Исторические события михаил федорович романов. Михаил Федорович Романов

В феврале 1613 года русская история совершила очередной поворот. Было ли это продолжением прежнего пути или новая дорога? Пожалуй, и тем и другим. В государстве где-то на окраине Европы появился новый правитель, семнадцатилетний болезненный юноша, выращенный чадолюбивыми тетками в тесных комнатках с низкими потолками, плохо образованный не только по западноевропейским, но даже и по московитским меркам, зависимый от властной матери и опытного политика, отца. И этот юноша должен был стать родоначальником династии, его потомкам предстояло править огромной империей… Но вряд ли кто-то из современников в Московии или за её пределами, глядя на юного Михаила Федоровича (1596-1645), решился бы предсказать ему блестящие перспективы.

Когда-то нам казалось, что русская история не слишком загадочна. В этом нас убеждали школьные и вузовские учебники. Но теперь-то нам известно, что всевозможных таинственных моментов в русской истории достаточно. Тайны окружали густым туманом и Михаила, родоначальника династии, которой суждено было стать столь же великой, своеобразной и трагической, как династия, к примеру, Птолемеев Лагидов в эллинистическом Египте (IV-I века до н.э.).

И первая загадка заключалась в самом происхождении семейства, к коему принадлежал молодой Михаил Федорович. К моменту его воцарения у этого рода имелось, в сущности, три прозвания: Кошкины, Захарьины, Романовы… Они должны были напоминать о некоем Романе Захарьине Кошкине (ум. 1543), который не был великим полководцем или государственным деятелем, он даже и прожил не очень долго, и внезапного триумфа своего рода не видел. Но что же это был за триумф? А был это законный брак дочери Романа Анастасии (ок. 1530-1560) с едва вышедшим из отроческого возраста Иваном Васильевичем, который вошел в историю под именем Ивана Грозного (1530-1584). Девочка Анастасия стала его первой супругой и потому самой законной в глазах церкви, а именно церковь курировала, что называется, идеологический климат Московии, далекого государства, превратившегося именно в правление Ивана Грозного из княжества в царство! Таким образом, семейство Романа Кошкина оказалось в родстве с первой российской царицей. Это родство им очень пригодилось, ведь ничем, кроме этого родства, семейство не было примечательно. Оно и знатностью-то не отличалось.

Ипатьевский Троицкий монастырь. Кострома. Основан в 1330 году принявшим православие татарским мурзой Четой, основателем рода Годуновых (одно время в монастыре находилась их усыпальница). В Смутное Время здесь скрывались от поляков шестнадцатилетний Михаил Романов и его мать инокиня Марфа. Именно сюда 14 марта 1613 года прибыло московское посольство, принесшее решение Земского Собора об избрании Михаила. В Троицком храме монастыря послы огласили Михаилу народную волю. После шести часов уговоров Михаил согласился. Фото: Сергей Михайлович Прокудин-Горский из архива Библиотеки Конгресса США

Это уже потом, задним числом, придумано было происхождение первого представителя семейства Андрея Кобылы (ум. 1351) от правителя прусов Видвунга! На самом деле об этом Андрее Кобыле ничего и не известно, возможно только предположить, что он имел боярский чин в правление великого московского князя Симеона Гордого (1317-1353), сына Ивана Калиты (1283-1341), Андрей Кобыла упоминается среди ездивших за невестой Симеона…

Но зачем же понадобилось выдумывать происхождение именно от иностранного правителя? Любому, кто интересуется русской историей, легко заметить, что все правители Руси-Московии-России являлись, по сути, «западниками», стремились, так или иначе, завязать отношения именно с Западной Европой. Да ведь и первая правящая династия — Рюриковичи — имела западноевропейское происхождение. А уж сменившие Рюриковичей Романовы были «западниками» в ещё большей степени, не по реальному своему происхождению, а по убеждениям. И это не потому, что выбрали после долгих размышлений этот самый «западный» путь развития, а всего лишь потому, что иного пути для них не было. Они изначально должны были опереться на союз с европейскими монархами, так как дома все знали, что Романовы «худородны», и ведь живы были ещё в Московии и Рюриковичи, и Гедиминовичи , и потомки знатных монгольских родов. И обезопасить себя от возможных претензий следовало союзническими отношениями с Западной Европой, династическими браками. Но всё это ждало ещё впереди.

