– Мы под открытым небом? – спросила она.

– Под открытым небом? – удивился Генарр. – А ты боишься оказаться в атмосфере Эритро? Нет-нет. Не бойся. Над нами полусфера из алмазного стекла. Поверхность его даже не поцарапать. Конечно, солидный метеорит мог бы разбить его, но в небе Эритро таких практически нет. Такие стекла используются и на Роторе, ты знаешь, но там, – в его голосе послышалась гордость, – и качество ниже, и размеры не те.

– Ну вы тут и роскошествуете! – восхитилась Инсигна, прикасаясь к стеклу, чтобы убедиться в его существовании.

– Приходится – иначе людей сюда не заманишь. – Он вновь обернулся к прозрачному пузырю. – Конечно, временами идут дожди. А когда небо проясняется, стекло быстро просыхает. Пыль смывается днем специальным детергентом. Присядь, Эугения.

Спинка мягкого и уютного кресла немедленно откинулась назад, едва Эугения села. Рядом тихо вздохнуло под тяжестью Генарра второе кресло. Сразу погасли крохотные светильники на других креслах и столиках. И на распахнувшемся сверху черном бархате сверкнули искры.

Эугения охнула. В принципе она знала, что представляет собой звездное небо – по картам и схемам, моделям и фотографиям, – и знала во всех подробностях, но ни разу не видела своими глазами. Она обнаружила, что не ищет в нем интересные объекты, головоломные загадки, тайны, над которыми было бы интересно поработать. Она не пыталась разглядеть звезды, а любовалась узорами, в которые они складывались.

Давным-давно, думала она, когда люди вот так же рассматривали созвездия, и появилась астрономия.

Генарр был прав. Покой легкой невесомой паутинкой окутал ее душу.

– Спасибо тебе, Генарр, – каким-то сонным голосом произнесла Эугения.

– За что?

– За то, что ты вызвался сопровождать Марлену. За то, что рискуешь собой ради моей дочери.

– Я ничем не рискую. С нами ничего не случится. К тому же я испытываю к ней отцовские чувства. В конце концов, Эугения, мы с тобой давно знаем друг друга, и я к тебе очень хорошо отношусь,

– Знаю, – почему-то чувствуя себя виноватой, ответила Инсигна.

Она знала про чувства Сивера – тот никогда не умел их скрывать. Поначалу Эугения хотела покориться, но вскоре она встретилась с Крайлом и любовь Сивера стала ее раздражать.

– Прости меня, Сивер, если я когда-то чем-нибудь задела твои чувства, – сказала она.

– Ничего, – тихо ответил Генарр, и вновь воцарилась тишина.

Инсигне захотелось, чтобы никто не вошел и не нарушил это странное ощущение ясности.

Наконец Генарр заговорил:

– Я знаю, почему люди не ходят, на обзорную палубу ни здесь, ни на Роторе. Ты замечала, что там никогда никого не бывает?

– Марлена любит ходить туда, – ответила Инсигна. – Она говорила, что палуба почти всегда безлюдна.

Целый год она разглядывала оттуда Эритро. Надо было мне повнимательнее отнестись к ней…

– Марлена не такая, как все. По-моему, люди не ходят сюда вот из-за чего.

– Из-за чего же?

– Смотри сюда. – Генарр показал куда-то в небо, но в темноте Инсигна не увидела его руки. – Видишь яркую звезду? Самую яркую на всем небе?

– Ты имеешь в виду Солнце, наше Солнце, центр Солнечной системы?

– Вот именно. Если бы не эта звезда, небо Немезиды было бы таким же, как земное. Ну правда, альфа Центавра не совсем на месте, и Сириус чуть сдвинулся, но это мелочи. В целом точно такое же небо видели шумеры пять тысяч лет назад. Только Солнце выглядело иначе.

– И ты думаешь, что люди не ходят на палубу из-за Солнца?

– Да. Наверное, вид его вселяет в сердце тоску. Отсюда Солнце кажется далеким, недостижимым – словно находится в какой-то далекой вселенной. Вот оно, яркое, зовущее, напоминающее беглецам об их вине перед ним.

– А почему же тогда сюда не ходят подростки и дети? Ведь они мало знают о Солнце и Солнечной системе.

– Наверное, следуют примеру старших. Вот когда все мы покинем этот мир, когда на Роторе не останется тех, для кого Солнечная система не просто два слова – небо, думаю, вернется на Ротор, и здесь тоже будет полно народу. Если, конечно, к тому времени Купол не перестроят.

