Курсовая работа: Метафора как средство оптимизации понимания художественного текста. Тип речи: описание, повествование, рассуждение

B8

Средства художественной выразительности

Что такое олицетворение? Олицетворение это присвоение неживому признаков живых существ. Например: уставшая природа; солнце улыбается; голос ветра; поющие деревья; Пели пули, били пулеметы, ветер упирал ладони в грудь…; Все безрадостнее, все явственнее ветер за плечи рвет года.

Также в задании встречаются:

Антитеза - противопоставление.

Градация - стилистическая фигура, которая состоит в таком расположении слов, при котором каждое последующее слово содержит усиливающееся или уменьшающееся значение.

Оксюморон - сочетание прямо противоположных слов с целью показать противоречивость явления.

Гипербола - художественное преувеличение.

Литота - художественное преуменьшение.

Перифраза - замена названия предмета описанием его существенных признаков. Например: царь зверей (вместо лев).

Устаревшие слова как изобразительный приём

Разговорная и просторечная лексика как изобразительный приём

Фразеологизмы как изобразительный приём

Риторический вопрос, риторическое восклицание, риторическое обращение

Лексический повтор

Синтаксический параллелизм

Неполнота предложений (эллипсис)

Речь. Анализ средств выразительности.

Необходимо отличать тропы (изобразительно-выразительные средства литературы), основанные на переносном значении слов и фигуры речи, основанные на синтаксическом строении предложения.

Лексические средства.

Обычно в рецензии задания В8 пример лексического средства дается в скобках либо одним словом, либо словосочетанием, в котором одно из слов выделено курсивом.

Тропы.

В рецензии примеры тропов указываются в скобках, как словосочетание.

Виды тропов и примеры к ним в таблице:

Фигуры речи, строение предложений.

В задании В8 на фигуру речи указывает номер предложения, данный в скобках.

Помни!

При выполнении задания В8 следует помнить, что вы заполняете места пропусков в рецензии, т.е. восстанавливаете текст, а с ним и смысловую, и грамматическую связь. Поэтому часто дополнительной подсказкой может служить анализ самой рецензии: различные прилагательные в том или ином роде, согласующиеся с пропусками сказуемые и т.д.

Облегчит выполнение задания и разделение списка терминов на две группы: первая включает термины на основе изменений значения слова, вторая – строение предложения.

Разбор задания.

(1) Земля – космическое тело, а мы – космонавты, совершающие очень длительный полет вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. (2) Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

(3) Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство, сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полет. (4) Но вот постепенно, последовательно, с изумляющей безответственностью мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан. (5) Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут суетливо перерезать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это придется квалифицировать как самоубийство. (6)Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. (7) Вопрос только размеров и времени.

(8) Человечество, по-моему, – это своеобразная болезнь планеты. (9)Завелись, размножаются, кишат микроскопические, в планетарном, а тем более во вселенском, масштабе существа. (10) Скапливаются они в одном месте, и тут же появляются на теле земли глубокие язвы и разные наросты. (11) Стоит только привнести капельку зловредной (с точки зрения земли и природы) культуры в зеленую шубу Леса (бригада лесорубов, один барак, два трактора) – и вот уж распространяется от этого места характерное, симптоматическое болезненное пятно. (12) Снуют, размножаются, делают свое дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли.

(13) К сожалению, столь ранимыми, как и биосфера, столь же беззащитными перед напором так называемого технического прогресса оказываются такие понятия, как тишина, возможность уединения и интимного общения человека с природой, с красотой нашей земли. (14) С одной стороны, человек, задерганный бесчеловечным ритмом современной жизни, скученностью, огромным потоком искусственной информации, отучается от духовного общения с внешним миром, с другой стороны, сам этот внешний мир приведен в такое состояние, что уже подчас не приглашает человека к духовному с ним общению.

(15) Неизвестно, чем кончится для планеты эта оригинальная болезнь, называемая человечеством. (16) Успеет ли Земля выработать какое-нибудь противоядие?

(По В. Солоухину)

«В первых двух предложениях использован такой троп, как ________. Этот образ «космического тела» и «космонавтов» является ключевым к пониманию авторской позиции. Рассуждая о том, как ведет себя человечество по отношению к своему дому, В. Солоухин приходит к выводу, что «человечество – это болезнь планеты». ______ («снуют, размножаются, делают свое дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли») передают негативные деяния человека. Употребление в тексте _________ (предложения 8, 13, 14) подчеркивает, что все сказанное автору далеко не безразлично. Употребленный в 15-м предложении ________ «оригинальная» придает рассуждению печальный финал, который заканчивается вопросом».

Список терминов:

1. эпитет
2. литота
3. вводные слова и вставные конструкции
4. ирония
5. развернутая метафора
6. парцелляция
7. вопросно-ответная форма изложения
8. диалектизм
9. однородные члены предложения

Делим список терминов на две группы: первая – эпитет, литота, ирония, развернутая метафора, диалектизм; вторая – вводные слова и вставные конструкции, парцелляция, вопросно-ответная форма изложения, однородные члены предложения.

Выполнение задание лучше начинать с пропусков, которые не вызывают трудности. Например, пропуск № 2. Так как в качестве примера представлено целое предложение, скорее всего подразумевается какое-либо синтаксическое средство. В предложении «снуют, размножаются, делают свое дело, выедая недра, истощая плодородие почвы, отравляя ядовитыми отправлениями своими реки и океаны, саму атмосферу Земли» используются ряды однородных членов предложения: глаголы снуют, размножаются, делают дело, деепричастия выедая, истощая, отравляя и существительные реки, океаны, атмосферу. В то же время глагол «передают» в рецензии указывает на то, что на месте пропуска должно стоять слово во множественном числе. В списке во множественном числе стоят вводные слова и вставные конструкции и однородные членные предложения. Внимательное прочтение предложения показывает, что вводные слова, т.е. те конструкции, которые тематически с текстом не связаны и могут быть изъяты из текста без потери смысла, отсутствуют. Таким образом, на месте пропуска № 2 необходимо вставить вариант 9) однородные члены предложения.

В пропуске № 3 указаны номера предложений, значит термин снова относится к строению предложений. Парцелляцию сразу можно «отбросить», так как авторы должны указать два или три подряд идущих предложения. Вопросно-ответная форма тоже является неправильным вариантом, так как предложения 8, 13, 14 не содержат вопроса. Остаются вводные слова и вставные конструкции. Находим их в предложениях: по-моему, к сожалению, с одной стороны, с другой стороны.

На месте последнего пропуска необходимо подставить термин мужского рода, так как с ним в рецензии должно согласовываться прилагательное «употребленный», и он должен быть из первой группы, так как в качестве примера дано только одно слово «оригинальная» . Термины мужского рода – эпитет и диалектизм. Последний явно не подходит, так как это слово вполне понятно. Обращаясь к тексту, находим, с чем сочетается слово: «оригинальная болезнь» . Здесь явно прилагательное употреблено в переносном смысле, поэтому перед нами – эпитет.

Остается заполнить только первый пропуск, который является самым сложным. В рецензии сказано, что это – троп, и он используется в двух предложениях, где переосмысляется образ земли и нас, людей, как образ космического тела и космонавтов. Это явно не ирония, так как в тексте нет ни капли насмешки, и не литота, а скорее даже наоборот, автор намеренно преувеличивает масштабы катастрофы. Таким образом, остается единственно возможный вариант – метафора, перенос свойств с одного предмета или явления на другой на основе наших ассоциаций. Развернутая – потому, что из текста нельзя вычленить отдельное словосочетание.

Ответ: 5, 9, 3, 1.

Потренируйся.

(1)В детстве я ненавидела утренники, потому что к нам в садик приходил отец. (2)Он садился на стул возле ёлки, долго пиликал на своём баяне, пытаясь подобрать нужную мелодию, а наша воспитательница строго говорила ему: «Валерий Петрович, повыше!» (З)Все ребята смотрели на моего отца и давились от смеха. (4)Он был маленький, толстенький, рано начал лысеть, и, хотя никогда не пил, нос у него почему-то всегда был свекольно-красного цвета, как у клоуна. (5)Дети, когда хотели сказать про кого-то, что он смешной и некрасивый, говорили так: «Он похож на Ксюшкиного папу!»

(6)И я сначала в садике, а потом в школе несла тяжкий крест отцовской несуразности. (7)Все бы ничего (мало ли у кого какие отцы!), но мне было непонятно, зачем он, обычный слесарь, ходил к нам на утренники со своей дурацкой гармошкой. (8)Играл бы себе дома и не позорил ни себя, ни свою дочь! (9)Часто сбиваясь, он тоненько, по-женски, ойкал, и на его круглом лице появлялась виноватая улыбка. (10)Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и вела себя подчёркнуто холодно, показывая своим видом, что этот нелепый человек с красным носом не имеет ко мне никакого отношения.

(11)Я училась в третьем классе, когда сильно простыла. (12)У меня начался отит. (13)От боли я кричала и стучала ладонями по голове. (14)Мама вызвала скорую помощь, и ночью мы поехали в районную больницу. (15)По дороге попали в страшную метель, машина застряла, и водитель визгливо, как женщина, стал кричать, что теперь все мы замёрзнем. (16)Он кричал пронзительно, чуть ли не плакал, и я думала, что у него тоже болят уши. (17)Отец спросил, сколько осталось до райцентра. (18)Но водитель, закрыв лицо руками, твердил: «Какой я дурак!» (19)Отец подумал и тихо сказал маме: «Нам потребуется всё мужество!» (20)Я на всю жизнь запомнила эти слова, хотя дикая боль кружила меня, как метель снежинку. (21)Он открыл дверцу машины и вышел в ревущую ночь. (22)Дверца захлопнулась за ним, и мне показалось, будто огромное чудовище, лязгнув челюстью, проглотило моего отца. (23)Машину качало порывами ветра, по заиндевевшим стеклам с шуршанием осыпался снег. (24)Я плакала, мама целовала меня холодными губами, молоденькая медсестра обречённо смотрела в непроглядную тьму, а водитель в изнеможении качал головой.

(25)Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно ночь озарилась ярким светом фар, и длинная тень какого-то великана легла на моё лицо. (26)Я зажмурилась и сквозь ресницы увидела своего отца. (27)Он взял меня на руки и прижал к себе. (28)Шёпотом он рассказал маме, что дошёл до райцентра, поднял всех на ноги и вернулся с вездеходом.

(29)Я дремала на его руках и сквозь сон слышала, как он кашляет. (30) Тогда никто не придал этому значения. (31)А он долго потом болел двусторонним воспалением лёгких.

(32)…Мои дети недоумевают, почему, наряжая ёлку, я всегда плачу. (ЗЗ)Из тьмы минувшего ко мне приходит отец, он садится под ёлку и кладёт голову на баян, как будто украдкой хочет увидеть среди наряженной толпы детей свою дочку и весело улыбнуться ей. (34)Я гляжу на его сияющее счастьем лицо и тоже хочу ему улыбнуться, но вместо этого начинаю плакать.

(По Н. Аксёновой)

Прочитайте фрагмент рецензии, составленной на основе текста, который вы анализировали, выполняя задания А29 – А31, В1 – В7.

В этом фрагменте рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка. Если вы не знаете, какая цифра из списка должна стоять на месте пропуска, пишите цифру 0.

Последовательность цифр в том порядке, в котором они записаны вами в тексте рецензии на месте пропусков, запишите в бланк ответов № 1 справа от номера задания В8, начиная с первой клеточки.

«Использование рассказчицей для описания вьюги такого лексического средства выразительности, как_____(«страшную метель», «непроглядную тьму»), придаёт изображённой картине выразительную силу, а такие тропы, как _____ («боль кружила меня» в предложении 20) и _____ («водитель визгливо, как женщина, стал кричать» в предложении 15), передают драматизм описанной в тексте ситуации. Такой приём, как_____ (в предложении 34), усиливает эмоциональное воздействие на читателя».

Когда мы говорим об искусстве, литературном творчестве, мы ориентированы на впечатления, которые создаются при чтении. Они во многом определяются образностью произведения. В художественной литературе и поэзии выделяют особые приемы усиления выразительности. Грамотная презентация, публичное выступление – им также нужны способы построения выразительной речи.

Впервые понятие риторические фигуры, фигуры речи, появилось у ораторов древней Греции. В частности, их исследованием и классификацией занимался Аристотель и его последователи. Углубляясь в детали, ученые выделяли до 200 разновидностей, обогащающих язык.

Средства выразительности речи разделены по языковому уровню на:

• фонетические;
• лексические;
• синтаксические.

Использование фонетики традиционно для поэзии. В стихотворении часто преобладают музыкальные звуки, придающие поэтической речи особую напевность. В рисунке стиха для усиления используют ударение, ритм и рифму, сочетания звуков.

Анафора – повторение звуков, слов или словосочетаний в начале предложений, стихотворных строк или строф. «Задремали звезды золотые…» – повторение начальных звуков, Есениным использована фонетическая анафора.

