· «Севастопольский пожар» ·

На стапеле Севастопольского адмиралтейства заложили крейсер, который с апреля зачисли в списки Российского императорского флота под наименованием «Очаков» (однотипный корабль назвали «Кагул»); официальная закладка состоялась 13 августа того же года. Строитель - Н.И. Янковский.

По проекту крейсер имел следующие характеристики: водоизмещение - 6645 т; длина - 134 м, ширина - 16,6 м, осадка - 6,3 м. Главные механизмы - две паровые машины тройного расширения общей мощностью 19 500 л.с., пар для них вырабатывали 16 котлов Бельвиля. Вооружение - по 12 152 мм и 75 мм орудий, 8 47 мм и 2 37 мм, а также две десантные пушки, два пулемета, шесть торпедных аппаратов. Четыре шестидюймовки устанавливались в двухорудийных башнях, еще четыре - в одиночных казематах. Толщина брони: палуба 35—79 мм, боевая рубка - 140 мм, башни - 127 мм, казематы - до 80 мм. Экипаж - 570 человек.

Торжественный спуск корабля на воду состоялся 21 сентября 1902 г., достройка шла не слишком быстро, но к осени 1905 г. «Очаков» уже приступил к испытаниям машин и артиллерии. Во время Севастопольского восстания 14 (27) ноября крейсер стал флагманом революционной эскадры, на нем находился штаб восставших и командовавший ими Пётр Петрович Шмидт.

На следующий день власти решились подавить восстание силой: «Очаков» и несколько других кораблей под красными флагами были обстреляны корабельной, береговой и полевой артиллерией, по ним вели ружейный огонь верные правительству войска. Многие корабли революционной эскадры пострадали, погибло до 100 человек. «Очаков» получил много попаданий и загорелся, пожар на нем продолжался два дня.

восстание во главе с лейтенантом П. П. Шмидтом. Это было одной из самых крупных вооруженных выступлений на Черноморском флоте в период Революции 1905—1907 гг. в Российской империи. Началось стихийно в ответ на попытку командования флотом учинить расправу над участниками многотысячного митинга матросов и солдат. Охватило свыше 4000 береговых матросов, солдат и рабочих порта. К восставшим присоединились команды крейсера «Очаков», броненосца «Св. Пантелеймон» (бывший « Князь Потёмкин -Таврический »), всего 12 кораблей.

Пассивность восставших привела к тому, что военное командование стянуло верные правительству войска и корабли и разгромило восставших. На рейде и суше было арестовано свыше 2000 человек. Приговорами военных судов были осуждены свыше 300 участников восстания, более 1 тыс. человек наказано без суда, а лейтенант Шмидт, матросы Гладков, Антоненко и Частник приговорены к смертной казни.

Надо отметить, что в сравнении с политикой ряда других стран российские власти были довольно гуманными.

Предпосылки мятежа

Первым массовым выступлением на флоте стал бунт матросов-черноморцев, восставших в июне 1905 года на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Менее чем через полгода вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», затем центр революционной активности сместился на Балтику, восстание было поднято на крейсере «Память Азова».

Наконец революционная волна докатилась до Дальнего Востока: в октябре 1907 года там начались события, центром которых стал миноносец «Скорый».

Все мятежи были подавлены, но причины, которые заставили людей выступить против власти, не были изжиты. Поэтому не удивительно, что флот сыграет важную роль уже в Революции 1917 г.

Активное участие в событиях приняли и матросы. Это не было удивительным. Если солдаты, в массе своё крестьяне, были традиционно консервативны и пассивны, сохраняя веру в «хорошего царя», и не отметились значительными революционными выступлениями, то с матросами картина была иной. Среди матросов было много рабочих, чтобы было связано с необходимость эксплуатации кораблей, имеющих сложную начинку. Флот окончательно стал паровым и броненосным. Это накладывало свой отпечаток на социальный состав матросов. Среди призывников с каждым годом возрастал процент рабочей молодежи. Они имели определенное образование, читали книги и газеты. Поэтому революционным активистам намного легче было создать подпольные ячейки на флоте.

При этом ситуация в стране и на флоте вызывала недовольство матросов. Положение рабочего класса было тяжелым, что свойственно любой капиталистической стране (пример, современной России очень нагляден, после развала СССР прав у работников всё меньше, а произвол начальства сильнее, вплоть до ввода «потогонной системы»). Служба на флоте была тяжелой и длилась 7 лет. На содержание личного состава денег выделяли мало, часто они просто разворовывались (коррупция была одним из бичей Российской империи). На флоте процветали суровая муштра и мордобой. Традиции Ушакова, Лазарева и Нахимова по воспитанию матросов и человеческому к ним отношению, кроме некоторых исключений, были прочно забыты. Произвол и бессмысленная муштра вызывали у солдат и матросов чувство протеста, подавленной злобы, не удивительно активисты социал-демократических движений получили на флоте заметную поддержку. Во флоте появились очаги революции. Уже в 1901-1902 гг. на флоте возникли первые социал-демократические группы и кружки.

В конце 1901 г. в Севастополе кружки объединяются в социал-демократический «Севастопольский рабочий союз». Однако через несколько месяцев «Севастопольский рабочий союз» был разгромлен охранкой. В начале 1903 г. в главной же базе был создан комитет по руководству революционным движением на Черноморском флоте. Позднее он влился в Севастопольский комитет РСДРП, созданный в конце 1903 г. Таким образом, революционное движение на флоте приобретает организованный характер и постепенно становится массовым.

В апреле 1904 г. в результате объединения кружков 37-го флотского экипажа в Николаеве, 32-го экипажа в Севастополе и ряда других команд с партийной организацией учебного отряда был создан Центральный флотский комитет (Централка), ставший военной организацией Севастопольского комитета РСДРП. В его состав вошли большевики А. М. Петров, И. Т. Яхновский, Г. Н. Вакуленчук, А. И. Гладков, И. А. Черный и другие.

Централка имела связи с социал-демократическими организациями Харькова, Николаева, Одессы и других городов, а также с Женевой, где находился В. Ленин. Центральный комитет вёл пропаганду и агитацию среди матросов и солдат, распространял революционную литературу и прокламации, проводил нелегальные собрания солдат и матросов.

Власти реагировали на это крайне неумело. Пытаясь предотвратить совместные выступления моряков и рабочих Севастополя, командующий флотом вице-адмирал Чухнин 1 ноября 1904 г. издал приказ, запрещавший увольнение в город.

Это только вызвало возмущение матросов. 3 ноября несколько тысяч человек из Лазаревских казарм потребовали у дежурного офицера увольнения в город. Не получив разрешения, они взломали ворота и ушли. Зачинщики этого выступления были арестованы. Часть матросов флотской дивизии списали на корабли. Несколько сот матросов были переведены на Балтику. Однако это не могло ликвидировать корни проблемы.

Тем временем революция нарастала. В январе — марте 1905 г. в забастовках участвовали 810 тыс. промышленных рабочих. Крестьянское движение весной и летом 1905 г. охватило более одной пятой части уездов империи. Усиливались революционные настроения и в вооруженных силах. Особенно усилилась смута после Цусимского разгрома.

Центральный флотский комитет, руководствуясь решениями III съезда партии, приступил к подготовке вооруженного восстания на Черноморском флоте. Цель выступления заключалась в том, чтобы овладеть всеми кораблями флота и совместно с солдатами гарнизона и рабочими города взять власть в свои руки. Планировалось, что Севастополь явится центром революции на юге России и отсюда пожар восстания будет переброшен на Кавказ, в Одессу, Николаев, всё Северное Причерноморье. Восстание собирались начать в конце летних маневров флота, в августе — сентябре 1905 г., когда, как ожидалось, революционное движение в России достигнет своего пика.