– Ты думаешь, могут перестроить?

– Как знать, Эугения, как знать?

– Но пока мы процветаем.

– Да. Верно. Но эта яркая звезда, эта знакомая незнакомка тревожит меня.

– Старое доброе Солнце… Что оно может сделать? Сюда ему не дотянуться.

– Дотянется. – Генарр не отводил глаз от яркой звезды на западе. – Люди, оставшиеся в поселениях и на Земле, непременно найдут Немезиду. Возможно, уже нашли. И не исключено, что заново изобрели гиперпривод. Может быть, вскоре после того, как мы улетели. Это событие не могло не подхлестнуть их.

– Это было четырнадцать лет назад. Почему их еще нет здесь?

– Быть может, они побоялись двухлетнего полета. Им известно, что Ротор рискнул, но неясно, преуспел ли он в своем намерении. Может, они думают, что наши останки рассеялись между Солнцем и Немезидой.

– Да, в отсутствии смелости нас не упрекнуть.

– Конечно. Как ты думаешь, предпринял бы Ротор эту попытку, если б не Питт? Ведь он и увлек всех за собой. Сомневаюсь, что в других поселениях найдется хоть один такой Питт… и на Земле тоже, Ты знаешь – я не люблю Питта. Я не одобряю его методы, его мораль – точнее, ее отсутствие, – неискренность, хладнокровие, с которым он послал Марлену на верную, как он полагал, погибель. Но, если судить по одним результатам его деятельности, он может войти в историю как великий человек.

– Как великий вождь, – проговорила Инсигна, – а великий человек – это ты, Сивер. Разница очевидна.

Сивер надолго замолчал.

– Я жду тех, кто последует за нами. Всякий раз, когда я смотрю на эту яркую звезду, я опасаюсь все сильнее. Четырнадцать лет назад мы оставили Солнечную систему. Что-то они делали все это время? Ты об этом не размышляла, Эугения?

– Некогда было, – сквозь дремоту отозвалась Инсигна. – Меня беспокоят более прозаические дела.

22 августа 2235 года! Эту дату Крайл Фишер помнил хорошо. День рождения Тессы Уэндел. Точнее – пятьдесят третий день рождения. Она помалкивала об этом: отчасти потому, что еще на Аделии привыкла гордиться тем, что молодо выглядит, отчасти потому, что не забывала: Фишер на пять лет моложе ее.

Но разница в возрасте не беспокоила Фишера.

Даже если бы интеллект и сексуальная энергия Тессы не привлекали его, ключ к Ротору был в ее руках, и он помнил об этом.

Несмотря на то что вокруг глаз у нее появились морщинки и кожа рук немного увяла, сегодняшний день стал для нее днем триумфа. Влетев в апартаменты, которые с каждым годом становились все шикарнее, она плюхнулась в низкое мягкое кресло и удовлетворенно улыбнулась.

– Все прошло как по маслу. Великолепно!

– Жаль, что меня там не было, – отозвался Крайл.

– Мне тоже, но мы решили не допускать посторонних, к тому же ты и так знаешь больше, чем положено.

Целью была Гипермнестра, ничем не примечательный астероид, который в необходимый момент оказался вдалеке от других астероидов и, что еще важнее, вдалеке от Юпитера. Кроме того, на этот астероид не претендовало ни одно из поселений, ничей корабль ни разу не посетил его. И наконец – каким бы тривиальным это ни показалось – два первых слога его названия словно символизировали цель первого сверхсветового полета.

– Значит, ты привела корабль точно туда.

– В пределах десяти тысяч километров. Мы могли бы подвести его поближе, но решили не рисковать – все-таки там уже ощущается гравитационное поле, хотя это всего лишь астероид. А потом мы вернули корабль в заранее намеченную точку. И за ним тотчас увязались какие-то два корабля.

– Думаешь, что поселения навострили уши?

– Несомненно. Но одно дело заметить мгновенное исчезновение корабля, а другое – определить, куда он направился. Да с какой скоростью летел – околосветовой или во много раз большей, – а уж тем более понять, как это было достигнуто.

Марку Херсту, моему незаменимому редактору, который, как мне кажется, работает над моими рукописями больше, чем я.