Надо отметить, что курс на Запад проводился уже и до Романовых. Реформируя армию, Иван Грозный опирался на наемные войска, мушкетеров и пикинеров. А Борис Годунов (1552-1605) посылал своих подданных в Англию — учиться, и пытался устроить «европейский» брак своей дочери. О Лжедмитрии (ум. 1606) и говорить нечего. Он уже именовал себя императором и предложил московским боярам мыть руки перед едой. Чем это для него кончилось, мы знаем. И кто бы мог подумать, что уже при внуке хрупкого Михаила Федоровича бояре не только вымоют руки, но даже и сбреют бороды!..

Митрополит Филарет. Филарет по натуре был светским человеком. Его никогда не интересовали церковные вопросы. Куда больше его привлекала политика. И политиком он был хорошим. Он, в принципе, не был против того, чтобы московский трон занял польский принц Владислав. Но для этого тот должен был принять православие. Когда же Земский Собор выбрал в цари сына Филарета —Михаила Романова, митрополит стал, фактически, его соправителем. Он взял себе титул «Великого государя» и вернул себе, против всех церковных правил, отчество, став Филаретом Никитичем. Репродукция с сайта Art-каталог

Впрочем, при Борисе Годунове ни на какое блестящее будущее потомки Романа Кошкина рассчитывать не могли. Семейство подверглось опале. Они не угодили царю Борису прецедентом! Ведь сам он фактически обосновывал свои права на трон родством с царем Федором (1557-1598), сыном Грозного. Сестра Годунова, Ирина (ум. 1633), была женой Федора. Но ведь дочь Романа Кошкина являлась супругой самого первого великого князя московского, официально венчавшегося на царство. А Федор Иванович приходился Анастасии Романовне сыном… Иными словами, Кошкины-Романовы могли вполне заявлять, что имеют не меньше, а, напротив, больше прав на престол, нежели Борис Годунов! И Годунов принял меры — подверг их серьезной опале. Федор Никитич и его жена Ксения были пострижены и впоследствии стали известны в истории как старица Марфа (ум. 1631) и патриарх Филарет (ум. 1633). Маленький Миша и его сестра Татьяна остались на попечении теток…

Что же было дальше? Некоторые историки, сторонники версии московского происхождения Лжедмитрия, даже полагают, что хитрые Романовы сумели организовать интригу и для начала протолкнуть на трон Григория Отрепьева — «своего человека», что называется. Но эта версия разбивается о камни элементарной логики. Самозванец никак не мог быть Григорием Отрепьевым, который, в свою очередь, действительно был «со двора» Романовых. Москва не была большим городом, и явиться туда под видом сына Ивана Грозного человек, слишком многим известный (а именно таким был Отрепьев), не рискнул бы. Вероятно, самозванец был поляком или на худой конец итальянцем. Объявив его беглым монахом с боярского двора, московские правители впоследствии пытались просто-напросто дискредитировать его, в чем преуспели!

Впрочем, и сыном Ивана Грозного Отрепьев никак не мог быть. Спасибо Борису Годунову, «нарядившему» тщательное следствие о смерти мальчика Дмитрия (1582-1591). Сохранившиеся бумаги бесхитростно рисуют такую правдивую и яркую картину эпилептической болезни, что сомневаться не приходится: этот мальчик не прожил бы долго, он страдал тяжелыми припадками, и его личность уже начала деградировать...

Но бывшего Федора Никитича Романова, уже Филарета, не интересовало, кажется, происхождение Лжедмитрия. Романовы успели ему присягнуть на верность, благодаря чему они были возвращены из ссылки.

Дальше началась настоящая чехарда романовских присяг. Присягнули второму Дмитрию (ум. 1610), прозванному «Тушинским вором», присягнули Василию Шуйскому (1553-1612), присягнули, наконец, и ещё одному одобренному московитской аристократией претенденту — юному польскому принцу Владиславу (1595-1648). Филарет сам съездил в Польшу . И пробыл там довольно долго. Впоследствии — опять же! — придумана была версия о его «польском пленении». Но зачем бы его брать в плен, он же был на стороне польской партии!..

Пока Филарет улаживал сложные отношения с поляками, его сын избран был московским царем. Филарету тогда удалось договориться с польскими «коллегами», и протестов с их стороны пока что не последовало.

Ученые спорят, почему же все-таки Михаил очутился на царстве. Выдвигаются разные гипотезы. Историки, жившие в правление Романовых, вынуждены были, подобно Николаю Костомарову (1817-1885), писать что никого, мол, не было русскому народу милее Романовых, пострадавших от Бориса Годунова, желавших жить по стародавним канонам. Всё это не подтверждается сохранившимися документальными свидетельствами. Жить по какой-то там старине Романовы отнюдь не намеревались, а продолжили прозападный курс Бориса Годунова и Ивана Грозного… Советские историки могли себе позволить быть не столь наивными и потому предполагали, что бояре избрали Михаила, считая его слабовольным и желая править сами. Но уж его отца они никак не могли считать бессильным, да и мать слабостью воли явно не отличалась.

