Июльское наступление русской армии 1917. Апрельский кризис и несостоявшееся наступление

Наступление Керенского (июнь-июль 1917года).

В нашей исторической литературе принято связывать это, последнее наступление русской армии в годы Первой Мировой, с именем А.Ф. Керенского, хотя на самом деле готовил и организовывал его именно А.А. Брусилов, будучи тогда Верховным главнокомандующим «самой демократической армии мира». И именно за позорный провал этого наступления и был снят Брусилов с этого высокого поста.
Как отмечал Г.И. Шавельский: «Увольнение его (21 июля 1917 г.) от должности Верховного вызвало в Ставке не просто радость, а злорадство».
Давайте посмотрим, как развивались события.

Замысел этого наступления, в изложении А.И. Деникина, был следующим:
«Наступление русских армий, предположенное на май, все откладывалось. Первоначально имелась в виду одновременность действий на всех фронтах; потом, считаясь с психологической невозможностью сдвинуть армии с места одновременно, перешли к плану наступления уступами во времени. Но фронты, имевшие значение второстепенное (Западный) или демонстративное (Северный), и которым надлежало начинать операцию раньше, для отвлечения внимания и сил противника от главных направлений (Юго-западный фронт), - не были готовы психологически. Тогда верховное командование решило отказаться от всякой стратегической планомерности, и вынуждено было предоставить фронтам, начинать операцию по мере готовности, лишь бы не задерживать ее чрезмерно…
В результате, начало операций определилось следующими датами: 16 июня - на Юго-западном фронте; 7 июля - на Западном; 8 июля - на Северном и 9 июля - на Румынском. Последние три даты почти совпадают с началом крушения (6-7 июля) Юго-западного фронта.
Юго-западному фронту предстояло первому испытать боевые свойства революционной армии…
Удельный вес нашей армии оценивался немцами чрезвычайно низко.
Тем не менее, когда в начале июня обозначилась серьезная возможность нашего наступления, Гинденбург счел необходимым снять с Западного европейского фронта 6 германских дивизий, и направил их на усиление группы Бем-Эрмоли: противнику хорошо известны были наши операционные направления…
Армиям отдана была директива о наступлении. Общая идея его сводилась - к прорыву неприятельских позиций на подготовленных участках всех европейских фронтов, к широкому наступлению большими силами Юго-западного фронта - в общем направлении от Каменец-Подольска на Львов, и далее к линии Вислы, в то время как ударная группа Западного фронта должна была наступать от Молодечно на Вильно и к Неману, отбрасывая к северу немецкие армии Эйхгорна. Северный и Румынский фронты содействовали частными ударами, привлекая к себе силы противника.

16-го июня, на фронте ударных корпусов 7-й и 11-й армий, началась артиллерийская канонада. После двухдневной непрерывной артиллерийской подготовки, разрушившей сильные укрепления противника, русские полки двинулись в атаку….
19-го атаки повторились на 60-тиверстном фронте, между верхней Стрыпой и Нараювкой. За два дня тяжелого и славного боя русские войска взяли в плен 300 офицеров, 18.000 солдат, 29 орудий и проникли в расположение противника на 2-5 верст…»

Первоначальные тактические успехи русских войск вызвали восторг и эйфорию.
Керенский восторженно сообщал Временному правительству:
"Сегодня великое торжество революции.
18 июня, русская революционная армия, с огромным воодушевлением перешла в наступление, и доказала России и всему миру свою беззаветную преданность революции, и любовь к свободе и родине... Русские воины утверждают новую, основанную на чувстве гражданского долга, дисциплину... Сегодняшний день положил предел злостным клеветническим нападкам на организацию русской армии, построенную на демократических началах "...

После трех дней затишья, на фронте 11-ой армии возобновился горячий бой... К этому времени, начался подход из резерва к угрожаемым участкам германских частей, и бой принял упорный, ожесточенный характер. 11-я армия овладела рядом укрепленных линий, неся, однако, тяжелые потери; местами окопы, после горячих схваток, переходили из рук в руки; требовалось новое большое напряжение, чтобы сломить упорство усилившегося и оправившегося противника...
Этим боем, по существу, закончилась наступательная операция 7-й и 11-й армий. Порыв исчез, началось нудное стояние на позиции, оживлявшееся лишь местными боями, контратаками австро-германцев и артиллерийским огнем "переменного напряжения".

Но вот тут-то и начались проблемы, связанные с разложением русских войск.
Общее настроение выражало выступление солдатского депутата на недавнем съезде депутатов ЮЗФ:
«…царит недовольство не только среди солдат, но и среди офицеров. И все говорят одно и то же: война не геройство, а тяжелая кровавая работа, почему же нас гонят на нее без всякой очереди».

