Структура царской полиции. Царский полицейский и новая власть

Входил в состав Министерства внутренних дел. Первоначально (с 6 августа 1880 года по 18 февраля 1883 года) именовался «Департамент государственной полиции». В его ведении находились охранные отделения , полицейские учреждения, сыскные отделения, адресные столы и пожарные команды.

Департамент полиции упразднён после Февральской революции постановлением Временного правительства от 10 марта 1917 года . Вместо него в составе Министерства внутренних дел было учреждено «Временное Управление по делам общественной полиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан », с 15 июня переименованное в «Главное Управление по делам милиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан », в свою очередь ликвидированное Октябрьской революцией после 25 октября 1917 года . В задачи Управления входили организация деятельности центральных и местных органов милиции и контроль за их деятельностью, а также разрешение въездов-выездов за границу, надзор за военнопленными и иностранными подданными.

Структура департамента

Аппарат Департамента к февралю 1917 состоял из Особого отдела (с агентурным отделом), девяти делопроизводств, секретной части, канцелярии и инспекторского отдела.

• 1-е делопроизводство («распорядительное») (декабрь 1880-1917) - занималось общеполицейскими делами, личным составом Департамента полиции, ведением списков чинов полиции и служебными перестановками по полицейским должностям от VI класса и выше, назначением пенсий, пособий, награждением, расходованием средств, представленных в распоряжение ДП, делами об изготовлении и распространении фальшивых денег, об объявлении лицам, находящимся за границей, требований правительства о возвращении их на родину. С марта 1883 г. ведало рассмотрением заявлений о неправильных действиях полиции, отчетов губернаторов по ревизии полицейских учреждений и сенатских определений по вопросам о привлечении полицейских чинов к ответственности. С 1907 г. вопросы о кредитах и пенсиях переходят в 3-е делопроизводство.
• 2-е делопроизводство («законодательное») (декабрь 1880-1917) - осуществляло организацию и контроль за деятельностью полицейских учреждений, разработку инструкций, циркуляров, правил для руководства чинов полиции по предметам их служебной деятельности, наблюдение за точным исполнением законов и уставов, высочайших повелений, указов Правительствующему сенату, всех вопросов, касающихся соблюдения порядка в полицейских управлениях. Занималось охраной и возобновлением государственных границ и рубежных знаков, предупреждением и пресечением преступлений против личной и имущественной безопасности, утверждением уставов общественных собраний и клубов, разрешением балов, маскарадов, танцевальных вечеров, наблюдением за питейными и трактарными заведениями, исполнением узаконений и правил о паспортах, урегулированием отношений между рабочими и фабрикантами, заводчиками, нанимателями (с 1881 г.), принятием из-за границы русских подданных (после 1 января 1889 г.): малолетних, беглых, уголовных преступников, учетом паспортов, снабжением паспортами русских подданных для въезда в Россию (за исключением политических). С января 1901 г. в круг деятельности 2-го делопроизводства входили вопросы об изменении уездных границ, о сборах пожертвований, об учреждении должностей пограничных комиссаров, об утверждении скаковых и беговых обществ, о паломничестве магометан. С 3 января 1914 г. в ведение этого делопроизводства вошли вопросы об объявлении местностей на "исключительном положении", о продлении срока действия усиленной и чрезвычайной охраны, об учреждении отдельных полицейских должностей на средства городов, о льготной перевозке безработных, о принятии в пределы империи умалишенных, больных, неимущих русских подданных, об организации полицейского надзора в приморских и коммерческих портах, о высылке иностранных подданных, о ввозе в империю аэропланов, автомобилей, о рассмотрении жалоб в связи с наложением административных взысканий губернаторами, градоначальниками, главноначальствующими за нарушение издаваемых ими обязательных постановлений. С 24 декабря 1915 г. 2-ое делопроизводство занималось вопросами применения рабочего законодательства.
• 3-е делопроизводство (до 1898 г. - «секретное») (декабрь 1880-1917) - политический розыск: надзор за политическими организациями и партиями, борьба с ними, а также с массовым движением, руководство всей внутренней и заграничной агентурой, ведало охраной императора и высших сановников, расходованием средств, отпущенных на политический розыск. С 1889 г. осуществляло негласный надзор полиции. С 1 января 1898 важнейшие дела 3-го делопроизводства были переданы в Особый отдел , где находились картотека революционных и общественных деятелей России, коллекция фотографий и нелегальных изданий всех политических партий России.
• 4-е делопроизводство (1883-1902, 1907-1917) - наблюдение за ходом политических дознаний в губернских жандармских управлениях , после восстановления в 1907 году - наблюдение за массовым рабочим и крестьянским движением, Государственной думой (всех созывов);
• 5-е делопроизводство («исполнительное») (1883--1917) - гласный полицейский и негласный надзор, исполнение решений Особого совещания МВД.
• 6-е делопроизводство (1894-1917) - контроль за изготовлением, хранением и перевозкой взрывчатых веществ, вопросы фабрично-заводского законодательства, за соблюдением постановлений, определяющих положение еврейского населения. В июне 1900 г. к обязанностям этого делопроизводства относилась переписка с Министерством финансов по вопросам награждения чинов полиции за заслуги по делам казенной продажи "питей", принятия мер против хищения оружия и о разрешении провоза через границу оружия и взрывчатых веществ, против бродяжничества, подделки денежных знаков. В январе 1901 г. прибавились функции в связи с применением уставов о частной золотопромышленности и частном нефтяном промысле. С 1907 г. 6-ое делопроизводство стало заниматься составлением справок по запросам различных учреждений о политической благонадежности лиц, поступающих на государственную и земскую службу. В июне 1912 г. это делопроизводство объединяется с 5-ым, к которому и переходят все его функции. 30 октября 1912 г. 6-ое делопроизводство было восстановлено, но в виде центрального справочного аппарата ДП. В делопроизводстве находилась справочная часть всех делопроизводств и отделов ДП, Центральный справочный алфавит, справочный стол. В 6-ом делопроизводстве были сосредоточены сведения о политической благонадежности лиц, поступающих на государственную и земскую службу. 27 марта 1915 г. 6-ое делопроизводство было присоединено к Особому отделу, который стал называться 6-ым делопроизводством (5 сентября 1916 г. восстанавливается Особый отдел с его прежними обязанностями).
• 7-е делопроизводство («наблюдательное») (1902-1917) наследовало функции 4-го делопроизводства по наблюдению за дознаниями по политическим делам с передачей всех его функций и архива. Осуществляло наблюдение за производящимися при жандармских управлениях формальными дознаниями, составление для следственных органов справок о революционной деятельности лиц, привлеченных к следствию по делам о государственных преступлениях, рассмотрение всякого рода ходатайств со стороны обвиняемых или лиц, производящих следствие, просьб о продлении срока ареста или изменения меры пресечения; с мая 1905 г, на 7-ое делопроизводство возлагалось составление розыскных циркуляров, ведение переписки по тюремному ведомству (о числе заключенных, о беспорядках в тюрьмах, побегах и т.д.); с 3 января 1914 г. на делопроизводство были возложены обязанности по юристконсульской части: разработка всех законопроектов, касающихся устройства, деятельности и штатов полиции, переписка по этим законопроектам, разработка законодательных предложений по вопросам, касающимся ведения ДП, заключений по этим предложениям, инструкций и правил, вырабатываемых другими учреждениями, но поступающих на заключение или для отзыва в ДП.;
• 8-е делопроизводство (1908-1917) заведовало сыскными отделениями (органами уголовного розыска), сношения с иностранными полицейскими учреждениями, организацию работы школы инструкторов, заведование фотографией ДП.
• 9-е делопроизводство (1914-1917) - создано в апреле 1914 г. на базе упраздненного Особый отдел, со всеми обязанностями, ранее выполнявшимися Особым отделом, дела, связанные с войной (контрразведка , надзор за военнопленными , перепиской о подданных неприятельских держав. и т. п.).
• Особый отдел (1898-1917) создан 9 января 1898 г. как самостоятельная структура на базе особого отдела 3-го делопроизводства ДП, политический розыск в России и за границей, руководство внутренней и заграничной агентурой, наружным наблюдением за лицами, занимающимися противоправительственной деятельностью, негласное наблюдение за корреспонденцией частных лиц, за политическим настроением учащейся молодежи, настроением рабочих, розыск по делам политическим, регистрация произведений нелегальной печати, рассмотрение поступающих в ДП вещественных доказательств по дознаниям, переписка с Главным управлением по делам печати и Главным управлением почт и телеграфов о конфискации нелегальной литературы, составление сборников, списков нелегальной литературы, составление общего каталога хранящихся в библиотеке ДП революционных изданий, выдача по ним справок. В Особый отдел была передана именная алфавитная картотека (55000 карт.), библиотека революционных изданий (5000 экз.), 20000 фотографий. С ростом революционного и общественного движения, созданием партий, общественных организаций, женского, кооперативного и профсоюзного движения расширились обязанности Особого отдела. 17 января 1905 г. Особый отдел делится на 4 отделения. В июле 1906 г. после очередной реорганизации Особый отдел делится на два совершенно независимых друг от друга подразделения с разными вице-директорами, курирующими их: Особый отдел "А" и Особый отдел "Б". Особый отдел "Л" занимался вопросами политического розыска, наблюдения за деятельностью политических партий, руководства деятельностью местных розыскных органов, разработки агентурных сведений и данных наружного наблюдения, издания розыскных циркуляров, формирования библиотеки революционных изданий, переписка по ней, вопросы организации заграничной агентуры, наблюдения за революционной пропагандой в войсках, заведования отделом фотографий, расшифровки криптограмм, составления "всеподданнейших" записок. Особый отдел "Б" занимался вопросами наблюдения за общественным движением, профессиональными союзами, имевшими и не имевшими политическую окраску, революционными выступлениями среди рабочих, крестьян, выступлениями железнодорожных служащих, телеграфистов, подготовкой отчетов о стачках, забастовках, нелегальных съездах, дислокацией войск. После реорганизации 3 января 1907 г. Особый отдел "А" с его функциями становится Особым отделом. Особый отдел "Б" переименовался в 4-ое делопроизводство. 15 апреля 1914 г. Особый отдел ликвидируется, и все его функции и материалы передаются во вновь созданную структуру - 9-ое делопроизводство. Очередное преобразование бывшего Особого отдела происходит 27 марта 1915 г., когда при реорганизации 9-го и 6-го делопроизводств бывший Особый отдел становится 6-ым делопроизводством. В его состав теперь входит центральный справочный алфавит и вся справочная работа по ДП. В сентябре 1916 г. восстанавливается название "Особый отдел" с его прежними функциями и 6-ое делопроизводство с обязанностями по справочной работе.

• Отдел шифров Департамента полиции (1881-1917) - обеспечивал секретность переписки, расшифровки перехваченной и перелюстрованной переписки, хранение и разработка новых: шифры, дешифранты, инструкции к шифровальным ключам учреждений и отдельных лиц, в том числе, секретные телеграфные ключи шефа жандармов, военного министра, воинские шифры для телеграфной связи начальников военных округов и командиров корпусов, шифры для переписки с губернаторами, начальниками губернских жандармских управлений и жандармских полицейских управлений железных дорог, с начальниками городской и уездной полиции.

Директора Департамента полиции

Общее руководство Департаментом полиции и Отдельным корпусом жандармов c 1882 года осуществлял товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией (он же, командир Корпуса жандармов ; шефом жандармов был министр внутренних дел). Департамент полиции возглавлял директор, назначавшийся приказом министра внутренних дел по МВД.

• 17 августа 1880 - 12 апреля 1881 - барон И. О. Велио ,
• 15 апреля 1881 - 20 июля 1884 - В. К. Плеве ,
• 21 июля 1884 - 3 февраля 1893 - П. Н. Дурново ,
• 10 февраля 1893 - 22 июля 1895 - Н. И. Петров ,

Охранное отделение появилось в России в 1860-х годах, когда страну захлестнула волна политического террора. Постепенно царская охранка превратилась в тайную организацию, сотрудники которой, помимо борьбы с революционерами, решали свои частные задачи…

Специальная агентура

Одну из важнейших ролей в царской охранке играла так называемая специальная агентура, незаметная работа которой позволяла полиции создать эффективную систему слежки и профилактики оппозиционных движений. В их число входили филеры - «агенты наружного наблюдения» и стукачи - «вспомогательные агенты».

Накануне Первой мировой войны насчитывалось 70 500 стукачей и около 1000 филеров. Известно, что ежедневно в обеих столицах на службу выходило от 50 до 100 агентов наружного наблюдения.

На место филера был довольно строгий отбор. Кандидат должен был быть «честным, трезвым, смелым, ловким, развитым, сообразительным, выносливым, терпеливым, настойчивым, осторожным». Брали обычно молодых людей не старше 30 лет с неприметной внешностью.

Стукачей нанимали большей частью из среды швейцаров, дворников, конторщиков, паспортистов. Вспомогательные агенты обязаны были доносить о всех подозрительных личностях работавшему с ними участковому надзирателю.

