Тимофеев ресовский вклад в генетику. Длинный шнобель Тимофеева-Ресовского…

Тимофеев-Ресовский Николай Владимирович Тимофе́ев-Ресо́вский Николай Владимирович

(1900-1981), биолог, генетик, доктор биологических наук (1964). Один из основоположников популяционной и радиационной генетики. Исследования по эволюционной генетике, феногенетике, радиоэкологии. В 1925 был командирован Совнаркомом на работу в Германию, где возглавил отдел в Институте мозга. В 1937 отказался вернуться в СССР. В 1946-54 осуждён как невозвращенец. В 1992 реабилитирован. С 1955 работал в Институте биологии Уральского филиала АН СССР (Свердловск), а затем (1964-69) в Институте медицинской радиобиологии АМН СССР (Обнинск). Научно-просветительская деятельность Тимофеева-Ресовского сыграла большую роль в возрождении генетики в СССР. Герой романа Д. А. Гранина «Зубр».

ТИМОФЕ́ЕВ-РЕСО́ВСКИЙ Николай Владимирович (1900-81), российский биолог, генетик, один из основоположников популяционной и радиационной генетики. В русле идей В. И. Вернадского и В. Н. Сукачева разрабатывал биосферно-экологические проблемы. Исследования Тимофеева-Ресовского 30-х гг. дали толчок формированию молекулярной биологии. В конце 1950-1970-х гг. научно-просветительская деятельность Тимофеева-Ресовского сыграла большую роль в возрождении генетики в СССР. В 1925 был командирован Совнаркомом на работу в Германию, где возглавил отдел в Институте мозга. В 1937 отказался вернуться в СССР. В 1946-54 осужден как невозвращенец. В 1992 реабилитирован. Герой романа Д. А. Гранина «Зубр».
* * *
ТИМОФЕ́ЕВ-РЕСО́ВСКИЙ Николай Владимирович (7 сентября 1900, Москва - 28 марта 1981, Обнинск, Калужская область), русский биолог, натуралист и генетик; один из создателей радиационной генетики (см. РАДИАЦИОННАЯ ГЕНЕТИКА) , учения о микроэволюции (см. МИКРОЭВОЛЮЦИЯ) , феногенетики (см. ФЕНОГЕНЕТИКА) , биофизики (см. БИОФИЗИКА) ; основатель радиационной биогеоценологии. Играл выдающуюся роль в сохранении и восстановлении научной традиции в России.
Семья. Годы учебы
Родился в дворянской семье. Его отец, Владимир Викторович, выпускник сразу двух учебных заведений: физико-математического факультета Петербургского университета и Петербургского института инженеров путей сообщения, был крупным инженером-путейцем. Мать, Надежда Николаевна, из старинного аристократического рода Всеволожских.
Детство будущего ученого прошло в Киеве и Москве, а в летние месяцы - в родовом имении Всеволожских в Калужской губернии. Именно там проявилась его любовь к природе. Ранние годы пришлись на время расцвета русских гимназий: Тимофеев-Ресовский учился в лучших из них - Императорской Александровской 1-й гимназии в Киеве (где его отец в то время строил железную дорогу Одесса-Бахмач) и в московской гимназии А. Е. Флерова (после смерти отца в 1914 семья перебралась в Москву). Обе гимназии прославились своим выпускниками: киевская - М. А. Булгаковым (см. БУЛГАКОВ Михаил Афанасьевич) , А. Н. Вертинским (см. ВЕРТИНСКИЙ Александр Николаевич) , С. М. Лифарем (см. ЛИФАРЬ Серж) , Н. Н. Ге (см. ГЕ Николай Николаевич) , К. Г. Паустовским (см. ПАУСТОВСКИЙ Константин Георгиевич) , Ф. Г. Добржанским (см. ДОБРЖАНСКИЙ Феодосий Григорьевич) , Л. А. Зенкевичем (см. ЗЕНКЕВИЧ Лев Александрович) , Е. В. Тарле (см. ТАРЛЕ Евгений Викторович) , И. И. Сикорским (см. СИКОРСКИЙ Игорь Иванович) , А. В. Луначарским (см. ЛУНАЧАРСКИЙ Анатолий Васильевич) ; московская - Д. В. Обручевым, А. А. Реформатским (см. РЕФОРМАТСКИЙ Александр Александрович) , Б. Л. Астауровым (см. АСТАУРОВ Борис Львович) , В. Н. Лазаревым (см. ЛАЗАРЕВ Виктор Никитич) , И. В. Ильинским (см. ИЛЬИНСКИЙ Игорь Владимирович) и др. Уже в юности поражал широтой интересов. В гимназические годы участвовал в работе многочисленных кружков, не только естественнонаучных, но и по вопросам культуры и искусства (являлся непременным участником театральных постановок). Собирал птиц для Зоомузея, слушал лекции в народном университете им. Шанявского (см. ШАНЯВСКОГО УНИВЕРСИТЕТ) , участвовал в столовании патриарха Тихона (см. ТИХОН) в Кремлевских палатах в 1917, увлекался спортом (особенно ему удавался бег).
В 1917 поступил на физико-математический факультет Московского университета, где в то время преподавала плеяда замечательных ученых (зоологи М. А. Мензбир (см. МЕНЗБИР Михаил Александрович) , А. Н. Северцов (см. СЕВЕРЦОВ Алексей Николаевич) , Б. С. Матвеев (см. МАТВЕЕВ Борис Степанович) , Г. А. Кожевников, геолог А. П. Павлов (см. ПАВЛОВ Алексей Петрович) , палеонтолог М. В. Павлова (см. ПАВЛОВА Мария Васильевна) ). Но его главными учителями стали Н. К. Кольцов (см. КОЛЬЦОВ Николай Константинович) , предложивший матричный принцип воспроизведения «молекул наследственности», и С. С. Четвериков (см. ЧЕТВЕРИКОВ Сергей Сергеевич) , объединивший современную генетику (см. ГЕНЕТИКА) и дарвинизм (см. ДАРВИНИЗМ) . Курс окончил в 1922, но диплома не получил - началась реформа образования.
Послевоенное время. Работа с Кольцовым
В том же 1917 попал на германский фронт, когда началась Гражданская война - на деникинский фронт, воюя в кавалерии 12-й Красной Армии. После того как перенес тиф, вернулся в Москву, где прошел Большой зоологический практикум Кольцова (летние семестры - на Звенигородской гидробиологической станции С. Н. Скадовского (см. СКАДОВСКИЙ Сергей Николаевич) ), курсы биометрии и генетики Четверикова. Занимался пресноводными рыбами среднерусских озер и намеревался изучать их географическую изменчивость. Подрабатывал грузчиком. Одновременно преподавал зоологию на Пречистенском рабфаке и в Практическом институте. В 1921 стал научным сотрудником Института экспериментальной биологии (ИЭБ) Кольцова, в котором проработал до отъезда в Германию (1925), хотя числился в институте до 1930.
Начало экспериментальной генетики популяций
Осенью 1921 Кольцов поручил Тимофееву-Ресовскому и его другу Д. Д. Ромашову получить мутации у дрозофилы (см. ДРОЗОФИЛЫ) Х-лучами. После приезда Г. Меллера (см. МЕЛЛЕР Герман Джозеф) к Кольцову в августе 1922 (он привез линии дрозофил из лаборатории Т. Моргана (см. МОРГАН Томас Хант) ) группа Четверикова организовала кружок «Соор» (от «совместных ораний») для обсуждения литературы по генетике дрозофилы, эволюции, цитологии. Эта группа составила в дальнейшем цвет ИЭБ. В Генетическом отделении работали Б. Л. Астауров, Е. И. Балкашина, Н. К. Беляев, С. М. Гершензон (см. ГЕРШЕНЗОН Сергей Михайлович) , А. Н. Промптов, П. Ф. Рокицкий, Е. А. и Н. В. Тимофеевы-Ресовские, С. Р. Царапкин. Эта группа провела первое исследование мутаций в диких популяциях, давшее начало экспериментальной генетике популяций. Все научные интересы Тимофеева-Ресовского были сформированы в этот период.
Женитьба. Отъезд в Германию
В 1922 Тимофеев-Ресовский женился на Елене Александровне Фидлер. Ее родители были основателями знаменитой Фидлеровской гимназии, родственники - владельцы аптеки Феррейна; через Фогтов московские Фидлеры были в родстве с И. Кантом (см. КАНТ Иммануил) . Выпускница Алферовской гимназии, ученица Кольцова и Четверикова, Елена Александровна полвека проработала вместе с мужем.
В январе 1925 О. Фогт (см. ФОГТ Оскар) открыл в Москве филиал берлинского Института мозга (для изучения мозга В. И. Ленина). Он собирал коллекцию шмелей, чтобы изучать их изменчивость. Познакомившись с работами генетиков ИЭБ, он решил организовать в берлинском институте генетические исследования и обратился с просьбой к Кольцову и Четверикову порекомендовать ему кого-либо из учеников. В мае 1925 Тимофеев-Ресовский с женой и маленьким сыном Дмитрием («Фомой») уехал в Берлин.
В Германии
