Тактика немецких бронетанковых частей

Общие положения

Анализируя организацию и тактику немецких бронетанковых войск периода Второй мировой войны, можно отметить наличие двух тенденций в их развитии: первая тенденция выражалась в стремлении к сведению бронетанковых соединений в танковые корпуса и танковые армии, вторая тенденция проявилась в создании в дивизиях танковых боевых групп, предназначенных для решения самостоятельных боевых задач.
Если проследить за ходом операций на различных фазах Второй мировой войны, то можно установить, что в кампании 1940 г. на Западе, а также во время крупных немецких наступательных операций 1941–1942 гг. и частично 1943 г. на Востоке состав корпуса изменялся очень мало. Начиная с 1943 г., наоборот, состав корпуса и даже дивизии изменялся весьма часто. Что же явилось причиной отказа от принципов, так хорошо оправдавших себя в первой фазе войны? Ответ на этот вопрос в большой степени определяется двумя обстоятельствами.
1. В первой фазе войны, характеризовавшейся стратегическим превосходством - стратегической инициативой германских вооруженных сил, немецкое командование ни в чем не ощущало недостатка и могло навязывать свою волю противнику. Поэтому не было необходимости в «перемешивании» соединений.
2. Во второй фазе войны, после потери стратегической инициативы, немецкая армия вела оборонительные действия. В ходе стратегической обороны основная концепция Гитлера - удерживать каждую позицию, каждый населенный пункт, каждый метр земли до последнего - вновь подтвердила правильность слов Фридриха Великого: «Кто обороняет все, тот не обороняет ничего».

Гитлер стремился осуществлять линейную, стабильную, позиционную оборону. В ходе таких боевых действий ценные своей высокой подвижностью и боевой мощью танковые соединения зачастую использовались побатальонно, то есть дробились и расходовались по частям. Этим самым противнику делалась любезная услуга. При таком использовании танковых соединений противник имел возможность легко «давить» их массами своих войск вместо ведения крупных танковых сражений. Отсутствие крупных танковых сражений объяснялось еще и тем, что немецкая армия на Востоке почти на 80 % состояла из немоторизованных пехотных дивизий, не располагавших достаточным количеством противотанковых средств. В результате этого постоянно создавалась тяжелая обстановка на многих участках фронта. Вследствие этого приходилось непрерывно перебрасывать танковые соединения и части с одного участка фронта на другой. Потери бронетанковых войск, несмотря на то что они и не наносили решающих ударов, были огромными. При таком использовании танковых соединений их успехи обычно ограничивались местным, чисто тактическим значением. В оперативном масштабе они в большинстве случаев не играли никакой роли. Такое положение сложилось вопреки тому, что бронетанковые войска создавались для выполнения задач, которые должны были оказывать решающее влияние на исход как наступательных, так и оборонительных сражений.

Современный бой характеризуется непрерывным изменением обстановки, ежедневным, а зачастую и ежечасным чередованием наступательных и оборонительных действий. В этих условиях бронетанковые силы являются основным элементом, ядром группировки войск при проведении любого вида маневра, основой активных наступательных действий. Следовательно, они будут главной силой, решающей исход сражения. Их задача состоит в том, чтобы, сосредоточив основные силы на решающем направлении, нанести сокрушительный удар по противнику, затем, не прекращая боевых действий ни днем, ни ночью, окончательно сломить его сопротивление и в результате решительного продвижения вперед нарушить вc.систему обороны. Сочетание огневого боя с маневром должно быть обеспечено при ведении боевых действий как в тактическом, так и в оперативном масштабе. Этому требованию должны соответствовать организация и тактика бронетанковых войск будущего.

Танковый корпус

Танковый корпус объединяет до трех танковых соединений с целью сосредоточения их ударной силы на узком участке фронта. Корпус, как правило, будет наступать в полосе шириной от 10 до 15 км. При наступлении в оперативной глубине обороны противника танковый корпус может действовать в полосе шириной до 20–30 км. Танковая дивизия слишком слаба для ведения самостоятельных наступательных действий. Ширина полосы наступления ее обычно будет небольшой. Поэтому при продвижении дивизии вперед может создаться угроза охвата ее флангов. Это приведет к значительному ослаблению основных усилий на направлении наступления.
При наступлении на одном направлении одновременно двух танковых корпусов можно оставлять некоторый промежуток между их смежными флангами. Противник, обороняющийся в этом промежутке, будет уничтожаться в ходе боя попутно с выполнением основной задачи.

Как показывает опыт боевых действий, следует стремиться как можно реже изменять состав танкового корпуса. Штаб корпуса, руководивший боевой подготовкой дивизий в мирное время, во время войны должен управлять боевыми действиями тех же дивизий. Однако стабильность корпуса нельзя смешивать с постоянным штатным включением тех или иных дивизий в состав определенных корпусов. Последнее означало бы, что вопросы боевого использования и материально-технического обеспечения танковой дивизии осуществлялись бы всегда в рамках только того корпуса, в состав которого входит данная дивизия. Такое положение находилось бы в противоречии с требованием обеспечения большой «гибкости» организационной структуры соединений бронетанковых войск.

Танковая дивизия

Танковая дивизия является самой крупной организационной единицей бронетанковых войск, имеющей постоянный состав. В составе танковой дивизии находятся части и подразделения всех родов войск. Для обеспечения высокой маневренности и тесного взаимодействия с другими родами войск организация танковой дивизии должна допускать возможность быстрого проведения любых перегруппировок частей, не нарушая управления, связи и снабжения. В начале войны танковые дивизии состояли из полков. В состав полка входили подразделения какого-либо одного рода войск - танков, мотопехоты или артиллерии. Общевойсковое управление осуществлялось в масштабе дивизии. В конце войны обычным явлением стало расчленение танковых и мотопехотных полков на отдельные подразделения и создание из них танковых боевых групп, состоявших из подразделений различных родов войск.
Отличительной особенностью штаба боевой группы является способность управлять подразделениями любых родов войск, имеющихся в дивизии. Таким образом, в дивизионном звене было достигнуто осуществление требования о необходимости максимальной гибкости организации войск. Преимущества, связанные с созданием танковых боевых групп, заключаются в следующем.

1. Штаб боевой группы является в полном смысле органом, руководящим боевыми действиями и боевой подготовкой подразделений. Он освобожден от решения трудной проблемы одновременного управления подразделениями разного масштаба - батальонами и ротами (в данном случае имеются в виду отдельные роты полка). Батальоны остаются во всех отношениях самостоятельными. Если потребует обстановка, они могут быть легко переданы из одной боевой группы в другую. Работа штаба боевой группы в сравнении со штабом полка значительно облегчается. Он полностью может посвятить себя вопросам организации управления и боевой подготовки подчиненных батальонов.
2. Создание боевых групп, состоящих из полков, противоречит принципу обеспечения высокой маневренности. Батальон является подразделением, располагающим всеми необходимыми видами тяжелого оружия, которое в случае необходимости может быть сосредоточено в масштабе боевой группы под единым командованием.
3. Современный бой требует самого тесного взаимодействия танков с мотопехотой и артиллерией. В мирное время подразделения танков и мотопехоты, входящие в состав боевых групп, размещаются в одних и тех же казармах, проводят совместные занятия по боевой подготовке, вместе участвуют в различных учениях. Благодаря этому они становятся настолько тесно связанными между собой, что по сути дела превращаются в один род войск и имеют лишь различные наименования. На период даже небольших учений в состав боевой группы необходимо включать также и артиллерию. Это вытекает из того, что состав танковой боевой группы будет полным лишь при наличии в ней танков, мотопехоты и артиллерии.

Танковая боевая группа обычно будет действовать в составе дивизии. В случае необходимости она будет способна выполнять также и самостоятельные боевые задачи. При этом она, как правило, будет взаимодействовать с другими боевыми группами.
Участок прорыва боевой группы сравнительно мал, а темп наступления очень высок. Поэтому после осуществления прорыва противник сможет закрыть брешь, образованную боевой группой. Поворот в ходе боя на 180° - гибель любой танковой атаки. Эта опасность может быть исключена, если бой на одном участке будут вести по крайней мере две танковые боевые группы, действующие в составе дивизии. Дивизия в свою очередь будет выполнять задачи в составе танкового корпуса, состоящего из трех танковых дивизий. Танковая дивизия должна иметь три штаба боевых групп еще в мирное время. Ее боевой состав может выглядеть следующим образом:
- первая танковая боевая группа состоит из двух танковых батальонов и батальона мотопехоты на бронетранспортерах;
- вторая танковая боевая группа объединяет два батальона мотопехоты на бронетранспортерах и танковый батальон;
- третья танковая боевая группа включает танковый батальон и батальон мотопехоты на бронетранспортерах.
Кроме того, в составе танковых боевых групп следует иметь соответствующее количество артиллерии, саперов, зенитных средств и т. д.
В бою в зависимости от обстановки и условий местности боевые группы могут иметь и другой состав. Так, например, может возникнуть необходимость создания в дивизии только двух сильных боевых групп. Штаб третьей боевой группы должен находиться в готовности на случай выполнения особых задач, например для управления передовым или тыльным отрядом, для регулирования движения и других подобных задач.
При создании боевых групп необходимо учитывать, что весьма важным фактором как в моральном, так и в практическом отношении является знание личных качеств подчиненных командиров и возможностей руководимых ими подразделений. Эффективность боевой техники и моральное состояние войск будет выше в тех частях и подразделениях, где сколочены боевые коллективы, в которых свободная воля к взаимной поддержке основана на боевой дружбе. Поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы боевые группы использовались всегда в одном и том же составе, под руководством одних и тех же командиров. Однако основу успеха боя составляют гибкость управления и сосредоточение основных усилий на решающем направлении. Например, в боевой обстановке может потребоваться сосредоточение нескольких танковых батальонов на одном участке и их массированное использование. При этом будет целесообразно объединить их в единую группу под руководством одного штаба. Такая необходимость будет иметь место особенно часто в тех случаях, когда противник недостаточно подготовлен к бою, а местность допускает массированное применение танков. Такое сосредоточение танковых батальонов будет производиться тогда, когда ожидается танковый бой с большим количеством танков противника.

Таким образом, для ведения боя в танковой дивизии могут быть созданы танковые боевые группы смешанного состава, включающие подразделения всех родов войск, или однородные танковые боевые группы, состоящие только из танков и мотопехоты. Однако, как правило, целесообразнее создавать боевые группы смешанного состава.
В принципе любая танковая боевая группа должна усиливаться артиллерией, саперами и зенитной артиллерией. Это вытекает из требования обеспечения самостоятельности боевой группы при ведении боевых действий в составе танковой дивизии.

Танковая боевая группа

В современных условиях основной тактической единицей танковой дивизии является боевая группа. Это объясняется следующими причинами:
- сильные по составу боевые группы вследствие роста возможностей танковых подразделений, связанного с увеличением количества и повышением качества вооружения, а также с улучшением маневренности боевых средств, часто смогут выполнять задачи, возлагавшиеся ранее на танковую дивизию;
- командование дивизии зачастую будет не в состоянии управлять боем с учетом детального анализа боевой обстановки; это является следствием большой скоротечности боевых действий и высокой подвижности частей и подразделений в бою;
- командование танковой дивизии не в состоянии детально организовать взаимодействие между танками и мотопехотой, являющееся решающим фактором современного боя;
- взаимодействие между танками и мотопехотой в смешанной боевой группе может быть различным.
В зависимости от задачи, обстановки и условий местности способы взаимодействия между ними могут быть сведены к пяти основным вариантам.

1. Танки - впереди.

Мотопехота на бронетранспортерах следует непосредственно за танками или на флангах их боевого порядка (схема 3). Такой способ взаимодействия применяется в следующих случаях:

На благоприятной для наступления танков местности и при наличии хорошего обзора;
- если танковые подразделения составляют большую часть боевой группы; например, когда боевая группа состоит из двух танковых батальонов и батальона мотопехоты на бронетранспортерах;
- когда противотанковая оборона противника подавлена огнем артиллерии.
При таком варианте исход боя решают танки. Действия танков поддерживаются сосредоточенным огнем всей артиллерии. В этом случае боевой порядок строится, как правило, в два эшелона (схема 4).
Первый эшелон танков, ведя огонь из орудий и пулеметов, на предельной скорости сближается с противником, стремительно прорывает его оборону и уничтожает противотанковые средства.

Второй эшелон танков вместе с приданной мотопехотой, находящейся на бронетранспортерах, ведя с закрытых позиций огонь по передовым огневым точкам противника и его противотанковым средствам, осуществляет огневую поддержку первого эшелона. Как только первый эшелон прорвется в расположение противника, немедленно начинает движение второй эшелон, который совместно с приданной мотопехотой завершает уничтожение противника и расширяет участок прорыва по фронту. Основные силы мотопехоты в зависимости от обстановки и условий местности следуют за флангами первого или второго эшелона танков с задачей обеспечить расширение прорыва по фронту и прикрытие флангов. Состав сил и время нанесения удара по глубине главной полосы обороны с целью уничтожения артиллерии противника определяются в зависимости от условий обстановки и местности. Атаку целесообразно проводить немедленно, стремясь использовать внезапность и результаты морального воздействия на противника, достигнутые при прорыве переднего края. Иногда при нанесении удара в глубину придется изменять построение боевого порядка. Например, при внезапной встрече противотанкового рубежа или невыявленных минных полей в глубине обороны противника может возникнуть необходимость вывести вперед мотопехоту, которая в случае необходимости будет действовать в спешенном боевом порядке.
2. Мотопехота на бронетранспортерах - впереди. За мотопехотой следуют танки (схема 5). Такой вариант применяется при наступлении на закрытой или труднодоступной для танков местности, при наличии минных полей и противотанковых рвов, а также в условиях ограниченной видимости (ночью, в сумерках, в тумане и при снегопаде).

При таком способе взаимодействия мотопехота, наступающая в основном на бронетранспортерах, прокладывает путь танкам, обеспечивает их от неожиданностей и, вклинившись в расположение противника, создает танкам условия для прорыва в глубину обороны. Танки поддерживают наступление мотопехоты. Они огнем из пушек и пулеметов подавляют действующие огневые точки, а также противотанковые средства противника и совместно с мотопехотой расширяют участок прорыва. В дальнейшем, нанеся удар в глубину, препятствуют подходу резервов и, уничтожив артиллерию, нарушают вc.систему обороны противника. Основная масса артиллерии поддерживает действия мотопехоты. При этом особенно важно уничтожить танки и подавить противотанковые средства противника, а также обеспечить фланги наступающей боевой группы.

3. Танки и мотопехота наступают с разных направлений (схема 6). Этот вариант особенно эффективен, когда наступление проводится внезапно для противника. Он позволяет нанести одновременный удар большой силы и вынуждает обороняющегося рассредоточить огонь. Возможность осуществления такого способа взаимодействия в значительной степени зависит от условий местности, наличия хорошего обзора и требует тщательного планирования. Наступление с двух направлений могут вести лишь хорошо подготовленные войска, имеющие соответствующий боевой опыт. Артиллерийская поддержка в этих условиях связана с особенно большими трудностями, так как необходимо будет сосредоточивать огонь как перед отступающей мотопехотой, так и перед танками.
4. Впереди - спешенная мотопехота. Танки следуют за мотопехотой. Этот вариант применяется, как правило, лишь в тех случаях, когда танковые боевые группы вынуждены наступать:
- на заранее подготовленную оборону противника, усиленную полевыми или долговременными оборонительными сооружениями;
- с форсированием реки;
- в лесу, на болотистой местности, ночью или в условиях ограниченной видимости (при видимости менее 50 м);
- в теснинах, в горной местности и т. д. В большинстве случаев такое наступление будет связано со значительными потерями в живой силе и технике.
Однако и в ходе наступления, осуществляемого по одному из первых трех вариантов, вся мотопехота или часть ее будет вынуждена на отдельных участках спешиваться и некоторое время вести бой в пешем строю. В этих случаях артиллерийская поддержка мотопехоты имеет исключительное значение. В основном она будет проводиться по принципу поддержки наступления обычной (немоторизованной) пехоты.

5. Мотопехота ведет наступление самостоятельно. Танки обеспечивают огневую поддержку (схема 8). Этот вариант менее всего характерен для бронетанковых войск, так как при нем не используются высокая подвижность и моральный эффект атакующих танков. Танки в этом случае по существу превращаются в бронированную артиллерию. Такой вариант взаимодействия может быть целесообразным лишь тогда, когда из-за недостатка артиллерии ее задачи приходится возложить на танки.
Приведенные варианты тактического взаимодействия в танковой боевой группе нельзя рассматривать как неизменную схему. В ходе наступательного боя могут применяться два или три различных варианта. Однако для любого варианта постоянными и решающими являются два условия. Первое условие заключается в том, что все офицеры, унтер-офицеры и рядовые должны быть обучены взаимодействию. Они должны понимать, что от успешного выполнения боевой задачи каждым военнослужащим зависит успех боя всей боевой группы в целом. Второе условие состоит в том, что все командиры от командира батальона до командира взвода должны иметь радиосвязь взаимодействия с соответствующими мотопехотными или танковыми командирами.
В заключение необходимо подчеркнуть, что из всех родов войск, входящих в состав боевой группы, артиллерия обладает наибольшей силой огня. Без превосходства в артиллерийском огне в современных условиях крайне трудно осуществить танковое наступление. Артиллерия способна наблюдаемым или ненаблюдаемым сосредоточенным огнем подавить на продолжительное время одиночные или групповые цели всех видов. Это не может быть достигнуто ни танковыми пушками вследствие большой настильности огня и ограниченного количества возимых с собой боеприпасов, ни тактической авиацией ввиду ограниченного времени налета. Артиллерия, особенно после создания бронированных самоходных орудий, способных в любое время следовать вплотную за наступающими танками в постоянной готовности к открытию огня, стала средством, которое расчищает путь для любого танкового наступления. Эффективность действий артиллерии повысится, если ее наблюдатели, укрытые броней, смогут следовать совместно с наступающими танками первого эшелона, имея непосредственную радиосвязь с танковыми и мотопехотными командирами.
На основе изложенного можно сделать вывод о том, что на современном поле боя решающих успехов может добиться лишь такая боевая единица, в которой тесно взаимодействуют все рода войск. Танковая боевая группа является идеальным примером такой боевой единицы, рожденной опытом минувшей войны. Ее составные части, взятые отдельно, действуют как широко расставленные пальцы вытянутой руки, а взятые вместе обладают ударной силой сжатого кулака.

Танковый батальон

Вооружение и организация. В качестве стандартного образца вооружения танкового батальона и бронетанковых войск вообще можно принять средний танк весом 40 т с дизельным двигателем воздушного охлаждения, имеющим удельную мощность порядка 20 л. с. на тонну веса. Опыт немецкой армии показывает, что следует отдать предпочтение маневренности и подвижности танка, а также бронепробиваемости танковой пушки, нежели броневой защите. Танк с 90-мм пушкой и бронекорпусом соответствующей формы будет превосходить подобные танки противника по эффективности вооружения, не уступая им по другим характеристикам. Дальнейшее увеличение калибра пушки привело бы к уменьшению подвижности танка и возимого боекомплекта, что не может быть компенсировано ни большей дальностью стрельбы, ни более эффективным одиночным выстрелом. Преимущества, вытекающие из дальнейшего увеличения калибра, могут проявиться лишь в период сближения танков перед боем, а недостатки могут быть компенсированы увеличением маневренности и умелым использованием местности. Однако слабые стороны танков с более крупным орудием будут сказываться на всех этапах боя и при различных способах их боевого применения.

Наряду со стандартным типом танка на вооружение может быть принят тяжелый танк весом около 55 т с более мощным вооружением и более сильной броневой защитой. Тяжелые танки, являясь основным ударным средством танкового батальона, должны составлять его ядро и обеспечивать поддержку рот средних танков. Лобовая броня тяжелого танка должна обеспечивать защиту от огня противотанковых орудий любого калибра на любой дистанции. Необходимо, чтобы калибр пушки тяжелого танка был не менее 105 мм.
Если у противника будет иметься более мощный танк, то следует создать тяжелый истребитель танков, отказавшись от вращающейся башни и тяжелой бортовой брони в пользу увеличения калибра пушки и усиления лобовой брони.