Однако этот план был сорван стихийным вступлением в июне на эскадренном броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Эпопея «Потемкина» закончилась тем, что броненосец прибыл в Констанцу и из-за отсутствия топлива, пресной воды и продовольствия моряки вынуждены были сдаться румынским властям на правах политических эмигрантов. Часть матросов осталось в Румынии или перебрались Болгарию, Англию, Аргентину и другие страны, часть вернулась в Россию и была осуждена. Корабль был возвращён России и переименован в «Святой Пантелеймон». Несмотря на стихийность выступления броненосца — это было первое массовое революционное вступление в вооруженных силах, первое восстание крупной военной части.

Кроме восстания на «Потёмкине», мятеж произошёл на учебном корабле «Прут». Матросы, узнав о выступлении потёмкинцев, арестовали командира и офицеров корабля. Мятежники решили следовать в Одессу и присоединиться к «Потемкину». Но там корабль уже не застал броненосец. «Прут» направился в Севастополь, надеясь поднять восстание на эскадре. Навстречу «Пруту» были высланы два миноносца, которые взяли его под конвой. В Севастополе 44 участника восстания были арестованы и преданы суду. Зачинщиков (А. Петрова, Д. Титова, И. Черного и И. Адаменко) приговорили к смертной казни, остальных — к каторге и тюремному заключению. Эти восстание привели к усилению репрессий и активизации розыска что сорвало планы по началу крупного восстания.

Во второй половине 1905 г. революционное движение в России продолжало нарастать. Всероссийская политическая стачка в октябре привела к образованию во многих городах Советов рабочих депутатов. Царь Николай II вынужден был издать 17 октября 1905 г. манифест, в котором обещал народу политические права и свободы.

В Севастополе 18 октября прошёл митинг и демонстрация рабочих, матросов и солдат, которые потребовали освобождения политических заключенных. Когда демонстранты подошли к воротам тюрьмы, солдаты охраны открыли огонь. Было убито 8 и ранено 50 человек. Военные власти ввели в городе военное положение.

В последующие дни ситуация в Севастополе продолжала накаляться. Митингующие требовали снять военное положение, вывести с улиц казаков, отдать под суд виновников расстрела у тюрьмы и освободить всех политических заключенных. Создали даже народную милицию, она просуществовала всего три дня и вызвала большой переполох у властей. 20 октября в Севастополе состоялись похороны, что вылились в мощную демонстрацию.

На городском кладбище был организован митинг, на нём выступил лейтенант Пётр Шмидт, который пользовался большой популярностью революционной интеллигенции города и матросов Черноморского флота. По приказу командующего флотом Чухнина Шмидт был арестован. Однако по требованию рабочих, матросов и солдат гарнизона властям пришлось освободить его.

Таким образом, обстановка в городе накалилась. В конце октября в Севастополе началась всеобщая забастовка рабочих,

железнодорожников и моряков торгового флота. 3 ноября адмирал Чухнин издал приказ, запрещавший матросам посещать митинги, собрания, распространять и читать «преступную» литературу. Однако это не могло стабилизировать ситуацию.

Восстание

8 (21) ноября произошли волнения на крейсере «Очаков» и броненосце «Святой Пантелеймон». 10 (23) ноября после проводов демобилизованных матросов состоялся большой митинг. Военная организация Севастопольского комитета РСДРП пыталась предотвратить неподготовленный взрыв. Но предотвратить преждевременное начало восстания не удалось. 11 (24) ноября восстание стихийно вспыхнуло во флотской дивизии.

11 (24) ноября должны были состояться выборы в Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов. В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Командующий флотом Чухнин, пытаясь не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.

Вскоре в накалившейся обстановке произошла стычка. Матрос К. П. Петров выстрелами из винтовки ранил командира сводного отряда контр-адмирала Писаревского и командира учебной команды Штейна, причем второго — смертельно. Петрова схватили, но практически сразу его освободили матросы. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию. Утром они были освобождены, но изгнаны из казарм. К мятежникам флотской дивизии присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная саперная рота, а также матросы дежурной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших.

Так началось ноябрьское восстание, которое Ленин образно назвал «севастопольским пожаром».

12 ноября в городе началась всеобщая забастовка. В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов. Утром состоялось первое заседание Севастопольского Совета. Собрание прошло безрезультатно. Большевики призывали к решительным действиям, меньшевики же предлагали не усугублять ситуацию и превратить восстание в мирную забастовку с выдвижением экономических требований. Только вечером были выработаны общие требования: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключенных, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы и т. д.

Власть в городе перешла в руки Совета матросских, солдатских и рабочих депутатов, который организовал патрулирование, взял под свой контроль запасы топлива, продовольствия, вещевые склады. Тем временем военное командование накапливало силы для подавления восстания. В ночь на 13 ноября офицерам Брестского полка удалось вывести солдат за город в лагеря в район Белостокского полка. В Севастополь срочно начали стягивать подтягивались войска из других городов. Чухнин объявил город на военном, а крепость на осадном положении.
Восстание продолжало разрастаться. 13 (26) ноября началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры попытались разоружить команду, но не смогли.

Тогда они вместе с кондукторами покинули корабль. Руководство восстанием взяли в свои руки большевики крейсера — С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков.

В ночь 15 (28) ноября революционные матросы овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», тремя номерными миноносцами и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к мятежникам присоединились экипажи канонерской лодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр». Утром на всех восставших кораблях были подняты красные флаги.

Восставшие надеялись, что к ним присоединятся и остальные корабли флота. Однако командование успело принять контрмеры. На эскадре производилось обновление личного состава, были списаны или арестованы матросы, которые симпатизировали восставшим и были под подозрением. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл ее на миноносце «Свирепый», но без успеха.

Командование уже контролировало ситуацию. К восстанию присоединился «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»), но сам броненосец уже не был боевой единицей, так как с него сняли вооружение.

Силы восставших составляли 14 кораблей и судов и около 4,5 тыс. матросов и солдат на кораблях и берегу. Однако боевая мощь их была незначительной, так как большинство корабельных орудий еще до восстания были приведены в негодность. Только на крейсере «Очаков» и на миноносцах артиллерия находилась в исправности. Солдаты на берегу были плохо вооружены, не хватало пулеметов, винтовок и патронов. Кроме того, восставшие упустили благоприятный момент для развития успеха, стратегическую инициативу. Пассивность оборонительной тактики восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру и Севастопольский гарнизон.
А противники революционеров, в отличие от 1917 г., ещё не утратили воли и решительности. Командующий войсками Одесского военного округа генерал А. В. Каульбарс, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин и командир 7-го арткорпуса ген.-лейтенант А. Н. Меллер-Закомельский, поставленный царем во главе карательной экспедиции, стянули до 10 тыс. солдат и смогли выставить 22 корабля с 6 тыс. человек экипажа.

Во второй половине дня 15 ноября восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска пошли в наступление и открыли огонь по «внутренним врагам». Был отдан приказ открыть огонь по мятежным кораблям и судам. Вели огонь не только корабли, а также береговая артиллерия, орудия сухопутных войск, а также солдаты из пулеметов и винтовок (их расставили по берегу). В ответ на обстрел три миноносца, в том числе «Свирепый», попытались атаковать броненосец «Ростислав» и крейсер «Память «Меркурия».

Однако под сильным огнем они получили большие повреждения и не смогли довести торпедную атаку до конца. «Свирепый» отстреливался до тех пор, пока не были снесены все палубные надстройки. При этом погибли многие матросы корабля.

Корабельная и береговая артиллерия нанесла мощный удар по восставшим. Крейсер «Очаков», наиболее мощная единица восставший (из вооруженных кораблей), оставаясь на рейде неподвижной мишенью, сразу утрачивал все достоинства легкого быстроходного крейсера. К тому же этот корабль, только что построенный и еще проходивший испытания, не мог считаться полноценной боевой единицей и даже не имел скомплектованных орудийных расчетов (на корабле вместо 555 было лишь 365 матросов). «Очаков» получил десятки пробоин, загорелся и в ответ смог сделать всего несколько выстрелов. В результате обстрела крейсер получил тяжелые повреждения (при восстановлении крейсера в корпусе насчитали 63 пробоины и ремонт длился более трех лет). Обстрел революционных кораблей продолжался до 16 часов 45 минут. Многие суда были объяты огнем, и матросы стали покидать их.

