В помощь школьнику. Несобственно-речевой слой рассказчика в тексте в.м.шукшина «постскриптум» кукуева г.в

А.А. Астах ова

Пожалуй, самую точную, краткую и емкую характеристику прозы Шукшина дал М. Шолохов: «Не пропустил он момент, когда народу захотелось сокровенного. И он рассказал о простом, негероическом, близком каждому, негромким словом, очень доверительным и простым». А просто и доверительно у Шукшина получилось потому, что его творчество опиралось на многовековую народную традицию, имело глубокие, восходящие к национальному фольклору корни. В своей прозе писатель пользовался приемами таких прозаических фольклорных жанров, как бытовая и сатирическая сказка, сказ и анекдот.

Детство, прошедшее в далекой алтайской деревне Сростки, общение с односельчанами, рассказы матери - все это, безусловно, повлияло на формирование особой, шукшинской манеры повествования. Впоследствии, размышляя об отношении своей матери к его славе, Шукшин признавался: «Теперь думает, что сын ее вышел в люди, большой человек в городе. Пусть так думает. Я у нее учился писать рассказы». Своеобразным подтверждением этого признания стала публикация пяти снов матери, записанных писателем с ее слов. Эта публикация так и называлась «Сны матери». Сны эти мать не раз рассказывала детям. Они были из другого мира и долго снились ей после того, как в порыве отчаяния, после ареста мужа в 1933, Мария Сергеевна решилась уйти из жизни (втиснулась в русскую печь с детьми, так закрыв заслоник, чтобы угореть), но спасли односельчане, которых позвала на помощь соседка. Вот отрывок из рассказа матери об одном из снов: «...заснула. И слышу вроде с улицы кто-то постучался. И вижу сама себя: вроде я на печке, с вами лежу - все как есть. Но уж будто я и не боюсь ничегошеньки, слазию, открыла избную дверь, спрашиваю: «Кто?» А там ишо сеничная дверь, в нее постучались-то. Мне оттуда: «Это мы, отроки. С того света мы». - «А чего вы ко мне-то? - Это я-то им. - Идите вон к Николаю Погодину, он мужик, ему не так страшно». - «Нет, нам к тебе надо. Ты нас не бойся». Я открыла... Зашли два мальчика в сутаночках. Меня всюе так и опахнуло духом каким-то. Приятным. Даже вот не могу назвать, што за дух такой, на што похожий.

Сели они на лавочку и говорят: «У тебя есть сестра, у нее померли две девочки от скарлатины...» - «Ну, есть, говорю. И девочки померли - Валя и Нюра». - «Вот скажи ей, штоб не плакала, а то девочкам от этого хуже. Не надо плакать». - «Ладно, мол, скажу. А почему же хуже-то от этого?» Они мне ничего не сказали, ушли».

Как и все фольклорные сказы, этот рассказ предельно лаконичен, сюжет его развивается динамично и не включает прямого назидания. Мораль из содержания произведения по законам фольклорных жанров слушатель должен «вывести» самостоятельно. Характеризуя эту особенность сказки, В. Аникин отмечал, что в отличие от пословицы «сказка... в своей мысли не доходит до всеобщности афористического суждения», хоть ей и присуща «способность широко обобщать жизненные явления и передавать их в увлекательной, полной увлекательных подробностей форме». Такой прямой назидательности лишены и рассказы Шукшина. «Меня, признавался писатель, поучения в искусстве очень настораживают. Я их боюсь. Я никогда им не верю, этим поучениям». По мнению Шукшина, писатель должен доверять читателю. «Когда я нападаю на правду - правду изображения и правду описания, то начинаю сам для себя делать выводы. И весьма, в общем-то говоря, правильные, ибо я живой и нормальный человек», - писал Шукшин, характеризуя своё читательское восприятие. Понятие же «правда» он всегда связывал с понятием «нравственность». Не случайно одну из своих статей писатель так и назвал «Нравственность есть Правда».

В центре рассказов Шукшина всегда оказываются обычные, бытовые и очень узнаваемые ситуации: студент сдает профессору экзамен («Экзамен»), муж купил жене в подарок сапожки («Сапожки»), отец с дочкой зашли в магазин («Обида»), в гости к одинокой женщине зашел знакомый («Вянет, пропадает»), заболел ребенок («Как зайка летал на воздушных шариках»), деревенский парень поехал на базар в райцентр продавать сало («Материнское сердце»), муж, утаив от жены деньги, купил микроскоп («Микроскоп»), в гости к зятю приехал тесть («Билетик на второй сеанс»). Обычные ситуации лежат и в основе народных бытовых сказок. Но если в народной сказке эти ситуации помогают раскрыть характер героев и обличить человеческие пороки, то в рассказах Шукшина их функция иная. Они зачастую являются этапными в жизни героя, помогают раскрыть самую суть его характера, отношение к жизни. А для писателя становятся средством обратить внимание читателя на важные нравственные и философские проблемы. И происходит это потому, что Шукшина интересует не ситуация сама по себе, не поступки героев, а мотивы этих поступков. Герой рассказа «Микроскоп» Андрей Ерин, столяр маленькой мастерской, купил микроскоп, впервые увидел микробов, и ни о чем уже больше он думать не мог, как только о том, как найти способ их всех уничтожить. Даже не до выпивок ему стало. Так микроскоп помог «рассмотреть» главное в характере героя - способность думать о других. А шофер Сергей Духанин, герой рассказа «Сапожки», неожиданно для себя купив жене на скопленные для покупки мотороллера деньги сапожки и увидев, как она обрадовалась, понял: самая большая радость - дарить радость другим, особенно родным и близким. Как это ни парадоксально, но идея этого простого сюжета вполне может быть сформулирована словами капитана Грэя, героя одного из самых романтичных произведений русской литературы, феерии А. Грина «Алые паруса». Он утверждал, что нехитрая истина состоит «в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками». А чудеса - это и «улыбка, веселье, прощение - и вовремя сказанное нужное слово». Сергей Духанин совершил подобное «чудо», и вновь вернулось к нему и жене давно забытое чувство любви, и появилось ощущение, что его неожиданный подарок открыл что-то важное в. жизни. Именно к этой мысли приводит читателя автор, когда в финале рассказа передает состояние своего героя: «Сергей... курил, думал, еще раз переживал сегодняшнюю покупку, постигая ее нечаянный, большой, как ему сейчас казалось, смысл. На душе было хорошо. Жалко если бы сейчас что-нибудь спугнуло бы это хорошее состояние, эту редкую гостыо-минуту.

Клавдия стелила в горнице постель.

Ну, иди... - позвала она.

Сергунь! - ласково позвала Клава.

Сергей встал... улыбнулся сам себе, качнул головой... Но не подумал так: «Купил сапожки, она ласковая сделалась». Нет, не в сапожках дело, конечно, дело в том, что...

Ничего. Хорошо».

И мы понимаем, что дело не в сапожках, тем более, что и не подошли они Клавдии, а достались дочери.

Как известно, в народной сказке, особенно в бытовой, особую роль играет диалог. И эта роль многофункциональна: диалог движет сюжет, способствует типизации взаимоотношений персонажей, раскрывает их характеры. А основа диалога - прямая речь. Размышляя о её роли в своих рассказах, Шукшин писал в статье «Проблемы языка»: «Прямая речь позволяет мне крепко поубавить описательную часть: Какой человек? Как он думает? Чего хочет? В конце концов мы ведь так и составляем понятие о человеке - послушав его. Тут он не соврет, не сумеет, даже если захочет».

