Шизоидный тип личности как влюбить в себя. Шизоиды
Нэнси МакВильямс
Согласно моему опыту люди с выраженными шизоидными чертами встречаются гораздо чаще, чем мы думаем. У них присутствуют признаки психического и эмоционального здоровья, несмотря на то, что среди них встречаются люди разные представители: от имеющих психотические черты до завидно здоровых. Невротические конфликты не являются центральными проблемами шизоидов (Стайнер, 1993), а самые высоко функционирующие из них, которых достаточно много, во многом отношении являются куда более здоровыми по сравнению с невротиками (удовлетворенность жизнью, самоконтроль, регуляция аффекта, постоянство Я и объекта, отношения, креативность). Несмотря на то, что термин Юнга «интроверсия» является менее стигматизирующим, я предпочитаю использовать слово «шизоид», т. к. оно относится к сложной интрапсихической жизни интровертированного человека, а не к обычной интроспекции и стремлению к уединению, которые можно отнести к более-менее поверхностным характеристикам.
Кажется, что специалисты в области психического здоровья, не замечают существование высоко функционирующих шизоидов, поскольку многие личности с шизоидной динамикой прячутся или «теряются» на фоне остальных. Они не только испытывают что-то вроде аллергии к постороннему изучающему взгляду, но и боятся, что их сочтут сумасшедшими или странными. Следует помнить, что не-шизоиды действительно стремятся приписать патологические черты более эксцентричным по сравнению с ними людям, ведущими весьма уединенный образ жизни. Сами шизоиды боятся пристального внимания к собственной персоне, опасаясь, что их сочтут ненормальными, тем более, что некоторые из них сомневаются в собственной вменяемости, независимо от того, так это или нет. По сути их страх оказаться психотиками является проекцией о том, что их внутренний мир настолько недоступный, неосознаваемый, неповторимый и непереносимый для других, что изоляция становится сродни сумасшествию.
Люди, не связанные с психологией, считают шизоидов странными и непонятными. И даже специалисты в области психического здоровья имеют тенденцию считать шизоидных личностей психически примитивными и ненормальными. Появление концепции Меляни Кляйн (1946) о «шизоидно-параноидной» позиции как предпосылки к пониманию процесса сепарации от других («депрессивная позиция») привело к тому, что эта более ранняя стадия считается «незрелой» или «архаичной» (Сасс, 1992, с. 21). Кроме того, существовали предположения о том, что черты шизоидной личности являются признаками шизофренического психоза. Поведение, типичное для шизоидов, действительно может повторять ранние стадии шизофренического ухода. Распространено мнение, что подросток, который все больше и больше времени проводит в своей комнате и живет фантазиями, в конце концов может стать психотиком. Шизоидность и шизофрения могут быть «двоюродными сестрами»: последние исследования шизофренических расстройств подтвердили наличие генетической предрасположенности, которая может проявится в любой точке широкого спектра от острой шизофрении до нормальной шизоидной личности (Вейнбергер, 2004). (С другой стороны, существует множество людей, имеющих диагноз «шизофрения», чья преморбидная личность может быть описана как преимущественно параноидная, обсессивная, истерическая, депрессивная или нарциссическая).
Еще одна причина, по которой шизоидность считают патологией, - это то, что многие из них чувствуют себя похожими на людей с психотическими расстройствами. Один из моих коллег, относивший себя к шизоидам, предпочитает работать с психотиками, а не «здоровыми невротиками», поскольку он воспринимает невротиков, как «нечестных» (т. е. защищающихся), в то время как психотики вовлечены в аутентичную борьбу с внутренними демонами. Некоторые ученые, сделавшие существенный вклад в развитие теории личности (например, К. Юнг и Г. Салливан), не только имели ярко выраженные шизоидные черты, но и переживали краткосрочные психотические эпизоды, которые не привели к развитию шизофрении. Мы можем предположить, что способность этих аналитиков воспринимать субъективный опыт глубоко нарушенных пациентов, основывается на том, что они сами относительно легко вступали в контакт со своим внутренним потенциалом к сумасшествию.
Даже высоко функционирующие и эмоционально стабильные шизоидные личности беспокоятся о своей вменяемости. Мой близкий друг сильно расстроился, посмотрев фильм «Игры разума», в котором показано постепенное развитие психоза у выдающегося математика Джона Нэша. Фильм очень реалистично погружает зрителя в мир Нэша и в конце обескураживает тем, что некоторые герои, казавшиеся реальными людьми, оказываются лишь фрагментами галлюцинации главного героя. Неожиданно становится ясно, что мыслительный процесс математика прошел путь от креативного гения до психотической конфабуляции. Мой друг начал болезненно размышлять о том, что он, как и Нэш, не всегда может отличить, когда он творчески подошел к осмыслению связей между, казалось бы, абсолютно несвязанными феноменами; и ситуациями, когда он выстраивает совершенно безумные связи, которые другие приняли бы за сумасшествие или чушь. Он рассказал о своих переживаниях и тревоге своему относительно шизоидному аналитику, который, в ответ на слова пациента о том, что он не может доверять своему разуму, совершенно откровенно ответил: «Ага, мне об этом расскажите!» (в разделе, посвященном терапевтическим рекомендациям, я поясню, почему эта реплика была вполне чуткой, разумной и терапевтичной в данной ситуации, несмотря на «выход» из роли аналитика.)
Несмотря на существование некоторой связи между психологией шизоида и чувствительностью психотика, меня всегда впечатляла высокая креативность, личная удовлетворенность и социальная значимость шизоидного человека, который близко знаком с тем, что Фрейд называл первичными процессами. Кажется, ему никогда не грозит серьезный психотический срыв. Большое количество таких людей работает в сфере искусства, теоретических наук, философских и духовных дисциплин, включая психоанализ. Харольд Дэвис в личной переписке с Гарри Гантрипом однажды пошутил, что «психоанализ – это профессия шизоидов для работы с шизоидами». Практические исследования типов личностей психотерапевтов в Университете Маккоури (Сидней, Австралия) показали, что среди психотерапевтов женщин преобладает депрессивный тип, а среди мужчин шизоидный.
Я полагаю, это можно объяснить тем, что высоко функционирующие шизоиды не удивлены проявлениями бессознательного и не бегут от них. Дело в том, что у них существует довольно тесная связь (зачастую не всегда приятная) с внутренними процессами, которые большинство людей даже не осознает. Знакомство со своим бессознательным позволяет им наиболее полно понять психоаналитические идеи, к которым большинству людей пришлось бы пробираться годами на кушетке, и тяжело преодолевать различные защиты, чтобы добраться до своих враждебных импульсов, образов или чувств. Шизоиды интроспективны, любят блуждать по закоулкам своего разума, и в процессе прохождения анализа им удается найти совершенно точные и меткие метафоры для описания своего внутреннего мира. Кроме того, работа психоаналитиком или прохождение личного анализа являются прекрасным вариантом разрешения центрального шизоидного конфликта о дистанции и близости (Вилис, 1956).
Меня всегда привлекали шизоидные личности. Недавно я поняла, что большинство моих близких друзей относятся именно к ним. Мой тип, который является сочетанием истерического и депрессивного, очень органично дополняет шизоидный. Об этом я тоже постараюсь рассказать в данной статье. Стоит упомянуть о довольно неожиданном отклике на мою книгу по психоаналитической психодиагностике. Ко мне часто подходят люди, которые говорят, что какая-то конкретная глава или описание помогли им понять людей какого-то типа, определить собственный, или оказалась полезной в работе с клиентами. Однако раздел, посвященный шизоидам, всегда вызывает особенную реакцию. Несколько раз после семинара или лекции ко мне подходил какой-нибудь человек (зачастую он тихо просидел все это время на заднем ряду, поближе к выходу), убеждался, что он не нарушает мои личные границы, и говорил что-то вроде: «Я просто хотел поблагодарить Вас за главу про шизоидов. Вы действительно нас поняли».
Несмотря на то, что читатели подходят, чтобы выразить свою личную признательность, а не похвалить мой профессионализм, меня всегда поражает, что шизоиды говорят «нас». Я задумалась о том, не ощущают ли эти люди себя сообществом, подобном сексуальным меньшинствам. Они очень переживают о том, чтобы их не сочли «душевно больными» или «имеющими какое-то расстройство» именно потому, что чувствуют себя меньшинством. Специалисты в области психического здоровья зачастую обсуждают вопросы, связанные с шизоидами, тоном, которым они говорят о геях, лесбиянках, бисексуалах и трансгендерах. Мы склонны приравнивать динамику шизоидной личности к патологии и распространять свои выводы на всю группу, создавая представление о них лишь на основе тех, кто обратился за психиатрической помощью в связи с идиосинкразическими проблемами.
