Что было в концлагерях. Выжившие в ужасе концлагеря
Журналисты сайта 24 канала решили рассказать о самых страшных концлагерях нацистской Германии, в которых истребили почти треть всего еврейского населения планеты.
Аушвиц (Освенцим)
Это один из крупнейших концлагерей Второй мировой войны. Лагерь состоял из сети 48 локаций, которые подчинялись Освенциму. Именно в Освенцим отправляли первых политзаключенных в 1940 году.
А уже с 1942 года там начались массовые уничтожения евреев, цыган, гомосексуалистов и тех, кого нацисты считали "грязными людьми". За день там могли убить около 20 тысяч человек.
Основным способом убийства были газовые камеры, однако люди также массово умирали от переутомления, недостаточного питания, плохих условий жизни и инфекционных заболеваний.
По статистике, этот лагерь унес жизни 1,1 миллиона человек, 90% из которых были евреями
Треблинка
Один из самых страшных лагерей нацистов. Большинство лагерей с самого начала строились не совсем для пыток и истребления. Однако Треблинка был так называемым "лагерем смерти" – его спроектировали специально для убийств.
Туда со всей страны отправляли слабых и немощных, а также женщин и детей, то есть "второсортных", которые не были способны тяжело работать.
Всего в Треблинке погибло около 900 тысяч евреев и две тысячи цыган
Белжец
Нацисты в 1940 основали этот лагерь исключительно для цыган, однако уже в 1942 году там начали массово убивать евреев. Впоследствии там запытали поляков, которые выступали против нацистского режима Гитлера.
Всего в лагере погибло 500-600 тысяч евреев. Однако к этой цифре стоит добавить еще погибших цыган, поляков и украинцев
Евреев в Белжеце использовали как рабов для подготовки к военному вторжению в Советский союз. Лагерь был расположен на территории неподалеку от границы с Украиной, поэтому в тюрьме погибло немало украинцев, которые проживали в этом районе.
Майданек
Этот концлагерь был построен для содержания военнопленных во время вторжения Германии в СССР. Заключенных использовали как дешевую рабочую силу и намеренно никого не убивали.
Но впоследствии лагерь "переформатировали" – туда начали массово отсылать всех. Количество пленников увеличилось и нацисты просто не могли справиться со всеми. Началось постепенное и массовое уничтожение.
В Майданеке погибло около 360 тысяч человек. Среди которых были и "нечистокровные" немцы
Хелмно
В этот лагерь, кроме евреев, также массово депортировали обычных поляков из гетто Лодзя, продолжая процесс германизации Польши. В тюрьму не ходили поезда, так что пленных туда доставляли на грузовиках или они вынуждены были идти пешком. Многие умирали еще по дороге.
По статистике в Хелмно погибло ориентировочно 340 тысяч человек, практически все – евреи
Кроме массовых убийств, в "лагере смерти" также проводили медицинские опыты, в частности испытания химического оружия.
Собибор
Этот лагерь построили в 1942 году как дополнительное здание для лагеря Белжеца. В Собиборе поначалу удерживали и убивали исключительно евреев, которых депортировали из Люблинского гетто.
Именно в Собиборе испытали первые газовые камеры. А также впервые начали распределять людей на "пригодных" и "непригодных". Последних сразу же убивали, остальные работали до полного изнеможения.
По статистике там погибло около 250 тысяч заключенных.
В 1943 году в лагере произошел бунт, во время которого сбежали около около 50 заключенных. Все, кто остались – погибли, а сам лагерь вскоре уничтожили.
Дахау
Лагерь построили недалеко от Мюнхена в 1933 году. Сначала туда отсылали всех противников нацистского режима и обычных заключенных.
Однако позже в эту тюрьму попадали все: там даже были советские офицеры, которые ожидали казни.
Евреев туда начали отправлять в 1940 году. Для того, чтобы собрать больше людей, на территории южной Германии и Австрии было построено около 100 других лагерей, которые были подконтрольны Дахау. Именно поэтому этот лагерь считают крупнейшим.
Нацисты убили в этом лагере свыше 243 тысячи человек
После войны эти лагеря использовались как временное жилье для вынужденно переселенных немцев.
Маутхаузен-Гузен
Этот лагерь стал первым, где начали массово убивать людей и последний, который освободили от нацистов.
В отличие от многих других концлагерей, которые были предназначены для всех слоев населения, в Маутхаузене истребляли только интеллигенцию – образованных людей и членов высших социальных классов в оккупированных странах.
Точно неизвестно, сколько людей было замучено в этом лагере, однако цифра колеблется от 122 до 320 тысяч человек.
Берген-Бельзен
Этот лагерь в Германии был построен как тюрьма для военнопленных. Там содержали около 95 тысяч иностранных заключенных.
Евреи там тоже были – их выменивали на каких-то выдающихся немецких пленных. Поэтому очевидно, что этот лагерь не был предназначен для истребления. Специально там никого не убивали и не пытали.
Минимум в Берген-Бельзен погибли 50 тысяч человек
Однако из-за нехватки еды и лекарств, а также антисанитарных условий многие в лагере умерли из-за голода и болезни. После освобождения тюрьмы там нашли около 13 тысяч трупов, которые просто валялись повсюду.
