И он же безмерно велик. Мы источник веселья — и скорби рудник
Мы вместилище скверны - и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир, - многолик.
Он ничтожен - и он же безмерно велик!
(Перевод Г. Плисецкого)
Газель - лирическое стихотворение, состоящее из 12-15 двустиший (бейтов) на одну рифму:
Замедли, караван, шаги. Покой души моей - уходит.
Уходит милая моя, и сердце тоже с ней уходит.
(Саади. Перевод Бану)
В японской поэзии получили распространение короткие нерифмованные стихотворения танка (пятистишие, состоящее из 31 слога) и хокку (17-сложное трехстишие). Танка - древнейший жанр японской поэзии (VIII в.). Главная мысль сосредоточена в первых трех строках, заключение - в двух последних. Для танка характерны темы любви, разлуки, странствия, времен года:
За выросшей травой
Мне сада не видать
Мне недосуг ухаживать за ним.
Я размышляю,
Вот моя отрада!
(Мибу но Тадаминэ)
Пустое, брось!
Нет тем для разговора.
Нет продолженья там,
Где мы остановились.
Любовь прошла, и нам пора расстаться!
(Отомо-но Якамоти)
Как жанр хокку возник в XV в. Приведем два примера хокку Мацу о Басе, который в XVII в. разработал формальные и эстетические принципы жанра:
Красное-красное солнце
В пустынной дали... Но леденит
Безжалостный ветер осенний.
Я в руки возьму, о мать,
Слезами горячими растоплю
Белый иней твоих волос.
Другие жанры лирики не имеют отчетливых жанровых признаков. Такова лирика, связанная с песенной традицией: дума (изначально песенный жанр украинского фольклора, требующий речитативного исполнения), песня (стилизация народных песен, для которых характерны особые песенные интонации). Особой мелодичностью обладает романс - небольшое лирическое стихотворение напевного типа. Как романсы исполняются многие стихотворения А. А. Фета («На заре ты ее не буди...»), И. С. Тургенева («Утро туманное, утро седое...»), М. Ю. Лермонтова («Выхожу один я на дорогу...»), А. Н. Толстого («Средь шумного бала, случайно...»).
Одним из популярных жанров первой половины XIX в. было послание - стихотворное письмо с просьбой, увещеванием, мольбой, советом, обращенное к конкретному адресату. Так, в лицейский период послания были излюбленным жанром А. С. Пушкина: «К Батюшкову», «И. И. Пущину», «К Галичу» и др. Постепенно послание утратило свои жанровые признаки.
Гораздо более определенным является жанр оды , который относится к торжественной, патетической, нравоучительной лирике. В поэзии классицизма ода была ведущим жанром высокого стиля. Автор торжественной оды, используя ораторский стиль, предполагающий опору на высокую лексику, обращается к особо важным темам: к прославлению Бога, мудрости, науки, к воспеванию отечества и его героев. Жанр оды предполагает поучительную, а не только хвалебную интонацию, требует придерживаться в рассуждениях строгой логики, при этом допускает свободные отступления от основной темы, что особо подчеркивает Н. Буало: «Пусть в Оде пламенной причудлив мыслей ход, / Но этот хаос в ней - искусства зрелый плод».
Оде прямо противоположны по своему пафосу сатира - лироэпическое стихотворение, высмеивающее, обличающее какое-либо явление действительности (знаменитые «гимны» ранней поэзии В.В. Маяковского) и эпиграмма - короткое сатирическое стихотворение с остротой в конце. Эпиграмма требовала искусства создания афористичной миниатюры с парадоксальным поворотом мысли. Именно таким были едкие, остроумные эпиграммы А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, которые умели безукоризненно заострить форму эпиграммы, отточить ее содержание.
НА КАРАМЗИНА
В его «Истории» изящность, простотота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья И прелести кнута.
(А. С. Пушкин) * * *
Тот самый человек пустой, Кто
Весь наполнен сам собой.