Эта книга тематически не связана с романами серий «Основание», «Роботы» или «Империя». Она представляет собой совершенно самостоятельное произведение. Мне кажется, во избежание недоразумений я должен заранее предупредить об этом читателя. Не исключено, когда-нибудь я напишу еще один роман, связывающий «Немезиду» с другими моими книгами. Впрочем, не менее вероятно, что такой роман не появится никогда. В конце концов, сколько можно заставлять себя рассуждать о том, как сложно будущее бытие человека?
Хотелось бы сделать еще одно замечание. Уже давно я принял твердое решение во всех своих книгах неотступно следовать одному правилу: писать только простым, понятным языком. Я отказался от всяких попыток образно излагать свои мысли, прибегая к символике или к какому-либо модному стилю, который (преуспей я в этом) принес бы мне Пулитцеровскую премию. Я пишу просто и понятно, чтобы между мной и моими читателями установилось полное взаимопонимание. Конечно, литературные критики могут оценить это правило по-иному. К сожалению, в моих романах события часто развиваются не вполне по воле автора. Вот и в «Немезиде» я с огорчением обнаружил две параллельные сюжетные линии, относящиеся к различным периодам времени; постепенно эти две линии сближаются. Я уверен, что в связи с этим у читателей не возникнет особых проблем, но все же – ведь мы друзья – я счел своим долгом подготовить их заранее.

Пролог

Он сидел в кабине один, задумавшись.
За окном были звезды, и среди них одна, особенная, со своей небольшой планетной системой. Мысленно он представлял ее очень отчетливо, намного ясней, чем можно было увидеть через менее затемненное стекло.
Небольшая звезда, розовато-красная, цвета крови и разрушения, и название подходящее.
Немезида!
Немезида – богиня возмездия.
Он снова вспомнил историю, услышанную однажды в молодости, – легенду, миф или сказку о Всемирном потопе, который смыл грешное, выродившееся человечество, оставив только одну семью. С нее началась новая история.
На этот раз потопа не будет. Будет просто Немезида. Человечество снова вырождается, и приближающаяся Немезида – заслуженное наказание. На этот раз потопа не будет. Потоп – это слишком просто.
Даже если кто-то спасется – что он станет делать дальше? Почему он не чувствовал жалости? В любом случае жизнь не могла продолжаться так, как текла до сих пор. Человечество медленно задыхалось под тяжестью собственных злодеяний. Если вместо медленного мучительного умирания его ждет быстрая смерть, стоит ли сожалеть об этом?
Вокруг Немезиды обращается планета, вокруг планеты – ее спутник, вокруг спутника – Ротор.
От Всемирного потопа немногим удалось спастись в ковчеге. Он имел самое смутное представление о том, как выглядел этот ковчег, но в любом случае Ротор был тем же спасительным ковчегом. На нем спасется только часть человечества, которая построит новый, гораздо лучший мир. Старому миру осталась только Немезида!
Его мысли снова перенеслись к этой звезде. Красный карлик, совершающий свой бесконечный путь. Никакой опасности ни этой звезде, ни окружающим ее мирам. Но не Земле!
Немезида на пути к тебе, Земля!
Она несет возмездие небес!

