Круше́ние импера́торского по́езда - катастрофа, произошедшая 17 (29) октября 1888 года с императорским поездом на участке Курско-Харьково-Азовской (ныне Южной) железной дороги у станции Борки под Харьковом (в Змиевском уезде). Несмотря на многочисленные человеческие жертвы и сильные повреждения подвижного состава, в том числе царского вагона, сам император Александр III и члены его семьи не пострадали. Спасение императорской семьи в официальной печати и в церковной традиции интерпретировалось как чудесное; на месте катастрофы был воздвигнут православный храм .

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Крушение императорского поезда и Воскресенский храм в Форосе

✪ Александр III

Субтитры

Место крушения

Место железнодорожной катастрофы - село (слобода) Червоный Велетень , тогда находившееся в составе Змиёвского уезда Харьковской губернии (ныне село Першотравневое). Расположено при речке Джгуне, приблизительно в 27 км от Змиёва . В последней четверти XIX века в селе насчитывалось около 1500 жителей, осуществлялся отпуск хлеба и имелась станция Курско-Харьково-Азовской железной дороги .

Ход событий

Крушение

Авария Императорского поезда произошла 17 октября 1888 года в 14 часов 14 минут на 295-м километре линии Курск - Харьков - Азов южнее Харькова. Царская семья ехала из Крыма в Санкт-Петербург . Техническое состояние вагонов было отличным, они проработали 10 лет без аварий. В нарушение железнодорожных правил того периода, ограничивавших число осей в пассажирском поезде до 42, в императорском, состоявшем из 15 вагонов, было 64 оси. Вес поезда был в рамках, установленных для грузового, но скорость движения соответствовала экспрессу. Поезд вели два паровоза, и скорость составила около 68 км/ч. При таких условиях произошёл сход 10 вагонов. Причём путь в месте крушения проходил по высокой насыпи (около 5 сажен ).

По рассказам очевидцев, сильный толчок сбросил с места всех ехавших в поезде. После первого толчка последовал страшный треск, затем произошёл второй толчок, ещё сильнее первого, а после третьего, тихого, толчка поезд остановился.

Последствия крушения

Перед глазами уцелевших от крушения предстала ужасная картина разрушения. Все бросились разыскивать императорское семейство и вскоре увидели царя и его семью живыми и невредимыми. Вагон с императорской столовой, в которой находились Александр III и его жена Мария Фёдоровна с детьми и свитой, был полностью разрушен: без колёс, со сплюснутыми и разрушенными стенами, он полулежал на левой стороне насыпи; крыша его лежала частью на нижней раме . Первым толчком повалило всех на пол, а когда после разрушения пол провалился и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под прикрытием крыши. Утверждают, что Александр III, обладавший недюжинной силой, держал на плечах крышу вагона, пока семья и другие пострадавшие выбирались из-под обломков.

Обсыпанные землёй и обломками, из-под вагона выбрались император, императрица, цесаревич Николай Александрович - будущий российский император Николай II , великий князь Георгий Александрович , великая княжна Ксения Александровна , лица свиты , бывшие приглашёнными к завтраку. Большинство пассажиров этого вагона отделалось лёгкими ушибами, ссадинами и царапинами, за исключением флигель-адъютанта Шереметева , которому раздробило палец руки.

Во всём поезде, состоявшем из 15 вагонов, уцелело только пять, остановившихся от действия автоматических тормозов Вестингауза . Остались целыми также и оба паровоза. Вагон, в котором находились придворно-служащие и буфетная прислуга, был полностью уничтожен, все находившиеся в нём погибли и были найдены в обезображенном виде - 13 изуродованных трупов были подняты с левой стороны насыпи из остатков этого вагона. В вагоне царских детей в момент крушения находилась лишь великая княжна Ольга Александровна , выброшенная вместе со своей няней на насыпь, и малолетний великий князь Михаил Александрович , вынутый из обломков солдатом при помощи самого государя.

Ликвидация последствий

Весть о крушении императорского поезда быстро разнеслась по линии, и помощь спешила со всех сторон. Александр III лично распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, подавала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотря на то что у неё самой повреждена была рука выше локтя и что она осталась в одном платье. На плечи царицы накинули офицерское пальто, в котором она и оказывала помощь.

Всего пострадало при крушении 68 человек, из них 21 человек погиб. Только в сумерки, когда все погибшие были опознаны и не осталось без помощи ни одного раненого, царская семья села во второй прибывший сюда царский поезд (свитский) и отбыла на станцию Лозовую , где ночью было отслужено первое благодарственное молебствие за чудесное избавление царя и его семьи от смертельной опасности. Затем императорский поезд отбыл в Харьков для дальнейшего следования в Санкт-Петербург.

Расследование причин

С ведома царя расследование причин катастрофы в Борках было поручено прокурору уголовного кассационного департамента Сената А. Ф. Кони . Основной версией было крушение поезда в результате ряда технических факторов: плохого состояния пути и повышенной скорости поезда.

Сразу же после аварии главный инспектор железных дорог барон Шернваль , который ехал на царском поезде и сломал ногу в аварии, вызвал управляющего Обществом Юго-Западных железных дорог С. Ю. Витте и директора Харьковского политехнического института Виктора Кирпичева , чтобы возглавить расследование на месте. Впоследствии в Санкт-Петербурге к ним присоединился вышеупомянутый Анатолий Кони.

В предыдущие годы Витте регулярно управлял имперскими путешествиями железной дорогой и царь его хорошо знал. Витте утверждал, что предупреждал ранее правительство о недостатках в компоновке поезда, в частности, использование парных паровозов и неисправных вагонов-салонов. Трое следователей не определили непосредственную причину аварии. Витте настаивал, что это было вызвано превышением скорости, что освобождало от ответственности железнодорожное управление; Кирпичев обвинил гнилые деревянные шпалы , в то время как Кони переложил вину на руководство железной дороги, что освобождало от ответственности государственных должностных лиц. Витте, в частности, маневрировал между обвинением чиновников и увольнением министра связи Константина Посьета. В конце концов Александр решил дело тихо закрыть, позволил Шервалю и Посьету уйти в отставку, и назначил Витте директором императорских железных дорог. Несмотря на усилия Витте, железнодорожные управление не обошлось без внимания общественности. Подрядчика строительства Курско-Харьковской линии, Самуила Полякова, который умер за два месяца до аварии, посмертно обвинили в низком качестве строительства железной дороги. Общественность в частности «причислила» ему некачественный балластный гравий под шпалами, который не смог погасить колебания.

В итоге были привлечены к следствию и уволены в отставку министр путей сообщения адмирал К. Н. Посьет , главный инспектор железных дорог барон К. Г. Шернваль, инспектор императорских поездов барон А. Ф. Таубе, управляющий Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инженер В. А. Кованько и ряд других лиц.

Другая версия событий была изложена в воспоминаниях В. А. Сухомлинова и М. А. Таубе (сына инспектора императорских поездов). Согласно ей, крушение было вызвано взрывом бомбы, которую заложил помощник повара императорского поезда, связанный с революционными организациями. Заложив бомбу с часовым механизмом в вагон-столовую, рассчитав момент взрыва ко времени завтрака царской семьи, он сошёл с поезда на остановке перед взрывом и скрылся за границу.

Память о событии

Храм и часовня

У места крушения вскоре был устроен скит , названный Спасо-Святогорским. Тут же, в нескольких саженях от насыпи, был сооружён храм во имя Христа Спасителя Преславного Преображения . Проект был составлен архитектором Р. Р. Марфельдом .

Торжественная закладка храма на месте катастрофы в Борках произошла 21 мая 1891 года в присутствии императрицы Марии Фёдоровны, направлявшейся на юг с дочерью Ксенией и великими князьями.

Самое высокое место насыпи, почти у полотна железной дороги, где во время крушения стоял великокняжеский вагон и из которого выбросило невредимой великую княжну Ольгу, было отмечено четырьмя флагами. У подножия насыпи, куда ступила императорская семья, выйдя невредимой из-под обломков вагона-столовой, был поставлен деревянный крест с изображением Нерукотворного Спаса . Здесь была воздвигнута пещерная часовня. На том месте, где императрица с детьми ухаживала за больными, администрацией Курско-Харьково-Азовской железной дороги был разбит сквер, находившийся, таким образом, между храмом и часовней.

…М(и)л(о)сти Твоея, Г(о)с(по)ди, исполнены суть судьбы нашя: не по беззаконием нашым сотворил еси нам, ниже по грехом нашым воздал еси нам. Наипаче же удивил еси м(и)л(о)сть Твою на нас в день он, егда вмале не погибе надежда наша, явил бо еси нам спасение помазанника Твоего благочестивейшаго государя нашего ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА, дивно сохранив его и супругу его благочестивейшую государыню ИМПЕРАТРИЦУ МАРИЮ ФЕОДОРОВНУ и всех чад их во вратех смертных. Н(ы)не убо приклоняем с(е)рдца и колена наша пред Тобою, Вл(а)д(ы)ко живота и смерти, исповедающе неизреченное Твое м(и)л(о)с(е)рдие. Даждь убо нам, Г(о)с(по)ди, память сего страшнаго Твоего посещения тверду и непрестанну в себе имети из рода в род и не остави м(и)л(о)сти Твоея от нас…

Во время Великой Отечественной войны храм был взорван, а часовня повреждена. Без купола сооружение простояло более 50 лет. В начале 2000-х годов часовня была отреставрирована при помощи железнодорожников. Участие в реставрации принимали службы Южной железной дороги , благотворительный фонд «Добро», различные строительные организации .