Бухенвальд
Это был первый лагерь, который освободили во время Второй мировой войны. Хотя это и не удивительно, потому что с самого начала эту тюрьму создали для коммунистов.
В концлагерь также высылали масонов, цыган, гомосексуалистов и обычных преступников. Всех пленных использовали как бесплатную рабочую силу для производства оружия. Однако позже там начали проводить различные медицинские эксперименты на узниках.
В 1944 году лагерь попал под обстрел советской авиации. Тогда погибло около 400 заключенных, а еще около двух тысяч получили ранения.
По подсчетам, в лагере от пыток, голода и опытов погибло почти 34 тысяч заключенных.
Задачей фашистских концлагерей было уничтожить личность. Тех, кому повезло меньше, уничтожали физически, кому «больше» – морально. Даже имя человека переставало здесь существовать. Вместо него был только идентификационный номер, которым называл себя в своих мыслях даже сам заключенный.
Прибытие
Имя было отнято, как и все то, что напоминало о прошлой жизни. В том числе одежда, которая была на них, когда их привезли сюда – в ад. Даже волосы, которые сбривали и у мужчин, и у женщин. Волосы последних шли на «пух» для подушек. Человеку оставался только он сам – голый, как в первый день творения. А спустя какое-то время и тело изменялось до неузнаваемости – худело, не оставалось даже небольшой подкожной прослойки, формирующей естественную плавность черт.Но перед этим людей несколько дней везли в вагонах для скота. В них негде было даже сесть, не говоря уже о том, чтобы лечь. Их просили взять с собой все самое ценное – они думали, что их везут на Восток, в трудовые лагеря, где они будут спокойно жить и трудиться на благо Великой Германии.
Будущие узники Освенцима, Бухенвальда и других лагерей смерти попросту не знали, куда их везут и зачем. После прибытия у них отбиралось абсолютно все. Ценные вещи нацисты забирали себе, а «бесполезные», такие как молитвенники, семейные фотографии и проч., отправлялись на помойку. Затем новоприбывшие проходили отбор. Их выстраивали в колонну, которая должна была двигаться мимо эсэсовца. Тот мельком осматривал каждого и, ни говоря ни слова, показывал пальцем либо налево, либо направо. Старики, дети, калеки, беременные женщины – любой, кто выглядел болезненным и слабым, – отправлялись налево. Все остальные – направо.
«Первую фазу можно охарактеризовать как «шок прибытия», хотя, конечно, психологически шоковое воздействие концлагеря может предшествовать фактическому попаданию в него, – пишет в своей книге «Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере» бывший узник Освенцима, знаменитый австрийский психиатр, психолог и невролог Виктор Франкл. – Я спросил у заключенных, уже давно находившихся в лагере, куда мог подеваться мой коллега и друг П., с которым мы вместе приехали. – Его послали в другую сторону? – Да, – ответил я. – Тогда ты увидишь его там. – Где? Чья-то рука указала мне на высокую дымовую трубу в нескольких сотнях метров от нас. Из трубы вырывались острые языки пламени, освещавшие багровыми всполохами серое польское небо и превращавшиеся в клубы черного дыма. – Что там? – Там твой друг парит в небесах, – прозвучал суровый ответ».
Знаменитый австрийский психиатр, психолог и невролог Виктор Франкл
Новоприбывшие не знали, что те, кому указали следовать «налево», были обречены. Им приказывали раздеться и пройти в специальное помещение – якобы для того, чтобы принять душ. Никакого душа, конечно, там не было, хотя душевые отверстия для видимости вмонтированы были. Только через них шла не вода, а засыпаемые нацистами кристаллы циклона Б – смертельно ядовитого газа. Снаружи заводили несколько мотоциклов, чтобы заглушить крики умирающих, но сделать это не удавалось. Через какое-то время помещение открывали и осматривали трупы – все ли были мертвы. Известно, что поначалу эсэсовцы не знали точно смертельную дозу газа, поэтому засыпали кристаллы наугад. И некоторые выживали, испытывая страшные муки. Их добивали прикладами и ножами. Затем тела перетаскивали в другое помещение – крематорий. Через несколько часов от сотен мужчин, женщин и детей оставался лишь пепел. Практичные нацисты все пускали в дело. Этот пепел шел на удобрения, и среди цветов, краснощеких помидоров и пупырчатых огурцов то и дело находили непрогоревшие фрагменты человеческих костей и черепов. Часть пепла высыпали в реку Вислу.
Современные историки сходятся во мнении, что в Освенциме было уничтожено от 1,1 до 1,6 млн человек, большинство из которых были евреями. Эта оценка получена косвенным путем, для чего проводилось изучение списков на депортацию и подсчет данных о прибытии железнодорожных составов в Освенцим. Французский историк Жорж Веллер в 1983 году одним из первых использовал данные о депортации, на их основе оценив количество убитых в Освенциме в 1 613 000 человек, 1 440 000 из которых составляли евреи и 146 тыс. – поляки. В более поздней, считающейся наиболее авторитетной на сегодня работе польского историка Францишка Пипера приводится следующая оценка: 1,1 млн евреев, 140-150 тыс. поляков, 100 тыс. русских, 23 тыс. цыган.
