Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Творчество Александра Блока –целая поэтическая эпоха… В. Маяковский.

Александр Александрович Блок 1880 - 1921 Блоку верьте, это настоящий - волею божией – поэт и человек бесстрашной искренности. М. Горький

Прекрасная семья. Гостеприимство – стародворянское, думы – светлые, чувства – простые и строгие. Блок. Планы поэмы. 24 февраля 1911г. Е.Г. Бекетова, бабушка поэта. 1880-е годы. А.Н. Бекетов, дед поэта. 1880-е годы. А.А. Бекетова, мать поэта. 1878 г. М.А. Бекетова, тётка поэта. 1880-е годы Е.А. Бекетова, тётка поэта. 1880-е годы.

Ботаническая аудитория Санкт-Петербургского университета. Начало ХХ века В ботаническом саду А.Н. Бекетов, дед поэта,основал при Петербургском университете ботанический сад. А.Н. Бекетов, дед поэта. 1880-е годы.

Он был заботой женщин нежной От грубой жизни ограждён, Летели годы безмятежно, Как голубой весенний сон. А. Блок. «Возмездие». Наброски продолжения второй главы. 1921 г. А.Л. Блок и А.А. Блок, отец и мать поэта. 1879 г. Саша Блок. 1884г. Петербургский университет. Слева – «Ректорский дом». 1890-е г. Мемориальная доска на бывшем ректорском доме Петербургского университета.

Годы учения в гимназии. 1891 – 98 г. А. Блок – гимназист. 1891 – 1892 г. Здание бывшей Введенской гимназии,где учился А. Блок. Обложка рукописного журнала «Вестник». «Северная зима». Рисунок А. Блока. Летний сад и Михайловский замок зимой.

«Синеокая, бог тебя создал такой. Гений первой любви надо мной…» А. Блок. 1897 – 1909. К. М. Садовская. 1900-е годы. Александр Блок. 1898 г.

Александру Блоку шёл девятнадцатый год, когда он написал стихотворение «Гамаюн». В. Васнецов. «Гамаюн». 1897 г. «На гладях бесконечных вод…» А. Блок. «Гамаюн, птица вещая». 23 февраля 1899 г.. Автограф.

«Ты сияешь мне.» А. Блок и Л.Д. Менделеева. 1903 г. Л. Д. Менделеева. 1900 г. Село Тараканово. Церковь, где венчался Блок.

… Скажу прямо – ваша поэзия заслоняет от меня почти всю современно-русскую поэзию. А. Белый – Блоку. 4 января 1903 г. «Стихи о Прекрасной Даме». Первый сборник стихотворений А. Блока. В. С. Соловьёв. 1890-е годы. В. Я. Брюсов. Худ. М. А. Врубель. 1906 г. А.Белый. Худ Л.Бакст. 1906 г.

Шахматово Блок в Шахматове. 1909 г. Таким было Шахматово Памятник А.Блоку в Солнечногорске. 1955 г. А.Н. Бекетов, дед поэта. 1880-е годы. Д.И.Менделеев. 1880-е годы. Памятный камень на месте невосстановленного шахматовского дома.

Блок. 1907 г. А.Блок. «Распутья». «Город». 1902 – 1908. Фабрика, которую поэт видел из окон своей квартиры. М.Добужинский. Октябрьская идиллия. 1905 г. Б.Кустодиев. Манифестация. 1906 г.

«Страшный мир! Он для сердца тесен…» А. Блок Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи ещё хоть четверть века – Всё будет так. Исхода нет. Умрёшь – начнёшь опять сначала, И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица,фонарь. А. Блок. Рис. Ю.Анненкова

«Снежная маска». Литография по рисунку Л. С. Бакста. 1907 г. «Вот явилась, заслонила…» Н. Н. Волохова. 1907 г. 1907г. Автограф стихотворения.

А как бы и жить, и работать, не зная извечной вражды. Блок. «Друзьям». 1908 г. Блок, К.А. Сюнненберг, Ф.К.Сологуб, Г.И. Чулков. 1908 г. В.В. Маяковский. 1910-е г. С.А. Есенин 1914 г. А.А. Ахматова. 1916 г.

«О, Кармен, мне печально и дивно, Что приснился мне сон о тебе.» «Окно, горящее не от одной зари». Дом, в котором жила Л.А. Дельмас. Любовь Александровна Дельмас в роли Кармен. 1913 г. Блок. «Как океан меняет цвет…» Автограф. Петербург. В этом здании находился Театр музыкальной драмы. Шуваловский парк - одно из любимых мест Блока. Блок. 1913 г.

«Соловьиный сад». 1915 г. Первое издание. «Роза и крест». Литографии. 1922 г. А.А. Блок. 1916 г. А.Л. Блок. 1878 г. «Возмездие». Автограф. 1911 г. Но ты, художник, твёрдо веруй В начала и концы. Ты знай, Где стерегут нас ад и рай. Тебе дано бесстрастной мерой Измерить всё, что видишь ты. Твой взгляд – да будет твёрд и ясен. Сотри случайные черты – И ты увидишь: мир прекрасен. Поэмы и драматические произведения А.Блока.

Первая мировая война. Л.Д. Блок перед отъездом в армию сестрой милосердия. 1914 г. А. Блок среди сослуживцев в Белоруссии. 1916 . Идут века, шумит война, Встаёт мятеж,горят деревни, А ты всё та ж, моя страна, В красе заплаканной и древней – Доколе матери тужить? Доколе коршуну кружить? А. Блок. «Коршун». 1916 г.

А. Блок. 1918 г. Плакат с текстом из поэмы «Двенадцать». 1919 г. А.Блок. 1918 –1920 гг. Петроград. 1918 г. Художник А. Дейнека.

Прощание с Петербургом… Пушкинскому Дому Имя Пушкинского Дома В Академии Наук! Звук понятный и знакомый, Не пустой для сердца звук! Это звоны ледохода На торжественной реке, Перекличка парохода С пароходом вдалеке. Это древний Сфинкс, глядящий Вслед медлительной волне. Всадник бронзовый, летящий На недвижном скакуне. Наши страстные печали Над таинственной Невой, Как мы чёрный день встречали Белой ночью огневой. Что за пламенные дали Открывала нам река! Но не эти дни мы звали, А грядущие века.

