Как жили в деревнях после революции 1917. Нужна ли революция? В Липецке быстро установилась советская власть
В ночь с 7 на 8 ноября (по новому стилю, а по старому стилю это произошло с 25 на 26 октября) 1917 года в Петрограде произошло восстание. По сигналу, которым стал выстрел крейсера «Аврора», вооруженные рабочие, солдаты и матросы захватили Зимний дворец, свергли Временное правительство и провозгласили Власть Советов.
Заложенную Октябрем траекторию движения к коммунистическому будущему в свое время активно поддержали выдающиеся деятели XX века: Бернард Шоу и Пабло Пикассо, Эйнштейн и Циолковский.
Что же представляла из себя ситуация в России к началу 1917 года?
Шла первая мировая война унесшая 1 700 000 жизней русских людей
В стране назревал голод;
З/п рабочих увеличилась на 100%, а цены выросли на 300%;
Повсюду стояли очереди за продуктами.
Быстро и малой кровью
Революция была отлично подготовлена. 12 октября числа Троцкий, который возглавлял Петроградский Совет учредил Военно-революционный комитет. 22 числа агитаторы от большевиков отправились во все воинские части Петрограда. Октябрьская революция началась 25 октября 1917 года.
Прямой захват власти произошел всего за 3 дня, а захват центра Временного правительства - Зимнего дворца, за 4 с лишним часа. При этом Государственный Банк, Центральная Телеграфная станция, Главный почтамт и центральные газеты полностью находились в руках большевиков ещё до выстрела крейсера «Авроры», произошедшего ровно в 21:40, 25 октября по старому стилю.
Штурм Зимнего
Согласно документам ВРК, потери революционеров во время штурма составили всего 6 человек, да и те в списках значились как жертвы несчастного случая. В комментариях к потерям в некоторых списках можно найти примечания: «подорвались на гранате неизвестной системы по причине личной халатности и неосторожности». Сведений об убитых защитниках Зимнего и нет вовсе, однако архивы пестрят записками о том, что юнкер, офицер или солдат такой-то был после взятия Зимнего отпущен, под честное слово «не принимать участия в боях против революционеров».
Самая высокотехнологичная революция
Октябрьская революция стала самой «высокотехнологичной революцией» в истории человечества. В 5 часов 10 минут утра 26 октября прозвучало первое в истории революционное радиообращение к народу, в котором Петроградский военно-революционный комитет объявил о переходе власти к Советам.
Ленин - кровавый диктатор или вождь пролетариата?
25 октября в 10 часов утра Владимир Ильич Ленин обратился с воззванием «К гражданам России»:
«Временное правительство низложено… Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено»
.
Демократические свободы
После Октябрьской революции в Советской России в 1918 году была принята конституция, закрепившая юридическое равноправие женщин с мужчинами.
Октябрьская революция утвердила Советы как наиболее демократическую форму политической власти, давшую измученному войной народу долгожданные мир, землю и возможность национального самоопределения.
Октябрьская революция выдвинула идею социального освобождения и справедливости.
Плоды революции
1.Октябрь дал России дееспособное правительство. Что происходило в бывшей Российской империи в тот момент? Продолжалась предельно непопулярная захватническая война, обострилась продовольственная проблема, вырос уровень преступности, правительства менялись одно за другим. Большевики же оказались способны не только удержать власть, но и выполнить свои обещания: обеспечить снабжение городов продовольствием, дать землю крестьянам, причём так, как хотели сами крестьяне, чья воля была выражена в «Наказах», предшествовавших «Декрету о земле», и наконец заключить мир.
2.Революция открыла путь к выходу российского общества из общенационального кризиса в интересах трудящихся масс , ликвидировав остатки феодализма и мучительные противоречия российского капитализма. Вывела Россию из империалистической войны и иностранной зависимости, обеспечив независимый путь развития. Установила политическую власть трудящихся в форме Советов, провозгласила целью социальное равенство и национальное равноправие; установила повсеместный 8-часовой рабочий день; открыла простор для проявления творческих сил народа и положила начало новой ступени в развитии российского общества.
3.Индустриализация страны - тоже прямое следствие революции. В 1920 году, менее чем за один год, правительство РСФСР под руководством В. И. Ленина разработало перспективный план электрификации страны, для чего, в частности, и была создана Государственная комиссия по разработке плана электрификации России под руководством Г. М. Кржижановского. К работе комиссии было привлечено около двухсот учёных и инженеров. ГОЭЛРО был планом развития не одной энергетики, а всей экономики. В нём предусматривалось строительство предприятий, обеспечивающих эти стройки всем необходимым, а также опережающее развитие электроэнергетики. В итоге проект ГОЭЛРО положил основу индустриализации в России.
4.Огромные изменения принесла революция в культурную жизнь страны, где в начале ХХ века было 40% неграмотного населения.
Для общей картины, здесь достаточно будет перечисления лишь самых главных мероприятий:
А) Введение всеобщего обязательного светского образования для детей.
Б) Введение бесплатного обучения в вузах с ускоренной подготовкой на рабочих факультетах для тех, у кого не хватало имеющегося уровня.
В) Грандиозная кампания по ликвидации безграмотности и малограмотности взрослых.
Г) Создание сети вечерних школ для тех, кто хотел повысить образовательный уровень.
Д) Создание системы лекториев, научно-популярных чтений, художественных программ для самых широких масс.
5 .Наука в рабочем государстве стала одной из наиболее развитых отраслей народного хозяйства. За два года, в 1918—1919 гг, было создано 33 крупных для того времени научно-исследовательских института, в числе которых такие известные, как Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), Физико-технический институт им. А. Ф. Иоффе РАН, Государственный оптический институт (ГОИ), Институт изучения мозга и психической деятельности, Рентгенологический и радиологический институт, Институт по изучению Севера. К 1923 году количество исследовательских институтов в стране достигло 55, а к 1927 году их стало более 90.