Те, кто прошел процесс отбора, оказывались в помещении под названием «Сауна». В нем тоже были душевые, но уже настоящие. Здесь их мыли, брили и выжигали идентификационные номера на руках. Только здесь они узнавали, что их жены и дети, отцы и матери, братья и сестры, которых увели налево, были уже мертвы. Теперь им предстояла борьба за собственное выживание.
Печи крематория, где сжигали людей
Черный юмор
Прошедший через ужас немецкого концлагеря психолог Виктор Франкл (или номер 119104, которым он хотел подписать свою книгу) попытался провести анализ психологической трансформации, через которую прошли все узники лагерей смерти.По словам Франкла, первое, что испытывает человек, попавший на фабрику смерти, это шок, который сменяется так называемым «бредом помилования». Человеком начинают овладевать мысли, что именно его и его близких должны отпустить или хотя бы оставить в живых. Ведь как так может быть, что его вдруг могут убить? Да и за что?..
Затем неожиданно наступает стадия черного юмора. «Мы ведь поняли, что нам уже нечего терять, кроме этого до смешного голого тела, – пишет Франкл. – Еще под душем мы стали обмениваться шутливыми (или претендующими на это) замечаниями, чтобы подбодрить друг друга и прежде всего себя. Кое-какое основание для этого было – ведь все-таки из кранов идет действительно вода!»
Обувь погибших узников концентрационного лагеря Освенцим
Кроме черного юмора появилось и что-то вроде любопытства. «Лично мне такая реакция на чрезвычайные обстоятельства была уже знакома совсем из другой области. В горах, при обвале, отчаянно цепляясь и карабкаясь, я в какие-то секунды, даже доли секунды испытывал что-то вроде отстраненного любопытства: останусь ли жив? Получу травму черепа? Перелом каких-то костей?» – продолжает автор. В Аушвице (Освенциме) у людей тоже на короткое время возникало состояние некоей отстраненности и почти холодного любопытства, когда душа словно отключалась и этим пыталась защититься от окружавшего человека ужаса.
На каждой койке, представлявшей собой широкие нары, спали от пяти до десяти заключенных. Они были покрыты собственными экскрементами, все вокруг кишело вшами и крысами.
Умирать не страшно, страшно – жить
Ежеминутная угроза гибели хотя бы ненадолго приводила почти каждого из узников к мысли о самоубийстве. «Но я, исходя из моих мировоззренческих позиций <...> в первый же вечер, прежде чем заснуть, дал себе слово «не бросаться на проволоку». Этим специфическим лагерным выражением обозначался здешний способ самоубийства – прикоснувшись к колючей проволоке, получить смертельный удар тока высокого напряжения», – продолжает Виктор Франкл.Впрочем, самоубийство как таковое в принципе теряло смысл в условиях концентрационного лагеря. На какую продолжительность жизни могли рассчитывать его узники? Еще день? Месяц или два? До освобождения дошли единицы из тысяч. Поэтому, находясь еще в состоянии первичного шока, заключенные лагеря совсем не боятся смерти и рассматривают ту же газовую камеру как нечто, что способно избавить их от заботы о самоубийстве.
Франкл: «В аномальной ситуации именно аномальная реакция становится нормальной. И психиатры могли бы подтвердить: чем нормальнее человек, тем естественнее для него аномальная реакция, если он попадает в аномальную ситуацию, – к примеру, будучи помещен в психиатрическую лечебницу. Так и реакция заключенных в концлагере, взятая сама по себе, являет картину ненормального, неестественного душевного состояния, но рассмотренная в связи с ситуацией, она предстает как нормальная, естественная и типичная».
Всех больных отправляли в лагерный госпиталь. Пациентов, которым не удавалось быстро встать на ноги, убивал врач-эсэсовец инъекцией карболовой кислоты в сердце. Нацисты не собирались кормить тех, кто не мог работать.
Апатия
После так называемых первых реакций – черного юмора, любопытства и мыслей о самоубийстве – через несколько дней наступает вторая фаза – период относительной апатии, когда в душе узника что-то отмирает. Апатия – главный признак этой второй фазы. Реальность сужается, все чувства и действия заключенного начинают концентрироваться вокруг одной-единственной задачи: выжить. Вместе с тем, правда, появляется и всеохватывающая, безграничная тоска по родным и близким, которую он отчаянно пытается заглушить.Угасают нормальные чувства. Так, поначалу узник не может выносить картины садистских экзекуций, которые постоянно совершаются над его друзьями и товарищами по несчастью. Но через какое-то время он начинает привыкать к ним, никакие страшные картины его уже не трогают, он взирает на них совершенно безучастно. Апатия и внутреннее безразличие, как пишет Франкл, – это проявление второй фазы психологических реакций, которые делают человека менее чувствительным к ежедневным и ежечасным побоям и убийствам товарищей. Это защитная реакция, броня, с помощью которой психика пытается оградить себя от тяжелого урона. Нечто подобное, пожалуй, можно наблюдать у врачей скорой медицинской помощи или хирургов-травматологов: тот же черный юмор, те же безучастность и равнодушие.