Раненый Шмидт с группой моряков пытался на миноносце № 270 прорваться в Артиллерийскую бухту. Но корабль получил повреждения, потерял ход, и Шмидт со своими товарищами был арестован.

Матросы и солдаты, находившиеся в казармах флотской дивизии, оказывали сопротивление до утра 16 (29) ноября. Они сдались после того как кончились боеприпасы и казармы подверглись мощному артиллерийскому обстрелу.

В целом учитывая масштаб мятежа и его опасность для империи, когда существовала возможность восстания значительной части Черноморского флота, при поддержке части сухопутных войск, наказание было довольно гуманным. Но само восстание подавили жестко и решительно. Сотни матросов погибли. Руководители Севастопольского восстания П. П. Шмидт, С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков по приговору военно-морского суда в марте 1906 г. были расстреляны на острове Березань.

В заключительном слове на суде П. П. Шмидт гордо заявил: «Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины… Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную, счастливую Россию»

Свыше 300 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения и каторги. Около тысячи человек подверглись дисциплинарным наказаниям безо всякого суда.

памятник П.П. Шмидту на кладбище Коммунаров в Севастополе

История восстания в ноябре 1905 года крейсера «Очаков» подробно описана в литературе. Столь же хорошо известна нам история жизни и смерти возглавившего восстание П. П. Шмидта, которого Николай II приказал именовать «лейтенантом, выгнанным с флота», хотя на самом деле тот был капитаном второго ранга в отставке.

Однако до сих пор остается загадкой, почему все-таки - без явных на то причин - был уничтожен крейсер «Очаков», который мог вскоре стать одним из новейших и наиболее мощных кораблей Черноморского флота.

Исследование исторических документов по Севастопольскому вооруженному восстанию 1905 года показывает, что гибель крейсера была предрешена еще до начала восстания.

Перед усмирением восстания главный командир Севастопольского порта Чухнин дал телеграмму Николаю II, в которой указывал, что крейсер необходимо обезоружить и только после этого войска могут приступить к решительным действиям. Уж кто-кто, а вице-адмирал был прекрасно осведомлен о том, что реконструируемый крейсер еще не вступил в строй и практически беззащитен, так как положенного боезапаса на борту не имеет.

В то же время агентами охранки по городу были распущены слухи, что Шмидт собирается бомбардировать Севастополь, чтобы перебить жителей и матросские команды, которые не с ним.

Когда начался суд над участниками восстания, капитан крепостной артиллерии Иванов, получивший приказание непременно потопить «Очаков», заявил, что, «видя крейсер уже горящим, он решил не топить его и взять ответственность на себя...».

Солдаты крепости, сочувствовавшие восставшим, заявили своим офицерам, что стрелять они не будут и уж если откроют огонь, то только ответный.

Усмирители восстания не побрезговали провокацией: 15 ноября в четвертом часу на бастионе разорвался снаряд. Прибежавшие офицеры стали звать солдат к орудиям и утверждали при этом, что снаряд прилетел с «Очакова» или «Пантелеймона». Стали стрелять, но только по «Очакову».

Как на суде, так и в ряде официальных документов полицейские власти, в том числе и прокурор Ронжин, пытались доказать, что первый выстрел во время восстания был сделан с «Очакова». Между тем из многочисленных показаний свидетелей, а также сообщений ряда газет можно заключить, что провокационный выстрел принадлежал канонерской лодке «Терец». Защитник по делу Шмидта А. Александров по поводу обвинения П. П. Шмидта в том, что первым стрелял «Очаков», в своих воспоминаниях утверждал: «Боевым аргументом прокурорской позиции было утверждение, что «Очаков» первый начал стрельбу из орудий и что, следовательно, обстрел крейсера эскадрой и орудиями Константи-новской батареи был только актом самозащиты. Этот тезис прокурору нужно было доказать во что бы то ни стало, так как в противном случае расстрел стоящего на якоре, почти безоружного крейсера являлся бы бессмысленным актом жестокости. Прокурору этот выстрел с «Очакова» нужен был как манна небесная, но эта манна так-таки и не была ему ниспослана небесами, ибо большинство свидетелей обвинения, если даже не все, отрицали нападение крейсера на эскадру, прекрасно понимая, что почти безоружный крейсер не стал бы искусственно провоцировать эскадру на расстрел».

Как только по «Очакову» начали стрелять, над крейсером взвился сигнал «Возмущен действиями эскадры». Потом крейсер стал стрелять по правительственным войскам и береговым батареям.

По крейсеру вели огонь орудия всех калибров с расстояния от 50 до 200 морских саженей. Берега бухты были оцеплены солдатами, расстреливавшими из ружей и пулеметов каждого, кто пытался спастись с крейсера вплавь.

«На «Очакове», - вспоминал чудом спасшийся с него матрос, - творилось что-то ужасное. Снаряды со страшной силой взрывались, превращая все в пепел. На палубе нельзя было различить, кто ранен и кто убит, так как раненые и убитые лежали один на другом, образуя груду тел.

Рядом в луже крови плавали внутренности, валялись руки, ноги. В машинное отделение попал один фугасный снаряд и уложил человек двадцать матросов. Попавшие в «Очаков» снаряды никого не щадили и производили страшные разрушения внутри судна.

В машинном отделении лежало человек тридцать раненных осколками: раненые просили товарищей о помощи; Умирающие просили добить их, чтобы избавить от страданий. Гул орудий и пулеметов не прекращался.
Вскоре раненых и умирающих охватило разъяренное пламя, и через минуту их не стало...»

П. П. Шмидт вспоминал за месяц до казни, что, когда он покинул «Очаков», большая часть людей уже выбросилась за борт или была убита. Пленные офицеры с других кораблей, захваченные восставшими в качестве заложников, вырвались из кают-компании из-под ареста, спустили красный флаг и вместо него на мачте водрузили белую скатерть.

Огонь по крейсеру сразу прекратился. Офицеры были сняты с «Очакова» целыми и невредимыми: это свидетельствовало о том, что крейсер полностью прекратил сопротивление. В телеграмме, посланной царю, вице-адмирал Чухнин отметил этот факт, но для упреждения возможных вопросов о судьбе крейсера указал: «Очаков» продолжает гореть, пожар потушить нельзя».

Как раз в это время еще можно было спасти крейсер, который весьма недешево обошелся казне. Оснащенный современными механизмами, «Очаков» к новому году готовился занять достойное место среди боевых кораблей русского флота. Корабль изобиловал множеством технических новшеств: на нем были металлические шлюпки и мебель - забота судостроителей об устранении горючих материалов. Приводы многих механизмов были электрифицированы. На корабле устанавливались новая техника, снискавшая популярность на флоте, телефоны системы лейтенанта Кол-басьева, корабельные радиостанции, мачтовые семафоры, электрические приборы управления огнем, указатели положения пера руля и многое другое.

В первых числах ноября на крейсере спешно заканчивались последние работы - ежедневно на борту работали около трехсот рабочих с Севастопольского морского завода и прикомандированных из Сормова специалистов по главным машинам. Словом, спасать было что... И было кому. Самые большие корабли находились под парами и вполне могли потушить пожар водой из своих брандспойтов. В это время еще даже можно было беспрепятственно высадить десант для захвата крейсера.

Закладная доска крейсера "ОЧАКОВ"

Вместо спасения горящего корабля началась вторая бомбардировка, поводом для которой послужили два выстрела, якобы произведенные с «Очакова». П. П. Шмидт утверждал, что на крейсере был взрыв, который был выдан карателями во всех официальных документах за выстрел.