Август 1921 года. Дом на углу Офицерской улицы и набережной реки Пряжки, где А. Блок прожил с 1912 по 1921 г. Мемориальная доска на доме, где жил и умер поэт.. Прощание с поэтом на Смоленском кладбище. А. Блок. Последняя фотография. Июль 1921 г. А. Блок был похоронен на Смоленском кладбище, неподалёку от могилы деда А.Н. Бекетова. Позже прах поэта перенесён на Литераторские мостки Волкова кладбища. Принесли мы Смоленской Заступнице, Принесли мы Святой Богородице… Наше солнце, в муке угасшее,- Александра, лебедя чистого. Анна Ахматова

Бессмертие Поэта. Блок не только оказал, но и оказывает большое влияние на нашу поэзию, но - что не менее важно – его поэзия живёт в сердцах миллионов читателей, она составляет неотъемлемую часть нашего духовного обихода… Имя Александра Блока мы давно уже воспринимаем в ряду самых дорогих и любимых имён отечественной поэзии. А.Твардовский

После Пруткова - Шекспир. Саша с большим вдохновением декламировал монологи Гамлета, Ромео, Отелло.
К этому времени относится первая встреча Блока с его троюродным братом, племянником Владимира Соловьева - Сергеем Михайловичем Соловьевым. Восьмилетний Сережа едет с отцом со станции Подсолнечная в Шахматове. «Колокольчик весело звенит; кругом- крутые овраги, горы с зелеными квадратиками молодой ржи. Проехали темный еловый лес, и как-то неожиданно на пригорке появилось небольшое Шахматово: несколько домов, деревни рядом не видно… Мы входим в дом. Появляются две незнакомые мне тети - тетя Аля и тетя Маня Бекетовы, - ласково увлекают меня за собой… Сашура возвращается скорей, чем его ждали… Высокий светлый гимназист, какой-то вялый и флегматичный, говорит в нос… Тогда уже меня поразила и пленила в нем любовь к технике литературного дела и особенная аккуратность».
В наброске к «Возмездию» гимназическим годам посвящены две краткие записи: «…потом- гимназия; сначала утра при лампе, потом великопостные сумерки с трескающимся льдом и ветром». «Семья начинает тяготить. И вот - его уже томит новое. Когда говеет гимназистом - синяя весна, сумерки, ладан, и лед звездится на лужах».
Отрок вступил в трудную пору возмужания. Первые мечты о любви, первое отчаяние. Блок отмечает в «Автобиографии»: «Около 15-ти лет родились первые определенные мечтания о любви, и рядом приступы отчаяния и иронии, которые нашли себе исход через много лет- в первом моем драматическом опыте („Балаганчик“)».
Вот гимназическая карточка Блока. Сияние ангельской чистоты померкло. Золотистые кудри коротко острижены. Глаза - пристальные, взгляд - угрюмый. Красивое юношеское лицо, открытое и благородное. Но нет прежнего задора, прежней женственной нежности. В губах - что-то упрямое и затаенное.
А на внешний взгляд Блок-гимназист был «всегда чисто и даже изящно одетым мальчиком, очень воспитанным и аккуратным» (В. Н. Княжнин. А. А. Блок. СПб., 1922).
Александра Андреевна страдала болезнью сердца. В 1896 году эта болезнь усложнилась нервным расстройством; появились странные припадки, похожие на эпилепсию. Она жила в меланхолии, граничащей с манией самоубийства. Доктора послали ее на лечение в Германию. Летом 1897-го с сестрой Марией Андреевной и с сыном она поехала в Бад-Наугейм и там скоро поправилась. Но нервная тревога и склонность воспринимать жизнь трагически с годами все усиливалась.
В Бад-Наугейме Блок пережил свою первую восторженную любовь. Он встретился с Ксенией Михайловной Садовской, красавицей малороссиянкой, темноволосой и синеглазой. Ей захотелось увлечь застенчивого мальчика, и она первая заговорила с ним. М. А. Бекетова рассказывает: «Они виделись ежедневно. Встав рано, Блок бежал покупать ей розы, брать для нее билет на ванну. Они гуляли, катались на лодке. Все это длилось не больше месяца. Она уехала в Петербург, где они встретились снова после большого перерыва».
Первая любовь определила судьбу Блока как поэта. Эротическое волнение пробудило музыку, спавшую в его душе. С января 1898 года потоком полились лирические стихи. До конца декабря 1900 года было написано 290 стихотворений. Юношеская влюбленность опалила, но не осветила душу. Было чувственное волнение, ревность, разочарование. Садовская, щеголиха и кокетка, играла неопытным сердцем, влекла и отталкивала. В Петербурге были еще встречи, объяснения, слезы, а потом образ ее исчез в туманной дали. Первая «ложная» любовь погасла перед любовью истинной- к Любови Дмитриевне Менделеевой.
В стихах, посвященных «К. М. С.», мотив «обмана» преобладает:

Ложной дорога казалась -
Я не вернулся назад.
Наша любовь обманулась,
Или стезя увлекла…
Этой дорогою ложной
Мы безрассудно пошли.

(1899)
А через два года образ первой возлюбленной- уже далекое прошлое. Он - «призрак бледный», «ненужный призрак»:

Ты не обманешь, призрак бледный,
Давно испытанных страстей.
Твой вид нестройный, образ бедный
Не поразит души моей.
Я знаю дальнее былое,
Но в близком будущем не жду
Волнений страсти. Молодое -
Оно прошло. Я не найду
В твоем усталом, но зовущем
Ненужном призраке - огня.
Ты только замыслом гнетущим
Еще замучаешь меня.

(1900)
В этом юношеском стихотворении Блок - еще робкий ученик Пушкина.
Проходит двенадцать лет. «Призрак бледный» давно забыт. Но вот судьба снова приводит поэта в Бад-Наугейм. 1909-й- трагический для него год. И вдруг прошлое воскресает. Он снова в тумане сырого парка, вот - железный мост через ручей, серая ограда, увитая розами, узкая аллея вдоль пруда, и первая зелень весны, и сладостный запах ее духов. Первая любовь оживает, нетленная, бессмертная. Восемь стихотворений 1909 года, посвященных «К. М. С.» и объединенных под заглавием «Через двенадцать лет», полны пронзительной печали.

Синеокая, Бог тебя создал такой.
Гений первой любви надо мной,
Встал он тихий, дождями омытый,
Разметает он прошлого след,
Ему легкого имени нет,
Вижу снова я тонкие руки,
Слышу снова гортанные звуки,
И в глубокую глаз синеву
Погружаюсь опять наяву.

И в другом стихотворении то же чувство вечности «первой страсти».

Иль первой страсти юный гений
Еще с душой неразлучен,
И ты навеки обручен
Той давней, незабвенной тени.
Ты позови. Она придет:
Мелькнет, как прежде, профиль важный
И голос вкрадчиво-протяжный
Слова бывалые шепнет.

Он снова - робкий, влюбленный мальчик в «синем, синем плену» ее очей; снова встречает ее в парке на зареве заката:

О чем-то шепчущие струи,
Кружащаяся голова…
Твои, хохлушка, поцелуи,
Твои гортанные слова.

В огне времени просветлена эта случайная любовная встреча. Только в музыкальной стихии, ею пробужденной, открывается тайный смысл первого неудачного «любовного опыта». Повесть эта написана огнем на небесах. «К. М. С.» посвящено известное стихотворение:

Всё, что память сберечь мне старается,
Пропадает в безумных годах,
Но горящим зигзагом взвивается
Эта повесть в ночных небесах.
Жизнь давно сожжена и рассказана,
Только первая снится любовь,
Как бесценный ларец перевязана
Накрест лентою алой, как кровь.