Протест
Несмотря на каждодневные унижения, издевательства, голод и холод, заключенным не чужд бунтарский дух. По словам Виктора Франкла, самое большое страдание узникам приносила боль не физическая, а душевная, возмущение против несправедливости. Даже при осознании того, что за неповиновение и попытку протеста, какого-то ответа мучителям заключенных ждала неминуемая расправа и даже смерть, то и дело все равно возникали маленькие бунты. Беззащитные, измученные люди могли позволить себе ответить эсэсовцам если не кулаком, так хотя бы словом. Если это не убивало, то приносило временное облегчение.Регресс, фантазии и навязчивые мысли
Вся душевная жизнь сужается до довольно примитивного уровня. «Психоаналитически ориентированные коллеги из числа товарищей по несчастью часто говорили о «регрессии» человека в лагере, о его возвращении к более примитивным формам душевной жизни, – продолжает автор. – Эта примитивность желаний и стремлений ясно отражалась в типичных мечтах заключенных. О чем чаще всего мечтают заключенные в лагере? О хлебе, о торте, о сигаретах, о хорошей горячей ванне. Невозможность удовлетворения самых примитивных потребностей приводит к иллюзорному переживанию их удовлетворения в бесхитростных грезах. Когда же мечтатель вновь пробуждается к реальности лагерной жизни и ощущает кошмарный контраст между грезами и действительностью, он испытывает что-то невообразимое». Появляются навязчивые мысли о еде и не менее навязчивые разговоры о ней, которые очень сложно остановить. Каждую свободную минуту узники стараются общаться на тему еды, о том, какие любимые блюда были у них в былые времена, о сочных тортах и ароматной колбасе.Франкл: «Кто не голодал сам, тот не сможет представить себе, какие внутренние конфликты, какое напряжение воли испытывает человек в этом состоянии. Он не поймет, не ощутит, каково это – стоя в котловане, долбить киркой неподатливую землю, все время прислушиваясь, не загудит ли сирена, возвещающая половину десятого, а затем десять; ждать этого получасового обеденного перерыва; неотступно думать, выдадут ли хлеб; без конца спрашивать у бригадира, если он не злой, и у проходящих мимо гражданских – который час? И распухшими, негнущимися от холода пальцами то и дело ощупывать в кармане кусочек хлеба, отламывать крошку, подносить ее ко рту и судорожно класть обратно – ведь утром я дал себе клятвенное обещание дотерпеть до обеда!»
Мысли о еде становятся главными мыслями всего дня. На этом фоне исчезает потребность в сексуальном удовлетворении. В противоположность другим закрытым мужским заведениям в концлагерях не было тяги к похабничанью (не считая начальной стадии шока). Сексуальные мотивы не появляются даже в снах. А вот любовная тоска (не связанная с телесностью и страстью) по какому-либо человеку (например, по жене, любимой девушке) проявляется очень часто – и в сновидениях, и в реальной жизни.
Безбудущность
Тем не менее лагерная действительность влияла на изменения характера лишь у тех узников, кто опускался как в духовном, так и в чисто человеческом плане. Это случалось с теми, кто больше не чувствовал вообще никакой опоры и никакого смысла в дальнейшей жизни.«По единодушному мнению психологов и самих заключенных, человека в концлагере наиболее угнетало то, что он вообще не знал, до каких пор он будет вынужден там оставаться, – пишет Франкл. – Не существовало никакого срока! Даже если этот срок еще мог обсуждаться <...> он был неопределенным настолько, что практически становился не просто неограниченным, а вообще безграничным. «Безбудущность» настолько глубоко вошла в его сознание, что он воспринимал всю свою жизнь только под углом зрения прошлого, как уже прошедшее, как жизнь уже умершего».
Нормальный мир, люди, находящиеся по ту сторону колючей проволоки, воспринимались узниками как нечто бесконечно далекое и призрачное. Они смотрели на этот мир, словно мертвые, которые смотрят «оттуда» на Землю, понимая, что все, что они видят, утрачено для них навсегда.
Отбор узников не всегда происходил по принципу «налево» и «направо». В некоторых лагерях их делили на четыре группы. Первая, которая составляла три четверти всех новоприбывших, отправлялась в газовые камеры. Вторую направляли на рабские работы, в ходе которых подавляющее большинство тоже погибало – от голода, холода, побоев и болезней. Третья группа, в основном близнецы и карлики, отправлялась на различные медицинские эксперименты - в частности, к знаменитому доктору Йозефу Менгеле, известному под прозвищем «Ангел смерти». Опыты Менгеле над заключенными включали анатомирование живых младенцев; впрыскивание химических веществ в глаза детям с целью изменения цвета глаз; кастрацию мальчиков и мужчин без использования анестетиков; стерилизацию женщин и т. д. Представители четвертой группы, преимущественно женщины, отбирались в группу «Канада» для использования немцами в качестве прислуги и личных рабов, а также для сортировки личного имущества заключенных, прибывающих в лагерь. Название «Канада» было выбрано как издевка над польскими заключенными: в Польше слово «Канада» часто использовалось как восклицание при виде ценного подарка.
