Его зарыли в шар земной…. «Нас всех зароют в шар земной…
Прошло уже более половины столетия с того дня, когда закончилась война. Она сломала и унесла миллионы судеб и жизней. Война украла у людей их юность, одев подростков в шинели и отправив на фронт. И только их слезами, потом и кровью была достигнута победа.
О войне написано очень много. Первые произведения появились еще в военные годы, и до сих пор писатели вновь и вновь возвращаются к этой теме. Постепенно углубляется представление о войне, ее быте, о не всегда героическом поведении человека в военных условиях.
Одним из лучших произведений, объективно и правдиво показывающих суровые будни войны, является повесть В. Быкова “Сотников”. Писатель сам прошел через все ужасы войны, которая оказала большое влияние на творчество автора. В. Быков пришел в литературу с большим желанием рассказать всю правду о войне от имени целого поколения, своих ровесников, которые не смогли вернуться домой. Основной темой произведений писателя является фронтовая жизнь, партизанская и подпольная борьба народа против фашистов. В повести “Сотников” автор показывает своих героев в таких ситуациях, когда было необходимо проявить мужество и непокоренность. Партизан Сотников боролся с врагами до последней минуты. Для него было важно жить, когда он был командиром в армии, когда от него зависела жизнь людей. Попав в фашистский плен, Сотников уже завидовал тем солдатам, которые погибли на поле битвы. Он жертвовал собой ради других, хотел взять всю вину на себя, лишь бы только отпустили остальных. И в то же время в этой повести идет противопоставление. Писатель показывает нам другого героя, который из-за своей трусости покорился врагам. Однако В. Быков не осуждает таких людей, потому что сам на себе прочувствовал влияние войны на человека. И тем не менее писатель восхищается такими людьми, как Сотников, который проявил великое мужество, благородство и самоотверженность в эти трудные для нашей страны времена.
Также правдиво показана война и в повести Воробьева “Убиты под Москвой”. Она предстает тут во всем своем трагическом величии и грязных кровавых буднях. В этой повести рассказывается о том, как роту кремлевских курсантов, совсем еще не знавших войны, посылают на фронт. По сравнению с немцами, у которых были танки, самолеты, сбрасывающие бомбы, у этих молодых ребят были лишь “игрушечные” автоматы и бутылки с какой-то взрывчатой смесью. Рота была окружена и уничтожена, а командир Рюмин предпочел смерть плену. Война в повести показана не “человеком со стороны”, а через восприятие непосредственных участников событий. К. Воробьев твердо уверен, что именно солдат делает войну, что человек на войне - не только боевая единица, а живое, со слабостями и достоинствами, страстно жаждущее жить существо. Самое страшное на войне - это не свистящие пули, не разрывающиеся бомбы, не разрушающиеся на глазах дома. Самое страшное - видеть смерть человека.
Поэтому мне кажется, что именно простой солдат заслуживает всех почестей, именно он больше всех претерпел на войне. Такие люди не задумываются над потерей своей жизни во имя Родины, они могут погибнуть, защищая жизнь товарища. Наша задача - хранить вечную память об этих людях и сделать все, чтобы война не повторилась никогда.
Сочинение
Прошло уже более половины столетия с того дня, когда закончилась война. Она сломала и унесла миллионы судеб и жизней. Война украла у людей их юность, одев подростков в шинели и отправив на фронт. И только их слезами, потом и кровью была достигнута победа.
О войне написано очень много. Первые произведения появились еще в военные годы, и до сих пор писатели вновь и вновь возвращаются к этой теме. Постепенно углубляется представление о войне, ее быте, о не всегда героическом поведении человека в военных условиях.