А вот пример лексической анафоры в стихах Пушкина:

Одна ты несёшься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.

Эпифора – сходный прием, но встречается гораздо реже, при этом слова или словосочетания повторяются в конце строк или предложений.

Использование лексических приемов, связанных со словом, лексемой, а также словосочетаний и предложений, синтаксис, рассматривается как традиция литературного творчества, хотя широко встречается в поэзии тоже.

Условно все средства выразительности русского языка можно разделить на тропы и стилистические фигуры.

Тропы

Тропы – это использование слов и фраз в переносном значении. Тропы делают речь более образной, оживляют и обогащают ее. Некоторые тропы и их примеры в литературном творчестве перечислены ниже.

Эпитет – художественное определение. Используя его, автор придает слову дополнительную эмоциональную окраску, свою оценку. Чтобы понять, чем отличается эпитет от обыденного определения, нужно уловить при чтении, придает ли определение новый оттенок слову? Вот несложный тест. Сравните: поздняя осень – золотая осень, ранняя весна – юная весна, тихий ветерок – нежный ветерок.

Олицетворение – перенесение признаков живых существ на неодушевлённые предметы, природу: «Мрачные скалы сурово глядели…».

Сравнение – прямое сопоставление одного предмета, явления с другим. «Ночь хмурая, как зверь…»(Тютчев).

Метафора – перенос значения одного слова, предмета, явления на другое. Выявление сходства, неявное сравнение.

«В саду горит костёр рябины красной…»(Есенин). Кисти рябины напоминают поэту пламя костра.

Метонимия – переименование. Перенесение свойства, значения с одного предмета на другой по принципу смежности. «Который в фетрах, давай на спор» (Высоцкий). В фетрах (материал) – в фетровой шляпе.

Синекдоха – разновидность метонимии. Перенесение значение одного слова на другое по признаку количественной связи: единственное – множественное, часть – целое. «Мы все глядим в Наполеоны» (Пушкин).

Ирония – употребление слова или выражения в перевернутом смысле, насмешливом. Например, обращение к Ослу в басне Крылова: «Отколе, умная, бредёшь ты, голова?»

Гипербола – образное выражение, содержащее непомерное преувеличение. Оно может касаться размера, значения, силы, других качеств. Литота – напротив, непомерное преуменьшение. Гипербола часто используется писателями, журналистами, а литота гораздо реже. Примеры. Гипербола: «В сто сорок солнц закат пылал» (В.В.Маяковский). Литота: «мужичок с ноготок».

Аллегория – конкретное изображение, сцена, образ, предмет, который наглядно представляет отвлеченную идею. Роль аллегории – навести на подтекст, вынудить искать скрытый смысл при чтении. Широко используется в басне.

Алогизм – намеренное нарушение логических связей в целях иронии. «Был тот помещик глупый, читал газету «Весть» и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое». (Салтыков-Щедрин). Автор намеренно смешивает в перечислении логически разнородные понятия.

Гротеск – особый прием, соединение гиперболы и метафоры, фантастическое сюрреалистическое описание. Выдающимся мастером русского гротеска был Н.Гоголь. На использовании этого приема построена его повесть «Нос». Особое впечатление при чтении этого произведения производит сочетание абсурдного с обыденным.

Фигуры речи

В литературе используются также стилистические фигуры. Основные виды их отображает таблица:

Тест «Средства художественной выразительности»

Чтобы проверить себя на усвоение материала, пройдите небольшой тест.

Прочитайте следующий отрывок:

«Там война пахла бензином и копотью, горелым железом и порохом, она скрежетала гусеницами, строчила из пулемётов и падала в снег, и снова поднималась под огнем…»

Какие средства художественной выразительности использованы в отрывке из романа К.Симонова?

Швед, русский – колет, рубит, режет.

Бой барабанный, клики, скрежет,

Гром пушек, топот, ржанье, стон,

И смерть и ад со всех сторон.

А.Пушкин

Ответ на тест дан в конце статьи.

Выразительный язык – это, прежде всего внутренний образ, возникающий при чтении книги, прослушивании устного выступления, презентации. Для управления образами нужны изобразительные приемы. В великом и могучем русском их достаточно. Используйте их, и в вашем речевом рисунке слушатель или читатель найдет свой образ.

Изучайте выразительный язык, его законы. Определите для себя, чего не хватает в ваших выступлениях, в вашем рисунке. Думайте, пишите, экспериментируйте, и ваш язык станет послушным инструментом и вашим оружием.

Ответ на тест

К.Симонов. Олицетворение войны в отрывке. Метонимия: воющие солдаты, техника, поле боя – автор идейно соединяет их в обобщенный образ войны. Используемые приемы выразительного языка – многосоюзие, синтаксический повтор, параллелизм. Через такое сочетание стилистических приемов при чтении создается оживший, насыщенный образ войны.

А.Пушкин. В стихотворении отсутствуют союзы в первых строках. Таким способом передано напряжение, насыщенность баталии. В фонетическом рисунке сцены особую роль играет звук «р» в разных сочетаниях. При чтении возникает рокочуще-рычащий фон, идейно передающий шум битвы.

Если отвечая на тест, вы не смогли дать правильных ответов, не огорчайтесь. Просто перечитайте статью.

Министерство образования и науки

Армавирский государственный педагогический университет

Факультет иностранных языков

Кафедра английской филологии

и методики преподавания английского языка

Курсовая работа

МЕТАФОРА КАК СРЕДСТВО ОПТИМИЗАЦИИ ПОНИМАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

Выполнила:

студентка 401 группы

Зеленская М.А.

Научный руководитель:

ст. преподаватель

Горшкова Н.В.

Армавир 2010

Введение

Заключение

Введение

Тема данного исследования - "Метафора как средство оптимизации понимания художественного текста". Явление метафоричности привлекает пристальное внимание исследователей неслучайно. Это объясняется, прежде всего, общим интересом к изучению текста в широком смысле этого термина, стремлением дать лингвистическое обоснование и толкование различным стилистическим приемам, которые создают экспрессивность текста. Привлекают исследователей и проблемы, связанные с экспрессивностью языка и речи. При современном подходе факты изучаются не изолированно, а в контексте, так как, по образному выражению В.В. Виноградова, именно в условиях контекста происходит "насыщение слов смысловыми излучениями" (Виноградов, 1963:).

Метафоричность употребления является одной из возможностей создания экспрессии, ибо она, как правило, связана с семантическими сдвигами, что приводит к дополнительной экспрессивной насыщенности текста в целом - этим обусловлена актуальность выбранной нами темы.

Особое значение для исследователей представляет работа с образцами художественной литературы, специальный анализ которых поможет оценить их художественную ценность, выразительность не на произвольном, интуитивном уровне, а на основе осознанного восприятия выразительных средств языка.

Цель данной работы - исследовать употребление метафоры в произведениях Стивена Кинга и доказать значимость ее для более полного понимания текста.

Объектом для данного исследования послужили романы Стивена Кинга "Cycle of the Werewolf" и “The Mist”.

Предметом исследования являются частные случаи употребления метафоры в данных произведениях.

Цель, объект и предмет исследования определили круг следующих задач :

выявить случаи проявления метафоричности в тексте произведения;

проанализировать контекстуальную значимость метафор.

В ходе исследования были использованы следующие методы : метод контекстуального анализа и метод стилистического анализа художественного текста.

Цель и задачи данного исследования определили его структуру . Данная курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы.

Глава 1. Различные подходы к рассмотрению роли метафоры в художественном тексте

1.1 Метафора как эффективное средство выражения художественной мысли писателя

Метафора - оборот речи - употребление слов и выражений в переносном смысле на основе аналогии, сходства, сравнения (Ожегов, 1990: 351).

Общеизвестно, что слово может менять свое значение и семантический сдвиг происходит тогда, когда слово попадает в необычный для него контекст.

"Приемы изменения основного значения слова именуются тропами" (Томашевский, 1937: 29-30). Троп (от греч. tropos) - оборот - употребление слова в переносном его значении для характеристики какого-либо явления при помощи вторичных смысловых оттенков, присущих этому слову и уже непосредственно связанных с его основным значением. Соотнесение прямого и переносного значения слов основывается на сходстве сопоставляемых явлений, или на контрасте, или на смежности их, - отсюда возникают различные виды тропов, которые детально классифицировались в старинных риториках и теориях словесности, хотя существенного значения такого рода классификация не имеет. Основные виды тропов - метафора, основанная на сходстве или контрасте явлений, метонимия, основанная на смежности, и синекдоха, основанная на соотношении части и целого.

По существу к тропам относятся как различные виды перенесения значения, так и эпитет, сравнение, гипербола, литота, ирония.

Троп представляет собой общее явление языка, чрезвычайно расширяющее границы употребления слова, использующее множество его вторичных оттенков.

Метафора считается многими самым главным тропом и настолько характерна для поэтического языка, что само слово это иногда употребляется как синоним образности речи, как указание на то, что слова действуют здесь не в прямом, а в переносном значении. Метафорический язык часто означает "иносказательный" или "образный" язык.

В метафоре какое-то одно или несколько свойств переносятся на предмет или явление с другого предмета или явления, но эти последние не выступают в тропе непосредственно, а лишь подразумеваются. "Метафора - скрытое сравнение. В отличие от простого сравнения, имеющего два члена, метафора располагает только вторым" (Абрамович, 1965: 167).

Еще в древности язык прибегал к метафоре. Первоначально "стрелять" означало только одно: пускать стрелу из лука. Но потом этот глагол стали употреблять по сходству действия и цели его и в отношении огнестрельного оружия, хотя точности ради следовало бы создать глагол "пулять". Слова "пострел" и "постреленок" первоначально тоже были метафорическими: подвижность ребенка сопоставляется с быстротой летящей стрелы. Но эта метафоричность, некогда свежая и действенная, уже поблекла от длительного употребления. Блекнут метафоры не только древнего происхождения, а и более новые. Так, например, метафора "крыло дома" стала техническим термином и бытовым словом.

Такие метафоры называются стершимися, поскольку они не оказывают на нас эстетико-эмоционального воздействия, не напоминают нам о первоначально заложенном в них сравнении, а метафоры должны вызывать именно такую реакцию. Их нельзя по сути дела назвать метафорами, метафорами они являются только исторически.

Метафора представляет собой нерасчлененное сравнение. Помимо словесной метафоры, большое распространение в художественном творчестве имеют метафорические образы или развернутые метафоры. Иногда все произведение целиком представляет собой метафорический образ.

Основным видом метафоры является олицетворение, которое иногда называется прозопопеей или персонификацией. Суть олицетворения состоит в том, что признаки живого существа переносятся на нечто неживое, и неживое действует как существо одушевленное. Нередко олицетворяются отвлеченные понятия. Для иносказательного выражения отвлеченных понятий служит аллегория, которая является их условным обозначением, основанным, правда, на каком-то одном сходстве отвлеченного понятия и конкретного явления или предмета.

Так, например, аллегорическим выражением веры в европейской литературе и живописи оказывается крест, надежды - якорь (отсюда метафора "якорь спасения"). Чаще всего аллегории бывают постоянными, привычными, вроде постоянного эпитета, и нередко, поскольку они условны, нуждаются в пояснении. Границы между отдельными тропами не всегда можно провести ясно и четко. Например, истинно художественный эпитет должен возникать в переносном смысле слова. Такой эпитет называется метафорическим, поскольку он нередко представляет собой метафору в сокращенном виде. Итак, внутри тропов наблюдается взаимопроницаемость: один троп переходит в другой, смешивается с ним и делает затруднительным определение, какой же из тропов перед нами. Возможности создания новых переносных значений слов огромны. Тут все дело в мастерстве автора, в способности найти новые, неожиданные сопоставления. Метафора это эффективное средство выражения художественной мысли писателя.

1.2 Лингвистический подход к рассмотрению метафоры

Два основных семантических свойства художественной речи - изобразительность и иносказательность - определяют особую когнитивную роль метафоры в художественной речи. Метафоричность - важнейшая черта художественного текста. В связи с этим, прежде чем перейти к метафоре, рассмотрим основные моменты современного состояния общей теории метафоры.

Обзор литературы по теории метафоры, который приводится в работах Арнольд И.В., Арутюновой Н.Д., Баранова А.Н., Бахтина, Блэка М., Виноградова В.В., Никитина М.В., Вовка В.Н. и так далее, показывает, насколько широк разброс мнений по всем основным моментам теории. Следует сразу отметить, что существующие различия в подходах не являются следствием "неправильного" понимания сути вопроса. Безусловно, в позициях многих исследователей есть спорные положения, но главное, что определяет принципиальные различия во мнениях, - это сложность самого предмета исследования.

Нынешний "теоретический плюрализм" связан с постепенным переключением основного внимания исследователей с изучения языка как стабильной системы с устойчивыми языковыми значениями на положение языка как творческого процесса коммуникации (Толочин, 1996: 48).