6. Октябрьская социалистическая революция открыла перед медициной новые пути развития. Охрана здоровья народа стала одной из важнейших функций государства. Была создана широкая сеть медицинских учреждений. Сформулированные уже в первые годы Советской власти организационные принципы здравоохранения исходили из развитых В. И. Лениным марксистских положений о социальной обусловленности общественного здоровья.
7. После Октябрьской революции в Советской России в 1918 году была принята конституция, закрепившая юридическое равноправие женщин с мужчинами. Советские женщины, одни из первых в мире получили избирательное право, право голоса и право быть избранными в государственные и местные органы самоуправления наравне с мужчинами.
8. Внедрение цивилизационных институтов и цивилизационных форм жизни в Центральной Азии. Практически безвозмездно СССР осуществил грандиозную цивилизационную миссию в этом ранее абсолютно отсталом регионе и превратил его в несколько экономически процветающих республик с развитым для того времени образованием, здравоохранением, наукой и культурой.
Так произошло, потому что октябрьской революции не пришла на помощь международная революция. Россия оказалась на положении осажденной крепости.
Капиталистический экономический базис задушил пролетарскую надстройку.
Государственная бюрократия, коллективный собственник государственных средств производства, не могла допустить возрождения ослабевшей в ходе гражданской войны власти рабочего класса.
Раз за разом, она ослабляла его влияние на жизнь страны. А когда настал момент - просто тотально вырезала его партию, одновременно ликвидировав даже юридически его власть - Советы. Советская власть была аннулирована сталинской конституцией 1936 года.
В этом разгадка последующего разгрома левой оппозиции в ВКП (б) в 20-е годы и последующего террора 1937-38 гг.
Падение советской модели общества не означает ложность идеалов Октября. Как христианские идеи не ответственны за практику инквизиции, так сталинский тоталитаризм не рушит идеалы революции.
Октябрьская революция 1917 года показала всем трудящимся, что пролетарская партия была способна обеспечить ликвидацию капиталистического строя, предотвратить национальную катастрофу, вывести страну на путь самостоятельного развития.
Владимир Рогозин .
« Жизнь стала сплошным приключением на необитаемом острове, сплошной борьбой за существование, заботой об одежде, пище и топке».
Так описывала жизнь после революции в своем дневнике за 1919–1921 гг. выпускница Высших женских курсов, дочь воронежского учителя Зинаида Денисьевская. Тот же мотив изоляции, внезапной оторванности от привычной жизни звучит и в воспоминаниях Нины Берберовой, отец которой был крупным министерским чиновником из Петербурга: «Я вполне отчётливо сознавала, что от меня остались клочья, и от России - тот небольшой кусок, где мы сейчас жили, без возможности свидания или переписки с теми, кто жил по другую сторону фронта гражданской войны» .
Нине было шестнадцать лет, когда революционная волна смыла её за борт прежнего существования и выбросила на неизвестный берег. На этом же берегу оказались многие из тех, кому советская власть дала обозначение «бывшие люди». В эту категорию попали аристократы, дворяне, офицеры Белой армии, духовенство, купцы, промышленники, чиновники монархического аппарата и ряд других социальных групп. Всех этих людей ждала холодная, жестокая terra incognita - неприветливая тьма, в которой приходилось продираться наощупь и добывать пропитание своими руками. Прежние знания, прежние навыки в одночасье стали бесполезным багажом, от которого нужно было как можно скорее избавиться - чтобы выжить.
« Чему меня учили? Меня не учили, как доставать себе пропитание, как пробиваться локтями в очередях за пайкой и ложкой, за которую надо было давать залог; меня не учили ничему полезному: я не умела ни шить валенки, ни вычёсывать вшей из детских голов, ни печь пироги из картофельной шелухи» . И Нина, и Зинаида, и тысячи других девочек, девушек и женщин в одночасье оказались «бывшими» и дочерьми «бывших» отцов - «бывших» помещиков, учителей, врачей, писателей, юристов, купцов, актеров, меценатов, чиновников, многих из которых новая жизнь сделала «совершенно прозрачными, с глубоко запавшими глазами и тяжелым запахом».
Нина Берберова
Что же представлял собой этот остров, населённый «бывшими»? Как революционные события, гражданская война и смена власти изменили (точнее сказать, искорёжили) бытовые условия жизни женщин «нежелательного» происхождения? Как и где они жили (точнее сказать, выживали) в новом «царстве - голодных, зябнущих, больных и умирающих людей», которое пришло на смену прежней монархии? Как они чувствовали себя в мире, где места для них уже не было - и, главное, что они сами говорили об этом?
Революция принесла с собой тотальный хаос, в который всё больше и больше погружались города. Отключилась телефонная связь, начались проблемы с транспортом: редкие трамваи были переполнены, извозчика можно было достать только за большие деньги. Закрывались или пустовали аптеки, лавки и магазины, заводы и предприятия. Зинаида Гиппиус назвала Петербург могилой, процесс разложения в которой неизбежно идет всё дальше и дальше. Многие очевидцы писали о жизнь после революции схожими словами: как о загнивающем, больном потустороннем мире, наполненном людьми-тенями, бесцельно бродящими в холодном аду неизвестности.
Зинаида Гиппиус
Нина Берберова, 1917 год:
« Трудно и печально отрываться в эти годы (шестнадцать лет) от того, с чем сжился: оборвать дружбу, бросить книги, бросить город, красота и величие которого в последние месяцы начали помрачаться от разбитых окон, заколоченных лавок, поверженных памятников, снятых дверей и длинных угрюмых очередей».
Софья Кларк, родственница Саввы Мамонтова, 1917 год:
« Тишина в городе была гробовая. Всё закрыто. Ни банков, ни магазинов, и денег не было, чтобы купить что-нибудь. Будущее было совсем неизвестно. Иногда казалось, что „чем хуже, тем лучше“, что большевики долго не продержатся у власти. Кончились буржуазные газеты: Русское Слово, Русские Ведомости. Выходили только известия Совета Рабочих Депутатов. Но известий в них было мало. Наступал голод и холод, отопления не было. У нас, к счастью, во дворе были сложены дрова, но на большой дом их не могло хватить на долго. По вечерам было страшно выходить. В темноте останавливали, снимали пальто».
