, Драматург , Критик

Иннокентий Фёдорович Анненский (20 августа (1 сентября) 1855, Омск, Российская империя - 30 ноября (13 декабря) 1909, Санкт-Петербург, Российская империя) - русский поэт, драматург, переводчик, критик, исследователь литературы и языка, педагог и административный деятель образования. Брат Н. Ф. Анненского.

Иннокентий Фёдорович Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 года в Омске, в семье государственного чиновника Фёдора Николаевича Анненского (умер 27 марта 1880 года) и Наталии Петровны Анненской (умерла 25 октября 1889 года). Его отец был начальником отделения Главного управления Западной Сибири. Когда Иннокентию было около пяти лет, отец получил место чиновника по особым поручениям в Министерстве внутренних дел, и семья из Сибири вернулась в Петербург, который ранее покинула в 1849 году.

Слабый здоровьем, Анненский учился в частной школе, затем - во 2-й петербургской прогимназии (1865-1868). С 1869 года он два с половиной года обучался в частной гимназии В. И. Беренса. Перед поступлением в университет, в 1875 году он жил у своего старшего брата Николая, энциклопедически образованного человека, экономиста, народника, помогавшего младшему брату при подготовке к экзамену и оказывавшего на Иннокентия большое влияние.

По окончании в 1879 году историко-филологического факультета Петербургского университета долгое время служил преподавателем древних языков и русской словесности в гимназии Гуревича. Был директором коллегии Галагана в Киеве (январь 1891 - октябрь 1893), затем 8-й Санкт-Петербургской гимназии (1893-1896) и гимназии в Царском Селе (16 октября 1896 - 2 января 1906). Чрезмерная мягкость, проявленная им, по мнению начальства, в тревожное время 1905-1906 годов, была причиной его удаления с этой должности. В 1906 году он был переведён в Санкт-Петербург окружным инспектором и оставался в этой должности до 1909 года, когда он незадолго до своей смерти вышел в отставку. Читал лекции по древнегреческой литературе на Высших женских курсах. В печати выступил с начала 1880-х годов научными рецензиями, критическими статьями и статьями по педагогическим вопросам. С начала 1890-х годов занялся изучением греческих трагиков; выполнил в течение ряда лет огромную работу по переводу на русский язык и комментированию всего театра Еврипида. Одновременно написал несколько оригинальных трагедий на еврипидовские сюжеты и «вакхическую драму» «Фамира-кифарэд» (шла в сезон 1916-1917 на сцене Камерного театра). Переводил французских поэтов-символистов (Бодлер, Верлен, Рембо, Малларме, Корбьер, А. де Ренье, Ф. Жамм и др.).

30 ноября (13 декабря) 1909 года Анненский скоропостижно скончался на ступеньках Царскосельского вокзала в Санкт-Петербурге. Похоронен на Казанском кладбище в Царском Селе (ныне город Пушкин Ленинградской области). Сын Анненского, филолог и поэт Валентин Анненский (Кривич), издал его «Кипарисовый ларец» (1910) и «Посмертные стихи» (1923).

Драматургия

Анненский написал четыре пьесы - «Меланиппа-философ» (1901), «Царь Иксион» (1902), «Лаодамия» (1906) и «Фамира-кифаред» (1906, издана посмертно в 1913 году) - в древнегреческом духе на сюжеты утерянных пьес Еврипида и в подражание его манере.

Переводы

Анненский перевёл на русский язык полное собрание пьес великого греческого драматурга Еврипида. Также выполнил стихотворные переводы работ Горация, Гете, Мюллера, Гейне, Бодлера, Верлена, Рембо, Ренье, Сюлли-Прюдома, Лонгфелло.

Литературное влияние

Литературное влияние Анненского на возникшие вслед за символизмом течения русской поэзии (акмеизм, футуризм) очень велико. Стихотворение Анненского «Колокольчики» по праву может быть названо первым по времени написания русским футуристическим стихотворением. Влияние Анненского сильно сказывается на Пастернаке и его школе, Анне Ахматовой, Георгии Иванове и многих других. В своих литературно-критических статьях, частично собранных в двух «Книгах отражений», Анненский даёт блестящие образцы русской импрессионистической критики, стремясь к истолкованию художественного произведения путём сознательного продолжения в себе творчества автора. Следует отметить, что уже в своих критико-педагогических статьях 1880-х годов Анненский задолго до формалистов призывал к постановке в школе систематического изучения формы художественных произведений.

Деятельность в качестве директора гимназии

Должность директора гимназии всегда тяготила И. Ф. Анненского. В письме А. В. Бородиной в августе 1900 года он писал:

Вы спросите меня: «Зачем Вы не уйдёте?» О, сколько я думал об этом… Сколько об этом мечтал… Может быть, это было бы и не так трудно…Но знаете, как Вы думаете серьёзно? Имеет ли нравственное право убеждённый защитник классицизма бросить его знамя в такой момент, когда оно со всех сторон окружено злыми неприятелями?…

Иннокентий Анненский. Избранное / Сост. И. Подольская. - М.: Правда, 1987. - С. 469. - 592 с.

Профессор Б. Е. Райков, бывший ученик 8-й Санкт-Петербургской гимназии, писал в своих воспоминаниях об Иннокентии Анненском:

…о его поэтических опытах в ту пору решительно ничего не было известно. Его знали лишь как автора статей и заметок на филологические темы, а свои стихи он хранил про себя и ничего не печатал, хотя ему было в ту пору уже лет под сорок. Мы, гимназисты, видели в нём только высокую худую фигуру в вицмундире, которая иногда грозила нам длинным белым пальцем, а в общем, очень далеко держалась от нас и наших дел.

Анненский был рьяный защитник древних языков и высоко держал знамя классицизма в своей гимназии. При нём наш рекреационный зал был весь расписан древнегреческими фресками, и гимназисты разыгрывали на праздниках пьесы Софокла и Еврипида на греческом языке, притом в античных костюмах, строго выдержанных в стиле эпохи.

Издания

• Анненский И. Ф. Тихие песни. - СПб., 1904. (Под псевдонимом «Ник. Т-о»)
• Анненский И. Ф. Книга отражений. - СПб., 1906.
• Анненский И. Ф. Вторая книга отражений. - СПб., 1909.
• Анненский И. Ф. Кипарисовый ларец. - СПб., 1910.
• Анненский И. Ф. Стихотворения / Сост., вступ. ст. и примеч. Е. В. Ермиловой. - М.: Сов. Россия, 1987. - 272 с. (Поэтическая Россия)
• Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии / Вступ ст., сост., подгот. текста., примеч. А. В. Федорова. - Л.: Сов. писатель, 1990. - 640 с. (Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье.)
• Анненский И. Ф. 1909: Лекции по античной литературе. СПб.

Иннокентий Фёдорович Анненский - фото

Иннокентий Фёдорович Анненский - цитаты

За чару ж сребролистую Тюльпанов на фате Я сто обеден выстою, Я изнурюсь в посте!

Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых... И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их. «О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?» И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. «Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно?..» И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно. Смычок все понял, он затих, А в скрипке это все держалось... И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч... И струны пели... Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели.

Ты опять со мной, подруга осень...

Что счастье? Чад безумной речи? Одна минута на пути, Где с поцелуем жадной встречи Слилось неслышное прости? Или оно в дожде осеннем? В возврате дня? В смыканьи вежд? В благах, которых мы не ценим За неприглядность их одежд? Ты говоришь... Вот счастья бьется К цветку прильнувшее крыло, Но миг - и ввысь оно взовьется Невозвратимо и светло. А сердцу, может быть, милей Высокомерие сознанья, Милее мука, если в ней Есть тонкий яд воспоминанья.

В раздельной четкости лучей И в чадной слитности видений Всегда над нами - власть вещей С ее триадой измерений. И грани ль ширишь бытия Иль формы вымыслом ты множишь, Но в самом Я от глаз Не Я Ты никуда уйти не можешь. Та власть маяк, зовет она, В ней сочетались бог и тленность, И перед нею так бледна Вещей в искусстве прикровенность. Нет, не уйти от власти их За волшебством воздушных пятен, Не глубиною манит стих, Он лишь как ребус непонятен. Красой открытого лица Влекла Орфея пиерида. Ужель достойны вы певца, Покровы кукольной Изиды? Люби раздельность и лучи В рожденном ими аромате. Ты чаши яркие точи Для целокупных восприятий.

Анненский вообще полон загадок и парадоксов. Из его автобиографии можно узнать, что он родился в 1855 году в городе Омске, но современные исследователи выяснили, что на самом деле это произошло в городе Томске в 1856. Если Иннокентий Анненский не считал нужным помнить точное место и дату собственного рождения, можно подумать, что сам этот факт был для него неважен. Когда ему было пять он тяжело заболел и результатом болезни стал порок сердца, изменивший всю его дальнейшую жизнь. Физически очень слабый он не мог играть со сверстниками и рос в мире взрослых, отчего присущие ему от рождения тяга к одиночеству, замкнутость, созерцательность сильно развились в его характере.
Его болезнь совпала с переездом семьи в Петербург, где его отец, Федор Николаевич Анненский занимавший в Сибири высокий пост, надеялся получить хорошее место. Место оказалось не слишком хорошим. В семье было шестеро детей: четыре сестры и два брата, из детей Иннокентий был самый младший. Чтобы содержать семью достойно отец занялся спекуляциями, но прогорел. Дело сопроводилось громкими скандалами с кредиторами из-за которых начальство, решив, что такая коммерческая деятельность мало сочетается с государственной службой, уволило Федора Николаевича без выходного пособия. И только заступничество и хлопоты старшего сына помогли ему получить небольшую пенсию. В довершении всех неприятностей Федора Николаевича разбил паралич.
Развязка семейных несчастий пришлась на 1874 год, когда Иннокентий Анненский должен был сдавать экзамены на аттестат зрелости, неудивительно, что провалился: не сдал письменный экзамен по математике и не был допущен к следующему. Вообще он учился в нескольких разных гимназиях Петербурга, но заканчивал образование дома. Иннокентий Анненский не любил вспоминать свое детство. В юности он писал стихи, которые не сохранились, поскольку он уничтожил их однажды, посчитав чепухой.

В следующем 1875 году Иннокентий жил у старшего брата, под руководством которого подготовился к экзаменам значительно лучше и получил следующие оценки: закон божий и французский язык - «отлично», русский язык и математика - «хорошо», и «удовлетворительно» по всем остальным предметам. Он поступил в Петербургский университет на историко-филологическое отделение. С детства зная немецкий и французский языки в университете он овладел четырнадцатью языками древними среди которых кроме греческого и латыни были древнееврейский, санскрит, а так же рядом славянских языков. В университете Иннокентий Анненский занимался сравнительной филологией и совершенно забросил писать стихи. Выпускные экзамены он сдал блестяще, получив «отлично» по всем предметам, кроме философии и богословия, по которым он получил «хорошо».

Русский поэт и талантливый педагог. Читайте краткую биографию Иннокентия Анненского.

Иннокентий Анненский краткая биография

Поэт и драматург Иннокентий Анненский родился 20 августа 1855 года в Омске , в семье чиновника. Детство поэта было непримечательным до переезда семьи в 1860 году в Санкт-Петербург. Творческая атмосфера, которой буквально пропитан город, вырастила еще одного талантливого деятеля искусства.

Первое образование И. Анненского

Мальчиком Иннокентий был хилым, болезненным, поэтому получил базовое образование в частной школе, где о будущем поэте могли должны образом заботиться. После окончания гимназии №2 в Петербурге поступил в университет с легкой руки известного старшего брата – Николая Анненского , энциклопедиста. Первое образование получил на историко-филологическом факультете Петербургского университета, а, закончив его в 1879 году с отличием, попробовал себя в роли преподавателя сначала в государственной, затем в частных школах.

Сфера интересов И. Анненского, как педагога:

• Русская словесность;
• Языки древности;
• История;

Коллеги характеризовали И. Анненского, как человека эрудированно – было ясно с раннего возраста, что это человек классицизма. Тонкая душевная организация, по-видимому, в сочетании с классической школой и традицией античности, подтолкнули поэта на творческий путь.

С 1896 году преподавал в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве. Успел поработать директором гимназии в Царском Селе. Долго у штурвала Анненский не продержался – слишком уж незаурядной личностью был драматург. Ученики, что узнаем из работ биографов, считали Анненского чудаком и восторгались, чего не скажешь о руководстве гимназии, быстро сместившей чудного преподавателя.

Творчество И. Анненского

Иннокентий Анненский сменил преподавательскую деятельность сначала на работу окружного инспектора. На новой должности от талантливого и образованного молодого человека требовалось заниматься переводами. Он с легкостью работал с оригиналами Еврипида, читал и презентовал творчество Рембо, Бодлера, Верлена. Поэты вдохновили Анненского на создание собственных работ – печатапет статьи, стихи.

Творчество И. Анненского на литературном поприще нашло больший отклик, чем преподавательские потуги. Современники ценили нового автора, считая его не только лучшим знатоком русской словесности, но и мастером слова. И. Анненский постепенно завоевывал авторитет в литературных кругах, становился душой компании и центров собраний.

Творчество И. Анненского:

• «Царь Иксион» 1902 год.
• «Тихие песни» 1904 год.
• «Кипарисовый ларец» 190 год.
• «Посмертные стихи» 1923 год.

Это лишь немногие наработки известного русского поэта и драматурга, который смог выкристаллизовать творческое слово настолько, что стал одним из духовных учителей течения акмеистов, а последователи поэта стремились хоть на долю добиться той ясности прекрасного в слоге, которой удалось достигнуть поэту.