Именно поворот лингвистических исследований в последние три десятилетия к проблемам функционирования языка в речи, формирования и передачи смысла в высказывании открыл новые грани во многих уже давно исследованных явлениях, к которым принадлежит и метафора.

Ученые, пишущие о метафоре - М. Блэк, А.Н. Баранов, признают, что они имеют дело с образным сравнением (Толочин, 1996: 56). Так определял метафору и Аристотель. Однако понимание этого определения может быть различным. Различия относятся, прежде всего, к трактовке механизма осуществления сравнения.

В современных трудах по метафоре И.В. Толочин выделяет три основных взгляда на ее лингвистическую природу:

метафора как способ существования значения слова;

метафора как явление синтаксической семантики;

метафора как способ передачи смысла в коммуникации.

В первом случае метафора рассматривается как лексикологическое явление. Такой подход является наиболее традиционным, поскольку тесно связан с представлениями о языке как относительно автономной от речевой деятельности и стабильной системе. Соответственно, представители данного подхода считают, что метафора реализуется в структуре языкового значения слова.

При втором подходе основное внимание уделяется метафорическому значению, возникающему при взаимодействии слов в структуре словосочетания и предложения. Он является наиболее распространенным: для него границы метафоры более широки - она рассматривается на уровне синтаксической сочетаемости слов.

Третий подход - самый инновационный, поскольку рассматривает образное сравнение как механизм формирования смысла высказывания в различных функциональных разновидностях речи. Для данного подхода - это функционально - коммуникативное явление, реализующееся в высказывании или тексте.

Г.Н. Скляревская в своей монографии "Метафора в системе языка", вышедшей в 1993 году, характеризует первый подход исследования. Автор рассматривает языковую метафору, противопоставляя ее по многим параметрам метафоре художественной. По Скляревской, языковая метафора - это готовый элемент лексики (Скляревская, 1993: 31). Описывая структуру языковой метафоры, Г.Н. Скляревская включает в сферу своего понимания структуру лексического значения слов, обладающих метафорической образностью. В процессе анализа производится сравнение сем у слова, обладающего буквальным значением, и у слова с метафорическим значением. Метафорическое значение автор определяет как "удвоение денотата и перераспределение сем между денотативной и коннотативной частями лексического значения" (Скляревская, 1993: 15). Образность языковой метафоры осознается только исследователями, а на уровне восприятия речи она не идентифицируется. Языковая метафора не может быть воспринята как таковая рядовыми носителями языка (Скляревская, 1993: 33).

Такой подход к трактовке называется узколексикологическим. Предметом исследования при этом подходе являются отдельные лексемы. Их подробный анализ дает интересную информацию о структуре языкового значения отдельных словарных единиц, обладающих изобразительным началом. Однако такой подход не может дать ответ на вопрос о механизмах формирования смысла в различных видах речи.

Существует иная традиция - рассматривать метафору как явление синтаксической семантики. Наиболее ярко эта позиция отражена в работах Н.Д. Арутюновой, М. Блэка, А. Ричардса. Данный подход позволяет получить интересные сведения о влиянии семантической сочетаемости слов на процесс метафоризации. В основе механизма формирования метафоры сторонники семантико - синтаксического подхода видят категориальный сдвиг. Метафора "предлагает новое распределение предметов по категориям и тут же от него отказывается" (Арутюнова, 1990: 76). Суть метафоры - "это транспозиция идентифицирующей (дескриптивной и семантически диффузной) лексики, предназначенной для указания на предмет речи, в сферу предикатов, предназначенных для указания на его признаки и свойства" (Арутюнова, 1990: 92).

Семантико-синтаксический подход дает очень много для понимания природы метафоричности. Основная ценность этого в том, что раскрывается механизм формирования метафорического значения на основе категориальной характеризации, задаваемой самой структурой tenor - vehicle.

Третий подход - функционально-коммуникативный - наиболее актуален для лингвистических направлений, изучающих различные аспекты теории речи. В рамках данного подхода метафора рассматривается как элемент текста. Функционально-коммуникативный подход к метафоре дает методологическую основу для изучения метафор в реальных текстах и позволяет анализировать специфику функционирования метафоры в зависимости от коммуникативной направленности речи. Включение прагматического и когнитивного аспектов в изучении метафоры открывает возможность для анализа своеобразия функционирования метафоры в различных функциональных стилях речи, в том числе художественном.

1.3 Стилистическая теория метафоры

Простая метафора может быть одночленна или двучленна. Метафора, основанная на преувеличении, называется гиперболической:

All days are nights to see till I see thee,

And nights bright days when dreams do show thee me.

Развернутая, или расширенная, метафора состоит из нескольких метафорически употребленных слов, создающих единый образ, то есть из ряда взаимосвязанных и дополняющих друг друга простых метафор, усиливающих мотивированность образа путем повторного соединения все тех же двух планов и параллельного их функционирования:

Lord of my love, to whom in vassalage

The merit hath my duty strongly knit,

To thee I send this written embassage,

To witness duty, not to show my wit.

Традиционными метафорами называют метафоры, общепринятые в какой - либо период или в каком - либо литературном направлении. Так английские поэты, описывая внешность красавиц, широко пользовались такими традиционными, постоянными метафорическими эпитетами, как “p early teeth, coral lips, ivory neck, hair of golden wire". В метафорическом эпитете обязательна двуплановость, указание сходства и несходства, семантическое рассогласование, нарушение отмеченности. Возможны, например, анимистические метафорические эпитеты, когда неодушевленному предмету приписывается свойство живого существа: an angry sky, the howling storm, или антропоморфный метафорический эпитет, приписывающий человеческие свойства и действия животному или предмету: laughing valleys, surly sullen bells. Общий интерес представляет композиционная или сюжетная метафора, которая может распространяться на весь роман. Композиционная метафора - метафора, реализующаяся на уровне текста. В качестве композиционной метафоры можно привести немало произведений современной литературы, в которых темой является современная жизнь, а образность создается за счет со - и противопоставления ее с мифологическими сюжетами: роман Дж. Джойса "Улисс", роман Дж. Апдайка "Кентавр", пьеса О"Нила "Траур идет Электре".

1.4 Значение метафор для полного понимания читателем художественного текста

Метафора - это "греза, сон языка". Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца, и интерпретатора.

Понимание (как и создание) метафоры есть результат творческого усилия: оно столь же мало подчинено правилам.

Указанное свойство не выделяет метафору из числа прочих употреблений языка: любая коммуникация - это взаимодействие мысли изреченной и мысли, извлеченной из речи. Вопрос лишь в степени разрыва. Метафора его увеличивает тем, что пользуется в дополнение к обычным языковым механизмам несемантическими ресурсами. Для создания метафор не существует инструкций, нет справочников для определения того, что она "означает" или "о чем сообщает" (Аристотель, 1957: 96). Метафора опознается только благодаря присутствию в ней художественного начала.

Д. Дэвидсон утверждает, что метафоры означают только то (или не более того), что означают входящие в них слова, взятые в своем буквальном значении (Дэвидсон, 1990: 172). Поскольку этот тезис идет вразрез с известными современными точками зрения, то многое из того, что он сказал, несет в себе критический заряд. Метафора при свободном от всех помех и заблуждений взгляде на нее становится не менее, а более интересным явлением.

Прежде всего, Дэвидсон попытался развеять ошибочное мнение, будто метафора наряду с буквальным смыслом или значением наделена еще и некоторым другим смыслом и значением. Это заблуждение свойственно многим. Мысль о семантической двойственности метафоры принимает разные формы - от относительно простой у Аристотеля до относительно сложной у М. Блэка. Ее разделяют и те, кто допускает буквальную парафразу метафоры, и те, которые отрицают такую возможность. Некоторые авторы особо подчеркивают, что метафора, в отличие от обычного словоупотребления, дает прозрение, - она проникает в суть вещей.

Взгляд на метафору как на средство передачи идей, пусть даже необычных, кажется Дэвидсону столь же неверным, как и лежащая в основе этого взгляда идея о том, что метафора имеет особое значение. Дэвидсон согласен с той точкой зрения, что метафору нельзя перефразировать, он полагает, что это происходит не потому, что метафоры добавляют что - нибудь совершенно новое к буквальному выражению, а потому, что просто нечего перефразировать. Перефраза, независимо от того, возможна она или нет, относится к тому, что сказано: мы просто стараемся передать это же самое другими словами. Но если Дэвидсон прав, метафора не сообщает ничего, помимо своего буквального смысла.

В прошлом те, кто отрицал, что у метафоры в дополнение к буквальному значению имеется особое когнитивное содержание, часто всеми силами стремились показать, что метафора вносит в речь эмоции и путаницу и что она не пригодна для серьезного научного или философского разговора. Дэвидсон не разделяет этой точки зрения. Метафора часто встречается не только в литературных произведениях, но и в науке, философии и юриспруденции, она эффективна в похвале и оскорблении, мольбе и обещании, описании и предписании. Дэвидсон согласен с Максом Блэком, Паулем Хенле, Нельсоном Гудменом, Монро Бирдсли и другими в вопросе о функциях метафоры. Правда, ему кажется, что она в дополнение к перечисленным выполняет еще и функции совершенно другого рода.

Дэвидсон не согласен с объяснением того, как метафора творит свои чудеса. Он основывается на различении значения слов и их использования и полагает, что метафора целиком принадлежит сфере употребления. Метафора связана с образным использованием слов и предложений и всецело зависит от обычного или буквального значения слов и, следовательно, состоящих из них предложений.

Метафора заставляет обратить внимание на некоторое сходство между двумя и более предметами. Это банальное и верное наблюдение влечет за собой выводы относительно значения метафор. Многозначность слова, если она имеет место, обусловлена тем фактом, что в обычном контексте слово означает одно, а в метафорическом - другое; но в метафорическом контексте отнюдь не обязательны колебания. Конечно, можно колебаться относительно выбора метафорической интерпретации из числа возможных, но мы всегда отличим метафору от неметафоры. В любом случае эффект воздействия метафоры не заканчивается с прекращением колебаний в интерпретации метафорического пассажа. Следовательно, сила воздействия метафоры не может быть связана с такого рода неоднозначностью (Bain, 1887: 156).

Если бы метафора, наподобие многозначного слова, имела два значения, то можно было бы ожидать, что удастся описать ее особое, метафорическое значение, стоит лишь дождаться, когда метафора сотрется: образное значение живой метафоры должно навсегда отпечататься в буквальном значении мертвой. Несмотря на то, что некоторые философы разделяют эту точку зрения, Дэвидсону она представляется в корне неверной.

Можно узнать о метафорах много интересного, если сопоставить их со сравнениями, ибо сравнения прямо говорят то, к чему метафоры нас только подталкивают. Здесь надо учесть сложность процесса подбора сравнений, которые бы в точности соответствовали той или иной метафоре.

Точку зрения, согласно которой особое значение метафоры идентично буквальному значению соответствующего сравнения, не следует путать с распространенным взглядом на метафору как на эллиптичное сравнение. Эта теория не проводит различия между значением метафоры и значением соответствующего ей сравнения и не дает возможности говорить об образном, метафорическом или особом значении метафоры.

По мнению Дэвидсона, теории метафоры и теории эллиптического сравнения присущ один большой недостаток. Они делают глубинное, неявное значение метафоры удивительно очевидным и доступным. В каждом конкретном случае скрытое значение метафоры может быть обнаружено путем указания на то, что является обычно самым тривиальным сравнением. А между тем метафоры часто трудно интерпретировать и совсем невозможно перефразировать.

Весь ход рассуждения вел к выводу, что те свойства метафоры, которые могут быть объяснены в терминах значения, должны быть объяснены в терминах буквального значения входящих в метафору слов. Из этого вытекает следующее: предложения, в которых содержаться метафоры, истинны или ложны самым обычным, буквальным образом, ибо если входящие в них слова не имеют особых значений, то и предложения не должны иметь особых условий истинности. Это вовсе не отрицает существование метафорической истины, отрицается только ее существование в пределах предложения. Метафора на самом деле заставляет заметить то, что иначе могло бы остаться незамеченным.

Ни одна теория метафорического значения или метафорической истины не в состоянии объяснить, как функционирует метафора. Язык метафор не отличается от языка предложений самого простого вида. Что действительно отличает метафору, так это не значение, а употребление, и в этом метафора подобна речевым действиям: утверждению, намеку, лжи, обещанию, выражению недовольства и т.д.

Согласно точке зрения М. Блэка, метафора заставляет приложить "систему общепринятых ассоциаций", связанную с данным метафорическим словом, к субъекту метафоры. Блэк говорит, что "метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта и устраняет другие" (Бдэк, 1990: 167). Согласно Блэку, парафразы практически всегда неудачны не потому, что у метафоры отсутствует особое когнитивное содержание, а потому, что "полученные неметафорические утверждения не обладают и половиной проясняющей и информирующей силы оригинала (там же).