Из этих требований к среднему и тяжелому танкам логически вытекает вывод о рациональной организации танкового батальона. Он должен состоять из трех рот средних и одной роты тяжелых танков по 15–20 машин в каждой. С учетом командирских и штабных машин такой батальон будет иметь в общей сложности около 80 танков.
Влияние местности на маневр и бой. Характер местности особенно сильно влияет на маневр и бой танкового батальона. Ведению боевых действий танков благоприятствуют равнинная или холмистая местность без крутых склонов, легкопроходимый или среднепроходимый грунт, отсутствие естественных укрытий. Проходимость местности в значительной степени зависит от метеорологических условий. Дождь, снег или гололедица могут проходимую местность сделать непроходимой. Мороз, наоборот, непроходимую в обычных условиях местность делает проходимой. Поэтому в каждом случае перед применением танков необходимо оценить местность по карте, аэрофотоснимкам, по данным разведки, по сведениям, полученным от местных жителей и прежде всего на основе личных наблюдений.

Огонь танкового оружия. Огонь из танковой пушки ведется на большие дистанции. При этом решающее значение имеет сосредоточение огня взвода, а зачастую и роты по одной цели. Эффективная дальность стрельбы танкового орудия бронебойными снарядами по танкам составляет 1200–2000 м. При стрельбе осколочно-фугасной гранатой незащищенные цели могут быть успешно поражены на дальности до 4000 м. Из пулеметов можно вести огонь по неукрытым целям значительных размеров при стрельбе с места на дальности до 1200 м и при стрельбе с ходу - до 400 м. Одиночные стрелки в окопах могут быть обнаружены из двигающегося танка при закрытых люках лишь на расстоянии около 100–150 м, а при хорошей маскировке противника на совсем незначительном удалении. Для борьбы с истребителями танков в ближнем бою танк имеет автоматы, пистолеты и ручные гранаты.
При использовании танков без необходимой предварительной подготовки или для решения практически невыполнимых задач неизбежны неоправданно большие потери. В этих случаях танки не могут оказать решающего влияния на ход боя.

Основы управления. Управление танковыми подразделениями организуется с учетом условий местности с наиболее удобного пункта. Скоротечность боевых действий требует умения быстро оценивать обстановку и принимать соответствующие решения. В любом случае для выполнения боевой задачи следует продумать несколько возможных вариантов ее решения. Самым правильным в большинстве случаев бывает смелое решение. Командир батальона в соответствии с поставленной боевой задачей при подготовке боя проводит следующие мероприятия:
- высылает разведку и проводит рекогносцировку местности;
- организует подход батальона к полю боя, намечает рубежи развертывания или исходное положение для наступления;
- ориентирует подчиненных командиров на местности;
- устанавливает связь с приданными и поддерживающими подразделениями;
- знакомится с последними данными аэрофоторазведки;
- проверяет организацию связи и материально-технического обеспечения;
- непосредственно перед наступлением проводит короткий технический осмотр танков.
Эта подготовка может быть ускорена путем отдачи предварительных распоряжений и заблаговременного проведения рекогносцировки.
При подготовке наступления и в ходе его необходимо придерживаться следующих основных положений:
- отдавать короткие и четкие приказы;
- иметь конкретный план боя, отраженный в плане огня и в плане маневра;
- избегать шаблона в ведении боевых действий;
- умело вести борьбу с танками и противотанковыми средствами противника;
- быстро сосредоточивать танки на решающем направлении.
Развертывание, ведение наступления, огневой бой и т. д. осуществляются в соответствии с общими принципами вождения войск и с учетом некоторых особенностей построения боевого порядка.
В зависимости от задачи, условий обстановки и местности танковый батальон может принимать следующие варианты походного, предбоевого или боевого порядка.
а) Походный порядок:
- первый вариант: батальон следует в одной колонне, каждая рота в составе батальона также строится в одну колонну; глубина походной колонны батальона в этом случае составляет около 5000 м;
- второй вариант: батальон двигается двумя колоннами, в каждой колонне по две роты, следующие одна за другой, каждая рота следует одной колонной; глубина походного порядка батальона при этом составляет 2600 м;
- третий вариант: походный порядок батальона строится так же, как и во втором варианте, однако каждая рота двигается двумя параллельными колоннами; глубина построения батальона при этом варианте составляет 1300 м.
б) Предбоевой порядок в предвидении встречного боя или при неясной обстановке:
- первый вариант: головная рота продвигается в боевом порядке углом вперед (один взвод - впереди, два другие - справа и слева сзади), остальные роты следуют во втором эшелоне в походных порядках; в этом случае фронт предбоевого порядка батальона составляет до 800 м, глубина - до 2000 м;
- второй вариант: батальон строит предбоевой порядок углом вперед (одна рота - впереди, две другие роты - справа и слева сзади), каждая из этих рот также имеет боевой порядок углом вперед, четвертая рота следует в походном порядке в центре батальона за первой ротой; фронт предбоевого порядка батальона при этом варианте составляет 1500 м, глубина - до 1000 м.
в) Боевой порядок для наступления на открытой местности при занятии исходного положения на широком фронте:
- первый вариант: боевой порядок батальона строится в два эшелона, в первом эшелоне - две роты в боевом порядке углом назад (два взвода - впереди, один - сзади между ними), во втором эшелоне - две роты, причем каждая из этих рот - в двух колоннах, штаб батальона располагается в центре боевого порядка между первым и вторым эшелонами; фронт такого боевого порядка равен 1000–2000 м, глубина - 800-1000 м;
- второй вариант: боевой порядок состоит из одного эшелона; три роты располагаются в линию, имея все взводы в первом эшелоне, четвертая рота, находясь в резерве, следует в двух колоннах вместе со штабом батальона за первыми тремя ротами; ширина такого боевого порядка по фронту составляет 1800–2000 м, глубина - 800-1000 м.
Фронт и глубина боевого порядка зависят от воздушной обстановки, характера местности и силы сопротивления противника. В ходе боя как фронт, так и глубина боевого порядка могут изменяться.
В оборонительном бою танковый батальон используется исключительно для проведения контратак.

Мотопехотный батальон

Боевое назначение и задачи. При формировании танковых дивизий руководствовались положением о том, что «одни танки или танки, приданные пехоте, не могут иметь решающего значения… танки могут быть использованы наиболее эффективно лишь тогда, когда всем остальным родам войск, поддерживающим танки, будет придана такая же скорость и проходимость».

Несмотря на это требование, выдвигавшееся еще до войны, развитие технического оснащения родов войск, поддерживающих танки, прежде всего развитие вооружения и боевой техники мотопехоты, продвигалось очень медленно. Первоначально это, по-видимому, было следствием недооценки значения других родов войск, а может быть даже и переоценки танков. Позднее, во время войны, это было связано с недостаточной мощностью немецкой промышленности. Вследствие этого в течение войны немецкая армия имела лишь небольшое количество батальонов мотопехоты, оснащенных бронетранспортерами. Большая часть этих подразделений и частей только носила название мотопехоты, а в действительности являлась не чем иным, как обычной пехотой, посаженной на автомобили. Немногие батальоны мотопехоты, имевшие на вооружении бронетранспортеры, сыграли исключительную роль.

При возросшей огневой мощи противника неприкрытая броней мотопехота не могла успешно взаимодействовать с танками. Она, наоборот, тормозила наступление танков и не могла достаточно быстро развить успех или закрепиться на достигнутых рубежах. Но, с другой стороны, танки по мере совершенствования средств противотанковой обороны все больше и больше нуждались в прикрытии со стороны мотопехоты. В одном из отчетов по обобщению опыта боевых действий за 1943 г. отмечалось, что «отсутствие в танковых соединениях настоящей мотопехоты сказывалось очень сильно; хотя танковое соединение вводилось в бой в полном составе, имея до 300 танков, его наступление часто оканчивалось неудачей, а подразделения несли большие потери».

Из богатого и в то же время горького опыта минувшей войны мы можем извлечь для себя следующие выводы на будущее.
Танки были и остаются основой танковой дивизии. В дальнейшем, как и прежде, они будут принимать на себя основную тяжесть боя. Поэтому все остальные силы и средства дивизии должны быть использованы для поддержки танков.

Несмотря на широкое внедрение новейшей техники, на наличие современных танков, атомной артиллерии и авиации, последнее и решающее слово в бою по-прежнему остается за пехотой. Как и прежде, пехота будет захватывать и удерживать позиции. Танки, артиллерия или авиация выполнить эту задачу не в состоянии. Это может сделать лишь пехота. Наметившийся или достигнутый успех танков может быть развит лишь мотопехотой. Используя ударную силу и мощь огня танков, мотопехота уничтожает противника в ближнем бою, так как одни танки этого сделать не могут.
Дальнейшее развитие противотанковых средств ближнего боя (типа «Панцерфауст», «Базука» и т. п.) и возможность массового применения их в будущем представляет значительную опасность для танков, имеющих сравнительно ограниченный обзор и небольшие возможности для ведения ближнего боя. Поэтому возникает необходимость значительного усиления прикрытия танков, особенно при действиях на закрытой местности, а также в условиях ночи или тумана. Следовательно, в рассмотренных условиях танки не смогут вести боевые действия самостоятельно, т. е. без соответствующего прикрытия. Для обнаружения и уничтожения или подавления противотанковой обороны противника они нуждаются в поддержке со стороны мотопехоты.

Чем теснее взаимодействие танков и мотопехоты, тем большим будет успех и тем меньшие потери они понесут в бою. Для этого прежде всего необходимо, чтобы мотопехота была действительно способна наступать совместно с танками, чтобы она не только не снижала их ударную силу, а, наоборот, поддерживала и даже увеличивала бы ее.
В связи с этим мотопехота должна отвечать следующим требованиям:
- обладать по меньшей мере равной с танками скоростью движения и проходимостью;
- иметь достаточную броневую защиту;
- обладать большой огневой мощью на больших и малых дистанциях, как в спешенных боевых порядках, так и в движении на бронетранспортерах;
- быть способной вести ближний бой, не спешиваясь с бронетранспортеров;
- наконец, быть в достаточной степени оснащенной средствами управления.
Противник, имеющий сильную противотанковую оборону или успевший создать укрепленные полосы, а также естественные противотанковые препятствия (реки, леса, болота и т. д.) или инженерные заграждения (минные поля и др.), являются серьезной преградой на пути наступления танков и мотопехоты на бронетранспортерах.
Вышестоящее командование, конечно, будет стремиться избегать применения танковых дивизий в неблагоприятных для них условиях. Однако обстановка часто может сложиться так, что использование танков окажется необходимым и при неблагоприятных условиях. В этом случае спешенная мотопехота должна взломать оборону противника, во взаимодействии с саперами преодолеть препятствия и проделать проходы в заграждениях, создав тем самым условия для ввода в бой танков. После этого мотопехота должна снова сесть на бронетранспортеры и быстро следовать за введенными в бой танками.
В ближнем бою, при уничтожении противника в укрытиях или на обратных скатах высот также может возникнуть необходимость временного спешивания части мотопехоты для ведения боя в пеших боевых порядках. Такая необходимость может возникнуть и при выполнении некоторых других задач, например при закреплении на достигнутом рубеже.

Таким образом, организация, вооружение и боевая подготовка мотопехоты должны обеспечить ей способность вести бой как на бронетранспортерах, так и в пеших боевых порядках. Мотопехота, имеющая на бронетранспортерах тяжелое оружие, сочетающая боевые действия в пеших боевых порядках с действиями на бронетранспортерах и взаимодействующая с танками, придает пехотному бою особый специфический характер.
Разносторонние задачи и свойственные лишь мотопехоте способы ведения боевых действий требуют от командования и войск исключительно высокой боевой выучки и четких действий на поле боя.
Мотопехотные подразделения должны быть хорошо подготовленными штурмовыми подразделениями танковой дивизии. Они образуют вместе с танками сколоченный боевой коллектив. Самостоятельные задачи мотопехотных подразделений решаются смелыми, быстрыми и энергичными действиями. Мотопехота должна отличаться высоким наступательным порывом и отвагой в сочетании с молниеносным принятием решений и большой маневренностью.
Бронетранспортеры. Главным боевым средством мотопехоты является бронетранспортер. Он должен быть не только бронированным транспортным средством, а в полном смысле боевой машиной. Средний бронетранспортер периода прошлой войны был лишь импровизацией. Несмотря на это, он в основном оправдал себя. Однако недостаточная проходимость его, особенно по грязи и снегу, малая удельная мощность двигателя (менее 14 л.с. на тонну веса), слабое вооружение и прежде всего недостаточная бронезащита не могут удовлетворить требованиям будущей войны.

Для мотопехоты необходима боевая машина, не уступающая по проходимости танку. Такой машиной может быть лишь гусеничная машина, обладающая высокой скоростью, порядка 70 км/час, хорошей приемистостью и большой подвижностью. Кроме этого необходимо, чтобы удельная мощность двигателя была не менее 20 л. с. на тонну веса, а запас хода при движении вне дорог составлял около 400 км.

Броневая защита должна быть значительно мощнее, чем у старых бронетранспортеров. Это определяется тем, что при наступлении мотопехоты совместно с танками должна быть обеспечена достаточная броневая защита ее. Для этого необходимо, чтобы лобовая броня бронетранспортера защищала от огня противотанковых орудий, а бортовая и кормовая - от огня противотанковых ружей и осколков снарядов. Уменьшение веса при сохранении равной броневой защиты может быть достигнуто за счет придания корпусу бронетранспортера обтекаемой формы. Высота бронетранспортера не должна превышать 2 м.

При обеспечении надежной защиты десанта бронетранспортера от поражающего действия атомного оружия следует учитывать необходимость ведения кругового наблюдения и возможность ведения огня из-за бортов. Только в этом случае мотопехота сможет, не спешиваясь, эффективно поддерживать бой танковых подразделений и вести борьбу с истребителями танков. Не уничтоженные танками очаги сопротивления должны уничтожаться мотопехотой с бронетранспортеров. В ближнем бою нельзя терять времени на высадку. Противника следует уничтожать огнем с бронетранспортеров. Быстрое спешивание для ведения ближнего боя допустимо лишь в исключительных случаях.
Для защиты от поражающего действия ударной волны и светового излучения при атомных взрывах, а также от обстрела с самолетов и воздушных разрывов артиллерийских снарядов необходимо, чтобы открытые бронетранспортеры могли быстро закрываться подвижной бронекрышей. Выдвигаемое в последнее время требование, чтобы бронетранспортер был наглухо закрыт, показывает незнание назначения, задач и способов боевых действий мотопехоты. Такой бронетранспортер является не боевым средством, а бронированной транспортной машиной. Мотопехоте, оснащенной такими бронетранспортерами, для ведения боя приходилось бы спешиваться, а действия танков, как и прежде, были бы связаны медленно продвигающейся пехотой. Это означало бы отход назад не менее чем на 20 лет. Ввиду ограниченности обзора и наличия мертвого пространства закрытый со всех сторон бронетранспортер был бы не в состоянии защитить от противотанковых средств ближнего боя ни себя, ни поддерживаемый танк. Мотопехота просто не могла бы вести бой на таком бронетранспортере, хотя действие с машины является важнейшей задачей мотопехоты. Итак, еще раз: мотопехоте необходим бронетранспортер, с которого можно было бы вести бой, а не «бронированный гроб на самоходном лафете».

Стандартный бронетранспортер для мотопехоты должен иметь бортовой крупнокалиберный пулемет, приспособленный для ведения огня по наземным и воздушным целям. Помимо двух мест в кабине необходимо иметь боевое отделение на 8 человек, в котором можно было бы также разместить боеприпасы и различное имущество.
На бронетранспортере необходимо иметь в качестве бортового вооружения также и другие виды тяжелого оружия мотопехоты. Бортовое вооружение должно быть установлено так, чтобы его можно было быстро снять и использовать для ведения боя в пеших боевых порядках.
Каждый бронетранспортер необходимо дополнительно снабдить еще одним пулеметом, причем на бронетранспортерах, вооруженных минометом, этот пулемет следует устанавливать на носовой части.
Само собой разумеется, что бронетранспортер должен быть оснащен самыми современными радиосредствами, приборами ночного видения и оборудованием для постановки дымовых завес.

В результате выполнения изложенных требований мотопехота получит настоящую боевую машину, соответствующую ее назначению и задачам.
Тяжелое оружие мотопехоты. Танки в большинстве случаев оказывают мотопехоте мощную поддержку огнем. Мотопехота в свою очередь должна поддерживать танки в борьбе с противотанковыми средствами и при ведении ближнего боя. Для подавления пехотных целей с бронетранспортеров и для ведения самостоятельных боевых действий мотопехота нуждается в собственных мощных огневых средствах. Даже мощная артиллерия при гибком управлении ее огнем не в состоянии так быстро, как это требуется в современном бою, уничтожать цели и прежде всего противотанковые орудия, внезапно появляющиеся на короткое время.

В будущем, когда вследствие массового применения противотанковых средств всех видов противодействие противника значительно возрастет, для обеспечения быстрых и высокоманевренных действий мотопехоты далеко не достаточно иметь одно лишь легкое пехотное оружие. Поэтому в настоящее время бронетранспортер с одним легким пулеметом, установленным в носовой части, устарел так же, как и танк с 37-мм пушкой.
В качестве стандартного бортового вооружения бронетранспортеров необходимо принять оружие, с помощью которого можно было бы уничтожать одиночные цели при стрельбе с коротких остановок на дальности до 1500 м, а при ведении огня с ходу-до 250 м или подавлять эти цели соответственно на удалении до 2000 и до 1000 м. Это оружие должно быть приспособлено для стрельбы по наземным и воздушным целям и иметь круговой обстрел. В бою, который развивается быстро, например при поединке с противотанковым орудием, бронетранспортер должен иметь возможность вести прицельный огонь с ходу и добиваться максимального числа попаданий при минимальной затрате времени. При этом необходимо учитывать, что вероятность попадания при стрельбе с ходу повышается по мере увеличения скорострельности.

В качестве противотанкового оружия предлагается безоткатное орудие калибра порядка 100 мм. При таком орудии можно было бы уничтожать танки противника на дальности до 1000 м. Разработка достаточно легких безоткатных орудий еще не закончена. В будущем, вероятно, удастся создать безоткатное орудие небольшого веса с большей, чем указанная выше, дальностью действительного огня. Необходимо, чтобы для ведения боя в пеших боевых порядках легкое безоткатное орудие могло быть снято с бронетранспортера. Введение в боекомплект осколочно-фугасных гранат сделает безоткатное орудие многоцелевым. Однако и после этого оно все еще будет иметь существенный недостаток - пламя и дым, демаскирующие его при выстреле.

Минометы оправдали себя полностью. В масштабе роты с точки зрения дальности и эффективности огня достаточно иметь миномет калибра примерно 80 мм при условии, что мотопехотный батальон в качестве усиления получит несколько 120-мм минометов. Минометы будут редко сниматься с бронетранспортеров. Они, как правило, будут вести огонь непосредственно с машин. Минометы, установленные на бронетранспортерах, в любое время готовы к открытию огня, так как для стрельбы их не надо устанавливать на огневой позиции. Однако для создания самоходных минометов еще необходимо разрешить ряд технических проблем.

Несмотря на наличие мощной артиллерии и широкое внедрение в войска минометов, не следует отказываться от тяжелых реактивных установок. Однако дальность стрельбы немецких установок, составлявшая 2200 м, должна быть увеличена. Это объясняется тем, что для поражения целей, расположенных на значительной площади, у мотопехоты нет лучшего оружия, чем тяжелая реактивная установка. Массированный огневой удар напалмовыми и даже осколочно-фугасными или зажигательными реактивными снарядами оказывает эффективное действие как в наступлении, так и в обороне.
В ближнем бою хорошо себя зарекомендовали огнеметы, применявшиеся для быстрого уничтожения очагов сопротивления и поражения живой силы в блиндажах и долговременных огневых сооружениях. Однако дальность огнеметания прежних огнеметов, равная 40 м, была недостаточной. В будущем дальность огнеметания необходимо довести до 100 м.

Легкое пехотное оружие. Для ведения боя с бронетранспортеров или спешившись мотопехота помимо тяжелого оружия должна иметь также пулеметы, автоматы, ручные гранаты, винтовки с оптическим прицелом и винтовочные гранатометы. Полностью себя оправдало вооружение мотопехотного отделения двумя пулеметами. Ввиду многообразия боевых задач мотопехотных подразделений от этого сильного оружия не следует отказываться и при бое в пеших боевых порядках.

Противотанковое оружие ближнего боя. Для борьбы с танками каждое отделение должно иметь по меньшей мере одно противотанковое ружье «Базука». При спешивании, если в нем нет необходимости, оно может быть оставлено на бронетранспортере.
Организация. Основные причины, требующие принятия в бронетанковых войсках четверичной организации батальона и троичной организации роты, были изложены выше.
Как же следует распределить по подразделениям тяжелое оружие? Сосредоточить ли его в батальоне или дать в каждую роту?
В отличие от обычной пехоты в мотопехоте нецелесообразно сосредоточивать все тяжелое оружие в батальоне. При значительной ширине боевого порядка мотопехотного батальона в условиях скоротечного боя командир роты не может обойтись без собственных минометов и противотанковых средств, так как своевременная огневая поддержка роты средствами батальона при быстро меняющейся обстановке в большинстве случаев будет невозможной. Минометы и безоткатные орудия, сосредоточенные в батальоне, для боя, как правило, придется распределять по ротам. Поэтому их целесообразно организационно ввести в состав роты. Это даст командиру роты возможность лучше изучить людей, которых ему придется вести в бой, и усилит среди личного состава роты чувство единого коллектива. Поэтому в состав мотопехотной роты следует включить минометное отделение из двух 81-мм минометов и отделение из двух безоткатных орудий.