Одним из лучших произведений, объективно и правдиво показывающих суровые будни войны, является повесть В. Быкова “Сотников”. Писатель сам прошел через все ужасы войны, которая оказала большое влияние на творчество автора. В. Быков пришел в литературу с большим желанием рассказать всю правду о войне от имени целого поколения, своих ровесников, которые не смогли вернуться домой. Основной темой произведений писателя является фронтовая жизнь, партизанская и подпольная борьба народа против фашистов. В повести “Сотников” автор показывает своих героев в таких ситуациях, когда было необходимо проявить мужество и непокоренность. Партизан Сотников боролся с врагами до последней минуты. Для него было важно жить, когда он был командиром в армии, когда от него зависела жизнь людей. Попав в фашистский плен, Сотников уже завидовал тем солдатам, которые погибли на поле битвы. Он жертвовал собой ради других, хотел взять всю вину на себя, лишь бы только отпустили остальных. И в то же время в этой повести идет противопоставление. Писатель показывает нам другого героя, который из-за своей трусости покорился врагам. Однако В. Быков не осуждает таких людей, потому что сам на себе прочувствовал влияние войны на человека. И тем не менее писатель восхищается такими людьми, как Сотников, который проявил великое мужество, благородство и самоотверженность в эти трудные для нашей страны времена.
Также правдиво показана война и в повести Воробьева “Убиты под Москвой”. Она предстает тут во всем своем трагическом величии и грязных кровавых буднях. В этой повести рассказывается о том, как роту кремлевских курсантов, совсем еще не знавших войны, посылают на фронт. По сравнению с немцами, у которых были танки, самолеты, сбрасывающие бомбы, у этих молодых ребят были лишь “игрушечные” автоматы и бутылки с какой-то взрывчатой смесью. Рота была окружена и уничтожена, а командир Рюмин предпочел смерть плену. Война в повести показана не “человеком со стороны”, а через восприятие непосредственных участников событий. К. Воробьев твердо уверен, что именно солдат делает войну, что человек на войне - не только боевая единица, а живое, со слабостями и достоинствами, страстно жаждущее жить существо. Самое страшное на войне - это не свистящие пули, не разрывающиеся бомбы, не разрушающиеся на глазах дома. Самое страшное - видеть смерть человека.
Поэтому мне кажется, что именно простой солдат заслуживает всех почестей, именно он больше всех претерпел на войне. Такие люди не задумываются над потерей своей жизни во имя Родины, они могут погибнуть, защищая жизнь товарища. Наша задача - хранить вечную память об этих людях и сделать все, чтобы война не повторилась никогда.
Нелюбимое мною «Радио России» (много там пошлого, грубо сколоченного антисоветского, с фальсификацией истории Советского государства; очень мало русского) сегодня приятно удивило. Удивило и порадовало оно авторской программой Ларисы Васильевой, в которой она тепло и душевно рассказала о судьбе и стихах русского советского поэта Сергея Орлова (1921-1977).
Это человек необычайного мужества. Ему было двадцать лет, когда началась Великая Отечественная война. И он, танкист, принял самое активное участие в тех сражениях. Воевал, проявляя отвагу и находчивость. Но в одном из боёв его танк был подбит. Машина загорелась. Обожжённый и ослепший Орлов (фамилия-то какая!) не потерял самообладания и не только сам выбрался из горящего танка, но ещё и вытащил оттуда радиста.
После - череда госпиталей. Множество операций. И вот - не чудо ли! - искусные в те времена врачи вернули фронтовику зрение.
Пережитое на войне и в госпиталях дало ему ещё и второе, внутренне зрение, позволяющее отличать добро от зла, правду от лжи, честность от бесчестности, принципиальность от беспринципности, мужество от трусости. человеколюбие от бессердечности. Благодаря этому Сергей Орлов вошёл в плеяду лучших поэтов-фронтовиков.
Вот его некоторые стихи:
ЕГО ЗАРЫЛИ В ШАР ЗЕМНОЙ
Его зарыли в шар земной.
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля -
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой...
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей...
Вот человек — он искалечен,
В рубцах лицо. Но ты гляди
И взгляд испуганно при встрече
С его лица не отводи.
Он шёл к победе, задыхаясь,
Не думал о себе в пути,
Чтобы она была такая:
Взглянуть — и глаз не отвести!