Вернувшись в конце июля 1897 года из Бад-Наугейма в Шахматово, Блок узнал печальную новость: дедушка Андрей Николаевич Бекетов был разбит параличом. Сестра милосердия возила его по саду в кресле. В таком состоянии он прожил еще пять лет (скончался 1 июля 1902 года).
Зимой 1897/98 года поэт занимался декламацией и мелодекламацией (стихи Апухтина, Фета, Алексея Толстого). Он разучивал роль Ромео и ставил в Шамхатове сцену у балкона. В это время он серьезно мечтает о карьере актера. В домашней анкете на вопрос, кем бы он хотел быть, он ответил: «артистом императорских театров», а на вопрос, какой смертью желал бы умереть, - написал: «на сцене от разрыва сердца».
Весною 1898 года Блок окончил гимназию. После поездки в Бад-Наугейм он внезапно и резко изменился: стал общительнее, развязнее; одевался щеголем, ухаживал за барышнями, вел светскую жизнь. В «Дневнике» 1918 года хранится запись об этом периоде: «Я был франт, говорил изрядные пошлости». С. М. Соловьев в «Воспоминаниях» подтверждает эту самооценку: «В августе 1898 года я встречал Блока в перелеске на границе нашего Дедова (имение Соловьевых). Показался тарантас. В нем - молодой человек, изящно одетый, с венчиком золотистых кудрей, с розой в петлице и тросточкой. Рядом - барышня. Он только что кончил гимназию и веселился. Театр, флирт, стихи. Уже его поэтическое призвание вполне обнаружилось. Во всем подражал Фету, идей еще не было, но пел. Писал стереотипные стихи о розах, воспевал Офелию, но уже что-то мощное и чарующее подымалось в его напевах».
В восьми верстах от Шахматова, на высокой горе, было расположено Боблово - имение знаменитого химика Дмитрия Ивановича Менделеева: старый парк с огромным трехсотлетним дубом, фруктовый сад, цветники. Новый дом на вершине горы, с широкими террасами. Старшая дочь Менделеева от второго брака была на год моложе Блока; они вместе гуляли детьми; потом дедушка привозил Сашу в Боблово, когда ему было 14 лет. Но первая сознательная встреча произошла летом 1898 года. В «Дневнике» 1918 года Блок записывает: «Я приехал туда (в Боблово) на белой моей лошади и в белом кителе со стеком. Меня занимали разговором в березовой роще mademoiselle и Любовь Дмитриевна, которая сразу произвела на меня сильное впечатление…» М. А. так описывает будущую невесту поэта: «Любовь Дмитриевна носила розовые платья и великолепные золотистые волосы заплетала в косу. Нежный бело-розовый цвет лица, черные брови, детские голубые глаза и строгий неприступный вид… Высокий рост, лебединая повадка, женственная прелесть…»
Во второй главе «Возмездия» - наброски к ненаписанной повести о первой встрече с Л. Д. Менделеевой. Вот пейзаж «Стихов о Прекрасной Даме»:
«Долго он объезжал окрестные холмы и поля, и уже давно его внимание было привлечено зубчатой полосой леса на гребне холма на горизонте. Под этой полосой, на крутом спуске с холма, лежала деревня. Он поехал туда весной, и уже солнце было на закате, когда он въехал в старую березовую рощу под холмом. Косые лучи заката; облака окрасились в пурпур; видение средневековой твердыни. Он минует деревню и подъезжает к лесу, он сворачивает, заставляя лошадь перепрыгнуть через канаву, за сыростью и мраком виден новый просвет, он выезжает на поляну, перед ним открывается новая необъятная незнакомая даль, а сбоку - фруктовый сад. Розовая девушка, лепестки яблони - он перестает быть мальчиком».
Видение «розовой девушки» подготовляется долгими скитаниями по холмам и полям. Она живет на горе, за зубчатой полосой леса. Она- далекая принцесса в средневековом замке. Он - странствующий рыцарь на белом коне; она является в лучах заката, в пурпурных облаках, и вокруг нее необъятные дали. Сказочная тема «Стихов о Прекрасной Даме» дана самой действительностью. Так было, такой он увидал ее - принцессой средневековых легенд.
«Лирические стихотворения все с 1897 года можно рассматривать как „Дневник“», - утверждает Блок в «Автобиографии». Записные книжки и письма поэта позволяют нам оценить беспримерную правдивость его лирической исповеди.
Лето 1898 года- начало новой жизни. До 18 лет, по свидетельству М. А. Бекетовой, Блок оставался ребенком. Теперь «он перестает быть мальчиком: как у Данте, при встрече с Беатриче, у него incipit vita nuova».
Любовь Дмитриевна училась в гимназии Шаффе и мечтала о сцене. В Боблове был поставлен любительский спектакль. В сарае устроили сцену. Блок, в черном плаще и черном берете, со шпагой на боку, играл Гамлета. Любовь Андреевна со снопом полевых цветов в руках и распущенными золотыми волосами изображала безумную Офелию. Потом ставили отрывки из «Горя от ума» и сцену у фонтана из «Бориса Годунова». В «Дневнике» 1918 года записано: «Мы разыграли в сарае сцену из „Горя от ума“ и „Гамлета“. Происходила декламация. Я сильно ломался, но был уже влюблен. Сириус и Вега».
Осенью этого года Блок поступил на юридический факультет С.-Петербургского университета. В «Дневнике» мы читаем: «Осенью я сшил франтоватый сюртук; поступил на юридический факультет, ничего не понимая в юриспруденции (завидовал какому-то болтуну, кн. Тенишеву), пробовал зачем-то читать Туна (?) какое-то железнодорожное законодательство в Германии (?!)… К осени, по возвращении в Пб., посещения Забалканского (где жили Менделеевы) стали сравнительно реже. Л. Д. доучивалась в Шаффе, я увлекался декламацией и сценой и играл в драматическом кружке… Не помню, засел ли я на втором курсе на второй год (или сидел на первом два года). Во всяком случае, я остался до конца столь же чужд юридическим и экономическим наукам».
Летом 1899 года возобновились поездки Блока из Шахматова в Боблово. Был поставлен новый спектакль: сцены из «Скупого рыцаря» и «Каменного гостя», «Горящие письма» Гнедича и «Предложение» Чехова. Но театр как-то не ладился, не было прежнего воодушевления. Поэт запомнил: «ночные возвращения шагом, осыпанные светляками кусты, темень непроглядную и суровость Любови Дмитриевны» («Дневник»).
Из событий этого лета Блок отмечает приезд С. М. Соловьева. «Сережа, - пишет он, - чувствовал ко мне род обожания, ибо я представлялся ему (и себе) неотразимым и много видавшим видов Дон-Жуаном».
Любовь Дмитриевна была надменна и неприступна. «К осени я, по-видимому, перестал ездить в Боблово (суровость Л. Д.)… и с начала петербургского житья у Менделеевых не бывал, полагая, что это знакомство прекратилось».
Осенью в Петербурге- мимолетное увлечение дальней родственницей, Катей Хрусталевой, начало долголетней дружбы с Александром Васильевичем Гиппиусом, последнее объяснение с К. М. Садовской. «Мыслью я, однако, продолжал возвращаться к ней, но непрестанно тосковал о Л. Д.».
В эти последние годы XIX века Блок еще не знал, что он- поэт. Он декламировал монологи, разучивал классические роли и верил в свое призвание трагического актера. О его декламации вспоминает С. М. Соловьев: «Чаще всего в это время приходилось видеть его декламирующим. Помню в его исполнении „Сумасшедшего“ Апухтина и гамлетовский монолог „Быть или не быть“. Это было не чтение, а именно декламация: традиционно-актерская, с жестами и взрывами голоса. „Сумасшедшего“ он произносил сидя, Гамлета - стоя, непременно в дверях. Заключительные слова: „Офелия, о нимфа…“ - говорил, поднося руку к полузакрытым глазам. Он был очень хорош в эти годы. Дедовское лицо, согретое и смягченное молодостью, очень ранней, было в высшей степени изящно под пепельными курчавыми волосами. Безупречно стройный, в нарядном, ловко сшитом студенческом сюртуке, он был красив и во всех своих движениях. Мне вспоминается: он стоит, прислонясь к роялю, с папиросой в руке, а мой двоюродный брат показывает мне на него и говорит: „Посмотри, как Саша картинно курит“».
1900 год - переходный в жизни Блока. Старое кончается, новое еще не наступает. Смутные ожидания, предчувствия, предрассветная тревога: сумеречные часы «Ante Lucem». Поэт убеждает себя, что знакомство с Л. Д. прекратилось, но думает о ней неотступно. В начале января он идет в Малый театр на гастроль Сальвини в роли «Короля Лира». «Мы оказались рядом с Любовь Дмитриевной и ее матерью.
Л. Д. тогда кончала курс в гимназии (Шаффе)». Воспоминание об Офелии с полевыми цветами в руках на бобловском спектакле, о Сириусе и Веге, горевшими над ними в ту летнюю ночь, отражены в стихах:

Прошедших дней немеркнущим сияньем
Душа, как прежде, вся озарена.
Но осень ранняя, задумчиво грустна,
Овеяла меня тоскующим дыханьем.
Близка разлука. Ночь темна.
А все звучит вдали, как в те младые дни: -
Мои грехи в твоих святых молитвах,
Офелия, о нимфа, помяни!
И полнится душа тревожно и напрасно
Воспоминаньем дальним и прекрасным.

Напрасно волнение любви - она его не разделяет:
Я пред тобой о счастьи воздыхал,
А ты презрительно молчала.

(12 окт. 1900)
Мечты о сцене тоже обманывают. В январе Блок поступает в «Петербургский драматический кружок» и ему поручают «большую драматическую роль первого любовника». Спектакль назначен на 6 февраля в зале Павловой. Он с увлечением пишет отцу: «Стихи подвигаются довольно туго, потому что драматическое искусство - область более реальная, особенно когда входишь в состав труппы, которая хотя и имеет цели нравственные, но, неизбежно, отзывается закулисностью, впрочем, в очень малой степени и далеко не вся: профессиональных актеров почти нет, во главе стоят присяжные поверенные… Я надеюсь получить некоторую сценическую опытность, играя на большой сцене». Но Блоку не удалось сыграть «ответственной роли» из-за интриг другого jeune premier. M. A. Бекетова сообщает, что один из старых членов кружка открыл ему на это глаза. «После разговора с ним Александр Александрович вышел из кружка, и актерская карьера перестала казаться ему столь заманчивой, а понемногу он и совсем отошел от этой мысли».
Занятия на юридическом факультете идут вяло. Блок остается на второй год на втором курсе, юриспруденция вызывает в нем отвращение. В конце года он откровенно признается отцу: «В Университет я уже не хожу почти никогда, что кажется мне правильными на том основании, что я второй год на втором курсе, а кроме того, и слушать лекции для меня бесполезно, вероятно, вследствие, между прочим, моей дурной памяти на вещи этого рода». Поэту кажется, что жизнь его остановилась; все безнадежно и безысходно. Он- на распутье:

Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья,
Восход и бледен и далек.
Все нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и в изгнаньи
Остановился на пути…

(31 марта 1900)
Запись в «Дневнике»: «Отъезд в Шахматове был какой-то грустный. Первое шахматовское стихотворение („Прошедших дней немеркнущим сияньем“) показывает, как овеяла опять грусть воспоминаний о 1898 годе, о том, что казалось (и действительно было) утрачено… Начинается чтение книг, история философии. Мистика начинается. Начинается покорность Богу и Платону». Вернувшись осенью в Петербург, он слушает в Университете лекции проф. А. Введенского по истории философии и «„специально“ занимается Платоном по переводам Вл. С. и Мих. Серг. Соловьевых» (письмо к отцу 26 сент. 1900 г.). Изучение Платона оставило легкий, поверхностный след на некоторых стихах «Ante Lucem»… Поэт говорит о том, что в душе его язычество борется с христианством, называет себя «поклонником эллинов», вещает о мире идей:

Из мрака вышел разум мудреца
И в горней высоте - без страха и усилья -
Мерцающих идей ему взыграли крылья.

Но все эти риторические упражнения - явно книжного происхождения. Блок читал только «сократические диалоги» Платона и - скучал над ними. Он признается отцу: «Философские занятия, по преимуществу Платон, подвигаются не очень быстро. Всё еще я читаю и перечитываю первый том его творений в Соловьевском переводе - „Сократические диалоги“, причем прихожу часто в скверное настроение, потому что всё это (и многое другое, касающееся самой жизни во всех ее проявлениях) представляется очень туманным и неясным». Романтик Блок не стал «эллином». Платоновские идеи вошли в его сознание позднее, сквозь призму мистической поэзии Владимира Соловьева. В «Дневнике» он пишет: «К концу 1900 года растет новое. Странное стихотворение 29 декабря („В полночь глухую“), где признается, что Она победила морозом эллинское солнце во мне (которого не было)».
Стихотворение это знаменательно. «Она» связывается с луной, севером, полночью и морозом. Она- «серебристая в морозной пыли», «леденит душу». И эти мотивы «Снежной маски» появляются еще до «Стихов о Прекрасной Даме».

В полночь глухую рожденная
Спутником бледным земли,
В ткани земли облеченная,
Ты серебрилась вдали.
Шел я на север безлиственный,
Шел я в морозной пыли,
Слышал твой голос таинственный,
Ты серебрилась вдали…

Дальше в «Дневнике» отмечено: «Осенью Л. Д. поступила на курсы. Первое мое петербургское стихотворение-: 14 сентября… Начало богоборчества. Она продолжает медленно принимать неземные черты. На мое восприятие влияет и филология, и болезнь, и мимолетные страсти с покаянием после них».
Стихи конца 1900 года- переход к новой эпохе, к царству Прекрасной Дамы. Звеном, соединяющим эти два периода, нужно считать известное стихотворение «Ищу спасенья».

Она наконец является.
Ищу спасенья.
Мои огни горят на высях гор -
Всю область ночи озарили.
Но ярче всех - во мне духовный взор
И Ты вдали… Но Ты ли?
Ищу спасенья.
……………..
Устал звучать, смолкает звездный хор.
Уходит ночь. Бежит сомненье.
Там сходишь Ты с далеких светлых гор.
Я ждал Тебя. Я дух к Тебе простер.
В тебе - спасенье.