Во время работы в Германии в 1925-1945 (в 1925-29 - научный сотрудник; в 1929-36 заведующий Отделением генетики Института мозга Общества кайзера Вильгельма, в 1937-45 глава самостоятельного Отделения генетики ОКВ) Тимофеев-Ресовский последовательно реализовывал потенциал, накопленный в предыдущие годы. Он занимался разработкой и классификацией явлений феногенетики, генетики популяций, микроэволюции, зоогеографии, радиационной генетики, биофизики. Ставя не слишком высоко частные теории, он отдавал предпочтение общим принципам (авторство которых легко теряется, и они становятся чем-то само собой разумеющимся); получая ценные экспериментальные данные, оформлял общие принципы и издавал основополагающие работы в этих областях.
В 1920-е гг. Берлин был одним из центров русской культуры, поскольку именно в столице Германии осела значительная часть русской эмиграции. Тимофеевы-Ресовские общались с известными художниками (В. А. Ватагин (см. ВАТАГИН Василий Алексеевич) , Л. О. Пастернак (см. ПАСТЕРНАК Леонид Осипович) , О. А. Цингер), музыкантами (руководитель хора донских казаков С. Жаров, В. Топилин и др.), с видным меценатом С. И. Мамонтовым (см. МАМОНТОВ Савва Иванович) , с высланными из России религиозными философами (С. Л. Франк (см. ФРАНК Семен Людвигович) , Н. А. Бердяев (см. БЕРДЯЕВ Николай Александрович) ), с филологом Н. С. Трубецким (см. ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич) и др.
Весной 1927 Тимофеев-Ресовский встречался в Берлине с Кольцовым и В. И. Вернадским (см. ВЕРНАДСКИЙ Владимир Иванович) во время Недели русской науки, осенью - с Четвериковым и Н. И. Вавиловым (см. ВАВИЛОВ Николай Иванович) на V Конгрессе по генетике. В январе 1929 Тимофеевы-Ресовские заочно участвовали в Съезде по генетике в Ленинграде, поскольку Кольцов сумел убедить их не приезжать из-за начавшихся атак на ИЭБ и ареста Четверикова. После 1930 Тимофеев-Ресовский был уволен из ИЭБ, а его работы перестали печатать на Родине. В 1933 по окончании срока командировки Кольцов непосредственно способствовал тому, чтобы его ученик не возвращался, но до 1937 командировка продлевалась, а переписка и обмен оттисками работ продолжался до 1941.
В серии работ 1925-34 и сводке 1940 по фенотипическому осуществлению гена Тимофеев-Ресовский описал систему координат осуществления генов; сформулировал понятие наследственной конституции; выдвинул представление об идиосоматических группах изменчивости; разработал общую схему проявления гена, которая стабилизировала концепцию взаимодействия генов. Первая же работа Тимофеевых-Ресовских по экспериментальной генетике популяций (1927) доказала наличие леталей (смертельных генов) в процветающей дикой популяции дрозофил (см. ДРОЗОФИЛЫ) (так называемый генетический груз) и одновременно поставила вопрос об их значении для приспособленности популяций.
Тимофеев-Ресовский исследовал сравнительную жизнеспособность и ареалы активности различных видов дрозофилы; адаптационный полиморфизм адалий (двуточечных божьих коровок). В 1926-45 он с сотрудниками провел монографическое исследование геногеографии эпиляхны (картофельной божьей коровки). В 1936-43 разработал понятие об элементарном материале, структуре и факторах процесса микроэволюции (его термин) и о соотношении между микро- и макроэволюцией; сформулировал (на материале радиомутаций) принцип усилителя в биологии, охватывающий роль дискретностей в живой природе, включая эффект отбора.
Основатель радиационной генетики
В работе 1929 по индукции мутаций у дрозофилы при помощи рентгеновских лучей Тимофеев-Ресовский впервые получил обратные мутации (важное дополнение к работе Меллера, 1927). Доклад на эту тему был заслушан на пленарном заседании VI Конгресса по генетике в США в 1932 (во время которого Вавилов посоветовал Тимофееву-Ресовскому не возвращаться в СССР). Более 80 публикаций по мутагенезу (см. МУТАГЕНЕЗ) , посвященных выяснению количественных закономерностей образования точковых мутаций у дрозофил под действием радиации (зависимость от дозы, от распределения ее во времени, от типа излучений и пр.), были опубликованы в период 1925-45. Тимофеев-Ресовский вместе с Меллером считается основателем радиационной генетики (термин Тимофеева-Ресовского). Именно Тимофеев-Ресовский в начале 1930-х гг. впервые предложил использовать свинцовые фартуки для защиты врачей-рентгенологов. Благодаря знанию биологического действия радиации, он первым, задолго до атомного взрыва над Хиросимой, призывал научное сообщество заняться разработкой способов защиты населения от радиации.
Важно отметить, что Тимофеев-Ресовский первым обратил внимание на отдаленные последствия радиации, тогда как и в 1930-е гг., и позднее других биологов и врачей (в том числе в американском госпитале в Хиросиме) интересовал исключительно непосредственный эффект радиации. Показательно, что А. Д. Сахаров (см. САХАРОВ Андрей Дмитриевич) обратился к проблемам защиты биосферы и человечества и выступил за запрещение испытаний атомного оружия в ответ на одну из услышанных им лекций Тимофеева-Ресовского.
Принцип попадания и принцип мишени
Продолжая русскую традицию кружков, Тимофеев-Ресовский организовал биофизический семинар для развития идей Кольцова о матричном принципе с использованием современных средств исследования (и дополнил его принципом конвариантной редупликации, учитывающим мутации). Одним из результатов содружества с физиками была совместная работа с К. Циммером и М. Дельбрюком (см. ДЕЛЬБРЮК Макс) «О природе генных мутаций и структуре гена» 1935), известная как «работа трех мужчин» и «TZD», где (в развитие идей Кольцова, Ф. Дессауэра и др.) был сформулирован принцип попадания и принцип мишени. Выяснилось, что индуцированные Х-лучами мутации зависят от изменения одной или немногих молекул (и дана оценка размеров гена). Это стало сенсацией, которая подтолкнула немецких ученых Б. Раевского и Н. Риля к созданию Немецкого биофизического общества. Впервые устойчивость «генной молекулы» выводилась из квантово-механических соображений, эта мысль «TZD» в изложении Э. Шредингера (см. ШРЕДИНГЕР Эрвин) («What is life», 1944; «Что такое жизнь с точки зрения физики?», 1947) способствовала привлечению в послевоенные годы ряда физиков к изучению проблем будущей молекулярной биологии.
Конец 1930-х - начало 1940-х гг.
Тимофеев-Ресовский участвовал в семинарах Нильса Бора (см. БОР Нильс) ; вместе с Б. С. Эфрусси организовал коллоквии биологов и физиков (финансовую поддержку оказывал Фонд Рокфеллера). Генетики и кристаллографы (впоследствии внесшие решающий вклад в открытие структуры «двойной спирали») впервые совместно обсуждали химическую природу хромосомы и гена на коллоквии в Клампенборге в апреле 1938.
В 1937 Тимофеев-Ресовский отклонил предложение Фонда Рокфеллера возглавить лабораторию в Институте Карнеги, поскольку в этом случае дорога на Родину ему была заказана. В начале 1937 Кольцов дважды предостерег его от возвращения в СССР (письмом через шведских дипломатов и через Меллера, уехавшего из СССР в Испанию). В мае 1937 Тимофеевы-Ресовские стали невозвращенцами без подданства.
С 1937 Отделение генетики в Берлине подчинялось непосредственно Обществу содействия наукам кайзера Вильгельма. Тимофеев-Ресовский получал также поддержку от неправительственной академии ОКВ, Фонда Рокфеллера и концерна «Ауэр» (научный директор концерна Н. Риль предоставил ему для генетических опытов мощный генератор быстрых нейтронов). Тимофеев-Ресовский обладал непререкаемым авторитетом, он вызывал уважение самым разных кругов (даже ученые, поклонники Гитлера, нередко вставали на его защиту). «Немецкие сотрудники Института смотрят на этого странного и темпераментного русского с умилением и искренним восхищением. Они даже дают ему такую свободу слова и мнений, какую не позволили бы ни одному другому человеку», - вспоминал один американский генетик, посетивший Берлин зимой 1939.