Метафора порождает или подразумевает определенный взгляд на предмет, а не выражает его открыто. Аристотель, например, говорит, что метафора помогает подмечать сходство. Блэк, следуя за Ричардсом, отмечает, что метафора вызывает определенную реакцию: слушатель, восприняв метафору, строит некоторую систему импликаций.

Дэвидсон не имеет ничего против самих этих описаний эффекта, производимых метафорой, он только против связанных с ними взглядов на то, как метафора производит этот эффект. Он отрицает, что метафора оказывает воздействие благодаря своему особому значению, особому когнитивному содержанию. Дэвидсон, в отличие от Ричардса, не считает, что эффект метафоры зависит от ее значения, которое является результатом взаимодействия двух идей.

Метафора, делая некоторое буквальное утверждение, заставляет увидеть один объект как бы в свете другого, что и влечет за собой "прозрение" читателя.

Глава 2. Художественное своеобразие авторских метафор

2.1 Художественное своеобразие произведений С. Кинга.

Творчество Стивена Кинга лежит, безусловно, в области массовой литературы с ее спецификой и особой системой отношений с другими жанрами литературы. Однако интеллектуалы России и Америки не считают С. Кинга серьезным писателем, относя его к "поставщикам литературного ширпотреба". В США издается достаточно много книг, посвященных этому автору, но большинство из них носят чисто справочный характер, содержащих и систематизирующих информацию, практически не анализируя ее. В СССР C. Кинг был признан "обличителем", даже давал интервью "Литературной газете", в Российской Федерации посвященные ему статьи носят сугубо рекламный либо бранный характер. Едва ли не единственной серьезной работой является статья А.И. Шемякина "Мистический роман Стивена Кинга" в книге "Лики массовой литературы США".

Тем не менее, несмотря на жесткие рамки "низкого жанра" и коммерческую ориентацию, произведения С. Кинга не являются третьесортным "чтивом" и дают богатую пищу для лингвистов. Имеющий университетское образование, обладающий энциклопедическими знаниями в области литературы и немалыми новаторскими амбициями, С. Кинг активнее других представителей коммерческого искусства использует в жанровых целях достижения нежанровой литературы (той, которую чаще называют "авторской", "высокой", "элитарной"), чем существенно обогащает выразительные средства массовой культуры, на которую, в свою очередь, оказывает большое влияние (например, на романы Дина Кунца). В любом случае, даже самые ярые противники коммерческой литературы "не могут отказать" С. Кингу "в реальных достижениях в области новизны художественного языка" (Пальцев, 1998: 26).

Попытаемся определить истоки возникновения ужасного и иррационального в воображаемом мире С. Кинга. Как отмечает исследователь Н. Пальцев, произведения писателя являются кристаллизованным выражением его главного мировоззренческого интереса - к "необычному, подспудному, сокровенному в человеческой натуре" (Пальцев, 1998: 94). Это с легкостью прослеживается на любом из этапов его не столь уж короткого пути в литературе. В центре почти любого романа - внутренний конфликт личности, в жизни которой неожиданно появляются загадочные обстоятельства. Может ли человек поверить и адекватно отреагировать на них, возможно ли приспособление сознания к новым условиям - вот что интересует писателя в первую очередь. Сознание, его взаимодействие с действительностью - один из постоянных объектов внимания: "Кинг в качестве основы романов использовал как научные данные нейропсихологии, так и гипотезы о еще не исследованных свойствах человеческого мозга" (Литвиненко, 2004: 12). Здесь очевидно влияние на его мировоззрение философии Фрейда, от которой идет понимание Кингом человеческой психики как состоящей из трех уровней. Зона "Оно", неподвластная основной области сознания, содержит в себе первобытные человеческие страхи и инстинкты, запретные желания. Именно "Оно" порождает ужасные образы произведений Кинга, и именно "Оно" позволяет читателям бояться этих образов: "Страхи, рожденные вашим сознанием, всегда носят оттенок субъективной реальности" (Фрейд, 1994: 67). Этого и добивается писатель, у которого почти всегда сам ужас и его восприятие человеческой психикой взаимообусловлены. Страхи героев отражаются в страхах читателей и наоборот, заставляя резонировать массовое сознание.

Таким образом, сознание по Стивену Кингу - это некая онтологическая и когнитивная сущность, являющаяся неизведанным источником громадной энергии, которая при определенных обстоятельствах может высвобождаться. Образы, создаваемые воображением, показывают "сколько потаенной боли и страха хранится в "черном ящике" вашего подсознания и сколь разрушительна эта сила, когда она вырывается наружу" (ЕЕЕ, 2007: 89). Каждый такой выход энергии становится ужасным для человека, ибо последний совершенно не готов к столкновению с ним. Глубинные силы и невыявленные потенции, дремлющие в людях, природе и обществе, чтобы однажды вырваться наружу, неузнаваемо преображая окружающее; таинственные лики бытия, до поры неразличимые под оболочкой привычного, обыденного, повседневного - таков устойчивый объект внимания С. Кинга.

Помимо этого источника ужасного в произведениях писателя, Н. Пальцев указывает на роль природы и общества. Участниками действия в фантастических произведениях С. Кинга могут становиться элементы интерьера (например, огнетушитель), животные, некие космические субстанции. Не только раздраженное сознание, но и весь окружающий мир с привычными понятиями и предметами неожиданно становится пугающе враждебным. "Большинство своеобразных и завораживающих творений C. Кинга - первоначально вполне безвредные предметы и животные, которые его беспокойное воображение наделяет еле ощутимой и неприятной угрозой (Пальцев, 2004). В конце концов, воображение автора (или "прыжок веры" - a leap of faith) трансформируют их в поистине зловещий мир.

То же самое происходит и с системой образов: герои его романов это обычные люди в обычной жизни. Понять их читателю гораздо проще, и их участие делает историю более правдоподобной и захватывающей. Но, с другой стороны, его персонажи не столь просты, как кажутся на первый взгляд, ибо они являются носителями самых разнообразных идей автора, и, прежде всего, наблюдений в области человеческой психики. Подчас С. Кинг в своих романах выступает своего рода популяризатором теории психоанализа Фрейда: "Кинг внимательнейшим образом изучил все, что было написано в двадцатом веке о психике человека, и смог вдохнуть в эти теории реальную жизнь, наполнить их кровью и плотью, сделать так, чтобы проблемы высоколобых интеллигентов стали значимыми для любого героя: мальчика-подростка, домохозяйки, шерифа захолустного городка, старухи с островов Новой Англии. И для любого читателя" (Пальцев, 2004: 45)

Критики указывают и на то, что С. Кинг совсем не отдаляется от объективной реальности, самозабвенно погружаясь в воображаемые миры. Напротив, "он знает, что мы увязли в пугающем мире, полном реальными демонами вроде смерти и болезни, и что, возможно, наиболее страшная и пугающая вещь в этом мире - это человеческое мнение" (ЕЕ, 2007: 23). Ужасное в романах С. Кинга зачастую социально детерминировано, писатель намеренно заостряет внимание на каких-то деталях, при этом его повествование явно несет на себе отпечаток натуралистичности. В его умелых руках такой метод становится оружием, метко обрушивающимся на те или иные общественные несправедливости. Для придания своим литературным мирам большей достоверности и близости к читателю С. Кинг использует такой прием, который возможно определить как "документальность". Это означает, что в своих произведениях писатель использует псевдоцитаты газет, протоколов судебных заседаний, энциклопедий, писем, дневников, мемуаров, сценариев, рекламных проспектов, рукописей художественных произведений. Такая особенность творчества была присуща писателю на протяжении всего творческого пути, начиная с первого опубликованного романа "Carrie" (1974). Так, например, в романе "Misery" (1987) он приводит черновые главы книги, напечатанные на машинке с западающей буквой N, сам роман содержит в себе как минимум три других: криминальный, женский романтический и женский приключенческий, якобы написанных главным героем, причем один из них - "Возвращение Мизери" - приведен почти целиком, что позволяет проследить, как "реальные" детали и "жизненные" наблюдения вплетаются в ткань художественного произведения; в романе "The Dark Half" (1989) цитаты "крутого романа", также якобы написанного героем, вынесены в эпиграф; а в "Регуляторах" приведены даже детские рисунки. Такие мистификации необходимы писателю для того, чтобы показать происходящее с разных точек зрения, изобразить, как разные люди независимо друг от друга приходят к одному и тому же выводу о подлинности существования зла, которое действовало не когда-то, а сегодня, рядом. Как бы выслушиваются разноголосые свидетельские показания, отличающиеся стилистически и эмоционально, из разных источников поступают сведения, противоречивые в мелочах, но сходные в главном, из всего этого постепенно, подобно мозаике складывается цельная картина, которую читатель в состоянии охватить более полно, нежели каждый из героев в отдельности. Это производит впечатление документальной достоверности, - легенда претворяется в реальную угрозу.

При создании своих произведений Стивен Кинг полагается не только на собственное воображение, но и на воображение читателя, в его творчестве в большом объеме представлены недомолвки и обрывания предложений на полуслове. Автор только намекает и направляет человека в нужном направлении, а уже дальше тот сам дорисовывает картины в соответствии со своим индивидуальным восприятием. Иначе говоря, Кинг не описывает эмоции и чувства персонажей, но пробуждает их в читателе, и именно этим "собственным" оружием и воздействует на него. По мнению писателя, только такая "двусторонняя" работа способна создать то чувство ужаса, которого он добивается.

При чтении произведения в жанре литературы ужасов, если оно написано последовательно и тем более талантливо, воображаемый страх читателя - это основной компонент атмосферы ужасного, проявляющего себя в самых различных формах. Соответственно и вызывать такой страх писатель должен, подходя к категории ужасного с разных сторон. С этим соглашается сам С. Кинг: "Я не думаю, что романы ужасов могут воздействовать на читателя, если в них не звучат два голоса. Один, громкий, которым вы с жуткими завываниями рассказываете своему читателю о призраках, оборотнях и монстрах. Другой, тихий, которым вы шепчете о настоящих страхах. Тогда, в этом идеальном случае, возможно, сумеете добиться ощущения кошмара, которое в жизни испытывал каждый: ты знаешь, что это не правда, но значения это уже не имеет" (Кинг, 2002: 85). Развитие сюжета, по мнению С. Кинга, должно обязательно сочетаться с занимательностью фабулы. Автор приглашает читателя в кропотливо созданный мир своих фантазий, но чтобы удержать там своего гостя, нужно приложить значительные усилия: "В рассказах ужасов должна быть история, способная заворожить читателя, слушателя или зрителя. Заворожить, заставить забыть обо всем, увести в мир, которого нет и быть не может" (Кинг, 2002: 85). Такое умение - основной аспект художественного мастерства писателя, именно оно играет важную роль при вплетении элементов ужасного в ткань повествования. Нагнетание атмосферы (что можно рассматривать как использование приема suspense) необходимо, чтобы полностью завладеть вниманием читателя, для чего главное - завязать сюжет так, чтобы суметь завести читателя туда, куда он сам бы никогда не отважился ступить. Литература тут живет по особым законам, подчиняясь золотому правилу А. Хичкока: "Догадываться интереснее, чем догадаться" (Хичкок, 1997: 34). Страшны не образы как таковые, пугает внутреннее, подспудное ожидание встречи с ними.

Библейские мотивы занимают особое место в творчестве большинства писателей, но произведения С. Кинга в этом плане изобилуют аллюзиями и метафорами. Особенно четко библейские мотивы выражены в одном из самых мрачных романов С. Кинга - "Зелёная миля", действие которого происходит в тюрьме. На первую же аллюзию можно натолкнуться, вспомнив некоторые подробности тюремной жизни. Мы знаем, что многие узники, особенно те, кто осуждён на пожизненное заключение, обращаются к Богу и становятся самыми вдохновенными праведниками, но в данной книге к Богу обращается не заключённый, а, напротив, начальник тюремного блока "Е", в котором проводятся казни смертников. Это может показаться кощунством, но приходится признать - С. Кинг описывает в "Зеленой миле" второе пришествие Христа. В роли Спасителя при этом выступает Джон Коффи - негр, несправедливо осужденный за убийство двух белых девочек, к тому же обладающий даром целительства, а в роли Понтия Пилата, римского прокуратора - начальник тюремного блока осужденных на смертную казнь Пол Эджкомб. Последние главы "Мили" во многом соответствуют библейским. Коффи доказывает свою невиновность Эджкомбу, но тот не может освободить его, потому что это не в его власти. Высшие чины никогда не согласятся освободить негра-убийцу: слишком удобна эта фигура для судебного процесса. И Эджкомбу приходится проводить Коффи в последний путь. Перед смертью целитель сознаётся, что он к ней готов: "Я уже устал от боли, которую вижу и чувствую". Перед смертью он отдаёт Эджкомбу часть своей "силы". Теперь Эджкомб будет жить дольше остальных людей, но он обречён нести крест чужой боли в наказание за то, что поднял руку на "Создание Божье".