(25 ноября 1900)
«Ты» с большой буквы, молитвенный тон, торжественная оркестровка, взволнованный ритм - на землю сходит Она, - та, которую он скоро назовет «Закатная Таинственная Дева».
К осени 1900 года относится первая попытка Блока напечатать свои стихотворения. Он рассказывает в «Автобиографии»:
«Как-то в дождливый осенний день отправился я со стихами к старинному знакомому нашей семьи, Виктору Петровичу Острогорскому, теперь покойному. Он редактировал тогда „Мир Божий“. Не говоря, кто меня к нему направил, я с волнением дал ему два маленьких стихотворения, внушенные Сирином, Алконостом и Гамаюном В. Васнецова. Пробежав стихи, он сказал: „Как вам не стыдно, молодой человек, заниматься этим, когда в Университете Бог знает что творится!“ - и выпроводил меня с свирепым добродушием. Тогда это было обидно, а теперь вспоминать об этом приятнее, чем обо многих позднейших похвалах».
1900 год- печальный год разочарований: в науке, в театре, в поэзии, в любви. Тетке Софии Андреевне Кублицкой Блок пишет грустное письмо (31 ноября 1900): «Мы с мамой частенько находимся по отношению к земному в меланхолическом состоянии… Веселиться-то вообще трудновато, зима настала, небо большей частью серое, а Петербург всё, как всегда, волнуется, шумит, впрочем, от нас довольно далеко, а Платон и Христос говорят о бессмертии души, в Университете внушают юридические и другие науки…»
За период 1898–1900 годов Блок написал 290 стихотворений, впоследствии он отобрал из них 70 и объединил в отдел под заглавием «Ante Lucem». В «Автобиографии» объясняется «старомодность» этих юношеских опытов: «Детство мое прошло в семье матери… Здесь господствовали в общем старинные понятия о литературных ценностях и идеалах. Говоря вульгарно, по-верлэновски, преобладание имела здесь?loquence. Одной только матери моей свойственны были постоянный мятеж и беспокойство о новом, и мои стремления к musique находили поддержку у нее… Милой же старинной?loquence обязан я до гроба тем, что литература началась для меня не с Верлэна и не с декадентства вообще… Семейные традиции и моя замкнутая жизнь способствовали тому, что ни строки так называемой „новой поэзии“ я не знал до первых курсов университета… До этих пор - мистика, которой был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века, была мне непонятна; меня тревожили знаки, которые я видел в природе, но все это я считал „субъективным“ и бережно оберегал от всех. Серьезное писание началось, когда мне было около 18 лет. Года три-четыре я показывал свои писания только матери и тетке». Действительно, юношеские стихи Блока («Ante Lucem») продолжают традицию «старой поэзии». Поэт учится стихотворству у Пушкина и Лермонтова (стихотворения: «Ты не обманешь, призрак бледный», «Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет»); подражает лирическому стилю Полонского и Майкова, перепевает даже романсы Апухтина («Пусть светит месяц- ночь темна»). Но главное русло, по которому течет его поэзия, - лирика Жуковского и Фета. Сентиментальный романтизм автора «Светланы», заглушенная гармония его напевов- овладевают душой юного поэта. На голос Жуковского отвечает эхо в стихах Блока:

Я стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне…

(7 авг. 1898)
Те знаки, которые тревожат его в природе, он пытается разгадать сквозь лирику природы Фета. Мелодия «Ante Lucem» рождается из музыки «Вечерних огней». Та же символика природы, те же таинственные соответствия между жизнью мира и жизнью духа, тот же образ Возлюбленной в блеске дня и в звездах ночи. Как у Фета, ранние стихи Блока построены на параллелизме явлений природы и состояний души. Любовная тема вводится «ремарками» о «пейзаже». Вот первые строчки нескольких стихотворений: «Полный месяц встал над лугом», «О край небес - звезда Омега», «Спустилась мгла, туманами чревата», «Лениво и тяжко плывут облака», «Разверзлось утреннее око», «Звезда полночная скатилась», «На небе зарево», «Глухая ночь мертва», «Последний пурпур догорал». Месяц, звезды, утренние туманы, облака, вечернее зарево, тучи и ветер- космические знаки душевных движений.
Фет был восприемником поэзии молодого Блока. Но ученик, овладевая техникой стихотворства, - главным образом четырехстопным ямбом, - усваивая строфические формы и вариации ритма, поет уже своим голосом; голосом еще неуверенным и негромким, но мы уже узнаем этот единственный в мире глуховатый и надтреснутый звук.
Одно стихотворение Фета в сборнике «Вечерние огни» начинается строфой:

Опавший лист дрожит от нашего движенья,
Но зелени еще свежа над нами тень,
И что-то говорит средь радости сближенья,
Что этот желтый лист - наш следующий день…
У Блока в «Ante Lucem» - две пронзительные фразы:
Медлительной чредой нисходит день осенний,
Медлительно кружится желтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист -
Душа не избежит невидимого тленья.
Так каждый день стареется она,
И каждый год, как желтый лист кружится,
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.

Зависимость стихотворения Блока от стихотворения Фета очевидна: тот же образ-символ (желтый лист- предзнаменование смерти), та же осенняя прозрачность тона, тот же размер, та же протяжная мелодия. А между тем, при всем формальном сходстве, как душевно различны эти стихи. У Фета мелькнувшая мысль о смерти только обостряет «радость сближенья», любовь побеждает страх, и стихотворение кончается мажорной, бодрой «моралью»:

Пора за будущность заране не пугаться,
Пора о счастии учиться вспоминать!

Не то у Блока: «Душа не избежит невидимого тленья». Вторая строфа подхватывает эту тему, развивая ее в параллельных образах, усиливая повторениями («каждый день», «каждый день», «все кажется, и помнится, и мнится»), подчеркивая созвучиями и завершая элегической концовкой: «Что осень прошлых лет не так грустна».
Заглавие юношеского сборника Блока «Ante Lucem» («Перед рассветом») - не поэтическая метафора. Стихи эти были написаны до явления Света, до нисхождения Прекрасной Дамы. Они полны предрассветного томления. Еще ночь - но близится утро…

Я шел во тьме дождливой ночи,
И в старом доме у окна
Узнал задумчивые очи
Моей тоски…

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЯВЛЕНИЕ «ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ» (1901–1903)

