В чем заключается творчество маяковского. Сочинение «Новаторство Маяковского
Любовные письма!
Листки бумаги, закорючки, собранные в книжицу черно-белые вереницы страниц. Но если открыть книгу и вчитаться, от полыхания страсти раскаляется бумага, черные строчки отливают алым заревом, как стаи взвившихся в небо огненнокрылых жар-птиц... Будто жидким огнем писала свои безумные любовные послания монахиня из Португалии. В письмах Элоизы рдеет кровь ее сердца. А французский король Генрих III, будучи еще наследником престола, писал любовные письма герцогине Конде настоящей кровью. Он бил кончиками пальцев по утыканной иголками подушечке, а потом смачивал перо каплями крови. Чего только не увидит пробудившееся воображение в этих посланиях! Увидит слезы Анны Болейн, которые почти смыли нацарапанные на тюремных стенах дрожащие буквы. Увидит застывшее над листком бумаги, искаженное сладострастием лицо другого узника, Мирабо. Не только увидит, но и услышит: в коротких, своенравных посланиях Наполеона услышит барабанную дробь, призывный глас боевых рожков... Не будем искать всего этого в венгерских любовных письмах, от былых времен у нас сохранились по большей части только весточки мужу или жене, жениху или невесте.
Начнем с XVI века. Вот что пишет муж жене. На внешней стороне письма:
“Для передачи моей возлюбленной супруге, госпоже Кларе Шоош, в собственные руки моей любезной супруги.
Эрриштен (комитат Нитра)”. Внутри:
“Возлюбленная моя Клара! Напиши мне касательно твоего здоровья, как ты жива есть. Далее, любезная моя супруга, послал тебе всяких птиц, дрозда послал, можешь держать его живьем; еще послал двух витютеней. Еще послал огурцов, и послал ромашек, и ноготков послал, кроме того, послал розового алтея, теперь уж вам довольно розового алтея. Отпиши мне: ежели наберу еще, отсылать ли и дальше? Кроме того, возлюбленная моя супруга, могу сказать тебе, что приехал сюда в Угроц в воскресенье после полудня, но с мачехой моей покуда не свиделся. Еще имеются тут твои утки, куры, как и гуси, с ними разом отошлю к тебе и матушку. Не могу поведать тебе никаких новостей, окромя как о госпоже Заи. Поутру турки схватили Гергея, так госпожа Заи - доподлинно ведаю - страшно об нем убивается. Дражайшая супруга, мои башмаки, что у сапожника заказывал, забери от этого человека. Ястребов (ловчих птиц) не оставляй, а препоручи их Михоку, чтоб он давал им корму, я бы с ними занялся, ежели самка смирная. Еще, любезная супруга, послал тебе мускатных груш, спелые собери и высуши; побереги себя, паче чаянья не съешь чего, а то расхвораешься.
На том да пребудет с тобой всемогущий Господь, любезная супруга. Ястребов не оставь. Писано в Угроце, в пятый день месяца Святого Иакова. Anno 1575 (Anno - в год, в лето (лат.)) .
Твой возлюбленный супруг Петруш Заи т.р.”. (М. р. (motu proprio) - здесь и далее - собственной персоной (лат.))
Судя по всему, в XVI веке между супругами существовал тот же негласный уговор, что и теперь: муж преподносит подарки, жена принимает, и оба им радуются. Точно так же были популярны и всевозможные “комиссии” мужьям, как видно из письма Анны Бакич к мужу Михаю Реваи:
“Выразивши готовность всячески служить Твоей милости, любезный мой господин, по сердцу мне было бы услышать, благополучно ли доставил всемогущий Господь твою милость до Пожоня, я, благодарение Богу, добралась до дому в целости. Не посылала твоей милости ничего нового, разве что два гусиных яйца отослала твоей милости. Еще, любезный мой господин, прошу твою милость купить мне пуговиц малюсеньких тридцать штук на мой испанский кафтанчик, черных, иначе готов был бы, да за ними проволока. Прошу твою милость, любезнейший мой супруг, послать мне жемчугу, да зеленого шелку не забудь. Да сохранит Господь твою милость в добром здравии и да пошлет твоей милости удачу, возлюбленный мой супруг. Писано в Холиче в понедельник, anno 1556. Дочь твоей милости Анна Бакич
P.S. Ежели писано с ошибками, прошу прощения твоей милости, ибо писала под вечер в изрядной спешке”.
