Неизвестный миллионер иннокентий сибиряков. Лишние люди

Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом.
(1 Кор. 3: 19)

В 1867 году в Женеве Ф.М. Достоевский начал работу над одним из своих самых выдающихся произведений, о котором писал племяннице Софье Ивановой: «Идея романа - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее… Главная мысль - изобразить положительно прекрасного человека… Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. На свете есть одно только положительно прекрасное Лицо - Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного Лица, уж конечно, есть бесконечное чудо. Всё Евангелие Иоанна в этом смысле; он всё чудо находит в одном воплощении, в одном появлении прекрасного». Роман получил название «Идиот», что в переводе с греческого означает «отдельный, обособленный человек».

Через полтора года произведение публикуется в журнале «Русский вестник», и мир узнаёт о «бедном рыцаре» князе Льве Мышкине. А еще через несколько лет в Санкт-Петербурге началась забавная история. Светские собрания всполошили диковинные слухи: в одну из частных гимназий с правами казенной поступает некий пятнадцатилетний ученик, который в тот же год ее выкупает и фактически заново перестраивает. Как выяснилось, история случилась в действительности: классическая гимназия статского советника Федора Бычкова (по адресу Лиговка, д. 1) в связи с постигшими ее чрезвычайными финансовыми трудностями перешла во владение молодого представителя старинного купеческого рода из Иркутска - он оставался ее домовладельцем еще почти 20 лет. За это время в определенных кругах он снискал славу сумасшедшего, получив прозвище «робкий иркутский купчик». Другие почитали его за добросердечного бессребреника и «просвещенного благотворителя».

В любом случае анекдоты, как он «сорил» деньгами, употребляя их на благотворительность, еще долго ходили не только по светским квартирам, но и по задворкам петербуржского общества. Его педагог, известный профессор-физиолог П.Ф. Лесгафт, которому он потом завещал 350 000 рублей вместе со зданием гимназии, писал о своем подопечном следующее: «Точно так же он не хотел проводить эгоистическую жизнь, окружаясь всеми земными удобствами и удовлетворениями; он жил при самых скромных условиях, и по мере его знакомства с жизненными формами… он становился строже к себе и все более старался избегать всяких телесных развлечений и прихотей. Чуткий ко всему окружающему, он стал верить человеческим нуждам и страданиям и помогать всем к нему обращающимся».

Если внимательно присмотреться к поведению и поступкам молодого человека, то легко заметить, что «робкий иркутский купчик» как будто сошел со страниц романа Ф.М. Достоевского «Идиот». И пусть, в отличие от нищего князя, он был богатейшим наследником сибирских золотопромышленников, их роднило совсем другое. Лейтмотивом жизни «просвещенного благотворителя» стала главная мысль романа, выраженная самим Мышкиным: «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».

«Если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе»

В 1890-х годах молодой сибиряк снимал скромную квартирку на Гороховой улице, экипаж не заводил, пользовался извозчиком, при этом в буквальном смысле всем раздавал деньги. Сперва он регулярно помогал друзьям-студентам, а со временем молва о его небывалой щедрости разошлась по всему Петербургу, и к его квартире выстраивались огромные очереди разноперого люда. Иногда он принимал по несколько сот человек в день, никому не отказывал и давал каждому ровно столько, сколько у него просили. Среди ходоков встречались не только обездоленные горемыки, нищие, вдовы и сироты, но и промотавшиеся картежники, бражники с перепоя и нечистые на руку пройдохи. Случалось, даже молодые невесты приходили к нему за приданым, и он никому не отказывал. «Жизнь наша красна бывает лишь тогда, - говорил он, - когда всё нам улыбается вокруг… Но если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе».

По словам , «благочестие не состоит из подаяния милостыни, а в сердечном участии». Поэтому в руках «робкого купчика» деньги были не более чем инструментом любви. И нет сомнений, будь Мышкин с достатком, его средства также раздавались бы направо и налево. Так что Федору Михайловичу не было нужды одаривать своего князя миллионами, и без того его детское благочестие и всеохватывающее «сердечное участие» освещают весь сюжет романа.

Что касается молодого сибиряка, то и его сострадание не было избирательным: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5: 42). Сам он говорил: «Если просят, значит нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска». Обоим героям дано было познавать мир через любовь, через «сердечное участие», о чем в романе писал Ф.М. Достоевский: «Бросая ваше семя, бросая вашу “милостыню”, ваше доброе дело в какой бы то ни было форме, вы отдаете часть вашей личности и принимаете в себя часть другой; вы взаимно приобщаетесь один к другому; еще несколько внимания, и вы вознаграждаетесь уже знанием, самыми неожиданными открытиями».

Как это часто бывает, среди нуждающихся и выпрашивающих у щедрого благодетеля лепту нашлись и те, кто не устоял перед искушением злой завистью. Пресловутая «скорбь о благополучии ближнего», «порча жизни» и «поругание природы», как называл это чувство святитель Василий Великий, в душах жадных злопыхателей рождала клевету, которая зловонными ручьями растекалась по Петербургу. Увлеченные набирающим силу в русском обществе «шатанием умов» студенты-народники бессовестно упрекали своего благодетеля в недостатке жертв для всеобщего блага, а сам градоначальник Виктор фон Валь, до которого дошли слухи о щедром миллионере, в свою очередь подозревал его в поддержке тайных революционных организаций.

Однажды в 1894 году при входе в Знаменскую церковь молодой человек положил на книжку стоявшей на паперти монахини серебряный рубль. Привыкшая получать мелочь, она так поразилась щедрости незнакомого барина, что, упав на колени перед иконой, стала в полный голос на весь церковный двор благодарить Бога за милость. Тогда растроганный прихожанин спросил у монахини ее адрес и из какой она обители, а на следующий день явился к ней в одно из столичных подворий и передал бумажный сверток. Внутри была наличность в размере 147 000 рублей. Пересчитав деньги, монахиня пришла в ужас. Заподозрив неладное, она поспешила в полицейский участок и донесла на молодого барина.

На него завели дело по подозрению в душевном расстройстве, а также в возможном финансировании революционных кружков и собраний. В ходе следствия вскрылись любопытнейшие факты его жизни. Участию в политическом подполье весьма странный молодой человек уже в свои 25 лет предпочел активную деятельность в качестве почетного жертвователя и члена ряда благотворительных и попечительских обществ. Он не жалел средств на учебные и научные проекты, издавал массу учебников, книг и журналов, выделял баснословные суммы на открытие библиотек по всей Российской империи.

Мало того, еще будучи студентом, он активно участвовал в строительстве Санкт-Петербургского университета, первого Женского медицинского института и Бестужевских высших женских курсов. На свои деньги чудак возводил общежития для студентов и утверждал для них стипендии. В 26 лет он лично содержал 70 стипендиатов, учившихся в России и Европе. Особенное внимание он уделял землякам из Сибири и часто поддерживал проекты, связанные с родным краем. Среди его многочисленных инициатив - несколько этнографических экспедиций в Сибирь и на Дальний Восток, строительство одного из залов Русского географического общества, театр в Иркутске, народный дом в Барнауле и многое другое. Кроме того, он учредил капитал в 420 000 рублей для пособий и пенсий рабочим своих золотых приисков. Баснословные суммы, исчисляемые миллионами, уходили на строительство приютов, богаделен, больниц, церквей и монастырей по всей России. Молодой человек жертвовал средства на устройство библиотек в Ишиме, Красноярске, Нерчинске, Ачинске, Кургане. И это далеко не полный перечень его благодеяний, которые он творил втихомолку. Благо что его доходы стабильно приумножались.