В советское время остановочная платформа железной дороги между станциями Тарановка и Борки носила название Первомайская (как и находящийся рядом поселок) и была мало известна кому-либо, кроме местных жителей. Изначальное название «Спасов скит» - в честь события, происшедшего здесь, - ныне возвращено.

Другие памятники

Для увековечивания памяти чудесного спасения царской семьи в Харькове было учреждено Харьковское коммерческое училище Императора Александра III , отлит серебряный колокол для Благовещенской церкви в Харькове , создан ряд благотворительных учреждений, учреждены стипендии.

На станции Борки был открыт инвалидный дом для железнодорожных служащих, названный именем императора. 17 октября 1909 года перед входом в здание инвалидного дома был открыт бюст Александра III на постаменте из розового гранита. Деньги на бюст были пожертвованы служащими железной дороги. После революции 1917 года бюст царя был сброшен, постамент с повреждённым бронзовым барельефом сохранился .

Кроме того, по всей России стали строить часовни и храмы святого покровителя царя - князя Александра Невского , среди которых Александро-Невский собор в Ревеле (в настоящее время являющийся кафедральным собором Таллинской епархии ЭПЦ МП) и Александро-Невский собор в Царицыне (снесён в 1936 году) .

В окрестностях уездного городка Александровска (ныне город Запорожье) на землях, переданных владельцами меннонитского посёлка Шёнвизе , на деньги, собранные железнодорожными мастеровыми и служащими, в 1893 году был построен храм в честь Святителя Николая (освящён 15 мая). На входных вратах была размещена надпись: «В честь 17 октября 1888 г.» Разрушен вместе с другим, большим недостроенным храмом в 1930 (1932?) году. В народе назывался «Николаевской железнодорожной церковью на Южном» [ ] .

Могила камер-казака Сидорова

На Волковском православном кладбище сохранилась могила одного из погибших во время крушения поезда нижних чинов: камер-казака Тихона Егоровича Сидорова . Он состоял в личной охране Императрицы Марии Фёдоровны с момента её прибытия в Россию в 1866 году (тогда Мария Фёдоровна была ещё невестой наследника-цесаревича) и погиб при исполнении своих обязанностей во время крушения императорского поезда. По распоряжению императрицы его тело было перевезено в Санкт-Петербург и погребено на Волковском православном кладбище, на Глазуновских мостках (ныне Глазуновская дорожка). Сень над могилой и убранство (иконы, серебряные венки, памятные доски с именами других погибших в катастрофе, утварь и т. п.) были похищены в 1920-х - 1930-х годах во время общего разграбления кладбища.

Памятник Александру III

2 ноября 2013 года на станции Спасов Скит в Змиёвском районе состоялось открытие памятника Александру III. Мероприятие приурочили к празднованию 400-летия дома Романовых и 125-летию спасения царской семьи.

В мемуарах господина министра Сергея Витте немало интересного. Помните мой пост , в котором упоминалось о железнодорожной катастрофе в октябре 1888 года, в которую попал Александр III с семьей. Сергей Витте описал в своих мемуарах причины аварии.

Царский вагон

Тогда Витте служил управляющим Обществом Юго-Западных железных дорог. Узнав, что железнодорожники при помощи двух паровозов желают разогнать царский поезд до максимально возможной скорости, Витте сделал свои расчеты и пришел к выводу, что железные дороги не предусмотрены для подобных экспериментов. "Быстрое движение, при двух товарных паровозах, с таким тяжелым поездом, так расшатывает путь, что поезд может вышибить рельсы, вследствие чего может потерпеть крушение" - писал Витте в докладе. Тогда министр путей сообщения выполнил рекомендации.

На следующий день перед отправлением поезда Витте встретил Александра III на перроне, который в своей привычной прямой манере выразил свое недовольство. "Я на других дорогах езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на Вашей дорог нельзя ехать, просто потому что Ваша дорога жидовская" - возмущался царь, намекая что подрядчиками при строительстве Юго-Западных дорог были польские евреи.

С царем Витте спорить не стал. В разговор включился министр путей сообщения, который заявил "А на других дорогах ездим же мы с такою скоростью, и никто никогда не осмелился требовать, чтобы Государя везли в меньшею скоростью".

Витте ответил ему резко "Знаете, Ваше Высокопревосходительство, пускай делают другие, как хотят, а я Государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что Вы таким образом Государю голову сломаете".

Молодой Сергей Витте

"Император Александр III слышал это мое замечание, конечно, был очень недоволен моей дерзостью, но ничего не сказал, потому что Он был благодушный, спокойный и благородный человек" - писал Витте. Тогда удалось убедить царя не увеличивать скорость движения поезда.

Император с семьей

Путешествие прошло в напряжении. Беспокойство вызывал багажный вагон, который накренился на левую сторону.
"Я опять поместился в вагоне министра путей сообщения, причем заметил, что с того времени, как я последний раз видел этот вагон; он значительно наклонился на левую сторону. Я посмотрел, отчего это происходит. Оказалось, что произошло это потому, что у министра путей сообщения адмирала Посьета была страсть к различным, можно сказать, железнодорожным игрушкам. Так, например, к печам различного отопления и к различным инструментам для измерения скоростей; все это ставилось и прикреплялось на левую сторону вагона. Таким образом тяжесть левой стороны вагона значительно увеличилась, а потому вагон накренился на левую сторону.

На первой же станции я остановил поезд; вагон осмотрели специалисты по вагоностроению, которые нашли, что следить за вагоном надо, но что никакой опасности нет, и следует продолжать движение. Все спали. Я поехал далее. Так как при каждом вагоне находится, так сказать, формулярный список данного вагона, в который записываются все неисправности его, то я в этом вагон и написал, что предупреждаю: вагон наклонился на левую сторону; и произошло это потому, что всё инструменты и проч. прикрепляются на левую сторону; что я не остановил поезда, так как поезд был осмотрен специалистами, которые пришли к заключению, что он может пройти - те 600-700 верст, которые ему осталось сделать по моей дороге.

Затем я написал, что, если вагон будет в хвосте, в конце поезда, то, я думаю, что он может пройти благополучно до места назначения, но что там необходимо его тщательно пересмотреть, все аппараты снять, лучше всего их совсем выбросить или перенести на другую сторону. Во всяком случае вагон этот не ставить во главе поезда, а поместить его в хвосте".

Тогда все завершилось благополучно. В Петербург император решил вернуться другой дорогой, а Витте только рад был "избавиться от царских поездок", которые причиняли немало беспокойства.
Печально, но на обратном пути с царским поездом случилась катастрофа, о которой предупреждал Витте.

Крушение поезда произошло в районе Харьковской области

"Оказалось, что императорский поезд ехал из Ялты в Москву, причем дали такую большую скорость, которую требовали и на Юго-Западных железных дорогах. Ни у кого из управляющих дорог не доставало твердости сказать, что это невозможно. Ехали также двумя паровозами, причем вагон министра путей сообщения, хотя и был несколько облегчен снятием некоторых аппаратов с левой стороны, но никакого серьезного ремонта во время стоянки поезда в Севастополе сделано не было; кроме того его поставили во главе поезда.

Таким образом поезд шел с несоответствующей скоростью, двумя товарными паровозами, да еще с не вполне исправным вагоном министра путей сообщения во главе. Произошло то, что я предсказал: поезд вследствие качания товарного паровоза от большой скорости, несвойственной для товарного паровоза, выбил рельс. Товарные паровозы конструируются без расчета на большую скорость и поэтому, когда товарный паровоз идет с несоответствующей ему скоростью, он качается; от этого качания был выбит рельс и поезд потерпел крушение.

Весь поезд упал под насыпь и несколько человек было искалечено".

Александр III спас свою семью от несчастья. Также Витте отмечает, что царь сумел пресечь панику среди попутчиков и позаботился об оказании первой помощи раненым.
"Во время крушения Государь со своей семьею находился в столовом вагоне; вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине и она никого не задавила. Затем, со свойственным ему спокойствием и незлобивостью, Государь вышел из вагона, всех успокоил раненым оказал помощь и только благодаря его спокойствию, твердости и незлобливости- вся эта катастрофа не сопровождалась какими-нибудь драматическими приключениями".

Новость о крушении в венгерской газете. За картинку спасибо

В многовековой истории Императорского Дома Романовых имеется множество событий, которые в популярных произведениях обросли мифами или значительно отличаются от действительности. Например, в нашем родном Петропавловске считается, что здание Романовского училища подарил нам лично Николай Второй к 300-летию своей династии, и Западно-Сибирскую железную дорогу тоже он построил. На самом деле, все было иначе.

Решение о Транссибе принял его отец Александр Третий, когда сын был еще наследником. В 1887 была утверждена программа развития путей сообщения на предстоящие четверть века, предусматривающая строительство 62 тысяч километров железных дорог. За тринадцать лет правления императора Александра Третьего в России было построено более двенадцати тысяч километров стальных магистралей, в том числе значительная часть Великого Сибирского пути. Но во многих исторических работах освещается не столько роль императора в развитии транспорта, сколько трагическое происшествие, случившееся 130 лет назад — 17 октября 1888 года недалеко от станции Борки на Курско-Харьковско-Азовской железной дороге, — крушение царского поезда, в котором царь Александр III с женой и детьми после отдыха в Крыму и на Кавказе возвращались в столицу.