Чувствительность шизоидов часто стигматизируется, потому что мы, не задумываясь, подкрепляем друг у друга мнение о том, что наша психология большинства является нормой, а исключения попадают в раздел психопатологии. Существует вероятность, что поведение людей определяется абсолютно разными психодинамическими и прочими факторами (например, конституциональные особенности, личная история и контекст ситуации), поэтому в области психического здоровья нельзя оперировать категориями лучше/хуже кого-то. Людям присуща склонность оценивать и ранжировать различия друг друга, и в результате низшее положение в иерархии общества занимает меньшинство.
Если еще раз взглянуть на слово «нас», мы увидим, что шизоиды узнают друг друга. Они чувствуют себя членами общества, которое один из моих друзей описал как «сообщество одиночек». У гомосексуальных людей есть так называемый «гей радар», точно также многие шизоиды с легкостью узнают друг друга в толпе. Они говорят о глубоком чувстве родства и понимания, несмотря на то, что ведут достаточно уединенный образ жизни, они редко говорят друг с другом о «родстве» и не выражают реакцию «узнавания» открыто. Я заметила, что сейчас стала появляться популярная литература, пытающаяся рассказывать о шизоидных чертах в рамках нормы и даже с точки зрения некоторой ценности: чувствительности (например, Сверхчувствительная натура [Аарон, 1996]), интроверсии (например, Непобедимый интроверт, [Лейни, 2002]), и стремлению к уединению (например, Вечеринка для одного: Манифест одиночки [Руфус, 2003]). Мой друг шизоид рассказал, как однажды в школе он шел по коридору вместе с одноклассниками и преподавателем, который, как ему казалось, обладал схожими с ним чертами личности. По пути в кабинет они проходили мимо фотографии, на которой был запечатлен Кони-Айленд в жаркий летний день, пляж был переполнен людьми настолько, что не было видно песка. Преподаватель посмотрел на моего друга, кивнул в сторону фотографии и сморщился, выразив страх и желание сбежать. Мой друг удивился и кивнул в ответ. Они поняли друг друга без слов.
Мое определение шизоидной личности
Я использую термин «шизоид» в значении, в котором он появлялся в работах британских представителей теории объектных отношений, а не в значении, описанном в МКБ (см Ахтар, 1992, с. 139; Дойдж, 2001, с. 284; Габбард, 1994, с. 431; Гантрип, 1969). В МКБ безосновательно и бездоказательно говорится о различиях шизоидной и избегающей психологии, и утверждается, что избегающее расстройство личности включает желание быть ближе, несмотря на расстояние, а шизоидное расстройство подразумевает безразличие к близости. Я ни разу не встречала человека ни среди людей с расстройствами, ни среди психически здоровых, чье затворничество не являлось бы результатом внутреннего конфликта (Кернберг, 1984). Последние исследования подтверждают данное клиническое наблюдение (Шелдер и Вестерн, 2004). Мы - существа, ищущие привязанность. Отстраненность шизоидного человека скорее является защитной стратегией ухода от перестимуляции, травматического взаимодействия и отсутствия сил. Опытные терапевты знают, что такое поведение клиента не следует воспринимать буквально, каким бы жестоким, отталкивающим и неприятным оно не казалось.
До того, как были изобретены нейролептики, психотерапевты работали с психотиками без применения лекарственных средств, как, например, в клинике Честнат Лодж. В отчетах говорилось о кататоническом уходе пациентов, которые возвращались обратно, когда чувствовали себя достаточно безопасно, чтобы снова контактировать с людьми. (Был один довольно известный случай, письменное подтверждение которого я не смогла найти. Фрида Фромм-Рейхман тихонько сидела рядом с кататоническим шизофреником по часу в день, записывая всё, что происходило в палате и возможные чувства пациента. Через год ежедневных наблюдений пациент внезапно повернулся к ней и сказал, что не согласен с тем, что она написала пару месяцев назад).
Психоаналитический термин «шизоид» появился в результате исследований «раскола» между внутренней жизнью и ее внешними проявлениями в поведении человека. (Лэйнг, 1965). Например, шизоиды явно демонстрируют эмоциональное отчуждение, однако в терапии они описывают невероятное желание и стремление к близости, включая фантазии о глубоких доверительных отношениях. Они кажутся самодостаточными, и в тоже время, каждый, кто знает их близко, говорит об их сильных эмоциональных потребностях и глубоких переживаниях. Они могут быть рассеянными и очень внимательными одновременно, казаться абсолютно неэмоциональными и страдать от повышенной чувствительности, выглядеть аффективно тупыми, при этом внутренне пытаться справиться с тем, что мой друг описал как «протоаффект» - переживание страха от захваченности сильной эмоцией. Они кажутся абсолютно индифферентными к сексу, будучи при этом вовлеченными в сексуально насыщенную, разнообразную, детально проработанную фантазийную жизнь. Они могут удивить других своей необычно нежной душой и периодически фантазировать о разрушении мира.
Возможно, на появление термина повлияли характерные тревоги шизоидов о фрагментации, диффузии и распаду на части. Они чувствуют себя слишком уязвимыми перед неконтролируемыми расколотыми частями Я. Неоднократно я слышала, как они описывали свои попытки справиться с этим опасным и деструктивным ощущением своего Я. Кто-то закутывался в шаль, раскачивался, медитировал, одевал пальто вывернутое наизнанку, прятался в шкаф, и т. д. Все эти способы самоуспокоения говорят о том, что они уверены, что другие люди – источник расстройств, а не спокойствия и утешения. У шизоидов аннигиляционная тревога встречается чаще, чем сепарационная, и даже самые здоровые из них периодически испытывают психотические страхи вроде ощущения, что мир взорвется, развалится или наводнится в любой момент, и почва под ногами исчезнет. Больше всего им необходимо защитить нерушимое ядро своего Я (Элкин, 1972; Эйген, 1973).
Будучи последовательницей эго-психологии, я считаю полезным рассматривать шизоидную личность в контексте ее фундаментального и привычного защитного механизма - ухода. Он может быть внешним (географическим), как в случае мужчины, который уединялся в своем кабинете или отдаленном месте, когда на него обрушивался окружающий мир; или внутренним, когда женщина, удалялась в свои фантазии. Теоретики объектных отношений подчеркивали наличие внутреннего конфликта близости-дистанции, при решении которого обычно побеждает физическое расстояние (не внутреннее)(Фейерберн, 1940; Гантрип, 1969).
У более нарушенных шизоидов уход может выглядеть как непрерывное состояние психологической недоступности, у более здоровых отмечается колебание между контактом и его разрывом. Для описания шизоидного поиска аффективной связи, создания дистанции для восстановления своего Я, ощущающего угрозу от интенсивности взаимодействия, Гантрип (1969, с. 36) вывел термин «программа то внутрь, то наружу». Такое поведение ярко проявляется в сексуальной сфере, но присутствует и в остальных областях личной жизни.
Я думаю, что шизоидные личности так притягательны, потому что уход является относительно «примитивной», глобальной, сосредоточенной на себе защитой, которая устраняет необходимость применения более искажающих, вытесняющих и предположительно «зрелых» защит. Женщине, которая в состоянии стресса просто уходит (физически или психологически), не нужно использовать отрицание, замещение, реактивное образование или рационализацию. Следовательно, аффекты, образы, идеи, импульсы, которые не-шизоидные люди удаляют из сознания, у нее остаются в свободном доступе, делая ее эмоционально открытой и честной настолько, что это до сих пор поражает меня и, вероятно, других людей (особенно не-шизоидных). Они предстают перед нами неожиданно и изумительно искренними.
Еще одной характерной чертой шизоидов (которую зачастую недопонимают и оценивают либо негативно как перверсию, либо положительно как силу характера) является безразличие или даже избегание внимания к собственной персоне и восхищения ими. Хотя они могут желать, чтобы их творчество повлияло на других, большинство шизоидных личностей из числа моих знакомых хотели бы, чтобы на них не обращали внимания. Их потребность в пространстве перевешивает интерес к нарциссической подпитке. Коллеги моего мужа, которого студенты ценят за оригинальность и ум, часто отмечали, что он старается публиковать свои статьи в очень малоизвестных журналах, совершенно не заботясь о создании академической репутации. Слава как таковая его не привлекает, для него более ценным является понимание со стороны значимых для него людей. Когда я сказала своему другу, что слышала, как о нем отзывались как об «умном, но безнадежном отшельнике», он заволновался и спросил: «с чего они взяли, что я умный?» Отшельник – это вполне нормально, а вот умный – это они ошиблись человеком.
Как люди становятся шизоидами?
