Надсон биография. Биография, Надсон Семен Яковлевич

Биография

Семён Яковлевич Надсон родился в Петербурге 26 декабря 1862 года в семье надворного советника еврейского происхождения Якова Семёновича Надсона и Антонины Степановны Мамонтовой (Мамантовой), происходившей из русской дворянской семьи Мамонтовых . Год спустя семья переехала в Киев .

Детство Надсона, по его собственным словам - «история грустная и тёмная». Отец Надсона, по рассказам знавших его, весьма даровитый человек и хороший музыкант, умер от психического расстройства, когда Надсону было 2 года. А. С. Мамонтова после смерти мужа осталась в Киеве, где жила экономкой и учительницей дочери некоего Фурсова и содержала собственными трудами себя и двух своих детей (у Надсона была сестра Анна, младше его на полтора года). Когда Надсону было приблизительно лет семь, мать его рассорилась с Фурсовым и уехала в Петербург, где поселилась у своего брата Диодора Степановича Мамонтова. В Петербурге Надсон поступил в приготовительный класс 1-й классической гимназии .

Пушкинская премия

Смерть

31 января 1887 года Надсон умер. Тело его было перевезено из Ялты в Петербург. В Одессу гроб прибыл на пароходе «Пушкин» и был встречен толпою молодежи; тут были также и сотрудники газет. В Петербурге, на вокзале, толпа состояла также преимущественно из молодежи, но здесь было много и литераторов. На следующий день молодежь несла гроб Надсона на руках до Волкова кладбища . Могила Надсона - в нескольких шагах от могил Добролюбова и Белинского.

Творчество

Творчество Надсона относится к так называемой эпохе «безвременья» конца 19-го века. Современники поэта, а также и позднейшие исследователи его творчества отмечали, что лирика Надсона испытала заметное влияние М. Ю. Лермонтова и Н. А. Некрасова . Этих поэтов сам Надсон очень ценил. «Что ни говорите, а лучше Лермонтова нет у нас поэта на Руси. Впрочем, я, может быть, думаю и говорю так оттого, что сам сочувствую ему всей душой, что сам переживаю то, что он пережил и великими стихами передал в своих творениях», - записал Надсон в своём дневнике в 1878 году. С Лермонтовым Надсона роднит мотив романтического страдания личности, которая пришлась не ко времени и чужда обществу. С Некрасовым - гражданское направление, лишенное, однако, признаков какой-либо конкретной доктрины и слишком отвлеченное. В своих стихах Надсон скорее оправдывал разочарованность и унылое бессилие современников. По словам В. В. Чуйко, «он просто „воспевал“ себя и свое поколение». Это отчетливо проявилось в стихотворениях «Не вини меня, друг мой, - я сын наших дней…»(1883), «С тех пор, как я прозрел, разбуженный грозою…»(1883), «Наше поколение юности не знает…» (1884), «В ответ» (1886). Некрасовские традиции, ощутимые уже в ранней лирике Н., особенно чувствуются в стихотворениях «Похороны» (1879), «Старая сказка» (1881), «Святитель» (1882), «Как каторжник влачит оковы за собой…» (1884) и др.

Характерной чертой поэзии Надсона была интонация личного, дружеского, приятельского обращения к современнику. Свои взаимоотношения с читателем поэт строил на полном доверии. Жизнь Надсона была известна из его же исповедальных и преимущественно автобиографических стихов. Реально-исторический читатель для Надсона был тесно связан с воображаемым читателем-другом. Уже в первых стихотворениях Н. обращается к тому, «в чьем сердце живы желанья лучших, светлых дней» («Во мгле», 1878). Не случайны частые обращения к читателю: «о, милый брат», «дорогие друзья», «братья», «милый друг» и т. п. В конце жизни поэт пишет строки (стихотворение осталось незавершенным), в которых очень четко выразил свое отношение к читателю: «Он мне не брат - он больше брата: / Всю силу, всю любовь мою. / Все, чем душа моя богата. / Ему я пылко отдаю». Критик К. К. Арсеньев подчеркивал, что в поэзии Надсона «чувствуется „тоска желаний“, многим знакомых, слышится крик душевной пытки, многими пережитой <…>. В одних он пробуждал полузабытые чувства, другие узнавали в нём самих себя, третьих он ставил лицом к лицу с вопросами, существование которых они до тех пор только смутно подозревали».

Первостепенной в творчестве Надсона является тема назначения поэта и поэзии. В стихотворениях «Не презирай толпы: пускай она порою…» (1881), «В толпе» (1881), «Певец»(1881), «Милый друг, я знаю, я глубоко знаю…» (1882), «Из дневника» (1882), «Грезы» (1883), «Певец, восстань!.. мы ждем тебя, восстань…» (1884), «Я рос тебе чужим, отверженный народ…»(1885) и ряде других выражена идея гражданского долга поэта перед отечеством и народом. Нередки в произведениях Надсона мотивы борьбы и протеста против существующего строя: «Ни звука в угрюмой тиши каземата…» (1882), «По смутным признакам, доступным для немногих…»(1885), «Не хотел он идти, затерявшись в толпе…» (1885), «На могиле А. И. Герцена» (1886) и др. Но одно из ключевых слов в поэтическом лексиконе Надсона, «борьба», находится в одном ряду с «сомнением», «тоской», «мглой», оно неизменно и красноречиво сопровождается определениями: «тяжкая», «напрасная», «трудная», «роковая», «жестокая», «неравная», «безумная», «непосильная», «долгая», «суровая». Борьба для Надсона тесно связана со страданием. «Мой стих я посвятил страданью и борьбе», - писал поэт («С тех пор как я прозрел, разбуженный грозою…»). Отсюда - мятежное, святое, чистое, прекрасное страданье; это и «страдальческий образ отчизны далекой», и мотив сострадания к ближнему.

Появившийся в печати в 1885 году сборник стихотворений принёс Надсону огромный успех. При жизни поэта книга выдержала 5 изданий, а до 1917 года её успели переиздать 29 раз. После смерти Надсона его творчество получило ещё большую известность. О Надсоне появляется обильная критическая литература (Н. К. Михайловский, А. М. Скабичевский, Л. Е. Оболенский, М. А. Протопопов и др.), публикуются различные мемуарные свидетельства. Многие поэты посвящают его памяти стихотворения (Я. П. Полонский, Л. И. Пальмин, К. М. Фофанов). А с публикацией посмертных произведений Надсона слава его достигает своего апогея. Молодежь заучивала его стихотворения наизусть. Произведения Надсона постоянно включались в альбомы и рукописные журналы учащихся, долгие годы их часто декламировали со сцены, почетное место отводилось им в различных хрестоматиях и сборниках. Под влиянием Н. начинался творческий путь Д. С. Мережковского и В. Я. Брюсова , но впоследствии именно поэты-символисты в наибольшей степени способствовали дискредитации Надсона как лирика.

В начале 20 века отношение к творчеству Надсона стало неоднозначным. В Надсоне видели типичного «нытика». Критики всё более обращали внимание на мотивы «разочарования», на пессимистические настроения его поэзии. «Невыработанный и пестрый язык, шаблонные эпитеты, скудный выбор образов, вялость и растянутость речи - вот характерные черты надсоновской поэзии, делающие ее безнадежно отжившей»,- заявлял в 1908 г. Брюсов. Игорь Северянин в своей «Поэзе вне абонемента» писал:

Я сам себе боюсь признаться,
Что я живу в такой стране,
Где четверть века центрит Надсон,
А я и Мирра - в стороне.

Издания

Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений / Вступ. ст. Г. Бялого. - Л.: Сов. писатель, 1962. - 505 с. Тираж 30 000 экз. (Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.)
Надсон С.Я.