Что это был за поезд! Истинно царский! Специальный императорский состав из 10 вагонов, на котором Александр III с семьей и свитой ежегодно выезжали в крымское имение императрицы Ливадию, был настоящим шедевром. Чудо тогдашней техники – новейший паровоз, далее вагон-церковь, вагон-салон, вагоны-опочивальни для каждого взрослого члена семьи, детская, кабинет императора, вагон-кухня, вагон-столовая, служебный вагон и в конце несколько свитских вагонов (кстати, давшие престижную аббревиатуру СВ) – все соединены крытыми переходами. Каждое помещение отделано дорогими сортами дерева, стены и потолки затянуты изысканными тканями — везде атлас, бархат…

Голубой вагон императора был длиною 25 м. 25 см. Золоченые двуглавые орлы украшали окна, расположенные на две стороны. Потолок был обтянут белым атласом, стены обиты стеганым штофом малинового цвета. Этот же материал применялся для обтяжки мебели, для чего пригласили французских декораторов из Лиона. На столах стояли бронзовые часы, интерьер украшали также вазы севрского фарфора и бронзовые канделябры. Двери мозаичной работы открывались и закрывались совершенно бесшумно, а свежий воздух доставлялся по бронзовым вентиляционным трубам, украшенным наверху флюгерами в виде орлов. Трубы отопления замаскировали бронзовыми решетками, служившими также эффектными деталями декора. Вагон императрицы представлял собой «три изящно убранные комнаты, с камином, с кухней, погребом и ледником».

Уверяют, что было несколько таких составов, примерно одинаково оформленных на лучших зарубежных заводах.Они стояли где-то в депо, и никто не знал, какой из них оправится в путь по первому требованию императора. А ему вместе со свитой часто приходилось путешествовать по важным государственным делам. Бывал он и на обожаемой охоте или рыбалке, но на более простом транспорте – на лошадях. Чаще в пригородах Санкт-Петербурга первое лицо страны могло целый день простоять в болоте с удочкой, как говаривала его жена, или отправиться на поезде, например, в Беловежскую пущу или на Кавказ, как в то лето 1888 года.

«Усталые, но довольные» пребыванием в диких местах Кавказа и Крыма (если таковой считать царскую резиденцию Ливадию), члены императорской семьи и сопровождающие их лица возвращались на зимние квартиры – в Санкт-Петербург.

Утром 17 октября вся семья и около 20 приглашенных свитских собралась за завтраком в вагоне-столовой. Не было только маленькой Ольги, которая со своей няней осталась в купе. Поезд приближался к Харькову, где все было готово для встречи царской фамилии. Поезд, постукивая колесами на стыках рельсов, приближался к станции Борки. Впереди был высокий склон и крутой поворот. Императрица Мария Федоровна, женщина романтичная, живая и непосредственная, за что ее очень любили и близкие, и свитские, в прекрасном настроении угощала свою семью и избранных гостей. Около 60 поваров, кухонных рабочих и официантов, готовых продолжать подавать изысканные блюда, находились в буфетной и в соседнем вагоне – кухне.Настала очередь любимой всеми гурьевской каши (кстати, придуманной купцом – рыбопромышленником Гурьевым из казахстанского города, который сейчас называется Атырау).

В ту минуту, когда стали подавать эту самую гурьевскую кашу, вдруг раздался треск и жуткий грохот — закачался и упал набок вагон-столовая. Первый сильный толчок сбросил людей на пол, а крыша вагона стала рушиться прямо на них. Затем — второй толчок, еще более мощный, чем первый. Третий толчок был слабым, и после него поезд остановился.

Все, кто смог подняться, бросились вон и увидели ужасную картину: из 15 вагонов 10 были сброшены под откос с высокой насыпи. Вагон-столовая полностью разрушен, без колес и сплющен, как портсигар в кармане императора. Казалось, все погибли.

Уцелевшие пассажиры бросились искать императорскую семью. Из искореженного вагона-столовой выбрались император с супругой, цесаревич Николай (будущий император), великий князь Георгий Александрович, великая княжна Ксения Александровна и свита, приглашенная к завтраку.

Многие отделались царапинами и ушибами, только флигель-адъютанту Владимиру Шереметеву раздробило палец руки. Великая княжна Ольга Александровна в момент катастрофы была с няней в вагоне царских детей. Их выбросило на насыпь, а маленького великого князя Михаила Александровича из-под обломков извлек солдат при помощи государя. Только пять вагонов и оба локомотива уцелели благодаря сработавшим автоматическим тормозам.

Весть об ужасной аварии пресса, российская и зарубежная, разнесла по всему миру. Утверждалось, что спас семью сам император Александр. Он якобы удержал на могучих плечах обвалившуюся крышу вагона. «Несмотря на крайне плохую погоду — лил дождь с изморозью, кругом грязь и слякоть, император сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов». Подобное утверждение и сейчас можно найти во многих исторических работах. Но все было не так однозначно.

Профессор хирургии Харьковского университета В. Ф. Грубе, находившийся в том поезде, утверждал: «Их Величества изволили обходить всех раненых и словами утешения ободряли ослабевших и упавших духом. Императрица Мария Феодоровна обходила с медицинским персоналом пострадавших, оказывала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания».У императрицы руки были в своей и чужой крови – она порезалась стеклом и повредила руку выше локтя. Под дождем со снегом она оставалась в одном платье, пока кто-то из офицеров не накинул на плечи царицы шинель, в которой она и оказывала помощь раненым.

Сергей Юльевич Витте, с 1886 года занимавший пост управляющего Обществом Юго-Западных железных дорог, а значит, отвечающий за случившееся, не был в поезде, но по отчетам подчиненных написал в мемуарах, что «вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине, и она никого не задавила». Конечно, император Александр III был могучим мужчиной почти двухметрового роста, гнул в ладонях монеты и ломал подковы, но удержать многотонную крышу вагона…Пардон, как говорили в то время. К тому же у него была повреждена ударом балки спина.

Назначенный руководителем комиссии по расследованию причин железнодорожной катастрофы известный юрист, прокурор Сената по уголовным делам Анатолий Федорович Кони считал это утверждение неправдоподобным, «поскольку сама крыша весила несколько тонн и удержать ее никакому человеку было не по силам». Комиссия А.Ф. Кони установила, что при столкновении стальные балки вагона — кухни влетели в столовую и образовали «некую опору для упавшей крыши». Пол вагона сразу провалился, в образовавшееся пространство и удалось выбраться на рельсы, а затем на насыпь почти всем участникам завтрака, кроме официантов, стоявших в буфетной. Удар рухнувших с соседнего вагона стальных балок обрушился на них. В основном оттуда и достали 13 изувеченных трупов.

Всегда пишут о чудесном спасении царского семейства, меньше – о причинах катастрофы.

Итак. «Галопирующие в разных ритмах два паровоза на скорости 68 км/ч, расшатали слабое верхнее строение пути частной железной дороги, второй паровоз фактически провалился между разошедшимися рельсами. При таких условиях произошёл сход 10 вагонов. Причём путь в месте крушения проходил по высокой насыпи (около 5 сажен). Тяжелые царские вагоны раздавили своей массой обычные вагоны с прислугой, поставленные в голове поезда».

По словам самого Витте, в то время начальника Южной железной дороги, еще на станции отправления на глазах императора он вступил в конфликт с чиновниками железных дорог, доказывая, что нельзя использовать два мощных грузовых паровоза с целью разгона царского поезда до высоких скоростей.

Позже С. Витте, так объяснял причины аварии: «Поезд тащили два товарных локомотива, и двигался он очень быстро. Эти машины не предназначены для таких скоростей. Когда локомотив данного типа развивает чрезмерную скорость, он наклоняется, и возникает опасность отрывания плохо прикрепленного рельса, что может привести к крушению поезда. Именно это и произошло. Поезд сошел с рельсов и полетел под откос… В момент катастрофы крыша вагона провалилась внутрь. Однако царь удержал ее, спасая тем самым от смерти тех, кто находился в вагоне. В минуту страшной опасности он не утратил ни присутствия духа, ни доброты сердца».

Но императора звали в столицу дела, и поезд помчался со огромной для того времени скоростью вместо допустимой 40 км/час. К тому же к составу добавили сверх принятой нормы ещё 5 вагонов, в которых ехали свитские – придворные любители отдыхать в Ливадии. Правда, у всех были благородные поводы для путешествия. Император всегда в любых условиях до глубокой ночи работал с документами – руководил страной, его сопровождали помощники. Его жену и дочерей обслуживали и развлекали фрейлины, а каждой из них, по штату, тоже была положена горничная и «мужик» для выполнения тяжелых работ. У малышей – бонны и няньки и т.д., и т.п. Так набралось еще целых два свитских поезда, которые следовали вслед за царским. Менее роскошные, но все-таки … Оказавшись на месте крушения, потрясенные пассажиры сразу стали помогать потерпевшим.

О травмах, полученных членами царской семьи, прессе не сообщалось. Известно только, что у Александра III был сильный ушиб ноги: «его серебряный портсигар в боковом кармане от удара падающей балкой сплющился в лепешку, следовательно, удар был сильный. Но о себе он не молвил ни слова ни тогда, ни после, - писал Катков. — Все свитские генералы тоже получили ушибы, но легкие. Только начальнику конвоя генералу В. А. Шереметеву раздавило грудную клетку и переломало пальцы».

Харьковский профессор хирургии В. Ф. Грубе был убежден в прямой связи смертельной болезни царя с полученными им при крушении травмами: через шесть лет Александр Александрович умер от тяжелого заболевания почек – нефрита. Навсегда стала инвалидом его дочь — великая княжна Ксения. В результате полученной при крушении травмы позвоночника она вынуждена была носить специальный корсет.