Когда всплыли все эти подробности, его попытались обвинить в невменяемости и бесконтрольном расточении средств, после чего назначили психиатрическую экспертизу. Как тут не вспомнить слова лакея Епанчиных, характеризующие Льва Мышкина: «Князь просто дурачок и амбиции не имеет…» А сам сибирский «безумец» рассуждал таким образом: «Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны все его потребности, обусловленные одной наживой; как жадно всё человечество в своем стремлении к богатству! Но что оно нам приносит… Одно грустное разочарование. Вот я - миллионер, мое “счастье” должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Всё мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах…»

Не исключено, что подобные рассуждения подтолкнули суд подвергнуть его повторной психиатрической экспертизе. К счастью, в обоих случаях медики засвидетельствовали, что молодой человек вменяем, и дело кончилось полным оправданием подозреваемого. Мало того, в адрес градоначальника поступил строгий запрет впредь вмешиваться в его дела. По одним сведениям, за «робкого купчика» заступился обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев, а по другим - сам император Александр III, который незадолго до своей смерти удостоил сибирского благотворителя личной встречи.

Побуждаемый душевными склонностями, он проводил в жизнь правило: просящему дай - и прослыл безумцем

Спустя время с этим судебным процессом ознакомился председатель Петроградской губернской ученой архивной комиссии историк Михаил Константинович Соколовский, и вот какую он дал оценку тем событиям: «Общество не удивлялось бы, если бы он преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, если бы он строил себе дворцы во вкусе Альгамбры, накупал картин, гобелены, севр и сакс или в пьяном виде разбивал зеркала, чтобы вызвать хриплый хохот арфянок, - всё это было бы обычно. Но он отошел от этого и, побуждаемый душевными склонностями, проводил в жизнь правило: просящему дай».

Звали этого человека Иннокентий Сибиряков, и был он одним из шести отпрысков известной и влиятельной купеческой династии. Родился 30 октября - в один день с Федором Михайловичем Достоевским, только с разницей в 39 лет. Отец Иннокентия Михаил Александрович на всю Сибирь слыл богатейшим золотопромышленником, открывшим в 1863 году богатые месторождения в бассейне реки Бодайбо. С тех пор капиталы заводов и компаний Сибирякова крепчали, а уже через 40 лет основанное им поселение получило статус города, который до сих пор остается важнейшим центром золотодобывающей отрасли России.

Достоевский создал своего знаменитого героя в 1867 году, когда Иннокентию исполнилось 7 лет. В этот же год его большое семейство постигло несчастье: скончалась матушка Варвара Константиновна. А еще через семь умер отец, оставив сиротами трех сыновей и трех дочерей. Унаследовав огромное состояние, которое регулярно приумножалось доходами от золотопромышленных товариществ, заводов, торговых предприятий и пароходств, дети один за другим перебрались в Санкт-Петербург. В столице состоятельные братья и сестры остались верными семейным купеческим традициям и развернули широкую благотворительную деятельность в самых различных сферах.

Но только самый младший, Иннокентий, на этой почве снискал славу сумасшедшего. Молодой человек мог не читать романа Достоевского и ничего не знать о его главном «бедном рыцаре». Реальную личность и вымышленного персонажа роднил образ Героя из совсем другой Книги, Чья заповедь стала смыслом жизни того и другого: «Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13: 34). Еще одно важное совпадение двух «безумцев» говорит о том, что их любовь была выстрадана Крестом, который они несли с детства. Оба терпели хроническую болезнь: Сибиряков изнемогал чахоткой, Мышкин - эпилепсией, и оба лечились в Европе.

Можно долго гадать, чья это фраза: «Отсутствие счастия в жизни гнетет мое сознание безотчетным чувством скорби, горести и отчаяния. Так чувствую я себя теперь, по возвращении в Россию. Здесь, как и везде на свете, я вижу только одни страдания людей, одни муки человеческие, одну суету мирскую. Как будто вся наша жизнь только в одном этом и состоит, как будто Господь Бог всех нас создал для одних страданий на свете и нет для человека никакой отрады, кроме печального конца - смерти… И я думаю, что все эти пытки, все мучения, все страдания суть лишь вещи благоприобретенные человеком, но не наследие Божие для нас на земле. Ведь Царствие Божие внутри нас, а мы всем этим пренебрегли и впали в отчаяние, в тоску, в ад жизни. Да, слаб, ничтожен и малодушен человек в выборе своего земного блага, личного счастья». Не сию ли тайну пытался раскрыть великий писатель? Но эти слова принадлежат Сибирякову.

А князь Мышкин в романе словно продолжает эту мысль: «Сущность религиозного чувства ни под какие рассуждения, ни под какие атеизмы не подходит; тут что-то не то, и вечно будет не то; тут что-то такое, обо что вечно будут скользить атеизмы и вечно будут не про то говорить»; «Не из одного ведь тщеславия, не всё ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты и русские иезуиты, а и из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать перестали, потому что никогда ее и не знали!»

Последними словами схимонаха Иннокентия были: «Простите, ничего не могу сказать, кроме грехов…»

В итоге никто из наших героев в Санкт-Петербурге надолго не задержался. В расчетливом прагматичном мире они так и остались непонятыми гостями и умалишенными героями, о чем «бедный рыцарь» Лев Мышкин предрекал заранее: «В обществе я лишний». После гибели Настасьи Филипповны его душевная болезнь до крайней степени обострилась, и его вновь увезли за границу лечиться. Примерно то же самое говорили и о «робком купчике» Иннокентии Сибирякове, который в действительности раздал все свои миллионы и ушел исцелять свое «безумие» в монастырь на Святую гору Афон. Там на его средства возвели самый большой в Греции собор апостола Андрея Первозванного.

По свидетельству своих собратьев по Андреевскому скиту, «дни своей иноческой жизни он проводил, пользуясь малым отдыхом, в строгом посте и горячей слезной молитве. Он в полной мере выполнил в иночестве заповедь нестяжания и послушания беспрекословного и вполне с дерзновением мог сказать с апостолом: “Се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом”».

Схимонах Иннокентий закончил свои земные дни в возрасте 41 года: обострилась чахотка. Его последние слова были обращены к настоятелю, входившему в его келью: «Батюшка, простите, не могу я вас встретить как следует; ничего не могу сказать, кроме грехов».

В настоящее время в Русской Православной Церкви рассматривается вопрос о канонизации Иннокентия Сибирякова.

