«Паки, паки, иже херувимы, житие мое», - говорил режиссер Якин в пьесе Булгакова «Иван Васильевич», искренне полагая, что общаться с царём Иваном Грозным следует именно так. И сегодня это заблуждение разделяют большинство людей, не понимающих разницы между древнерусским, старославянским и церковнославянским языками.

И если древнерусский и старославянский языки в самом деле являются родственными между собой, то у церковнославянского - особое положение: он существенно отличается от всех ныне существующих и уже мертвых славянских языков.

Происхождение

Церковнославянский язык – это язык богослужения, употребляемый Православной Церковью в России, Болгарии, Сербии, Черногории, Белоруссии на Украине и в некоторых других странах, где исповедуют православие. Он создан святыми равноапостольными братьями Кириллом и Мефодием на основе староболгарского (который мы сегодня называем старославянским) и старомакедонского. Специалисты находят в нем также моравские вкрапления и следы влияния других славянских языков.

Принеся в славянские земли азбуку и книжность, а вместе с ними и тексты, которые следовало произносить во время богослужения, Кирилл и Мефодий столкнулись с необходимостью перевода на славянский язык сложнейшего понятийного аппарата, сложившегося к тому времени в православном богословии и тесно связанной с ним философии. За спиной солунских братьев были многие столетия развития книжного греческого языка, приобретшего к IX веку изумительное богатство и отточенность. Славянские наречия, к тому времени бесписьменные, такой традиции не имели. «Мы же, славяне, – проста чадь», - писал моравский князь, приглашая Кирилла и Мефодия, под «простотой» разумея «некнижность». Так и появился церковнославянский язык – из текстов, переведенных братьями Кириллом и Мефодием с греческого и записанных вновь созданными буквами азбуки-кириллицы.

Церковнославянский – славянская латынь

Многие сравнивают церковнославянский с латынью, и в этом есть определенный резон. Церковнославянский так же, как и латынь, используется в богослужении, так же как и латынь, это мертвый язык, не имеющий носителей, для которых он был бы родным. Но на этом сходство заканчивается. Различие же с латынью гораздо более принципиальное. Латынь на протяжении длительного времени была живым, разговорным языком. На латыни общались в обыденной жизни, на ней писали деловые бумаги, литературные произведения самого разнообразного характера, со временем латынь стала языком науки и медицины. Церковнославянский никогда не использовался ни для чего другого, кроме богослужений.

На этом языке только молятся. В этом - его особая функциональная чистота. Эту чистоту понимали еще в Средние века. Болгарский автор, которого Черноризец Храбрый в своем трактате «О письменах» именно этой особенностью церковнославянского языка обосновывает свое представление о его превосходстве над другими наречиями.

Есть и еще одно отличие от латыни. В Средние века, когда в королевства Западной Европы пришло христианство и началось богослужение на латыни, подавляющему большинству прихожан этот язык был непонятен. На «народные» языки Библия была переведена лишь в эпоху Реформации. В случае с церковнославянским языком было совсем по-другому. Для прихожан первых славянских православных храмов церковнославянский был понятен.

Как говорят специалисты, тут имела место диглоссия - ситуация, когда параллельно существуют два языка, но носителями они воспринимаются как один. Есть «высокий» пласт лексики и «низкий»: один – для богослужений, другой – для обыденной жизни. С течением времени «народные» языки – русский, болгарский, сербский и другие – подверглись трансформации, а церковнославянский сохранился почти в том же виде, в каком был создан Кириллом и Мефодием.

Примеры лексики

Церковнославянский язык является родственным современному русскому, и многое в нем понятно нашему уху. Или кажется понятным. Сходство, а иногда идентичность многих слов приводит к недоразумениям. Вот лишь несколько примеров.

Живот: на церковнославянском это – «жизнь». Многие люди полагают, что и в древнерусском «живот» означал «жизнь». Однако наши предки «животом» называли имущество, пожитки.

Непостоянно – то, против чего нельзя «постоять», выстоять. Непостоянно – это значит «невыносимо».

Позор – «зрелище».

Пища – «наслаждение». «Пищный» на церковнославянском означает «сладостный».

Тихий: ближе всего к современному русскому «мирный», такой, в котором нет угрозы. Иногда словом «тихий» обозначается греческое понятие «радостный», как в выражении «Тиха бо дателя любит Бог» (Бог любит того, кто подает милостыню с радостью).

Теплый – «очень горячий», «жгучий». «Теплый молитвенник» - это тот, кто молится горячо.

Умиление – «сокрушение», а отнюдь не «нежность» или «растроганность», как мы сегодня понимаем.

Умный – «умственный», «мысленный», «духовный», «нематериальный». Отсюда - «умное делание» - название молитвенных практик, которое можно перевести как «духовная работа».

Богослужение: церковнославянский или русский?

В наши дни в церковной, как и в светской среде, есть сторонники перевода православного богослужения с церковнославянского на современный русский язык. Сторонников этого проекта аргументируют это тем, что святые равноапостольные Кирилл и Мефодий в свое время ввели церковнославянский язык в оборот именно для того, чтобы литургия была понятна молящимся. И сегодняшнюю ситуацию, когда, стоя в храме, люди не понимают большую часть того, что произносится, считают отступлением от заветов корсунских братьев.

Противники перевода ссылаются на невозможность адекватного перевода на современный русский язык текстов, написанных на славянской «латыни». В этом случае произойдут неизбежное «снижение» смысла, утрата высокого значения произносимых слов, поскольку современный русский по отношению к церковнославянскому является в большой степени «профанным», «низким» языком.

Церковнославя́нский язык

Под именем Церковнославянского языка или старославянского языка принято понимать тот язык, на который в в. был сделан перевод Св. Писания и богослужебных книг первоучителями славян, св. Кириллом и Мефодием . Сам по себе термин церковнославянский язык неточен, потому что одинаково может относиться как к позднейшим видам этого языка, употребляемым в православном богослужении у разных славян и румын, так и к языку таких древних памятников, как Зографское евангелие , и т. д. Определение "древне-церковно-славянский язык" язык тоже мало прибавляет точности, ибо может относиться как к языку Остромирова евангелия , так и к языку Зографского евангелия или Савиной книги . Термин "старославянский" еще менее точен и может обозначать всякий старый славянский язык: русский, польский, чешский и т. д. Поэтому многие ученые предпочитают термин "древнеболгарский" язык.

Церковнославянский язык, в качестве литературного и богослужебного языка, получил в в. широкое употребление у всех славянских народов, крещенных первоучителями или их учениками: болгар, сербов, хорватов, чехов, мораван, русских, быть может даже поляков и словинцев. Он сохранился в ряде памятников церковнославянской письменности, едва ли восходящих далее в. и в большинстве случаев находящихся в более или менее тесной связи с вышеупомянутым переводом, который до нас не дошел.

Церковнославянский никогда не был языком разговорного общения. Как книжный он был противопоставлен живым национальным языкам. Как литературный он был нормированным языком, причем норма определялась не только местом, где был переписан текст, но также характером и назначением самого текста. Элементы живого разговорного (русского, сербского, болгарского) могли в том или ином количестве проникать в церковнославянские тексты. Норма каждого конкретного текста определялась взаимоотношением элементов книжного и живого разговорного языка. Чем важнее был текст в глазах средневекового книжника-христианина, тем архаичнее и строже языковая норма. В богослужебные тексты элементы разговорного языка почти не проникали. Книжники следовали традиции и ориентировались на наиболее древние тексты. Параллельно с текстами существовала также деловая письменность и частная переписка. Язык деловых и частных документов соединяет элементы живого национального языка (русского, сербского, болгарского и т.п.) и отдельные церковнославянские формы.

Активное взаимодействие книжных культур и миграция рукописей приводили к тому, что один и тот же текст переписывался и читался в разных редакциях. К XIV в. пришло понимание того, что тексты содержат ошибки. Существование разных редакций не позволяло решить вопрос о том, какой текст древнее, а следовательно лучше. При этом более совершенными казались традиции других народов. Если южнославянские книжники ориентировались на русские рукописи, то русские книжники, напротив, считали, что более авторитетной является южнославянская традиция, так как именно у южных славян сохранились особенности древнего языка. Они ценили болгарские и сербские рукописи и подражали их орфографии.

Вместе с орфографическими нормами от южных славян приходят и первые грамматики. Первой грамматикой церковнославянского языка, в современном значении этого слова, является грамматика Лаврентия Зизания (). В появляется церковнославянская грамматика Мелетия Смотрицкого , которая определила позднейшую языковую норму. В своей работе книжники стремились к исправлению языка и текста переписываемых книг. При этом представление о том, что такое правильный текст, с течением времени менялось. Поэтому в разные эпохи книги правились то по рукописям, которые редакторы считали древними, то по книгам, привезенным из других славянских областей, то по греческим оригиналам. В результате постоянного исправления богослужебных книг церковнославянский язык и приобрел свой современный облик. В основном этот процесс завершился в конце XVII в., когда по инициативе патриарха Никона было произведено исправление богослужебных книг. Поскольку Россия снабжала богослужебными книгами другие славянские страны, послениконовский облик церковнославянского языка стал общей нормой для всех православных славян.

В России церковнославянский язык был языком церкви и культуры вплоть до XVIII в. После возникновения русского литературного языка нового типа церковнославянский остается лишь языком православного богослужения. Корпус церковнославянских текстов постоянно пополняется: составляются новые церковные службы, акафисты и молитвы.

История возникновения Церковнославянского языка

Народноразговорная основа Церковнославянского языка

Церковнославянский язык и Русский язык

Церковнославянский язык до XVII в. употреблялся у русских в качестве одной из разновидностей русского литературного языка. С XVIII же века, когда русский литературный язык в основном стал строиться на основе живой речи, старославянские элементы стали использоваться в качестве стилистического средства в поэзии и публицистике.

Современный русский литературный язык содержит в себе значительное количество различных элементов церковнославянского языка, подвергшихся в той или иной мере определенным изменениям в истории развития русского языка. Из церковнославянского языка вошло в русский язык так много слов и употребляются они настолько часто, что некоторые из них, утратив свой книжный оттенок, проникли в разговорный язык, а параллельные им слова исконно русского происхождения вышли из употребления.

Все это показывает, насколько органически вросли в русский язык церковнославянские элементы. Вот почему нельзя основательно изучить современный русский язык, не зная церковнославянского языка, и вот почему многие явления современной грамматики становятся понятными лишь в свете изучения истории языка. Знакомство с церковнославянским языком дает возможность увидеть, как в языковых фактах отражается развитие мышления, движение от конкретного к абстрактному, т.е. к отражению связей и закономерностей окружающего мира. Церковнославянский язык помогает глубже, полнее понять современный русский язык. (смотри статью Русский язык)

Азбука Церковнославянского языка

Изводы Церковнославянского языка

В связи с разнообразием памятников церковнославянского языка находится трудность и даже невозможность восстановления его во всей первоначальной чистоте. Ни одной рецензии нельзя дать безусловного предпочтения относительно более широкого круга явлений. Относительное предпочтение должно быть дано паннонским памятникам, как более древним и наименее подпавшим влиянию живых языков. Но и они не свободны от этого влияния, и некоторые особенности церковного языка являются в более чистом виде в русских памятниках, древнейшие из которых должны быть поставлены вслед за паннонскими. Таким образом, мы не имеем одного церковнославянского языка, а только различные его как бы диалектические видоизменения, более или менее удаленные от первичного типа. Этот первичный, нормальный тип церковнославянского языка может быть восстановлен только чисто эклектическим путем, представляющим, однако, большие трудности и большую вероятность ошибки. Трудность восстановления увеличивается еще значительным хронологическим расстоянием, отделяющим древнейшие церковнославянские памятники от перевода братьев-первоучителей.

• Паннонский извод (от предполагаемых "Паннонских" славян, на язык которых было переведено Св. Писание: название, созданное "паннонистами-словинистами" и для "болгаристов" имеющее лишь условное значение), представляющая церковнославянский язык наиболее чистым и свободным от влияния каких бы то ни было живых славянских языков. Сюда принадлежат древнейшие памятники церковнославянского языка, писанные глаголицей и кириллицей .

