Колпачный переулок. В палатах белокаменных
Так называли Москву и в древности и в недавние времена.
А что же, собственно, означает "белокаменная"?
Строители на Руси издавна называли "белым камнем" известняк – мягкую породу, залежи которой часто встречаются в Волго-Окском междуречье. Известняк довольно легко добывать, и он хорошо поддается обработке. И вместе с тем белый камень крепок и надежен, построенные из него здания стоят века. Резьба по его белой поверхности поражает игрой света и теней. А одно время ее любили покрывать яркими красками.
Одним словом, белый камень – прекрасный строительный материал, надежный и благодарный, и притом на Руси вовсе не редкий. Это вполне оценили русские зодчие более восьмисот лет назад.
В старинной Владимиро-Суздальской земле, в городах и селах, и сейчас можно увидеть здания, возведенные из белого камня. Одни из них скупо украшены, другие почти сплошь покрыты резным узором.
В подавляющем большинстве это церкви. Ведь при тогдашнем отоплении в жилом доме из белого камня всегда была бы сырость, и даже самые богатые бояре и князья ставили себе хоромы из дерева.
Владимирский князь Андрей, сын Юрия Долгорукого, первым построил себе дворец из белого камня в селе Боголюбово, недалеко от Владимира.
Белокаменный кремль... Таким изобразил его на своей картине художник и историк Аполлинарий Михайлович Васнецов.
Долгое время Боголюбовский замок оставался единственным белокаменным жилым зданием на Руси. Белокаменных церквей было довольно много, а в больших городах были и белокаменные соборы.
Во Владимире, считавшемся в те времена первым из русских городов, жил глава всей русской церкви – митрополит.
В 1326 году по настоянию московских князей митрополит Петр переехал в Москву и сделал ее религиозным центром Руси. Сейчас же для него начали строить каменный храм – это и было первое белокаменное здание в Москве. Назвали его, как и во Владимире, Успенским собором.
Москва росла. В городе было много ремесленников и купцов, труд которых приносил московским князьям немалые доходы. И вслед за Успенским собором князья приказали выстроить в Москве новые каменные церкви – Иоанна Лествичника, Спаса на Бору, Михаила Архангела, собор Богоявленского монастыря.
Столь бурное строительство само по себе могло произвести на современников такое впечатление, что они уже тогда прозвали Москву "Белокаменной", хоть и была она еще почти сплошь деревянной. Но это маловероятно. В древней Руси город называли каменным, только если он имел каменные укрепления. Ведь и самое-то слово "город" обозначало прежде всего городские стены, крепость.
А каменные стены в Москве были построены только в 1367 году.
Это было трудное и опасное время. Москве приходилось вести тяжелую борьбу не только с татарской ордой, но и с Литовским государством и с соперничавшими русскими княжествами – Тверским и Рязанским. Нужны были надежные укрепления. И вот после одного из сильных пожаров, во время которого, по всей вероятности, выгорели и дубовые заборолы Кремля, шестнадцатилетний московский князь Дмитрий Иванович, "погадав с братом своим с князем Володимиром Андреевичем и со всеми бояры старейшими и сдумаша ставити город камен Москву, да еже умышлиша, то и сотвориша. Тое же зимы повезоша камение к городу", – писал летописец.
Попробуем представить себе, что нужно было сделать, чтобы построить в Москве каменную крепость, немногим меньше Кремля, который стоит в наши дни.
Залежи белого камня в Подмосковье есть как выше Кремля по реке – в районе Дорогомилова, – так и ниже его, примерно в пятидесяти километрах, в районе Мячкова. Но в Дорогомилове, по-видимому, тогда камень не добывали. Строилась Москва из мячковского камня. И возили его в город зимой по льду реки: летом против течения доставлять было труднее.
Наверно, так выглядели белокаменные палаты Андрея Боголюбского. Их вид восстановлен по данным раскопок профессором
Н. Н. Ворониным.
Камень грузили на сани и везли к городу обозами. А в Москве по линии будущего "града" копали рвы для фундаментов стен и башен. Общая длина этих рвов была почти два километра. Строителям пришлось поднять и переместить более семнадцати с половиной тысяч кубометров земли. А для того, чтобы выстроить кремлевские стены длиной примерно тысячу девятьсот метров, толщиной метра в два и высотой в восемь да еще с девятью башнями, нужно было добыть, привезти и уложить не менее пятидесяти четырех тысяч кубометров камня.