В отличие от филеров стукачи не были штатными сотрудниками, а поэтому постоянного жалования не получали. Обычно за сведения, которые при проверке оказывались «основательными и полезными», им выдавалось вознаграждение от 1 до 15 рублей.

Иногда с ними расплачивались вещами. Так, генерал-майор Александр Спиридович вспоминал, как купил одному из осведомителей новые калоши. «И проваливал же он потом своих сотоварищей, проваливал с каким-то остервенением. Вот что наделали калоши», - писал офицер.

Перлюстраторы

Были в сыскной полиции люди, выполнявшие довольно неблаговидную работу - чтение личной переписки, называемую перлюстрацией. Эту традицию еще до создания охранного отделения ввел барон Александр Бенкендорф, называя ее «делом весьма полезным». Особенно активным чтение личной переписки стало после убийства Александра II.

«Черные кабинеты», созданные еще при Екатерине II, работали во многих городах России - Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Одессе, Харькове, Тифлисе. Конспирация была такова, что сотрудники этих кабинетов не знали о существовании контор в других городах.

Некоторые из «черных кабинетов» имели свою специфику. Согласно газете «Русское слово» за апрель 1917 года, если в Санкт-Петербурге специализировались на перлюстрации писем сановников, то в Киеве изучали корреспонденцию видных эмигрантов - Горького, Плеханова, Савинкова.

По данным за 1913 год было вскрыто 372 тыс. писем и сделано 35 тыс. выписок. Такая производительность труда поражает, учитывая, что штат перлюстраторов составлял всего 50 человек, к которым присоединялись 30 почтовых работников.

Это была довольно продолжительная и трудоемкая работа. Иногда письма приходилось расшифровывать, копировать, подвергать действию кислот или щелочей, чтобы выявить скрытый текст. И только затем подозрительные письма переправлялись розыскным органам.

Свои среди чужих

Для более эффективной работы охранного отделения Департамент полиции создал разветвленную сеть «внутренней агентуры», внедряющейся в различные партии и организации и осуществляющей контроль над их деятельностью.

Согласно инструкции по вербовке секретных агентов предпочтение отдавалось «подозревавшимся или уже привлекавшимся к политическим делам, слабохарактерным революционерам, разочаровавшимся или обиженным партией».

Оплата секретных агентов варьировалась от 5 до 500 рублей в месяц в зависимости от статуса и приносимой пользы. Охранка поощряла продвижение своих агентов по партийной лестнице и даже помогала им в этом деле арестом членов партии, стоящих рангом выше.

Охранка, (до 1903 г. называлась «Отделение по охранению общественной безопасности и порядка»), местный орган политического сыска в дореволюционной России, подчинённый Департаменту полиции. Основная задача охранных отделений заключалась в розыске революционных организаций и отдельных революционеров. Охранные отделения имели обширную специальную агентуру как «наружного наблюдения» - филёров, так и секретных агентов (пассивных осведомителей и активных участников деятельности революционных организаций - провокаторов).

С большой осторожностью в полиции относились к тем, кто добровольно изъявлял желание послужить охране государственного порядка, так как в их среде оказывалось много случайных людей. Как показывает циркуляр Департамента полиции, в течение 1912 года охранка отказалась от услуг 70 человек «как не заслуживающих доверия».

К примеру, завербованный охранкой ссыльный поселенец Фельдман на вопрос о причине дачи недостоверной информации ответил, что находился без всяких средств к существованию и пошел на лжесвидетельство ради вознаграждения.

Провокаторы

Деятельность завербованных агентов не ограничивалась шпионажем и передачей сведений полиции, они нередко провоцировали действия, за которые можно было бы арестовать членов нелегальной организации. Агенты сообщали о месте и времени акции, и подготовленной полиции уже не составляло труда задержать подозреваемых.

По мнению создателя ЦРУ Аллена Даллеса, именно русские подняли провокацию до уровня искусства. По его словам, «это было главное средство, с помощью которого царская охранка нападала на след революционеров и инакомыслящих». Изощренность русских агентов-провокаторов Даллес сравнивал с персонажами Достоевского.

Евно Фишелевич Азеф — российский революционер-провокатор, один из руководителей партии эсеров и, одновременно, — Секретный сотрудник Департамента полиции.

Главным российским провокатором называют Евно Азефа - одновременно агента полиции и руководителя партии эсеров. Его не без оснований считают организатором убийств Великого князя Сергея Александровича и министра внутренних дел Плеве. Азеф был самым высокооплачиваемым секретным агентом в империи, получая 1000 руб. в месяц.

Весьма успешным провокатором стал «соратник» Ленина Роман Малиновский. Агент охранки регулярно помогал полиции выявлять местонахождение подпольных типографий, сообщал о тайных собраниях и конспиративных встречах, но Ленин все не желал верить в предательство товарища.

В конце концов, при содействии полиции Малиновский добился своего избрания в Государственную Думу, причем как член большевистской фракции.

Странное бездействие

С деятельностью тайной полиции были связаны события, которые оставили о себе двусмысленное суждение. Одним из них стало убийство премьер-министра Петра Столыпина.

1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре анархист и секретный осведомитель охранки Дмитрий Богров без всяких помех двумя выстрелами в упор смертельно ранил Столыпина. Причем в этот момент рядом не было ни Николая II, ни членов царской семьи, которые по плану мероприятий должны были находиться с министром.

По факту убийства к следствию были привлечены глава Дворцовой охраны Александр Спиридович и начальник киевского охранного отделения Николай Кулябко. Однако, по поручению Николая II следствие было неожиданно прекращено.

Некоторые исследователи, в частности Владимир Жухрай, считают, что Спиридович и Кулябко были напрямую причастны к убийству Столыпина. На это указывает немало фактов. Прежде всего, подозрительно легко опытные сотрудники охранки поверили в легенду Богрова о неком эсере, собирающемся убить Столыпина, и более того, позволили ему с оружием попасть в здание театра для мнимого разоблачения предполагаемого убийцы.

Дело убийцы Столыпина — секретного агента Киевского охранного отделения Дмитрия Богрова.

Жухрай утверждает, что Спиридович и Кулябко не только знали о том, что Богров собирается стрелять в Столыпина, но и всячески этому содействовали. Столыпин, видимо, догадывался, что против него зреет заговор. Незадолго до убийства он обронил такую фразу: «меня убьют и убьют члены охраны».

Охранка за рубежом

В 1883 году в Париже была создана зарубежная охранка для наблюдения за русскими революционерами-эмигрантами. А следить было за кем: это и вожди «Народной воли» Лев Тихомиров и Марина Полонская, и публицист Петр Лавров, и анархист Петр Кропоткин. Интересно, что в агентуру входили не только приезжие из России, но и вольнонаемные французы.

С 1884 по 1902 годы зарубежную охранку возглавлял Петр Рачковский - это годы расцвета ее деятельности. В частности, при Рачковском агенты разгромили крупную народовольческую типографию в Швейцарии. Но Рачковский оказался замешан и в подозрительных связях - его обвиняли в сотрудничестве с правительством Франции.

Пётр Иванович Рачковский — русский полицейский администратор, руководитель внешней разведки, организатор политического сыска в России.

Когда директор Департамента полиции Плеве получил донесение о сомнительных контактах Рачковского, он немедля направил в Париж генерала Сильвестрова для проверки деятельности начальника зарубежной охранки. Сильвестров был убит, а вскоре нашли мертвым и агента донесшего на Рачковского.

Более того, Рачковский подозревался в причастности к убийству самого Плеве. Несмотря на компрометирующие материалы, высокие покровители из окружения Николая II смогли обеспечить неприкосновенность тайного агента.

В ходе Февральской революции в Петрограде погибло несколько сотен человек, еще более тысячи получили ранения. Среди убитых было немало городовых, полицейских. Столичные правоохранители, несмотря на малую численность, недостаточное вооружение, стремились выполнить свой долг. Полиция, в отличие от армии, показала решимость и верность долгу.
Именно бессилие и предательство армии сыграло роковую роль в событиях февраля 1917 года. Более того, солдаты нередко стреляли в своих командиров. Несть числа офицерам армии и флота, павшим от рук распоясавшихся, одичавших от запаха крови безумцев.
Первой жертвой среди правоохранителей стал пристав Иван Крылов. Он во главе конных городовых пытался разогнать демонстрантов на Знаменской площади Петрограда и вырвать у них красный флаг. Но убили его не демонстранты, а казак - подхорунжий 1-го Донского полка Макар Филатов.
В романе-хронике «Март Семнадцатого» Солженицын так описал этот случай: «И толпа заревела ликующе, махала шапками, платками: «Ура-а казакам! Казак полицейского убил!» Пристава добивали, кто чем мог - дворницкой лопатой, каблуками. А его шашку передали одному из ораторов. И тот поднимал высоко: «Вот оружие палача!» Казачья сотня сидела на конях, принимая благодарные крики».
Другой случай. Казаки того же 1-го Донского полка, услышав выстрелы из толпы у Литейного моста, ускакали, оставив лежащего на мостовой тяжелораненного полицмейстера, полковника Михаила Шалфеева. Его жестоко избили, точнее, добили демонстранты…
Бунтовщики с каждым часом все больше наглели. Толпы росли, превращаясь в бескрайние, оглушительно вопящие реки. Возможно, эти люди - рабочие, мастеровые, студенты, мещане - не рассчитывали на успех, а хотели просто «проявить себя». Но власть, к их удивлению, дрогнула, а вскоре развалилась.
26 февраля Хабалов выпустил объявление: «Всякие скопища воспрещаются. Предупреждаю население, что возобновил войскам разрешение употребить для поддержания порядка оружие, ни пред чем не останавливаясь». Но - поздно, слишком поздно! Да и другие действия властей уже не могли дать результата - введение хлебных карточек (они уже печатались) и массовый подвоз хлеба.
Опьяненные, часто в прямом смысле, толпы наливались злобной силой. Среди тех, кто выплеснулся на столичные улицы, было немало хулиганов, воров и бандитов. За счет их «усилий» в Петрограде значительно выросло количество краж, грабежей и убийств.
Криминальные элементы пришли на выручку своим подельникам - из Петроградской пересыльной тюрьмы были освобождены 4650 преступников-рецидивистов, из губернской тюрьмы - 8558, из женской тюрьмы - 387, из полицейских участков - 989.
Столица оказалась наводненной преступниками всех мастей, и остановить их было некому. Они громили и грабили магазины, винные склады, устраивали налеты на богатые дома и квартиры стражей порядка.
Было полное впечатление, что орды кровожадных завоевателей ворвались в чудесный город, который никогда в своей истории не подчинялся врагу. А тут его разоряли свои жители… Горели и уничтожались суды, полицейские участки. Оттуда забиралось оружие, вышвыривалась мебель, сжигались дела, картотеки преступников. Между прочим, все это Керенский называл «гневом народным».
Тем не менее, часть многострадальных полицейских продолжала выполнять свой долг, пытаясь оказать сопротивление. Но многие сочли за благо сдаться или, как тогда выражались, «самоарестоваться». Впрочем, это редко спасало от расправы.


Мученическую смерть принял начальник Петроградского жандармского отделения генерал-лейтенант Иван Волков. Были убиты городовые Тимофей Гиль, Яков Рацкевич, Семен Стуров, Александр Княкинен, Демьян Цубульский и Вексель (имя не известно). Все они получили огнестрельные ранения. Еще одна жертва - околоточный Крюков (имя не известно), зарубленный саблей. Но это лишь малая часть траурного списка.
После того как из Государственной Думы был получен приказ об аресте всей полиции, в Петрограде началась настоящая охота за ее сотрудниками, объявленными злостными врагами революции, ставшими символом свергнутого царского режима.
И горе тем, кто попал в лапы разъяренной толпы! Несчастных стражей порядка подвергали изощренным пыткам, убивали. И не только их, но и членов их семей. Не щадили даже детей…
…В охоте на полицейских участвовали не только мужчины, но и женщины, подростки. Писатель Михаил Пришвин записал в дневнике: «Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары - добивать приставов».
Барон Николай Врангель вспоминал совершенно дикий случай: «Во дворе нашего дома жил околоточный; его дома толпа не нашла, только жену; ее убили, да кстати и двух ее ребят. Меньшего грудного - ударом каблука в темя».
Глобачев констатировал: «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что проделывали над своими жертвами большевики в своих чрезвычайках».
Еще одно свидетельство - гвардейского полковника Федора Винберга, который с ужасом наблюдал, как солдаты и рабочие рыскали по всему городу в поисках «фараонов» и выражали бурный восторг, найдя новую жертву: «Этим зверям петербургское население в массах своих деятельно помогало: мальчишки, остервенелые революционные мегеры, разные «буржуазного» вида молодые люди бежали вприпрыжку вокруг каждой охотившейся группы убийц и, подлаживаясь под «господ товарищей», указывали им, где и в каком направлении следует искать последних скрывающихся полицейских».
Всего в ходе Февральской революции 1917 года в Петрограде погибло около двухсот полицейских, и примерно 150 было ранено. Немало людей пропало без вести, в частности, некоторые из них были утоплены в Неве.
Согласно сообщениям газет «Биржевые новости» и «Петроградский листок», тела более чем десяти погибших стражей порядка всплыли в мае 1917 года.
Кроме того, по свидетельствам участвовавших в беспорядках рабочих, останки некоторых расстрелянных сотрудников полиции сбрасывали в вырытые ямы. Так, в марте 1917 года родственники разыскивали городового И. Дрошпорта. Но его тело бесследно исчезло.
Однако не все петроградцы расправлялись «фараонами». Некоторых укрывали, давали им гражданскую одежду. О таких случаях писал в «Марте семнадцатого» Солженицын: «Пристава полковника Шелькина, 40 лет служившего в одном из выборгских участков, рабочие - знали его хорошо - переодели в штатское, кожаную куртку, перевязали голову платком как раненому - и увезли перепрятать, пока полицию громят.
Пристав дальнего Пороховского участка скрылся от толпы в подъезд, там купил у швейцара лохмотья (швейцар потребовал 300 рублей) и в таком виде ночью, когда все успокоилось, пошел к семье на Невский».
Спустя много десятилетий - в мае 2008 года на Марсовом поле впервые прошел День памяти петроградских полицейских, погибших в февральские дни 1917 года, а также всех сотрудников министерства внутренних дел, отдавших свои жизни при выполнении служебного долга.
…Штаб московских полицейских сил обосновался в Историческом музее. Для подавления беспорядков командующий московским военным округом, генерал Иосиф Мрозовский мобилизовал полицию и городской гарнизон. По его приказу полицейскими нарядами и воинскими подразделениями были перекрыты мосты. На центральных улицах и площадях были сосредоточены отряды конных жандармов и городовых, казачьи разъезды.
Сначала стражи порядка пытались разгонять немногочисленных демонстрантов. Но когда на улицах появились многотысячные колонны, полицейские предпочли ретироваться. Одни, сбросив шинели, превращались в простых обывателей. Другие выбирали экзотические наряды. Репортер газеты «Раннее утро» писал, что встречал городовых, облаченных в женские платья…