Ну, а если уж НА ВОЙНЕ солдаты начали ТРЕБОВАТЬ ОЧЕРЕДНОСТИ своего участия в боях, и стали заявлять, что их «гонят» на войну – развал такого «войска» - неизбежен.
Дивизии, успешно участвовавшие в первом ударе, разумеется, понесли немалые потери и - замитинговали, требуя смены с позиции и отдыха для себя.
Знаменитое: «Хватит, навоевались, пущай ДРУГИЕ малость повоюют!!!» - было общим мнением и требованием.
И тут выяснилось, что дивизии, стоявшие в резерве, вовсе не желали идти в бой и жертвовать собой ради каких-то туманных «революционных идеалов» Керенского. Обычным делом стали отказы целых полков и дивизий от выполнения боевых приказов.
Митинговые резолюции о «войне до победного конца» никто выполнять не собирался и никакие комиссары «верховного главноуговаривающего Керенского ничего поделать не могли.

А тут ещё германцы подбросили к району наступления ЮЗФ свои части и ситуация стала ухудшаться.
Чуть позже была предпринята еще одна попытка прорвать фронт неприятеля:
«23 июня началась подготовка наступления и в армии Корнилова. 25 июня его войска западнее Станиславова прорвали позиции Кирхбаха, и вышли на линию Иезуполь-Лысец; 26-го, после упорного кровопролитного боя, войска Кирхбаха, разбитые наголову, повернули, увлекая, в своем стремительном бегстве, и подоспевшую на помощь германскую дивизию. 27-го правая колонна генерала Черемисова овладела Галичем, перебросив часть сил через Днестр, а 28-го левая колонна, преодолевая упорное сопротивление австрогерманцев, взяла с боя Калуш. В последующие два-три дня, 8-я армия устраивалась с боями на реке Ломнице и впереди ее.
В этой блестящей операции армия Корнилова, прорвав фронт 3-й австрийской армии на протяжении 30 верст, захватила в плен 150 офицеров, 10.000 солдат и около ста орудий…
Генерал Бем-Эрмоли, в это время, все свои резервы стягивал на Злочевское направление. Туда же двигались, и перебрасываемые с Западного европейского фронта, германские дивизии. Пришлось, однако, часть резервов перебросить за Днестр, против 8-ой русской армии. Они подоспели ко 2-му июля, внесли некоторую устойчивость в расстроенные ряды 3-ей австрийской армии, и с этого дня на Ломнице начинаются позиционные бои, достигающие иногда большого напряжения, с переменным успехом.
Сосредоточение германской ударной группы между Верхним Серетом и железнодорожной линией Тарнополь-Злочов, закончилось 5 июля».

Небольшой комментарий этого.
Противник прекрасно знал о нашей подготовке к наступлению и был готов к нему. Никакой внезапности русской армии достичь не удалось. Поначалу наши армии имели тактические успехи, а армия Корнилова даже сумела прорвать фронт австрийцев, но немцы потихоньку подтягивали свои резервы на проблемные участки и сумели стабилизировать положение, готовясь к своему контрудару…

«6 июля, после сильной артиллерийской подготовки, германская ударная группа атаковала 11 армию, прорвала ее фронт, и начала безостановочное движение на Каменец-Подольск, преследуя корпуса 11 армии, обратившиеся в паническое бегство.
Штаб армии, за ним Ставка и печать, презрев перспективу, обрушились на Млыновский полк, считая его виновником катастрофы. Развращенный, скверный полк самовольно ушел с позиции, открыв фронт. Явление весьма прискорбное, но слишком элементарно было бы считать его даже поводом. Ибо уже 9-го комитеты и комиссары 11-ой армии телеграфировали Временному правительству "всю правду о совершившихся событиях»:
"Начавшееся 6 июля немецкое наступление на фронте 11-й армии разрастается в неизмеримое бедствие, угрожающее, быть может, гибелью революционной России.
В настроении частей, двинутых недавно вперед героическими усилиями меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Наступательный порыв быстро исчерпался.
Большинство частей находится в состоянии всевозрастающего разложения. О власти и повиновении нет уже и речи, уговоры и убеждения потеряли силу - на них отвечают угрозами, а иногда и расстрелом. Были случаи, что отданное приказание спешно выступить на поддержку обсуждалось часами на митингах, почему поддержка опаздывала на сутки. Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника...
На протяжении сотни верст в тыл тянутся вереницы беглецов, - с ружьями и без них, - здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными.
Иногда так отходят целые части...
Положение требует самых крайних мер...
Сегодня главнокомандующим, с согласия комиссаров и комитетов, отдан приказ о стрельбе по бегущим. Пусть вся страна узнает правду... содрогнется и найдет в себе решимость беспощадно обрушиться на всех, кто малодушием губит и продает Россию и революцию".