Новый день рождается в свете мистической зари. Заря восходила. Ее видели. Она была реальностью духовного сознания, событием огромной важности. И Блок, и Белый, и все поколение ранних символистов свидетельствуют об этом; в их правдивости нельзя сомневаться. Все они на грани нового столетия пережили мистический опыт, неожиданный и непостижимый. Из него выросло символическое искусство: трагическая попытка выразить словами по существу невыразимое. Легко стать в позу «трезвого реалиста» и отвергнуть «бред больного воображения». Но от этого духовная реальность не перестанет быть реальностью: к тому же ни у Блока, студента-юриста, воспитанного в духе старинной «?loquence», ни у Белого, естественника, не было болезненной экзальтации. Вспоминая то время, Блок пишет в «Автобиографии»: «Трезвые и здоровые люди, которые меня тогда окружали, кажется, уберегли меня тогда от заразы мистического шарлатанства». А Белый подчеркивает «неожиданность факта и неумение обосновать его». Но факт был: изменилась атмосфера сознания. Описать это «событие» с помощью логических понятий было так же невозможно, как слепому объяснить цвет или глухому- звук. Оставалось изъясняться намеками, символами, словесными жестами. «Подул новый ветер», «заря восходит», «свет борется с тьмой», «что-то звучит», «И - зори, зори, зори»…
Свечение атмосферы первоначально было воспринято музыкально, и из музыки родились «Стихи о Прекрасной Даме»; впоследствии явились попытки философского обоснования, строились гипотезы, Белый и Вячеслав Иванов воздвигали сложнейшие теории символизма. Как и в средние века, лава мистики, остывая, окаменевала в схоластике.
В 1901 году среди «реалистов» и «натуралистов» появляется новая порода людей- «видящие». Между ними завязываются таинственные нити, основывается братство, вырабатывается особый тайный язык. Это «посвященные», хранящие в себе новое откровение, предчувствующие, что «заря» означает начало новой эры в жизни человечества. Пока она только «душевное событие» немногих, но ей суждено разгореться в плане историческом и космическом. Ранние символисты- провидцы и пророки: они охвачены тревогой и ожиданием мировых катастроф.
В «Воспоминаниях о Блоке» Белый свидетельствует: «Молодежь того времени слышала нечто подобное шуму и видела нечто подобное свету: мы все отдавались стихии грядущих годин: отдавались отчетливо слышимым в воздухе поступям нового века»… Братство «видящих» объединяло Блока, Белого, семью М. С. Соловьева, братьев Метнеров, З. Гиппиус, Г. А. Рачинского, А. С. Петровского и многих других. Среди них были церковники, атеисты и теософы; но все они жили в романтической атмосфере «зари», были людьми нового мироощущения. Символической «школы» еще не было: в Москве и в Петербурге жило несколько «чудаков», которые «что-то» видели и «чего-то» ждали.

Эталон женской красоты

Женская красота - это такая сила, которая завораживает, опьяняет мужчину, а порой и лишает чувства разума. Эталон женской красоты - явление изменчивое, непостоянное, равно как и мода. Во все времена параметры оценки внешности: фигура, длина и цвет волос, разрез глаз, форма губ и т.д. - были разные. Но что же не оставляло и не оставляет равнодушным мужчину в женском теле?

В Древней Греции и Риме эталоном женской красоты считались прямой нос, округлая линия бровей, большие светлые глаза, белоснежная кожа и золотые кудри. Общепризнанными эталонами того времени были Венера Милосская и Венера Таврическая.

И зящная женщина всегда считалась идеалом красоты , и Древний Египет в этом отношении не являлся исключением.

Образ прекрасной дамы - Пресвятой Девы - стал эталоном красоты в средние века: тонкий прямой нос, удлиненный овал лица, высокий лоб, большие и светлые глаза, совсем крошечный рот.

Эпоха Возрождения

В эпоху раннего Возрождения особое значение придавалось удлиненному овалу лица и длинной шее. Для удлинения овала лица дамы выбривали волосы спереди и выщипывали брови, а для того чтобы шея казалось как можно более длинной, брили затылки. Женщина считалась красивой, если имела длинные, густые волосы цвета меди или золота. Не модны были женщины крупного телосложения и худышки. У женщин должны были быть широкие плечи, на груди не должна была быть видна ни одна кость. В моду вошли женские ноги с маленькой ступней.

Барокко и рококо

В этот период эталоном женской красоты считались маленькие груди, маленькая стопа и маленький нос, белая кожа и белые зубы, длинные волосы и длинное тело, тонкие пальцы и тонкие губы. Бедра в те времена должны были быть округленными.

Классицизм

Женщина должна быть цветущей, белокожей, естественной. Такой стандарт красоты господствовал в эту эпоху.

Романтизм

В конце 60-х годов 19 века в женщине начинают ценить здоровье, свежесть, живость, пышные формы и яркие краски. Мужчин сводили с ума обнаженные женские плечи. Особое значение придается женской утонченности и загадочному взгляду.

В начале ХХ века

Эталон фигуры был очень женственным: ценились большие бедра и пышная грудь . Идеальный рост - 165 см.

В 20-е годы

В это время полностью изменяются традиционные представления о женщине. Она больше напоминает юношу. Происходит сближение женского и мужского облика. Девушка должна быть спортивной, подвижной. В моде узкая талия и узкие бедра.

В 30-40-х годах прошлого столетия

Идеал женской фигуры - узкие бедра, тонкая талия и небольшая грудь. С началом Второй Мировой войны стандартом считается хрупкая женская фигура с тонкой талией, широкими плечами и военно-спортивной выправкой.

В 50-x - начале 60-х годов

Идеалом женской красоты становится Мэрилин Монро. Ее пухлые губки, изящная талия, соблазнительные бедра, стройные точеные ножки и роскошный бюст сводят с ума самого президента Америки.

Середина 60-х - 1970-е годы

С середины 60-х идеалом красоты становятся Бриджит Бардо и Одри Хэпберн. В моде хрупкость, тонкие брови, длинные ноги и небольшой бюст.

В 80-х и 90-х годах

В моде спортивная, эффектная женщина. Стандарт женской красоты определяют супермодели. Рост - не меньше 175 см. Объемы - 90-60-90.

Сегодня эталоном женской красоты у европейских мужчин считается:

Атлетическая фигура
. Чувствительные губы
. Высокая грудь
. Длинные ноги
. Круглые бедра
. Узкая талия
. Чарующие глаза
. Длинные волосы
. Маленький нос
. Плоский живот
. Гибкость
. Длинная шея

Проведенные в развитых странах Европы и Америки исследования показали, что внешние данные женщины играют главную роль в глазах мужчины. Но у разных народов стандарты на них разные. Одних мужчин возбуждает сногсшибательная фигура, других - высокая грудь, третьих - длинные ноги, четвертых - осиная талия. Мужчинам - выходцам из Африканского континента нравятся округленные формы женского тела.

На одном из украинских форумов мужчины излагали свои мысли по поводу того, что их привлекает в женщинах. Автор одного из ответов на заданную тему, назовем его Александр, пишет, что он осматривает женщину с ног до головы, как товар. Ему нравятся брюнетки с волосами до плеч, лицо европейского типа, не слишком густые брови, но не выщипанные, глаза голубые, нос слегка вздернутый, с длиной шеей, но не такой, как у жирафа, ноги без целлюлита, а сама женщина не должна быть плоской, как доска.

Другой, назовем его Виктор, пишет, что его привлекает женщина, а не её тело. Тело - это кукла, а с куклой жить не будешь. Телом можно только любоваться. Красивое тело - это как произведение искусства, но с шедевром не ляжешь в постель… Не греет…

Третий участник под именем Wagner высказал свое мнение:
«Мне нравятся смуглые женщины с упругой округленной попкой, с большими глазами , средней полноты. Остальное для меня не играет никакой роли».

По данным проводимых исследований, только три процента женщин могут вызвать в мужской душе мгновенный интерес.

Чем восхищаются мужчины?