• Болгарский извод получил особо широкое употребление в веке, при царе Симеоне , в так называемый золотой век болгарской литературы. Около половины XII века в нем замечается более сильное влияние известной группы народных болгарских говоров, дающее языку этой эпохи название "среднеболгарского". В этом измененном виде он продолжает служить языком болгарской духовной и светской литературы до XVII века, когда его вытесняет ЦСЯ русских богослужебных книг, печатанных в России, и живой народный язык (например, в так называемом Люблянском сборнике).

• Сербский извод окрашен влиянием живого сербского языка, он служил литературным языком и в золотой век сербской письменности (XIV - в.), и после. Даже в начале XIX в. (еще до реформы Вука Караджича , создавшего литературный сербский язык), ЦСЯ (с примесью русской окраски) служил основой сербского книжного языка, так называемого "славено-сербского".

• Древнерусский извод также появился очень рано. В папской булле г. уже упоминается о славянском богослужении на Руси, которое, конечно, совершалось на церковнославянском языке. По принятия Русью христианства он получил значение литературного и церковного языка и, окрашенный все более и более сильным влиянием живого русского языка, продолжал держаться в первом из вышеназванных употреблений до половины XVIII в., а в исключительных случаях - и дольше, оказав, в свою очередь, сильное влияние на книжный и литературный русский язык.

Памятники Церковнославянского языка

Паннонский извод

• Глаголические памятники
• Зографское евангелие , начало в., может быть конец в.
• Мариинское евангелие (того же времени, с некоторыми следами сербского влияния)
• евангелие Ассемани ( в., также не без сербизмов)
• Синайские псалтирь ( в.) и молитвослов, или Эвхологий ( в.)
• Сборник графа Клода, или Griagolita Clozianus ( в.)
• несколько незначительных по объему отрывков (Охридского евангелия, македонский листок и т. д.;
• Кириллические памятники (все в.)
• Саввина книга , (не без сербизмов)
• Супрасльская рукопись
• Хиландарские листки или Катехизис Кирилла Иерусалимского
• Евангелие Ундольского
• Слуцкая псалтирь (один листок)

Болгарский извод

• Болонская псалтырь, конец XII в.
• Охридский и Слепченский апостолы, XII в.
• Погодинская псалтырь, XII в.
• Григоровичевы Паремейник и Триодь, XII - XIII в.
• Трновское евангелие, конец XIII в.
• Патерик Михановича, XIII в.
• Струмицкий апостол, XIII в.
• Болгарский номоканон
• Струмицкий октоих
• октоих Михановича, XIII в.
• многие другие памятники.

Сербский извод

• Мирославово евангелие, конец XII в.
• Волканово евангелие, конец XII в.
• Кормчая Михановича, г.
• Шишатовацкий апостол, г.
• Толковая псалтырь Бранка Младеновича, г.
• Хвалова рукопись, начало в.
• Никольское евангелие, начало в.
• Кормчая XIII - XIV в., описанная Срезневским,
• многие другие памятники

Хорватский извод

Чешский или Моравский извод

• киевские отрывки в., глаголические
• пражские отрывки - XII в., глаголические
• Реймское евангелие XIV в., глаголическая его часть

Древнерусский извод церковнославянского языка

• Остромирово евангелие - г. (списанное, очевидно, с очень древнего оригинала)
• 13 слов Григория Богослова
• Туровское евангелие
• Изборники Святослава г. и г.
• Пандект Антиохов
• Архангельское евангелие г.
• Евгениевская псалтырь
• Новгородские минеи и г.
• Мстиславское Евангелие - г.
• Юрьевское евангелие
• Добрилово евангелие г.
• Длинный ряд этих памятников заканчивается печатными книгами XVI века, среди которых главное место занимает Острожская библия , представляющая уже почти целиком современный церковнославянский язык наших богослужебных и церковных книг

Словинский извод

• Фрейзингенские отрывки, написаны латинской азбукой и ведут свое начало, по мнению некоторых, из в. Язык их не имеет ближайшей связи с церковнославянским языком и мог бы скорее всего получить название "древнесловинского".

Наконец, можно указать еще румынскую разновидность церковнославянского языка, возникшую у православных румын.

Литература

• Невоструев К. И., Мстиславово Евангелие XII века. Исследования. М. 1997 г.
• Лихачев Дмитрий Сергеевич, Избранные работы: В 3 т. Т. 1,3 Л.: Худож. лит., 1987 г.
• Мещерский Никита Александрович, История русского литературного языка,
• Мещерский Никита Александрович, Источники и состав древней славяно-русской переводной письменности IX-XV веков
• Верещагин Е. М., Из истории возникновения первого литературного языка славян. Переводческая техника Кирилла и Мефодия. М., 1971.
• Львов А. С., Очерки по лексике памятников старославянской письменности. М., "Наука", 1966 г.
• Жуковская Л. П., Текстология и язык древнейших славянских памятников. М., "Наука", 1976.
• Хабургаев Георгий Александрович, Старославянский язык. М., "Просвещение", 1974.
• Хабургаев Георгий Александрович, Первые столетия славянской письменной культуры: Истоки древнерусской книжности М., 1994.
• Елкина Н. М. Старославянский язык. М., 1960.
• Иеромонах Алипий (Гаманович), Грамматика церковно-славянского языка. М., 1991
• Иеромонах Алипий (Гаманович),Пособие по церковнославянскому языку
• Попов М. Б., Введение в старославянский язык. СПб., 1997
• Цейтлин Р. М., Лексика старославянского языка (Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X-XI вв.). М., 1977 г.
• Востоков А. Х., Грамматика церковно-словенского языка. LEIPZIG 1980.
• Соболевский А. И., Славяно-русская палеография.
• Кульбакина С. М., Хиландарские листки - отрывок кирилловской письменности XI-ого века. Спб. 1900 г. // Памятники старославянского языка, I. Вып. I. СПб., 1900.
• Кульбакина С. М., Древне-церковно-славянскiй языкъ. I. Введенiе. Фонетика. Харьковъ, 1911 г.
• Каринский Н., Хрестоматия по древнецерковнославянскому и русскому языкам. Часть первая. Древнейшие памятники. Спб. 1904 г.
• Колесов В. В., Историческая фонетика русского языка. М.: 1980. 215 с.
• Иванова Т. А., Старославянский язык: Учебник. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998. 224 с.
• Алексеев А. А., Текстология славянской Библии. С-Петербург. 1999.
• Алексеев А. А., Песнь Песней в славяно-русской письменности. С-Петербург. 2002.
• Бирнбаум Х., Праславянский язык Достижения и проблемы в eгo реконструкции. М.: Прогресс, 1986. - 512 с.

Статьи и книги общего содержания

• Церковнославянский язык в богослужении Русской Православной Церкви. Сборник / Сост. Н.Каверин. - М.: «Русский Хронографъ», 2012. - 288 с.
• А. X. Востоков, "Рассуждение о славянском языке" ("Труды Моск. Общ. любител. росс. слов.", ч. XVII, 1820, перепечатано в "Филологич. наблюдениях А. Х. Востокова", СПб., 1865)
• Зеленецкий, "О языке церковнослав., его начале, образователях и исторических судьбах" (Одесса, 1846)
• Schleicher, "Ist das Altkirchenslavische slovenisch?" ("Kuhn und Schleichers Beitra ge zur vergleich. Sprachforschung", т. ?, 1858)
• В. И. Ламанский, "Непорешенный вопрос" ("Журн. Мин. Нар. Просв.", 1869, ч. 143 и 144);
• Polivka, "Kterym jazykem psany jsou nejstar s i pamatky cirkevniho jazyka slovanskeho, starobulharsky, ci staroslovansky" ("Slovansky Sbornik", изд. Елинком, 1883)
• Облак, "Zur Wurdigung, des Altslovenischen" (Jagic, "Archiv fu r slav. Philologie", т. XV)
• П. А. Лавров, рецензия цитир. выше исследования Ягича, "Zur Entstehungsgeschichte der kirchensl. Sprache" ("Известия отд. русск. яз. и слов. Имп. акад. наук", 1901, кн. 1)

Грамматики

• Наталия Афанасьева. Учебник церковнославянского языка
• Добровский, "Institution es linguae slavicae dialecti veteris" (Вена, 1822; русский перевод Погодина и Шевырева: "Грамматика языка славянского по древнему наречию", СПб., 1833 - 34)
• Миклошич, "Lautlehre" и "Formenlehre der altslovenischen Sprache" (1850), вошедшие впоследствии в 1-й и 3-й тома его сравнит. грамматики слав. языков (первое издание 1852 и 1856 гг.; второе - 1879 и 1876 гг.)
• Schleicher, "Die Formenlehre der Kirchenslavischen Sprache" (Бонн, 1852)
• Востоков, "Грамматика церк.-славянского яз., изложенная по древнейшим оного письменным памятникам" (СПб., 1863)
• его же "Филологич. наблюдения" (СПб., 1865)
• Лескин, "Handbuch der altbulgarischen Sprache" (Веймар, 1871, 1886, 1898
• рус. перевод Шахматова и Щепкина: "Грамматика старославянского языка", Москва, 1890)
• Greitler, "Starobulharsk a fonologie se stalym z r etelem k jazyku litevske mu" (Прага, 1873)
• Миклошич, "Altslovenische Formenlehre in Paradigmen mit Texten aus glagolitischen Quellen" (Вена, 1874)
• Будилович, "Начертания Ц. грамматики, применительно к общей теории русского и других родств. языков" (Варшава, 1883); Н. П. Некрасов, "Очерк сравнительного учения о звуках и формах древнецерковнослав. языка" (СПб., 1889)
• А. И. Соболевский, "Древний церковнослав. язык. Фонетика" (Москва, 1891)

Словари

• Востоков, "Словарь Ц. языка" (СПб., 2 т., 1858, 1861)
• Миклошич, "Lexicon palaeosloveuico-graeco-latinum emendatum auctum..." (Вена, 1862 - 65). Этимологии см. в назв. словаре Миклошича и в его же "Etymologisches Worterbuch der slavisc hen Sprachen" (Вена, 1886).

Хабургаев Г.А. Старославянский язык. Учебное пособие для студентов пед. института по специальности № 2101 "Русский язык и литература". М.,"Просвещение", 1974

Н.М. Елкина, Старославянский язык, учебное пособие для студентов филологических факультетов педагогических институтов и университетов, М., 1960

25.11.2014
Игумен Агафангел (Гагуа)

Важности церковнославянского языка для понимания современным человеком родного русского и вопросу перевода богослужения на русский язык посвящена статья доктора медицинских наук, профессора Ивановской государственной медицинской академии, заведующего кафедрой древних и новых языков Свято-Алексеевской Иваново-Вознесенской православной духовной семинарии игумена Агафангела (Гагуа) .

На Руси церковнославянский язык укоренился более тысячи лет тому назад в результате Крещения Руси и дал замечательные образцы одухотворенного писания, к которым обращались многие поколения наших дедов и отцов.

Без церковнославянского, бытовавшего в Древней Руси, трудно представить развитие русского литературного языка во все эпохи его истории. Церковный язык был всегда опорой, гарантией чистоты и источником обогащения русского языка. Мы и сейчас, порой подсознательно, несем в себе частицы священного общеславянского языка и пользуемся им. Употребляя пословицу «Устами младенца глаголет истина», мы не задумываемся над тем, что «чисто» по-русски следовало бы сказать «Ртом ребенка говорит правда», а ощущаем лишь некоторый архаизм, книжность этого речения. Церковнославянский язык, обогащенный через переводы с греческого, в своем лексическом и синтаксическом строе имел благотворное влияние на русский литературный язык ХIХ века. Он влиял и на направление всей самобытной мысли русского народа и, кроме того, в духовном отношении объединяет все славянские племена.