120-мм минометы, наоборот, должны быть сосредоточены в руках командира батальона для того, чтобы он имел возможность их огнем влиять на ход боя. Для этого в батальоне достаточно иметь один шестиминометный взвод. Группа управления взвода 120-мм минометов должна быть в состоянии при массировании огня управлять также и огнем отделений 81-мм минометов, временно сосредоточиваемых в руках командира батальона. Благодаря маневренности минометов и наличию средств радиосвязи управление огнем минометов в этом случае не будет затруднено. Таким образом, при выполнении перечисленных требований мотопехотный батальон мог бы иметь примерно следующую организацию:
- штаб батальона;
- штабная рота, состоящая из отделения связи, отделения разведки, минометного взвода в составе шести тяжелых минометов и саперного взвода;
- четыре мотопехотные роты, состоящие каждая из отделения управления, минометного отделения (два 81-мм миномета), отделения безоткатных орудий (два орудия) и трех мотопехотных взводов по три мотопехотных отделения;
- рота снабжения.
При предлагаемой организации и вооружении в мотопехотном батальоне имелось бы более 80 бронетранспортеров. Такой батальон по составу, маневренности, силе удара и огня явился бы достойным соратником танкового батальона.
Основы боевого применения. Техника дала мотопехоте скорость, проходимость, броневую защиту, большую мощь огня и средства радиосвязи. Благодаря этим пяти факторам мотопехота получила все возможности для ведения успешных боевых действий. Рассмотрим влияние каждого из них на боевое применение мотопехотных подразделений.
Первый фактор - скорость. В современных условиях марш и маневр мотопехоты проводятся при движении со скоростью, в пять, десять, пятнадцать раз превышающей четырехкилометровую скорость пехотинца. При таких скоростях авангард походной колонны пехоты, например при обнаружении противника на расстоянии 300 м, располагает для принятия решения уже не 4,5 минуты, как это было прежде, а лишь 36 секундами. Поэтому в зависимости от обстановки он в данном случае или попадет в ловушку, или уничтожит противника внезапным ударом. Главным силам походной колонны для совершения охватывающего маневра, т. е. на преодоление расстояния в 4 км, при современных скоростях движения потребуется уже не 1 час, а всего 8 минут. В течение этого времени они смогут без особого физического напряжения личного состава обойти противника и внезапно атаковать его.

Как показывают эти простые примеры, большая скорость выдвигает перед мотопехотой два основных требования.
Первое требование заключается в необходимости предвидеть обстановку и быстро принимать решение, в умении на основе принятых решений быстро отдавать приказы и претворять их в жизнь.
Второе требование состоит в том, что при принятии решения следует учитывать скорость машин, на которых перебрасывается мотопехота, с таким расчетом, чтобы обеспечить внезапность нанесения удара по противнику и достижение полного успеха боя.

Второй фактор - проходимость. Зависимость бронетанковых войск от условий местности изложена выше. Правильная оценка местности существенно влияет на исход боя. Поэтому каждый раз необходимо проводить рекогносцировку местности. Однако при этом необходимо учитывать, что высокая проходимость бронетранспортеров позволяет действительно широко использовать особенности местности для проведения маневра и достижения успеха боевых действий. Если же местность непроходима или на пути бронетранспортеров имеется преграда или препятствие, которое невозможно обойти, мотопехота может спешиться и не только продолжать марш, но и вести бой. Как только будет достигнута местность, благоприятная для движения, мотопехота снова садится на бронетранспортеры и продолжает марш или, если это необходимо, ведет бой уже на бронетранспортерах.
Третий фактор - броневая защита. Броня современного бронетранспортера обеспечивает защиту от осколков снарядов и мин, огня стрелкового оружия и противотанковых ружей. При движении на бронетранспортерах можно не обращать внимания на ружейно-пулеметный огонь противника. Но броня все же не обеспечивает стопроцентную безопасность экипажа. Танки и противотанковые орудия, особенно при ведении ими флангового огня, а также противотанковые средства ближнего боя при прямых попаданиях являются основными противниками бронетранспортеров. Поэтому необходимо стремиться своевременно их обнаружить и уйти от их огня. Это может быть достигнуто путем использования местности и маскировки, непрерывного наблюдения за полем боя и проведения соответствующего маневра.
Бронетранспортер имеет довольно большие размеры (площадь поперечного сечения его составляет около 4 кв. м). Поэтому на открытой местности он может быть обнаружен противником на большом удалении. Стоящий на месте бронетранспортер даже на большом расстоянии представляет собой хорошую мишень. В движении же поразить его гораздо труднее, особенно если он продвигается от укрытия к укрытию. Поэтому мотопехота и в наступлении, и в обороне должна придерживаться принципа: «Движение - победа, остановка - уничтожение!»
Относительная слабость брони бронетранспортеров в сравнении с бронепробиваемостью танковых пушек и противотанковых средств заставляет мотопехоту при встрече с более сильным противником применять в зависимости от условий различные способы боевых действий.

Если местность, обстановка и поставленная задача позволяют, используя скорость движения, уклониться от лобового столкновения с противником, то наступление может быть предпринято с другого направления, т. е. мотопехота должна вести боевые действия по принципу: «Не пробивать стену головой, а искать открытую дверь!» Эта возможность, к сожалению, пока что еще мало реализуется.

Если мотопехоте, вопреки основным правилам, все же придется вести наступление на противника, имеющего сильную противотанковую оборону, или продвигаться через минные поля, то слабая броневая защита может вынудить ее спешиться и временно вести бой в пеших боевых порядках. Танки, бронетранспортеры и артиллерия в этом случае должны поддерживать мотопехоту своим огнем.

Четвертый фактор - огневая мощь. В мотопехотном батальоне, кроме шести тяжелых минометов и бортового вооружения 80 бронетранспортеров, имеется по два безоткатных орудия и по два средних миномета а каждой роте. Все огневые средства должны находиться в постоянной готовности к открытию огня.
Такая насыщенность огневыми средствами позволяет не только теоретически, но и практически сломить любое сопротивление не защищенного броней противника или по крайней мере подавить его, если он находится в укрытиях полевого типа. По целям, расположенным в укрытиях легкого типа и вне их, огонь ведут минометы; по целям, находящимся в прочных укрытиях, - тяжелые реактивные установки. В ближнем бою огонь минометов и реактивных установок усиливается большим количеством пулеметов и штурмовых винтовок, а также огнеметов и ручных гранат.

Но все же главная сила бронетанковых войск заключается в сочетании огня и маневра! Маневр - важнейший элемент их боевых действий. Только маневр обеспечивает полное использование огня для уничтожения противника. Огонь подготавливает и обеспечивает его проведение. Следовательно, у бронетанковых войск огонь является лишь составной частью маневра. Поэтому мотопехота ведет огневой бой, сочетая движение с короткими остановками для ведения огня. Короткими очередями с ходу достигается подавление противника. После этого подавленного противника уничтожают прицельным огнем с коротких остановок. На дальностях до 250 м уничтожение противника может быть достигнуто и при стрельбе с ходу. Мотопехота сближается с противником при поддержке собственных огневых средств!

Значительная протяженность боевого порядка батальона по фронту и скоротечность боя не позволяют организовать централизованное управление огнем всего батальона. Поэтому роты, взводы, а иногда и отдельные бронетранспортеры ведут огневой бой самостоятельно в рамках своих боевых задач. В масштабе взвода сосредоточение огня может быть быстро осуществлено в любое время.
Для усиления огня на важнейшем направлении командир батальона имеет лишь взвод тяжелых минометов. Подвижность бронетранспортеров, на которых устанавливаются минометы, позволяет производить быструю смену огневых позиций и сосредоточение огня на любом участке. Тяжелое оружие, поддерживающее наступление, ведет огонь с часто меняемых полузакрытых иди закрытых огневых позиций.

Если часть подразделений или весь мотопехотный батальон вынуждены действовать в пеших боевых порядках, то огневой бой мотопехотой ведется так же, как и обычной пехотой. В этом случае оставшиеся сзади бронетранспортеры поддерживают бой спешившихся подразделений сосредоточенным огнем бортового оружия. Если исключительные обстоятельства заставляют мотопехоту спешиться для обороны, то бронетранспортеры поддерживают ее огнем бортового оружия, часто меняя позиции. Основная масса бронетранспортеров находится где-либо в укрытии в готовности к контратакам. Ни в коем случае нельзя допускать длительного пребывания бронетранспортеров на одной и той же позиции.

Наконец, пятый фактор - средства радиосвязи. Наличие достаточного количества средств радиосвязи позволяет обеспечить связью отдельные бронетранспортеры, взводы и роты как между собой, так и с другими подразделениями боевой группы. Работа радиосвязи возможна в любое время, в любой обстановке и на любом расстоянии. Только такая связь может обеспечить оперативность в управлении и необходимое взаимодействие между всеми подразделениями мотопехоты.

Подобно скорости движения бронетранспортеров скорость распространения радиоволн предъявляет к мотопехоте два главных требования. Первое требование заключается в том, чтобы связь была непрерывной. При этом ее следует использовать для передачи приказов и донесений, а также для переговоров. Второе требование состоит в том, что при оценке обстановки и принятии решения необходимо учитывать возможности радиосвязи для того, чтобы использовать ее в интересах обеспечения более маневренных боевых действий и быстрого достижения успеха боя.
Таким образом, технические предпосылки, выраженные рассмотренными выше пятью факторами, позволяют мотопехоте успешно выполнить стоящие перед ней задачи. Вместе с тем мотопехота обязана при выборе способа боевых действий полностью учитывать все имеющиеся технические предпосылки. Каждая из этих предпосылок в отдельности важна сама по себе. Любой недостаток в техническом оснащении или в подготовке личного состава приводит к значительному снижению боеспособности или полному подрыву ее. Лишь разумно организованное взаимодействие всех технических средств, подкрепленное высоким моральным духом личного состава и умелыми действиями командиров и войск, может обеспечить успех в бою.

Принципы боевых действий мотопехоты могут быть кратко сформулированы так: маневр - стихия мотопехоты, в наступлении - ее сила. С учетом этого и должна быть построена тактика мотопехоты. Эти же принципы командование должно учитывать при постановке мотопехоте боевых задач.

Основой военных доктрин стран фашистского блока, прежде всего гитлеровской Германии, являлась теория «молниеносной войны», предусматривавшая уничтожение противников поодиночке, упреждение их и готовности к военным действиям, внезапное нанесение мощного стратегического удара в самом начале войны.

Немецко-фашистское командование стремилось сосредоточить для первого удара максимальное количество сил и средств, обеспечить скрытность подготовки войск, захватить стратегическую инициативу. Решающей предпосылкой для захвата инициативы считалось достижение стратегической внезапности. Поскольку мероприятия по обеспечению внезапности нападения выходили за пределы функций военного командования, ими занимались не только аппарат военного ведомства, но и другие государственные органы. Важная роль в этом принадлежала политической, дипломатической, военной дезинформации.

На первых этапах второй мировой войны применение доктринальных положений «блицкрига» привело к быстрому разгрому вооруженных сил ряда капиталистических государств Европы, в том числе одного из сильнейших в военном отношении - Франции. Вследствие внезапности нападения немецко-фашистская армия добилась также успехов в первые месяцы войны с Советским Союзом.

Основным видом военных действий вооруженных сил фашистской Германии в 1939 - 1942 гг. являлось стратегическое наступление с целью в короткие сроки разгромить вооруженные силы противника, овладеть основными экономическими и политическими центрами, вынудить его к капитуляции. При подготовке стратегического наступления большое внимание уделялось выбору направления главного удара. Как правило, он наносился по основной группировке войск противника, от которой зависела устойчивость всего стратегического фронта, с целью ее окружения или расчленения с последующим разгромом по частям. Наступление обычно велось на направлениях, которые выводили к жизненно важным экономическим, военно-стратегическим и политическим центрам.

При подготовке агрессии стратегическое развертывание и создание ударных группировок войск осуществлялось еще в мирное время. Это давало возможность вермахту с началом войны сразу захватить стратегическую инициативу и вести крупные стратегические операции с решительными целями. Передвижение, сосредоточение и развертывание войск в исходных районах, завершение создания ударных группировок проводились скрытно и в сжатые сроки непосредственно перед наступлением.

Для обеспечения наибольшей мощи начального удара вооруженные силы развертывались в одном стратегическом эшелоне. Массирование сил, особенно танковых войск и авиации на главных направлениях, позволяло создавать значительное превосходство и добиваться крупных оперативных успехов. В военных кампаниях против Польши и стран Западной Европы вооруженные силы фашистской Германии развертывали наступление на всем стратегическом фронте или на большей его части с использованием воздушных десантов и агентуры («пятой колонны») для диверсий и дезорганизации работы тыла и управления.

Стратегическое наступление вермахта в войне против СССР характеризовалось постепенным уменьшением размаха и результатов. Если в 1941 г. наступление включало ряд одновременных стратегических операций, проводимых на всем фронте и на значительную глубину, то в 1942 г. оно было предпринято на одном стратегическом направлении, а в 1943 г. ограничивалось лишь узким участком фронта в районе Курского выступа. При этом ни в одной из наступательных кампаний, несмотря на первоначальные успехи, вермахт не смог сломить сопротивления советских войск и достичь поставленных стратегических целей полностью.

Почти все наступательные операции проводились, как правило, группами армий, каждая из которых действовала на самостоятельном стратегическом направлении. Главной ударной силой являлись крупные соединения и объединения танковых войск. В стратегическом наступлении на них возлагалась задача рассекать оборону, выходить в глубокий тыл, завершать окружение группировок или отсекать их от основных сил. Поставленные задачи группа армий решала при поддержке воздушного флота.

В ходе войны изменялись способы применения танковых войск. В польской кампании танковые и моторизованные дивизии придавались полевым армиям. Перед нападением на Францию был сделан шаг к массированному применению танков: для действий на главном направлении создавалась сильная танковая группа под единым командованием в составе двух танковых и одного моторизованного корпусов.

В войне против СССР танковые группы, преобразованные затем в танковые армии, использовались главным образом для нанесения глубоких рассекающих ударов в целях последующего окружения крупных группировок. Глубина операций танковых групп вермахта летом 1941 г. составляла 400 - 500 км, средний темп наступления 20 - 30 км в сутки. При этом гитлеровское командование стремилось не отвлекать их на борьбу с поясками, оставшимися в тылу или даже угрожавшими флангам. Эти задачи решали пехотные соединения, наступавшие вслед за танками. Прорыв обороны осуществлялся обычно на двух, а иногда трех участках с последующим развитием наступления по сходящимся направлениям. Такие действия приводили к успеху только в первые месяцы после нападения на СССР, когда наступление велось превосходящими силами и против поспешно подготовленной, неглубокой обороны.

В ряде случаев применялся также фронтальный удар, чтобы затем расчленить противостоящую группировку, стремительно выйти в оперативную глубину и захватить важные оперативно-стратегические объекты. Таким способом наступала, например, группа армий «Юг» на житомирско-киевском направлении осенью 1943 г.

Провал наступательной стратегии вермахта на советско-германском фронте был результатом постоянно нараставших ударов советских войск и превосходства их военного искусства. Уже в летне-осенней кампании 1941 г. стала видна порочность гитлеровских стратегических концепций, которые базировались на внезапности нападения или временном преимуществе в силах и средствах.

Начиная войну против СССР, фашистское руководство не предполагало, что вермахту придется хотя бы временно перейти к обороне. Однако уже летом 1941 г. вражеские войска были вынуждены обороняться под Ленинградом, Смоленском, в Заполярье, а зимой 1941/42 г. - на всем фронте. С лета 1943 г. после поражения под Курском фашистская армия была поставлена перед необходимостью полностью отказаться от наступательной стратегии и перейти к стратегической обороне.

Зимой 1941/42 г. и зимой 1942/43 г. командование вермахта считало оборону временной и организовывало ее поспешно. Цель ее заключалась в срыве наступления советских войск, удержании захваченной территории, выигрыше времени для накопления сил и подготовки нового наступления. Поэтому стратегические оборонительные рубежи, как правило, заблаговременно не оборудовались. Оборонительные группировки войск создавались в ходе сражений. Немецко-фашистское командование рассчитывало стабилизировать фронт, опираясь на естественные рубежи, однако под мощными ударами советских войск добиться этого не могло.

В 1943 - 1945 гг. наряду с естественными рубежами вермахт стал широко использовать систему оборонительных полос с развитой сетью инженерных укреплений. Группа армий в обороне получала полосу шириной от 600 км до 1 тыс. км и более. Общая глубина обороны составляла 60 - 100 км и включала тактическую и оперативную зоны. Путем инженерного оборудования местности и использования выгодных естественных рубежей повышалась устойчивость обороны. Основное внимание уделялось подготовке тактической зоны, глубина которой достигала 10 - 20 км. Она состояла из двух, а иногда из трех полос, которые оборонялись соединениями первого оперативного эшелона армии. В оперативной зоне глубиной до 80 км и более располагались резервы армий и групп армий. Оперативные плотности на главных направлениях составляли 10 - 12 км, а на второстепенных - 30 - 40 км на дивизию. Плотности артиллерии в зависимости от важности направлений колебались от 15 - 20 до 50 орудий и минометов на 1 км фронта. С перенесением боевых действий на территорию Германии в систему обороны групп армий стали включаться укрепленные районы. Глубина обороны возросла до 120 - 150 км.

Действия войск при удержании важных районов и рубежей отличались упорством и активностью. Они сопровождались скрытно подготовленными контрударами, а на отдельных направлениях и переходом в контрнаступление (контрнаступление в Арденнах в 1944 г., попытка перехода в контрнаступление у озера Балатон в 1945 г.).

Наиболее слабым звеном в стратегической обороне вермахта являлся недостаток резервов. Это во многом затрудняло восстановление нарушенного фронта.

Военно-воздушные силы Германии применялись для решения многообразных тактических, оперативных, а в отдельных случаях и стратегических задач. Особенно важная роль отводилась им в начале военных действий. Завоевание господства в воздухе путем уничтожения авиации на аэродромах, а также поддержка танковых группировок считались основными предпосылками успешного ведения операций сухопутных войск. Одновременно с борьбой за господство в воздухе авиация наносила удары по административно-политическим центрам, узлам железных и шоссейных дорог, военно-морским базам, войскам, выдвигавшимся из глубины, резервам для срыва мобилизации и развертывания противостоящих вооруженных сил. Глубина авиационного воздействия по объектам тыла доходила до 500 - 600 км и более.

В ходе наступательных операций вермахта осуществлялось тесное взаимодействие военно-воздушных сил с группировками сухопутных войск. С переходом к стратегической обороне главные усилия ВВС все более сосредоточивались на поддержке наземных группировок и прикрытии наиболее важных объектов в тылу. Однако утрата господства в воздухе на советско-германском фронте резко снизила эффективность действий фашистской авиации в решении этих задач.

В ходе войны (особенно в ее первом периоде) противник сравнительно широко использовал авиацию для высадки воздушных десантов. Наиболее крупной была воздушно-десантная операция по захвату острова Крит (май 1941 г.). В ней участвовало две дивизии (воздушно-десантная и горнострелковая), 550 транспортных самолетов и 60 планеров для переброски войск, а также более 600 истребителей и бомбардировщиков, обеспечивавших прикрытие десантов с воздуха и их действия после высадки. Для успеха этих операций важное значение имело абсолютное господство фашистской авиации в воздухе и незначительное расстояние между ее базами на материке и районом высадки (120 - 240 км).

Усилия военно-морского флота Германии были сосредоточены на нарушении морских перевозок государств антигитлеровской коалиции. Если по предвоенным взглядам значительная роль в борьбе на океанских коммуникациях отводилась надводному флоту, то в ходе войны основным средством борьбы против торгового судоходства стали подводные лодки. На их долю приходилось более 60 процентов всех уничтоженных транспортов Англии и США.