Среди рассказов писателя часто встречаются такие, которые полностью строятся на диалоге двух или трех героев. В рассказе «Экзамен» - это студент и профессор, в рассказе «Космос, нервная система и шмат сала» беседует старик и его квартирант, студент техникума. Как диалог построены и рассказы «Верую!», «Вянет, пропадает», «Билетик на второй сеанс», «На кладбище», «Беседы при ясной луне», «Залётный». Перечень этот, безусловно, можно продолжить. В других рассказах диалог также составляет большую часть художественного пространства произведения. Рассказ «Вянет, пропадает» построен как диалог трех героев: мальчика Славы, его матери и дяди Володи, приходящего к ним в гости только по воскресеньям. Из диалога мы узнаем, что мать Славы развелась с мужем, потому что тот пил, и теперь, как мы понимаем, хочет вновь устроить свою жизнь. Символично название рассказа - «Вянет, пропадает». Это слова из песни, мелодию которой играет на баяне Слава, потому что матери очень хочется продемонстрировать перед гостем умение сына. В контексте содержания рассказа его название приобретает более глубокий, символичный смысл: «вянет, пропадает» от одиночества еще молодая женщина, она ждет внимания, ласки, тепла и участия. Мужчина же, который приходит к ней в гости, равнодушен, практичен и занят только собой. Его интересы не выходят за рамки материального, он обо всем судит безапелляционно. Чтобы убедиться в этом, достаточно привести лишь некоторые отрывки из его диалога с мальчиком и его матерью:

Стараться надо, Славка. Матери одной трудно.

Понимал бы он...

Ты пришел из школы: сразу - раз за уроки. Уроки подготовил - поиграл на баяне. На баяне поиграл - пошел погулял.

Мать вздохнула. Славка играл «Вянет, пропадает».

Дядя Володя выпил перцовки.

Стремиться надо, Славка.

Уж и то говорю ему: «Стремись, Славка...»

Говорить мало, - заметил дядя Володя и налил еще рюмочку перцовки.

Как же воспитывать-то?

Дядя Володя опрокинул рюмочку в большой рот.

Ху-у... Все: пропустил по поводу воскресенья и будет.

Детей-то проведуете? - расспрашивала мать.

Проведую. - Дядя Володя закурил.

Дети есть дети. Я детей люблю.

Жалеет счас, небось?

Жена-то? Тайно, конешно, жалеет, у меня счас без вычетов на руки выходит сто двадцать. И все целенькие. Площадь - тридцать восемь метров, обстановка... Сервант недавно купил за девяносто шесть рублей - любо глядеть. Домой приходишь - сердце радуется. Включишь телевизор, постановку какую-нибудь посмотришь... Хочу еще софу купить. Софы есть чешские... Раздвижные - превосходные. Отпускные получу, обязательно возьму. И шкуру медвежью закажу.

Зима скоро, - вздохнула мать.

Это уж как положено. У вас батареи не затопили еще?

Нет. Пора бы уж.

С пятнадцатого затопят. Ну пошел. Пойду включу телевизор, постановку какую-нибудь посмотрю.

Нетрудно заметить, что в первом отрывке «рекомендации» дяди Володи не выходят за рамки общепринятых неиндивидуализированных педагогических советов (Стараться надо.., Стремиться надо...).

Второй отрывок демонстрирует совершенное равнодушие дяди Володи к собственным детям. Хотя он и утверждает, что любит их, но говорит об этом очень скупо, зато о вещах и зарплате - подробно, детально, употребляя по отношению к деньгам слово с уменьшительно-ласкательным суффиксом (целенькие), что выдает его особое отношение к ним. Рассказывая об обстановке, герой даже употребляет образные выражения (любо глядеть, сердце радуется).

Характеризуя язык героев Шукшина, Б. Панкин отмечал, что язык его прозы «художественно выразителен, но средства выразительности необыкновенно скромны, непритязательны, они все из арсенала устной речи. И, подобно устной речи, слово Шукшина почти лишено привычных литературе стилистических приемов - гипербол, аллегорий, метонимии...»

Речь героев Шукшина - это живая разговорная речь, в ней много просторечных слов и выражений, диалектизмов (щас, пошто, рыск, окочуриться, рассерчал, дошлый, не втяпался, знамо дело, язви мя, оклемался, не очухается и т.д.) Это помогает автору создать более точный психологический портрет героя, простого, обыкновенного человека, человека из народа. А известно, что и все прозаические фольклорные жанры также ориентированы на разговорную речь.

Шукшин в основном обращает внимание читателя на то, о чем говорят его герои. Но порой для понимания сути характера персонажа важно и то, как он говорит, каков лексический состав его речи, какие стилистические пласты в него входят. Например, местный сельский демагог Глеб Капустин («Срезал»), который своими нелепыми, псевдонаучными вопросами привык «срезать», дискредитировать приезжающих из города к родным «кандидатов», очень часто использует научные термины, но не знает значения многих из них, употребляет их не к месту. И это выдает его претенциозность.

В какой области выявляете себя?

спросил он [Капустин].

Где работаю, что ли? - не понял кандидат.

На филфаке.

Философия?

Не совсем... Но можно и так сказать.

Необходимая вещь... - Ну а как насчет первичности?

Какой первичности? - опять не понял кандидат...

Первичности духа и материи. -

Глеб бросил перчатку. Глеб как бы стал в небрежную позу и ждал, когда перчатку поднимут. Кандидат поднял перчатку.

Как всегда, - сказал он с улыбкой.

Материя первична...

А дух - потом. А что?

Это входит в минимум?

Как сейчас философия определяет понятие невесомости?

Почему - сейчас? Как всегда определяла.

Но явление-то открыто недавно... Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определяет так, стратегическая философия - совершенно иначе...

Да нет такой философии - стратегической! - заволновался кандидат. - Вы о чем вообще-то?

После этих вопросов Глеб сразу переходит к проблеме шаманизма. Как видим, вопросы Глеба Капустина лишены всякой логики, они псевдонаучны.

В речи Броньки Пупкова, героя другого рассказа («Миль пардон, мадам!»), также причудливо соединяются слова разных стилистических пластов: художественного, публицистического и разговорного, с характерными для последнего диалектизмами и жаргонизмами. Бронька рассказывает всем придуманную им историю о покушении на Гитлера, которое он должен был совершить по заданию командования и к которому его долго готовили. При этом он употребляет наряду с лексикой, характерной для газетных передовиц (партия и правительство поручают, послан со специальным заданием, перейти линию фронта, мощный лобовой удар, грандиозное наступление, враг народа), стилистически сниженную лексику (хлопнуть Гитлера, гад ползучий, житуха, шантрапа, мордочка, шугану, вшивого портвейного, навалом). Это помогает Шукшину создать определенный комический эффект, но не только. Обращая внимание на интонацию Броньки, его жесты (Бронька встает, Бронька весь напрягся, голос его рвется, то срывается на свистящий шепот, то неприятно, мучительно взвизгивает. Он говорит неровно, часто останавливается», «Бронька некоторе время молчит, готов заплакать, завыть, рвануть на груди рубаху»), писатель помогает нам понять, насколько искренен его герой, как он ненавидит врагов, какой он талантливый рассказчик и актер. Использование же Бронькой официальной лексики выдает его скрытое желание быть значимым. Финал истории Броньки оформлен по законам художественной прозы. Герой очень образно передаёт свои переживания в тот момент, когда видит перед собой Гитлера: «Меня как током дёрнуло... Я вспомнил свою далёкую Родину... Мать с отцом... - Знаете, бывает: вся жизнь промелькнёт в памяти...».

Фольклорным жанрам не свойственны детальные описания, в частности портретные. Их заменяют предельно обобщенные характеристики, которые присоединены к имени героя (Марья Моревна прекрасная королевна, Анастасия Краса длинная коса). Отсутствуют зачастую подобные описания и в рассказах Шукшина. Нельзя, например, отыскать портретных описаний стариков, героев рассказов «Охота жить», «Как помирал старик», «Бессовестные». Отсутствует портрет бригадира Шурыгина в рассказе «Крепкий мужик», Саньки Ермолаева - в рассказе «Обида», Сергея Духанина - в рассказе «Сапожки», Кузовникова - в «Выбираю деревню на жительство». Шукшин, как правило, ограничивается лишь портретными деталями, выделяя во внешности героя лишь то, что сразу бросается в глаза, запоминается. С такого портрета начинается рассказ «Мастер»: «Жил-был в селе Чебровка некто Сёмка Рысь, забулдыга, непревзойденный столяр. Длинный, худой, носатый - совсем не богатырь на вид». Как видим, к портрету героя присоединена короткая, предельно сжатая характеристика. И отражает она не столько авторскую, сколько народную точку зрения, отношение к герою окружающих его людей. Подобную характеристику находим и в рассказе «Миль пардон, мадам!»: «Бронька (Бронислав) Пупков, еще крепкий, ладно скроенный мужик, голубоглазый, улыбчивый, легкий на ногу и слово». С такой характеристики начинается и рассказ «Алёша Бесконвойный»: «Его и звали-то - не Алёша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алёшей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость». Давая подобные характеристики, писатель обычно отталкивается от какой-либо портретной детали. Так, в уже упомянутом рассказе «Мастер» Шукшин обращает внимание на руки героя, именно в них «видна вся устрашающая сила и мощь Сёмки... Руки у Семки не комкастые, не бугристые, они - ровные от плеча до лапы, толстые, словно литые. Красивые руки. Топорик в них - игрушечный. Кажется, не знать таким рукам усталости».