Всего пострадало при крушении 68 человек, из них 21 человек погиб. Только в сумерки, когда все погибшие были опознаны и не осталось без помощи ни одного раненого, царская семья на втором свитском поезде отбыла на станцию Лозовую, где ночью было отслужено первое благодарственное молебствие за чудесное избавление царской семьи от смертельной опасности. Затем императорский поезд отбыл в Харьков для дальнейшего следования в Санкт-Петербург. Никакой торжественно встречи на перроне, конечно, не было.

Александр III писал своему брату, Великому Князю Сергею Александровичу: «Этот день никогда не изгладится из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чудесен, потому что Христос желал доказать всей России, что Он и доныне творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и Его великую милость».

До сих пор точно неизвестна непосредственная причина аварии. С.Ю. Витте настаивал, что она была вызвана превышением скорости. Это освобождало от ответственности подведомственное ему железнодорожное управление. Другая комиссия решила, что виноваты гнилые деревянные шпалы и некачественный гравий, неправильно уложенный строителями 10 лет назад. В недосмотре обвинили… давно отошедшего от дел и умершего подрядчика.

Представитель правительства А.Ф. Кони переложил вину на руководство железной дороги, что освобождало от ответственности государственных должностных лиц. Словом, как обычно бывает у нас: «Иван кивает на Петра».

Подоплека этих «киваний» — в конкуренции между государственными и частными строителями железных дорог. Тогда миллионеры появлялись как грибы после дождя, наживая свои бешеные миллионы на взятках и криминальной «экономии» стройматериалов. Вот и сползали рельсы и поезда с насыпей, обрушивались на головы молящихся купола храмов. Это тогда родилось присловье, что строителей железных дорог можно сажать в тюрьму сразу после торжественной сдачи объекта в эксплуатацию. Особенно много аварий случалось на южных железных дорогах, построенных частными предпринимателями раньше Сибирской магистрали.

Невозможно промолчать еще об одной версии трагедии. В мемуарах некоторых официальных лиц того времени говорится о возможном теракте.

Якобы крушение было вызвано взрывом бомбы, заложенной помощником повара императорского поезда, связанным с народовольцами. (Не будем забывать о гибели от бомбы Александра Второго). Говорили, заложив бомбу с часовым механизмом в вагон-столовую, рассчитав момент взрыва ко времени завтрака царской семьи, повар-террорист перед взрывом сошёл с поезда на остановке и скрылся за границу. Эту версию поддерживала великая княжна Ольга Александровна, которой в момент крушения поезда было… 6 лет. Якобы она слышала разговоры в семье, что версия о неисправности путей была придумана, «дабы избежать вдохновления других возможных злоумышленников».

В конце концов Александр решил дело тихо закрыть, отправив в отставку некоторых особенно одиозных чиновников железнодорожного ведомства, и назначить Витте ди⁠ректором императорских железных дорог. Не зря этого императора называли Миротворцем. Сейчас некоторые исследователи истории российских железных дорог считают, что благодаря именно С.Ю. Витте (позже министру финансов) Великая Сибирская магистраль была построена быстро, качественно и обошлась не так уж дорого.

Царская семья несколько раз посещала место своего спасения и устраивала там молебны при большом стечении народа.На деньги, собранные железнодорожниками Харькова и Лозовой, были построены церкви, заложены скверы, а также названы именем императора учебные заведения. Один из храмов находился рядом с санаторием «Форос», где «болел» и провел критические для Родины дни М.С. Горбачев.

После революции большинство памятных объектов постигла судьба почти всех храмов страны. В наши дни восстановлена часовня, построенная вскоре после крушения царского поезда близ станции Борки. Сейчас там устроено нечто, вроде мемориала в память о давней трагедии.

Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых Хрусталев Владимир Михайлович

Крушение царского поезда в Борках

В многовековой истории Императорского Дома Романовых имеется множество событий, которые в популярных произведениях обросли мифами или значительно отличаются от действительности. Например, катастрофа царского поезда на 277-й версте, недалеко от станции Борки на Курско-Харьковско-Азовской железной дороге 17 октября 1888 года, когда якобы император Александр III держал на могучих плечах обвалившуюся крышу вагона, чем спас свою семью. Подобное утверждение присутствует во многих исторических работах.

В книге нашей соотечественницы Л.П. Миллер, выросшей в эмиграции и ныне живущей в Австралии, указывается: «Император, обладавший невероятной физической силой, держал на своих плечах крышу вагона, когда произошло крушение императорского поезда в 1888 году, и дал возможность своей семье выползти из-под обломков вагона в безопасное место» .

Более впечатляющая и искаженная картина крушения царского поезда воспроизводится в книге известной английской писательницы Э. Тисдолл: «Императорский столовый вагон оказался в тени выемки. Неожиданно вагон покачнулся, вздрогнул и подпрыгнул. Раздался адский стук столкнувшихся буферов и сцепок. Днище вагона треснуло и провалилось у них под ногами, снизу взметнулось облако пыли. Стенки со скрежетом лопнули, воздух наполнился грохотом сталкивающихся между собой вагонов.

Никто не понял, как все произошло, но в следующее мгновение Император Александр III стоял на железнодорожном полотне по колени в обломках, удерживая на могучих плечах всю среднюю часть металлической крыши вагона.

Похожий на мифического Атланта, подпирающего небо, ослепленный пылью, слыша крики своего семейства, оказавшегося среди обломков у его ног, и зная, что каждую секунду они могут быть раздавлены, если он сам рухнет под страшной тяжестью.

Трудно себе представить, что за считанные доли секунды он догадался подставить плечи и тем самым спасти остальных, как нередко это утверждают, но то обстоятельство, что он встал на ноги и что крыша рухнула на него, возможно, спасло несколько жизней.

Когда прибежали несколько солдат, Император все еще удерживал крышу, но стонал, еле выдерживая напряжение. Не обращая внимания на крики, доносившиеся из-под обломков, они схватили куски досок и подперли ими одну сторону крыши. Император, ноги которого проваливались в песок, отпустил вторую сторону, упершуюся в обломки.

Ошеломленный, он пополз на четвереньках к краю выемки, затем с трудом поднялся на ноги» .

Объяснить подобное вольное утверждение можно лишь недостаточно критическим отношением к историческим источникам, а иногда вымыслами сочинителей. Возможно, использование ими непроверенной информации об Александре III, в какой-то мере пошло от эмигрантских мемуаров великого князя Александра Михайловича (1866–1933). Писал он их в конце жизни по памяти, т. к. его личный архив остался в Советской России. В частности, в этих мемуарах указывалось: «После покушения в Борках 17 октября 1888 года весь русский народ создал легенду, что Александр III спас своих детей и родных, удержав на плечах крышу разрушенного вагона-ресторана во время покушения революционеров на императорский поезд. Весь мир ахнул. Сам герой не придавал особого значения случившемуся, но огромное напряжение того случая оказало губительное воздействие на его почки» . Так ли было на самом деле в действительности. Обратимся к архивным документам, воспоминаниям очевидцев и другим историческим источникам. Попытаемся сопоставить их содержание, чтобы реконструировать реальные события.

Весною 1894 года император Александр III заболел инфлюэнцей, которая дала осложнения на почки и вызвала Брайтову болезнь (нефрит почек). Первой причиной болезни, очевидно, были ушибы, полученные во время железнодорожной катастрофы под Харьковом (недалеко от станции Борки) 17 октября 1888 г., когда чуть не погибла вся царская семья. Государь получил настолько сильный удар в бедро, что находившийся в кармане серебряный портсигар оказался сплющенным. С того памятного и трагического события прошло шесть лет. Воспроизведем ход событий.

Осенью 1888 года семья императора Александра III (1845–1894) посетила Кавказ. Государыня Мария Федоровна (1847–1928) впервые оказалась в этих местах. Ее поразили природная, девственная красота и самобытность этого дикого края. Она восхищалась гостеприимством и искренней восторженностью встреч местного населения.

Все хорошее, известно каждому, пролетает быстро, как одно мгновение. Наконец завершилось длительное и утомительное, хотя и увлекательное путешествие по югу России. Царская семья отправилась в обратный путь домой в Санкт-Петербург: сначала морем с Кавказа до Севастополя, а оттуда по железной дороге. Казалось, ничто не предвещало беды. Царский поезд тянули два мощных локомотива. Состав включал более десятка вагонов и на некоторых участках шел со средней скоростью 65 верст в час.

Цесаревич Николай Александрович (1868–1918) продолжал в эти октябрьские дни 1888 года, как обычно, регулярно вести свои дневниковые записи. Заглянем в них:

Сегодня весь день стояла идеальная погода, совершенно летняя. В 8? увиделись с Ксенией, Мишей и Ольгой. В 10 ч. поехали к обеднице на кор[абль] «Чесма». Осматривали ее после этого. Были также на «Екатерине II» и «Уральце». Завтракали на «Москве» с турецким послом. Посетили Морское собрание в городе и казарму 2-го Черномор[ского] экипажа. В 4 часа уехали в Никол[аевском] поезде. Проехали тоннель засветло. Обедали в 8 ч.

Бедная “Камчатка” убита!

Роковой для всех день, все мы могли быть убиты, но по воле Божией этого не случилось. Во время завтрака наш поезд сошел с рельсов, столовая и 6 вагонов разбиты и мы вышли из всего невредимыми. Однако убитых было 20 чел. и раненых 16. Пересели в Курский поезд и поехали назад. На ст. Лозовой был молебен и панихида. Ужинали там же. Все мы отделались легкими царапинами и разрезами!!!»

Император Александр III в своем дневнике за этот трагический день записал следующее: «Бог чудом спас нас всех от неминуемой смерти. Страшный, печальный и радостный день. 21 убитый и 36 раненых! Милый, добрый и верный мой Камчатка тоже убит!».