В Москве произошел, пожалуй, лишь один серьезный инцидент. На Яузском мосту, пытаясь остановить толпу, помощник пристава выстрелами из револьвера убил двух рабочих. Полицейского офицера тут же схватили восставшие и швырнули в реку. Вслед за ним в Яузу бросили прапорщика, который командовал цепью солдат.
Прошло совсем немного времени, и россияне ощутили свою беззащитность - народная милиция, составленная из обывателей, недоучившихся студентов, безработных и вчерашних убийц полицейских, была слаба и плохо обучена.
И потому многие с ностальгической тоской вспоминали прежних стражей порядка. «Больше всего беспокоило быстро растущее сознание того, что не осталось никого, кто бы озаботился сохранением мира, - писал современник. - Исчезли красно-голубые нарукавные повязки военной полиции, а на углу улицы больше не стоял флегматичный, надежный полицейский»...

По материалам интернет-газеты "Столетие"

...Полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков.

Преступников ловили всегда. В былинные древнерусские времена этим занимались княжеские дружинники - дружина и была единственным и универсальным государственным органом. С созданием единого государства в XV - начале XVI века появились «обыщики», посылавшиеся из Москвы туда, где умножились «разбои и тати».При юном Иване Грозном на местах были созданы губные избы во главе с выборными из местных землевладельцев-дворян губными старостами. Они «про татей и про разбойников сыскивали и того смотрели и берегли накрепко, чтобы одно лично нигде и татей и разбойников, разбойничьих станов и приездов не было». Подчинялись они появившемуся к середине XVI века Разбойному приказу, а в столице порядок охранял Земский приказ - дальний предок «Петровки, 38», находившийся рядом с Кремлем на месте Исторического музея.

Однако на деле профессионального аппарата сыска не существовало; для местных дворян ловля воров и разбойников оставалась, если так можно сказать, общественной обязанностью в свободное от основной военной службы время. Да и отыскать на российских просторах шайку воров или грабителей можно было только при деятельном участии населения - «мирские» власти сами охраняли порядок в родной общине, заявляли о пришлых и подозрительных, выявляли «лихих людей». В городах порядок на улицах по ночам охраняли сами посадские в качестве бесплатной «службы» - так же как сами раскладывали и собирали налоги, чинили городские укрепления, избирали целовальников на таможни и кабаки.

В патриархальные времена этого хватало. Но с началом нового российского времени в эпоху петровских войн и преобразований ситуация стала меняться. Рост армии породил отчаянных дезертиров; тяжкие налоги и повинности плодили беглых и недовольных. Порядок и «благочиние» охранять стало трудно - особенно в крупных городах с наплывом нищих, поденщиков, «дворовых». Было бы интересно ответить на вопрос, насколько петровские реформы с их «ревизией», налогами и солдатчиной ухудшили криминогенную обстановку в стране - это ведь тоже своеобразная «цена» форсированной модернизации, однако претендующие на раскрытие проблемы работы нередко ограничиваются общими рассуждениями о росте пьянства, разбоя и разврата . Порой вооруженные «партии» держали в осаде целые города, чьи воеводы вместе с гарнизонными инвалидами не смели и носа высунуть за околицу.

Преобразуя страну, Петр I огромное значение придавал полиции; по его мысли именно она «приносит довольство во всем потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишество в домовых расходах и все явные погрешения, призирает нищих, бедных, больных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных по заповедям Божиим, воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков» - как гласил Устав Главного магистрата 1721 года . Короче говоря, полиция виделась императору едва ли не основным инструментом для устройства «регулярной» жизни подданных в его тогда мало похожем на «парадиз» Санкт-Петербурге.

Для тех времен это было вполне «по-европейски». Наступивший век разума и Просвещения крушил средневековую картину мироустройства; в XVII-XVIII веках достижения естественных наук утверждали право человека менять окружающий мир, быть субъектом, творцом истории. Отчего же не изменить на рациональной основе и социальную действительность? Так родилось мнение, что государство - воплощение «общего блага», на которое был обязан трудиться каждый подданный. Родился и камерализм - учение об управлении государством, или тогдашний «менеджмент», обнимавший собой новую модель управления, экономику и полицию, понимаемую не только как службу охраны правопорядка, а как всеобъемлющую систему государственного контроля и управления.

Такое устройство и принято называть регулярным, или полицейским, государством - но для людей XVIII века это словосочетание не было синонимом произвола. Скорее наоборот - источником социального оптимизма; казалось, наконец найден ключ к счастью, только надо сформулировать законы, усовершенствовать организацию, добиться точного исполнения начинаний власти.

Не удивительно, что именно Петр I, первый в нашей истории царь - служака и «технарь», и учредил профессиональную полицию. Указом от 7 июня 1718 года он назначил первого генерал-полицеймейстера в столице «для лутчих порядков» и определил его обязанности:

«1. Надлежит смотреть, дабы все строение было регулярно построено... чтоб улицы и перекрестки были равны и изрядны. <...>

3. Надлежит содержать все улицы и переулки в чистоте <...> и были б сухи, свободны и невозбранны <... >

5. <...> смотреть и хранить с прилежанием, дабы была мера и весы прямые, також бы цену не в указную пору таким товаром не возвышали и не подымали <...>

8. По вся четверть года у жителей осматривать печи, комели, в поварнях очаги, бани и протчее, где огонь водится, и престерегать, дабы недосмотрением хозяйским какова бедства от пожару не учинилось.

9. Все подозрительные дома, а именно: шинки, зернь, картежная игра и другие похабства, и о таких дворах подавать извет или явки <... >

10. Всех гулящих и слоняющихся людей, а особливо которые под видом, аки бы чем промышляли и торговали, хватать и допрашивать.» .

В 1722 году полиция появилась в Москве, а по Указу «Об учреждении полиции в городах» от 23 апреля 1733 года полицейские команды были созданы в 10 губернских и 11 провинциальных городах; подчинялись же они Главной полицей-мейстерской канцелярии во главе с генерал-лейтенантом В. Ф. Салтыковым.

Чем только не занималась немногочисленная столичная полиция: извещала обывателей о важных происшествиях (вместо современных радио и телевидения), следила за посадкой обывателями деревьев и брала с них штрафы за поломку «линейных берез», клеймила хомуты извозчиков (в качестве регистрации официального промысла) и «с крайним прилежанием» ловила нищих, отчего тех меньше не становилось. Неблагодарную работу выполняли обычные армейские офицеры и солдаты. Помянутый указ 1733 года требовал «к полицейским управлениям определить из имеющихся в тех губерниях гарнизонов в полицмейстеры из капитанов, а в провинциальных - из поручиков, по одному человеку к тому достойных; для караулов и содержания съезжих дворов по одному унтер-офицеру да по капралу, рядовых в губернских по 8, в провинциальных по 6 человек». Да и тех не хватало: в 1736 году Кабинет министров обратил внимание, что в полицию зачисляют строевых солдат и офицеров, а в полках в условиях начавшейся войны с Турцией - «некомплект». Поэтому горожане по старинке выходили «на дежурство» по охране порядка от воров и грабителей.

Даже во времена «бироновщины» с ее строгостями власти были бессильны перед разбойничьими шайками. В Тамбовском крае такая «партия» из ста человек весной 1732 года разгромила купеческую пристань и таможню (с пятью тысячами рублей) на реке Выше. Поделив «дуван», разбойники спустились на лодках вниз по реке, грабя по дороге помещичьи имения. В вотчине А. Л. Нарышкина они перебили всех «вотчинных начальников» и разграбили или уничтожили барскую рухлядь. В богатом селе Сасове шайка грабила уже всех подряд, а в таможне опять взяла казенных денег «тысяч с пять и больше». Близ Сасова с разбойниками вступили в перестрелку шацкие гарнизонные солдаты; но некоторых сразу подстрелили, другие «от того разбойнического страху» поспешно отступили. Разбойники же с песнями отправились вниз по реке...

Правительство даже разрешило, «когда купечеству или шляхетству потребно для опасения от воровских людей, на казенных заводах продавать по вольным ценам» пушки. Однако власти не могли подавить разбои даже в столичных губерниях. Сенат в 1735 году распорядился, «дабы ворам пристанища не было», вырубить лес по обеим сторонам дороги от Петербурга до Соснинской пристани и расчистить леса по Новгородской дороге «для искоренения воровских пристанищ».

Учрежденный в 1730 году в Москве для ведения «татийных, разбойных и убийственных дел» Сыскной приказ (он располагался у кремлевской стены на нынешнем Васильевском спуске) прославился тем, что его наиболее эффективным «сыскарем» стал знаменитый московский вор Ванька Каин. Новоявленный «доноситель и сыщик» ловил преступников, беглых, скупщиков краденого, раскрывал воровские притоны - и под покровительством чиновников Сыскного приказа покрывал других злодеев, брал взятки, «чинил обиды и разорения» невинным людям, вел распутную жизнь. В 1749 году пришлось создать особую следственную комиссию - по итогам ее работы «вор Каин» отправился на вечную каторгу, а штат Сыскного приказа был набран заново .

В других местах дело обстояло не лучше. В 1756 году Сенат указал ярославскому магистрату, что число «воровских партий» на Волге увеличилось; разбойники «грабят и разбивают суда, и до смерти людей бьют, и не токмо партикулярных людей, но и казенные деньги отбираются, и с пушками, и с прочим не малым огненным оружием ездят». Магистрат призвал обывателей, «ежели где таковых воровских людей партий уведают, то всячески бы накрепко ловили, а буде изловить невозможно, то б о таковых злодейских партиях объявляли в командах, где надлежит, в самой крайней скорости».

Однако пока законопослушные горожане несли ночную стражу от «лихих людей», их же соседи «чинили воровства» и «ходили на разбой с товарищами». Власти присылали воинские команды; но защитники отечества на постое поступали с горожанами «весьма озорнически, нанося смертельные побои». В магистратских книгах появлялись записи: «Солдат имевшуюся при кабаке на качели незнаемую женку ударил по роже, от которого удара оная женка пала замертво». Недовольных обывателей вояки осаждали в их собственных домах так, что «ярославское купечество от страха и угрозов не токмо промыслов производить, но и из домов своих отлучаться не дерзает».

Только восстание 1773-1775 годов, когда самозванец Пугачев едва ли не на равных сражался с правительственными войсками и брал большие и малые города, показало, что без действенной администрации империя существовать уже не может. Реформа 1775 года разукрупнила губернии и ввела двухуровневое административное устройство: губерния с населением в 300-400 тыс. душ и уезд с населением в 20-30 тыс. В 1782 году Екатерина II утвердила Устав благочиния; этот объемный документ (он состоял из 14 глав и 274 статей) впервые регламентировал структуру полицейских органов, их систему и основные направления деятельности. Города делились на части (по 200-700 дворов) во главе с частными приставами, а части - на кварталы (по 50-100 дворов) с квартальными надзирателями.