Способы применения подводных лодок совершенствовались. В начале войны, когда к составе немецких ВМС насчитывалось всего 57 подводных лодок (причем менее половины их были способны к действиям в Атлантике), они использовались одиночно, позиционным методом, позднее - методом крейсерства в обширных районах, а затем группами. От действий в неподвижных завесах лодки перешли к преследованию и атакам конвоев способом «волчьей стаи». Для ударов по наиболее важным конвоям проводились специальные операции, в которых принимали участие разнородные силы флота и авиации. Такие операции осуществлялись в Баренцевом море против конвоев, следовавших в Советский Союз, на Средиземном море и в других районах.

Эффективность действий немецких подводных лодок достигла максимума и 1942 г. С усилением же противолодочной обороны Англии и США она стала резко падать. Совершенствование методов борьбы с лодками заставило фашистское командование изменить их тактику. Крупные завесы разделялись на мелкие группы, а часть подводных лодок снова переходила к одиночным действиям, как в начале войны. Однако это не принесло ожидаемых результатов. Хотя за время войны немецкие подводные лодки нанесли значительный урон судоходству союзников, решить поставленную задачу - прервать их морские сообщения они не смогли.

Подобный исход «подводной войны» был в значительной степени обусловлен тем, что основные ресурсы фашистской Германии поглощал советско-германский фронт. В этих условиях темпы строительства подводного флота, особенно новых лодок, ограничивались. Кроме того, применение их без активного участия авиации не могло принести достаточно ощутимых результатов. Германия же не использовала в боевых действиях в Атлантике свою авиацию, прежде всего потому, что основные ее силы были сосредоточены против Советского Союза.

Совместные операции армии и флота фашистской Германии в ходе войны не получили значительного развития. Наиболее крупный морской десант был осуществлен в Норвегии (1940 г.). В этой операции использовались почти все наличные силы флота при поддержке превосходящих сил авиации. Пользуясь внезапностью нападения и слабым противодействием, фашистские войска высадились на побережье и в короткий срок оккупировали Норвегию, что оказало определенное влияние на дальнейший ход вооруженной борьбы на Западе. В последующем же морские десантные операции гитлеровским флотом не проводились {358} .

Противодесантная оборона фашистской Германии не могла активно противодействовать крупным морским десантам США и Англии, так как главные силы вермахта были скованы на советско-германском фронте. Весьма незначительное участие принимал военно-морской флот Германии и в операциях, которые проводили сухопутные войска на приморских направлениях советско-германского фронта. Действия фашистского флота в основном ограничивались использованием минного оружия и применением легких сил в прибрежной зоне.

На формирование стратегических концепций фашистской Италии сильное влияние оказали немецкие военные теории. Так же, как и в Германии, расчет делался на «молниеносные» кампании. Главным видом стратегических действий в итальянской армии считалось наступление, однако первые же сражения показали беспочвенность подобных концепций. Потерпев ряд поражений в наступательных кампаниях, Италия втянулась в затяжную войну.

В ходе военных действий на североафриканском фронте итальянские войска фактически превратились в своеобразную вспомогательную силу немецкого африканского корпуса. В наступлении они закрепляли успехи немецких танковых дивизий, блокировали противника в укрепленных пунктах, обеспечивали фланги, охраняли коммуникации. В обороне они действовали, как правило, в первом эшелоне, а во втором эшелоне находились немецкие дивизии, предназначавшиеся для контратак и контрударов. Такой же способ «подстраховки» применялся и на советско-германском фронте, где немецкие дивизии, например, во время Сталинградской битвы находились в тылу 8-й итальянской армии.

Противодесантная оборона в Италии была недостаточно устойчивой и глубокой. При обороне острова Сицилия итальянские дивизии береговой обороны действовали в широких полосах (70 - 100 км на дивизию). Плотности артиллерии (в среднем 2 орудия на 1 км фронта) были низкие. Противодесантных заграждений на берегу было мало, минирование важнейших подходов к берегу не проводилось; итальянские пехотные дивизии, предназначавшиеся для контратак и контрударов, обладали слабой подвижностью.

В ходе войны выявились существенные недостатки и в способах использования военно-морских сил Италии. Корабли итальянского флота, уступавшие по своим боевым качествам кораблям союзников, не смогли противостоять действиям их флота. На Средиземном море они оказались неспособными надежно защитить свои морские сообщения. Причина поражения итальянских ВМС кроется также в плохой организации управления силами, неумении итальянского командования организовать надежное прикрытие их с воздуха, в полной мере использовать в боевых действиях на море свою ударную авиацию и подводные лодки.

Военное искусство милитаристской Японии, как и других стран агрессивного блока, основывалось на принципах ведения «молниеносной войны». При разработке военных планов учитывалась слабая обеспеченность страны стратегическим сырьем (особенно жидким топливом). Исходя из итого, расчет делался на быстротечные наступательные операции, чтобы захватить важнейшие источники стратегического сырья и занять Господствующие позиции в Азии и бассейне Тихого океана. Первостепенное значение придавалось достижению внезапности и завоеванию господства в воздухе и на море. Эту задачу предполагалось решить нанесением мощных внезапных ударов силами авиации и военно-морского флота но военно-морским и воздушным базам. В борьбе на море большая роль отводилась авианосцам.

С вступлением Японии в войну основные усилия сосредоточились на уничтожении американского и английского флотов на море и в базах, а также на проведении морских десантных операций. Стратегическое наступление велось по отдельным направлениям. Главный удар наносился в направлении Филиппины, Я на с целью быстрейшего овладения важнейшими сырьевыми источниками в районе Южных морей.

На первых этапах военных действий в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане японские вооруженные силы достигали целей операций в намеченные сроки и с небольшими потерями. В наступательных операциях большое место занимали морские десанты. Они, как правило, высаживались после сильных ударов авиации. Вместе с высадкой морских десантов в некоторых случаях осуществлялись воздушные десанты с целью захвата портов и плацдармов на побережье, а также для наступления в глубину.

Составной частью стратегической обороны Японии на Тихом океане являлась противодесантная оборона крупных островов и приморских плацдармов. В противодесантных операциях важная роль отводилась военно-морскому флоту. Его задача заключалась в том, чтобы разгромить десанты союзников в море и не допустить их высадки. В связи с крупными потерями в авианосцах и других кораблях основные задачи в противодесантных операциях стали возлагаться на сухопутные войска, которые отражали десанты противника, опираясь на долговременные сооружения и естественные оборонительные рубежи на островах. Для ударов по надводным кораблям с 1944 г. применялись самолеты, пилотируемые летчиками-смертниками («камикадзе»). Но в условиях огромного превосходства американских вооруженных сил японскому командованию не удалось эффективно противодействовать высадке морских десантов.

Весьма слабой оказалась и защита морских коммуникаций Японии. Не оправдались расчеты на скоротечность войны, при которой завоевание господства в воздухе и на море обеспечит безопасность судоходства. В ходе военных действий все больше сказывалась неподготовленность японских сил противолодочной обороны к ведению борьбы на море. Ощущался недостаток боевых кораблей для защиты конвоев как от подводных лодок, так и от авиации США и Англии, в результате чего потери судов резко возрастали.

На континентальных театрах военных действий японские вооруженные силы осуществляли как наступательные, так и оборонительные операции. Наступление велось обычно армейскими объединениями при поддержке авиации по отдельным направлениям, преимущественно вдоль железнодорожных магистралей, крупных рек и морского побережья, чтобы овладеть важными экономическим политическими районами и узлами коммуникаций. Глубина большинства операций составляла 150 - 200 км. Партизанские методы борьбы, которые применяли китайские войска, вынуждали японское командование рассредоточивать силы для захвата и удержания важнейших районов и обеспечения безопасности коммуникаций. В ходе наступления широко применялись обходы, охваты, ночные действия, умело использовались не занятые войсками промежутки в обороне. Слабая насыщенность японских сухопутных войск танками ограничивала их маневренность и определяла низкие темпы наступлении. Военно-морские силы оказывали содействие сухопутным войскам огнем корабельной артиллерии, ударами авианосной и базовой авиации, высадкой тактических и оперативных десантов.

Оборона японских сухопутных поиск обычно осуществлялась в рамках армейских объединений и реже в масштабе фронта. Армии оборонялись в полосах 200 - 300 км (в отдельных случаях до 500 км). Полосы пехотных дивизий на главных направлениях составляли 10 - 20 км, а на второстепенных - 60 - 80 км. Средние плотности артиллерии на главных направлениях не превышали 10 - 12 орудий на 1 км. Оборона строилась отдельными очагами и была неглубокой. Однако и при этих условиях она была достаточно устойчивой против наступавших войск США.

Оборона армии состояла, как правило, из главной полосы и тылового оборонительного рубежа общей глубиной около 20 - 25 км. На тыловом рубеже, оборудованном в 15 - 20 км от главной полосы, находились армейские резервы. Против наступавших войск Советской Армии в Маньчжурии кроме двух армейских оборонительных полос создавался фронтовой рубеж обороны, на котором располагались фронтовые резервы (до трети всех сил).

Японские войска, как правило, проявляли упорство и активность в обороне, наносили внезапные контрудары по слабо защищенным флангам наступавших войск, Авиация действовала небольшими группами по вклинившимся группировкам и резервам. Однако мощного удара Советских Вооруженных Сил в Маньчжурской операции 1945 г. войска Квантунской армии выдержать не смогли.

В целом в военном искусстве государств фашистско-милитаристского блока, прежде всего фашистской Германии, наиболее полно были разработаны такие вопросы, как упреждение противника в стратегическом развертывании, обеспечение внезапности первого удара, завоевание господства в воздухе, ведение широких маневренных действий с использованием крупных масс подвижных войск в тесном взаимодействии с авиацией. И хотя первоначально немецким и японским вооруженным силам удалось добиться значительных успехов, их стратегия и тактика оказались не в состоянии преодолеть пороки, коренившиеся в реакционной политике и авантюристических целях фашистско-милитаристских государств.

Как ни одна из войн прошлого, вторая мировая война дала огромный опыт оперативно-стратегического применения вооруженных сил и ведения военных действий большого стратегического масштаба на континентальных и океанских театрах с применением крупных масс войск, авиации и сил флота. Она убедительно подтвердила действие закона о зависимости развития военного искусства от способа производства, экономических условий и морально-боевых качеств личного состава.

Наиболее ценный и многообразный опыт получили Вооруженные Силы СССР, сражавшиеся на главном фронте войны и с самым сильным противником. Вооруженные силы США и Англии проводили крупные операции на континентальных театрах военных действий лишь на завершающем этапе войны, когда фашистские войска были резко ослаблены в результате ожесточенных боев на советско-германском фронте. Имеете с тем союзники получили большой опыт ведения боевых действий на океанских ТВД.

В продолжительной и ожесточенной борьбе с сильным и коварным противником советское военное искусство показало неоспоримое превосходство над военным искусством армий фашистского блока. Блестящие победы, одержанные Советскими Вооруженными Силами в Великой Отечественной войне, явились ярким показателем их боевого могущества и высокого воинского мастерства.

Советская военная стратегия как ведущая часть военного искусства обогатилась новыми положениями в вопросах подготовки и ведения стратегического наступления. Успешно была решена проблема последовательного и одновременного проведения стратегических операций групп фронтов, объединенных единством замысла Ставки ВГК. Существенный вклад сделан и в решение проблемы стратегической обороны, особенно в части ее устойчивости и активности. Непрерывно совершенствовалось искусство боевого применения видов Вооруженных Сил, организации стратегического взаимодействия. Дальнейшее развитие получили оперативное искусство и тактика. Поэтому, несмотря на то что в условиях научно-технической революции произошли колоссальные изменения во всех областях военного дела, богатейший боевой опыт Советских Вооруженных Сил остается одним из важных источников дальнейшего развития советского военного искусства, обучения и воспитания личного состава Советской Армии и Флота.

Уроки войны учат, что развитие военного искусства - сложный процесс диалектической взаимосвязи и взаимодействия материальных и духовных факторов. В Советских Вооруженных Силах оно определялось непрерывно возраставшей боевой мощью армии, ростом ее технической оснащенности и высокими морально-боевыми качествами личного состава. Вместе с тем развитие способов ведения военных действий оказывало непосредственное воздействие на решение всего комплекса проблем вооруженной борьбы, предъявляло новые требования к военной технике, совершенствованию организационной структуры объединений и соединений, подготовке военных кадров, обучению и воспитанию личного состава, формам и методам управления войсками.

Опыт минувшей войны позволяет глубоко осмыслить закономерные изменения в формах и способах вооруженной борьбы, извлечь необходимые уроки из боевой практики войск и штабов в решении таких важных проблем военного искусства, как готовность войск к срыву внезапных ударов, ведение военных действий в начальный период войны, подготовка ТВД, борьба за стратегическую инициативу, завоевание господства в воздухе, отражение контрударов во фронтовых и армейских операциях, прорыв сильно укрепленной обороны противника, использование подвижных группировок, применение различных форм оперативного маневра, форсирование водных преград, высадка десантов, борьба на морских (океанских) сообщениях, способы применения ВВС, организация всех видов обеспечения войск и т. д.

Уроки минувшей войны и опыт развития военного дела в послевоенный период подтверждают исключительную важность заблаговременного предвидения характера вооруженной борьбы и соответствующей подготовки к ней Вооруженных Сил СССР и армий других стран социалистического содружества. Они убедительно показывают, что в условиях возросшей агрессивности империализма их вооруженные силы должны находиться в постоянной боевой готовности к отражению агрессии и решительному разгрому противника в любых условиях обстановки.

Опыт войны показал, что необходимым условном высокой боеспособности Советской Армии и Военно-Морского Флота является овладение различными формами и способами вооруженной борьбы. В этой связи важное значение имело и имеет изучение и оценка военных концепций и теорий капиталистических государств, характера и направленности боевой и оперативной подготовки их вооруженных сил.

Глубокое научное предвидение, теснейшая связь теории и практики, творческий поиск новых форм и способов ведения операций, всесторонний учет обстановки, правильная оценка соотношения сил, решительность и активность в достижении поставленных целей, их соответствие боевым возможностям войск - эти чертр,1 военного искусства, присущие Советским Вооруженным Силам в годы Великой Отечественной войны, характеризуют развитие советской военной теории и практики подготовки войск и в современных условиях. Творческое использование боевого опыта способствует решению задач, поставленных перед личным составом армии и флота.

Дискуссия по вопросам - что есть блицкриг, каким образом в нем участвуют танковые войска, можно ли считать СССР родоначальником блицкрига, или же немецкой тактики использования танковых войск? Может быть, немцы творчески дополнили и воплотили в жизнь некоторые основы, вычитанные у советских военных теоретиков? В этой статье я, не претендуя на вселенскую истину и по мере своих скромных сил, попытаюсь дать ответы на поднятые вопросы.

В 1939-1945 годах танк зарекомендовал себя чрезвычайно грозным оружием, став одним из символов Второй мировой войны. Танки использовались во многих армиях, но не приходится сомневаться, что только две державы смогли создать по настоящему эффективные танковые войска, способные полностью использовать плюсы механизации и огневой мощи в глубоких операциях. Это державы - Германия и СССР. Как происходило становление их танковых войск? Для того, чтобы разобраться со всем этим, я вынужден буду начать… издалека:)

Что такое блицкриг? Блицкриг это, в переводе с немецкого, Blitz — «молния» и Krieg — «война». Молниеносная война, если угодно. Блицкриг - теория ведения скоротечной войны, согласно которой победа достигается до того, как противник сумеет мобилизовать и развернуть свои основные военные силы. Блицкриг как теория был создан задолго до появления танков и танковых войск - его создателем является не кто иной как Альфред фон Шлиффен, знаменитый германский стратег, начальник немецкого генерального штаба и автор знаменитого плана войны против англо-франко-российской коалиции, называемого не иначе как «План Шлиффена».

В сущности, план Шлиффена - это и есть квинтэссенция блицкрига.

Суть этого плана такова. Поскольку Германия явно проигрывала в ресурсах и численности армий союзу Англии, Франции и России, то дожидаться, пока упомянутые страны развернут свои армии и вести с ними правильную войну было форменным самоубийством (что, в общем, и было доказано первой мировой войной) Но армии Антанты не могли быть развернуты одновременно - в то время как французская армия по срокам мобилизации и развертывания примерно соответствовала германской, русские войска (в силу огромных расстояний России и меньшей транспортной инфраструктуры) существенно запаздывали в развертывании относительно германских войск. С армией Англии было, пожалуй, даже хуже - перед тем, как развертывать ее во Франции ее нужно было создать и доставить на континент.

Этим и собирался воспользоваться Шлиффен. Его план основывался на том, что французы, конечно, развернут свои силы на франко-германской границе. Шлиффен предполагал оставить против них совсем слабые войска, а против России - вообще ничего. Он был готов оборонять Лотарингию минимумом сил и даже сдать без боя Восточную Пруссию… В то время как все силы германской армии, стянутые в кулак, должны нанести чудовищной мощи удар через Бельгию и, выйдя на тылы французской армии (и захватив попутно Париж) прижать ее к германской границе. Отрезанная от своей страны армия, без подвоза снарядов, подкреплений и продовольствия будет быстро уничтожена, что станет концом Франции - и только после этого следовало концентрировать силы против России. Смысл плана Шлиффена заключался в том, чтобы рискнуть и разбить противника по частям - на всю кампанию против Франции отводилось только 42 дня, за это время русская армия могла мобилизоваться и даже успеть захватить какие-то германские территории, но вскоре она оказалась бы перед всей мощью кайзеровских войск.

Согласно Шлиффену победа достигалась:

1. Концентрированием сил в наиболее важной точке (даже в ущерб обороне на прочих участках)
2. Быстротой маневра
3. Действием огромных войсковых масс на немыслимой до того тактической глубине (в глубоком тылу противника)
4. И last but not least - победа достигалась не разгромом вражеских войск в генеральном сражении, а их окружением.

Вот это и был - блицкриг. Можно спорить о том, увенчался ли план Шлиффена успехом, если бы его рискнули применить на практике или не увенчался. Но в одном этому плану отказать нельзя - концептуально в нем присутствовали ВСЕ элементы блицкрига, впоследствии ничего принципиально нового пытливая военная мысль в блицкриг не добавила.

А потому я со всей ответственностью заявляю - блицкриг - это чисто немецкая концепция и немецкое же изобретение.

Но ни в коем случае не надо считать немцев эдакими пророками, способными провидеть будущее и создать концепцию, на долгие десятилетия опередившую развитие военной мысли в других странах. Это не так. Дело в том, что блицкриг представлял собой откровенно вынужденную меру - кайзеровская Германия готовилась к войне с целой коалицией держав, ощутимо превосходящей ее в ресурсах и способной вывести в поле (хоть и не сразу) куда большие армии, чем могли это сделать немцы. Когда ты один а врагов - несколько, то «стенка на стенку» - вариант заведомо проигрышный, а потому Шлиффен (чей гений я ни в коей мере не смею оспаривать) и придумал чрезвычайно элегантный план победы в столь невыгодном для Германии противостоянии. У плана Шлиффена был только один недостаток - он был очень рискованным, и не оставлял шансов Германии в случае провала. Но это была та цена, которую следовало заплатить - если уж ты ввязываешься в бой против сильнейшего - рискуй, а иначе проиграешь.

Блицкриг никак не мог бы появиться в России. Просто потому что задачи у России были совершенно иными - страна из за гигантских своих размеров проигрывала Германии в сроках мобилизации и развертывания войск. Соответственно, при одновременном начале мобилизации немцы успевали развернуться и нанести удар задолго о того, как русские сумеют изготовить к бою свои полки. Какой уж тут блицкриг? Поэтому, если немцы искали выход из конкретной ситуации, в которой находилась Германия, то русские полководцы искали выходы из ситуации, в которой находилась Россия, и, так же как и немцы, русские этот выход нашли. Предполагалось держать на границе с Германией части, с весьма высокой численностью мирного времени - тогда после объявления мобилизации они могли быстро довести свой состав до штатной численности и… превентивно атаковать противника, не дать ему развернуть свои войска для удара и выиграть, тем самым, время до развертывания всей русской армии.

Кстати сказать, военные планы СССР перед началом второй мировой были ни чем иным как переизданием старых планов, еще царских времен - с поправкой на новые численности, позиции, границы, технику… но принципы были теми же самыми что и во времена ПМВ. Но вернемся к блицкригу.

Как я уже говорил, блицкриг появился задолго до того как первый танк, лязгая гусеницами, покинул уютный сборочный цех и явил себя миру. Но с самого момента его рождения (и, похоже, до самой смерти) военная мысль искала и будет искать наиболее эффективные формы применения этого вида оружия, раскрывающие его потенциал на 110%...

И вот сейчас мы оставим Шлиффена с его теорией и рассмотрим, до чего додумались и к чему пришли в итоге немецкие и советские танковые войска в годы второй мировой войны.