Без метафорической насыщенности художественного текста невозможно создание ассоциативных художественных образов у читателя, без чего, в свою очередь, невозможно достичь полного понимания смыслов текста. Ассоциативный образ возникает обычно в результате неожиданного сочетания далеких понятий, поэтому обладает повышенной метафоричностью и субъективностью, что в принципе очень важно не только в поэтическом тексте, но и в художественной прозе, к которой, несомненно, принадлежат романы Стивена Кинга, где ассоциативный образ строится на интенсивном выявлении дополнительных, как бы необязательных, непреднамеренных связей - это намек, который должен быть уловлен читателем, который требует напряженного читательского восприятия. Именно такие дополнительные связи (нередко целая цепочка связей) сообщают ассоциативному образу оригинальную авторскую неповторимость. В ряду выразительных средств языка и стилистических приемов метафора отличается особой экспрессивностью, поскольку обладает неограниченными возможностями в сближении, нередко - в неожиданном уподоблении самых разных предметов и явлений, по существу по-новому осмысливая предмет.

У Стивена Кинга метафора помогает вскрыть, обнажить внутреннюю природу какого-либо явления, предмета или аспекта бытия, зачастую являясь выражением индивидуально-авторского видения мира: "I realized with fresh horror that new doors of perception were opening up inside. New? Not so. Old doors of perception. The perception of a child who has not yet learned to protect itself by developing the tunnel vision that keeps out ninety percent of the universe" (Кинг, 1999: 44).

Индивидуальная авторская метафора всегда содержит высокую степень художественной информативности, так как выводит слово (и предмет) из автоматизма восприятия: "The hard cement of reality had come apart in some unimaginable earthquake, and these poor devils had fallen through" (Кинг, 1999: 42).

Метафора, в отличие от сравнения, где присутствуют оба члена сопоставления, является скрытым сравнением, то есть то, чему уподобляется предмет и свойства самого предмета представлены не в их качественной раздельности, а даны в новом нерасчлененном единстве художественного образа: "We were united in the black wonder of that flaming death-flight" Кинг, 1999: 41)

2.2 Роль метафоры в романе Стивена Кинга "Цикл оборотня"

На наш взгляд, чтобы определить роль метафоры в рассказах С. Кинга и выявить ее смыслообразующую функцию, наиболее верным будет попытаться проанализировать некоторые из его произведений. "Цикл оборотня" можно разделить на несколько частей, где каждое убийство - отдельная история. Созданию атмосферы страха способствует использование автором различных вариантов метафоры.

Всего восемь жертв (все абсолютно разные и по-своему интересные личности), главные герой (протагонист) - мальчик в инвалидном кресле, победивший зло, - Марти Косло и его антагонист - преподобный Лестер Лоуи, он же оборотень.

Роман начинается с того, что в городке Такерз Миллз появляется оборотень. Природа с самого начала представляется враждебной человеку, С. Кинг рисует окружающий мир в тёмных тонах, это описание природы предваряет появление оборотня. На пример: Somewhere, high above, the moon shines down, fat and full - but here, in Tarker’s Mills, a January blizzard has chocked the sky with snow. (Кинг, 2001: 13)

Используя разновидность метафоры - персонификацию (олицетворение), придавая ветру человеческие качества, автор сравнивает его действия с поведением человека: Outside the wind rises to a shrill scream. (Кинг, 2001: 13. ‘Леденящий душу крик’ - так можно кричать, только находясь перед лицом смертельной опасности.

У С. Кинга персонификация используется для нагнетания атмосферы и для создания предчувствия наступления опасности. Зверские нападения сменяют друг друга, сокращаясь в промежутках времени. Природа, кажется, помогает оборотню ‘наказывать’ людей за то, что они перестали ее почитать: Outside, its tracks begin to fill up with snow, and the shriek of the wind seems savage with pleasure. (Кинг, 2001: 16)

Лунный свет принято считать чем-то романтическим. Здесь автор идет в разрез со стереотипом - луна помогает оборотню ‘расправиться’ с человеком ослепив его: He (Alfie Knopfler) is trying to scream, and white moonlight, summer moonlight, floods in through the windows and dazzles his eyes (Кинг, 2001: 56)

Однако когда метафорическое выражение берется в прямом смысле и происходит его дальнейшее буквальное развертывание, возникает явление реализации метафоры - прием, нередко вызывающий комический эффект. Например, стихотворение В. Маяковского "Вот так я сделался собакой" построено на таком обыгрывании разговорного выражения "злюсь как собака": сначала "из-под губы клык", затем "из-под пиджака развеерился хвостище", и, наконец, "стал на четвереньки и залаял". У Кинга нет стремления создать комический эффект, когда он описывает превращение человека в оборотня: His customer, someone he sees every day, someone everyone in Tarker"s Mills sees every day, is changing. The customer"s face is somehow shifting, melting, thickening, broadening. The customer"s cotton shirt is stretching, stretching... and suddenly the shirt"s seams begin to pull apart. The customer"s pleasant, unremarkable face is becoming something bestial. The customer"s mild brown eyes have lightened; have become a terrible gold-green. The customer screams... but the scream breaks apart, drops like an elevator through registers of sound, and becomes a bellowing growl of rage. It-the thing, the Beast, werewolf! (Кинг, 2001: 26)

Использование эмоционально окрашенных лексических единиц и различных литературных средств выразительности позволяют автору создать определенный психологический фон и атмосферу страха.

В ряду выразительных средств языка и стилистических приемов метафора отличается особой экспрессивностью, поскольку обладает неограниченными возможностями в сближении, нередко - в неожиданном уподоблении самых разных предметов и явлений, по существу по-новому осмысливая предмет.

Например, автор использует красивую метафору flowers of blood begin to bloom для создания яркого образа пятен крови, расцветающих на белой скатерти. Контрастное сочетание красного и белого цвета помогает вызвать у читателя определенный асоциативный образ, являясь выражением индивидуально-авторского видения мира: Al can see flowers of blood begin to bloom on the white cloth. Цветы крови расцветающие на белой скатерти могут вызвать, например, ассоциацию со "Цветами Зла" Элюара, привнося "декадентскую нотку" в читательское восприятие. Ассоциативный образ возникает обычно в результате неожиданного сочетания далеких понятий, поэтому обладает повышенной метафоричностью и субъективностью, что в принципе очень важно не только в поэтическом тексте, но и в художественной прозе.

Луна как живое существо, когда никто не видит, она играет с облаками: t brings a rack of clouds from the north and for a while the moon plays tag with this clouds, ducking in and out of them, turning their edges to beaten silver. (Кинг, 2001: 88).

У читателя может возникнуть ассоциация игры кошки с мышкой, перед тем как навсегда умертвить её, подобно оборотню, беспощадно расправлявшемуся с очередной жертвой в темноте при свете таинственной и опасной для города полной луны.

В городе никто не собирается бороться с чудовищем, лишь единицы верят в его существование: And, incredibly, over the werewolf’s mad howling, over the wind’s screaming, over the clap and clash of his own tottering thoughts about how this can possibly be in the world of real people and real things, over all of this Al hears his nephew say: ‘Poor old Reverend Lowe. I’m gonna try to set you free. ’ (Кинг, 2001: 125) С. Кинг даёт понять читателю, что в момент опасности, мысли могут разбегаться как толпа напуганных до смерти людей.

Лишь подросток отважился бороться с чудовищем. Мальчик одиннадцати лет, сидящий в инвалидном кресле уже давно: Marty’s useless scarecrow legs, so much dead weight, drag along behind him. Страшный образ искалеченных ног Марти, которые вызывают ассоциацию с чем чем-то ужасающим в своей безполезности (useless, scarecrow), c " мертвым грузом" (so much dead weight), наталкивает читателя на мысль об обреченности ребенка. Впервые Марти появляется в июле в расстроенных чувствах из-за того, что отменили фейерверк в честь 4го июля (из-за убийств и, более того, этот день выпадал на полнолуние).

Ассоциативный образ строится на интенсивном выявлении дополнительных, как бы необязательных, непреднамеренных связей - это намек, который должен быть уловлен читателем, который требует напряженного читательского восприятия, именно такие дополнительные связи (нередко целая цепочка связей) сообщают ассоциативному образу оригинальную авторскую неповторимость. Противопоставление общей концепции книги - смерть, ужасная смерть, неизбежная смерть - красивым, ярким фейерверком, с которым связаны только положительные эмоции и чувства (авторская метафора the flowers of light in the sky):

He looks forward to it every year, the flowers of light in the sky over the Commons, the flashgun pops of brightness followed by the thudding KER-WHAMP! sounds that roll back and forth between the low hills that surround the town. (Кинг, 2001: 61)

Марти тоже мог бы стать еще одной жертвой, если бы не его Дядя Эл (Uncle Al), который подарил мальчику пакет с фейерверком - это стало причиной нападения оборотня и, в то же время, спасло Марти от смерти - он выжег оборотню глаз одним из фейерверков. Мальчик не сомневался в том, что убийца - оборотень, и это помогло ему не растеряться и сконцентрироваться во время нападения. Он же вычислил, кто оборотень, уговорил дядю сделать серебряные пули, и сам избавил город от зла. Таким образом, ребенок, верящий в существование зла, оказался сильнее неверующих взрослых.

2.3 Роль метафоры в романе Стивена Кинга "Мгла"

Автор широко использует в произведении такие стилистические приемы и языковые средства, как сравнение, персонификация, аллюзия, эпитеты и многие другие. Эти художественные средства во взаимодействии с метафорой помогают автору создать атмосферу мистического и, в то же время, реального, заставить воображение читателя работать и додумывать то, о чем не сказал автор, позволяет ощутить свои собственные страхи и нарисовать всю картину (полностью или частично) самим - создать свой мир страха.

Сюжет романа повествует о странном тумане, который опустился на город после бури, бушевавшей всю ночь. Главный герой Дэвид Дрэйтон решает поехать в магазин, чтобы на всякий случай запастись продовольствием, ибо туман вызывает у него нехорошие предчувствия.

Оставив жену дома, он вместе с сыном и соседом Брентом Нортоном, с которым он не в особо хороших отношениях, отправляется в ближайший супермаркет, который становится убежищем для несчастных жителей, когда маленький провинциальный городок накрывает сверхъестественный туман, отрезая людей от внешнего мира.

Туман непонятным образом порождает в своих недрах ужасных монстров, которые жаждут человеческой плоти. Поначалу никто не верит, что за пределами их убежища - супермаркета - есть нечто сверхъестественное, но вскоре люди начинают погибать, и уже нет сомнений, что в тумане кроется что-то страшное. Страх усиливается. Чудовища уносят одну жертву за другой, ничто не способно остановить их.

Кинг широко использует в романе сравнение для выражения оценки, эмоционального объяснения, индивидуального описания, для создания ассоциативного образа, опираясь при этом на опыт читателя: A heavy, hooked beak opened and closed rapaciously. It looked a bit like the paintings of pterodactyls you may have seen in the dinosaur books, more like something out of a lunatic"s nightmare (Кинг, 2001: 41). Кинг сравнивает жестокое, беспощадное существо, несущее смерть любому, кто станет на его пути, еще более страшное из-за своего непонятного происхождения, с динозавром; этим сравнением он дает понять, что существо вполне реально и представляет собой огромную опасность. Описание следующего монстра также содержит очень яркое сравнение: Its (the spider’s) eyes were reddish purple like pomegranates (Кинг, 2001: 51). Разнообразие чудовищ потрясает: "The bugs were all over the loopholes now, which meant they were probably crawling all over the building... like maggots on a piece of meat (Кинг, 2001: 39)

It was maybe two feet long, segmented, the pinkish color of burned flesh that has healed over. Bulbous eyes peered in two different directions at once from the ends of short, limber stalks (Кинг, 2001: 39)

В магазине начинается паника, люди находятся в полном замешательстве, ощущая свою беззащитность перед неизвестным. Когда людям не ясна причина происходящего, им необходимо разумное объяснение, а еще им нужен лидер, который будет знать, что делать, и поведет их за собой.

Часть людей не верит в опасность, подстерегающую в густом тумане. Их лидером становится адвокат Брент Нортон. Главный герой пытался предупредить о предстоящей смертельной опасности, но все его попытки остались безнадежны.

Автор использует такую модификацию метафоры, как оксюморон для того подчеркнуть смертельную неправоту Нортона, а также использует такое стилистическое средство как сравнение: There was something almost horribly comic about it, too, because it also looked a little like one of those strange creations of vinyl and plastic you can buy for $1.89 to spring on your friends... in fact, exactly the sort of thing Norton had accused me of planting in the storage area (Кинг, 2001: 39).