Но чаще всего в рассказах Шукшина портретная деталь раскрывает настроение или состояние героя в какой-либо момент его жизни. Передавая разговор героя с женой в рассказе «Чудик», автор отмечает: «Чудик пытался строго смотреть круглыми иссиня-белыми глазами». А позже, когда будет рассказывать о желании Чудика съездить в гости к брату, он заметит: «... круглое, мясистое лицо его, круглые глаза выражали в высшей степени плевое отношение к дальним дорогам - они его не пугали». Портретная деталь помогает Шукшину передать и то волнение, которое испытывал герой рассказа «Микроскоп», когда лгал жене, что потерял деньги: «ломаный его нос (кривой с горбинкой) из желтого стал красным».

Важную характерологическую функцию в рассказах выполняют и имена героев. Фамилия Пупков («Миль пардон, мадам!») необычная и смешная, как и сам Бронька, который любит рассказывать заезжим охотникам свои выдуманные истории, быть в этот момент в центре внимания. А слово «пуп», от которого образована его фамилия, в переносном значении и означает «центр» (пуп земли). Имя Бронька - производное от Бронислав, которое составляют два слова: «брань» (битва) и «слава», - то есть слава в бою. Бронька же рассказывает о своем неудавшемся покушении на Гитлера. И этот рассказ отражает мечту героя о подвиге во имя народа и Родины. Но мы понимаем, что не жажда славы и почестей обуяла его, а душевная боль и тоска, что ненависть его к врагу не нашла выхода в каком-то конкретном большом воинском деянии, осталось нереализованным его умение метко стрелять. Он не совершил ничего из того, что мог бы, по его собственному представлению, совершить.

Фамилия героя рассказа «Даешь сердце!» - Козулин. Она связана и с профессией (он ветфельдшер), и с характером героя. Он тихий, стремящийся быть незаметным. «На редкость незаметный человек, характеризует его Шукшин, лет пятидесяти, полный, рыхлый... ходил, однако, скоро. И смотрел вниз. Торопливо здоровался и тотчас опускал глаза». Фамилия одного из персонажей рассказа «Ноль-ноль целых» - Синельников. Он бюрократ, главное для него документ, бумага, написанная чернилами. Его равнодушие поражает Кольку Скалкина, пришедшего в совхозную контору за трудовой книжкой. Обращаясь к Синельникову, Колька с возмущением восклицает: «Ты что... чернил, что ли, выпил? Да ты что? Тебе что, делать, что ли, нечего, бюрократ?».

И, не сдержавшись, Колька выплескивает на белый костюм Синельникова пузырек с чернилами.

У героев Шукшина может быть и два имени: собственное имя и прозвище. Тогда они дополняют друг друга или контрастируют. Например, Чудик, герой одноименного рассказа, получил свое прозвище от жены потому, что «обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось». Прозвище героя образовано от слова «чудо». Чудик - хороший, добрый, отзывчивый, словом, чудесный человек. Потому-то Шукшин и дает своему герою фамилию Князев. А узнаем мы ее только в финале рассказа. Она отражает авторское отношение к Чудику, высокую оценку его моральных качеств.

Определение «чудик» прочно закрепилось в критике за большинством шукшинских героев, как только в 1967 году появился этот рассказ. Подобный тип героя, безусловно, восходит к образу сказочного Иванушки-дурачка. Характеризуя этот тип героя, Шукшин писал: «Есть на Руси еще один тип, в котором время, правда времени вопиет так же неистово, как и в гении, так же нетерпеливо, как в талантливом, так же потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном... Человек этот - дурачок. Это давно заметили (юродивые, кликуши, странники не от мира сего, - много их в русской литературе, в преданиях, народных сказках...)

Герой нашего времени - это всегда «дурачок», в котором наиболее выразительным образом живет его время, правда его времени».

Поведение сказочного Иванушки-Дурачка воспринимается окружающими как эксцентричное, вызывающее недоумение, осуждение и смех потому, что оно лишено практичной, «разумной» логики. В одной из сказок Иван, посланный на ярмарку продавать горшки, надевает их на верстовые столбы, приняв столбы за людей, все галушки отдает собственной тени, подумав, что за ним идет голодный человек. В сказке «Мертвое тело» Иван наряжает тело умершей матери и везет его на ярмарку. Герой сказки «Золотое кольцо» на последние деньги покупает кота и собаку у хозяев, которые собираются их утопить. Емеля («По щучьему велению») отпускает щуку. Так же «непрактично» поступают и чудики Шукшина. Чудик из одноименного рассказа стесняется вернуться в магазин за забытыми на прилавке деньгами, а приехав в гости к брату и желая порадовать невестку, разрисовывает масляными красками новую детскую коляску. Ветфельдшер Козулин («Даешь сердце!») нарушает покой односельчан выстрелом в воздух из ружья. Так он отмечает победу в медицине, узнав, что человеку впервые сделали операцию по пересадке сердца.

А Витька Борзенков, «чудик» из рассказа «Материнское сердце», надумал жениться и поехал в райцентр на базар продавать сало. Продал на сто пятьдесят рублей и решил отметить это событие. Выпил пива, случайно встретил симпатичную девицу. Витька угостил её, и она пригласила парня к себе домой. А поздним вечером Витька опомнился под каким-то забором, с тяжёлой головой и, конечно, без денег. Со зла парень на оставшуюся десятку выпил и подрался возле буфета с какими-то алкоголиками. И как следствие всего этого - уголовное дело. На трезвую голову Витька всё прекрасно понимает: заслужил. И только мать его не может с этим примириться, ведь кому как ни ей знать, что сын её человек-то хороший, работящий и добрый. Но подобный случай в рассказах Шукшина - почти исключение. В основном же нелогичные, непрактичные поступки, поступки в ущерб себе герои совершают, движимые самыми что ни есть благородными побуждениями. Непутёвый деревенский парень Стёпка Воеводин («Стёпка») подрался и получил три года. И когда оставалось совсем немного до конца срока, он сбежал из места заключения. На вопрос милиционера, зачем он, дурак, это сделал, Степан бесхитростно ответил: «Соскучился. Охота было хоть разок пройтись по деревне. Весна пришла - совсем измучился... Сны замучили - деревня снилась... Хорошо у нас весной, верно?». И чтобы читателю были понятны чувства героя, Шукшин начинает свой рассказ с описания деревни весной, когда «ночами в полях тоскливым вздохом оседают подопревшие серые снега... в тополях, у речки, что-то звонко лопается с тихим ликующим звуком... Лёд пошёл по реке... отдельные льдинки, блестя на солнце, скребут скользкими животами каменистую дреству... шалый сырой ветерок кружит и кружит голову...», а «вечерами, перед сном грядущим, люди добреют». Глупо поступил Стёпка, и не раз во время допроса милиционер поэтому назовёт его дураком. В самом деле, не дурак ли парень-то заработал себе ещё несколько лет заключения? Характеризуя своего героя, Шукшин писал в одной из статей: «Он, конечно, дурак, что не досидел три месяца и сбежал. Не сбежал снова воровать и грабить, пришёл открыто в свою деревню, чтобы вдохнуть запах родной земли, повидать отца с матерью. Я такого дурака люблю. Могуч и властен зов Родины, откликнулась русская душа на этот зов - и он пошёл». Писатель, а вместе с ним и читатель не сомневаются, что из этого оступившегося парня будут люди, что он будет трудиться на этой земле, что душа у него добрая, и её красота в нормальных, человеческих условиях жизни обязательно раскроется.