17 октября 1888 года с самого утра было обычным, ни чем не отличающимся днем, проводимым царской семьей во время путешествий в поезде. В полдень по установленному придворному порядку (хотя чуть раньше обычного) сели завтракать. В вагоне столовой собралась вся Августейшая семья (за исключением 6-летней младшей дочери Ольги, которую оставили с гувернанткой англичанкой в купе) и свита - всего 23 человека. За большим столом сидели император Александр III, императрица Мария Федоровна, несколько свитских дам, министр путей сообщения генерал-адъютант К.Н. Посьет, военный министр П.С. Ванновский. За невысокой перегородкой, за отдельным столом, завтракали царские дети и гофмаршал Императорского Двора князь В.С. Оболенский.

Трапеза должна была скоро завершиться, так как до Харькова, где ожидалась, как обычно, торжественная встреча, оставалось ехать менее часа. Прислуга, как всегда, обслуживала безукоризненно. В ту минуту, когда подавали последнее блюдо, любимую Александром III гурьевскую кашу, и лакей поднес Государю сливки, все вдруг страшно сотряслось и моментально куда-то исчезло.

Потом император Александр III и его супруга Мария Федоровна будут вспоминать бесконечное множество раз этот роковой случай, но так и не смогут восстановить его во всех мелких подробностях.

О железнодорожной катастрофе много позднее младшая дочь царя, великая княгиня Ольга Александровна (1882–1960) делилась впечатлениями в мемуарах, пересказанных от ее имени в записи канадского журналиста Йена Ворреса: «29 октября (17 октября по старому стилю. - В.Х. ) длинный царский поезд шел полным ходом к Харькову. Великая княгиня помнила: день был пасмурный, шел мокрый снег. Около часу дня поезд подъезжал к небольшой станции Борки. Император, императрица и четверо их детей обедали в столовом вагоне. Старый дворецкий, которого звали Лев, вносил пудинг. Неожиданно поезд резко покачнулся, затем еще раз. Все упали на пол. Секунду или две спустя столовый вагон разорвался, как консервная банка. Тяжелая железная крыша провалилась вниз, не достав каких-то несколько дюймов до голов пассажиров. Все они лежали на толстом ковре, упавшем на полотно: взрывом отрезало колеса и пол вагона. Первым выполз из-под рухнувшей крыши император. После этого он приподнял ее, дав возможность жене, детям и остальным пассажирам выбраться из изувеченного вагона. Это был поистине подвиг Геркулеса, за который ему придется заплатить дорогой ценой, хотя в то время этого еще никто не знал.

Миссис Франклин и маленькая Ольга находились в детском вагоне, сразу за столовым вагоном. Они ждали пудинга, но так и не дождались.

Хорошо помню, как при первом же ударе со стола упали две вазы из розового стекла и разбились вдребезги. Я испугалась. Нана посадила меня к себе на колени и обняла. - Послышался новый удар, и на них обеих упал какой-то тяжелый предмет. - Потом я почувствовала, что прижимаюсь лицом к мокрой земле…

Ольге показалось, что ее выбросило из вагона, превратившегося в груду обломков. Она покатилась вниз по крутой насыпи, и ее охватил страх. Кругом бушевал ад. Некоторые вагоны, находившиеся сзади, продолжали двигаться, сталкиваясь с передними, и падали набок. Оглушительный лязг железа, ударяющегося о железо, крики раненых еще больше напугали и без того перепуганную шестилетнюю девочку. Она забыла и про родителей, и про Нана. Ей хотелось одного - убежать подальше от ужасной картины, которую она увидела. И она бросилась бежать, куда глаза глядят. Один лакей, которого звали Кондратьев, кинулся за нею вслед и поднял ее на руки.

Я так перепугалась, что исцарапала бедняге лицо, - призналась великая княгиня.

Из рук лакея она перешла в отцовские руки. Он отнес дочурку в один из немногих уцелевших вагонов. Там уже лежала миссис Франклин, у которой были сломаны два ребра и серьезно повреждены внутренние органы. Дети остались в вагоне одни, в то время как Государь и императрица, а также все члены Свиты, не получившие увечий, стали помогать лейб-медику, ухаживая за ранеными и умирающими, которые лежали на земле возле огромных костров, разведенных с тем, чтобы они могли согреться.

Позднее я слышала, - сообщила мне великая княгиня, - что мама вела себя как героиня, помогая доктору, как настоящая сестра милосердия.

Так оно и было на самом деле. Убедившись, что муж и дети живы и здоровы, императрица Мария Федоровна совсем забыла о себе. Руки и ноги у нее были изрезаны осколками битого стекла, все тело ее было в синяках, но она упорно твердила, что с нею все в порядке. Приказав принести ее личный багаж, она принялась резать свое нижнее белье на бинты, чтобы перевязать как можно больше раненых. Наконец из Харькова прибыл вспомогательный поезд. Несмотря на усталость, ни император, ни императрица не захотели сесть в него, прежде чем не были посажены все раненые, а убитые, пристойно убранные, погружены в поезд. Число пострадавших составило 281 человек, в том числе 21 убитый.

Железнодорожная катастрофа в Борках явилась поистине трагической вехой в жизни великой княгини. Причина катастрофы так и не была установлена следствием. /…/

Многие из свиты погибли или стали калеками на всю жизнь. Камчатка, любимая собака великой княгини, была раздавлена обломками провалившейся крыши. В числе убитых оказался граф Шереметев, командир казачьего конвоя и личный друг императора, но к боли утраты примешивалось неосязаемое, но жуткое ощущение опасности. Тот хмурый октябрьский день положил конец счастливому, беззаботному детству, в память девочки врезался снежный ландшафт, усеянный обломками императорского поезда и черными и алыми пятнами» .

Конечно, эти записки великой княгини Ольги Александровны больше плод воспоминаний других, так как ей в то время было всего 6 лет и едва ли она могла знать о некоторых деталях трагического события, которые были пересказаны в мемуарах от ее имени. К тому же приведенные здесь сведения о гибели командира Императорского конвоя В.А. Шереметева (1847–1893) не соответствуют действительности. Так именно появляются мифы, которые начинают жить самостоятельной жизнью, перекочевав во многие популярные произведения.

Сообщая о случившемся, официальный печатный орган «Правительственный вестник» указывал, что вагон «хотя и остался на полотне, но в неузнаваемом виде: все основание с колесами выбросило, стенки сплюснулись, и только крыша, свернувшись на одну сторону, прикрыла находившихся в вагоне. Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении».

В свою очередь, нам следует заметить читателям, что тогда еще трудно было говорить о причинах крушения, но правительство сразу же заявило: «О каком-либо злоумышлении в этом несчастном случае не может быть и речи». В печати сообщалось, что погибли 19 человек, 18 были ранены.

Дополнительно от себя еще отметим, что вагон, в котором находилась царская семья, спасло от полного разрушения только то, что его днище имело свинцовую прокладку, что смягчило удар и не позволило всему развалиться на куски.

Следствием было установлено, что царский поезд шел на этом опасном участке со значительным превышением скорости (64 версты в час, так как нагонял опоздание по графику), и катастрофа произошла в 47 верстах к югу от Харькова - между станциями Тарановка и Борки. Сошли с рельсов локомотив и четыре вагона. Это не был террористический акт, как некоторые предполагали первоначально. Еще до путешествия специалисты предупреждали императора, что поезд составлен неверно - в середину очень тяжелых царских вагонов был вставлен легкий вагон министра путей сообщения К.Н. Посьета. Инженер С.И. Руденко неоднократно указывал на это инспектору Императорских поездов инженеру барону М.А. Таубе. Тот как всегда отвечал, что все хорошо знает, но сделать ничего не может, так скоростью движения распоряжается П.А. Черевин, не считаясь ни с расписанием, ни с неудовлетворительным состоянием железнодорожного пути. Погода была холодная и дождливая. Тяжелый поезд, который тащили два мощных паровоза, спускаясь с шестисаженной насыпи, шедшей через широкий и глубокий овраг, повредил путь и сошел с рельсов. Часть вагонов была разрушена. Погибло 23 человека, в том числе лакей, который подавал сливки Государю, не спаслись также четыре официанта, находившихся в вагоне-столовой (за перегородкой). Раненых насчитывалось 19 человек. (По другим данным: погиб 21 человек, 35 были ранены.) Как мы видим, число жертв в источниках все время указывается разным. Возможно, некоторые из пострадавших позднее скончались от ран.

Члены царской семьи остались практически невредимыми, только сам царь получил настолько сильный удар в бедро, что находившийся в правом кармане серебряный портсигар оказался сильно сплющенным. Кроме того, он получил сильный ушиб спины от упавшей на него массивной столешницы. Возможно, впоследствии эта травма способствовала развитию болезни почек, от которой император Александр III скончался через шесть лет. Единственными свидетелями извне этого железнодорожного крушения оказались окаменевшие от ужаса солдаты Пензенского пехотного полка, стоявшие для охраны в цепи вдоль линии полотна в этой местности при прохождении царского поезда. Государь, окинув взором всю картину катастрофы и поняв, что нет иной реальной возможности оказать должную помощь пострадавшим людям силами и средствами только уцелевших лиц разбитого поезда, приказал солдатам стрелять в воздух. По всей цепи охраны поднялась тревога, сбежались солдаты, а с ними оказался военный врач Пензенского полка и небольшое количество перевязочных средств.