Сотни людей занимались добычей и перевозкой камня. Но нужны были еще работники для приготовления извести и раствора. Немало народу трудилось над укладкой основания и тела стен и башен.
Ежедневно на строительстве белокаменной крепости в Москве должно было работать не менее двух тысяч людей...
Стены и башни Кремля отличали теперь Москву от всех тогдашних русских городов, где были обычно деревянные и земляные укрепления.
И все же из белого камня продолжали строить в основном церкви. Первая каменная палата была построена для московского митрополита Ионы только в 1451 году. Через восемь лет такая же палата с церковью выросла в Кремле и на подворье Симонова монастыря. Обе палаты не были жилыми. Они предназначались для торжественных трапез – "кормов", как тогда говорили, для хранения казны и книг.
Во второй половине XV века в Москве впервые начали применять кирпич. Но он был дорог поначалу, и достать его было трудно. Поэтому применяли кирпич в первое время только для облицовки зданий.
И еще в XIX веке Москву продолжали называть "Белокаменная". Это прозвище стало как бы вторым именем русской столицы. Поэт-декабрист Федор Глинка писал, вспоминая тяжелый 1812 год:
Ты, как мученик, горела,
Белокаменная!
И река в тебе кипела
Бурнопламенная!
И под пеплом ты лежала
Полоненною,
И из пепла ты вставала
Неизменною!..
Процветай же славой вечной,
Город храмов и палат!
Град срединный, град сердечный,
Коренной России град!
"Не сразу Москва строилась", – говорит пословица. Старинная миниатюра, которую вы видите здесь, рассказывает о строительстве
Московского Кремля. Это уже не первый Кремль – первые были деревянными. Взгляните на схему в нижнем углу. Там показано, как изменялись границы Кремля, как век от века они раздвигались, шагали вширь от маленького мыска при впадении речки Неглинки в Москву-реку в сторону теперешней Красной площади.
Темными линиями обозначены границы несколько раз возводившихся деревянных стен. Красный жирный контур – первые кремлевские стены из камня, построенные при Дмитрии Донском. Белыми линиями показаны стены, возводившиеся на протяжении многих лет (вот уж подлинно "не сразу"!). Они стоят и сегодня.
Строители, изображенные на древней миниатюре, сооружают как раз белокаменный Кремль Дмитрия Донского. Обстоятельно, со знанием дела нарисовал художник стройку. По рисунку вполне можно представить древнее строительство. Велико было мастерство русских строителей! Кремлевские стены и башни не только красивы и пропорциональны. Для своего времени это была неприступная твердыня, одна из выдающихся крепостей средневековья.
На Варварке стоит небольшое и с виду не особо приметное здание. Белые стены, крохотные окошки, один скромный шатерчик наверху. Мало кто бы это здание замечал,если бы не важная надпись на доске – «Палаты бояр Романовых». Да, именно тех самых, которые потом из бояр превратились в царей-государей-императоров.
Внутри эти палаты, как та сказочная шкатулка (или что еще) – больше и куда интереснее, чем снаружи. И даже не только изнутри. Если просто спуститься по тоже неприметной лесенке вниз с тротуара Варварки, то попадаешь в обширный (хотя сейчас, конечно, уже сильно сократившийся) двор, куда выходят массивные железные ворота.
В воротах сейчас не сидит привратник – там сидят музейные сотрудники, которые и встретили нас, собравшихся на экскурсию от «Мосблога» ( mosblog
) и по приглашению многоуважаемого Государственного исторического музея .
Пока мы дожидались остальных участников похода в палаты, успели рассмотреть их с подножия.
Это мы правильно сделали, потому что когда начался рассказ, мы уже были немножко подготовлены и не так яростно щелкали затворами фотоаппаратов, а все же внимательно слушали, что нам говорит научный сотрудник музея, Елена Алексеевна.
Городская усадьба Романовых занимала не такую скромную площадь, как сейчас. Конечно, спасибо, что хоть столько оставили, но в XVII веке тут на широком огороженном дворе жило до 200 человек (сами господа плюс разнообразная челядь и домочадцы): обширная боярская семья, не переводившиеся гости, слуги всех сортов – от поваров до ткачих…
Так вышло, что еще при Александре II, человеке просвещенном и правильно воспитанном Жуковским, проснулся интерес к истории и предкам. И в первую очередь, конечно, к собственной семье. По некоторым источникам (достаточно убедительным, хотя и косвенным) было известно, что основатель царской династии, сам Михаил Федорович Романов, родился именно здесь, а не в Костроме, потому что во время его появления на свет семья жила тут, так что где же ему еще было рождаться. А что записей нет – ну нет. Времени-то сколько прошло.