Как же быстро выветриваются либеральные иллюзии на войне…
От «безграничной демократии» и лишения офицеров всех дисциплинарных прав, после короткого германского контрудара оказался всего один шаг до панического клича «смертная казнь тем, кто отказывается жертвовать жизнью за Родину» со стороны комиссаров Временного правительства. Стрельба по бегущим подразделениям, расстрелы мародеров и грабителей, выставление их трупов на перекрестках дорог (!!!) все эти меры активно применялись, но уже мало действовали на разложившиеся «революционные войска», зачастую превратившиеся в банды насильников и бандитов.

11-я армия "при огромном превосходстве сил и техники, уходила безостановочно". 8-го она была уже на Серете, пройдя без задержки сильные укрепленные позиции западнее этой реки, которые служили исходным положением, для нашего славного наступления 1916 г…
11-го германцы заняли Тарнополь, брошенный без боя 1-м гвардейским корпусом, а на другой день прорвали наши позиции на реке Гнезно и на Серете, южнее Трембовли, развивая свое наступление к востоку и юго-востоку…
12-го июля ввиду полной безнадежности положения главнокомандующий отдал приказ об отступлении от Серета, и к 21-му армии Юго-западного фронта, очистив всю Галицию и Буковину, отошли к русской государственной границе.
Путь их был обозначен пожарами, насилиями, убийствами и грабежами. Но среди них были немногие части, доблестно дравшиеся с врагом, и своею грудью, своею жизнью прикрывавшие обезумевшие толпы беглецов. Среди них было и русское офицерство, своими трупами, по преимуществу, устилавшее поля сражений.
Армии в полном беспорядке отступали…

Комиссары Савинков и Филоненко телеграфировали Временному правительству: "Выбора не дано: смертная казнь изменникам... смертная казнь тем, кто отказывается жертвовать жизнью за Родину"...

Разложение затронуло офицеров, и даже генералов.
Начальник штаба Юго-западного фронта генерал Духонин 30 июня 1917 года пишет отчаянное письмо к генералу Корнилову - тогда командующему 8-ой армией:

"Милостивый Государь, Лавр Георгиевич! Главнокомандующий по долгу службы приказал сообщить Вам ниже следующие сведения о деятельности командира 2-го гвардейского корпуса, генерала Вирановского и штаба этого корпуса, полученные от войсковых организаций и относящиеся к двадцатым числам июня сего года.

В корпусе создалось настроение против наступления. Генерал Вирановский, будучи сам противником наступления, заявил дивизионным комитетам, что он ни в каком случае не поведёт гвардию на убой.
Ведя собеседование с дивизионными комитетами, генерал Вирановский разъяснял все невыгоды и трудности наступления, выпавшие на долю корпуса, и указывал на то, что ни справа, ни слева, ни сзади никто не поддержит корпус. Чины штаба корпуса вообще удивлялись, как главнокомандующий мог давать такие задачи, неразрешимость которых ясна даже солдатам-делегатам. Штаб корпуса был занят не тем, чтобы изыскать способы выполнить поставленную корпусу трудную задачу, а старался доказать, что эта задача невыполнима».

Как видим, пример А.А. Брусилова, старавшегося угодить «солдатским комитетам» и во всем «идти у них на поводу», оказался заразителен…

Командующим Юго-западным фронтом в это время был назначен генерал Л.Г.Корнилов.
12 июля он предписал общее отступление на государственную границу.
7-я армия, поступившая под команду ген. Селивачева, развернула вдоль Збруча 34-й, 41-й, 7-ой Сибирский и 2-ой гвардейский корпусы, имея позади 6-ой и 12-й армейские корпусы. 16-17 июля Южная германская армия атаковала по всему фронту и неожиданно получила решительный отпор. Ставка отметила «железный дух» л.-гв. полков Литовского и Волынского. Неприятель выдохся, и Корнилов приказал общее наступление. 19 июля к северу от Гусятина 34-й, 41-й, 22-й армейские корпусы дружной атакой сбросили неприятеля в Збруч. 19-го же Корнилов был назначен Верховным. Командование фронтом принял ген. Балуев. В ночь на 23 июля перешла в наступление и соседняя 8-я армия, потеснившая и опрокинувшая германо-австрийские части южнее. Этим закончилось восьмидневное сражение на Збруче - последнее «славное дело русского оружия, оставшееся в тени», по словам историка-эмигранта А.А.Керсновского.
Этот успех уже НИЧЕГО не решал…

Сохранилось описание душераздирающих сцен в Тарнополе, в дни оставления его русскими войсками:

"В это самое время тарнопольский гарнизон тоже стал удирать. Удирали обозы, химические команды, автомобильные части. Удирали наспех, бросая имущество. Солдаты и несколько офицеров громили магазины. Никакие стены не помогали. Не то что деревянные, - железные решетки - и те разбирались. Тащили всё, что можно; растащили винокуренные склады, мануфактуру, обувь, канцелярские принадлежности, бумагу. Солдаты озверели. Бросились по квартирам, расхватали ковры, перины, подушки. Пух летел по Тарнополю. Кричали: «Бей жидов!» И если бы не страх перед наступающим немцем, учинили бы жестокий погром.