Императрица смотрела на их задачи широко и адресовала полицейским целый моральный кодекс воспитания подданных личным примером: «Не чини ближнему, чего сам терпеть не можешь», «Не токмо ближнему не твори лиха, но твори ему добро, колико можешь», «веди слепого, дай кровлю неимеющему, напой жаждущего», «сжалься над утопающим, протяни руку помощи падающему», «блажен кто и скот милует, буде скотина и злодея твоего спотыкнется, подыми ее».

Административно-полицейская власть в уезде передавалась нижнему земскому суду во главе с избиравшимся дворянством капитаном-исправником и выборными же заседателями от дворян и поселян. На улицах городов появились первые постовые-будочники из отставных солдат с тесаками и алебардами. Служивые так и жили в своих деревянных или каменных будках; воров и разбойников они особо не пугали и часто промышляли мелкой торговлей.

На деле на целый уезд приходилось 3-5 должностных лиц, находившихся в разъездах и обязанных выполнять всевозможные поручения губернатора. Обязанности по охране порядка, соблюдению паспортного режима, розыску преступников, ведению следствия, пресечению контрабанды, борьбе с пожарами, контролю над мерами и весами, взысканию недоимок, набору рекрутов, выполнению земских повинностей, контролю над работой трактиров они могли исполнять только с помощью выборных или «понятых» - мобилизованных крестьян и мещан. «Положение о земской полиции» 1837 года разделило уезды на станы, во главе которых губернатор назначал (по представлению местного дворянства) станового пристава. Но и они должны были опираться на сельских выборных: сотских - по одному от 100-200 и десятских - от 10-20 дворов.

Более удачно действовало другое детище Петра I - служба государственной безопасности, или тайная полиция, - Преображенский приказ в Москве и Тайная канцелярия в Петербурге. Их ведению подлежали дела: «1) о каком злом умысле против персоны его царского величества или измены, 2) о возмущении или о бунте», а также - о хищениях в особо крупных размерах.

Утвердившуюся в XVII столетии идею обязательного доносительства Петр подхватил и рационализировал. Он желал дополнить контроль «сверху» не менее эффективным надзором «снизу», а единственным средством такой обратной связи в централизованной бюрократической системе было поощрение доносов. Царь

сам в 1713 году призвал подданных доносить «о преслушниках указам и положенным законом и грабителем народа... самим нам» - «великий государь» впервые публично обязался лично принимать и рассматривать изветы. За такую «службу» доноситель мог получить движимое и недвижимое имущество виновного, «а буде достоин будет - и чин», и таким образом надеялся на обретение нового социального статуса и «ранга» в петровской государственной системе. Начиная с 1742 года публиковались правила составления «доношений»: «Доносит имярек на имярека; а в чем мое доношение, тому следуют пункты» .

Утверждаемая сверху «демократичность» доноса и освящение его в качестве достойной «службы», связывавшей доносителя непосредственно с государем, послужила основанием добровольного доносительства. Оно-то и сделалось настоящей основой кажущегося всесилия Тайной канцелярии (1718-1726 и 1732-1762) и сменившей ее Тайной экспедиции Сената (1762-1801). Однако архив карательного ведомства показывает, что оно не было похоже на аппарат соответствующих служб новейшего времени с их разветвленной структурой, контингентом штатных сотрудников и нештатных осведомителей. В конце царствования Анны Иоанновны в Тайной канцелярии несли службу секретарь Николай Хрущов, 4 канцеляриста, 5 подканцеляристов, 3 копииста и один «заплечный мастер» Федор Пушников. К 1761 году штат даже уменьшился до 11 человек и годовой бюджет сократился с примерно 2100 до 1660 рублей при прежних ставках. Такой же штат (14 человек) с такими же расходами имелся и в московской конторе Тайной канцелярии.

Доставкой подозреваемых и преступников занимались местные военные и гражданские власти. Работу по охране и конвоированию колодников в Петропавловской крепости (где помещалась и сама канцелярия) выполняли офицеры и солдаты гвардейских полков. Они держали заключенных «в крепком смотрении»; следили, «дабы испражнялись в ушаты, а вон не выпускать»; допускали на свидания родственников (с тем чтобы жены «более двух часов не были, а говорить вслух»). Они же выдавали узникам «молитвенные книжки» и «кормовые деньги», у кого они были, на казенный корм рассчитывать не стоило, а иные арестанты «с голоду» не доживали до решения своих дел .

Но работала эта контора бесперебойно: донос становился для власти средством получения информации о реальном положении вещей в провинции, а для подданных - часто единственным доступным способом восстановить справедливость или свести счеты с влиятельным обидчиком. И вообще единственно возможным средством участия в политической жизни. «По самой своей чистой совести, и по присяжной должности, и по всеусердной душевной жалости <...>, дабы впредь то Россия знала и неутешные слезы изливала», - так в 1734 году был воодушевлен своей миссией подьячий Павел Окуньков, донося на соседа-дьякона, что тот «живет неистово» и «служить ленитца» . Люди жаловались на нерадивых воевод, грабящих и притесняющих местное население. Воеводы и прочие администраторы квалифицировали такие действия как бунт. Но сама верховная власть, карая «бунтовщиков», не спешила отменять право апелляции к царю, видя в нем противовес коррумпированности и бесконтрольности своих агентов.

Вступая на престол после убийства отца (к заговору против которого он и сам был причастен), Александр I манифестом от 2 апреля 1801 года провозгласил: «.рассуждая, что в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона, мы признали за благо не только название, но и само действие Тайной экспедиции навсегда упразднить и уничтожить, повелевая все дела, в оной бывшие, отдать в Государственный архив к вечному забвению».

Но похороны оказались преждевременными. В 1805 году родился секретный «Комитет для совещания по делам, относящимся к высшей полиции» в качестве совещания министров военного, внутренних дел и юстиции во время отсутствия императора в столице. Через два года его сменил «Комитет охранения общественной безопасности». В 1811 году вместе с комитетом действовало уже целое Министерство полиции, к ведению которого относились «все учреждения, к охранению внутренней безопасности относящиеся». Кроме того, секретные полиции существовали в Петербурге (при генерал-губернаторе) и Москве (при обер-полицмейстере). В 1812 году появилась «Высшая воинская полиция» - военная контрразведка для противодействия шпионажу и обнаружения должностных преступлений интендантов и поставщиков товаров для армии.

Конкурирующие структуры ухитрились, однако, проморгать революционные тайные общества. Декабрист Г. С. Батеньков не без основания иронизировал: «Разнородные полиции были крайне деятельны, но агенты их вовсе не понимали, что надо разуметь под словами карбонарии и либералы, и не могли понимать разговора людей образованных. Они занимались преимущественно только сплетнями, собирали и тащили всякую дрянь, разорванные и замаранные бумажки, их доносы обрабатывали, как приходило в голову».

Подавивший восстание декабристов Николай I учредил в 1826 году «Собственную его императорского величества канцелярию» - особый высший орган власти, стоявший над всем государственным аппаратом. Ее III Отделение стало первой в России «спецслужбой» современного типа. Она была направлена на борьбу не с крамольными словами, а с реальными преступлениями против государства - революционными тайными обществами, шпионажем, коррупцией, должностными злоупотреблениями. Новая политическая полиция имела исполнительный аппарат - Отдельный корпус жандармов (200 офицеров и 5000 рядовых), части которого были размещены по жандармским округам. В сферу ведения «высшей полиции» и ее начальника, шефа жандармов и друга царя графа А. Х. Бенкендорфа, входил широкий круг вопросов - от контрразведки до цензуры и должностных преступлений чиновников.

В конце каждого года в III Отделении составлялся всеподданнейший отчет, частью которого являлся «обзор общественного мнения». Император стремился получать полные данные о реакции разных слоев общества на те или иные решения правительства, новые законы, события за рубежом. Запрещение законом пытки потребовало совершенствования в ведении допросов, оперативно-розыскной деятельности, сборе объективных доказательств и информации о состоянии умов общества; для этого пришлось создать секретную агентуру .

Для «направления общественного мнения» III Отделение использовало газету «Северная пчела»; ее издатели Н. И. Греч и Ф. В. Булгарин получили привилегию публиковать новости политической жизни России и Европы и заметки о самом императоре и «августейшей фамилии». Бенкендорф заказывал для газеты статьи и заметки, для которых предоставлял информацию; его подчиненные переводили для «Северной пчелы» материалы из европейской прессы. По замыслу его создателей, III Отделение должно было стать не презренной «шпионницей», а уважаемым органом верховной власти и надзора; поэтому на службу туда приглашали и бывшего декабриста генерала М. Ф. Орлова, и самого Пушкина...

Как отмечал Бенкендорф в одном из всеподданнейших отчетов, «каков бы ни был государь, народ его любит, предан ему всей душой и телом...». Однако к концу столетия патриархально-«отеческая» полицейская опека стала недостаточной. С отменой крепостного права началась болезненная для общества ломка традиционного уклада жизни. Безземелье выталкивало в города массы крестьян, и молодой Максим Горький воспел отечественного «босяка». Но судебная практика той эпохи отмечала рост самых варварских преступлений, совершавшихся в погоне за наживой и вполне «чистой» публикой.

В последней четверти XIX века темпы роста преступлений резко возросли - например, число краж и грабежей выросло в семь раз. Появились специалисты - профессионалы уголовного мира: в 1912 году на 100 осужденных в общих судах приходилось 23 % ранее судимых в общих судах - в том числе и тех, кто попадался по 4-5-му разу. Громкие процессы давали основание современникам говорить об «озверении нравов всего общества». В эпоху великих реформ и гласности и мирный обыватель был способен на дерзость: куражившийся прямо на Невском приказчик из магазина Исакова «надул при публике "гондон", а забиравшей его полиции заявил, что "его мать - нянька у великого князя Николая Николаевича. о том, как с ним поступила полиция, сообщит Герцену для напечатания в "Колоколе"». Новинкой являлся и привычный для нас городской хулиган; московские власти в 1912 году на разосланную МВД анкету с вопросом: «В чем оно, главным образом, проявляется и не имеется ли особых местных видов хулиганства?» - указали: «В пении во всякое время дня и ночи, даже накануне праздников, безобразных песен, в сплошной площадной ругани, битье стекол, открытом - на площадях и улице - распивании водки, в самом нахальном и дерзком требовании денег на водку; в дерзком глумлении без всякого повода над людьми почтенными, в насмешках и издевательствах над женщинами и их женской стыдливостью» .

Появились у власти и настоящие противники. Террористы из «Народной воли» сумели создать законспирированную и централизованную организацию со своей типографией, бюджетом в 80 тыс. рублей и службой безопасности, агент которой долгое время работал в самом III Отделении. Александру II везло долго: его поезд не сошел с подорванных рельсов осенью 1878 года на пути из Крыма, царь сумел уклониться от 6 выстрелов в упор из револьвера на Дворцовой площади в апреле 1879 года; в феврале 1880 года опоздал к обеду, когда народоволец Степан Халтурин взорвал столовую в Зимнем дворце, - но все же погиб от бомбы 1 марта 1881 года. Хорошо еще, что успех покушения показал бессилие его организаторов: по всем губерниям России они насчитали не более 500 надежных людей, чего было явно мало для установления революционной диктатуры.

В полиции начались реформы. К 1862 году появились единые уездные полицейские управления; городские управления учреждались только «в тех городах, посадах и местечках, кои не подведомственны уездной полиции» - к ним относились все губернские и ряд крупных и важных уездных центров . Полиция стала принимать в свои ряды граждан по принципу «вольного найма» - вместо прежнего пополнения армейскими чинами. В 1880 году было ликвидировано III Отделение: политическая и просто полиция объединились под общей крышей Министерства внутренних дел. Полицмейстеры в городах и уездные исправники (уже не выборные, а назначаемые) подчинялись губернатору, который, в свою очередь, был подчинен директору Департамента полиции и министру внутренних дел.

У уездного исправника имелись помощник и канцелярия (секретарь со столоначальниками и регистраторами); территория уезда делилась на 2-4 стана со становыми приставами и их помощниками - полицейскими надзирателями. Много это или мало? К примеру, в Тамбовской губернии с полуторамиллионным населением на службе состояло 12 исправников и 33 становых пристава, а всего - 126 полицейских - эти служивые на деле едва ли могли держать под контролем вверенное их попечению население. После неудачного «хождения в народ» - попытки поднять на борьбу с правительством крестьян - в 1878 году в штаты уездных полицейских управлений 46 губерний добавили 5 тысяч полицейских урядников; они подчинялись становым приставам и руководили все теми же сотскими в селениях . «На них будет лежать воспитывание, собственным примером, в народной массе строгого чувства законности и доверия к правительству, им предстоит сделать совершенно безвредными всякие утопические бредни, которые, тем или другим путем, могут распространяться среди народа», - писала тогдашняя пресса.

«Был на селе Лешкове по случаю храмоваго праздника, где было большое число народа; следил за порятком, прошествий никаких не было», - впрочем, таких «пустых» записей в найденной недавно на чердаке старого дома в Ростове Великом записной книжке урядника Базанова за 1881/82 год немного. Служба была хлопотной: полицейский проводил дознание по уголовным делам и случаям внезапной смерти; обходил питейные заведения, проверял состояние дорог и мостов, боролся с пожарами и эпидемиями, выявлял беспаспортных бродяг, пресекал толки и слухи - и даже, как лицо грамотное и авторитетное, помогал мужикам сочинять прошения .