В этом письме есть все, что издавна принято называть “вечно женским”. Кокетливая ласковость (Анна называет себя дочерью мужа), поручения насчет пуговиц, жемчуга, дата с изъяном - поскольку без месяца, намеки на бережливость и домовитость - тут очень кстати подвернулись гусиные яйца. Поистине любовные письма писала своему отсутствующему мужу Имре Форгачу Ката Зрини. По ним видно, что перо любящей женщины едва поспевало за рвущимися наружу чувствами. Вот одно из них:
“До смерти моей отдаю себя в услужение твоей милости, равно как и любящее сердце мое отдаю дорогому господину; прошу у Отца нашего Всевышнего для твоей милости несказанного множества благ для тела нашего и души нашей, ибо едины они у нас, милый мой возлюбленный господин; да ниспошлет Всемогущий твоей милости многие добрые лета, помолимся Господу во имя чистоты его святого имени и нашего спасения.
Прошу, мое сердце, возлюбленный мой господин, чтобы твоя милость поспешила домой; я ожидаю твою милость на завтрашний день, ежели не сможете прибыть, буду в горькой тоске. Засим отдаю себя в полное распоряжение твоей милости до самой моей смерти и чистосердечную любовь мою к твоей милости, а равно любящее сердце отдаю возлюбленному господину души моей. Дай, Господи, твоей милости, возлюбленному и дорогому моему господину, поскорее доехать до дома в добром здравии и дай мне, Господи, увидеть твою милость, возлюбленного и дорогого господина души моей, в том добром здравии и счастии, в коем многие благополучные годы проживем мы по милости владыки небесного и земного. Писано в Бихе, под вечер четверга около 5 часов. 1572. Покорная твоей милости дочь и супруга Ката Зрини”. Это письмо не содержит почти никакой информации, оно сплошь - нагромождение нежных и любовных слов. Месяца, конечно, не указано и здесь...
XVII ВЕК
Письмо невесты к жениху. Спокойные, сдержанные фразы. Не менее характерно и обращение: жених пока еще только “любезный сударь”. На наружной стороне письма:
“Писано милостивому господину Миклошу Бетлену, моему любезному государю”. Внутри:
“Почитая Вас как моего государя, с покорностию готова служить твоей милости, да благословит Господь твою милость всяческим духовным и телесным благополучием.
Не могу упустить случая, чтобы не написать твоей милости, прошу Господа, дабы письмо мое нашло твою милость в час доброго здравия, воистину, я сильно печалилась о плохом состоянии твоей милости, мы теперь, слава Богу, пребываем в бодрости, ее милость любезная государыня матушка также бодра, да и я, слава Богу, здорова, дай, Господи, чтобы и твоя милость пребывала в добром здравии. Я отослала твоей милости, любезный сударь, хорошую рубашку, дай, Господи, твоей милости носить ее на доброе здоровье.
Засим вручаю себя твоей милости под покровительство Божьего провидения. Писано в Ал Деде 4 апреля, anno 1668. Покорная слуга твоей милости Илона Кун т.р.
P.S. Государыня матушка готова с любовью служить твоей милости”.
“Для передачи моей возлюбленной нареченной, благородной Илоне Кун”.