Библейские мотивы занимают особое место в творчестве Кинг, поэтому его тексты изобилуют аллюзиями и метафорами. Так, далее автор использует аллюзию: Now there was Norton and four others. Maybe that wasn’t so bad. Christ himself could only find twelve (Кинг, 2001: 36) - Дрейтон, сравнивая Нортона с Христом, придает ироническую окраску его образу. Следует отметить, что Кинг мастерски использует аллюзию, помогая тем самым читателю строить яркие ассоциативные образы: I couldn"t tell what it was, but I could see it. It looked like one of the minor creatures in a Bosch painting-one of his hellacious murals (Кинг, 2001: 39)

Вторая группа верит в опасность, но предпочитает действовать осторожно. Ведь бесконечно сидеть в этом ненадежном здании нельзя. Их лидером становится Дэвид Дрэйтон, отец, пытающийся спасти своего малолетнего ребёнка: Billy seemed to find sleep in less dangerous waters again (Кинг, 2001: 41)

Этому человеку суждено пройти через все ужасы ада и выжить, но будущее его неизвестно.

А третьей группе нужен пророк, который "наставит их на путь истинный". Этим самым пророком становится миссис Кармоди. Мисс Кармоди занимает одно из центральных мест в романе, без перерыва она вещает о том, что Всевышний спустил на Землю тварей для свершения Божьего суда. Она буквально навязывает свою точку зрения окружающим, делая это так яростно, что можно сделать вывод о её ненормальном психическом состоянии.С. Кинг не пожалел метафор для описания этой женщины, не менее опасной чем чудовища в тумане. Особое внимание уделяется глазам миссис Кармоди, так как глаза - это зеркало души: Her (Carmody’s) black eyes glanced arrogantly around, as sharp and sparkling as a magpie’s (Кинг, 2001: 30); Her (Carmody’s) black eyes seemed to dance with mad glee (Кинг, 2001: 33). Но особенно мощную по силе воздействия на читательское воображение метафору Кинг использует, когда хочет показать, что в этой женщине уже не осталось ничего человеческого: она полна жуткой радости наблюдая чужие страдания, ужас, агонию. Здесь мы также можем выделить аллюзию на Библию: She (Carmody) was an apocalypse of yellow and dark joy (Кинг, 2001: 51).

К новоявленной "пророчице" начинают прислушиваться все больше и больше людей, тех, кого уже полностью захватил страх. Вскоре вокруг Кармоди образовывается толпа "кающихся грешников", которые не желают и не могут бороться с действительностью. Перед теми, кто еще способен сопротивляться, и кто хочет покинуть становящийся небезопасным супермаркет, возникает еще одно, не менее страшное препятствие: стадо обезумевших от ужаса людей, следующих за своим "пророком", готовых на все, даже на человеческие жертвоприношения. Ослеплённые ужасом люди принимают Кармоди за спасительницу ("мессию"), верят, что она может избавить их от нашествия этих жутких существ, но остаются еще люди, которые отвергают ёе, считают сумасшедшей: The old lady may be as crazy as a bedbug (Кинг, 2001: 33)

Страх, паника, безумие нарастают с каждой минутой, армия фанатиков пополняет свои ряды, и все меньше остается людей, готовых противостоять ей.

Кинг часто использует эпитеты для большей эмоциональности речи, для индивидуального описания, для создания особого состояния, для нагнетания атмосферы: his hard-headed Yankee manner; totally unconscious cruelty; the laughter of the damned; the thin and acrid stench of the mist; ululating howl; superficially amused; serene sureness; pinkish color of burned flesh; bulbous eyes; that crazy cunt (about Carmody).

Когда автор использует гиперболу, он хочет подчеркнуть, что чувства и эмоции говорящего настолько взбудоражены, что он непреднамеренно преувеличивает количественные или качественные аспекты того, о чем говорит. Так, возбужденный Дрейтон при описании миссис Кармоди использует гиперболу: Her (Carmody’s) huge purse swinging against one elephantine thigh… (Кинг, 2001: 30). При использовании гиперболы часто употребляются такие слова и словосочетания как all, every, everybody, a million, a thousand, ever, never и другие (Кухаренко, 1986: 57). У Кинга гипербола используется сравнительно редко, и поэтому сохраняет значение преувеличения: She (Mrs. Reppler) uttered a snarl of anger that would have done credit to a caveman splitting the skull of an enemy (Кинг, 2001: 59).

Использование эмоционально окрашенных лексических единиц, а также различных выразительных языковых средств и стилистических приемов позволяют автору создать определенный психологический фон и атмосферу страха. Кинг довольно часто использует именно метафору или же те стилистические приемы, которые можно назвать вариантами метафоры - сравнение, олицетворение, эпитет и другие. Метафорически насыщенная речь, несущая высокую степень художественной информативности, не допускает автоматического восприятия текста, заставляя работать читательское воображение.

Заключение

Тема проведенного нами исследования - "Метафора как средство оптимизации понимания художественного текста". Целью данной работы мы ставили исследовать употребление метафоры в произведениях Стивена Кинга и доказать значимость ее для более полного понимания текста. Материалом послужили романы Стивена Кинга "Cycle of the Werewolf" и “The Mist". Исследовав употребление метафоры в данных произведениях, мы выяснили, что метафора действительно необходима для создания у читателя образного представления о героях, что, в свою очередь, и приводит к более глубокому и полному пониманию авторского замысла и распредмечиванию смыслов текста. Нельзя не отметить, что ряду выразительных средств языка и стилистических приемов метафора отличается особой экспрессивностью, поскольку обладает неограниченными возможностями в сближении, нередко - в неожиданном уподоблении самых разных предметов и явлений, по существу по-новому осмысливая предмет. По отношению к метафоре другие стилистические приемы - такие как оксюморон, олицетворение, антитеза, перифраз - могут рассматриваться как ее разновидности или модификации. Более древними, предшествовавшими метафоре элементами образности, являются сравнение и эпитет. Поэтому мы рассматривали в нашем исследовании не только употребление метафоры, но и вышеперечисленных стилистических приемов. Ассоциативный образ возникает обычно в результате неожиданного сочетания далеких понятий, поэтому обладает повышенной метафоричностью и субъективностью, что в принципе очень не только в поэтическом тексте, но и в художественной прозе. Ассоциативный образ строится на интенсивном выявлении дополнительных, как бы необязательных, непреднамеренных связей - это намек, который должен быть уловлен читателем, который требует напряженного читательского восприятия именно такие дополнительные связи (нередко целая цепочка связей) сообщают ассоциативному образу оригинальную авторскую неповторимость. Проанализировав употребление метафоры в произведениях Стивена Кинга, мы пришли к следующим выводам:

Метафора помогает вскрыть, обнажить внутреннюю природу какого-либо явления, предмета или аспекта бытия, зачастую являясь выражением индивидуально-авторского видения мира.

Индивидуальная авторская метафора всегда содержит высокую степень художественной информативности, так как выводит слово (и предмет) из автоматизма восприятия, поскольку без метафорической насыщенности художественного текста невозможно создание ассоциативных художественных образов у читателя, без чего, в свою очередь, невозможно достичь полного понимания смыслов текста.

Список используемой литературы

1. Абрамович Г.А. Введение в литературоведение. М.: Просвещение, 1994. - 167 с.

2. Аристотель. Об искусстве поэзии.М., 1957. - 254 с.

3. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. М.: Прогресс, 1960. - 256 с.

4. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс/теория метафоры. М.: Русский язык, 1990. - 358 с.

5. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. - 2003. №2. - С.73-94.

6. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи.М., 1963. - 211 с.

7. Вовк В.Н. Языковая метафора в художественной речи // Природа вторичности номинации. Киев, 1986. - 324 с.

8. Дэвидсон Д. Что означают метафоры.М., 1990. - 193 с.

9. Дюжиков Е.А. Метафора в словосложении. Владивосток, 1990. - 341 с.

10. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

13. Никифорова О.И. Психология восприятия художественной речи.М., 1972. - 112 с.

14. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 7000 слов/под редакцией Шведовой

15. М.: Русский язык, 1990. - 351 с

16. Пальцев, Н. Страшные сказки Стивена Кинга. Фантазии и реальность -

17. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993. - 246 с.

18. Толочин И.В. Метафора и интертекст в англоязычной поэзии. СПб., 1996. - 219 с.

19. Томашевский Б. Теория литературы. ГИЗ., 1931. - 148 с.

20. Троицкий И.В. Уроки словесности // Русская речь. - С.6-10

21. Чемоданов, А. Исследование творчества Стивена Кинга / А. Чемоданов. - http://chemodanov. narod.ru/king. htm.

22. Bain A. English Composition and Rhetoric. L., 1887. - 328 p.

23. Barfield O. Poetic Diction and Legal Fiction. New-Jersey, 1962. - 186 p.

24. Black M. Metaphor, 1990. - 172 p.

25. Goodman N. Languages of Art. Indianapolis, 1968. - 156 p.

26. Gibbs R. W. When is Metaphor? The idea of understanding in the theories of metaphor. 1992. - 233 p.

27. King. S. Cycle of the Werewolf / S/King. -

28. King. S. Тне Mist / S/King. -

Наиболее ходовыми, задействованными из всех тропов в разговорном дискурсе являются сравнения и метафоры. Рассмотрим традиционно выделяемые ТИПЫ МЕТАФОР применительно к разговорной среде их бытования.

Классификация метафор осуществляется прежде всего по глобальному для любого языка категориально-семантическому принципу. В разговорном дискурсе представлены как именные, так и глагольные метафоры.

Именная МѲТафора: [Пожилой мужчина на рынке:] Петрушка, сельдерей, базилик, ассорти. Петрушка, сельдерей... [Официальный оппонент, профессор:] Суггестация в немецком судебном диалоге запрещена! Ященко писала об этом в 1966 году, Лилия Андреевна, у Ризель. И мы осознавали, что стоим перед целиной. И я бы назвал Сергея Валентиновича целинником! Очень трудно работать, когда нет предшественников, в полной темноте! (22 ноября 2005 г.). [О телевизоре:] Правда, показывает он со снегом! Рябь, а сквозь рябь я смотрю изображение (1 февр. 2006).

Глагольная метафорика: [На ректорате после проверки КРУ:] Главное, что мы не вывалились никуда в нарушения (5 янв. 1998). [Учитель-словесник:] Кошки лазают по ёлке. Запах такой плывёт от неё... (31 дек. 2003). [Подруга подругу на улице о чем-то спросила ласково. В ответ:] Чего ты пиликаешь? (1 марта 2005). [Женщина в маршрутке о крупной купюре:] Думала, в оптовом магазине разменяю, а он на ремонте! Вот и стою! Покидалась-покидалась - никто не меняет! (18 мая 2005). [Проводница в ожидании таможенного контроля:] А дед не вышел? Я думала, дед просочился за внуком... (4 июля 2005). [Подруга ногой поддела кулёк на асфальте:] Чего ты мусор гоняешь? (9 окт. 2005). [По телефону:] И тут выползает П. А я уже кофе на стол ставлю. И пока она выползала... (ноябр. 2005). [На экзамене:] Только тогда подросток раскрепощается. Можно сказать, он размыкается, начинает тянуться к другим (14 мая 2008).

При сплошном (не выборочном) сборе материала по разговорному дискурсу в дихотомии именных - глагольных метафор явно лидируют глагольные, что можно объяснить и значимостью динамического центра высказывания, и большей пластичностью глагольного образа, включённостью его в контекст и ситуацию.

[Доцент:] Я торопилась, нервничала - и компьютер завис. Я, когда в таком состоянии, выбиваю компьютер! (1 мая 2005). [Бабушка, г. Орел, о внуке и внучке, 8 лет разницы:] Ведь если я большим возрастным разрывом отодвинута от Алёши, то Лидуська приходит на помощь: сейчас! (13 окт. 2005). [На рынке женщины средних лет:] Куда идти? Не видишь, дождь шлёпается? (1 дек. 2005). [Молодой мужчина по сотовому на улице:] Я буду в ту сторону тоже хромать, туда идти? (3 марта 2006). [Молодой человек девушке, идущей с ним:] Чё ты морозишь, чё? (5 марта 2006). [Новая гардеробщица:] Туда я ездила, а тут - рядышком! На дорогу денег столько оседало! (15 марта 2006).

Русская разговорная метафора чаще работает на понижение образа, является нисходящей (пиликаешь, хромать, покидалась), такое образное понижение, когда действие совершает сам говорящий, своего рода защита от повышенного, пристального внимания, которое может вызвать идеально выполняемое действие.

Как и в художественном тексте, в разговорной речи именные и глагольные метафоры подчас начинают работать в едином образном ключе, усиливая тем самым воздействие речи выступающего на аудиторию в целом или на непосредственного собеседника. [РАГС, г. Москва, начальник отдела по телефону:] Сегодня мы вручаем дипломы! Отправляем в прощальный полёт новых голубей (29 окт. 2004). [На совещании:] Копна одна у нас, и мы её плохо молотим! Копна одна! Это исследовательское пространство университета (30 марта 2005). [Молодой человек старому попутчику:] Вообще поезд хорошо идёт?! Я ездил - иногда так штормит! Такая болтанка. - Подождите, на Украине будет хуже. - А здесь стыков совсем не слышно... (15 дек. 2005). [По телефону:] А вот эти копытцем бьют-бьют: в аспирантуру! Я, говорю, вас верёвочками не привязываю (22 марта 2006).