Дорогу делает не первый,
А тот, кто вслед пуститься смог.
Второй.
Не будь его, наверно,
На свете не было б дорог.
Ему трудней безмерно было —
Он был не гений, не пророк —
Решиться вдруг, собрать все силы
И встать и выйти за порог.
Какие в нём взрывались мысли!
И рушились в короткий миг
Устои все привычной жизни.
Он был прекрасен и велик.
Никто не стал, никто не станет
Второго славить никогда.
А он велик, как безымянен,
Он — хаты, села, города!
И первый лишь второго ради
Мог все снести, мог пасть в пути,
Чтоб только тот поднялся сзади,
Второй, чтобы за ним идти.
Я сам видал, как над снегами,
Когда глаза поднять невмочь,
Солдат вставал перед полками
И делал шаг тяжёлый в ночь.
В настильной вьюге пулемета
Он взгляд кидал назад: «За мной!»
Второй поднялся.
Значит, рота
И вся Россия за спиной.
Я во второго больше верю.
Я первых чту. Но лишь второй
Решает в мире — а не первый,
Ни бог, ни царь и не герой.
А мы такую книгу прочитали...
Не нам о недочитанных жалеть.
В огне багровом потонули дали
И в памяти остались пламенеть.
Кто говорит о песнях недопетых?
Мы жизнь свою, как песню, пронесли.
Пусть нам теперь завидуют поэты:
Мы все сложили в жизни, что могли.
Как самое великое творенье
Пойдет в века, переживёт века
Информбюро скупое сообщенье
О путь-дороге нашего полка.
В АВТОБУСЕ
Косматый, рыжий, словно солнце, я
Оптимистичен до конца.
Душа моя огнепоклонница,
Язычница из-под венца.
Чем дело кончилось с татарами?
Как мартом сарафан белён!
Вдрызг реактивными фанфарами
Исполосован небосклон.
Летят дюралевые капли
По небу синему, свистя.
Не так ли хлынет вниз, не так ли
Ливнь реактивного дождя?
Но вальсы, вальсы, только вальсы,
Кружа в динамике, дрожат.
Белеют на баранке пальцы,
Темнеет у шофера взгляд.
Весь голубой, как будто глобус,
В никелированной росе
Летит размашистый автобус
По пригородному шоссе.
Он в солнце, в первых лужах, в глине...
Творится на земле весна,
Как при Микуле и Добрыне,
Как при Владимире, красна.
И Лель сидит на косогоре
С кленовой дудочкой в зубах,
И витязи торчат в дозоре,
Щитами заслепясь в лучах.
Мосты над реками толпятся,
В бензинном дыме провода...
И ничего не может статься
С весной и Русью никогда.
В колхозе, в кино, на экране
Кварталы Берлина горят,
Смертельною пулею ранен,
Споткнулся на крыше солдат.
Мальчишки скорбят и тоскуют
У самой стены на полу,
И им бы вот так же, рискуя,
Бросаться в огонь и во мглу;
Взбираться на купол покатый
(Полотнище флага в огне)
И мстить за таджика-солдата,
Как будто за старшего брата,
Который погиб на войне.
Механики и полеводы
В шинелях сидят без погон,
Они вспоминают походы,
А зал в полутьму погружен.
И, как на сошедших с экрана
Лихих легендарных солдат,
Украдкою на ветеранов
Притихшие жены глядят.
Стучит, как кузнечик железный,
Поет в тишине аппарат.
И вот над дымящейся бездной
Встает на рейхстаге солдат.
Взметнулось полотнище флага,—
И, словно его водрузил,
Встает инвалид, что рейхстага
Не брал, но медаль «За отвагу»
Еще в сорок первом носил.
Огни зажигаются в школе,
В раскрытые окна плывет
Прохлада широкого поля...
На шумный большак из ворот
Полуторка медленно едет,
Мальчишки за нею бегут.
Кинопередвижку в «Победе»
Давно с нетерпением ждут.