Ранее я уже писала о возможной этиологии шизоидной динамики (МакВильямс, 1994), и в данной работе хотела бы остановиться на феноменологии, предварительно сделав некоторые комментарии о сложности причин формирования шизоидной личности. Меня всегда впечатляет конституциональная чувствительность шизоидов, которая заметна с самого рождения и, возможно, обусловлена генетически. Я полагаю, что одним из проявлений этого наследия является более высокая и болезненная чувствительность по сравнению с большинством других людей, и ее негативные и позитивные последствия (см Эйген, 2004). Она проявляется с рождения и усиливается, со временем превращаясь в избегание всего, что ощущается как слишком невыносимое, давящее или вторгающееся.
Многие шизоиды описывают своих матерей как холодных и вторгающихся. Родители могут считать, что это ребенок демонстрирует холодность. Некоторые шизоидные личности говорят, что их матери рассказывали о том, что в младенческом возрасте они отказывались от груди или отстранялись, когда их держали на руках или обнимали. Мой друг признался, что он сравнивает кормление грудью с «колонизацией»,(вторжение и захват невинного народа более сильной страной). С этим образом связаны характерные для шизоидов страхи об отравлении, испорченном молоке и вредной пище. Один из моих друзей шизоидов как-то спросил меня за обедом: «Почему всем так нравятся соломинки? Зачем из них пить?» Я ответила: «Наверное, потому что надо сосать». «Фуууууууу», - сказал он, поморщившись. Родственники и друзья часто описывают шизоидных людей как гиперчувствительных и тонкокожих. Дойдж (2001) отмечает их «гиперпроницаемость», ощущение отсутствия кожи, адекватного защитного барьера, и говорит о преобладании фантазийных образов поврежденной кожи. Как-то я дала прочитать первый набросок этой статьи своему коллеге шизоиду, он пояснил, что «ощущение прикосновения очень важно: мы боимся его так же сильно, как и желаем». В начале 1949 года Бергман и Эскалона заметили, что некоторые дети с младенчества демонстрируют повышенную чувствительность к свету, звукам, прикосновению, запахам, движению и тону голоса. Многие шизоиды говорят, что их любимой сказкой в детстве была история о принцессе на горошине. Их переполненность чувствами и ощущениями в ответ на вторжение других людей часто выражается в виде страха поглощения, боязни пауков, змей и т. д. У Эдгара Алана По, например, был страх быть погребенным заживо.
Адаптация к переполняющему и болезненному миру осложняется ощущением, что отношения с другими людьми отравляет их или превращает в ненормальных. Большая часть шизоидных пациентов вспоминает, что их родители раздраженно говорили, что они «слишком чувствительные», «невыносимые», «привередливые» или «делают из мухи слона». Их собственное ощущение инаковости постоянно подтверждалось отношением родителей, которые имели другой темперамент и отличались от своих детей, не видели их сверх чувствительности и реагировали в ответ раздражением, злостью и даже издевками. Хан (1963) заметил, что шизоидные дети демонстрируют признаки «кумулятивной травмы», что является подтверждением факта неоднократного отвержения родителями. Очевидно, так уход становится их предпочитаемым способом адаптации: внешний мир вызывает не только сильные ощущения, но и обесценивает их, требуя совершенно другого поведения, которое становится для них мучительным, а после их считают сумасшедшими за реакции, которые они не могу контролировать.
На основе анализа фильма «Английский пациент» и работ Фейерберна Дойдж (2001) описал детство шизоидного человека:
Дети... Создают внутренний образ мучающего и отвергающего родителя... К которому они испытывают привязанность. Такие родители не способны любить своего ребенка и заняты своими делами. Его хвалят, когда он ничего не требует, обесценивают и высмеивают за желание зависимости и привязанности. Так у ребенка нарушается представление о «хорошем» поведении. Он учится никогда не плакать и не просить любви и внимания, потому что в этом случае родитель становится еще более отстраненным и критикующим. Ребенок справляется с возникающим одиночеством, ощущением пустоты и ненужности при помощи ухода в фантазии о самодостаточности (зачастую бессознательно). Фейерберн говорил, что трагедия шизоидного ребенка заключается в том, что он верит, что это и есть любовь, а не ненависть, заключенная внутри них. Любовь поглощает. И ребенок учится подавлять абсолютно нормальное желание быть любимым (с. 285-286)
Описывая центральную проблему такого ребенка, Сейнфелд (1993, с. 3) пишет, что шизоидная личность «имеет всепоглощающую потребность в зависимости от объекта, но привязанность пугает его угрозой потери себя». Этот всесторонне изученный внутренний конфликт является центральным для понимания структуры шизоидной личности.
Некоторые редко упоминающиеся аспекты психологии шизоидных людей
1. Реакция на утрату и сепарацию
Не-шизоиды среди которых, вероятно, авторы МКБ и прочие ученые из области описательной психиатрии, часто говорят о том, что шизоиды решают свой конфликт близости/дистанции в пользу отстраненности, предпочитая одиночество, отсутствие привязанности и поэтому не реагируют на сепарацию. Напротив, внутри они переживают очень сильную привязанность, которая является более эмоциональной и глубокой, чем у других явно «зависимых» типов личностей. Поскольку шизоиды чувствуют себя в безопасности и создают близкие отношения с небольшим количеством людей, то любая угроза расставания или потери этих отношений может стать для них катастрофой. Если у них есть три главных человека в жизни, то потеря одного из них приводит к исчезновению одной трети их системы поддержки.
Возможно поэтому одной из причин обращения шизоидов в терапию является именно тема утраты или расставания. Другой распространенной проблемой является одиночество. Как заметила Фромм-Рейхман (1959/1990) одиночество – это болезненный эмоциональный опыт, который остается неизученным в профессиональной литературе. Тот факт, что шизоиды постоянно отдаляются и ищут уединение, не является доказательством того, что у них есть иммунитет к одиночеству, ровно как избегание аффекта у обсессивной личности не означает безразличия к сильным эмоциям, или «цепляние» депрессивных людей не является доказательством отсутствия желания к автономии. Как отмечал Гантрип (1969), шизоиды приходят в терапию с жалобами на то, что потеря значимых отношений привела к ощущению отсутствия сил, смысла и даже внутренней смерти. Иногда они приходят с конкретной задачей: пойти на свидание, стать более общительными, улучшить сексуальные отношения, побороть в себе то, что они считают «социальной фобией».
2. Чувствительность к бессознательному других людей
Вероятно, в силу того, что они не защищаются от собственных примитивных мыслей, чувств или импульсов, шизоиды могут очень точно воспринимать бессознательные процессы психики других людей. То, что для них является очевидным, скрыто от глаз других. Я часто думала, что веду себя как обычно, не выдаю своих эмоций, и только шизоиды (друзья или пациенты) удивляли меня вопросами о моем «явном» беспокойстве или изменениях в моем внутреннем состоянии. В книге по психодиагностике я описывала историю шизоидной пациентки, которая испытывала глубокую привязанность только к животным, однако она была единственной, кто заметил, что меня что-то беспокоит. В тот момент у меня обнаружили рак груди, и я пыталась сохранить этот факт в тайне, пока рассматривала варианты лечения. Другая шизоидная пациентка как-то пришла на вечернюю сессию в конце недели. Я с предвкушением ожидала выходных, т. к. должна была встретиться со старым другом. Она взглянула на меня (садясь в кресло, я думала, что выгляжу как обычно) и сказала: «Ммм, кто-то сегодня в очень хорошем настроении!» Шизоиды часто обнаруживают, что в ситуациях социального общения они постоянно воспринимают гораздо больше невербальной информации, чем остальные. Болезненные истории отвержения родителями и неловкости в общении с другими приводят к тому, что шизоиды узнают, что очевидное для них, остается незаметным для других. И поскольку они видят все подводные течения ситуации и поведения других, то не вполне осознают, что социально приемлемо говорить, а что нет. Таким образом, механизм ухода становится не автоматической защитой, а сознательной стратегией избегания, вместо проявления смелости.
Такие ситуации всегда болезненно переживаются шизоидами. Если в комнате есть слон, а другие его не видят, то как же не открыть им на это глаза? Поскольку у шизоидов есть недостаток в обычных репрессивных защитных механизмах, то им очень трудно понять, почему другие ими пользуются. В результате они задаются вопросом: «Как же мне продолжать разговор, если они не видят очевидного?» Иногда такой опыт приводит к параноидной версии решения дилеммы: «Вероятно, все видят слона, но решили о нем не говорить. Может слон чем-то опасен, а я этого не вижу? Или они и правда не видят слона, тогда они совсем наивные идиоты, и с ними опасно иметь дело». Керри Гордон (неопубликованная работа) пишет, что шизоидные люди живут в мире возможностей, а не вероятностей. Как и с другими моделями поведения, которые повторяются и затем начинают пророчески само-реализовываться, шизоидный уход усиливает тенденцию к проживанию примитивных процессов, что приводит к еще большему отстранению из-за отрицательных последствий пребывания в уединенном мире и осознания примитивности психических процессов.