Рискну утверждать, что идеала тактической схемы танковых войск достигли все же в Советском Союзе. В наступлении эта схема выглядела так:

1. Общевойсковые армии с приданными им батальонами тяжелых танков и САУ прорывают оборону противника
2. В прорыв вводятся танковые армии
3. Эти танковые армии, двигаясь гораздо быстрее чем немеханизированные стрелковые/пехотные дивизии, осуществляют окружение крупных войсковых масс противника
4. Танковые армии занимают оборону, препятствуя как попыткам окруженных войск вырваться из кольца, так и деблокирующим группам, пытающимся придти на помощь окруженным
5. Подходящие стрелковые дивизии общевойсковых армий заменяют части танковых армий в обороне и удерживают окруженных в кольце до их капитуляции
6. Высвобождающиеся части танковых армий либо уходят в рейд по тылам противника, либо же оттягиваются из района боевыз действий для использования их в следующей операции

Не во всех случаях танковые войска, вошедшие в прорыв, стремились окружить противника - нередки случаи, когда вместо задачи на окружение танковой армии могли быть поставлены задачи глубокого рейда. Например прорван весьма длинный фронт. Можно попробовать окружить часть войск, но в этом случае потери противника будут относительно невелики. А можно бросить танковую армию вперед, с тем чтобы захватить несколько переправ и мостов через широкую реку, текущую в глубоком тылу противника и отрезающую ему пути отступления - при успехе этого мероприятия можно будет разбить и пленить множество частей, которые уже не смогут вовремя отступить за реку.

Или же можно захватить что-то другое, но тоже стратегически важное в тылу врага

Немецкая тактика почти полностью соответствовала советской тактике, но за одним малым нюансом - немецкие панцерваффе сами участвовали в организации прорыва обороны противника, в то время, как военачальники СССР полагали (и совершенно справедливо) что привлечение танковых войск на этапе прорыва вражеской обороны есть грубая ошибка, в результате которой потенциал танковый частей резко ослабевает (что вполне подтверждалось практикой). Так что, хотя немцы, безусловно, первыми нащупали правильную тактику танковых войск, но все же, со временем, советская военная мысль превзошла германскую.

Для обозначения вышеописанной тактики мы не будем применять термин «блицкриг» - как мы уже увидели это не совсем уместно. Блицкриг - это более широкий термин, предполагающий быстрый разгром армий противника еще до того, как враг сможет развернуть и бросить в бой всю доступную ему мощь и принуждение его к миру вследствие такого разгрома. Блицкриг вполне возможен и без танковых войск - план Шлиффена вовсе не опирался на танки, в его эпоху танков просто не было. Поэтому для описанной выше тактики, я позволю себе использовать новый термин - тактика глубоких операций.

Тактика глубоких операций, безусловно, может являться составной частью блицкрига. Можно так же сказать (и это важно) что тактика глубоких операций определяет роль и место танковых войск в стратегии блицкрига… Но тактика глубоких операций имеет самоценность и может применяться вне блицкрига. Например, операции РККА 1944 года никак не подходят под определение блицкрига - они направлены на разгром давным-давно развернувшего свою армию и вторгшегося на территорию СССР врага. Но тактика глубоких операций тем не менее успешно применяется для разгрома вермахта.

Есть еще одно важное отличие глубокой операции от обычных прорывов обороны противника. Заключается он в том, что в ходе глубокой операции танковых войск достигается стратегический результат - т.е. прорвать оборону с тем, чтобы просто слегка «пощипать» ближний тыл противника или достигнуть тактического, или даже оперативного результата конечно можно, но это совсем не относится к тактике глубоких операций.

В качестве примера можно привести знаменитого британского командира пустыни - Монтгомери. Как ехидно писал А.Больных (цитирую по памяти) «Британцы, сосредоточив весьма крупные силы в Африке все же добились победы над дивизиями Роммеля - и даже военный гений фельдмаршала Монтгомери не смог помешать этому»

Так вот, Монтгомери неоднократно прорывал оборону противника. Он сосредотачивал превосходящие силы, наносил удар, с трудом прогрызал оборону, выстилая вражеские укрепления телами британских солдат и полыхающими остовами танков, отбивал контратаки еще живых немецких танков и… когда успех наконец-то был достигнут и нужно было бросать вперед танковые части, чтобы те дезорганизовывали тылы Роммеля и отрезали ему пути к отступлению, окружали его войска и громили его по частям... тогда Монтгомери действовал настолько осторожно, что подавляющая часть немецких и итальянских войск успевала выйти из под удара, отступить, и закрепиться на следующей линии обороны. А потом Монтгомери подводил свою армию к новым укреплерниям - и все начиналось сначала. Так вот - несмотря на то, что англичане не раз и не два проламывали оборону противника, добивались тактического эффекта в его тылах и даже оперативного - вынуждали противника отступать - на всей дороге до Туниса англичане так и не смогли достичь стратегического успеха. Никогда его танковые части не выходили в глубокий тыл противника. И потому, несмотря на наличие множества танков и неоднократные прорывы обороны, действия английской армии в пустыне никак не могут считаться глубокими танковыми операциями.

Теперь попробуем ответить на вопрос - какими должны быть танковые войска, для того чтобы наилучшим способом соответствовать тактике глубоких операций? Очевидно, что им следует быть

1. Мобильными, что подразумевает под собой полную механизацию войск
2. Пригодными к наступлению и к обороне, что требует объединения в составе танковых войск разнородных сил - танков, артиллерии, пехоты, ПТО и проч и проч
3. Автономными - т.е. способными выполнять весь спектр своих задач находясь во вражеском тылу в отрыве от собственных главных сил, что требует наличия специальных обеспечивающих частей - саперных, транспортных и т.д.

Все вышесказанное чрезвычайно важно и взаимозависмо. Можно разработать тактику действия танковых войск, но если в нашем распоряжении имеются не соответствующие задачам части - например, чисто танковые бригады, без мотопехоты, самоходной артиллерии и прочего, то попытка ввести их в прорыв и отправить на окружение врага приведет к их быстрой гибели. И наоборот, создание самых сбалансированных соединений, в которых гармонично совмещаются нужные виды войск, не даст нужного результата, если эти части не будут применяться в соответствии с тактикой глубоких операций. Танковые войска возникают лишь в том случае, если вооруженным силам страны удается создать оптимальный сплав структуры, численности и качества материальной части танковых частей, а также тактики их применения.

А потому попробуем рассмотреть, как эволюционировала тактика и структура танковых войск Германии и СССР до войны.

В части тактики особое внимание следует обратить на 2 ключевых фигуры, во многом определивших теорию танковой войны в СССР в межвоенные годы - заместителя начальника генерального штаба В.К.Триандафилова и командира первой в СССР танковой бригады, главного инспектора танковых войск К.Б.Калиновского. К сожалению, оба этих достойных руководителя погибли в авиакатастрофе в 1931 году. Им (а в особенности - В.К. Триандафилову) приписывают то создание теории глубоких операций, то, по крайней мере, авторство основных постулатов данной теории.

Увы, изучение трудов этих выдающихся военачальников показывает со всей очевидностью - к тактике глубоких операций, как ее понимаем мы, их теории не имеют решительно никакого отношения. Почему?

Начнем с того, что для проработки танковой теории у Триандафилова и Калиновского просто не было достаточно времени - напомню, что военный теоретик не может быть оторван от военной же практики. А откуда можно было бы взять практику использования современных на тот момент танков? Это можно было бы сделать только сформировав учебные, экспериментальные танковые части, которые могли бы отрабатывать на учениях те или иные задачи и концепции и давать тем самым твердую почву изложенным на бумаге теориям. И такие соединения в РККА появились (кстати - по прямому настоянию Триандафилова) - но, увы, для него самого и Калиновского слишком поздно. Только 17 июня 1929 г. Реввоенсовет по предложению В.К.Триандафилова принимает постановление, в котором говорилось: "Принимая во внимание, что новый род оружия, каким являются бронесилы, недостаточно изучен как в смысле тактического его применения (для самостоятельного и совместно с пехотой и конницей), так и в смысле наиболее выгодных организационных форм, признать необходимым организовать в 1929-1930 гг. постоянную опытную механизированную часть." Через месяц документ был утвержден ЦК ВКП(б). Во исполнение постановления в 1929 г. был сформирован опытный механизированный полк, состоявший из батальона танков МС-1, автобронедивизиона БА-27, мотострелкового батальона и авиаотряда. В этом же году полк принял участие в учениях Белорусского военного округа (БелВО). В мае 1930 г. опытный механизированный полк развертывается в 1-ю механизированную бригаду, в дальнейшем получившую имя К.Б.Калиновского - первого командира бригады. Её первоначальный состав - танковый полк (двухбатальонного состава), моторизованный полк пехоты, разведывательный батальон, артиллерийский дивизион и специализированные подразделения. На вооружении бригада имела 60 МС-1, 32 танкетки, 17 БА-27, 264 автомашины, 12 тракторов.

В то же время первая редакция знаменитой книги Трианадафилова «Характер операций современных армий» вышел все-таки в 1929 году. Надо сказать, что Триандафилов (по свидетельствам служивших с ним людей) ни на минуту не прекращал работу над теорией тактики войск вплоть до самой своей трагической смерти, но много ли он мог успеть с момента развертывания опытов с танковыми частями до рокового 12 июля 1931 года?

Можно, конечно, пофантазировать на тему того, до чего мог додуматься этот выдающийся военный теоретик, останься он в живых. Но увы, история не знает сослагательного наклонения. Триандафилов старался в своей теории не отрываться от практики, от имевшейся в его распоряжении матчасти, а какова она была на момент написания его работ?

Танки по своим свойствам могут работать непрерывно не более двух суток, после чего требуется отдых на два дня для просмотра механизмов. Поэтому если танки нужны не для одного прорыва, а для участия во всей операции, то распределение танковых батальонов и порядок подтягивания их к фронту должны обеспечить смену танковых батальонов 1-го эшелона через каждые двое суток.

Отсюда и вопрос - о каких таких глубоких танковых рейдах мог писать Триандафилов, если имевшаяся в распоряжении матчасть работала «сутки через двое»? Вроде бы очевидно, что как только танковая часть оторвется от снабжения на значительное расстояние, то техника встанет, и «обезлошадевший» отряд может быть взят голыми руками!

В сущности, труд Триандафилова совершенно игнорирует и блицкриг и теорию глубоких операций. Ни о каком быстром поражении врага Триандафилов не ведет и речи

Успех в современной операции достигается медленно, только в результате огромных усилий, повторных атак. Операция (в особенности встречная) достигает своего кульминационного пункта развития только долгое время спустя после ее завязки

Основная форма боевых действий - наступление - производится по Триандафилову не с целью окружения противника, а с целью «вытягивания на себя» большей части его сил и их разгрому во встречном сражении.

Удар на узком участке, хотя и проведенный на всю глубину оперативного фронта, задевает очень незначительную часть неприятельских сил Остаются незадетыми как те силы, которые расположены на всем остальном огромном фронте, так и многочисленные резервы, находящиеся в ближайшем и глубоком тылу. Эти силы успевают не только образовать вокруг прорвавшихся войск наступающего новый фронт, но и организовать против них контрудар

Т.е. вместо того, чтобы, сконцентрировав подавляющие силы на небольшом участке фронта, быстро проломить оборону врага, не дать ему возможности подтянуть резервы или перебросить подкрепления с незатронутых наступлением участков, вместо того чтобы вбросить механизированные соединения в образовавшийся прорыв с тем, чтобы окружить противника ДО ТОГО как он сможет ввести окруженные войска в бой, Триандафилов считает, что нужно наступать на как можно более широком фронте, дабы втянуть основную массу войск врага в сражение!

Для того чтобы лишить противника возможности широкого маневра резервами, необходимо, чтобы первый удар задел не менее ½, минимум? неприятельских сил, занимающих данный фронт. Для этого фронт атаки должен быть настолько широким, чтобы образовавшийся в результате ее прорыв для своей ликвидации потребовал силы, равной еще одной трети или второй половины его войск .

Разумеется, Триандафилов далек от отрицания такого тактического приема, как окружение вражеских войск. Но КАК будет происходить это окружение? Триандафилов считает, что окружить группировку противника можно только удары по обоим флангам противника. Почему?

Таран, действующий только на одном направлении, не в состоянии вынудить противника, сохраняющего открытый тыл, свободные пути отхода, принять бой своими главными силами там, где это выгодно наступающему и невыгодно обороне. Противник может, жертвуя пространством, уходить из-под удара, он имеет возможность двигаться быстрей, делать по 25—30—40 км в сутки, даже использовать железные дороги для отвода войск, в то время как наступающий вынужден двигаться с боями и ограничиваться темпом наступления максимум в 8—12 км в сутки…

Иными словами Триандафилов полагает, что даже при осуществлении маневра на окружение результатом такого маневра станет «бой главными силами»! А почему? Да потому что Триандафилов априори уверен, что наступающие группировки будут двигаться куда МЕДЛЕННЕЕ чем группировки обороняющиеся! Потому что наступающих будут останавливать, они будут с трудом продираться вперед. В то же время теория глубокой операции как раз и строится на том, что танковые части БЫСТРЕЕ окружаемого противника и могут завершить охват еще до того как войска противника смогут как-то воспрепятствовать своему окружению.

Многие (ой многие) пытаются разглядеть прообраз тактики глубокой операции у Триандафилова в том, что

Добиться развязки в современной операции—означает преодолеть всю глубину тактического расположения противника и вслед за этим отбросить и те части, которые за это время будут подброшены в район завязавшихся боев походом, на автомобилях и по железным дорогам.

Но тут нужно понимать - развязка в понимании Триандафилова заключается отнюдь не в том, что оборона врага прорвана и теперь можно выходить на оперативный простор, а в том, что в ходе прорыва обороны уничтожены основные силы противника. И в этом как раз и заключается принципиальное отличие стратагем Триандафилова от тактики глубоких операций и блицкрига.

По Триандафилову стратегический результат достигается в ходе прорыва. Именно тогда, по его предположению, противник бросит в бой основную массу своих войск и в сражении его силы будут перемолоты - в понимании Триандафилова сам прорыв станет стратегическим результатом, самоцелью операции, после которой оставшимся частям противника ничего не останется, как только отступать или бежать. В то же время с точки зрения глубокой операции сам прорыв - всего лишь одна из предпосылок стратегического успеха, всего лишь необходимое условие для ввода в тыл противника механизированных частей.

Практика со всей очевидностью показала ошибочность построений Триандафилова. Попытки наших войск наступать широким фронтом оборачивались большой или очень большой кровью. Как это ни удивительно, но принцип сосредоточения войск для прорыва вражеской обороны на относительно небольшой ширине фронта оказался новым для многих наших военачальников.

Возможно, кому-то захочется оспорить мои выводы, мотивируя свою позицию указаниями Триандафилова на необходимость использования танковых соединений для действия в ближайшем тылу противника после прорыва но… Одного здесь оспорить нельзя - Триандафилов ничего не говорит о действиях механизированных войск после прорыва обороны противника. Таких действий, которые могли бы привести к достижению стратегического результата. И уже одно только это полностью исключает всякую взаимосвязь между теорией Триандафилова и тактикой глубокой операции.

Ударная" армия.. …т. е. армия, предназначенная для действия в направлении главного удара, должна быть организована таким образом, чтобы она могла своими силами провести ряд последовательных операций от начала до конца. Она должна располагать такими средствами, которые позволили бы ей преодолеть любое сопротивление противника как в начале, так и в ходе предпринимаемых операций.

Казалось бы - вот оно, описание танковой армии будущего! Однако дальше читаем

Таким образом, ударной армии в составе 4—5 стрелковых корпусов потребуется до 4—5 артиллерийских дивизий (16— 20 артиллерийских полков) добавочной артиллерии и до 8—12 танковых батальонов.

Приплыли. 8-12 танковых батальонов - это 240-360 танков, если что. А что Триандафилов пишет о механизации войск?

Моторизованные части, без сомнения, получат в будущем широкое распространение. Размеры моторизации определяются экономическими возможностями каждого государства. В таких странах, как Англия, Америка и Франция, уже в ближайшее время может иметь место создание целого ряда отдельных самостоятельных моторизованных формирований (моторизованных бригад), которые смогут выполнять значительную часть задач, возлагавшихся раньше на стратегическую конницу. В странах менее богатых моторизованные части будут иметь меньшее распространение. Первый этап таких формирований — создание специальных моторизованных отрядов в составе дивизии (корпуса) для целей тактической разведки. Последующие этапы — моторизация частей связи в дивизии, корпусе и армии; моторизация целых пулеметных батальонов, перевод на механическую тягу полевой артиллерии и т. д.

Мы теперь присутствуем при первых опытах моторизации армии. В настоящее время еще трудно предвидеть те размеры, которые она примет в разных государствах. В расчетах на будущее она во всяком случае должна учитываться

Т.е. Триандафилов НЕ ВИДИТ полностью моторизованных соединений (пехта+танки+ пушки), в его понимании процесс моторизации должен происходить путем частичного перевода некоторых частей обычной пехотной дивизии на транспорт - дабы они могли решать свои задачи в рамках задач ПЕХОТНОЙ дивизии более эффективно, чем раньше.

Хотя... это не совсем верно - в одном месте Триандафилов упоминает о полностью механизированных частях

Для того чтобы достигнуть окружения противника, для того чтобы не дать ему ускользнуть из-под удара, необходимо, чтобы темп наступления не только не уступал, но превышал возможный темп отхода противника. В противном случае всякая операция (вернее, ряд последовательных операций), рассчитанная на охват, обход или окружение противника, очень быстро приведет к фронтальному удару. Нормально наступающий должен сохранить возможность наступления своими главными силами со средней скоростью, равной средней скорости движения крупных войсковых масс, т. е. менее 20— 25 км в сутки; при этом отдельные части армии (конница и моторизованные части) должны делать до 35—50 км, с тем чтобы сохранить охватывающее или угрожающее глубокому тылу противника положение, обеспечить возможность выхода на его тылы и воспрепятствования его планомерному отходу. Разрешение этой задачи находится в зависимости от разрешения проблемы скороходных танков с большим радиусом действия (качество и количество) и создания достаточно многочисленных моторизованных частей. К этим мероприятиям надо присоединить и моторизацию стратегической конницы.

Казалось бы - вот оно! Вот прообраз танковый войск будущего! Увы, следующей фразой Триандафилов убивает робко зародившуюся надежду на корню

При современном положении вещей быстрый темп наступления возможен после столкновения с окончательно перегруппировавшимся противником, после разгрома его главных сил .

Иными словами - роль моторизованных соединений не главная, а сугубо вспомогательная - преследование противника после его разгрома. Легкая кавалерия древности.

И вот после изучения трудов Триандафилова мы можем уже совершенно по другому оценить слова, используемые в качестве подтверждения советского «права первородства» на теорию глубокой операции

В конце 20-х годов благодаря трудам В.К.Триандафилова и главного инспектора танковых войск (1-й замначальника УММА) К.Б.Калиновского была сформулирована "Теория наступления современных армий в современной войне" (более известна как "Теория глубокого боя и операций"), суть которой выражалась решением двух задач: (1) Взлом фронта противника одновременным ударом на всю его тактическую глубину. (2) Немедленный ввод в прорыв механизированных войск, которые во взаимодействии с авиацией должны наступать на всю глубину оперативной обороны противника до поражения всей его группировки. Основываясь на этой теории, во "Временной инструкции по боевому применению танков" 1928 г., предусматривалось использование танков и в качестве так называемой свободно маневрирующей группы передового эшелона, действующего вне огневой и зрительной связи с пехотой .

В свете трудов Триандафилова читать это нужно так - танки придаются пехотным и кавалерийским соединениям, направленным на прорыв вражеской обороны и должны содействовать разгрому его основных сил и подходящих к ним подкреплений в бою - по мере преодоления вражеской обороны отдельные группы танков БЕЗ ПОДДЕРЖКИ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ («вне огневой и зрительной связи с пехотой») могут производить диверсионные операции в ближнем тылу противника.

Все дело в том, что Триандафилов рассматривает танки как некое дополнительное средство, которая может быть придана пехотным, кавалерийским частям для их усиления. Иными словами (и это самое главное) Триандафилов НЕ ВИДИТ танкового соединения как сплава разнородных сил. Он видит отдельные чисто танковые соединения, которые придаются наступающим частям для усиления их мощи.