«Я молил ее, сиреневую мглу:

Погости, побудь со мной в моем углу,

Не тоску мою древнюю развей,

Умер Иннокентий Анненский 30 сентября 1909 года от инфаркта. Похоронен в Царском селе.

И. Анненский – цитаты, высказывания:

• «Горю – и ночь дорога светла».
• «Грязь и низость – только мука».
• «Я люблю все, чему в этом мире ни созвучья, ни отзвука нет».

(Пока оценок нету)

Иннокентий Федорович Анненский

Родился 20 (1. IX) августа 1856 года в Омске.

Отец – советник, затем начальник отделения Главного управления Западной Сибири. Мать – отдаленная родственница Ганнибала, а значит, Пушкина. В 1860 году отца перевели в Петербург чиновником по особым поручениям в Министерстве внутренних дел. Отличаясь предприимчивым характером, ввязался в торговые спекуляции, наделал долгов, в итоге потерял службу, тяжело заболел. Из-за всего этого Анненский не любил вспоминать детство.

В 1875 году поступил в Петербургский университет – на историко-филологическое отделение. Французским и немецким Анненский владел с детских лет, в университете добавил к этим языкам – латинский, греческий, английский, итальянский, польский, санскрит, древнееврейский. «Так как в те годы еще не знали слова символист , – вспоминал он позже, – то был я мистиком в поэзии и бредил религиозным жанром Мурильо. Черт знает что! В университете – как отрезало со стихами. Я влюбился в филологию и ничего не писал, кроме диссертаций…»

В 1879 году окончил университет со званием кандидата историко-филологического факультета. Преподавал латынь и греческий язык в частной гимназии Ф. Ф. Бычкова. Еще студентом третьего курса страстно влюбился в Надежду Валентиновну Хмара-Барщевскую. Несмотря на ответное чувство, осторожная тридцатишестилетняя вдова, мать двоих сыновей, не спешила становиться женой студента, который был на четырнадцать лет моложе ее. Они поженились лишь после того как Анненский закончил университет. Чтобы содержать увеличивающуюся семью (скоро родился сын), Анненский, кроме уроков в гимназии, начал преподавать в Павловском институте, читал лекции на Высших женских (Бестужевских) курсах.

В 1891 году Анненского перевели в Киев на пост директора «Коллегии Павла Галагана» – частного закрытого учебного заведения, учрежденного супругами Галаганами в память об их рано умершем сыне. В Киеве Анненский решил перевести на русский язык все трагедии любимого им Еврипида, дав к ним подробный комментарий. Этот план он, кстати, выполнил – перевел все семнадцать дошедших до нас трагедий. Правда, занимался этим он уже в Петербурге: после конфликта с почетной попечительницей «Коллегии», Анненский вернулся в столицу.

В Петербурге Анненского назначили директором 8-й мужской гимназии, находившейся на 9-й линии Васильевского острова, но вскоре перевели в Царское Село – директором Николаевской мужской гимназии. «Время от времени, – вспоминал позже искусствовед Н. Н. Пунин, – мы видели директора в гимназических коридорах; он появлялся там редко и всегда необыкновенно торжественно. Открывалась большая белая дверь в конце коридора первого этажа, где помещались старшие классы, и оттуда сперва выходил лакей Арефа, распахивая дверь, а за ним Анненский; он шел очень прямой и как бы скованный какой-то странной неподвижностью своего тела, в вицмундире, с черным пластроном вместо галстуха; его подбородок уходил в высокий, крепко-накрепко накрахмаленный, с отогнутыми углами воротничок; по обеим сторонам лба спадали слегка седеющие пряди волос, и они качались на ходу; широкие брюки болтались вокруг мягких, почти бесшумно ступавших штиблет; его холодные и вместе с тем добрые глаза словно не замечали расступавшихся перед ним гимназистов, и, слегка кивая головой на их поклоны, он торжественно проходил по коридору, как бы стягивая за собой пространство…»

В 1901 году вышла в свет трагедия Анненского «Меланиппа-философ», в 1902 году – «Царь Иксион», а в 1906 году – «Лаодамия». А за два года до выхода «Лаодамии» Анненский издал (под псевдонимом «Ник. Т-о») сборник стихов – «Тихие песни». Правда, кроме В. Брюсова и А. Блока никто «Тихих песен» не заметил, но в письме к А. В. Бородиной Анненский скромно заметил: «Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего».

В 1906 году Анненского назначили инспектором Петербургского учебного округа. Близкая дружба связывала его в эти годы с женой старшего пасынка – Ольгой Петровной Хмара-Барщевской. «Меж теней погасли солнца пятна на песке в загрезившем саду. Все в тебе так сладко-непонятно, но твое запомнил я: „Приду“… Черный дым, но ты воздушней дыма, ты нежней пушинок у листа, я не знаю, кем, но ты любима, я не знаю, чья ты, но мечта… За тобой в пустынные покои не сойдут алмазные огни, для тебя душистые левкои здесь ковром раскинулись одни… Эту ночь я помню в давней грезе, но не я томился и желал: сквозь фонарь, забытый на березе, теплый воск и плакал и пылал…» Через восемь лет после смерти поэта Ольга Петровна написала близкому ей человеку: «Вы спрашиваете, любила ли я Иннокентия Федоровича? Господи! Конечно, любила, люблю. И любовь моя „plus fort la mort“. Была ли я его „женой“? Увы, нет! Видите, я искренне говорю „увы“, потому что не горжусь этим ни мгновения: той связи, которой покровительствует „Змея-Ангел“, между нами не было. И не потому, что я греха боялась, или не решалась, или не хотела, или баюкала себя лживыми уверениями, что „можно любить двумя половинами сердца“, – нет, тысячу раз нет! Поймите, родной, он того не хотел, хотя, может быть, настояще любил только одну меня… Но он не мог переступить… Его убивала мысль: „Что же я? Прежде отнял мать (у пасынка), а потом возьму жену? Куда же я от своей совести спрячусь?“.

В 1906 году в товариществе «Просвещение» вышел первый том трагедий Еврипида, переведенных Анненским. Отдельным томом вышли статьи о русских писателях XIX века и о некоторых современниках – «Книга отражений». Разделяя взгляды символистов, Анненский утверждал: «В поэзии есть только относительности , только приближения , потому никакой, кроме символической, она не была, да и быть не может…»

Тогда же Анненский закончил «вакхическую драму» «Фамира-кифарэд». «Лет шесть назад, – писал он Бородиной, – я задумал трагедию. Не помню, говорил ли я Вам ее заглавие. Мысль забывалась мною, затиралась другими планами, поэмами, статьями, событиями, потом опять вспыхивала. В марте я бесповоротно решил или написать своего „Фамиру“ к августу, или уже отказаться навсегда от этой задачи, которая казалась мне то непосильной, то просто нестоящей. Меня что-то давно влекло к этой теме. Между тем в этом году, весной, мой старый ученик написал на этот миф прелестную сказку под названием „Фамирид“. Он мне ее посвятил. Еще года полтора тому назад Кондратьев говорил мне об этом намерении, причем я сказал ему, что и у меня в голове набросан план „Фамиры“, – но совсем в ином роде – трагическом. И вот теперь уже состоялось чтение».

