Уровни психики подсознание сознание сверхсознание. Сверхсознания

Как известно, большое внимание понятию «сверхсознание» уделял выдающийся ученый физиолог, академик РАН П. В. Симонов. Отталкиваясь от работ К. С. Станиславского, он глубоко исследовал роль сверхсознательного в сфере искусства. Одновременно с ним эту тему разрабатывал известный психолог М. Г. Ярошевский, который рассматривал категорию сверхсознания в сфере научного творчества.

Так, согласно представлениям П. В. Симонова, в мышлении участвует не только сознание, но и пограничные с ним подсознание и сверхсознание; «взаимодействие осознаваемых и неконтролируемых сознанием этапов пронизывает всю работу мышления». С его слов, «психическая деятельность человека имеет трехуровневую структуру, включая в себя сознание, подсознание и сверхсознание. Сознание оперирует знанием, которое может передано другому, к сфере подсознания относится автоматизированные навыки, усвоенные нормы и мотивационные конфликты». К подсознанию ученый относит и те проявления интуиции, которые «не связаны с порождением новой информации, но предполагает лишь использование ранее накопленного опыта».

Сверхсознание П. В. Симонов интерпретирует как механизм творческой интуиции, связанный с получением принципиально новой информации, не бывшей ранее, и оригинального продукта. По мнению ученого, сверхсознание (творческая интуиция) - это первоисточник всякого прогресса в развитии человеческой цивилизации, в завоеваниях науки, в откровениях искусства, в совершенствовании этических норм. Если роль подсознания - в освобождении мышления от излишней работы и психологических перегрузок, то роль сверхсознания - расширение продуктивной сферы сознания: формирование новых знаний.
«В мышлении, - пишет П. В. Симонов, - сверхсознание дает пробы нового, проектирует и предлагает неожиданное и, может быть, даже невероятное».
Назначение сверхсознания - «пробивать пути нового». Такое «включение сверхсознания в мыслительную работу называют обычно интуицией, а состояние, при котором она смело и щедро включается, - вдохновением».

«Назначение сверхсознания - „пробивать пути нового“»

По Симонову, нейрофизиологической основой сверхсознания является «трансформация и рекомбинация следов (энграмм), хранящихся в памяти субъекта». Материал для своей рекомбинационной деятельности сверхсознание черпает и в осознаваемом опыте, и в резервах подсознания.
«Тем не менее, - отмечает ученый, - в сверхсознании содержится нечто именно „сверх“, то есть нечто большее, чем сфера собственно сознания.
Это „сверх“ - принципиально новая информация, не вытекающая из ранее полученных впечатлений». В отличие от подсознания, деятельность сверхсознания «не контролируется сознанием и волей ни при каких условиях». Неосознаваемость этих процессов представляется П. В. Симоновым как защита рождающихся гипотез от консерватизма сознания и давления ранее накопленного опыта. «Не будь этой защиты, - пишет он, - здравый смысл и догматизм прочно усвоенных норм душили бы „гадкого утенка“ смелой гипотезы в момент его зарождения, не дав ему превратиться в прекрасного лебедя будущих открытий». «Сверхсознание и вдохновение, - пишет П. М. Ершов, - наиболее отчетливо проявляются в создании того, что информативно своей парадоксальностью, загадочностью. В науке - неожиданностью. Когда загадочность дает знания, и именно такие - парадоксальные, которые не могут быть выражены обиходными понятиями и требуют художественных средств воплощения в искусстве и нового термина (или формулы) в науке, то можно утверждать: здесь не обходится без сверхсознания, интуиции, творческой логики».
Открытие, как пишет математик В. В. Налимов, происходит на бессознательном уровне, слова и другие знаки не участвуют в процессе творческой работы.

Означает ли сказанное принижение сознания в творческой деятельности человеческого мозга? - ставит вопрос П. В. Симонов. Ни в коем случае! - утверждает он. - Сознание производит отбор порожденных сверхсознанием гипотез, творческих озарений, проверяет их истинность или ложность.
Достаточно важны и функции подсознания, вооружающего сверхсознание запасами ранее накопленного опыта. В руководимой им «лаборатории эмоций», в результате проводимых им разных вариантов эксперимента, П. В. Симонов пришел к выводу: «Взаимодействие сознания и сверхсознания есть проявление на уровне творческой деятельности человека универсального принципа возникновения нового в процессе биологической и культурной эволюции. Сведение психики человека к одному лишь сознанию не в состоянии объяснить ни диалектику детерминизма и свободы выбора, ни механизмы творчества, ни подлинную историю культуры. Только признание функций неосознаваемого психического с выделением в нем принципиально различных феноменов под- и сверхсознания дает возможность получить ответ на многие актуальные вопросы человековедения». «Только учет этих функций открывает путь к решению практических задач воспитания, профилактики и лечения нервно-психических заболеваний».

Когда сверхсознание смело и щедро включается в мыслительную работу человека, как пишет П. В. Симонов, его посещает творческое вдохновение, он ощущает прилив силы, у него возникают положительные эмоции.
Благодаря чему такие лица не подвержены к так называемой «немотивированной» агрессии, что часто наблюдается в поведении лиц с неразвитым сверхсознанием. Развитое и активно функционирующее сверхсознание обладает двумя функциями: негативной и позитивной. Если негативная функция сверхсознания - отрицание устаревшего, пережившего себя и утратившего некогда реальный смысл, то позитивная функция состоит в порождении нового - гипотез, догадок, озарений, ведущих к ранее не существующему знанию о мире.