Городские владения делились на участки с участковыми приставами, а участки - на околотки во главе с околоточными надзирателями - предками нынешних участковых уполномоченных; эти полицейские чины командовали рядовыми городовыми. В столице империи под руководством обер-полицмейстера службу по охране порядка несли 6 полицмейстеров, 13 участковых приставов первого разряда, 19 - второго и столько же третьего разряда. В их подчинении находилось 16 старших помощников приставов первого разряда и по 19 - второго и третьего; младших помощников приставов, соответственно, 30, 30 и 50. Полицейских надзирателей по трем разрядам насчитывалось 125, 125 и 300; число городовых достигало 4000 человек. Отдельно существовали сыскная и речная полиция; дворцовая полиция подчинялась министру императорского двора. Существовал и полицейский резерв в лице начальника, старший помощник, 2 младших помощника, 22 офицера, 25 полицейских и 150 городовых.

В столицах и крупных губернских городах имелась конно-полицейская стража. Подчинялась она градоначальнику или губернским полицмейстерам и применялась при разгоне демонстраций и забастовок, выставлялась при царских проездах вдоль улиц, а также осуществляла патрульную службу. Помимо карабина, револьвера и драгунской шашки оружием служила нагайка со вставленной внутрь проволокой - ее удар рассекал даже самое толстое пальто. Лошадей специально обучали оттеснять толпу: «Осади на тротуар!» - раздавался в таких случаях профессиональный окрик конной полиции.

Сменивший ветерана-будочника столичный городовой (в просторечии «фараон») олицетворял в глазах обывателей всю полицию. Набирались они из отслуживших срочную службу солдат и офицеров. Выглядел новый страж порядка по сравнению со своим предшественником импозантно: на службе он носил круглую черную мерлушковую шапку или черную фуражку, черный мундир и шаровары с красными кантами (в провинции - с оранжевыми). На груди висела бляха с номером городового и названием участка. «Фараон» начала XX века был вооружен свистком, револьвером («наганом» или «смит-вессоном») и солдатской шашкой, непочтительно прозванной в народе «селедкой». Петербургские и московские городовые, стоявшие на перекрестках, имели белые деревянные жезлы - для остановки конкретного экипажа; но актуальной сейчас регулировкой уличного движения не занимались.

Появились всевозможные пособия для полицейских чинов . Из составленного полицмейстером города Козлова И. И. Лебедевым справочника можно понять, что обязанности полиции были, как и раньше, необъятно широки. Бдительный городовой должен был не только пресекать противоправные поступки обывателей, но и, по старой памяти, узнавать, нет ли у них «умысла противу здравия и чести императорского величества или бунта и измены против государства» - и не висят ли неуместные «портреты его императорского величества во всех питейных лавочках, трактирах и тому подобных заведениях».

А еще - разведывать о «противозаконных сообществах» и «сходбищах, общей тишине и спокойствию противных», пресекать распространение прокламаций и «возмутительных воззваний», не допускать «совращения» в раскол, беспатентной торговли и сговора торговцев и производителей ради «повышения цен»; ловить «бродячий по улицам скот»; наблюдать за «сохранением в борделях тишины и возможной благопристойности». Он же должен следить, чтобы «никто не нищенствовал»; чтобы «обнявшись, никто не ходил и песни не пел и не свистел», не писал на заборах, не держал собак без привязи - и, наконец, в точном соответствии с заветом Екатерины II, обязан был воспрещать «всем и каждому пьянство». Непослушных надлежало задерживать с должной «осторожностью и человеколюбием» . Кроме того, на полицейских лежала охрана государственных учреждений, почты, тюрем; организация встреч и проводов вышестоящего начальства.

Но полиция запаздывала с организацией борьбы и с профессиональной преступностью, и с революционерами. В Петербурге в 1866 году был создан специализированный уголовный розыск - «Сыскная часть» в управлении обер-полицмейстера, работа которой строилась на использовании негласных методов. Ее первым начальником стал знаменитый сыщик И. Д. Путилин, настоящая гроза преступников. В 1881 году такая же структура появилась в Москве, а затем - в Варшаве, Одессе, Риге, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Баку. Только в 1908 году Государственная Дума приняла закон «Об организации сыскной части», в соответствии с которым в 89 городах империи создавались сыскные отделения для борьбы с «порочными элементами» путем «негласной агентуры и наружного наблюдения».

Их сотрудники специализировались по видам профессиональной преступности: 1) убийства, разбои, грабежи и поджоги; 2) кражи и профессиональные воровские шайки; 3) фальшивомонетничество, мошенничество, подлоги, подделка документов и прочие аферы. Они занимались регистрацией преступников, установлением их личности, систематизацией всех сведений о них, выдачей справок о судимости и розыске скрывающихся лиц. Создавались и «летучие отряды» для дежурств в театрах, на вокзалах, для облав на бродяг и для несения патрульной службы на улицах и рынках. В сыскных отделениях велась регистрация преступников; при идентификации их личности применялись фотография, антропометрические измерения и данные дактилоскопии; составлялись коллекции воровских инструментов. В 1910-х годах появились первые полицейские служебные собаки.

Однако общегосударственной системы уголовного розыска не существовало, не было и специализированных учебных заведений - лишь двухмесячные курсы для начальников сыскных отделений. Негласные агенты из преступной среды оставляли желать лучшего; по признанию полицейских чиновников, «приходится <...> полагаться на сведения, добытые исключительно таким путем, - писал «Вестник полиции», - доводить дело до того, что становится неизвестным, где кончается преступник и начинается в нем сыщик, где распутываемые узлы старого преступления превращаются таким образом в завязь нового» . Участковые приставы и околоточные не горели желанием помогать сыщикам: «Нашли дураков, будем мы хорошее дело передавать от себя, да мы и сами проведем его не хуже». К тому же городские сыщики не могли, да и не имели возможности самостоятельно действовать в сельской местности - где благополучно и укрывались преступники. Да и технические средства сыска были ограниченны, к примеру, у пензенских «сыскарей» имелись только наручники, набор для дактилоскопии и фотоаппарат.

Политический сыск вели губернские жандармские управления; при этом они были независимы от губернаторов, отвечавших за безопасность и спокойствие в губернии. С начала 80-х годов XIX века появились «секретно-розыскные», впоследствии «охранные отделения» при канцеляриях полицмейстеров или градоначальников со своей секретной агентурой и сыщиками-«филерами». У них была своя агентура в рядах радикальных партий - эсеров и социал-демократов; жандармский генерал А. И. Спиридович первым сумел написать их историю - в сугубо прикладном смысле . Но обезвредить революционные структуры так и не удалось - они переигрывали противника.

Городские и уездные органы общей полиции существовали как бы сами по себе; не имелось единой координирующей их действия структуры не только на уровне министерства, но и губернии - что затрудняло расследование совершенных одной и той же шайкой в разных местах преступлений. Стоящие над ними чиновники губернского правления специфики работы полиции не знали и охраной общественного порядка занимались между другими делами.

В том же 60-тысячном губернском Тамбове в тревожном 1905 году порядок охраняли всего 3 пристава, 6 их помощников и 71 городовой, при этом фактически службу несли едва 40 человек - остальные находились в разъездах и выполняли прочие поручения властей. Полиция не рисковала появляться в окраинных слободах, где селился «наиболее маргинальный и опасный элемент», и полицмейстер честно предупреждал губернатора, что его подчиненные «могут оказаться бессильны при возникновении значительных беспорядков в городе» .

Высшие полицейские чины были относительно неплохо обеспечены (губернский полицмейстер получал 2-3 тыс. рублей в год; помощники приставов и приставы - от 500 до 1500 рублей), но несущие повседневную службу младшие и старшие городовые могли получать всего 150-180 рублей, то есть меньше, чем рабочие, которых им часто приходилось «усмирять». Сельским урядникам за тяжелую, нередко опасную и неблагодарную работу платили до 200 рублей, но бывало и меньше. Не хватало оружия - полицейским доставались остатки от армейского снабжения. Порой провинциальным городовым приходилось его покупать за свой счет, и обыватели жаловались, что «в случае необходимости они не только не в состоянии защитить горожан, но и самих себя» .

Перегрузка всевозможными обязанностями при малом жалованье затрудняла отбор достойных кадров. Посему полицейское начальство деликатно признавало, что «пьянство не составляет в среде урядников, стражников, городовых редкого исключения и грозит подорвать доверие населения» - которое, впрочем, и так не было высоким. Тщетно инструкции предписывали полицейским чинам воздержаться от «нетрезвого образа жизни», самовольных отлучек и древнего обычая собирать с благодарного населения деньги по праздникам .

Полицейские брали взятки с правых и виноватых и использовали служебное положение - особенно когда с 1914 года стала ограничиваться торговля спиртным. В 1916 году горожане жаловались на пристава 2-го Арбатского участка Москвы Жичковского: «Когда Жичковский, расплодив в своем участке всюду тайную торговлю вином и нажив на этом деле состояние, купил для своих двух содержанок автомобиль, пару лошадей и мотоциклет двухместный, то его, четыре месяца тому назад, перевели в 3-й Пресненский участок <...>. Хозяином положения по винной торговле остался его старший помощник Шершнев, который скрыл от нового пристава все тайные торговли вином в участке и месячные подачки стал получать один за себя и за пристава в тройном размере» .

Не блистали полицейские и образованием: из 1609 человек, поступивших на службу в полицию с 1 ноября 1894 по август 1895 года, высшее образование имели 17 %, среднее - 10,32 %, низшее - 72,68 % - при том что четверть из них так и не смогли окончить уездные училища. Большинство же городовых не имели даже начального образования.

Не удивительно, что при таком контингенте раскрываемость преступлений была ниже 50 % - и это считалось вполне приличным уровнем. В 1906 году начальник сыскного отделения полиции Киева доложил, что из 2355 совершенных преступлений было раскрыто 793 (т. е. 35 %), но полагал: «...если принять во внимание те особенно тяжелые условия, при которых чинам сыскной полиции приходилось действовать в течение отчетного года, то процент обнаружения преступлений в других правильно организованных полициях в России и за границей вполне удовлетворительный». И был, пожалуй, прав - в 1907 году в Москве было совершено 5705 преступлений, а раскрыто только 443 - то есть менее 10 % .

Проекты расширения полиции требовали увеличения финансирования, что смущало и Министерство финансов, и городские думы на местах - именно последние за счет городского бюджета обеспечивали полицию жильем или «квартирными» деньгами. Только в 1903 году в 46 губерниях были учреждены мобильные военизированные подразделения полиции - пешая и конная полицейская стража на казенном содержании, заменившая выборных десятских и сотских. Стражники и урядники набирались из отставных чинов, имевших опыт службы в кавалерии или артиллерии; они поступали на службу со своими лошадьми (для приобретения лошади и снаряжения им предоставлялась ссуда - 120 рублей), но получали неплохое жалованье - 400-500 рублей в год. В 1908 году на 2,7 миллиона жителей Тамбовской губернии приходилось 329 урядников и 1396 пеших и конных стражников; в Воронежской - на 2,5 миллиона 249 урядников и 1146 стражников .

Создавалась такая стража и на частные средства промышленников и землевладельцев - при заводах Саввы Морозова во Владимирской губернии находился отряд из 77 конных полицейских. Стражники походили на военных, а не на городовых - они носили серые солдатские шинели; на вооружении имели драгунские карабины, шашки и револьверы. Строю, верховой езде, владению оружием их обучали специалисты из губернского жандармского управления.

Революция 1905-1907 годов подтолкнула полицейское ведомство к реформе. По инициативе премьера и министра внутренних дел П. А. Столыпина была создана межведомственная комиссия во главе с его заместителем А. А. Макаровым. Подготовленный проект имел в виду ликвидацию несвойственных полиции функций (объявление распоряжений властей, взыскание налогов, приведение к присяге), учреждение полицейских курсов и школ с введением для чинов полиции образовательного ценза, установление единого порядка службы с ликвидацией ведомственного разделения, увеличение штатов с назначением соответствующих окладов. Но все это потребовало увеличения расходов с 35 до 58 миллионов рублей в год - и дело застопорилось.