«Очаков» гигантским костром двое суток пылал посреди бухты. О числе Погибших на крейсере точных сведений нет. Известно, что 15 ноября на корабле было до 380 человек команды, не считая матросов с эскадры и береговых частей. По другим данным, на «Очакове» было около 700 человек. Большевистская газета «Борьба» писала, что «спаслось не более сорока - пятидесяти человек. Суду было предано 39 очаковцев». Жандармский ротмистр Васильев в своем донесении указывал: «...и убитые и раненые остались на «Очакове» после того, как он загорелся, и все сгорели... в девять вечера я сам видел раскаленные борта «Очакова».

Изуродованный снарядами (одних пробоин от снарядов крупного калибра насчитывалось Пятьдесят две!), с прогоревшими переборками, корпус корабля был отбуксирован к пустынному берегу Северной бухты у Килен-балки, где спешным порядком приступили к разборке корабля.

«Когда мы поднялись по трапу на судно, - вспоминал один из рабочих, - то увидели на верхней палубе несколько десятков гробов, а санитары, словно муравьи, сносили в гробы останки революционеров. Мы спустились в каюту. Здесь чувствовался запах гари и видны были обуглившиеся трупы. В тех каютах, куда огонь не проникал, валялись бесформенные, изуродованные человеческие тела. Стены и потолки были забрызганы кровью».

На суде 14 февраля 1906 года П. П. Шмидт в своей речи сказал: «Когда я вступил на палубу «Очакова», то, конечно, с полной ясностью понимал всю беспомощность этого крейсера, безоборонного, с машиной, которая едва могла дать восемь узлов ходу, и без артиллерии, там имелось всего две рукоятки от шестидюймовых орудий, остальные действовать не могли...»

Почему же все-таки был бомбардирован «Очаков»? Длительный срок постройки «Очакова» свидетельствовал о преступной деятельности заводских подрядчиков и высших чинов флота во главе с вице-адмиралом Чухниным, на долю которых немало перепало из субсидий, выделенных на постройку крейсера. Вместо рабочих при постройке широко использовались матросы (благо большинство из них до службы были рабочими), а денежная разница шла в карман ловких дельцов.

Официальные тактико-технические данные корабля, готовящегося, по всем донесениям, вступить в строй, явно не соответствовали действительности. Однотипные с «Очаковым» и в одно время заложенные крейсеры «Олег» и «Память Меркурия» давно вступили в строй, а второй даже участвовал в расстреле своего собрата.

О злоупотреблениях при постройке «Очакова» говорили многие морские офицеры и даже писала газета «Правовая жизнь». Над строителями велось негласное следствие, о котором Чухнин не мог не знать в силу своего высокого служебного положения. Восстание явилось необычайно удобным поводом для уничтожения злополучного крейсера.

6 марта 1906 года на острове Березань были расстреляны П. П. Шмидт и его боевые соратники - «очаковцы». Таков был заключительный аккорд гибели крейсера «Очаков», принесенного в жертву интересам махинаторов.

Анатолий ГРИГОРЬЕВ , капитан второго ранга

В соответствии с программой возрождения Черноморского военно-морского флота (1895 г.) в России стали строить однотипные бронепалубные крейсеры по нескольким проектам.

Одним из лучших проектов , по единодушному мнению специалистов, считались проекты крейсеров типа Богатырь. Головной корабль серии Богатырь был построен в Германии в 1902 г. В Петербурге, Николаеве и Севастополе были заложены однотипные крейсеры. Наибольшую известность приобрел Очаков , построенный на Казенной верфи г. Севастополя инженером Н. Янковским.

От других проектов и, в частности, от проекта крейсеров типа Аврора корабли типа Богатырь отличались прежде всего более высокой скоростью - 23 уз и количеством орудий главного калибра (двенадцать 152-мм орудий против восьми на крейсерах типа Аврора).

Главные размерения, м. . . 132,Зх16,6x6,3

Т........................ 6 645

Мощность главных двигателей

л. с............................................. 19 500

Скорость, уз............................... 22,7

Чел............................... 570

Мощность паровых машин тройного расширения составляла 19 500 л. с. На Очакове было 16 паровых котлов. Корабль имел три трубы и два гребных винта. Толщина броневой защиты палубы составляла 38 мм, с 75-миллиметровыми скосами.

Орудия главного калибра располагались по два ствола в двух концевых башнях, защищенных 125-миллиметровой броней, а крайние бортовые орудия главного калибра были помещены в казематы, толщина брони которых составляла 78 мм. Кроме того, крейсер был вооружен двенадцатью 75-мм орудиями, двенадцатью орудиями меньшего калибра, а также шестью . Экипаж корабля состоял из 570 человек, в том числе 23 офицера.

Очаков спустили на воду осенью 1902 г. Начались будни достройки корабля на плаву. Работы велись медленно и тянулись до ноября 1905 г.

Время было особенное: приближался период наибольшего подъема Первой русской революции 1905 г. (декабрь 1905 г.). Революционное движение охватило всю страну. Только что прошла Октябрьская всероссийская политическая стачка . Напуганный размахом революционной борьбы царь опубликовал 17 октября 1905 г. манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» , в котором он обещал «даровать» народу «незыблемые основы гражданской свободы», неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов.

манифест - это вынужденный ход царского правительства, и призывали народ к продолжению всеобщей забастовки, к подготовке всенародного вооруженного восстания.

События продолжали развиваться. Ширилось стачечное движение, революционные волнения охватили все слои трудового населения России. Революционное движение стало развиваться в царской армии и военно-морском флоте. Стихийные выступления солдат и матросов произошли в Кронштадте и Владивостоке, в Киеве и в

Туркестанском военном округе, но наиболее сильным, ярким, существенно повлиявшим на последующий ход событий, было знаменитое ноябрьское вооруженное восстание 1905 г. в Севастополе.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как из Румынии перегнали в Россию революционный Потемкин и переименовали его вПантелеймон , и снова восстали матросы на кораблях Черноморского флота Прут, Георгий Победоносец и некоторых других. Царское правительство жестоко покарало повстанцев. 25 августа 46 были казнены руководители восстания на корабле Прут , 3 сентября - руководители восстания наГеоргии Победоносце . Десятки матросов были отправлены на каторгу, сотни брошены в плавучие тюрьмы, стоявшие в Севастопольской бухте.

Однако кровавые репрессии не могли остановить революционного движения матросов, а также солдат Севастопольского гарнизона и портовых рабочих. Назревали новые революционные бои, которые вылились в ноябрьское вооруженное восстание в Севастополе , и в этом восстании нетрудно видеть развитие революционных июньских событий на Черном море.

Среди руководителей ноябрьского восстания были матросы, члены военной организации РСДРП, участвовавшие в подготовке июньского восстания: А. И. Гладков, Р. В. Докукин, В. И. Карнаухов-Краухов и др. И сам план нового одновременного общего восстания полностью совпадал с планом, разработанным «матросской Централкой» перед революционным выступлением Потемкина .

Революционное движение среди матросов, солдат и рабочих усиливалось. Этого не могли не видеть военно-морские власти Черноморского флота. Вице-адмирал Г. П. Чухнин докладывал морскому министру:

«Настроение в командах ненадежное, появились признаки его на Очакове, Пантелеймоне и в дивизии... Ожидаю бунта, нужны крайние меры» (ЦГВИА, ф. 400, д. 21, л. 158).

Но произошло следующее. Так же, как и в июне, план одновременного общего восстания был нарушен стихийным выступлением моряков и солдат.

Поскольку революционные волнения в Севастополе усилились, члены военной организации РСДРП решили 11 ноября вечером устроить митинг, на котором хотели предостеречь солдат и матросов от преждевременного выступления и убедить их лучше подготовиться к восстанию.

Об этом стало известно военно-морским властям, и контр-адмирал С. П. Писаревский решил пойти на провокацию. Он поручил роте матросов дать залп по солдатам учебной команды, которой командовал штабс-капитан Штейн. Далее по сценарию Штейн должен был крикнуть солдатам: «В ружье, в нас стреляют!»-и приказать им открыть огонь по участникам митинга.