Протоиерей Григорий Дьяченко в предисловии к своему «Словарю церковнославянского языка» приводит рассуждения по этому вопросу Михаила Васильевича Ломоносова, высказанные им в работах «О пользе чтения церковнославянских книг», «О пользе книг церковных в русском языке» и др. По воззрению нашего ученого одна из важнейших заслуг церковнославянского языка состоит в том, что он содействует поддержанию единства и духовной неразрывной связи как в самом русском народе, так и во всех славянских племенах православного вероисповедания. Такую же прочную связь представляет церковнославянский язык и в историческом отношении. Именно благодаря принятому нашей Церковью для богослужения и для богослужебных книг церковнославянскому языку, «российский язык от владения Владимирова до нынешняго веку, ...не столько отменился, чтобы стараго разуметь не можно было: так, как многие народы не учась, не разумеют языка, которым предки их за четыреста лет писали ради великой его перемены, случившейся чрез то время» . Язык церковнославянский служит неиссякаемым источником обогащения живого литературного русского языка, содействуя развитию русской мысли и русского слова и слога.

Далее Михаил Васильевич, с искренним и горячим чувством истинного патриота и поэта говорит: «Рассудив такую пользу от книг церковных славянских в российском языке, всем любителям отечественного слова безпристрастно объявляю и дружелюбно советую, уверяясь собственным своим искусством, дабы с прилежанием читали все церковные книги, отчего к общей и к собственной пользе воспоследуют» . В 1751 г. он писал: «старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славянского языка купно с российским отвратятся дикие и странные слова, нелепости, входящие к нам из чужих языков», - и пояснял, что «оные неприличности ныне небрежением чтения книг церковных вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют... российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку не подвержен утвердится, коль долго церковь российская славословием Божиим на славянском языке украшаться будет» .

Таким образом, благоприятное будущее русского литературного языка М.В. Ломоносов видел в опоре на славянский язык, что и было подтверждено в начале ХIХ века. Слова М.В. Ломоносова звучат вполне злободневно и сейчас, когда наш язык испытывает натиск западной массовой культуры. Вместе с тем приведенные цитаты из трудов М.В. Ломоносова показывают, что и в его время уже нужны были специальные меры по укреплению знания церковнославянского языка в русском обществе, которое начинало больше ценить западную культуру, нежели собственное богослужение. В начале ХIХ века уже не все прихожане, особенно «образованного» сословия, понимали читаемое в храме, как показывает сложившаяся в дворянской среде поговорка: «Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой». По-видимому, церковной манере чтения, которая не удовлетворяла новым эстетическим запросам дворянства, начинали предпочитать французскую декламацию. Церковнославянскому языку отказывали в «толке», то есть осмысленном употреблении. Церковнославянский обогащал русский литературный язык, но в некотором социальном слое сам как бы отходил на периферию.

И все же вплоть до конца ХIХ - начала ХХ вв. славянский воспринимался как язык живой не только на богослужении, но и вообще в церковной среде, а через нее — в значительных слоях общества. Достаточно вспомнить, насколько естественно входят цитаты из Священного Писания в труды святителя Игнатия Брянчанинова и других русских подвижников веры, и насколько их слог, близкий к церковнославянскому, способствует более глубокому постижению читателем предмета их рассуждений. Нынешняя читающая публика, заново открывая для себя их творения, именно благодаря их возвышенному языку приобщается к строю мыслей и чувств верующего христианина.

Для многих ревнителей благолепия русского языка церковнославянский был не только источником вдохновения и образцом гармонической завершенности, стилистической строгости, но и стражем, как это полагал М.В. Ломоносов, чистоты и правильности пути развития русского языка. И именно эту функциональную сторону древнего языка - языка, не отрешенного от современности - следует осознавать и воспринимать и в наше время.

В нынешней России церковнославянский многими ощущается как язык «мертвый», т.е. сохранившийся только в церковных книгах и службах; во всех иных случаях, даже при домашнем чтении Священного Писания, в ходу русский язык. Не так было в дореволюционные времена. Об этом свидетельствуют многочисленные источники. Закон Божий преподавался в учебных заведениях не менее десяти лет. Молитвы, Символ веры были исключительно на церковнославянском языке. Он звучал постоянно: Литургию многие знали наизусть; заповеди Моисея, заповеди Блаженства, молитвы, тропари, небольшие притчи из Евангелия также заучивались наизусть. Отдельные гимназисты прислуживали в церкви, читали часы, исполняли обязанности псаломщика. Церковнославянский язык звучал даже чаще, чем воспринимался зрительно.

Необходимо возродить интерес к церковнославянскому языку именно как к родному языку, которым владели наши предки. Нельзя русский и церковнославянский язык считать разными языками. Это две ветви на одном корне, но одна из них, русская, искусственно ломается, и к ней прививаются чужие отростки, а другая, церковнославянская, всячески поддается забвению и хоронится.

Охранитель устоев Святой Руси и ревнитель церковнославянского языка адмирал А.С. Шишков черпал сокровища из этого неиссякаемого родника. Защищая церковнославянский язык и веру отцов, он основал «Беседу любителей русского слова» и написал в 1803 году «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», где защищал невозможность разорвать узы церковнославянского и русского. В этих узах видел он спасение народной нравственности и веры: «Природный язык есть душа народа, зеркало нравов, верный показатель просвещения, неумолчный проповедник дел. Возвышается народ, возвышается язык; благонравен народ, благонравен язык. Никогда безбожник не может говорить языком Давида: слава небес не открывается ползающему в земле червю. Никогда развратный не может говорить языком Соломона: свет мудрости не озаряет утопающего в страстях и пороках...» О таком языке воскликнул однажды Иван Сергеевич Тургенев: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины, - ты один мне поддержка и опора, о, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!»

Могущество и величие придает русскому языку его церковнославянский пласт, обеспечивающий уникальное богатство синонимических рядов. Свободный язык предоставляет нам возможность свободы выбора слова из его огромнейшего богатства . А.С. Шишков рассматривает церковнославянский язык как средство возвращения к религиозно-нравственным истокам русской ментальности: «Отсюда все благозвучные и знаменательные слова наши, как-то: великолепие, велемудрие, присносущный, злокозненный, благобытность, громовержец, низринуть, возблистать. Не мудрено, что юношество наше, не приучаемое никогда к чтению священных книг, наконец, совсем отвыкли от силы и важности языка родного. Но если мы красоты подобных мест, как: Господь рече, да будет свет, и бысть, или; видех нечестиваго, высящася яко кедры ливанския, мимоидох, и се не бе, не станем чувствовать - горе народу!» .

В ХХ веке много внимания данной проблеме уделял известный наш русский философ-эмигрант Иван Александрович Ильин. Особенно глубоко волновала его проблема реформы языка, которая была проведена в первые годы советской власти. В 50-е годы ХХ века им был написан ряд статей: «О русском правописании», «О наших орфографических ранах», «Как же это случилось (заключительное слово о русском национальном правописании)» , где он с болью пишет об уничтожении «дивного орудия», которым является язык народа, о насильственном отторжении от него всего того, что связывало его с православной культурой.

И тем не менее для многих, в том числе и священнослужителей, людей церковных, церковнославянский язык в лучшем случае остается только языком богослужений, а для домашнего чтения, даже книг Священного Писания, используются переводы на современный русский язык.

Когда речь идет о переводе богослужебных текстов на русский язык , прежде всего, важно уяснить, действительно ли нашей Церкви необходима «облегченная» и «общедоступная», так сказать, «русифицированная» служба? И вместо того, чтобы сознательно отсекать современную Россию от необозримого живоносного пласта ее духовной культуры, не лучше ли и не проще ли усовершенствовать саму систему начального православного образования и принципиально расширить катехизаторскую деятельность Церкви? Религия означает связь человека с Богом; связь эта и является языком. Нам для осуществления такой связи Бог даровал церковнославянский язык. В нем ярко выражена идея христианского вероучения. Он создавался для духовного просвещения славян, то есть для просветления их душ светом Истины.

Идея перевода церковнославянских богослужебных текстов возникла в обновленческой среде . В 1919 г. священник Иоанн Егоров создал в Петербурге модернистскую группировку под названием «Религия в сочетании с жизнью». В своей приходской церкви он затевает самочинные нововведения: выносит Святой Престол из алтаря на середину храма; принимается за исправление богослужебных последований, пытается перевести богослужение на современный русский язык. Священник А. Боярский в Колпине под Петербургом организует еще одну обновленческую группировку «друзей церковной реформации» и т.д.

Эта идея - замены при богослужении церковнославянского языка русским - жива и сейчас. Но давайте посмотрим, что произойдет, если при переводе заменить только одно слово добро на хорошо .

В слове добро первоначальный корень доб-, то есть мир устроен у-доб- но, подходящим образом. И человек был задуман и создан как венец творения: по образу и по-доб-ию Божию, то есть так, что был у-доб-ен Богу, подходил, соответствовал Ему по красоте и доб-роте. Поэтому и называются пре-по-добными святые люди, в высшей степени подобные Творцу. Ведь приставка пре- показывает высшую степень качества: пречистая, преславный. Слову добро близкородственны доблий, доблестный - они характеризуют людей, совершающих подвиги во славу Божию. Слово же хорошо одиноко, нет у него словообразовательного гнезда типа «хорошота», «хорошетель» по типу «доброта», «добродетель» .

Конечно, происходящее в России в те годы не было случайностью. Это готовилось на протяжении столетий. Митрополит Вениамин (Федченков) писал: «Государство совсем не при большевиках стало безрелигиозным внутренне, а с того же Петра. Секуляризация, отделение их (Церкви и государства), - и юридическое, а тут еще более психологически жизненное, произошло более двухсот лет тому назад» . Октябрьский переворот лишь «законодательно» завершил то разъединение Церкви и общества, которое накапливалось постепенно. 11 декабря 1917 года постановлением Совета Народных Комиссаров республики из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению были переданы все учебные заведения, а затем специальным постановлением Наркомпроса во всех учебных заведениях отменилось преподавание церковных дисциплин (в том числе и церковнославянского языка) и упразднились должности законоучителей.

23 января 1918 года Совет Народных Комиссаров обнародовал декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», и новая власть с ожесточением повела борьбу за ликвидацию духовной основы жизни народа, за искоренение из его памяти прошлого, за уничтожение всех памятников его культуры. А носителем всего этого является язык народа, это «дивное орудие», которое, как пишет Иван Александрович Ильин, «создал себе русский народ, - орудие мысли, орудие духовного и душевного выражения, орудие устного и письменного общения, орудие права и государственности - наш чудесный, могучий и глубокомысленный русский язык» .

И этот «великий и могучий» новая власть в результате реформы 1918 года наполнила, по словам И.А. Ильина, «неслыханно уродливыми, бессмысленными словами, слепленными из обломков и обмылков революционной пошлости, но еще особенно тем, что растерзала, изуродовала и снизила его письменное отличие. И эту искажающую, смысл убивающую, разрушительную для языка манеру писать, объявила новым правописанием». Прислушаемся далее к рассуждениям И.А. Ильина: «Человек даже стонет и вздыхает не зря и не бессмысленно. Но, если и стон его, и вздох его полны выражения, если они суть знаки его внутренней жизни, то тем более его членораздельная речь, именующая, разумеющая, указующая, мыслящая, обобщающая, доказывающая, рассказывающая, восклицающая, чувствующая и воображающая - полна живого смысла, жизненно драгоценного и ответственного. Весь язык служит этому смыслу, т.е. тому, что он хочет сказать и сообщить. Это есть самое важное в языке, все определяющее. Слова могут быть не только произнесены, но еще и начертаны буквами, тогда произносящий человек может отсутствовать, а речь его, если только она верно записана, может быть прочитана, воспроизведена и верно понята целым множеством людей, владеющим этим языком» . Понята, если только не изменился смысл ранее написанных слов и правил их написания. А реформа 1918 года, в значительной мере сузив или почти уничтожив исторические основы русского правописания и его связь с церковнославянским, сделала и саму возможность понимания проблематичной.

И.А. Ильин приводит примеры, когда одна единственная буква изменяет смысл слова. Например: «Не всякий совершонный (т. е. сделанный) поступок есть совершенный (т.е. безупречный) поступок». При погашении этого буквенного различия устраняется глубокий нравственный смысл этого изречения. Изъятие из русской гражданской азбуки ряда букв церковнославянского алфавита в 1918 году русский народ связал с гонением на Православную Церковь; появилась поговорка: «Фиту убрали - церкви рушить стали».