Семен Яковлевич Надсон - знаменитый русский поэт, родился в Санкт-Петербурге 14 декабря 1862 года. Его отец Яков Семенович, надворный советник, еврей по происхождению, был одаренным человеком, хорошо музицировал и пел. Мать, Антонина Степановна, - из благородного дворянского рода Мамонтовых.

Семену Надсону еще не исполнилось и двух лет, когда его отец умер от расстройства психики. Его вдова, оставшись без всяких средств к существованию, переезжает в Киев, где устраивается экономкой. Вскоре Антонина Степановна снова выходит замуж. Это был крайне неудачный брак. Все семейство изматывали частые семейные сцены между родителями. Не выдержав такой жизни, отчим Семена Надсона совершает самоубийство.

Антонина Степановна вместе с детьми - Семеном и Анной - возвращается в Санкт-Петербург и поселяется у своего брата. Ее здоровье сильно подорвано неудачами, бедностью и застарелой чахоткой, и прожив недолго в Питере, она умирает, оставив детей на попечении брата, Диодора Степановича. Семен недолюбливал маминого брата, и сравнивал свое детство, отчасти и из-за этого, с «темной и грустной историей».

В десятилетнем возрасте Семена отдают во Вторую военную гимназию, по окончании которой он поступает в Павловское военное училище. Будучи на учениях, семнадцатилетний Надсон сильно простужается. Врачи находят у него туберкулез. На лечение его отправляют в Тифлис, где он находится в течение года.

В1882 году Надсон - подпоручик Каспийского полка в Кронштадте. Биография Надсона с этого момента становится уже «историей светлой». Впервые в его жизни наступает период спокойствия, он вполне доволен всем происходящим с ним, его душа оттаивает после мрачных детских лет. В его стихотворениях «светлая сторона жизни» сразу же находит свое отражение.

Военная служба очень тяготит Семена Надсона. Но все плохое отступает в сравнении в теплой компанией друзей, где его острый ум и живая манера вести разговор, возрастающая поэтическая популярность находит все больше и больше отклика. Через два года, благодаря подвернувшейся возможности, Надсон уходит в отставку.

Начав штатскую жизнь, Семен Надсон служит в редакции газеты «Неделя». Обострение чахотки вынуждает друзей поэта отправить его «на воды» в Висбаден, затем - в Ниццу. В этом большую помощь оказывает литературный фонд. Но болезнь не отступает ни перед хорошими климатическими условиями курортов, ни перед оперативными вмешательствами врачей. Летом 1885 года друзья перевозят его обратно в Россию. Еще полтора года Семен Надсон, с мучительной болью в пораженной туберкулезом ноге, «вырывает» каждый день у смерти, живя то в деревне под Подольском, то в Киевской губернии.

19.01.1887 года Семен Надсон умирает в Ялте.

Тело Надсона перевозят в Санкт-Петербург. Почитатели его таланта несут гроб с телом поэта на руках до Волкова кладбища. Похоронен поэт недалеко от могил Добролюбова и Белинского.

Несмотря на смертельную болезнь, взрослые годы жизни поэта были окрашены в светлые тона. В 1885 году выходит первое и единственное прижизненное собрание произведений поэта. Книги расходятся, как «горячие пирожки». Сборник переиздают еще два раза. Академия наук присуждает автору Пушкинскую премию, его печатают в популярных журналах, заваливают письмами поклонники.

Находясь в Киеве, Надсон устраивает вечер в поддержку Литературного фонда. Громом аплодисментов, вызовами «на бис» встречают каждое стихотворение поэта. После выступления восторженные почитатели несут его на руках.

В поисках заработка в киевский период жизни Надсон обращается в газету «Заря». Одна из главных целей работы - собрать и вернуть в Литературный фонд деньги, которые выделялись ему на лечение. В газете он пишет критические статьи фельетоны о состоянии современной журналистики и литературы. В.П. Буренин, критик из «Нового времени», позволяет себе усомниться в подлинности болезни Надсона. Он считает недуг поэта придуманным для того, чтобы получать различные пособия. Обвинение незаслуженно и тем более оскорбительно для смертельно больного поэта. Он ищет правосудия и собирается ехать в город на Неве, чтобы получить сатисфакцию. Друзья не пускают поэта в это дальнее путешествие. Нападки Буренина возобновляются, и с каждым разом нарастают все больше и больше. Буренин буквально «закапывает» живого Надсона, поливая поэта грязью клеветы. Последний фельетон, опубликованный в «Новом времени», выходит в свет уже после смерти поэта в Ялте.

Писать Надсон начинает в пору юношества. В 1878 году в журнале «Свет» выходит его первое стихотворение. Затем следуют публикации в других популярных журналах и газетах того времени. В 1882 году он знакомится с А.Н. Плещеевым, с которым обсуждает свои стихотворения. С легкой руки Плещеева начинает печататься в «Отечественных записках». Первые стихотворения, вышедшие в этом журнале, сразу вызывают большой интерес публики. С того момента Надсон становится популярен. Его стихи ждут, ими восхищаются, их цитируют. Собрание стихотворений Надсона за 10 лет было переиздано 14 раз общим тиражом более полусотни тысяч экземпляров.

Все права на свои произведения Надсон передал Литературному фонду в знак признательности о той поддержке, которую Фонд оказал ему во время болезни. В вышеназванной организации имеется фонд средств, собранных от продажи произведений поэта. На настоящий момент сумма составляет около пятидесяти тысяч рублей. Для сравнения: поэту Литературный фонд выделял на лечение порядка 600 рублей.

Литературные критики по какой-то причине недооценивали Надсона, относя его в разряд поэтов второго плана, и совершенно напрасно. Надсон-поэт оказался на гребне того пограничного настроения, которое характерно лучшим литераторам 70-х -80-х годов 19 века. Он не может молчать, слыша вокруг себя стенания и крики, его поэзия - это уже не воспевание прекрасного, возвышенных чувств, мечтаний идеалов. Поэт сомневается и старается всеми силами бороться с несправедливостью в обществе. В рассказе Гаршина «Художники» один из героев - Рябинин - является своеобразным портретом Надсона. Как и герой рассказа, Надсон не может в полной мере стать борцом с несправедливостью «от поэзии». Он слаб, терзаем болезнями, и пока его место - в стороне от настоящих мучеников за идею. Его нельзя в полной мере назвать «гражданским» поэтом.

Мотивы гражданской лирики в творчестве Надсона также глубоко личностны, как и любые другие. Как истинный патриот, он не может молчать, и выражает свое настроение и мысли в стихотворной форме, включая в размышления лирические отступления, останавливаясь на порывах души, тем самым, отходя от истинной гражданской лирики. Надсон считает своим долгом высказать не только свое отношение к месту поэта и его назначении, но и выступить против недостатков существующего строя. Однако борьба у Надсона всегда ассоциируется с болью, страданием. Образ Родины у Надсона - это образ страдалицы, сквозь боль старающейся бороться. Стихотворения и заметки критического характера, демонстрирующие, что Надсон больше гражданин, нежели поэт, были напечатаны после смерти поэта. Он писал их «в стол», собирая и не решаясь напечатать.

Отдельные произведения поэта стоят в одном ряду с лучшими образцами гражданской лирики русских поэтов, со стихотворениями Никитина, Некрасова. В одном из первых своих стихотворений - «Поэт» - Надсон рассуждает о двух «столпах» поэзии: выражении гражданских чувств и служении высоким идеалам искусства. В позднем творчестве Надсон делится со своими читателями своими сомнениями: с одной стороны, он призывает к борьбе, с другой - терзается, необходима ли на самом деле борьба. Вера в то, что добро в конечном итоге победит, отравлена тревожной мыслью, что все равно все уйдет в небытие, а значит, все усилия тщетны.