Весной 1943 за антинацистскую деятельность был арестован старший сын Тимофеевых-Ресовских, он долго удерживался в берлинской тюрьме после окончания следствия. Тимофеев-Ресовский, отказавшись принять немецкое гражданство, в резкой форме отверг предложение возглавить программу стерилизации славян радиацией в обмен на жизнь сына, который немедленно был отправлен в лагерь Маутхаузен, (см. МАУТХАУЗЕН) где трагически погиб 1 мая 1945.
Арест. Карлагерь. Сунгул
В апреле 1945 Советская Армия вступила в Берлин; Тимофеев-Ресовский был назначен советской военной администрацией директором Института генетики и биофизики (позже Медико-биологический институт, который возглавила Елена Александровна). К этому времени относится публикация первого тома трехтомного труда «Принцип попадания в биологии» (1947, с Циммером).
В сентябре 1945 Тимофеев-Ресовский был арестован и отправлен в Москву, где ему было представлено стандартное обвинение - шпионаж. Во время следствия он держался в высшей степени достойно. Был осужден на 10 лет заключения и 5 лет поражения в правах. Наказание отбывал в знаменитом Карлаге (Карагандинском исправительно-трудовом лагере), где заболел пеллагрой, потерял центральное зрение и был близок к смерти. Но после того как в 1946 заместитель министра внутренних дел А. П. Завенягин (см. ЗАВЕНЯГИН Авраамий Павлович) привлек специалистов из числа заключенных для ускорения работ по изучению продуктов атомного распада, среди которых оказался и Тимофеев-Ресовский, который стал руководить (1947-1955) Биофизическим отделением лаборатории «Б» в Сунгуле на Урале, куда перебрались и его жена вместе с младшим сыном Андреем (р. 1927, Берлин), а также некоторые его берлинские коллеги.
После освобождения
После освобождения в 1955 Тимофеев-Ресовский столкнулся с новой реальностью, какой не знал ни в ленинской России, ни в веймарской и гитлеровской Германии, ни на режимном предприятии: чудовищная бюрократия, игнорирование рациональных методов хозяйствования, тяготы быта, низкий уровень культуры тех, с кем доводилось общаться (особенно начальства среднего звена), послушные посредственности и беспринципные карьеристы. Мировая знаменитость, он не мог получить работу ни в одной из столиц; зарубежные друзья и коллеги к нему не допускались; сам он был, конечно, невыездным. Но неукротимая сила духа позволила ему сохранять достоинство и величие.
Организация Лаборатории биофизики в Свердловске
После 1945 он не имел возможности даже следить за развитием молекулярной биологии, но не испытывал дискомфорта: расставив вехи для будущих исследователей в одной области, он переносил свое внимание на другую, в тот момент более важную. В 1955 Тимофеев-Ресовский организовал Лабораторию биофизики в Свердловске с биостанцией на Большом Миассовом озере в Ильменском заповеднике. Изучая с 1930-х гг. накопление ряда элементов различными организмами методом меченых атомов и опираясь на идеи Вернадского и В. Н. Сукачева (см. СУКАЧЕВ Владимир Николаевич) , он поставил теперь задачу скорейшего и полного изучения всех вопросов, связанных с возможными воздействиями атомной промышленности на человека и биосферу. Для восстановления научной преемственности Тимофеев-Ресовский с 1956 проводил в Миассово летние школы с лекциями о запретных в то время генетике, кибернетике, теории эволюции, малоизвестных радиобиологии и учении о биосфере. Издавал новые варианты работ, написанных 1920-х-1940-х гг. Блестящий лектор, он читал лекции везде, где представлялась возможность. Он владел даром знать о каждой вещи самое главное, а не массу утомительных подробностей, его влияние на три или даже четыре научных поколения переоценить невозможно.
Когда в сентябре 1957 близ Кыштыма, недалеко от Миассово, взорвался резервуар радиоактивных отходов («малый уральский Чернобыль»), Тимофеев-Ресовский предложил использовать «плевок», гигантскую загрязненную зону, в качестве полигона для комплексных исследований последствий радиоактивного заражения, как он уже использовал ограниченные зоны постоянного сброса радиоактивных отходов. (Во время работ в Сунгуле и Миассово он сам, жена и сын получили серьезную дозу облучения). Он составил проект открытых и комплексных исследований в этой области, проект получил поддержку, но к 1959 в разработку был принят только ряд засекреченных проектов, ущербность которых стала очевидна при ликвидации последствий Чернобыльской аварии в 1986.
Работа в Обнинске
В начале 1963 Тимофеев-Ресовский успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Некоторые проблемы радиационной биогеоценологии», которая была утверждена Высшей аттестационной комиссией только после того, как официально была разоблачена «лысенковщина», в октябре 1964. Тем не менее его Лаборатория была расколота и расформирована. Но ученый не сдавался. В 1964 он организовал Отдел общей радиобиологии и радиационной генетики при Институте медицинской радиологии в Обнинске, где находилась первая в стране АЭС. Он занялся публикацией обновленных вариантов своих монографий 1930-1940-х гг., связывая прерванную научную традицию. Обобщая свои исследования, он выделил четыре уровня организации живого со своими элементарными структурами и явлениями: молекулярно-генетический, онтогенетический, популяционно-видовой и биосферно-биогеоценотический. Вынося вопрос о происхождении жизни за рамки науки, он придерживался взгляда о вечности жизни.
Титаническая личность
Титаническая личность Тимофеева-Ресовского, обладающего самодостаточностью и ощущающего себя свободным в несвободном мире, всегда была инородным телом для партноменклатуры. Ученый не боялся открыто сравнивать вольную жизнь 1920-х гг. и ограничительное существование 1960-х, высказывался по поводу Венгерских событий 1956 (см. ВЕНГЕРСКИЕ СОБЫТИЯ 1956) , Пражской весны. (см. ПРАЖСКАЯ ВЕСНА)
Помимо своей научной деятельности, Тимофеев-Ресовский, работая в Обнинске, активно занимался воспитанием молодежи. Вокруг него собрался кружок молодых людей с докладами о музыке. Официальным властям это не понравилось. Новое партийное руководство Обнинска летом 1969 отправило Тимофеева-Ресовского на пенсию, после чего Елена Александровна, проработавшая с ним 47 лет, ушла из института. В начале 1970 Москву посетил американский ученый, Нобелевский лауреат и ученик Тимофеева-Ресовского М. Дельбрюк (см. ДЕЛЬБРЮК Макс) , который немало сделал для того, чтобы наконец-то вклад Тимофеева-Ресовского в науку был оценен по достоинству и на Родине. Тимофеев-Ресовский был принят в Институт медико-биологических проблем, где исследовал проблемы космической биологии: о поправках на повреждающее действие ионизирующих излучений в космическом полете; о принципах замкнутых экосистем и мере надежности; о комбинированном влиянии магнитных полей, радиации, невесомости, световых ритмов на человека при длительном полете.
Тимофеев-Ресовский был избран научным членом Общества содействия наукам кайзера Вильгельма (ныне Макса Планка (см. ПЛАНК Макс) ), почетным членом Итальянского общества экспериментальной биологии, членом Германской Академии натуралистов Леопольдина (см. ЛЕОПОЛЬДИНА) , почетным иностранным членом Менделеевского общества в Лунде, Британского генетического общества в Лидсе, Национальной академии наук и искусств в Бостоне. В 1960-е гг. он выдвигался в члены-корреспонденты АН СССР, но его кандидатура не была допущена к выборам. Награжден медалью Ладзаро Спалланцани (1940), Дарвиновской плакетой Академии Леопольдина (1959), Менделеевской медалью (1965), Кимберовской премией и Золотой медалью за выдающийся вклад в генетику НАН США (1966), медалью Грегора Менделя Академии Леопольдина (1970).
Елена Александровна умерла в 1973, Николай Владимирович пережил ее на восемь лет. В 1986 был издан роман «Berlin Wild» Элли Вельт (жены спасенного в войну Петера Вельта); в 1987 - повесть «Зубр» Д. Гранина (