Заката багровые флаги,
И дымный туман над рекой...
Герои Берлина и Праги
С экрана уходят домой.
В ЭЛЕКТРИЧКЕ
А наши песни остаются,
И в пригородных поездах
Они опять вовсю поются,
как мы их пели на фронтах.
Есть на верёвочке гитара.
Своя компания вокруг.
И нет на свете песни старой,
И времени сомкнулся круг.
Поют её, как мы певали,
Вдруг повзрослевшие юнцы.
Поют опять не трали-вали,
А то, что деды и отцы,
Когда им было лет по двадцать,
Когда, казалось, тишь и гладь,
А завтра надо призываться,
А послезавтра умирать.
Летит вагон заре вдогонку,
Ах, как натянута струна!
И мы стоим, грустя, в сторонке,
И родина на всех одна.
ВЕЧЕР СТИХОВ В КОЛХОЗЕ
В колхоз далекий в пору сенокоса
Приехал я, чтобы стихи читать.
А после отвечать на все вопросы,
Какие станут люди задавать.
Здесь никогда поэтов не бывало,
Но мной в сельпо, между сапог и вил,
В строю брошюрок желтых, залежалых,
Твардовский все же обнаружен был.
Вещала всем с дверей сельпо афишка
О том, что я писатель СССР.
А в клуб пришли девчонки и мальчишки,
Учительница, фельдшер, инженер.
Но я был рад. Колхоз встаёт с рассветом,
Лишь три часа за сутки спит колхоз,
Ему не до артистов и поэтов,—
Бушует по округе сенокос.
Что мог бы я прочесть ему такое,
Достойное не просто трудодня,
А солнца в сенокос, росы и зноя,—
Нет, не было такого у меня.
И среди белых полевых букетов
Над кумачовым заревом стола
Я призывал на помощь всех поэтов,
Которых мать-Россия родила.
А в зале льны цвели, цвели ромашки
На длинных лавках, выстроенных в ряд,
И тишина, ни шороха, ни кашля,
Лишь было слышно — комары звенят.
За окнами домой проплыло стадо,
Закат погас, и смолкли петухи.
Три женщины вошли и сели рядом
В платочках новых, праздничных, тихи.
На тёмных лицах, как на негативах,
Белели брови, выгорев дотла,
Но каждая из них, видать, красива
Когда-то в девках, в юности была.
Они отдали всё без сожаленья
Полям и детям, помня о мужьях.—
Мне пусты показались сочиненья,
Расхваленные критикой в статьях.
И я прочёл для этих трех солдаток
Примерно лет моих, немолодых,
То, что на фронте написал когда-то
Не как стихи, а про друзей своих.
ГВАРДЕЙСКОН ЗНАМЯ
Мы становились на колени
Пред ним под Мгой в рассветный час
И видели — товарищ Ленин
Глядел со знамени на нас.
На лес поломанный, как в бурю,
На деревеньки вдалеке
Глядел, чуть-чуть глаза прищуря,
Без кепки, в чёрном пиджаке.
Гвардейской клятвы нет вернее,
Взревели танки за бугром.
Наш полк от Мги пронёс до Шпрее
Тяжёлый гусеничный гром.
Он знамя нёс среди сражений
Там, где коробилась броня,
И я горжусь навек, что Ленин
В атаки лично вел меня.
Над горящей землёй от Москвы до Берлина
Пыль дорог, где отстать - хуже, чем умереть,
И в бинтах все берёзы, в крови все рябины...
Голос первой любви, как ты мог уцелеть?
На тесовой калитке снежок тополиный,
Холодок первый губ, как ожог, не стереть...
А года пролетели, их, как горы, не сдвинуть.
Голос первой любви, как ты мог уцелеть?!
И если я тебя не встречу,
Я выдумаю наугад
И жаркие, крутые плечи,
И косы длинные до пят.
Из света лёгкого, из зыбкой
Мечты, неведомой иным,
Я сам создам твою улыбку
И не отдам тебя другим.