“Возлюбленное мое сердце. ...Покуда я, моя милая, все еще не могу предстать пред очи твои, а день нашей радости приближается, хочу напутствовать тебя посредством письма, поверь, душа моя, при таких обстоятельствах приближаются и козни дьявола, и людские пересуды, а порой и настигающая десница всемогущего Господа, но лекарства ото всего этого - только чистосердечная и ревностная молитва единому Богу, а с нашей стороны - полное упокоение друг в друге и истинная любовь, и чем скорее, ненаглядная моя, сии чувства произрастут в тебе, тем скорее мы придем к счастию. Заблаговременно приуготовляйся также к тому, что ты предстанешь пред множеством глаз, на нас двоих будет дивиться несколько сот человек, держи себя так, чтобы даже наизавистливейшие языки могли сказать самую малость дурного, хотя, конечно, невозможно, чтобы люди вовсе не судачили о нас, не тревожься, душа моя, об этом и не пугайся. Бог не оставил тебя многими прекрасными как телесными, так и духовными дарами, довольно будет, ежели ты покажешься своей набожностью, покорностью родителям и целомудренной и истинной любовью ко мне. Волосы твои, как я уже не единожды говорил почтенной матушке, коли длинны, попробуйте убрать, надобно склонить к согласию и старого барина, в прическу по нынешнему обычаю, чтоб не говорили, будто мы (или же вы) какая деревенщина. Засим, возлюбленная моя горлица, милая красавица, да сопроводит нас Господь ко всему хорошему и увенчает наше благородство всяческой благодатью. Сего желает твой искренно любящий, верный нареченный. Прелесть моя. 12 мая 1668 года, Сент-Миклош. Миклош Бетлен т.р.
Итак, невесту семнадцатого столетия нужно было уговаривать, чтобы она к свадьбе сделала модную прическу, более того - приходилось добиваться согласия тестя на это.
До наших дней дошло еще одно симпатичное письмо того периода - послание в стихах капитана гайдуков в армии Дердя Ракоци II, Пала Фратера, к жене, Анне Барчаи. Оно датируется приблизительно 1660 годом.
Адрес: “Для передачи дорогой
любезной супруге Анне Барчаи”.
Лимон с апельсином был рад получить я,
А что от тебя - никогда не забыть мне,
То превыше всего не устану ценить
И еще услужу тебе, коль буду жить.
Я тоже отправил гостинец с нарочным
И оным тоску по тебе укорочу.
Она, как дозорный, вопит днем и ночью
Иль трубит, как олениха, клича телочка.
Прошу, моя радость, меня не забудь,
На меня из-за горестей не обессудь,
Очисти с души моей уныния муть,
Хорошенько упрячь меня в сердца закут.
Цепочку премилую с новой огранью
Послал я, чтоб сердце утишить в изгнанье,
Чтоб была без из"яну приложил я старанье,
Дай Бог, покрасуешься в ней на гулянье.
Стихи эти спрячь на груди своей милой
И помни, что верен тебе до могилы,
Приди же скорее, о день быстрокрылый,
Когда прочитаю их вместе с любимой.
На скалы дикие птицы слетаются;
Поутру, лишь солнца луч закачается,
Пугая зверье, что к шатру подбирается,
Пишу, весь иззябший, а сердце мается.
Бог с тобой, ежели стихи придутся по сердцу,
спрячь в сундучок,
ежели нет... кинь в отхожее место.
(Не могу умолчать о том, что и на этот раз жена получила в подарок золотую цепочку, а муж - апельсин и лимон.)
XVIII ВЕК
Странное чувство овладевает человеком, когда он читает любовные письма племянника куруца Антала Эстерхази, французского генерала и наместника в Рокруа Балинта Эстерхази, которые тот писал своей жене (Lettres du Cte Valentin Esterhazy a sa femme. Paris, 1907) . Он писал по-французски, да, возможно, и знал-то всего одно венгерское слово, которым постоянно называет жену - “Chere Szivem” (Chere-дорогая ((pp.), szivem-мое сердце (венг.)) . Генерал избегал сентиментов и излияний. О глубине чувства любящего мужа скорее свидетельствует невероятное количество писем: куда бы ни занес его вихрь истории, в первую же свободную минуту он садился к письменному столу, чтобы подробно отчитаться перед женой обо всех событиях. Из многотомной переписки французы по крупице выбирают ценные исторические сведения о той эпохе, нас, венгров, больше интересуют те несколько строк, в которых на протяжении двадцати лет Балинт Эстерхази на разные лады повторял одну и ту же мысль:
я люблю тебя! Вот несколько примеров из многих тысяч писем:
1784. Версаль. “Храни тебя Господь, Szivem, так больно, что не вижу тебя, скорбь мою смягчает только наслаждение писать тебе...”