Избрание Михаила Федоровича Романова на царство в русской культуре стало символом полного единства народа и власти —исключительного события в истории России. Русская интеллигеция идеализировала его (как и автор этой картины Григорий Угрюмов) и приняла за подтверждение возможности возрождения в русском обществе принципа соборности, то есть всеобщей любви и братства. Как известно, интеллигенция обманулась. К сожалению, она не знала, кто, на самом деле, возложил на молодого царя Шапку Мономаха. Репродукция с сайта Art-каталог

Но и это ещё не всё. Кто же избрал Михаила? В учебниках написано — Земский Собор. А что собой представлял этот земский собор, не понятно и до сих пор. Походил ли он на демократичный монгольский курултай или сводился к сговору небольшой группы знати? И какой знати (одних бояр у нас было несколько рангов)? Между прочим, на престол претендовали такие личности, как князь Иван Голицын (ум. 1672), состоявший в кровном родстве с Рюриковичами. Что же там все-таки произошло? Свет проливает обнаруженный в середине 1970-х годов документ под названием «Повесть о земском соборе 1613 года» . И вот какая картина вырисовывается: Москва фактически блокирована казачьими отрядами, дома претендентов окружены. Казаки решительно лоббируют избрание юного Михаила Романова! Потому его и… выбрали!

Попробуем разобраться, кого называли казаками в XVII веке. Это были своего рода кондотьеры, вольные вооруженные искатели удачи. Они нанимались то в одно войско, то в другое, то к Пожарскому, то к польскому гетману Жолкевскому (1547-1620)… Надо сказать, что обещаний своих Романовы не исполнили и не отдали казакам те территории, о которых шла речь. Это сделалось причиной серьезных казачьих выступлений, из которых наиболее знамениты движения Разина (ок. 1630-1671) и Пугачева (1740/42-1775). Последний, кстати, сулил наконец-то выполнить обещанное и «пожаловать» казакам в «вечное и вольное владение» Дон «со всеми лугами зелеными, со всеми лесами темными»…

Итак, Романовы получили власть. Но ведь надо было ещё и удержать её. А ситуация оказалась не такой простой. Надо было уничтожить самых главных претендентов, то есть, в первую очередь, Марину Мнишек (ок. 1588 - ок. 1614) и её сына, маленького Ивана, которому едва исполнилось четыре года. Претензии Марины основывались на том обстоятельстве, что она была официально коронована, «помазана на царство», а её сын формально являлся Рюриковичем, внуком Ивана Грозного! Именно формально, конечно, а не фактически, но в данном случае и эта «формальность» имела значение… Однако Марина и её сын были схвачены и казнены. Первым важным деянием нового царя стал указ о публичной казни четырехлетнего ребенка. Это уже было нечто новое в мировой практике!

Обычно неугодных детей-претендентов тихонько душили подушкой в каком-нибудь темном подземелье. Но Михаил не мог себе такого позволить, он обоснованно опасался появления впоследствии самозванца, «чудесно спасшегося». (Кстати, такой самозванец, некий Иван Луба, впоследствии все равно явился, но дело его, конечно, не выгорело.) Поэтому казнь мальчика была публичной. Русские документы фиксировали просто: повесили! Но иностранные источники сообщают иное. Голландец Элиас Геркман издал в 1625 году свидетельства очевидцев публичного повешения маленького плачущего ребенка… Вышло, что первый Романов казнил последнего Рюриковича из ветви, происходившей от Александра Невского (1220-1263). А спустя триста лет история обернулась трагическим зигзагом — казнью в далекой Сибири, куда Романовы триста лет подряд будут ссылать своих политических противников, мальчика, последнего представителя правившей ветви…

Но Романовым в самом начале их правления было не до сантиментов. Мы можем предположить, что и приказ о публичной казни маленького Ивана отдал фактически не Михаил, а его властная мать, старица Марфа. Она же и подбирает сыну первую невесту, девушку из семьи своих родственников Хлоповых. Молодую Марью нарекают торжественно новым именем — Анастасия, ещё раз напоминая всем о родстве своем с первой в русской истории царицей. Cделаться родичами новой царицы было, конечно же, и на этот раз престижно и выгодно. Закручивается тугой узел всевозможных интриг. А тут как раз и Филарет возвращается на родину. Перспектива русского брака Михаила отброшена.