Вся ткань языка чрезвычайно впечатлительна, имеет огромное смысловое значение. Это особенно выясняется на омонимах, т.е. на словах с одинаковым звучанием, но с различным смыслом. Русский язык при старой орфографии победоносно справлялся со своими омонимами, вырабатывая для них различные начертания, но реформа погубила эту драгоценную языковую работу целых поколений.

Новая орфография отменила букву «i» . И началась путаница. В понятие, которое ранее начерталось у нас буквами мiр, святые отцы изначально вкладывали все «земное торжище мiрское» как вместилище всечеловеческих страстей. По Евангелию, это и есть мiр, лежащий во зле. Предвечно же существует иной, мир - горний, как непрерывное и совершенное согласие и тишина, который присущ только Богу. Истинный мир мiра сего и может лишь посылаться Свыше - в Православную Церковь, по соборным ее молитвам. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не так, как мiр дает, Я даю вам (Ин.14, 27). Потому, как и прежде, от единого Начальника всемирной Тишины - Святая Церковь Православная стяжает дух мирен непрестанными молитвами и посылает мир всем , и призывает всех: миром (тишиною и согласием) Господу помолимся, чтоб возлюбить друг друга в единомыслии. Расставим же точки над «i»: человек либо стяжает смирение, дух мирен, либо накапливает в себе войну тайную или явную, которую неизбежно исторгает в окружающий мiр.

Буква «ять» была объявлена бессмысленной и заменена на «е». А ведь еще М.В. Ломоносов в «Российской грамматике» мотивированно предупредил, что не надо трогать букву «ять»: «Некоторые покушались истребить букву “ять” из азбуки российской. Но сие как не возможно, так и свойствам российского языка противно» .

Объявив упрощение письма, его усложнили. Раньше буква «ять» своим ярким видом «рисовала» для зрительной памяти корни, суффиксы и окончания, где обреталась, и которые вполне охватывались памятью. Она ненавязчиво развивала лингвистическое мышление. Теперь же педагоги рисуют опорные картинки, чтобы как-то разгрести кучу из многочисленных безударных Е , смешиваемых на письме с И . Однако известно, что и безударные звуки создают не только внешнюю форму и содержание слова, но и его древний, едва слышимый «вечерний звон» чувств, мелодий, настроений. Слово есть воссоздание внутри человека мира.

Наряду с изменением орфографии русского языка происходит и другая работа, которая менее заметна, а из-за этого и намного опаснее: подмена первоначального смысла слов или выбор из множества значений слова - одного, не используемого в Священном Писании и в богослужебных текстах. Орфография слова остается, а смысл написанного искажается, переворачивается. Например, полным ходом идет подмена смысла такого величайшего слова, как любовь.

«В любви должно быть благочестие», - говорит святитель Иоанн Златоуст. Любовь же современными людьми часто понимается лишь как извращение седьмой заповеди Моисея (Не прелюбодействуй), которое причинило много бед. Так, в древности города Гоморра и Содом за это были сожжены серным огнем, спадшим с неба, а в новые времена плотская любовь отвратила многих от любви к Богу.

Можно привести и другие примеры. Глагол глумиться имел два значения: 1) рассуждать, размышлять; 2) насмехаться над кем-то, издеваться. Первое значение исчезло из русского языка, а между тем пророк Давид очень часто использовал это слово в первом смысле. (Вернее, указанный глагол использовался при переводе псалмов). В псалме 118, стихе 14 читаем: «В заповедех Твоих поглумлюся , и уразумею пути Твоя». А стих 48 гласит: «Воздвигох руце мои к заповедем Твоим, яже возлюбих, и глумляхся во оправданиях Твоих». Тварь означала «весь мир, сотворенный Богом, или (особенно) человек», сравним «Проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15), то есть никого не исключая, всякому человеку. Сейчас же это слово превратилось в ругательство, оскорбление.

Противоположные метаморфозы произошли со словами, произведенными от слова лесть, первоначально «обман, коварство». Если лестный - это «обманчивый, коварный», то прелестный - то же, что и лестный, но в превосходной степени, а в современном русском языке синонимом этому слову стало слово прекрасный. И таких примеров можно привести множество.

Современный читатель, читающий старинные книги на церковнославянском языке, многие слова которого очень похожи на русские слова, нередко вводится в заблуждение. Ему уже непонятен смысл текста, а значит и образ мыслей наших предков. И если строители Вавилонской башни из-за своей гордыни перестали понимать друг друга, то так и мы перестаем понимать наших предков.

А.Л. Дворкин в своей книге о тоталитарных сектах нашего времени утверждает: «Кто контролирует язык человека, тот контролирует его сознание» . Одна грандиозная попытка замены языка известна: она совершилась после прихода к власти большевиков. У С.Я. Маршака есть стихотворение: любознательный пионер спрашивает у дедушки, что такое царь, слуга, Бог, и тот отвечает, что да, были такие слова, но сейчас их нет, и какой ты счастливый, внучек, что тебе не нужно знать эти слова. Зато появились Рабкрин, зарплата, ВЦСПС, жилплощадь, конармеец. На этом жаргоне говорила целая страна, творили поэты. Конечно, до конца уничтожить русский язык и вытравить из него все христианские слова и понятия большевикам не удалось. Но во многом они преуспели. Сейчас советской власти больше нет, но пошел новый процесс: сегодня один «новояз» успешно заменяется другим .

Так получилось, что язык, на котором сегодня говорит наша страна, утерял многие понятия Православной Церкви. Люди сейчас или не понимают таких простых слов, как, например, покаяние, грех, ересь, таинство, молитва, спасение и т.п., или вкладывают в них совершенно иной смысл. Зато по телевизору говорят о карме, энергетике, чакрах, медитации, и эти слова падают на хорошо удобренную почву. А вот когда священник говорит, что нужно покаяться, нужно обратить взор внутрь себя, нужно молиться и участвовать в таинствах, - это непонятно, это намного труднее и далеко не так «комфортабельно».

А.Л. Дворкин указывает, что у американского движения «New Age» (Нью Эйдж) есть свой словарь, который встречается во всех наших СМИ: глобальная деревня, космический корабль Земля, новое мышление. Воспринимая эти термины, люди начинают мыслить соответствующими категориями. И эта новая атака на христианство куда более опасна, чем все предшествующие .

Борьба с обновленцами закончилась только после Великой Отечественной войны. Все храмы были возвращены Московскому Патриархату. Но желание изгнать из Церкви церковнославянский язык многими не оставляется и в настоящее время, причем это желание мотивируется якобы сложностью понимания хода богослужения. Разберемся в этом подробнее.

Богослужение - это целое (синтез), элементы которого - чтение, пение, архитектура храма, иконопись, язык и т.д. служат его гармонии. Здесь всё не так, как в жилищах людей, но церковь есть дом Божий, а не жилище человеческое; в ней всё подчинено идее богопочитания, и при свете этой идеи мы понимаем, что так и должно быть - в архитектуре, музыке, языке. По своему возвышенному характеру, по своей силе и звучности церковнославянский язык является наиболее совершенным средством для выражения религиозных настроений православного русского человека. Высшие стремления духа, отрешенные от земного и направленные к небесному, чистому и вечному, получают наиболее соответствующее выражение в этом языке, далеком от всего обычного, житейского . Церковнославянский язык создает для молитв и песнопений возвышенный стиль, являясь в этом отношении неисчерпаемым сокровищем .

На особый, наддиалектный характер церковнославянского языка (который лингвисты называют «старославянским» вслед за А. Мейе, употребившим этот термин в одной из своих работ) указывают современные исследователи: «…старославянский язык возник в процессе перевода… греческих богослужебных текстов и был по определению наддиалектным и нормированным образованием, первым славянским языком христианского культа, сознательно дистанцированным от языка бытового общения» .

Итак, церковнославянский язык лучше передает импульс религиозной жизни, глубже выражает молитвенные чувства. Древние языки вообще более приспособлены для выражения явлений и динамики духовной жизни. Это первая и главная причина необходимости их сохранения в православном богослужении. Второе основание - глубина самого перевода. Богослужебные тексты - это шедевры священной поэзии особого типа и порядка. Православные церковные службы называют опоэтизированным, иконографическим, поющим богословием. Переводчики, создавая тексты на церковнославянском языке, опирались на толкование Священного Писания отцами Церкви . Отсюда необычайное многообразие смыслов церковнославянских слов, обогащающих сознание временного человека. Так, А.В. Григорьев указывает, что исконное значение славянского слава - это «мнение». Под влиянием греческого языка и культуры данное слово начинает употребляться в значениях «хвала, почетная известность, совершенство, блеск, великолепие, сияние»; наконец, как название церковного песнопения» .

Третье основание - традиция. Это актуальное бытие прошлого в настоящем. Живая традиция сохранила нам дивное, неповторимое православное богослужение. Церковное богослужение - это синтез жизни Церкви в эпоху ее древнего расцвета. Древние языки имеют очень важное значение для сохранения в чистоте и внутренней целостности одного из видов Церковного предания - богослужебного канона. Славянский язык наряду с другими древними языками стал священным языком Церкви. Особо ценным представляется в этом отношении издание параллельных текстов Священного Писания на древних языках - древнееврейском, древнегреческом, латинском, церковнославянском. Образцом подобного учебного издания служит, например, осуществленное Греко-латинским кабинетом Ю.А. Шичалина издание Первого Псалма на древних и новых языках с приложенными толкованиями святых отцов .

Наконец, нельзя упустить из виду и тот факт, что в церковнославянском богослужении православные слышат молитвенный голос своих отцов и дедов - Святой Руси, Церкви Небесной и Торжествующей - и сливаются с ним в единстве молитвы всей России и всех славян, в единстве веры и любви. Церковнославянские песнопения живы и живительны. Они не только живых членов Церкви связуют воедино, но и тех, которые уже умерли для земной жизни. Наши святые угодники земли Русской - преподобный Антоний (†1073) и Феодосий (†1074) Киево-Печерские, преподобный Сергий Радонежский (†1392), преподобный Серафим Саровский (†1833); святые угодники земли Сербской, например, святой архиепископ Савва (†1237); святые чудотворцы Болгарские, например, преподобная Параскева (ХI в.), преподобный Иоанн Рыльский (†946), и множество других православных славянских святых, начиная со святых Кирилла (†869) и Мефодия (†885) - молились на этом же церковнославянском языке и теми же словами, какими и мы теперь молимся. Этой традицией следует бесконечно дорожить. Итак, православное богослужение на церковнославянском языке хранит в себе огромный потенциал духовных сил и энергии, ценный не только для нас, но и для будущих поколений.

Церковнославянский язык, обогащенный через переводы с греческого, в своем лексическом и синтаксическом строе имел благотворное влияние на русский литературный язык ХIХ века. Он и сейчас содействует поддержанию духовного единства как в самом русском народе, так и во всех славянских племенах православного вероисповедания. Церковнославянизмами проникнуты русские святоотеческие творения, и нынешняя читающая публика именно благодаря их возвышенному языку приобщается к строю мыслей и чувств верующего христианина.

Церковнославянский язык может рассматриваться как средство возвращения к религиозно-нравственным истокам русской ментальности. Он создавался для духовного просвещения славян, то есть для просветления их душ светом Истины. В церковнославянском богослужении православные слышат молитвенный голос своих отцов и дедов - Святой Руси, Церкви Небесной и Торжествующей. Церковнославянский язык, далекий от всего обычного, житейского, по своему возвышенному характеру является наиболее совершенным средством для выражения религиозных настроений православного русского человека. Овладеть этим сокровищем не только путем практическим (клиросного чтения и пения), но и теоретическим (методом историко-филологического анализа) - задача первостепенной важности.

Вклад, сделанный Солунской двоицей в культуру русского мира на самом раннем этапе его становления, трудно переоценить. Как известно, основной заслугой Константина-Кирилла и его брата Мефодия стало изобретение азбуки для одного из диалектов староболгарского языка, носители которого составляли компактную диаспору, проживавшую в Фессалониках во времена жизни будущих просветителей. Именно этому диалекту суждено было лечь в основу будущей славянской письменности, и со временем, претерпевая изменения, обусловленные активным взаимодействием с восточнославянским лингвистическим субстратом, образовать удивительно разнообразную, необыкновенно богатую, сумевшую впитать в себя и выразить в себе все неповторимые, самобытные особенности национального менталитета русскую литературу.