(М. Ю. Лермонтов)
К малым жанрам лирики относится и эпитафия - надгробная надпись, преимущественно стихотворная. Прекрасным образцом жанра является «Эпитафия» И. А. Бунина :
На земле ты была точно дивная райская птица На ветвях кипариса, среди золоченых гробниц. Юный голос звучал, как в полуденной роще цевница, И лучистые солнца сияли из черных ресниц.
Рок отметил тебя. На земле ты была не жилица. Красота лишь в Эдеме не знает запретных границ.
Часто поэты использовали форму эпитафии для создания сатирической миниатюры. Такова эпиграммическая эпитафия Н. М. Карамзина «Надгробье шарлатана»:
Я пыль в глаза пускал;
Теперь - я пылью стал.
10. Строфа
В Древней Греции строфой называли хоровую песнь в театре, при исполнении которой хор двигался по сцене, возвращаясь на свое первоначальное место, отсюда буквальное значение слова - кружение, поворот. Исконное значение не утратило смысл в современном понятии «строфа», поскольку деление стихотворения на строфы - один из способов создания ритма, придания стихотворению композиционной целостности, смысловой законченности. Таким образом, строфа играет важную роль в выразительности стиха, помогает раскрыть поэтическую мысль, почувствовать эмоциональный строй произведения, его мелодию. Строфой называют группу стихов, объединенных общей мыслью (это не всегда соблюдается) и каким-либо формальным признаком, периодически повторяющимся из строфы в строфу:
Метрический размер (хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест и др.);
Строфическая рифмовка (последовательность рифм, повторяемая в пределах небольшого числа стихов);
Комбинация длинных и укороченных стихов;
Количество стихов в строфе.
Длина строфы обычно не велика. Минимальная строфа состоит их двух стихов. Таков александрийский стих : шестистопный ямб со смежными рифмами и цезурой после шестого слога. Эта строфа широко использовалась в эпоху классицизма при создании произведений высоких и средних жанров (трагедий, элегий, сатир), однако и в последующем поэты не отказались от этой формы.
Переступив украшенный препарированными пальмами порог парка культуры и отдыха, московский житель жадно озирает раскрывшиеся перед ним просторы.
Дома он так представлял себе парк:
Рощи, рощи, рощи! Кущи, кущи, кущи! А в рощах и кущах - аттракционы, аттракционы и аттракционы! Электрические колеса! Комнаты гигантов! Воздушные сани! Говорящая краковская колбаса!
Но природа мудро разделила парк на две части. В одной есть аттракционы, но нет ни одного деревца. В другой имеются и рощи и кущи, но аттракционов нет.
Пока житель сетует на несправедливость судьбы, на песочной аллее, между двумя рядами зеленых и стройных урн для окурков, появляется служащий парка.
Согнувшись, он несет шест с плакатом:
Впереди человека с шестом, веселясь и подпрыгивая на полметра от земли, бегут дети. Позади, постепенно увеличиваясь в числе, идут взрослые граждане.
"- Сейчас доктор Стульян проведет с вами занятную беседу"
А человек с шестом все кружит по дорожкам. Убедившись, что за ним следует уже изрядная толпа, он втыкает шест в землю и, дружелюбно улыбаясь, говорит:
Сейчас доктор Стульян проведет с вами занятную беседу.
Доктор просит пропустить детей вперед, чтобы им было лучше слышно, и слабым голосом начинает:
Товарищи, темой моей сегодняшней беседы будут глисты у детей. Дело в том, что глисты у детей - вещь весьма вре...
Первыми уходят дети.
Потом уходит человек с шестом. Шест ему нужен для организации другой беседы. За ним мало-помалу расходятся и взрослые.
Через пятнадцать минут проходящие мимо этого места граждане наблюдают весьма странную картину.
На совершенно пустой площадке стоит человек в рубашке с расшитым воротом и сандалиях "Дядя Ваня". Размахивая ручонками, он горячо убеждает невидимых слушателей.
Напрасно вы скептически улыбаетесь! Я повторяю снова, что для детей глисты являются болезнью весьма вре...
Граждане опасливо обходят доктора.
Они спешат к источникам веселья. Им хочется в лабиринт. Но лабиринт закрыт еще в прошлом году. Разносится зловещий слух, будто это сделали потому, что пьяные заползали в лабиринт поспать.