И ты войдёшь (по всем приметам
Я верю в рождество твоё),
Как дождь в засушливое лето,
В моё навеки бытие.
Несостоявшиеся вёсны,
Сожжённые в огне войны,
Вдруг засверкают в травах росных,
Для нас с тобою созданы.
Нам будет вновь по девятнадцать
Не тронутых войною лет.
Я всё забуду, может статься,
Забуду тьмою бивший свет.
Кто же первый сказал мне на свете о ней?
Я никак не припомню сейчас.
Может, первый назвал её имя ручей,
Прозвенел по весне и погас.
Мог сказать бы отец, но я рос без отца.
В школе мать говорила, обучая детей.
Я не слышал, я ждал лишь уроков конца,—
Дома не с кем меня оставлять было ей.
А вокруг только небо, леса и поля,
Пела птица-синица, гуляли дожди,
Колокольчик катился, дышала земля,
И звенел ручеек у неё на груди.
Может, птица-синица, береза в лесах,
Колокольчик с дороги, калитка в саду,
В небе радуга, дождь, заплутавший в овсах
Пароход, прицепивший на мачту звезду,
Рассказали, как это бывает, о ней.
Но тогда я, пожалуй, был робок и мал
И не знал языка ни синиц, ни дождей...
Я не помню, кто мне о России сказал.
* * *
Муку надо же такую,
Всё о чем-то вспоминаю,
Всё ищу и все тоскую,
А о чем сказать — не знаю.
Всё не те слова и строки,
Не о том печаль и радость,
Близких дней и дней далеких
Память мучу — нету ладу.
Вроде было очень много
Встреч, прощаний, расставаний,
А молю, за-ради бога,
Об одном хотя свиданье.
С той невыдуманной, ясной,
Душу захватившей круто,
С жаркой, истинно прекрасной,
Озарившей ночь минутой.
Чтоб потом кому-то, где-то
Люди в трудный час сказали:
«Повтори-ка снова это»,—
И минуту помолчали.
Приснилось мне жаркое лето,
Хлеба в человеческий рост
И я — восемнадцатилетний —
В кубанке овсяных волос.
Такой, как на карточке старой:
Без шрамов военной поры,
Ещё не видавший пожаров,
Ещё не ходивший в прорыв
На танке гвардейской бригады
По дымному тракту боёв,
Еще не писавший в тетради
Ни строчки военных стихов.
Во сне в ту далекую пору
Я глянул с улыбкой, а там
Парнишка с доверчивым взором
Шагал напрямик по полям.
Весёлый, счастливый, довольный,
Ничуть не тревожась о том,
Что девушка в садике школьном
Впервые тоскует о нём.
Шагал, не жалея пшеницы,
Шагал, тишины не ценя,
Не слушая песенку птицы,
Что встала у солнца, звеня.
На русого мальчика глядя,
Мне так захотелось сказать:
«Вернись к этой девушке в садик,
Ей легкие руки погладь.
На тропку сверни из пшеницы,
Почувствуй, как тихо вокруг,
Послушай залетную птицу,—
Не поздно пока еще, друг».
Но тут же я вспомнил о том, как
Ревел над землёю металл,
Как в черных окопных потёмках
Я письма твои ожидал;
Как небо казалось оттуда
Синей, чем любимой глаза,
И тишь приходила как чудо,
Когда умолкала гроза;
Как падал я в травы устало,
Не помня уже ничего...
Его впереди это ждало —
И я не окликнул его.
< lj-cut>
«Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля -
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей.
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей.
Сергей Орлов
N 6, 1991
«Его зарыли в шар земной…»
«Без званий и наград»
«Ему как мавзолей земля…»
« На миллион веков…»
«И Млечные Пути пылят»
«Вокруг него с боков…»
«Давным-давно окончен бой…
«Руками всех друзей».
Как будто в мавзолей»
«Как будто в мавзолей»,
Г.Семей, 2012
Регистрационный номер 0035377 выдан для произведения:
«Нас всех зароют в шар земной…»
«Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля -
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей.