Опытный политик, Филарет ищет союзников на Западе. Где же? Конечно, там, откуда родом Рюриковичи, там, где искал жениха дочери Борис Годунов, в Дании . Однако датский король Христиан IV (1577-1648) отказывает в руке своей племянницы. Шведский король Густав-Адольф (1594-1632) тоже отказывает, не желает отдавать принцессу Екатерину. Европа не признает новорожденную династию Романовых.

Филарет решает пока что довольствоваться местной знатью и справляет свадьбу сына с княжной Марией Долгоруковой . Но вскоре молодая жена Михаила умирает (1625). Что послужило причиной смерти этой Рюриковны, не известно. Зато известно, что ещё несколько раз Долгоруковы-Долгорукие будут пытаться при помощи своих женщин подобраться к романовскому трону, но эти попытки не увенчаются успехом ни для невесты Петра II (1715-1730), ни для фавориток Александра II (1818-1881). Наконец амбиции временно оставлены, женой Михаила становится незнатная дворянка Евдокия Стрешнева (ум. 1645). Она родила ему десяток детей, но выжили лишь три дочери и сын, будущий царь Алексей Михайлович (1629-1676).

Cпустя недолгое время Романовым аукнулась присяга на верность Владиславу. Он вырос и не пожелал признать царем человека, который формально был его подданным. В 1632 году началась война, стоившая Московии Смоленской и Черниговско-Северской земель. Но в 1634 году король Владислав все же отказался от претензий на московский престол и признал Михаила царем.

Последние годы правления Михаила Федоровича были омрачены тяжелым внутриполитическим конфликтом. Документы донесли до нас сведения о некоем заговоре, разоблачение которого повлекло за собой длинное судебное дело и репрессии. Заболела царица, умерли один за другим два царевича. И наконец провалилась очередная попытка наладить тесные отношения с Европой. Михаил Федорович хотел выдать за европейца старшую дочь Ирину (1627-1679). На этот раз царь был согласен даже на незаконного королевского сына датского короля Христиана IV — Вольдемара (1622-1697). Этот двадцатилетний юноша носил титул графа Шлезвиг-Гольштейнского. Но свадьба не состоялась. Церковь, продолжая играть роль «монополистки» в сфере идеологии, не желала брака царевны с неправославным принцем. Церковь была силой, владела землями и крепостными крестьянами. Принц, в свою очередь, не пожелал уступать и не желал менять веру. Конфликт затянулся. Молодой человек очутился фактически в московитском плену. Он был освобожден и отпущен на родину лишь после воцарения Алексея Михайловича.

В 1645 царь Михаил Федорович скончался. Едва ли царь умирал довольным, ведь он оставлял юного сына на произвол судьбы, что называется. Но эта самая судьба ещё почти триста лет была благосклонна к династии Романовых, и уже великий внук Петр блистательно продолжил политику отца, деда, прадеда, и вывел свое государство на путь величия...

Новости партнёров

Сам Михаил Федорович был человек умный, мягкий, но бесхарактерный…

Платонов С.Ф.
(русский дореволюционный историк)

Всенародно избранный (всеми сословиями) Земским Собором 21 февраля 1613 года в Москве, 16- летний Михаил Федорович Романов стал основоположником новой царской династии Романовых, правившей Россией до 1917 г. Его правление в целом можно назвать удачным, так как оно не только вывело страну из катастрофического общественно-политического кризиса Смутного времени, но и смогло наладить политическую и хозяйственную жизнь для дальнейшего поступательного развития русской цивилизации.

Личность Михаила Федоровича

Про шестнадцатилетнего Михаила говорили, что он был «благоверен (т.е. доверчив) зело кроток же и милостив». Характер прямо скажем не для самодержавной России. Помазанник на царский престол Михаил Федорович «был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, - писал дореволюционный историк Николай Костомаров, - не одарен блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать».

Будучи человеком очень мягким, нерешительным и крайне послушным сыном Михаил длительное время находился под сильным влиянием своих ближайших родственников- властной матери инокини Марфы и ее родственного окружения, позже (с 1619 г.) под опекой умного, жесткого и властного отца Федора Никитича (Филарета).