Больший интерес представляет классификация разговорных метафор по тематическому принципу, но здесь целесообразнее ОБЪЕДИНЯТЬ МЕТАФОРЫ И СРАВНЕНИЯ. Было бы искусственным предлагать два списка, тем более что тематические предпочтения взаимно индуцируют привлечение соответствующих не только сравнений, но и метафор, не только метафор, но и сравнений.

Военная метафорика:

[Сын матери:] С такой поспоришь - потом пожалеешь. Так и ты. Ну, не будем спорить. С ядерными державами не спорят! (1998). [Доцент-филолог:] У меня сначала ломается унитаз - без объявления войны... (2003). [На рынке:] Что ты орёшь, как раненый? (2003). [Парикмахер:] Все сухое стоит, как порох! Поливала помидоры... (17 июня 2004). [Супруга священника усаживает гостей в машину:] Первый пошёл, второй пошёл! [Профессор:] Матушка, Вы в десанте служили? (июль 2004). [Преподавательницы на улице:] Здравствуйте! - Ой, а я иду, солнце в глаза бьет, амбразура такая узенькая-узенькая! Я Вас и не увидела! (сент. 2004). [Доцент-филолог:] Я красный перец положила. Там такое получилось! Динамит! (18 сент. 2004). [Директор Дома для престарелых, г. Старый Оскол, рассказывает о трудных особах:] А у самой глаза на тебя смотрят, как два пулемёта! Пробила я тебя? (дек. 2004). [По телефону:] Бабушка всегда так боится грозы! Для неё это как атомный взрыв! (2004). [Преподаватель по телефону:] Отдых после боя - должен быть! Вы его заслужили. Отряд ведь отправляют куда? В тыл! На переформирование! (11 февр. 2006). [Методист о сыне-аспиранте:] Я ему сказала [о реферате] - и тут же началась гонка вооружений: не советуй, я через месяц уеду! (13 февр. 2006). [О выкопанной груше:] У груши корень стержневой и такой же, как она сама. Уж он копал-копал! Я приехала - а там яма, как будто пятитонная бомба взорвалась! (30 марта 2006). [Об обсуждении доклада:] И он на неё напал! И то не так, и это. И это положение неверно! Ну, вообще, расстрел на месте! Я говорю: Оля, отбивайтесь! (21 апр. 2006). [Женщина по телефону, 81 г., о петардах] Открыли эту бойню прямо до четырёх. Прямо война. Страсти господни! У людей дети могли испугаться (2 янв. 2009). [В лифте студентки:] У неё там какие-то военные действия происходят со студентами... (2 дек. 2009).

К военной символике может свернуть неожиданно для самого говорящего подчас совершенно далёкая от военных проекций речь. [Священнослужитель на отчётно-выборной конференции общества «Знание»:] Я рассматриваю наше здесь присутствие как благое соизволение принять добросердечные наши дары в ваш арсенал! (31 марта 2006).

К блоку военной метафорики можно отнести и соответствующие теме войны фразеологизмы. [На совещании о проблеме отчисления нерадивых студентов:] Сражаться до последнего патрона за каждого студента! (апр. 2004). [Доцент, г. Курск, о муже, с которым в разводе:] Под Новый год я решила зарыть топор войны, позвонила ему по мобильнику. Он ответил, как всегда: «Смольный слушает!» (20 февр. 2006).

Война оставила свои следы в разговорном дискурсе, хотя говорящие в большинстве своём воочию войны не видели, однако срабатывает память о войне, отражение войны в литературе и искусстве, рядом тлеющие и разгорающийся войны. Обычно именно так трактуют преобладание военной темы в метафорах и сравнениях. Однако согласимся, что войны в истории любой нации были скорее правилом, чем исключением, мирные периоды исчислялись годами, тогда как война, подготовка к войне, угроза войны, локальные войны - десятилетиями. Военные метафоры и сравнения отражают национальную судьбу любого этноса, и делать вывод о склонности к военной теме, воинственности русских, по меньшей мере, некорректно. Диффузная, перманентная «война» в языке на уровне метафор - важный показатель того, что мы не забываем, не забудем и не должны забывать. Кстати, подсказывающее (эвристическое) свойство метафоры в разговорной речи как раз и бывает направлено против «военных действий». [Признание бывшей учительницы, г. Москва, о взаимоотношениях с внуками:] Если б я тужилась их завоёвывать! А я ничего. Саша увлечён компьютером - я не задаю вопросы. Отойдёт он - скажет что-нибудь. Я его не завоёвываю совершенно... (аир. 2004). (Ср. наставление выдающегося педагога современности С. Л. Соловейчика: Не воюйте с детьми! Что угодно, только не воюйте!).

К военной приближается армейская метафорика, например, обыгрывание слова «дедовщина». [Врач, работающая в детском саду:] Ой, это когда не знаешь всей этой кухни! А когда знаешь! Там такая дедовщина! (23 апр. 2006).

Зоометафорика: [Семейный диалог:] Дай ручку, она в сумке моей. - У тебя здесь, как у крота! (осень 1995). [На заседании диссертационного совета профессор учёному секретарю:] Ну мы нашкодили.

Как шкодливые коты, пришли и сели! (окт. 1998). [Разговор с гинекологом:] Да я боюсь к вам идти: ещё найдете чего-нибудь! - У нас у всех зайчик вот здесь сидит! [показывает на грудь] (дек. 2003). [Психолог, 75 лет, г. Елец, решила показать гостям работы мужа-скульп- тора:] Я полезу сама! Ни-ни! Я такая горная козочка! Я прачка, агроном. Музу, правда, забросила... (окт. 2004). [Доцент:] На конференции, смотрю, все визитками обмениваются, а я, как мышь в норе, никому ничего! (23 окт. 2005). [По телефону:] Это я на кукане сижу, как рыба! Долги надо отдавать... (окт. 2005). [Научный руководитель о только что отчитавшихся аспирантах:] Вот эти два орла работают! (17 марта 2006). [Студентка ОЗО, г. Грайворон:] Меня поставили на пятый класс. Они сидят, такие воробьи, глазами хлопают! (20 марта 2006). [По телефону о горшке и котёнке:] И вот стоит на окне. Привязанный, как собака! А иначе этот малый как метнёт! (26 марта 2006). [На рынке хозяйка реализатору:] Тут надо быть бодрой, как газель, а вы еле-еле душа в теле (4 июня 2006). [Комендант учебного корпуса во время отпуска, в пансионате:] У нас так строго проверяют! Не дай бог соринка или запах из туалета! Тогда Филатов ходит белый, как моль! Корпус показательный. Все экскурсии к нам! 31 уборщица, 72 туалета, из них 10 служебных (13 сент. 2006). [На совещании:] Зам. деканы по учебной работе - я работал в технологе - это главные драконы на факультете. Я вынужден буду сам лично разбираться с теми проколами, которые были допущены на работе с 1 сентября (31 окт. 2006). [Руководитель, поздравляя:] А вообще это трудолюбивая пчёлка, которая ведёт сложную, тонкую штабную работу (5 марта 2010). [В семье:] Вон он, как ты, как сорока, всё модное насобирал... Синергетика - это сейчас настолько избито. В каждой кандидатской это есть и этого нет (13 марта 2010).

Образы животных дают пищу метафорам во всех языках, на всех этапах существования языков. Более того, отдельные метафоры в русском языке {сокол, пёс) являются многовековыми, задействованными с XIV века, если не ранее. Театр зверей своего рода зеркало, в которое смотрится социум, боясь оскорбляющих человеческое достоинство аналогий. Не случайно и в разговорном дискурсе абсолютное большинство примеров имеет отрицательную, пейоративную коннотацию.

Зоометафорика вбирает в себя и названия частей тела животных, и названия пищи, обиталищ животных, и названия действий, производимых животными. [Мать душится под щеками. Сын, 16 л.:] Жабры духами смачиваешь? (14 апр. 1996). [Мужчина собирается примерить куртку:] А шкурка есть там? (4 февр. 2006). [По телефону:] Галя неплохой человек, просто жёсткий. Это у неё - панцирь свою ранимость защитить! (6 апр. 2006). [Мама трёхлетнему первенцу:] Ты своими ресницами, как крыльями, взмахнёшь - ни одна девочка не устоит! (3 мая 2006). [Профессор видит фотографию первого мужа своей возлюбленной:] Я не хочу заходить в комнату, помеченную другим мужчиной! (февр. 2009).

Бытовая метафорика: [Студентка-заочница:] У нас в Калининграде такую маленькую пляжную поляну называют «сковородочкой» (2003). [Профессор, г. Липецк:] Потом мне книжки возами привозила. Я ей давала для подготовки [к экзамену кандидатского минимума] (21 окт. 2005). [Профессор, г. Тула, о своём зав. кафедрой:] Кроме того, у него было трое детей и у него была беспрестанная мясорубка! Ведь Генриетта нигде не работала. И, тем не менее, он это делал! И он же на трёх работах и троих детей тянул и тайно от всех писал докторскую. Как над ним мудровал! (26 окт. 2005). [Юноша и две девушки на улице:] Мне нечего одеть! - Ты как за алиментами приходишь: мне нечего одеть (смеются, 22 сент. 2007). Быт огромное, объёмное понятие, включающее в себя все звенья, все подробности повседневности, и потому сравнений, метафор с реалиями быта не может быть мало.

Научная метафорика: [Мать и сын, 18 л.:] Я поправилась, что ли? - А я не знаю, потому что у меня непрерывный взгляд, релятивизм (14 февр. 1998). [Мать сыну:] Дай утирочку! - Ну, ты прям, я не знаю! Шолоховский жаргон какой-то! (14 февр. 1998). [Мать и сын:] Я потом борщ сварю, а сейчас так поешь. - Пропедевтическая еда... (14 янв. 2000). [Преподаватель-лингвист рассказывает, как полуторагодовалый племянник Володя, когда приходит в гости, общается с большим старым котом:] Волька подходит - и Мурчик ему подолгу что-то объясняет. Межвидовое общение! (2004). [Доцент-филолог:] Мы поехали к бабке, которая из меня «подселённую сущность» выгоняла. В пятке она была у меня... (2004). [На совещании:] В зале сесть, как мы договорились! По нашему организационному алгоритму. Деканы с края, чтобы студенты не ходили (2005). [О собаке породы левретка:] Два перелома, воспаление семенников: это не жизнь, а перманентное лечение! Мы его обманули: от памятника Гречихину повезли прямо, будто на дачу. Он так сразу воспрял! И вдруг - в ветлечебницу. Так он потом с нами весь день не разговаривал. Отворачивался! (12 янв. 2006). [В кулинарии продавщица старой женщине:] Горбуша! 65 рублей килограмм. Штучка - 47. Вообще, индивидуально каждая! Берём? (18 февр. 2006). [В поезде молодой человек, служивший в Чечне:] У нас вся структура души российская! (21 февр.

2006). [В пансионате преподавательница наблюдает за котятами на дереве:] Что значит дети! И не надо - а лезут! Смотрите, как они симметрично забрались! (14 сент. 2006).

Криминальная метафорика: [Гости позвонили, что уже дома. Хозяйка, за 80 л., сожалеет в ответ, что гости быстро ушли:] Что ж вы так мало побыли! Будто украли что! (1986). [Разговор с начальником печатного цеха:] А вы быстро сделаете? - Как из пистолета! (дек. 1999). [Пожилая женщина демонстрантам:] Спевайте песни! Ну что ж вы идете, как ограбленные... (1 мая 2002 г.). [Декан, женщина, 65 л.:] Но проверяют, знаете, как шмон в лагере: три раза в день проверяют! (22 мая 2005). [О визите к соседям, которые заливают квартиру:] Если трезвый, пробубнит что-то. Если пьяный: «У-у-у! Прокурор пришла!» Или тёщей меня назовет или прокурором (26 марта 2006). [На совещании:] Денег в казне нет! Сейчас решается проблема, кого снова изнасиловать... (окт. 1999). [На ректорате:] Вы думаете, нас не насилуют? Наклоняют и говорят: Ну, ты ж понимаешь? (30 авг.

2001) . [На вокзале, г. Курск:] У меня 45 лет стаж. Я 30 лет в психдиспансере отработала. С шизофрениками. Так тяжело. Не знала, живой вернусь домой или нет. Как на расстрел, ходила на работу! (21 февр. 2006). [Подруга ровеснице в праздничный день:] Меня дома убьют! Если не сяду за стол... (8 марта 2006). [Мужчина:] Я пойду детское питание куплю. А то забуду - меня повесят! (18 августа 2006); [На пропускном пункте в часы пик несколько охранников. Студент:] Ой, наряд какой! (16 марта 2006). [На комиссии об отдельно стоящем стуле для тех, кто отчитывается:] Стул похож на электрический! - Только без проводов... (17 марта 2006). [На юрфаке преподаватель ораторского искусства недоволен группой:] Как в зоне! Спецдопуск к зачёту! Спецдопуск к лекции! Они обязаны предъявить мне все лекции... (7 апр. 2006). [Доцент:] Они ругались, как триста тонн тротила (Юянв. 2008). [: Женщина 60 л. на вокзале:] Витька у меня хороший парень. Он за мать голову отрубит! Бомжу одному сказал: тронешь мать - костылём припечатаю! Водки мне принёс... (6 марта 2010). «Презумпция криминала» - это отчасти реалии сегодняшнего дня, отчасти вневременная универсальная стратегия учёта опасности.