Точным барометром, дающим прямой ответ на вопрос о роли церковнославянского языка в современной литургической жизни Церкви, является реакция любого воцерковленного христианина на инициативу упрощения богослужебных текстов, их перевода на современный язык: реакция, как правило, резко негативная. Не стоит забывать, что во многом языковая реформа легла в основание самого большого и болезненного в истории Русской Церкви раскола - раскола между староверами и никонианами. Резкие выпады протопопа Аввакума против таких прав литургического текста, как «приидите пием пиво новое» (в Пасхальном каноне, вместо «приидите пием питие новое»), могут оказаться созвучными и современным прихожанам православных храмов. Не следует забывать и о том, что обвинительный вердикт преподобному Максиму Греку был вынесен на основании установки факта его лингвистической некомпетентности и даже то смягчающее обстоятельство, что преподобный был нерусским человеком, человеком иной культурной формации, не послужило смягчающим обстоятельством в рассмотрении такого страшного согласно пониманию современников преступления, как искажение чистоты церковнославянского слога. Итак, язык, образ выражения мыслей во время молитвы есть форма, которая неотъемлемо связана с содержанием. Язык обладает самодостаточной значимостью и конденсирует духовный опыт всего народа, на всем протяжении его исторического бытия.

Церковнославянский язык - это тот язык, молитвы которого произносил сонм русских святых: преподобный Антоний и Феодосий Печерские, преподобный Сергий, Серафим. Отказ от него есть самопредательство, акт духовно-исторического суицида.

Конечно, же изначально церковнославянский язык создавался как язык сакральный, предназначенный для передачи сакральных смыслов, язык избранных и посвященных. Первые слова, написанные новой азбукой святым Кириллом, были по преданию, слова первого зачала Евангелия от Иоанна: «Искони бе слово, и слово бе к Богу, слово бе Бог». Высокое звучание, возвышенный слог дистанцировал происходящее внутри храма от всего прочего, от профанного пространства за пределами его стен. Ясен и тот факт, что церковнославянский язык, в том виде, в котором его запечатлели первые памятники письменности, да и редакции позднейшего времени никогда не был разговорным языком для восточнославянских племен, проживавших на территории Руси в первые века становления государственности. Конечно, староболгарский язык во всем его диалектном разнообразии и древнерусский язык как совокупность восточнославянских говоров, впоследствии разделившихся на украинский, белорусский и русский языки, некогда восходили к единому общеславянскому праязыку, однако к 9-ому веку разные ветви этого общеславянского языка разошлись в своем развитии куда далее, нежели различные говоры одного и того же языка. Лингвисты до сих пор решают тот факт, какие из грамматических категорий церковнославянского языка существовали в разговорном древнерусском языке. Так, формы перфекта («отверзл еси разбойнику рай»), несомненно, были свойственны речи новгородцев и киевлян в 11, 13, 14-м веках, тогда как формы плюсквамперфекта («идеже бе лежало тело Иисусово»), по всей видимости, с самого начала были чужды речи жителей Древней Руси.

Итак, церковнославянский язык с самого начала был формой некоторого вида культурного, интеллектуального ценза. Проникновение в сакральное литургическое пространство требовало и продолжает требовать от человека определенных интеллектуальных, лингвистических усилий, без которых происходящее в стенах храма остается зачастую своего рода театральным представлением, построенным по законам неизвестного непосвященному жанра. Подобному тому как православная духовность отказывается от устроения сидячих мест внутри храма и таким образом уходит от санкционирования компромисса в бытовой аскезе, отказ от церковнославянского языка осмысляется духовной традицией как неприемлемая нравственная капитуляция.

Однако было бы неправомерно ограничить роль церковнославянского языка сферой внутрицерковного употребления: на деле церковнославянский язык вошел в структуру русского языка на всех его уровнях: фонетическом, морфологическом, синтаксическом, лексическом и других. Дело в том, что современный русский литературный язык есть данность, образовавшаяся в процессе многовекового синтеза письменного церковнославянского языка и разговорного комплекса восточнославянских говоров. При этом соотношение лингвистического наследия церковнославянского языка и разговорного языка восточных славян в современном русском языке разные историки русского языка оценивают, как 1:2, 1:3, 1:4. Это значит, что львиная доля современного русского языка воспроизводит языковые структуры разного порядка, впервые введенными в широкое пользование Кириллом и Мефодием в процессе письменного закрепления богослужебных текстов православной Церкви.

Церковнославянский язык составляет, несомненно, основу стилистического разнообразия современного русского языка, являя своими структурами такие полярные проявления в стилистической линейке, как высокий, возвышенный, величавый стиль, свойственный, например, державинским одам, с одной стороны («Воскресни, Боже, Боже правых, и их молению внемли, приди, суди, карай лукавых и будь Един царем земли»), и сниженный пародийный стиль щедринской «Истории одного города» - с другой («Елизавета Возгрявая», «гунявый градоначальник» и т. п). Именно это стилистическое разнообразие создает тот инструмент, с помощью которого русская литература смогла добиться того многообразия смыслов, которое позволяет осмыслить один и тот же факт сквозь призму совершенно различных интерпретаций, которое исключает фанатичную ограниченность в стоянии на своей единственно возможной правде, которое даровало свою долю читательских симпатий такому, казалось бы, ничтожному персонажу, каким представлен в последнем романе Ф. М. Достоевского четвертый из братьев Карамазовых - Смердяков. Впрочем, следует отметить, что подобного рода относительность применяется к оценке персонажей, людей, но не качеств характера, жизненных установок, осмысляемых вообще.

Народ - это и есть язык. Недаром в церковнославянском языке эти два слова совпадали друг с другом. Недаром именно языковые отличия признаются единственным и важнейшим критерием для классификации народностей. Понять, что воплощает в себе мифологема «русский мир» значит понят те коды, которые заложены в русском языке. Понять коды русского языка - значит спуститься в седую глубину веков и прикоснуться к церковнославянскому наследию, запечатленному Кириллом и Мефодием.

ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК

И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ

В СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ПЕДАГОГИКЕ

Теоретическая часть

Основная часть

Практическая часть

Заключение

Библиография

Теоретическая часть

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит…

И сознает свою погибель он,

И жаждет веры - но о ней не просит…

Не скажет ввек с молитвой и слезой,

Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

"Впусти меня! - Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!. "

Детство - это удивительная страна. Ее впечатления остаются с нами на всю жизнь. Их трудно вытравить. Они запечатлеваются в нашем сознании, наполняют душу живыми образами: не до конца понятными, не вполне осознанными, но ощутимыми и живыми. Задумывались ли мы о том, что образы, которые ежедневно окружают наших детей, становятся частью их внутренней жизни. Ребенок прочно срастается с миром своего детства, именно в этот период формируется весь механизм его тонких психических реакций, в которых будет проявлять и строить себя личность.

Какие же образы обступили наших детей в последние годы ушедшего тысячелетия? Дети постоянно видели нарастающую страсть наживы, культивируемую как добродетель, призывы к откровенному блуду, которые лились и льются с экранов и страниц печатных изданий. Они являлись свидетелями безответственной, а часто и преступной лжи и публичного ерничанья одновременно.

Из внутренних характеристик общественного пространства особо надо отметить возросшую агрессивность среды, повышенную настороженность, недоверие и жестокость в отношениях людей друг к другу. Партнерские отношения возобладали над отношениями родственными и отношениями психологических симпатий. Вот образы, сопровождающие детство наших детей. (1).

Но ведь ребенок открыт и восприимчив, все внутренние психические и интеллектуальные структуры его еще находятся в состоянии последовательного развития и становления. Он представляет собой комплекс необыкновенных возможностей. Эти возможности, и физические, и психические, и интеллектуальные должны еще "включиться", должны начать функционировать. Образы, обступившие детей, не просто запечатлеваются в их умах и сердцах, расставляя свои акценты, - они влияют на сам процесс видения и чувствования, задают скорость ответных реакций, возгревают или, наоборот, гасят эмоциональное напряжение. (1).

Особенно губительно это сказывается на детях от природы тонких, талантливых, чувствительных. (1).

Какая же школа нужна нашему времени и нашему ребенку? Какая педагогика может справиться со всем этим: с нарастающим унынием, отчаянием, хищничеством, спровоцированным разгулом инстинктов, катастрофическим падением уровня знаний, культуры, с лживостью самого общественного информационного пространства, которое становится все менее и менее пригодно для жизни детей? …Сегодняшние жизненные обстоятельства, столь удручающе действующие на многих, как бы сами рождают образ сегодняшней педагогики: она должна стать БЛАГОВЕСТИЕМ. Не призывом к отходу от зла и не хаотическим поиском неизвестного доселе добра; сегодняшняя школа нужна ребенку прежде всего как провозвестница Истины, Которая явила себя миру и продолжает пребывать с нами в мире: "Я с вами, и никто же на вы". (1).

Дети - наша радость, наше счастье, и в то же время наша боль. С каждым днем эта боль проявляет себя все острее, все глубже и серьезнее становятся проблемы, связанные с детством.

Ребенок всегда остается ребенком, с каким бы злом он ни столкнулся; в сердце его скрыты великие сокровища, которые делают его близким Богу. Но как легко омрачить его детскую жизнь и направить ее по ложному пути!

Дети очень быстро привыкают к хорошему, и их начинает тянуть к себе запретный плод. Влияние окружающей среды на ребенка, безусловно, проникает в нашу школу, не может не проникнуть, и соблазн для детей бывает очень сильным. (2).

Вера в будущее, в жизнь - главная доминанта созидания внутреннего душевного пространства ребенка. Ибо мир видимый есть только часть жизни, и никакой зримый образ не может вместить полноты и богатства мира вышнего, невидимого. (1). "…Школа может вести детей к Богу не тем, как и что будет говорить она о Боге, а тем, куда духовно устремит она движение души ребенка, чем зажжет и воодушевит детские сердца". (3).

…Образное богословие должно стать теоретической частью содержания православного образования. (1).

Образное богословие - это живая жизнь Церкви, отражающаяся, прежде всего, в литургической поэзии, которая вся, до самого малого тропаря, построена по законам образной художественно-поэтической речи. Образное богословие - это и икона, фреска, и сам образ православного храма, которые запечатлеваются в сознании человека и сопровождают его на протяжении всей его жизни.

Богослужебные тексты, также как и древние образцы иконописи и храмовых росписей, нельзя считать только историческими памятниками христианской культуры; они также акты образного богословия, то есть свидетельства веры. (1).

Школьное богословие как система христианских знаний-понятий и появилась у нас поздно, и распространение имела очень узкое. Вера в Древней Руси была не словами, не рассуждениями, а переживанием, личной причастностью, вера была сама жизнь. (1).

Во всех обстоятельствах своей жизни искать путей Божиих - искать Бога - вот основная задача православного педагога во все времена.

Один из значимых компонентов, …определяющий содержание православного образования, оказывается тесно связанным и с богословием, и с личным опытом ребенка. (1). Это - опыт молитвы.

"Люблю я молиться в храме Божием! - пишет св. Иоанн Кронштадский. …Какое богатство духа человеческого! Только помысли он сердечно о Боге, только пожелай сердечного единения с Богом, и Он сейчас с тобою…

Прекрасны наши молитвы! Мы привыкли к ним, но вообразим себе, что в первый раз их слышим, поставим себя на место иностранцев". (4).

Волею судьбы многие из нас и оказались на месте иностранцев. Мы узнаем текст молитв и поражаемся их мудрости, образности. Они входят в нашу жизнь как свидетельства былой мощи человеческого духа…

По сути, христианское образование отличается от светского на эту вот "величину молитвы". Христианин на самом деле живет в двух пространствах. Он действительно имеет двойное "подданство": будучи гражданином своей земной родины, он имеет также Отечество на небесах. И молитва - время молитвы - это время пребывания именно в том высшем истинном отечестве. Стало быть, мы не можем помыслить само содержание христианского образования без молитвы.

