурму со всех сторон. На генерала Бобыря разом «упало небо»: малодушный «востоковед» почувствовал себя зайцем в окружении гончих псов. Уже в конце дня комендант Новогеоргиевска отдал приказ об отходе русских войск из фортовых групп Х-ХIII. Это решение фактически обрекало крепость на капитуляцию.

Пехотный корпус генерала Дикхута на рассвете 19 августа благодарно принял этот «подарок». Саксонцы, не потеряв ни одного солдата, заняли сразу 10 фортов - внешний обвод крепости перешел в руки немцев. К полудню генерал Дикхут приступил к штурму уже внутренней оборонительной линии Новогеоргиевска.

За внутренним обводом крепости, меж тем, психоз пораженчества выходил на новую спираль. Толпы солдат, отступивших из внешних фортов, бесцельно слонялись по внутреннему периметру цитадели - их никто не организовывал и не пытался использовать в обороне. Казалось, что штабные офицеры соревновались друг с другом только в одном: кто назовет более близкую дату капитуляции. Ранним утром 19 августа авиаотряд крепости получил предписание вывезти на аэропланах в русский тыл полковые знамена. Аэропланы взлетели, и можно было сдаваться «с чистой совестью».

Русские войска начинали сдаваться уже по-батальонно, степень их деморализации была такова, что немцы даже не забирали : унылые колонны русских солдат с винтовками на плече брели в немецкий тыл и уже там их сдавали. Центральный форт (третий) внутреннего обвода был захвачен немцами в течение 4 часов, а рядом стоящий форт II - всего за 2 часа.

К вечеру 19 августа генерал Бобырь приказал собрать войска на центральной площади цитадели и сдать оружие. Из всей многотысячной толпы только пять офицеров - Федоренко, Стефанов, Бер и Берг (имя пятого офицера, к сожалению, не сохранила ) отказались выполнить очередной преступный приказ. Любопытно, что двое из этих героев - Бер и Берг - были обрусевшими немцами, Федоренко - украинцем, а фамилия Стефанов в равной степени могла принадлежать русскому, белорусу или болгарину.

Русские пленные солдаты покидают крепость Новогеоргиевск. Фото: Imperial War Museums

В ночь на 20 августа эти пять героев покинули крепость и, благополучно пройдя неплотное немецкое окружение, через 18 дней с боями вышли к своим в районе Минска. Бог любит смелых!

В ту же ночь генерал Бобырь перебежал к немцам. Сидя в столовой штабной квартиры генерала фон Безелера (немецкий командующий не счел возможным даже принять это ничтожество) он под диктовку ординарца написал приказ о сдаче крепости, мотивированный, разумеется, нежеланием «дальнейшего кровопролития».

Вечером 20 августа в Новогеоргиевск прибыл сам кайзер Вильгельм II. На следующий день в крепости состоялся небольшой военный парад. В это же время, по свидетельству американского корреспондента, «колонна пленных русских, выходящая из крепости, грязной бурой линией протянулась до горизонта». Вильгельм II вечером 21 августа телеграфировал греческой королеве о результатах штурма: в плен попало около 90 тысяч русских солдат, а трофейная команда насчитала 1500 орудий.

Современные военные историки подсчитали, что общие потери русской армии убитыми и пленными в Новогеоргиевске составили 90 214 солдат и 1 027 офицеров (из них 23 генерала). Это в 1,4 раза превышает общую сумму потерь пленными за весь период Русско-японской войны 1904-1905 гг.

Генерал Николай Бобырь весь период Великой войны просидел в немецком плену. Брест-Литовский мирный договор между большевистской Россией и Германией позволил Бобырю перебраться в Крым. В Ялте, после эвакуации Русской армии генерала Врангеля, он был арестован чекистами и расстрелян в ходе массовых убийств русских солдат и офицеров в период 7 декабря 1920 года по 25 марта 1921 года. Сидя в переполненном грязном подвале ВЧК, бывший комендант Новогеоргиевска, наверное, не раз с тоской думал: а стоило ли сохранять 19 августа 1915 года свою, уже очень немолодую жизнь для такой дальнейшей судьбы?

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Главная » Правила в английском языке » Григорьев М.Г. Из личных воспоминаний полковника григорьева Главный инженер 5 ва генерал григорьев