Второй сборник стихов Анненского – «Кипарисовый ларец» – вышел уже после смерти поэта. Книга эта произвела чрезвычайно сильное впечатление.

«То было на Валлен-Коски. Шел дождик из дымных туч, и желтые мокрые доски сбегали с печальных круч… Мы с ночи холодной зевали, и слезы просились из глаз; в утеху нам куклу бросали в то утро в четвертый раз… Разбухшая кукла ныряла послушно в седой водопад, и долго кружилась сначала, все будто рвалась назад… Но даром лизала пена суставы прижатых рук, – спасенье ее неизменно для новых и новых мук… Гляди, уж поток бурливый желтеет, покорен и вял; чухонец-то был справедливый, за дело полтину взял… И вот уж кукла на камне, и дальше идет река. Комедия эта была мне в то серое утро тяжка… Бывает такое небо, такая игра лучей, что сердцу обида куклы обиды своей жалчей… Как листья тогда мы чутки: нам камень седой, ожив, стал другом, а голос друга, как детская скрипка, фальшив… И в сердце сознанье глубоко, что с ним родился только страх, что в мире оно одиноко, как старая кукла в волнах…»

В 1909 году вышла «Вторая книга отражений».

В марте того же года в Царское Село к Анненскому приехали художественный критик С. К. Маковский и поэт М. Волошин. Они пригласили поэта к сотрудничеству в новом ежемесячном литературно-художественном журнале «Аполлон», и поэт принял предложение. «Высокий, сухой, – вспоминал его Маковский, – он держался необыкновенно прямо (точно „аршин проглотил“). Прямизна зависела отчасти от недостатка шейных позвонков, не позволявшего ему свободно вращать головой. Будто привязанная к шее, голова не сгибалась, и это сказывалось в движениях и в манере ходить прямо и твердо, садиться навытяжку, поджав ноги, и оборачиваться к собеседнику всем корпусом, что на людей, мало его знавших, производило впечатление какой-то начальнической позы. Черты лица и весь бытовой облик подчеркивали этот недостаток гибкости. Он постоянно носил сюртук, черный шелковый галстук был завязан по старомодному широким, двойным, „дипломатическим“ бантом. Очень высокие воротнички подпирали подбородок с намеком на колючую бороду, и усы были подстриженные, жесткие, прямо торчавшие над припухлым, капризным ртом. С некоторой надменностью заострялся прямой, хотя и по-русски неправильный нос, глубоко сидевшие глаза стального цвета смотрели пристально, не меняя направления, на прекрасно очерченный прямой лоб свисала густая прядь темных волос с проседью. Вид бодрый, подтянутый. Но неестественный румянец и одутловатость щек (признак сердечной болезни) придавали лицу оттенок старческой усталости – минутами, несмотря на моложавость и даже молодцеватость фигуры, он казался гораздо дряхлее своих пятидесяти пяти лет…»

Летом 1909 года Анненский написал большую статью «О современном лиризме» – критический обзор русской поэзии последних лет. В первом номере «Аполлона» вместе с этим обзором появились и его оригинальные стихи. Но во второй номер журнала ни стихи, ни вторая статья поэта, как это планировалось, не попали – С. Маковский (по разным причинам) снял предложенные поэтом материалы. Анненскому пришлось объясниться. «Моя статья „О современном лиризме“, – написал он Маковскому, – порождает среди читателей „Аполлона“, а также и его сотрудников немало недоумений: так, одни и те же фразы, по мнению иных, содержат глумление, а для других являются неумеренным дифирамбом. Если бы дело касалось только меня, то я воздержался бы от объяснений, но так как еще больше, чем меня, упрекают редакцию „Аполлона“, то я и считаю необходимым просить Вас о напечатании в „Аполлоне“ следующих строк… Я поставил себе задачей рассмотреть нашу современную лирику лишь эстетически , как один из планов в перспективе, не считаясь с тем живым, требовательным настоящим, которого она является частью. Самое близкое , самое дразнящее я намеренно изображал прошлым или, точнее, безразлично преходящим ; традиции, credo, иерархия, самолюбия, завоеванная и оберегаемая позиция, – все это настоящее или не входило в мою задачу, или входило лишь отчасти. И я не скрывал от себя неудобств положения, которое собирался занять, трактуя литературных деятелей столь независимо от условий переживаемого нами времени. Но все равно, мне кажется, что современный лиризм достоин, чтобы его рассматривали не только исторически , т. е. в целях оправдания, но и эстетически , т. е. по отношению к будущему, в связи с той перспективой, которая за ним открывается. Это я делал – и только это…»

Совершенно по-своему, может, глубже, чем другие, увидел поэта Максимилиан Волошин: «Его (Анненского) торжественность скрывала детское легкомыслие; за гибкой подвижностью его идей таилась окоченелость души, которая не решалась переступить известные грани познания и страшилась известных понятий; за его литературной скромностью пряталось громадное самолюбие; его скептицизмом прикрывалась открытая доверчивость и тайная склонность к мистике, свойственная умам, мыслящим образами и ассоциациями; то, что он называл своим „цинизмом“, было одной из форм нежности его души; его убежденный модернизм застыл и остановился на определенной точке начала девяностых годов… Он был филолог, потому что любил произрастания человеческого слова: нового настолько же, как старого. Он наслаждался построением фразы современного поэта, как старым вином классиков; он взвешивал ее, пробовал на вкус, прислушивался к перезвону звуков и к интонациям ударений, точно это был тысячелетний текст, тайгу которого надо было разгадать. Он любил идею, потому что она говорит о человеке, но в механизме фазы таились для него еще более внятные откровения об ее авторе. Ничто не могло укрыться в этой области от его изощренного уха, от его явно видящей наблюдательности. И в то же время он совсем не умел видеть людей и никогда не понял ни одного автора как человека. В каждом произведении, в каждом созвучии он понимал только себя…»

«Последний день его сложился очень утомительно, – вспоминал сын поэта. – Утром и днем – лекции на Высших женских курсах Раева, Учебный округ, заседание Учебного комитета; вечером – заседание в Обществе классической филологии, где был назначен его доклад о „Таврической жрице у Еврипида, Руччелаи и Гёте“, и, наконец, отец обещал своим слушательницам-курсисткам побывать перед отъездом в б. Царское, на их вечеринке. В промежутке он должен был обедать у одной дамы, близкого друга нашей семьи, жившей неподалеку от вокзала. Уже там, у О. А. Васильевой, он почувствовал себя нехорошо, и настолько нехорошо, что даже просил разрешения прилечь. От доктора, однако ж, отец категорически отказался, принял каких-то домашних безразличных капель и, полежав немного, уехал, сказав, что чувствует себя благополучно. А через несколько минут упал мертвым на подъезде вокзала в запахнутой шубе и с зажатым в руке красным портфельчиком с рукописью доклада о Таврической жрице…»

Это случилось 30 (13. XII) ноября 1909 года.