Зато когда обозная и тыловая публика, населявшая Тарнополь, вышла, и прошли последние пехотные части, не было ни одной улицы, ни одного дома, из которого не бросали бы камней. Выливали на русских солдат и офицеров помои и вонючую грязь. Выбрасывали ночные горшки, стреляли. Многие из офицеров бросались с шашками наголо в квартиры, но, конечно, квартиры были заперты. Атакующие возвращались обратно и приказывали солдатам грабить и жечь. Солдаты бросались в квартиры, ломали, тащили... А потом, вытащив ценные вещи, поджигали дома. Такого озверения я никогда не видывал...

Выстрелы из револьверов - это пустое, а вот как на головы нечистоты выливали, это - красота...».

О том, что творилось на фронте, после сдачи гвардией Тарнополя, свидетельствует прапорщик Дмитрий Оськин (его армейский пехотный полк находился в составе 11-ой армии, фронт которой был прорван 6 июля):

"Кавардак получился необычайный. Австро-немецкие войска прорвали русские позиции в районе Звыжен, Манаюв. 35-я дивизия не оказала серьёзного сопротивления. Противник продвинулся в тыл километров на десять, создав угрозу флангу 17-го корпуса. Тыловые части охватила паника. Соседние с 35-й дивизией части, 9-й и 12-й полки нашей дивизии, не рассчитывая на боеспособность своих солдат, отступили. Стоящие левее 11-го полка части под влиянием сообщения о поражении тоже начали отступать независимо от объективных условий фронта.

Штаб корпуса, находившийся в Белом Подкамне, при получении известия о «грандиозном» наступлении немцев бросился отступать к Кременцу, а штаб 11-ой армии в Кременце немедленно эвакуировался в Проскуров, за 100 км, захватив весь подвижной состав со станции Кременец.

Мало того, что штаб армии был в панике, даже штаб фронта, сидевший в Бердичеве, на расстоянии примерно 300 км от первой линии окопов, не утерпел и погрузился в вагоны, чтобы отойти на Киев.

Армия разложена большевиками! - кричали штабники. - Надо отступать!

А в то время как штабы поспешно удирали, наши передовые части медленно отходили, и отходили не потому, что на них сильно нажимал противник, а потому, что они утеряли связь со своими штабами и считали совершенно естественным и закономерным отход пехотных частей, когда даже штаб дивизии бежал в тыл.

Тарнопольское отступление, начавшееся 6 июля, продолжалось вплоть до 15-го. На протяжении 9 дней штабы, обозы, войсковые части неудержимо катились в тыл без какого-либо особого нажима со стороны противники. Огромные запасы снарядов, вооружения, продовольствия были брошены на произвол судьбы, и очень редко солдаты, охранявшие сосредоточенные перед позициями запасы, уничтожали их по собственной инициативе.

9 дней не было никакой связи между штабами полков и штабом дивизии, между штабом дивизии и штабом корпуса и, наконец, со штабом армии. Дивизионные и армейские учреждения, обслуживающие фронт, исчезли бесследно. Исчез совершенно из нашего поля зрения полевой телеграф, полевая почтовая контора. Нельзя было получить письмо или отправить письмо на родину. Нельзя было получить телеграмму на позиции и из тыла или из армии направить телеграмму в тыл.

Между тем, австро-немецкая армия, совершив прорыв на фронте Звыжен, Манаюв и не имея достаточных сил, оставалась на захваченных рубежах, злорадно посмеиваясь и не делая ни одного шага для преследования бегущих».

Сейчас стало модным обвинять большевиков во всех бедах, которые обрушились на Россию после отречения Николая Второго.
Как видим, вопиющий развал и потеря управления в частях русской армии во многом лежат на совести ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА. Очень многие боевые офицеры, сохранившие в душе честь и совесть это сознавали и вполне откровенно говорили в своих воспоминаниях.