Увы, после смерти Триандафилова и Калиновского дело в лучшую сторону не изменилось

С начала 30-х годов начинается новый этап развития теории применения АБТВ. Эти проблемы обсуждались на страницах журналов "Механизация и моторизация РККА", "Автобронетанковый журнал", "Военная мысль" и других. Активное участие в дискуссии приняли С.Н.Аммосов, А.Е.Громыченко, П.Д.Гладков, А.А.Игнатьев, П.А.Ротмистров, И.П.Сухов и другие. Результатом ее стало создание официальной теории, закрепленной в наставлениях по боевому применению АБТВ. Ими предусматривались три основные формы боевого применения танковых войск:

а) в тесном взаимодействии с пехотой или конницей в качестве групп их непосредственной поддержке (танковые группы НПП, НПК);

б) в тактическом взаимодействии со стрелковыми и кавалерийскими частями и соединениями в качестве групп их дальней поддержки (танковые группы ДПП);

в) в оперативном взаимодействии с крупными общевойсковыми объединениями (армия, фронт) в составе самостоятельных механизированных и танковых соединений.

Иными словами - даже высшая форма организации танковых войск РККА - механизированные и танковые соединения - должны применяться только в оперативном взаимодействии (читай - совместно) с общевойсковыми (т.е. не мобильными) частями. Самостоятельных действий (тем более - в тылу врага) формы боевого применения танковых войск СССР не допускали. Да и планировалось этих самых «самостоятельных механизированных и танковых соединений с несамостоятельными задачами» немного - к 1 января 1934 г. в РККА имелось 2 мехкорпуса, 6 мехбригад, 6 танковых полков, 23 танковых батальона и 37 отдельных танковых рот стрелковых дивизий, 14 мехполков и 5 мехдивизионов в кавалерии. В исполнение плана в 1934 г. было сформировано еще два мехкорпуса. С учетом того, что мехкорпуса состояли из 2 танковых бригад (по 3 танковых батальона в каждой) выходило что всего в мехкорпусах состояло только 24 танковых батальона. Основой танковых войск РККА были отдельные танковые бригады, полки, батальоны и роты - разумеется, подобная структура совершенно не годилась ни для каких глубоких операций. А вот видению операций по Триандафилову - вполне.

Даже мехкорпус по своей структуре решительно несоответствовал тактике глубокой операции - по штату 1935 года при общей численности чуть менее 9 тыс чел мехкорпус вооружался 463 танками, но всего 20 орудиями. Этот танковый перекос, как раз и объяснялся тем, что данные мехкорпуса никто и не предполагал использовать как самостоятельные соединения поля боя - в нем видели всего лишь усиление стрелковых корпусов, у которых и пехоты и артиллерии было в достатке.

В дальнейшем, все становилось только хуже. Количество отдельных мехбригад, полков и проч росло, но мехкорпусов оставалось только четыре. Переход на усиленные штаты танковых взводов (5 танков вместо 3) еще более дисбалансировало наши танковые части. И венцом всего этого стал неверно истолкованный опыт Испании и Халхин-Гола, на основании которого:

Боевые действия 1938-1939 гг. показали недостатки в организации войск. 8-22 августа 1939 г. эти вопросы обсуждала специальная комиссия под председательством заместителя НКО Г.И.Кулика. В нее входили - С.М.Буденный, Б.М.Шапошников, Е.А.Щаденко, С.К.Тимошенко, М.П.Ковалев, К.А.Мерецков и другие. Она решила:

"1. Танковый корпус оставить, исключив из его состава стрелково-пулеметную бригаду. Исключить стрелково-пулеметный батальон из состава танковой бригады.

2. В наступлении при развитии прорыва танковый корпус должен работать на пехоту и кавалерию. В этих условиях, танковые бригады действуют в тесной связи с пехотой и артиллерией. Танковый корпус иногда может действовать и самостоятельно, когда противник расстроен и не способен к обороне."

С принятием этого «судьбоносного» решения об удалении стрелково-пулеметной бригады мехкорпус утратил единственные свои пехотные части, превратившись в множество танков при малом числе артиллерии. Мехкорпус был разбалансирован полностью и к тактике глубоких операций стал совершенно непригоден.

Дальнейшее совершенствование структуры танковых войск СССР шло уже под влиянием германского опыта - успехи панцерваффе в польской кампании (в совокупности с малой управляемостью мехкорпусов, выявленной при вступлении в Западную Украину и Белоруссию) заставили наших военачальников расформировать имевшиеся мехкорпуса в пользу механизированных дивизий образца 1939 года (при этом множество отдельных танковых бригад сохранялись). Но здесь я остановлюсь, потому что теперь уже МЫ стали вовсю использовать немецкий опыт и тут уже ни о каком заимствовании немцами советской теории танковых войск говорить становится решительно невозможно.

Резюмируя вышесказанное, с грустью констатирую - советская военная мысль не смогла ни предвидеть тактику танковых войск, ни создать танковые соединения, пригодные для проведения глубоких операций.

А что происходило в это время у немцев?

Германия

Ну, во первых немцы начали изучение возможностей моторизованных соединений еще в 1921 году - когда были проведены первые практические занятия в Гарце по переброске войск на грузовиках. Несмотря на запрет на танки, использовали их макеты. Проводилось множество учений, проверялись те или иные логические конструкции, пристально изучался опыт танковых войск иных стран… При этом Гейнц Гудериан ПРЯМО пишет, на кого ориентировались моторизованные войска Германии вплоть до появления у них собственных танков

По зрелом размышлении было решено, что до тех пор, пока мы не накопим достаточно собственного опыта, мы будем опираться главным образом на представления англичан, как сказано в «Предварительном руководстве по подготовке танков и бронированных автомобилей», часть II, 1927. Этот документ был написан ясным языком, и он не только давал указания касательно того, что нам нужно для проведения собственных экспериментов, но также и открывал пути развития, казалось бы, закрытые в более известных французских предписаниях того периода, в которых делалась попытка привязать танки к пехоте. Высшее командование одобрило наше решение, и, таким образом, получилось, что вплоть до 1933 года интеллектуальная подготовка офицерского корпуса моторизованных частей будущих танковых войск велась согласно британским установлениям.

Однако же, ориентируясь на британцев, немцы крепко думали своей головой. И выводы, которые были сделаны из военного опыта (а немцы применяли танки в ПМВ) анализа опыта других стран и собственных изысканий разительно противоречили тому, что практиковалось в армиях СССР, Англии и Франции.

Цитирую «Танки-вперед!» Гудериана.

Давно прошло то время, когда танки были всего лишь приложением к пехоте; фактически мы почти что можем признать обратное

Теперь, когда техника позволяет посадить пехоту в бронированные машины сопровождения, которые могут передвигаться точно с такой же скоростью, что и танки, именно танки должны определять скорость пехоты ( выделено мной); французы, осознав это преимущество, уже посадили своих Dragons portes в бронетранспортеры. И опять-таки не имеет смысла останавливать танковую атаку на несколько часов только по той причине, что артиллерии на копной тяге требуется сменить позиции, когда сейчас имеется техническая возможность прицеплять к пушкам тягачи или крепить их на самоходные бронированные лафеты, а также обеспечивать маневренность орудийных расчетов и передовых наблюдателей с помощью бронемашин. Танки не должны следовать за артиллерией, их задача идти другим путем.

Не может быть и речи о том, чтобы артиллерия на конной тяге могла следовать за успешной танковой атакой, и даже для орудий, буксируемых автотранспортными средствами, это чрезвычайно трудно. Чего хотят и в чем нуждаются наши танковые войска? Им нужна такая артиллерия, которая достаточно быстро передвигается и достаточно хорошо защищена, чтобы следовать непосредственно за танками. Артиллерия поддержки требует как особой маневренности, так и особого мастерства, и все это достигается при помощи совместных тренировок с танками. Стоит здесь упомянуть еще, что непосредственно самоходная бронированная артиллерия нужна больше, чем традиционная артиллерия, приданная пехотным дивизиям.

Опыт сражений 1917-го и 1918 годов показал, что пехота и танки способны эффективно действовать совместно лишь в том случае, если они многократно и тщательно тренировались в таком взаимодействии. Такая подготовка проходит наиболее согласованно в том случае, когда определенное количество пехотных подразделений постоянно объединено вместе с танковыми частями в более крупное формирование … … Поэтому те из наших пехотных частей, которые предназначены для совместных действий с танками, передвигаются частично на мотоциклах, частично на грузовиках повышенной проходимости.

Как мы уже указывали, основная задача моторизованной пехоты поддержки — следовать за атакующими танками на той же скорости и без промедления развивать и завершать достигнутые ими успехи.

Германия придает огромное значение принципу объединенного руководства в подготовке танковых войск. Опираясь на уроки военного времени, мы отвергли саму идею ограничить применение танков ролью поддержки пехоты, и с самого начала мы решили создать род войск, обученный сражаться в крупных формированиях, который будет соответствовать любой задаче, могущей выпасть на его долю в течение войны. Танковые (бронетехнические) дивизии создавались на основе именно этой идеи, и всем танкам, входящим в их состав, требуются дополняющие части и части поддержки — их должно быть много, и нечего и говорить, все они должны быть полностью моторизованы .

Итак, небольшой анализ вышесказанного. Там, где советская военная мысль предполагала усиливать наступающую пехоту и кавалерию танковыми подразделениями - немцы поступают с точностью до наоборот - они усиливают танки моторизованной пехотой и артиллерией. Вроде бы - а какая разница, да только смысл меняется кардинально. Там где приданные пехоте советские танки наступают СО СКОРОСТЬЮ ПЕХОТЫ, там немцы хотят заставить пехоту наступать СО СКОРОСТЬЮ ТАНКОВ. Вместо того, чтобы комплектовать ударные армии из отдельных корпусов пехоты, артиллерии и танковых батальонов по Триандафилову, немцы ОБЪЕДИНЯЮТ все три рода войск в рамках ОДНОГО соединения (танковой дивизии). А что думает Гудериан по поводу 100500 отдельных танковых бригад, полков, батальонов и даже рот, которые так расплодились в СССР?

Мы слышали заявления некоторых людей, что пехота, мол, без танков бессильна и что каждой пехотной дивизии, следовательно, нужно дать в распоряжение танковый отряд. Другие приходят к тому же самому заключению с совершенно противоположной стороны, сохраняя убеждение, что пехота по-прежнему остается главным родом войск. Недооценивают ли они пехоту или переоценивают, но в одном они всегда согласны — танковые силы надо разделить! О наступательной мощности современной пехоты можно судить по-разному, но одно несомненно: трудно сослужить худшую службу пехоте, чем разделив бронетехнику, хотя бы только частично. Многим пехотным дивизиям придется по необходимости более или менее продолжительное время сражаться в обороне; они могут обойтись противотанковым оружием. Другие пехотные дивизии, так или иначе, будут вынуждены идти в атаку, причем многим из них придется атаковать на территории, труднопроходимой или вообще недоступной для танков. Если мы дадим в подчинение всем этим дивизиям танки, включив их в штатный состав, дело кончится тем, что на направлении главного удара у нас будет гораздо меньше танков, чем это необходимо, а именно там их вмешательство принесло бы наибольшую пользу. Вот когда пехоте действительно необходимы танки, и, если в результате грубого организационного промаха она их лишена, ей придется платить за это, как всегда, своей кровью. Те из офицеров пехоты, которые разбираются в деле, полностью согласны с этим утверждением и настоятельно требуют, чтобы бронетехника была сконцентрирована в крупные формирования.

Немцы ни в коем случае не видят использование чисто танковых подразделений самостоятельно

В чем, с другой стороны, состояли неудобства разделения танков и пехоты? Если бы 6ронетанковые части слишком опередили другие войска, танки, возможно, и смогли бы захватить значительную территорию, но они были бы не способны ее удержать .

Контраст с творчеством советских теоретиков того же времени («Танки - вперед!» впервые издана в 1937 году) просто разителен. В отличие от военных СССР Гудериан понял главное в структуре танковых войск - это должны быть крупные сбалансированные соединения, в которых пехота артиллерия и танки слиты воедино. Ничего подобного не было ни у Триандафилова, ни у Фуллера, Лиддела Харта и прочих военных теоретиков. ИМЕННО СБАЛАНСИРОВАННОСТЬ ТАНКОВЫХ СОЕДИНЕНИЙ и стала ключевым открытием Гудериана, которое он никак не мог подсмотреть у англичан или русских - просто потому что ничего подобного ни в какой иной стране не имелось.

Что интересно - структура танковых войск Германии в полной мере соответствовала ее воззрениям. В Германии сразу же стали формироваться танковые дивизии (обр 1935г) и хотя имеются данные, что в первый момент это были сильно перегруженные танками соединения (мне попадались цифры - до 500 машин, не знаю, правда это или нет) но в том же 1935 году штат первых немецких танковых дивизий составил 11792 военнослужащих (в том числе 394 офицера), 324 танка, 421 бронетранспортер, 10 бронеавтомобилей, 36 полевых артиллерийских систем на механической тяге, 48 противотанковых пушек калибра 37 мм. На практике, правда, этот штат никогда не соблюдался полностью. Так, например, бронетранспортеры числились только на бумаге.. …подразделения на марше перевозились грузовиками. Контраст с советским мехкорпусом старого образца разителен - советское соединение имеет в 1,3 раза меньшую численность, но в 1,42 раза больше танков и в 4,2 раза меньше артиллерии… Но и это еще не все - немецкие танковые дивизии для выполнения задач могли быть объединены с моторизованными дивизиями, имевшими три пехотных полка на автомобилях и кучу артиллерии, но не имели танков.

Впоследствии все же выяснилось, что даже такие соединения все же перегружены танками, и немцы, добавив в свои ТД мотопехоты и увеличив ее численность до 16 тыс чел сократили число танков до 160-221, зато количество артиллерии и минометов составляло 192 ствола.

Но вот что интересно - если описанию структуры танковых войск от пера Гудериана можно петь хвалебные оды с утра до вечера, то в части тактики танковых войск, тактики глубоких операций… сказать вообще нельзя ничего. Просто потому что НИКАКОЙ тактики глубоких операций у Гудериана не описано . Описание тактики водится к прорыву вражеской обороны либо собственной обороне, и хотя автор упоминает, что это - не единственные формы танкового боя, что есть еще маневренные действия, окружение или преследование, но Гудериан пишет воистину удивительную вещь

В качестве примера мы выбрали прорыв вражеских позиций, предпочтя его другим альтернативам, таким, как маневренные действия, окружение или преследование, поскольку прорыв, вероятно, наиболее востребованная миссия из всех возможных .

Как это ни удивительно, но предвидев аки Нострадамус оптимальную структуру танковых войск, Гудериан совершенно ничего не разглядел в части тактики их использования ! Немцы на начало войны (т.е. на 1 сентября 1939 г) НЕ ВЛАДЕЛИ ТАКТИКОЙ ГЛУБОКИХ ОПЕРАЦИЙ !

Особенно хорошо это видно на примере военных действий в Польше.

В 1939 году Германия как и в начале ПМВ оказалась перед коалицией нескольких держав - при этом ее собственные силы не были достаточными для того чтобы успешно воевать одновременно против Польши и против Франции и Англии. Снова Германии потребовался блицкриг - но на сей раз тактически был сделан верный выбор - вся сила армии брошена на Польшу, со стороны Франции Германия осталась практически неприкрытой. И блицкриг принес Германии вполне заслуженный ее вооруженными силами успех.

Но это не был успех танковых войск. Получив столь необычную игрушку, немецкие генералы не знали толком, как ее использовать. Танковые части сплошь и рядом действовали в одном порядке с иммобильными пехотными дивизиями (16-ый механизированный корпус - 2 танковых и 2 пехотных дивизии) Ну а кто бы мне объяснил, на кой немцы включили одну из своих танковых дивизий в состав ГОРНОГО корпуса? Соединение прелестное - 2-я танковая, 3-я горная и 4-я легкая дивизии… Лишь некоторые немецкие действия могли бы рассматриваться как прообраз тактики глубоких операций. Конечно, немецкая армия осуществила блестящий блицкриг - но ничего бы не изменилось, если немцы не имели бы ни одного танка и использовали исключительно пехотные дивизии.

По результатам боев в Польше немцы сделали правильные выводы. Правда не все немцы, а только некоторые. Хотел бы я знать, как развивались события на французском фронте в 1940 г если бы Манштейн, не перепрыгнул через голову своего руководства и не увлек Гитлера планом классической глубокой операции… в лучших традициях Шлиффена и с на все 100% соответствующей тактикой использования танковых войск. Там, на полях Франции и родились германские панцерваффе во всем величии их грозной мощи.

А советские войска? Увидев, в какого монстра превращается панцерваффе, советские военачальники немедленно ринулись создать танковые войска «по образу и подобию». Увы - не получилось, хотя создание мехкорпусов стало огромным шагом вперед по сравнению с множеством бригад и полков… лучше бы остановились на механизированных дивизиях образца 1939 года. Но что сделано - то сделано и если немцы, за счет теории и практики первыми создали танковые войска, то советские военачальники с самого 1939 года показали себя наиболее прилежными учениками, так как сразу же постарались использовать немецкий опыт в собственных целях. Никто во всем мире не отслеживал так пристально немецкий опыт и не затратил так много усилий на его осмысление и внедрение, как это было сделано в СССР.

А когда советские танковые корпуса погибли в приграничном сражении, истекающая кровью страна просто не могла немедленно приступить к формированию крупных танковых соединений - пришлось ограничиваться бригадами. Но ни в коей мере не следует видеть в этом косность мышления советских танкистов - Боже упаси! Просто… «Мы называем себя шестой танковой армией, потому что у нас осталось шесть танков». Как только промышленность стала производить танки и прочую технику в требуемых количествах, РККА немедленно возродила танковые корпуса (достаточно близкий аналог немецких танковых дивизий) и далее улучшала их структуру…До тех пор, пока ее совершенство не достигло уровня, о котором немецкий генерал Меллентин, в послесловии к своим мемуарам отозвался меланхолично, но очень ясно: «Советский танковый корпус 1944 года - величайшая ударная сила в истории человечества…»

Однако же не следует думать что СССР просто передрал тактику у немцев - танковые войска РККА как минимум в двух вопросах обошли своих учителей. Первое - РККА прекратило использовать танковые армии для прорыва вражеской обороны, передав это дело общевойсковым армиям. Танковые армии вводились в «чистый» прорыв - это я упоминал. Но есть и второе, менее заметное преимущество.

Немецкие дивизии имели в своем составе полки мотопехоты и танковые полки, т.е. чисто танковые и чисто пехотные соединения. Когда дивизия получала какую-либо задачу, то для ее решения формировались сводные боевые группы - так называемые «панцерштрассе», представлявшие собой некоторое количество танков и пехотинцев, при необходимости поддерживаемых чем-то из дивизионных средств усиления. Естественно, каждый раз назначался командир «панцерштрассе» - в зависимости от того, кто в ней превалировал - танки или пехота. Понятно, что в панцерштрассе сегодня могли соединиться танковая рота и батальон пехоты, а завтра, несколько рот того же пехотного батальона могли поддерживать совсем другой танковый батальон… В противовес этому советский танковый корпус состоял из бригад, в каждой из которых имелись и танковые батальоны и мотопехотные. Таким образом, советский танковый корпус по своей структуре представлял собой четыре готовые панцерштрассе, каждая из которых имела постоянного командира. В части боевого слаживания, такой порядок был предпочтительнее немецкого.

Ну вот как-то так, примерно:)

Осталось итожить говореное. Немцы не могли почерпнуть у советских военных теоретиков тактику глубокой операции, потому что у РККА этой тактики не было, и лучшим доказательством данного постулата является то, что на начало войны немцы и сами не владели тактикой глубоких операций. А до оптимальной структуры танковых войск немцы додумались совершенно самостоятельно, поскольку таковой структурой не обладала в то время ни одна армия мира, в том числе и РККА.

P.S. Зато в разделе, посвященном тактике прорыва обороны, мы наконец-то можем увидеть то единственное, что мог почерпнуть Гудериан у Триандафилова

Как мы видим, сражение с целью прорыва предъявляет танкам довольно жесткие требования. Очевидно, успех достижим лишь тогда, когда оборонительную систему можно подвергнуть, атаке полностью на всю глубину более или менее одновременно. Когда атака начинается, тыловые районы противника должны стать объектом неусыпного наблюдения с воздуха, чтобы заметить передвижение резервов противника и направить против них нашу боевую авиацию…. …Именно поэтому чрезвычайно важно стремиться произвести одновременную атаку на всю глубину оборонительной системы противника. Эта грандиозная задача может быть исполнена только крупными танковыми силами, развернутыми на значительную глубину, танковые подразделения и командиры которых обучены сражаться в составе больших соединений и способны сломить неожиданное сопротивление противника быстро и решительно .

Иными словами, единственная точка соприкосновения советской и германской теории, которую мне удалось найти - это тактика прорыва вражеской обороны.

И вот что интересно - многих читателей может ввести в заблуждение текстуальное сходство написанного Триандафиловым и Гудерианом. Например и тот и другой пишут о необходимости прорыва вражеской обороны на достаточной ширине

Триандафилов

При современной протяженности фронтов миллионных армий и устойчивости обороны нельзя добиться взлома этих фронтов прорывами на узком участке.