русский поэт, драматург, переводчик, критик, исследователь литературы и языка, педагог и административный деятель образования, дсс, преподаватель и директор 1

16 октября 1896 года на должность директора , был назначен Иннокентий Федорович Анненский, сменивший на этом посту .

Во многом, только благодаря десятилетнему директорству этого выдающегося поэта, филолога, эллиниста и педагога Николаевская гимназия заняла особое место в истории учебных заведений России. И если о царскосельском лицее принято говорить, как о пушкинском лицее, то с тем же правом царскосельскую гимназию можно назвать гимназией Анненского.

Родился Иннокентий Федорович Анненский в Западной Сибири, в городе Омске, 20 августа (ст.ст.) 1855 года в семье "командированного" в Сибирь государственного чиновника Фёдора Николаевича Анненского. 4 сентября мальчика крестили в военном храме Омска - Омско-Крепостной Соборо-Воскресенской церкви, как тогда назывался Омский Военный собор. Восприемниками мальчика стали дсс того же управления, что и его отец, Александр Стефанович Воинов и жена Дежурного офицера штаба, майора Кольчева Мария Васильевна.37

Собор в котором крестили маленько Иннокентия Анненского. Омск, конец XIX - начало XX века 38

Его отец был начальником отделения Главного управления Западной Сибири. Когда Иннокентию было около пяти лет, отец получил место чиновника по особым поручениям в Министерстве внутренних дел, и семья из Сибири вернулась в Петербург, который ранее покинула в 1849 году.

Федор Николаевич и Наталия Петровна Анненские, родители поэта. Наталия Петровна, урожденная Карамолина (или Кармалина), предположительно происходила из рода Ганнибалов. Фотоархив ГЛМ

Иннокентий в пять лет тяжело заболел, и болезнь дала осложнение на сердце; сердечником он был всю жизнь, от паралича сердца потом и умер.

Болезненный мальчик сменил несколько учебных заведений, И.Анненский учился в частной школе, затем — во 2-й С.-Петербургской прогимназии (1865—1868). После чего последовал перерыв на несколько месяцев на лечение, после которого отец 8 октября 1868 года перевёл тринадцатилетнего Иннокентия в I С.-Петербургскую гимназию. 27 В сопроводительной записке к документам Иннокентия инспектор пишет директору гимназии, что мальчик был переведён в III класс с наградной книгой и похвальным листом. 28

Автограф Фёдора Николаевича Анненского. Публикуется впервые 27

Впрочем, и здесь он тоже задержался ненадолго — отец забрал его из гимназии через три месяца, 7 января 1869 года. При отличном поведении успехи были мальчика удовлетворительными. 29 Затем Иннокентий два с половиной года обучался в частной гимназии В.И. Беренса. Закончил свое среднее образование Иннокентий Анненский в 1875 году, сдав экзамены на "испытание зрелости" и получив аттестат об окончании гимназического курса в Гимназии Человеколюбивого общества, показав следующие познания: Закон Божий и французский язык - отлично, русский язык и словесность, математика - хорошо, остальные предметы - удовлетворительно, 36

Наконец, уже юношей, поселился у старшего брата, который взялся его готовить в университет. Отец братьев в это время почти разорился, ввязавшись в какую-то финансовую авантюру, за разорением последовал апоплексический удар, по-нынешнему - инсульт. Иннокентию пришлось оставить гимназию и готовиться к сдаче экзаменов самостоятельно, а брату и его жене - фактически заменить юноше отца и мать.

Николай Фёдорович Анненский, старший брат поэта

Старший брат, Николай Фёдорович (1843-1912) — экономист-статистик в министерстве путей сообщения, публицист, учёный, глава «Русского богатства» — был опорой и ангелом-хранителем этой семьи. Он и его жена, Александра Никитична, педагог и детская писательница, исповедовали идеалы народничества. По признанию Иннокентия Фёдоровича, брату и его жене он был «всецело обязан интеллигентным бытием».

Н.Ф. Анненский со своей семьёй

Впрочем, он сам был чрезвычайно книжный мальчик, с детства влюбленный в литературу. В «Моем жизнеописании» Анненский признавался:

«… я рос слабым, болезненным ребенком и, в отношении физического развития, оставался далеко позади своих сверстников. Довольно рано начал я учиться и, сколько помнится, никогда не тяготился учением. Выучившись читать под руководством моей старшей сестры, я с удовольствием принялся за чтение книг, доступных моему возрасту и развитию. Обстановка, среди которой я рос, оказывала большое влияние на развитие во мне ранней охоты к чтению: я рос почти без товарищей, среди людей, которые были старше меня...»

24 июля 1875 года он подает прошение Ректору Санкт-Петербургского университета о зачислении его на историко-филологический факультет. На тот момент он жил с братом, в доме Мятлева на углу Почтамской улицы и Исаакиевской площади, № 2/9, кв.12. 35

В 1876 году Анненский первый раз отметился в Городском по воинской повинности присуствие и получил отсрочку от службы до 1882 года. 40 Это значит, что, несмотря на свое слабое здоровье и больное сердце, он не получил сразу освобождение от воинской повинности.

Новоиспеченный студент погрузился в то, что любил более всего - в изучение языков. По сведениям его отец знал или когда-либо изучал 13 языков: русский, латинский, греческий, французский, немецкий, английский, итальянский, польский, санскрит, древнееврейский, сербский, болгарский и один из африканских языков — дина. Кроме того, Анненский хорошо знал западноевропейскую поэзию и, пожалуй, в своих стихах ориентировался не на русских предшественников, а на французских символистов - Верлена, Бодлера, Рембо, которых много переводил. Анненский начал писать стихи ещё в детстве, но сёстры обнаружили его патетическую поэму «Магали». Мария Фёдоровна уверяла, что в ней был такой стих: «Бог шлёт с небес ей сладостную фигу» . Можно представить, сколько шуток это породило! Иннокентий стал прятать свои поэтические опыты. В молодости, студентом, он продолжал писать, но никогда не печатал, относился к ним резко критически.

