Началось движение «христианской философии», ставившее своей задачей не только рациональное обоснование теистического мировоззрения, но и философской реконструкции догматов богооткровенной религии. Почему российскому читателю предлагается целая новая серия работ аналитической философии при учете полной перенасыщенности нынешнего отечественного книжного рынка и философской, и религиозной переводной литературы?

Конечно, и ради стимулирования начавшихся «интеркультурных коммуникаций». В последнее время у нас публикуются отдельные книги по философской теологии; периодическое международное двухгодичное издание «Философия религии: Альманах»3
К настоящему времени вышел уже третий выпуск: Философия религии: Альманах 2010-2011 / Отв. ред В. К. Шохин. М.: Восточная литература, 2011, 534 с.

Публикует статьи и доклады англо-американских авторов, отбираемые его редколлегией, в которую входят и члены Общества христианских философов4
Society of Christian Philosophers – общество, основанное в 1978 г., печатным органом которого является журнал Faith and Philosophy. Первым председателем был патриарх аналитической философии религии У. Элстон. Общество до недавнего по крайней мере времени было самым крупным философским обществом США и к 2000 г. насчитывало уже примерно 1200 членов. См.: Koistinen Т Philosophy of Religion or Religious Philosophy? A Critical Study of Contemporary Anglo-American Approaches. Helsinki: Luther-Agricola-Society, 2000, p. 14.

; и с такой же регулярностью проходят конференции российских и аналитических философов и теологов, а начиная с 2010 г. и летние философско-религиозные школы. Поэтому если мы выразим надежду, что настоящая серия переводов будет определенным образом фундировать соответствующее философско-религиозное общение, мы вряд ли ошибемся. Но за инаугурацией настоящей серии стоят и «более внутренние» мотивы.

Дореволюционное русское богословие, которое нередко принято пренебрежительно называть “схоластическим” или “школьным” и оценивать как нагляднейшее проявление “западного пленения”, коему противопоставляются «исконные» софиология, «богочеловечество», «русский космизм» и прочее, вполне соответствовало стандартам западной рациональной теологии. Об этом свидетельствуют фундаментальные курсы по “умозрительному”, “основному” или “апологетическому” богословию профессоров наших духовных академий В. Д. Кудрявцева-Платонова, Н. П. Рождественского, П. Я. Светлова, В. И. Добротворского, Д. А. Тихомирова, С. С. Глаголева и других, в которых даже большее место, чем в современной им европейской апологетике, уделялось полемике с натуралистическими концепциями происхождения религии5
С тем, что в дореволюционной России выходило по естественной теологии, можно ознакомиться по специальному библиографическому справочнику: Светлов 77. Что читать по богословию? Систематический указатель апологетической литературы на русском, немецком, французском и английском языках. Киев, 1907. Среди последних серьезных обзорных публикаций по русской «школьной философии» в целом можно выделить: Цвык И. В. Духовно-академическая философия в России XIX в. М.: РУДН, 2002.

После октябрьских событий линия преемственности на семь-восемь десятилетий практически прервалась, а то, что претендовало на замещение того, что было, никак не соответствует утраченным стандартам6
См. хотя бы современный нормативный учебник для духовных школ (Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. Основное богословие. М., 1999), лучшее в котором есть переложение Кудрявцева-Платонова (худшее – отвлечения в сторону аскетики и обличительного богословия, не относящиеся к предмету), со времени которого, однако, позиции оппонентов теизма значительно утончились и усложнились. Лучше, хотя и с непреодолимым желанием излагать историю русской мысли вместо теологии, написан учебник для светских вузов: Назаров В. Н. Введение в теологию. М., 2004.

Поэтому остается надеяться, что серьезное изучение современной англо-американской философской теологии может быть стимулом для возобновления этой утраченной к настоящему времени преемственности. То, что это не может быть делом быстрым, не нуждается в пояснении, но с чего-то начинать надо, и этим «чем-то» должно быть знакомство с уровнем современных дискуссий.

Другим стимулом является попытка уравновешивания некоторых очевидных дисбалансов в современной российской философии в целом. Основной дисбаланс вызван тем, что наш «философский бомонд» с большой готовностью (и с характерно российским запозданием) принимает догматы постмодернизма, важнейший из которых можно было бы обозначить как констатация «смерти метафизики», хотя соответствующий «диагноз» не был никем проверен. Данному «диагнозу» соответствует стиль того философствования, которое «свелось к тому, чтобы, заменив мысль говорением, выдрессировать само говорение до неразличимости с мыслью»7
Свасъян К. Жиль Делез: сейсмограф нового мира // Пушкин. Русский журнал о книгах, 2009, № 1, с. 55. Здесь же постмодерн в философии жестко, но точно характеризуется как «возвращение двухсотлетнего Казановы, компенсирующего немощность плоти фокусами обеденного дискурса».

Его целью является работа не над конкретными вопросами (которые ушли вместе с метафизикой в небытие), а само вопрошание как таковое, иными словами, нарциссизм, понятия превращаются в метафоры, а теоретико-исследовательские задачи философии замещаются стилистическими. Между тем метафизика умереть может только со смертью самой философской рациональности, и даже те, кто ее хоронят, вынуждены работать с оппозициями причины и следствия, универсального и партикулярного, актуального и потенциального, а также языка и речи, насилия и свободы (центральная тема «французской философии»). Аналитическая же традиция, не будучи свободна, как и любая другая, от недостатков (в данном случае частое невнимание к методологическим проблемам, наукообразие в виде, например, математической подачи вполне самоочевидных вещей и т. д.), осознает по меньшей мере три истины: что философы должны работать с определенными (и в конечном счете исчисляемыми) «вечными» проблемами, а не только с собственным имиджем8
О вечности можно говорить и в связи с их значимостью и в связи с тем, что общий хронологический диапазон попыток их решения распространяется во многих случаях более, чем на два тысячелетия – вследствие различия в исходных презумпциях тех, кто их решает.

Что они должны стремиться к аргументации, а не к стилистике, и что обсуждать их следует средствами общезначимого языка, а не тех, в которые требуется специальное эзотерическое «посвящение». Поэтому аналитическая философия есть философия классическая – в смысле продолжения античной, схоластической и нововременной философии. Думается, что в России, которой всегда милее все «постнеклассическое», чем нормативное9
Особенно с учетом того, что у нас и «философ – больше, чем философ» подобно тому как «поэт – больше, чем поэт». Именно здесь коренится причина того, что и духовно-академическая и университетская философия дореволюционной России не имели больших «регалий» и при жизни и у потомков.

Предпринимаемая «прививка» традиционной философии не может не быть на пользу.

Философская теология, однако, будучи философской дисциплиной, остается и теологией, а потому не может быть безразличной и для религиозного сознания. Это сознание у нас преимущественно рецептивно, и верующим нередко внушается, что если когнитивные способности в Церкви на что-то вообще пригодны, то разве только для усвоения «переданного», но никак не для творческой деятельности (вопреки антропологическому догмату, по которому человек создан по образу и подобию своего Творца). Хотя такое потребительское отношение к духовному наследию выдается обычно за истинное благочестие и смиренномудрие, на деле за этим стоит духовная лень и неприязнь к рассуждению. Дискуссии же, составляющие саму материю философской теологии, дают религиозному разуму возможность самореализации и выбора, представление о реальных границах его возможностей, а также о том, где он действительно должен наложить на себя «послушание» по причине непознаваемости самого объекта познания, а где может и должен сознательно распоряжаться ресурсами Традиции, не считая себя еретиком, не впадая в страх перед критическим отношением к авторитетам и помня, что они также были людьми, жившими в свою эпоху10
Различение между Преданием и преданиями составляет одну из актуальных задач самой философской теологии.

Предлагаемая ныне читателю издательская серия «Философская теология: современность и ретроспектива» в соответствии со своим названием будет включать в себя переводы и систематических и исторических трудов современных англо-американских авторов. Это распределение представляется обоснованным, поскольку теория любого предмета задает параметры изучения его истории, а изучение истории способствует постоянному обогащению и уточнению теории. А о том, удачны ли были критерии отбора самих авторов и их произведений, предоставляется судить читателю.

В. К. Шохин,

член редколлегии

Предисловие к русскому изданию

Книга «Аристотель на Востоке и на Западе: метафизика и разделение христианского мира», принадлежащая перу современного американского христианского философа Дэвида Брэдшоу (David Bradshaw), декана философского факультета Университета Кентукки, была выбрана в качестве открывающей новую издательскую серию «Философская теология: современность и ретроспектива» не только потому, что ее автор – член редколлегии указанной серии, а также член англо-американского «Общества христианских философов» (Society of Christian Philosophers), уже много лет сотрудничающего с Российскими учеными в области философской теологии и философии религии. Действительно, эта во многих отношениях замечательная книга, написанная современным американским христианским мыслителем, автором многочисленных научных статей, книжных разделов и устных выступлений11
Часть из них уже переведена на русский язык. Полный список публикаций Дэвида Брэдшоу см. в Приложении к этой книге.