Смотреть что такое "Тимофеев-Ресовский Николай Владимирович" в других словарях:

- (1900 8..1) российский биолог, генетик, один из основоположников популяционной и радиационной генетики. В русле идей В. И. Вернадского и В. Н. Сукачева разрабатывал биосферно экологические проблемы. Исследования Тимофеева Ресовского 30 х гг. дали … Большой Энциклопедический словарь

- [р. 7(20).9.1900, Москва], советский биолог, В 1925 окончил МГУ. Ученик С. С. Четверикова и Н. К. Кольцова. В 1922 25 сотрудник института экспериментальной биологии. В 1925 45 работал в Германии. По возвращении в СССР руководил отделами института … Большая советская энциклопедия

Тимофеев-Ресовский Николай Владимирович - (1900 81), биолог, генетик, один из основоположников популяционной и радиационной генетики. В русле идей В.И. Вернадского и В.Н. Сукачева разрабатывал биосферно экологические проблемы. Исследования Тимофеева Ресовского 30 х гг. дали толчок… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Николай Владимирович Тимофеев Ресовский Дата рождения: 7 (20) сентября 1900(1900 09 20) Место рождения: Москва, Российская империя Дата смерти: 28 марта 1981 … Википедия

Тимофеев-Ресовский, Николай Владимирович - (06(19). 09. 1900, Москва 28.03.1981, Обнинск) биолог, д р биол. наук. (1965). Почетный чл. Американской акад. наук и иск в (1973). Действ. чл. Германской акад. естествоиспытания (ГДР) Леопольдина (1969) и др. Род. в дворянской семье. Окончил… … Уральская историческая энциклопедия - … Википедия

Тимофеев Ресовский, Николай Владимирович Николай Владимирович Тимофеев Ресовский Николай Владимирович Тимофеев Ресовский. Портрет, нарисованный Олегом Цингером (1945). Дата рождения: 20 сентября … Википедия

Николай Владимирович (1900 81), биолог, генетик, один из основоположников популяционной и радиационной генетики. В русле идей В.И. Вернадского и В.Н. Сукачева разрабатывал биосферно экологические проблемы. Исследования Тимофеева Ресовского 30 х… … Современная энциклопедия

За двадцатыми последовали печально известные 30-е годы, когда репрессиям подвергались не только люди, но и некоторые направления науки. Самой провокационной и идеологически невыдержанной тогда сочли генетику. А на пару с ней кибернетику. Что это за науки, законы которых не подчиняются указам партии? Впрочем, каковы ученые, такова и наука, рассудили отцы нации и взялись перевоспитывать строптивых всезнаек. Чего они стоят без своих лабораторий, например? Но чаще прибегали к более надежным методам воздействий: ссылке, каторге. И, как самому надежному - казни.

Многих разметала тогда судьба. Но есть удивительный пример того, когда знание действительно явилось силой, оказавшейся не по зубам даже таким монстрам того времени, как Сталин и Гитлер. В 2010 году этому невероятному человеку исполнилось бы 110 лет. Соотечественники впервые узнали о нем из романа Даниила Гранина, написанного сразу после начала перестройки. Название романа точно характеризует личность героя. Роман называется "Зубр", имя героя - Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский. В историю науки он вошел как один из основоположников таких ее направлений, как молекулярная биология, радиационная генетика, радиобиология. Он и личностью был необычайной, титанической, яркой и свободной! Никаких железных "занавесей" для него не существовало и не могло существовать.

Когда роман вышел в свет, и о Тимофееве-Ресовском узнали тысячи и тысячи людей, многие подумали, что герой романа - образ собирательный. Хотя, конечно, это было совсем не так.

О Тимофееве-Ресовском слагали легенды. В 1925 году он как один из ведущих генетиков мира был приглашен в Германию, чтобы вместе с немецкими коллегами "двигать науку". Тем временем в России начались "черные дни": жертвами репрессий стали и два брата Николая

Владимировича, которые были расстреляны. Сознавая, что ему грозит та же участь, он смерти предпочел науку. И - остался в Германии.

В годы войны вплоть до 1945 года ученый продолжал свои научные изыскания, оставаясь гражданином СССР, о чем во всеуслышание любил напоминать окружающим. Рассказывают, что, когда Берлин превращался в пыль под дождем советских бомб, Тимофеев-Ресовский выходил под этот самый "дождь" и горланил русские песни. И никто не смел его остановить. Еще говорят, что не только дом, где жил этот неистовый русский, но и институт, где он работал, бомбы облетали стороной, словно заговоренные.