Елена Дулова, дочь князя Г.Н. Дулова, скрипача и профессора Московской консерватории, о феврале 1919 года:
« Москва потонула в сугробах… Посредине улиц тихо брели худые, изможденные люди… Трамваи не ходили».
Зинаида Денисьевская, март 1922 года:
« Устала я. И странно мне от Смерти вернуться к жизни. Я не знаю хорошенько, стоит ли к ней возвращаться. Есть что-то непереносимо уродливое, безобразное в общей атмосфере жизни, именно русской теперешней, - в этих худых, голодных людях, теряющих облик человеческий, в этих разгулах страстей - наживы, кутежа и разврата меньшинства, в этом болоте безграмотности, невежества, дикого эгоизма, глупости воровства и т.д.».
Одной из главных проблем стал холод. Когда запасы дров кончились, каждое полено, каждая щепка стала на вес золота. Температура в квартирах доходила до минусовой. Больницы не отапливались. Прогреть обледеневшие комнаты было крайне сложно: растопить печь или чугунку стоило большого труда. На дрова распиливали мебель, жгли книги. Тепло стало роскошью, доступной немногим.
« Голод и холод душевный и физический».
« Холод и холод. Страх перед междоусобной войной, перед потерей близких…»
« Жизнь - стала топкой печей, приготовлением еды и починкой белья… Борьбой с холодом…»
« Я уже поняла, что холод тяжелее голода. Голод и холод вместе - ничто перед духовным страданием».
« В городе - неопределённое настроение. Все поглощены мыслью о топке и о продуктах».
В этой ситуации соблюдать простейшие правила личной гигиены было крайне сложно. Надежда Мандельштам вспоминает, какие усилия нужно было прилагать для того, чтобы «помыться в огромном городе, где первым делом уничтожили все ванные комнаты. Мы мылись, стоя на одной ноге и сунув другую под кран с холодной водой». Общественные бани закрылись из-за недостатка топлива. «…В промёрзших квартирах промерзал водопровод и канализация. Уборные представляли собой страшные клоаки. Предлагалось всем гражданам проливать их кипятком. В конце концов, получилось так, что помойки превратились в общественные уборные» .
Поэтесса Вера Инбер вспоминала:
« В те годы мне было очень плохо: я совершенно перестала понимать для чего я живу, и что будет дальше. Кроме всего прочего, ещё не на что было жить. Вещи из дому вытекали неудержимо, как вода, мы питались сначала портьерами, скатертями, наконец роялем».
В новом - но не дивном - мире торговля стала одним из основных способов пропитания. Крайняя нужна заставляла продавать всё до нитки. «Есть что-то надо», «не на что было жить», «есть почти нечего». На рынок «вытекало» всё: украшения, одежда и обувь, книги и картины, мебель и занавески, ковры и скрипки, столовое серебро и сервизы. Бережно хранимые фамильные драгоценности в тяжелых условиях существования становились просто вещами, которые можно было продать или обменять на еду. Перед лицом голода предметы из прошлой жизни теряли смысл и былую значимость. Книги и красивая дорогая мебель превращались в дрова для топки квартиры, золото и серебро - в пшено и картофель. Любовь Менделеева в борьбе «за хлеб насущный» и для того, чтобы прокормить Александра Блока, занятого службой революции, не пожалела ни пяти сундуков своего актёрского гардероба, ни «тщательную подобранной коллекции старинных платков и шалей», ни «обожаемой» нитки жемчуга. «Сегодня продавала на Смоленском рынке бабушкин (со стороны мамы) браслет - единственная уцелевшая у меня вещица… Мне не жаль было её, как вообще не жаль ничего из наших обывательских скарбов. Но смертельно надоело постоянно нуждаться», - пишет Мария Белоцветова, жена поэта и антропософа Н.Н. Белоцветова, в эмиграции руководившая русской антропософской группой в Берлине.
Баррикады у Леонтьевского переулка
Т.М. Кардиналовская вспоминает, как после революции пришлось обменять на хлеб и молоко ордена отца, - офицера, к тому времени уже погибшего на фронте - в том числе, Орден Белого Орла, «наивысший орден в царской армии». Белоцветова рассказывает об артистке театра Корша Мартыновой: «Бедная старушка принуждена продавать, менять на картошку и хлеб поднесенные ей при цветах и подарках ленты… В каком государстве происходило нечто подобное?!..».
« У бабушки были уникальные вещи, серебряные, фамильные. Некоторые - золотые. Фамильные украшения, ожерелья, браслеты. Столовое серебро и столовое стекло, изготовленное в Италии бог знает в каком веке. Тончайшее. Дунешь - разлетится. Тронешь его - поёт. Оно переходило из поколения в поколение. Всё это хранилось в длинных больших коробках, выложенных внутри бархатом. Бабушка занавешивала окна, чтобы снаружи ничего не было видно, и тогда только открывала эти коробки», - пишет о своём детстве Марина Дурново, внучка князя Голицина. Все эти вещи - всё, что оставалось «красивое или дорогое» - её бабушка постепенно продавала в иностранных посольствах. «И на вырученные деньги приносила домой кушать, еду, потому что нам не на что было жить».
Сухаревский рынок в Москве во время гражданской войны
Вот что вспоминает Раиса Монас, происходившая из еврейской купеческой семьи (её отцу принадлежала гостиница в Минске), о ситуации в послереволюционной Одессе, где она оказалась после бегства из родного города:
« С приходом большевиков продовольственное положение резко ухудшилось, помню один период, когда мы ели только кукурузу и помидоры. Финансовое положение было чрезвычайно сложное: „керенки“, бывшие ещё в ходу при белых, сразу исчезли, чёрный рынок процветал, и т.к. советские рубли ничего не стоили, все продавали ещё имеющуюся иностранную валюту, чтобы иметь возможность каждый день покупать продовольствие. Мануфактура тоже исчезла: весной 1921 г., когда я кончала гимназию, мне сшили платье из простыни…».