В студенческие годы Иннокентия Анненские жили на Головинской улице, д.13, а затем - во 2 участке Коломенской части Петербурга на Офицерской улице, д.57, кв.23. 31 На летние каникулы он уезжал в имение матери в Бельском уезде Смоленской губернии. 32

Отчаянно нуждаясь в средствах на образование, Анненский обращается к Ректору с просьбой о назначении ему "необязательной стипендии". На прошении выставлены отметки студента: из шести предметов только одна четверка, остальные - отлично. 33 К прошению прилагалось Свидетельство о бедности Анненских, выданное Канцелярией петербургского градоначальника. В ней говорилсь: "Студент Императорского С.Петербургского университета Иннокентий Фёдорович Анненский обратился ко мне с просьбой о выдаче ему свидетельства о бедности для представления ВП на предмет назначения ему бедности. Вследствии сего, имею честь уведомить Вас, МГ, что по собранным сведениям, Анненский, сын ДСС, уроженец Тобольской губернии, 22 лет, вероисповедания православного, проживает при родителях, отец его в оставке, разбит параличем, получает в год пенсию в 1000 руб. и на эти средства содержит семейство, состоящее из жены и шести детей, из которых на казенный счет никто не воспитывается, проситель, а равно родители его недвижимой собственности в С.-Петербурге не имеют и действительно находятся в бедности". 34

Решением Совета Университета на 3 курсе ему назначается Императорская стипендия (1 сентября 1878 года).

Перед каждым поэтом рано или поздно встает вопрос, как зарабатывать на жизнь; Анненский зарабатывал преподаванием, хотя куда с большим удовольствием, наверное, уединился бы со своими стихами и переводами. Преподавал он преимущественно древние языки - он вообще был «классик», но и античную литературу, и русский, и даже теорию словесности; много размышлял о том, как правильно преподавать детям язык и литературу.

В 1879 году он получил свидетельство о прослушании полного курса наук С.-Петербургского университета. Еще год ушел на защиту кандидатской работы и в 13 ноября 1880 года ему вручен Диплом кандидата филологии. 30

Кандидатский диплом И.Ф. Анненского, публикуется впервые 30

После этого молодой филолог долгое время служил преподавателем древних языков и русской словесности в различных учебных заведениях Санкт-Петербурга. Первым местом его службы стала частная Гимназия Ф.Ф. Бычкова (позднее - Гимназия и Реальное училище Я.Гуревича). В частную Гимназию Бычкова Иннокентий Фёдорович подал прошение о поступлении преподавателем древних языков еще будучи кандидатом университета, 23 августа 1879 года. 39 В деле Анненского в Гимназии Бычкова отложился любопытнейший документ, подписанный Иннокентием Фёдоровичем при вступлении в должность "Клятвенное обещание" о честной и беспорочной службе Самодержцу Всероссийскому. Подписал клятву Анненский 4 декабря 1879 года. 41 Текст клятвы стандартный, его давали многие преподаватели того времени при поступлении на службу.

И.Ф. Анненский, 1870-е. Паспарту фотографии Перла Г.М. (H.Perl), СПб, архив МНГ 10

За 17 лет педагогической деятельности (до вступления в должность директора Николаевской гимназии) он прошел путь от преподавателя латинского и греческого языков петербургской гимназии Гуревича до директора 8-й петербургской гимназии.

Когда министр просвещения И. Д. Делянов предложил ему новое назначение на пост директора Николаевской Царскосельской гимназии, Анненскому не хотелось расставаться с 8-й гимназией, но он не мог отказаться от предложения министра, который откровенно сказал ему, «что отказ от назначения сюда поставил бы его в крайне затруднительное положение. Что у него нет другого лица, которое он мог бы спокойно отправить в Царскосельскую гимназию», намекая на близость гимназии ко Двору и умение, при необходимости, соблюсти этикет при общении с лицами императорской фамилии.

Иннокентий Федорович принял предложение и 16 октября 1896 года официально вступил в должность директора. Вместе с семьей он переехал в Царское Село, где получил служебную .

"Очень высокий и стройный, он своим обликом напоминал тех кавалеров, какие попадались на французских иллюстрациях 60 годов. Сходство с ними усиливал покрой его щегольского платья с подчеркнутым уклоном в сторону мод 60 годов. Галстухи, широкие из черного атласа, такие, как у него, я видал только на портретах герцога Морни. На манер французских дворян времен III империи подстригал он и свою бородку, от которой всегда сильно пахло тонкими духами и фиксатуаром. Длинные ноги его с очень высоким подъемом над ступней плохо гнулись, и походка получалась тоже какая-то напряженная и деланная. Среди филологов и педагогов такая фигура была совсем необычна. Славился он среди членов Общества своими стихотворными переводами трагедий Эврипида, печатавшимися в "Журнале Министерства народного просвещения".

Трудности в служебном отношении начались для Анненского в 1905 году, когда волнения учащейся молодежи, вызванные первой русской революцией, не обошли стороной и Николаевскую гимназию.

Однако гимназия оказалась на плохом счету у учебного руководства; многих раздражала независимая позиция директора, его нерешительность в установлении строго порядка, попытки отстоять «крамольное юношество». Все эти обстоятельства привели к «добровольной» отставке (1 января 1906 года) И. Ф. Анненского с поста директора гимназии, хотя каких—либо официальных обвинений ему предъявлено не было.

2 января 1906 года, на основании предписания управляющего петербургским учебным округом, назначенному на его место .

Семья Иннокентия Федоровича

В 1877 году И. Анненский страстно влюбляется в и через два года по окончании университета женится на ней.

Образ жены Анненского в мемуарной и биографической литературе несколько мифологизирован и наделен весьма противоречивыми чертами, неоднозначность оценок присуща и свидетельствам о характере их семейных отношений.

Анненская (урожд. Сливицкая, в первом браке Борщевская, еще при жизни мужа ставшая именовать себя сначала Хмара-Борщевской, а впоследствии Хмара-Барщевской

Надежда (Дина) Валентиновна (1841 — 1917) — дочь отставного генерал-майора, небогатая помещица, жена Анненского с 23 сентября 1879 г. Дина Валентиновна овдовела 1 декабря 1867 г., когда ей было 26 лет отроду, а ее сыновьям: Платону — 4 года, Эммануилу — 2 года. Смерть Петра Петровича Борщевского — первого ее мужа, которого она горячо любила, явилась для Дины Валентиновны тяжелым ударом судьбы. Вдовствовать ей пришлось долгих 12 лет, занимаясь воспитанием своих детей.

Сыновьям Дины Валентиновны — Платону и Эммануилу, учившимся с 1874 года в С.-Петербургской 6-й гимназии, предстояло осенью 187 7 года перейти в III класс, а они были "троечниками". Слабые их успехи в усвоении предметов гимназического курса были известны их матери и очень ее заботили, а потому она решила нанять для своих сыновей на время летних каникул репетитора. Именно это обстоятельство привело ее к знакомству со студентом II курса Иннокентием Анненким, нуждавшимся тогда в подработке.

Из насыщенного большим числом неточностей мемуарного повествования племянницы Анненского Т. А. Богданович , в значительной степени основанном на семейном «предании» о нем, явствует, что «в 23 года он страстно влюбился в мать двух своих учеников, бывших немногим моложе своего учителя. Хотя невесте было в то время 46 лет, но она была исключительная красавица, и юноша совершенно потерял голову. Сразу же он и женился на ней, взяв на себя заботу о большой семье, привыкшей к обеспеченной, почти богатой жизни, и считал предметом своего честолюбия, чтобы жена и ее дети ни в чем не ощутили разницы с прежней жизнью» .