Надсон с болью признает, что добро проигрывает в схватке с той лавиной людского страдания, горя, несправедливости, вражды, которая накрыла мир. Порой, у него возникает противоречивое отношение к личному благополучию. Еще вчера, кажется, он не хотел перемен, был готов отречься от искры счастья, а сегодня уже, поддавшись весне, жаждет жить и дышать полной грудью, наслаждаясь обществом прекрасной дамы - об этом поэт рассуждает в одном из своих популярнейших стихотворений. И опять читатель вовлечен в его размышления, и снова переживает вместе с автором все горести и радости.

Надсон живет в поэзии ежедневно, ежечасно. Своими переживаниями он делится с читателем, не скрывая ничего от «милого друга». Отсюда колебания в настроениях, некоторая неопределенность взглядов, объединенных одним общим выражением человеколюбия. Человеколюбец, готовый пострадать за счастье других - Иисус Христос - вот идеал Надсона. Перед Богом поэт склоняется с молитвой на устах, прося защитить всех сирых и убогий, преклоняясь перед его страданиями, его кристальной душой.

Сам Надсон стремится следовать заповедям Христа, что отражается в поэзии. Его лирический герой готов помогать просящим, уставшим и больным, сострадать. В этой всеобъемлющей готовности помогать и любить - творческое кредо Надсона. Его душевные порывы совпали как нельзя лучше с душевными терзаниями современников.

Многие критики в чем-то сравнивают поэзию Надсона с творчеством Некрасова. Однако, их нельзя ставить в один ряд. Лирика Надсона более душевна, мягка, в ней больше страдания, а не протеста. Своим мягким сопротивлением, жизнью, граничащей с мукой, он занимает свое уникальное место с русской литературе.

Его поэтическая звезда не яркая, но очень светлая и проникновенная. Стихотворные строки наполнены музыкальностью, это больше разговор по душам, наполненный яркими точными образами. В его поэзии нет риторики, явных призывов и восклицаний. Он плавен и душевен, и этим понятен любому читателю. В работе над языком он добивался того, чтобы каждое слово несло в себе мысль. Некоторые его поэтические строки стали крылатыми выражениями - так точно автор смог подметить движения момента.

Критические статьи Надсона не стали ярким моментом его творчества, однако имеют место быть, как этапы развития поэта.

Задушевность, страдание и сострадание к терпящему, искренность чувств и настроений - все это сделало поэзию Надсона бессмертной и популярной еще на долгие годы.

Обращаем Ваше внимание, что в биографии Надсона Семена Яковлевича представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.

Надсон, Семен Яковлевич

поэт. Родился 14 декабря 1862 г. и со стороны отца был еврейского происхождения; отец его, как говорят, не был лишен дарований и, между прочим, обладал музыкальными способностями; он умер в молодых годах от психического расстройства, оставив двух детей сына и дочь. Первоначально будущий поэт был помещен в С. Петербургскую 1-ю классическую гимназию, а затем во 2-ю военную гимназию (ныне 2-й кадетский корпус). Учился в гимназии Надсон недурно, но, кажется, более, чем науками, занимался чтением, музыкой (он порядочно играл на скрипке и на друг. инструментах); еще более ревностно отдавался он в стенах гимназии литературным упражнениям. Писать стихи Надсон начал с девятилетнего возраста; первое стихотворение его, появившееся в печати: «На заре» (в журн. «Свет») относится к 1878 г., когда автору минуло всего 15 лет, а через год молодой поэт прочел публично на гимназическом концерте одно из больших своих произведений поэму «Иуда».

По окончании курса в гимназии Надсон, мечтавший поступить в университет, поступил, по желанию опекуна, в Павловское училище. Вскоре простудившись на ученье, он заболел и, пролежав довольно долго в лазарете, был отправлен для излечения катара легких в Тифлис, где прожил около года у своих родственников. Кое-как оправившись, он вернулся осенью 1880 г. в Петербург и вновь поступил, лишь в силу необходимости, в Павловское училище, где провел два года. За это время он успел написать и напечатать немало стихотворений, сделавших имя его более или менее известным.

Осенью 1881 г. Надсон познакомился через одного из своих товарищей сына поэта Плещеева с А. Н. Плещеевым, принявшим близкое и теплое участие в судьбе молодого поэта; по крайней мере, Надсон в своей автобиографии говорит, что он «бесконечно обязан теплоте, вкусу и образованию А. Н. Плещеева, воспитавшего его музу». При содействии Плещеева стихи Надсона, печатавшиеся до того времени в «Мысли», «Слове», «Устоях», «Русской Речи», стали появляться и в «Отеч. Зап.".

В сентябре 1882 г. Надсон был произведен в офицеры 148-го Каспийского полка, стоявшего в Кронштадте. К военной службе он, по-видимому, не питал расположения, хотя в Кронштадте на первых порах ему жилось недурно. «Кронштадт производит на меня, писал Надсон, благоприятное впечатление. В полном смысле слова сбываются мои мечты»... Тогда же написано им и стихотворение «Сбылося все, о чем за школьными стенами мечтал я юношей, в грядущее смотря». В Кронштадте же он собрал около себя кружок начинающих поэтов, «любителей драматического и всяких других искусств», принимал деятельное участие в устройстве спектаклей и концертов, нередко выступая в них в качестве исполнителя. Но чувство одиночества, угнетавшее Надсона в годы сиротливого детства, не оставляло его и теперь, в обстановке более или менее благоприятной. «Я продолжаю тешиться писал он, ухаживаю за барышнями, устраиваю спектакли и литературно-музыкальные вечера; но скелет жизни уже начинает сквозить сквозь цветы, которыми я его убираю. Ночи не сплю, тоска иногда нападает страшная».

Летом 1883 г. у Надсона открылась на ноге туберкулезная фистула, и он все лето пролежал больным в Петербурге. Зиму он провел в Кронштадте, в хлопотах об освобождении от военной службы. Решив сделаться народным учителем, он подготовился к экзамену и сдал его, но вскоре по предложению П. А. Гайдебурова занял место секретаря редакции «Недели». Отдохнув половину лета 1884 г. на даче, в семье Плещеевых, Надсон в июле начал занятия в редакции, но уже в октябре того же года по настоянию врачей был вынужден уехать для лечения за границу на средства, предоставленные ему литературным фондом и частными благотворителями. Поэт побывал в Висбадене, Ментоне, Ницце, Берне; но ни теплый климат, ни ряд операций не принесли облегчений. Отсутствие средств и тоска по родине заставили его вернуться в Петербург, куда он прибыл осенью 1885 г. Доктора решительно запретили ему оставаться надолго в столице, и он, пробыв здесь несколько недель, принял предложение одного знакомого семейства провести зиму в Подольской губ. Впрочем, деревня, по собственному признанию поэта, ему «скоро надоела»: он мечтал поселиться в Киеве, Москве, или даже в Петербурге, лишь бы иметь «постоянную литературную работу». В апреле 1886 г. он ненадолго съездил в Киев, где убедился в том, что болезнь его прогрессирует: «одним словом», писал он, «я иду в гору и погибаю от чахотки». С этих пор мысль о близкой смерти уже не покидала Надсона. Чтобы сколько-нибудь обойтись без материальной помощи благотворителей, он взялся вести литературные фельетоны в киевской газете «Заря». Между тем, врачи настаивали на отъезде Надсона за границу, а за отказом последовать их совету рекомендовали ему поселиться в Ялте, куда он и переехал осенью 1886 г. совершенно изнеможенным. Через три месяца 19 января 1887 г. он скончался. Тело его было перевезено из Ялты в Петербург и 4 февраля торжественно погребено на Волковском кладбище.