Но молитва - это и слова, и сердечное действие, и общее словесное служение, общее дело. И если внутренняя жизнь личности должна быть сокровенной, то есть педагог не должен стремиться к "организации" сердечного действия, то слова молитвы, бесспорно, могут быть на каком-то этапе тем драгоценным материалом, который можно и нужно пояснять на уроке.

Церковнославянский язык, на котором совершается богослужение в нашей Церкви, отличен от русского во многих грамматических формах, это-то отличие и будет стимулировать изучение текста, постижение смысла. Славянский, как праязык, менее пластичен в окончаниях, более многозначен в корнях, чем русский. Одним и тем же словом в нем может быть названо и явление как процесс, и тот, кто явился.

"Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…" (Тропарь Рождества Христова). "Рождество" - явление, пришествие Христа; "Ты же чистая красуйся, Богородице, о восстании Рождества Твоего" (Ирмос 9 песни Пасхального канона.). "Рождество" - одно из Имен Спасителя.

Такие более крупные формы языка, "модули", учат детей связыванию явлений, их причин, следствий, а также участников в один "корневой куст". В процессе дальнейшего развития языка это начальное единство, как мы знаем, дифференцировалось: понятия обрели свои личные грамматические формы; теперь только по корням можно найти общность происхождения.

Славянский же язык эту исконную общность хранит, возвращая нас к древнему единству смыслов. Это прекрасная профилактика против буквалистского, рационального чтения, которое так мешает правильному пониманию Библии.

Кроме того, важен разбор самого текста молитвы, они - высокая поэзия Церкви. Это не эпическая героика земли и времени, не романтизированная песня влюбленного сердца - но слово Духа , в притчах, метафорах, образах говорящего о вечном. Это слово трудное, оно выходит навстречу нам без игры, без шутки - в царственных порфирах свидетеля Откровения. Такое слово научает уже своей интонацией, и прежде, чем ребенок постигает смысл, сердце его наполняется образами, в которых сплетены воедино начала и тайны мира дольнего и горнего.

Конечно, духовное постижение молитв, как постоянное откровение о вышних силах, о путях Божественного Домостроительства, и о наших сокровенных переживаниях, будет происходить всю жизнь, но как хорошо, если первая встреча с покаянным словом, со славословием, с прошением состоится в детстве! Школа действительно может начать процесс погружения в слово и тем способствовать рождению личной молитвы у ребенка…

Молитва - дар. Мы не можем рассчитывать на дары, в этом тоже есть некая нечистота совести. Но педагогу важно раскрыть необходимость и естественность молитвы для нашего духа, если такое словосочетание вообще возможно. Естественность, а не исключительность. (1).

Приучение к молитве - это приручение чувств затихать перед словом. Со временем возникает ощущение близости Божией и ребенок начинает понимать и помнить, что он всегда ходит "пред Лицем Божиим"…

…Введение в молитву - новая содержательная часть нашего образования, часть не созерцательная, а деятельная. Молитва одна может сформировать личность ребенка, воспитать его чувства, укрепить волю и развить разум. Священная теснота молитвы - те узкие врата, за которыми простор истинной духовной радости. (1).

Молчат гробницы, мумии и кости, -

Лишь Слову жизнь дана:

Из древней тьмы на мировом погосте,

Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,

Наш дар бессмертный - речь.

Основная часть

Искони русские дети учились читать по Псалтири и Часослову. Узнавая слова и словосочетания, устанавливали взаимосвязь между звуковым и буквенным образом слова, интуитивно осознавали звукобуквенные отношения. В сознании детей четко противопоставлялись слова, услышанные в Храме, словам, употреблявшимся в быту (ограда - огород; уста - губы, рот; возглашает - голосит и т.д.). В школе тщательно учили Закон Божий, на уроках родной грамоты и церковнославянского языка систематизировались и обобщались интуитивные представления о системе формообразования, "приклеивались ярлыки" знакомым словоформам ("звательный падеж") …

В результате семидесятилетнего господства богоборческого режима церковнославянский язык был изгнан из системы народного образования. И еще совсем недавно лишь две-три бабушки могли вторить в Храме "Отче наш". То там, то здесь едва сохранялись оскверненные храмы. Перебиты священнослужители, пастыри, дабы "рассеять стадо". И где-то бродят ягнятки-русские ребятки. Но у нас есть священный рожок, церковный язык. Он-то и приведет наших ребяток в Храм Божий. И…да воскреснет Русь Святая!

Цель преподавания церковнославянского языка - воцерковление, введение во Храм. Следовательно, заучивать наизусть нужно не склонения и спряжения, как это часто делается сегодня, а молитвы, заповеди, тропари к праздникам и т.п. К грамматике следует обращаться с целью более углубленного понимания текста. (5).

Наша современность и особенно повседневность - противоречивы и сложны. Преодолевая трудности и противоречия, мы стремимся к полнокровной духовной и светской жизни, к обновлению и в то же время к возвращению многих утраченных и почти забытых ценностей, без которых бы не было бы нашего прошлого и едва ли сбудется вожделенное будущее. Мы вновь ценим то, что испытано поколениями и что, несмотря на все попытки "разрушить до основания", передано нам в наследие веками. К таким наследиям относится древний книжный церковнославянский язык.

Его живительный первоисточник - старославянский язык, язык святых первоучителей славянских Кирилла и Мефодия, называемых за их подвиг создания и распространения славянской грамоты и богослужения равноапостольными, был одним из древнейших книжных языков Европы. Помимо греческого и латинского, корни которых уходят в античные дохристианские времена, можно назвать только три европейских языка, не уступающих по старшинству старославянскому: это - готский (IVв.), англосаксонский (VIIв.) и древневерхненемецкий (VIIIв.). Старославянский язык, возникший в IXв. оправдывает свое название, ибо он, как и его первая азбука - глаголица, был создан святыми Солунскими Братьями для всех славян и бытовал сначала в среде славян западных и западной части южных славян - мораван, чехов, словаков, отчасти поляков, паннонских и альпийских славян, а затем славян южных в пределах далматинских, хорватских, македонских, болгарских и сербских и, наконец, у славян восточных. В их среде более тысячи лет тому назад в результате крещения Руси он укоренился, расцвел "яко кринъ прЂ чистии" и дал удивительные образцы одухотворенного и целомудренного писания, к которым обращались многие поколения наших дедов и отцов.

Без церковнославянского, бытовавшего на Руси, трудно представить развитие наших (русского, украинского) литературных языков во все эпохи их существования. Церковный язык, подобно латыни в западных романских странах, был всегда опорой, гарантией чистоты и источником обогащения наших нормированных языков. Мы и сейчас, порой подсознательно, несем в себе частицы священного общеславянского языка и пользуемся им. Употребляя пословицу "Устами младенца глаголет истина", мы не задумываемся над тем, что "чисто" по-русски следовало сказать "Ртом ребенка говорит правда", а ощущаем лишь некоторый архаизм, книжность этого мудрого изречения. Наши предки в XVIIIв. или в начале XIXв., используя французский идиом trainerunemise  rableexistence, не стали говорить "тащить убогую житуху", как казалось бы, следовало ожидать, а обратились к церковнославянской традиции и … стали в некоторых случаях "влачить жалкое существование". Еще Михайло Ломоносов в "Предисловии о пользе книг церковных в российском языке" в 1757году писал, что (6)"старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славенского языка купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков, заимствующих себе красоту из греческого, и то еще через латинский", и пояснял, что "оные неприличности ныне небрежением чтения книг церковных вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют. Сие все показанным способом пресечется, и российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку неподвержен утвердися, коль долго церковь российская славословием Божием на славянском языке украшаться будет". (7).

Таким образом, благоприятное будущее русского литературного языка (а значит и других языков славянской группы) М.В. Ломоносов видел в опоре на "славенский язык", что и было подтверждено в начале XIXв. блистательным поэтическим слогом А.С. Пушкина, а еще почти столетие спустя в трагические дни Второй русской революции, другой служитель русской Музы поэт Вячеслав Иванов, автор ряда произведений на языке, близком к церковнославянскому, в статье "Наш язык" писал (6): "Язык, стяжавший столь благодатный удел при самом рождении, был вторично облагодетельствован в своем младенчестве таинственным крещением в животворящих струях языка церковнославянского. Они частично претворили его плоть и духовно преобразили его душу, его "внутреннюю форму". И вот он уже не просто дар Божий нам, но как бы дар Божий сугубо и вдвойне, - преисполненный и преумноженный. Церковнославянская речь стала под перстами боговдохновенных ваятелей души славянской, Свв. Кирилла и Мефодия, живым слепком "божественной эллинской речи", образ и подобие которой внедрили в свое изваяние приснопамятные Просветители". (8). Для многих писателей и поэтов, да и просто ревнителей благолепия русского языка, церковнославянский был не только источником вдохновения и образцом гармонической завершенности, стилистической строгости, но и стражем, как это полагал еще Ломоносов, чистоты и правильности пути развития русского языка. Утратил ли эту роль церковнославянский и в наше время? Я полагаю, что не утратил, что именно эту функциональную сторону древнего языка, языка не отрешенного от современности, следует осознавать и воспринимать и в наше время. Известно, что во Франции любители и охранители чистоты французской речи, также относятся и к латыни, изучая и популяризируя этот средневековый международный европейский язык и даже стремясь сделать его устным, разговорным в определенных ситуациях и условиях. Они создали общество "живой латыни" (lelatinvivant) никак не в ущерб, а на пользу родному французскому языку. (6).

Церковнославянский язык - это язык Литургии, богослужебный язык Русской Православной Церкви.

И его изучение существенно отличается от изучения …старославянского и древнерусского языка. Старославянский и древнерусский языки изучают для того, чтобы знать историю языка, выяснить, каков был его древнейший облик, представить, как выглядел язык дописьменной эпохи. Наша задача иная: научить читать и понимать тексты, входящие в состав православного богослужения. Кроме того, нам знание церковнославянского языка необходимо так же, как итальянцу или французу знание латыни. Ведь современные литературные языки восточных славян сформировались под сильным влиянием церковной книжности, и знание церковнославянского дает нам возможность по-иному почувствовать, увидеть и осмыслить многие явления родного языка. (6).

Сейчас церковнославянский язык - это язык богослужения у православных славян, т.е. у русских, украинцев, белорусов, болгар, македонцев, сербов. Он является общим достоянием всего православного славянства, и в течение многих столетий был основой религиозных и культурных связей разных славянских народов. Раньше, в средние века, церковнославянский язык был не только богослужебным, на нем писалось все то, что связывалось с религиозными ценностями; поскольку вся средневековая культура имела религиозный характер, церковнославянский был языком всей культуры в целом. Славяне читали на нем Библию, на церковнославянский переводились сочинения греческих и латинских богословов и учителей монашеской жизни, византийские исторические и научные сочинения, на нем писались поучения, жития святых, летописи. Эти произведения переходили из одной славянской области в другую, переписывались, изменялись, приспосабливались к новым условиям, они были основой для развития духовной жизни славян и их взаимного общения. (6).

Славянский алфавит создает св. Кирилл, этим первоначальным славянским алфавитом была глаголица. У св. Кирилла было замечательное понимание языка, придуманный им алфавит прекрасно подходил для записи того славянского говора, которым он владел: буквы соответствовали тем единицам звучащей речи, которые нужно было различать для того, чтобы не смешивались различные слова (т.к. буквы означали фонемы). Когда церковнославянским языком начинают пользоваться в Болгарии, глаголица заменяется кириллицей - тем церковнославянским алфавитом, которым мы сейчас пользуемся. Однако основной труд - выделение значимых звуковых единиц - был проделан св. Кириллом: рисунок букв в кириллице был другим, но система графических знаков повторяла глаголицу. Замена произошла потому, что в Болгарии и раньше записывали славянскую речь с помощью греческого алфавита (который был для этого плохо приспособлен: в нем нет букв для обозначения звуков щ, ж, з, ц, ч и т.д.). Славянский кириллический алфавит возник тогда, когда взятый у греков набор букв дополнили в соответствии с глаголицей.

Кирилл и Мефодий таким образом сделали много переводов с греческого на церковнославянский. В результате этих переводов сформировался основной словарный фонд (лексика) церковнославянского языка. (6).