Марлена

Глава 1

Глава 2

За время полета и долгие годы, прошедшие уже здесь, у Немезиды, Юджиния Инсигна достигла среднего возраста. Все эти годы она напоминала себе: «Это навсегда. И для нас, и для наших детей, на все обозримое будущее». Эта мысль неизменно угнетала ее. Но почему? С того самого момента, как Ротор вырвался из Солнечной системы, она знала, что это неизбежно. Все на Роторе знали это – и все они добровольно пошли на вечный разрыв с Землей. Те, кто не мог смириться с этим, покинули Ротор до его отлета. И среди них был… Юджиния не довела мысль до конца. Об этом она думала часто и всегда старалась скорее переключиться на другое. И вот они здесь, на Роторе. Но можно ли считать Ротор родным домом? Он был родным для Марлены – ничего другого она не знала. А для нее самой? Ее родиной были Земля, Луна, Солнце, Марс и все, что было связано с человечеством на протяжении всей его истории. Там и только там возникла и развилась жизнь. Даже сейчас невозможно отделаться от мысли, что ее родина вовсе не Ротор.
Оно и понятно, ведь свои первые двадцать восемь лет она провела в Солнечной системе, больше того, после двадцати одного даже целых три года училась в аспирантуре на Земле.
Странно, почему она так часто думала о Земле? Она никогда не любила Землю. Ей не нравились несчетные толпы, неорганизованность, вечная анархия в важном и жесткий правительственный контроль в мелочах. Не нравились и постоянные изменения погоды, природные катаклизмы, разрушительные океаны. Она возвратилась на Ротор с радостью – и с молодым мужем, которому хотела бы подарить этот столь милый ее сердцу вращающийся мирок. Она очень хотела, чтобы строго упорядоченный комфорт Ротора пришелся ему по душе так же, как и ей. Но он замечал лишь ничтожные масштабы Ротора. – Отсюда сбежишь через полгода, – говорил он.
Впрочем, и его интерес к Юджинии продлился немногим дольше. Что поделаешь…
Со временем все образуется само собой. Но не для нее. Только для детей. Юджиния Инсигна так и не нашла своего места, так и не смогла сделать окончательный выбор. Но, как бы то ни было, она родилась на Роторе и, конечно, сможет прожить без Земли. Марлена родилась на Роторе, уже готовившемся покинуть Солнечную систему, и сможет прожить без нее; у девочки останется лишь смутное чувство, что ее жизнь началась там. А у ее детей не будет даже этого, и Земля нисколько не будет волновать их. Для них и Земля, и Солнечная система станут историей, почти мифом, а Эритро – новым, быстро развивающимся миром. Во всяком случае Юджиния очень надеялась на это. У Марлены уже обнаружилась эта странная тяга к Эритро; впрочем, она появилась лишь несколько месяцев назад и может так же внезапно исчезнуть. Но в общем жалеть о чем-то было бы верхом неблагодарности. Никому я в голову не могло прийти, что на орбите вокруг Немезиды может существовать обитаемый мир – уж слишком это было маловероятно. Однако условия для жизни тут оказались просто идеальными. Существование таких условий вблизи Солнечной системы трудно было даже предположить. Не успела Юджиния включить компьютер, как раздался сигнал автоматического секретаря. Из миниатюрного кнопочного громкоговорителя, приколотого на ее левом плече, послышался приятный голос:
– Вас хочет видеть Оринель Пампас. Прием его не запланирован.
Юджиния недовольно поморщилась, потом вспомнила, что она посылала его за Марленой.
– Пусть войдет, – сказала она и бросила быстрый взгляд в зеркало.
Кажется, все в порядке. Она всегда считала, что выглядит моложе своих сорока двух лет, и надеялась, что и другие того же мнения. Конечно, глупо беспокоиться о том, как выгладишь, когда должен прийти семнадцатилетний мальчишка, но она видела, какими глазами смотрит на него бедняжка Марлена, и знала, что означает этот взгляд. Юджиния была почти уверена, что для самовлюбленного Оринеля Марлена – всего лишь забавная толстушка. И все-таки уж если Марлене не избежать неудачи, то пусть она знает, что мать ее здесь совершенно ни при чем. Поэтому по отношению к Оринелю Юджиния была само очарование. Впрочем, в любом случае она обвинит меня, подумала Юджиния и вздохнула. Вошел Оринель; его улыбка пока еще не могла скрыть застенчивости подростка.
– Ну, Оринель, ты нашел Марлену? – спросила она.
– Да, мадам. Она была как раз там, где вы сказали. Я передал ей, что вы против того, чтобы она там сидела.
– А как она себя чувствует?
– Знаете, доктор Инсигна, – то ли это депрессия, то ли что-то другое, но она вбила себе в голову довольно странную мысль. Только ей наверняка не понравится, если я расскажу вам об этом.
– Видишь ли, я тоже не хотела бы шпионить за ней, но у нее действительно часто появляются странные идеи, и это беспокоит меня. Прошу тебя – расскажи.
– Хорошо, – кивнул Оринель. – Только не говорите ей, что узнали об этом от меня. Но это действительно бред. Она сказала, что Земля будет уничтожена.
Он ожидал, что Юджиния рассмеется. Но она не засмеялась, наоборот, рассердилась:
– Что? Откуда она это взяла?
– Не могу сказать, доктор Инсигна. Вы же знаете, она очень умный ребенок, но эти ее фантастические идеи… А может быть, она просто посмеялась надо мной…
– Очень может быть, – перебила Юджиния. – У нее странное чувство юмора. Послушай, я не хотела бы, чтобы ты рассказывал об этом еще кому бы то ни было. Я не хочу, чтобы поползли глупые слухи. Ты понял?
– Конечно, мадам.
– Я говорю серьезно. Никому ни слова. Оринель с готовностью кивнул.
– Но все равно спасибо, что ты рассказал мне. Это очень важно. Я побеседую с Марленой и попробую узнать, что же ее беспокоит. О нашем разговоре я не скажу ни слова.
– Спасибо. Разрешите только один вопрос.
– Что за вопрос?
– В самом деле Земля будет уничтожена?
Юджиния растерянно посмотрела на него, потом заставила себя рассмеяться:
– Конечно, нет! Ты можешь идти.
Юджиния проводила Оринеля взглядом, она пожалела, что не нашла убедительных доводов в подтверждение своих слов.