23 сентября 1879 года (ст.ст.) Иннокентий Фёдорович женился на "милой Динуше". Венчание состоялось в одной из домовых церквей СПб, по адресу: Лиговский проспект, 26. В здании тогда размещался Дом Призрения малолетних бедных имени В. Ф. и И. Ф. Громовых Императорского Человеколюбивого Общества (здания было, увы, снесено в 1998 г. — прим.сост.).

Стремясь обеспечить семью, молодой преподаватель ведет в гимназии до 56 уроков в неделю, что и совсем здоровому человеку не под силу…Материальные проблемы преследуют молодого специалиста — летом 1880 года он умудрился потерять подшивку журнала "Чтенiя въ Императорскомъ Обществѣ Исторiи и Древностей Россiйскихъ при Московскомъ Университетѣ" за 1870 год из институтской библиотеки, за восттановление которой с него взяли 10 рублей — не малая сумма, учитывая его стесненные обстоятельства. (Д.18333. Л.1) Еще 6 рублей ушло на изготовление диплома, который был вручен Иннокентию Фёдоровичу ровно за неделю до рождения их сына , родившегося 20 ноября (ст.ст.) того же года. Анненские в это время жили в Коломенской части Петербурга, на улице Офицерской (ныне — Декабристов), д.57, кв.23. (Д.18333. Л.4 Внж)

Несмотря на всю разноголосицу мнений о Дине Валентиновне, не вызывает сомнений, что отношения супругов, переживавшие на протяжении тридцатилетней их «безразлучной», по словам сына, жизни различные времена, оставались по-своему теплыми и близкими до последних дней Анненского.

Почти все мемуаристы отмечали, что Иннокентий Анненский представлял собой причудливое сочетание нескольких обликов, противоречащих один — другому. Мало кто из современников мог предполагать, что Его Превосходительство Действительный Статский Советник — директор гимназий и поэт, пишущий модернистские стихи и критические статьи о поэзии русских символистов — одно и то же лицо. А в глазах большинства из тех, кто знал об этом, он выглядел директором—чудаком.

«Анненский казался нам директором-чудаком. В Гостином дворе в книжной лавке Митрофанова уже которую зиму за стеклом в окне, засиженный мухами, стоял экземпляр книги стихов: Ник—то «Тихие песни», и мы знали, что это сборник стихов Анненского. Никто из нас в ту пору этой книги не читал, но если бы даже и читал — самый факт: директор пишет стихи ни в какой мере не соответствовал царскосельским представлениям о директоре и его времяпрепровождении и в наши головы не укладывался» — вспоминал выпускник гимназии 1907 года, искусствовед Николай Пунин.

По-разному оценивали современники облик Анненского — директора и педагога: от восторженных до резко критических.

Преподаватель гимназии Л. Л. Мухин писал, что«он был кумиром своих учеников» , отмечая его необыкновенный дар слова и блестящее знание европейской и русской литературы.

Другой преподаватель П. П. Митрофанов говорил, что ученики и преподаватели любили его за то, что«он умел вдохнул» нам любовь к нашему делу и давал нам полный простор в проявлении наших сил и способностей» и чтили как «опытного педагога, гуманного гуманиста».

"Золотой" выпускник гимназии 1900 года поэт и прозаик отмечал, что когда «официальный мундир чуть—чуть расстегивался», то «отслаивалась твердая, "нарочная" кожура », и ученики «со всем богатством радости в юношеских, бродивших умах, со всей переливавшейся жаждой к искреннему слову слышали, видели, тянулись к тому настоящему, что было спрятано в этом человеке» .

Николай Гумилёв, самый известный ученик Анненского, считавший его Учителем не только по гимназическим занятиям, но и в литературном творчестве, писал о нём: «И. Анненский… могуч мощью не столько Мужской, сколько Человеческой. У него не чувство рождает мысль, как это вообще бывает у поэтов, а сама мысль крепнет настолько, что становится чувством, живым до боли даже».

В юбилейном отчете гимназии 1911 года приводится биографическая статья об И. Ф. Анненском, написанная письмоводителем Л. А. Козминым. Все сказанное о поэзии Анненского уместилось в ней в одно предложение: «Не чужд был И. Ф. и чистой лирики: много занимаясь, в особенности последние годы, вопросами искусства, он выпустил два сборника стихов и ряд переводов западно-европейских поэтов».

Но пожалуй теплее всех об Анненском — педагоге сказано в проспекте в создании и разработке программ которой Анненский принимал большое участие:«Сам поэт, он в сердце человека видел красоту, и понимал высокую радость незаметного для массы педагогического труда» .

Этим высказываниям противоречит отрицательный взгляд на педагогическую деятельность Анненского уже упомянутого нами , ценившего Анненского как филолога—переводчика, драматурга и образованнейшего человека, но не воспринимавшего его ни как директора, ни как поэта. «Но еще хуже протекало его директорство в административном отношении».

О неспособности Анненского-директора поддерживать порядок в стенах вверенной ему гимназии писал выпускник гимназии 1913 года поэт : «… при Анненском в классах устраивались митинги, гимназисты распивали водку под партами, издевались над учителями, и умнейший русский лирик должен был, чуть-чуть шепелявя и вызывая этим насмешки учеников, просить и убеждать их, без всякого успеха, конечно » .

Но, так ли важно, хорошим или плохим чиновником и хозяйственником был поэт, ученый, критик и педагог Иннокентий Анненский?’ Пушкин и Тютчев были чиновниками министерства иностранных дел, мало кто вспоминает об этом, читая стихи великих поэтов. Главным делом жизни Анненского стало его творческое наследие: стихотворения, переводы, пьесы, критические статьи. Немало сделал Иннокентий Федорович и, как педагог, заслуживший любовь и уважение большинства окружавших его учеников и преподавателей.

Посмертная книга стихов И. Анненского, изданная его сыном Валентином Кривичем

После ухода с поста директора Анненский занял должность инспектора учебного округа. Несмотря на необходимость частых и утомительных поездок, эта должность освобождала его от каждодневного директорского труда и давала ему больше возможностей для твор-ческой работы.

С 1906 года жил Иннокентий Фёдорович Анненский . Казённую квартиру при гимназии Анненскому пришлось освободить, но он остался в Царском Селе и почти два года прожил в доме на Московском шоссе.

А затем переехал в Софию, наЗахаржевскую улицу, в .