Воспитанный в традициях строгого православного благочестия Михаил был глубоко воцерковленным и верующим человеком, стремившимся все свои поступки и дела соотносить с евангельскими заветами. Свой царский венец и свою власть он воспринимал как высокое служение Богу и строго следовал этому служению. И хотя он слыл в личных вопросах человеком нерешительным (даже не смог настоять на женитьбе на понравившейся ему первой царской невесте Марьи Салтыковой), но что касается вопросов самодержавной чести и достоинства, как и в других государственных вопросах, то тут Михаил был тверд и неуступчив. Покой и порядок в стране после многолетней разрухи Смутного времени для первого Романова были наивысшими ценностями, ради сохранения которых он мог поступать крайне жестко с их противниками.

Женился Михаил Федорович довольно поздно по тому времени, в 29 лет. Первую ему супругу Марию Владимировну Долгорукову навязала его властолюбивая старица-мать. Однако первая жена умерла уже через 3 месяца в январе 1625 г. Во второй брак (после традиционных тогда «смотрин» царских невест) царь Михаил вступил самостоятельно и по любви 29 января 1626 г. Его второй избранницей стала дочь незнатного дворянина Евдокия Лукьяновна Стрешнева, от которой и родился царский наследник и преемник Михаила- царевич Алексей. Сам Михаил Федорович не отличался хорошим здоровьем, он был близорук, у царя постоянно болели ноги.

Боярская Дума и Земский собор- как ограничители самодержавной власти

По времени продолжительное царствование – Михаила Федоровича (1613–1645 гг.) - 32 года было далеко не лично самодержавным. Повествуя о воцарении первого Романова подъячий Посольского приказа Г. Катошихин, указывал, что якобы при избрании Михаила на престол его заставили поцеловать крест на том, чтобы он никого из их вельможных и боярских родов не казнил ни за какое преступление, а только мог ссылать в заточение». Тот же Катошихин описывая правление Михаила Романова, подчеркивает, что царь Михаил не мог ничего делать «без боярского совета».

Сразу после выборов на Земском соборе, вокруг Михаила сразу же сплотилась сильная группа сторонников- видных князей, бояр, дьяков, дворян. Преимущественно это были люди близкие к семейству Романовых, включая и родственников. Многие из них не прославились на поле брани, освобождая от поляков Москву, зато устремились захапать себе земель, власти и почестей. А вот настоящих героев- спасителей Отечества, таких как князь Дмитрий Пожарский они быстро задвинули на вторые роли.

Особую роль при юном царе стали играть князья Федор Иванович Мстиславский, Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, дядя царя Иван Никитич Романов, двоюродные братья бояре Салтыковы. Эти люди и составили своего рода правительство при царе. Впрочем, правление первого Романова было ограничено не только Боярской думой, но также и всесословным Земским собором. В первые годы правления Михаила Федоровича почти беспрерывно действовали Земские соборы, по существу они превратились в орган распорядительной власти, в котором очень большую роль играли представители дворянства и посадских людей. В 1614, 1616, 1617, 1618, 1632 гг. и позднее Земские соборы определяли размеры дополнительных сборов с населения, решали вопрос о принципиальной возможности таких сборов.

Соборы 1614-1618 гг. принимали решения о «пятинах» (сборе пятой части доходов) на содержание служилых людей. После этого по стране разъезжались «пятинщики» - чиновники, собиравшие подать, используя текст соборного «приговора» (решения) в качестве документа. Земские соборы до 1619 г. созывали часто, чуть ли не ежегодно. И тогда они по-своему выражали волю «всей земли». Соборные депутаты получали от своих избирателей «полные и крепкие достаточные приказы», т.е. наказы, представляли интересы своих сословий, своего «мира».

То, что Михаил Федорович, родоначальник новой династии, был связан с боярами неким письменным договором об ограничении его власти, а также то, что он не мог править без согласия Земских соборов, и повлияло на то, что он титуловался «самодержцем» от случая к случаю, по особо торжественным событиям. Окончательно самодержавие укрепилось в титулатуре Романовых лишь при сыне Михаила Федоровича Алексее Михайловиче.

Борьба с бунтовщиками и интервентами

Власть первого Романова была очень шаткой, в условиях неконтролируемости центром целого ряда территорий страны. Правительство первого Романова усиленно занялось восстановлением государственного суверенитета на всей территории России и очищения ее от иноземных оккупантов, разбойничьих ватаг казаков и самозванцев. Для восстановления оскудевшей казны правительство ввело ряд новых налогов. Стали часто практиковаться займы у богатых купцов, особенно Строгановых.

С успешного тихвинского народного восстания в мае 1613 г. начинается борьба за освобождение Северо-Западной Руси и Великого Новгорода от шведов. Орудовавший в районе Астрахани казачий атаман Иван Заруцкий летом 1614 г., вместе с Мариной Мнишек и сыном- «воренком» были схвачены. А уже осенью того же года Заруцкого и пятилетнего «воренка» казнили в Москве, а жену первых двух самозванцев- Марину отправят в темницу, где она и умрет.