Глава 3

Джэйнус Питт даже внешне производил приятное впечатление, что в немалой степени помогло ему стать комиссаром Ротора. Для создававшихся поселений сначала отбирали людей не выше среднего роста, полагая, что таким образом в ограниченном объеме поселения удастся разместить больше жителей и сократить расход ресурсов. В конце концов, эта предосторожность оказалась излишней и о ней забыли, но отбор жителей первых поселений сказался на генах их потомков, и средний рост роториан был на несколько сантиметров ниже, чем жителей более поздних поселений.
Питт же, напротив, был высок и, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, сохранил хорошую форму. У него были седые со стальным отливом волосы, удлиненное лицо, темно-синие глаза. Питт поднял голову и улыбнулся вошедшей Юджинии Инсигне, хотя при этом почувствовал обычную неловкость. С Юджинией всегда было непросто, иногда он даже уставал от нее. Она постоянно приходила с такими проблемами, разрешить которые было выше человеческих сил.
– Спасибо, Джэйнус, что вы сразу же нашли время принять меня, – сказала Юджиния.
Питт выключил свой компьютер и откинулся в кресле, всем своим видом стараясь показать, что в присутствии Юджинии он отдыхает.
– Ну что вы, – ответил он. – Какие между нами могут быть церемонии? Мы слишком давно знаем друг друга.
– И многое пережили вместе, – в тон ему заметила Юджиния.
– Да-да, – подтвердил Питт. – Как ваша дочь?
– В сущности как раз о ней-то я и хотела с вами поговорить. Нас никто не может подслушать? Вы включили защитный экран?
– Зачем же? – Питт удивленно поднял брови. – Что нам скрывать и от кого?
Вопрос Юджинии заставил Питта вспомнить о необычном положении Ротора. Он был практически изолирован от всех других миров Вселенной, населенных разумными существами. До Солнечной системы было более двух световых лет, а других подобных миров, насколько известно, не существовало в радиусе нескольких сотен или даже миллиардов световых лет.
Роториане могли иногда испытывать чувство одиночества или неуверенности, но зато им можно было не бояться никакого вмешательства извне. Или почти не бояться.
– Вы же знаете, когда следует пользоваться экраном. Ведь вы сами всегда настаивали на максимальной секретности, – сказала Юджиния. Питт включил экран.
– Пожалуйста, Юджиния, не начинайте все сначала. Все уже давно решено. Все было решено еще четырнадцать лет назад, когда мы покинули Солнечную систему. Я знаю, что вы все-таки снова и снова думаете об этом.
– Думаю? А разве я могу не думать? Ведь это – моя звезда, – она показала рукой в сторону Немезиды. – Никто не может снять с меня ответственности.
Питт стиснул зубы. Опять все сначала, все одно и то же, подумал он. Вслух же сказал:
– Экран включен. Так что же вас беспокоит?
– Марлена. Моя дочь. Она каким-то образом узнала.
– Что узнала?
– О Немезиде и Солнечной системе.
– Откуда она могла узнать? Разве только от вас?
Юджиния беспомощно развела руками.
– Конечно, нет. Я не обмолвилась ни словом, но для нее это и не обязательно. Я не знаю, как это у нее получается, но она все видит и все слышит. И на основании этого делает свои выводы. Марлена всегда отличалась такой способностью, а за последний год она очень развилась.
– Ну хорошо. Значит, она просто догадывается и иногда удачно.
Скажите ей, что на этот раз она ошибается, и проследите, чтобы не болтала об этом.
– Но она уже успела рассказать одному юноше, от которого я все и узнала. Это Оринель Пампас. Он часто бывает в нашей семье.
– Ах да. Я знаю его немного. Скажите ему, чтобы он не слушал сказки, которые сочиняет девчонка.
– Она не девчонка. Ей уже пятнадцать.
– Для него она маленькая девочка, уверяю вас. Я же сказал, что знаю этого молодого человека. У меня такое впечатление, что ему очень хочется поскорее повзрослеть. Помню, в его возрасте я считал ниже своего достоинства обращать внимание на пятнадцатилетних девчонок, особенно если они…
– Понимаю, – с горечью продолжила Юджиния. – Особенно если они некрасивы, низкорослы и толстоваты. А разве не важно, что она чрезвычайно умна?
– Для вас и для меня? Конечно, важно. А для Оринеля – конечно, нет. Если будет необходимо, я побеседую с ним, А вы поговорите с Марленой. Объясните ей, что все это просто смешно, все неправда, и пусть она ни с кем не делится своими вредными фантазиями.
– А если это правда?
– Не имеет значения. Послушайте, Юджиния, мы с вами скрывали этот факт не один год; ради блага роториан нам следует скрывать его и дальше. Если поползут слухи, они неминуемо окажутся преувеличенными, появятся всякого рода нелепые вопросы, выплески эмоций, бесполезные сантименты. Все это только отвлечет нас от того, чем мы занимались все это время с того самого дня, как покинули Солнечную систему. А этой работы нам хватит еще надолго, на несколько поколений.
Юджиния была потрясена, она не верила своим ушам:
– Вы и в самом деле не испытываете никаких чувств к Солнечной системе, к Земле, где зародилось человечество?
– Конечно, испытываю! Однако все это только эмоции, а я не могу позволить эмоциям управлять собой. Мы ушли из Солнечной системы, полагая, что человечеству пора осваивать новые жизненные пространства. За нами, я уверен, последуют другие, может быть, они уже идут по нашему пути. Человечество само по себе галактический феномен, поэтому мы не можем замыкаться в пределах одной планетной системы. Теперь наши первоочередные задачи здесь.
Они смотрели друг другу в глаза. Потом Юджиния сказала безнадежно:
– Вы опять убедили меня. Уже столько лет вам неизменно удается настоять на своем.
– Да, но в следующем году мне снова придется убеждать вас, а через год то же самое. Юджиния, вы никак не успокоитесь. Я устал от вас. Довольно было бы и одного раза. – Питт отвернулся к своему компьютеру.