Надсон сошел в могилу, только что увенчанный Академией Наук, присудившей ему Пушкинскую премию (1886 г.); собрание его сочинений, завещанных покойным Литературному Фонду, переиздавалось чуть не ежегодно и в настоящее время вышло уже 22-м изданием (СПб., 1906). Однако, вопрос о значении Надсона в русской литературе остается открытым, и в оценке творчества поэта критики не приходили и не пришли ни до, ни после смерти его, к решению, не возбуждающему споров. Соразмерно ли с чисто внешним успехом было дарование Надсона, и в чем заключается причина этого успеха, вот главные вопросы, на которых в особенности останавливались критики Надсона. Любопытно, что в то самое время, когда даже наиболее ярые противники поэта не отрицали в нем несомненного дарования, самые горячие почитатели Надсона не без оговорок решались называть его крупным талантом, имевшим вполне заслуженный успех. Очевидно было нечто, что одних останавливало от положительного осуждения, других от рискованных похвал: первых останавливала несомненная гармония стиха, искренность поэта, других удерживало сознание, что как бы ни было крупно дарование Надсона, ему, однако, не суждено было стать настолько значительной литературной величиной, вокруг которой сгруппировались бы последователи, Надсон не создал школы, несмотря на размеры внешнего успеха. Не сошлись критики и в объяснении причин необычайного успеха произведений Надсона: одни, не отрицая художественных красот его поэзии, значительную долю успеха его произведений приписывают участию общества к трагической судьбе рано умершего поэта, а равно и его обаятельной личности, художественно отразившейся в его стихах, этих по выражению одного критика «нежных слезах его женственного лиризма». Другие видят причину успеха поэзии Надсона в его искреннем идеализме, гуманности, глубине мысли, наконец, в высоких гражданских чувствах, присущих поэту, а главное в том, что он был «блестящим выразителем чувств и мыслей своего поколения», того, так наз., «переходного настроения», которым характеризуется и деятельность некоторых лучших представителей нашей литературы конца 1870 и начала 1880-х гг. Не замечается единодушия и в оценке произведений Надсона как с внешней, так и с внутренней стороны. Одни находили, что в Надсоне гармонично соединялись «глубоко развитой вкус изящного, тонкое понимание такта и меры, нежная и кипучая душа, страстная любовь к природе, уменье мыслить яркими и красивыми образами, распоряжаться всеми звуками и красками богатого русского языка, наконец, широко образованный ум» и т. д.; а напрель, проф. Царевский, отведя Надсону место «в ряду новейших наших поэтов, как доблестному члену славной пушкинской семьи», приблизил его по «чистоте стиля», «красоте стиха», «мощности» и пр., к Лермонтову и поставил выше Некрасова... Однако, были критики, которые отметили в произведениях Надсона и немало весьма существенных недостатков, в большинстве случаев объясняемых молодостью, недостаточным образованием, а также и неполнотой дарования поэта. Так, напрель, рецензент Академии Наук путем детального рассмотрения произведений Надсона, пришел к следующему заключению: «Надсон владеет, как говорится, стихом, но еще весьма далек от того совершенства, от той законченности внешней поэтической формы, образцы которых нам даны нашими поэтами 30-х, 40-х и 50-х годов, с Пушкиным во главе». Переходя затем к содержанию поэзии Надсона, рецензент затрудняется сделать «определение внутренних свойств его дарования», находя, что «творчество Надсона положительно находится еще в периоде первоначального развития»; в общем, он считает Надсона еще не вышедшим из «туманной области юношеского разочарования и гражданской скорби». Другой исследователь поэзии Надсона (г-н Меньшиков) замечает: «страдать во времена Надсона было некоторою модой», причем критик приводит примеры увлечения этой «модой» и со стороны Надсона, в произведениях которого он вообще видит много юношеского незнания жизни и не находит буквально ни одной мысли, «которой нельзя было бы опровергнуть его же словами»; вся поэзия Надсона, по его мнению, «не более как хоть и чарующий, но смутный сон»... По мнению А. Н. Веселовского, «правильнее всего характеризовать Надсона, как поэта беспрестанно чередовавшихся восторженных надежд и мечтаний и холодного раздумья, разъедающего разочарования».

Более единодушия замечается в критических отзывах о Надсоне, как о лирике по преимуществу; а также о некоторых характерных особенностях его музы, напрель пессимизме, источниках последнего, уменье чувствовать и передавать красоты природы и т. п.

Кроме стихотворений, Надсон писал и критические отзывы, сначала в «Отеч. Зап.", а в 1886 году в киевской газете «Заря», где он состоял (с мая по сентябрь) журнальным обозревателем; по смерти автора его критические опыты вышли особой книжкой, в и здании общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (СПб., 1888 г.). Чего-либо выдающегося эти опыты Надсона не составляют и ничем не отличаются от заурядных рецензий и критических заметок его времени; но они могут служить хорошим материалом для более близкого знакомства с литературными вкусами и взглядами поэта.

Произведения Надсона, не вошедшие в собрание «Стихотворений» его, в том числе и начало трагедии «Царевна Софья», были изданы, по смерти поэта, Обществом для пособия нуждающимся литераторам и ученым особой книжкой, озаглавленной: «Недопетые песни» (Из посмертных бумаг). СПб., 1902.

Многие стихотворения Надсона положены на музыку.

Наиболее подробные биографические сведения о Надсоне находятся и очерке, приложенном к собранию стихотворений поэта в издании Общества пособия нуждающимся литераторам и ученым (в 1905 г. вышло 21-е изд.); кроме того, см. «Сборник журнальных и газетных статей, посвященных памяти Надсона», СПб., 1887 (здесь собраны некрологич. очерки, воспоминания, характеристики и стихотворения, посвященные поэту); Д. Д. Языков, «Обзор жизни и трудов покойных русских писателей», вв. 7 и 9; Н. Жерве, «Кадетские, юнкерские и офицерские годы С. Я. Надсона.", С²²б., 1907; Отчет о 3-м присуждении Пушкинских премий, СПб., 1880 (отзывы акад. Я. K. Грота и гр. А. А. Голенищева-Кутузова); Проф. А. А. Царевский, «С. Я. Надссон и его поэзия, мысли и печали», Казань, 1895; В. В. Теплов, «Надсон критический опыт», Киев, 1887; В. Малинин, «Надсон как поэт» (в «Киевск. Сборнике в помощь пострадавшим от неурожая»); П. Иртеньев, «Несовременные рассказы, заметки и впечатления», Либава, 1903; «Из неизд. стихотв. Надсона», Орел, 1893; М. М., «Поэзия Надсона», СПб., 1897; А. М. Скабичевский, «История новейшей русской литературы», СПб., 1897; Н. Энгельгардт, «История русской литературы XIX ст.", т. II, СПб., 1902; «Кн. Недели», 1887, No 17; 1891, No 11; 1897, февраль; Гриневич, «Певец больного поколенья» (в «Русском Богатстве», 1897, No 5); Арс. Введенский, «Поэт переходного времени» (в «Деле», 1886, No 5, см. также его Критич. этюды, т. II); Ор. Миллер, «Надсон» (в «Рус. Стар.", 1887, No 11). М. О. Меньшиков, «Крит. очерки», СПб., 1899; А. Алтаев, «Юноша-поэт», СПб., 1899: «Рус. Богатство», 1900, кн. 10; «Север», 1903, No 13.