Один из самых ярких генералов Белой Армии, легендарный Я.А. Слащев подчеркивал:
«Временное правительство мобилизовало все силы социал-революционеров, чтобы привлечь на свою сторону армию и убедить ее в необходимости продолжать войну совместно с союзниками. И действительно, первые месяцы после революции настроение главной массы армии теоретически склонялось к необходимости продолжать войну. Но все это было чисто теоретически. На войсковых митингах выносились красивые резолюции, но когда дело доходило до проведения их в жизнь, не имевшая ни духа, ни веры в своих начальников, ни самой элементарной дисциплины армия бороться была не в силах. Временное правительство - надо отдать ему полную справедливость - напрягло все силы для доставки военного снаряжения, и войска были перегружены орудиями и снарядами. Но что могли сделать поздние дары союзников, что могла сделать техника без духа?
Русская армия представляла собой мертвое, разлагающееся тело, которое почему-то только еще не распалось. Этого ждать пришлось недолго. Особенно тяжело в это время было положение офицерства, которое, исполняя приказ Временного правительства, подготовляло солдат к бою и "уговаривало" идти в необходимую для Временного правительства атаку. И вот, после неудачного наступления Керенского, в глазах масс виновниками оказались не стоящие далеко и недоступные для них члены Временного правительства, а стоящие тут же офицеры. Рознь усилилась. Армия оказалась даже без младшего комсостава, потому что нельзя же считать комсоставом лиц, не пользующихся никакой властью и никаким влиянием на своих подчиненных. Армии не существовало, а была толпа. То, что было дальше, когда она сдавала Двину, когда она валила большими и малыми группами с фронта, - это был лишь фактический распад, смерть же наступила уже летом 1917 года…
Старая армия умирала, поэтому не правы те, кто говорит, что фронт разложили большевики.
Нет, несчастные войска разложили не большевики или немцы, а внутренний враг - взяточничество, пьянство, воровство и, самое главное, -
утеря ощущения гордости за звание русского офицера". (Генерал А.Я. СЛАЩЕВ-КРЫМСКИЙ «Военно-исторический архив», 1922 год).

Вот еще один трагический документ того времени:
"Развращенные большевистской пропагандой, охваченные шкурными интересами, части явили невиданную картину предательства и измены родине. Дивизии 11-й и частью 7-й армии бежали под давлением в пять раз слабейшего противника, отказываясь прикрывать свою артиллерию, сдаваясь в плен ротами и полками, оказывая полное неповиновение офицерам. Зарегистрированы случаи самосудов над офицерами и самоубийств офицеров, дошедших до полного отчаяния. Немногие пехотные и все кавалерийские части самоотверженно пытались спасти положение, не ожидая никакой помощи от обезумевших бегущих полков. Сообщены возмутительные факты, когда дивизия отступала перед двумя ротами, когда несколько шрапнелей заставляли полк очищать боевой участок. Были случаи, когда горсть оставшихся верными долгу защищала позицию в то время, как в ближайших резервных частях шли беспрерывные митинги, решая вопрос о поддержке, а затем эти части уходили в тыл, оставляя умирать своих товарищей. Озверелые вооружённые банды дезертиров грабят в тылу деревни и местечки, избивая жителей и насилуя женщин» .

Подробные свидетельства того, что творилось в «самой революционной армии мира» оставил уже упоминавшийся пехотный прапорщик Леванид:
«Полк отказался итти в наступление.
Ведь и 1-й гвардейский корпус взбунтовался на митинге в ответ на вопрос, поставленный командованием:
- Угодно ли вам, товарищи солдаты, совершенно добровольно итти сейчас туда на запад, где земля дрожит от грохота орудий, треска разрывов и тактакания пулеметов, и откуда вот уже два часа тоненькой цепочкой бредут и едут на носилках и повозках десятки свежеискалеченных людей?
Конечно, митинг 1-го гвардейского корпуса отказался от участия в бою…
Командование полка растерялось. Командир полка "вдруг" "заболел" и уехал в тыл, передав командование. Это деморализовало офицеров. И вот, недели через две после боя солдаты сговорились, собрались и ушли в соседние две деревушки... Офицеры остались в окопах одни.

Фронт обнажился, немец не наступал, наоборот, он заканчивал плановую эвакуацию Брзежан.
Посидев по своим землянкам, офицеры к концу дня ушли за солдатами в то же самое Телятино. Фронт оказался открытым.
Тогда командование додумалось издать приказ об отступлении по тому плану, который был, как всегда, разработан накануне боя 18 июня на случай неудачного исхода наступления и перехода немцев к активному образу действия.
Нескладными толпами стала отступать никем не теснимая армия. Начдива кажется опять сменили. Новый начдив, человек суровый и властный, как рассказывали, врывался верхом в колонны отступающих, ругая их самыми последними словами, иногда пускал в ход нагайку. Переконфуженные бессмысленным паническим бегством, солдаты не оказывали никакого сопротивления.
Кое-какой порядок в отступающих полках был восстановлен. Комитеты бездействовали. Немцы издали следили за отходом, высылая кавалерийские разъезды.
Тяжелые сцены происходили на вокзале в Козове, где артиллеристам приходилось бросать свои орудия. Артиллеристы пытались нанимать пехоту за деньги для погрузки тяжелой артиллерии на платформу. И все же, не то две, не то три из четырех двенадцатидюймовых гаубиц остались немцам из-за полной дезорганизации пехоты…

А Ставка писала в сообщении, опубликованном во всех газетах 8(21) июля 1917 года:
"В десять часов 607-й Млыновский полк, находившийся на участке Боскув-Монаюв в том же районе, самовольно оставил окопы и отошел назад. Следствием чего явился отход и соседей, что дало возможность противнику развить свой успех. Наша неудача объясняется в значительной степени тем, что многие части, получившие боевой приказ о поддержании атакованных частей, собирались на митинги и обсуждали - подлежит ли выполнению приказ, причем некоторые полки отказывались от выполнения боевого поручения и уходили с позиции, без всякого давления со стороны противника.
Усилия начальников и комитетов побудить части к исполнению приказа были бесплодны"…