В своей книге «Созидающий мозг», П. В. Симонов (1993) характеризует человека-творца. С точки зрения автора, творчество в его наивысшем проявлении (талантливость, гениальность) характеризуется высокой степенью развития познавательной потребности и способностью достигать специфическое психическое состояния, выражающегося в виде озарения, и является продуктом сверхсознания.

«Творческие озарения возникают не только у таланта и гения»

С этой характеристикой «человека творящего» интересно сопоставить мнение физиолога, академика РАН и РАМН Н. П. Бехтеревой (2001).
Творческие озарения, как утверждает ученый, возникают не только у таланта и гения, но и временами у так называемого обычного человека, и иногда в результате этих озарений в копилку знаний человечества ложится много золота. Мнения ученых разделяет известный театральный деятель П. М. Ершов. «Сверхсознание, - пишет он, - индикатор таланта человека, в чем он и когда он находчив - там он и талантлив, в меру отпущенного ему природой».

Разрабатывал эту тему и физик-теоретик Е. Л. Фейнберг. В своей книге «Кибернетика, логика, искусство» (М.: Радио и связь, 1981) автор предлагает различать интуицию-догадку (порождение гипотез) от интуиции - прямого усмотрения истины, не требующего формально-логических доказательств.
Соглашаясь с автором по сути, П. В. Симонов формулирует эту гипотезу по-своему: «...в «интуиции-догадке» недостающей информации еще нет, ее предстоит найти в ходе проверки возникшего предположения. В случае же с «интуицией - прямым усмотрением истины» получить такую информацию вообще невозможно, какое количество экспериментов ни поставил бы ученый, что еще раз оправдывает термин «сверхсознание».

«Интуиция, вдохновение - основа величайших научных открытий»

«Интуиция, вдохновение, - писал В. И. Вернадский, - основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем, - не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе».

Сверхсознание (интуиция, вдохновение) вносят новое в человеческие знания, в практику, в представления, в сознание. Поэтому вносимое им, как пишет В. И. Вернадский, «не может содержаться в прошлом опыте, не может быть существующим понятием, имеющим название». Со слов П. М. Ершова, внося новое, вполне конкретное в отвлеченные понятия и их обозначения, сверхсознание совершенствует саму диалектическую логику.
Сверхсознанием развивается сознание и осуществляется творческая работа мышления в познании, включающая в себя бессознательные психические процессы.

Психолог Эрих Фромм объявил: «бессознательное» есть источник всех подлинных способностей человека. «Бессознательное, - пишет Э.Фромм, - представляет прошлое человека, зарю человеческого существования; оно представляет также его будущее, поднимает нас к тому дню, когда человек станет подлинным человеком».

Академик П. В. Симонов указал, что игнорирование «бессознательного» есть причина регресса созидающих возможностей человека: «Новое (идея, открытие, изобретение, этическая норма и т. д.) первоначально возникает не в абстрактном межличностном и надличностном пространстве, а в мозге конкретного человека, первооткрывателя, творца. Непредсказуемость открытия, его защищенность от вмешательства сознания и воли представляют необходимое условие развития. Полная рациональность (формализуемость) и произвольность первоначальных этапов творчества сделали бы творчество невозможным, и означали бы конец развития цивилизации».

Опираясь на выше изложенное, можно сказать, что представления Станиславского о сверхсознании оказались небеспочвенны. Его новаторские идеи явились мощным толчком для творческой мысли ученых и положили начало единению сил науки и искусства в познании «наиболее возвышенной, важной и красивой жизни человека - «жизни человеческого духа», превращающего обычного человека в человека-творца.

"Наука и жизнь" № 12, 1975 г., С. 45-51.

Люди давно обратили внимание на тот факт, что многие проявления жизнедеятельности их организма, многие разновидности деятельности мозга проходят без вмешательства сознания. Мы не осознаем процессы, ежеминутно протекающие в наших внутренних органах, мы не замечаем слабых или неясных, "замаскированных" воздействий на зрение и слух, хотя они воспринимаются, мозгом, об этом свидетельствуют регистрируемые прибором биоэлектрические реакции. Более того, зачастую мы не можем объяснить себе и другим, каким образом у нас возникла интересна научная идея, остроумное решение технической проблемы, над которой мы бились много дней.

К сожалению, термином "подсознание" принято обозначать почти все, что не осознается. В результате подсознание превратилось в хранилище явлений, чрезвычайно далеких друг от друга При таком положении вещей возникает иллюзия внутреннего родства этих явлений, и высочайшие проявления человеческого духа начинают рассматривать в качестве прямого следствия элементарных биологических побуждений, - ошибка, которой не избежал выдающийся австрийский психолог Зигмунд Фрейд.

Очевидно, что продуктивность анализа "бессознательного" большей мере зависит от того, сколь четко мы сможем определить природу самого сознания, не только в философском аспекте, то есть как отражение мозгом объективной, первично существующей действительности, но и в естественном плане, с позиций объяснения высшей нервной деятельности человека.

Сознание - обобществленное знание, которое можно передать.