Надсон, Семен Яковлевич

известный поэт; род. в СПб. 14 декабря 1862 г.; по отцу еврейского происхождения, мать из русской дворянской семьи Мамонтовых. Отец чиновник, человек даровитый и очень музыкальный, ум. от психического расстройства, когда Н. было 2 года. Оставшаяся без всяких средств с двумя детьми вдова его сначала жила экономкой и гувернанткой в Киеве, потом вышла вторично замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима, после чего мать Н., вместе с детьми, поселилась в СПб. у брата, но вскоре умерла. Оставшийся на попечении дяди, с которым мало ладил, Н. в 1872 г. был отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2 кадетский корп.), где окончил курс в 1879 г. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на ученье. Врачи констатировали начало чахотки, и его на казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год. В 1882 г. Н. выпущен подпоручиком в Каспийский полк, расположенный в Кронштадте. Это был лучший период его жизни, когда он впервые почувствовал некоторое довольство и отразил свое светлое настроение в одном из немногих, не отравленных тяжелым раздумьем стихотворений:

Сбылося все, о чем за школьными стенами
Мечтал я юношей, в грядущее смотря.

Быстро растущая литературная известность, живой нрав, остроумный разговор, доброе сердце все это располагало товарищей и знакомых к Н.; его баловали и окружали всякого рода заботами и попечениями. Военная служба, тем не менее, очень тяготила Н. и он при первой возможности вышел в отставку (1884). Несколько месяцев он был секретарем редакции «Недели», но вскоре болезнь груди приняла такой печальный оборот, что друзья поэта, при помощи литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 г. друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, прожил Н. еще около 1 1 / 2 лет, сначала в Подольской губ., затем под Киевом и, наконец, в Ялте, где умер 19 января 1887 г. Много видел он хорошего за это время: популярность его все росла, вышедшее в 1885 г. собрание стихотворений быстро разошлось, потребовалось второе и третье, Акад. наук присудила ему Пушкинскую премию, иллюстрированные издания помещали его портреты, он получал множество сочувственных писем. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и литературного фонда, Н. стал писать литературные фельетоны в киевской газете «Заря». Это вовлекло его в полемику с критиком «Нового Времени», В. П. Бурениным, который в прозрачных намеках взвел на Н. обвинение в том, что болезнь его притворная и служит для него только предлогом вымаливать пособия. Умирающий поэт, глубоко пораженный тяжким, незаслуженным обвинением, собирался ехать в СПб. и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через несколько времени нападки возобновились с новой силой; последний направленный против Н. фельетон «Нового Времени» пришел в Ялту уже после его смерти. Его тело было перевезено в СПб. и похоронено на Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой Н. поставлен памятник. Н. начал писать очень рано; уже в 1878 г. одно его стихотворение было напечатано в «Свете» Н. П. Вагнера; затем он помещал стихи в «Слове»; «Устоях», «Мысли». В 1882 г. с ним пожелал познакомиться А. Н. Плещеев. Н. считал его своим литературным крестным отцом и действительно, Плещеев чрезвычайно тепло отнесся к дебютанту и открыл ему дорогу в «Отеч. Зап.". Помещенные здесь три стихотворения Н. сразу обратили на него всеобщее внимание и возбудили большие надежды. С тех пор успех его стихотворений в публике все возрастал, и интерес к ним не ослабевает до сих пор. В течение 10 лет собрание стихотворений Н. выдержало 14 изд. и разошлось в количестве свыше 50 тыс. экземпляров. Право собственности на них, по завещанию Н., принадлежит литературному фонду, которому он, таким образом, сторицей заплатил за поддержку. Образованный путем продажи стихотворений Н. «надсоновский капитал» фонда составляет в настоящее время около 50000 р. Небывалый успех Н., равного которому нет в истории русской поэзии (в таком количестве до истечения срока литературной собственности не расходились ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Кольцов, ни Некрасов), многие приписывали сначала сочувствию к несчастной судьбе безвременно погибшего поэта и как бы протесту против клеветы, отравившей ему последние дни жизни. Прошел, однако, ряд лет, невзгоды забыты, а успех стихотворений Н. остается прежний. Нужно, значит, искать его объяснения в самых стихах Н., тем более, что авторитетная критика мало занималась ими, относясь к Н., большей частью, как к поэту второстепенному. В Н. отразилось то переходное настроение, которым характеризуется и деятельность лучшего представителя литературного поколения конца 70-х и начала 80-х годов Гаршина. Н. олицетворение Рябинина в известном рассказе Гаршина: «Художники». Подобно Рябинину, он восклицает: «Но молчать, когда вокруг звучат рыданья и когда так жадно рвешься их унять, под грозой борьбы и пред лицом страданья... Брат, я не хочу, я не могу молчать». Было время, когда «поэзия несла с собой неведомые чувства, гармонию небес и преданность мечте, и был закон ее искусство для искусства и был завет ее служенье красоте». Но «с первых же шагов с чела ее сорвали и растоптали в прах роскошные цветы и темным облаком сомнений и печали покрылись девственно прекрасные черты». Однако, отказавшись от поэзии наслаждения и безмятежного созерцания, Н., подобно тому же гаршинскому Рябинину, не нашел своего назначения и в борьбе со злом. Он сам очень хорошо это сознает: «И посреди бойцов я не боец суровый, а только стонущий, усталый инвалид, смотрящий с завистью на их венец терновый». Далеко не соответствует, поэтому, ансамблю поэтической деятельности Н. представление о нем как о поэте «гражданском» по преимуществу. «Гражданское» настроение Н., как и все вообще его настроения, было глубоко искренно, но оно только часть его творческих порывов и является как бы долгом совести, исполнением того, что он считал нравственной обязанностью каждого любящего родину человека и гражданина. По чисто литературным качествам своего таланта он тяготел к лирическим порывам, чуждым тенденции. Это видно и из многих мест его критических заметок, и из преобладающего характера стихотворений, которые он оставлял в своем портфеле и которые напечатаны только после его смерти, и из того, что особенно хороши в художественном отношении те стихотворения, в которых он больше поэт, чем гражданин: «На кладбище», «В глуши», прелестный «Отрывок из письма к М. В. Ватсон», грациозная пьеска «Закралась в угол мой тайком», «Сбылось все», «Снова лунная ночь», «Я пригляделся к ней», «Нет, муза, не зови», «Весной», «Умерла моя муза» (последнее стихотворение одна из трогательнейших пьес русской поэзии, достойная стать рядом со стихотворением Никитина: «Вырыта заступом яма глубокая»). Уже в одном из ранних своих стихотворений, «Поэт», Н. одновременно поклоняется двум идеалам поэзии гражданскому и чисто художественному. В позднейших стихотворениях, рядом с призывом к борьбе, в его душе идет «мучительный спор» с сомнением в необходимости борьбы («Чуть останусь один»); рядом с верой в конечное торжество добра («Друг мой, брат мой», «Весенняя сказка») слагается горький вывод, «что в борьбе и смуте мирозданья цель одна покой небытия» («Грядущее»), царит «мгла безнадежности в измученной груди» («Завеса сброшена») и крепнет сознание ничтожества усилий «пред льющейся века страдальческою кровью, пред вечным злом людским и вечною враждой» («Я не щадил себя»). Наконец, иногда в душе поэта возникает коллизия со стремлением к личному счастью. В одном из популярнейших своих стихотворений Н. с удивительной искренностью рассказал, как он «вчера еще рад был отречься от счастья» но «сегодня весна, вся в цветах, и в его заглянула окно», и «безумно, мучительно хочется счастья, женской ласки, и слез, и любви без конца». Однако, в этом отсутствии у Н. прямолинейности нет ничего общего с неустойчивостью; его колебания, как и у Гаршина, объединены общим гуманным настроением, не холодным и надуманным, а глубоко органическим. Идеал Н. Христос: «Мой Бог Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог-человек и брат с небесною душой, и пред страданием и чистой любовью склоняюсь я с моей горячею мольбою». Определение своей поэзии сам Н. дал в стихотворении «Грезы»: «Я плачу с плачущим, со страждущим страдаю и утомленному я руку подаю». В этих словах заключается и определение места, занимаемого Н. в истории русской поэзия. Родная дочь музы Некрасова, муза Н. имеет свои индивидуальные черты, которые и дороги нервному, надломленному поколению последних лет. Она более склонна к жалобам, чем к протесту, но зато и менее сурова. Не принадлежа к сильным и ярким художникам, Н. обладает, тем не менее, серьезными поэтическими достоинствами. У него очень музыкальный, иногда образный стих, замечательно задушевный тон, а главное он владеет большой сжатостью. Любимым изречением его было правило: «Чтобы словам было тесно, мыслям просторно». Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезавшихся в память. Стихи: «Как мало прожито, как много пережито», «Пусть арфа сломана аккорд еще рыдает», «Облетели цветы, догорели огни» стали крылатыми и вошли в обиход речи. К сильным сторонам Н. следует также причислить полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Поэзия Н. ясна и доступна каждому среднему читателю и, может быть, в этом даже главная тайна ее успеха. Критические опыты Н., собранные в книжке «Литерат. Очерки» (СПб., 1888), не представляют ничего выдающегося.