Вот как выглядело НА ДЕЛЕ печально знаменитое «наступление Керенского, которое готовил генерал А.А. Брусилов.
Не лучше обстояли дела и на других фронтах, где проводились попытки наступления.
Деникин вспоминал:

«11-го июля, 4-ая русская армия генерала Рагозы и румынская - Авереско - перешли в наступление между реками Сушицей и Путной, против 9-ой австрийской армии. Атака их увенчалась успехом; армии овладели укрепленными позициями противника, продвинулись на несколько верст, взяли 2.000 пленных и более 60 орудий, но развития операция эта не получила…В течение июля и до 4 августа, войска эрцгерцога Иосифа и Макензена вели атаки, имели местные успехи, но никаких серьезных результатов не достигли. Хотя русские дивизии неоднократно отказывали в повиновении, и иногда бросали позиции во время боя, но все же несколько лучшее общее состояние Румынского фронта - периферии по отношению к Петрограду, наличие более прочных румынских войск, и естественные условия театра, позволили удержать фронт.

На Северном фронте, в 5-ой армии все окончилось в один день: юго-западнее Двинска "наши части, - говорит сводка, - после сильной артиллерийской подготовки, овладели немецкой позицией, по обе стороны железной дороги Двинск-Вильно. Вслед за сим целые дивизии, без напора со стороны противника, самовольно отошли в основные окопы". Сводка отмечала геройское поведение некоторых частей, доблесть офицеров и их огромную убыль…

Россию, привыкшую уже к анархическим вспышкам, все же поразил тот ужас, который повис на полях битвы в Галиции, у Калуша и Тарнополя.
Как хлыстом ударили по "революционной совести" телеграммы правительственных комиссаров Савинкова и Филоненко, а также и генерала Корнилова, потребовавших немедленного восстановления смертной казни».
"Армия обезумевших темных людей - писал Корнилов 11 июля в своей знаменитой телеграмме Временному правительству - не ограждаемых властью от систематического разложения и развращения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит.
На полях, которые нельзя даже назвать полями сражения, царит сплошной ужас, позор и срам, которых русская армия еще не знала, с самого начала своего существования...
Меры правительственной кротости расшатали дисциплину, они вызывают беспорядочную жестокость ничем не сдерживаемых масс. Эта стихия проявляется в насилиях, грабежах и убийствах... Смертная казнь спасет многие невинные жизни, ценой гибели немногих изменников, предателей и трусов. ...Я заявляю, что отечество гибнет, а потому, хотя и неспрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах, для сохранения и спасения армии, и для ее реорганизации на началах строгой дисциплины, дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право видеть лучшие дни".

Смертная казнь, и военно-революционные суды, были введены на фронте. Корнилов отдал приказ расстреливать дезертиров и грабителей, выставляя трупы расстрелянных с соответствующими надписями на дорогах и видных местах; сформировал особые ударные батальоны, из юнкеров и добровольцев, для борьбы с дезертирством, грабежами и насилиями; наконец, запретил в районе фронта митинги, требуя разгона их силою оружия.

Вот ТАКИЕ БЕСПОЩАДНЫЕ меры ВЫНУЖДЕН был применить Корнилов для того, чтобы ОБУЗДАТЬ СВОИ же деморализованные и распущенные до последней крайности войска.
Представляете, КАК выглядели расстрелянные и РАССТАВЛЕНЫЕ вдоль дорог и видных мест трупы дезертиров, с надписями за что они были казнены?!

Кроме этого, подчеркнём, что первые батальоны и отряды «ударников» использовались именно в качестве ЗАГРАДОТРЯДОВ, для борьбы с мародёрами, убийцами и бандитами в тылу фронта. Так что использование заградотрядов в тылу отступающей и деморализованной армии – тоже не изобретение «злодея-Сталина», как нам настойчиво внушают либеральные СМИ.