Тщетно его инициаторы доказывали, что полицейская работа есть «наиболее тягостная из всех гражданских служб» и что «нельзя иметь хорошей полиции, не оплачивая труда достаточным содержанием». После гибели Столыпина проект в 1912 году ушел в парламент, но ни III, ни IV Государственная Дума так и не приступили к его рассмотрению, а новый министр внутренних дел Н. А. Маклаков вернул его на доработку . 30 октября 1916 года Николай II утвердил постановление Совета министров «Об усилении полиции в 50 губерниях империи и об улучшении служебного и материального положения полицейских чинов». По этому закону увеличивалось число стражников - из пропорции один стражник на 2000 человек (а не на 2500, как прежде). Но было уже поздно. В феврале 1917 года немногочисленная полиция осталась единственным защитником рухнувшей монархии - и была расформирована победителями. «Фараонов», конечно, никто не жалел - но новая милиция из студентов и прочих штатских граждан на порядок им уступала. Очень скоро обыватели почувствовали себя беззащитными: «Мы в настоящее время находимся во власти грабителей и разных темных личностей, которые безнаказанно распоряжаются нашим имуществом. Мы испытываем такой страх, что не решаемся даже выходить из дому по вечерам, чтобы не оставить дом без охраны», - жаловались в городскую управу жители Рязани. Газета «Биржевые ведомости» писала: «Уголовные элементы терроризировали Харьков. Грабежи и убийства стали повседневным явлением. Милиция не в состоянии ничего противопоставить работе громил. Ни место, ни время дня не спасают граждан от грабежа. Милиционеры набраны из случайных элементов, большей частью не умеют даже обращаться с оружием. Выпущенные из тюрем уголовники чувствуют себя превосходно».

См.: Справочная книжка для полицейских урядников. СПб., 1879; Справочная книга для чинов Санкт-Петербургской полиции, изданная по распоряжению обер-полицеймейстера. СПб.: Б. и., 1883; Муравьев Н. В. Инструкция чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений. СПб., 1884. Ч. 1-2; Инструкция полицейским урядникам. СПб., 1889; Арефа Н. Сборник действующих узаконений для руководства чинам столичной, городской, уездной и сельской полиции. СПб., 1894; Арефа Н. Инструкция полицейским урядникам. СПб., 1899; Мордвинов В. Справочная книга для полицейских урядников и сельской полиции с инструкциями и разъяснениями. Спб., 1898; Романовский П. Систематическое руководство для полицейских урядников. СПб., 1898. Ч. 1-3; Лебедев В. И. Справочный указатель для чинов полиции. М., 1903.

Справочник для руководства городовым и вообще нижним полицейским служителям. Козлов, 1885. С. 10, 13, 16, 18, 19, 49, 78, 80. Кустова M. K. «Получают жалованье, а за что, неизвестно...» (Москвичи и полиция) // Московский архив: Историко-краеведческий альманах. Вторая половина XIX - начало XX в. Вып. 2. С. 132.

См.: Главинская С. Н. Организация штата уездной полицейской стражи Черноземного центра России в 1901-1917 гг. // История государства и права. 2007. № 8. С. 30.

См.: Путятин В. Д., Кузнецова Т. А. Об историческом опыте проведения реформ полиции в дореволюционной России (По материалам Особой междуведомственной комиссии сенатора А. А. Макарова по преобразованию полиции в Российской империи, 1906-1912 гг.) // Вестник Новосибирского государственного университета (Право). 2008. Т. 4. Вып. 2. С. 19-25.

Основу статьи составляют материалы диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Большаковой Л.З. "Дворцовый город Царское село во второй половине ХIХ – начале ХХ вв.: особенности управления и городское хозяйство"

Царское Село принадлежало дворцовому ведомству. Резиденция царя усиленно охранялась. В городе систематически осматривались и проверялись все частные квартиры, городские здания, парки, вокзал. Поселиться в Царском Селе можно было только с разрешения Охранного отделения.

Когда царская семья переезжала в Царское Село, производился тщательный осмотр дворцов, всех парков и улиц, по которым должен был следовать Николай II. Осматривались даже дренажные трубы. В годы первой русской революции состав царскосельской полиции был значительно усилен.

Дворцовые коменданты являлись теперь одновременно и начальниками полиции города. Расход на охрану царской резиденции по Управлению дворцового коменданта исчислялся ежегодно до полутора миллионов рублей.

Основы полицейской службы были заложены в Уставе Благочиния или Полицейском», принятым 8 апреля 1782 г., когда в обязанности полиции были включены заботы о порядке на улицах, исполнение предписаний административных органов и судов, благоустройство города, смотрение за порядком торговли. «Полиция есть та часть городского начальства, которой вверено наблюдение в городе благочиния, добронравия и порядка», - гласит Устав.

Полиция Царского Села находилась на особом положении. В высочайшем указе Сенату от 29 августа 1808 г. пунктом 3 предписывалось:

«Для избежания неудобств от разделения в одном месте начальства произойти могущих, начальнику Царскосельского дворцового правления быть управляющим полицией в городе Царском Селе».

Ему передавалось право входить «прямо от себя по делам, города касающимся, к министрам,…к военному и гражданскому губернаторам и к губернским судебным местам...».

Следующим, 5 пунктом полицмейстеру в г. Царском Селе предписывалось быть в подчиненном положении во всем, – управляющему полицией» 1 .

1 сентября 1808 г. в Царском Селе был утвержден специальный «штат городской полиции петербургской губернии Царского Села, он состоял из управления, включавшего

1. полицмейстера,
2. частных приставов,
3. двух ратманов.

Полицейская команда была представлена конными:

1. вахмистром,
2. двумя унтер-офицерами,
3. двенадцатью драгунами,
4. а также четырьмя надзирателями,
5. четырьмя барабанщиками.

В ведении полиции находилась пожарная команда.

В «Очерке устройства городов Придворного ведомства», составленном в ходе разработки Положения для городов Дворцового ведомства, уточнялось, что при образовании Софии и Ораниенбаума, – в «каждом из 2-х городов, – было образовано, под началом городничего, городское Полицейское управление, с подчинением оного в общем порядке, Губернскому начальству, но при сем, для сохранения, собственно в тамошних дворцовых учреждениях, внутреннего порядка, назначались, по- прежнему, особые смотрители и пристава, относящиеся к Дворцовым ведомствам…» 2 .

Таким образом, изначально, создавалось нечто вроде двоевластия, но, под эгидой и при доминировании, дворцовых учреждений. В течение длительного времени полиция в придворных городах находилась в двояком подчинении, как Министерству Внутренних дел, так и Министерства Императорского двора (или структур, ему предшествовавших).

По мере учреждения новых городских частей учреждались и новые полицейские части. Так, 23 марта 1836 г. были утверждены штаты третьей полицейской части.

• Частному приставу было назначено 800 руб. годового жалования,
• квартальному надзирателю – 600 руб.,
• двум городовым унтер-офицерам по 80 руб.,
• 12 стражникам при 4 будках – 36 руб. каждому,
• 12 фонарщикам – по 27 руб.,
• двум трубочистам – по 12 руб.,
• двум писарям унтер-офицерам при шлагбаумах – по 37 руб.

В 1882 г. Полиция состояла из

• полицмейстера,
• 3 частных приставов,
• 7 квартальных надзирателей,
• 7 городовых унтер-офицеров
• 66 городских стражей.

В составе канцелярии:

• письмоводитель,
• бухгалтер,
• его помощник,
• журналист
• и 4 писаря 3 .

В деле «Об устройстве городского и общественного управления в Дворцовых городах» в абзаце, выделенном красной чертой, приводились исторические сведения о статусе полиции. Особо отмечалось следующее:

«неопределенность обязанностей полиций давала повод к тому, что распоряжения Губернского начальства по исполнительным делам… обращались, напрямую, или к полицмейстерам, или к участковым становым приставам, и городские жители так же обращались по своим полицейским делам к тем же,…без всякого законного основания,…следовала и обременительная переписка, и медлительность, и запутанность в делопроизводстве» 4 .

Конечно же, «устранители» этой неопределенности пошли по пути подчинения полиции Дворцовым правлениям.

Одним из шагов в этом направлении стало, Высочайше утвержденное в 1837 г. положение о мундирах, по которому полицмейстеры и полицейские чиновники в Гатчине, Петергофе и Павловске, наравне с Царскосельским полицейским управлением, – стали чиновниками Министерства Императорского двора, с присвоением права получать пенсию не по общему, а по особому Придворному положению.

В период 1841–1843 гг. штаты Павловской, Ораниенбаумской и Гатчинской полиций утверждались в Министерстве Императорского Двора. «Высшее заведование означенными полициями разделялось между двумя Министерствами» 5 .

В 1841 году было объявлено новое штатное расписание городской полиции, в нее входили следующие должности:

1. полицмейстер,
2. квартальные надзиратели,
3. городовые унтер-офицеры,
4. городские стражи при будках,
5. фонарщики;
6. сюда же входила пожарная команда в составе брандмейстера, помощников - унтер-офицеров, пожарных служителей и фурлейтеров (повозчиков).

«Полиции городов придворного ведомства по делам полицейского городского управления, предоставленным ближайшему надзору Санкт-Петербургского губернского правления и высшему наблюдению Министерства Внутренних дел, состоять в зависимости от сего министерства притом Дворцовым правлениям по тем предметам внутреннего благоустройства и охранению безопасности, кои по особым уставам подлежат непосредственному ведомству означенных Правлений» 6 .

Стоило Санкт-Петербургскому губернскому правлению самостоятельно переименовать Ораниенбаумского полицмейстера в городничего, тут же по представлению кн. П.М. Волконского, последовало распоряжение от 14 октября 1847 г. «…полициям в городах придворного ведомства состоять в полном заведовании Министерства Императорского Двора и отпуск из Государственного казначейства на содержание всех сих полиций …вносить впредь в сметы Министерства Императорского Двора» 7 .

Многие вопросы уточнялись, в 1847 г., в связи с планом перевода уездных учреждений из Ораниенбаума в Петергоф, который становился уездным городом (а Ораниенбаум – заштатным). 3 декабря 1847 г. было предписано, чтобы до перемещения, уездная и городская Ораниенбаумская полиция оставалась в городском управлении, но числилась по Министерству Императорского двора.

Только к декабрю 1858 г. перевод был осуществлен полностью. А полиция Царского Села подобно Петергофу, Гатчине, Павловску была подчинена Дворцовому правлению 8 .

Фундамент Дворцовой полиции был заложен в декабре 1861 г. с образованием подразделения «городовых стражников».

В 1865 г. после упразднения должности Царскосельского Главноуправляющего все административно-хозяйственные и полицейские учреждения были подчинены Министерству Императорского двора, а управляющим местными Дворцовыми управлениями были даны общие права начальников губерний. Решением Комитета министров, утвержденным Александром II 1 марта 1867 г. было предписано оставить существующий порядок 9 . В соответствии с ним полицмейстер назначался Министерством Императорского двора.

перестроенное в 1908 г. архитектором .

Рядом с домом Полицмейстера находился один из участков полиции с примыкающей к нему пожарной частью. В 1888 г. номер дома был 15, и в нем помимо полицейской части, располагался еще и паспортный стол.

В самом начале XX в. в этих зданиях находились городское полицейское управление, городской судья, управление полицмейстера города, адресный стол, 1-й участок полиции, пожарная часть.

На совещании от 5 апреля 1899 года было решено построить большое четырехэтажное (конкретно – нижних чинов, то есть, городовых). Было определено место на материальном дворе, на углу Колпинской и Оранжерейной улиц.

Примечательно, что когда в Царском Селе начались работы по сооружению городской канализации, то именно в этом здании устроили пробные очистные сооружения

На это затратное строительство министерство решилось, чтобы не тратить, еще большие, деньги для найма квартир в Царском Селе и Гатчине. При выборе дома для чинов Дворцовой полиции учитывалось, что Двор пребывает здесь большую часть года (соответственно, полиция несет службу

• 6 месяцев в Царском Селе,
• 3 месяца – в Петергофе,
• 2 месяца – в Санкт-Петербурге
• 1 месяц – в вояже).

Кроме того, 30 полицейских постоянно находились в Гатчине, при резиденции вдовствующей императрицы и размещались в квартирах Конюшенного дома 13 .

В конце 1830 -х годов был построен .

В 1908 г. в связи с повышением этажности домов в Царском Селе (до 4–5 этажей), в 1908 г. сообщалось о постройке новой каланчи, сооруженной Царскосельской городской полицией взамен старой, которая из-за 4–5 этажных домов, стала, по высоте, непригодной…Сооружение будет выше всех зданий города и будет окончено к 1 сентября» 14 .

Занятия полицейских чинов заключались

1. в предотвращении преступлений,
2. аресте, по свежим следам, преступников,()
3. поимке беглых,
4. подборе пьяных и трупов,
5. проверке деятельности питейных заведений,
6. доставлении полиции сведений о лицах, проживающих в домах,
7. санитарных проверках,
8. заботе о чистоте улиц, пешеходных дорожек перед домами.

Полицейские работали в тесном взаимодействии с

Поскольку оклады у полицейских чинов были небольшие, им разрешалось подрабатывать «на нуждах города»: Управляющий Царскосельским Дворцовым управлением , в отношении Городовой ратуше от 22 марта 1866 г. сообщал:

«…Разрешаю городовой ратуше употреблять по прежнему порядку, для уборки улиц, очищения лотков от грязи и пр. нижних полицейских чинов, с уплатой им в виде прямых льгот из городских доходов Ратуши … по 15 копеек в день на человека, при этом, снабжать их инвентарем…» 15

Проституция в Царском Селе

Для Царского Села, где находился большой гарнизон и много приходящего на заработки рабочего люда, одной из обязанностей полиции было следить за несанкционированной проституцией. В дворцовом госпитале почти всегда находились на излечении военные чины, зараженные венерическими болезнями, причем, командование, оправдываясь, часто объясняло это тем, что солдаты прибыли в части уже зараженными.