Важным условием успешного анализа физиологических основ того или иного психического феномена является уточнение сущности этого феномена. Мы полагаем, что ключ к уяснению природы интересующего нас свойства человеческого мозга содержится в его названии: "сознание". Прежде всего это знание о чем-то, истинность которого можно проверить практикой. "Способ, каким существует сознание и каким нечто существует для него, это-"знание",- заметил К. Маркс (Маркс К., Энгельс Ф.- Соч.-2-е изд.- Т. 3). Впрочем, сам термин "Знание" нуждается в уточнении. Знание не есть след события (объекта), пассивно запечатленный структурами мозга. Знание является знанием лишь в мере, в какой оно может служить средством удовлетворения потребностей, средством достижения целей.

Скажем, во сне или при кратковременном показе мой мозг запомнил сигнал, который я способен опознать среди других в случае их предъявления. До этого момента, то есть до напоминанн след сигнала хранится в моей памяти, но не стал еще знанием, поскольку я не могу им воспользоваться в своем целенаправленном поведении для удовлетворения существующих у меня потребностей.

Впрочем, качество знаний как средства достижения целей-это только одна, важная, но не единственная характеристика знания. В конце концов масса неосознаваемых оборонительны рефлексов, процессов регуляции деятельности внутренних органов является средством удовлетворения потребностей организма в сохранении постоянства его внутренней среды, в защите от нежелательных воздействий окружающего мира. Сознание предполагает именно со-знание (сравни с сочувствием, состраданием, сопереживанием, со-трудничеством и т. п.), то есть такое знание, которое может быть передано, может стать достоянием других членов общества. Осознать - значит приобрести потенциальную возможность научить, передать свое знание другому. Сознание носит изначально социальный характер, причем социальность этой формы отражательной деятельности мозга включена в ее внутреннюю структуру.

Итак, сознание есть такое знание о мире, закрепленное в "нервных моделях" мозга, которое: 1) может быть использовано человеком для организации действий, направленных на удовлетворение имеющихся у него потребностей; 2) может быть передано другим членам сообщества посредством второй (речевой) сигнальной системы.

Под- и сверхсознание

Вне сферы сознания оказываются две категории, два класса явлений. Прежде всего это приспособительные реакции, имеющие сугубо личное, индивидуальное назначение: процессы регуляции внутренних органов, неосознаваемые детали движений (в том числе вторично неосознаваемые, автоматизированные навыки), оттенки эмоций и их внешнего выражения. Природа разгрузила мозг, освободила сознание от черновой работы, протекающей тем эффективнее, чем более она саморегулируема.

Наш мозг несет в себе напластования миллионов лет биологической эволюции и тысячелетий общественного развития в виде генетической и "социальной наследственности" (последнее выражение принадлежит академику Н. П. Дубинину). Далеко не все атрибуты этого "багажа" представляют социальную ценность для современного человека, заслуживают передачи современникам. Вот почему они тоже не подлежат осознанию, не включаются в организацию общественного поведения, обнаруживаясь чаще всего лишь в случаях патологии, болезненных расстройств деятельности мозга. Все перечисленные и подобные им явления целесообразно отнести к "подсознанию".

Вторую группу неосознаваемых форм деятельности мозга составляют механизмы творчества, формирования гипотез, догадок, предположений. "Творческая личность,- утверждает американский психолог Л. С. Кьюби,- это такая, которая некоторым, сегодня еще случайным образом сохраняет способность использовать свои подсознательные функции более свободно, чем другие люди, которые, может быть, потенциально являются в равной мере одаренными". Проницательно уловив недопустимость объединения термином "подсознание" всего, что не осознается - от деятельности внутренних органов до творческих озарений, - великий и глубокий мыслитель К. С. Станиславский ощутил настоятельную нужду в каком-то другом понятии, которое обозначало бы только высшие и наиболее сложные механизмы творчества. Последнюю категорию неосознаваемых процессов он назвал "сверхсознанием".

Он начал с "мужественного отказа от попыток прямого волевого вмешательства в те стороны творческого процесса, которые протекают в сфере под- или сверхсознания и принципиально не подлежат какой-либо формализации. Вместе с тем Станиславский настаивал на существовании косвенных путей сознательного влияния на механизмы творчества. Инструментом подобного влияния служит профессиональная психотехника артиста, призванная решать две задачи, готовить почву для деятельности под - и сверхсознания, но не мешать им. "Предоставим же все подсознательное волшебнице природе,- призывал К- С. Станиславский,- а сами обратимся к тому, что нам доступно,- к сознательным подходам к творчеству и к сознательным приемам психотехники. Они прежде всего учат нас, что, когда в работу вступает подсознание, надо уметь не мешать ему" (Собр. соч.- Т. 2.- С. 24).

Признание объективной невозможности прямого волевого вмешательства в механизмы подсознания и сверхсознания, признание дополнительности осознаваемых и неосознаваемых форм деятельности мозга имеет для психологии не меньшее значение, чем принципы неопределенности и дополнительности для современной физики. Девиз Станиславского утверждает объективную возможность косвенного влияния на механизмы творчества, возможность содействия этим механизмам. Одним из примеров такого содействия и служит творческий метод К. С. Станиславского, применительный к профессии актера.

Сейчас мы подходим к вопросу, .пожалуй, наиболее интригующему исследователя мозга: почему все-таки чуть ли не самое главное в творчестве (и не только художественном!) относится к под- и сверхсознанию, не контролируется сознанием, неподвластно прямому волевому усилию?