3. Единение с миром
Часто у шизоидов отмечают фантазии о всемогуществе. Например, Дойдж (2001, с. 288) упоминает очень сотрудничающего пациента, который «признался (только в терапии), что у него всегда была фантазия о том, что он может контролировать все, что я ему говорю». Однако шизоидное чувство всемогущества существенно отличается от фантазий нарциссов, психопатов, параноиков или обсессивных. Они не являются вкладом в создание грандиозного Я или способом поддержания защитной потребности контролировать других. Шизоиды чувствуют сильную и глубокую связь со всем, что их окружает. Они могут считать, что их мысли влияют на их окружение, и наоборот. Это больше похоже на врожденное синтонное восприятие мира, чем на защиту для воплощения какого-то желания (Хан, о «симбиотическом всемогуществе»). Гордон (неопубликованная работа) охарактеризовал этот опыт как «вездесущность», ссылаясь на понятие симметричной логики Матте-Бланко (1975).
В этом феномене меня больше всего поражает отсутствие онтологических различий или исследований Я. Мне кажется, вместо всемогущества следовало бы говорить о сохранении чувства примитивного слияния, «гармоничного, взаимного проникновения» как его описывал Балинт (1968). Многие шизоиды не перестают повторять, что связь стала дисгармоничной и токсичной. Дойдж (2001) говорит о заявлении Сэмюэля Беккета (чьи произведения созвучны темам шизоидов) о том, что он так никогда и не родился. Один терапевт, находившийся среди слушателей лекции о шизоидах, сказал, что они «недостаточно воплощены», живя в мире, в котором их собственное тело также нереально, как и остальное окружение.
Чувство взаимосвязи со всем окружающим миром может проявляться по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам. Эйнштейн подошел к пониманию устройства вселенной, став частицами и взглянув на нее их глазами. Подобная тенденция установления связи с неодушевленными предметами обычно считается следствием ухода от взаимодействия с людьми, но может отражать сохраняющийся анимистический взгляд на устройство мира, с которым мы встречаемся чаще всего во снах или детских воспоминаниях. Как-то мы с подругой ели булочки с изюмом, и она сказала: «Должно быть у меня все хорошо. Изюм меня больше не беспокоит». Я спросила, что случилось, не нравится вкус? Она улыбнулась: «Ты не поняла? А вдруг это тараканы!» Эта известная шутка, которую я пересказала своей коллеге, вызвала у нее воспоминание о ее муже шизоиде, который не ел изюм, потому что «он спрятался в булке».
4. Взаимная любовь истеричек и шизоидов
Ранее я уже говорила о том, что меня привлекают шизоиды. Когда я думала об этом, то вспомнила, что женщины истерички часто влюбляются в мужчин шизоидов. Кроме того, что мне нравится их честность, существуют и другие причины их привлекательности. Клинические данные пестрят историями создания пар истеричка-шизоид, их вечными разногласиями, проблемами преследования и сохранения дистанции, неспособности увидеть, что каждый из них видит себя испуганным и нуждающимся, а другого – властным и требовательным. Несмотря на признание наличия связи между этими типами личности, существует небольшое количество литературы, описывающей интерсубъективные последствия различий и особенностей в психологии этих людей. Рассказ Вилиса (1966/2000) «Мужчина без иллюзий и мечтательная девушка» и классическое описание филобата и окнофила Балинта (1945) наиболее точно описывают пары истеричка-шизоид, чем все недавно опубликованные клинические работы.
Их восхищение друг другом практически всегда взаимное. Истеричка идеализирует шизоида за его способность держаться особняком, быть уникальным, открыто говорить правду вышестоящим людям, сдерживать чувства, творить в своем воображении; а шизоид восхищается ее теплом, мягкостью, эмпатией, способностью легко выражать чувства без стыда, творчески подходить к отношениям в паре. Их притягивает друг к другу, как все противоположности в мире, а затем они сводят друг друга с ума, когда их потребности в близости и уединении вступают в конфликт. Дойдж (2001, с. 286) назвал любовные отношения с шизоидом судебным разбирательством.
Мне кажется, влечение этих типов личностей друг к другу имеет более глубокие корни. Оба типа описывают как гиперчувствительных, боящихся излишней стимуляции. Шизоиды чувствуют угрозу снаружи, а истерички боятся того, что внутри: драйвы, импульсы, аффекты, и т. д. У обоих в истории присутствует кумулятивная травма или напряженные отношения. И те, и другие чаще имеют правополушарное мышление. И шизоидные мужчины, и истеричные женщины (по крайней мере гетеросексуальные партнеры, мой клинический опыт не настолько обширен, чтобы делать выводы о других парах) говорят о том, что главой семьи был родитель противоположного пола, и именно он психологически вторгался в пространство ребенка. Оба страдали от «чувства голода», который шизоиды пытаются приручить, а истерички - сексуализировать. Если я права по поводу этих сходств, то их притягательность друг для друга основывается не на противоположностях, а как раз на сходствах. Артур Роббинс (в личном общении) сказал, что на самом деле, внутри каждого шизоида сидит истеричка, и наоборот. Я надеюсь, что когда-нибудь я посвящу этой теме отдельную статью.
Терапевтические рекомендации
Психотерапия и психоанализ притягивают людей с шизоидной динамикой, по крайней мере относительно здоровых, более энергичных и сильных представителей этой группы. Обычно они не могут себе представить, как можно согласиться на вторжение, которое сводит индивидуальность и исследование внутреннего мира до какого-то вида терапии. Если они могут себе позволить терапию, то высоко функционирующие шизоиды являются великолепными кандидатами для прохождения психоанализа. Им нравится, что терапевт практически не вмешивается в их мыслительный процесс, кушетка становится нерушимым островком безопасности, они очень ценят свободу, которую дает отсутствие визуального контакта с терапевтом. Даже при встречах лицом к лицу раз в неделю шизоидные пациенты благодарны аналитику за бережное отношение, не-вторжение и относительную закрытость. Поскольку терапевты знают и понимают примитивные процессы не только в теории, но и из личного анализа, то шизоиды не боятся осуждения, критики или пренебрежения со стороны аналитика в ответ на описание своего внутреннего мира.
Несмотря на то, что высоко функционирующие шизоиды принимают и ценят традиционный психоанализ, то, через что они проходят в терапии, не совсем можно назвать переводом бессознательного в сознательное. Хотя у них есть неосознаваемые аспекты, все же успешная терапия больше связана с проработкой того, что вызывает у них реакцию ухода, а именно опыт трансформационного подробного исследования своего Я в присутствии принимающего, не-вторгающегося, отзывчивого Другого (Гордон, неопубликованная работа). По моему опыту «голод» шизоида – это голод по признанию их субъективной природы, как описывал Бенджамин (2000). Они отчаянно ищут это признание, борются за него и раз за разом инициируют процесс, который когда-то был прерван, причинив тем самым глубокую травму. Именно за этим они приходят к нам.
Винникотт, чьи биографы говорят о нем, как о глубоко шизоидном человеке, представил нам развитие ребенка в понятиях, которые применимы к описанию процесса терапии шизоидного пациента, в особенности, его концепция достаточно хорошей матери, которая позволяет ребенку «продолжать быть» и «быть одному в присутствии матери». Рецепт для терапевтов – это идея о поддерживающей среде не-вторгающихся Других, которые ценят настоящее и живое Я, а не его попытки приспособиться к требованиям других. Поскольку атмосфера кабинета предоставляет такую среду, то обычные техники вполне подходят высоко функционирующим шизоидным пациентам. Они чувствуют себя уютно, если имеют возможность и пространство для работы со своими чувствами и мыслями в комфортном для себя темпе, при условии, что его на атакуют нарциссичные интерпретации аналитика.
Однако относительно терапии шизоидов в клинической литературе говорится о специальных требованиях, выходящих за рамки стандартной техники. Во-первых, необходимость говорить откровенно о самом глубинном может быть невыносимо болезненной для них, а получение эмоционального отклика на их слова может привести к переполнению чувствами, и потому терапевтическое взаимодействие может перемежаться периодами спокойного осознания возникших у пациента чувств. Как-то у меня была пациентка, которая каждую сессию боролась с собой в попытке сказать хотя бы что-то, в конце концов, она позвонила мне и сквозь слезы сказала: «Я хочу, чтобы вы знали, что я правда хочу говорить с вами, но это так больно». Мы достигли терапевтического прогресса, применив не совсем традиционный способ: я читала ей выдержки из доступных для понимания и не уничижительных по отношению к шизоидам работ, в которых давались описания их психологии, а затем спрашивала, подходят ли описания под то, что она чувствовала. Я надеялась, что это поможет ей справиться с болезненными попытками сформулировать и описать те чувства, которые она считала непонятными для других и рассматривала как симптомы серьезного сумасшествия, ведущего к одиночеству. Она сказала, что впервые она узнала о том, что есть люди, похожие на нее.