Гудериан

атака с целью прорыва требует достаточной ширины фронта наступления,

Вроде бы речь идет об одном и том же, но у Триандафилова далее

…необходимо, чтобы первый удар задел не менее ½, минимум? неприятельских сил, занимающих данный фронт.

Т.е. речь идет о прорыве, растянутом на десятки километров, а вот у Гудериана

…чтобы противнику было труднее подвергнуть центральную ось наступления огню с флангов. Если танковая атака идет настолько узким фронтом, что зона штурма фактически перекрывается продольным пулеметным огнем,

Т.е. ширина прорыва должна быть достаточной, чтобы прорыв насквозь пулеметным огнем не простреливался

По материалам (и с постоянным цитированием)

http://militera.lib.ru/science/triandafillov1/index.html

http://militera.lib.ru/science/guderian/index.html

alternathistory.org.ua

Думаю, что уместно будет поговорить о тех, кто гото-вит армию к войне, - о генералах. По отношению к ним у историков и в обществе сложились совершенно иска-женные представления: по описаниям историков невоз-можно понять, кто является хорошим генералом, а кто лишь создает о себе такое впечатление, являясь на самом деле пустым местом.

Давайте, к примеру, зададим себе чапаевский вопрос: где должен находиться командир - настоящий генерал- профессионал? Уверен, что подавляющее большинство историков определит ему место там, где обычно наших генералов и снимали фотокорреспонденты - в штабе у топографических карт. У нас сложился стереотип, что если умный и грамотный генерал, то работает с картами, а если вроде Чапаева, безграмотный, - то тогда впереди, на лихом коне.

Во многом это идет от политработников, начиная от Фурманова . Они всегда у нас этакие интеллектуалы. Кро-ме того, они непосредственно не командуют войсками и уже в силу этого безделья чаще сидят во время боя в шта-бе, что правильно - никому не мешают. А когда они в штабе, а командир где-то впереди, то выглядит это не со-всем красиво, думаю, что и поэтому тоже у нас в обществе властвует мысль, что грамотный генерал сидит за столом, окруженный телефонами, смотрит на карту и отдает рас-поряжения.

Вот, к примеру, историк Зенькович описывает началь-ный период войны: с ее началом на Западный фронт были посланы маршалы Г.И. Кулик и Б.М. Шапошников : «Вое-начальники засели за карты и документы. Кулику такой род деятельности был в тягость, то ли дело живая организа-торская работа в войсках. Узнав о готовящемся контрударе на Белостокском направлении, где находился заместитель Павлова генерал-лейтенант Болдин , маршал решил лично побывать там».

По тону этой цитаты легко понять, кого из маршалов Зенькович считает профессионалом, а кого - нет. Как видите, по его оценке, Шапошников - грамотный про-фессионал, а Кулик - глуповатый солдафон, который в картах не разбирается, поэтому и поехал в войска. (Попал вместе с ними в окружение и вышел из него пешком.)

Между тем топографическая карта - это лист бумаги с обозначенной условными знаками местностью. Генералу на нее имеет смысл смотреть только тогда, когда работ-ники штаба на карту нанесли расположение своих войск и войск противника. Но Западный фронт с самого начала войны потерял всякую связь со своими войсками, и его штаб ничего не знал ни о них, ни о противнике. Работни-кам штаба фронта нечего было нанести на карту, они не знали обстановки. И что же на этой карте рассматривал маршал Шапошников?

А Кулик, поскольку в штабе обстановка была неизвест-на, уехал изучать ее на месте, так как настоящий военный профессионал изучает не карту, а местность, не донесе-ния об обстановке, а непосредственно обстановку.

Судя по дневникам Гальдера , он и в начале войны с наибольшим уважением относились к маршалам С.М. Буденному и С.К. Тимошенко . Кстати, и предавший Родину генерал Власов , давая немцам показания о качест-ве советского командования, также отметил Тимошенко как наиболее сильного полководца.

Генерал И.И. Федюнинский пишет в своих мемуарах, что маршал Тимошенко изучал обстановку не так, как «профессионал» Шапошников: «С.К. Тимошенко очень де-тально изучал местность перед нашим передним краем. Це-лую неделю мы с ним провели в полках первого эшелона. Ему хотелось все осмотреть самому. При этом он проявлял ис-ключительное спокойствие и полное презрение к опасности.

Однажды гитлеровцы заметили наши автомашины, ос-тановившиеся у опушки леса, и произвели артиллерийский налет. Я предложил маршалу Тимошенко спуститься в блиндаж, так как снаряды стали рваться довольно близко.

— Чего там по блиндажам лазить, - недовольно сказал он. - Ни черта оттуда не видно. Давайте останемся на опушке.

И он невозмутимо продолжал рассматривать в бинокль передний край обороны противника. Это не было рисовкой, желанием похвалиться храбростью. Нет, просто С.К. Тимо-шенко считал, что опасность не должна мешать работе.

— Стреляют? Что ж, на то и война, - говорил он, по-жимая широкими плечами».

А маршал Г.К. Жуков даже после войны пояснял, что 33-ю армию, выполнявшую главную задачу фронта Жу-кова, под Вязьмой немцы окружили потому, что ему, Жу-кову, из штаба фронта не было видно - оставил генерал Ефремов силы для прикрытия своего прорыва к Вязьме или нет. (Генерал Ефремов оставил для прикрытия про-рыва 9-ю гвардейскую дивизию, но Жуков ее забрал и отдал 43-й армии, так как ему из штаба фронта не было видно, зачем эта дивизия в данном месте без дела стоит. Немцы по этому пустому месту и ударили, причем снача-ла всего лишь силами батальона, отрезав 33-ю армию от фронта.)

Но наши историки Жукова считают военным гением, а Тимошенко чуть ли не таким же глупым, как и Кулика.

Кстати, и у немцев с этим были не все согласны. Гуде-риан в «Воспоминаниях солдата» писал:

«Значительно тяжелее было работать с новым началь-ником генерального штаба генералом Беком ... С Беком мне преимущественно и приходилось вести борьбу по вопросам формирования танковых дивизий и создания уставов для боевой подготовки бронетанковых войск...

Особенно был недоволен Бек уставными требованиями, что командиры всех степеней обязаны находиться впереди своих войск.

«Как же они будут руководить боем, - говорил он, - не имея ни стола с картами, ни телефона? Разве вы не чита-ли Шлиффена ?» То, что командир дивизии может выдви-нуться вперед настолько, что будет находиться там, где его войска вступили в соприкосновение с противником, было свыше его понимания».

Чему тогда удивляться, что это было свыше понимания наших «начитавшихся Шлиффена» партийных идеологов и полководцев типа Жукова, свыше понимания большин-ства историков?

Тут есть еще один момент.

Есть наука стратегия - как выиграть войну. И есть так-тика - как выиграть бой. У меня сложилось впечатление, что у нас в среднем, как только генерал получает стол с картой и телефон, то он сразу становится стратегом и так-тика ему уже не нужна. Это удел всяких там капитанов и майоров. Генерал уже не думает над тем, как выиграть бой, каким оружием это сделать, как подготовить и экипиро-вать для боя солдат. Зачем ему это, раз он уже генерал?

Но, сидя в Москве, он пишет уставы и наставления, как вести бой, он заказывает оружие и экипировку для солдат. А потом получается, что вроде и оружие есть, и солдаты есть, а толку - нет.

У немцев, похоже, ни один генерал не мыслил себя не тактиком, они все были прежде всего тактиками, специа-листами по победе в бою.

Возможно, важнейшей субъективной причиной по-ражений Красной Армии в начальном периоде Великой Отечественной войны было то, что наши генералы (в сум-ме) готовились к прошлой войне, а не к той, в которой им пришлось реально воевать.

Но этот вопрос можно поставить еще более определен-но и более актуально: а готовились ли они к войне во-обще? Делали ли они в мирное время то, что нужно для победы в будущей войне, или только то, что позволяло им делать карьеру? Прочитав довольно много мемуаров наших полководцев, я не могу отделаться от чувства, что они, по сути, были больше профессионалами борьбы за должности и кабинеты и только во вторую очередь - во-енными профессионалами. Остается чувство, что их во-енное дело интересовало не как способ самовыражения, способ достижения творческих побед, а как способ зара-ботка на жизнь. Это видно не только по мемуарам, а и по тому, как была подготовлена Красная Армия к войне.

В войне побеждает та армия, которая уничтожит наи-большее количество солдат противника. Их уничтожают не генералы и не офицеры, а солдаты, в чью боевую зада-чу входит непосредственное действие оружием.

И у профессионалов военного дела, как и у профес-сионалов любого иного дела, голова болит прежде всего о том, насколько эффективны их солдаты, их работни-ки. Все ли у них есть для работы, удобно ли им работать? Бессмысленно чертить стрелки на картах, если солдаты неспособны достать противника оружием. А глядя на тот период, складывается впечатление, что у нас до войны об этом думали в среднем постольку-поскольку, если вооб-ще думали. Похоже, считалось, что главное - чтобы сол-дат был идейно подготовлен, а то, что он не умеет или не имеет возможности убить противника, оставалось в стороне.

Немцы исключительное внимание уделяли конечному результату боя и тому, кто его обеспечивает - солдату, у немецких генералов голова об этом болела постоянно, и это не могло не сказываться на результатах сражений начала войны.

Когда читаешь, скажем, о немецкой пехоте, то пора-жает, насколько еще в мирное время немецкие генералы продумывали каждую, казалось бы, мелочь индивидуаль-ного и группового оснащения солдат. И дело даже не в механизации армии, механизация - это только следствие вдумчивого отношения немецких генералов к военному делу.

К примеру, у нас до конца войны на касках солдат не было ни чехлов, ни сеток для маскировки, и они отсвечи-вали, демаскируя бойцов. А у немцев не то что чехлы или резиновые пояски на касках - по всей полевой одежде были нашиты петельки для крепления веток и травы, они же первые ввели полностью камуфлированную полевую форму, разгрузочные жилеты. В походе немецкий пехо-тинец нес ранец, а в бою менял его на легкий штурмовой комплект - плащ и котелок с НЗ. Основное оружие - обычная, неавтоматическая винтовка, поскольку только она дает наивысшую точность стрельбы на расстояниях реального боя (400-500 м). У тех, для кого непосредст-венное уничтожение противника не являлось основным делом, - скажем, у командиров, на вооружении были автоматы (пистолет-пулеметы). Но немецкий автомат по сравнению с нашим имел низкую скорострельность, что-бы обеспечить высокую точность попадания при стрельбе с рук. (У нашего автомата ППШ темп стрельбы - 1000 выстрелов в минуту, а у немецкого МП-40 - всего 350.) А вот у немецкого пулемета, из которого стреляют с со-шек или со станка, темп стрельбы был вдвое выше, чем темп стрельбы наших пулеметов: от 800-1000 у немецкого пулемета МГ-34 до 1200-1500 у его модификации МГ-42 против 600 выстрелов в минуту нашего ручного пулемета Дегтярева и станкового пулемета Максима .

В немецком пехотном отделении не было пулеметчи-ка - владеть пулеметом обязан был каждый. Но вручался пулемет самому лучшему стрелку. При постановке на ста-нок на пулемет ставился оптический прицел, с которым дальность стрельбы доходила до 2000 м. Наши пулеметы тоже могли забросить пулю на это расстояние, но кого ты невооруженным глазом на такой дальности увидишь и как прицелишься? Бинокли, кстати, в немецкой армии имели очень многие, он полагался уже командиру немец-кого пехотного отделения. Дальномеры были при каждом орудии, начиная с 81-мм миномета. Кто хоть однажды в жаркий день пил воду из горлышка нашей солдатской алюминиевой фляги в брезентовом чехле, тот помнит отвратительный, отдающий алюминием вкус перегре-той жидкости. У немцев фляги были в войлочных чехлах со стаканчиком, войлок предохранял воду от перегрева. И так во всем - вроде мелочи, но когда эти мелочи со-браны воедино, то возникает совершенно новое качест-во, которое заставляет с уважением относиться к тем, кто продумывал и создавал армию противников наших отцов и дедов.

Скажем, у командира немецкого пехотного батальона в его маленьком штабе был солдат-топограф, непрерывно определявший координаты объектов на местности, и спе-циальный офицер для связи с артиллерией. Это позволяло немецкому батальону в считаные минуты вызвать точный огонь полковой и дивизионной артиллерии на сильного противника. В немецкой гаубичной батарее дивизионно-го артполка непосредственно обслуживали все 4 легкие гаубицы 24 человека. А всего в батарее было 4 офицера, 30 унтер-офицеров и 137 солдат. Все они - разведчики, телефонисты, радисты и т.д. - обеспечивали, чтобы сна-ряды этих 4 гаубиц падали точно в цель и сразу же, как только цель появилась на местности. Стреляют ведь не пушки, стреляют батареи. Немецкие генералы не пред-ставляли бой своей пехоты без непрерывной ее поддерж-ки всей артиллерией.

И возникает вопрос: а чем же занимались наши гене-ралы, наши славные теоретики до войны? Ведь речь в по-давляющем большинстве случаев идет о том, что до вой-ны можно было дешево и элементарно сделать.

В литературе часто встречается, что до войны у нас были гениальные военные теоретики, которые разработа-ли гениальные военные теории. Но как-то не упоминает-ся о том, что за теории в своих кабинетах разрабатывали эти военные теоретики и кому, в ходе какой войны они пригодились.

А на совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года, в частности, вскрылось, что в ходе советско-финской войны войска были вынуждены вы-бросить все наставления и боевые уставы, разработанные в московских кабинетах теоретиками. Выяснилось, что если действовать по этим теориям, то у наступающей ди-визии практически нет солдат, которых можно послать в атаку. Одни, по мудрым теориям, должны охранять, дру-гие отвлекать, третьи выжидать и т.д. Все вроде при деле, а атаковать некому. Дело доходило до того, что пулеметы сдавали в обоз, а пулеметчикам давали винтовки, чтобы пополнить стрелковые цепи. Такие были теории...

Командовавший в советско-финской войне 7-й армией генерал К.А. Мерецков докладывал на этом совещании:

«Наш опыт войны на Карело-финском фронте говорит о том, что нам немедленно надо пересмотреть основы во-ждения войск в бою и операции. Опыт боев на Карело-финском театре показал, что наши уставы, дающие основные направления по вождению войск, не отвечают требованиям современной войны. В них много ошибочных утверждений, которые вводят в заблуждение командный состав. На войне не руководствовались основными положениями наших уставов потому, что они не отвечали требованиям войны.

Главный порок наших боевых порядков заключается в том, что две трети наших войск находится или в сковы-вающих группах, или разорваны.

Переходя к конкретному рассмотрению боевых порядков, необходимо отметить следующее.

При наступлении, когда наша дивизия готовится к ак-тивным действиям в составе корпуса, ведущего бой на глав-ном направлении, идут в атаку 16 взводов, причем из них только 8 ударных, а 8 имеют задачу сковывающей группы. Следовательно, в ударной группе имеется только 320 бойцов, не считая минометчиков. Если допустить, что и ударная, и сковывающая группы идут одновременно в атаку, то ата-кующих будет 640 бойцов. Надо признать, что для 17-тысячной дивизии такое количество атакующих бойцов слишком мало. По нашим уставам часть подразделений, расположен-ных в глубине, предназначены для развития удара. Они рас-пределяются так: вторые эшелоны стрелковых рот имеют 320 бойцов, вторые эшелоны стрелковых батальонов - 516 бойцов, вторые эшелоны стрелковых полков - 762 бойца и вторые эшелоны стрелковых дивизий - 1140 бойцов. В итоге получается, что в атаку на передний край выходят 640 бой-цов и для развития успеха в тылу находятся 2740 бойцов...

Крайне неудачно построение боевых порядков. Началь-ствующему составу прививаются неправильные взгляды на характер действия сковывающих групп, наличие которых в атаке действующих частей первой линии создает видимость численного превосходства в силах, тогда как на самом деле в атаке принимает участие только незначительная часть войск. На войне это привело к тому, что в боях на Халхин-Голе немедленно потребовали увеличения численности пехо-ты, считая, что в дивизии некому атаковать.

На войне на Карельском перешейке вначале командующие 7-й и 13-й армиями издавали свои инструкции, а когда поя-вился командующий фронтом, он дал свои указания, как бо-лее правильно, на основе опыта и прошлой войны и текущей войны, построить боевые порядки для того, чтобы повести их в атаку.

По нашим предварительным выводам, отмена по суще-ству установленных нашими уставами боевых порядков во время атаки линии Маннергейма сразу же дала большие ус-пехи и меньшие потери».

Следует также напомнить, что на этом совещании выступил с большим теоретическим докладом о наступ-лении Г. К. Жуков, а после совещания он даже выиграл в военной игре у генерала Павлова. Но реальные немцы с Жуковым не играли и по теориям Жукова не воевали. Трижды Сталин поручал Жукову самостоятельное прове-дение наступательных операций, и Жуков их трижды ре-шительно провалил: под Ельней, под Ленинградом и под Москвой в начале 1942 года.

Под Ельней, дав Жукову силы и месяц на подготов-ку, Ставка ему приказала: «...30.8 левофланговыми 24-й и 43-й армиями перейти в наступление с задачами: покончить с ельнинской группировкой противника, овладеть Ельней и, нанося в дальнейшем удары в направлении Починок и Рославля, к 8.9 выйти на фронт Долгие Нивы, Хиславичи, Петро-вичи».

Ни на какой фронт «Долгие Нивы, Хиславичи, Пет-ровичи» Жуков не вышел, хотя немцы организованно от-ступили и Ельню сдали. Но непонятно благодаря кому - то ли Жукову, то ли Гудериану, который еще с 14 августа просил Генштаб сухопутных войск Германии оставить дугу под Ельней и дать ему высвободившиеся войска для действий в других направлениях, в частности для уже по-рученного ему прорыва на Украину.

Под Ленинградом Жуков вообще оказался неспособен организовать прорыв блокады, а под Москвой сорвал об-щий план Ставки по окружению немцев, не организовав взятие Вязьмы и бездарно погубив войска 33-й армии.

А какой теоретик был!

Но оставим Жукова и вернемся еще к кое-каким теоре-тическим находкам наших генералов, к примеру, к требо-ваниям наших тогдашних уставов, чтобы солдаты в оборо-не рыли не траншеи, а ячейки. В кабинете теоретика это требование выглядит блестяще. Ячейка - это яма в рост человека. Боец в ней защищен от осколков землей со всех сторон. А в траншее он с двух сторон защищен плохо. Вот эти ячейки и ввели в Устав, запретив рыть траншеи. Под Москвой Рокоссовский залез в такую ячейку и переждал в ней артналет. Понял, что в ячейке солдат одинок, он не видит товарищей, раненому ему невозможно помочь, командир не может дать ему команду. Рокоссовский рас-порядился вопреки уставам рыть траншеи. А до войны сесть в эту ячейку и представить себе бой было некому? От теорий некогда было отвлечься?

И ведь таких мелочей было тысячи! И из них слагались наши поражения и потери.

Рассказывал ветеран танкового сражения под Прохоровкой на Курской дуге 1943 года. В этом месте 5-я гвар-дейская танковая армия Ротмистрова контратаковала ата-кующий 3-й танковый корпус немцев. Считается, что в этом сражении участвовало 1200 танков, и немцы потеря-ли здесь 400 танков. Но когда после сражения к месту боя приехал Жуков, то он сначала собрался отдать Ротмистро-ва и остальных под суд, поскольку на полях сражения не было подбитых немецких танков - горели только сотни советских танков, в основном полученных по ленд-лизу американских и английских машин. Но вскоре выясни-лось, что немцы начали отступать, т.е. победили мы, под суд никого не отдали и начали радоваться победе. Вопрос: а куда же делись немецкие подбитые танки? А немцы их за ночь все вытащили с поля боя и направили в ремонт. У нас таких мощных ремонтных служб не было: мы строи-ли новые танки, а немцы обходились отремонтированны-ми. Спасали они не только танки - в немецком танковом батальоне врач имел персональный танк, чтобы оказывать танкистам немедленную помощь прямо на поле боя.

Кстати, чтобы закончить рассказ ветерана о сражении под Прохоровкой. Он был командиром танка в этом сра-жении. Развернувшись в атаку против немцев, их рота в дыму и пыли потеряла ориентировку и открыла огонь по тем танкам, которые ей встретились. Те, естественно, открыли огонь по роте. Вскоре вышестоящий штаб вы-яснил, что они стреляют по своим. Но радиостанция во всей роте была только в танке этого ветерана. Он выну-жден был вылезти из танка и под огнем бегать с лопатой от машины к машине, стучать ею по броне, передавая вы-глядывающим танкистам приказ прекратить огонь. Такая была связь, такое было управление.