О пользе психологических барьеров: защита сознания и защита от него

Определенный запас знаний совершенно необходим для открытия в области науки: трижды гений не смог бы открыть периодический закон Менделеева, не обладая обширнейшими познаниями свойств химических элементов. Однако знания сами по себе не гарантируют возникновения принципиально новой идеи, догадки, творческого озарения. Первоначальным зародышем будущего открытия служат гипотезы, предположения, справедливость которых еще только предстоит установить. Создание гипотез капризно и не терпит насилия: бессмысленно сесть к столу с твердым намерением открыть нечто новое. Скорее наоборот, иногда необходимо временно оставить трудную задачу с тем, чтобы ее решение позднее возникло непроизвольно, как бы само собой. В чем же секрет под- (или лучше: сверх-) сознательного рождения гипотез?

Мы полагаем, что неосознаваемость определенных этапов творческой деятельности мозга возникла в процессе эволюции как необходимость противостоять консерватизму сознания. Диалектика развития психики такова, что коллективный опыт человечества, сконцентрированный в сознании, должен быть защищен от случайного, сомнительного, не подтвержденного практикой. Мозг бережет фонд знаний от причудливого смешения следов полученных ранее впечатлений, подобно тому, как природа оберегает генетический фонд наследственности от превратностей внешних влияний. Это достоинство сознания диалектически оборачивается его недостатком - препятствием для формирования гипотез, для возникновения совершенно новых, зачастую парадоксальных точек зрения. В первый момент сознание, как правило, отказывается примириться с тем, что противоречит ранее накопленному опыту, например с предложением о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не Солнце вращается вокруг Земли. Вот почему процесс формирования гипотез освобожден эволюцией от контроля сознания, готового отвергнуть гипотезу в самом ее зародыше. Сознанию представлена другая важнейшая роль: функция отбора только тех гипотез, которые правильно отражают объективную действительность.

Подобно творчеству природы

Выдающийся дарвинист К. А. Тимирязев одним из первых указал на сходство механизмов творческого мышления с механизмами возникновения новых видов в процессе эволюции живых существ. Именно неопределенность приспособительного значения новых признаков, возникающих благодаря изменчивости наследственных задатков (мутаций), делает возможным отбор наиболее ценных из них. Изменчивость - это активный поиск процесса саморазвития и самодвижения живой природы, лимитируемый условиями окружающей среды.

Нечто подобное мы наблюдаем при формировании и отборе гипотез. Первоначальным толчком для открытия Д. И. Менделеевым периодического закона явилась совершенно утилитарная задача: необходимость решить вопрос о последовательности изложения материала в "Основах химии". Требования задачи, еще никоим образом не содержавшие и не предполагавшие финального "искомого", привели к мысли использовать атомный вес элементов как отправной принцип построения материалов.

Вес возник как один из возможных вариантов, продиктованных и ранее накопленными знаниями выдающегося химика. Момент озарения оказался связан с подсказкой, аналогией в виде пасьянса, причем первоначально Менделеев разложил элементы в порядке убывания атомного веса. Затем во сне он увидел все наоборот, то есть элементы, разложенные в порядке нарастания их атомного веса.

Совершенно очевидно, что открытие не могло быть прямым непосредственным отражением действительности, потому что где в природе химические элементы не располагаются в порядке возрастания их атомного веса, а связь между карточной игро пасьянс и химией способна поставить в тупик самое смелое воображение. Значит, творческое мышление работает не по принципу воспроизведения связей и отношений, очевидных для сознания наблюдателя, но по принципу отбора нервных связей между следами ранее накопленных впечатлений, первично уже замкнувшихся в мозгу.

Какой механизм, по каким законам создает "психические мутации" в качестве исходного материала для построения гипотез подлежащих дальнейшему отбору? Невозможно поверить, что "психический мутагенез" представляет калейдоскоп чисто случайных комбинаций ранее накопленных нервных следов. Математический анализ игры в шахматы показал нереальность последовательного перебора вариантов. Ясно, что здесь существуют закомерности, неведомые ученым сегодняшнего дня. Впрочем, один из механизмов творческой деятельности мозга нам известен, идет о принципе доминанты, открытом академиком А. А. Ухтомским.

Продемонстрируем этот принцип на примере ситуации, которую мы нередко видим в приключенческих фильмах.

Человек, преследующий врага, попадает в огромное полутемное помещение: подземный гараж, тоннель, катакомбы. Там слышатся какие-то шорохи, мелькают тени, что-то хрустнуло, упало. Что делает мозг? Благодаря возникновению "оборонительной доминанты" (терминология А. А. Ухтомского) мозг реагирует на эти стимулы как на сигналы опасности: человек замирает, направляет оружие, даже стреляет. Обратите внимание: подавляющее большинство стимулов (шорохов, теней и т. д.) объективно не связано с врагом, не имеет к нему отношения. Это мозг делает их предположительными сигналами опасности. А преследующий, продвигаясь к цели, уточняет значение раздражителей, отбирает действительные признаки притаившегося врага среди множества ложных сигналов. Мы видим, что в конце концов в мозгу формируется модель, отражающая объективную реальность, но путь к этому отражению шел через отсев связей "сигнал - враг", в действительности не существовавших, замкнувшихся в мозгу влиянием чисто внутреннего механизма.