Ср. биографию Н. при стихотворениях (составлена М. В. Ватсон); Арсеньев, «Критические этюды»; ст. Н. К. Михайловского в «Северном Вестнике» (1887), Op. Миллера, в «Русской Старине» (1888); «Сборник статей, посвященных памяти Н.» (СПб., 1887); брошюру Н. А. Котляревского (М., 1890); книжку проф. Царевского (Казань, 1890).

С . Венгеров.

Большой Энциклопедический словарь, изд. Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (1890-1907 гг., 82+4 тт. [точнее - полутомов, но чаще всего указывается № полутома как том, например т. 54; правильнее томов 43, из них 2 дополнительных.])

Надсон, Семен Яковлевич

известный русский поэт (18621887). Его отец, родившийся православным, происходил из еврейской семьи, и это обстоятельство давало повод родным Н. оскорблять сироту. В своих автобиографических заметках, написанных в 1880 г., Н. пишет о своем пребывании в доме дяди (по матери): «Когда во мне, ребенке, страдало оскорбленное чувство справедливости, и я, один, беззащитный, в чужой семье, горько и беспомощно плакал, мне говорили опять начинается жидовская комедия , с нечеловеческой жестокостью оскорбляя во мне память отца». Одно свое стихотворение Н. посвятил еврейскому народу. Оно начинается словами: «Я рос тебе чужим, отверженный народ, и не тебе я пел в минуты вдохновенья»; если бы еврейский народ был счастлив, поэт, «иным стремлением согрет и увлечен», не пришел бы к нему с приветом; но в дни, «когда одно название еврей в устах толпы звучит как символ отвержения», поэт приходит к страдающему народу и говорит: «Дай скромно стать и мне в ряды твоих бойцов, народ, обиженный судьбою!» Стихотворение появилось впервые в сборнике «Помощь евреям, пострадавшим от неурожая» (СПб., 1901 г.) с отметкой, что, выписанное из подлинной тетради Н., оно относится, по-видимому, к 1886 г. В сборнике же «Недопетые песни» (из посмертных бумаг Н.; СПб., 1902 г.), стихотворение помещено под 1885 г. Здесь же напечатаны упомянутые автобиографические заметки.

Еврейская энциклопедия (изд. Брокгауза-Ефрона, 1907-1913, 16 тт.)

Надсон, Семен Яковлевич

Русский биографический словарь (1896-1918, изд. Русского исторического общества, 25 тт., неоконч.; издание осуществлялось вначале под наблюдением А. А. Половцова [Половцева; 1832-1909], который был председателем Общества с 1978 г.)

Надсон, Семен Яковлевич

поэт. Род. в семье чиновника. Рано потеряв отца, познакомился в детстве с нуждой, учился в классических гимназиях в Петербурге и Киеве, затем в военной гимназии и Павловском военном училище. В 1882 был произведен в офицеры; прослужив два года в Кронштадте, вышел в отставку и стал секретарем редакции журнала «Неделя». Последние годы жизни Н. были медленным умиранием от туберкулеза, от которого не спасло лечение в Крыму и на Ривьере. Первое стихотворение Н. появилось в печати в мае 1878 в журн «Свет». Вскоре после этого он начинает сотрудничать в «Отечественных записках».

Первые стихи Н. окрашены в народнические тона и продолжают традиции некрасовской школы. Надсон напоминает о «меньшем брате» и призывает «на грозный бой с глубокой мглою». «Гражданские» мотивы встречаются иногда в дальнейшем творчестве Н. В поэме «Грезы» Н. провозглашает разрыв с романтическими фантазиями детства и заявляет: «Я стал в ряды бойцов поруганной свободы,/ Я стал певцом труда, познанья и скорбей!". Патетикой этого рода проникнуто и стихотворение «На могиле А. И. Герцена». Но уже для первых народнических стихов Н. характерен настойчивый мотив сомнений, разъедающих революционные идеалы. Поэт убежден в бесплодности борьбы: «Для чего и жертвы и страданья/ Для чего так поздно понял я,/ Что в борьбе и смуте мирозданья/ Цель одна покой небытия?» Н. кажется, что сама природа осуждает жертвы борьбы и оправдывает эгоистическое довольство сытых («Позабытые шумным их кругом»). И самый социализм рисуется Надсону скучным и плоским, царством покоя, не удовлетворяющим свыкшегося с «чистой скорбью» поэта («Томясь и страдая во мраке ненастья»). Под конец своей жизни Н. начал склоняться к принципам «искусства для искусства». Противоречивый и зигзагообразный путь Н. пролегал от гражданских традиций Некрасова через многообразные сомнения и колебания к индивидуализму, импрессионизму, подготовлявшим будущих символистов. В стихотворении «Мгновение» Н. вплотную подходит к столь характерной для Брюсова и Бальмонта проповеди наслаждения мигом («Нам прожить остается одну эту ночь,/ Но зато это ночь наслаждения.../ И в объятьях любви беззаботно уснем,/ Чтоб проснуться для смертных объятий»).

Н. выразитель переломного момента в истории разночинной интеллигенции, разуверившейся в революционных идеалах народничества, ставшей перед жизнью в недоумении, как перед сфинксом, и начавшей приспособляться к капиталистическому укладу. Эта противоречивость, двойственность, содействовали чрезвычайному успеху его поэзии среди широких кругов интеллигенции 80-х гг., переживавших ту же эволюцию. За 12 лет книга стихотворений Н. выдержала 14 изданий.

Стиль Надсона эклектичен. С одной стороны, это эпигон гражданской поэзии, заштамповавший и автоматизировавший ее стилевые принципы, С другой это предшественник импрессионистического стиля символистов. Бедность живописных образов, банальность эпитетов, обилие «лишних» слов все эти «недостатки» стиля II. обусловлены как эпигонской автоматизацией некрасовских традиций, так в особенности переходом от ораторского говорного стиха народников, с его акцентированной семантикой, к музыкальному стилю символистов. Стилевой эклектизм Н. отвечал однако вкусам стоявшей на социальном распутье мелкобуржуазной интеллигенции, пришедшей от увлечений народничеством к буржуазному либерализму.

Библиография : I. Стихотворения, 27-е изд. Литературного фонда, СПб, 1914; Проза. Дневники. Письма, изд. то же, 2-е, СПб, 1913 (здесь же библиография, составленная H. К. Пиксановым); Полное собр. сочин. с биографич. очерком М. Ватсон (прилож. к «Ниве» за 1917).