К слову, простыня была не самым экзотичным материалом, из которого в то время приходилось шить одежду. Платья мастерили даже из марли для перевязок, бельё - из аптечной кальки, на юбки перекраивали отцовские брюки. В тотальной нищете, в ситуации, когда весь гардероб до нитки - в прямом смысле - был продан, на долю женщин оставались лишь обноски и мечты о такой роскоши, как чулки и хорошие туфли. «Если нам попадала в руки тряпка, тут же разыгрывалось необузданное воображение, как бы из неё, вожделенной, сделать нечто прекрасное и годное на все случаи жизни», - вспоминает Надежда Мандельштам. «У меня было всего-навсего два платья с собою, одно из них называлось парадное, так как я его надевала редко и только в парадных случаях, а второе состояло из кофточки и чёрной бархатной юбки, именно той, которую Катя-коровница украла у меня в первые дни революции, а потом вернула. От долгой и постоянной носки материя на коленях стала протираться, и в этих местах бархат порыжел», - пишет Матильда Кшесинская, прима-балерина Императорских театров, в прошлом - обладательница двух гардеробных комнат.
Торговать нужно было постоянно - прожить на вырученные деньги при стремительно растущих ценах обычно удавалось недолго. «У меня опухли ноги и уже завтра, если не случится чего-либо непредвиденно-удачного, придётся идти на Смоленский торговать…», - жалуется своему дневнику Мария Белоцветова. Как замечает А.А. Сальникова, «торговля и обмен вещей на толкучках завоевывают особое место в жизни девочек в это страшное время». В памяти Елены Дуловой 1918–1919 годы остались как «самый кошмарный период в четырёхлетнем голоде». Маленькая девочка каждый день бегала навещать маму в больнице - босиком. Зимние вещи пришлось продать соседу, чтобы купить на них на Смоленском рынке яблоки, манную крупу и молоко для больной матери.
Последствия боёв в Москве
Зинаида Гиппиус, блистательная и экстравагантная поэтесса, царица петербургских литературных салонов, позировавшая Баксту и Репину, вынуждена была продавать всё, вплоть до старой обуви: «Не дают полторы тысячи, - малы. Отдала задёшево. Есть-то надо». Но торговля плохо давалась Зинаиде Николаевне, как и многим из «бывших»: «не умею, плохо идет продажа». Сложно приобщиться к коммерции тем, кто был воспитан по-другому и для другого. Однако зачастую иного способа достать деньги просто не было. Навыки, полученные в прошлой жизни, которые могли пригодиться (например, корректура), приносили ничтожный доход: «Над каким-то французским романом, переведённым голодной барышней, 14 ночей просидела. На копеечку эту (за 14 ночей я получила около тысячи ленинок, полдня жизни) не раскутишься. Выгоднее продать старые штаны».
К тому же, ситуация осложнялась периодическими запретами вольной торговли, облавами, стрельбой и убийствами на рынках. Эти обстоятельства способствовали расцвету нелегальной торговли и спекуляции. Вот как эти события описывает Зинаида Гиппиус:
« Террористические налеты на рынки, со стрельбой и смертоубийством, кончались просто разграблением продовольствия в пользу отряда, который совершал налёт. Продовольствия, прежде всего, но так как нет вещи, которой нельзя встретить на рынке, - то забиралось и остальное, - старые онучи, ручки от дверей, драные штаны, бронзовые подсвечники, древнее бархатное евангелие, выкраденное из какого-нибудь книгохранилища, дамские рубашки, обивка мебели… Мебель тоже считалась собственностью государства, а так как под полой дивана тащить нельзя, то люди сдирали обивку и норовили сбыть ее хоть за полфунта соломенного хлеба…».
В ситуации крайней нужды расставались даже с предметами искусства, отдавали за бесценок картины, рукописи и старинные книжные издания, китайский фарфор, вазы и эмали, имевшие колоссальную стоимость. Софья Кларк, происходившая из очень состоятельной семьи, в своих воспоминаниях пишет, что в голодные революционные годы пришлось продать портреты её тети Маши и матери, написанные Серовым, который жил в детстве у их дяди, Саввы Мамонтова. Кроме того, семье Марии Кларк принадлежали работы других знаменитых мастеров: этюд Сурикова (нищего к картине «Боярыня Морозова»), северный пейзаж Рериха. Эти картины остались в дачном особняке, который после бегства хозяев занял детский дом, спустя непродолжительное время сгоревший дотла. Лиля Брик в «голодные дни» продала свой «огромный, больше натуральной величины» портрет кисти Бориса Григорьева, одного из самых дорогих художников русского авангарда. «Лиля в разливе» - так называл этот портрет Владимир Маяковский. Также Брик вспоминает, как в 1919 году она от руки переписала «Флейту-позвоночник», поэму Маяковского; он нарисовал к ней обложку и продал в каком-то магазине. Благодаря этому они обедали целых два дня.
«Флейта позвоночника. Соч. Маяковского. Посвящается Л.Ю. Брик. Переписала Л.Ю. Брик. Разрисовал Маяковский». 1919 год.
Кроме того, имущество могли реквизировать, забрать при обыске или просто украсть. Графиня В.Н. Бобринская, состоявшая в городской управе Пятигорска, так описывает поведение новой власти в январе 1919 года:
« Банда этих грабителей под предлогом обысков врывается в дома, и захватывает всё что ей попадается на глаза, - иногда это поборы деньгами, иногда золотом и драгоценностями, иногда бельем и носильным платьем, посудой - даже мебелью. Грабежи сопровождаются часто насилием; бывало до 7–8 вторжений этих банд в одну и ту же квартиру в один и тот же день».