Другой пример. И. П. Павлов установил, что при определенных состояниях мозга, связанных с его торможением, со сном возникают причудливые нарушения реакций на внешние раздражители - так называемые парадоксальная и ультрапарадоксальная фазы. На слабый раздражитель мозг реагирует как на сильный и, наоборот, на сигнал, сопровождавшийся подкреплением (пищей, электрическим током и т. п.), не отвечает, а на стимул который давно перестали подкреплять, дает пищевую, оборотельную и т. п. реакцию. Иными словами, мозг искажает peaльную картину мира, но именно эта способность к искажению иногда приближает к правильному решению задачи. Вспомните Д. И. Менделеева, который увидел во сне "перевернутую" картину составленной им таблицы элементов, причем только последний вариант лег в основу периодического закона.

Доминанта - господствующий очаг возбуждения в мозгу - властно преобразует следы получаемых впечатлений, формирует из них самые невероятные комбинации. Следы других воздействий внешней среды оказываются в "тени" торможения, окружающего доминантный очаг, и подвергаются обработке механизмами парадоксальной и ультрапарадоксальной фаз. Такое манипулирование образами реального мира иногда приводит к его ложному отражению - к мифам, предрассудкам, заблуждениям. Но оно же совершенно необходимо для творчества, для прорыва сквозь рутину здравого смысла. От очевидного к невероятному, которое в случае его подтверждения практикой станет новым очевидным, - такова диалектика творчества.

"В высшей психической жизни инертность господствующего возбуждения, то есть доминанта переживаемого момента, может служить источником "предубеждения", "навязчивых образов", "галлюцинаций"; но она же дает ученому то маховое колесо, "руководящую идею", "основную гипотезу", которые избавляют мысль от толчков и пестроты и содействуют сцеплению фактов в единый опыт" (А. А. Ухтомский).

Принцип радара

Психика есть отражение мозгом окружающей его действитель-ности, которая, как это много раз подчеркивали Маркс, Энгельс и Ленин, объективно существует вне и помимо живых существ. Материалистическая психология нашла естественнонаучное подт-верждение философской теории отражения в рефлекторной дея-тельности мозга - деятельности чрезвычайно многообразной: от элементарных защитных рефлексов типа мигания до сложнейших рефлекторных систем речевого общения.

На протяжении всей своей истории физиология мозга опиралась на аналогии, которые она заимствовала у современной ей техники. Достаточно вспомнить "мысль о машинности мозга" И. М. Сеченова, "коммутаторную телефонную станцию" И. П. Павлова, кибернетические "кольца" с положительными и отрицательными обратными связями, предложенные в наше время Н. А. Бернштейном, П. К. Анохиным и другими.

Если продолжить эту традицию, то технической схемой, наиболее соответствующей современным представлениям о деятельности мозга, пожалуй, может служить принцип радара (радиолокатора). Ведь радар тоже содержит в себе рефлекс, но отражению внешнего объекта предшествует "прощупывание" пространства лучом активного поиска.

В условиях лабораторного эксперимента исследователь дает животному сигнал (свет, звонок и т. д.), а затем подкрепляет пищей, водой и т. п. В естественной среде обитания поведение животного, и человека начинается с поиска объектов, способ удовлетворить потребность в пище, воде и т. д., с поиска сигналов - предвестников будущего удовлетворения. Животное становится голодным, жаждущим, стремящимся к особи другого пола, не потому, что на него подействовал внешний стимул, а потому что в организме развертывается циклический процесс, сформированный длительной эволюцией мира живых существ.

Этот поиск только в редчайших случаях носит характер слепых, наудачу, двигательных проб и ошибок. В мозгу хранятся следы (модели) тех сигналов, которые могут направить поиск жизненно необходимым объектам. Одни из этих следов заложен в мозг от рождения, например модель запаха, исходящего от соска матери-кошки. Другие следы приобретаются в процессе личного опыта, путем выработки условных рефлексов. Следуе только не забывать, что все эти внешние сигналы начнут направлять поведение только в том случае, когда возникшая потребность инициирует поиск средств ее удовлетворения, сделает воспринимающие внешний мир приборы чувствительными к действию именно этих, а не других стимулов. Пища, лежащая перед животньм, ее вид, вкус, запах всегда имеет одно и то же значение средства удовлетворения голода. Но влияние этой пищи на поведение будет совершенно различным в зависимости от наличия или от сутствия пищевой потребности: у сытого животного попытка кормления вызовет реакцию избегания.

Поиск (доминанта) и ответ на сигнал (рефлекс) не только сосуществуют, дополняют друг друга, но вступают в сложные диалектические отношения. Например, в поисках пищи новорожденный котенок первый раз находит один из сосков. Когда он снова станет голодным, он поползет уже не к любому, а к знакомому соску. Здесь действует механизм "обратной условной связи", существование которого предположил И. П. Павлов, а систематически исследовал ученик Павлова - Э. А. Асратян.

Взаимодействие доминанты с условными рефлексами мы встречаем и на высших уровнях деятельности человеческого мозга, где это взаимодействие, разумеется, приобретает неизмеримо более сложный характер, чем в примере с поиском соска. На предыдущих страницах мы пытались показать, что психика есть динамическое сосуществование механизмов творчества (высшие доминанты) с обучением (сложнейшие условные рефлексы). Принцип радарного отражения действительности, включающий в себя рефлекс в качестве необходимого, но не единственного элемента, представляет структурное оформление идеи о потребностях как движущей силе поведения. В науке о высшей нервной (психической) деятельности человека проблема потребностей занимает ключевое положение. Вместе с тем она относится к числу наименее разработанных.