А «чудачество» колхозного шофёра Мони Квасова из рассказа «Упорный» проявляется в том, что он, вычитав «в какой-то книжке, что вечный двигатель невозможен», в это не поверил. Сделал свои расчёты, и получилось, что возможен. Бредятиной и чепухой назвали это и инженер, и учитель физики. Тогда Моня решил доказать обратное: заперся в сарае и целый день мастерил свой вечный двигатель, но ничего не вышло. Моня нашёл в себе мужество признать своё поражение и отнестись к нему философски. Но зато читатель понял, что можно не сомневаться: если уж парень возьмётся за что-то, то обязательно добьётся успеха.

«Чудиком» можно назвать и Стёпку из рассказа «Мастер». На занятые у священника местной церкви деньги (своих у него не было) он едет в райцентр, чтобы добиться реставрации церкви, архитектурное решение которой его поразило. Его восхитило умение неизвестного мастера так построить церковь, чтобы красота её при заходящем солнце открывалась постепенно и радовала глаз. Таковы и герои уже упомянутых выше рассказов «Микроскоп», «Сапожки», «Миль пардон, мадам!».

У Шукшина именно «чудики» способны на героические поступки, потому что они меньше всего думают о себе. Гринька Малюгин, герой одноимённого рассказа, «по общему мнению односельчан, был человек недоразвитый и придурковатый». Но именно он, ни минуты не думая, бросился к горящей машине и направил её к реке «прочь от цистерн и от других машин с горючим». Отвечая на вопросы корреспондентки, почему он так поступил, что его заставило броситься к горящей машине, он простодушно отвечает: «Дурость. Я же мог подорваться»

Характеризуя сказочного дурака, В. Аникин отмечал: «Смысл сказок о дураках не в прославлении дурачества, а в осуждении мнимого ума тех, кто кичится своим превосходством, не ценит простодушия, честности, доброты. Дурак нужен сказке для оценки сомнительных ценностей «разумного» мира». Дополняет этот вывод и характеристика, которую давал подобному типу героя русский философ Е. Трубецкой в статье ««Иное царство» и его искатели в русской народной сказке». Он в частности писал: «Поступки дурака всегда опрокидывают расчёты житейского здравого смысла, и поэтому кажутся людям глупыми». А происходит это, по мнению исследователя, потому, что «рассудительные люди возлагают свои упования на денежную силу, а дурак... золото не ставит ни в грош».

Такие характеристики вполне могут быть отнесены и к шукшинским «чудикам». Они призваны выявить и обличить человеческую чёрствость, бездушие, мещанскую «разумную» мораль, бюрократизм и догматизм тех, кто олицетворяет государственную власть.

Подобную функцию выполняют и те фольклорные произведения, которые Шукшин «вводит» в свои рассказы. В рассказе «Стёпка» писатель приводит отрывки из трогательной тюремной песни «тех мест, откуда он только что прибыл», но песня слушателям не понравилась: не поверили они в искренность чувства раскаявшейся в тюрьме грешницы. Зато односельчане заводят «свою, родную» песню о том, как простой пахарь попытался выручить сестру из плена, с каким чувством боли он смотрел на то, как

Гори-ит, горит село родное,

Гори-ит вся родина-а моя-а!...

А Егор («Как зайка летал на воздушных шариках») рассказывает заболевшей дочке своего старшего брата придуманную им сказку. Брат выбился в люди и стал в городе большим начальником. Заболевшая дочка попросила отца рассказать ей сказку о том, как зайка летал на воздушных шариках, а он её не знал. Поэтому-то и пришлось ему поехать в родное село, чтобы привезти брата. Эта добрая сказка о том, как важна в жизни взаимопомощь, как птицы спасли случайно улетевшего в небо на шариках зайку. В своей городской, суетной жизни отец девочки забыл эту важную истину, а брат и его сказка её напомнили.

Центральное место в рассказе «На кладбище» занимает сказ старухи о Божьей Матери, которая плакала о «непутёвой жизни» молодого поколения. Её плач услышал молоденький солдат, которого она попросила рассказать всем об их встрече и оставила на его гимнастёрке своё изображение, чтобы все поверили в эту встречу и прислушались к её словам. Со старухой, рассказавшей эту историю, повествователь встретился на могиле её сына, умершего рано именно потому, что непутёво жил. Рассказ «На кладбище» отражает тревогу писателя о будущем того поколения, к которому принадлежал и он сам. Неслучайно сказ вложен в уста старухи. Её образ генетически связан с мифологическим архетипом мудрой старухи (старика), в сказке именно старик или старуха дают герою советы, помогающие в конце концов достичь желаемого. «Непутёвость» современной жизни очень волновала и самого Шукшина. Вопросы, которые он ставил в своих произведениях перед читателем, всегда касались нравственного состояния общества.

Давно уже стало общим местом утверждение, что русская литература - это литература вечных вопросов: «Кто виноват? Что делать? Кому на Руси жить хорошо?» Свой вопрос сформулировал и Шукшин: «Что с нами происходит?» И этот вопрос звучит в начале XXI века так же тревожно и актуально, как тогда, на исходе XX века. Шукшин мучительно искал ответ на этот вопрос и отражал этот поиск в своём творчестве. И от нас зависит, услышим ли мы его тревожный голос, захотим ли к нему прислушаться.

Л-ра: Русский язык и литература в учебных заведениях. – 2004. – № 5. – С. 41-52.

Произведения

Ключевые слова: Василий Шукшин, критика на творчество Василия Шукшина, критика на произведения Василия Шукшина, анализ рассказов Василия Шукшина, скачать критику, скачать анализ, скачать бесплатно, русская литература 20 в.

вот так бы все время жить, можно бы сто лет прожить, и ни одна хворь тебя
бы не коснулась, потому что все продумано. Вот сейчас, когда я пишу это
письмо, за окном прошли морячки строем. Вообще движение колоссальное.
Но что здесь поражает, так это вестибюль. У меня тут был один
неприятный случай. Подошел я к сувенирам - лежит громадная зажигалка.
Цена - 14 рублей. Ну, думаю, разорюсь - куплю. Как память о нашем
пребывании. Дайте, говорю, посмотреть. А стоит девчушка молодая... И вот
она увивается перед иностранцами - и так, и этак. Уж она и улыбается-то,
она и показывает-то им все, и в глаза-то им заглядывает. Просто глядеть
стыдно, Я говорю: дайте зажигалку посмотреть. Она на меня: ЕЫ же видите, я
занята! Да с такой злостью, куда и улыбка девалась. Ну, я стою. А она опять
к иностранцам, и опять на глазах меняется человек. Я и говорю ей: что ж ты
уж так угодничаешь-то? Прямо на колени готова стать. Ну, меня отвели в
сторонку, посмотрели документы... Нельзя, мол, так говорить. Мы, мол, все
понимаем, но тем не менее должны проявлять вежливость. Да уж какая тут,
говорю, вежливость: готова на четвереньки стать перед ними. Я их тоже
уважаю, но у меня есть своя гордость, и мне за нее неловко. Ограничились
одним разговором, никаких оргвыводов не стали делать. Я здесь не выпиваю,
иногда только пива с Иваном выпьем, и все. Мы же понимаем, что на нас тоже
смотрят. Дураков же не повезут за пять тысяч километров знакомить с
памятниками архитектуры и вообще отдохнуть.
Смотрели мы тут одну крепость. Там раньше сидели веки. Нас всех очень
удивило, как у них там чистенько было, опрятно. А сроки были большие. Мы
обратились к экскурсоводу: как же так, мол? Он объяснил, что, во-первых,
это сейчас так чистенько, потому что стал музей, во-вторых, гораздо больше
издевательства, когда чистенько и опрятно: сидели здесь в основном по
политическим статьям, поэтому чистота как раз угнетала, а не радовала.
Чистота и тишина. Между прочим, знаешь, как раньше пытали? Привяжут
человека к столбу, выбреют макушку и капают на эту плешину по капле
холодной воды - никто почесть не выдерживал. Вот додумались! Мы тоже
удивлялись, а некоторые совсем не верили. Иван Девятов наотрез отказался
верить. Мне, говорит, хоть ее ведрами лей... Экскурсовод только посмеялся,
Вообще время проводим очень хорошо. Погода, правда, неважная, но тепло.
Обращают на себя внимание многочисленные столовые и кафе, я уж не заикаюсь
про рестораны. Этот вопрос здесь продуман. Были также с Иваном на базаре -
ничего особенного: картошка, капуста и вся прочая дребедень. Но в
магазинах - чего только нет! Жалюзей, правда, нет. Но вообще город куда
ближе к коммунизму, чем деревня-матушка. Были бы только деньги. В следующем
письме опишу наше посещение драм-театра. Колоссально! Показывали москвичи
одну пьесу... Ох, одна артистка выдавала! Голосок у ней все как вроде
ломается, вроде она плачет, а - смех. Со мной сидел один какой-то шкелет -
морщился: пошлятина, говорит, и манерность. А мы с Иваном до слез хохотали,
хотя история сама по себе грустная. Я потом расскажу при встрече. Ты не
подумай там чего-нибудь такого - это же искусство. Но мне лично эта
пошлятина, как выразился шкелет, очень понравилась. Я к тому, что не
обязательно - женщина. Мне также очень понравился один артист, который,
говорят, живет в этом городе. Ты его, может, тоже видала в кино: говорит
быстро-быстро, легко, как семечки лускает. Маленько смахивает на бабу -
голоском и манерами. Наверно, пляшет здорово, собака! Ну, до свиданья!
Остаюсь жив-здоров.