Выдающийся русский Безсеребреник Афонский схимонах Иннокентий (Сибиряков) родился в Иркутске 30 Октября 1860 года, в день памяти Святой Мученицы Анастасии Солунской и Святого Благоверного Царя Сербского Стефана Милютина.
В семье благочестивого сибирского золотопромышленника Михаила Александровича Сибирякова (1815 - +1874), основателя города Бодайбо, благотворителя со всероссийской известностью и Варвары Константиновны, урожденной Трапезниковой (1826? - +1863) было трое сыновей - Александр (1849 - + 1933) , Константин (1854 - + после 1908), Иннокентий (будущий афонит) и три дочери Ольга (1846 - +?), Антонина (1857 - +1879) и самая младшая в семье Анна (1863 - + после 1911). Их мать была сестрой компаньона М.А.Сибирякова - промышленника Сергея Константиновича Трапезникова. Воспитанные отцом и матерью в традициях православного благочестия и милосердия, дети Михаила Александровича по Божией милости обладали исключительной даже для русских людей широтою душ.
Купец Первой гильдии Михаил Александрович Сибиряков был представителем старинного и богатейшего сибирского рода, основателем которого был Устюжский крестьянин Афанасий (1676 - +1754), отправившийся на освоение Сибири и поселившийся на Байкале, где приобрел несколько лодок и судов, занялся рыбной ловлей, перевозкой людей и грузов через Сибирское море. Разбогатев, Афанасий Сибиряков перебрался в Иркутск, где жили и трудились его потомки. Один из его сыновей - Михаил Афанасьевич Сибиряков (около 1726 - +1799) за открытие серебряных приисков в Нерчинском округе был даже пожалован дворянством.
Михаил Александрович Сибиряков, происходивший из купеческой ветви рода, получил значительную часть наследия своих пращуров и подобно благоразумному, трудолюбивому пятиталанному рабу Христову приумножил наследие многократно (Мф. 25, 14–21).
К концу жизненного пути он владел десятками золотых приисков, многими заводами различного профиля, Бодайбинской железной дорогой и пароходными кампаниями на Лене и Витиме, многочисленными домовладениями и угодьями, а его капитал оценивался в 5 миллионов рублей серебром. Будучи старостой Иркутского Вознесенского храма, значительные суммы из ежегодно зарабатываемых средств М.А.Сибиряков жертвовал на Божии храмы, на нужды Иркутского Вознесенского монастыря, возведение часовни в честь Святителя Иннокентия Иркутского, на строительство в Иркутске богадельни с часовней Святителя Иннокентия Иркутского, занимался попечением о раненых и больных воинах, о пострадавших от стихийных бедствий, о заключенных, о благоустройстве городов и поселков Сибири. Потому-то Господь и влагал в его ум и волю промыслительные способности преумножать собственные богатства, что он их употреблял не только для своих нужд и процветания детей, но более чем десятиною от доходов заботился и о Евангельских ближних, своих соотечественниках, старался во всем угодить и Богу.
Старшим детям Ольге, Александру, Константину и Антонине ещё досталась материнская ласка, но младшие Иннокентий и Анна потеряли мать ещё в младенчестве, а через одиннадцать лет они, ещё не достигнув зрелости, лишились и заботливого отца. Их воспитанием, видимо, занималась старшая сестра Ольга Михайловна, бывшая замужем за князем В.В.Вяземским и проживавшая в Санкт-Петербурге.
Материальным же попечением был занят старший брат Александр Михайлович Сибиряков, который управлял громадным капиталом, хозяйственным наследием приумножил его, благотворительные труды подвиги отца превысил многократно. Константин и несовершеннолетний Иннокентий, а также младшая сестра Анна передали Александру Михайловичу свои наследные доли капитала в управление. Сразу после смерти отца А.М.Сибиряков приобретает в Санкт-Петербурге Александро-Невский стекольный завод, писчебумажную фабрику, а также здание частной гимназии Ф.Ф.Бычкова. Эти приобретения, видимо, были связаны с материальным обезпечением младших братьев и сестры, которых он направляет в 1875 году в Санкт-Петербург, чтобы создать им повседневную финансовую независимость от Сибирских предприятий. Собственность на здание гимназии Ф.Ф.Бычкова он оформляет на имя младшего брата Иннокентия, где тот завершал среднее образование после учебы в Иркутском реальном училище. Средняя сестра Антонина Михайловна вскоре вышла замуж за иркутского предпринимателя Кладищева, но в 1879 году в возрасте неполных 22 лет она внезапна умерла.
Помимо уже существовавших предприятий А.М.Сибиряков продолжал преумножать семейную собственность, создавал новые предприятия «Ангарское пароходство», «Амурское общество пароходства и торговли». Он понимал, что без развития новых транспортных путей - речных, морских, железнодорожных - развитие Сибири и Дальнего Востока, рост благосостояния российского населения будет крайне тормозиться. Он оказал огромное содействие освоению Северного морского пути.
Константин Михайлович вскоре после смерти отца взял большую часть своего наследного капитала и в середине 1870-х годов купил «у обедневших самарских помещиков большое количество земли с целью организации крупного, технически рационального хозяйства» в селе Сколково и деревне Алекаевка Самарской губернии в 50 верстах от Самары, а чуть позже - имение в Закавказье неподалеку от Сочи. К.М.Сибиряков женился на дочери коллежского секретаря Елизавете Аполлоновне Семеновой, служившей в 1870-х годах в частной библиотеке-читальне, открытой К.М.Сибиряковым в Петербурге, у них была дочь Варвара (+ в 1890-х годах) и сын Игорь.
В годы учебы в Императорской Академии художеств (класс художника Н.А.Лаверецкого) Константин увлекается революционным народническим движением, среди его знакомых даже оказываются народовольцы, готовившие покушение на Императора Александра II Освободителя 2 апреля 1879 года. Конечно, Константин не сочувствовал террористическим идеям своих друзей-народовольцев, видимо, даже не знал об их тайных целях, но из-за этих связей с 1879 года он был подвергнут негласному надзору полиции, и ему был временно запрещен въезд в столицы в начале 1880-х годов. А вот народническая идея «хождения в народ» первоначально им была воспринята горячо, и собственно в этих целях он и приобрел земельные угодья, чтобы организовать там народные сельскохозяйственные училища для экономического просвещения и повышения профессионального уровня крестьян. Однако хозяйственником он оказался неумелым, весьма дорогостоящее оборудование, приобретенное за границей, работниками, привыкшими к традиционным формам ведения сельского хозяйства, вскоре было приведено в полную негодность.
Изуверное убийство народовольцами Императора Александра II в Марте 1881 года потрясло всю Россию. Константин пересматривает свои взгляды и увлекается идеями графа Л.Н.Толстого, с которым знакомится лично и вступает с ним в переписку. К концу 1980-х годов он распродает свои самарские имения. В частности, один из участков (83 десятины и мельница) при деревне Алакаевке в начале 1889 года за 7,5 тысяч рублей приобрела семья революционеров Ульяновых (при содействии М.Т.Елизарова). Часть земельных владений он решает подарить общине «толстовцев». Однако временная близость К.М.Сибирякова с народниками и народовольцами была отражена в истории: отдельная статья о нём даже есть в советском справочнике «Деятели революционного движения в России. От предшественников декабристов до падения царизма» (Т. II. Вып. 4. М., 1932).
Константин Сибиряков по примеру своего отца и старшего брата много занимался благотворительностью, но она никогда не касалась церковной сферы: он учреждал стипендии неимущим студентам, поддерживал переселенческое движение в Сибирь и на Дальний Восток, финансировал издания книг, в том числе и книг Л.Н.Толстого за границей, из тех, что были запрещены к изданию в России (например, лже-евангелие Толстого), на свои средства строил народные школы, помогал бедным художникам, писателям, общественным деятелям. На протяжение второй половины 1870-х - начала 1890-х годов он оказал большое идейное влияние на своего младшего брата Иннокентия и младшую сестру Анну, особенно в сфере благотворительности. Анна тоже увлеклась идеями толстовства и женского равноправия, щедрой была её благотворительная миссия в Иркутске, куда она вернулась после учебы в Санкт-Петербурге. Но Иннокентий все же был более духовно настроен, чем средний брат и младшая сестра, и, например, в 1878 году он пожертвовал большую сумму, требуемую на полное восстановление после пожара Иркутской богадельни, которую в свое время создал его отец.
В Августе 1880 года Иннокентий поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского Императорского Университета, но из-за болезни прервал учебу в начале весны 1881 года и уехал на Юг в одно из имений брата Константина. Возможно, одной из причин болезни стало потрясение от убийства 1 Марта 1881 года Государя Императора Александра Николаевича. Осенью 1881 года Иннокентий вновь приступил к учебе в университете, но вначале 1882 года опять её прервал по болезни. В Октябре 1884 года И.М.Сибиряков ещё раз поступает в Санкт-Петербургский университет, теперь на юридический факультет и учится там весь 1884/1885 учебный год. 31 октября 1885 года Иннокентий Михайлович решает перейти в разряд вольнослушателей.
Таким образом, Сибиряков проучился 9 месяцев на естественнонаучном отделении физико-математического факультета и окончил первый курс юридического факультета Санкт-Петербургского университета.
Помимо посещений лекций в университете, Иннокентий становится слушателем домашних курсов выдающегося российского биолога, анатома, антрополога, врача, педагога, создателя научной системы физического воспитания Петра Францевича Лесгафта (1837 - + 1909). В отличие от народников, которые теоретически «радели» о Русском Народе, но мечтали «просветить» его по лекалам западной цивилизации, П.Ф.Лесгафт был горячим российским патриотом, в кругу его педагогических идей русский патриотизм был необходимым элементом. Он считал обязательным «приучить ребенка относиться с уважением к тому, что он русский. Исторически, под влиянием немецких и французских педагогов, русский образованный человек стыдился своего русского происхождения… Германская школа - узкопатриотическая, цель ее - искоренять все, что не немецкое, французская школа имеет целью внешний лоск и поверхностное образование, в Англии идея школы – приготовление “джентльмена”, полного самоуважения к таким же “джентльменам”-англичанам…».
Позже, после нескольких лет знакомства с П.Ф.Лесгафтом Иннокентий Михайлович решает в начале 1890-х годов пожертвовать ученому сумму в 200 тысяч рублей на покупку собственного дома и здания для Биологической лаборатории, открытой П.Ф.Лесгафтом в 1893 году. Это научное заведение стало основой для современного Национального государственного университета физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф.Лесгафта.