Тридцать лет тому назад сознательно перешедшим из протестантизма в Православие, представляет собой наиболее полное и наиболее глубокое на сегодняшний день историко-философское исследование философского концепта «энергии» и связанных с ним понятий в контексте размышлений о природе Бога и соотношении в Нем сущности и деятельности. Начав с философии Аристотеля как отправного пункта, Дэвид Брэдшоу скрупулезно прослеживает эволюцию этого центрального для истории философии и теологии концепта, начиная с эллинистических школ и завершая поздними неоплатониками. Основное внимание автор уделяет трансформации и специфике усвоения концепта «энергии» христианской теологией IV-XIV вв. как на Западе (Марий Викторин, Августин, Боэций, Фома Аквинский), так и на Востоке (Каппадокийцы, Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Григорий Палама). Он сосредоточивается на фундаментальных метафизических проблемах, оказавших определяющее влияние на различие этих двух великих христианских традиций, таких как богопознание, соотношение в Боге простоты и сложности, сущности и энергий, связь Бога с миром и человеком и др. Более того, в различных подходах к решению этих проблем Дэвид Брэдшоу видит один из определяющих факторов не только догматических расхождений, но и трагического исторического раскола между Западной и Восточной

Церковью, западным и восточным христианском, о чем подробнее говорится в эпилоге этой замечательной книги, адресованной не только узким специалистам в области философии религии и христианской теологии, но и широкому кругу читателей, интересующихся историей античной, патристической и средневековой философии и теологии.

При переводе книги Дэвида Брэдшоу, содержащей огромное количество цитат из сочинений античных, патристических и средневековых авторов, мы исходили из того, что поскольку в России существует своя традиция переводов древних текстов, в русском издании данной книги было бы правильно эти тексты приводить в уже имеющихся русских переводах, а ссылки на них помещать в соответствующих примечаниях. При необходимости мы также вносили определенные изменения в русские переводы, если они не точно воспроизводили оригиналы или не отражали каких-либо важных мнений автора книги. В случае отсутствия русских переводов тех или иных сочинений античных, патристических или средневековых авторов, в например, Галена, Плотина, Мария Викторина, Фомы Аквинского и некоторых других, их переводы были выполнены нами с оригинальных древнегреческих и латинских текстов с учетом позиции автора, отраженной в его английских переводах.

А. Р. Фокии

Предисловие автора

Что общего между Афинами и Иерусалимом? Пройти мимо этого вопроса не может ни один исследователь западной культуры. Тертуллиан, который первым поставил этот вопрос, сделал это в контексте осуждения философии за то, что она порождает ереси. За этим вопросом скрывалось представление о том, что Афины и Иерусалим – это два разных мира, а потому категориям греческой мысли нет места в рамках христианской веры. В то же время даже сам Тертуллиан считал практически невозможным сохранять столь жесткое разделение. Церковь же в целом склонялась к тому, чтобы следовать за греческими апологетами, которые свободно обращались к греческой философии, когда истолковывали христианское провозвестие. В конечном счете, многие формы христианской мысли, которые боролись за первенство в Средние века и в эпоху Возрождения, а также в начале Нового времени, почти без исключения были многим обязаны обоим мирам, противопоставленным Тертуллианом. Как следствие, в процессе формирования западной культуры Афины и Иерусалим оказались тесно и неразрывно связаны друг с другом.

Факт этого переплетения сообщает вопросу Тертуллиана иной и гораздо более тревожный смысл. Если рассматривать этот вопрос в свете длящейся истории, то он заключается не в том, следует ли христианскому богословию использовать греческую философию; речь в данном случае идет о совместимости двух великих источников нашей цивилизации. Считать, что они несовместимы, значит по необходимости ставить под вопрос не только один из них (или, возможно, оба), но также и саму цивилизацию, которая возникла благодаря их соединению. Как бы ни отвечать на этот вопрос о совместимости, совершенно ясно, что наша культура в целом дает отрицательный ответ. Нет другого более знакомого и многообразно проявляющегося конфликта, чем конфликт между апостолами разума и просвещения, с одной стороны, и апостолами морального авторитета и богооткровенной истины, с другой. Непрекращающиеся культурные войны и якобы существующий конфликт между наукой и религией как будто указывают на то, что мы своими глазами наблюдаем противоборство Афин и Иерусалима. Само существование этих конфликтов отражает распространенное представление, что разум и откровение не ладят друг с другом. Некоторые из нас воспринимают такую ситуацию вполне позитивно, радуясь возможности сделать решительный выбор между тем и другим. Отношение других не столь однозначно и даже сопровождается чувством, что при таком подходе утрачивается что-то очень важное. Но как бы мы ни делали свой выбор – охотно или, наоборот, против желания, неустраняемым фактом остается то, что наша культура требует от нас соответствующего выбора.

Так было не всегда. История западной философии является, помимо прочего, долгой историей попыток привести Афины и Иерусалим в согласие. Если сегодня наша культура живет под знаком их несогласия, значит разум в конечном счете должен смириться с неудачей этих попыток. Именно здесь историк философии, в особенности философии в ее отношении к христианской мысли, сталкивается с важной и даже насущной задачей. Когда и как имела место эта неудача? Была ли она неизбежной? Или, быть может, по ходу дела был сделан какой-то неверный шаг, так что если бы он был сделан иначе, это могло бы привести к иному результату? А если это так, то остается ли для нас такая возможность? Или же история исключает любые пересмотры и разрыв между Афинами и Иерусалимом является фактом, к которому мы может относиться по-разному, но который сам по себе не может быть поставлен под вопрос?

Таково направление мысли, которое определило это исследование. Я предполагаю рассматривать эти вопросы, имея в виду разделение между двумя половинами христианского мира – грекоязычным Востоком и латиноязычным Западом. Если смотреть с исторической точки зрения, то, несомненно, весьма важным является тот факт, что неудача согласования веры и разума – это, строго говоря, западный феномен. На христианском Востоке ничего подобного не было. Важность этого факта затемнялась, потому что вплоть до недавнего времени христиане Востока, как правило, воспринимались на Западе как еретики. Только в последние годы стало ясно, насколько ошибочным было это застарелое предубеждение. Однако чем большую легитимность приобретает восточное христианство, тем больше реакции против западного христианства, в значительной степени сформировавшего нашу культурную и интеллектуальную историю, начинают казаться просто мелким пререкательством. Для восточной части христианского мира с самого начала был характерен совершенно иной способ понимания всей проблематики соотношения веры и разума. Быть может, та неудача, которая имела место на Западе, никак не затронула эту восточную традицию. Если мы действительно хотим понять долгую историю западной философии, нам необходимо, как минимум, иметь в виду эту восточную альтернативу.

Эта книга представляет собой первую попытку такого рода. В центре внимания – параллельное рассмотрение того, как формировались две традиции, восточная и западная. Я довожу свое повествование до той точки, когда каждая из них достигла вполне определенной формы: это Фома Аквинский на Западе и Григорий Палама на Востоке. Я не пытаюсь написать полноценную историю каждой из этих традиций даже в том, что касается философского развития, не говоря уже о других факторах, определивших их специфику. Я сосредоточил внимание на фундаментальных метафизических темах, которые оказали определяющее влияние на различие этих традиций и позволяют наилучшим образом оценить их устойчивость и жизнеспособность. При этом я старался беспристрастно относиться к историческому материалу, имея целью благожелательное понимание обеих традиций в их собственных контекстах. Мои заключения, касающиеся смысла всей этой истории и жизнеспособности рассматриваемых традиций, изложены в Эпилоге.

Но даже для того, чтобы написать сравнительную историю в столь ограниченных рамках, требуется некая связующая нить, которую можно проследить вплоть до того момента, когда традиции расходятся, а затем – в каждом из параллельных ответвлений. В качестве такой нити я выбрал понятие energeia. Это греческий термин, который переводится по-разному: как «деятельность», «действительность», «действие» или «энергия» – в зависимости от автора и контекста. Уместность этого термина для наших целей связана с целым рядом переплетающихся причин. На Востоке он стал ключевым термином христианского богословия, начиная с каппадокийских отцов в IV веке и вплоть до Паламы в XIV столетии. Различение ousia и energeia – сущности и энергии – в течение долгого времени считалось наиболее важным философским принципом, отличающим восточную христианскую мысль от западной (см. в особенности работы Владимира Лосского и о. Иоанна Мейендорфа, приведенные в Библиографии). Однако практически все, что касается этого различения, вызывает споры – в том числе его смысл, его история и его законность. Единственный способ разрешить эти споры – обратиться к истории этого различения и дать его обзор, начиная с библейских и философских корней вплоть до Паламы. И эту историю, в свою очередь, лучше всего можно проследить, обратившись к истории термина energeia.

На Западе термином, поддающимся наилучшему сравнению с energeia по своей значимости для нашей темы, является esse, то есть латинский инфинитив «быть». Хорошо известно, что Августин отождествлял Бога с самим бытием, ipsum esse, и что Аквинат сделал это отождествление краеугольным камнем последовательно продуманной естественной теологии. Менее известно, что термин esse – именно в том значении, которое придал ему Аквинат: «акт бытия» – исторически связан с термином energeia. Первые латинские авторы, употреблявшие esse в этом смысле, – это Боэций и Марий Викторин. Они, в свою очередь, просто таким образом переводили на латынь философскую идиому греческих неоплатоников, например Порфирия. Так, esse как акт бытия есть прямой эквивалент греческого energein katharon , «чистого акта», который Порфирий или некто из его круга (автор анонимного Комментария на платоновский «Парменид») отождествлял с Единым. Это означает, что esse в его философском употреблении можно понять как производное от energeia. Конечно, следует иметь в виду, что термин esse не сформировался именно таким образом, но лишь приобрел некоторые коннотации и что не все эти коннотации присутствовали в его более позднем употреблении. Тем не менее в первом приближении можно говорить об energeia как об общем корне, проявленном в неоплатонизме, из которого вырастают два стебля – «энергии» на Востоке и esse на Западе.