Печказова Светлана Петровна,

учитель литературы МБОУ «Лицей №1»

р.п.Чамзинка Республики Мордовия

рассказа В.М.Шукшина

«Критики»

ДИДАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ

К УРОКУ ЛИТЕРАТУРЫ В 6 КЛАССЕ

проанализировать рассказ В.М.Шукшина «Критики»,

помочь понять основную идею произведения,

путём анализа произведения

воспитывать нравственные понятия:

доброту, искренность, любовь к ближнему

Несмотря на многие жизненные трудности, можно утверждать, что творческая судьба Василия Шукшина сложилась в общем и целом удачно: ему удалось реализовать замыслы, увидеть свои произведения напечатанными, насладиться актёрской славой и получить заслуженное признание собственных режиссёрских работ.

Как писатель Шукшин сложился необыкновенно быстро: практически с первых рассказов можно было говорить об особой «шукшинской» манере и о характерном для его творчества герое.

Шукшин познакомил читателя со своими «чудиками», «странными людьми» – героями с особым восприятием мира.

Герои Шукшина

Герои Шукшина в нестандартном поведении пытаются выразить собственную индивидуальность, задумываются о вечных вопросах. В чём смысл жизни? Как надо жить? Что в жизни главное? Нужна ли человеку правда? К чему надо стремиться? Что хорошо, а что плохо? Что самое важное в человеке?

О таких людях и писал Василий Шукшин в рассказе«Критики». Краткое содержание изложено внутри самого произведения языком казенного милицейского протокола, написанного безграмотно, но передающего факты достаточно достоверно.

Сюжет рассказа

Пожилой человек пенсионер Тимофей Макарыч Новоскольцев, 1890 года рождения пришёл домой в нетрезвом виде, затем учинил скандал и разбил брошенным сапогом экран кинескопа телевизора. Затем деда отвели в вытрезвитель.

Формально вот и вся история, о которой написал Шукшин «Критики».

Сюжет незатейлив на первый взгляд. Но существует и предыстория скандальных событий. Ведь рассказ начинается с описания двух людей, деда, которому 73 года, и внука, ему тринадцать. Два персонажа, в честь которых, собственно, и называл произведение Шукшин, – критики.

Как вы думаете, почему так называется рассказ?

Критики (критик), -а,м.

1.Человек, занимающийся критикой; тот, кто критикует кого-нибудь. Строгий к.

2.Специалист, занимающийся критикой. Литературный к. Музыкальный к. Театральный к.

(С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка)

Сюжет рассказа

В чём взгляды на кино деда и Петьки совпадали?

Случались ли разногласия в их оценке фильма или киногероя?

Самые первые фразы рассказа настраивают читателя на противопоставление: «Деду было семьдесят три, Петьке, внуку – тринадцать. Дед был сухой и нервный и страдал глухотой. Петька, не по возрасту самостоятельный и длинный, был стыдлив и упрям…».

Эта дружба, удивительное родство душ, соединившее старика и мальчика и становится эмоциональным фоном рассказа.

Герои рассказа

Герои Шукшина, дед и Петька – критики необычные. Глуховатый пенсионер, всю жизнь проработавший в колхозе плотником, и школьник – казалось бы, что они могут понимать в искусстве? Наблюдая за ними, читатель уже готов воспринимать название рассказа как иронию, но не тут-то было: то главное, что улавливают шукшинские «критики», соотношение правды и лжи, подлинности и фальши, по-настоящему способны оценить именно такие люди.

Герои рассказа

Фильмы иногда им нравятся, а порой неправдоподобность режиссерских потуг вызывают у них отторжение. В любом случае родные люди непременно обсуждают увиденное. При этом дед не упускает возможности указать на несоответствия произведений, выдержанных, очевидно, в жанре соцреализма, настоящей жизни, и делает это в экспрессивной манере.

Ясно, что человек он бывалый, в молодые годы дравшийся, много на своем веку повидавший и немало поработавший.

Таким был и Василий Шукшин. «Критики», главные герои рассказа, близки ему, он тоже презирал глянцевый блеск официального киноискусства.

Конфликт

рассказа

Почему «со взрослыми дед редко спорил об искусстве»?

Почему деда обозлило то обстоятельство, что

городские гости улыбались, когда разговаривали с ним?

Кульминацией рассказа становится нешуточное столкновение деда и «взрослых», с которыми тот «редко спорил об искусстве», «не умел», «начинал сразу нервничать, обзывался» – словом, вёл себя как ребенок: слишком искренне, слишком откровенно, и в собственном поведении не признавая той самой условности, которая, по мнению деда, и мешает поверить происходящему на экране.

Конфликт

рассказа

Конфликт деда с городскими родственниками, приехавшими в гости, развертывается в рассказе постепенно, по нарастающей.

Его изображение подкрепляется цепочкой противопоставлений:

дед и другие «взрослые».

Кого можно отнести к другим «взрослым»?

Петькин отец, «городской вежливый мужчина», «Петькина тётя»); город и деревня; кино и телевизор

Городские родственники, вызывая деда на откровенность, с самого начала относятся к нему свысока, провоцируют, чтобы посмеяться над чересчур откровенными, а потому не вписывающимися в стандарты суждениями: – Нет, это любопытно… Почему так не бывает, дедушка? А как бывает? – громко повторил городской мужчина, заранее почему-то улыбаясь…

Конфликт

рассказа

Своеобразные «ремарки» автора не случайно появляются именно в этой части рассказа: если слова деда и Петьки прямо выражают чувства и мысли героев, то слова «городского вежливого мужчины» – неправда, фальшь, и его улыбка открывает

истинное отношение к происходящему.

Чувствуя обидную снисходительность собеседника, шукшинский герой начинает раздражаться, что в итоге и приводит к своеобразному «бунту»: выпивший с досады дед продолжает заочный спор со своими «учёными» собеседниками.

Конфликт

рассказа

«Ты, говорят, дурак, дедушка! Ты ничего в жизни не понимаешь. А они понимают! Дед разговаривал с дверью, за которой смотрели телевизор…» и, все более раздражаясь, чувствуя силу условных «приличий» взрослого мира, с которым не совладать его простой искренней душе, совершает внезапный и, на первый взгляд, дикий поступок.

«Вошёл дед в горницу, размахнулся и запустил сапогом в телевизор…».

Второй раз эпизод «бунта» деда передаётся почти анекдотическим языком милицейского протокола.