Этот разговор случайно услышал молодой матрос из боевой роты. Он застрелил Штейна и ранил С. П. Писаревского. Так стихийно началось знаменитое ноябрьское вооруженное восстание, которое явилось предвестником декабрьского вооруженного выступления в Москве , когда революция 1905 г. достигла наивысшей точки.

В это время Очаков находился в море, куда он вышел 11 ноября для пробы башенных орудий. На его борту 300 рабочих заканчивали достройку корабля. Со стрельб Очаков вернулся в Севастополь в 3 ч дня, когда город уже был охвачен восстанием, и командир приказал никого на берег не отпускать.

За несколько дней до этого 8 ноября на крейсере возник конфликт между матросами и офицерами. Матросы машинной и кочегарной команд требовали улучшения тяжелых условий труда, протестовали против грубости командиров и заявили, что до тех пор, пока не сменят командира капитана II ранга Глизяна и не удовлетворят их требования, они не будут нести службу.

На следующий день матросы, заступившие на вахту, отказались отвечать на приветствие командира. Тогда на Очаков прибыл военно-морской прокурор полковник А. И. Крамаревский, и на его расспросы член корабельной социал-демократической организации машинист А. И. Гладков от имени команды высказал жалобу на грубость командира и плохую пищу.

Когда очаковцы, возвратившись со стрельб 11 ноября, узнали, что в городе началось восстание, волнения на крейсере усилились. Офицеры, выполняя приказ

командования, привели корабельные орудия в небоеспособное состояние, выпустив из компрессоров масло, но матросы потребовали снова залить его, что и было сделано.

На следующее утро на мачте казарм флотской дивизии появились позывные Очакова и сигнал: «Прислать депутатов в казармы». Несмотря на сопротивление командного состава, моряки выбрали депутатами А. И. Гладкова и Р. В. Докукина, и те отправились в казармы.

Вернувшись на корабль, депутаты рассказали о событиях на берегу: об аресте коменданта крепости и командира одной из пехотных дивизий, о митингах и демонстрациях, происходящих в городе. Тут же были зачитаны программные требования, разработанные советом военной организации РСДРП:

1) немедленный созыв Учредительного собрания на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования;

2) введение 8-часового рабочего дня;

3) освобождение политических заключенных;

4) снятие военного положения;

5) вежливое обращение офицеров с нижними чинами;

6) увеличение жалования матросам;

7) уменьшение срока военной службы и т. д.

Узнав, что экипаж Очакова выходит из повиновения, Г. П. Чухнин приказал командиру корабля написать рапорт об увольнении, но моряки Очакова уже примкнули к восстанию. Новый командир М. Скаловский вместе с офицерами под свист и улюлюкание матросов съехали на флагманский броненосец Ростислав . На крейсере Очаков началось восстание.

Чухнин приказал вывести все корабли в море, чтобы удержать экипажи от восстания, а Очаков и Пантелеймон по возможности взорвать.

На следующий день, 14 ноября депутаты с кораблей обратились к морскому офицеру лейтенанту П. П. Шмидту с предложением принять командование крейсером Очаков , а потом и всеми кораблями, которые перейдут на сторону революции.

Что за человек был П. П. Шмидт и почему именно к нему обратились матросы и солдаты в решительный час?

Петр Петрович Шмидт (1867-1906) не принадлежал ни к какой политической партии, но был убежденным революционным демократом, и революционные матросы доверяли ему. В октябре-ноябре 1905 г. П. П. Шмидта знали все революционные матросы, солдаты и рабочие Севастополя: его яркие, искренние речи на митингах и демонстрациях запоминались надолго. П. П. Шмидт был избран пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих депутатов. В октябре П. П. Шмидт был арестован, но освобожден по требованию революционных масс Севастополя.

П. П. Шмидт был замечательным капитаном - умелым, знающим, доброжелательным, и попасть к нему на судно считалось большой честью и удачей.

В 1904 г., когда началась война с Японией, П. Г1. Шмидта призвали в военно-морской флот и назначили на транспорт Иртыш , который в составе Второй Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского следовал на восток. Но Шмидту не довелось стать участником Цусимского боя : в Порт-Саиде его списали по болезни, а когда он выздоровел, то был назначен командиром миноносца № 253 , входившего в состав Черноморской эскадры.

Вот несколько примеров, характеризующих П. П. Шмидта как умелого навигатора и волевого человека.

1903 год. Шмидт - капитан океанского транспорта Диана водоизмещением 800 т. По вине штурмана пароход ноябрьской ночью сел на камни у острова Мен. Начался беспорядок. И тут раздался тихий, но твердый голос Шмидта. Сила его влияния на команду была необыкновенной. Все успокоились. Порядок был восстановлен, экипаж стал работать четко и организованно. Люди знали, что капитану можно верить.

На третий день пароход оказался в опасном положении, и Шмидт приказал покинуть судно. Были спущены шлюпки, все находившиеся на борту без паники заняли места и благополучно достигли берега.

Сам же Шмидт остался на пароходе и пробыл на нем 16, суток, пока 14 декабря Диану не сняли с камней. Возвратясь домой, он употребил все свое влияние и энергию, чтобы защитить проштрафившегося штурмана, заявив: «Я капитан - значит, я один и виновен».

1904 г. Шмидт - старший офицер на транспорте Иртыш . Корабль стоял в порту Либава, когда был получен приказ немедленно сняться с якоря и следовать в Ревель на императорский смотр. Иртыш выводили два буксира. Нужно было сделать крутой поворот. Стали разворачиваться, но этот маневр был выполнен настолько неудачно, что в результате сильного порыва ветра буксирный трос лопнул, и транспорт понесло на берег. Начальник порта, командовавший буксирами, растерялся. Командир

Иртыша тоже. И тогда старший офицер П. П. Шмидт перевел обе ручки машинного телеграфа, и обе паровые машины отработали «Полный назад». Затем спокойным, уверенным голосом он начал отдавать приказания, исправляя ошибку маневра. Через несколько минут корабль остановился, - опасность миновала.

1904 год. Транспорт Иртыш стоит в Либаве. Получен приказ срочно принять уголь для эскадры вице-адмирала Рожественского и через три дня выйти в Порт-Саид.

Измученные матросы работали дни и ночи, но погрузить за трое суток 8000 т угля было немыслимо. И тогда командир на исходе третьего дня приказывает своему старшему офицеру Шмидту прекратить погрузку и создать видимость того, что судно загружено, - заполнить цистерны двойного дна забортной водой.

И случилось невероятное. Образцовый лейтенант Шмидт... отказывается выполнить приказ: эскадра ждет не морскую воду, а уголь. И уголь был принят полностью - все 8000 т, и только после этого судно отошло от причала.

18 октября 1905 г. Севастополь. Первый день после опубликования царского манифеста 17 октября 1905 г. У тюрьмы - огромный митинг. И вдруг по безоружной толпе царские солдаты открывают огонь. Восемь человек убито, много ранено. 20 октября на похоронах убитых с горячей речью выступает лейтенант П. П. Шмидт, только что выбранный депутатом городской думы. От имени многотысячной толпы П. П. Шмидт поклялся, что борьба за свободу, за благо неимущего люда будет продолжаться (ЦГИАМ, ф. 1166, on . II, ед. хр/66).

В тот же день «красного лейтенанта» арестовали и две недели продержали под стражей. Благодарные рабочие заочно избрали Шмидта пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих депутатов, и узнав об этом, Шмидт сказал:

«Они никогда не пожалеют, что выбрали меня пожизненным депутатом. О, я сумею умереть за них».

4 ноября, после того как в газетах Севастополя были опубликованы протесты за тысячами подписей, Шмидта выпустили из-под стражи. Так нужно ли удивляться, что именно к Шмидту пришли представители военных моряков с просьбой стать во главе восстания?