Но это только в первом приближении. Прежде всего потому, что при таком походе вне поля внимания остается тот факт, что термин energeia употреблялся и вне философского контекста, и это было столь же важно для развития восточной мысли, как и влияние неоплатонизма. Такое нефилософское употребление термина можно обнаружить в исторических и научных текстах, в греческих магических папирусах, в герметических текстах и прежде всего – в Новом Завете и у ранних отцов Церкви. Чтобы понять различение между сущностью и энергиями, надо увидеть его в свете этой предшествующей истории. Другая причина того, чтобы обратиться к более раннему периоду, чем неоплатонизм, заключается в том, что сам неоплатонизм, по существу, невозможно понять, не учитывая его истоки. Представления о том, что Единое выше ума, или что ум тождествен его объектам, или что следствие предсуществует в причине, могут восприниматься большинством современных читателей как безнадежно непонятные, если они не будут поняты в соотношении с соответствующими аргументами, их обосновывающими. По большей части эти аргументы либо были изначально сформулированы Платоном и Аристотелем, либо предполагают использование понятий и терминов, восходящих к этим мыслителям. К счастью, поскольку нашей темой является energeia, достаточно начать с Аристотеля, который и ввел в оборот этот термин.

5 книг по истории христианского Востока
Историк Алексей Муравьёв о цивилизационных кругах Востока, влиянии религии на культурные традиции и механизмах передачи христианского наследия / Курс лекций «Культура христианского Востока» историка Алексея Муравьева о языковом и культурном разнообразии цивилизации христианского Востока / Что читать о культурах христианских цивилизаций Востока, рекомендует кандидат исторических наук Алексей Муравьев / «5 книг» / Статья 2015 года

Культуры христианского Востока - область востоковедения, изучающая ряд восточных языков, а также этнографию, национальные литературы и религию народов, принявших христианство в 1-й половине I тысячелетия н. э. Ещё и ещё с А. Муравьёвым

Женщина, молящаяся Богородице во дворе коптской церкви в Асмэре / Фото: Andrea Moroni

Алексей Муравьёв - кандидат исторических наук, руководитель ближневосточного направления Школы востоковедения НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, член Школы исторических исследований Института перспективных исследований в Принстоне, Board member in International Syriac Language project

1. Albert M., Beylot R., Coquin R. G., Outtier B., Renoux C., Guillaumont A. Christianismes orientaux: Introduction à l"étude des langues et des littératures, initiation aux christianisme ancien. Paris, 1993. Ed. CERF.

Очень полезный справочник по основным восточнохристианским культурам. Сборник включает несколько разделов: сирийский, армянский, арабо-христианский, коптский, грузинский, армянский, эфиопский. В написании принимали участие ведущие специалисты французского Центра научных исследований (CNRS) по тематике.

Наряду с вводными главами в каждом разделе дана основная библиография, сведения по географии, рукописям и коллекциям источников. Таким образом, книга есть практически вводный, ориентирующий курс по основным цивилизациям христианского Востока.

2. Kleines Lexikon Des Christlichen Orients. Kaufhold H. (Hrsg.). 2. Auflage. Wiesbaden. Harrassowitz, 2007.

Небольшой, но очень ценный словарь восточнохристианской культуры, истории и филологии, составленный знаменитым мюнхенским профессором Ю. Асфальгом и дополненный его учеником Х. Кауфхольдом.

Весь христианский Восток рассматривается как единое целое, словарь в алфавитном порядке содержит массу сведений об устройстве христианских традиций, структуре церквей, обрядах, литературных произведениях и так далее. Его всегда полезно иметь под рукой, разбираясь с восточнохристианскими историческими и культурологическими вопросами.

3. Kawerau P. Ostkirchengeschichte, IV. Das Christentum in S dost- und Osteuropa. Subs. 71. (Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium). Vol. 456. Peeters: Louvain, 1984.

Введение в историю восточного христианства, написанное марбургским профессором и блестящим специалистом в предмете. Книга интересна еще и тем, что много внимания уделяет связям между культурами и содержит множество полезных сведений и исторические таблицы. Особенную ценность придает книге то, что восточнохристианская история церкви трактуется как континуитет, несмотря на национальные формы.

В книге много говорится об иудеохристианских корнях восточного христианства, что делает ее ценным пособием по раннему иудеохристианскому взаимодействию и сохранению форм иудеохристианства на Востоке.

4. Gillman I., Klimkeit H. J. Christians in Asia before 1500. Psychology Press, 1999.

Том, впервые объединивший сведения о восточном христианстве как на Ближнем Востоке, так и на Дальнем и в Центральной Азии. Авторы - известные специалисты по истории восточного христианства как общности культур.

Книга содержит много полезных сведений, таблицы, хронологические сводки, карты. Впервые христианский Восток выглядит не как сумма разрозненных культурно-языковых общностей, но как определенная система взаимосвязанных культур, пространство взаимодействия и транзита.

5. Пигулевская Н.В. Культура сирийцев в средние века. М.: Востлит, 1979.

Знаменитая книга выдающегося ленинградского сиролога - прекрасное введение в проблематику сирийской христианской культуры. Книга Н.В. Пигулевской хотя и вышла в 1970-е годы и содержит статьи, написанные в 1940–1950-е, но сохраняет актуальность и поныне благодаря прекрасно выдержанной просветительской интонации.

В книгу включены очерки о Ефреме Сирине, Сергии Решайнском, письменной культуре и так далее. В приложении помещены знаменитые тезисы «Вклад сирийцев в мировую культуру». Помимо собственно сирийской культуры, в книге даны элементы связей сирийской с ираноязычной и арабоязычной культурами христианского Востока.

На востоке Римской империи христианство стало распространяться уже в 1 в. В начале 4 в., при Константине Великом, гонения на христианскую церковь прекратились, и христианство стало официальной религией Римского государства. Запад Римской империи был по преимуществу латиноязычным, между тем как на востоке преобладал греческий язык (низшие классы Египта и Сирии говорили, соответственно, на коптском и сирийском языках). Эти языки с самого начала стали использоваться для проповеди христианства и за богослужением: христианская Библия очень рано была переведена с греческого языка на латинский, коптский и сирийский.

Раннехристианская церковь была организована как система отдельных и самостоятельных общин (церквей) с центрами в столицах стран и провинций и в крупных городах. Епископы крупных городов осуществляли надзор за церквами в прилежащих к этим городам областях. Уже к 5 в. сложилась система, в соответствии с которой епископы Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима, которых было принято называть папами, стали считаться главами церквей соответствующих регионов, на императора же возлагалась обязанность защищать церковь и обеспечивать ее доктринальное единство.

Пятый век был отмечен началом бурных христологических споров, оказавших глубокое влияние на церковь. Несториане учили, что в Христе соединились две личности – божественная и человеческая. Их непримиримые оппоненты, монофизиты, учили, что Христос обладает только одной личностью и что в нем божественная и человеческая природы неразрывно слиты в единой богочеловеческой природе. Обе эти крайности были осуждены официальной церковью как еретические, но многие люди в Египте и Сирии с энтузиазмом восприняли эти доктрины. Коптское население и значительная часть сирийцев отдали предпочтение монофизитству, а другая часть сирийцев примкнула к несторианству.

В конце 5 в. Западно-Римская империя распалась, и на ее территории образовался ряд варварских королевств, но на Востоке продолжила свое существование Византийская империя со столицей в Константинополе. Византийские императоры неоднократно предпринимали гонения на монофизитов и несториан Египта и Сирии. И когда в 7 в. в эти страны вторглись мусульманские завоеватели, значительная часть населения встретила их как освободителей. Тем временем разрыв между религиозной культурой латинских и греческих христиан все более углублялся. Так, западное духовенство стало рассматривать церковь как социальную институцию, полностью независимую от государства, в результате чего со временем папы Римские приняли на себя ряд полномочий прежних имперских властей, на Востоке же – невзирая на то, что Константинопольские патриархи носили титул «вселенских патриархов», – важность роли византийского императора как видимого главы церкви постоянно возрастала. Константина Великого , первого христианского императора, называли «равноапостольным». Раскол между Западной (Католической) и Восточной (Православной) церковью обычно датируют 1054, однако в действительности имел место постепенный и длительный процесс разделения, в большей степени обусловленный расхождениями в обычаях и мнениях, чем догматическими разногласиями. Действительно важным событием, ставшим причиной непреодолимого отчуждения, можно считать захват Константинополя крестоносцами (1204), в результате чего греческие христиане на много веков потеряли доверие к Западу.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

Слово «православие» (греч. orthodoxia) означает «правильную веру». Свою веру церковь основывает на Св. Писании, на учении древних отцов церкви – Василия Великого (ум. ок. 379), Григория Назианзина (ум. ок. 390), Иоанна Златоуста (ум. 407) и других, а также на церковном Предании, сохраняемом прежде всего в литургической традиции. Строгие догматические формулировки этого вероучения были выработаны вселенскими соборами, из которых Православная церковь признает семь первых. I Никейский собор (325), осудив арианство, провозгласил божественность Иисуса Христа. I Константинопольский собор (381) признал божественность Святого Духа, завершающего триединство Св. Троицы. Эфесский собор (431) осудил несториан, признав ипостасное единство Христа. Халкидонский собор (451), в противовес монофизитам, признал различение во Христе двух природ – божественной и человеческой. II Константинопольский собор (553) подтвердил осуждение несторианства. III Константинопольский собор (680–681) принял учение о двух волях, божественной и человеческой, во Христе, осудив учение монофелитов, которые – опираясь на поддержку имперских властей – пытались найти компромисс между ортодоксией и монофизитством. Наконец, II Никейский собор (787) признал каноничность иконопочитания и осудил иконоборцев, которые пользовались поддержкой византийских императоров. Наиболее авторитетным сводом ортодоксального вероучения считается Точное изложение православной веры Иоанна Дамаскина (ум. ок. 754).