1784. Компьень. “Нет у меня иного желания, chere Szivem, как только быть с тобой, я не помедлил бы и минуты, ежели бы мог помчаться к тебе... Еще раз обнимаю тебя от всего сердца, с болью заканчиваю писать, ибо по крайней мере таким образом пребываю вместе с той, которая мне дороже всех, которую люблю до безумия...”
1785. Гискар. “Был у герцога D"Aumont. Он живет с одной женщиной. Все утро думал о том, насколько иная жизнь у мужчины, у которого есть любящая жена... Всегда быть вместе с тобой, Szivem, величайшее счастье, которого только может пожелать человек... Первый счастливый день в моей жизни был тот памятный вторник, второй - наша свадьба, третьим будет день рождения нашего долгожданного ребенка... Никогда еще неделя не длилась столь бесконечно, и, должно быть, так будет всегда, пока мы вдалеке от милых нашему сердцу существ; поэтому да благословит Господь короткие дни...”
1786. Лион. “Моя дорогая, все время думаю о тебе и корю себя за то, что причастен к наслаждению, которого ты не можешь разделить со мной... Береги себя ради того, кто тебя любит больше всех на свете и живет единственно затем, чтобы сделать тебя счастливою...”
1791. Вена. “Поцелуй за меня наших деток и каждую минуту помни, что я думаю сейчас о тех, кого люблю...”
1791. Сентпетервар. “Да храни тебя Бог, люби меня, думай обо мне, целуй детей; я не питаю греховной зависти к твоему счастью за то, что ты можешь обнять их, единственно хотелось бы и мне разделить его и заключить в свои об"ятия их матушку...”
Для полноты картины не могу умолчать о том, что в конце изрядного числа писем имеется фраза: “...mille choses tendres a maman” (“тысячи нежных пожеланий маменьке”). То есть влюбленный воин на протяжении многих лет не забывал передавать нежные приветы теще.
XIX ВЕК
Появляется новый вид литературы - письмовники. У поднимающего голову юношества третьего и четвертого сословий сердце бьется точно так же, как у кавалеров и дам былых времен, только вот перо не послушно им. И тогда они обращаются за помощью к книгам-образцам, где находят готовые формы, которые остается только заполнить пылающими чувствами. Карманная книжица “Блистательный собеседник” (“Diszes Tarsalkodo”), вышедшая в 1871 году в Пеште уже четвертым изданием, именно такого рода. В главе о любовной переписке анонимный автор прежде всего советует обратить особенное внимание на внешнюю и внутреннюю благопристойность писем. Что касается внутренней благопристойности, то ее можно только одобрить, но что имеет в виду автор под внешней благопристойностью, не совсем понятно. Может, он намекает на розовую, надушенную бумагу? Или, наоборот, предостерегает от нее, опасаясь, что влюбленный юнец ухитрится перемазать весь конверт? Предостережения и пожелания сопровождаются практическими напутствиями вроде того, что автор любовного послания “должен быть верен своей натуре и писать, как подсказывает сердце”. Тут же, в качестве примера для подражания, дается образец воплощенной искренности и сердечного наития:
“Милая барышня N.1 Моя любовь к Вам неугасима. С той поры, как я узнал Вас близко, я потерял покой. Меня не покидает Ваш очаровательный образ, который витает надо мной с нежной улыбкой. С той поры, как я познакомился с Вами, я бодрее шагаю сквозь водовороты жизни, и в моем счастливом одиночестве на глаза мне набегают слезы, которые я предназначаю Вам в жертву. О, осчастливьте ответной любовью Вашего верного обожателя N. N.”
Ну если такие слова не тронут сердце барышни, тогда уж его не тронет ничто.
Естественно, любовь правомочна только тогда, когда сквозь водовороты жизни ведет к благородным целям. Поэтому после того, как молодые нашли общий язык, пора начать разговор о супружестве. Это надлежит сделать следующим образом.
“Любимая Минка!
Это письмо полетит к тебе на розовых крыльях любви, чтобы передать чувствования моего сердца. Ах, если бы я мог убедить тебя, что я люблю навеки. Исполни же мое желание, и если до сих пор в наших отношениях мы держались определенных границ, покажем наконец открыто, что мы понастоящему любим друг друга. Поскольку твои родители давно знают меня, у них, я думаю, не будет возражений против нашего воссоединения, хотя они и богаче, чем мои (!). А если ты считаешь, что благоприятный момент уже настал, я сегодня же, не дожидаясь завтрашнего дня, буду с радостью просить твоей руки. Твой поклонник N. ждет от тебя ответа”.