II. Михайловский Н. К., Заметки о поэзии и поэтах, Сочин., т. VI; Гpиневич П. Ф. (П. Ф. Якубович), Певец тревоги юных сил, «Очерки русской поэзии», Петербург, 1911; Войтоловский Л. Н., С. Надсон, «Очерки истории русской литературы XIX и XX вв.", ч. 2, Гиз, М. Л., 1928; Дивильковский А., С. Я. Надсон, «История русской литературы XIX в.", под ред. Д. Н. Овсянико-Куликовского, т. IV, М., 1911; Неведом с кий М., Зачинатели и продолжатели, П., 1919; Шулятиков В., Восстановление разрушенной эстетики. Этапы новейшей лирики, «Избранные литературно-критические статьи», «ЗиФ», М., 1929.

III. Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия, т. I, Гиз, М. Л., 1928; Мандельштам, Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4-е, Гиз, М. Л., 1928.

Десятка самых популярных биографий:

Известный поэт. Родился в Санкт-Петербурге 14 (26) декабря 1862 года; по отцу еврейского происхождения, мать - из русской дворянской семьи Мамонтовых. Отец - чиновник, человек даровитый и очень музыкальный, умер от психического расстройства, когда Надсону было 2 года. Оставшаяся без всяких средств с двумя детьми вдова его сначала жила экономкой и гувернанткой в Киеве, потом вышла вторично замуж. Этот брак был крайне несчастлив. В памяти поэта осталось неизгладимое впечатление от тяжелых семейных сцен, закончившихся самоубийством отчима, после чего мать Надсона, вместе с детьми, поселилась в Санкт-Петербурге у брата, но вскоре умерла. Оставшийся на попечении дяди, с которым мало ладил, Надсон в 1872 году был отдан пансионером во 2-ю военную гимназию (теперь 2-й кадетский корпус), где окончил курс в 1879 году. Поступив в Павловское военное училище, он простудился на учении. Врачи констатировали начало чахотки, и его за казенный счет отправили в Тифлис, где он провел год. В 1882 году Надсон выпущен подпоручиком в Каспийский полк, расположенный в Кронштадте. Это был лучший период его жизни, когда он впервые почувствовал некоторое довольство и отразил свое светлое настроение в одном из немногих, не отравленных тяжелым раздумьем, стихотворений:

Сбылося все, о чем за школьными стенами Мечтал я юношей, в грядущее смотря. Быстро растущая литературная известность, живой нрав, остроумный разговор, доброе сердце - все это располагало товарищей и знакомых к Надсону; его баловали и окружали всякого рода заботами и попечениями. Военная служба, тем не менее, очень тяготила Надсона, и он при первой возможности вышел в отставку (1884). Несколько месяцев он был секретарем редакции "Недели", но вскоре болезнь груди приняла такой печальный оборот, что друзья поэта при помощи литературного фонда, отправили его сначала в Висбаден, а потом в Ниццу. Ни теплый климат, ни две мучительные операции туберкулезной фистулы ноги, которые ему сделали в Берне, не привели ни к чему, и летом 1885 года друзья решили отвезти его назад в Россию. Медленно угасая, прожил Надсон еще около полутора лет сначала в Подольской губернии, затем под Киевом и, наконец, в Ялте, где умер 19 (31) января 1887 года. Много видел он хорошего за это время: популярность его все росла, вышедшее в 1885 году собрание стихотворений быстро разошлось, потребовалось второе и третье, Академия наук присудила ему Пушкинскую премию, иллюстрированные издания помещали его портреты, он получал множество сочувственных писем. Когда он в Киеве устроил вечер в пользу литературного фонда, его встретили бурной овацией, а после чтения вынесли на руках. Живя под Киевом и ища заработка, чтобы не нуждаться в помощи друзей и литературного фонда, Надсон стал писать литературные фельетоны в киевской газете "Заря". Это вовлекло его в полемику с критиком "Нового Времени" В. П. Бурениным, который в прозрачных намеках обвинил Надсона в том, что болезнь его притворная и служит для него только предлогом вымаливать пособия. Умирающий поэт, глубоко пораженный тяжким, незаслуженным обвинением, собирался ехать в Санкт-Петербург и устроить суд чести, но не был допущен к тому друзьями. Через некоторое время нападки возобновились с новой силой; последний, направленный против Надсона фельетон "Нового Времени", пришел в Ялту уже после его смерти. Его тело было перевезено в Санкт-Петербург и похоронено на Волковом кладбище. Через несколько лет, на собранные по подписке деньги, над могилой Надсона поставлен памятник. Надсон начал писать очень рано; уже в 1878 году одно его стихотворение было напечатано в "Свете" Н. П. Вагнера; затем он помещал стихи в "Слове", "Устоях", "Мысли". В 1882 году с ним пожелал познакомиться А. Н. Плещеев. Надсон считал его своим литературным крестным отцом - и, действительно, Плещеев чрезвычайно тепло отнесся к дебютанту и открыл ему дорогу в "Отечественные Записки". Помещенные здесь три стихотворения Надсона сразу обратили на него всеобщее внимание и возбудили большие надежды. С тех пор успех его стихотворений в публике все возрастал и интерес к ним не ослабевает до сих пор. В течение 10 лет собрание стихотворений Надсона выдержало 14 изданий и разошлось в количестве свыше 50 тысяч экземпляров. Право собственности на них, по завещанию Надсона, принадлежит литературному фонду, которому он, таким образом, сторицей заплатил за поддержку. Образованный путем продажи стихотворений Надсона "надсоновский капитал" фонда составляет в настоящее время около 50 000 рублей. Небывалый успех Надсона, равного которому нет в истории русской поэзии (в таком количестве до истечения срока литературной собственности не расходились ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Кольцов, ни Некрасов), многие приписывали сначала сочувствию к несчастной судьбе безвременно погибшего поэта и как бы протесту против клеветы, отравившей ему последние дни жизни. Прошел, однако, ряд лет, невзгоды забыты, а успех стихотворений Надсона остается прежним. Нужно, значит, искать его объяснение в самих стихах Надсона, тем более, что авторитетная критика мало занималась ими, относясь к Надсону, большей частью, как к поэту второстепенному. В Надсоне отразилось то переходное настроение, которым характеризуется и деятельность лучшего представителя литературного поколения конца 1870-х и начала 1880-х годов - Гаршина. Семен Надсон - олицетворение Рябинина в известном рассказе Гаршина "Художники". Подобно Рябинину, он восклицает: "Но молчать, когда вокруг звучат рыданья и когда так жадно рвешься их унять, под грозой борьбы и пред лицом страданья... Брат, я не хочу, я не могу молчать". Было время, когда "поэзия несла с собой неведомые чувства, гармонию небес и преданность мечте, и был закон ее - искусство для искусства и был завет ее - служенье красоте". Но "с первых же шагов с чела ее сорвали и растоптали в прах роскошные цветы - и темным облаком сомнений и печали покрылись девственно-прекрасные черты". Однако, отказавшись от поэзии наслаждения и безмятежного созерцания, Надсон, подобно тому же гаршинскому Рябинину, не нашел своего назначения и в борьбе со злом. Он сам очень хорошо это сознает: "И посреди бойцов я не боец суровый, а только стонущий, усталый инвалид, смотрящий с завистью на их венец терновый". Поэтому далеко не соответствует ансамблю поэтической деятельности Надсона представление о нем как о поэте "гражданском" по преимуществу. "Гражданское" настроение Надсона, как и все вообще его настроения, было глубоко искренно, но оно только часть его творческих порывов и является как бы долгом совести, исполнением того, что он считал нравственной обязанностью каждого любящего родину человека и гражданина. По чисто литературным качествам своего таланта он тяготел к лирическим порывам, чуждым тенденции. Это видно и из многих мест его критических заметок и из преобладающего характера стихотворений, которые он оставлял в своем портфеле и которые напечатаны только после его смерти, и из того, что особенно хороши в художественном отношении те стихотворения, в которых он больше поэт, чем гражданин: "На кладбище", "В глуши", прелестный "Отрывок из письма к М. В. Ватсон", грациозная пьеска "Закралась в угол мой тайком", "Сбылося все", "Снова лунная ночь", "Я пригляделся к ней", "Нет, муза, не зови", "Весной", "Умерла моя муза" (последнее стихотворение - одна из трогательнейших пьес русской поэзии, достойная стать рядом со стихотворением Никитина "Вырыта заступом яма глубокая"). Уже в одном из ранних своих стихотворений "Поэт", Надсон одновременно поклоняется двум идеалам поэзии - гражданскому и чисто художественному. В позднейших стихотворениях, рядом с призывом к борьбе, в его душе идет "мучительный спор" с сомнением в необходимости борьбы ("Чуть останусь один"); рядом с верой в конечное торжество добра ("Друг мой, брат мой", "Весенняя сказка") слагается горький вывод, "что в борьбе и смуте мирозданья цель одна - покой небытия" ("Грядущее"), царит "мгла безнадежности в измученной груди" ("Завеса сброшена") и крепнет сознание ничтожества усилий "пред льющейся века страдальческою кровью, пред вечным злом людским и вечною враждой" ("Я не щадил себя"). Наконец, иногда в душе поэта возникает коллизия с стремлением к личному счастью. В одном из популярнейших своих стихотворений Надсон с удивительной искренностью рассказал, как он "вчера еще рад был отречься от счастья" - но "сегодня весна, вся в цветах, и в его заглянула окно" и "безумно, мучительно хочется счастья, женской ласки, и слез, и любви без конца". Однако в этом отсутствии у Надсона прямолинейности нет ничего общего с неустойчивостью; его колебания, как и у Гаршина, объединены общим гуманным настроением, не холодным и надуманным, а глубоко органическим. Идеал Надсона - Христос: "Мой Бог - Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог-человек и брат с небесною душой, и пред страданием и чистою любовью склоняюсь я с моей горячею мольбою". Определение своей поэзии сам Надсон дал в стихотворении "Грезы": "Я плачу с плачущим, со страждущим страдаю и утомленному я руку подаю". В этих словах заключается и определение места, занимаемого Надсоном в истории русской поэзии. Родная дочь музы Некрасова, муза Надсона, имеет свои индивидуальные черты, которые и дороги нервному, надломленному поколению последних лет. Она более склонна к жалобам, чем к протесту, но зато и менее сурова. Не принадлежа к сильным и ярким художникам, Надсон обладает, тем не менее, серьезными поэтическими достоинствами. У него очень музыкальный, иногда образный стих, замечательно задушевный тон, а главное - он владеет большой сжатостью. Любимым изречением его было правило: "Чтобы словам было тесно, мыслям просторно". Ему удалось создать несколько очень метких поэтических формул, врезавшихся в память. Стихи - "Как мало прожито, как много пережито", "Пусть арфа сломана - аккорд еще рыдает", "Облетели цветы, догорели огни" - стали крылатыми и вошли в обиход речи. К сильным сторонам Надсона следует также причислить полное отсутствие искусственной приподнятости и риторичности. Поэзия Надсона ясна и доступна каждому среднему читателю - и может быть в этом даже главная тайна ее успеха. Критические опыты Надсона, собранные в книжке "Литературные очерки" (СПб., 1888), не представляют ничего выдающегося.
С. Венгеров.
Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. "Энциклопедический словарь"