Самым существенным доктринальным расхождением между Православной церковью и латинскими католиками явились разногласия по поводу проблемы т.н. филиокве . В древнем символе веры, принятом на I Никейском соборе и дополненном на I Константинопольском соборе, сказано, что Святой Дух исходит от Бога Отца. Однако сначала в Испании, затем в Галлии, а позднее и в Италии в латинском символе веры к соответствующему стиху стали добавлять слово filioque, означающее «и от Сына». Западные теологи рассматривали это добавление не как новшество, а как разъяснение, имеющее антиарианскую направленность, однако православные богословы были не согласны с этим. Некоторые из них полагали, что Св. Дух исходит от Отца через Сына, но, хотя это утверждение можно было истолковывать в том же смысле, что и католическое прибавление филиокве, все без исключения православные богословы считали недопустимым включение в символ веры слова, которое не было санкционировано вселенским собором. Фотий (ум. 826) и Михаил Керуларий, два патриарха Константинопольских, сыгравших важнейшую роль в греко-латинских церковных спорах, говорили о филиокве как о глубочайшем заблуждении Запада.

Хотя Православная церковь отличалась крайним консерватизмом в вопросах догматической чистоты, особенно тех, которые касались божественной Троицы и Христова Воплощения, – поле деятельности для работы богословской мысли оставалось еще очень широким. Максим Исповедник (ум. 662), Феодор Студит (ум. 826), Симеон Новый Богослов (ум. 1033) и Григорий Палама (ум. 1359) внесли огромный вклад в развитие христианской теологии, особенно в области монашеской духовности.

Монашеству принадлежала исключительно важная роль в жизни Православной церкви. Монашество можно определить как уход от мира ради молитвенной жизни либо в отшельничестве, либо в общежитии с другими монахами. Монахи не вступают в брак, не владеют личной собственностью и чаще всего накладывают на себя суровые ограничения в пище и сне. Первые христианские монахи появились в египетской пустыне на рубеже 3 и 4 вв. Определенную роль в зарождении монашеского движения могло сыграть желание укрыться от гонений и, возможно, подражание нехристианским (в частности, буддистским) образцам, но с самого начала стержнем христианского монашества было стремление к единению с Богом через отказ от всех других объектов желания. Василий Великий в 4 в. составил монашеский устав, который – с небольшими видоизменениями – до сих пор регулирует жизнь православного монашества. Монашеское движение очень быстро захватило Сирию, Малую Азию и Грецию. Престиж монашества особенно укрепился во время иконоборческих споров 8 и 9 вв., когда монахи решительно сопротивлялись попыткам византийских императоров изъять из церквей иконы и священные изображения, а многие монахи подвергались преследованиям и принимали мученическую смерть за православную веру. В Средние века крупными монашескими центрами были гора Олимп в Вифинии и Константинополь, однако главным центром православного монашества был и остается по сей день Афон в северной Греции – гористый полуостров, на котором начиная с 10 в. возникли десятки монастырей.

Первым великим теоретиком монашеской духовности был Евагрий Понтийский (ум. 399), полагавший, что человеческая душа соединилась с плотью в результате грехопадения и что именно плоть явилась причиной страстей, отвлекающих человека от Бога. Поэтому основной целью монашеской жизни он считал достижение состояния бесстрастия (apatheia), посредством которого достигается знание Бога. II Константинопольский собор осудил оригенистское учение о том, что плоть чужда подлинной человеческой природе. Последующие теоретики монашества – в частности, Максим Исповедник, – пытались очистить учение Евагрия от неортодоксальных элементов, утверждая, что весь человек (а не только его душа) освящается, воспитывая в себе любовь к Богу и к ближнему. Тем не менее православная аскетика оставалась по преимуществу созерцательной. В 14 в. – главным образом под влиянием учения Григория Паламы – среди православных монахов утверждается исихазм, включающий в себя прежде всего особую технику молитвы, которая подразумевала контроль над дыханием и длительное мысленное сосредоточение на краткой молитве, обращенной к Иисусу Христу (т.н. Иисусова молитва). Согласно учению исихастов, такого рода «умная» молитва позволяет обрести душевный мир, а позднее приводит к экстатическому созерцанию того божественного света, который окружал Христа в момент его преображения (Мф 17:1-8).

Исихазм, как и монашеская духовность в целом, могли вызывать восхищение, но едва ли могли превратиться в обычную практику для простых людей, живущих в мире труда и плотской любви и связанных семейными узами. Однако церковь не пренебрегала их духовной жизнью, поскольку для мирян, как и для монашества, центром православной религиозной практики была литургия и христианские таинства. Большинство православных богословов признает семь таинств: крещение, миропомазание, евхаристию, священство, брак, покаяние и елеосвящение. Поскольку число таинств формально не было определено вселенскими соборами, к семи перечисленным таинствам иногда прибавляют еще и таинство монашеского пострижения. Сакраментальная (относящаяся к таинствам) практика Православной церкви во многих деталях отлична от западной. Крещение здесь осуществляется через троекратное погружение, и, как правило, за ним сразу же следует миропомазание, так что Таинство миропомазания в православии совершается чаще всего над младенцами, а не над детьми, достигшими отрочества, как у католиков. В таинстве покаяния большее значение придается сокрушению о грехах и духовному наставлению со стороны исповедника, а не получению формального отпущения грехов. Второй брак людей овдовевших или разведенных в православии допускается, третий осуждается, а четвертый запрещается. Церковная иерархия включает в себя епископов, священников и диаконов. Православное духовенство может быть неженатым, однако в священнический и диаконский сан могут посвящать и женатых мужчин (что становится обязательным требованием, если они не имеют монашеского сана), поэтому большинство приходских священников обычно женаты (хотя повторный брак в случае вдовства им не дозволяется). Епископы обязательно должны быть безбрачными, поэтому их избирают обычно из числа монахов. Православная церковь особенно решительно выступает против идеи рукоположения женщин.

Важнейшим из всех христианских таинств в православии считается таинство евхаристии, и евхаристическая литургия является центром православного богослужения. Литургия совершается в церкви, которая разделена на три части: притвор, среднюю часть и алтарь. Алтарь отделен от остальной части церкви иконостасом – преградой, на которой помещены иконы (в православии не используются скульптурные изображения) Христа, Богородицы, святых и ангелов. В иконостасе имеются трое врат, соединяющих алтарь со средней частью церкви. Литургия начинается с проскомидии, приготовления к таинству, во время которой священник особым ножом («копием») вынимает частицы из просфор (выпеченных из квасного теста) и наливает в чашу красное виноградное вино с водой. Затем совершается литургия оглашенных, в которую входят молитвы святым, чья память празднуется в этот день, пение Трисвятой песни («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас») и чтение Апостола и Евангелия (т.е. назначенных на этот день текстов из апостольских посланий и евангелий). После этого оглашенным (катехуменам, т.е. людям, готовящимся к крещению) в древности предписывалось покинуть церковь. Затем начинается литургия верных. Святые Дары – хлеб и вино – священнослужители проносят перед прихожанами и уносят в алтарь, где помещают их на престол. Священник вспоминает в молитве Тайную вечерю, во время которой Иисус Христос претворил хлеб и вино в свое Тело и Кровь. После этого совершается эпиклесис, в котором священник молитвенно просит Духа Святого сойти на Дары и пресуществить их. Затем все поют молитву «Отче наш». Наконец, совершается причащение верующих частицами пресуществленного хлеба, погруженными в чашу с пресуществленным вином, с помощью ложечки («лжицы»). Важнейшим в литургии является сам этот акт приобщения Тела и Крови Христовых и единения со Христом.