Сразу после крушения и эвакуации раненых, на ближайшей станции Лозовой сельское духовенство отслужило панихиду по погибшим и благодарственный молебен по случаю избавления от опасности оставшихся живых. Император Александр III приказал подать обед для всех находившихся и уцелевших в поезде, включая прислугу. По некоторым свидетельствам, он распорядился перевести останки погибших в Петербург и обеспечить материально их семьи.

На основании материалов следствия государственной комиссии были сделаны соответствующие выводы, по которым приняли надлежащие меры: кто-то был уволен в отставку, кого-то повысили в должности. Однако пересмотрели весь установленный ранее артикул движения царского поезда. На этом поприще сделал головокружительную карьеру многим теперь известный С.Ю. Витте (1849–1915). По всей стране служились благодарственные молебны по поводу чудесного спасения Августейшей семьи.

Любопытно сравнить процитированные нами мемуары великой княгини Ольги Александровны с дневниковыми записями генеральши А.В. Богданович (1836–1914), которая держала великосветский салон и была в курсе всех событий и слухов столицы: «За последние дни - ужасная катастрофа на Харьковско-Орловской дороге 17 октября. Без содрогания нельзя слушать подробности крушения царского поезда. Непостижимо, как Господь сохранил царскую семью. Вчера Салов рассказал нам подробности, переданные ему Посьетом, когда они вчера возвращались из Гатчины, по приезде Государя. Царский поезд состоял из следующих вагонов: два локомотива, за ними - вагон электрического освещения, вагон, где помещались мастерские, вагон Посьета, вагон II класса для прислуги, кухня, буфетная, столовая, вагон вел. княжон - литера Д, литера А - вагон Государя и царицы, литера С - цесаревича, дамский свитский - литера К, министерский свитский - литера О, конвойный № 40 и багажный - Б. Поезд шел со скоростью 65 верст в час между станциями Тарановка и Борки. Опоздали на 1? часа по расписанию и нагоняли, так как в Харькове предполагалась встреча (тут является маленькая темнота в рассказе: кто приказал ехать скорее?).

Был полдень. Ранее обыкновенного сели завтракать, чтобы кончить его до Харькова, который уже отстоял только на 43 версты. Посьет, выходя из своего вагона, чтобы идти в царскую столовую, зашел в купе к барону Шернвалю, звал его идти вместе, но Шернваль отказался, сказав, что у него есть чертежи, которые ему необходимо рассмотреть. Посьет ушел один. В столовой собралась вся царская семья и свита - всего 23 человека. Маленькая вел. княжна Ольга оставалась в своем вагоне. Столовая была разделена на 3 части: посредине вагона - большой стол, с двух боков столовая была отгорожена - с одной стороны помещался обыкновенный стол для закуски, а за другой перегородкой, ближе к буфетной, стояли официанты. Посередине стола с одной стороны помещался Государь, имея по бокам двух дам, а с другой стороны - императрица, справа у нее сидел Посьет, а слева Ванновский. Где стояла закуска, там сели царские дети: цесаревич, его братья, сестра и с ними Оболенский.

В ту минуту, когда уже подавали последнее блюдо, гурьевскую кашу и лакей поднес Государю сливки, началась страшная качка, затем сильный треск. Все это было делом нескольких секунд - царский вагон слетел с тележек, на которых держались колеса, все в нем превратилось в хаос, все упали. Кажется, пол вагона уцелел, стены же приплюснулись, крышу сорвало с одного бока вагона и покрыло ею бывших в вагоне. Императрица захватила Посьета при падении за бакенбарды.

Первый на ноги поднялся Посьет. Увидя его стоящим, Государь, под грудой обломков, не имея сил подняться, закричал ему: “Константин Николаевич, помогите мне выкарабкаться”. Когда Государь поднялся, и императрица увидела, что он невредим, она вскричала: “Et nos enfants?” (“Что с детьми?”). Слава Богу, дети все целы. Ксения стояла на полотне дороги в одном платье под дождем; на нее накинул телеграфный чиновник свое пальто. Михаила отыскали, зарытого в обломки. Цесаревич и Георгий тоже были невредимы. Когда нянька увидела, что стенка вагона была разбита, она выбросила маленькую Ольгу на насыпь и сама вслед за ней выбросилась. Все это произошло очень благополучно. Вагон же был переброшен через столовую и стал между буфетным вагоном и столовой поперек. Говорят, это послужило спасением для находящихся в столовой.

Зиновьев рассказал Посьету, что он видел, как бревно врезывалось в столовую, два вершка от его головы; он перекрестился и ждал смерти, но вдруг оно остановилось. Человек, подававший сливки, был убит у ног Государя, также и собака, бывшая в вагоне, - подарок Норденшильда.

Когда вся царская семья собралась, и они увидели, что Господь их сохранил, - царь перекрестился и занялся ранеными и убитыми, которых оказалось много. Четыре официанта, которые находились в столовой за перегородкой, были убиты. Первый сошел с рельсов вагон Посьета. Охрана, стоявшая вдоль пути, говорит, что видела, как что-то моталось около колеса одного из вагонов, но, вследствие быстрого хода поезда, не может указать, в каком это было вагоне. Думают, что лопнул бандаж на колесе. В первом, электрическом, вагоне людям, там находящимся, было жарко, - они открыли дверь. Трое из них, поэтому были спасены - их выбросило на дорогу невредимыми, но другие были убиты. В мастерской, где находились колеса, и разные принадлежности на случай поломки, все были перебито. Вагон Посьета разлетелся в прах. Шернваль был выброшен на откос, его нашли сидящим. Когда его спросили, сильно ли он ранен, он ничего не отвечал, только махал руками; он был нравственно потрясен, не зная, что такое произошло. Императрица и Государь подошли к нему. Она сняла с себя башлык и надела его на Шернваля, чтобы ему было теплее, так как у него фуражки не было. У него оказались переломлены три ребра и помяты ребра и помяты щеки. В вагоне Посьета находился еще инспектор дороги Кроненберг, который тоже был выброшен на кучу щебня, и у него было оцарапано все лицо. И управляющий дорогой Кованько, тоже выброшенный, но так удачно, что не запачкал себе даже перчаток. Кочегар же был убит в этом же вагоне. В вагоне II класса, где была прислуга, мало кто остался жив - все получили сильные раны: кто не был убит на месте, многие были придавлены передними скамейками. В кухне повара были ранены. Вагоны лежали на обе стороны. Из свиты Государя все более или менее получили ушибы, но все легкие. Посьету ушибло ногу, у Ванновского оказалось три шишки на голове, Черевину ушибло ухо, но всех больше пострадал начальник конвоя Шереметев: у него оторвало второй палец на правой руке и сильно придавило грудь. Трудно вообразить, что при таком разрушении так еще ничтожны повреждения. Императрице помяло левую руку, которую до сих пор она держит на привязи, а также оцарапало ухо, т. е. возле уха. В других же вагонах находящиеся там люди не потерпели никаких повреждений. Под царский вагон, где находились спальни царя и царицы, подкатились колеса других вагонов, а вагон цесаревича так затормозили, что превратили его колеса в сани. Барон Таубе, сопровождающий всегда царские поезда, находился у Ширинкина в свитском вагоне. Когда он узнал о происшедшем, он бросился бежать в лес; солдаты, охранявшие путь, чуть его не убили, думая, что это злоумышленник. Ширинкин послал конвойных его догнать и привести обратно. Посьет потерял во время крушения все свои вещи, остался в одном сюртуке.

Когда опять все уселись в вагоны, т. е. когда опять отправились из Лозовой в Харьков, Государь с царицей навестили Посьета в его купе. Он лежал раздетый. Царица села рядом у него на скамейке, где он лежал, а Государь остался стоять. Она его утешала и пробыла у него 20 минут, не позволив ему встать со своего места. Когда Посьет вышел из вагона, Салов говорит, что у него был земляной цвет лица, он очень осунулся. Государь очень бодр и еще потолстел. Императрица тоже бодра, но постарела. Это понятно, что она пережила в это ужасное время.

Сегодня напечатано, что Государь передал жандармскому офицеру кусок дерева - гнилую шпалу. Спросила Салова по телефону, справедливо ли это сообщение. Он отвечал, что Воронцов, правда, поднял кусок дерева и сказал, что это - гнилая шпала, передал это Государю, который тут же отдал этот кусок жандарму. Но Салов уверен, что это не шпала, что все они были переменены два года тому назад на этой дороге, а что это - обломок от вагона. Молодой Поляков, хозяин этой дороги, говорит, что всему виной вагон Посьета, который был очень ветх. Посьет дал понять Салову, что будто ехали так скоро по приказанию самого Государя. Теперь все выяснит следствие. Кони и Верховский от Министерства путей сообщения поехали туда на место. Жертв очень много: 23 убитых и 19 раненых. Все - царская прислуга» .