Отсутствие смысла
Всем врачам и психиатрам давно известно о самой тесной связи между иммунитетом организма и волей к жизни, надеждой и смыслом, которыми человек живет. Можно даже сказать, что тех, кто утрачивает этот смысл и надежду на будущее, смерть поджидает на каждом шагу. Это можно наблюдать на примере вполне еще крепких стариков, которые «не хотят» больше жить – и довольно скоро действительно умирают. Людей, готовых к смерти, последняя обязательно найдет. Поэтому в лагерях часто умирали от безысходности. Те, кто долгое время чудесным образом противостоял болезням и опасностям, наконец, утрачивали веру в жизнь, их организм «послушно» сдавался инфекциям, и они уходили в мир иной.Виктор Франкл: «Девизом всех психотерапевтических и психогигиенических усилий может стать мысль, ярче всего выраженная, пожалуй, в словах Ницше: «У кого есть «Зачем», тот выдержит почти любое «Как». Надо было в той мере, в какой позволяли обстоятельства, помочь заключенному осознать свое «Зачем», свою жизненную цель, а это дало бы ему силы перенести наше кошмарное «Как», все ужасы лагерной жизни, укрепиться внутренне, противостоять лагерной действительности. И наоборот: горе тому, кто больше не видит жизненной цели, чья душа опустошена, кто утратил смысл жизни, а вместе с ним – смысл сопротивляться».
Свобода!
Когда над концлагерями начали один за другим водружаться белые флаги, психологическое напряжение узников сменилось расслабленностью. Но и только. Как ни странно, никакой радости заключенные не испытывали. Лагерники так часто думали о воле, об обманчивой свободе, что она утратила для них реальные очертания, поблекла. После долгих лет каторжного заточения человек не способен быстро адаптироваться к новым условиям, пусть даже самым благоприятным. Поведение тех, например, кто побывал на войне, даже показывает, что, как правило, человек не может привыкнуть к изменившимся условиям никогда. В своей душе такие люди продолжают «воевать».Вот как описывает свое освобождение Виктор Франкл: «Вялыми, медленными шагами плетемся мы к лагерным воротам; нас буквально ноги не держат. Пугливо оглядываемся, вопросительно смотрим друг на друга. Делаем первые робкие шаги за ворота… Странно, что не слышно окриков, что нам не грозит удар кулака или пинок сапогом. <…> Добираемся до луга. Видим цветы. Все это как бы принимается к сведению – но все еще не вызывает чувств. Вечером все снова в своей землянке. Люди подходят друг к другу и потихоньку спрашивают: «Ну скажи – ты сегодня радовался?» И тот, к кому обращались, отвечал: «Откровенно говоря – нет». Отвечал смущенно, думая, что он один такой. Но такими были все. Люди разучились радоваться. Оказывается, этому еще предстояло учиться».
То, что испытали освобожденные узники, в психологическом смысле можно определить как выраженную деперсонализацию – состояние отстраненности, когда все вокруг воспринимается как иллюзорное, ненастоящее, кажется сном, в который еще невозможно поверить.
«Skrekkens hus» - «Дом ужаса» - так называли его в городе. С января 1942 года в здании городского архива находилась штаб-квартира гестапо в южной Норвегии. Сюда привозили арестованных, здесь были оборудованы пыточные камеры, отсюда люди отправлялись в концлагеря и на расстрел.
Сейчас в подвале здания, где были расположены карцеры и где пытали заключенных, открыт музей, рассказывающий о том, что происходило в годы войны в здании государственного архива.
Планировка подвальных коридоров оставлена без изменений. Появились только новые фонари и двери. В главном коридоре устроена основная экспозиция с архивными материалами, фотографиями, плакатами.
Так подвешенного арестованного избивали цепью.
Так пытали с помощью электрических печек. При особенном усердии палачей у человека могли загореться волосы на голове.
Про пытку водой я уже писал ранее. Применялась она и в Архиве.
В этом устройстве зажимали пальцы, выдирали ногти. Машинка аутентичная - после освобождения города от немцев всё оборудование пыточных камер осталось на своих местах и было сохранено.
Рядом - другие устройства для ведения допроса с "пристрастием".
В нескольких подвальных помещениях устроены реконструкции – как это выглядело тогда, в этом самом месте. Это камера, где содержались особо опасные арестованные – попавшие в лапы гестаповцев члены норвежского Сопротивления.
В соседнем помещении располагалась пыточная камера. Здесь воспроизведена реальная сцена пытки семейной пары подпольщиков, взятых гестаповцами в 1943 г. во время сеанса связи с разведцентром в Лондоне. Двое гестаповцев пытают жену на глазах мужа, прикованного цепью к стене. В углу, на железной балке, подвешен еще один участник провалившейся подпольной группы. Говорят, перед допросами гестаповцы накачивались спиртным и наркотиками.
В камере оставлено все, как было тогда, в 43-м. Если перевернуть ту розовую табуретку, стоящую у ног женщины, можно увидеть клеймо гестапо Кристиансанда.
Это реконструкция допроса - гестаповский провокатор (слева) предъявляет арестованному радисту подпольной группы (он сидит справа, в наручниках) его радиостанцию в чемодане. В центре сидит шеф кристиансандского гестапо, гауптштурмфюрер СС Рудольф Кернер – о нем я еще расскажу.
В этой витрине вещи и документы тех норвежских патриотов, которых высылали в концлагерь Грини под Осло – главный пересылочный пункт в Норвегии, откуда заключенных отправляли в другие концлагеря на территории Европы.