Блистательному собеседнику даже в голову не приходило, что в жены можно взять бедную девушку, поэтому он не озаботился письмом на этот случай. Или, может, он считал, что бедной девушке ни к чему писать письма: ей только скажи, она сразу и побежит. Однако он предусмотрел те случаи, когда молодые еще не внесли полной ясности в дело и любят друг друга, так сказать, на расстоянии. В этой ситуации с предложением руки и сердца нужно обращаться к отцу и через него передать барышне послание, содержащее объяснение в любви. Барышня не отвечает на письмо, ибо так ей диктует почтение к родителям. Ответ пишет отец:
“Любезный друг! Мы польщены предложением замужества от юноши столь благородных устремлений, за какового мы имеем счастье Вас знать. Моя дочь с доверием, проистекающим от уважения к Вашим личным качествам, готова делить с Вами жизненные радости и заботы. Ждем Вас лично, дабы выразить свое согласие. С удовольствием примем Вас в любое время. N. N.”
Трудно провернуть сватовство более чинным образом. Неурядицы могут возникнуть только в том случае, если у отца барышни другое издание письмовника и ответ не совпадает с вопросом. Ну да все равно - форма не властна над сутью: если уж однажды вы доверились розовым крыльям любви, придется делить с дражайшей половиной радости жизни.
XX ВЕК
Закат любовных писем. Телефон обращает письменность в ненужную роскошь. Поколения, которые придут после нас, не будут, как мы, утопать в изобилии любовных посланий прошлых столетий. Но взамен нам предоставляют богатейший материал газетные рубрики под названием “Разное”. Хотя публикуемые в них объявления нельзя назвать любовными письмами в полном смысле слова, однако это послания, взывающие к любви. У кого есть время внимательно изучать эти рубрики, вырезать характерные объявления, сортировать их и собирать, перед тем возникнет прелестная картина интимной жизни современного большого города. Итак, от любовных посланий Петера Заи нас отделяют больше чем три с половиной века. Изменился и усовершенствовался язык любовных писем.
Апофеоз развития представляет собой помещенное ниже объявление, которое не буду комментировать, скажу только, что все несметное количество полученных ответов газета переслала в издательство. “Ищу женщину. Не интересуют истерички, бабушки, профессионалки, крашеные, франтихи, футбольные болельщицы, заядлые бриджистки, обожательницы киноактеров. Женюсь только на богатой (50 000). Особенно “бдительным” не буду. Итак, требуется: симпатичная, с хорошей фигурой, молодая (20- 24). БЕЗ ПРЕДРАССУДКОВ, с изысканными манерами, представительная (самокритичная). Отвечать НЕШАБЛОННО в филиал издательства. Да, мне 30 лет, рост 165 см, имею высшее образование, волосы каштановые. Есть 5 запломбированных зубов и лодка. Не люблю писать писем, лапшу и бриться. Люблю искренность, эментальский сыр и природу. 9527”.
Возлюбленная супруга - любезный сударь - дорогая жена - chere Szivem: шло время, века наступали друг другу на пятки, последнему так отдавили ноги, что он стал косолапым.