Вопрос Сократа

Иногда мы слишком прямолинейно понимаем привычные выражения, образность которых не вполне соответствует их реальному содержанию. "Разум возобладал над чувствами", "рассудок управляет желаниями", "сознательность есть умение владеть своими потребностями" - в таких заявлениях разум предстает в виде некоего сверхрегулятора, водруженного над потребностями, стремлениями и желаниями. На самом деле, говоря о победе разумного начала, мы говорим о победе одних потребностей над другими. Если я, оценив недостаточность своих навыков вождения автомобиля, отказался от намерения поехать без инструктора, то это к означает, что потребность сохранить других людей, себя и машину возобладала над желанием немедленно овладеть рулем. Если я сознательно ухожу от конфликта с неприятным мне сотрудником, то дело тут не в разуме самом по себе, а в победе более важных для меня целей (выполнить план, закончить работу, сохранить деловую атмосферу) над потребностью вступить в борьбу по личьным мотивам.

Ясное понимание этой закономерности очень важно для педагогической практики.

Апелляция к "рассудку" часто приобретает форму нравоучений, бесплодных объяснений, что такое хорошо и что такое плохо. Для того чтобы устранить нежелательные тенденции в поведении воспитуемого, следует противопоставить дурным побуждениям иную систему потребностей, переключить воспитуемого на иные, общественно ценные мотивы. Под влиянием воспитания, жизненного опыта, текущих событий у человека складывается определенная система его потребностей, составляющая "ядро" личности. Хорошей пробой на обнаружение главенствующей потребности является предоставление свободы выбора поступка. В момент выбора становится очевидным, какой мотив, какая потребность занимает ведущее положение в структуре личности. Отдавая распоряжение другому, я тем самым за него определяю главенствующую для него потребность. Жизнь показала, что опора на мотивы, долговременно господствующие в структуре данной личности, более продуктивна и надежна, чем экстренная перестройка существующих потребностей в пользу побуждений, общественно необходимых в данный момент. Вот почему в наиболее ответственных ситуациях мы прибегаем к принципу добровольности.Таким образом, представление о потребностях как движущих силах человеческого поведения и ядре личности диалектически снимает тысячелетний спор о "свободе воли" и "свободе выбора", и в свете этих новых концепций устраняются две крайние точки зрения: как идеалистический миф о недетерминированной свободе воли", так и вульгаризаторская трактовка человека в виде марионетки, целиком подчиненной внешней ситуации и потому ни за что не отвечающей перед собой и обществом. Последний взгляд недавно был воскрешен в книге известного американского pефлексолога Б. Ф. Скиннера "По ту сторону свободы и достоинства".

Мыслители и великие художники слова заметили, что человек легче осознает средства удовлетворения потребностей, чем сами потребности, формирующие цели его действий. "Люди только по той причине считают себя свободными, что свои действия они сознают, а причины, которыми они определяются, не знают..."-писал Спиноза (Этика,- М., 1932). Действительно, выяснить подлинные мотивы поступков бывает исключительно трудно. При изучении потребностей одновременно отказали оба испытанных метода классической психологии: наблюдение за поведением другого человека и анализ собственного духовного мира. В сфере исследования потребностей действие перестает быть объективным критерием, поскольку один и тот же поступок может быть продиктован самыми разными побуждениями. С другой стороны, мы далеко не в полной мере осознаем истинные мотивы наших собственных поступков и принимаемых нами решений. <...>

Перед комплексом наук о человеке, включающим психологик и физиологию мозга, эта историческая цель ставит задачу углуб ленного изучения сферы человеческих потребностей. Повседневная практика, будь то научная организация труда, педагогика или профилактика правонарушений, крайне нуждается в такого рода исследованиях.

"Я решил, что перестану заниматься изучением неживой природы и постараюсь понять, почему так получается, что человек знает, что хорошо, а делает то, что плохо", - этот вопрос Сократа во многом сохраняет значение для наших дней. Как часто мы слышим, например, о так называемой "немотивированной" агрессивности подростков, хулиганские действия которых не связаны ни с корыстью, ни с материальными трудностями, ни с лишениями, неведомыми для молодых людей.

Поиск ответа на эти вопросы уходит за пределы науки о выв шей нервной деятельности человека, в сферу социологии, педагогики, исторического материализма. Но определенные аспекты проблемы нуждаются и в естественнонаучном анализе. Здесь мы снова сталкиваемся с тончайшей и противоречивой диалектикой осознаваемого и неосознаваемого. Если человек будет полностью осознавать все мотивы, все движущие силы своего поведения, превратится в идеально "правильный" автомат, неспособный к саморазвитию, потому что развитие - это поиск, а поиск невозмо жен без ошибок. Что же это: мы выступаем против сознательности поведения, провозглашаем неискоренимое (и даже необходимое - вот ужас-то!) несовершенство человеческой природы? Разумеется, нет. Такой вывод был бы пародией на суть проблемы. важно подчеркнуть сложность, неоднозначность, противоречивост человеческой личности. <...>. Руководитель, педагог, врач, кри миналист должны помнить, что наряду с сознанием в психике человека существует неосознаваемое. Впрочем, оптимистический лозунг К. С. Станиславского: "Через сознательную психотехнику к влиянию на подсознание" - справедлив не только для театральной педагогики. Вот почему я хочу ответить на вопрос Сократа прекрасными словами Маркса - из тезисов о Фейербахе: "Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и измененного воспитания,- это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан" (Соч.-Изд. 2-е.- Т. 3.- С. 2).