Система обозначения разных групп заключенных в концлагере Освенцим (Аушвиц-Биркенау). Еврей, политический, цыган, испанский республиканец, опасный уголовник, уголовник, военный преступник, свидетель Иеговы, гомосексуалист. На значке норвежского политического заключенного писали букву N.
В музей водят школьные экскурсии. Я наткнулся на одну такую – несколько местных подростков ходили по коридорам вместе с Туре Робстадом, волонтером из местных жителей, переживших войну. Говорят, что в год музей в Архиве посещают около 10 000 школьников.
Туре рассказывает ребятам про Освенцим. Двое мальчишек из группы были там совсем недавно на экскурсии.
Советский военнопленный в концлагере. В руке у него – самодельная деревянная птица.
В отдельной витрине вещи, сделанные руками русских военнопленных в норвежских концлагерях. Эти поделки русские обменивали на еду у местных жителей. У нашей соседки в Кристиансанде осталась целая коллекция таких деревянных птиц – по дороге в школу она часто встречала группы наших пленных, идущих на работу под конвоем, и отдавала им свой завтрак в обмен на эти вырезанные из дерева игрушки.
Реконструкция партизанской радиостанции. Партизаны в южной Норвегии передавали в Лондон сведения о передвижениях немецких войск, дислокации военной техники и кораблей. На севере норвежцы снабжали разведданными советский Северный морской флот.
«Германия – нация творцов».
Норвежским патриотам приходилось работать в условиях сильнейшего давления на местное население геббельсовской пропаганды. Немцы поставили перед собой задачу по скорейшей нацификации страны. Правительство Квислинга предпринимало для этого усилия в сфере образования, культуры, спорта. Нацистская партия Квислинга (Nasjonal Samling) еще до начала войны внушала норвежцам, что основной угрозой для их безопасности является военная мощь Советского Союза. Надо отметить, что запугиванию норвежцев насчет советской агрессии на Севере немало поспособствовала финская кампания 1940 года. С приходом к власти Квислинг только усилил свою пропаганду с помощью ведомства Геббельса. Нацисты в Норвегии убеждали население, что только сильная Германия сможет защитить норвежцев от большевиков.
Несколько плакатов, распространяемых нацистами в Норвегии. «Norges nye nabo» – «Новый норвежский сосед», 1940 г. Обратите внимание на модный и ныне прием "перевертывания" латинских букв для имитации кириллицы.
«Вы хотите, чтобы было так?»
В пропаганде "новой Норвегии" всячески подчеркивалось двух родство "нордических" народов, их сплочение в борьбе против английского империализма и "диких большевистских орд". Норвежские патриоты в ответ использовали в своей борьбе символ короля Хокона и его образ. Девиз короля «Alt for Norge» всячески высмеивался нацистами, которые внушали норвежцам, что военные трудности – временное явление и Видкун Квислинг – новый лидер нации.
Две стены в мрачных коридорах музея отданы материалам уголовного дела, по которому судили семерых главных гестаповцев в Кристиансанде. В норвежской судебной практике таких дел еще никогда не было – норвежцы судили немцев, граждан другого государства, обвиненных в преступлениях на территории Норвегии. В процессе участвовали триста свидетелей, около десятка адвокатов, норвежская и зарубежная пресса. Гестаповцев судили за пытки и издевательства над арестованными, отдельно шел эпизод о казни без суда и следствия 30 русских и 1 польского военнопленного. 16 июня 1947 г. все были были приговорены к смертной казни, которая впервые и временно была включена в УК Норвегии сразу после окончания войны.
Рудольф Кернер – шеф кристиансандского гестапо. Бывший преподаватель сапожного дела. Отъявленный садист, в Германии имел уголовное прошлое. Отправил в концлагеря несколько сотен членов норвежского Сопротивления, виновен в гибели раскрытой гестаповцами организации советских военнопленных в одном из концлагерей на юге Норвегии. Был, как и остальные его подельники, приговорен к смертной казни, которая впоследствии была заменена пожизненным заключением. Вышел на свободу в 1953 году по амнистии, объявленной норвежским правительством. Уехал в Германию, где его следы потерялись.
Рядом со зданием Архива стоит скромный памятник погибшим от рук гестаповцев норвежским патриотам. На местном кладбище, наподалеку от этого места, покоится прах советских военнопленных и английских летчиков, сбитых немцами в небе над Кристиансандом. Каждый год 8-го мая на флагштоках рядом с могилами поднимаются флаги СССР, Великобритании и Норвегии.
В 1997 году здание Архива, из которого государственный архив переехал в другое место, было решено продать в частные руки. Местные ветераны, общественные организации выступили резко против, организовались в специальный комитет и добились того, чтобы в 1998 году владелец здания государственный концерн Statsbygg передал историческое здание ветеранскому комитету. Теперь здесь, вместе с тем музеем, про который я вам рассказал, расположены офисы норвежских и международных гуманитарных организаций – Красного Креста, Amnesty International, ООН.
Вместо предисловия:
"- Когда не было газовых камер, мы расстреливали по средам и пятницам. Дети пытались прятаться в эти дни. Теперь печи крематория работают днем и ночью и дети больше не прячутся. Дети привыкли.
- Это первая восточная подгруппа.
- Как живете, дети?
- Как вы живете, дети?
- Мы живем хорошо, здоровье наше хорошее. Приезжайте.