Именно в 1945-м, сразу после войны, Тимофеев-Ресовский надумал вернуться в Россию, хотя яснее ясного было, какой лакомой добычей станет он для "органов".

Советские правители проблему отбора решали принципиально иначе, чем немцы: те заполняли газовые камеры, на их взгляд, неполноценным человеческим материалом дабы не портили потомство. Наши генетики от власти уничтожали лучших.

Понятно, что на родине ученого ждали широко распахнутые ворота Бутырки, куда он прибыл в чем был.

Долго не живший в России, Тимофеев-Ресовский не знал даже, как вести себя на допросе, и попытался обернуть ег

в шутку. Со стороны его беседа со следователем походила скорее на интервью некоего господина с назойливым журналистом. Тот совал господину листок бумаги и требовал "автограф", который в условиях данной беседы означал бы, что "интервьюируемый" - английский шпион. Тимофеев-Ресовский шпионом не был. Однако, войдя в положение следователя, милостиво согласился на компромисс: он черкнет свой автограф в обмен на признание его шпионом чилийским. Ему же не все равно, что скажут о нем люди после его смерти.

Чтобы не терять даром времени в тюрьме, Тимофеев-Ресовский предложил создать институт прямо там.

Но настоящая работа развернулась в лаборатории, спрятанной в ильменском заповеднике, что на Урале. Скоро в народ просочились сведения о том, кто руководит этой секретной лабораторией, и к невольному отшельнику потянулись ходоки. Чтобы попасть к учителю, им приходилось пешком преодолевать горный перевал. Только на станции Тимофеева-Ресовского, и нигде больше, можно было услышать лекции по генетике, теории микроэволюции.

в науке. В своей лаборатории "на курьих ножках" он занимался вопросом дезактивации воды и почвы. Спустя тридцать лет именно эти его разработки были использованы для очистки грунта и воды в районе аварии Чернобыльской АЭС.

Когда в 50-х годах случилась огромная утечка радиоактивных отходов на одном из предприятий под Челябинском, Тимофеев-Ресовский предложил организовать в этом регионе радиологический центр для изучения проблем радиоактивного заражения. Причем (как непатриотично!) - сделать этот радиоактивный заповедник доступным для изучения специалистам со всего мира. Ну, не понимал академик шести академий мира, что у радиации есть специфические для данного региона особенности: она "ограничена" политическими принципами.

Хорошо знавший Тимофеева-Ресовского доктор биологических наук Богданов, которому довелось поработать на знаменитой уральской биостанции ученого, рассказывает, что Тимофеев-Ресовский был уникален именно в силу того, что был не только крупным ученым. На дальней уральской станции он рассказывал юным дарованиям не только о генетике, но читал лекции о Левитане, импрессионистах, музыке и передвижниках. Настоящая наука - привилегия только очень здоровых духом и телом людей, он б

л в этом убежден.

Именно колоссальная эрудиция позволила ему задолго до видимых причин заговорить о проблемах экологии, связанных с хозяйственной деятельностью человека. Хочет человечество того или не хочет, говорил ученый, ему придется заниматься проблемами биосферы, связанными с необходимостью общего повышения биопродуктивности земли.

Принято думать, что наука что-то объясняет, и что наука и есть знание, - говорил он своим ученикам. - Но наука и знание - разные вещи. В истории человечества было немало истинно крупных ученых, которые утверждали, что наука никакого действительного знания не дает. Она всего лишь помогает привести в систему наши сведения о мире,

Тимофеев-Ресовский умер в 1981 году. Непрощенным. Нереабилитированным. Такая вот она, генетика по-советски.

Расшифровка генетического кода хромосомы человека может привести к непредсказуемым результатам. Непредсказуемость - в людях, которым достанутся эти знания. Подумать только - чтобы прочесть геном одного-единственного человека, как говорят, потребуется 100 лет! Кто знает, на что способна вся эта "сложносочиненная" и "сложноподчиненная" публика? Вот если бы гены Тимофеева-Ресовского да "подключить" к генам Ивана Ивановича..

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский (7 сентября 1900, Москва - 28 марта 1981, Обнинск) - русский советский биолог, генетик. Основные направления исследований: радиационная генетика, популяционная генетика, проблемы микроэволюции.

Происхождение и годы молодости

Родился в Москве в 1900 году. Отец - Владимир Викторович Тимофеев-Ря совский (1850-1913), инженер путей сообщения. Мать - Надежда Николаевна, урождённая Всеволожская (1868-1928). Род Тимофеевых-Рясовских по одной линии восходит к петровским дворянам «8-го класса» Тимофеевым, по другой линии - Рясовских (Ресовских) - происходит из духовенства. Когда именно и по каким причинам произошла замена «я» на «е» в написании фамилии неизвестно, но Н. В. Тимофеев-Ресовский был первым членом рода с таким написанием фамилии.

Учёба

• 1911-1913 - в Киевской I Императорской Александровской гимназии
• 1914-1917 - в Московской Флёровской гимназии
• 1916-1917 - в Московском свободном университете им. А. Л. Шанявского
• 1917-1922 - в 1-м Московском государственном университете. Диплома об окончании университета не получил.

Начало самостоятельной жизни

В годы Гражданской войны учился нерегулярно, поскольку воевал в составе Красной армии, болел тифом.

• 1920-1925 - преподаватель биологии на Пречистенском рабочем факультете в Москве.
• 1922-1925 - исследователь в институте экспериментальной биологии под руководством Н. К. Кольцова. Преподаватель зоологии на биотехническом факультете Практического института в Москве.
• 1924-1925 - ассистент на кафедре зоологии у проф. Н. К. Кольцова в Московском медико-педагогическом институте.
• 1921-1925 - научный сотрудник Института экспериментальной биологии в составе Государственного Научного Института при Наркомземе (ГИНЗ).

С начала 1920-х годов участвовал в работе неформального семинара, организованного группой С. С. Четверикова в институте Н. К. Кольцова («Дрозсоор», или «совместное орание по поводу дрозофилы»), из которого вышли многие советские генетики.

Через год работы в генетической лаборатории Института экспериментальной биологии Николай Владимирович получил интересные научные результаты: изучая механизмы проявления генов, он пришёл к выводу, что единичная мутация может вызывать множественные изменения во внешнем облике организма.

Как талантливый и перспективный исследователь в 1925 году был рекомендован Н. К. Кольцовым и Н. А. Семашко Оскару Фогту для работы в созданной им в Берлине лаборатории исследования мозга.

Работа в Европе

В 1925 году по приглашению германского Общества кайзера Вильгельма и настоянию наркома Семашко Тимофеев-Ресовский с супругой переехал на работу в Берлин. Вначале он работал научным сотрудником, но вскоре стал руководителем отдела генетики и биофизики в Институте исследований мозга в пригороде Берлина Бухе.

В 1930-х годах совместно с будущим лауреатом Нобелевской премии Максом Дельбрюком Тимофеев-Ресовский, развивая идеи своего учителя Кольцова, создал первую биофизическую модель структуры гена и предлагал возможные способы его изменения. В конце 1930-х годов он принимал участие в семинарах группы Нильса Бора и, совместно с Б. С. Эфрусси (при поддержке Рокфеллеровского фонда), собрал небольшой международный семинар физиков, химиков, цитологов, генетиков, биологов и математиков, занимавшихся обсуждением фундаментальных проблем генетики и теоретической биологии. Позже неформальные школы по генетике проходили везде, где он работал.