Конечной целью духовной жизни в православии считается приобщение к жизни Бога. Уже в Новом Завете сказано, что цель христианина состоит в том, чтобы сделаться «причастниками Божеского естества» (2 Петр 1:4). Св. Афанасий Александрийский (ум. 373) учил, что «Бог сделался человеком, чтобы человек мог сделаться Богом». Поэтому понятие обожения (греч. theosis) занимает центральное место в православной традиции. На Западе Августин (ум. 430) разрабатывал учение о первородном грехе, согласно которому человеческая воля оказалась существенным образом повреждена в результате грехопадения Адама, и потому только жертвенная смерть Христа позволяет человеку избежать ада. Это учение остается основой католического и в еще большей степени – протестантского представления о миссии Христа и об искуплении грешников. Однако восточная традиция не выработала аналогичного учения. В православии Вочеловечение Христа рассматривается скорее как космическое событие: воплотившись, Бог приобщает к себе всю материальную реальность, а вочеловечившись – открывает всем людям возможность стать участниками его собственного, божественного существования. Верующий сможет насладиться всей полнотой божественной жизни только после смерти, на небесах, однако началом этой жизни является принятие крещения, а затем она поддерживается приобщением Св. Даров в таинстве евхаристии. Николай Кавасила (ум. 1395) писал, что Христос приобщил нас к небесной жизни, наклонив для нас небо и приблизив его к земле. Монахи наиболее серьезно относятся к своему совершенствованию в этой небесной жизни, однако все православные христиане призываются – через таинства и литургию – к участию в этой жизни.

Православную церковь иногда упрекают в недостаточном внимании к делам мира сего – даже тем, которые прямо касаются религии, в частности, в том, что Православная церковь не интересуется миссионерской деятельностью. Но надо учитывать, что после завоевания Константинополя турками в 1453 и последовавшего за ним падения Византийской империи Греческая церковь, естественно, была озабочена главным образом тем, чтобы выжить в условиях мусульманского владычества. Однако до этого она весьма активно занималась христианизацией кавказских народов, в частности грузин. Кроме того, ей принадлежала главная роль в христианизации славян. Святые Кирилл (ум. 869) и Мефодий (ум. 885) занимались миссионерской деятельностью среди славян Балканского полуострова, а позднее – в Моравии. Русь была обращена в христианство в правление киевского князя Владимира (980–1015). В результате этой миссионерской деятельности в Православной церкви представители славянских народов в настоящее время численно преобладают над греками. Русская православная церковь, избежавшая турецкого владычества, в свою очередь деятельно занялась миссионерской работой. Так, Стефан Пермский (ум. 1396) обратил в христианство народ коми, а затем последовала работа и среди других народов севера Европы и Азии. Миссии Русской православной церкви были созданы в Китае в 1715, в Японии – в 1861. Пока Аляска принадлежала России, миссионеры работали также и в русской Америке.

Православная церковь всегда уделяла внимание своим отношениям с другими христианскими церквами. В 1274, а затем в 1439 церковь Византийской империи формально объединялась с Западной церковью под властью папы. Обе унии, порожденные политическими соображениями, и встреченные враждебно православным населением, не имели успеха. В 16 в. начались контакты с протестантскими теологами в Западной Европе, и патриарх Кирилл Лукарий (ум. 1638) предпринял неудавшуюся попытку придать православному богословию кальвинистскую окраску. В 19 в. поддерживались контакты со старокатоликами. В 20 в. Православная церковь занимает активную позицию во Всемирном совете церквей . Решительным шагом вперед в развитии отношений с римскими католиками явилась встреча патриарха Константинопольского Афинагора I с папой Павлом VI, состоявшаяся в Иерусалиме в 1964. В следующем году они обнародовали совместную декларацию, в которой были выражены сожаление по поводу отчуждения между двумя церквами и надежда на то, что различия между ними можно преодолеть очищением сердец, осознанием исторических ошибок и твердой решимостью прийти к общему пониманию и исповеданию апостольской веры.

Православная церковь объединяет сегодня четыре древних патриархата (Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский) и еще одиннадцать самостоятельных (автокефальных) церквей. Верховное положение среди глав православных церквей по традиции занимает патриарх Константинопольский, однако он не является единоличным главою всей Православной церкви. Православные церкви объединяет общая вера и общая богослужебная практика, но все они самостоятельно управляют своими делами. Ниже перечисляются Православные церкви, которые существуют на сегодняшний день.

Константинопольский патриархат.

После завоевания турками Константинополя (1453) православная иерархия прежней Византийской империи претерпела многие тяготы. Тем не менее патриархи Константинопольские продолжали оставаться во главе Православной церкви в Османской империи, и лишь когда Греция, Сербия, Румыния и Болгария освободились от турецкого ига, их религиозные связи с Константинопольским патриархатом ослабли. Константинополь (современный Стамбул, Турция) продолжает оставаться главной епископской кафедрой православного мира, и занимающий эту кафедру епископ носит титул «вселенского патриарха», однако под его юрисдикцией состоит, в основном, лишь сильно уменьшившееся в своей численности православное население Турции. Что касается греческих территорий, то Константинополю подчиняются самостоятельные Критская церковь (остров Крит) и Додеканесская церковь (острова Южные Спорады). Кроме того, в непосредственное подчинение патриарха Константинопольского входят монастыри горы Афон – самоуправляемой территории в составе Греции. Патриарх также осуществляет надзор за греческими церквами за рубежом, крупнейшей из которых является Греческая православная церковь Северной и Южной Америки, с резиденцией своего главы в Нью-Йорке. Небольшие автономные православные церкви Финляндии и Японии также входят в юрисдикцию Константинополя.

Александрийский патриархат.

Древняя Александрийская епископская кафедра осуществляет руководство духовной жизнью небольшой греческой общины в Египте. Однако в 20 в. к Александрийской церкви присоединились многие новообращенные в странах экваториальной Африки – в Кении, Уганде, Танзании и др. В 1990 под юрисдикцией Александрийского патриарха находилось ок. 300 000 верующих.

Антиохийский патриархат.

Под юрисдикцией патриарха Антиохийского, резиденция которого находится в Дамаске (Сирия), в 1990 находилось ок. 400 000 православных верующих, приблизительно половину из которых составляли арабоязычные сирийцы, а другую половину – представители сирийской диаспоры в Америке.

Иерусалимский патриархат.

В 1990 паству патриарха Иерусалимского составляло ок. 100 000 христиан-арабов Иордании, Израиля и оккупированных Израилем территорий.

Русская православная церковь.

Христианство было принято на Руси в конце 10 в. Первоначально во главе церкви стояли митрополиты Киевские, и главным центром монашества была Киево-Печерская лавра. Однако в 14 и 15 вв. центр политической жизни сместился к северу. В 1448 возникла самостоятельная Московская митрополия, а Киев сохранил под своей юрисдикцией только территории современной Украины и Белоруссии. Свято-Троицкая Сергиева лавра (Сергиев Посад), основанная Сергием Радонежским (ум. 1392), стала одним из главных центров русской духовной культуры.

Русские церковные деятели осознавали особую роль своего народа как самого многочисленного из всех православных народов. Возникла теория Москвы как «Третьего Рима»: согласно этой теории, сам Рим под властью пап отпал от православия, Константинополь – «второй Рим» – пал под натиском турок, так что великим центром всего православного мира стала Москва. В 1589 был учрежден Московский патриархат – первый новый патриархат с эпохи древней церкви.

Тем временем Украина вошла в состав Речи Посполитой, и Киевский митрополит стал подчиняться не Москве, а Константинополю. В 1596 была заключена Брестская уния, в результате которой многие украинцы стали католиками. Православные украинцы возвратились под юрисдикцию Москвы в 17 и 18 вв., после воссоединения Украины с Россией.

После произведенной патриархом Никоном в 1653 церковной реформы, призванной привести русскую богослужебную практику в соответствие с греческой, от Русской Православной церкви откололись противники этих реформ, которых стали называть старообрядцами, или раскольниками. Старообрядцы подразделялись на поповцев (имевших священников), беспоповцев (не имевших священников) и беглопоповцев (которые сами не рукополагали священников, но принимали священников, уже рукоположенных в Православной церкви и пожелавших присоединиться к старообрядцам).

Со временем русские цари стали играть в Русской православной церкви ту же роль, какую прежде играли византийские императоры. В 1721 Петр Великий упразднил патриаршество, чтобы добиться более тесного взаимодействия церкви с новой административной системой. В 18 и 19 вв. царский режим принуждал украинских католиков на территории Российской империи войти в Православную церковь. Кроме того, русские цари объявили себя защитниками всех православных за пределами России, миллионы которых являлись подданными Османской империи.

Несмотря на жесткий контроль со стороны государства, Русская православная церковь продолжала жить напряженной духовной жизнью. Серафим Саровский (ум. 1833) явился вдохновителем великого духовного возрождения в России 19 в. Иоанн Кроштадтский (ум. 1909) прилагал значительные усилия для приобщения к церковным таинствам и богослужениям беднейших слоев населения. В 19 в. православие привлекало многих представителей русской интеллигенции.

В 1917, после падения царской власти, в России было восстановлено патриаршество и избран новый патриарх Московский и всея Руси. Советское правительство наложило ограничения на деятельность церкви, арестовывало и казнило духовенство и развернуло масштабную атеистическую пропаганду. Тысячи церквей и монастырей были закрыты, многие разрушены, а некоторые превращены в музеи. Падение царизма побудило украинцев предпринять попытку создать поместную автокефальную церковь, но советские власти пресекли эту попытку.