Но даже эти, неслыханные в истории русской армии, меры Корнилова не смогли уже переломить ситуацию

О том, что творилось в войсках, 16 июля на Совещании в Ставке министров и главнокомандующих, откровенно говорил А.И. Деникин:
«Вступив в командование фронтом, я застал войска его совершенно развалившимися. Это обстоятельство казалось странным, тем более, что ни в донесениях, поступавших в Ставку, ни при приеме мною должности, положение не рисовалось в таком безотрадном виде. Дело объясняется просто: пока корпуса имели пассивные задачи, они не проявляли особенно крупных эксцессов. Но когда пришла пора исполнить свой долг, когда был дан приказ о занятии исходного положения для наступления, тогда заговорил шкурный инстинкт, и картина развала раскрылась.
До десяти дивизий не становились в исходное положение. Потребовалась огромная работа начальников всех степеней, просьбы, уговоры, убеждения... Для того, чтобы принять какие-либо решительные меры, нужно было во что бы то ни стало хоть уменьшить число бунтующих войск.
Особенно сильно разложился 2-й Кавказский корпус и 169 пех. дивизия.
Многие части потеряли не только нравственно, но и физически человеческий облик. Я никогда не забуду часа, проведенного в 703-м Сурамском полку. В полках по 8-10 самогонных спиртных заводов; пьянство, картеж, буйство, грабежи, иногда убийства...
Я решился на крайнюю меру: увести в тыл 2-й Кавказский корпус (без 51-й пех. дивизии) и его и 169-ю пех. дивизию расформировать, лишившись таким образом в самом начале операции, без единого выстрела около 30 тысяч штыков...
На корпусный участок кавказцев были двинуты 28-я и 29 пех. дивизии, считавшиеся лучшими на всем фронте...
И что же: 29 дивизия, сделав большой переход к исходному пункту, на другой день почти вся (два с половиной полка) ушла обратно; 28 дивизия развернула на позиции один полк, да и тот вынес безапелляционное постановление - "не наступать".
Военного министра, объезжавшего части, и вдохновенным словом подымавшего их на подвиг, восторженно приветствовали в 28-ой дивизии. А по возвращении в поезд, его встретила депутация одного из полков, заявившая, что этот и другой полк, через полчаса после отъезда министра, вынесли постановление - "не наступать"…
Особенно трогательна была картина в 29-ой дивизии, вызвавшая энтузиазм, - вручение коленопреклоненному командиру Потийского пех. полка, - красного знамени. Устами трех ораторов и страстными криками потийцы клялись "умереть за Родину"... Этот полк в первый же день наступления, не дойдя до наших окопов, в полном составе позорно повернул назад, и ушел за 10 верст от поля боя...
Я вынужден дать характеристику комиссаров Западного фронта. Один, быть может, хороший и честный человек - я этого не знаю, - но утопист, совершенно не знающий не только военной жизни, но и жизни вообще. О своей власти необычайно высокого мнения. Требуя от начальника штаба исполнения приказания, заявляет, что он имеет право сместить войскового начальника, до командующего армией включительно... Объясняя войскам существо своей власти, определяет ее так: "как военному министру подчинены все фронты, так я являюсь военным министром для Западного фронта"...

Третий нерусский, по-видимому с презрением относящийся к русскому солдату, подходил к полку обыкновенно с таким градом отборных ругательств, к каким никогда не прибегали начальники при царском режиме. И странно: сознательные и свободные революционные воины принимают это обращение, как должное; слушают и исполняют. Комиссар этот, по заявлению начальников, приносит несомненную пользу».

Подчеркнём, что институт военных комиссаров, как средство политического контроля над командным составом был введён в русской армии ИМЕННО Временным правительством!
В войсках – развал, анархия, шкурничество и пьянство повальное: в полках действовали по 8-10 самогонных СПИРТОЗАВОДОВ (!!!). Не удивительно, что МНОГИЕ ЧАСТИ теряли человеческий нравственный и физический облик, занимаясь грабежами, буйствами и убийствами.
Вот что вспоминал генерал Б.В. Геруа о той попытке наступления:
«Ближайшими к Петербургу и Москве войсками были армии Северного и Западного фронтов. Командовали ими - бесцветный канцелярист Клембовский и готовый играть на популярность у низов Балуев. Оздоровление войск на этих фронтах распространялось медленнее, чем это происходило на южных фронтах, к югу от Припяти.
Так, 19-21 августа немцы, дав нам передышку в 10 дней, перенесли резервы и удар на противоположный фланг, под Ригу, и с чрезвычайною легкостью овладели ею. Наша 12-я армия оказала бессвязное и случайное противодействие; большинство дивизий дрогнуло, бросившись в тыл почти без оглядки, потеряв до 9 тысяч пленными и оставив противнику свыше 200 орудий.
Это было повторение июльских Тарнопольсхих погромов. Но тогда офицерство еще было бессильно, а митинги процветали. Официально эти условия в августе исчезли, но Северный фронт, очевидно, не сумел еще с успехом воспользоваться правами, предоставленными военному командованию».

На фото: А.А. Брусилов, 1916 год. Еще с генерал-адьютантскими вензелями.