Участковый Ермолай, простой деревенский парень, пытаясь рассказать о событиях живой жизни «по-книжному», «по-учёному»,

превращает их почти в абсурд.

Финал рассказа

Петька, вначале не понимая, что происходит, начинает вдруг плакать, тогда соображает, что деда сейчас «поведут в каталажку», и именно слёзы Петьки становятся финалом рассказа: «…залез на печку и там долго ещё горько плакал, уткнувшись лицом в подушку…».

Немного странное поведение для тринадцатилетнего подростка.

Как странно, по-детски просит он: «Деда, куда они тебя?», «Не надо, тять…» – может быть, подростковая грубоватость тоже была немножко позой.

Теперь же, в финале рассказа, читатель видит истинную Петькину душу – любящую и искреннюю.

Дружба Петьки с дедушкой, сочувствие и симпатия к нему и есть главное, что становится итогом рассказа Шукшина:

только любовь помогает нам понять истинное лицо человека.

Главная мысль

рассказа

Так о чем же рассказ? Неужели только о том, как попал в милицию пенсионер Тимофей Макарыч Новоскольцев, 1890 года рождения, без особых примет? Или, может быть, о том, как он разбил телевизор? Нет, рассказ даже не о старике с ершистым характером, не терпящим снисходительного отношения к себе. Он об отцах и детях, о сыновьях и внуках, о родных людях, так часто ранящих друг друга в попытках упростить свою жизнь. О «прямоте, что глупостью слывет», о лжи, глумящейся над простотой, в общем, сюжет с виду незатейливый, а на деле шекспировский. Темами любви к ближнему, уважения к старшим, терпения и прощения пронизаны все литературные произведения Василия Шукшина, от эпического романа «Я пришёл дать вам волю» до самого коротенького рассказа «Критики».

Проверьте себя

Рассказ «Критики» Шукшин написал:

НЕПРАВИЛЬНО

ПРАВИЛЬНО

НЕПРАВИЛЬНО

в 1967 г.

в 1965 г.

в 1964 г.

Дед особенно любит смотреть фильмы про:

городскую

НЕПРАВИЛЬНО

природу

ПРАВИЛЬНО

НЕПРАВИЛЬНО

деревенскую жизнь

жизнь

Дед испытывает крайнюю неприязнь к:

кинокомедиям

художественному вымыслу

НЕПРАВИЛЬНО

ПРАВИЛЬНО

художественной неправде

НЕПРАВИЛЬНО

Фамилия деда:

Новоскольцев

ПРАВИЛЬНО

Новопольцев

НЕПРАВИЛЬНО

НЕПРАВИЛЬНО

Новокольцев

Дед разбил:

проигрыватель

вазу с цветами

НЕПРАВИЛЬНО

телевизор

ПРАВИЛЬНО

НЕПРАВИЛЬНО

Как вы оцениваете

свою работу на уроке:

Было много ошибок:

Знания прочные:

нужно быть внимательнее

БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ!

МОЛОДЦЫ!

Василий Макарович Шукшин – необыкновенный советский писатель. Главными героями его произведений являются «чудики». Такой типаж для своих образов писатель выбрал не случайно: «В дурачке, который ходит у нас по улице, больше времени-эпохи, чем в каком-нибудь министре» — говорил он. И действительно перед нами простой деревенский житель, «добрый малый». Он наивен, смешон, но обладает большим добрым сердцем. Однако в рассказе «Срезал», автор и сам почудил над персонажем и сотворил злого, завистливого и заносчивого «чудика».

Под словом «срезать» главный герой подразумевал умение опустить в глазах окружающих якобы зазнавшегося успешного человека, который приехал из города, чтобы похвастаться своими достижениями и карьерой. Каждый раз Глеба Капустина приглашали односельчане на вечер к какому-то важному лицу, чтобы он, как человек умный и начитанный, объяснил, что эти граждане ни в чем толком не разбираются.

Деревенский правдоруб пускал пыль в глаза, высказывал псевдо умные сентенции, как, например, «проблема шаманизма на северных территориях». Все это он вычитывал из газет, запоминал, но не понимал, о чем говорится в статьях. Эрудит усваивал только внешнее проявление учености. Свое увлечение окунуть гостя в грязь лицом он объяснял так: «Люблю по носу щёлкнуть - не задирайся выше ватерлинии! Скромней, дорогие товарищи…». То есть, сам он своего нахальства не видел, зато охотно примечал его в каждом приезжем горожанине. Значение слова «срезал» применительно к содержанию рассказа раскрывается в обыденном смысле глагола. В селе срезали созревшие колосья. Поэтому поведение Капустина соседи так и прозвали, ссылаясь на свой повседневный опыт работы в поле.

Главные герои

1. Глеб Капустин – обычный мужичок из деревни. Автор описывает его следующим образом: «Толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный». Он славится в своем окружении навыком «срезать» успешных людей, поэтому односельчане в предвкушении зрелища всегда зовут его на подобные встречи с городскими жителями, приехавшими к родне. Глеб – желчный и наглый человек, лишенный чувства такта. Он очень высокого мнения о себе и своих отрывочных знаниях, поэтому не стесняется ставить людей на место, даже если это место им не подходит.
2. Кандидатом наук Константин Иванович Журавлев – интеллигентный и воспитанный человек с хорошим образованием. Он приехал навестить мать вместе с семьей. Его сопровождают жена и дочь. Его никак нельзя назвать надменным или гордым, он относится к окружающим уважительно. В его поведении нет снобизма или излишнего пафоса. Поэтому он проигрывает словесный поединок с Капустиным, ведь не унижается до его хамства: не перебивает, не переводит тему, не переходит на личности.

Тема

• В рассказе «Срезал» писатель поднимает темы деревенского невежества и падения нравов. Сельские жители не понимают, что Глеб на самом деле ничего не знает наверняка, а просто нагромождает умные слова, заученные из газет. Зато они рады увидеть, как унижают человека, который смог чего-то достичь. Это тешит их самолюбие, и они думают, что в городе все только цену себе набивают, но ничего не стоят, а вот они, труженики, действительно достойны всех городских удовольствий и возможностей. При этом ни один из них не осознает, что оскорбляет невиновного гостя.
• Тема зависти также не остается в стороне. Главный герой завидует приезжим, оттого и пытается им навредить. Ему не дает покоя самолюбие, ведь он считает себя лучше и умнее профессоров и кандидатов наук. Но его дарование не ценят, и он решает всем доказать, что зря.
• Образованность и культура приходят к человеку в результате длительного обучения и контакта с людьми, поэтому Журавлев, получивший эти качества, не отвечает своему обидчику той же монетой. Его отличают воспитанность и умение разбираться в людях, которые не позволяют ему «срезать» людей.

Проблемы

В творчестве Шукшина довольно серьезная социальная и нравственная проблематика. Во-первых, он выдвигает на первый план недостаток образования в селе, где жители не отличают знаний от громких слов. От этого невежества они ожесточаются и не принимают чужого успеха, желают унизить и освистать действительно умного человека. Но автор винит в этом не столько их самих, сколько саму систему образования в сельской местности, которая не развивает личность, а обучает лишь механическому сельскохозяйственному труду. Во-вторых, очевиден конфликт личности и толпы, где последняя пытается изгнать из себя чужеродный элемент. Это проблема зависти, которая толкает людей на подлость. В-третьих, сам Капустин демонстрирует нелепые предрассудки и несовершенство самообразования, которые формируются в среде, неблагоприятной для совершенствования интеллекта.

Смысл рассказа

Основная идея в рассказе Шукшина «Срезал» – это осуждение зависти по отношению к людям, добившимся каких-то значимых высот. Ведь Глеб Капустин, используя свой подвешенный язык, но, не обладая весомыми знаниями (его кругозор был ограничен лишь обрывочными сведениями, выуженными из журнала «Вокруг света»), пытался возвысить себя над умными состоявшимися специалистами с настоящим багажом знаний. И, как казалось самому Капустину, ему это с лихвой удавалось. Смысл, заложенный автором, заключается в том, чтобы показать читателям, до какой бестактности может довести их раздутое самомнение, и как невежественному человеку сложно понять, где кончается знание и начинается словоблудие.