Самое удобное место. В лабиринте уж никто не отыщет.
Глупости говорите. Этот лабиринт был виден насквозь,
Ну, и что ж, что насквозь? А пьяному не все ли равно, видно его или не видно. Важно, что лабиринт.
В этих и иных глубокомысленных разговорах жаждущие веселья бодро строятся в очередь у подножья "Чертовой комнаты". Ныне, на том основании, что чертей и чудес не существует, она переименована в "Таинственную комнату".
На этом же точно основании фокусники теперь выступают под культурно-просветительным флагом "разоблачителей чудес и суеверий".
Из "Таинственной комнаты" люди выходят молча и устремляются в гигантскую закусочную, под крышей которой летают и поют птицы. Только за сосисками с капустой посетители "Таинственной комнаты" приходят в себя, но долго еще в их глазах вращается закусочная, летают бутерброды с телятиной и отдельные детали Нескучного сада.
Нет, пожалуй, ни одного учреждения, которое так бы оправдывало свое название, как "Комната смеха". К этой комнате подходит хмурый человек. Он недоволен. Он женат, и у его жены нехороший характер. Он служит, и начальники его чрезмерно придирчивы. Он пришел в парк отдохнуть душой и телом, а тут почему-то обличают сектантов и с визгом играют в волейбол. Он, конечно, купит билет в эту "Комнату смеха", но заранее убежден, что ничего смешного там не увидит. И вообще он страдалец, а на земле нет справедливости.
Но едва этот человек вступает в комнату, где не надеется найти ничего смешного, как оттуда раздается его протяжный смех. Через пять минут он выходит оттуда обессиленный, пошатываясь, садится на скамейку и досмеивается еще полчаса, вспоминая, каким толстым и коротконогим чурбаном выглядел он только что в кривых зеркалах.
И если час назад пушбол казался ему игрой, в которой убивают за раз не меньше двухсот человек, то теперь он приходит к мысли, что это спортивное развлечение не так смертоносно и что стоит, пожалуй, самому побегать за огромным, закрывающим полнеба мячом.
В читальне разыгрываются сцены из "Тома Сойера". За правильный ответ на устную "викторину" выдается один желтый билетик. За два правильных ответа выдают два желтых билетика. Три ответа дают три билетика.
А четыре билетика дают сведущему человеку право вытянуть лотерейный билет. И в конце концов добродетель увенчивается выигрышем: гипсовым мопсом и книжкой о пчеловодстве.
Расходясь из парка, граждане натыкаются на человека, ораторствующего среди урн для окурков.
Глисты имеются нескольких видов. Глисты, так называемые долговязые, лимитро...
Это доктор Стульян проводит пятую занятную беседу.
Примечания
Печатается по тексту журнала "Чудак".
Образ великого поэта Востока Омара Хайяма овеян легендами, а биография полна тайн и загадок. Древний Восток знал Омара Хайяма в первую очередь как выдающегося ученого: математика, физика, астронома, философа. В современном мире Омар Хайям известен более как поэт, создатель оригинальных философско-лирических четверостиший – мудрых, полных юмора, лукавства и дерзости рубаи.
Рубаи - одна из самых сложных жанровых форм таджикско-персидской поэзии. Объем рубаи - четыре строки, три из которых (редко четыре) рифмуются между собой. Хайям - непревзойденный мастер этого жанра. Его рубаи поражают меткостью наблюдений и глубиной постижения мира и души человека, яркостью образов и изяществом ритма.
Живя на религиозном востоке, Омар Хайям размышляет о Боге, но решительно отвергает все церковные догмы. Его ирония и свободомыслие отразились в рубаи. Его поддерживали многие поэты своего времени, но из-за страха преследований за вольнодумство и богохульство они приписывали и свои сочинения Хайяму.
Омар Хайям – гуманист, для него человек и его душевный мир превыше всего. Он ценит удовольствие и радость жизни, наслаждение от каждой минуты. А его стиль изложения давал возможность выражать то, чего нельзя было сказать вслух открытым текстом.