Правительство боролось с многочисленными разбойничьими шайками казаков, беглых крестьян и холопов. В 1612-1618 гг. только крупных казацких выступлений прошло около десятка. Достаточно крупный 5-тысячный казачий отряд под командованием атамана Баловня в 1615 году неожиданно подступил к Москве, но был отражён воеводой Лыковым. Все мятежные казаки затем были перебиты или пленены, а сам Баловень казнен.

В 1615 году отражать пришлось сначала грабительский рейд польского пана Лисовского- опустошившего целый ряд уездов, а также шведов. Король Швеции Густав Адольф и его фельдмаршалы Яков Делагарди и Эверт Горн в июле 1615 года, собрав наемную армию из немцев, англичан, шотландцев, французов и шведов, начали осаду Пскова. Псковичи в 1615 году умело отразили три приступа и орудийным огнем нанесли большой урон неприятелю, убив фельдмаршала Горна. Уже в октябре 1615 года Густав Адольф снял осаду, отведя поредевшие войска в Новгород и Нарву.

Война со Швецией завершилась подписанием в 1617 году Столбовского мирного договора, по условиям которого Россия теряла выход к Балтийскому морю (все побережье Финского залива), но города Новгород, Порхов, Старая Русса, Ладога и Гдов были ей возвращены. За Новгород Москва выплатила Швеции 20000 рублей. А Густав Адольф хвастливо тогда заявил, что навсегда отнял у России Балтийское море.

Заключительным эпизодом Смутного времени стал поход на Москву польского королевича Владислава в 1617-1618 гг. В апреле 1617 года двадцатидвухлетний Владислав выступил из Варшавы с польско-литовской армией, с целью установить контроль над московско-русским царством и самому сесть на его престол. Положение Москвы и молодого Михаила усугубилось вторжением в пределы России 20-тысячного запорожского войска во главе с гетманом Сагайдачным и переходом на сторону поляков ряда российских воевод.

Правительство Михаила Федоровича выставило против неприятеля три армии (Дмитрия Черкасского, Бориса Лыкова и Дмитрия Пожарского), общей численностью 16500 человек. Но попытка удержать поляков у г. Можайска успеха не имела. В итоге русская армия оставила Можайск и отступила к Москве. В то время как запорожские казаки, углубившись в российские пределы:- взяли штурмом г. Ливны, Елец, Лебедянь, Данков, Ряжск, Скопин, Шацк и наконец, подошли к самой Москве. 22 сентября 1618 г. польско-литовская армия, подойдя к Москве, разместилась на месте бывшего Тушинского лагеря, а атаман Сагайдачный с казаками разместился у Донского монастыря. Началась осада Москвы и главной линией обороны стал Белый город. В ночь с 10 на 11 октября 1618 года поляки и запорожцы начали штурм российской столицы.

Но штурмующие сразу натолкнулись на хорошо подготовленное и упорное сопротивление российских войск. Все польские атаки Москвы успешно отбивались с большими потерями для наступающих. В результате провал штурма Москвы фактически означал неудачу всего похода. Теперь у Владислава оставалась лишь возможность путём переговоров добиться уступок со стороны русского правительства.

Внутренняя ситуация оставалась очень тяжелой для России. Польская армия располагалась в непосредственной близости от столицы - польско-литовская у Троице-Сергиевого монастыря, а запорожская - у Калуги. В таких условиях подписанное в деревне Деулино (близ Троице-Сергиева монастыря) 14 декабря 1618 г. перемирие было достигнуто ценой больших территориальных уступок России.

К Речи Посполитой переходили Смоленские и Северские земли с городами Смоленск, Рославль, Белая, Почеп, Стародуб, Невель, Себеж, Новгород-Северский, Чернигов, Серпейск, Трубчевск и ряд небольших крепостей. При этом королевич Владислав сохранял право писать в титуле «царь московский», что означало сохранение претензий на русский трон. Но главная цель была достигнута: перемирие в Деулино стало настоящим завершением Смутного времени и возвращения России к нормальному развитию.

Политический тандем: Михаил-Филарет

В начале июня 1619 года после подписанного перемирия с Речью Посполитой произошел обмен пленных: уцелевших знатных поляков - на митрополита Филарета (в миру Фёдора Никитича Романова), отца царя Михаила Фёдоровича. После чего русские иерархи сразу избрали Филарета Патриархом Московским и всея Руси. С этого времени вплоть до 1633 г. (до самой смерти патриарха Филарета) началось совместное соправление царя-сына и патриарха-отца. Причем все указы исходили и от царя, и от патриарха, поскольку патриарх получил право именоваться «великим государем», наряду с царем.