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей.
Сергей Орлов
«…В октябре семьдесят седьмого года, на Кунцевском кладбище,
Над свежей могилой, прозвучал воинский салют. Салют потому,
Что жил и умер С.Орлов как солдат: всегда был им, независимо
От званий и должностей. Ему было всего пятьдесят шесть.
Не каждому дано, чтобы на могильном камне - собственные
Строки: как имя и фамилия, как биография и судьба:
«Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат…»
Иван Панкеев, статья «Поэт вопреки войне»,
Журнал «Литература в школе», N 6, 1991
«Нас всех зароют в шар земной», именно так, наверное, можно было закончить затронутую Сергеем Орловым тему, в стихотворении: «Его зарыли в шар земной», которое я, совсем недавно, прочитал в журнале «Литература в школе» , N 6, за 1991 год. И перейти к прочтению других произведений поэта. Но мне захотелось подумать над прочитанным и по рассуждать, не зря же ведь автор писал, старался.
«Его зарыли в шар земной…»
Эта строчка заставляет поразмышлять читателя. Вообще то, зарывают в землю, которая в виде шара, но не в сам шар. И сравнивать с ним Землю можно лишь условно, потому, что Земля, как известно, с полюсов сплюснута и форму шара, ровного и круглого, а тем более, вытянутого или перетянутого в нескольких местах, не имеет. Следовательно, утверждать, что «его» зарыли в шар, да еще и не в простой, а в земной, я бы, например, не стал.
«А был он лишь всего солдат…»
Вот для чего в этой строке частица «лишь»? Может быть, она поставлена поэтом потому, что, ему не хватило одного ударного слога, для соблюдения размера? Но будем надеется, что это не так, и что она, частица, служит для смыслового усиления. Тогда мне, тем более, кое-что, не ясно.
Синонимом частицы «лишь», в русском языке, является другая частица - «только». Попробуем в данной строке сделать перестановку и заменить одно слово - другим, близким по значению. А что? От перемены мест слагаемых, сумма не меняется. «Золотое» и, единственное, правило, которое мне удалось запомнить из всего курса «царицы наук».
Посмотрим, что у нас получится: « А был он только (!) солдат». Судя по всему, автор жалеет зарытого в шар (земной), потому что он был солдат! (А далее, для непонятливых, таких, как я, утверждает: «…солдат простой…).
У меня возникает вопрос: «А что на войне воевали и погибали в своем большинстве, разве не солдаты? Или поэт сожалеет, что солдату не дала судьба возможность дослужиться до ефрейтора, капитана, генерала? И только после этого боец мог бы быть «зарытым в шар».
Но, согласитесь, на фронтах, в первую очередь и воевали солдаты. А офицерский, командующий состав, по численности, всегда им уступал.
И потом, беречь жизнь командиров, старались сами же их подчиненные. Одним словом, у поэта получается, что погибнуть на поле, имея какое то воинское звание почетнее, чем быть просто рядовым? Ведь в следующей строке об этом так и говорится:
«Без званий и наград»
Но не стану спорить с танкистом, кем, кстати, и являлся в молодости, С.Орлов, воюя с фашистами.
«Ему как мавзолей земля…»
Не думаю, что здесь удачное сравнение «мавзолей-земля». Ведь мавзолей, это «большое надгробное мемориальное сооружение». И как, и чем, оно может быть схоже с землей, не ясно. Да и причем тут, вообще, земля, если «его, (солдата), зарыли в шар»? Наверное, при том, что, шар был сделан, все - таки, из земли, раз он - земной.
А зарыли в него бойца, к счастью это или нет, не знаю, - временно! Ведь поэт указывает точный срок:
« На миллион веков…»
Согласитесь, какая-то странная единица измерения - миллион веков. Миллион лет, я еще понимаю. (Очень много.) Можно так же сказать: « пять, десять, веков назад», (или вперед, следуя мыслям С. Орлова).