В период Второй мировой войны государство изменило свое отношение к церкви. Православие традиционно ассоциировалось в России с патриотической идеологией, и руководство страны привлекло церковь, чтобы поднять народ на защиту «Святой Руси» против гитлеровских захватчиков. Положение церкви в конце 1950-х вновь стало достаточно сложным.

Церковь заняла более прочную позицию при М.С.Горбачеве в конце 1980-х годов. Падение советского строя в 1991 открыло перед ней новые возможности для роста и развития, однако поставило и перед лицом новых проблем, связанных с угрозой усвоения Россией новых для нее ценностей западного потребительского общества. Кроме того, отказ от подавления проявлений националистического духа привел к противостоянию с Русской православной церковью на Украине. Униаты (католики восточного обряда) западной Украины, присоединенные к Православной церкви в 1946, получили независимость в 1990, образовав Украинскую греко-католическую церковь; им была возвращена часть церковного имущества и зданий. В 1998 на территории Украины действовали приходы Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ КП), Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) и Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП). Между УПЦ КП и УАПЦ ведутся переговоры об объединении с образованием Украинской поместной православной церкви с патриаршим управлением.

Русская православная церковь (РПЦ) во главе с патриархом Московским и всея Руси (с 1990 Алексий II) объединяет в своем лоне значительную часть населения бывшего Советского Союза. Точное число православных верующих назвать невозможно (вероятно, 80–90 млн.). В 1999 в РПЦ имелось 128 епархий (в 1989 – 67), более 19 000 приходов (в 1988 – 6893), 480 монастырей (в 1980 – 18). Старообрядцы-поповцы, возглавляемые архиепископом Московским, насчитывают приблизительно 1 млн. человек. Беспоповцы, входящие во множество самостоятельных общин, также насчитывают ок. 1 млн. А к числу старообрядцев-беглопоповцев принадлежит ок. 200 000 верующих. Сотрудничество Московского патриархата с советскими властями привело к отделению от нее правого крыла церкви, образовавшего Русскую православную церковь за рубежом (Русскую зарубежную церковь); в 1990 эта церковь насчитывала ок. 100 000 членов. В мае 2007 патриарх Московский и всея Руси Алексий II и первоиерарх Русской зарубежной церкви митрополит Лавр подписали Акт о каноническом общении, устанавливающий нормы взаимоотношений двух Православных церквей и направленный на восстановление единства Русской православной церкви.

Румынская православная церковь.

Румыны – единственный из романских народов, который исповедует православие. Румынская церковь получила статус автокефальной в 1885, а с 1925 ее возглавляет патриарх Бухарестский. В 1990 она насчитывала ок. 19 млн. членов.

Православная церковь Греции.

Сирийская православная (яковитская) церковь.

Религиозная жизнь в Сирии в 5–6 вв. претерпела почти ту же эволюцию, что и в Египте. Большинство местного сирийскоязычного населения приняло учение монофизитов, что в значительной степени было обусловлено неприязнью к эллинизированным землевладельцам и жителям городов, а также к греческому императору в Константинополе. Хотя наиболее выдающимся сирийским монофизитским богословом был Север Антиохийский (ум. 538), Яков Барадай (500–578) сыграл настолько важную роль в строительстве монофизитской церкви Сирии, что ее стали называть яковитской. Первоначально население Сирии составляли по преимуществу христиане, однако позднее большинство населения приняло ислам. В 1990 Сирийская яковитская церковь насчитывала ок. 250 000 членов, живших в основном в Сирии и Ираке. Во главе ее стоит яковитский патриарх Антиохийский, резиденция которого находится в Дамаске (Сирия).

Малабарская яковитская, или Маланкарская сирийская православная (яковитская) церковь.

По преданию, христианство в Индию принес апостол Фома. К 6 в. в юго-западной Индии уже существовали несторианские общины. По мере того как Несторианская церковь приходила в упадок, эти христиане приобретали все большую самостоятельность. В 16 в. под влиянием португальских миссионеров некоторые из них стали католиками. Однако попытки приобщить индийских христиан к западной религиозной практике у многих вызывали протест, и в 17 в. те из верующих, кто не пожелал присоединиться к Римско-католической церкви, стали яковитами. Во главе Малабарской яковитской церкви стоит католикос Востока с резиденцией в Коттаяме, и в 1990 она насчитывала ок. 1,7 млн. членов.

Малабарская сирийская церковь св. Фомы, отделившаяся от Яковитской церкви под влиянием англиканских миссионеров в первой половине 19 в., насчитывала в 1990 ок. 700 000 членов.

Армянская апостольская церковь.

В 314 Армения стала первой страной, провозгласившей христианство государственной религией. После осуждения монофизитства в 451 христологические споры в Армении не затихали, и в 506 Армянская церковь официально заняла антихалкидонскую позицию. В 12 в. Нерсес Благодатный заявил, что христологическое учение Армянской церкви отнюдь не противоречит учению Халкидонского собора; действительно, армяне были привержены монофизитской доктрине в значительно меньшей степени, нежели, к примеру, эфиопские христиане. Армянская церковь уцелела несмотря на жестокую резню, учиненную турками во время Первой мировой войны , и атеизм советского период. В 1990 Армянская церковь насчитывала ок. 4 млн. членов в самой Армении и во всем мире. Во главе церкви стоит патриарх-католикос.

ВОСТОЧНЫЕ КАТОЛИЧЕСКИЕ ЦЕРКВИ

Римско-католическая церковь включает в себя 22 «обряда», образующие шесть групп. Это латинский обряд, к которому принадлежит 90% католиков во всем мире, византийские обряды, александрийские обряды, антиохийские обряды, восточно-сирийские обряды и армянский обряд. Верующие всех католических обрядов придерживаются единого вероучения и признают власть папы, однако в каждом обряде сохраняются свои собственные литургические традиции, церковная организация и духовность, в основном совпадающие с теми, которые характерны для соответствующих некатолических церквей. Так, например, у католиков восточных обрядов сохраняется институт женатого священства, поскольку целибатное священство является характерной особенностью церковной дисциплины католиков латинского обряда, а не предметом католического вероучения. Католиков восточных обрядов часто называют униатами, однако это название считается оскорбительным. Католики восточных обрядов пользуются значительной свободой в управлении своими делами, поскольку некоторые свои полномочия по отношению к Латинской церкви папа Римский осуществляет как патриарх Запада, а не как папа.

Византийские обряды.

Католики византийских обрядов живут на Ближнем Востоке и в странах Восточной Европы, а также в эмигрантских общинах по всему миру. Мельхитский обряд возник в 1724, после спорного избрания патриарха Антиохийского. Начиная с этого времени часть мельхитов придерживается православия, а другая их часть присоединилась к Римско-католической церкви. Само слово «мельхиты» (или «мелькиты») означает «роялисты» и использовалось для обозначения церквей, которые исповедовали ту же веру, что и византийские правители, – в отличие, например, от коптов и яковитов. Мельхитскую церковь возглавляет патриарх Антиохийский, который проживает в Дамаске, и в 1990 к этой церкви принадлежало ок. 1 млн. верующих.

В результате Брестской унии 1596 к Римско-католической церкви присоединилось много украинцев. Те из них, которые проживали на территориях, вошедших в состав Российской империи в 18 в., под давлением царских властей были возвращены в православие, однако украинцы, проживавшие на территории Австрийской империи (в Галиции), стали католиками украинского обряда, а проживавшие в Венгерском королевстве – католиками русинского обряда. Позднее Галиция перешла под власть Польши, где накануне Второй мировой войны насчитывалось ок. 3–5 млн. украинских католиков. Они проживали преимущественно на территории, которая была аннексирована Советским Союзом в 1940-х годах, и были насильственно присоединены к Русской православной церкви. Церковь украинского обряда возглавляет архиепископ Львовский. К ней принадлежат многие украинцы в США и Канаде, и в настоящее время предпринимаются усилия к ее восстановлении на территории постсоветской Украины. К церкви русинского обряда, во главе которой стоит архиепископ Питтсбургский, также принадлежат в основном эмигранты. Исторически близкие к ним венгерский, словацкий и югославский обряды в целом имели более благополучную судьбу у себя дома. В общей сложности этим пяти обрядам в 1990 принадлежало ок. 2,5 млн. активных верующих.

Католики румынского обряда существуют с 1697, когда Трансильвания вошла в состав Венгрии, и насчитывали ок. 1,5 млн. человек до того момента, когда в 1948 они были насильственно присоединены к Румынской православной церкви.

К итало-албанскому обряду в 1990 принадлежало ок. 60 000 верующих; это проживающие в Южной Италии и на Сицилии христиане византийского обряда, которые всегда были католиками.

Александрийские обряды.

Копты-католики и эфиопы-католики придерживаются обряда, восходящего к александрийской традиции. Во главе католиков коптского обряда стоит католический коптский патриарх Александрийский, и в 1990 их насчитывалось ок. 170 000. Католиков эфиопского обряда, возглавляемых собственным архиепископом в Аддис-Абебе, в 1990 насчитывалось ок. 120 000 человек.

Антиохийские обряды.