Более того умный и энергичный Филарет самолично принимал иностранных послов и руководил политикой страны. В тандеме Михаил-Филарет наиболее активной и первенствующей стороной был патриарх-отец, а не послушный отцовской воле сын Михаил Федорович. Лишь имя царя Михаила во всех указах всегда стояло впереди. С установлением двоевластия (в 1619) роль Земских соборов, как и самих соборных депутатов, изменилась и перестала быть определяющей для государства. Постепенно Земские соборы становились послушными орудиями самодержавной власти царя и патриарха.

Переживший Смуту и польский плен Филарет проводил политику клерикализации страны, укрепления в ней религиозно-культурного традиционализма и недоверия ко всем западным веяниям. Долгие годы иностранного насилия и грабежей во время Смуты усилили в русском обществе градус ксенофобии к иностранцам. По пуритански жесткий Филарет строго следил за духовно-нравственным обликом подданных своего сына. Даже бояр и священнослужителей жестко наказывали за развратную жизнь, за религиозное вольнодумство и любовь ко всему западному, «латинскому». Преследовалось пьянство, кулачные бои, скоморошество и другие не богоугодные «забавы».

Особый размах приобрело борьба с пьянством, которое широко распространилось в Смутное время. Пьяниц наказывали кнутом, денежным штрафом и даже сажали в «бражную тюрьму». Курение и вовсе было запрещено. За него полагалась смерть. По инициативе Филарета был осуществлен учет земельного фонда в стране. Проведены «дозоры» - описания запустевших селений, земель; вводилась «живущая четверть» («дворцовая четверть») как единица податного налогообложения. Для восстановления оскудевшей казны правительство ввело ряд новых налогов. Стали часто практиковаться займы у богатых купцов, особенно Строгановых. Вновь были восстановлены приказы с работающими там дьяками и подьячими. Для управления разросшимся патриаршим домом и хозяйством сформированы патриаршие приказы (судный, церковных дел, казенный, дворцовый).

Продолжалась политика закрепощения крестьян и поиска беглых. Принимались меры по упорядочению судопроизводства, уменьшению произвола властей, на местах и в центре. По всей стране устроена система воеводского управления. Обычно воевода назначался в города и уезды на срок 1-3 года. За свою службу он получал поместья и денежные оклады. Но это впрочем, не останавливало их коррупцию. В конце жизни Филарет выступил инициатором русско-польской (Смоленской) войны 1632-1634 гг. Скончался Филарет в самый разгар осады Смоленска 1 октября 1633 г.

Единоличное правление Михаила Федоровича

Только после смерти отца Михаил стал править единолично, хотя еще и далеко не самодержавно, как впоследствии его сын Алексей. Жизнь первого Романова была полностью подчинена традиционному укладу. Вставал царь очень рано- в 4 часа утра. Сразу после умывания и одевания при помощи «детей боярских» ему вносили икону дневного святого, приходил духовник с крестом. После молитвы, царя кропили святой водой, затем он шел с царицей к заутрене и больше часу проводил в церкви.

После завтрака шел к обедне. После обедни царь, и царица обедали из несколько десятков блюд. А после обеда их ждал обязательный дневной сон на 2-3 час. Потом вечерня и опять молитва. Еженедельно царь с царицей ездили на богомолье в монастырь. Так тянулась внешне тягомотная, клерикально-бездеятельная царская жизнь, которая иногда разнообразилась разными потехами: кулачными боями поединщиков, да медвежьими боями, шутами и скоморохами (но только не при Филарете).

Правительство Михаила Федоровича всячески пыталось укрепить международный статус страны и расширить международные связи, в том числе торговые. Воспользовавшись слабостью России после Смуты англичане, голландцы и другие западноевропейцы всячески пытались добиться от царя исключительных льгот и уступок в торговле. Сначала англичане, голландцы, затем французы и даже голштинцы наперебой уговаривали царя добиться права беспошлинной торговли и свободного проезда через русские владения для торговли в Персии. Но все эти домогательства о свободном и беспошлинном проезде в Персию через русские территории успеха не имели.

Только англичанам было разрешено торговать в России беспошлинно. Голландцам удалось выхлопотать от правительства Михаила Федоровича право свободного и беспошлинного торга только на 3 года, с 1614 г. В 1634 г. голштинское посольство, приехавшее в Москву выторговало от царя Михаила Федоровича право беспошлинного провоза своих товаров в Персию с уплатой в российскую казну 600000 ефимков (Костомаров.Н.).