Монас вспоминает реквизицию:
« Несколько раз в месяц чекисты приходили и обыскивали квартиру: искали золото, драгоценности, иностранную валюту. Однажды они ворвались среди бела дня: на обеденном столе была приготовлена валюта для продажи; у тётки были хорошие рефлексы, она бросила шубу поверх денег и они не догадались её поднять. В другой раз искали чуть ли не целую ночь, всё распотрошили, а у кошки в это время родились котята, и всё было запрятано под её подушкой - тоже ушли ни с чем».
Разгромленная квартира. 1917 год.
Гиппиус же описывает обыски в её доме:
« Куча баб в платках (новые сыщицы-коммунистки) интересовались больше содержимым моих шкафов. Шептались. В то время мы только что начинали продажу, и бабы явно были недовольны, что шкаф не пуст».
« Когда я вошла в свой дом, то меня сразу объял ужас, во что его успели превратить: чудная мраморная лестница, ведущая к вестибюлю и покрытая красным ковром, была завалена книгами, среди которых копошились какие-то женщины. Когда я стала подыматься, эти женщины накинулись на меня, что я хожу по их книгам. <…> Мне предложили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковёр, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство. В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками», - в таком виде оказался особняк Кшесинской в стиле модерн, который был захвачен большевиками вскоре после Февральской революции. Софья Кларк так описывает свою дачу в Наро-Фоминском, которую она увидела спустя много лет после революции, в 1961 году: «На месте белого дома были огороды. Но флигель, кухня, дома кучеров, садовника, прачек и остальные службы стоят и до сих пор. Весь парк был срублен, вероятно во время войны (теперь деревья снова выросли), старые дорожки ещё видны. Река Нара обмелела, часовни в конце парка, на месте битвы 1812 года пропали. Там проходит большое шоссе».
Удар снаряда в квартиру у Никитских ворот. 1917 год.
Новой власти всего за несколько лет в полной мере удалось воплотить в жизнь свой главный революционный лозунг, а именно - сделать всех людей равными. Аристократки и кухарки, актрисы и прачки, фрейлины и крестьянки - все они вдруг оказались в схожих условиях. Это было равенство «раздетых людей, равенство нищих». В одночасье канули в прошлое отбивные котлеты и гастрономические магазины с мраморными прилавками, крахмальные воротнички и белоснежные фартуки, шикарные особняки со штатом прислуги, «прелестными» уборными и электричеством, просторные квартиры с изразцовыми печами и горячей водой.
« …Выставки картин, громкие премьеры в театрах и скандальные процессы на суде, покупки картин, увлечение стариной, поездки на всю ночь в „Самарканд“, к цыганам» - всё это стало казаться волшебными сказками, эфемерной мечтой, сном - «сном о забытой жизни». А в реальности был сырой хлеб с соломой и глиной в четверть фунта в день, крапивные щи и морковный чай, «столовки» с перловой кашей и стрельба на улицах, обледеневшие комнаты с зелёными от сырости стенами и жестяными лампочками, коммунальные квартиры с клопами и тараканами, - голод, страдания и постоянный страх. Стирались границы, рвались связи, исчезали ориентиры. Поэтессы продавали старые башмаки; актрисы плакали над своими распухшими и загрубевшими руками; девушки в котиковых полупальто и шляпках махали кирками, отбывая снеговую повинность.
Обитателей «острова бывших», тех девочек, девушек и женщин, о которых шла речь, ждала разная судьба. Кому-то удалось эмигрировать из Советского Союза и дожить до глубокой старости, кто-то умер от голода, кто-то сумел влиться в советскую действительность и стать частью нового мира. Однако в те «страшные дни», о которых идёт речь, в дни безвозвратного крушения и всеобщей агонии, все они чувствовали себя потерянными, лишёнными опоры и надежд на будущее.
« Почти год пошёл с тех пор. Я с трудом берусь за перо; нет сил, нет охоты писать. Но я хочу кончить эту тетрадь, не дневником, а двумя, тремя словами. Писать дневник я больше не буду. Всё то, что меня воодушевляло, чему я верила, что любила, чему готова была безропотно отдать и жизнь и счастье - всё это уничтожено без следа. Погибла Россия, затоптанная в грязи, озверевшая, потерявшая чувство чести, любви к человечеству, лежит она всеми заплёванная, в пропасти».
З.В. Арапова, дочь князя В.Д. Голицына и жена П.А. Арапова, адъютанта генерала В.И. Гурко
« Все вспоминаются в эти страшные дни. Обо всех думаешь с одинаковой тревогой… И нет веры ни в чьё спасение… Всё личное растворяется сейчас. Нет прочности ни в чём. Отдых находишь только в сказках и в мыслях. А действительность - как сон… Надо терпеть и работать».
Зинаида Денисьевская
« Я стараюсь скрепить душу железными полосами».
Зинаида Гиппиус
Источники и литература
1. Арапова З.В. Дневник № 13. 1916–1921 гг. // НИОР РГБ. Ф. 12. Кар. 1. Ед. хр. 9.
2. Белоцветова М. Э. Дневник (1919 ноябрь 26 - 1920 мая 1) // НИОР РГБ. Ф. 24. Карт. 5. Ед. хр. 1.
3. Берберова Н.Н. Курсив мой: Автобиография / Вступ. ст. Е.В. Витковсокого; Коммент. В.П.Кочетова, Г.И. Мосешвили. М.: Согласие, 1996.
4. Блок Л. И быль и небылицы о Блоке и о себе // Жизни гибельный пожар. М., 2012. С. 39–111.
5. Бобринская В.Н. Воспоминания. «Итоги личных наблюдений» // ГАРФ. Ф. 5819. Оп. 1. Ед. хр. № 6.
6. Брик Л. Пристрастные рассказы. Сост. Я. И. Гройсман, И.Ю. Генс. Художественное оформление - В.В. Петрухин. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2011.
7. Гиппиус З. Дневники.
8. Глоцер В. «Марина Дурново: Мой муж Даниил Хармс».
9. Денисьевская З. А. Дневник 1916–1919 // НИОР РГБ. Ф.752. Катр. 2. Ед. хр.2.
10. Денисьевская З. А. Дневник 1919–1921 // НИОР РГБ. Ф.752. Катр. 2. Ед. хр.3.