В 1975 году П.В. Симонов предложил классификацию неосознаваемых явлений:

«Что касается неосознаваемой деятельности мозга, то её необходимо разделить по крайней мере на три группы принципиально отличных друг от друга явлений.

1. Бессознательное (досознательное) - витальные (биологические) потребности в пище, воде, продолжении рода, в избегании вредных факторов и побуждаемые ими врождённые поведенческие акты - безусловные рефлексы, по И.П. Павлову , в том числе сложнейшие (инстинкты); генетически заданные черты темперамента, особенности телесной конституции, влияющие на психику и поведение. В системе 3. Фрейда эта группа явлений близка к понятию Оно, к «стремлению удовлетворить инстинктивные потребности при сохранении принципа удовольствия».

2. Подсознание - всё то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определённых условиях. Это не только хорошо автоматизированные и поэтому переставшие осознаваться навыки, но и глубоко усвоенные субъектом, ставшие его убеждением социальные нормы, регулирующая функция которых переживается как «веление долга», «зов сердца», «чувство вины» и т.п. Наряду с ранее осознававшимся опытом, наполняющим подсознание конкретным, внешним по своему происхождению содержанием, имеется и прямой канал воздействия на подсознание в виде подражательного поведения. Так, ребёнок за счет имитации неосознанно фиксирует эталоны поведения, находимые в своем ближайшем окружении, которые со временем становятся внутренними регуляторами его поступков. Процесс приобретения «личностного знания» рассмотрен М. Полани на примере освоения искусных действий. «Наблюдая учителя и стремясь превзойти его ученик бессознательно осваивает нормы искусства, включая и те, которые неизвестны самому учителю».

Требования социального окружения, перешедшие в сферу неосознаваемого психического, 3. Фрейд обозначил терминами «сверх-Я» и «Я-идеал». Первым источником этих требований являются родители. «В дальнейшее ходе развития роль отца переходит к учителям и авторитетам; их заповеди и запреты сохраняют свою силу в Я-идеале... Социальные чувства покоятся на идентификации с другими людьми на основе одинакового Я-идеала».

Консерватизм подсознания - одна из наиболее характерных его черт. […]
Мы приходим к выводу об отсутствии в подсознательном творческого начала, предполагающего преодоление ранее сложившихся норм.

Очень точно об этом сказал уже цитировавшийся нами Полани . «От категории личности, несущей ответственность, Фрейд избавился, объясняя эту личность, как результат интериоризованного социального давления, действующего изнутри сознания посредством сверх-Я... Сверх-Я не может быть свободным, да и смешно было бы требовать для него свободы».

3. Творческое начало в деятельности мозга представлено механизмами сверхсознания.

Сверхсознание - неосознаваемое рекомбинирование ранее накопленного опыта, которое побуждается и направляется доминирующей потребностью в поиске средств её удовлетворения.

Неосознаваемость этих первоначальных этапов всякого творчества представляет защиту рождающихся гипотез и замыслов от консерватизма сознания, от чрезмерного давления очевидности непосредственных наблюдений, от догматизма прочно усвоенных норм. За сознанием остаются функции формулировки проблемы, её постановки перед познающим умом, a так же вторичный отбор порождаемых сверхсознанием гипотез сперва путём логической оценки, а затем в горниле экспериментальной, производственной и общественной практики.

Будучи вероятностным по природе, сверхсознание отнюдь не сводится к чисто случайному рекомбинированию хранящихся в памяти следов. Его деятельность трижды канализирована:

1) ранее накопленным опытом, включая присвоенный опыт предшествующих поколений;
2) задачей, которую перед сверхсознанием ставит сознание, натолкнувшееся на проблемную ситуацию;
3) доминирующей потребностью.

«Бесплодные комбинации, - утверждал математик А. Пуанкаре , - даже не придут в голову изобретателю. В поле зрения его сознания попадают лишь действительно полезные комбинации и некоторые другие, имеющие признаки полезных, которые затем он отбросит». Примером непосредственного взаимодействия сверхсознания с подсознанием без участия сознания, по-видимому, могут быть сновидения, где отсутствует критическая селекция рекомбинируемых следов памяти. В этом мы видим принципиальное отличие сновидений от результатов творческой деятельности бодрствующего мозга.

Несмотря на все сделанные выше оговорки, вновь и вновь приходится сталкиваться с попытками отождествить сверхсознание с представлениями 3. Фрейда о сверх-Я. […] Заметим, что Фрейд нигде не употребляет в своих трудах ни термин, ни понятие о «сверхсознании». Проникшие в сознание побуждения Фрейд называет предсознательными. Они могут стать и сознательными «если им удастся привлечь к себе взоры сознания... наши названия отношений - бессознательное, предсознательное, сознательное». Фрейдовское «сверх-Я» целиком принадлежит подсознанию. Сходство между сверхсознанием и сверх-Я сводится лишь к тому, что оба эти феномена относятся к сфере неосознаваемого психического.