По этому поводу домик (который был, судя по местоположению и размерам, не основным усадебным домом, а все же гостевым) царская казна выкупила у монастыря, и в домике после серьезнейшей научной реставрации – первой или одной из первых научных реставраций в России! – был устроен музей.
Конечно, за столько лет домик был здорово перестроен, деревянный верх – терем – вообще отсутствовал, сгорел, так что работы было очень и очень много. Но благодаря ей (и усилиям советских и постсоветских музейщиков, разумеется, тоже) мы, собственно, и видим все то, что видим.
Начали мы знакомство с самой нижней части даже не дома, а двора – с подземного музея. Он образовался тут уже в советское время, когда при раскопках во дворе Романовых была найдена круглая кирпичная печь. Дело в том, что в теплое время тогда старались в доме не готовить во избежание пожаров, и печи складывали во дворе. Вокруг печки – что символично – и выросла вся эта экспозиция.
Вот такой ее, собственно, нашли (и с места не трогали, стоит где стояла)...
А вот такая она была (это реконструкция).
Из одного подвала мы перекочевали в другой – уже в самих палатах. В кирпичной части подземелья выставлены вполне традиционные как для любого краеведческого музея, так и для любого хозяйства XVII века предметы кухонной утвари, разные корзины, ковши, ухваты и коромысла. Беда в том, что фотографировать в музее можно только без вспышки, а освещение в подвале, сами понимаете… Так что вам остается просто представить, как оно бывает обычно.
Соседний подвал – белокаменный. Вот он поинтереснее будет. В нем хранилась «казна». Казна – это не только деньги (тем более, что деньги-то бояре наверняка хранили в основном доме, а не в маленьком, который к тому же стоит на краю двора), это еще и «рухлядь» - вещи, - и оружие, и дорогая посуда, и драгоценности. В общем, все, что может представлять собой ценность и что могут спереть лихие людишки.
Наша провожатая рассказала грустную историю о том, что сейчас из-за сноса «России» нарушился температурно-влажностный режим в подвале – подземные воды сместились и стали пронимать в подземелье дома… Пока сотрудники успешно борются, а вот в подземном ТЦ на Манежной после всех тамошних раскопок и перестроек все куда печальнее из-за Неглинки, так что историки и археологи туда на всякий случай не ходят (по крайней мере без гидрокостюмов).
В подклете (он прямо над подвалом, но под «клетью» - основным жилым помещением) находились хозяйственные службы. Сейчас же там небольшая экспозиция с волшебными вращающимися стендами и чудной печью, которая отапливала весь дом по воздуховодам.
Сейчас печь не топят, а воздуховодами пользуются – топят уже современными способами, но по старым ходам. Под печкой же стоит мисочка с едой для музейного домового Кузи. Кузя над нами слегка пошутил – погасил на пару минут свет на стендах. Ну, сами виноваты – угощения-то не принесли!
По парадной лестнице, восстановленной уже Александром II, мы поднялись в покои мужской части семьи – на первый жилой этаж палат. Как положено гостям, сразу прошли в большой зал трапезной палаты, где под полукруглыми сводами царствовал широкий стол, покрытый красной скатертью, уставленный богатой посудой и даже солонками и соусницами (соль была в то время очень ценной – не зря дорогих гостей встречали «хлебом-солью»).
Окна палат, несмотря на лето, теперь навечно закрыты зимними «окницами» - тканевыми щитами с небольшими слюдяными оконцами, чтобы тепло не уходило, сквозняки не гуляли, бояр не студили… Ну, а что не проветривалось зимой… увы, что поделать.
С краю важно пыжился буфет, тоже со слюдяными окошками, чтобы было видно, что там поставлена за посуда. Буфет уже потемнел, а когда-то, наверное, поражал гостей своим великолепием.
Так же великолепны тканевые обои и росписи стен и потолка. И те, и другие свое убранство вернули при Александре, поэтому явно отличаются от оригинала… В советское время их тоже успели ободрать, ибо с царскими вензелями, восстановили уже потом.
Рядом с большой «столовой» или даже «гостиной» - две маленькие комнатушки, тоже со сводчатыми потолками. Они условно называются «библиотекой» и «кабинетом».