Немезида

Глава 4

Впервые Питт настоял на своем шестнадцать лет назад, в памятном 2220-м, когда они впервые увидели реальную возможность создать в Галактике новую человеческую цивилизацию.
Тогда Джэйнус Питт еще не успел поседеть и не был комиссаром Ротора, хотя все предсказывали ему блестящее будущее. Впрочем, уже в то время он возглавлял Департамент исследований и торговли, в частности, он отвечал за разработку Дальнего Зонда, и в значительной мере именно благодаря его усилиям зонд в конце концов был создан. Дальний Зонд был первой попыткой переноса материального объекта через пространство с помощью двигателя с гиперсодействием. Насколько было известно, гиперсодействие пока удалось открыть только на Роторе. Питт был самым активным сторонником соблюдения строжайшей секретности. На одном из заседаний Совета он сказал:

Марку Херсту, моему незаменимому редактору, который, как мне кажется, работает над моими рукописями больше, чем я.

Эта книга тематически не связана с романами серий «Основание», «Роботы» или «Империя». Она представляет собой совершенно самостоятельное произведение. Мне кажется, во избежание недоразумений я должен заранее предупредить об этом читателя. Не исключено, когда-нибудь я напишу еще один роман, связывающий «Немезиду» с другими моими книгами. Впрочем, не менее вероятно, что такой роман не появится никогда. В конце концов, сколько можно заставлять себя рассуждать о том, как сложно будущее бытие человека?

Хотелось бы сделать еще одно замечание. Уже давно я принял твердое решение во всех своих книгах неотступно следовать одному правилу: писать только простым, понятным языком. Я отказался от всяких попыток образно излагать свои мысли, прибегая к символике или к какому-либо модному стилю, который (преуспей я в этом) принес бы мне Пулитцеровскую премию. Я пишу просто и понятно, чтобы между мной и моими читателями установилось полное взаимопонимание. Конечно, литературные критики могут оценить это правило по-иному. К сожалению, в моих романах события часто развиваются не вполне по воле автора. Вот и в «Немезиде» я с огорчением обнаружил две параллельные сюжетные линии, относящиеся к различным периодам времени; постепенно эти две линии сближаются. Я уверен, что в связи с этим у читателей не возникнет особых проблем, но все же – ведь мы друзья – я счел своим долгом подготовить их заранее.