Иннокентий Михайлович начал благотворительную деятельность ещё во время учёбы в гимназии, с помощи своим малоимущим одноклассникам. Затем выделял средства на образование молодых людей в России и за границей, помогая им не только закончить учебу, но и встать на ноги. В 26 лет у него было 70 личных стипендиатов. Активно участвовал в работе Общества вспомоществования учащимся в Санкт-Петербурге сибирякам. Выделил около 30 тысяч рублей на открытие музеев, школ и библиотек в сибирских городах, среди которых Иркутск, Минусинск, Томск, Барнаул, Ишим, Ачинск, Красноярск. В частности, в Томске в 1882 году им было создано Общество попечения о начальном образовании, в 1884 году открыта первая в России бесплатная народная городская библиотека, а в 1892 году - Музей прикладных знаний. Кроме того, Сибиряков поспособствовал созданию Томского университета и выделил 10 тысяч рублей на расширение Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества. В 1894–1896 годах он финансировал Якутскую географическую и этнографическую экспедицию, которая вошла в историю российской науки как «Сибиряковская».
На его пожертвования работали петербургские Бестужевские курсы, которые под попечительством Сибирякова смогли обзавестись учебным корпусом и двумя общежитиями (ныне входят в состав СПбГУ). И.М.Сибиряков пожертвовал 50 тысяч рублей на создание Первого женского медицинского института в России (нынешний Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И.П.Павлова).
Особенное отношение у него было к детским благотворительным организациям. Он был избран почётным членом Общества попечения о бедных и больных детях, жертвовал средства на создание библиотек в церковно-приходских школах и в бедных провинциальных училищах. Более 600 тысяч рублей он потратил на издание научной и художественной литературы. Благодаря Сибирякову вышли в свет такие книги как: Межов В.И. Сибирская библиография: в 3 т. (1891-1892); Межов В.И. Русская историческая библиография за 1800-1854 гг.: в 3 т. (1892-1893); Ядринцев Н.М. Сибирь как колония (СПб., 1882); Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение (1891); Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах (1898); Головачев Д.М. Библиографический указатель по вопросу о золотопромышленности Сибири (СПб., 1890); Худяков И.А. Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки (Иркутск, 1890); Пекарский Э.К. Словарь якутского языка (Якутск, 1899); Фёдоров-Омулевский И.В. Сибирские мотивы (СПб., 1886). В 1894 году он организовал фонд для выплаты пенсий рабочим своих предприятий, в который вложил 420 тысяч рублей.
Весьма значительными были пожертвования Иннокентия Михайловича Российской Православной Греко-Кафолической Церкви. В 1885 году несколько тысяч рублей он передал на строительство Казанской церкви в Иркутске и храма во имя Святителя Иннокентия Иркутского в селе Омолой на реке Лене. 147 тысяч рублей передал в дар женскому Богоявленскому монастырю в Угличе. 25 тысяч рублей выделил на нужды Свято-Троицкого Николаевского монастыря в селе Шмаковка на Дальнем Востоке и 10 тысяч рублей на создание Воскресенского скита Валаамского монастыря.
Видимо, в самом начале 1890-х годов Иннокентий Михайлович становится прихожанином Афонского подворья в Санкт-Петербурге на углу 5-й Рождественской улицы и Дегтярного переулка. Ещё в 1875 году благочестивая купчиха А.У.Джамусова для Афонских нужд пожертвовала здесь на Песках участок земли с каменным домом.
С конца 1888 года настоятелем Санкт-Петербургского подворья Афонского Андреевского скита стал иеромонах, а потом игумен Давид, в миру - Дмитрий Иванович Мухранов из симбирских крестьян (1847 - + 2.06.1930). Именно при нём в Мае 1889 года в память о спасении Царской Семьи во время крушения 19 Октября в Борках Царского поезда началось масштабное строительство храмов и зданий подворья. 8 Сентября 1889 года Санкт-Петербургский Митрополит Исидор совершил чин закладки подворского собора. Духовно одаренный, богословски мыслящий Отец Давид, очевидно, пришелся по сердцу Иннокентию Михайловичу Сибирякову, и он попросил Игумена Давида быть ему духовным отцом.
Видя строительные нужды подворья, вскоре Иннокентий Михайлович передал отцу Давиду 2 миллиона 400 тысяч рублей. Вероятно, часть этой суммы включала пожертвования и старшего брата - Александра Михайловича Сибирякова. Отец Давид долю от этой суммы направил нуждающимся монастырям России, а остальное разделил пополам - на возведение построек Афонского Свято-Андреевского подворья в Санкт-Петербурге и на достройку собора Апостола Андрея Первозванного, постройку больничного, братского и хлебного корпусов в Андреевском скиту на Святой Горе Афон. При этом по просьбе жертвователя Отец Давид сохранил его имя в тайне. 22 Декабря 1892 года Санкт-Петербургский Митрополит Палладий освятил трехпрестольный собор Афонского Андреевского подворья.
В 1894 году Иннокентий Михайлович - в тридцать три года - решает принять монашество и переселяется жить послушником в Афонское подворье. В 1896 году в Москве Митрополит Константинопольской Церкви Филофей по благословению Московского и Коломенского Митрополита Сергия (Ляпидевского) возводит отца Давида в сан архимандрита. На Покров Пресвятой Богородицы 1 Октября 1896 года Архимандрит Давид постригает уже бывшего миллионера Иннокентия Михайловича Сибирякова в иноческий чин - первую ступень к монашеству.
Духовный отец направляет инока Иннокентия (Сибирякова) на Афон в Свято-Андреевский скит для молитвенного служения Церкви и благу Отечества. Но на Афоне он пробыл менее года и 1897 году вернулся к духовному отцу. С той поры и до конца жизни он уже больше не расставался со своим духовным руководителем.
В 1897 году брат Иннокентий занимается и благотворительными подвигами: он жертвует Литейно-Таврическому кружку Общества для пособия бедным женщинам свою дачу в Райволо (ныне Рощино) для устройства сиротского приюта для девочек от четырех до десяти лет. Выделяется приюту и капитал в размере 50 тысяч рублей. Этот приют уже после смерти схимонаха Иннокентия стал носить имя И.М.Сибирякова. На его средства был устроен храм во имя Святителя Николая в 7-й гимназии Санкт-Петербурга. По его предложению церковь в 7-й гимназии создавалась в память коронования Императора Николая Александровича и Императрицы Александры Феодоровны. Обычно такие поступки характерны для убежденных царистов. Произошло коренное изменение мировоззрения Иннокентия Сибирякова, он вернулся не только к отеческому Православию, но и к исконным державным устоям России - Самодержавию. В 1898 году брат Иннокентий вместе с отцом Давидом отправляется на Святой Афон. Там 28 Ноября 1898 года игумен Давид постригает его в мантию с новым именем Иоанн в честь Пророка и Предтечи Иоанна - Крестителя Господня. А менее чем через год, 14 Августа 1899 года, монах Иоанн (Сибиряков) принял постриг в великий ангельский чин - святую схиму - с именем Иннокентий в честь Святителя Иннокентия Иркутского.
Келья Архимандрита Давида и его духовного послушника схимонаха Иннокентия (Сибирякова) находилась рядом с Афонским Андреевским скитом. Множество паломников из России и других православных стран, желавших лично посмотреть на монаха из бывших миллионеров, создавали определенную помеху для уединенного молитвенного делания. Схимонах Иннокентий в вечное пользование приобретает участок на склоне Карули, принадлежащий Великой Лавре. На Каруле русские монахи-отшельники начали селиться с 1870-х(?) годов, и там образовалось целое сообщество подвижников духа из России. По благословению Отца Давида схимонах Иннокентий (Сибиряков) создает на Каруле Исихастирион с двухпрестольным храмом. Главный Престол был посвящен Святителю Иннокентию Иркутскому, а придел был освящен во имя Преподобного Давида Солунского (Небесного Покровителя Архимандрита Давида).
Особенно удивительна история постройки Собора Апостола Андрея Первозванного и больничного корпуса с церковью во имя Святителя Иннокентия Иркутского, уходящая корнями в 1868 год. Тогда Андреевский скит в качестве паломника посетил преосвященный Александр Епископ Полтавский, который уговорил братию скита заложить храм во имя Святителя Иннокентия Иркутского и предсказал, что «Бог пришлет сюда из Сибири благодетеля, соименного сему Святителю, и что этот благодетель выстроит на сей закладке церковь и больницу». К моменту появления И.М.Сибирякова на Афоне собор Апостола Андрея Первозванного и больничный корпус находились лишь на начальном этапе постройки, и только благодаря тайным пожертвованиям бывшего капиталиста, а теперь уже монаха отца Иннокентия за 1894–1900 годы они были достроены.
В 1897 году были достроены две церкви: Святителя Иннокентия Иркутского и Благовещения Пресвятой Богородицы. Также были построены храмы Михаила Клопского, Великомученицы Варвары при скитской келье схимонаха Иннокентия (Сибирякова) и во имя Ильи Пророка при скитской мельнице. На западной стороне скита был устроен четырехэтажный корпус, где размещались хлебная, библиотека, столовая для гостей, там же была построена ктиторская церковь в честь Преподобных Виссариона и Варсонофия и Священномученика Феодорита в память основателей скита.
16 Июня 1900 года Константинопольским Патриархом Иоакимом III в сослужении с Епископом Арсением Волоколамским (Стадницким), в то время ректором Московской духовной академии, был освящён знаменитый Афонский Андреевский собор, рассчитанный на 5 000 человек. Это самый большой собор не только на Святом Афоне, но и во всей Греции, благодаря ему Андреевский скит называют «Кремль Востока». Об этом событии писали многие газеты и журналы, были даже изданы книги, но о том, благодаря кому был построен собор, стало известно только через несколько месяцев после смерти схимонаха Иннокентия (Сибирякова) благодаря настоятелю скита - Игумену Иосифу. Схимонах Иннокентий увидел воочию духовный плод от богатств семи поколений рода Сибиряковых. К этому времени большая часть наследия отца Михаила Александровича Сибирякова и средств, заработанных его старшим сыном Александром Михайловичем, была уже вложена в дела благотворительности Христа ради, и все дети М.А.Сибирякова жили очень скромно на остатки своих богатств.
6 Ноября 1901 года схимонах Иннокентий (Сибиряков) в возрасте сорока одного года почил о Господе нашем Иисусе Христе. Его погребли на кладбище Андреевского скита, а через три года по Афонскому обычаю из земли извлекли останки. Плоть истлела полностью, а кости имели желтый янтарно-медовый цвет, что по Афонскому церковному преданию свидетельствует об особой праведности человека, угодившего Богу, о святости. Кости скелета по традиции сложили в общую братскую костницу Андреевского скита, а честную главу поместили там же в деревянном киоте на почетное место, где она пребывает и ныне. Ныне схимонах Иннокентий (Сибиряков) на Святом Афоне и в России, особенно в Сибири, почитается как Подвижник Благочестия, ревнители по нем служат панихиды и через его заступничество у Престола Божия получают духовную поддержку. Ревнители почитания памяти схимонаха Иннокентия предлагают решать вопрос о его официальном церковном прославлении в ликах Преподобных и Безсеребреников.
К сожалению, Карульский исихастирион Святителя Иннокентия Иркутского, воздвигнутый трудами и жертвами схимонаха Иннокентия (Сибирякова) и его духовного отца Архимандрита Давида (Мухранова) в начале 2000-х годов пострадала от большого пожара, оставившего после себя только руины. Восстановление этой Афонской святыни - священный долг русских православных людей, чтущих память Безсеребреника схимонаха Иннокентия (Сибирякова).