Библиотека в частном доме – это примерно от 20 до 70 книг. Книги, тогда еще рукописные, стоили дорого и даже очень дорого, поэтому если у тебя штук 50 книг – ты уже профессор. Книги брали почитать друзья, для этого в библиотеке лежал реестрик «должников».
Самое удивительное в «кабинете» - это потрясающие оригинальные обои. Они – кожаные! Впервые о таком слышала, но мало того, что они кожаные, они еще и настоящие, XVII века! Правда, сюда они попали уже в XIX-м, при реставрации, но ведь сохранились, и какие красочные! Не волнуйтесь, полукружия над арками – это копии, никто настоящие обои резать и кроить не рискнул. Это было уже в музейные времена, сами-то бояре, наверное, и перекроить бы велели.
Там же, на первом, «мужском» этаже дома располагается «классная комната» - там учили маленьких боярских детей. Розог и гороха я там не увидела, хотя подозреваю, что могли быть, а вот остальные атрибуты учения присутствовали, в том числе гигантский глобус (увы, реконструкция, оригинал совсем обветшал, но ведь был когда-то, не скупились бояре на обучение детей).
Встретилась нам там еще и царь-птица с бюстом. Не знаю, зачем она была младшим барчатам:)
Впрочем, в этой комнате учили уму-разуму, арифметике и еоргафии только сыновей боярина, и то подросших до 6-7 лет. А до того (а дочки – те вообще до замужества) дети обитали в тереме – на самом верху дома. Деревянный светлый терем – самое приятное, хоть и восстановленное – место в доме. Как здорово было подняться туда по потайной узенькой лестнице, похожей на колокольную, и очутиться в светлом просторном помещении, с деревянными стенами, с широкими окнами!
Тут проходила вся жизнь женщины из знатной семьи. Вообще женщине полагалось сидеть здесь и видеться из мужчин только со своей родней и с мужем (муж спал здесь же в тереме, с женой, естественно), нянчить детей и заниматься рукоделием. Выезжали изредка в гости, выходили в церковь… Просто так болтаться по улице было неприлично. Ну, думаю, все же хозяйка спускалась и во двор, и в кухню, и в подвалы, иначе какая же она хозяйка. Но дальше двора – ни-ни.
Впрочем, судя по тому, сколько труда и времени требовала та же вышивка или шитье, женщине и некогда было куда-то бегать. В 4 часа утра просыпались, а в 6-7 вечера ложились спать.
К светелке мы уже успели здорово устать (я лично, может быть, другие участники прогулки повыносливее) и были очень рады широким скамейкам… С них была хорошо видна жизнь женщин XVII века, хотя бы частичкой той материальной стороны, которая сохранилась до наших дней: все эти кокетливые зеркальца, флакончики, гребешочки, головные уборы, шитые бисером и жемчугом… Интересно было бы хоть на экране машины времени посмотреть, как все было на самом деле. Но пока посмотрелись только в зеркала и потайные экраны.
Наша прогулка по палатам закончилась. Спускаясь по широкой лестнице, куда выходят окошки «классной», я встретила тетеньку, которая тащила вверх по ступеням дочку и внушала ей: «Смотри, как шикарно жили-то!»
Если бы сотрудницы музея не возвращали меня постоянно из мечтаний о древностях суровыми замечаниями: "Нельзя фотографировать эти листы!" (это про листы с описаниями комнат, и я не понимаю, почему нельзя), "Нельзя записывать на телефон рассказ экскурсовода!" - и так далее, - я бы вовсе погрузилась в атмосферу боярского двора. Но, наверное, сотрудницы для того и приставлены, чтобы посетители свое место в палатах помнили. Ладно... Все равно было интересно, когда бы я еще сюда собралась.
На улице нас встретил удивительный дорожный знак.
А на переходе-зебре передо мной вежливо притормозила машина с мигалкой, возможно, приняв меня с моим огромным фотоаппаратом за заграничную туристку. Я еще раз помахала рукой палатам и нырнула мимо древней стены Китай-города в метро. Как в другой мир…
Все мои фото из палат - здесь.
Еще в детском саду дети слышат о белокаменной Москве. Это название - традиционный эпитет столицы. Но потом дети становятся старше и на уроках истории узнают, что такое название город получил из-за своей главной крепости - Кремля. И у них появляются закономерные вопросы о том, откуда взялся такой странный дальтонизм? Кремль же красный, а не белый!
На деле никакой ошибки нет. Просто красивый эпитет появился очень давно, когда Кремль был действительно светлым.
Что такое Кремль?