Историческая метафорика: [Мать листает конспект на столе сына:] Девки все пишут и в словах ошибки делают! - У тебя к девкам вообще отношение такое. Ты думаешь, я уйду - кто будет у кровати сидеть, успокаивать? Не бойся: я буду два раза в неделю приходить на барщину (5 янв. 2000). [Разговор знакомых:] Нужны вы как поставщик императорского двора! (2005). [Оператор связи раздраженно о высоком сиденье:] Что это за кресло? Я сижу как на колу! (18 мая 2005). [На Совете университета:] Приказ № 323 надо знать, как приказ Сталина № 242 «Ни шагу назад!» (30 сент. 2009). [Руководитель концертной программы водителю:] Люди договариваются - революцию устраивают. Хоть оранжевую, хоть какую. А ты говоришь: не договоримся (19 февр. 2010). Историческая метафорика в большей степени, чем другие типы, пересекается с цитацией («Щади сограждан»), именами собственными (Сусанин, Петр Первый, Сталин).

Техническая метафорика: [Секретарь деканата истфака студенту:] Андрей, сядь и не двигайся с этого стула! - Куда ж я денусь с подводной лодки? - Сиди и все, словно приклеен скотчем! (2001). [Зав. кафедрой, г. Санкт-Петербург:] А поскольку кафедра у меня небольшая, то мы многостаночники и ведём все! (2002). [При покупке кислородного насоса для аквариума:] Шумит? - Этот ничего. А то у меня был как трактор! (14янв. 2006). [В кулинарии девушки купили свечки к торту, рассматривают. Мужчина лет 45-50 продавцу:] Им ещё компрессор надо продать: задувать свечки! (9 февр. 2006). [Преподаватели в пансионате:] Тут такая тонкая механика - их вырастить... Внимание и покой - вот что нужно фиалкам. Если в семье начались скандалы - перестают расти (12 сент. 2006). [Доцент о библиотеке:] Нет, они 3-4 января не работали! Я стучала, как маятник! (10 янв. 2008).

Растительная метафорика: [Об одном профессоре:] Сидел он, и его девицы-аспирантки. И он весь в этом цветнике! (11 дек. 2004). [На поминках ведущего инженера, вспоминает бывшая однокурсница:] Володю все любили в группе. Мальчиков вообще не было. Вокруг него был розарий, и он был каждой - лучшая подруга! Мы делились с ним тайнами (13 авг. 2005). [Профессор в столовой во время летнего отдыха:] Когда мы поженились, у меня было 50 кг, у мужа - 55. Подруга посмотрела на фотографию, говорит: Два стебелька! А потом из стебельков и стволы получились (11 сент. 2005).

Медицинская метафорика: [Мать собирается в администрацию:] Не бойся! Не вздыхай: не к зубному идёшь! (17 янв. 2000). [Учительница, г. Тула, о сыне:] А Егор все зачёркивает на манер шрамов. Одна тонкая линия зачёркнута тремя - и по всей странице (11 дек. 2004). [Профессор во время чаепития разделил мандарин по долькам и решает, что делать с большим бананом:] Ну, это требует хирургического вмешательства! (12 февр. 2006). В современном языке в его полидискурсивном строе со времён гласности и начала перестройки медицинская метафора характеризует прежде всего

политический дискурс.

Транспортная метафорика: [Жена-психолог показывает гостям велосипед:] А это его Мерседес! (19 сент. 2004). [Профессор родом из Конго Браззавиль, живущий в России, во время научной конференции, г. Старый Оскол:] КамАЗ лучше французских грузовиков. Когда африканец говорит, что у него КамАЗ, это значит, что его машина пройдет по любой дороге! (7 окт. 2004). [На совещании:] Это расписание составляли с борта воздушного лайнера! Там одни окна, одна путаница! (31 окт. 2005).

Искусствоведческая метафорика: [На совещании с профессурой:] До первого ноября мы можем подать на конкурс о наукоёмких программах. Самое главное - результат, который связан с финансированием. Вся беллетристика закончилась! (9 окт. 1997). [Обогнавший пожилых женщин мужчина в пансионате:] Как меня бабушки рассмешили! Нас назвали «антиквариат»! Я аж рассмеялся! (6 сент. 2005). [Перед голосованием на защите, председатель совета, г. Курск:] Присутствующих членов совета прошу держать в руках ручку и сделать мазок! Не оставлять бюллетень пустым (21 февр. 2006).

Спортивная метафорика: [Столовая в пансионате. Женщина, под 50, не может подцепить вилкой ракушки:] Ем, как в волейбол играю! (6 сент. 2005). [На совещании о снисхождении к отсутствию зарубежных публикаций у преподавателя:] Человек пенсионного возраста. Он свой тайм уже отыграл (25 янв. 2010).

Представленная классификация отражает направления метафорического переноса, однако имеет обобщённый характер, тогда как в разговорном дискурсе немало метафор, требующих более дробной классификации. Впрочем, избыточная дробность, дробление классов не всегда способствуют более точному пониманию речевых предпочтений, тем более что справедливое классификационное решение для метафорического факта найти бывает затруднительно. [Преподавательница на отдыхе:] У нас дома ЧП, когда фиалка погибает (12 сент. 2006). [На конкурсной комиссии:] Спасла весь факультет. Поручили нашим, они все завалили, а она сделала. Умничка! - МЧС, в общем! - Да. - Та-ак, спасительница... (16 дек. 2005). [Бабушка о внуке 3 лет:] А он валенок боится. Опасается. Ты смотри аристократ какой! (17 марта 2006).

По принципу конкорданса возможен и веерный анализ какой-либо метафоры, в разговорной речи обрастающей оригинальной и весьма разнообразной символикой: фольклоризм «чисто поле» (1), название учебной дисциплины «методика» (2).

(1) [Женщина-декан, филолог об отсутствии знакомых в Министерстве при необходимости продвижения магистратуры:] Я в чисто поле звонила! (2004). [Работник культуры, г. Москва, во время ответов на вопросы после публичной лекции:] «Табель о рангах» было очень умнО составлено: не было понятия бесквартирный военный. Наших Горбачев вывел из Германии в чистое поле! Немцы были ошарашены. Американцы до сих пор выводят своих (3 февр. 2006). (2) [Дома после сдачи экзамена по методике:] Томатной пастой полей! - Давай методику забудем! (1999). [Студентка зло:] Я ему: не стучи кулаком! А он: это у меня такая методика общения! (17 февр. 2006).

Веерный анализ возможен и по противоположному направлению: сколькими и какими метафорами описывается один и тот же предмет, например, сорт помидора с твердоватой основой. [В столовой, на отдыхе, комендант:] О! А в середине прямо кость! (сент. 2005). [По телефону:] То ж мякоть мягкая и сахаристая, а тут режешь как но дереву! (26 марта 2006). Метафора в разговорном дискурсе, как и в художественном, иррадиирует на весь контекст, обнаруживает черты присутствия и переносного, что ожидаемо для метафоры, и прямого смысла, подчас стремится к развёртыванию и обоснованию.

Имена собственные в роли метафор

Отдельного разговора заслуживают имена собственные, используемые в их эффектном образном преломлении не только в публицистическом, политическом, художественном дискурсах, но и в разговорном дискурсе. Известно, что в последние десятилетия у поколений молодежи произошли изменения в персоносфере: образы Евгения Онегина и Татьяны Лариной вытеснялись образами Филиппа Киркорова и Аллы Пугачёвой. Вместе с тем РОССИЯ НЕ БРОСИЛА ЧТЕНИЯ, не отказалась от книг. Обильные разговоры, обмен мнениями поддерживают уровень не только концептосферы, но и персоносферы в сознании «рядового» носителя языка.

[Доцент-филолог:] У меня сначала ломается унитаз - без объявления войны. Потом срывается шланг и потоп горячей воды я закрываю грудью, как Самсон. И вся эта феерия кончается тем, что ещё и окна пластиковые текут, там чёрный грибок завёлся от сырости и всё сгнило (2003). [В троллейбусе:] Мне 6 марта 75 лет. На Кубе я был. Фиделя Кастро видел. Во человек! Пётр Первый! Столько народу дал! (25 апр. 2005). [Профессор, г. Елец:] Они художественные произведения получают и очень социологически анализируют. Мы готовим маленьких Солженицыных. А мы извлекаем педагогические смыслы из художественных произведений. Студенты объёмно читают... (29 июня 2005). [О свекрови:] В последние три месяца она не давала нам спать. Она как Органчик! «Галя! Дай пить!» И через пять минут опять: «Галя!». Девяносто три года - и только одни сутки была без сознания (7 февр. 2006). [Зав. кафедрой о доценте перед завтрашней конференцией по региональному литературоведению:] Сейчас Ж., как Сусанин, ушёл готовить аудиторию и пропал! (21 марта 2006). [О подросшем котёнке:] Он уж такой влюблённый! Влюбленный Антропус! (26 марта 2006). [Об издании учебного пособия:] Я хотела, как Матросов на амбразуру, прямо в бухгалтерию идти и заплатить! (22 марта 2006).

С именами собственными в их образном преломлении не всё просто. 20 февраля 2006 г. в Курске проходила защита КД

О. С. Зубковой на тему медицинской метафоры, и оказалось, что САМЫЕ ТОНКИЕ СФЕРЫ медицинского вмешательства: клиническую психологию и психиатрию - обслуживают метафоры, построенные на именах собственных: синдром Диогена, синдром Плюшкина, Синдром Красной Шапочки, синдром Шевалье и мн. др. Имя собственное дарует весьма чёткий и узнаваемый образ, что облегчает идентификацию состояния больного. Похоже, мы недооцениваем возможности имён собственных в образном плане, тогда как разговорный дискурс о таких возможностях напоминает неоднократно.

Не только имена людей, но и географические наименования в разговорной речи широко используются как средства образности. [На совещании с профессурой:] Сидим, как на Луне, ноги свесив. Никто нас не знает! (9 окт. 1997). [Докторант:] Пилыцикова - чемпион мира по велоспорту, у нас трек в городе. Стареющие спортсмены очень своеобразные люди. Кандидатскую защитила в 47 лет. Сделали деканом. Она так перестроила спортивный факультет - все стали с радостью работать, а до этого была Голгофа! (11 дек. 2004). [Часто звонит телефон, хотя суббота. Гостья:] У вас как Смольный прямо! Все со своими вопросами! (дек. 2004).

Как художественный дискурс «сочиняет» имена собственные, так и в разговорном дискурсе встречаются символические обозначения, «говорящие гиперболы», например, среди псевдотопонимов. [На совещании:] Со мной успел поругаться! Первый раз приехал в город со своего царства Нехотеевки - и мной командуешь! (2004). [О звонке в ВАК:] А 3. говорит: Хоть в деревне Гадюкино опубликовано, лишь бы прошло научное рецензирование! (24 янв. 2006). Как почти любая гипербола в разговорной стихии, придуманное имя собственное нацелено на прозрачность требования, однако ценой снижения «максимы вежливости».

Творительный сравнения встречается в разговорной речи, но эта старинная образно-описательная форма настолько пластична, что не всегда обратит на себя внимание собирателя и исследователя особенностей разговорной речи. [Из окна междугороднего автобуса:] Овёс колокольчиками такими, колоса выраженного нет (5 июня 2004). [О начальнице:] Эта ходит мымрой! (11 мая 2006). [В троллейбусе объясняют дорогу:] Лестница вниз идёт ленточкой...(14 мая 2005)]. [На совещании об отношении к существу проблемы:] А вы всё огородами ходите! (20 марта 2006).

Перифраза редко встречается в разговорной стихии (конечно, если не фиксировать банальных перифраз), однако разговорная речь неожиданно может одарить и весьма изысканной перифрастическим выражением. [В гостях:] Так вы не выяснили, кто избил? - А мы и не искали. Себе дороже. Так, синяки поносил, поносил вокруг глаз. И всё, зажило! (окт. 2003). [По телефону:] Поэтому сторожевой пёс - боль - она в мозгу!.. - Слушай, какая перифраза! - Так это ещё в Древней Греции так говорили! (2 апр. 2006). [Филолог:] Мне главное - книги [из типографии] принести! Чтоб мои дети бумажные были дома! (янв. 2006). [Гостья встречающему у калитки, г. Тверь:] Проходите, вы хозяин! - «Хозяин тайги»! (21 дек. 2009).

Главная » Сленг » Курсовая работа: Метафора как средство оптимизации понимания художественного текста. Тип речи: описание, повествование, рассуждение