Шизоид не может напрямую описать свои душевные страдания от изоляции, и делает это через образы из фильмов, рассказов или стихов. Эмпатичный терапевт, работающий с таким клиентами, зачастую сам начинает или отзывается на разговоры клиента о музыке, живописи, театре, литературных метафорах, антропологических открытиях, исторических событиях, религиозных верованиях или духовных учениях. В отличие от обсессивных пациентов, которые избегают эмоций при помощи рационализации, шизоиды могут выразить аффект, как только найдут подходящий способ. Арт терапия давно стала самым популярным видом терапии у шизоидов в связи с ее транзиторной функцией для их чувств и состояний.
Во-вторых, внимательные клиницисты давно заметили, что у шизоидов есть своего рода радар для распознавания неискреннего поведения, игр и лжи. По этой причине аналитику необходимо быть с ними более «реальным» в терапевтическом процессе. В отличие от клиентов, которые с радостью используют полученную информацию о терапевте для предъявления последующих требований или подпитки процессов идеализации и обесценивания, шизоидные пациенты принимают такие случаи самораскрытия аналитика с огромной благодарностью и относятся с еще большим уважением к их личной жизни и пространству. Один из пациентов писал: «Люди с шизоидным типом личности чувствуют себя более комфортно с теми, кто находится в гармонии с собой, не боятся показать свои слабости и кажутся обычными смертными людьми. Я говорю о расслабленной и неформальной атмосфере, в которой собеседники знают, что людям свойственно ошибаться, терять над собой контроль, вести себя как ребенок или сумасшедший. В такой обстановке человек, который очень чувствителен по своей природе, может стать более открытым и не тратить энергию на попытки быть кем-то другим и спрятать свои отличия от других.» («Митмодедет» (псевдоним), 2002, с. 190)
Однажды она пришла и начала рассказывать о том, как только что поела в пиццерии неподалеку. .. Мы начали обсуждать пиццерии в районе Вест Сайд, согласившись, что кафе у Сала – самое лучшее заведение. Потом мы перешли к пиццериям в Манхеттене . Мы обменивались информацией и, казалось, оба наслаждались беседой. Такая ситуация является серьезным отклонением от традиционной аналитической сессии. На более глубоком уровне (бессознательном) каждый из нас начал узнавать что-то очень важное о другом. Каждый из нас знал, где можно перекусить на бегу, каково это пытаться заглушить чувство голода чем-нибудь хотя бы на время . Это чувство голода, должно было быть скрыто от других, чтобы они не узнали о его всепоглощающей силе. Разговоры о пицце стали своего рода мостиком для создания союза, наши похожие ощущения дали начало этапу, на котором пациентка смогла вербализовать свое прошлое и будущее. Наши диалоги о пицце стали для нее раем, в котором кто-то смог ее понять.
Мне также хотелось бы сказать несколько слов об опасности замены реальных отношений терапевтическими в терапии шизоида., поскольку в них он получает комфортное пространство для самовыражения. Многие терапевты, работавшие с шизоидными личностями в течение нескольких месяцев или лет, чувствовали огромное удовольствие от работы с ними, а потом вдруг вспоминали, что изначально пациент пришел с запросом о создании глубоких отношений во внешнем мире, и до сих пор нет никаких признаков их появления. Поскольку грань между поддерживающим присутствием и легким подталкиванием может быть очень тонкой, то следует обладать искусным умением поощрять пациента на изменения, чтобы он не расценил его как нетерпение или критику, как это было в его раннем детстве. Если терапевт все-таки «совпал» с ранними фигурами клиента, то ему следует набраться терпения, чтобы контейнировать боль и ярость пациента от повторения опыта токсичного взаимодействия.
Заключительные рекомендации
Во время написания данной статьи я чувствовала себя в роли посла сообщества, которое предпочитает лично не вовлекаться в общественную деятельность. Всегда интересно наблюдать за тем, какие психоаналитические работы становятся достоянием профессионального сообщества, а какие остаются в тени. С одной стороны, работа Гарри Гантрипа внесла такой же вклад в понимание структуры шизоидной личности, как работы Фрейда об эдипальном комплексе или труды Когута в понимание нарциссизма; а именно, рассказала широкой общественности об этом типе людей, сняв с них клеймо позора и негативизма. И все же, даже самые опытные психоаналитики не знакомы или индифферентны к аналитическим размышлениям об особенностях шизоидной личности. Я полагаю, что по вполне очевидным причинам, ни один автор, глубоко понимающий шизоидов, не испытывает желания начать своего рода популяризацию своих взглядов, поскольку это прямо противоречит самой уникальности каждого шизоида.
Поскольку у аналитиков существует интерес к шизоидной личности, я предполагала, что где-то кто-то параллельно со мной пишет о них статью. Однажды Джордж Атвуд сказал, что споры о «существовании» множественной личности (диссоциативное расстройство личности) удивительно совпадают с внутренним диалогом травмированного человека с диссоциативной психологией: «Я действительно это помню или придумываю? Это было на самом деле или это мое воображение?» Будто все огромное сообщество психического здоровья, находясь в противоположной позиции по отношению к диссоциативной личности, начинает испытывать обширный неосознаваемый контрперенос, отражающий те процессы, которые происходят в пациенте, которого они решили описать. Аналогично можно было бы предположить, что наша попытка отодвинуть шизоидов на границу внимания профессионального сообщества отражает внутренние процессы шизоидных личностей в попытке вступить во взаимодействие с нами и другим людьми.
Я полагаю, что психоаналитическое сообщество одновременно понимает и не понимает шизоидных людей. Нам удавалось заглянуть в их сокровенный внутренний мир через призму литературных произведений, но, как и в терапевтическом процессе, мы отмечаем возникающие инсайты без их осознания и принятия. Многие открытия самых смелых исследователей данной области часто были отнесены к патологическим проявлениям. Некоторые пациенты, обратившиеся к нам за помощью, действительно имеют патологические варианты шизоидной динамики. Другие же, включая тех, кто так и не обратился за помощью, относятся к высоко функционирующим и демонстрируют адаптивное поведение. В данной работе я попыталась рассмотреть особенности шизоидной личности, которые не являются ни плохими, ни хорошими, ни более или менее зрелыми, ни препятствием или успехом в развитии личности. Они такие, какие есть, и это следует просто оценить и признать.
Типы личности и типы характера человека
Каждый обладает своим индивидуальным рисунком характера и личностными особенностями. Попытки описать типы личности создали множество классификаций, начиная от опоры на внешность и конституцию, затем – основанные на темпераменте, завершая соционикой и популистскими типами для женщин (любовница, хозяйка и пр.).
Мы предлагаем рассмотреть типы личности , состоящие из конфигурации врожденных данных: тип высшей нервной деятельности (темперамент), глубинные влечения, особенности характера и приобретенных травм, благодаря которым окончательно и формируется уникальный личностный стиль каждого.
Типы характера человека имеют определенные названия, они соответствуют названиям известных психических заболеваний. Вместе с тем, это не означает, что представленные типы личности – это и есть заболевания, нет. Это просто название, отражающие определенную структуру личности и определенные типы характера человека в норме, а не патологии.
Интересно, что само понятие границ нормы крайне условно. Такого человека, который бы воплощал собой абсолютную норму, от которого мы могли бы отталкиваться в описаниях безумия, скорее всего, нет. Каждый человек живет со своими «тараканами», причудами и особенностями, которые и делают его уникальным.
Самое оригинальное, на мой взгляд, объяснение границ нормы и патологии попалось мне на глаза в социальной сети:
«Есть варианты патологии, которые в социально-адаптированном виде соответствуют типам психики. Каждый из нас при определённых условиях проявит ту патологию, к которой склонен. Представляете себе схему московского метро? Так вот, пока мы в пределах кольца, то есть социально-адаптированы, мы условно-нормальны, а дальше каждый уезжает по своей ветке. Ветки с тех пор стали куда длиннее, вот что я скажу, а скоро и второе кольцо будет…»
Таких «веток» или типов личности различают несколько – шизоидная, нарциссическая , параноидная, маниакально-депрессивная, истерическая, обсессивно-компульсивная, психопатическая, мазохистическая (по Н. Мак-Уильямс).