А о последующих событиях говорит сам Шмидт в своей речи на суде :

«Когда я вступил на палубу Очакова , то, конечно, с полной ясностью понимал всю беспомощность этого крейсера... без артиллерии, так как имелось всего две рукоятки от 6-дюймовых орудий, остальные орудия действовать не могли. Я понимал всю беспомощность крейсера, неспособного даже к самообороне, а не только к наступательным действиям » .

Очаков превратился в штаб-квартиру. Шмидт хотел захватить флагманский корабль Ростислав , надеясь, что как флагман, он сможет вызвать офицеров эскадры и арестовать их. Кроме того, он намеревался освободить с плавучей тюрьмы Прут арестованных потемкинцев.

Вечером 14 ноября матросы флотской дивизии пробрались в порт, захватили ряд мелких судов, немного оружия, ударники, снятые офицерами с орудийПантелеймона , арестовали часть офицеров. Но захватить главные склады оружия и добыть.ударники от орудий других кораблей матросы не смогли.

15 ноября Шмидт поднял на Очакове флаг: «Командую флотом» . На миноносце Свирепый лейтенант обошел всю эскадру, призывая экипажи присоединиться к восстанию. Одним из первых выступил на борьбу с царизмом броненосецПантелеймон . Даже под новым именем и с новым экипажем корабль остался верен своим революционным традициям. ЗаПантелеймоном под знамя борьбы стал учебный корабль Днестр , минный крейсер Гридень , канонерская лодка Уралец , несколько миноносцев - всего 14 кораблей с экипажем около 1500 человек.

На броненосцахРостислав, Синоп, Двенадцать Апостолов и других кораблях, стоявших на рейде, раздавались приветственные возгласы матросов и взвивались красные флаги, но их тотчас спускали по приказу командиров. На некоторых кораблях матросов на верхней палубе вообще не было: их загнали в жилые палубы, а вместо них на палубе стояли офицеры и кондукторы, враждебно встретившие Шмидта.

Однако сочувствуя восставшим, команды большинства кораблей не решались на активные выступления. Отсутствие решительных и смелых руководителей,

медлительность восставших, а также колебания среди самих команд привели к тому, что большинство крупных кораблей эскадры не присоединились к восставшим.

Затем миноносец Свирепый по приказу Шмидта направился к плавучей тюрьме Прут , на котором томились моряки Потемкина , осужденные после июньского восстания на броненосце. Потемкинцы были освобождены, а офицеры Прута арестованы и доставлены на Очаков . Чтобы увеличить число заложников, восставшие на катерах

подошли к Пантелеймону и арестовали офицеров, которых также доставили на Очаков .

Между тем правительство готовило кровавую расправу. Опытный усмиритель мятежей генерал А. Н. Меллер-Закомельский стянул вокруг восставших кораблей

правительственную эскадру, а против сухопутных революционных войск выставил 10-тысячную армию. Стволы корабельных и береговых орудий были направлены

против Очакова и других кораблей, поднявших красные флаги.

Во втором часу дня 15 ноября Меллер-Закомельский отдал приказ открыть орудийный, пулеметный и ружейный огонь по кораблям, стоявшим под красными флагами, а также пулеметный огонь по шлюпкам, поддерживающим связь с революционными кораблями. Канонерская лодка Терец , с которой предусмотрительно были удалены все матросы (их заменили офицерами), обстреляла катер, перевозивший продовольствие для революционных кораблей. Катер пошел ко дну, а на нем был еще другой груз, гораздо важнее продовольствия, - ударники для орудий броненосца Пантелеймон .

Начался артиллерийский обстрел казарм и судов, стоявших на малом рейде. Тогда от Очакова отделился миноносец Свирепый с приготовленными к бою минными аппаратами. По приказу Шмидта миноносец Свирепый под командованием машинного квартирмейстера броненосца Пантелеймон большевика Ивана Сиротенко пошел в атаку на броненосцы Ростислав иПамять Меркурия . По миноносцу тотчас открыли огонь броненосцы Ростислав, Сакен и Память Меркурия . Свирепый отстреливался, не спуская красного флага, пока у него не были снесены все надстройки. Сам Иван Сиротенко погиб в этом бою как герой.

С Ростислава и двух других броненосцев, а также с береговых батарей начался ураганный обстрел Очакова .

Когда начался обстрел восставших кораблей, минный транспорт Буг стоял в Южной бухте. На борту его находилось 300 боевых мин, и поэтому, опасаясь, что при попадании снаряда произойдет взрыв, моряки открыли кингстоны и затопили Буг вместе с его страшным грузом (телеграмма А. В. Каульбарса Николаю II 149, с. 163]).

Версия, приведенная в повести К. Паустовского «Черное море» о том, что Шмидт хотел поставить Буг около Очакова , чтобы предотвратить артиллерийский обстрел, документально не подтверждается.

Главные силы огня карателей были сосредоточены на Очакове , его обстреливали мощные орудия флагманского корабля Ростислав и орудия крепостных батарей. Очаков долго мужественно защищался, но, исчерпав силы, вынужден был спустить красный флаг.

Мы переходим к основной причине поражения восстания - неподготовленности восстания, недостаточной организованности революционных масс, т. е. к отсутствию четких планов действий, отсутствию опытных и решительных руководителей.

Революционных матросов поддержали рабочие Севастопольского порта, солдаты некоторых воинских подразделений. Но в решительный момент восстания солдаты Севастопольского гарнизона не присоединились к восставшим, позволили себя обмануть, и многие из них по приказу своих офицеров и генералов направили против

революционных матросов и рабочих артиллерийские орудия и винтовки.

Характерный эпизод произошел на одной из береговых батарей. Солдаты первоначально отказались стрелять по восставшим, и тогда по батарее был произведен провокационный выстрел. Снаряд убил двух человек, и офицеры убедили артиллеристов, что выстрел был произведен с крейсера Очаков . После этого орудия батареи открыли огонь по Очакову и другим восставшим кораблям .

Аналогичная картина наблюдалась и на многих кораблях Черноморской эскадры, на которых командование силой или хитростью сумело заставить матросов стрелять по своим братьям.

В результате соотношение сил оказалось явно не в пользу восставших: 14 кораблей, большей частью с орудиями, неспособными вести огонь, и 1500 человек, против 22 кораблей и 6000 человек.

Готовились к выступлению рабочие, но все они были очень плохо вооружены и еще хуже организованы. Давая оценку деятельности Одесского комитета РСДРП во время июньских событий в Одессе и революционного выступления броненосца Потемкин , В. И. Ленин отметил, что комитет «был страшно слаб перед великими задачами» (Ленинский сборник, XXVI. 1934, с. 433).

То же самое можно сказать и о деятельности Севастопольского комитета РСДРП. Ко времени ноябрьского выступления многие руководители Севастопольской

организации РСДРП были арестованы или казнены, на смену им пришли другие, менее опытные руководители; в комитете усилилось влияние меньшевиков, захвативших командные посты в социал-демократической организации города после массовых провалов в октябре 1905 г. Все это затруднило выработку четкой большевистской линии в момент подготовки и проведения восстания.

Революционные моряки не имели хорошо продуманного плана действий и боевого революционного штаба. Меньшевики из Крымского союза РСДРП и Севастопольской военной организации РСДРП, стремясь избежать вооруженного восстания, хотели придать движению характер мирной стачки. Восстание вспыхнуло стихийно, и так как оно не было подготовлено, большевики не смогли придать ему организованный и наступательный характер. Восставшие смело вступали в вооруженные схватки с

правительственными войсками, но в целом их действия носили оборонительный характер.

Используя это, военное начальство сумело удержать на своей стороне значительную часть солдат Севастопольского гарнизона и быстро подтянуть подкрепления.