То, что проституция была повседневным явлением Царского Села, свидетельствуют и мемуаристы. Царскосел замечал:

«Все в тысячный раз повторяло виденное, слышанное, описанное у Гоголя, у Салтыкова-Щедрина, у Чехова: «Дама просто приятная» и «Дама приятная во всех отношениях» в пятом часу вечера проходили под легкими цветными зонтиками городским бульваром в гастрономические магазины и » 16 .

Еще в 1857 г. полицмейстер выдвинул свои предложения, «касательно наблюдения за публичными женщинами в Царском Селе». Тогда старшим штаб-лекарем был .

"Царскосельское уездное полицейское управление прерывает контракт с домовладельцем Красношеевым в дер. Белозерка по Павловскому шоссе, срок которого кончается в феврале 1915 года. Управление придумало в 7 раз в течении 13 летнего срока переехать в новое помещение, да не в город, а в село Большое Кузьмино по Песочному переулку, где оно будет занимать 6 маленьких комнатушек, вернее- клетушек. Помещение не соответсвует необходимому, водопровода и канализации нет, а арестантское помещение состоит из 2-х весьма маленьких комнат, расположенных в отдельном, еще строящемся на скорую руку, флигельке."

городовые

околоточный надзиратель

Служили в полиции люди ответственные и добросовестные, производился тщательный отбор кандидатов.

Но и эта система имела исключения.

Злоупотребления положением, коррупция

Были случаи злоупотребления полицейских своим положением, а также коррупции, – и в других, подконтрольных им. сферах.

Характерный пример о «сборе с извозчиков» приводит газета «Царскосельская речь» в 1906 г.:

«Уже много лет кем-то установлено, что местная полиция выдает номера извозчикам, стоящим на станциях дачных мест нашего уезда. За эти номера местный пристав берет по рублю и больше. На эти деньги нанимают сторожа, который подметает площадку – биржу, и приготовляются самые номера.

Дело в том, что эти расходы обходятся рублей в сто, не более, для каждого пункта, но в то же время на одной Сиверской – до 450 номеров извозчиков, которые платят до 500 р. местному приставу. Красное Село, Дудергоф, Тайцы, Вырицы, Дивенская и т.д. – также дают солидную сумму, которая всецело идет в карман местных приставов.

Извозчики, местные крестьяне уже давно хлопочут, чтобы эти деньги поступали в доход местных сельских обществ на ремонт подъездных путей, но полиция крепко держит в руках этот крупный источник дохода» 22 .

Собственно, коррупция начиналась сверху. При составлении сметы в доходную статью за жетоны в «Росписи о доходах и расходах г. Царского Села на 1888 г.» «записывалось 300 руб., а в статью «расход» 200 руб. 23 .

Дальше – больше. Позволим себе перефразировать известную аксиому о том, что факты – «упрямая вещь» и приведем финансовый итог из городской сметы уже за 1906 год, в которой те самые – «упрямые цифры» «итожат» большой вопрос»:

• доходы – «более 125000 руб.» (будем исходить – из 125 тыс. руб.)
• расходы – 117150 руб.
• разность – 7850 руб.
• Указанная в отчете прибыль – 1500 руб., которая «предназначена на непредвиденные расходы».

Куда «делась» разница между доходом и расходом, в сумме 6350 руб.? (выделено – авт.). Вопрос этот и сейчас столь же актуален и, как и, – «безответственен» (точнее, – безответен) 24 .

В 1906 году газета «Царскосельская речь» поместила несколько корреспонденций с критикой «ретивого пристава» 2-й части Ф.И. Белецкого. Отмечалось, например, что он на парадах ругает городовых площадной бранью». «Они, – добавляла газета, – за небольшую плату продают свой труд, но не душу» 25 .

В другой статье «Еще о ретивом приставе» был помещен следующий «пассаж»:

«… Прогресс (публичная критика – Л.Б.) не оказал никакого влияния на внешнее обращение г. Белецкого. Пришел однажды г-н Белецкий в баню на . в доме гр. Гудовича, приказал величественно открыть ему номер, вопрос о плате, по обычаю, остался открытым, и потребовал к себе жену заведующего номерами (мужа служащей не было дома).

– Хочу, чтоб ты меня мыла!»

Репортер заключал восклицанием: «Когда же сего пристава вытряхнут из Царского Села?!» 26

Поскольку пристав был переведен в Царское Село из Москвы в этом же номере среди «псевдо» – объявлений с намеками на местную жизнь, газета поместила объявление: «Банщица нужна лицу, избалованному в Москве. София. 2-ой Полицейский участок» 27 .

Обобщая, можно сказать, что здесь представлен вид властной вертикали, что называется, – «снизу»… А что же в высшем «благородном семействе»…

В отчете члена ревизионной комиссии находим свидетельство того, что в ходе ревизии Царскосельского Дворцового управления, обнаружились «на руках» у счетовода не оприходованные 25 рублей. Оказалось, что эти «лишние» деньги – «…при письме барона Врангеля (отставного генерал-майора, бывшего полицмейстера г. Царского Села – Л.Б.). …

По комнатной описи вещей в служебной квартире, которую, будучи при исполнении, опустошил бывший «грозный страж порядка» Врангель,… дворцовое имущество, принятое бароном под расписку, в кладовую… не возвращено,…а в случае утраты Дворцовое управление оценило утраченное в 696,65р., барон согласился все выплатить, в рассрочку – по 25 р.

14 июля, бывший начальник выслал 25 р. и более – ничего….Означенное по описным книгам имущество значилось на лицо, и разрешения на списание не было испрошено…

Начальник Дворцового управления (Ионов – Л.Б.) сейчас, по этому поводу, вышел в Кабинет с соответствующим представлением. Оценка утраченного не представлена, т к имущество записано без указания цены вещей, но по описаниям…едва ли достигают действительной стоимости…Контролер Савицкий» 28 .

Понятная «развязка скандала», – «разрешено выписать пропавшее имущество в расход», – лишь подтверждает классическое изречение, что система абсолютной власти – аморальна абсолютно.

Повышенные меры безопасности

С 1859 г. полицейские служители сопровождали патрули разных войсковых частей, также наблюдавших за порядком в парках и городе.

В 1861 - Прусак Игнатий Михайлович - штабс-капитан, нач. ЦС жандармской команды, кавалер орденов Св. Анны 3-й степени, Св. Станислава 3-й степени, имеет медаль 1853-1856 г.

Форма одежды городовых и конюхов конно-полицейской стражи образца 1899-го года. Фото 1903 г.

В 1881 г. в ходе реформы подразделений государственной охраны произошли изменения и в этой структуре. В результате был увеличен штат Дворцовой стражи, создана ее Секретная часть и в сентябре 1884 г. после очередной реорганизации образована Дворцовая полиция во главе с Е.Н. Ширинкиным.

Охрана Императорской фамилии требовала повышенных мер безопасности со стороны полиции. В 1888 г. состав полиции был увеличен до 117 человек.

Дворцовые подразделения государственной охраны никогда не афишировали свою деятельность. Сторонним наблюдателям, как правило, была видна только парадная, военная охрана императорской семьи, неотъемлемая часть пышных дворцовых церемониалов. Но профессионалы хорошо понимали, что раззолоченные дворцовые гренадеры, бесконечные шпалеры гвардейцев не защитят царя от пули или бомбы террориста, брошенной из толпы. Именно поэтому негласная охрана начиная с периода правления Александра III приобрела столь важное значение.

В заметке «Пуганая ворона и куста боится» газета «Царскосельская речь» сообщила о взрыве вечером 27 июня 1906 г. на Магазейной улице. Газета сообщала, что «насторожился полицейский» и запестрели «гороховые пальто». Тревога оказалась напрасной, это «у ворот дома № 7 рабочие, которые рыли траншею для труб, взорвали большой камень» 2 9 .

Упоминание о «гороховых пальто» не случайно. Уже в 1894 г. известный Департамент озаботился приобретением соответствующей агентуры… Несколько позже, циркуляром от 5 июля 1907 г. было налажено обучение филеров 30 .

Всеволод Рождественский вспоминал, что происходило при возникновении неординарной ситуации, например, – появления начальства:

«…И тогда из ближайших кустов неожиданно выступала остроносая, преувеличенно корректная фигура в котелке. Она делала неуловимый знак городовому на углу. Городовой вытягивался, почтительным взглядом провожая сиятельное начальство, тут же останавливал беспечного стекольщика или группу плотников с дрожащими пилами на плечах, с красным узелком под мышкой и заворачивал их в соседнюю улицу…» 31 .

Руководители дворцовых спецслужб: А. Спиридович, В. Орлов, В. Дедюлин, Б. Герарди. 1910 г.

К началу XX века на 108 царскосельских полицейских приходилось всего 67 разносистемных и разнокалиберных револьверов.

Обязанности городовых были изложены в инструкции 1909 г. 32

В Царском Селе находилось и Уездное жандармское управление.

Расходы города на полицию и жандармерию на 1906 г., по данным прессы, были запланированы в размере 650 рублей 33 . Затем расходы на содержание жандармского управления значительно выросли: его «чинам, расквартированным в Царском Селе, выделялись «добавленные от города квартирные деньги» (замена натуральной повинности податных сословий – деньгами – Л.Б.).

Для этой цели в 1911 г. город выделял, в сумме, ─ 780 рублей: помощнику начальника губернского жандармского управления в Царскосельском уезде; четырем жандармским унтер-офицерам по 60 руб., всего – 240 руб. Выплачивались также командировочные, кормовые деньги» арестантам, и «на разные надобности по секретным делам» 34 .

Впрочем, для непосредственной охраны Императорской семьи предназначались: Конвой Его Императорского Величества и войска гарнизона. Полковник Н.А. Петровский вспоминал:

«После революции 1905 года Царское Село стало главной резиденцией Императора Николая II. … Приемы иностранных гостей и парады, устраиваемые в их честь, происходили в Царском Селе.

Местом парада была площадь Екатерининского дворца. Место было довольно поместительное и закрытое со всех сторон зданиями дворца и дворцовых служб. Для охраны – очень удобное место.

Гарнизон был достаточный: три отдельных стрелковых батальона. А потом два кавалерийских полка и две гвардейские конные батареи: пятая и шестая Донская – из Павловска… гусары… кирасиры… были самыми красивыми в гвардии, так что парады были великолепны.

Иностранцев очень занимали: оригинальная русская форма Императорских стрелков; чубы и исключительная лихость Шестой Л.-гв. Донской Его Величества батареи; оригинальность Сводно-Казачьего полка, в котором были представлены в полусотнях все казачьи войска кроме Донцов и Кавказцев; и красота красных черкесок Государева конвоя.» 35 .

Появление полицейских собак в Царском Селе относится к 1909 г. История сохранила точную дату: 13 августа 1909 г. из Царскосельского дворцового питомника была взята собака по кличке Лира, ее определили на службу при местной полиции, возглавлял которую тогда полковник :

За время службы Лира оказалась незаменимой в деле розыска воров и преступников. Она раскрыла множество значительных и мелких краж. Известный за морский сыщик Шерлок Холмс со своим знанием методов дедукции оказался бы не у дел, вступи он в соревнование с царскосельской Лирой. Там, где раньше вор или преступник был неуловим, теперь в дело включалась полицейская собака. Лира с легкостью раскрыла кражу имущества на 3000 рублей, совершенную в отдаленной деревне Новые Веси, расположенной за Тярлево. В другой раз Лира раскрыла кражу товаров и денег в , что на Павловском шоссе. Дело происходило так. Аккуратно, не оставляя следов, а значит и надежд найти похищенное, воры все украденное разделили и запрятали в разных местах города: где на чердаке под стропилами, где на неиспользуемой лестнице, в необитаемом подвале, во множестве зданий. Надежда воров была на то, что при таком дробном хранении сыщики точно не найдут украденный товар. Но они не брали в расчет способностей Лиры, которая легко «разнюхала» все потайные дорожки, ведущие к похищенным товарам.

Не оценить неоспоримые преимущества собак при розыске было невозможно. Вот поэтому вскоре при царскосельской полиции служили четыре «товарища»: Лира, Бора, Бенно и Эдекуи. Их опекуном стал надзиратель 3-го околотка 1-го участка Григорий Николаевич Ширяев. Он и воспитывал, и дрессировал собак, участвовал в розыскных делах и был настолько предан своему делу, что посвящал ему не только служебное, но и свободное время.

Результатом стала безупречная работа его подопечных и огромный опыт самого «собачьего» учителя. При этом Г. Н. Ширяев прослушал курс по дрессировке собак, прошел хорошую практическую выучку и написал собственный труд по этому предмету, а для того чтобы распространить накопленные знания, собирался опубликовать его для широкого пользования.