Этот вопрос я задала своим знакомым, живущим в Германии.

Ренат, 37 лет, инженер

«В первую очередь я обращаю внимание на женскую фигуру. Это для меня главное. Мне совершенно не нравятся женщины с мальчишечьей фигурой, у которых нет груди и попы. Не нравятся мне худые женщины. Очень красивы женщины с длинными белыми волосами».

Генрих, 57 лет, врач

«Женщина должна быть ростом 165-170, с большой развитой грудью, с узкой талией, с округленными бедрами. Глаза должны светиться и излучать энергию».

Рихард, 45 лет, программист

«Мне нравятся женщины, у которых здоровый вид, красивые волосы , изящная фигура, но не тощие. На фотомодель хорошо смотреть, но ложиться с ней в постель… Нет уж… Увольте… Мне Кукла в постели не нужна… Не хочу обнимать и ласкать кости».

Туфик, 31 года, слесарь

«У женщины должна быть легкая походка, полные губы и хорошая фигура. Она должна быть общительна и с живым умом… Должна обладать чувством юмора».

Вальдемар, 41 год, шофер автобуса

«Сейчас не проблема сделать операцию и превратиться в фотомодель… Сделать другое лицо… Похудеть или поправиться… Но ведь главное в женщине - это её душевная красота. Хотя конечно, приятно, если женщина эффектна…»

Виргис, 40 лет, бизнесмен

«Даже и не знаю, что сказать. Умеренность - в длине ног и в объеме груди. Хорошая фигура… Глаза… Но они не относятся к телу».

Для каждой женщины найдется свой мужчина. Многие женщины порой не могут понять, как дурнушка, с их точки зрения, смогла покорить сердце красивого мужчины. Вывод один: женщины, не теряйте надежду. Если у вас в жизни не все получилось, то верьте, что и на вашей улице будет

Вы просто еще не встретили того мужчину, который будет считать вас идеальной женщиной.

У каждого мужчины свои вкусы, свои критерии, по которым он оценивает женщину, собственно, как и у нас. Но всегда надо помнить, что женщины - самые прекрасные существа, живущие на земле! Этот факт не должен подвергаться сомнению!

http://www.myjane.ru/articles/text

I
ГРОЗОВАЯ ВЕСНА
«Как всякий год, ночной порою...»
«Офелия в цветах, в уборе...»
Летний вечер («Последние лучи заката...»)
«Ночной туман застал меня в дороге...»
После дождя («Сирени бледные дождем к земле прибиты...»)
Перед грозой («Закат горел в последний раз...»)
«Лениво и тяжко плывут облака...»
«Я шел во тьме дождливой ночи...»
«К ногам презренного кумира...»
После грозы («Под величавые раскаты...») ,
«В ночь молчаливую чудесен...» . ,
«Порою вновь к твоим ногам...» . ,
«Ветер принес издалёка...»
«Над синевой просторной дали...» . ,
«Всё отлетают сны земные...»
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо...»
«Сегодня шла Ты одиноко...»
«За городом в полях весною воздух дышит...» ...
«Сумерки, сумерки вешние...»
«Синие горы вдали...»
«Встану я в утро туманное...»
«Я бремя похитил, как тать...»
«Неотвязный стоит на дороге...»
Двойнику («Ты совершил над нею подвиг трудный...»)
«На темном пороге тайком...»
«Жизнь медленная шла, как старая гадалка...» .
«Днем вершу я дела суеты...»
«Люблю высокие соборы...»
«Слышу колокол. В поле весна...»
«Я тишиною очарован...»
«Мы встречались с тобой на закате...»
«На ржаоых петлях открываю ставни...»
«Я, отрок, зажигаю свечи...»
«Я вышел в ночь - узнать, попять...»
«Ты свята, но я Тебе не верю...»
«Запевающий сон, зацветающий цвет...»
«Мне страшно с Тобою встречаться...»
«Золотит моя страстная осень...»
«Зимний ветер играет терновником...»
«Мне снились веселые думы...»
«Кто заметил огненные знаки...»
«Мы шли на Лидо в час рассвета...»
«Среди гостей ходил я в черном...»
«Светлый сон, ты не обманешь...»
«Мой любимый, мой князь, мой жених...»
«Тятю нам было под вьюгами...»
«Я вам поведал неземное...»
«В туманах, над сверканьем рос...»
Моей матери («Тихо. И будет все тише...»)
«Старость мертвая бродит вокруг...»
Старушка и чертенята («Побывала старушка у Троицы...»)
«Утихает светлый ветер...»
Пляски осенние («Волновать меня снова и снова...»)
«Прискакала дикой степью...»
Сын и мать («Сын осеняется крестом...»)
«Ты можешь по траве зеленой...»
Тишина цветет («Здесь тишина цветет и движет...»)
Балаган («Над черной слякотью дороги...»)
Рождество («Звонким колокол ударом...»)
«В густой траве пропадешь с головой...»
«Сырое лето. Я лежу...»
«Работай, работай, работай...»
«Май жестокий с белыми ночами...»
«Дым от костра струею сизой...»
«Приближается звук. И, покорна щемящему звуку...»
На Пасхе («В сапогах бутылками...»)
Королевна («Не было я нет во всей подлунной..»)
«Распушилась, раскачнулась...»
«На улице - дождик и слякоть...»

II ПЕТЕРБУРГ-ПЕТРОГРАД
Фабрика («В соседнем доме окна жолты...»)
Статуя («Лошадь влекли под уздцы...»)
«Вечность бросила в город...»
«Город в красные пределы...»
Гимн («В пыльный город небесный кузнец...»)
«Поднимались из тьмы погребов...»
«В кабаках, в переулках, в извивах...»
«Барка жизни встала...»
«Шли на приступ. Прямо в грудь...»
«Там, в ночной завывающей стуже...»
«Вися над городом всемирным...»
«Ты проходишь без улыбки...»
Перстень-Страданье («Шел я по улице, горем убитый...») ,
Сытые («Они давно меня томили...»)
Сольвейг («Сольвейг! Ты прибежала на лыжах...») .
«Твое лицо бледней, чем было...»
Незнакомка («По вечерам над ресторанами...»)
Окна во двор («Одна мне осталась надежда...»)
Холодный день («Мы встретились с тобою в храме...»)
«Ночь. Город угомонился...»
В октябре («Открыл окно. Какая хмурая...»)
«К вечеру вышло тихое солнце...»
На чердаке («Что на свете выше...»)
«Хожу, брожу понурый...»
«Вот явилась. Заслонила...»
«Я был смущенный и веселый...»

ИЗ СБОРНИКА «ЗЕМЛЯ В СНЕГУ»
Снежное вино («И вновь, сверкнув
из чаши винной...»)
Последний путь («В снежной пене - предзакатная...»)
Влюбленность («И опять твой сладкий сумрак, влюбленность...»)
Под масками («И под маской было звездно...»)
Сквозь винный хрусталь («В длинной сказке тайно кроясь...»)
В углу дивана («Но в камине дозвенели угольки...»)
Насмешница («Подвела мне брови красным...»)
Здесь и там («Ветер звал и гнал погоню...»)
Сердце предано метели («Сверкни, последняя игра...»)
«Ушла. Но гиацинты ждали...»
«С каждой весною пути мои круче...»
«В тс ночи светлые, пустые...»
«И я провел безумный год...»
«И я опять затих у ног...»
Клеопатра («Открыт паноптикум печальный...»)
«Всю жизнь ждала. Устала ждать...»
«Она пришла с мороза...»
«Своими горькими слезами...»
«Я помню длительные муки...»
На островах («Вновь оснеженные колонны...»)