11. Дулова Е.Г. «По правде говоря». (История трех поколений). Часть II
. 1916–1922 гг.» // НИОР РГБ. Ф. 218. Карт. 1354. Ед. хр. 4.
12. Инбер В.М. Автобиография (1899–1920-е гг.) // Ф. 198. Карт. 13. Ед. хр. 62. Л. 3–4
13. Кардиналовская Т. М. Жизнь тому назад: Воспоминания. СПб.: ДЕАН + АДИА-М, 1996.
14. Кларк С.М. Война 1914–1917 гг. Воспоминания. (Публикуется по материалам из архива Дома русского зарубежья им. А.Солженицына)
15. Кшесинская М. Воспоминания.
16. Мандельштам Н.Я. Мой муж - Осип Мандельштам. Москва: АСТ, 2014. С. 51.
17. Монас Р. «Я себе разрешу начать мои воспоминания с 1915 года». Воспоминания (Публикуется по материалам из архива Дома русского зарубежья им. А. Солженицына)
18. Сальникова А.А. Трансформация идеалов и жизненных ценностей русской девочки/девушки в первое послеоктябрьское десятилетие // Социальная история. Ежегодник, 2003. Женская и гендерная история / Под ред. Н.Л. Пушкаревой. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. С. 411–435.
19. Смирнова Т.М. Бывшие люди Советской России. Стратегии выживания и пути интеграции. 1917–1936 годы.
20. Толстой А. Хождение по мукам. Трилогия. Книги первая и вторая // Толстой А. Собрание сочинений. Т. 5. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. С. 24.
Уровень жизни российских рабочих и крестьян в предреволюционные годы отнюдь не падал, как принято считать
Статистика, как известно, знает все. В том числе и про социально-экономическую ситуацию в России накануне революции 1917 года. Вот только не каждый исследователь способен, глубоко вникнув в бесчисленные колонки мертвых цифр, увидеть за ними живые, драматичные реалии переломной эпохи.
Профессор Санкт-Петербургского университета Борис Николаевич Миронов - из лучших российских историков, умеющих видеть и анализировать. Автор недавно опубликованной трехтомной монографии "Российская империя: от традиции к модерну" специально для этого номера "Родины" предложил интереснейшие статистические выкладки.
Цифры говорят сами за себя вдумчивому читателю...
Зарплаты
Во время любой войны происходит снижение уровня жизни. Однако во время Первой мировой войны, вплоть до февральских революционных событий 1917 г., понижение благосостояния можно считать умеренным. Не столь существенно, как принято думать, уменьшилась реальная зарплата рабочих. В 1914-1916 гг., по расчетам выдающегося русского экономиста и общественного деятеля С.Н. Прокоповича, она выросла на 9% и только с 1917 г. стала снижаться. С точки же зрения С.Г. Струмилина, реальная зарплата стала снижаться с 1914 г., но и в этом случае в 1916 г. она была лишь на 9% ниже, чем в 1913 г., зато за один революционный 1917 год упала на 10%.
Катастрофическое падение зарплаты произошло после прихода к власти большевиков, в 1918 г. (табл. 1, 2).
Причина расхождений в оценках Прокоповича и Струмилина состоит в следующем: первый более полно учитывал кроме зарплаты пайки, расходы предпринимателей на жилище, страхование и медицинскую помощь, составлявшие довольно значительную величину - 8,3% денежной платы.
Экономика
Спад промышленного производства был незначительным - по самым пессимистическим оценкам в 1915-1916 гг. - лишь 4% (в 1917 г. - на 20%). ЦСУ зафиксировало для 1915-1916 гг. даже рост производства на 16% (в 1917 г. спад - на 39,6%).
Производительность труда за 1914-1916 гг. увеличилась на треть (31,6%). По самым пессимистическим оценкам, снижение реальной зарплаты к началу 1917 г. составило лишь 9%, а по оптимистическим - она увеличилась на 9%.
Материальное положение деревни было стабильным благодаря хорошим урожаям и помощи государства семьям, которые послали своих работников на войну. Главная причина этого состояла в рекордном сборе зерновых в 1914-1917 гг., который в общероссийском масштабе вполне удовлетворял спрос населения.
Возросшее потребление армии компенсировалось запрещением экспорта, поглощавшего в мирное время свыше 20% сбора хлебов.
Продовольствие
Во время войны материальное положение российского населения было гораздо лучше, чем во всех воюющих странах, в особенности в Германии. Там карточная система на хлеб была введена в январе 1915 г., постепенно распространена на всю страну и на все важнейшие продукты питания. Городская норма выдачи хлеба по карточкам на человека в день составляла в 1916 г. 200-225 г., в 1917 г. - 170 г. Немецкие нормы хлеба напоминают ленинградскую блокаду, когда на человека в сутки выдавалось 125-250 г.
В России карточная система возникла только летом 1916 г. В провинциальных городах нормированию подлежали только сахар и хлеб, причем по нормам в несколько раз большим, чем в Германии. В Москве карточная система на хлеб была введена только 6 марта 1917 г. В Петрограде накануне февральских событий хлеба выдавалось в день на человека полтора фунта (615 г.), рабочим - 2 фунта (820 г.) - в 3,6-4,8 раза больше, чем в Германии.
При этом в 1916 г. число стачечников на 1000 человек работающего населения в Германии было в 69 раз меньше, чем в России.
Вклады
Вклады населения в сберегательные кассы - главный банк страны для широких слоев населения - во время войны тоже говорят многое об уровне жизни населения. К 1 января 1917 г. число вкладчиков увеличилось в 1,5 раза, а сумма вкладов с учетом инфляции - на треть.
Число вкладчиков - 12,7 млн. И это не буржуазия и помещики - купцов и предпринимателей во всей империи насчитывалось лишь около 120 тыс., помещиков - около 100 тыс.
Вкладчики состояли на 30% из крестьян, на 12% из мещан, на 13% из рабочих, т.е. на 55% из трудящихся. (табл. 3).