НОВЕЙШИЙ САМЫЙ ПОЛНЫЙ И ПОДРОБНЫЙ ПИСЬМОВНИК,
или
ВСЕОБЩИЙ СЕКРЕТАРЬ,
В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ,
содержащий в себе
ПИСЬМА
всякого рода, в общежитии употребляемые и приспособленные ко всем случаям и обстоятельствам, с предварительными правилами и наставлениями сочинять и писать всякие письма к разным особам и о разных предметах.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Санктпетербургъ,
В Типографии Императорских Театров,
1822
НАСТАВЛЕНИЕ
Как должно образовать себя в письменном слоге
I. О письмах вообще
Письма изобретены для сообщения мыслей своих другим. Они служат вместо изустного разговора, и как бы перед глаза представляют людей, удаленных друг от друга, даже на великое расстояние. – Изобретение писем должно отнести к определенной древности; сначала они верно были самые простые. Друг писал письмо к своему искреннему, желая уведомить его о происшествиях как общих, так и частных, любопытных для него, или чтобы дать знать ему о намерении, в котором тот принимает участие. Сей новый способ изъясняться понравился всем; наконец дошло до того, что нет ничего обыкновеннее, как писать письма. Не смотря на то, писать письма хорошие, есть дело весьма необыкновенное. Чтоб научиться хорошо писать их, нужно иметь основательные правила и им следовать; нужно иметь хорошие примеры и подражать им. Для сего-то, предлагая сию книгу, под названием Новый Всеобщий Секретарь, или Полный Письмовник, приобщим наставление, содержащее главные правила письменного слога.
Желающий порядочно писать письма, должен замечать две главные вещи: материю, или содержание писем, и форму, или расположение материи.
Материя писем есть все то, что случается в разговорах; все то, что можно сказать лично приятелю, можно и написать к нему во время разлуки, с тою только осторожностию, что не всегда должно вверять тайну свою бумаге: она может затеряться или попасть в посторонние руки.
Сия материя переменяется по различию писем, т.е. она содержит или дела важные, или одни учтивости. Они бывают разных родов, на пример: иные содержат уведомление, другие совет, повеление, просьбу, рекомендацию; одни представляют услугу, другие жалобу, упрек, извинение и проч. и проч.
возьмем для примера "Письма любовныя".
"Сiи письма совершенно отступаютъ отъ слогу писемъ. Одна страсть должна вездЂ управлять перомъ. Въ нихъ не должно быть примЂтно ни малЂйшей натяжки; ихъ пишутъ в самомъ движенiи страсти. Жаръ, съ которымъ начато письмо, долженъ быть чувствителен до самаго конца, не уменьшаясь ни мало; излишнiя замысловатыя выраженiя были бы не кстати. РЂдко вырываются острыя выраженiя, когда сердце истинно тронуто и наполнено нЂежностiю; впрочемъ, надо истинно чувствовать страсть, чтобъ умЂеть хорошо изобразить ее на бумагЂ".
II. О слоге писем
Письменный слог должен быть не слишком высок, не принужден и не шутовской. Он должен быть прост, и похож на обыкновенный разговор, изображенный на бумаге. Чем простее, тем он приятнее, тем ближе к сердцу. Для него не нужны Риторические фигуры: множество восклицаний, прозопопей, обращений, равно как и длинные периоды, необходимые иногда в другом роде сочинений. Однакож, чтобы писать просто и свободно, должно основательно знать свой язык, дабы не потерять равновесия, и поднявшись слишком высоко, не подвергнуться падению.
В письмах, одну учтивость заключающих, сухость и бесплодность материи позволяется наградить выбором гладких, занимательных, не слишком обширных приветствий. Краткость придает ясности, а потому и приятности. Везде должна быть приметна Грация, заманивающая к чтению. Ничто так не противно слуху, как слова и обороты грубые и нескладные. В письме не стараются наблюдать великой связи между частями оного. Письмо есть картина словесного разговора, или нашего обращения: следовательно и небольшой беспорядок ему свойственен, а особливо в письмах, не одну материю содержащих. Самый порядок описываемого дела употребляется произвольно. Не смотря на то, должно заметить:
1). Что не должно разделять того, что относится к одному делу, или к одной особе.
2). Что не должно непосредственно связывать какого радостного известия с печальными обстоятельствами. Начиная говорить о другой материи, должно сделать приметное разделение.
N.B. Вообще сказать можно, что если кто природою произведен для преобразования слога или для очищения какого нибудь языка, то письма подадут ему лучший к тому случай. Тут более места, времени и свободы, чтобы показать свои дарования.
III. О благопристойности, ясности и чистоте писем
В письме должна быть благопристойность, нужнейшее свойство оного. Для сего надобно разбирать, кто мы, о чем пишем, где, куда и к кому? Что пристойно написать к равному себе, то будет оскорбительно в письме в Вельможе. Что прекрасно в письме старика и человека важного, то самое смешно в письме человека молодого и низкого рода и чина. О воине говорить нельзя так, как говорят о женском поле. Выходя из пределов своего состояния, или не сохраняя должного почтения к достоинствам, можно навлечь на себя презрение.