Но вот, чтобы говорилось: « сто, двести, веков», как - то мне незнакомо. А тут такая «тяжелая» математика - миллион веков!
Мне интересно, а что станет с солдатом, потом, по истечении отведенного ему судьбой, срока? Наверное, его выкопают. Или он сам вылезет из «шара земного»? Сплошные безответные вопросы.
«И Млечные Пути пылят»
Я в школе астрономию не изучал и вообще, был троечником, поэтому, что бы уточнить, что такое - «Млечный Путь», открыл энциклопедию. Где и прочитал, что это «пересекающая звездное небо, неярко светящаяся полоса. Представляющая собой, огромное количество визуально неразличимых звезд…».
А раз так, то я не стану отрицать, того, чего сам не знаю. И лучше, поверю автору, что Млечных Путей, (полос света), может быть несколько, и все они могут пылить. (Так вот, откуда ещё загрязняется окружающая среда! А все упрекают меня какой то мелочью - табачным дымом!)
Но интересно другое. Оказывается, эти самые Млечные Пути, пылят не просто так, и не как им захочется. А именно:
«Вокруг него с боков…»
Тут не вольно призадумаешься. Вокруг кого, него? Вокруг солдата, который зарыт в шар, или вокруг шара, в котором солдат. («…Который пугает и ловит синицу, которая ловко ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».., так и хочется добавить…)
Но, давайте же, не станем отвлекаться. Пылят эти самые Пути - вокруг них обоих - вокруг шара и солдата, но, только, с боков. А, поскольку, «бока», как известно, всего два, то, следовательно, и пылят Пути только слева или справа. Ведь если бы в тексте речь шла не о боках, а о сторонах, тогда бы их было четыре. Но Млечные Пути, они свое дело знают. И, повторюсь, пылят только слева и справа.
«На рыжих скатах тучи спят…»
Кто не знает, что такое «скат», пусть посмотрит в «Толковом словаре Ожегова». А там написано, что это - «наклонная поверхность чего-нибудь, пологий спуск». И вот на этих спусках, которые, ко всему прочему, почему-то, рыжие, и спят тучи у С. Орлова. Что он этим хотел сказать, к чему, и почему, я не разобрал.
В трех следующих строках, поэт пишет о «метелице, громах», (почему-то, делая в этом слове ударение на букве «а») и о «ветрах». Причем, «ветра и громы», (а никак не «грома»), у него стоят не в уменьшительно ласкательной форме, а «метелицы», он решил именно так назвать, что, на мой взгляд, является несогласованием в тексте.
В конце стиха, поэт пишет о том, что
«Давным-давно окончен бой…
Но, опять же, не просто так, а
«Руками всех друзей».
Интересное выражение, да? Бой окончен руками! Раньше, никогда и ничего подобного, мне не приходилось слышать. Хотя, нет. Может быть, здесь идёт речь, о каких то кулачных боях, примерно таких, что проводились, прежде на Руси? Или же, о битве с врагом, целой армии каратистов. Ведь, «кара тэ» переводится, как «пустая рука». Тогда, пожалуй.
Но почему автор утверждает, что победа досталась «руками всех друзей»? Это говорит или о том, что поэт был в дружбе абсолютно со всеми солдатами. Или о том, что в данный момент, воевали только его друзья, а остальные, с кем С. Орлов близко не общался, отсиживались в сторонке.
К концу стихотворения мне, все же, удалось вникнуть в строчки, написанные поэтом-фронтовиком:
«Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей»
Тут все предельно ясно, кроме одного. Какого вероисповедания был боец, если его хотели похоронить в мавзолее? А, поскольку, на поле боя, судя по всему, ничего более подходящего из строй материала не нашлось, то, и был, на «скорую руку», изготовлен шар - земной, т.е. из земли. Куда,
«Как будто в мавзолей»,
И был «положен парень». Скорее всего, так. А Вы как думаете?
Г.Семей, 2012