Составил раб Божий Леонид

Использованы труды:
Троицкий Павел. Русские на Афоне. Середина XIX - начало XX века. М., 2001.
Троицкий Павел. «…И будешь иметь сокровище на небесах» // Московский журнал. 2001. № 12.
Троицкий Павел. Андреевский скит. (Публикация в Рунете).
Игумен Андроник (Трубачёв). Архимандрит Давид (Мухранов) // Православная энциклопедия.
Шорохова Т.С. Благотворитель Иннокентий Сибиряков. СПб., 2005.
Шорохова Т.С. Миллионер, благотворитель, схимник. Симферополь, 2010.
Гаврилова Н.И. Константин Михайлович Сибиряков: материалы к биографии // Известия Иркутского государственного университета. Серия «История». 2012. № 2(1). С. 244–253.
И другие материалы Рунета.

На этом фоне уникальной выглядит фигура золотопромышленника Иннокентия Сибирякова, одного из самых богатых людей дореволюционной России. Свой огромный капитал он раздал нуждающимся.

Сумасшедший?

В советское время о Сибирякове (1860-1901 гг.) предпочитали помалкивать, ведь он был «неправильным» капиталистом. Раздал 10 млн руб. людям - в переводе с царских золотых рублей на нынешние получается как минимум 10 млрд-! Имея возможность жить в роскошном особняке, снимал небольшую квартиру. Не заводил экипаж, пользуясь извозчиком.

Ежедневно в его приёмной толпились несколько сот просителей: нищие, погорельцы, вдовы, бесприданницы, бедные студенты... Он никому не отказывал. Как-то его упрекнули: «К вам приходит разорившийся помещик и просит денег на обед в ресторане. И вы даёте, хотя сами живёте скромно!»

Эта история, как и другие, связанные с именем Сибирякова, зафиксирована в полицейских протоколах того времени. Дело в том, что богатые круги Петербурга приняли Сибирякова в штыки: мало кто собирался следовать его примеру, раздавать пригоршнями деньги бедным, но и выглядеть скупердяями тоже не хотели. Выход нашёлся: объявить миллионера сумасшедшим. Партию гонителей Сибирякова возглавил градоначальник Петербурга фон Валь. В 1894 г. на время судебного разбирательства Иннокентия Михайловича поместили под домашний арест, а его имущество опечатали. Историк Татьяна ШОРОХОВА, написавшая книгу о Сибирякове, говорит: «Если бы Сибиряков, которому исполнилось 33 года, преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, строил себе дворцы или дебоширил в ресторанах, общество восприняло бы это с пониманием. Но Сибиряков проводил в жизнь - «просящему - дай»! И этого, увы, многие не поняли».

«В 15 лет Иннокентий получил в наследство 800 тыс. руб., стал владельцем долей в золотопромышленной и пароходных компаниях. Однако спустя 18 лет, когда Сибирякова вознамерились объявить сумасшедшим, его арестованное состояние оценивалось уже в 10 млн руб., - продолжает Шорохова. - Это умножение капитала выглядит удивительным с учётом того, что за эти же годы миллионы рублей Сибиряков отдал на благотворительность. На его примере сбылся духовный закон: да не оскудеет рука дающего. На своих приисках он открыл бесплатные столовые и библиотеки. Почти полмиллиона рублей отдал в созданный им фонд для пенсий и пособий тысяч рабочих, трудившихся на золотодобыче. К слову, нынешняя «золотая столица» России, где до сих пор добывают большую часть российского золота, - город Бодайбо в Иркутской обл. - основана отцом нашего героя купцом Михаилом Сибиряковым. Это и его поисковая партия обнаружила в знаменитые залежи золота. Семья золотопромышленника жила в Иркутске, здесь в 1860 г. и родился Иннокентий. В 15 лет, оставшись после смерти родителей сиротой, он переехал в Петербург, где окончил известную на всю столицу частную гимназию Бычкова. Потом была учёба в университете. В это время он помогает учёным, спонсирует экспедиции, открывает бесплатные библиотеки и музеи. Огромные средства Сибиряков пожертвовал знаменитому физиологу и педагогу Лесгафту, благодаря чему была основана современная Академия физической культуры им. Лесгафта. В 26 лет у Сибирякова было 70 личных стипендиатов, которых он обучал в России и за рубежом, а потом помогал встать на ноги. На деньги миллионера и его сестры Анны функ-ционировали (первое выс-шее учебное заведение для женщин в России. - Ред.). С его участием основывается в Петербурге и первый женский медицинский институт. В то время Сибиряков делал ставку на науку и просвещение, полагая, что это и есть способ изменить мир к лучшему.