Письма должно писать слогом легким и внятным; но и ясность должно соображать с умом тех, к кому пишем; потому что одни понимают легко все то, что для других кажется трудным и запутанным. – Ясности много помогает краткость.
Надобно писать письма опрятно, без помарок и на хорошей бумаге. – Почерк в письме есть то, что телодвижение и мины в разговоре. Он не должен утомлять глаз читателя: один чистый почерк может заманить к чтению. – Может случиться, что кто нибудь, разбирая нечеткое письмо, легко пропустит очень нужное слово, или мысль.
IV. О форме писем
Чрез слово форма разумеется все то, что принадлежит к порядочному сочинению писем, включая материю.
Мы начнем с частей письма, кои суть особенные, или общие.
Особенные части письма суть: вступление, рассуждение и заключение.
Вступление обыкновенно содержит какое нибудь небольшое приветствие, чтобы снискать благосклонность той особы, к которой пишем, также и главное предложение, о чем намерены писать. Но такое вступление употребляется не часто, и то разве в письмах больших и о важных вещах; в других же прямо приступают к материи.
Рассуждение бывает различно; надобно соображаться с материею, о которой пишем. В нем не нужно много ломать голову для чрезвычайной связи; перо изображает мысль, как она приходит в голову. Только в ответах должно следовать порядку того письма, на которое отвечаем; иногда употребляют переход, окончив одну материю и начиная другую.
В обычай вошло везде, чтобы в заключении свидетельствовать свою признательность и усердие, прибавляя некоторое прошение к Богу о благополучии того, к кому пишем. Тут должно стараться, чтоб наши выражения не были старинные и очень обыкновенные, или низкие.
Общие же части письма суть: надпись, подпись, год, месяц, число и адрес.
V. Должно ли трудиться над письмом?
Обыкновенно говорят, что письма должно писать свободно, не делая себе принуждения. Это справедливо и ложно, смотря потому, кто пишет. Справедливо для людей, довольно обращавшихся в свете, или знающих свет: они, взявшись за перо, пишут все сряду, и однако ж в письме их более порядку, нежели в обыкновенных разговорах; ложно для тех, кои мало обращались в свете, и коих понятия представляются не с такою ясностию, какая потребна для письма. Эти должны более трудиться при сочинении письма; однакож не должно забывать того, что тем более трудимся над письмом, тем неприметнее должно быть, что мы трудились. Мастерство состоит в том, чтобы скрыть искусство и подойти сколько можно ближе к Природе: чтоб все казалось натуральным, свободно излившимся; чтобы всякий мог сказать, что этого иначе лучше выразить нельзя. Должно испытывать себя, т.е. написать вдруг и скоро, потом показывать написанное людям с очищенным вкусом. Если письмо назовут хорошим, что должно продолжать писать точно таким же образом.
Есть люди, кои все стараются поправлять до тех пор, пока все перепортят. Через слово вдруг и скоро не хочу сказать, что всякий без исключения, взявшись за перо, тотчас может писать, не размышляя материи. Некоторые могут; но для большей части людей должно сделать прежде план в голове, по крайней мере тогда, когда позволяют обстоятельства. Прежде подумай, хорошо ли это выражение, нет ли лучшего, точнейшего; подумай, истинная ли мысль твоя, благопристойна ли, сообразна ли с характером и состоянием того, кому пишешь, идет ли к твоему делу? подумай – и тогда клади на бумагу. Однакож как те, так и другие должны употреблять слова в собственном значении, избегать ненужного повторения слов, фразов и мыслей, должны оставлять излишние, скучные приступы и обветшалые заключения. Иные учители столь строго соблюдают сие замечание, что не позволяют одного и того же слова употреблять в письме более двух раз, и то в крайней нужде. Знаки препинания должно наблюдать строго: от сего сохраняется краткость, умножается ясность и приятность.
В. Маяковский вошёл в истории русской литературы ХХ века как поэт-новатор. Он внёс много нового и в содержание, и в форму стиха.