Этим словом в средневековой Руси называли центральную крепость города, последний и главный оплот обороны. На его территории обычно находился главный (или единственный) городской храм, проживал правитель города (князь или воевода).
В случае же нападения (а они в те времена случались очень часто) за стенами Кремля скрывалось не только население незащищенного или защищенного слабо городского посада, но и крестьяне ближайших деревень. Крепкие стены давали надежду отбить атаку или дождаться помощи, выдерживая осаду.
Не первый
Очень долго фортификационные сооружения из камня на Руси не сооружали. Строили из дерева - это было быстрее и проще. Поэтому белокаменный Кремль в Москве не был действительно первым - до него имелась деревянная крепость. Имеются летописные свидетельства о строительстве в городе деревянной крепости основателем Москвы князем Юрием Долгоруким (кстати, любителем повоевать). Датируется этот факт 9 годами позже первого упоминания Москвы в письменном источнике.
Позже деревянный Кремль неоднократно восстанавливался и перестраивался. Причина понятна - деревянные стены неплохо защищали от непосредственного нападения врагов, но были бессильны против огня. А Русь как раз вступила в неспокойные времена - началось все с княжеских усобиц, а потом пришли татары. Последний раз деревянную крепость перестраивал знаменитый Иван Калита. Он строил ее из дуба и значительно увеличил площадь. Но все равно не помогло.
Всехсвятский пожар
Не потребовалось даже татарского нападения - Кремль Ивана Калиты был уничтожен бытовым пожаром. Это был страшный бич деревянных средневековых городов - при любом возгорании они могли выгореть полностью. На этот раз первой загорелась церковь Всех Святых (отсюда и название пожара). Случилось это в 1365 году.
В это время в Москве княжил молодой Дмитрий Иванович (тогда еще не Донской). Он стремился проводить независимую политику, но понимал, что с «голой» столицей это будет безнадежное дело. Поэтому он поспешил начать строительство новой крепости и при том позаботился, чтобы она похуже горела.
Белый камень
Русь и до того знала каменное строительство. Но во многих регионах оно, строго говоря, было не каменным, а кирпичным - употреблялась глиняная плинфа. Но во Владимиро-Суздальском княжестве еще до нашествия монголов возникла традиция строительства из известняка. За светлый цвет его называли «белым камнем». С ним нужно было уметь работать, но в принципе известняк легко поддавался обработке. Из него можно было вырезать блоки нужного размера.
Месторождение известняка недалеко от Москвы имелось в селе Мячково, в 30 км от столицы. Этот сорт теперь так и называют - мячковский известняк. Историк и писатель И. Е. Забелин предполагал, что именно этот камень должны были использовать строители Кремля Дмитрия Ивановича.
Большой проблемой была доставка камня, а князь не желал начинать строительство, пока весь нужный материал не будет под рукой. Перевозки осуществлялись по Москве-реке, частично по воде, но большей частью - зимой по льду.
Невиданный Кремль
Постройка белокаменного Кремля в Москве велась два года (1367-68 гг.). Он часто упоминается в источниках, но наши современники не знают точно, как он выглядел. Нет сколько-нибудь точных изображений, и приходится полагаться на описания и данные археологических исследований.
Площадь Кремля при князе Дмитрие приближалась к нынешней - он приказал сооружать новые стены на приличном удалении от старых. Стены теоретически были толщиной до 3 м и имели многочисленные бойницы, закрывавшиеся при нападении деревянными щитами для лучшей защиты воинов. Значительная часть стен вытянулась вдоль Москвы-реки и Неглинной (они служили дополнительной защитой). Там же, где такой защиты не хватало, был выкопан ров (его следы обнаружены археологами). Через Неглинную перекинули каменный мост - первый в Москве (ныне там стоит Троицкий мост).
Историк М. И. Тихомиров полагает, что первоначально стены были хоть и толстыми, но довольно низкими. Их надстраивали постепенно. Это была обычная практика в средневековых городах и замках. Есть версия, что изначально не весь Кремль был каменным - менее опасные с точки зрения возможного штурма оставались деревянными. Со временем было ликвидировано и это упущение.
Белокаменный Кремль в Москве (год начала строительства - 1367) простоял 150 лет. Князь Иван III известный тем, что положил конец монгольскому игу, задумал соорудить новую крепость. Белые стены понемногу разбирались, вместо них строились другие. Материалом на этот раз служит красный кирпич. Так появился Кремль современного вида.