Внутренний духовный перелом происходит у золотопромышленника после длительного путешествия по Европе. Домой он вернулся разочарованным, сетовал, что в Европе царят дух наживы и поклонение золотому тельцу. Тогда же он утверждается в мысли: чтобы изменить мир, надо прежде всего изменить себя. Настольной книгой миллионера . Он обращается к православию, ездит по монастырям. Совершает, по мнению окружающих, чудачества. Например, дарит лакею 25 тыс. руб., проходя мимо монахини, собирающей жертву на монастырь, кладёт на сборную кружку серебряный рубль, а увидев её радость, выспрашивает адрес, где она остановилась, и на следующий день приносит ей все свои свободные наличные деньги - 147 тыс. руб. Сибиряков часто вспоминал евангельского богача, которому сказал Господь : «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесех; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Этот призыв он относил всецело к себе, в его душе уже зрело желание уйти в монастырь. Он говорил: «Часто спрашиваю себя: как в моих руках скопились средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Мои миллионы - результат труда других лиц, и я чувствую себя неправым». Унизительный судебный процесс, где его дважды освидетельствовали, Сибиряков воспринял как духовное испытание. Лишь однажды воскликнул: «Я раздаю свои, а не чужие деньги!» К счастью, его оправдали, тем самым оправдалось и его имя - Иннокентий, что в переводе значит «безвинный».

«Как я рад!»

«За два следующих года Сибиряков раздаёт 10 млн руб., а также многочисленную недвижимость - дачи и поместья уходят детским приютам и православным общинам, - рассказывает Т. Шорохова. - Я не ставила целью найти в архивах все финансовые документы, подтверждающие помощь Сибирякова организациям и людям, но тем не менее насчитала около 5 млн руб.

После пострига, надев монашеский подрясник, 36-летний экс-миллионер воскликнул: «Как хорошо в этой одежде… Слава Богу! Как я рад, что в неё оделся!» Он принял мантию с именем Иоанн, через год был пострижен в великую схиму (высший ангельский чин у монахов) с возвращением ему прежнего имени Иннокентий (в честь своего небесного покровителя Иннокентия Иркутского). Монашеский путь привёл Сибирякова на святую гору Афон в Греции, в русский Свято-Андреевский скит, где он прожил в аскезе и молитвенных трудах 4 года. В 41 год схимонах Иннокентий слёг с чахоткой. Когда за три дня до кончины в его келью вошёл настоятель, схимонах, лёжа на одре, сказал: «Батюшка, простите, не могу я вас встретить как следует; ничего не могу сказать, кроме грехов».

Отпевали схимонаха Иннокентия 60 священников. Открыв через три года честные мощи отца Иннокентия, насельники увидели, что кость его главы приобрела янтарно-жёлтый цвет, что по афонскому многовековому опыту указывает на святость. Глава схимонаха Иннокентия сегодня находится на почётном месте в костнице Свято-Андреевского скита.

Иннокентий Сибиряков прошёл великое искушение - богат-ством. Незаслуженно забытый почти на сто лет, он возвращается в историческую память России, являя пример совестливого русского человека, который не смог веселиться на пире жизни, когда вокруг него бедствовали сотни тысяч людей. На вопрос, как победить в этом мире зло, он дал себе ответ: «Зло нужно победить прежде всего в самом себе». Этим путём и пошёл.

Фото из архива Т. Шороховой

5 июля празднуется день всех преподобных отцов Святой Горы. Сейчас поданы документы на канонизацию схимонаха Иннокентия (Сибирякова), бывшего купца-миллионера, пожертвовавшего свое состояние на благие дела и ушедший на Афон. О нем наш рассказ.

Жизнь, как известно, это борьба. Кто-то борется с дурными привычками, кто-то — с вредными соседями. Золотопромышленник рубежа XIX - XX веков и местночтимый афонский святой (сейчас рассматривается вопрос о его канонизации в РПЦ) Иннокентий Сибиряков всю жизнь боролся… с богатством. Начав борьбу 14-летним юношей, пройдя через клевету (зачастую — от им же облагодетельствованных людей) и психиатрические освидетельствования, он закончил ее лишь незадолго до ранней смерти — схимником. Он победил.

Просвещенный благотворитель

Иннокентий родился в 1860 году в семье иркутского купца и золотопромышленника Михаила Александровича Сибирякова. Родился в удачное время и в удачном месте. «В Иркутске счастливо соединились оба элемента: бюрократия и буржуазия. Власть здесь дисциплинирована общественным мнением… Здесь замечательная буржуазия. Они не признают грошей; дают сотнями тысяч…» — писали современники. Благотворил отец Иннокентия, благотворили старшие братья; неудивительно, что и он относился к меценатству и благотворительности как к чему-то совершенно естественному. А потом появились и личные счеты с богатством.

В семь лет он лишился матери, а в четырнадцать — отца, вместе с пятью братьями и сестрами он оказался наследником огромного состояния (ему, в частности, принадлежали четыре прииска, давшие, например, за 1894 год 184 с лишним пуда золота — больше трех тонн). В середине 70-х годов состоятельный юноша прибывает в Санкт-Петербург и поступает в частную гимназию (там ему преподавал словесность и древние языки поэт Иннокентий Анненский), а уже в 1875 году покупает дом, где гимназия располагается, и производит его серьезную перестройку и улучшение. Он вступил во множество благотворительных и попечительских обществ, жертвовал крупные суммы на учебные и научные предприятия. Жил Иннокентий в семье своего брата Константина, близкого творческой среде, благодаря чему встречался с Тургеневым, переписывался с Толстым. И снова давал деньги — на обучение детей литераторов, на издание журналов «Слово» и «Русское богатство», на издание по доступной для народа цене книг, на открытие по всей стране библиотек. «Если Вам случится узнать, что какая-нибудь сельская школа нуждается в учебных пособиях и книгах для чтения вне школы, то имейте в виду, что я могу выслать желаемые книги… я буду высылать за половинную цену книги, подписываться на все газеты и журналы всем народным учителям, снабженным Вашей рекомендацией», — писал Иннокентий Михайлович в 1884 году Н. М. Мартьянову — общественному деятелю Сибири, основателю Минусинского музея и библиотеки. Без материальной помощи Иннокентия Сибирякова в городах Енисейской губернии в то время не была бы открыта ни одна публичная библиотека, ни один краеведческий музей. Сибиряков потратил более 600 тыс. рублей «на поддержку тех, не приносящих дохода, изданий, которые имеют крупное научное или общественное значение, но не могут рассчитывать на широкое распространение в публике», финансировал и даже организовывал научные и исследовательские проекты, этнографические экспедиции. В 26 лет он содержал более 70 личных стипендиатов, получавших образование как в России, так и в Европе, особенно — из числа сибиряков.

Казалось бы, все это должно было привлекать к нему людей, но… «Все встречи, все сношения с людьми и даже с наукой были для него отравлены деньгами; деньги положили грань между ним и всеми людьми, от товарищей по университету до профессоров включительно», — писала о нем Селима Познер, соученица по курсам педагога и физиолога Лесгафта.

Несчастный миллионер

Первый звоночек прозвенел еще в университете. «Чувствуя себя плохо подготовленным, И. М. Сибиряков хотел поработать серьезно и обратился к некоторым профессорам университета с просьбой приватно помочь ему. Но гонорар, назначенный профессорами, достигал колоссальных размеров, что… сразу оттолкнуло Сибирякова; выполнить их требования ему было нетрудно, но корысть, разгоревшаяся в представителях науки, которая была так противна его… душе, оттолкнула его и от профессоров, и от науки», — вспоминала Познер.