Любопытно отметить, что этому происшествию уделил большое внимание известный многим жандармский генерал В.Ф. Джунковский (1865–1938), занимавший перед Первой мировой войной пост помощника министра внутренних дел, и который числился в Свите императора Николая II. Он за свою жизнь оставил обширные дневники и рукописные воспоминания, еще до сих пор в своей значительной части не опубликованные. В частности, он писал: «Император Александр III возвращался со всей своей семьей с Кавказа. Не доезжая г. Харькова близ станции Борки несколько вагонов сошли с рельсов и, одновременно, раздался треск, вагон-столовая, в котором в это время находился император со всей семьей и ближайшей свитой, рухнул, крыша вагона прикрыла всех сидевших за столом, два камер-лакея, подававшие в это время гречневую кашу, были убиты на месте упавшей крышей. Александр III, обладавший неимоверной силой, как-то инстинктивно удержал крышу и тем спас всех сидевших за столом. Он со страшными усилиями поддерживал крышу, пока не удалось вытащить из-под нее всех сидевших. Это усилие навсегда отразилось на здоровье Александра III, повредило ему почки, что и было причиной его преждевременной кончины 6 лет спустя. Несколько еще вагонов Императорского поезда были разбиты в щепы, жертв было много, и убитые и раненые. Государь и императрица не покинули места катастрофы, пока не пришел санитарный поезд из Харькова, не перевязали всех раненых, не поместили их в поезда, не перенесли туда же и в багажный вагон всех убитых и не отслужили по ним панихиду. Императрица с помощью дочерей, фрейлин сама перевязывала раненых, утешала их. Только когда все было окончено, санитарный поезд двинулся в Харьков, увозя с собой пострадавших, царская семья с лицами Свиты в экстренном поезде направилась вслед в Харьков, где Их Величества восторженно были встречены харьковцами, проследовали прямо в Собор среди ликующей толпы, запрудившей все улицы. В Соборе было отслужено благодарственное молебствие за совершенное необъяснимое прямо чудо - спасения царской семьи. Как никогда свершился Божий промысел…

В воскресенье 23 октября Государь вернулся в столицу. В Петербурге состоялся торжественный въезд Их Величеств… По всему пути стояли несметные толпы народа. Государь прямо проехал в Казанский Собор, где было отслужено молебствие. Тут на площади стояли учащиеся, не исключая и студентов университета и многих учебных заведений. Овациям не было предела, вся эта молодежь приветствовала царскую семью, их шапки летели вверх, “Боже, Царя храни” раздавалось в толпе, то тут, то там. Государь ехал в открытой коляске с императрицей.

Мне рассказывал ближайший свидетель всего этого градоначальник Грессер, что он никогда ничего подобного не видел, что это была стихия, стихия восторженности. Студенты и молодежь буквально осаждали коляску Государя, некоторые прямо хватали руки и целовали. У одного студента брошенная им шапка попала в коляску Государя. Императрица ему говорит: “Возьмите Вашу шапку”. А он в порыве восторга: “Пусть остается”. От Казанского Собора до Аничкова дворца бежала густая толпа за коляской Государя.

Несколько дней столица праздновала чудесное спасение Государя, город был разукрашен, иллюминован, учебные заведения распущены на 3 дня.

Всех конечно занимала причина крушения. Много было разговоров, толков, говорили о покушении, чего только не придумывали… В конце концов, определенно подтвердилось, что никакого покушения не было, что вина лежала исключительно на Министерстве путей сообщения…» .

День спустя, т. е. 24 октября 1888 года, еще одна запись в дневнике генеральши А.В. Богданович относительно уточнения подробностей крушения царского поезда: «Было много народу. Moulin говорил, что видел художника Зичи, который сопутствовал Государю в поездке и был в столовой. Его облили кашей во время катастрофы. Когда он очутился вне вагона, первое, о чем он вспомнил, был его альбом. Он вошел снова в разрушенную столовую, и альбом сразу попался ему на глаза. Говорят, что Государь за два дня до катастрофы делал замечание за столом Посьету, что очень часто остановки. На это Посьет отвечал, что они делаются, чтобы брать воду. Государь сказал сурово, что можно ее запасать, не так часто, а в большем количестве зараз.

Много интересных подробностей слышишь о крушении. Все более или менее получили царапины, но все здоровы. У Оболенской, рожденной Апраксиной, сорвало с ног туфли. Раухфус (доктор) боится, что будут последствия у вел. княжны Ольги от падения. Ванновский сильно ругает Посьета. Вся свита царя говорит, что его вагон был причиной крушения. Удивительно, что все, когда говорят об опасности, угрожавшей царской семье, восклицают: “Если бы они погибли, то вообразите, что тогда был бы Государем Владимир с Марией Павловной и Бобриков!” И эти слова говорят с ужасом. Е.В.[Богданович] говорит, что вел. кн. Владимир делает недоброе впечатление своими поездками по России» .

Однако, как часто бывает, воспоминания косвенных свидетелей событий тех дней не всегда совпадают с тем, что рассказывали об этом же те, кто оказался участниками этого происшествия. Тому имеется множество примеров.

6 ноября 1888 года императрица Мария Федоровна написала своему родному брату Вильгельму, греческому королю Георгу I (1845–1913), обстоятельное и полное эмоций письмо об ужасном происшествии: «Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами свою защитную руку…

Это было такое чудесное чувство, которое я никогда не забуду, как и то чувство блаженства, которое я испытала, увидев, наконец, моего любимого Сашу и всех детей целыми и невредимыми, появлявшимися из руин друг за другом.

Действительно, это было как воскресение из мертвых. В тот момент, когда я поднималась, я никого из них не видела, и такое чувство страха и отчаяния овладело мною, что это трудно передать. Наш вагон был полностью разрушен. Ты, наверное, помнишь последний наш вагон-ресторан, подобный тому, в котором мы вместе ездили в Вильну?

Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого все мы оказались на полу, и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. Все падало и трещало как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который затем рухнул вниз вместе с обрушившимся столом. В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего, что сыпалось отовсюду.

Был еще третий толчок и много других прямо под нами, под колесами вагона, которые возникали в результате столкновения с другими вагонами, которые наталкивались на наш вагон и тащили его дальше. Все грохотало и скрежетало, и потом вдруг воцарилась такая мертвая тишина, как будто в живых никого не осталось.

Все это я помню отчетливо. Единственное, чего я не помню, это то, как я поднялась, из какого положения. Я просто ощутила, что стою на ногах, без всякой крыши над головой и никого не вижу, так как крыша свисала вниз как перегородка и не давала никакой возможности ничего видеть вокруг: ни Сашу, ни тех, кто находился на противоположной стороне, так как самый большой общий вагон оказался вплотную с нашим.

Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда, можешь себе представить, я поняла, что я жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно! Единственно кого я увидела, были военный министр и бедный кондуктор, молящий о помощи!

Потом вдруг я увидела мою милую маленькую Ксению, появившуюся из-под крыши немножко поодаль с моей стороны. Затем появился Георгий, который уже с крыши кричал мне: “Миша тоже здесь!” и, наконец, появился Саша, которого я заключила в мои объятья. Мы находились в таком месте вагона, где стоял стол, но ничего, что раньше стояло в вагоне не уцелело, все было разрушено. За Сашей появился Ники, и кто-то крикнул мне, что Baby целая и невредимая, так что я от всей души и от всего сердца могла поблагодарить Нашего Господа за Его щедрую милость и милосердие, за то, что Он сохранил мне всех живыми, не потеряв с их голов ни единого волоса!

Подумай только, лишь одна бедная маленькая Ольга была выброшена из своего вагона, и она упала вниз с высокой насыпи, но не получила никаких повреждений, также как и ее бедная толстая няня. Но мой несчастный официант получил повреждения ноги в результате падения на него изразцовой печи.

Но какую скорбь и ужас испытали мы, увидев множество убитых и раненых, наших дорогих и преданных нам людей.

Душераздирающе было слышать крики и стоны и не быть в состоянии помочь им или просто укрыть их от холода, так как у нас самих ничего не осталось!

Все они были очень трогательны, особенно когда, несмотря на свои страдания, они, прежде всего, спрашивали: “Спасен ли Государь?” - и потом, крестясь, говорили: “Слава Богу, тогда все в порядке!”

Я никогда не видела ничего более трогательного. Эта любовь и всепоглощающая вера в Бога действительно поражала и являлась примером для всех.

Мой дорогой пожилой казак, который был около меня в течение 22 лет, был раздавлен и совершенно неузнаваем, так как у него не было половины головы. Также погибли и Сашины юные егеря, которых ты, наверно, помнишь, как и все те бедняги, кто находился в вагоне, который ехал перед вагоном-рестораном. Этот вагон был полностью разбит в щепки, и остался только маленький кусочек стены!

Это было ужасное зрелище! Подумай только, видеть перед собой разбитые вагоны и посреди них - самый ужасный - наш, и осознавать, что мы остались живы! Это совершенно непостижимо! Это чудо, которое сотворил Наш Господь!

Чувство вновь обретения жизни, дорогой Вилли, непередаваемо, и особенно после этих страшных мгновений, когда я с замиранием сердца звала своего мужа и пятерых детей. Нет, это было ужасно. Можно было сойти с ума от горя и отчаяния, но Господь Бог дал мне силы и спокойствие перенести это и своим милосердием вернул мне их всех, за что я никогда не смогу отблагодарить Его должным образом.

Но как мы выглядели - это было ужасно! Когда мы выбрались из этого ада, все мы были с окровавленными лицами и руками, частично это была кровь от ран из-за осколков стекла, но в основном это была кровь тех бедных людей, которая попала на нас, так что в первую минуту мы думали, что мы все были тоже серьезно ранены. Мы были также в земле и пыли и так сильно, что отмыться окончательно смогли только через несколько дней, настолько прочно она прилипла к нам…

Саша сильно защемил ногу, да так, что ее удалось вытащить не сразу, а только через некоторое время. Потом он несколько дней хромал, и нога его была совершенно черная от бедра до колена.

Я тоже довольно сильно защемила левую руку, так что несколько дней не могла до нее дотронуться. Она тоже была совершенно черная, и ее необходимо было массировать, а из раны на правой руке шла сильно кровь. Кроме того, мы все были в синяках.