Критика

В свое время образы двух главных героев профессора-кандидата и «начитанного» деревенского жителя стали поводом для литературных полемик. Причем большое внимание уделялось обсуждению деревенского чудика, нежели профессору наук. Такой подход очевиден, ведь в поведении приехавшего кандидата невозможно найти какого-то пренебрежительного отношения к окружающим.

Например, рецензент А. Урбан выделил на основе представленного типажа Капустина новую социальную группу «пустословов», которые появились в СССР в результате информационного бума, когда особенно развились СМИ и почта. Исследователь литературы В. Коробов, соглашаясь с Урбаном, рассуждал, что поведение Глеба не безосновательно: он мог не единожды терпеть насмешки и снобизм горожан, поэтому его месть вызвала такой отклик у односельчан. Критик В. Апухтина отметила, что главный герой, подобно религиозному фанатику, считает себя носителем высшей справедливости. Есть в нем что-то и от Раскольникова, который считал, что вправе судить других людей (об этом пишет Л. Бодрова). Литературовед В. Яранцев сравнивал Глеба со Стенькой Разиным и другими народными бунтовщиками, которые возмутились против социального неравенства. В его комическом порыве самоутвердиться рецензент угадывает стремление к высшей справедливости и преодолению культурной пропасти между городом и селом.

Рассказ «Срезал» интересует и лингвистов, которые разбирают ораторские приемы Капустина. В них они видят агрессивное речевое поведение, характеризующееся софистическими оборотами, подтасовкой фактов, провокациями и т.д. Подробно об этом писали Н. Голев и Ю. Щербинина.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Your browser does not support HTML5 audio + video.

Василий Шукшин. Критики

Деду было семьдесят три, Петьке, внуку, -- тринадцать. Дед был сухой и
нервный и страдал глухотой. Петька, не по возрасту самостоятельный и
длинный, был стыдлив и упрям. Они дружили.
Больше всего на свете они любили кино. Половина дедовой пенсии уходила
на билеты. Обычно, подсчитав к концу месяца деньги, дед горько и весело
объявлял Петьке:
-- Ухайдакали мы с тобой пять рубликов!
Петька для приличия делал удивленное лицо.