- Меня в газовку не надо, я могу еще давать кровь.
- Мою пайку крысы съели, вот кровь и не пошла.
- Я назначен загружать уголь в крематорий завтра.
- А я могу сдать кровь.
- И я...
Берите.
- Они не знают, что это такое?
- Они забыли.
- Ешьте, дети! Ешьте!
- Ты чего не взял?
- Подожди, я возьму.
- Тебе, может быть, не достанется.
- Ложитесь, это не больно, как будто заснешь. Ложитесь!
- Что это с ними?
- Зачем они легли?
- Дети наверное думали, что им дали яд..."
Группа советских военнопленных за колючей проволокой
Майданек. Польша
Девочка — узница хорватского концлагеря Ясеновац
KZ Mauthausen, jugendliche
Дети Бухенвальда
Йозефа Менгеле и ребенок
Фото взято мною из материалов Нюрнберга
Дети Бухенвальда
Дети Маутхаузена показывают выколотые на руках номера
Треблинка
Два источника. В одном говорится, что это Майданек, в другом - Аушвиц
Некоторые твари используют это фото, как "доказательство" голода в Украине. Не удивительно, что именно в нацистских преступлениях они черпают "вдохновение" для своих "разоблачений"
Это дети, освобожденные в Саласпилсе
"С осени 1942 года в Саласпилсский концлагерь насильно пригонялись массы женщин, стариков, детей из оккупированных областей СССР: Ленинградской, Калининской, Витебской, Латгалии. Дети от грудного возраста и до 12 лет отбирались насильно от матерей и содержались в 9 бараках из них так называемых больничных 3, для детей калек - 2 и 4 барака для здоровых детей.
Постоянный контингент детей в Саласпилсе был в течение 1943 и по 1944 год более 1 000 человек. Там шло систематическое их истребление путем:
А) организации фабрики крови для нужд немецкой армии, кровь брали как у взрослых, так и детей здоровых в том числе малюток, до тех пор пока те не падали в обморок, после этого заболевших детей относили в так называемую больницу, где они умирали;
Б) поили детей отравленным кофе;
В) больных корью детей купали, от чего они умирали;
Г) делали детям впрыскивание детской, женской и даже конской мочи. У многих детей гноились и вытекали глаза;
Д) все дети страдали поносами дизентерийного характера и дистрофией;
Е) голых детей в зимнее время гоняли в баню по снегу на расстоянии 500-800 метров и держали в бараках голыми по 4 дня;
З) детей калек и получивших увечья вывозили на расстрел.
Смертность среди детей от вышеуказанных причин в среднем составляла 300-400 человек в месяц в течение 1943/44 гг. по июнь месяц.
По предварительным данным в Саласпилсском концлагере было истреблено детей в 1942 году свыше 500, в 1943/44 гг. более 6 000 человек.
В течение 1943/44 гг. было вывезено из концлагеря выживших и вынесших пытки более 3 000 человек. Для этой цели в Риге на ул.Гертрудес 5 организовали рынок детей, где их продавали в рабство по 45 марок за летний период.
Часть детей помещали в организованные для этой цели после 1 мая 1943 года детские лагеря - в Дубулты, Булдури, Саулкрасты. После этого немецкие фашисты продолжали снабжать кулаков Латвии невольниками русскими детьми из вышеупомянутых лагерей и вывозом непосредственно по волостям уездов Латвии, продавали за 45 рейхсмарок за летний период.
Большая часть этих вывезенных и отдаваемых на воспитание детей погибла, т.к. были легко восприимчивы ко всякого рода болезням после потери крови в Саласпилсском лагере.
Накануне изгнания из Риги немецких фашистов, они 4-6 октября грузили на пароход «Менден» грудных детей и детей малюток в возрасте до 4 лет с Рижского детского дома и Майорского детдома, где содержались дети расстрелянных родителей, поступившие из застенков гестапо, префектур, тюрем и частично из Саласпилсского лагеря и истребили на том корабле 289 детей малюток.
Угнаны были немцами в Либаву, находящийся там детский дом грудных детей. Дети из Балдонского, Гривского детских домов, о судьбе их пока ничего не известно.
Не останавливаясь перед этими злодеяниями немецкие фашисты в 1944 году в магазинах Риги продавали недоброкачественные продукты, только по детским карточкам, в частности молоко с каким-то порошком. Отчего дети малютки массами умирали. Умерло только в детской больнице Риги за 9 месяцев 1944 года более 400 детей, в том числе за сентябрь 71 ребенок.
В этих детских домах методы воспитания и содержания детей были полицейские и под надзором коменданта Саласпилсского концлагеря Краузе и еще одного немца Шефера, которые выезжали в детские лагеря и дома, где содержались дети для «инспектирования».
Также установлено, что в Дубултском лагере детей сажали в карцер. Для этого бывшая заведующая лагерем Бенуа прибегала к содействию немецкой полиции СС.
Старший оперуполномоченный НКВД капитан г/безопасности /Мурман/
Детей привозили из оккупированных немцами восточных земель: России, Белоруссии, Украины. Попадали дети в Латвию вместе с матерями, где их потом насильно разлучали. Матерей использовали в качестве бесплатной рабочей силы. Детей постарше также использовали на разного рода подсобных работах.