Весной 1937 года советское консульство отказалось в очередной раз продлевать Тимофеевым-Ресовским паспорта - тем самым настоятельно предлагая им вернуться в СССР. Однако, по словам Тимофеева-Ресовского, Н. К. Кольцов предупредил его, что по возвращении их скорее всего ждут «большие неприятности». В 1930-х годах из четверых братьев Тимофеева-Ресовского трое были арестованы. В 1934 году был арестован Борис, причина и дата его смерти неизвестны, 1 мая 1937 был арестован Владимир, расстрелян 28 февраля 1938 года, тогда же в 1937 году был арестован Виктор, до 1939 года он находился в ссылке. Тимофеев-Ресовский отказался вернуться в Советский Союз и продолжал жить и работать в гитлеровской Германии, за что после Второй мировой войны он был в сталинском СССР осуждён за измену Родине как невозвращенец.

Личность в генетике: 20-30-е годы ХХ века

(«Золотой век» отечественной генетики – от Вавилова до «Вавиловии прекрасной»)

Тимофеев-Ресовский Николай Владимирович (1900-1981) – биолог, генетик; доктор биологических наук.

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский родился в Москве 7 (20) сентября 1900 г. В 1917 г. Тимофеев-Ресовский поступает на Естественное отделение Физико-математического факультета Московского университета. С перерывами в 1918-1919 гг., связанными со службой в Красной Армии, он учился и работал в Университете до 1925 г.

Еще в студенческие годы Н.В. Тимофеев-Ресовский начал свою научную и педагогическую деятельность: 1920-1925 гг. – преподаватель биологии на Пречистенском рабочем факультете в Москве; 1922-1925 гг. – исследователь в институте экспериментальной биологии под руководством Н.К. Кольцова и преподаватель зоологии на биотехническом факультете Практического института в Москве; 1924-1925 гг. – ассистент на кафедре зоологии у проф. Н.К. Кольцова в Московском медико-педагогическом институте; 1921-1925 гг. – научный сотрудник Института экспериментальной биологии в составе Государственного Научного Института при Народном комиссариате земледелия (ГИНЗ). С 1922 г. становится сотрудником Комиссии по изучению естественных производственных сил (КЕПС) при Академии наук.

По приглашению директора Берлинского Института мозга профессора Оскара Фогта и по рекомендации Н.К. Кольцова и Наркома здравоохранения Н.А. Семашко в 1925 г. Н.В. Тимофеев-Ресовский был командирован в Берлин, где создал Отдел генетики и биофизики в Институте исследований мозга в окрестностях Берлина – Бухе.

В 1935 г. он опубликовал (совместно с К. Циммером и М. Дельбрюком) классическую работу "О природе генных мутаций и структуры гена", ставшую важной вехой в становлении биофизического и молекулярного подхода к проблемам генетики.

Научно-исследовательская деятельность Тимофеева-Ресовского в предвоенной Германии внесла фундаментальный вклад в ряд областей современной биологии. Здесь он открыл и обосновал фундаментальные положения современной генетики развития и популяционной генетики. Он также принял участие в создании основ современной радиационной генетики.

В 1937 г. Николай Владимирович получил от официальных советских властей приказ вернуться в СССР, однако Н.К. Кольцов предупредил его, что в СССР его скорее всего ждет арест и Тимофеев-Ресовский отказался вернуться в Советский Союз. В 1945 г. органы НКГБ арестовали Тимофеева-Ресовского в Берлине и депортировали в СССР. Военная коллегия Верховного суда РСФСР приговорила его к 10 годам лишения свободы как невозвращенца, и он был отправлен в Карагандинский лагерь – «Карлаг». Когда его разыскали, он был при смерти от голода. Как специалиста по радиационной генетике его извлекли из лагеря для работы на Объекте 0211 по проблемам радиационной безопасности. В 1947-1955 гг. Н.В. Тимофеев-Ресовский руководил биофизическим отделением Лаборатории "Б" в Сунгуле на Урале.

В 1956 г. Н.В. Тимофеев-Ресовский в Свердловске в Институте биологии Уральского филиала АН СССР создал лабораторию биофизики. Одновременно он читал лекции на физическом факультете Уральского университета (1955-1964). Докторскую диссертацию Тимофеев-Ресовский защитил в Свердловске только в 1963 г. В 1964 г. Н.В. Тимофеев-Ресовский был приглашен в г. Обнинск (Калужская область), где в Институте медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР он организовал и возглавил Отдел общей радиобиологии и генетики. С 1970 г. вплоть до кончины Тимофеев-Ресовский работал в Институте медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР. Он принимал участие в разработке программы биологических экспериментов на искусственных спутниках Земли, а также в обсуждении и обработке результатов этих экспериментов.

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский - действительный член (академик) Германской академии естествоиспытателей в Галле (ГДР) - Леопольдина; почетный член Итальянского общества экспериментальной биологии (Италия); почетный член Менделевского общества в Лунде (Швеция); почетный член Британского генетического общества в Лидсе (Великобритания); лауреат медалей и премий Ладзаро Спалланцани (Италия), Дарвиновской (ГДР), Менделевской (ЧССР и ГДР), Кимберовской (США).

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский скончался в Обнинске, после тяжелой болезни 28 марта 1981 г.

Тимофеев-Ресовский был посмертно реабилитирован только в 1992 г.

Биография Н.В. Тимофеева-Ресовского была положена в основу документального романа Даниила Гранина «Зубр».

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский

Биолог, генетик.

В роду Тимофеевых-Ресовских было немало знаменитых личностей. Родственниками, например, приходились будущему биологу сразу три российских адмирала – Сенявин, Головнин и Невельской.

Юные годы Тимофеева-Ресовского совпали с революцией, с гражданской войной. Он успел повоевать, чуть не умер от сыпняка, побывал в плену у анархистов и у зеленых, тем не менее, то попадая на фронт, то возвращаясь, в 1925 году окончил Московский университет, где его учителями были замечательные генетики С. С. Четвериков и Н. К. Кольцов.

Москва тех лет вообще была полна замечательными людьми.

Тимофеев-Ресовский, человек темпераментный, увлекающийся, активно занимался в логико-философском кружке, руководимом Г. Г. Шпетом и Н. Н. Лузиным, часто посещал выступления известных поэтов, художественные выставки. Казалось, он сам скоро уйдет в область искусств, но университетские учителя оказались сильнее. Впрочем, сдавать государственные экзамены по окончании университета Тимофеев-Ресовский не пошел: дипломы в то время не считались чем-то обязательным.

В том же 1925 году в совместный германо-советский научно-исследовательский институт, созданный в городке Бух под Берлином, понадобился знающий биолог.

Но ехать в Бух Тимофеев-Ресовский отказался. Он был уверен, что самое интересное происходит в России. Ему не хотелось оставлять Москву, где в то время работали многие крупные ученые. И не только русские. В 1922 году, например, в Москву приехал американский генетик Герман Мёллер. Он привез с собой двадцать лабораторных линий дрозофилы, чем сильно поддержал замечательные исследования С. С. Четверикова.

Все-таки Кольцов уговорил Тимофеева-Ресовского поехать в Германию, чем, несомненно, спас его от репрессий, в скором времени прокатившихся по всей стране. А отсутствующий университетский диплом Тимофееву-Ресовскому вполне заменила рекомендация Кольцова.

С 1925 по 1945 год Тимофеев-Ресовский работал в Германии.