Эти типы личности не означают диагноза либо ругательного наклонения, это просто обозначения различий, классификация, наподобие веток метро. В случаях острого или хронического стресса каждый человек будет регрессировать по своей ветке, согласно типологии.
Типы характера человека практически не бывают чистыми , как не бывает и чистой нормы. Однако, внутри нас может жить шизоидная или нарциссическая или депрессивная , истерическая и т.п. часть личности, которая может быть большей или меньшей частью нашей психологии.
Алиса: Я сошла с ума, да?
Отец: Да. Чокнулась. Рехнулась. И просто сошла с ума. Но открою тебе секрет: безумцы всех мудрей.
Алиса в стране чудес
О шизофрении как клиническом заболевании есть много книг, исследований, монографий и описаний. Вместе с тем интерес к ней не утихает. В этой статье речь пойдет о шизоидном типе личности, находящимся в границах нормы, и о том, как шизоиду адаптироваться к жизни, оставаясь в согласии со своей природой.
При шизоидном типе личности на одном конце «ветки» есть гениальные, высокоэффективные, социально-адаптированные люди с шизоидной организацией личности, а на другом конце психические больные, страдающие шизофренией, не способные к самостоятельной социальной жизни.
Часто детей-шизоидов описывают как особо чувствительных, восприимчивых как к физическим стимулам – свет, прикосновения, звуки, так и к эмоциональным, проявления сильных эмоций
заставляет их сжиматься, напрягают.
Взрослые люди-шизоиды также остаются удивительно чуткими, чувствительными, одаренными способностью понимать, воспринимать мир и других людей с потрясающей точностью и подлинностью. Люди, имеющие шизоидный тип личности остро чувствуют ложь и фальшь в других, как радар, выявляя любую неискренность.
Один из моих коллег, талантливый шизоид , настолько точно интерпретировал происходящее с клиентом на учебных сессиях, что по нему можно было ориентироваться как по камертону, настраивая свой профессиональный «внутренний инструмент» для чуткого восприятия другого человека.
Такая чувствительность делает шизоида очень уязвимым к внешним воздействиям, стрессу, от которого они убегают в свой внутренний мир.
Тенденция ухода в себя также может быть вызвана воспитанием в объятиях удушающей гиперопеки матери. При подозрениях на подростковую шизофрению часто рядом с мальчиком-подростком обнаруживается нарушающая личные границы мать, которая тащит своего покорного сына то в церковь, то на расстановки или к целителям.
Если в семье, где растет чувствительный ребенок-шизоид , практикуются эмоциональная неискренность, двойные послания, например, похвала и любовь на людях с одной стороны, равнодушие и критика дома – с другой, то рано или поздно ребенок может начать полагаться на уход в себя, изоляцию от других, чтобы защититься от лжи, фальши, вызывающих глубокое замешательство, гнев и безнадежность.
В школе я задавала неудобные вопросы про советский строй, за что и подвергалась скрытой агрессии со стороны учителей. Я оставила эти вопросы глубоко внутри себя.
Из терапевтической беседы
Необходимость полагаться на свой внутренний мир также может появиться в результате ранней изоляции ребенка, которого с младенческого возраста оставляли одного дома или в кроватке, не подходили ночью на крик, воспитывая «самостоятельность».
В итоге ребенок-шизоид старается найти способ адаптации к вынужденной изоляции и выбирает «не нуждаться» в близости, ища в большей степени опору в себе и своем внутреннем мире.
Что-то толкало меня из автобуса в автобус, где я могла сидеть с шизофренической апатией на лице, погрузившись в свой внутренний мир, и внешне ничем не выделяться среди остальных занятых своими проблемами пассажиров, которые равнодушно следят за мелькающими в окнах пейзажами.
Барбара О’Брайен. Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: операторы и вещи.
В общем, вторгающиеся в тонкие границы изначально достаточно чувствительного ребенка взрослые, ранняя изоляция, одиночество и неэмпатичный родительский уход способствуют возникновению внутреннего конфликта между стремлением к близости и избеганием ее, желанием дистанцироваться, что и приводит к формированию шизоидного типа личности.
Ценной адаптивной способностью людей, обладающих шизоидной организацией личности, является их креативность. Важно лишь находить форму для выражения богатого внутреннего мира. Большая часть художников, скульпторов, музыкантов имеют шизоидную личность.
Здоровый человек шизоидного типа способен направить свои таланты в искусство, философию, в науку, в духовные изыскания, в какие-то действия в реальном мире. Более глубоко травмированный шизоид испытывает колоссальные страдания от невозможности реализации своих способностей из-за страха, отчуждения от общества, одиночества.
Я нашел себя в погружениях в глубины морской жизни на занятиях дайвингом. Это действие, которое я произвожу в реальном мире, и которое символически отражает мои привычные погружения в глубины самого себя.
Из личной беседы
Отчуждение и одиночество – частые попутчики человека шизоидного типа личности. Поскольку люди-шизоиды
игнорируют общественные ожидания, индифферентно относятся к мнению большинства, то чаще страдают от бойкота или агрессии со стороны этого большинства.
Поэтому такие люди часто выглядят внешне бесстрастными, презрительными и ироничными по отношению к окружающей массе людей. Однако, внутренне они остро переживают собственную инаковость, отличность от других, непонятность для окружающих, а значит какую-то глубокую внутреннюю неправильность.
Для такого человека жизненно важно быть понятым, услышанным, одновременно ему может быть невыносимо страшно оказаться слишком близко к другому. Шизоид боится, что если близкий любимый человек его полностью узнает, то он покажется ему уродом или чудаком.
В итоге люди-шизоиды нередко выбирают обособленность и одиночество, уклоняясь от общения с другими людьми. Если такое происходит, то стоит, преодолевая страх , возвращать себя в общение. Возможно, сначала в терапии, затем в личной жизни.
«Подойди ближе, я одинок, но не приближайся, я боюсь вторжения» — приводит пример негласного послания человека шизоидного типа А. Роббинс. Конфликт близости – дистанции является центральным в шизоидном типе личности.
Страх вторжения, поглощения оказывается сильнее желания интимности. Часто в семьях при возникновении проблем в отношениях не-шизоидная женщина пытается сблизиться со своим партнером-шизоидом, «поговорить по душам», а тот в ответ, боясь поглощения, отдаляется.
Для того, чтобы считаться с такой особенностью и обеспечить комфортное существование шизоиду необходимо собственное безопасное пространство. Есть люди другого склада, другие типы характера человека, которые могут руководствоваться принципом «человеку на самом деле не много надо – крыша над головой, да хлеб с маслом».
Человеку с шизоидной личностью так не выжить, вернее, выжить можно, но придется постоянно испытывать страдания, душевную и физическую боль . Ему необходимы пространство, дистанция, воздух.
Буквально телом чувствую это городское замкнутое пространство хрущевки, боль от шума, гари, запахов. Здесь я не могу собраться, разваливаюсь на кусочки…
Из личной беседы
Для того, чтобы оставаться в контакте со своей природой, шизоиду важно найти или организовать себе свое место, дом, пространство, где он может чувствовать себя спокойно и безопасно. Иногда приходится изрядно постараться, чтобы обеспечить себе такое место, но оно того стоит.
При этом также важно иметь близкие отношения, не уходить во внутреннее или внешнее отшельничество.
По моим наблюдениям, у здоровых шизоидов дистанция в полмира при использовании современных технологий не будет являться препятствием для ощущения близости. Высокофункциональный человек, имеющий шизоидный тип личности, может организовать свою работу удаленно для того, чтобы успешно разрешить внутренний конфликт дистанции-близости.
Работать дома в безопасном уютном и своём пространстве, но с помощью современных технологий, держа руку на пульсе компании, в которой он трудится. В этом случае человек вообще не ощущает большого расстояния, так как благодаря чуткости шизоида, оно не препятствует близости и поддержанию контактов.
Кроме того, люди-шизоиды испытывают явную тревогу по поводу базовой безопасности. Так как окружающий мир кажется им наполненным угрожающими, тесными, шумными, разрушающими силами, опасными для индивидуальности. Иногда такая тревога может выглядеть преувеличенной для других людей.
— В России можно выживать, но жить по-настоящему… нет.
— Всю жизнь живу в России – пока не убили…Подслушанный диалог
С этой тревогой трудно иметь дело, хочется позаботиться о безопасности, но до конца безопасно все равно не будет. Сначала нужно достичь ощущения безопасности и комфорта в пространстве дома и в отношениях с любимыми людьми.
Затем можно постепенно распространять это чувство стабильности и безопасности на внешний мир. Здесь не стоит торопиться, обретение внутренней земли обетованной плавно и своевременно распространится на внешний мир.