Из опыта известно, что для полицейской службы более всего подходят собаки следующих пород: немецкие овчарки, примененные к розыску в Германии (впервые), доберман-пинчеры и эрдельтерьеры как чрезвычайно выносливые, умные и преданные человеку. Содержание полицейских собак обходилось царскосельской полиции чрезвычайно дешево: 5 руб. в месяц (корм, подстилка, вольер и медикаменты), содержание проводника - 30 руб. При местной полиции проводником служил В. Е. Комаров, прошедший специальную школу по воспитанию и дрессировке собак. Подготовка четвероногих полицейских начиналась с рождения до 23-х месяцев, а дальше уже проводилась правильная дрессировка собаки, вплоть до ее самостоятельной работы по розыску.

Время от времени Центральным Российским «Обществом поощрения применения собак для полицейской службы» устраивались соревнования на призы. Местом проведения собачьих состязаний в Петербурге был Коломяжский ипподром, их также проводили в Москве или в Финляндии. Царскосельская Лира вместе с Григорием Николаевичем Ширяевым неоднократно представляли город на таких соревнованиях.

Сохранились и уникальные исторические документы, рассказывающие о взаимоотношениях полиции и известных царскоселов:

31 июля 1914 года полицией города Царского Села в лице полицеймейстера Гумилеву было выдано указанное в «Правилах» свидетельство, удостоверяющее «об отсутствии опорачивающих обстоятельств, указанных в статье 4 сих правил»: «Дано сие Сыну Статского Советника Николаю Степановичу Гумилеву, согласно его прошению, для представления в Управление Царскосельского Уездного Воинского Начальника, при поступлении в войска, в том, что он за время проживания в гор. Царском Селе поведения, образа жизни и нравственных качеств был хороших, под судом и следствием не состоял и ныне не состоит и ни в чем предосудительном замечен не был. Что Полиция и Свидетельствует».

В годы I Мировой войны уклад жизни в Царском Селе значительно изменился. У полицейских появилось много новых обязанностей и поблем.

Спекуляция, – не без помощи горожан, – выявлялась, и виновные несли ответственность, по законам военного времени.

Источники, использованные Большаковой Л.З.:

1. РГИА Ф.472. Оп. 60. Д. 2363. Об устройстве городского и общественного управления в Дворцовых городах. Л. 3–4.
2. РГИА Ф.472. Оп. 60. Д. 2363. Об устройстве городского и общественного управления в Дворцовых городах. 1870-1880 гг. Л.3.
3. Материалы о городах придворного ведомства. Царское Село. С. 44.
4. Там же.
5. Там же. Л. 14.
6. Там же. Л. 15.
7. Там же.
8. Там же. Л. 16.
9. Там же. Л. 20.
10. Царскосельская речь. 1906, № 8 от 9 июня.
11. Царскосельский предвыборный листок. № 3. 5 марта 1906 г. С.3.
12. РГИА. Ф 468. Оп. 15. Д. 1811. Строительство здания для чинов Дворцовой полицейской конторы, подчиненной Дворцовому коменданту. 1899–1901 гг. Л. 9 об.
13. Царскосельское дело.1908. №16 от 11 июля.
14. РГИА. Ф. 488. Оп 1. Д.148. Л. 104.
15. Рождественский Вс. Страницы жизни. С. 12.
16. РГИА. Ф 472. Оп. 15 (Вн. оп. 31/929). Д 25. 1864-1865 гг. Л… Л.2.
17. Подробнее см.: Князькин И.В. Проституция // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. Девятнадцатый век. Т. II. Книга 5. П–Р. СПб., 2006. С. 744–749; Князькин И.В. Публичные дома // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. Девятнадцатый век. Т. II. Книга 5. П – Р. СПб, 2006. С.791–794.
18. Дубисс-Кравчук Ф.Ф. Из записок петербургского полицмейстера Ф.Ф. Дубисса-Кравчука // Пиотровский В. Кудрявцев Д… Очкур Р. Полиция Российской империи. [Воспоминания. Документы. Статьи]. М.,; СПб., 2005. С. 104.
19. Там же. С.105.
20. Трепов Ф.Ф. Всеподданнейший отчет генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова по управлению Санкт-петербургским градоначальством и столичной полицией, 1876 г. // Пиотровский В. Кудрявцев Д. Очкур Р. Полиция Российской империи.С. 30–31.
21. Царскосельская речь. № 12. 1906, 7 июля. С.2.
22. РГИА. Ф. 482. Оп. 60. Д. 2363. Л..283.
23. См. приложение № 9. Смета доходов и расходов города на 1906 г.
24. Царскосельская речь. 1906. № 8 от 9 июня.
25. Там же.
26. Там же
27. РГИА. Ф. 482. Оп. 3. (Вн. оп. 135/2471) Д… 34… Об учреждении особой Комиссии для обрезервирования дел Царскосельского дворцового управления и полиции г. Царского Села. 1904, 25 октября – 3.08.1905, 3 августа. Л.21.
28. Царскосельская речь… 1906. № 11, от 1 июля.
29. Пиотровский В. Кудрявцев Д. Очкур Р. Полиция Российской империи. С. 229, 232–233.
30. Рождественский Вс. Страницы жизни. Из литературных воспоминаний. 2-е изд., доп. М.: Современник. 1974. С.13–14.
31. Инструкция городовым Царскосельской полиции. Царское Село. 1909.
32. Капля [Гликман Д.И.] О самоуправлении // Царскосельская речь. 1906. № 10 от 3 июня.
33. ЦГИА СПб. Ф. 696. Оп 1. Д. 599. О составлении городской сметы на 1912 год. Нач. 28.11.1911 – оконч. 18.12.1912. Л. 30– 33 об.
34. Цит. по: Царскосельские полки / Егоров М.Ю. Рогулин Н.Г. Букин Ю.В. Трошин Д.Ю. Под общей ред. А.Ю. Егорова. СПб., 2009. С.50–51.
35. Царскосельское дело. 1914. № 30 от 25 июля.
36. ЦГИА СПб. Ф. 696. Оп. 1. Д. 648. Л. 71.

Упоминания:

1. Артемьев Василий Александрович – 1875 –1877 не имеющий чина брантмейстер городской полиции ЦС
2. Белкин Николай - ЦС полиции частный пристав, ттс, 1829, 37 л., чахотка
3. Веревочкин Иван Евдокимовочкин – 1861 – 1865, нс., частный пристав городской полиции ЦС, кавалер орденов: Св. Анны 3-й ст., Св. Станислава 2 и 3-й степени, имеет знак отличия за XXV лет, медаль 1853-1856 г.
4. Вериго Владислав Константинович – 1861 – 1863, кр, письмоводитель городской полиции ЦС
5. Врангель Александр Константинович фон, барон – 1895 - полковник, полицмейстер
6. Врангель Анатолий Андреевич фон - барон, полицмейстер ЦС 1880-1890 гг., подполковник, женат на дочери
7. Врангель Александр Константинович фон, барон – 1895 - 1902 полковник, полицмейстер.
8. Гаммер Николай Карлович – 1875 – губ. секретарь, секретарь Уездного Полицейского управления в ЦС, 1877 – кск., 1882 – ттс.,
9. Гартунг Фёдор Карлович – 1872 – тс., Квартальный надзиратель городской полиции ЦС
10. Гожев Гаврил Васильевич – 1917 - кск., Леонтьевская здание полиции. Упр. 1-го полицейского участка в ЦС
11. Григорьев Никита Дмитриевич – 1861 – ттс., пом. бухг. городской полиции ЦС, имеет крест ополчения, медаль 1853-1856 г.
12. Гуляев Василий Львович – 1861 – исп. должность регистратора в Земской полиции Ц.С.
13. Гуляев Платон Васильевич – 1865 – кол.рег, кварт. рег. городская полиция в ЦС, 1872 – ттс., письмоводитель гор.полиции в ЦС, 1874 – частный пристав гор. полиции, 1875 – 1877 - ка, частный пристав гор. полицииом Селе
14. Данилов Антон Матвеевич – 1917 - Канцелярия городской полиции ЦС
15. Дмитриев Александр Дмитриевич – 1874 – 1877, кс., письмоводитель городской полиции в ЦС
16. Дмитриев Владимир Федорович – 1861 – тс., пристав 2-го стана Земской полиции ЦС, имеет знак отличия за XV лет, медаль 1853-1856 г., 1872 – 1874 - ка
17. Дмитриев Венедикт Фёдорович – 1861 – губ. секретарь, письмоводитель Пристава 2-го стана Земской полиции ЦС имеет медаль 1853-1856 г.
18. Драгунов Павел Герасимович – 1861 – ка., частный пристав городской полиции Ц.С., кавалер орденов: Св. Станислава 2-йст., Св. Анны 3-й ст., имеет знак отличия за XXXV лет, медаль 1853-1856 г.

Дьяков Алексей Гаврилович – 1874 – кс., квартальный надзиратель городской полиции в ЦС, 1877 – ттс.

Есипов Виктор Никандрович – 1865 – тс., частный пристав городской полиции в ЦС., 1872 – 1874 - ка

Загоскин Василий Ростиславович – 1861 – состоит по Армейской пехоте майор, ИО Полицмейстера ЦС, имеет знак отличия за XV лет, крест ополчения и медаль 1853-1856 г.

Иванов Димитрий Игнатьевич – 1861 – ка., бухгалтер гор. полиции ЦС, кавалер ордена Св. Станислава 3-й ст., Польский знак военного отличия 5-й ст., медаль 1853-1856 г. 1863 – ка., квартальный надзиратель гор. полиции ЦС, 1864 - ка., квартальный надзиратель городской полиции ЦС

Иванов Михаил Иванович (1818-1897), 1847 – гс., пристав 1-го стана Земского суда в ЦС, 1858 – ттс, дмв., Колпинская 3, 1861-1863 – тс., пристав 1-го стана Земской полиции ЦС, кавалер ордена Св. Станислава 3-й ст., имеет знак отличия за XV лет, медаль 1853-1856 г., 1864 – ка., похоронен на Казанском кладбище.

Иванов Сергей Прокофьевич – 1882 – не имеющий чина, столоначальник Уездного полицейского управления ЦС

Исаев Михаил Иванович - 1872 – журналист городской полиции ЦС 1875 – гс

Исаков (Зворыкин) Иван Андреевич - 1895 - ЦС, Леонтьевская 1. Полицейский корпус городской полиции

Лихачёв Иван Тихонович - 1861 - 1864, тс., квартальный надзиратель городской полиции Ц.С., имеет медаль за Турецкую войну 1828 и 1829 г., за взятие г. Варшавы 25 и 26 Августа 1831 г., Польский знак отличия за военные достоинства 5-й ст., Вензель изображ. в бозе почивающего Государя Императора Александра I, знак отличия за XV лет, медаль 1853-1856 г.

Малиновский Иван Лукич - 1861 - 1864 - ттс, квартальный надзиратель городской полиции ЦС, кавалер орденов: Св. Владимира 4 ст.за 35 лет, Св. Станислава 3-й ст., имеет знак отличия за XXX лет, медаль 1853-1856 г.

Меньшов Николай Борисович - 1861 - 1864 - тс., квартальный надзиратель городской полиции ЦС, имеет крест ополчения и медаль 1853-1856 г.

Моисеенко Лев Игнатьевич - 1861 - 1862 - тс., квартальный надзиратель городская полиция Ц.С., имеет медаль 1853-1856 г., 1863 - 1864 - ка., частный надзиратель городской полиции Ц.С.

Тверитинов Константин Васильевич – 1863, 1864 – капитан, квартальный надзиратель городской полиции ЦС

19. Тигодский Александр Федорович – 1861 – кр, секретарь Земской полиции, 1863 – гс., секретарь Земского суда, 1864 – кс., секретарь Земского полицейского управления в ЦС

    Типенберг Иван Н. – 1865 – кс., квартальный надзиратель городской полиции ЦС

    Фёдоров Василий Иванович – 1875 – 1877 - штабс-капитан Корпуса жандармов, сост. при городской полиции ЦС начальник ЦС конной жандармской команды

    Флоренский Александр Феодорович – 1863 – 1864 - нс., частный пристав городской полиции ЦС

    Хомато Потит Александрович - 1861 - кск., квартальный надзиратель городской полиции Ц.С., имеет медаль 1853-1856 г.

    Хондожевский Александр Антонович, 1872 - гс., квартальный надзиратель городской полиции ЦС, 1874 - 1875 - кс, +1896, похоронен на Казанском кладбище, с Лазаревым П.А.

    Шелехов Пётр Фёдорович – 1872 – 1874, нс., помощник уездного исправника, Уездного полицейского управления в ЦС

    Ширяев Василий Егорович – 1861 – поручик в отставке, квартальный надзиратель городской полиции ЦС

    Яковлев Илья Моисеевич – 1872 – 1874 - кр, квартальный надзиратель городской полиции ЦС, 1875 – 1877 - гс, 1898 – ттс в отставке, Ц.С., Колпинская дом Александрова

    Яковлев Павел Осипович – 1872 – кр, столоначальник 1-го стола Уездного управления полиции в Ц.С, 1882 – регистратор Уездного полицейского управления в Ц.С.

Главная » Части речи » Структура царской полиции. Царский полицейский и новая власть