Некоторые известковые блоки были оставлены в новой стене в качестве бутовки. Их позже обнаружили ученые и убедились таким образом, что первый каменный Кремль в Москве действительно был белым.
Чудеса Белокаменной
Стремясь к объединению и усилению Руси, Дмитрий Иванович стремился сделать Кремль не только крепостью, но и своеобразным центром притяжения, что символизировал бы русское величие. Поэтому князь построил не только стены, но и каменные церкви в кремлевских монастырях. В результате Москва стала одним из самых «каменных» русских городов, а сам Кремль - самой мощной европейской крепостью.
Наследники Дмитрия стремились продолжить его начинание и увеличить число кремлевских чудес. Так, на рубеже XIV-XV веков в Кремле появились первые на Руси башенные часы. Белый камень стали применять не только для строительства, но и для украшения. В середине XV века русский скульптор выполнил из известняка два барельефа. Один из них изображал герб Москвы (с Георгием Победоносцем), второй - святого Дмитрия Солунского (небесного покровителя Дмитрия Ивановича). Их закрепили на Фроловской (сегодня - Спасская) башне: первый в 1446 году снаружи над воротами, второй - в 1466 году так же, но с внутренней стороны.
Приключения крепости
Несмотря на свою относительно недолгую жизнь, первый белокаменный Кремль в Москве успел неплохо послужить Родине. Едва было закончено его строительство, как в 1368 году под стенами Москвы появилось войско великого князя литовского Ольгерда. Литовцы убрались несолоно хлебавши - крепость устояла. В 1370 году Ольгерд повторил попытку - с тем же результатом.
Но белому Кремлю неожиданно «вылезло боком» именно то событие, что прославило его строителя в веках. В 1380 году Дмитрий Иванович повел войско объединенных русских княжеств против Золотой Орды, и на Куликовом поле возле Дона впервые нанес врагу сокрушительное поражение. За эту победу князь удостоился почетного прозвища Донской. Но вот разозленные монголы еще вовсе не были разгромлены. В 1382 году хан Тохтамыш, сменивший побежденного Дмитрием темника Мамая, воспользовавшись отсутствием Дмитрия, напал на Москву. Город пал и был сожжен начисто.
Тут-то и проявилась предусмотрительность Дмитрия - белокаменный Кремль в Москве (дата завершения постройки - 1368 г.) устоял! Его пришлось лишь ремонтировать, но не строить заново.
Сила традиции
Хотя князь Иван применил для строительства другой материал, он явно испытывал уважение к крепости, выстроенной его знаменитым дедом. Кремль оставался белым до конца XIX века! Хотя его неоднократно достраивали и восстанавливали. В том числе после «смутного времени» и Отечественной войны 1812 года стены упорно продолжали белить!
Вот почему эпитет «белокаменная» так прочно привязался к Москве - он формировался далеко не 150 лет, а гораздо дольше! В белый цвет стены красили прежде всего для проявления почтения к Дмитрию Донскому, а потом и в силу привычки.
Можно заметить, что собор Василия Блаженного, что в непосредственной близости от Кремля - в основном красный. Можно догадаться, что это составляло броский контраст. Кроме того, в архитектуре Руси была традиция - храмы строить именно из плинфы, а она по цвету напоминает современный красный кирпич. Белить русские церкви стали много позже. И далеко не везде (посетив Софийский собор в Киеве, можно убедиться, что и его стены изначально не были белыми - на стенах строений специально оставлены незакрашенными фрагменты кладки). Благодаря этому, церкви разительно отличались от светских построек (дома тогда были деревянными или напоминали украинские мазанки). Во Владимиро-Суздальском княжестве строили белые церкви (например, Покрова на Нерли), но это не было непреложным правилом.
Творения мастеров
Хотя первого Кремля никто из деятелей нового времени не видел, он вызывал у них интерес. Некоторые пытались «придумать» Кремль Дмитрия Донского и изобразить на полотне результаты своих размышлений. Наиболее интересный вариант принадлежит художнику А. Васнецову. Часто рисовали и описывали и беленый Кремль более поздних эпох. Можно подозревать, что не все свидетели при этом знали, что раньше крепость была другой - действительно белой.
Назад к белому
Ныне красные стены Кремля подкрашивают для эффектности красной краской так же, как раньше белили. Но в последние годы все чаще звучат предложения перекрасить Кремль снова в белый цвет. Дескать, так больше будет соответствовать историческому духу Москвы.