Преступность
Уровень преступности в годы войны снизился на 26% (табл. 4).
В 1914-1916 гг., если судить по числу возникших следствий на 100 тыс. населения в восьми судебных округах, преступность была примерно на 26 процентных пунктов ниже, чем в 1911-1913 гг., в том числе в деревне - на 29, а в городе - на 6. В целом по стране снизилась частота совершения всех видов преступлений, а в городе незначительно (на 5 пунктов) возросло лишь число краж (на 100 тыс. населения). Вряд ли столь существенное уменьшение преступности можно объяснить только уходом миллионов здоровых мужчин в армию, ибо упала преступность женщин и детей, не подлежавших мобилизации.
Показательно существенное (на 34 пункта) сокращение числа государственных преступлений. В 1916 г. обнаружился небольшой рост преступности по сравнению с 1915 г. (в целом - на 12 пунктов, в деревне - на 11, а в городе - на 19 пунктов) за счет главным образом краж, разбоев и грабежей. Но уровень 1913 г. превзойти все равно не удалось: в 1916 г. в целом по стране преступность была 24 пункта ниже, в деревне - на 28, а в городе - на 3 пункта ниже, чем в 1913 г. И это при том, что за время войны, к лету 1916 г. под влиянием массовых переселений призывавшихся в армию крестьян в города, доля городского населения увеличилась с 15,3% до 17,4%, или на 2,1%.
Самоубийства
Коэффициент самоубийств упал в 3 раза.
По уровню самоубийств в пореформенное время Россия занимала предпоследнее место в Европе. С 1870 по 1910 г. коэффициент самоубийств изменялся циклически при общей повышательной тенденции; пик приходился на 1891-1895 гг., затем произошло снижение. Важно отметить, что суицидальность росла только среди горожан, в то время как в деревне после незначительного подъема в 1880-х - первой половине 1890-х гг. она понизилась и в начале ХХ в. вернулась к уровню 1819-1825 гг. В годы Первой русской революции 1905-1906 гг. коэффициент самоубийств понизился и стал расти только с 1907 г., после ее окончания, достигнув максимума к 1913 г. (табл. 5).
Во время Первой мировой войны, если судить по Петрограду, Москве и Одессе, коэффициент самоубийств снизился в 2,8-3 раза, а с 1918 г. стал расти и в целом по стране в 1923-1926 гг. превзошел довоенный уровень в 1,5 раза (5,6 против 3,7 на 100 тыс.).
Для сравнения, в 1989 г. коэффициент самоубийств в Российской Федерации был в 5,9 раза выше, чем в 1912 г. (25,8 на 100 тыс.), в 1994 г. - в 9,5 раза (41,8 на 100 тыс.), в 2008-2009 г. - в 6,6 раза (29 на 100 тыс.).
Борис Миронов, доктор исторических наук, "РГ"
____________________
Нашли ошибку или опечатку в тексте выше? Выделите слово или фразу с ошибкой и нажмите Shift + Enter
или .
После 1917 года перед дворянством, которое не покинуло Россию, стояло две задачи: адаптироваться к новым условиям и при адаптации не потерять традиции.
После Октябрьской революции
Согласно документу о переписи населения в 1897 году в Российской империи проживало 125 640 021 человек, из них 1,5% составляло дворянское население, или 1 884 601 человек. Во время первой волны Белой эмиграции большая часть дворян покинуло Россию, значит, по примерным оценкам, осталось около 500-600 тысяч человек дворянского происхождения.
В 1917 году, после Великой октябрьской революции, дворянство как сословия не стало. «Декрет о земле», который приняли 25 октября 1917 года, лишил дворян основного источника существования, так как земли изымались государством. Из документа следовало, что имения переходят в руки крестьянских депутатов. Закон вводил уравнительный принцип распределения земли. Теперь право пользования получали те, кто обрабатывал землю собственным трудом.10 ноября 1917 года совет народных комиссаров издал декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов».
В архиве усадьбы Солохта Череповецкого уезда (сегодня Вологодская область) сохранились документы, которые показывают, что мебель, хозяйственные постройки, запасы зерна и муки продавались за бесценок, сдавались в аренду и передавались государственным учреждениям. Помещики Игнатьевы после революции покинули свои имения и уехали в неизвестном направлении. Их усадьбу в Угрюмове конфисковали местные власти и создали там сельскохозяйственную коммуну. Также известно, что дворянам оставляли небольшие земельные участки для самостоятельной обработки.
Еще один пример трагической судьбы дворянской фамилии Гальских. После выселения из особняка на берегу реки Шексны они были вынуждены переезжать из квартиры в квартиру, в итоге семья распалась, а на Марию Алексеевну Гальскую советские власти сфабриковали дело как на «врага народа» и в 60 лет сослали Восточную Сибирь.
«Бывшие» дворяне искали источники новые способы заработать. Но поиски работы осложнялись тем, что дворяне попадали под классовую дискриминацию, и высокие посты были для них закрыты. Поэтому каждый дворянин искал себе «место под солнцем» долго, используя связи, вспоминая приобретенные навыки. Дворяне, оставшиеся в России, понемногу адаптировались к новым условиям жизни.
Например, в деревне Клопузово Уломской волости (Вологодская область) две помещицы организовали постоялый двор. Правда, в феврале 1925 года на них составили два протокола за то, что предпринимательницы не платили налоги. Дело передали в народный суд.
Князь Ухтомский в 1924 году создал рабочую артель во Владимирской области. И советские власти снова препятствовали развитию «бизнеса» и постановили упразднить артель из-за того, что «артель организована из нетрудового элемента».
Кто остался?
Княжеский род Голицыных – один из самых заметных аристократических родов в России, также самый многочисленный. Генеалогическое древо Голицыных (которое составил князь Голицын в конце XIX века) показывает 1200 человек.
Фамилия Хилковых, наоборот, самая малочисленная аристократическая фамилия.