Отличны от сверхсознания и в то же время близки сверх-Я (т.е. подсознанию) так называемые надсознательные явления, ибо они «представляют собой усвоенные субъектом как членом той или иной группы, образцы типичного для данной общности поведения и познания, влияние которых на его деятельность актуально не осознается субъектом и не контролируется им» (Асмолов , 1985). Близкий смысл в термин «надсознательное» вкладывает и М.Г. Ярошевский (1985), согласно которому надсознательность есть «подключение» субъекта «к не зависящим от его сознания формам логики развития науки».

Симонов П.В., Избранные труды в 2-х томах, Мозг: эмоции, потребности, поведение, Том 1, М., «Наука», 2004 г., с. 363-365.

полученную от подсознания, оно может перевести на более высокий уровень, называемый «мана». Такая энергия - это сила воли, используемая только сознанием. Главная задача сознания - научиться управлять нашей социальной жизнью и отвечать за ее качество. Еще одной важной целью сознания является контакт с подсознанием и сверхсознанием. Подсознание формируется гораздо раньше, чем сознание (это вообще самая древняя структура), оно лежит вне сознания, но параллельно ему. Подсознательное мышление поддается влиянию и внушению нашего сознания на доступном для него уровне. В зависимости от внушения, это может обернуться как благом, так и злом. Результат зависит от интенсивности внушения и его эмоционального регистра: если вы работаете с негативным подтекстом - ждите беды, если внушаете позитивные мыслеформы - работайте на благо.
Сознание обладает собственным эфирным телом и постоянно находится в физическом теле. Это наша СРЕДНЯЯ ЛИЧНОСТЬ.
Подсознание - это скрытая часть нашей личности, наше второе, малоизвестное «Я». Присутствие в человеке подсознания признает наука. Каждый человек имеет в своем багаже запасы неосознаваемого опыта. Его еще называют латентным, то есть неявным, скрытым опытом. Из внешнего мира постоянно поступает поток впечатлений, одни из которых ясно осознаются, другие воспринимаются менее четко, третьи могут не доходить до сознания, хотя и фиксируются на каких-то уровнях психики и сохраняются в памяти подсознания. Например, человек, поглощенный каким-то делом, часто впоследствии не может вспомнить, что происходило вокруг. Он и видел, и слышал, но не воспринимал сознательно, а так как он все-таки видел и слышал, данная информация перешла на уровень подсознания. Например, под гипнозом можно обнаружить, что следы событий на самом деле хранятся где-то в глубинах памяти. Часто в состоянии шока, в длительном, интенсивном стрессовом состоянии, восприятие человека сужается, и после он не в состоянии вспомнить лица, ключевые события и даже длительность пребывания в таком состоянии. Под гипнозом подсознание послушно воспроизводит всю ситуацию в деталях, что часто оказывает существенную, а порой неоценимую помощь, например, в работе следственных органов.

Сознание, подсознание и сверхсознание - Психическая деятельность человека имеет трехуровневую структуру, включая в себя сознание, подсознание и сверхсознание (надсознание).

Сознание есть знание, которое может быть как-то передано другим, это возможность в речи или другим способом передать свое знание другому. К сфере подсознания относится все то, что когда-то было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях. Это - хорошо автоматизированные навыки, глубоко усвоенные социальные нормы и мотивационные конфликты, тягостные для субъекта. Подсознание защищает сознание от излишней работы и психических перегрузок. К подсознанию относятся и проявления интуиции, не связанные с порождением новой информации, а основанные лишь на использовании ранее накопленного опыта. Подсознание формируется также на основе имитации поведения. Поэтому пример взрослых и сверстников, непосредственно воздействующих на подсознание ребенка, минуя сознание, оказывает большое влияние на формирование личности ребенка.

Деятельность сверхсознания (творческой интуиции) проявляется в виде первоначальных этапов творчества, которые не контролируются сознанием и волей. Неосознанность этих этапов представляет защиту рождающихся гипотез от консерватизма сознания, от чрезмерного давления ранее накопленного опыта. Только затем сознание отбирает нужную гипотезу путем их логического анализа. Важнейшим средством тренировки и развития,сверхсознания является детская игра. Будучи свободна от достижения утилитарных и социально престижных целей (до определенного возраста), игра обладает той самоценностью, которая направляет ее на решение бескорыстно-творческих задач. Детская игра мотивируется только потребностями познания и приобретения знаний, умений и навыков (вооруженности), которое понадобится в дальнейшем. Эти потребности питают деятельность детского сверхсознания, делая каждого ребенка фантазером, первооткрывателем и творцом. Недаром подлинно великие умы характеризуются сохранением отдельных черт детскости.

Неполное осознание субъектом движущих им потребностей снимает мнимое противоречие между объективной детерминированностью поведения человека наследственными задатками, условиями воспитания, окружающей средой и субъективно ощущаемой им свободой выбора. Эта иллюзия свободы является чрезвычайно важной, поскольку обеспечивает чувство личной ответственности, побуждающее всесторонне анализировать и прогнозировать возможные последствия того или иного поступка.

С точки зрения внешнего наблюдателя человек несвободен, ибо все его поступки могут быть объяснены его характером, обстоятельствами и т. д. В то же время с позиции внутреннего наблюдателя - его рефлексирующего сознания - он свободен, что и порождает чувство личной ответственности за совершенный поступок.

Главная » Словарный запас » Уровни психики подсознание сознание сверхсознание. Сверхсознания