А мы по-прежнему гордимся: наши пушки могли стре-лять дальше всех! Это, конечно, хорошо, да только инте-реснее другой вопрос: как часто они попадали туда, куда надо? Мы гордимся: наш танк Т-34 был самым подвиж-ным на поле боя! Это хорошо, да есть вопрос: а он часто знал, куда двигаться и куда он двигается?

Основатель немецких танковых войск Г. Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата» писал о 1933-1935 го-дах:

«Много времени потребовалось также и на то, чтобы наладить производство радиоаппаратуры и оптики для танков. Однако я не раскаивался, что в тот период твердо настаивал на выполнении своих требований: танки долж-ны обеспечивать хорошее наблюдение и быть удобными для управления. Что касается управления танком, то мы в этом отношении всегда превосходили своих противников; ряд имевшихся не очень существенных недостатков мы смогли исправить в дальнейшем».

Заботились немцы не только, так сказать, о деловом оснащении своих солдат, но и о моральном, причем без партполитбесед. Скажем, о каждом случае геройства, о наградах, о присвоении званий сведения посылались не в какие-то армейские газеты, а в газеты городов на родине героя, чтобы его родные и друзья им гордились. А такой контроль тех, за кого солдат воюет, значил много. Помимо орденов были значки, которыми отмечались менее значи-тельные подвиги, скажем, участие в атаке. В нашей армии офицеры имели специальные продовольственные пайки, полковники - личных поваров, генералы возили с собой спальные гарнитуры и даже жен. В немецких дивизиях не только офицеры, но и генералы ели из солдатского котла. И это тоже делало немцев сильней.

Подытожив сказанное, можно утверждать, что немец-кое командование было гораздо ближе к тому, кто делает победу, - к солдату, к бою. Это звучит странно, но это, похоже, так. Причем идеология играла, и это точно, вто-ростепенное значение. На первом месте была тактика, военный профессионализм - понимание, что без силь-ного солдата бесполезен любой талантливый генерал. Без выигранного боя бесполезен стратег. Мы за непонимание этого платили кровью.

Сделали ли мы на опыте той войны какие-либо выво-ды для себя в этом вопросе? Глядя на сегодняшнюю ар-мию, можно сказать твердо: никаких!

У нас в воспоминаниях ветеранов довольно часто при-сутствует утверждение, что немцы, дескать, воевали по шаблону. Когда пытаешься понять, о каком шаблоне идет речь, то выясняется, что немцы просыпались утром, зав-тракали, высылали на наблюдательные посты артиллери-стов и авиационных представителей, вызывали авиацию и бомбили наши позиции, проводили по ним артилле-рийскую подготовку, затем атаковали их танками с под-держкой пехоты. А что должны были делать немцы, чтобы прослыть у наших военных спецов оригинальными? Не бомбить наши позиции и посылать пехоту впереди тан-ков? Или наступать ночью, когда артиллерия и авиация не могут поддержать пехоту? Немцы и ночью наступа-ли, но специально подготовленными подразделениями и только тогда, когда это было выгодно.

Скажем, немцы потому использовали конную тягу для артиллерии пехотных дивизий, что собирались вести ма-невренную войну - в отрыве от своих баз снабжения. Ло-шади, в отличие от машин, более автономны - корм им добывают прямо на месте. А бензин на месте не добудешь.

Поэтому в начале войны мы очень много артиллерии бро-сили у границ именно по этой причине - не было ни топ-лива для тягачей, ни артиллерийских лошадей. Хитростей здесь немного, но наши генералы, за редким исключени-ем, думать об этом не хотели. Поэтому, как это ни па-радоксально звучит, но немецкая артиллерия на конной тяге была подвижнее, чем наша на механической. Зачем тянуть артиллерию пехотной дивизии со скоростью боль-ше скорости пехотинца? И в немецкой пехотной дивизии только противотанковый дивизион, самые легкие пушки, буксировался тягачами. Танки быстрые могут появиться в любом месте, следовательно, в том же месте немедленно должны оказаться и противотанковые пушки.

Возможно, благодаря контрразведке СССР, органи-зованной Л.П. Берия , для немцев оказались полной не-ожиданностью наши танки Т-34 и КВ . Каким-то образом НКВД сумел скрыть не только то, что мы уже их разра-ботали, но и то, что уже массово поставляем их в войска. Противотанковое оружие немецкой пехотной дивизии оказалось бессильным против брони именно этих танков, и они стали в ходе войны заменять его сначала на 50-мм, а затем 75-мм противотанковые пушки, стали придавать пехотным дивизиям самоходные противотанковые диви-зионы.

А вот почему для наших генералов оказалась неожи-данной толщина брони немецких танков и T- III и T- IV и бессилие против них нашей 45-мм противотанковой пушки - непонятно. Ведь немцы применяли эти танки и столь же хорошо бронированные самоходные пушки еще в войне с Польшей в 1939 году.

Почему снаряды наших 45-мм пушек, и так не очень мощных, ломались о броню? Почему не был поставлен на вооружение подкалиберный снаряд для них? Известны фамилии тех, кто воспрепятствовал поставить на танки КВ 107-мм мощную пушку, предлагаемую Куликом и Грабиным. Известно, какими теориями руководствовались они, чтобы не дать оснастить эти танки мощным оружием. Но чем, какими теориями руководствовались те, кто снял с производства собственно противотанковую 57-мм пушку в 1941 году (было изготовлено всего 320 шт.), чтобы уже в 1942 году начать производить гибрид 57-мм ствола с ла-фетом пушки ЗИС-З ?

Какие теории подсказали нашим военным профес-сионалам, что Красной Армии не потребуются противо-танковые ружья, которые мы бросились конструировать только после начала войны? С чего наши генералы взяли, что не потребуется противотанковая ручная фаната, ко-торую тоже начали конструировать, когда гром грянул?

И еще об одном. Из процитированного выступления Мерецкова на декабрьском совещании РККА видно, что, по теориям наших довоенных «профессионалов», у насту-пающей дивизии в атаку шли 640 стрелков, а в тылу за этим наблюдали 2740 стрелков.

Для немцев это настолько дико, что они почти все от-мечают эту особенность советской военной теории - вво-дить войска в бой по частям, беречь резервы, как копейку на черный день.

Немецкие генералы исповедовали совершенно другой принцип - массированного удара. Не только вся пехота, а вообще все рода войск должны участвовать в бою. Если бой идет, то никто не должен отсиживаться, даже если по его боевой профессии вроде и нет сейчас работы.

Скажем, саперный взвод пехотного батальона созда-вался только в случае, если не было боя, в бою его солда-ты были в стрелковых цепях, вернее, это стрелков допол-нительно обучали саперному делу. У командира пехотной роты по штату было 4 курьера (связных). Поскольку они не все сразу бегают с приказаниями, то, чтобы не сидели во время боя без дела, им дали снайперскую винтовку.

Я, например, никогда не читал, чтобы наши саперы были истребителями танков. А у немцев истребление тан-ков было одной из боевых задач полковых саперов, они были обязательны в группах истребителей танков - затя-гивали на шнурах противотанковые мины под гусеницы двигающегося танка, ослепляли его дымовыми гранатами и шашками, подрывали поврежденный танк, если эки-паж не сдавался. Саперный батальон немецкой дивизии был вооружен стрелковым оружием и противотанковым оружием, как и пехота. Помимо своих прямых обязанно-стей - строительства мостов, установки минных полей и разминирования - его обязанностью был штурм укре-плений противника, для чего он и имел на вооружении 9 огнеметов.

Еще пример. Предположим, идет бой, а у противника нет танков. Получается, что противотанковой артилле-рии нечего делать. Нет, это не по-немецки. У Гудериана в воспоминаниях есть момент, когда он в бою в поисках своих частей подъехал к деревне, занятой нашими, а де-ревню атаковала всего лишь «одна 37-мм противотанко-вая пушка». Это сразу не понять: как артиллеристы без пехоты могли атаковать? Но дело в том, что во всех про-тивотанковых подразделениях немецкой пехотной диви-зии были и стрелки. На каждую пушку, кроме собственно артиллеристов, приходилось еще и по 3 пехотинца с руч-ным пулеметом. Вместе с 6 вооруженными винтовками артиллеристами они составляли что-то вроде пехотного отделения, усиленного пушкой. Поэтому наряду со стрел-ками и оборонялись, и атаковали, а когда у противника появлялись танки, то они занимались своими прямыми обязанностями.

По штатной численности в начале войны наш полк даже превосходил немецкий, но когда начинался бой, то в немецком полку оружием действовало одновременно гораздо больше бойцов, чем в нашем.

Видите ли, когда мы разбираемся, почему наша авиа-ция уступала немецкой, видим те проблемы, которые были в стране с производством авиамоторов, то это все же объективная, не зависящая от наших предков причи-на. В 1913 году, к примеру, царские вузы подготовили всего 1821 инженера абсолютно всех специальностей. Это был настолько низкий старт, что как потом большевики ни торопились, а к финишу успеть было нельзя - нельзя было достигнуть высокого уровня во всех отраслях науки и техники.

Но то, что я обсуждал выше, касается не уровня тех-ники как такового, а разумного выбора ее генералами и разумного применения ее в бою. Генералы-то в России всегда были. Причина не в низком уровне боевой техни-ки, а в хронически низком уровне генеральского профес-сионализма в мирное время. А отсюда и пренебрежение тактикой, и отсутствие радиосвязи и т.д.

Читая стенограммы декабрьского 1940 года совещания высшего командного состава РККА, приходишь к мысли, что у советских и немецких генералов перед войной были существенные расхождения по основополагающим идеям ведения боевых действий.

Взгляд на цель боевых действий. Как мне видится, у советских генералов целью боевых действий был рубеж. Рубежи либо достигались в наступлении, либо отстаива-лись в обороне. Уничтожение противника являлось как бы следствием выхода на рубеж: враг мешал это сделать, и его уничтожали, а для удержания рубежа или его заня-тия не жалели никакие средства. Это, кстати, отмечают и те немецкие генералы, которые в своих воспоминаниях пытаются оценить своего советского противника.

Отмечают и удивляются. Поскольку у немцев целью боевых действий было только уничтожение противника, рубежи имели второстепенное значение. Немцы исходили из мысли, что если уничтожить противника, то занять или удержать любой рубеж не составит проблем.

Главный фактор победы. Судя по всему, немцы глав-ным фактором победы считали нанесение по противнику удара как можно большей силы, для чего у них предусмат-ривались для участия в бою одновременно и все силы, и все рода войск.

А вот из выступления на совещании советских гене-ралов совершенно явственно видно и даже выпирает, что они главным фактором победы считали огромное числен-ное преимущество над врагом.

Сможет ли страна обеспечить это преимущество или не сможет - их это в основном не колыхало. Как в сказке Салтыкова-Щедрина о мужике, который на необитаемом острове двух генералов прокормил. Если помните, то по-сле того, как один генерал выдал мужику приказ на обес-печение пропитания, другой поинтересовался у первого: а где же мужик это все достанет? На что первый безапелля-ционно заявил: «Ён мужик, ён достанет!»

Вот глава ВВС РККА П.В. Рычагов на совещании док-ладывает: «Из опыта современных прошедших и идущих войн авиационная плотность достигается до 25 самолетов на один километр фронта».

Из опыта каких войн он это рассчитал?! Дело в том, что уже перед его докладом выступающие обсуждали, что немцы в мае 1940 года ударили по французам на фронте 1000 км силами авиации в 2,5 тыс. самолетов, т.е. плотность в 10 раз меньше, чем берет за основу Рычагов. Далее.

«Необходимо сделать вывод, что в современной войне на главном, решающем направлении (примерно по фронту 100-150 км. - Ю.М.) в составе фронта будет действо-вать не менее 15-16 дивизий, т.е. 3500-4000 самолетов».

С П.В. Рычаговым не согласился, в частности, просла-вившийся громкими поражениями в последовавшей вой-не Ф.И. Кузнецов , генерал-лейтенант, командующий вой-сками Северо-Кавказского военного округа: «Я считаю, что эта цифра должна быть значительно больше».

С Кузнецовым солидаризировался Г. К. Жуков, кото-рый считал: если «общая ширина участков главного удара в предпринимаемой операции должна быть не менее 100- 150 км», то для обеспечения операции потребуется «30- 35 авиационных дивизий», т.е. до 8000 самолетов.

А вот мысль из выступления Е.С. Птухина , генерал- лейтенанта, командующего ВВС Киевского особого воен-ного округа: «Для того чтобы уничтожить материальную часть на аэродромах (противника. - Ю.М.), а мы счита-ем в среднем на аэродроме будет стоять 25-30 самолетов, нужно подумать о мощном ударе на этот аэродром. Зна-чит, группа должна быть не менее 100-150 самолетов».

Правда, это как-то не координировалось с тем, что немцы с 10 мая 1940 года в течение трех дней проводи-ли налет на 100 французских аэродромов на глубину до 400 км «мелкими группами без прикрытия истребителей» (Я.В. Смушкевич ) и «было выведено из строя около 1000 са-молетов» (М.Н. Попов , генерал-лейтенант, командующий 1-й Краснознаменной армией Дальневосточного фронта).

Давайте теперь сравним цифры совещания с теми, ко-торые через полгода показала война с немцами. Немцы завоевали господство в воздухе и наступали на РККА на фронте более чем в 3000 км. Исходя из «скромных цифр» П.В. Рычагова - 25 самолетов на 1 км фронта, с которы-ми не согласны ни Кузнецов, ни Жуков, немцы должны были бы иметь 75 тыс. самолетов. Но на 22 июня 1941 года они против 9917 наших самолетов в западных округах сосредоточили всего около 3 тыс. самолетов (в три раза меньше, чем Жукову требовалось всего лишь для прове-дения фронтовой операции на фронте в 400 км). И завое-вали господство в воздухе вплоть до 1943 года!

Не менее щедро наши генералы относятся и к живой силе. В своем докладе Г.К. Жуков подсчитал, что для на-ступательной операции на фронте 400-450 км, с главным ударом на фронте 100-150 км, ему требуется «стрелко-вых дивизий порядка 85-100 дивизий, 4-5 механизиро-ванных корпуса, 2-3 кавалерийских корпуса». Это свыше 1,9 млн человек даже без артиллерийских, инженерных, транспортных, тыловых и прочих соединений и частей армейского и фронтового подчинения. Сравним: 22 июня 1941 года в сухопутные силы Германии на Восточном фронте, протяженностью свыше 3000 км, входило всего 85 пехотных дивизий, а все эти силы составляли 3,3 млн человек. Но немцы наступали до осени 1942 года - до Кавказа! В ходе войны никогда ни один фронт ни в од-ной операции не имел плотности войск, запрошенной Жуковым.

Еще. Из доклада Г.К. Жукова следует, что ударная армия должна сосредоточить на «участке главного удара шириною 25-30 км... около 200 000 людей, 1500-2000 ору-дий, массу танков». То есть 7 человек на погонный метр фронта. С такой плотностью, надо сказать, и затоптать противника несложно.

Немудрено, что и после войны материалы этого со-вещания оставались секретными - слишком много во-просов они оставляют о профессиональной компетенции наших генералов.

Взгляд на последний удар. Судя по многим факторам, последний удар в бою согласно советской военной мыс-ли до и военной поры наносился штыком. Пехота должна была сблизиться с противником до расстояния штыкового удара и поставить точку в бою рукопашной схваткой. Че-тырехгранный штык, который для других целей невозмож-но применить, был неотъемлемой частью винтовки Моси-на - основного оружия советской пехоты. В 1943 году ее модернизировали в карабин, но штык оставили, причем несъемным. Даже автомат Калашникова 1947 года без штыка не мыслится. Штыковому бою учили пехоту и до войны, и всю войну. А у кавалерии шашка являлась обяза-тельной для солдата, и кавалерия должна была последнюю точку в бою ставить холодным оружием.

У немцев к винтовке тоже полагался штык - ножевид-ный. (Кстати, после войны он очень ценился на совет-ских мясокомбинатах - благодаря хорошей затачиваемости его ценили обваловщики, срезавшие мясо с костей.) Но на фотографиях той войны нельзя увидеть немецкого солдата с винтовкой с примкнутым штыком. Штык но-сился только на поясе или на чехле лопатки. Связано это с тем, что немецкую пехоту штыковому и рукопашному бою не учили вовсе. Немецкие генералы от него начисто отказались. Соответственно из немецких кавалерийской дивизии и эскадронов (в составе разведбатальонов пехот-ных дивизий) были изъяты пики и палаши. Почему?

Думаю потому, что для нас атака - это был захват рубежа, а для немцев рубеж сам по себе не имел значе-ния - им требовалось только уничтожение противника. В рукопашной схватке вероятность гибели своего солда-та - 50%. Для немцев такая цифра была недопустима. И последнюю точку в бою они ставили только огнем и с расстояния, при котором гибель своего солдата была ми-нимально вероятной.

Соответственно немецкие генералы разрабатывали тактику и оружие пехоты так, чтобы иметь возможность поразить огнем противника везде, в любом укрытии без рукопашного боя. Нашим генералам, при наличии штыка-молодца, это, по-видимому, казалось излишеством.

Чтобы не было так грустно, отметим, что ведь та вой-на - это не исключение. Возьмите русско-японскую войну.

На начало века было отработано 3 типа артиллерий-ских снарядов. Они представляли собой цилиндр с конус-ной головной частью. Наиболее дешевой была осколочная граната - толстостенный цилиндр с небольшим количе-ством взрывчатки и латунным взрывателем мгновенного ударного действия. Далее шла бомбэ или фугасный сна-ряд - такой же стальной цилиндр, но тонкостенный с примерно двойным количеством взрывчатки и латунным взрывателем, срабатывающим при полной остановке сна-ряда.

Самым дорогим снарядом была шрапнель, по сути пу-шечка, которой пушки стреляли. Цилиндр снаряда был стволом этой пушечки, на дне его был порох, а сам ствол был заполнен шариками (шрапнельными пулями) из сплава свинца с сурьмой. У шрапнели был очень сложный взрыватель из очень дорогого в то время алюминия, он имел (у трехдюймовой шрапнели) 130 делений, установка на которые позволяла произвести срабатывание шрапне-ли в воздухе на любом участке траектории до дальности 5,2 км. Выстрел шрапнели в воздухе посылал на врага сверху вперед 260 пуль, и эффективность шрапнели при стрельбе по открыто расположенному противнику была чуть ли не вдвое выше, чем осколочной гранаты.

Но, повторяю, шрапнель была очень дорогим издели-ем, как по применяемым материалам, так и по сложности изготовления.

Так вот, в начале века русские генералы были очаро-ваны шрапнелью, и в 1904 году русская армия выступила на войну с Японией, имея в зарядных ящиках полевой ар-тиллерии исключительно шрапнель. Но что произошло?

Японцы начали строить полевые укрепления и прятаться в деревнях под глинобитными перекрытиями китайских фанз. Пули шрапнели не пробивали брустверов окопов и глинобитных стен, артиллерия, не имея, в общем-то, дешевых фугасных снарядов, ничем не могла помочь пе-хоте, и русская пехота шла в атаку на укрепленного про-тивника, неся огромные потери от японского ружейно-пулеметного огня.

Сделали ли наши военные теоретики выводы к началу Первой мировой войны? Сделали. Но какие?!

Они пришли к выводу о малой эффективности ар-тиллерии вообще, о том, что основные потери в будущей войне будут наноситься ружейно-пулеметным огнем. Эта теория внесла в практику два следствия. Во-первых, ко-личество гаубичной, крупнокалиберной артиллерии в армии было сокращено до пределов, необходимых для взятия крепостей у австрийцев и немцев, а запас артил-лерийских снарядов к полевым пушкам был сделан столь малым, что был израсходован через несколько месяцев с начала войны. И с 1915-го по 1917 год наша пехота хро-нически не имела поддержки своей артиллерии. (Правда, почти так же ошиблись с гаубичной артиллерией и наши союзники - французы с англичанами.)

Единственными, кто все предусмотрел для будущей войны - и количество артиллерии, и ее состав, - были немецкие генералы.

Так что особо пенять только советским генералам не приходится - царские были не лучше. Может, они в чем- то были и профессиональнее, но зато советские офицеры и генералы дрались более яростно, меньше сдавались в плен и быстрее учились в боях, что с горечью констати-руют немецкие генералы из тех, кто воевал обе мировые войны.

Юрий Мухин

Из книги «Уроки Великой Отечественной»

Главная » Транскрипции » Тактика красной армии в вов. Боевое применение танковых и моторизованных (панцергренадерских) войск вермахта