Три значительных группы католиков в своей религиозной практике придерживаются западносирийских обрядов, восходящих к антиохийской традиции. В результате унии сиро-яковитов с Римом в 1782 возник сирийский обряд. Во главе католиков сирийского обряда, в 1990 насчитывавших ок. 100 000, стоит католический сирийский патриарх Антиохийский, кафедра которого находится в Бейруте. Мар-Иваниос, яковитский епископ в юго-западной Индии, в 1930 стал католиком; его примеру последовали тысячи яковитов, которые в 1932 получили статус католиков маланкарского обряда. Резиденция их архиепископа находится в Тривандре, и в 1990 их насчитывалось ок. 300 000.

Католики маронитского обряда свое происхождение ведут из древней Сирии. Некогда св. Марон (ум. 410?) основал в Северной Сирии монастырь, монахи которого сыграли важную роль в христианизации местного населения и строительстве церкви, что превратилось в нелегкую задачу после мусульманского завоевания Сирии в 7 в. По преданию, первый маронитский патриарх был избран в 685. В 8 и 9 вв. маронитская община постепенно переселилась из Северной Сирии в Ливан. Марониты почти не поддерживали связей с другими христианами, и их вероучение имело видимый монофелитский уклон, что объяснялось их неосведомленностью о решениях III Константинопольского собора. Когда в Ливан пришли крестоносцы, марониты вступили в контакт с западными христианами. в 1180–1181 марониты признали папу Александра III. Они оставались католиками в преимущественно мусульманском окружении и хотя говорили на арабском языке, составляли особое национальное меньшинство и имели собственные традиции. В настоящее время марониты играют заметную роль в политической жизни Ливана. В литургии и уставе маронитов заметно влияние латинского обряда. Во главе маронитской церкви стоит маронитский патриарх Антиохийский, резиденция которого находится в окрестностях Бейрута. В 1990 насчитывалось ок. 2 млн. маронитов в Ливане, других странах Ближнего Востока и среди ливанских эмигрантов по всему миру.

Восточносирийские обряды.

К католикам восточносирийских обрядов относят католиков Халдейской и Малабарской церквей. Халдейская католическая церковь возникла в 1553, когда в Несторианской церкви произошел раскол и одна ее часть признала власть папы Римского. В 1990 к ней принадлежало ок. 600 000 верующих. Большинство из них проживает на территории Ирака, где они составляют самую многочисленную христианскую общину. Христиане Несторианской церкви в юго-западной Индии, которые стали католиками в 16 в., именуются католиками малабарского обряда. Малабарская литургия и церковный обиход носят печать сильного латинского влияния. Во главе малабарских католиков стоят архиепископы Эрнакуламский и Чанганачерийский, и в 1990 эта церковь насчитывала ок. 2,9 млн. членов.

Армянский обряд.

Уния армянских христиан с Римско-католической церковью существовала с 1198 по 1375. Начало этой унии было положено во время крестовых походов, когда армяне стали союзниками латинян в борьбе против мусульман. Современный армянский обряд возник в 1742. Армянские католики, особенно бенедиктинские монахи-мехитариты, внесли заметный вклад в армянскую культуру, они издавали книги и учреждали школы. Во главе католиков армянского обряда стоит патриарх Киликийский, резиденция которого находится в Бейруте. В 1990 их насчитывалось ок. 150 000 в различных странах Ближнего Востока.

Литература:

Поснов М.Э. История христианской Церкви (до разделения церквей – 1054 г. ). Киев, 1991
Шмеман А. Исторический путь Православия . М., 1993
Христианство . Энциклопедический словарь , тт. 1–3. М., 1993–1995
Болотов В.В. Лекции по истории Древней Церкви , тт.1–3. М., 1994
Христианство: Словарь . М., 1994
Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке . М., 1995
Народы и религии мира . Энциклопедия . М., 1998

Всеобщая история с древнейших времён до конца XIX века. 10 класс. Базовый уровень Волобуев Олег Владимирович

§ 9. Византийская империя и восточнохристианский мир

Территория и население

Прямой наследницей Римской империи стала Византийская (Восточная Римская) империя, просуществовавшая более 1000 лет. Ей удалось отбить вторжения варваров в V–VII вв. и ещё в течение нескольких веков оставаться самой сильной христианской державой, которую современники называли государством ромеев (римлян). Принятое в наши дни наименование Византия появилось только в конце XV в. Оно происходит от названия греческой колонии Византии, на месте которой в 330 г. римский император Константин I заложил свою новую столицу – Константинополь.

Византийская империя располагалась в восточной части Средиземноморья и в период максимального расширения границ в VI в. включала земли на трёх континентах – в Европе, Азии и Африке.

Средиземноморский климат благоприятствовал развитию земледелия и скотоводства. На территории империи добывали железо, медь, олово, серебро, золото и другие полезные ископаемые. Империя в течение длительного времени могла обеспечивать себя всем необходимым. Византия располагалась на перекрёстке важнейших торговых путей, самым знаменитым из которых был Великий шёлковый путь, протянувшийся от Константинополя до загадочного Китая на 11 тыс. км. Путь благовоний пролегал через Аравию и порты Красного моря и Персидского залива к Индии, Цейлону и островам Юго-Восточной Азии. Из Скандинавии через Восточную Европу в Византию вёл путь «из варяг в греки».

Константинополь. Средневековая миниатюра

Византийская империя превосходила остальные христианские страны по численности населения, достигавшего в раннее Средневековье 35 млн человек. Основную часть подданных императора составляли греки и те, кто говорил на греческом языке и принял эллинскую культуру. Кроме того, на обширной территории проживали славяне, сирийцы, египтяне, армяне, грузины, арабы, евреи.

Античная и христианская традиции в жизни византийцев

Византийская империя вобрала наследие как греко-римского мира, так и цивилизаций Передней Азии и Северной Африки (Междуречья, Египта, Сирии и др.), что сказалось на её государственном устройстве и культуре. Наследие Античности сохранялось в Византии значительно дольше, чем в Западной Европе. Константинополь украшали статуи античных богов и героев, любимыми зрелищами ромеев являлись конные состязания на ипподромах и театральные представления. Образцом для византийцев были произведения знаменитых историков древности. Учёные изучали и переписывали эти произведения, многие из которых благодаря этому сохранились до наших дней. Их примеру следовал Прокопий Кесарийский (VI в.), написавший «Историю войн Юстиниана с персами, вандалами и готами».

К VIII в. христианская культура превратилась в господствующую: византийская архитектура, живопись и литература прославляли деяния Бога и святых подвижников веры. Любимым литературным жанром стали жития святых и сочинения Отцов Церкви. Наиболее почитаемыми Отцами Церкви были христианские мыслители Иоанн Златоуст, Василий Великий и Григорий Богослов. Их сочинения и религиозная деятельность оказали большое влияние на развитие христианского богословия и церковного богослужения. Кроме того, византийцы преклонялись перед духовными подвигами отшельников и монахов.

Христос Пантократор. 1146–1151. Мозаика купола церкви Марторана. Палермо, Италия

В городах Византийской империи возводились величественные храмы. Именно здесь возник крестово-купольный тип церкви, получивший распространение во многих православных странах, в том числе и на Руси. Крестово-купольный храм делился на три части. Первая от входа часть называется притвором. Вторая часть – это середина храма. Она разделена столбами на нефы и предназначена для молитвы верующих. Третье отделение храма – самое главное – это алтарь, место святое, поэтому в него не позволяется входить непосвящённым. Средняя часть храма отделяется от алтаря иконостасом – перегородкой с множеством икон.

Характерной чертой византийского искусства стало использование мозаик для украшения интерьеров и фасадов церквей. Мозаикой из ценных пород дерева выкладывали полы дворцов и храмов. Главный храм православного мира – построенный в VI в. в Константинополе собор Святой Софии (Божественной Премудрости) – украшен великолепными мозаиками и фресками.

В Византии было развито образование. Начальное образование дети состоятельных людей получали дома – к ним приглашали учителей и наставников. Византийцы со средним достатком отдавали своих детей в платные школы в городах, при церквях и монастырях. Знатные и богатые люди имели возможность учиться в высших школах Александрии, Антиохии и Константинополя. Образование включало изучение богословия, философии, астрономии, геометрии, арифметики, медицины, музыки, истории, права и других наук. Высшие школы готовили чиновников высокого ранга. Таким школам покровительствовали императоры.

Важную роль в распространении знаний и утверждении христианства играли книги. Ромеи любили читать жития (жизнеописания) святых и сочинения Отцов Церкви, которые в своих работах разъясняли сложные богословские вопросы: что такое Троица, в чём заключается божественная природа Иисуса Христа и др.

Государственная власть, общество и церковь

Государственная власть в Византийской империи сочетала черты, характерные как для античного, так и для древневосточного общества. Византийцы полагали, что сам Бог вручил императору высшую власть над подданными, и именно поэтому правитель ответствен перед Господом за их судьбы. Божественное происхождение власти подчёркивалось пышным и торжественным обрядом венчания на царство.

Император Василий II Болгаробойца. Средневековая миниатюра

Император обладал почти неограниченной властью: он назначал чиновников и военачальников, контролировал сбор налогов, лично командовал армией. Императорская власть зачастую переходила не по наследству, а захватывалась удачливым военачальником или вельможей. Высших государственных постов и даже императорского венца мог достичь человек незнатный, но энергичный, волевой, умный и талантливый. Продвижение вельможи или чиновника по службе зависело от благоволения к нему императора, от которого он получал титулы, должности, денежные и земельные пожалования. Родовая знать не обладала в Византии таким влиянием, какое имели знатные люди в Западной Европе и так и не оформилась в самостоятельное сословие.