По данным Народного Комиссариата просвещения ЛССР, расследовавшего факты угона мирного населения в немецкое рабство, на 3 апреля 1945 года известно, что из концлагеря Саласпилс за время немецкой оккупации были распределены 2 802 ребенка:
1) по кулацким хозяйствам - 1 564 чел.
2) в детские лагеря - 636 чел.
3) взяты на воспитание отдельными гражданами - 602 чел.
Список составлен на основе данных картотеки Социального департамента внутренних дел Латвийской генерал-дирекции «Остланд». На основе этой же картотеки было выявлено, что детей заставляли работать с пятилетнего возраста.
В последние дни своего пребывания в Риге в октябре 1944 года немцы врывались в детские дома, в дома грудных младенцев, в квартиры хватали детей, сгоняли их в рижский порт, где грузили как скот в угольные шахты пароходов.
Путем массовых расстрелов только в окрестностях Риги немцы уничтожили около 10 000 детей, трупы которых были сожжены. При массовых расстрелах уничтожено 17 765 детей.
На основании материалов расследования по остальным городам и уездам ЛССР установлено следующее количество истребленных детей:
Абренский уезд - 497
Лудзенский уезд - 732
Резекненский уезд и Резекне - 2 045, в т.ч. через Резекненскую тюрьму более 1 200
Мадонский уезд - 373
Даугавпилс - 3 960, в т.ч. через Даугавпилсскую тюрьму 2 000
Даугавпилсский уезд - 1 058
Валмиерский уезд - 315
Елгава - 697
Илукстский уезд - 190
Баускский уезд - 399
Валкский уезд - 22
Цесисский уезд - 32
Екабпилсский уезд - 645
Всего - 10 965 человек.
В Риге хоронили погибших детей на Покровском, Торнякалнском и Ивановском кладбищах, а также в лесу у лагеря Саласпилс".
Во рву
Тела двух детей-узников перед похоронами. Концлагерь Берген-Бельзен. 17.04.1945г.
Дети за проволокой
Советские дети-узники 6-го финского концлагеря в Петрозаводске
"Девочка, которая на фотографии вторая от столба справа - Клавдия Нюппиева - спустя много лет опубликовала свои воспоминания.
«Помню, как люди падали в обморок от жары в так называемой бане, а затем их обливали холодной водой. Помню дезинфекцию бараков, после которой шумело в ушах и у многих шла носом кровь, и ту парилку, где с большим „старанием" обрабатывали всё наше тряпьё. Однажды парилка сгорела, лишив многих людей последней одежды».
Финны при детях расстреливали заключенных, назначали телесные наказания женщинам, детям и старикам, невзирая на возраст. Также она рассказала, что финны перед уходом из Петрозаводска расстреляли молодых ребят и что её сестра спаслась просто чудом. Согласно имеющимся финским документам, расстреляли лишь семерых мужчин за попытку к бегству или другие преступления. Во время беседы выяснилось, что семья Соболевых одна из тех, которые были вывезены из Заонежья. Матери Соболевой и её шести детям пришлось трудно. Клавдия рассказала, что у них отобрали корову, они были лишены на месяц права получать продовольствие, потом, летом 1942 года, их перевезли на барже в Петрозаводск и определили в концлагерь номер 6, в 125-й барак. Мать сразу попала в больницу. Клавдия с ужасом вспоминала проводимую финнами дезинфекцию. Люди угорали в так называемой бане, а потом их обливали холодной водой. Питание было плохое, продукты испорченные, одежда негодная.
Лишь в конце июня 1944 года они смогли выйти из-за колючей проволоки лагеря. Их было шестеро сестер Соболевых: 16-летняя Мария, 14-летняя Антонина, 12-летняя Раиса, девятилетняя Клавдия, шестилетняя Евгения и совсем маленькая Зоя, ей не исполнилось еще и трёх лет.
Рабочий Иван Мореходов рассказал об отношении финнов к заключенным: "Еды было мало, и та была плохая. Бани были ужасные. Финны не проявляли никакой жалости".
В финском концлагере
Аушвиц (Освенцим)
Фотографии 14-летней Чеславы Квоки
Фотографии 14-летней Чеславы Квоки, предоставленные Государственным музеем Аушвиц-Биркенау, были сделаны Вильгельмом Брассе, который работал фотографом в Аушвице, нацистском лагере смерти, где во времена Второй мировой войны погибли от репрессий около 1,5 миллиона человек, в основном евреев. В декабре 1942 года польская католичка Чеслава родом из города Wolka Zlojecka была отправлена в Аушвиц вместе со своей матерью. Через три месяца они обе скончались. В 2005 году фотограф (и созаключенный) Брассе рассказал, как фотографировал Чеславу: «Она была так молода и так напугана. Девочка не осознавала, почему она здесь и не понимала, что ей говорят. И тогда капо (тюремная надзирательница) взяла палку и ударила её по лицу. Эта немка просто выместила на девочке свою злобу. Такое красивое, юное и невинное создание. Она плакала, но ничего не могла поделать. Перед тем, как фотографироваться, девочка вытерла слезы и кровь с разбитой губы. Признаться, я чувствовал себя так, будто это меня избили, но не мог вмешаться. Для меня это бы закончилось фатально».