Маленькая Ксения и Георгий также поранили руки. У бедной старой жены Зиновьева была открытая рана, из которой очень сильно шла кровь. Адъютант детей также поранил пальцы и получил сильный удар по голове, но самое ужасное произошло с Шереметевым, который был наполовину придавлен. Бедняга получил повреждение груди, и еще до сих пор он окончательно не поправился; один палец у него был сломан, так что болтался, и он сильно поранил нос.

Все это было ужасно, но это, однако, ничто в сравнении с тем, что случилось с теми бедными людьми, которые были в таком плачевном состоянии, что их пришлось отправить в Харьков, где они еще до сих пор находятся в госпиталях, в которых мы их навещали через 2 дня после происшествия…

Один мой бедный официант пролежал 2 с половиной часа под вагоном, непрерывно взывая о помощи, так как никто не мог вытащить его, несчастного, у него было сломано 5 ребер, но теперь, слава Богу, он, как и многие другие, поправляется.

Бедная Камчатка также погибла, что было большим горем для бедного Саши, любившего эту собаку и которому ее теперь ужасно недостает.

Тип (кличка собаки императрицы Марии Федоровны. - В.Х. ), к счастью, забыл в тот день прийти к завтраку и таким образом, по меньшей мере, спас себе жизнь.

Теперь прошло уже три недели со дня происшедшего, но мы все еще думаем и говорим только об этом, и ты представь себе, что каждую ночь мне все снится, что я нахожусь на железной дороге…» .

Стоит отметить, что у императора Александра III, как и у его отца, была своя «личная» любимая охотничья собака. В июле 1883 г. матросы крейсера «Африка», вернувшегося из дальнего плавания с Тихого океана, подарили ему камчатскую белую лайку с подпалинами на боках, которую назвали Камчатка. Лайка стала любимицей в царской семье, о чем свидетельствует множество записей в детских дневниках великих князей и княжон. Камчатка всюду сопровождала своего хозяина, даже ночевала в императорской спальне. Лайку брали с собой в морские плавания на яхте. Изображение собаки сохранилось и в семейных фотоальбомах. Император похоронил любимую лайку Камчатку, погибшую в железнодорожной катастрофе, под своими окнами дворца в Гатчине в Собственном Его Императорского Величества саду. Ей поставили памятник красного гранита (в виде небольшой четырехугольной пирамидки), где было высечено: «Камчатка. 1883–1888». В кабинете императора на стене висела акварель художника М.А. Зичи с надписью «Камчатка. Раздавлен при крушении Царского поезда 17 октября 1888 года».

Государственный секретарь А.А. Половцов (1832–1909) узнал об обстоятельствах железнодорожной катастрофы царского поезда, а также со слов императрицы Марии Федоровны записал 11 ноября 1888 года рассказ об этом происшествии в своем дневнике: «В 10? час. еду в Гатчину и, встретив на станции Посьета, сажусь с ним вдвоем в приготовленный для него вагон. Разумеется, с первых слов начинается повествование о крушении. Посьет старается доказать мне, что причиною крушения никак не состояние железнодорожного пути, а бессмысленное составление царского поезда по приказанию Черевина в качестве главного начальника охраны. Назначенный из инженеров охранный инспектор Таубе не мог делать при этом ничего иного, как повиноваться. На это я возражаю Посьету, что он сам должен был потребовать от Государя подчиниться разумным требованиям осторожности и в случае отказа просить увольнения от обязанностей, а отнюдь никак не сопровождать Государя в путешествие. С этим Посьет соглашается, говоря, что в этом исключительно считает себя виноватым. Относительно своей отставки Посьет утверждает, что, возвратясь в Петербург, сказал Государю: “Я опасаюсь, что потерял Ваше доверие. В подобных условиях совесть моя запрещает мне продолжать службу министра”. На это Государь будто бы отвечал: “Это дело Вашей совести, и Вам лучше, чем мне, знать, что Вам следует делать”. Посьет: “Нет, Государь, Вы мне дайте приказание, или оставаться, или выйти в отставку”. На такую фразу Государь ничего не отвечал. “Вернувшись домой и, обдумав все это еще раз, я написал Государю письмо, прося об увольнении. На это в ответ последовал приказ о моем увольнении”.

По приезде в Гатчинский дворец отправляюсь в комнаты императрицы внизу, где застаю множество военных и гражданских чинов, чающих представления. /…/.

Императрица принимает меня чрезвычайно любезно. Она не может говорить ни о чем ином, как о железнодорожном своем несчастии, которое и рассказывает мне в подробности. Она сидела за столом против Государя. Мгновенно все исчезло, сокрушилось, и она оказалась под грудою обломков, из которых выбралась и увидела перед собою одну кучу щепок без единого живого существа. Разумеется, первая мысль была, что и муж ее, и дети более не существуют. Чрез несколько времени появилась таким же манером на свет дочь ее Ксения. “Она явилась мне как ангел, - говорила императрица, - явилась с сияющим лицом. Мы бросились друг другу в объятия и заплакали. Тогда с крыши разбитого вагона послышался мне голос сына моего Георгия, который кричал мне, что он цел и невредим, точно так же как и его брат Михаил. После них удалось, наконец, Государю и цесаревичу выкарабкаться. Все мы были покрыты грязью и облиты кровью людей, убитых и раненных около нас. Во всем этом была осязательно видна рука провидения, нас спасшего”. Рассказ этот продолжался около четверти часа, почти со слезами на глазах. Видно было, что до сих пор на расстоянии почти месяца ни о чем другом императрица не может продолжительно думать, что, впрочем, она и подтвердила, сказав, что каждую ночь постоянно видит во сне железные дороги, вагоны и крушения. Окончив свое представление в нижнем этаже, я отправился наверх, в приемную Государя./…/

Из разговора с Оболенским я понял причину того недовольства, которое выказано мне было в довольно грубой форме. Дело в том, что на вел. князей Владимира и Алексея негодуют в Гатчине за то, что они тотчас после борского несчастия не возвратились немедленно в Петербург, а продолжали жить в Париже, причем тамошние охоты, в коих я принимал деятельное участие, были описаны в несносных французских газетах как ряд каких-то необычайных праздников. Оболенский, предаваясь негодованию относительно такого поведения вел. кн. Владимира Александровича, заключал так: “Ведь если бы мы все были там убиты, то Владимир Александрович вступил бы на престол и для этого тотчас приехал бы в Петербург. Следовательно, если он не приехал, то потому только, что мы не были убиты”. Таким оригинальным логическим выводам трудно дать серьезный ответ. Я отвечал общими местами и понял, что на меня, как на первого попавшегося представителя парижских праздников, было вылито негодование, вероятно, братьям своим он не решится вовсе выказать» .

Несколько лет спустя император Александр III в письме к супруге вспоминал: «Я вполне понимаю и разделяю все, что ты испытываешь на месте крушения в Борках, и как это место должно быть нам всем дорого и памятно. Надеюсь, когда-нибудь нам удастся всем вместе со всеми детьми побывать там и еще раз возблагодарить Господа за чудесное счастье и что Он нас всех сохранил» .

На месте крушения царского поезда была воздвигнута красивая часовня, где всякий раз при проезде Государя в ней служили молебен. Последний такой молебен в Российской империи в присутствии императора Николая II состоялся 19 апреля 1915 года.

Напомним, что уже 23 октября 1888 года был обнародован Высочайший Монарший Манифест, в котором все подданные извещались о случившемся в Борках: «Промысел Божий, - говорилось в манифесте, - сохранив Нам жизнь, посвященную благу возлюбленного Отечества, да ниспошлет Нам и силу верно совершить до конца великое служение, к которому Мы волею Его призваны».

С тех пор все члены царской семьи имели образки Спасителя, специально изготовленные в память пережитой железнодорожной катастрофы. Ежегодно при императоре Александре III в Санкт-Петербурге отмечалась годовщина «чудесного явления Промысла Божия над Русским Царем и всею Его Семьей, при крушении Императорского поезда близ ст. Борки». Столица Российской империи в этот знаменательный день украшалась флагами, иллюминировалась. В Санкт-Петербурге в память об этом событии освятили часовню при церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы на Загородном проспекте.

Через некоторое время на месте железнодорожного крушения, у местечка Борки (Змиевского уезда, Харьковской губернии), в 43 верстах от Харькова был заложен храм Христа Спасителя. Он был сооружен в течение 1889–1894 гг. в память избавления царской семьи от опасности. Кроме того, в Санкт-Петербурге на Гутуевском острове был сооружен храм Богоявления Господня (1892–1899). День чудесного спасения (17 октября) во времена Государя Николая II навсегда остался днем памяти для царской семьи и членов Императорской фамилии, когда ежегодно все присутствовали на церковной службе и, возможно, на ум невольно многим приходили мысли о бренности всего земного, а порой о случайности и непредсказуемости событий.

Известна реплика Государя Александра III после железнодорожного крушения царского поезда 17 октября 1888 г. в Борках, когда, принимая поздравления о чудесном спасении царской семьи, он едко заметил: “Слава Богу, и я, и мальчики живы. Как Владимир будет разочарован!”. Однако не будем судить строго. Возможно, это только досужий вымысел «злых языков», которые, как известно, «страшнее пистолета». Хотя, очевидно, слухи ходили упорные. Так, например, младшая дочь Александра III великая княгиня Ольга Александровна на склоне лет диктовала свои воспоминания, в которых подчеркивалось: «Единственно, что объединяло братьев - Александра и Владимира Александровичей, - так это их англофобия. Но в глубине души великого князя Владимира жила зависть и что-то вроде презрения к старшему брату, который, по слухам, заявил после катастрофы в Борках: “Представляю себе, как будет разочарован Владимир, когда узнает, что мы все спаслись!”