— Было хорошо в Камбодже?
— Да…
— Теперь найди свою внутреннюю Камбоджу.Из терапевтической беседы
Когда внутренней безопасности нет, помогает внешний поиск такого места на земле. Если находится такое пространство, то оно остается внутри вас. Однако, если внешний поиск не сопровождает внутренним, то он грозит бесконечными скитаниями наподобие дауншифтеров, которые ищут что-то через внешний мир, путешествуют, но как будто не находят внутреннего мира. И наоборот, если есть «внутренняя Камбоджа», внутренняя точка равновесия и мира, то внешняя обстановка перестает быть угрожающей, тревожной, разрушающей.
Итак, мы выделили следующие особенности человека с шизоидным типом личности, и предложили способы их интеграции в жизнь:
- Богатый внутренний мир, который важно учиться креативно выражать вовне, преодолевая тенденцию ухода в себя.
- Внутренняя чуткость, чувствительность, сензитивность, которая требует психологической гигиены – создания безопасного пространства, умения беречь себя.
- Конфликт дистанции – близости, для разрешения которого необходимо собственное безопасное пространство, соблюдение личностных границ в отношениях с близкими людьми, и опыт принятия другим человеком.
- Пренебрежение условностями, общественными нормами, что может провоцировать нападение большинства на шизоида, усиливая его страх поглощения. В результате человек выбирает изоляцию и одиночество, уклоняясь от общения с другими людьми. В этом случае, стоит, преодолевая страх, возвращать себя в общение. Пусть контактов будет не много, один-три человека, этого может оказаться достаточно для комфортной жизни.
- Тревога по поводу базовой безопасности, для погашения которой создается внутренне безопасное пространство, которое постепенно распространяется на внешний мир.
Если у Вас возникли вопросы по статье:
« »
Вы можете задать их нашему психологу Online:
Если Вы по каким-либо причинам не смогли связаться с психологом онлайн, то оставьте свое сообщение (как только на линии появится первый свободный консультант - с Вами сразу же свяжутся по указанному e-mail), либо на .
Для шизоидов особенно затруднительны проблемы, которые связаны с развитием межчеловеческих контактов: поступление в детский сад, знакомство со школьным коллективом, пубертат и встреча с противоположным полом, партнерские взаимоотношения и вообще всякие взаимосвязи. В связи с тем, что каждая близость провоцирует у них возникновение страха, они вынуждены в значительной степени сокращать близкие контакты или отказываться от них. Это приводит к тому, что они рассматривают любовь и любовные отношения как угрозу их независимости и утрату собственной значимости.
Встречающиеся в детстве трудности контактов в межчеловеческих отношениях, которые свидетельствуют о шизоидной проблематике и о которых становится известно со слов родителей или воспитателей, могут быть по субъективным причинам усилены или смягчены и вьывляются до того, как эти нарушения становятся очевидными. Сюда относятся случаи, когда у ребенка возникают трудности в контактах в детском саду или в школьном классе, когда он не находит себе товарищей, когда он держится особняком, предпочитает одиночество и испытывает неприязнь к другим; когда молодой человек в пубертатном периоде уклоняется от контактов с противоположным полом, когда он зарывается в книгу, уклоняясь и отгораживаясь от контактов, или предпринимает другие действия для того, чтобы остаться одному; когда он переносит тяжелый мировоззренческий криз в период пубертата с раздумьями о смысле жизни без попытки разделить свои переживания с другими. Все это является сигналами тревоги, которые заставляют родителей обращаться за советом к психиатру или психотерапевту.
Дополнительная проблематика беспокоит шизоидных личностей в период наступления партнерских отношений, возникающих под давлением пубертата. Это связано с тем, что любовь подразумевает взаимную душевную и телесную близость. В каждой любовной встрече нашей самости и нашей независимости в равной степени угрожает опасность излишне открыться партнеру, и это в той или иной степени требует защиты. В связи с этим в каждой встрече таится препятствие в виде внутренней, интимной проблемы, которая, будучи до сих пор подсознательной и скрытой, может, будучи осознана, причинять боль.
Как должен поступать человек, испытывающий томительное желание близости и слияния, любви и нежности, что должен он сделать, чтобы предложить другому разделить с ним нарастающее сексуальное возбуждение? В основе описанного нарушения контактов, недостатка тактичности в межчеловеческих отношениях лежит нарастающая до достижения данного возрастного периода неопытность в межличностных контактах, из которой проистекает особая тяжесть интеграции сексуальности. Им не хватает полутонов для самооценки и для того, чтобы представить себя партнеру привлекательным и пленительным, чтобы решиться на совращение и самоотдачу. Нежность, вербальное или сентиментальное выражение склонности чуждо шизоиду, ему недостает чуткости и сопереживания, способности отождествить себя с другим.
Попытка разрешить конфликт между усиливающимся стремлением к обладанию и страхом перед близостью в межличностных контактах принимает различные формы. Чаще всего это проявляется в освобождении от любовного чувства и отщеплении от него сексуального влечения в чистом виде, т.е. в стремлении к сексуальной связи без любовного антуража. Партнер для него является лишь "сексуальным объектом", лишь средством для достижения полового удовлетворения, во всем остальном он его не интересует.
Однако вследствие такой эмоциональной безучастности партнерские взаимоотношения легко заменяются. Это защищает шизоидов от глубокого проникновения в их жизнь посторонних, свидетельствуя как об их полной беспомощности и неопытности в общеизвестных эмоциональных связях и отношениях, так и о том, что они предполагают, что партнер представляет угрозу для их жизни.
Все сказанное является основанием для развития механизмов защиты от чрезмерной близости и интимности со стороны партнера - шизоид не знает, как отвечать на его домогательства, так как они скорее неприятны ему, чем доставляют удовольствие.
Один мужчина обратился в бюро по брачному посредничеству и выбрал там фотографию дамы, которая меньше других понравилась ему: она, с его точки зрения, представляет для него меньшую угрозу и вряд ли вызовет у него любовные чувства.
Одна дама намерена вступать с мужчиной только в половую связь, игнорируя связь духовную, так как знает, что, вероятнее всего, больше не увидит его.
Женатый мужчина имел в том городе, где он жил вместе с семьей, еще одну, "тайную", квартиру, предпочитая быть недостижимым и сокрытым от семьи до тех пор, пока не испытывал склонность к возвращению домой. Он нуждался в том, чтобы защититься от эмоциональных претензий жены и других членов семьи (с другой стороны, эта личностная потребность в связи с семьей усиливалась, когда появлялась угроза его потребности в семейном убежище и приюте).
Из этих примеров видно, какой большой страх испытывают шизоидные личности перед связью, обязанностями, зависимостью и ограничением их личности. Этот страх оставляет их очень редко и объясняет их непредсказуемость и странные реакции.
Единственный, к кому шизоид прислушивается и кому доверяет, - это он сам. Отсюда его чрезвычайная чувствительность к действительной или воображаемой угрозе его суверенитету и интегративности, к враждебному нарушению сохраняемой им дистанции. Он нуждается лишь в собственной поддержке, которая не оставляет его. Естественно, любые отношения, связанные с атмосферой доверия и интимности, не свойственны ему и не возникают в его связях с партнерами. Свою любовь он ощущает как принудительную связь, которую он должен прекратить, тогда как его партнер в такой связи ищет близости и теплоты. Его робость и нерешительность здесь может исходить из потребности избежать клятвы в верности и регистрации брака.
Один молодой человек под давлением своей подруги, которая хотела этого в течение нескольких лет, наконец обручился с ней. Он пришел к ней с кольцом, и они вместе отпраздновали обручение. Как только он вышел из дома, он опустил в ее почтовый ящик письмо, в котором отменил только что совершенное обручение.
Подобное поведение не так уж редко встречается у шизоидов. Часто они предпочитают знакомство на расстоянии и высказывают свое предпочтение в письмах, но непосредственная персональная близость отталкивает их, и они отказываются от прежних намерений.
В связи с упомянутым выше отделением сексуальности от чувства любви инстинктивные потребности шизоидов также носят изолированный характер; партнер рассматривается лишь как сексуальный объект, и любовная жизнь исчерпывается лишь функциональным процессом. Они не знают никаких любовных нежностей в виде пролога, им не свойственна эротика, для удовлетворения своих потребностей они идут напролом. Нежность легко преобразуется в причинение боли партнеру, жестокое нападение или даже нанесение телесных повреждений. За этим стоит подсознательное желание вызвать у партнера чувствительную реакцию из-за стремления после достижения полового удовлетворения как можно скорее отделаться от партнера. "После этого" - имеется в виду половой акт - "я предпочитаю вышвырнуть ее" - вот характерное для мужчины-шизоида выражение, которое отражает его страх перед любовными требованиями партнерши.