Аксаковы – старейшая дворянская фамилия, история которой ведется с XI века. К этой фамилии принадлежит знаменитый писатель Сергей Тимофеевич Аксаков. Зворыкины – наоборот, молодая фамилия, известная с XVIII века.
Главная проблема дворянских фамилий – отсутствие карьерных притязаний, ведь раньше аристократу «не подобало» работать и становится профессионалом в своем деле. Перестраивать свое мышление на новый лад было трудно. Но среди представителей дворянства были профи своего дела: Николай Владимирович Голицын был крупным ученым-архивистом, разговаривал на 11 языках и до Революции вступил в должность директора Главного архива в Санкт-Петербурге. Кирилл Николаевич Голицын в 1923 году бросил учебу в Архитектурном институте, но позже работал как художник-оформитель. С 1932 года работал в Москве: оформлял музеи, выставки и подрабатывал в издательствах. Сергей Михайлович Голицын, двоюродный брат Кирилла, окончил Высшие литературные курсы и в 1930-х года публиковал детские рассказы в журналах «Мурзилка», «Чиж». Кроме писательского труда, Сергей Михайлович работал топографом и в 1930-х годах участвовал в строительстве канала имени Москвы. Молодые представители дворянских фамилий были гибче, и быстрее приспосабливались к новым условиям.
Хилковы
Княжеский род Хилковых, несмотря на относительную «молодость», тоже быстро адаптировался к новым условиям жизни. Борис Дмитриевич Хилков, после военной службы в 1920-1930 годах получил работу старшего редактора в отделе законодательства Реввоенсовета СССР. Потом он занимался сельским хозяйством, работал бухгалтером в колхозе – до расстрела в 1938 году. Брат Бориса, Александр, работал столяром-модельщиком в вагоноремонтном заводе Ленинграда. Также он писал статьи для журналов «За рубежом», «Вокруг Света», «Рабселькор», «Вагоностроитель». В свободное время даже успевал писать роман «Обнаженные корни», и это произведение (вернее, две его части) было опубликовано в 1940 году
Михаил Хилков, сын Бориса, закончил Дальневосточный рисо-мелиоративный техникум в Уссурийске и работал на рис совхозе. Там же, в Уссурийске, занимался топографией. Представители Хилковых проявили себя очень активно, но их карьере «мешало» дворянское происхождение и репрессии.
Аксаковы
Самым активным представителем фамилии Аксаковых был Борис Сергеевич Аксаков. Бывший офицер, он работал на Сызрасньско-Вяземской железной дороге, уехал в Казахстан на сельхохозяйственные работы. В 1930-годы работал экономистом. Сестры Бориса – Ксения, Нина и Вера – тоже нашли себе занятие. Ксения работала в системе народного образования, Нина – заместителем начальника в Кадровом секторе Госплана. Вера получила должность машинистки в Жиртресте. При советской власти и мужчины и женщины рода Аксаковых нашли себе занятие и смогли грамотно адаптироваться в новом обществе.
Зворыкины
Зворыкины интересны тем, что именно они так яростно выступали против работающих дворян. Для них особенно болезненна была потеря недвижимого имущества, как источника денег. Но они смогли свои увлечения превратить в профессию. Например, Николай Зворыкин увлекался охотой, и при советской власти устроился на работу в Лесосоюз, а с 1925 года публиковал рассказы в охотничьих журналах. Федор Зворыкин в 1920-х писал фокстроты для певцов и артистов. Но дело шло не слишком успешно, поэтому Федор окончил курсы иностранных языков и преподавал английский язык. Надежда Зворыкина давала частные уроки английского языка, а Ксения Зворыкина работала библиотекарем в Смольном институте.
Этнографические записки о быте русского крестьянства в конце XIX – начала ХХ века показывают существование в стране каких-то белых негров. Люди испражняются у себя в избе прямо на солому на полу, посуду моют раз-два в год, а всё вокруг в жилище кишит клопами и тараканами. Жизнь русских крестьян очень схожа с положением негров на юге Африки.
Апологеты царизма в качестве примера очень любят приводить достижения высших классов России: театры, литературу, университеты, межевропейский культурный обмен и светские рауты. Всё верно. Но к высшим и образованным классам Российской империи принадлежали от силы 4-5 млн. человек. Ещё миллионов 7-8 – это различного рода разночинцы и городские рабочие (последних к моменту революции 1917 года было 2,5 млн. человек). Остальная масса – а это около 80% населения России – представляла собой крестьянство, фактически туземную бесправную массу, угнетаемую колонизаторами – представителями европейской культуры. Т.е. де-факто и де-юре Россия состояла из двух народов.
Ровно то же самое происходило, к примеру, в ЮАР. С одной стороны 10% прекрасно образованного и цивилизованного меньшинства из белых европейцев, ещё примерно столько же их приближённой обслуги из индийцев и мулатов, а внизу – 80% туземцев, многие из которых пребывали даже в каменном веке. Однако современным неграм в ЮАР, сбросившим в 1994 году власть «страшных угнетателей», пока ещё не приходит в голову говорить о том, что и они причастны к успехам белого меньшинства по строительству «маленькой Европы». Наоборот, негры в ЮАР сейчас всячески пытаются избавиться от «наследства» колонизаторов – разрушают их материальную цивилизацию (дома, водопроводы, сельхозимения), вводят собственные наречия вместо языка африкаанс, христианство заменяют на шаманизм, а также убивают и насилуют представителей белого меньшинства.
В СССР происходило то же самое: цивилизация белого мира сознательно разрушалась, её представители убивались или изгонялись из страны, в экстазе мщения ранее угнетаемое большинство из туземцев не может остановиться до сих пор.
Блогу Толкователя кажется странным, что некоторая часть образованных людей в России принялась разделять население страны на «русских» и «советских». Правильнее ведь было бы называть первых «европейцами», а вторых «русскими» (тем более что в паспортах Российской империи национальность не указывалась, а проставлялось только вероисповедание; т.е. понятия «национальность» в стране не было). Ну или в крайнем случае, толерантно «русские-1» и «русские-2».