Кроме того, что не мешает подумать, сколько для этого потребуется краски и во что обойдутся работы, нужно помнить еще о двух вещах. Во-первых, нынешний Кремль не рожден белокаменным. Перекраска не восстановит настоящую крепость Дмитрия Донского. А во-вторых, Кремль и Красная площадь - памятник мирового значения и находится под охраной ЮНЕСКО.
Палаты Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной одно из старых и самых московских по духу и архитектуре зданий. Да и истории, происходившие в доме — типично московские.
Любые повороты истории непосредственно отражались на палатах и по прошествии столетий в них можно найти черты любой исторической эпохи.
Предлагаем сегодня осмотреть дом снаружи изнутри, а также почитать о нем —>
До XVI века земли, на которых сейчас располагаются палаты принадлежали боярам Беклемишевым, последним владельцем участка в конце XV в был Н.В.Берсень-Беклемишев (отсюда и название набережной), после чего владение сначало перешло в казну, а потом было подарено некому «государеву садовнику» Кириллу. В тех местах где сейчас располагается остров и водоотводной канал в те времена простирался так называемый Царёв сад.
Внук царского садовника Аверкий Кириллов в 1656-1657 гг. на основе деревянного здания с белокаменным подклетом возводит ныне существующие палаты, впоследствии, правда, неоднократно перестроенные.
Два каменных этажа на старом подклете повторили ассиметричность планировки прошлого здания.
План первого этажа палат
А вот так палаты выглядят с крыши Дома на набережной.
(За фото спасибо Александру Иванову. Крайне рекомендуем его блог, а также спешим сообщить, что Александр подготовил отличную экскурсию по Замоскворечью, премьера которой состоится в августе)
Голландец Николаас Витсен в 1664-1665 годах в составе нидерландского посольства побывал в Московии.
20 апреля 1665 года Витсен сделал следующую запись у себя в дневнике:
«Я посетил Аверкия Степановича Кириллова, первого гостя, которого считают одним из самых богатых купцов. Он живет в прекраснейшем здании; это большая и красивая каменная палата, верх из дерева. Во дворе у него собственная церковь и колокольня, богато убранные, красивый двор и сад. Обстановка внутри дома не хуже, в окнах немецкие разрисованные стекла [витражи - прим. moscowwalks]. Короче — у него все, что нужно для богато обставленного дома: прекрасные стулья и столы, картины, ковры, шкафы, серебряные изделия и т.д. Он угостил нас различными напитками, а также огурцами, дынями, тыквой, орехами и прозрачными яблоками, и все это подали на красивом резном серебре, очень чистом. Не было недостатка в резных кубках и чарках. Все его слуги были одеты в одинаковое платье, что не было принято даже у самого царя. Он угощал нас очень любезно»
Аверкий Кириллов и действительно был, по выражению Витсена, «первым гостем». Гостями называли крупных купцов, ведущих исключительно оптовую торговлю (склады продукции таких оптовиков поэтому и назывались Гостиными дворами). В XVII веке в таких гостей во всей России насчитывалось всего около 30 человек, они имели многие привелегии и были при этом подсудны только непосредственно царю, он же лично и жаловал это звание особо отличившимся купцам.
Аверкий Кириллов среди гостей был не самым бедным человеком, имел множество лавок в Москве и других русских городах, собственные земли с селами и деревнями, а также соляные варницы в Соли Камской. Соль тогда была незаменимым продуктом, и не только для того, чтобы делать вкусно, а гораздо больше как сырье для производства и как консервант. Соответственно, подорожание соли приводило к подорожанию всего сразу, отсюда и возникали Солевые бунты.
Царь Алексей Михайлович пожаловал Аверкию Кириллову чин думного дьяка, говоря по-современному, олигарх стал еще и министром. Аверкий Кириллов стал руководить Приказами Большой казны, Большого прихода, Казенным приказом и Приказом Большого дворца, т.е. фактически в своих руках держал все финансовые потоки, всю промышленность и торговлю страны. Но закончилось все это для него прескверно.
В 1682 г. во время Стрелецкого бунта Аверкий Кириллова зверски убили: сначала скинули с Красного крыльца кремлевского Теремного дворца, а затем порубили бердышами. Окровавленный и искромсанный труп потащили на Красную площадь под крики: «Расступитесь, думный дьяк идет!», где на позорном столбе перечислили русские народные прегрешения Кириллова: «Великие взятки имал и налогу и всякую неправду чинил».