Большие трудности проявляются тогда, когда у шизоида возникает резкая амбивалентность между любовью и ненавистью, когда его глубокие сомнения в своей способности любить переносятся на партнера. В таких случаях он предпринимает новые попытки, требуя от партнера других способов любви, чтобы устранить свои сомнения. Эти попытки могут дойти в буквальном смысле до садизма. Его поведение может носить исключительно деструктивный характер; любовные привычки и склонности партнера отклоняются, пренебрегаются, анализируются, подвергаются сомнению или дьявольским образом извращаются. Они воспринимают спонтанную склонность партнера как проявление нечистой совести и расценивают ее как проявление чувства вины или "подкуп" ("чего ты хочешь этим достигнуть?", "ты, пожалуй, хочешь как-то загладить свою вину").
При хороших абстрактно-теоретических психологических комбинаторных данных шизоиду представляются бесконечные возможности для такого рода тенденциозных истолкований. В романе Кристины Рошефор "Отдых воина" с особой убедительностью изображается такая связь, при которой любящая шизоидного партнера женщина со временем доходит до границы своей терпимости.
Нередко шизоидные личности своим цинизмом разрушают все нежные порывы партнера, не отказываясь, однако, от связи с ним. С их точки зрения, влюбленность в них партнера объясняется лишь в последнюю очередь их душевными качествами, а в первую - их поведением и внешностью. Это отражается в склонности к иронии и насмешкам: "не строй такие собачьи преданные глаза", "если б ты знал, как ты смешно выглядишь" или "оставь эти дурацкие любовные нежности и давай, наконец, перейдем к существу дела".
Естественно, что если у партнера систематически разрушаются стереотипы любовного поведения, то сохранение такой связи может свидетельствовать о необычных любовных склонностях, исходящих либо из садомазохистского генотипа, либо из чувства вины, страха утраты или других мотивов. В противном случае либо эта связь покупается, либо наслаждение достигается лишь через страдание. Обычно такого рода связь должна в конце концов прекратиться и привести к ненависти, поскольку после любовного триумфа шизоид "обретает свое истинное лицо". Однако эта ненависть не реализуется, так как к другим шизоид относится точно так же.
Автобиографические романы Стриндберга содержат много примеров подобных шизоидных трагедий, приводя выразительные описания жизненной основы такого развития личности (например, "Сын Магды"). Дксель Борг в главном действующем лице своего романа "В открытом море" блестяще изобразил шизоидную личность, в которой отчетливо видны автобиографические черты.
Добрый день, уважаемые сообщники! Очень надеюсь на вашу помощь. Хотела написать многое, но после изучения ситуации с учетом психотипов, пришла к выводу, что живу с мужем, у которого ярко выраженные черты шизоидного типа. Живем вместе уже 11 лет, сейчас анализирую все прожитые годы, в принципе, уже на первом году можно было сделать такие выводы, но вот так случилось, что каждый раз обижалась, а потом прощала. Конечно, удивляла эта его жестокость, выражаемая словами (были за эти годы также вспышки физ. агрессии, редкие и контролируемые, без откровенного рукоприкладства со следами насилия) и абсолютная душевная глухота к моим просьбам (если у него есть настроение и возможность - тогда можно было надеяться, если это требовало усилий от него,
а настроение или возможности отсутствовали, тогда рассчитывать на него не приходилось), но я списывала это на внешние факторы (неустроенность в бытовом, финансовом плане). Наконец три года назад все устроилось, он стал действительно проявлять заботу, теплое отношение.
Но каждый год, как и до этого, такой период заканчивался осенней депрессией (ноябрь-начало декабря): без видимых причин начинал предъявлять претензии ко мне, моим родителям (он сторонится семьи в широком смысле слова, своих родителей тоже крайне редко навещает, иногда годами может не появляться, "сбежал" от них после 9 класса в другой город), при этом все ограничивалось именно тем, что он констатировал, нам нужно расстаться, "ради чего все это", полное отсутствие смысла и т.п., при этом полная холодность ко мне в этот период, в т.ч. отсутствие интимной жизни (по его инициативе). Претензии ко мне (сейчас во всяком случае - как раз такой период) до боли смешны: не то читаю, не то слушаю, не то смотрю. ЧтО читать смотреть слушать - не поясняет. Причем ко многим его особенностям привыкла, люблю его, но понимаю теперь, что он даже не осознает, какую боль он мне каждый раз причиняет: я могу в такой момент сидеть пришибленная в слезах и в шоке (потому что вот так, с ровного места), а он может ровно и спокойно объяснять, как "он относился все эти годы ко мне хорошо". У него нет друзей, нет коллектива, работает сам по себе. В принципе, считаю, что последний кризис спровоцировали слишком большие фин.расходы, навалившиеся одновременно, при этом я временно не работаю (с весны, и пока не пыталась устроиться, поскольку планировали ребенка, сейчас о нем пока речи снова нет). Каждый год такой кризис "вывожу на себе" - классический пример, когда женщина в паре цепляется за отношения, хотя понимаю, что просто так он бы не собрал вещи и не ушел, поскольку мы друг для друга по-настоящему родные и близкие люди (очень много пережили вместе, верны друг другу).
Прочитала, что шизоидному типу (если он влез в отношения), полезна семейная психотерапия, но по понятным причинам, он откажется. И у меня в связи с этим вопрос: как жить с таким типом личности, как минимизировать собственные душевные потери, на что следует обратить внимание в своем поведении, и может быть есть способы, по которым можно определить приближение такого кризиса и попытаться нивелировать его.
Большое спасибо!
Дополнено 04/11/2015: Я очень путано, как мне кажется, изложила свои мысли в своем первоначальном сообщении, что вызвало справедливые вопросы ко мне, по каким признакам я решила, что речь идет о таком типе личности. Сразу скажу, что я ни разу не психолог, тем не менее, в академии психологию изучала, поэтому для начала изучила библиотеку сайта НЦПЗ РАМН, в частности, там, где речь шла о психопатиях и акцентуациях подростков, поскольку считаю, что все первопричины лежат в детстве. О том, каким в детстве (подростковом возрасте) был муж, я прекрасно и очень точно знаю, как со слов мужа, так и со слов его сестер, поэтому проанализировав имеющуюся у меня информацию, сопоставив ее со сведениями, полученными из материалов данного сайта, поняла, в каком направлении нужно искать дальше. Далее мною были изучены иные ресурсы, чтобы много не писать, я воспользуюсь коротким перечнем признаков шизоидного типа личности, который я также нашла на одном из сайтов (прошу прощения, не знаю, можно ли публиковать ссылки на иные ресурсы, если это необходимо, дам ссылку на сайт):
- нежелание иметь тесные отношения, быть частью семьи (муж всячески избегает общесемейных сборов - праздники, походы в гости к родным и т.п. для него пытка);
- стремление к уединению (он всегда был «одиночкой», друзей не было, тот небольшой круг знакомых, который у него есть, он, конечно, может считать друзьями, но в моем понимании, это не так, наличие друзей все-таки предполагает дружеские встречи, общение, а не только оказание помощи (он всегда готов прийти к ним на помощь и ждет этого и от них), при этом он страдает от жизни в городе и мечтает перебраться за город, но тоже вдали от людей, сейчас вынашивает планы строительства дома, участок находится в достаточном отдалении от людских поселений);
-отсутствие хобби (хобби отсутствует, но был период, когда он страстно увлекся разработкой и созданием парусов, забросив работу, сейчас у него происходит смещение в сторону строительства собственного дома)
-преувеличение недостатков близких друзей или родственников (очень ярко выражено);
- равнодушие к похвале или критике окружающих;
-эмоциональная холодность или изоляция;
-слабо выраженные эмоции;
-постоянная и чрезмерная социальная тревожность (имеется).
Вот также выдержка с одного из сайтов, очень подходящая под описание: «Люди с этим расстройством часто подвержены высокому риску развития тревожности или депрессии. Они также имеют плохие социальные навыки и не имеют полноценных отношений с людьми».
В период осенней депрессии он начинает увлекаться компьютерными играми (может играть всю ночь) или рьяно взяться за спорт (это было раньше).
На сайте журнала psychologies в соответствующей статье (к сожалению, очень короткой) автор абсолютно точно дает приметы такого типа личности (ее мужа): «В тех редких случаях, когда мне удавалось уговорить его пойти со мной в гости, он немедленно находил ребенка или собаку и весь вечер проводил с ними. Разговоры ни о чем его убивали. Ему нужна была искренность и честность». Именно так ведет себя и мой муж, стоит ему оказаться в гостях.
Остальные моменты дополню в комментариях. Спасибо за отклики!