Ничего, прокормит, -- говорил дед (имелись в виду отец и мать
Петьки. Дед Петьке доводился по отцу). -- А нам с тобой это для пользы.
Садились всегда в первый ряд: дешевле, и потом там дед лучше слышал. Но
все равно половину слов он не разбирал, а догадывался по губам актеров.
Иногда случалось, что дед вдруг ни с того ни с сего начинал хохотать. А в
зале никто не смеялся. Петька толкал его в бок и сердито шипел:
-- Ты чего? Как дурак...
-- А как он тут сказал? -" спрашивал дед.
Петька шепотом пересказывал деду в самое ухо:
-- Не снижая темпов.
-- Хе-хе-хе, -- негромко смеялся дед уже над собой. -- А мне не так
показалось.
Иногда дед плакал, когда кого-нибудь убивали невинного.
-- Эх вы... люди! -- горько шептал он и сморкался в платок. Вообще он
любил высказаться по поводу того, что видел на экране. Когда там горячо
целовались, например, он усмехался и шептал:
-- От черти!.. Ты гляди, гляди... Хэх!
Если дрались, дед, вцепившись руками в стул, напряженно и внимательно
следил за дракой (в молодости, говорят, он охотник был подраться. И умел).
-- Нет, вон тот не... это... слабый. А этот ничего, верткий.
Впрочем, фальшь чуял.
-- Ну-у, -- обиженно говорил он, -- это они понарошке.
-- Так кровь же идет, -- возражал Петька.
-- Та-а... кровь. Ну и что? Нос, он же слабый: дай потихоньку, и то
кровь пойдет. Это не в том дело,
-- Ничего себе не в том!
-- Конечно, не в том.
На них шикали сзади, и они умолкали.
Спор основной начинался, когда выходили из клуба. Особенно в отношении
деревенских фильмов дед был категоричен до жестокости.
-- Хреновина, -- заявлял он. -- Так не бывает.
-- Почему не бывает?
-- А что, тебе разве этот парень глянется?
-- Какой парень?
-- С гармошкой-то. Который в окно-то лазил.
-- Он не лазил в окно, -- поправлял Петька; он точно помнил все, что
происходило в фильме, а дед путал, и это раздражало Петьку, -- Он только к
окну лез, чтобы спеть песню.
-- Ну, лез. Я вон один раз, помню, полез было...
-- А что, он тебе не глянется?
-- Кто?
-- Кто-кто!.. Ну парень-то, который лез-то. Сам же заговорил про него.
-- Ни вот на столько, -- дед показывал кончик мизинца. -- Ваня-дурачок
какой-то. Поет и поет ходит... У нас Ваня-дурачок такой был -- все пел
ходил.
-- Так он же любит! -- начинал нервничать Петька.
-- Ну и что, что любит?
-- Ну и поет.
-- А?
-- Ну и поет, говорю!
-- Да его бы давно на смех подняли, такого! Ему бы проходу не было. Он
любит... Когда любят, то стыдятся. А этот трезвонит ходит по всей деревне...
Какая же дура пойдет за него! Он же несурьезный парень. Мы вон, помню:
поглянется девка, так ты ее за две улицы обходишь -- потому что совестно.
Любит... Ну и люби на здоровье, но зачем же...
-- Чего -- зачем?
-- Зачем же людей-то смешить? Мы вон, помню...
-- Опять "мы, мы". Сейчас же люди-то другие стали!
-- Чего это они другие-то стали? Всегда люди одинаковые. Ты у нас много
видел таких дурачков?
-- Это же кино все-таки. Нельзя же сравнивать.
-- Я и не сравниваю. Я говорю, что парень непохожий, вот и все, --
стоял на своем дед.
-- Так всем же глянется! Смеялись же! Я даже и то смеялся.
-- Ты маленький ишо, поэтому тебе все смешно. Я вот небось не засмеюсь
где попало.
Со взрослыми дед редко спорил об искусстве -- не умел. Начинал сразу
нервничать, обзывался.
Один раз только крепко схлестнулся он со взрослыми, и этот-то
единственный раз и навлек на его голову беду.
Дело было так.
Посмотрели они с Петькой картину -- комедию, вышли из клуба и дружно
разложили ее по косточкам.
-- И ведь что обидно: сами ржут, черти (актеры), а тут сидишь -- хоть
бы хны, даже усмешки нету! -- горько возмущался дед. -- У тебя была усмешка?
-- Нет, -- признался Петька. -- Один раз только, когда они с машиной
перевернулись.
-- Ну вот! А ведь мы же деньги заплатили -- два рубля по-старому! А они
сами посмеялись и все.
-- Главное, пишут "Комедия".
-- Комедия!.. По зубам за такую комедию надавать.
Пришли домой злые.
А дома в это время смотрели по телевизору какую-то деревенскую картину.
К ним в гости приехала Петькина тетя, сестра матери Петьки. С мужем. Из
города. И вот все сидят и смотрят телевизор. (Дед и Петька не переваривали
телевизор. "Это я, когда еще холостым был, а брат, Микита, женился, так вот
я любил к ним в горницу через щелочку подглядывать. Так и телевизор ихний:
все вроде как подглядываешь", -- сказал дед, посмотрев пару раз
телевизионные передачи.)
Вот, значит, сидят все, смотрят,
Петька сразу ушел в прихожую учить уроки, а дед остановился за всеми,
посмотрел минут пять на телевизорную мельтешню и заявил:
-- Хреновина. Так не бывает.
Отец Петьки обиделся:
-- Помолчи, тять, не мешай.
-- Нет, это любопытно, -- сказал городской вежливый мужчина. -- Почему
так не бывает, дедушка? Как не бывает?
-- А?
-- Он недослышит у нас, -- пояснил Петькин отец.
-- Я спросил: почему так не бывает? А как бывает? -- громко повторил
городской мужчина, заранее почему-то улыбаясь.
Дед презрительно посмотрел на него:
-- Вот так и не бывает. Ты вот смотришь и думаешь, что он правда
плотник, а я, когда глянул, сразу вижу: никакой он не плотник. Он даже топор
правильно держать не умеет.
-- Они у нас критики с Петькой, -- сказал Петькин отец, желая немного
смягчить резкий дедов тон.
-- Любопытно, -- опять заговорил городской. -- А почему вы решили, что
он топор неправильно держит?
-- Да потому, что я сам всю жизнь плотничал. "Почему решили?"
-- Дедушка, -- встряла в разговор Петькина тетя, -- а разве в этом
дело?
-- В чем?
-- А мне вот гораздо интереснее сам человек. Понимаете? Я знаю, что это
не настоящий плотник -- это актер, но мне инте... мне гораздо интереснее...
-- Вот такие и пишут на студии, -- опять с улыбкой сказал муж Петькиной
тети.
Они были очень умные и все знали -- Петькина тетя и ее муж. Они
улыбались, когда разговаривали с дедом. Деда это обозлило.
-- Тебе не важно, а мне важно, -- отрезал он, -- Тебя им надуть -- пара
пустяков, а меня не надуют,
-- Ха-ха-ха, -- засмеялся городской человек. -- Получила?
Петькина тетя тоже усмехнулась,
Петькиному отцу и Петькиной матери было очень неудобно за деда.
-- Тебе ведь трудно угодить, тять, -- сказал Петькин отец. -- Иди лучше
к Петьке, помоги ему. -- Склонился к городскому человеку и негромко пояснил:
-- Помогает моему сыну уроки учить, а сам -- ни в зуб ногой. Спорят друг с
другом. Умора!
-- Любопытный старик, -- согласился городской человек.
Все опять стали смотреть картину, про деда забыли. Он стоял сзади как
оплеванный. Постоял еще немного и пошел к Петьке.
-- Смеются, -- сказал он Петьке.
-- Кто?
-- Вон... -- Дед кивнул в сторону горницы. -- Ничего, говорят, ты не
понимаешь, старый хрен. А они понимают!
-- Не обращай внимания, -- посоветовал Петька.
Дед присел к столу, помолчал. Потом опять заговорил.
-- Ты, говорят, дурак, из ума выжил...
-- Что, так и сказали"
-- А?
-- Так и сказали на тебя -- дурак?
-- Усмехаются сидят. Они шибко много понимают! -- Дед постепенно
"заводился", как выражался Петька.
-- Не обращай внимания, -- опять посоветовал Петька.
-- Приехали... Грамотеи! -- Дед встал, покопался у себя в сундуке, взял
деньги и ушел.
Пришел через час пьяный.
-- О-о! -- удивился Петька (дед редко пил). -- Ты чего это?
-- Смотрют? -- спросил дед,
-- Смотрют. Не ходи к ним. Давай я тебя раздену. Зачем напился-то?
Дед грузно опустился на лавку.
-- Они понимают, а мы с тобой не понимаем! -- громко заговорил он. --
Ты, говорят, дурак, дедушка! Ты ничего в жизни не понимаешь. А они понимают!
Денег много?! -- Дед уже кричал. -- Если и много, то не подымай нос! А я
честно всю жизнь горбатился!.. И я же теперь сиди помалкивай. А ты сроду
топора в руках не держал! -- Дед разговаривал с дверью, за которой смотрели
телевизор.
Петька растерялся.
-- Не надо, не надо, -- успокаивал он деда. -- Давай я тебя разую. Ну
их!..
-- Нет, постой, я ему скажу... -- Дед хотел встать, но Петька удержал
его:
-- Не надо, деда!
-- Финтифлюшки городские. -- Дед как будто успокоился, притих.
Петька снял с него один сапог.
Но тут дед опять чего-то вскинул голову.
-- Ты мне усмешечки строишь? -- Опять глаза его безрассудно заблестели.
-- А я тебе одно слово могу сказать!.. -- Взял сапог и пошел в горницу.
Петька не сумел удержать его.
Вошел дед в горницу, размахнулся и запустил сапогом в телевизор:
-- Вот вам!.. И плотникам вашим!
Экран -- вдребезги.
Все повскакали с мест. Петькина тетя даже взвизгнула.
-- Усмешечки строить! -- закричал дед. -- А ты когда-нибудь топор
держал в руках?!
Отец Петькин хотел взять деда в охапку, но тот оказал сопротивление. С
грохотом полетели стулья. Петькина тетя опять взвизгнула и вылетела на
улицу.
Петькин отец все-таки одолел деда, заломил ему руки назад и стал
связывать полотенцем.
-- Удосужил ты меня, удосужил, родитель, -- зло говорил он, накрепко
стягивая руки деда. -- Спасибо тебе.
Петька перепугался насмерть, смотрел на все это широко открытыми
глазами. Городской человек стоял в сторонке и изредка покачивал головой.
Мать Петьки подбирала с пола стекла.
-- Удосужил ты меня... -- все приговаривал отец Петьки и нехорошо
скалился.
Дед лежал на полу вниз лицом, терся бородой о крашеную половицу и
кричал:
-- Ты мне усмешечки, а я тебе -- одно слово!.. Слово скажу тебе, и ты
замолкнешь. Если я дурак, как ты говоришь...
-- Да разве я так говорил? -- спросил городской мужчина.
-- Не говорите вы с ним, -- сказала мать Петьки. -- Он сейчас совсем
оглох. Бессовестный.
-- Вы меня с собой за стол сажать не хочете -- ладно! Но ты мне... Это
-- ладно, пускай! -- кричал дед. -- Но ты мне тогда скажи: ты хоть один сруб
срубил за свою жизнь? А-а!.. А ты мне же говоришь, что я в плотниках не
понимаю! А я половину этой деревни своими руками построил!..
-- Удосужил, родимчик тебя возьми, удосужил, -- приговаривал отец
Петьки.
И тут вошли Петькина тетя и милиционер, здешний мужик, Ермолай Кибяков.
-- Ого-го! -- воскликнул Еромолай, широко улыбаясь. -- Ты чего это,
дядя Тимофей? А?
-- Удосужил меня на радостях-то, -- сказал отец Петьки, поднимаясь.
Милиционер хмыкнул, почесал ладонью подбородок и посмотрел на отца
Петьки. Тот согласно кивнул головой и сказал:
-- Надо. Пусть там переночует.
Ермолай снял фуражку, аккуратно повесил ее на гвоздик, достал из
планшета лист бумаги, карандаш и присел к столу.
Дед притих.
Отец Петьки стал рассказывать, как все было. Ермолай пригладил
заскорузлой темной ладонью жидкие волосы на большой голове, кашлянул и стал
писать, навалившись грудью на стол и наклонив голову влево.
"Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч, одна тысяча..."
-- Он с какого года рождения?
-- С девяностого.
"...Одна тысяча девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас
сидит на пенсии. Особых примет нету.
Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой
в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости
еще были..."
-- Как кинофильм назывался?
-- Не знаю. Мы включили, когда там уже шло, -- пояснил отец. -- Про
колхоз. "...Заглавие фильма не помнят, Знают одно: про колхоз.
Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: "Таких плотников
не бывает". Все попросили Тимофея оправиться. Но он продолжал возбужденное
состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, вранье, дескать.
"Руки, говорит, у плотников совсем не такие". И стал совать свои руки, Его
еще раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер
43-45, яловый) и произвел удар по телевизору.
Само собой, вышиб все на свете, то есть там, где обычно бывает видно.
Старший сержант милиции КИБЯКОВ".
Ермолай встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
-- Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда
Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в
каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:
-- Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:
-- Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас...
Петька заплакал еще громче.
Мать увела его в уголок и стала уговаривать:
-- Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и
придет. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок,
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тетя
подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:
-- Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель!
Он же придет скоро, У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!.,
Петька вспомнил, что это она, тетя, привела милиционера, грубо
оттолкнул ее от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал,
уткнувшись лицом в подушку.

Главная » Сленг » В помощь школьнику. Несобственно-речевой слой рассказчика в тексте в.м.шукшина «постскриптум» кукуева г.в