Стихотворения поэта

Семён Надсон - довольно необычный поэт. Его творчество относится к периоду до начала «Серебряного века», который часто называется поэтическим безвременьем. На смену старым техникам и духу поэзии ещё не пришли новые, и поэты конца XIX века действительно выглядят немного потерянными. Стихи Семёна Надсона во многом напоминали творчество Некрасова и Лермонтова - причём последнего сам Надсон считал величайшим русским поэтом.
Жизнь Надсона сложилась весьма тяжело - он рано потерял сначала отца, а потом отчима и мать, рос в бедности. К тому же, Надсон был слаб здоровьем, долгие годы страдал от туберкулёза, и в итоге умер всего в 24 года, 31 января 1887 года. В его биографии вообще очень трудно найти хоть какие-нибудь радостные события. Разве что тот факт, что стихи Семёна Надсона незадолго до смерти были удостоены Пушкинской премии.

Детство, юность и раннее творчество Надсона
Семён Надсон родился в Петербурге 26 декабря 1862 года. Его отец был евреем, служил надворным советником, а мать происходила из дворянского рода Мамонтовых. Спустя год после рождения будущего поэта семья перебралась в Киев.
Отец Надсона умер ещё через год после этого. Недолго длился и новый брак его матери - отчим покончил с собой, а через некоторое время и Мамонтова умерла от туберкулёза. Надсона взяли на попечение родственники матери, и определили в гимназию.
Семён Надсон стихи начал писать ещё в младших классах, а в старших окончательно ощутил себя поэтом, к этому времени почти утратив интерес к учёбе. В 1878 году его стихи впервые были опубликованы - в журнале «Свет». В следующем году его уже рецензировали в «Санкт-Петербургских Ведомостях», печатали в «Мысли» и «Слове».

Военное образование и служба
В 1879 году, окончив гимназию, Надсон поступил в Павловское военное училище. Конечно, это была не него инициатива - Надсона трудно представить военным. На поступлении настоял опекун, родственник матери.
Учёба на офицера Надсона крайне тяготила - он прекрасно понимал, насколько не создан для армии. К тому же, именно здесь случилось роковое событие: в том же 1879 году Надсон заразился туберкулёзом на учениях.
Зато Семён Надсон стихи писал в тот период жизни ещё чаще и успешнее. В 1882 году ему удалось напечататься в «Отечественных записках» - ведущем литературном издании эпохи, что знаменовало собой несомненный успех. Именно к этот момент к Надсону пришло настоящее литературное признание.
В том же 1882 году Надсон стал офицером, но прослужил лишь до лета 1883, когда у него обострилась болезнь - открылась туберкулёзная фистула. При этом он не получил надлежащих условий содержания, и состояние здоровья начало резко ухудшаться. Надсон стал добиваться перевода с военной службы, и в итоге ему удалось стать секретарём редакции издания «Неделя». Он также продолжал много публиковаться.

Последние годы поэта
К 1884 году здоровье Надсона ухудшилось настолько, что его направили на лечение в Европу за счёт Литературного Фонда. Там было сделано две операции, которые лишь незначительно улучшили состояние поэта. Врачи думали, что ему не дожить до 1885 года, но Надсон неожиданно пошёл на поправку, и одновременно энергично взялся за работу. Именно в 1885 вышел единственный его прижизненный сборник.
Однако улучшение состояния было недолгим. Летом его снова оперировали, и снова неудачно. Надсон принял решение вернуться в Россию - как впоследствии пояснял, с намерением умереть в родной стране. Ему какое-то время удавалось активно печататься и даже выступать, но скоро пришлось отбыть на лечение (точнее, поддержание жизни) в Ялту.
Там Надсона и застало известие о присуждении Пушкинской премии. Одновременно с этим радостным событием (наверное, единственным в жизни поэта), он неожиданно стал объектом яростных нападок со стороны Виктора Буренина. Переживания из-за этого ещё более усугубили состояние Надсона. Поэт даже хотел приехать в Петербург для разбирательства со своим оппонентом, но так и не успел этого сделать.

Главная » Обучение за рубежом » Надсон биография. Биография, Надсон Семен Яковлевич