Разочарование росло, и к 30 годам Сибиряков уже смог его сформулировать: «Как жадно все человечество в своем стремлении к богатству. Но что оно нам приносит? Вот я — миллионер, мое счастье должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Все мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах… А между тем все человечество стремится именно к достижению богатства.

При помощи своих денег я видел мир Божий — но что из всего этого прибавило к моему собственному счастью жизни? Ровно ничего. Та же пустота в сердце, то же сознание неудовлетворенности, то же томление духа… Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это именно так, что мои миллионы — это результат труда других лиц, и чувствую себя неправым, завладев их трудами». «Помогите, я страшно богат, — пишет он Льву Толстому, чьи издания также спонсировал с подачи брата Константина. — Чем больше я раздаю, тем больше ко мне приходит!» — ведь золото добывалось своим чередом.

С этого времени Сибиряков начинает предпочитать вояжам паломничества, больше давать денег в церкви, а поток просителей в его квартирке (весьма аскетической: адресные книги Санкт-Петербурга свидетельствуют, что он снимал квартиры, предназначенные для людей среднего достатка) становится наводнением: бывали дни, когда Иннокентий Михайлович принимал до четырехсот человек, у него почти не оставалось личного времени, и пришлось организовать особое бюро, через которое он раздал нуждающимся миллионы рублей.

Очевидец вспоминает: «Кто только из столичных бедняков не был у него в доме на Гороховой улице, кто не пользовался его щедрым подаянием, денежной помощью, превосходящей всякие ожидания! Дом его обратился в место, куда шли алчущие и жаждущие. Не было человека, которого он выпустил бы без щедрого подаяния. Были люди, которые на моих глазах получали от Сибирякова сотни рублей единовременной помощи… Сколько, например, студентов, благодаря Сибирякову, окончило в Петербурге свое высшее образование! Сколько бедных девушек, выходивших замуж, получили здесь приданое! Сколько людей, благодаря поддержке Сибирякова, взялось за честный труд!» «У Иннокентия Михайловича был период, — пишет еще один его современник, — когда он рассуждал так: “Если просят, значит, нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска”». «Человек необыкновенной доброты, он никому не отказывал в поддержке, а вследствие его исключительной скромности многие из облагодетельствованных им не знали, кто пришел к ним на помощь», — свидетельствуют о благотворителе те, кто трудился рядом с ним. И снова — чего только не говорили о нем за глаза! Революционная интеллигенция полагала, что он ударился в мистицизм оттого, что понимал «недостаточность» своих жертв для народного блага, а петербургский градоначальник Валь рапортовал наверх, что, раздавая деньги бесконтрольно, он может поддержать революционеров; его обвиняли и в скупости, и в расточительности, и в религиозной экзальтации; этнограф Ядринцев, чьи издания и экспедиции Сибиряков финансировал несколькими годами раньше, не скупился на язвительные эпитеты, — и все сходились на том, что Сибиряков не может действовать самостоятельно, он постоянно находится под чужим влиянием.

Окончательно ситуация накалилась, когда в 1894 году Сибиряков пожертвовал монахине, собиравшей средства в пользу Угличского Богоявленского монастыря, всю свободную наличность — 147 тыс. рублей. Перепуганная матушка сообщила о невероятной сумме в полицию, и градоначальник Виктор фон Валь отдал приказ опечатать имущество миллионера и начать разбирательство о его дееспособности.

Из «сумасшедших» — в монахи

Подвела Сибирякова монахиня, а выручил монах. Иеромонах Алексий (Осколков), задумавший строить монастырь в Приморском крае, отправился просить денег у известного столичного благотворителя. Придя по адресу и позвонив в дверь, он был впущен человеком, которого принял за прислугу. Каково же было его удивление, когда он понял, что перед ним сам Сибиряков! Однако помочь тот не мог: сейф был опечатан, а на каждую трату было необходимо получать расписку от родных. «Начав повествование о посещении его докторами, экспертами и полицией, — вспоминает иеромонах Алексий, — и как стараются его смутить, расстроить, вызвать на неприятный спор, доказать во всем его неправость, ошибочность, ума нездравость, со слезами говорил: “Что сделал я им? Разве это не моя собственность? Ведь я не разбойникам раздаю и ко славе Божией жертвую!”»

Отец Алексий принял живое участие в судьбе Сибирякова, через священноначалие дошел до обер-прокурора; параллельно Сибирякова освидетельствовало (и нашло здоровым) губернское собрание; есть неподтвержденные сведения о личной встрече благотворителя с императором Александром III . В итоге дело прекратили. Фон Валь возбудил его снова, апеллируя, помимо известных уже опасений, что щедростью Сибирякова могут воспользоваться революционеры, и к эпизоду «разбития бюста Мефистофеля, изображающего торжествующего дьявола» (речь идет о копии скульптуры Антокольского «Мефистофель». Исследователи расходятся в подробностях: одни говорят, что статуя принадлежала Сибирякову, другие — что эпизод случился в Москве на выставке), — но Иннокентий Михайлович вновь был признан дееспособным.

Видимо, в это время у Сибирякова окончательно созрело желание принять монашество — он признался в этом о. Алексию еще при первой встрече. Найдя себе духовника — настоятеля Санкт-Петербургского подворья Старо-Афонского Свято-Андреевского скита иеромонаха Давида (Мухранова), впоследствии видного деятеля имяславческих событий, — Сибиряков начал под его руководством проходить положенный двухлетний искус перед окончательным решением о пострижении в монахи. Параллельно он занимается окончательной ликвидацией имущества: передает отцу Давиду в разное время два с половиной миллиона рублей (тот их раздал церквям и благотворительным учреждениям); принадлежавшие ему как издателю права на произведения умерших к тому времени Глеба Успенского и Федора Решетникова передает их родным, права на стихи Тургенева продает издательству А. Маркса; отдает две дачи: одну — благотворительному обществу под детский приют, а другую — женской общине под монастырь, создает еще ряд благотворительных учреждений (например, капитал имени своего отца для выдачи пенсий и пособий рабочим золотых приисков), своему учителю Петру Лесгафту жертвует 200 тыс. и дом (здание той самой частной гимназии, которое он приобрел, приехав в столицу 14-летним юношей) — в нем Петр Францевич создал биологическую лабораторию, ныне там располагается Академия физической культуры имени Лесгафта. Наконец, на средства Сибирякова был выстроен грандиозный, самый большой на Балканах храм — Свято-Андреевский собор на Афоне, заложенный 33 годами ранее великим князем Алексеем Александровичем. Когда Иннокентий постригся в иноки, то для себя и своего духовного отца выстроил двухэтажный скит с домовой церковью во имя великомученицы Варвары, преподобного Михаила Клопского и преподобного Давида Солунского — небесных покровителей родителей и архимандрита Давида, затем он был пострижен в мантию с именем Иоанн и, наконец, в схиму вновь с именем Иннокентий. По слову первого своего биографа, он явил «образец совершенной нестяжательности и подвижнической жизни» (пять дней в неделю не вкушал горячей пищи, а масло и вино употреблял только по субботам и воскресеньям), прожил, «душевно оплакивая, что много времени потратил на суету и изучение мудрости века сего», три года и 6 ноября 1901 года скончался в возрасте сорока одного года, по-видимому, от чахотки, которой страдал с юности.

Аксиос!

В 1910 году российский журнал «Приходское чтение» писал о нем: «…Он столько сделал добра, что память о нем… останется у миллиона сибиряков» — и глубоко ошибся в прогнозе: это имя было прочно забыто в России. Видимо, сказалась не только цензура советского периода, не нуждавшаяся в «примере для капиталистов» (как его называл духовник), но и свойство человеческой психики вытеснять из сознания непонятное, не укладывающееся в привычные шаблоны. По крайней мере, «забывать» это имя стали задолго до революции: например, об освящении Андреевского собора тогда же были изданы брошюры и даже книги… но о Сибирякове в них не упоминалось. В итоге в Греции его знают и любят больше, чем в России, а на Афоне давно почитают как святого — выкопанные по афонскому обычаю кости подвижника оказались янтарно-медового цвета, что афониты считают признаком святости. Бог даст, вернется память и к нам: с подачи действующего в Санкт-Петербурге Фонда им. Иннокентия Сибирякова в мае 2009 года Комиссия по канонизации Санкт-Петербургской епархии передала документы на прославление в Священный синод.