Он сидел в кабине один, задумавшись.

За окном были звезды, и среди них одна, особенная, со своей небольшой планетной системой. Мысленно он представлял ее очень отчетливо, намного ясней, чем можно было увидеть через менее затемненное стекло.

Небольшая звезда, розовато-красная, цвета крови и разрушения, и название подходящее.

Немезида!

Немезида – богиня возмездия.

Он снова вспомнил историю, услышанную однажды в молодости, – легенду, миф или сказку о Всемирном потопе, который смыл грешное, выродившееся человечество, оставив только одну семью. С нее началась новая история.

На этот раз потопа не будет. Будет просто Немезида. Человечество снова вырождается, и приближающаяся Немезида – заслуженное наказание. На этот раз потопа не будет. Потоп – это слишком просто.

Даже если кто-то спасется – что он станет делать дальше? Почему он не чувствовал жалости? В любом случае жизнь не могла продолжаться так, как текла до сих пор. Человечество медленно задыхалось под тяжестью собственных злодеяний. Если вместо медленного мучительного умирания его ждет быстрая смерть, стоит ли сожалеть об этом?

Вокруг Немезиды обращается планета, вокруг планеты – ее спутник, вокруг спутника – Ротор.

От Всемирного потопа немногим удалось спастись в ковчеге. Он имел самое смутное представление о том, как выглядел этот ковчег, но в любом случае Ротор был тем же спасительным ковчегом. На нем спасется только часть человечества, которая построит новый, гораздо лучший мир. Старому миру осталась только Немезида!

Его мысли снова перенеслись к этой звезде. Красный карлик, совершающий свой бесконечный путь. Никакой опасности ни этой звезде, ни окружающим ее мирам. Но не Земле!

Немезида на пути к тебе, Земля!

Она несет возмездие небес!

Последний раз Марлена видела Солнечную систему, когда ей было чуть больше года. Конечно, она ее не помнила. Она много читала о ней, но у нее никогда не возникало ощущения, что она является частью того мира или тот мир – частью ее.

Все свои пятнадцать лет Марлена помнила только Ротор, который и казался ей большим миром. В конце концов, здесь от края до края целых восемь километров. С десяти лет она изредка, хотя бы раз в месяц, – если это удавалось, – гуляла по Ротору. Иногда она выбирала дорожки с небольшой силой тяжести, где можно было немного полетать. Это всегда доставляло ей удовольствие. Но ходи или летай, а Ротор несся и несся в пространстве со всеми его зданиями, парками, фермами, а самое главное – со всеми его жителями.

Такая прогулка занимала целый день, но ее мать ничего не имела против. Она говорила, что Ротор совершенно безопасен. «Не то, что Земля, – добавляла она, никогда не объясняя, почему же Земля небезопасна. „Да так, ничего“, – говорила она. Меньше всего Марлене нравились люди. Говорят, по последней переписи на Роторе уже шестьдесят тысяч. Очень много. Слишком много. И на каждом фальшивая маска… Марлена ненавидела эти маски, ведь она знала, что под ними скрываются совершенно другие лица. И ведь ничего нельзя сказать. Раньше, совсем ребенком, она иногда пыталась, но мать в таких случаях всегда одергивала ее и вообще запрещала говорить об этом.

Когда Марлена подросла, она стала чувствовать фальшь и обман еще яснее, но теперь это доставляло ей меньше волнений. Она научилась принимать людей такими, какие они есть, но старалась как можно больше бывать одной, наедине со своими мыслями.

Последнее время Марлена все чаще думала об Эритро – планете, вокруг которой Ротор обращался почти всю ее жизнь. Она не знала, почему ее так притягивает эта планета, но при любой возможности убегала на смотровую площадку. Отсюда она жадно разглядывала Эритро, ей очень хотелось оказаться там.

Айзек Азимов

Немезида

Марку Хэрсту, бесценному редактору, который, по-моему, тратит на мои рукописи больше времени, чем я сам.

Книга эта не входит в мои серии об Академии, роботах или Галактической империи. Она сама по себе. Наверно, об этом стоит предупредить, чтобы избежать недоразумений. Может быть, я еще напишу другой роман, связывающий этот с остальными – а может быть, и нет. В конце концов, сколько же можно заставлять себя придумывать хитросплетения новой истории?