Здесь он сделал многие работы по популяционной генетике, активно занимался феногенетикой, привлек к биологическим исследованиям известных физиков М. Дельбрюка (будущего Нобелевского лауреата) и К. Циммера. Развивая идеи С. С. Четверикова, занялся радиационной генетикой – исследованиями мутаций, вызываемыми облучением. Он первый понял, что в скором времени эта тема может стать одной из самых животрепещущих, – в конце тридцатых годов эксперименты с расщеплением атомного ядра уже начались. Тимофеев-Ресовский помнил слова Кольцова, сказанные в адрес венского зоолога-экспериментатора П. Каммерера: «Я думаю, что его экспериментальный метод – влияние на животных такими обычными факторами, как тепло, свет и влажность, вряд ли приведет к цели, вряд ли вызовет стойкие видовые изменения. Ведь все эти факторы встречаются в жизни животного, и если они до сих пор никаких изменений не вызвали, то не вызовут и впредь… Наиболее надежный путь к разрешению задачи намечается, по-моему, мутационной теорией».

Тимофеев-Ресовский первый указал на важное следствие, вывести которое мог, конечно, только биолог, прекрасно ориентирующийся в физике. Следствие это гласило: единичный квантовый скачок, приводящий к мутациям, может существенно изменять свойства и структуру как отдельного организма, так и всей популяции, что может приводить к событиям глобального масштаба.

«Этот принцип, – писал биолог Б. М. Медников, – названный Н. В. Тимофеевым-Ресовским „принципом усиления“, можно продемонстрировать на таком примере. В результате мутации появляется новый штамм вируса гриппа, против которого бессильны защитные системы человеческого организма. Возникает эпидемия, прокатывающаяся по городам и селам, странам и континентам. Участковые врачи, подобно почтальонам, заходят в каждую квартиру, не успевая выписывать бюллетени, падает выработка национального продукта, отменяются многие планы, снижается эффективность хозяйства – и все это всего лишь следствие мутации, вызванной, например, одним-единственным квантом ультрафиолетового излучения Солнца».

Работа в Германии дала Тимофееву-Ресовскому замечательную возможность общаться с лучшими умами того времени. Он создал научный семинар, который по составу и по идеям, развиваемым в нем, с самого начала стал звездным. Встречались на семинаре и обсуждали новости генетик Дельбрюк, цитолог Касперсон, биологи Баур, Штуббе, Эфрусси, Дарлингтон, физики Гайзенберг, Йордан, Дирак, Бернал, Ли, Оже, Астон. Все они были в то время молоды. Их головы не всегда были заняты только вопросами науки.

«…На этих биотрепах, – писал один из биографов Тимофеева-Ресовского писатель Д. Гранин, – надумали вычерчивать изолинии. Вайскопф и Гамов разработали так называемые изокалы, кривые женской красоты, наподобие изотерм, температурных кривых. Вычерчивали их на карте Европы. Каждый научный сотрудник, куда бы он ни приезжал, должен был выставлять отметки местным красавицам. Задача была выявить, как по Европе распределяются красивые женщины, где их больше, где меньше. Сбор сведений шел повсюду. Розетти присылал их из Италии, Чедвик – из Англии, Оже – из Франции. Большей частью наблюдения велись на улицах. Встречным женщинам выставляли отметки по пятибалльной системе. Наблюдатель прогуливался с друзьями, которые помогали вести подсчеты и придерживаться объективности. Отметку „четыре“ ставили тем, на кого наблюдатель обращал внимание приятелей; отметку „пять“ – тем, на кого он не обращал внимания приятелей; отметку «три» – тем женщинам, которые обращали внимание на них. Собирались данные, допустим, на тысячу встреченных женщин, обрабатывались статистически и наносились изокалы. Максимум красавиц приходился на Далмацию, Сербию, в Италии – на Болонью, Тоскану. В Средней Европе особых пиков не было. У Розетти висела большая карта, на которой вычерчены были изокалы за несколько лет энергичных наблюдений».

В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер.

Но Тимофеева-Ресовского в это время гораздо больше волновали новости, приходившие из России. Он уже знал, что с 1929 года там начались жестокие притеснения генетиков. Разгромили лабораторию Четверикова, сам Четвериков был выслан в Свердловск и уже никогда не вернулся к работам с дрозофилой. Шли нападки на лучших генетиков, многие были арестованы. Некоторым, правда, повезло. Добржанский, например, смог вырваться из страны и уехал в Америку, где скоро стал одним из самых знаменитых генетиков мира. Кольцов, умеющий находить язык с властями, какое-то время держался, но и он в конце тридцатых был лишен возможности работать. Рассеянные по стране, чудом не попавшие в лагеря генетики, занимались агрономией, орнитологией, ботаникой, – всем, чем угодно, только не научной работой. Кстати, от возвращения в Москву, о котором в то время подумывал Тимофеев-Ресовский, его отговорил Кольцов, переслав предостерегающие письма через шведа Кюна и физиолога Макса Хартмана, перед этим побывавших в СССР.

Возможно, Тимофеев-Ресовский все-таки вернулся бы в Россию, но сыграл свою роль случай. Сразу после Олимпийских игр, проведенных в Германии, выезд из страны был практически закрыт. Как это ни парадоксально, даже в годы войны научно-исследовательский институт в Бухе продолжал числиться германо-советским и Тимофеев-Ресовский жил там, имея в кармане советский паспорт. Несколько раз Тимофееву-Ресовскому предлагали принять германское гражданство, но он отказался. Его интересовала только работа.

В 1945 году в Берлин вошли части Советской армии.

Тимофеев-Ресовский был незамедлительно арестован и отправлен в Карлаг, – как пособник фашистов. Из Карлага, где он умирал от пеллагры, в 1947 году его вытащил заместитель наркома внутренних дел генерал-полковник НКВД А. Завенягин, хорошо знавший от специалистов, чего может стоить такой ученый. Вылечив, подняв на ноги, Тимофеева-Ресовского отправили на Урал в закрытую лабораторию. Работали там в основном немцы, тоже попавшие туда не по своей воле.

«…Подбирали штат лабораторий, специалистов, дозиметристов, радиологов, химиков, ботаников, – писал Д. Гранин. – Естественно, Зубр (прозвище Тимофеева-Ресовского) больше знал немцев, тех, с кем приходилось сотрудничать все эти годы, но собирались и русские специалисты, которых удавалось разыскать, что было в ту послевоенную пору куда как не просто. Когда молоденькая выпускница МГУ Лиза Сокурова приехала на объект, ее неприятно поразила немецкая речь, которая звучала в лабораториях, в коридорах. Не мудрено, что она потянулась к Николаю Владимировичу. Если он говорил по-немецки, это все равно было по-русски. Он всех приглашал на свои лекции. Заставлял учиться радиобиологии, биологическому действию разных излучений. Никакого серьезного опыта тогда не было ни у нас, ни у американцев. Набирались ума-разума опытным путем, искали средства защиты от радиоактивности, пробовали; не мудрено, что сами „мазались“, „хватали дозы“ – несмотря на все предосторожности, болели. Предостерегаться тоже надо было учиться. Работы, которыми они занимались в Бухе – биологическое действие ионизирующих излучений на живые организмы, – вдруг, после атомных взрывов, обрели грозную необходимость».

Как раз в эти годы генетика в СССР была окончательно разгромлена, но это никак не коснулось работ Тимофеева-Ресовского. В лаборатории, отделенной от внешнего мира колючей проволокой, он свободно занимался официально отвергнутой в стране генетикой, правда, никто при этом ни в мире, ни в СССР не знал, жив ли он? Официально вне стен лаборатории Тимофеева-Ресовского не существовало. Его как бы попросту не было на свете, поэтому ему не были страшны нападки лысенковцев.