Если рассматривать содержание , то Маяковский освоил новые темы революции, гражданской войны, социалистического строительства, причём в таком аспекте. Который был характерен только для него. Это выразилось в соединении лирического и сатирического взгляда на действительность.
Особенно ярко новаторство Маяковского проявилось в форме . Поэт создавал новые слова, смело вводил их в свои стихи. Неологизмы усиливали экспрессивность поэзии: «змея двухметроворостая», «планов громадьё», «краснокожая паспортина» и т.д., поэтому их называют экспрессивно-оценочными авторскими неологизмами.
Маяковский использовал приёмы ораторской и разговорной речи : «Послушайте! Если звёзды зажигаются, значит это кому-то нужно?», «Читайте, завидуйте – я гражданин Советского Союза!»
Особое значение в поэзии Маяковского имеют ритм и интонация , которые легли в основу системы его стиха. Сам поэт в статье «Как делать стихи» объяснил особенности своей системы. Для него важными в стихе являются ритм, интонация, паузы. Стих Маяковского так и называется – интонационно-тонический . Поэт ставил самое важное в смысловом отношении слово в конец строки и обязательно подбирал к нему рифму. Это слово, таким образом, выделялось дважды – интонацией, логически и созвучием с другим важным словом, т.е. смысловым ударением. Чтобы дать возможность читателю почувствовать собственную интонацию, Маяковский графически стал разделять строки паузами. Так и образовалась известная «лесенка»
Новаторство Маяковского связано не только с системой стиха. Особое значение имеет характер образности поэзии Маяковского.
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
Я показан на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Существенной особенностью является резкая социальная окрашенность. Чаще всего социальная заострённость поэтического образа проявляется в отдельной тропе – метафоре, олицетворении, сравнении.
Сверху взгляд на Россию брось –
рассинелась речками,
словно разгулялась тысяча розг,
словно плетью исполосована.
Но синей, чем вода весной,
синяки Руси крепостной.
При образно социальном восприятии пейзажа явления природы наделяются приметами общественных отношений. Очень распространённым приёмом в поэтике Маяковского является гипербола . Острый взгляд на действительностьи приводил Маяковского к гиперболизму. Через ряд произведений проходит образ пролетариата-громады, планов громадьё и т.д.
Метафора Маяковского всегда приметна. Поэт обращается к явлениям, окружающим человека в повседневной жизни, широко вводит ассоциации с предметами быта: «Море, блестящей. Чем ручка дверная». Поэзия Маяковского стала основой для традиции акцентного или интонационно-тонического стиха, которую продолжили Н. Асеев, С. Кирсанов, А. Вознесенский, Я. Смеляков.
blog.сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.
В. Маяковского принято считать поэтом политическим. Он ставил перед собой одну цель поэзии: содействовать поэтическим словом революционному переустройству жизни. «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо», - писал поэт. Но он никогда не чуждался лирической темы любви. Для произведений дореволюционного периода Маяковского характерно трагическое звучание этой темы. В поэме «Человек» - страдания человека, пережившего неразделённую любовь. «И толькоболь мояострей -стою,огнём обвит,на несгорающем костренемыслимой […]
Маяковский выходит на поэтическую арену в сложный, переломный для России период. Атмосфера накалена до предела. Потопленная в крови первая русская революция, вихрь мировой войны заставляют людей усомниться во всех прежних ценностях. Они жаждут перемен и с надеждой смотрят в будущее. В искусстве, словно в зеркале, отражаются эти сложные общественные процессы. В этом один из секретов популярности футуризма с его откровенным отрицанием традиционной культуры, эпатажем мещанского быта, чуть ли не религиозным культом техники и современной индустрии и ее сверхчеловеческой мощи.
Маяковский видит “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его девиз.
езда в незнакомое.
Это незнакомое, непознанное становится предметом его стихотворчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:
Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
Маяковский любит контрасты. Красивое уживается у него с безобразным, высокое - с низким: “Проститутки, как святыню, меня понесут и покажут Богу в свое оправдание”. Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.
Он - Господь Бог, который творит свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.
Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов / к сосцам железных матерей”.