Сформировавшийся таким образом язык был, конечно, не очень похож на ту речь, которую можно было услышать в домашнем разговоре древних славян или даже на совете их вождей. Поэтому с самого начала церковнославянский был языком книжным, отчетливо противопоставленным бытовому разговорному языку. На фоне этого основного противопоставления другие языковые различия казались не такими важными. Это относится прежде всего к различиям между отдельными славянскими диалектами. В IX-Xвв. славянский был еще единым языком, и разные его диалекты, из которых развились потом известные нам славянские языки (русский, украинский, болгарский, сербский, чешский, польский и др.), различались между собою не больше, чем говоры различных современных деревень. (6).

И учились… церковнославянскому языку в Древней Руси не так, как мы учимся ему сегодня. Учебники грамматики и словари появляются только в XVIIвеке. До этого учились так: сначала выучивались читать по складам, т.е. распознавать буквы и правильно произносить их сочетания, потом заучивали наизусть тексты Часослов (сборник основных молитв) и Псалтирь. А понимать эти тексты надо было, основываясь на знании своего родного языка. Степень понимания поэтому могла быть разной, хорошо понимали церковнославянские тексты те, кто много читал. Как бы не обстояло дело с пониманием, но на восприятии церковнославянского языка такая процедура обучения сказывалась вполне определенно: родной и церковнославянский понимались не как разные языки, а как разные варианты одного языка. Такое понимание отражалось и на употреблении. Во-первых, разграничивались сферы применения вариантов, т.е. книжного и некнижного: по-церковнославянски не вели бытовых разговоров, а на родном говоре не молились. Во-вторых, когда человек писал книжные тексты, он пользовался своими знаниями родного языка, часто только переделывал на книжный лад обычные для него слова и обороты. (6).

Большинство алфавитов мира (как уже было отмечено ранее), в том числе и греческий, латинский, а затем и европейские, произошли от письма древних финикийцев… Многие буквы называют земные предметы, а есть еще и такие имена букв: рыба, рука, вода, стрекало, груз, подпорка. Они отражают труд человека, наказанного за грех…

Греки заимствовали финикийский алфавит в дохристианский период, когда они еще были "еллини погани", то есть язычники. Они расширили алфавит, добавив новые буквы по звукам своего языка. Слова альфа, бета, гамма и другие перестали обозначать предметы, как было в финикийском алфавите, и стали лишь "буквенными словцами".

Святые же Кирилл и Мефодий создавали азбуку в "новый день мира", когда грехопадшее человечество было искуплено крестным подвигом Господа нашего Иисуса Христа.

Блаженные братья святые Кирилл и Мефодий творили буквы для просвещения "новых людей от язычников" - славян…

Прославлять величия Божия - вот задача нового письма. Имяслов буквы (имена букв) настраивает нас на высокий духовный тон, на ведение воли Божией. Почему и составлялись ранее и продолжают составляться азбучные поэтические молитвы. Одна из новейших:

Аз Буквы Ведаю Глагол:

Добра Есть Жизнь Земли.

Духовный имяслов букв, общий в глаголице и кириллице, - дело труда Первоучителей.

По начертанию буквы кириллицы похожи на греческое уставное письмо:

Буквы же глаголицы своеобразны:

православное образование церковнославянский язык

Как считают ученые, они составлены из главных христианских символов: креста, как знака спасения, круга - как бесконечности Божества, треугольника, - как указующего на Святую Троицу.

Имя Господне Иисус в глаголице пишется так:

Сравните священное сокращение имени Господа на греко-славянских иконах:

Сейчас много доказательств того, что первой азбукой была глаголица, и именно ее создал святой Кирилл. Он проявил богатейшую эрудицию и дар личного творчества, составив самобытную азбуку…

По смерти же братьев усилилось гонение на славянскую литургию. Латино-немецкое духовенство устраивало костры из первых драгоценных христианских книг, изгоняло учеников. Но святое дело Первоучителей не пропало: в Болгарии возникли новые процветающие центры книжности. Там, наряду со священной глаголицей, "устроилась" и вторая азбука, буквы которой похожи на греческий устав. Она была названа в честь святого Кирилла кириллицей… Недостающие буквы были взяты из глаголицы с изменением очертаний…

Сначала кириллица, созданная как слепок с глаголицы, более использовалась в деловом письме. Позже она осталась единственной азбукой. Сейчас, когда ученые научились читать палимпсесты (пергаменты, где по старому соскобленному тексту пишут новый), под кириллицей находят глаголицу. Обратных случаев нет. Это еще одно из доказательств большей давности глаголицы.

Так, созданная святыми Первоучителями азбука, сохранив неповторимость своего устроения в количестве букв, их последовательности и сочетаемости, через внешнее сближение с алфавитом греческой материнской Церкви, органично включилась в систему мирового письма…

Вот уже целое тысячелетие, с конца Xвека, со времени крещения Руси, церковная буква в ее кириллическом варианте освящает жизнь восточных славян.

Ранее все славянские народы и их языки были близки, как мы читаем у святого Нестора Летописца в "Повести временных лет" под годом 6406 от Сотворения мира (998 год от Рождества Христова) …

Церковная буква была принята как родная.

Святой равноапостольный князь Владимир, Креститель Руси, хорошо понимал, что веру надо укреплять просвещением…

Матери-язычницы плакали по детям как по мертвым, так как их чада действительно становились совершенно другими, преображаясь в христианстве.

При сыне святого Владимира, Ярославе Мудром, расцвела древнерусская книжность, и "поучались верни люди, и наслаждались учения Божественного"…

Церковнославянский язык приобрел на Руси восточнославянские черты- возник русский извод. История церковнославянского языка и народного, неразрывно связана. Язык церковной книжности был и продолжает оставаться высшим стилем русского, а не каким-то отдельным языком. Он пронизывает и освящает всю нашу культуру…

В течение веков не оставались неизменными буквы. Строгий устав был заменен полууставом, с наклонным начертанием знаков. Затем возникла и скоропись с разнообразием почерков, связанностью букв. Пергамент уступил место бумаге, рукописная книга - печатной. Но неизменной осталась высокая культура книгоделания.

Постепенно совершенствовалась и орфография. Правописание современного церковнославянского языка сложилось в конце XVIIвека после большой книжной справы. С тех пор оно почти не меняется. Правила церковнославянской орфографии стройны и гармоничны, воспитывают эстетический вкус и грамматическое чутье.

Графика же и орфография не церковная, гражданская, отделившаяся в 1708 году при Петре I, отсеклась от животворного корня. Особенные беды постигли светское письмо после реформ 1918 года, когда его еще более разлучили с церковным письмом. В XIXвеке не считался грамотным человек, если он не был обучен и русскому и церковнославянскому языкам. А наш современник остался "об одной ноге", да и та нездорова.

Потеряло гражданское письмо и внешнюю красоту: если в церковной азбуке мы видим, словно небо, ажурное надстрочье из титл, ударений, придыханий, дающее глазу простор и помогающее при чтении, то строка светская подобна чахлой тундре, над которой редко возвышается хилое деревце буквы б или прописные буквы.

Но даже и униженная, и расхристанная, и остриженная "гражданка" сохраняет величие и силу Духа, заложенного в нее Первоучителями, и претворяется в слове наших лучших словотворцев. (5).

Блажен, кто наполняясь тишиной,

И внемля ей благоговейным слухом,

В обыденном постигнет мир иной -

Дыханье созидающего Духа.

В любой букашке и любом листе,

В мерцанье звезд и на земле унылой,

Куда не глянь - повсюду и везде

Таится Оживляющая Сила.

Царю Небесный, Душе Всеблагий!

Тобой живится всякое творенье!

Пошли, да не похвалятся враги,

Лицу России Воду Обновленья.

Скит Ветрово, Иеромонах Роман

Практическая часть

Урок 1.

Направление урока : культурно-историческое

Тема урока : "Рождение алфавита"

Анализ урока с методическим изложением:

I. Цели урока:

1. Обучающая:

Приобщение детей к истории и культуре нашего народа;

Знакомство с историей возникновения нашего языка;

Познакомить с создателями церковнославянской азбуки - св. Первоучителями Кириллом и Мефодием, с их подвигом создания азбуки для славян;

Обогащение словарного запаса.

2. Развивающие:

Развитие детской фантазии, воображения;

Развитие свободного творчества;

Воспитание эстетического вкуса;

Повышение творческой активности детей.

3. Воспитательные:

Воспитание уважения и любви к родному языку как к языку Литургии у всех славянских православных народов;

Уважение к своему народу как восприемнику Святых Христовых Истин;

Целостное восприятие мира на основе культурных ценностей нашего народа.

II. Задачи урока.

Донести до учеников значение понятий:

Церковнославянский язык - язык Литургии;

Церковнославянский язык - общий язык всех православных славян.

Развитие внимания и творческой активности;

Актуализировать языковое чутье; интуицию и глубинное словесное чувство истины.

III. Уровни урока.

Событийный (рассказ, беседа, вопросы, задания [писать, рисовать], игры);

Сердечно-эмоциональный (восхищение красотой древнего славянского письма; радость от знакомства с изученным материалом);

Деятельный (пробуждение активности, общения, свободного творчества);

Ценностный (воспитать уважение и любовь к своему народу и его истории; пробудить бережное отношение к книге);

Общения (личностное, ученика с учеником [в форме заданий]);

Внимания (к книге, к предмету, к товарищам).

IV. Наглядные пособия и дидактические материалы:

Церковнославянская азбука;

Буквицы;

Буквицы заставные;

Литография икон св. Кирилла и Мефодия; св. равноапостольного князя Владимира и св. равноапостольной княгини Ольги

Прописи по церковнославянскому языку;

Карточки с заданиями;

Раздаточный материал для игр;

Предметы письма: стило, перо, ручка;

Образцы древнего знакового письма;

Образцы древних славянских книг; книг других народов.

V. Интегрирование учебных предметов и областей знаний.

1. Истории:

Возникновение Киевской Руси;

Крещение Руси;

Создание славянской азбуки.

2. Литературы:

Красота русской поэзии;

Красота церковнославянского языка;

Цели создания церковнославянского языка;

Значение церковнославянского языка для славянских народов.

3. Археологии:

Знакомство с первыми письменами;

Время создания церковнославянской письменности св. равноапостольным Кириллом и Мефодием;

Первые образцы церковнославянской письменности у восточных славян.

4. Филологии:

Пробуждение языкового чутья, интуиции, глубинного словесного чувства истины.

5. Культуры и искусства:

Знакомство с культурно-историческими ценностями нашего народа;

Красота и неповторимость, самобытность церковнославянских буквиц.

Ход урока:

Молитва;

Приветствие.

II. Показываю предметы: стило, перо, ручка.

Учитель: Ребята, что это за предметы и кто и как их использовал?

Дети: Ручка, перо - дети узнают сразу, а о "стило" затрудняются с ответом.

У: Дополняет ответы детей и заостряет внимание на том, что и ручка, и перо используются при письме, значит и третий предмет тоже как-то с этим связан.

Стило в Древней Греции и Древнем Риме использовали для быстрой "записи" текстов на глиняных или гипсовых и натертых воском дощечках. Острым концом писали, а в случае ошибки использовали другой тупой ее конец.

III. Для записи текстов в разных странах использовали разные материалы: в Древнем Египте был изобретен папирус, который делали из тростника; в Малой Азии научились выделывать кожу животных и на ней писали - это пергамент (назван по имени города Пергам). Такие книги были очень дорогие, потому что требовали большого труда и времени. На создание одной книги требовалось от 10 до 30 шкур животных - целое стадо!

Учитель предлагает посмотреть, какова была письменность Древнего Египта. (Иероглифика: иероглифы - буквы, иероглифы-слоги, иероглифы-слова и иероглифы-определения).

Игра: присутствующие делятся на 2 группы, им раздаются карточки с заданием - расшифровать простые предложения, смотря значение слов в предыдущих рисунках.

Давайте теперь снова вернемся к нашим предкам - славянам.

IV. У древних славян - наших предков - в качестве материала для письма использовалась береста (березовая кора).

Учитель иллюстрирует сказанное .