И еще. Я давно уже руководствуюсь основным правилом – все мои произведения должны быть ясными. И потому отказался от мысли о всяких поэтических, символических и прочих экспериментах, хоть они и могли бы в случае удачи принести мне Пулитцеровскую премию. Я научился писать просто и ясно, и это помогает мне установить теплые отношения с читателями и профессиональными критиками.

Мои книги пишутся сами собой – я сам удивился, обнаружив в своем романе две событийные линии. Одни события совершаются в будущем, другие – в прошлом, но обе линии сходятся в настоящем. Не сомневаюсь, что вы без труда разберетесь во всем, но, поскольку мы с вами друзья, я счел необходимым предупредить вас заранее.

Он остался один.

Где-то там, далеко, светили звезды и среди них одна, небольшая, со своей маленькой системой миров. Мысленный взор являл ее гораздо отчетливей, чем можно было увидеть глазами, если вернуть прозрачность окну.

Маленькая звезда, розовато-красная, цвета крови и разрушения, носящая соответствующее имя.

Немезида!

Немезида, богиня возмездия.

Он опять вспомнил историю, которую слышал еще в молодости, – легенду, миф, сказание о всемирном Потопе, истребившем грешное человечество, когда уцелела одна семья, с которой все началось снова.

Но на сей раз Потопа не будет. Грядет Немезида.

Человечество вновь пало. Так пусть Немезида обрушит на него кару, – оно заслужило такую судьбу. И это будет не Потоп. Не просто Потоп.

Даже если кому-то удастся уцелеть – куда им деваться?

Почему, же он не чувствует жалости? Человечество не может оставаться таким, как есть. Оно медленно гибнет – и по заслугам. И если медленная смерть станет быстрой – о чем же жалеть?

Здесь, вокруг Немезиды, кружит планета, вокруг планеты вращается спутник, вокруг спутника – Ротор.

Только горстка избранных спаслась в Ковчеге от Потопа. Он не знал, каким был тот Ковчег, но сейчас Ковчегом стал Ротор. Он нес в себе семя рода людского, из которого должен вырасти новый и лучший мир.

А старой Земле предстоит встреча с Немезидой.

Он снова подумал об этом. Красный карлик неумолимо летел вперед. Ему и его мирам ничто не грозило. А вот Земле…

Немезида уже в пути, Земля!

Она несет предреченное возмездие!

Глава первая

Последний раз Марлена видела Солнечную систему, когда ей едва миновал год. И, конечно, ничего не помнила.

Марлена много читала, но это занятие не помогло ей ощутить себя крохотной частичкой Солнечной Семьи.

Все свои пятнадцать лет она провела на Роторе, который был для нее целым миром. Как-никак восемь километров в диаметре. Лет с десяти у нее вошло в привычку регулярно, примерно раз в месяц, обходить его кругом. Иногда Марлена забиралась туда, где тяготение было слабым – и тогда девочка почти парила в воздухе, едва касаясь ногами поверхности. Но пари или ходи – Ротор летел все дальше и дальше, а с ним и здания, парки… и люди.

Путешествие занимало целый день, но мать девочки и не думала беспокоиться. Она всегда говорила, что Ротор – абсолютно безопасное место. «Это не Земля», – твердила она, не объясняя, впрочем, почему считала Землю местом не безопасным. «Да так, ничего», – говорила она.

Меньше всего Марлене нравились люди. Говорили, что, по последним данным, на Роторе их шестьдесят тысяч. Слишком много. Даже чересчур. И у каждого на лице фальшь. Марлена ненавидела эти лица, замечая то, что пряталось под приветливой внешностью. Но она молчала. Только раз, еще маленькой девочкой, она осмелилась сказать об этом, но мать рассердилась и запретила ей неуважительно говорить о взрослых.

Став постарше, она научилась видеть фальшь куда более ясно, и лживые лица перестали волновать ее. Она научилась не обращать на них внимания и старалась почаще уединяться и размышляла, размышляла.

Она все чаще думала об Эритро – планете, на орбите которой прошло ее детство. Марлена частенько забиралась на обзорную палубу и, сама не зная почему, с жадностью вглядывалась в лик планеты, мечтая когда-нибудь попасть туда.

Главная » Правила в английском языке » Высказывания о вов. Цитаты о войне