После того как восставшие спустили красный флаг, каратели два с половиной часа расстреливали Очаков с кораблей и с береговых батарей Десятки снарядов впивались в борта и надстройки крейсера. Вскоре из средней части корпуса клубами пошел дым. Снаряд разорвался в машинном отделении, и начался пожар. Моряки (а их было на крейсере около 400 человек) стали бросаться в воду, многие из них сгорели живьем, а спасавшихся людей расстреливали с берега каратели

Меллер-Закомельского.

Сколько очаковцев погибло в ту ночь, - до сих пор неизвестно. Меллер-Закомельский в своем рапорте царю называл совершенно неверную цифру - всего восемь

убитых и 15 сгоревших, что, естественно, было неуклюжей попыткой скрыть истинную картину расправы. В письме С. П. Частника, расстрелянного вместе с П. П. Шмидтом, говорится о четырехстах жизнях (ЦГАКА, ф. 32620, он. 3, д. 430, ч. II, л. 433).

Более точно оценить число погибших можно исходя из следующих рассуждений. Как мы знаем, в ту страшную ночь на крейсере находилось около 400 человек. Перед царским судом предстало всего 39 очаковцев. Даже если допустить, что нескольким десяткам моряков удалось достичь берега и скрыться, истинное число жертв расстрела восставшего корабля огромно: свыше 300 человек. Таким образом, это была одна из самых массовых кровавых расправ за всю историю революционного движения на

русском военно-морском флоте.

Расстрел Очакова видел своими глазами великий русский писатель А. И. Куприн . Он описал последние минуты восстания ":

«...Три четверти гигантского крейсера - сплошное пламя. Остается целым только кусочек корабельного носа, и в него уперлись неподвижно лучами своих прожекторов Ростислав, Три Святителя, Двенадцать Апостолов...

Никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники, осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть...

...Стало тихо, до ужаса тихо. Тогда мы услыхали, что оттуда, среди мрака и тишины ночи, несется протяжный высокий крик:

- Бра-а-а-тцы!

...Стала лопаться раскаленная броня с ее стальными заклепками. Это было похоже на ряд частых выстрелов...».

После того, как статья «События в Севастополе», содержащая этот отрывок, была опубликована в газете, вице-адмирал Чухнин выслал А. И. Куприна из Севастополя в 48 ч, а в апреле 1906 г. Куприну по этому же вопросу пришлось предстать перед Петербургским окружным судом по статье 1535 «За клевету в печати». Писатель был наказан всего лишь 10-дневным домашним арестом, но наказание могло быть суровее, если бы власти знали, что в ту страшную ночь А. И. Куприн помог группе спасшихся матросов с Очакова укрыться на виноградниках своего друга композитора П. И. Бларамберга.

Раненный в ногу П. П. Шмидт одним из последних покинул крейсер и был схвачен карателями. Три с половиной месяца его держали в полутемном сыром каземате на острове Морской батареи в ожидании суда.

«Обо всем, что я сделал, - не жалею, - сказал в своем последнем слове на суде П. П. Шмидт. - Считаю, что поступил так, как должен был поступить каждый честный человек... Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины. Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную счастливую Россию».

Николай II торопил морского министра закончить дело «красного лейтенанта». Поэтому из нескольких сотен подсудимых выбрали группу «главных зачинщиков» во главе с П. П. Шмидтом. Четыре человека: лейтенант П. П. Шмидт, кондуктор С. П. Частник, машинист А. И. Гладков и комендор Н. Г. Антоненко были приговорены к смертной казни.

Сохранились письма, которые П. П. Шмидт писал перед казнью своим близким. Письма раскрывают П. П. Шмидта как нравственно высокого человека.

Ранним утром 6 марта 1906 г. на остров Березань доставили П. П. Шмидта и его товарищей, приговоренных к расстрелу. Очаковские рыбаки наотрез отказались дать лодки царским жандармам: «Для подлого дела лодок у нас нет».

Стрелять по революционерам приказали сорока матросам канонерской лодки Терец . Позади них с винтовками наперевес стояли солдаты, так что если бы кто-нибудь из моряков отказался стрелять, его бы тут же убили пулей в спину. Некоторые матросы, приводившие приговор в исполнение, рыдали. П. П. Шмидт и его товарищи держались очень мужественно.

Весть о казни распространилась с молниеносной быстротой. На остров стали приезжать на рыбацких лодках жители Очакова и других близлежащих городов и сел. Тогда власти запретили посещать остров, а могилу сравняли с землей.

И только в 1917 г. прах героев был перенесен с острова Березань в Севастополь.

Не пощадило царское правосудие и других участников Севастопольского восстания: несколько сотен моряков и солдат отправили на каторгу, в ссылку, в арестантские роты. В память о жестокой расправе с восставшими на стенке набережной Приморского бульвара в Севастополе висит мраморная доска: «Здесь 28 ноября (15 ноября по старому стилю - С. Б.) 1905 г. царскими войсками были зверски расстреляны революционные матросы крейсера Очаков».

Выгоревший корпус Очакова долго стоял у достроечного причала. Царское правительство приказало переименовать крейсер, и он был зачислен в списки русского флота как Кагул.

Имя Очаков крейсеру возвратили только после февральской революции 1917 г., но ненадолго. Во время интервенции оккупанты захватили корабль и назвали его именем генерала-вешателя Л. Г. Корнилова. А в 1920 г. Врангель увел крейсер в тунисский порт Бизерту.

В двадцатых годах во Франции пришел к власти Левый блок и изъявил согласие возвратить Советскому Союзу корабли так называемой «Бизертской эскадры» , включая Очаков .

В конце 1924 г. крупнейший ученый-кораблестроитель, будущий академик А. Н. Крылов в составе специальной комиссии прибыл в Бизерту. Комиссия осмотрела угнанные корабли Черноморского военно-морского флота. В своих воспоминаниях А. Н. Крылов пишет:

«Был подан паровой катер, и мы отправились для осмотра судов. Ближайшим был Корнилов, бывший Очаков, старый крейсер; его осмотр продолжался недолго, ибо наша комиссия решила, что вести его в Черное море нет надобности, а надо продать на слом».

Так решилась судьба прославленного корабля.

Для нас крейсер Очаков - один из первых кораблей революции, и наш народ чтит память о восставших матросах и о лейтенанте П. П. Шмидте. В Ленинграде мост через Неву, около которого в ночь на 25 октября (7 ноября) 1917 г. стоял продолжатель революционной борьбы Очакова - крейсер Аврора , носит имя лейтенанта Шмидта, замечательного человека, погибшего за революцию.

Примечания:

Лейтенант П. П. Шмидт. Воспоминания сестры. Петроград, 1923, с. 42.

ЦГИАМ, ф. 1160, ед. хр. 100, on . 1, 1906.

Старшим офицером на Тереце был М. М. Ставраки, который впоследствии руководил расстрелом Шмидта и его товарищей.

В журнале «Правовая жизнь» (1906 г., № 1, с. 35) недвусмысленно указывалось, что Очаков имел очень плохой, непрочный корпус, заклепка была самая небрежная и над строителями Очакова велось негласное следствие.

Это серьезное обвинение нельзя считать доказанным, однако военно-морское руководство Черноморского флота с первых же дней Севастопольского вооруженного восстания стремилось уничтожить корабль. Именно такое предложение было высказано в рапорте А. Н. Меллер-Закомельского вице-адмиралу Г. П. Чухнину (ЦГИАМ, ф. 54Л, д. 548, л. 6-11) и самим Чухниным на собрании офицеров эскадры (ЦГИАМ, ф. ДП, 1905, д. 1667, л. 252-257).

Остров, который некогда славяне называли Буяном, сейчас носит другое имя - Березань. Он находится недалеко от города Очакова. На самой высокой точке острова стоит необычный памятник в виде трехкрылого паруса. Это памятник подвигу лейтенанта Шмидта и его товарищей.