Но своей определенной азбуки они не имели, их письмена были в виде рисунков и зарубок на дереве. Когда же славяне крестились, то стали записывать свою речь римскими и греческими буквами, но ни греческий, ни латинский алфавит не был пригоден для передачи многих звуков славянской речи.

И вот как раз в это время в Греции родились братья Константин и Мефодий. Они получили очень хорошее образование и еще с детства познакомились с языком и обычаями славян.

Много раз, уже будучи взрослым, Константин (Кирилл) проповедовал христианство в разных странах. Так он вместе с Мефодием отправляется в Моравию (территория современной Чехии).

И братья идут туда, чтобы перевести на славянский язык Евангелие, Апостол и другие богослужебные книги.

Славяне имели свой язык, свою устную речь, но единого письменного языка на Руси не было.

Кирилл и Мефодий и явились создателями такого языка.

Наши русский, украинский языки выросли из славянского.

Он самый молитвенный в мире,

Он волею Божьей возник,

Язык нашей дивной Псалтири

И святоотеческих книг,

Он царственное украшенье

Церковного богослуженья,

Живой благодати родник,

Господнее нам утешенье -

Церковнославянский язык.

Виктор Афанасьев.

Нет, он от века не отстал.

Здесь, что не слово, - то кристалл.

Да что там слово - буквы в нем

Горят божественным огнем!

Сравни слова "уста" и "рот",

Постой у "врат" и у "ворот"…

Нет, не язык отстал от века,

А век - с паденьем человека!

Евгений Санин (14).

V. Давайте посмотрим на буквы старославянского алфавита и найдем знакомые нам. (15, 17).

Дети называют.

Задание : ребятам раздаются карточки с церковнославянским текстом (краткие молитвы, известные из богослужения стихи из псалмов и др.) и предлагается найти незнакомые буквы и выписать их столбиком на отдельном листе. (11, 12, 13, 16).

Выписывая в столбик буквы, дети пытаются понять, как же она звучит, учитель помогает, выписывает на доске буквы и их транскрипции, группируя их по звучанию. Правила чтения.

Карточки оформляются таким образом, чтобы транскрипция была написана на обороте. Буква вначале пишется карандашом, а затем обводится фломастерами или маркерами.

Дети поочередно показывают классу карточки и спрашивают, как читаются буквы.

Задание. " Напиши новые буквы по памяти".

Со столов убираются все карточки, листки, раздаю детям новые листки, на которых они в столбик записывают по памяти новые буквы. Затем прономеруют их и тот, у кого их оказалось меньше всех, называет свои буквы, а учитель их записывает, затем другие ученики дополняют, пока все буквы, отличные от русских, не будут названы (возможно, что некоторые буквы учителю придется напомнить ученикам).

Задание: " Читаем церковнославянские слова".

Показываю классу слова на карточках, дети читают хором. (В каждом слове есть1-2 буквы, отличные от русских) (18).

VI. Творческая работа: делаем плакат "Чтение церковнославянских букв".

На небольших листках каждый из ребят рисует заданную ему букву церковнославянского алфавита. Затем все буквы наклеиваются на большой лист и подписывается их транскрипция. Получилось настоящее наглядное пособие, которое нам поможет в дальнейших занятиях. (Если детей не много, то такой плакат можно составить на протяжении нескольких уроков).

VII. Вот, ребята, мы и познакомились сегодня с церковнославянской азбукой, которую создали Кирилл и Мефодий в IXвеке. Они перевели на славянский язык все основные богослужебные книги: Псалтирь, Евангелие и др…

Д ∕ з: поискать дома славянский текст (на иконах, в молитвослове) и выписать несколько слов в тетрадь.

Завершение урока.

Этапы урока.

I. Организационный момент применяю для вхождения в контакт с учениками, создания атмосферы доверия, симпатии.

II. Момент удивления. Актуализируем внимание и наличие знаний у учеников, подводим их к теме урока.

III. Рассказ учителя, подводящий учеников к теме урока. Игра используется для раскрепощения, сближения, требует внимания, сообразительности и напряжения сил.

IV. Раскрытие темы урока. Во время рассказа следим за вниманием учеников, дать материала ровно столько, чтобы не потерять интерес детей.

V. Задания и игры используем для закрепления темы урока - эмоционального и интеллектуального.

VI. Творческая работа. Используем для реализации творческой, эмоциональной, интеллектуальной активности детей.

VII. Завершение урока, выводы, мотивация на следующий урок. Чувства и эмоции успокаиваются, дети должны быть духовно мирными и спокойными.

Урок 2.

Тема урока : "Рождение алфавита"

Ход урока:

I. Организационный момент.

II. Учитель предлагает детям три предмета (стило, перо, ручка).

Кто, как и для чего их использовал?

Обсуждение этого вопроса .

У: - Давайте вспомним, а какая была древняя письменность.

Ответы детей.

Задание 1 (работа в парах): ребятам предлагается посмотреть письменность Древнего Египта (иероглифику) и расшифровать текст, записанный на карточках.

III. У: - А знаете ли вы, кто явился основателем нашей славянской азбуки?

Беседа о св. Кирилле и Мефодии, их житие и подвиг создания церковнославянской письменности.

В старину учились дети -

Их учил церковный дьяк, -

Приходили на рассвете

И твердили буквы так:

А да Б - как Аз да Буки,

В как Веди, Г - Глаголь.

И учитель для науки

По субботам их порол.

Вот какой чудной вначале

Наша грамота была!

Вот каким пером писали -

Из гусиного крыла!

IV. Знакомство с церковнославянской азбукой.

Задание 2 : найди незнакомую букву:

Раздаются карточки с церковнославянским текстом, с короткими молитвами.

Задание 3 : "карточки с незнакомыми буквами".

Игра: "прочти мою карточку". (9,10)

V. Беседа о создании рукописной книги, сопровождаемая иллюстрациями.

На девственном листе, под узеньким окном,

Неспешно буковки выводит он пером

И между ярко-черными рядами

Вставляет красную строку…

VI. Творческая работа: создание буквицы - символа, рисуем слова, начинающиеся с буквицы.

VII. Рассматриваем получившиеся работы.

Подводим итог уроку.

Выводы урока.

Пожелания.

Мотивация на следующий урок.

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь.

Не горько остаться без крова, -

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим и от плена спасем

Анна Ахматова, Ташкент

Заключение

Молитва - наш первый "меч духовный", без нее радости не стяжать. Поэтому всякую нравственную нагрузку будем стараться укоренять в молитве… Сущностным ориентиром нам здесь должен быть евангельский дух, дух любви к человеку, а не буква катехизиса…

Но… кроме воспитания положительным примером через высокие образы, вдохновляющие детей, поддерживающие их дерзновение, педагогу придется нести и сторожевую службу: он должен будет рассказать и показать ребенку сети, которыми враг рода человеческого хочет уловить его…

Педагогу придется говорить о новом отношении к слову, которое принято в нашем информационном пространстве, в массовой культуре… В двух словах его можно было бы сформулировать так: "Говоря - не говори!"…

У православного педагога в связи с этим возникают вполне четкие задачи - разработка мер защиты, противоядия, которые позволяют сохранить в детях саму способность к восприятию события в его подлинном виде…

Духовное воспитание - по слову св. Иоанна Златоуста - процесс образования сердца…

Подлинным мерилом образования сердца, а стало быть, и критерием христианского воспитания, может считаться чувство сердечной чистоты. Именно оно может стать детям проводником в жизни внешней, и в лабиринтах их личных переживаний.

Оно не связано напрямую с богословским знанием, оно есть интуитивное разумение Христопослушного сердца. Не законопослушного, а именно Богопослушного…

Итак, сегодняшняя духовная педагогика стремится стать Благовестием и рождает новую педагогическую практику…

Педагогика Благовестия предлагает учителю новую этику, охраняющую внутренний мир ребенка, свободу его личностного роста…

Вот на каком высокогорном плато несет свою службу православный педагог. Сон душевного благополучия да не поразит нас! (1).

"Люблю я молиться в храме Божием! В молитве покаяния и умиления спадают с души моей терния, узы страстей, и мне становится так легко: все обаяние, вся прелесть страстей исчезают, я как бы умираю для мира, и мир для меня со всеми благами: я оживаю в Боге и для Бога и весь Им проникаюсь и бываю Един Дух с Ним: я делаюсь как дитя, утешаемое на коленях матери: сердце мое тогда полно пренебесного, сладкого мира, просвещается светом Небесным: все светло видишь, на все смотришь правильно, ко всему чувствую дружество и любовь. О, как блаженна душа с Богом!

Какое богатство духа человеческого! Только помысли он сердечно о Боге, только пожелай сердечного соединения с Богом, и Он сейчас с тобою.

Не обращай внимания на омрачения, огнь и тесноту вражию во время совершения молитвы, и твердо положись сердцем на самые слова молитвы, с уверенностью, что в них сокрыты сокровища Духа Святого: Истина, Свет, Животворящий Огнь, прощение грехов, покой и радость сердца, живот и блаженство".

Праведный Иоанн Кронштадский.

Сперва аз да буки,

а там и науки.

Старинная пословица.

Выводы

Настоящая разработка имеет целью в доступной форме раскрыть перед детьми красоту и богатство церковнославянского языка - культура применения которого, к сожалению, в XXстолетии была во многом утрачена. Но духовное возрождение Православия нашего народа, продолжающееся в наши дни, было бы неполным без обращения к сокровищнице богослужебных традиций, многие века раскрывавших перед верующими в зримых и доступных формах "истину спасения" (Пс.68, 14) (15).

Буква для древнерусского человека была маленьким, но емким отображением мира Божьего. Изучение славянской письменности восстанавливает историческую преемственность поколений, сохраняет и развивает национальную культуру, воспитывает у детей любовь к Родине, учит принципам высокой духовной нравственности.

А рукописание пером сегодня, в век шариковых ручек и компьютеров, педагогически необходимо. Оно вызывает огромный интерес и у детей, и у взрослых - оно нужно и нашей руке, и нашему сердцу…

Детские рукописные молитвы вдохновляют своей красотой, тонкостью орнамента и юношеской чистой верой, которая угадывается в каждой букве, написанной с подлинным благоговением. Издревле существовал обычай переписывания молитв. Это было не только делом монахов: матери переписывали молитвы для сыновей, отправляющихся в путь или призванных на бранный подвиг, невесты для женихов, жены для мужей, сестры для братьев. Переписанные своей рукой молитвы, украшенные орнаментом приносили в дар на молитвенную память. Входную молитву вешали на дверь, у обеденного стола можно было увидеть молитвы трапезы…

Рукописная молитва может стать дополнительной частью ежедневного молитвенного правила. Но, пожалуй, самое большое значение она приобретает в педагогике. Написанная на отдельных листах, рукописная молитва может быть не только материалом для разбора, но и образцом для написания. Важно только, чтобы это преподавалось детям не как упражнение в каллиграфии, а как обращение к древней традиции благочестия - школе духовного опыта наших отцов. (16).

Библиография

1. Л.В. Сурова "Открытый урок".

2. Журнал "Даниловский благовестник".

3. В.В. Зеньковский "Проблемы воспитания в свете христианской антропологии".

4. Св. Иоанн Кронштадский "Моя жизнь во Христе".

5. Н.П. Саблина "Буквица славянская".

6. А.А. Плетнева, А.Г. Кравецкий. Церковнославянский язык.

7. М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: Труды по филологии.

8. В.И. Иванов "Наш язык".

9. Н.П. Саблина. Слова под титлами.

10. Изучаем церковнославянский язык (брошюра).

11. Псалтирь (на церковнославянском языке).

12. Канонник (на церковнославянском языке).

13. Евангелие (на церковнославянском языке).

14. Основы православия для самых маленьких. Наш дом. Конспекты занятий для православно-ориентированного детского сада.

15. "Тайное послание". Настольная детская игра.

16. "Рукописная молитва". Практическое пособие для изучения церковнославянского языка.

17. "Буквицы заставные".

18. Л.В. Сурова. Язык нашей Церкви. "Рождение алфавита".

Главная » Словарный запас » Что значит церковно славянский язык. Образование и развитие церковнославянского языка