В начале июня 2013 года Святейший Патриарх Кирилл посетил Андреевский скит во время своего визита на Святую Гору. Говоря об истории этого святого места, Предстоятель Русской Церкви особо вспомнил роль в ней схимонаха Иннокентия, пожертвовавшего свое состояние на создание величественного собора.

При подготовке статьи использовалось исследование Т. С. Шороховой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» (СПб, 2005) и материалы сайта «Милосердие. ru »

Просвещенный благотворитель «Твоя широкая благотворительность, любвеобильный благодетель,.. да послужит образцом для всех капиталистов жить на благо обездоленных судьбой и просвещение России»

Просвещенный благотворитель

«Твоя широкая благотворительность,

любвеобильный благодетель,.. да послужит

образцом для всех капиталистов жить на благо

обездоленных судьбой и просвещение России»

Так называли современники Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860-1901), и на то были серьезные основания. Он был не только богатым коммерсантом, жертвовавшим средства на поддержку научных, культурных и образовательных проектов, но часто сам выступал инициатором осуществления научных и культурных начинаний. По предложению И.М. Сибирякова был создан и издан ряд научных трудов, не потерявших актуальности и в наше время, организована экспедиция, которая вошла в историю науки с наименованием ”Сибиряковской”, профинансированы индивидуальные путешествия некоторых ученых и литераторов, предпринимавшихся с исследовательскими целями.

Иннокентий Михайлович Сибиряков, сын купца-золотопромышленника, начал помогать другим, будучи еще студентом Санкт-Петербургского университета. Намеченная в эти годы линия жизни на оказание помощи в получении образования сохранилась на протяжении всего земного пути выдающегося благотворителя. На средства Иннокентия Михайловича получили образование в России и в Европе десятки, а то и сотни молодых людей, которым миллионер не только помогал закончить вузы, но и давал возможность стать на ноги. Многие его стипендиаты впоследствии сыграли выдающуюся роль в становлении России как крупной научной державы.

Родом из Сибири, Иннокентий Сибиряков активно участвовал в работе Общества вспомоществования учащимся в Санкт-Петербурге сибирякам, его щедрые пожертвования способствовали развитию научной и культурной жизни родного края. Многие города Сибири открывали свои первые музеи, школы, библиотеки не только на средства Иннокентия Михайловича Сибирякова, но часто и по его предложению. Ряд из них превратились сегодня в крупные центры науки и просвещения.

Неоценимый вклад внес выдающийся благотворитель в развитие ряда существовавших образовательных центров России, а также в создание новых. Благодаря его пожертвованиям ритмично работали Высшие женские (Бестужевские) курсы, которые во многом попечительством Сибирякова смогли обзавестись собственными домами: учебным корпусом и двумя общежитиями для слушательниц курсов (позднее Высшие женские курсы вошли в состав Петроградского, ныне Санкт-Петербургского, университета).

Иннокентий Михайлович Сибиряков пожертвовал 50 тыс. рублей на создание Первого женского медицинского института в России. В настоящее время этот вуз преобразован в Санкт-Петербургский государственный университет им. И.П. Павлова.

Санкт-Петербургская Биологическая лаборатория - теперь Государственная академия физической культуры им. П.Ф. Лесгафта - также обязана своим возникновением и существованием Иннокентию Михайловичу, который выделил своему любимому учителю Петру Францевичу Лесгафту огромный капитал на устройство научно-образовательного центра, естественно-исторического музея при нем и издания собственного печатного органа.

Особой заботой окружал Иннокентий Михайлович благотворительные организации, занимающиеся детьми. Он был пожизненным почетным членом Общества попечения о бедных и больных детях, подарил свою дачу в Райволо Обществу бедных женщин на устройство в ней детского приюта для девочек, жертвовал на строительство церквей при гимназиях и реальных училищах, на библиотеки для церковно-приходских школ и бедных провинциальных училищ.

И для них были сказаны слова, обращенные сто лет назад к уже почившему Иннокентию Сибирякову: «Твоя широкая благотворительность, любвеобильный благодетель,.. да послужит образцом для всех капиталистов жить на благо обездоленных судьбой и просвещение России».

В 1894 г., в возрасте 35 лет, золотопромышленник Иннокентий Михайлович Сибиряков принял решение стать монахом и перешел жить на подворье Старо-Афонского Свято-Андреевского скита в Санкт-Петербурге. Свой капитал он передал родственникам, а все наличные средства вручил своему духовному отцу для раздачи бедным монастырям России и на богоугодные дела.

1 октября 1896 г. настоятель подворья архимандрит Давид (Мухранов), духовный отец Иннокентия Михайловича, постриг его в первый ангельский чин. После пострига инок Иннокентий уезжает на Афон, но по мере необходимости, еще трижды возвращается в Санкт-Петербург, не оставляя наряду с иноческими трудами и дела благотворительности.

Окончательно он поселяется на Афоне в 1898 г. На Святой Горе инок Иннокентий был пострижен в мантию с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи, а менее чем через год - в схиму с именем Иннокентий в честь Иннокентия Иркутского. По свидетельству братии Свято-Андреевского скита схимонах Иннокентий (Сибиряков) проводил строгую подвижническую жизнь, оставив афонским подвижникам образец полного нестяжания и смирения. Умер схимонах Иннокентий 6 ноября 1901 года. Его глава, которая в настоящее время хранится в костнице Свято-Андреевского скита на Афоне, имеет характерный янтарно-медовый цвет, что, по афонскому преданию, считается несомненным признаком святости.

Опыт жизни и благотворительной деятельности Иннокентия Михайловича Сибирякова сегодня, как никогда прежде, нужен России, чтобы ее молодое поколение смогло обрести себя и помочь своей стране. Этот опыт нужен сегодня и нашим состоятельным соотечественникам, не утратившим любви к Родине и связывающим с нею свое будущее и будущее своих детей.

Наиболее известные пожертвования И.М. Сибирякова в пользу Православной Церкви:

Несколько сотен тысяч рублей благодетель дал на строительство церкви Казанской иконы Божьей Матери в Иркутске, а также на сооружение храма во имя Святителя Иннокентия Иркутского в деревне Омолой на реке Лене. Участвовал он и в устройстве домового храма прп. Михаила Клопского при богадельне имени его отца в Иркутске.

147 тыс. рублей от И.М. Сибирякова получил в дар Угличский Богоявленский монастырь.

25 тыс. рублей внес благотворитель на устройство Свято-Троицкого Николо-Уссурийского монастыря.

2 млн. 400 тыс. рублей И.М. Сибиряков отдал о. Давиду, который раздал эти средства на бедные монастыри России, а также употребил на строительство монастырских построек Санкт-Петербургского подворья Старо-Афонского Свято-Андреевского скита, строительство самого грандиозного храма в Греции и на Балканах собора Апостола Андрея Первозванного в Свято-Андреевском скиту на Афоне и больничный корпус в скиту с храмами во имя Иннокентия Иркутского и Благовещения Пресвятой Богородицы.

Ктитор Свято-Андреевского скита построил малый скит с церковью во имя вмц. Варвары, прп. Михаила Клопского и прп. Давида Солунского на Афоне, в котором и подвизался.

На средства бывшего миллионера была устроена келья с храмом во имя свт. Иннокентия Иркутского и прп. Давида Солунского на Афоне.

10 тыс. рублей пожертвовал благотворитель Валаамскому монастырю на устройство Воскресенского скита.

Тогда же он подарил трехэтажную дачу Линтульской женской общине в Каук-Ярве близ Выборга.

Схимонах Иннокентий (Сибиряков) часто творил милостыню тайно, и потому учет всех его пожертвований невозможен.

http://www.miloserd.ru/p8.htm

Русская Цивилизация

Главная » Времена в английском языке » Неизвестный миллионер иннокентий сибиряков. Лишние люди