ВОЛЬНЫЕ МЫСЛИ
О смерти («Все чаще я по городу брожу...»)
Над озером («С вечерним озером я разговор веду...»)
В Северном море («Что сделали из берега морского...»)
В дюнах («Я не люблю пустого словаря...»)
«Когда вы стоите на моем пути...»
«И я любил, И я изведал...»
«В глубоких сумерках собора...»
Друзьям («Друг другу мы тайно враждебны...»)
Поэты («За городом вырос пустынный квартал...»)
«Усните блаженно, заморские гости, усните...» . .
«Она, как прежде, захотела...»
«Я пригвожден к трактирной стойке...»
«О доблестях, о подвигах, о славе...»
«Опустись, занавеска линялая...»
«Под шум и звон однообразный...»
«Весенний день прошел без дела...»

ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
«Все та же озерная гладь...»
«В темном парке под ольхой...»
«Когда мучительно восстали...»
«Синеокая, бог тебя создал такой...»
«Бывают тихие минуты...»
«В тихий вечер мы встречались...» .
«Уже померкла ясность взора...»
«Все, что память сберечь мне старается...»
«Здесь в сумерки в конце зимы...»
«Как прощались, страстно клялись...»
«Когда, вступая в мир огромный...»
«Все на земле умрет - и мать, и младость...»
«В эти желтые дни меж домами...»
Двойник («Однажды в октябрьском тумане...»)
Сусальный ангел («На разукрашенную елку...»)
«Когда я прозревал впервые...»
«Седые сумерки легли...»
Шаги командора («Тяжкий, плотный занавес у входа...»)
«Дух пряный марта...»
«Над лучшим созданием божьим...»
В ресторане («Никогда не забуду...»)
Демон («Прижмись ко мне крепче и ближе...»)
Сон («Я видел сон: ми в древнем склепе...»)
«Когда-то гордый и надменный...»
«Сегодня ты на тройке звонкой...»
«Я коротаю жизнь мою...»
Комета («Ты нам грозишь последним часом...»)
«В неуверенном, зыбком полете...»

ТРИ ПОСЛАНИЯ
«Все помнит о весле вздыхающем...»
«Черный ворон в сумраке снежном...»
«Знаю я твое льстивое имя...»
Унижение («В черных сучьях дерев обнаженных...»)
«Повеселясь на буйном пире...»
«О нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой...»
«Ночь, улица, фонарь, аптека...»
Седое утро («Утреет. С богом! По домам!..»)
Художник («В жаркое лето и в зиму метельную...»)
«О нет! не расколдуешь сердца ты...»
Анне Ахматовой («Красота страшна» - Вам скажут...»)
«Есть игра: осторожно войти...»

КАРМЕН
«Как океан меняет цвет...»
«На небе - празелень, и месяца осколок...»
«Есть демон утра. Дымно-светел он...»
«Бушует снежная весна...»
«Среди поклонников Кармен...»
«Сердитый взор бесцветных глаз...»
«Вербы - это весенняя таль...»
«Ты - как отзвук забытого гимна..»
«О да, любовь вольна, как птииа...»
«Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь...»
«Была ты всех ярче, верней и прелестней...»
Последнее напутствие («Боль проходит понемногу...»)
Женщина («Да, я изведала все муки...»)
«Петроградское небо мутилось дождем...»
«Протекли за годами года...»
«Пусть я и жил, не любя...»
Перед судом («Что же ты потупилась в смущеньи?»)
«Похоронят, зароют глубоко...»
«Милая девушка, что ты колдуешь...»
«От знающего почерк ясный...»
«Превратила все в шутку сначала...»

СОЛОВЬИНЫЙ САД. Поэма

III
О, РУСЬ МОЯ!..
Гамаюн, птица вещая («На гладях бесконечных вод...»)
«Все отошли. Шумите, сосны...»
«- Все ли спокойно в народе?..»
«Тяжко нам было под вьюгами...»
Осенняя воля («Выхожу я в путь, открытый взорам...»)
«Прошли года, но ты - все та же...»
«Девушка пела в церковном хоре...»
Ангел-хранитель («Люблю тебя, ангел-хранитель...»)
Русь («Ты и во сне необычайна...»)
«И тихо за руку взяла...»
ОСЕННЯЯ ЛЮБОВЬ
«Когда в листве сырой и ржавой...»
«И вот уже ветром разбиты, убиты...»

«Под ветром холодные плечи...»

«Всюду ясность божия...»
«О, весна без конца и без краю...»
«Гармоника, гармоника!..»

ПА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ
«Река раскинулась. Течет, грустит лениво...»
«Мы, сам-друг, над степью в полночь стали...»
«В ночь, когда Мамай чалег с ордою...»
«Опять с вековою тоскою...»
«Опять над полем Куликовым...»
Россия («Опять, как в годы золотые...»)
Осенний день («Идем по жнивью, не спеша...»)
«Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?..»
«Поздней осенью из гавани...»
На железной дороге («Под насыпью, во рву некошеном...»)
«Грешить бесстыдно, непробудно...»
«Рожденные в года глухие...»
«Я не предал белое знамя...»
Коршун («Чертя за кругом плавный круг...»)
Утро в Москве («Упоительно встать в ранний час...»)
К Музе («Есть в напевах твоих сокровенных...»)
«Все это было, было, было...»
«С мирным счастьем покончены счеты...»
«Как тяжело ходить среди людей...»
Авиатор («Летун отпущен на свободу...»)
«Ты помнишь? В нашей бухте сонной...»
«Благословляю все, что было...»
«Есть минуты, когда не тревожит...»
«Миры летят. Года летят. Пустая...»
Новая Америка («Праздник радостный, праздник великий...»)
«Задебренные лесом кручи...»
«За горами, лесами...»

ЯМБЫ
«О, я хочу безумно жить...»
«Я ухо приложил к земле...»
«Тропами тайными, ночными...»
«В голодной и больной неволе...»
«Не спят, не помнят, не торгуют...»
«О, как смеялись вы над нами...»
«Я - Гамлет. Холодеет кровь...»
«Так. Буря этих лет прошла...»
«Да. Так диктует вдохновенье...»
«Когда мы встретились с тобой...»
«Земное сердце стынет вновь...»
«В огне и холоде тревог...»
«Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух...»
Скифы («Мильоны- вас. Нас - тьмы, и тьмы, я тьмы...»)
«Женщина, безумная гордячка!..»
«Яблоки сада вырваны...»
Пушкинскому Дому («Имя Пушкинского Дома...»)

ДВЕНАДЦАТЬ. Поэма

Главная » Грамматика » Эталон женской красоты. "Синеокая, Бог тебя создал такой…"