100 великих кораблей Кузнецов Никита Анатольевич

Крейсер «Очаков»

Крейсер «Очаков»

К началу ХХ в. на Черном море сложилась следующая ситуация: Российский флот имел заметное качественное превосходство над турецким в линейных силах, но при этом в его составе напрочь отсутствовали современные крейсера. Единственный представитель этого класса – безбронный «Память Меркурия» (некогда заказанный во Франции как пароход «Ярославль») устарел, а минные крейсера и канонерские лодки нельзя было считать универсальными кораблями, пригодными на все случаи жизни. Проблема усиления Черноморского флота состояла и в том, что перевести на театр построенные за границей или в Петербурге корабли не представлялось возможным из-за международных договоров, регулирующих режим Проливов.

Поэтому крейсера пришлось строить на месте, несмотря на определенную слабость заводов Николаева и Севастополя. По образцу строившегося по немецкому проекту бронепалубного крейсера «Богатырь» было решено заложить два корабля для Черного моря. Чем объяснялся выбор корабля первого ранга – так называемого дальнего разведчика – для закрытого и ограниченного по размерам театра, понять трудно. Однако решение начало воплощаться в жизнь в феврале 1901 г. На стапеле Севастопольского адмиралтейства заложили крейсер, который с апреля зачисли в списки Российского императорского флота под наименованием «Очаков» (однотипный корабль назвали «Кагул»); официальная закладка состоялась 13 августа того же года. Строитель – Н.И. Янковский.

По проекту крейсер имел следующие характеристики: водоизмещение – 6645 т; длина – 134 м, ширина – 16,6 м, осадка – 6,3 м. Главные механизмы – две паровые машины тройного расширения общей мощностью 19 500 л.с., пар для них вырабатывали 16 котлов Бельвиля. Вооружение – по 12 152 мм и 75 мм орудий, 8 47 мм и 2 37 мм, а также две десантные пушки, два пулемета, шесть торпедных аппаратов. Четыре шестидюймовки устанавливались в двухорудийных башнях, еще четыре – в одиночных казематах. Толщина брони: палуба 35-79 мм, боевая рубка – 140 мм, башни – 127 мм, казематы – до 80 мм. Экипаж – 570 человек.

Торжественный спуск корабля на воду состоялся 21 сентября 1902 г., достройка шла не слишком быстро, но к осени 1905 г. «Очаков» уже приступил к испытаниям машин и артиллерии. Во время Севастопольского восстания 14 (27) ноябре числа крейсер стал флагманом революционной эскадры, на нем находился штаб восставших и командовавший ими П.П. Шмидт. На следующий день власти решились подавить восстание силой: «Очаков» и несколько других кораблей под красными флагами были обстреляны корабельной, береговой и полевой артиллерией, по ним вели ружейный огонь верные правительству войска. Многие корабли революционной эскадры пострадали, погибло до 100 человек. «Очаков» получил много попаданий и загорелся, пожар на нем продолжался два дня.

«Очаков»

Теперь крейсер требовалось не только достраивать, но и ремонтировать. Работы, которыми руководил сменивший Янковского А.А. Баженов, завершились только в июне 1909 г. К этому времени крейсер переименовали: с лета 1907 г. он назывался «Кагул» (а бывший «Кагул» стал «Памятью Меркурия»). Формально вступивший в строй корабль имел множество недоделок и дефектов, устранить которые удалось только в 1910 г. В период 1 й Балканской войны он входил в состав международной эскадры, находившейся в Константинополе.

Когда летом 1914 г. Россия вступила в Первую мировую войну (тогда ее называли Великой), на Черном море некоторое время сохранялось относительное спокойствие, но после вероломного нападения турецкого флота на русские порты 16 (29) октября развернулись самые активные боевые действия. «Кагул» начиная с 24 октября (6 ноября) участвовал в выходах эскадры, обстреливал турецкие порты, топил транспорты. Особенно удачным для русских крейсеров стал удар по Эрегли 22 февраля (7 марта) 1915 г., когда «Кагул» и «Память Меркурия» отправили на дно шесть пароходов и парусный барк. Той же весной с корабля сняли восемь 75 мм орудий, установив четыре дополнительных 152 мм пушки и две зенитки.

Осенью 1916 г. крейсер встал на капитальный ремонт, во время которого на нем полностью изменился состав вооружения. 152 и 75 мм артиллерию сняли (башни при этом демонтировали), а вместо них на корабль установили 14 новейших 130 мм орудий. Главный калибр дополняли зенитные пушки: две 75 мм и две 40 мм. Революционные потрясения, которые переживала Россия, сказались на темпах работ самым негативным образом – ремонт завершился только в самом конце 1917 г., когда на Черном море уже вступило в силу перемирие между Россией и Четверным Союзом. Кстати, после Февральской революции крейсеру вернули «революционное» название «Очаков», но оно совершенно не прижилось. И практически все – даже в официальных документах – продолжали именовать его «Кагулом».

Весной 1918 г. крейсер оказался сдан в Севастопольский порт на хранение. Летом о нем вспомнили германские оккупационные власти – они передали практически небоеспособный корабль в распоряжение работавшей на Черном море судоподъемной партии (так называемой Марпартии), укомплектованной бывшими русскими военными моряками. После поражения Германии и прихода в Севастополь кораблей Антанты «Кагул» оказался задействован и в их интересах, участвуя в феврале 1919 г. в работах по снятию с мели французского линкора «Мирабо». А вскоре после этого командир крейсера капитан второго ранга В.А. Потапьев начал приводить его в боеспособное состояние. Уже в конце апреля его артиллерия впервые открыла огонь по частям красных, наступавших на позиции Белой армии в Крыму. В начале мая корабль официально зачислили в состав белогвардейского флота, после чего он регулярно участвовал в обстрелах позиций красных, высадках небольших десантов, обеспечении воинских перевозок. Активная деятельность флота немало способствовала успехам Вооруженных сил Юга России в боях с Красной Армией. Особенно отличился белый флот у Очакова и при прорыве в Днепро-Бугский лиман.

Дважды крейсер, с лета 1919 г. называвшийся «Генерал Корнилов» в память о погибшем генерале Л.Г. Корнилове, попадал в опасные ситуации. В начале января 1920 г. его попытались отправить на дно путем открытия кингстонов сочувствующие красным моряки, а месяц спустя корабль, действовавший у берегов Кавказа, в районе Новороссийска попал в сильнейший шторм и получил повреждения, вынудившие его уйти на ремонт в Севастополь. В 1920 г. «Генерал Корнилов» вновь активно действовал у Очакова и в Днепро-Бугском лимане, обстреливая батареи и позиции красных. Осенью красное командование решило бороться с кораблями противника с помощью авиации. Зенитной артиллерии и пулеметам экс-«Очакова» пришлось немало пострелять, отбивая многочисленные воздушные атаки. Хотя попаданий в крейсер красным военлетам добиться не удалось (вопреки их утверждениям и донесениям), белогвардейские корабли сочли за лучшее отойти от Очакова к Тендре.

В конце октября 1920 г. после поражения Русской Армии генерала Врангеля в Северной Таврии началось наступление красных на Крым. Это вынудило командование отозвать корабли в Севастополь для участия в эвакуации. 14 ноября «Генерал Корнилов» направился к Феодосии, а оттуда взял курс на Константинополь. Спустя месяц он направился в Бизерту – колониальный французский порт на территории Северной Африки, где союзники решили интернировать ушедшие из России корабли. По пути крейсер снял с мели спасательное судно «Черномор».

В Бизерте поначалу русские моряки (иногда с помощью местных властей, а порой и вопреки их распоряжениям) какое-то время пытались поддерживать боеспособность эскадры. Но после признания Францией СССР ситуация изменилась. Корабли даже собирались возвратить Советской России, впрочем, окончательно договориться страны не сумели. Андреевские флаги были в последний раз спущены после захода Солнца 29 октября 1924 г. После этого старый крейсер пять лет ржавел в Бизерте, затем был продан частной фирме на металлолом и в 1933 г. разобран.