Новые хозяева перестраивали дом и в петровское и в послепетровское время.
… отсюда и ассиметричность и дикое разнообразие архитектурных форм
С 1703 г. палатами владел А.Ф. Курбатов, который в 1705-1709 гг. провел кардинальную реконструкцию здания и придал ему вид, уже совсем близкий к современному.
С 1746 г. палаты находились в казне и использовались различными государственными учреждениями.
К концу 1860-х здание находилось в аварийном состоянии, и государство не спешило выделять средства на ремонт памятника древности, общественность испугалась возможного сноса и забила тревогу, в результате в 1870 г. по решению Александра II здание было передано Императорскому археологическому обществу, в ведение которого и находилось до 1923 г., после чего здесь разместились сначала Центральные государственные реставрационные мастерские Игоря Эммануиловича Грабаря, а в 1930-х — общежитие горничных и водителей Кремля.
В 1964 г. в палаты въехал Научно-исследовательский институт краеведческой и музейной работы, ныне, немного-немало, НИИ Культуры, занимающий здание и по сей день.
В 1930-х к палатам была сделана пристройка с лестницей. Не по древнерусским же лестница карабкаться.
На этих фотографиях можно наглядно видеть, насколько с XVII века поднялся культурный слой.
Правое крыло, более поздняя пристройка Аверкия Кириллова выглядит гораздо проще левого
Но давайте уже войдем и посмотрим как оно там внутри
Поднявшись на высокое крыльцо с учетом того, что культурный слой поднялся мы попадаем сразу на бывший второй этаж, откуда лестница срезу же от входа ведет на третий, но туда мы пока не пойдем.
А рядом с центральной лестницей спустимся по старому пути в ныне подвал, бывший некогда первым этажом.
Попадаем в сводчатый зал, выложенный старым кирпичом и белым камнем.
На некоторых кирпичиках видны клейма с двухглавым орлом еще старого вида: крылья смотрят вниз.
Есть и более новые кирпичи.
Возобновлено по древнимъ образцамъ Археологическимъ общ. 1881 г.
Ниши-шкафчики когда-то закрывались дверцами
Сохранились и дверные крепления в белокаменных обрамлениях
Близость реки не самым лучшим способом сказывается на сохранности, то подмывает, то просто влажность высокая. Чтобы избежать последствий в подвале стоит система дренажа и постоянно работают осушители воздуха. Очень хорошо следят.
Низ — белокаменный, своды из кирпича
Еще одно полуподвальное помещение. Читателю самостоятельно предлагается догадаться, кто ныне живет в этом приятном и прохладном помещении палат XVII века. Через 200-300 лет здесь будут копаться историки, археологи и прочие любители древности и с диким восторгом будут обнаруживать мусор, следы других культур, на основе найденного здесь будут писаться диссертации и выстраиваться гипотезы.
Еще одна грань Москвы, которую можно видеть в этом уникальном здании.
Более новая пристройка Кириллова. Понадобилось — просто и быстро пристроили без всяких долгих планировочных решений и согласований. Отсюда и весь такой хаотический характер планировки дома. То же самое, что происходит сейчас, только в XVII веке. Традиция сложилась уже тогда.
Из этой пристройки можно подняться и не используя старую лестницу — по лестнице 1930-х
Узкими коридорами проходим в зал заседаний
Зал заседаний Московского археологического общества, 1870-е
Здесь в потолке и находится плита с закладной надписью, по которой была сделана датировка постройки.
Энергосберегающие лампочки — наше современное всё и везде.
На дверке в зале заседаний также имеются кирпичи с клеймами.
Поднимаеся на третий этаж. Здесь есть световое окно
И еще один зал заседаний с высоким сводчатым потолком, под которым висит массивная сталинская люстра, тоже уже раритет.
Вот и все основные помещения палат — остальное узкие коридоры и стандартные кабинеты.
Удивительно, но как-то спонтанно и сумбурно, но в этом доме сошлись все эпохи: от времен Ивана Грозного и до нынешних дней.
ВСЕ ФОТОГРАФИИ СДЕЛАНЫ В ХОДЕ ЭКСКУРСИИ, ЧАСТНЫМ ЛИЦОМ .
ФОТОСЪЕМКА ВЕЛАСЬ В ПРИСУТСТВИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ДИРЕКЦИИ, КАКИХ-ЛИБО ЗАПРЕТОВ ИЛИ ОГРАНИЧЕНИЙ ОЗВУЧЕНО НЕ БЫЛО .