Интересную заметку разместила на своих страницах газета "Вечер" в сентябре 1908 года. 26 Она писала:

"Задержание литераторов
Сегодня на станции Белоостров были подвергнуты задержанию и обыску критик К.Чуковский и издатель «Нового журнала для всех» Н.Бенштейн.
На остановке поезда, шедшего из Куокалла в вагон, в котором находились писатель Н.Ф.Анненский, писательница Т.Богданович, владелец «Издательского Бюро» г.Белопольский, гг. Чуковский и Бенштейн, вошли несколько жандармов и попросили последних двоих следовать за собой в жандармское отделение. Там без объяснения причин их подвергли тщательному обыску. У г. Бенштейна все документы оказались в полном порядке. У г. Чуковского не оказалось при себе паспорта. Понадобилось удостоверение его личности кем-нибудь из пассажиров, что и было выполнено Н.Ф.Анненским и г.Белопольским. После этого арестованных с миром отпустили."

Прошение об освобождении от должности инспектора С.-Петербургского учебного округа Анненский подал 26 октября 1909 г. 17 Попечитель Учебного округа в отношении на имя Министр пишет о том, что "действительный статский советник Анненский И.Ф. ходатайствует об отставке его с занимаемой должности с 1 ноября 1909 года… с мундиром означенной должности .." 18

Вместе с этим Анненский испрашивает усиленную пенсию. 19 Прошение об отставке было удовлетворено 20 ноября 1909 года, но об усиленной пенсии хлопопать далее пришлось уже вдове инспектора, Дине Валентиновне, 20 через 10 дней после отставки Иннокентий Фёдорович Анненский умер от сердечного приступа на ступенях , в конце утомительного дня 30 ноября 1909 года. Газета "Новое время в разделе "Происшествия" опубликовала заметку: "30 ноября, в 7 ч. 35 мин. вечера, к подъезду Царскосельского вокзала на загородном пр. на извозчике подъехал окружной инспектор петербургского учебного округа д.с.с. И.Ф.Анненский; почувствовав себя дурно, Анненский упал и тут же скончался. По заключению врача, смерть последовала от разрыва сердца."

Татьяна Богданович писала:

«Иннокентий Федорович, проезжавший на извозчике мимо вокзала, вдруг сделал знак извозчику, чтобы он повернул к вокзалу. Сойдя с него, он сделал шаг и сразу же упал со всего роста на ступени лестницы. Проходивший на вокзал врач подошел к нему, выслушал и констатировал моментальную смерть от разрыва сердца. Мне вспомнилось потом, как Иннокентий Федорович говорил шутя: "Я бы не хотел умереть скоропостижно. Это все равно что уйти из ресторана, не расплатившись». 21

На следующий день после смерти Анненского было опубликовано сообщение:"Увольняются от службы: согласно прошению окружной инспектор С.-Петербургского учебного округа, действительный статский советник Анненский, с 1-го ноября, с мундиром, означенной должности присвоенным <...>" 22

Отпевали Анненского 4 декабря 1909 года в , той самой, где он в течение 10 лет присутствовал на службах по должности директора. Обряд совершили гимназический священник и дьякон 23

На панихидах в доме Анненского и на его похоронах побывало много народа, многим из них — или их детям Иннокентий Федорович помог получить или продолжить образование. Для большинства провожавших Анненского в последний путь он был видным деятелем народного просвещения и гуманным директором, для посвященного меньшинства значительным филологом—классиком и переводчиком трагедий Еврипида.

Могила И.Ф. Аненского и членов его семьи на

И лишь присутствовавшие на похоронах члены редакции журнала «Аполлон» (М.Кузмин, М.Волошин, А.Толстой и ), прощались с ним, как с большим поэтом.

«Мы хоронили его на Казанском кладбище Царского Села; отпевание вышло неожиданно многолюдным, его любила учащаяся молодежь, собор был битком набит учениками и ученицами всех возрастов. Чувствовалось, что ушел человек незабываемый. <.„> Он лежал в гробу торжественный, официальный, в генеральском сюртуке Министерства народного просвещения. И это казалось последней насмешкой над ним — Поэтом» — вспоминал

Подготовлено специалистами Музея Николаевской гимназии

Источники:

1. ЦГИА СПб. Ф.139, Оп.1-1, Д.15903. Аннеский Иннокентий Федорович — директор Царскосельской гимназии
2. Финкельштейн К. Императорская Николаевская Царскосельская гимназия. СПб,: Изд-во Серебряный век, 2008. 150 с., ил.
3. Финкельштейн К. Императорская Николаевская Царскосельская гимназия. Ученики.СПб,: Изд-во Серебряный век, 2009. 310 с., ил.
Учитывая тот факт, что Анненский покинул пост директора гимназии 1 января 1906 года, то эта фотография могла быть сделана с не выпускным классом, а годом ранее, с гимназистами 7 класса.
4. ЦГИА СПб. Ф.139. Оп. 1, Д.9431. 1902. Переписка директора ИНЦГ с Попечителем учебного округа. Л.1
5. там же. Л.83
6. там же. Л.85
7. ЦГИА СПб, Ф.139, Оп.1, Д.9143. Л. 85 Расписание на 1901-1902 уг
8. ЦГИА СПб. Ф.139, Оп.1. Д.15904. Л.1. Прошение
9. там же. Л.2. Отношение Попечителя Учебного округа
10. там же. Л.4. Прошение Анненского об усиленной пенсии
11. там же. Л.3. Прошение Д.В. Анненской от 19 декабря 1909 года
12. Богданович
13. Правительственный вестник, 1909, 1 декабря, No 256, с. 1.
14. ЦГИА СПб. Ф.19. Оп.127. Л.122
15. Д.15904. ЛЛ.14, 15. Уведомление о назначении Н.В. Анненской пенсии за умершего мужа
16. ЦГИА СПб, Ф.139, Оп.1, Д.10284. 1905. Л.9
17. "Вечер" от 28 (15) сентября 1908 года
18. ЦГИА СПб. Ф.11. Оп.1. Д.3236. Л.1. Прошение отца о приеме в гимназию сына
19. там же. Л.3
20. там же. 6
21. ЦГИА СПб. Ф.171. Оп.1. Д.16. Л.68. Диплом
22. ЦГИА СПб. Ф.14. Оп.3. Д.18333. 1875-1879. Л.4. Вид на жительство
23. там же. Л.10. Прошение о выдаче билета
24. там же. Л.6
25. там же. ЛЛ.7, 7 об
26. там же. Л.20. Прошение
27. там же. Л.21. Копия Св-ва о прохождении испытаний
28. там же. Л.22. Копия метрической выписи
29. Зимний вид в крепости. Омск. [Открытка]. Б.м.: Изд. А. Шевелина, Б.г. (Акц. О-во Гранберг в Стокгольм). Открытки из собрания Нестерова Олега, опубл. на temples.ru.
30. ЦГИА СПб.Ф.171. оп.1. Д. 16. Л.1
31. там же. Л.4
32. там же. Л.6

Главная » Транскрипции » Иннокентий анненский личная жизнь. Биография иннокентия анненского