Особенностью Византии являлось длительное сохранение мелкой, в том числе крестьянской, земельной собственности, жизнеспособность крестьянской общины. Однако, несмотря на попытки императорской власти затормозить процессы обезземеливания общинников (плативших подати государству и служивших в армии), разложения крестьянской общины и образования крупных земельных владений, в период поздней империи крестьяне всё чаще превращались в зависимых от крупных землевладельцев людей. Община сохранялась только на окраинах государства.

Купцы и ремесленники находились под бдительным контролем государства, покровительствующего их деятельности, но вместе с тем ставившего их деятельность в жёсткие рамки, облагая высокими пошлинами и осуществляя мелочный надзор. Городское население так и не сумело добиться признания государством своих прав и отстоять привилегии подобно горожанам Западной Европы.

В отличие от западнохристианской церкви, возглавлявшейся папой римским, в восточнохристианской не существовало единого центра. Константинопольская, Антиохийская, Иерусалимская, Александрийская патриархии считались самостоятельными, но фактическим главой восточной церкви был константинопольский патриарх. С VII в., после потери византийцами восточных провинций в результате арабских завоеваний, он остался единственным патриархом на территории империи.

Глава западной церкви успешно претендовал не только на духовную власть над всеми христианами, но и на верховенство над светскими владыками – королями, герцогами и князьями. На востоке же отношения между светской и духовной властью были сложные. Император и патриарх взаимно зависели друг от друга. Император назначал патриарха, чем признавалась роль императора как орудия Бога. Но императора венчал на царство патриарх – в Византии считалось, что именно акт венчания возводит в императорское достоинство.

Постепенно накапливалось всё больше противоречий между христианскими церквями на Западе и Востоке, в результате приведших к обособлению западного христианства (католицизма) от восточного (православия). Этот процесс, начавшийся ещё в VIII в., завершился в 1054 г. расколом. Византийский патриарх и папа римский прокляли друг друга. Таким образом, в Средние века возникли два христианских мира – православный и католический.

Византия между Западом и Востоком

Гибель Западной Римской империи и образование на её месте варварских королевств воспринимались в Византии как явления трагические, но временные. Даже у простого народа сохранялось представление о необходимости восстановления единой Римской империи, охватывающей весь христианский мир.

Византийцы штурмуют арабскую крепость. Средневековая миниатюра

Попытка укрепить государство и возвратить утраченные земли была предпринята императором Юстинианом I (527–565). Проведя административные и военные реформы, Юстиниан упрочил внутреннее положение державы. Ему удалось присоединить к владениям империи Италию, Северную Африку, часть Пиренейского полуострова. Казалось, прежняя Римская империя возродилась как могущественная держава, контролирующая почти всё Средиземноморье.

Долгое время грозным противником Византии на востоке был Иран. Длительные и кровопролитные войны истощали обе стороны. В VII в. византийцам всё же удалось восстановить свои рубежи на востоке – были отвоеваны Сирия и Палестина.

В этот же период у Византии появился новый, ещё более опасный враг – арабы. Под их ударами империя лишилась почти всех азиатских (кроме Малой Азии) и африканских провинций. Арабы даже осадили Константинополь, но захватить его не смогли. Только в середине IX в. ромеям удалось приостановить их натиск и отвоевать некоторые территории.

К XI в. Византия возродила своё могущество. Несмотря на то что её территория сократилась по сравнению с VI в. (империя контролировала Малую Азию, Балканы и юг Италии), она являлась самым крупным и мощным христианским государством того времени. В более чем 400 городах империи проживали около 1,5 млн человек. Сельское хозяйство Византии давало достаточно продукции, чтобы прокормить многочисленное население.

В начале XIII в. Византийскую империю постигла катастрофа. В 1204 г. западноевропейские рыцари – участники IV Крестового похода, направлявшиеся в Палестину для освобождения Гроба Господня от мусульман, польстились на несметные богатства ромеев. Христиане-крестоносцы разграбили и разорили Константинополь – центр православной империи. На месте Византии они создали Латинскую империю, просуществовавшую недолго – уже в 1261 г. греки вернули себе Константинополь. Однако восстановленная Византийская империя уже никогда не смогла достичь прежнего величия.

Византия и славяне

Впервые римляне столкнулись со славянами во время Великого переселения народов. Первые упоминания византийских источников о славянских племенах относятся к V–VI вв. Император Юстиниан I создал для обороны от славянских вторжений систему крепостей на дунайской границе. Однако это не остановило воинственных соседей, которые часто нападали на балканские провинции империи, грабили города и сёла, иногда достигая предместий Константинополя и уводя в плен тысячи местных жителей. В VII в. славянские племена начали селиться в пределах империи. За 100 лет они овладели 3/4 территории Балканского полуострова.

На придунайских землях, освоенных славянами, в 681 г. возникло Первое Болгарское царство, основанное возглавляемыми ханом Аспарухом тюркскими кочевниками-болгарами, пришедшими из Северного Причерноморья. Вскоре тюрки и жившие здесь славяне уже составляли единый народ. В лице сильного Болгарского государства Византия получила главного соперника на Балканах.

Битва византийцев и болгар. Средневековая миниатюра

Но отношения между двумя государствами не ограничивались только войнами. Византийцы рассчитывали, что принятие славянами христианства примирит их с империей, у которой появятся рычаги давления на своих беспокойных соседей. В 865 г. болгарский царь Борис I (852–889) принял христианство по православному обряду.

Среди византийских миссионеров, проповедовавших христианство у славян, глубокий след в истории оставили братья Кирилл и Мефодий. Чтобы облегчить понимание Священного Писания, они создали славянскую азбуку – кириллицу, которой мы пользуемся и сейчас. Принятие христианства от Византии, создание славянской письменности привели к расцвету культуры славянских народов, вошедших в число передовых в культурном отношении народов Средневековья.

Тесные политические и торгово-экономические отношения с Византийской империей поддерживало Древнерусское государство. Прямым следствием интенсивных контактов стало проникновение на Русь из Византии христианства. Его распространению содействовали византийские купцы, славяне-наёмники, служившие в византийской гвардии и принявшие православие. В 988 г. князь Владимир I сам принял крещение от византийских священников и крестил Русь.

Несмотря на то что славяне и византийцы стали единоверцами, жестокие войны не прекратились. Во второй половине X в. Византия начала борьбу за подчинение Болгарского царства, закончившуюся включением Болгарии в состав империи. Независимость первого славянского государства на Балканах была восстановлена только в конце XII в. в результате народного восстания.

Культурное и религиозное влияние Византии наряду с южными славянами испытали многие страны и народы Восточной Европы, Закавказья и Северо-Восточной Африки. Империя ромеев выступала в роли главы всего восточнохристианского мира. В государственном строе, культуре и церковном устройстве Византии и стран Западной Европы имелись существенные различия.

Вопросы и задания

1. В чём выражалось влияние Античности на историю и культуру Византийской империи?

2. Какую роль играла власть императора и православная церковь в жизни ромеев?

3. В чём отличие восточного и западного христианских миров?

4. Каким внешним угрозам противостояла Византийская империя? Как изменилось её международное положение в середине XIII в. по сравнению с VI в.?

5. Как складывались отношения между Византией и славянами?

6. В чём заключается важность культурного наследия Византии для современности?

7. В произведении византийского историка VII в. Феофилакта Симокатты так говорится о значении человеческого разума: «Следует человеку украшаться не только тем, что дано хорошего ему от природы, но и тем, что он сам нашёл и придумал для себя в своей жизни. Он обладает разумом – свойством в некотором отношении божественным и удивительным. Благодаря ему он научился бояться и чтить Бога, как в зеркале видеть проявления собственной своей природы и ясно представлять себе строй и порядок своей жизни. Благодаря разуму люди обращают свой взор на самих себя, от созерцания внешних явлений направляют на себя свои наблюдения и тем раскрывают тайны своего сотворения. Много хорошего, как я считаю, дал разум людям, и он является лучшим помощником их природы. Что ею было не закончено или не сделано, то в совершенстве творил и заканчивал разум: для зрения он давал украшение, для вкуса – удовольствие, одно он натягивал, делая твёрдым, иное он устраивал мягким; песнями обращался к слуху, чарами звуков околдовывая душу и невольно заставляя слушать их. А разве нам это вполне не доказывает тот, кто является знатоком во всяких ремёслах, кто из шерсти умеет нам выткать тонкий хитон, кто из дерева сделает земледельцу рукоятку для плуга, весло для моряка, а для воина копьё и щит, охраняющие в опасностях битвы?»

Почему он называет разум божественным и удивительным?

Как взаимодействуют, по Феофилакту, природа и человеческий разум?

Подумайте, что общего и в чём различие взглядов западного и восточного христианства на роль человеческого разума.

2. Византийская империя X-XIII веков 2. 1. Перенос столицы в Новый Рим на Босфоре В X-XI веках столица царства переносится на западный берег пролива Босфор, и здесь возникает Новый Рим. Будем условно называть его Рим II, то есть Вторым Римом. Он же Иерусалим, он же Троя, он же