«…Казалось бы, вот после лагеря заточили его в ссылку, в глушь, изолировали от академической, институтской ученой среды, а что получилось? – писал Д. Гранин. – После сессии ВАСХНИЛ Лысенко и его сторонники громят генетику, крупнейших ученых-биологов, которые не желают отрекаться от генетики, лишают лабораторий, кафедр, а в это время Зубр в своем никому не ведомом заповеднике преспокойно продолжает генетические работы на дрозофилах. Само слово „дрозофила“ звучало в те годы как криминал. Дрозофильщики чуть ли не вредители, фашисты – что-то в этом роде, страшное, враждебное советской жизни. В „Огоньке“ печатают статью „Мухолюбы – человеконенавистники“. Дрозофила была как бы объявлена вне закона. Антилысенковцы изображались в ку-клукс-клановских халатах. Если бы Зубр вернулся в те годы в Москву, то по неудержимой пылкости характера он, конечно, ввязался бы в борьбу, и кончилось бы это для него непоправимо плохо, как для некоторых других ученых. Судьба же упрятала его в такое место, где он мог оставаться самим собой – самое, пожалуй, непременное условие его существования. Везение заключалось и в том, что заниматься выпало ему самой жгучей, самой наинужнейшей на многие годы проблемой. Во всем мире развернулись работы с радиоактивными веществами. Создавали атомную бомбу, атомные реакторы, атомные станции. Защита среды, защита живых организмов, защита человека – все это вставало перед наукой впервые. Надо было обеспечить безопасность работ, безопасную технологию. Молодая атомная техника и промышленность ставила многие проблемы. Даже ученые-физики не представляли себе толком нужных мер защиты при пользовании радиоактивными веществами. У Е. Н. Сокуровой работала препаратором пожилая женщина. Прежде, чем дать мыть чашки из-под радиоактивных веществ, Елизавета Николаевна подробно инструктировала ее: нужно надеть двойные перчатки, потом обмыть их, проверить на счетчике и так далее. Смотрит однажды, а она моет чашки голыми руками. „Что вы делаете?“ – „А я, – отвечает она, – уже мыла так, без перчаток, и ничего мне не стало, так что зря ты кричишь…“

Никто не знал, жив ли Тимофеев-Ресовский, но на Западе на его довоенные работы продолжали ссылаться. Физик Э. Шредингер в знаменитой книге «Что такое жизнь. С точки зрения физика» писал:

«…В работе Н. В. Тимофеева-Ресовского содержится практический намек.

В наши дни у человека много возможностей подвергнуться облучению рентгеновскими лучами. Опасность их действия хорошо всем известна. Медицинские сестры и врачи-рентгенологи, постоянно имеющие дело с рентгеновскими лучами, обеспечиваются специальной защитой в виде свинцовых ширм, фартуков и т. д. Дело, однако, в том, что даже при успешном отражении этой неизбежной опасности, грозящей индивидууму, существует косвенная опасность возникновения небольших вредных мутаций в зачатковых клетках, мутаций таких же, как и те, с которыми мы встречались, когда речь шла о неблагоприятных результатах родственного скрещивания. Говоря более ясно, хотя, возможно, это звучит и немного наивно, опасность брака между двоюродным братом и сестрой может быть значительно увеличена тем, что их бабушка в течение долгого времени работала медсестрой в рентгеновском кабинете. Это не должно быть поводом для беспокойства отдельного человека. Но всякая возможность постепенного заражения человеческого рода нежелательными скрытыми мутациями должна интересовать общество».

Когда лабораторию расформировали и немцы были отпущены на родину, Тимофееву-Ресовскому предоставили право набрать собственную научную группу и перевели в Уральский филиал Академии наук СССР. Там, с 1955 по 1963 год, он руководил отделом Института биологии.

В 1956 году Тимофееву-Ресовскому разрешили вернуться в Москву.

«Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский – человек с вулканической нормой реакции, – писал В. М. Полынин. – В эксперименте, там он корректен, осторожен, хотя и решителен в выводах. Но за пределами лаборатории он дает своей натуре неограниченный простор. Привычный мыслить широко, он не знает снисхождения к тем из ученых, кто страдает боязнью „пространства“. Он любит при этом повторять поговорку одного очень уважаемого им математика: „Встречаются люди, радиус кругозора которых равен нулю, и это они называют своей точкой зрения“. Действительно, блестящее математическое определение человеческой ограниченности, инвариантное, как скажут физики, то есть пригодное для всех систем отсчета, или как скажут не физики – истинное со всех точек зрения. Если попытаться охарактеризовать математически норму реакции Николая Владимировича, можно сказать, что его оценки, будучи высказаны вслух, иногда выглядят возведенными в степень. Однако, если из них извлечь корень, число все равно получается целым и только со знаком плюс. Так вот, Николай Владимирович говорит, что в науке теорий вообще не существует. Существуют идеи. И уже в зависимости от литературных способностей автора, облекающего идею формой теории, и решается историей вопрос: кто создал теорию. И если Дарвину в глазах человечества как „теоретику“ повезло, то лишь потому, что гениальную идею о существовании естественного отбора он оформил в виде теории, буквально истязая свое слабое здоровье титаническим трудом, когда последовательно показывал, как воплощается его идея на многочисленных примерах эволюции отдельных видов растений и животных».

Шла оттепель, повеяло новыми ветрами.

На перроне в Москве Тимофеева-Ресовского встречали люди, высоко ценившие его как ученого, и крайне пораженные тем, что он оказался жив. К тому же – формально – Тимофеев-Ресовский был никто: он не имел никакой ученой степени.

Попытка изменить такую ситуацию была предпринята, но не принесла никаких результатов. Кандидатуру Тимофеева-Ресовского – «пособника фашистов» – даже не допустили до выборов в Академию наук СССР.

Правда, в 1966 году Тимофеев-Ресовский был избран членом президиума Всесоюзного общества генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова, в 1969 году – членом Академии «Леопольдина» (ГДР), в 1973 году – членом Академии искусств и наук США. В ГДР вклад Тимофеева-Ресовского в науку был отмечен Дарвиновской медалью, в США – Кимберовской премией по генетике и Золотой медалью «За выдающийся научный вклад в генетику». Наконец, в Чехословакии работы Тимофеева-Ресовского были удостоены Менделевской медалью.

С 1964 по 1969 годы Тимофеев-Ресовский работал в Институте медицинской радиологии АМН СССР в Обнинске. С 1969 года числился консультантом Института медико-биологических проблем Минздрава СССР. Это не было официальной синекурой, – на свой страх и риск пригласил ученого академик О. Г. Газенко.

Основные труды Тимофеева-Ресовского посвящены проблемам генетики, радиобиологии, биогеоценологии, эволюционной теории. Он один из основоположников количественной радиационной генетики и автор капитальных исследований, посвященных генетическому действию излучений. Совместно с физиком М. Дельбрюком Тимофеев-Ресовский создал первую биофизическую модель структуры гена и предложил возможные пути его изменения. Изучая начальные этапы внутривидовой дифференциации, сформулировал и развил учение о микроэволюции.

Умер ученый в 1981 году.

Своим ученикам он не уставал повторять: «Ты равен тому, кого понимаешь». Ученики согласно кивали. Они, как никто другой, знали, что Кольцов, Четвериков, Бор, Гейзенберг, Шредингер, многие другие великие ученые были друзьями Тимофеева-Ресовского и он их (так же, как они его) всегда понимал.

Главная » Значение слов » Тимофеев ресовский вклад в генетику. Длинный шнобель Тимофеева-Ресовского…