наступательная операция рус. войск Юго-Западного фронта (командующий генерал А. Е. Гутор) во время 1-й мировой войны 1914-18. И. н. было предпринято буржуазным Временным правительством при активной поддержке эсеро-меньшевиков с целью укрепления своего положения и удовлетворения требований союзников об активизации действий русской армии. В случае успеха буржуазия рассчитывала взять в свои руки всю полноту власти и разгромить революционные силы в стране и армии, а при неудаче - свалить вину за развал армии на большевиков. 18 июня (1 июля) в наступление перешли 11-я и 7-я армии, наносившие главный удар в общем направлении на Львов из районов Злочев и Бржезаны; несмотря на значительное превосходство в живой силе и технике, наступление успеха не имело и 20 июня (3 июля) было прекращено. 23 июня (6 июля) перешла в наступление 8-я армия (командующий генерал Л. Г. Корнилов), наносившая вспомогательный удар на участке Галич - Станислав в направлении Калущ, Болехов. Прорвав оборону противника, армия захватила свыше 7 тыс. пленных и 48 орудий; развивая успех, она заняла Галич и Калущ и к 30 июня (13 июля) вышла на р. Ломница. 6 (19) июля австро-германские войска нанесли контрудар из района Злочев в направлении Тарнополя и прорвали фронт 11-й армии, что повлекло за собой отход 7-й и 8-й армий. 8 (21) июля Гутор был заменен Корниловым. 15 (28) июля русские войска остановились на линии Броды, Збараж, р. Збруч. С И. н. были связаны по общему плану наступление на Румынском фронте и вспомогательные удары на Северном и Западном фронтах. Начавшееся 9 (22) июля наступление 2-й румынской и 4-й русской армий Румынского фронта развивалось успешно, но было остановлено 14(27) июля по приказу верховного главнокомандующего А. Ф. Керенского. Наступление 5-й армии Северного фронта 9 (22) июля из района Молодечно в направлении Вильно и 10-й армии Западного фронта 10 (23) июля из района Якобштадта (Екабпилса) в направлении Ковно окончилось полным провалом. В результате кровавой авантюры Временного правительства была оставлена Галиция, общие потери русской армии на всех фронтах превысили 150 тыс. чел. И. н. отвлекло на Восточный фронт 13 германских и 3 австро-венгерской дивизии. И. н. и его провал обнажили контрреволюционную политику Временного правительства и эсеро-меньшевиков, вызвав бурный протест трудящихся масс и солдат (см. Июльские дни 1917), и способствовали росту авторитета большевиков, выступавших за немедленное прекращение войны.

Лит .: Зайончковский А. М., Стратегический очерк войны 1914-1918 гг ч. 7 - Кампания 1917 г., М., 1923; Таленский Н. А., Кампания 1917 г., М., 1938.,

Л. Г. Кавтарадзе

• - основной вид военных действий, применяемый в целях разгрома противника и овладения важными районами...

  Словарь военных терминов

• - вооруж. восстание рабочих и крестьян против фашизма в июне 1923 в Болгарии. Началось стихийно по всей стране 9 июня в ответ на совершенный в ночь с 8 на 9 июня воен.-фаш. переворот. В одних р-нах вооруж...
• - массовое вооруж. восстание парижских рабочих, "первая великая гражданская война между пролетариатом и буржуазией" , крупнейшее событие бурж.-демократич. революции 1848 во Франции...

  Советская историческая энциклопедия

• - основной вид военных действий, применяемый в целях разгрома противника и овладения важными районами местности...

  Морской словарь

• - см. Людовик-Филипп...
• - см. Франция. Республика французская, Кавеньяк...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - см. Франция, Республика французская, Кавеньяк...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - см. Людовик-Филипп...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - или июньские дни - восстание рабочих в Париже 23-26 июня 1848 г., усмиренное Кавеньяком...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - В бою приходится или отстаивать от противника какую-либо позицию, или брать ее у неприятеля. Обе цели одинаково достигаются огнем и холодным оружием...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - массовое вооруженное восстание парижских рабочих, «...первая великая гражданская война между пролетариатом и буржуазией» ...
• - наступательная операция рус. войск Юго-Западного фронта во время 1-й мировой войны 1914-18...

  Большая Советская энциклопедия

• - основной вид боевых действий. Ведётся на суше, на море и в воздухе в форме боёв, сражений и операций. Главная цель Н. - полный разгром противника и овладение важными рубежами или районами...

  Большая Советская энциклопедия

• - наступательная стратегическая операция англо-французских войск 9 апреля - 5 мая во Франции вовремя 1-й мировой войны 1914-18, проведённая главнокомандующим французскими армиями генералом Р. Ж. Нивелем с...

  Большая Советская энциклопедия

• - 1917 - российских войск Юго-Западного фронта 18-30.6 во время 1-й мировой войны. Предпринято Временным правительством по требованию союзников активизировать военные действия против германских и австро-венгерских войск...

  Большой энциклопедический словарь

• - наступле́ние сущ., с., употр. сравн. часто Морфология: чего? наступле́ния, чему? наступле́нию, что? наступле́ние, чем? наступле́нием, о чём? о наступле́нии...

  Толковый словарь Дмитриева

"Июньское наступление 1917" в книгах

ИЮНЬСКОЕ УТРО