В то же самое время, когда вектор России (после Смутного времени) явно обозначился на большую политическую и культурную изоляцию от Европы, в саму Россию, особенно в ее столицу, буквально потянулись иностранцы. В правление Михаила Федоровича в Москве уже действовала на постоянной основе иноземная слобода, в которой проживало около 2000 человек.

Главными торговыми партнерами из европейцев выступали англичане и голландцы, торговавшие с Москвой через северный порт Архангельск. Российское правительство умело играло на извечном англо-голландском соперничестве за богатый российский рынок, выбивая и от тех и других льготы для себя. Причем голландские купцы смогли обогнать англичан по обороту торговли с Россией. Из России голландцы и англичане вывозили меха, икру, пеньку, лен, смолу, сало мыло, корабельные мачты, зерно. Ввозили в Россию большое количество серебра, необходимого московскому государству, чтобы чеканить собственную монету. А также предметы роскоши, сукно, оружие, металлические изделия, вино.

Москва, пытаясь выйти из страшных потрясений Смуты и хозяйственной разрухи, резко усилила торговую деятельность с иностранными европейскими государствами. «Все постановления этой страны,- писал иностранный путешественник, направлены на коммерцию и торги…». А в торговле участвовали не только купцы, но и царский двор, и даже крупные монастыри. Причем казна-государство, часто в ущерб своим купцам, стремясь получить максимум прибыли с ходовых экспортных товаров при продаже их за границей, устанавливало на них свою монополию. В 1635 г. была установлена государственная монополия на торговлю льном, затем селитрой. Расширение казенной торговли, государственный монополизм и свобода торговли для иностранных купцов и предпринимателей била по интересам русского купечества.

Но тогда российское правительство еще не думало об установлении протекционистских мер для иностранных товаров и капиталов. Это произойдет чуть позже, при Алексее Михайловиче. Слабая в финансовом и научно-технологическом областях Россия Михаила Федоровича крайне нуждалась в западных технологиях и иностранных капиталах. Неудивительно, что правительство стремилось все больше открывать для Европы Россию, причем в то самое время, когда одновременно с этим в стране после Смуты и хозяйничанья интервентов к иностранцам усиливается неприязнь.

По сути, все промышленное производство в России при Михаиле Федоровиче, а затем и Алексее Михайловиче создавалось руками европейцев, причем по инициативе самого правительства. Возникало взаимовыгодное настоящее торгово-промышленное партнерство иностранных предпринимателей и российского правительства. Большая часть иностранных предприятий появившихся в России в правлении Михаила Романова было ориентировано на военные нужды.

По жалованной грамоте Михаила Федоровича голландский предприниматель Виниус в 1632 г. основывает на реке Тулице большой железоделательный завод, пообещав изготовлять пушки, ядра ружейные стволы. Вслед за ним появляются и другие заводы в районе Тулы и Каширы, три из которых построил все тот же Виниус. Тульские и каширские заводы лили и ковали пушки, ядра, гранаты, мушкетные стволы, бердыши и прочее оружие, заказываемое казной. Однако в то время продукция тульских заводов не отличалась большим качеством, поэтому царское правительство оружие предпочитало покупать за границей.

Любопытно, что столкнувшись с дефицитом рабочей силы, промышленники и мануфактуристы обратились к правительству с просьбой «приписать» к заводам крестьян. Царское правительство охотно откликнулось на просьбы иностранных предпринимателей (Марселиса и Аккемана), и повелело приписать 2 дворцовые волости к тульским и каширским заводам. Вот так по пожеланию иностранных капиталистов русское правительство впервые встало на путь использования подневольного- крепостного труда в промышленности (Струмилин С. Г.).

Вскоре за иностранцами и казной даже бояре устремились к созданию собственных мануфактур, особенно в правление Алексея Михайловича. А вот русским купцам правительство не спешило доверять промышленное производство. Заря российского капитализма начиналась на тесной связи государства с иностранным капиталом, но никак не с русским частным капиталом. Впрочем, ни первые мануфактуры, ни крепостной труд, не давали России преодолеть отставание в технологиях от Запада, которое в те годы стало все больше проявляться.

Укреплению военной мощи после в целом неудачных войн эпохи Смутного времени стало первоочередным в правительстве Михаила Федоровича. Именно при нем начинается формирование полков нового строя (первые солдатские, рейтарские и драгунские полки), а за образец была взята передовая шведская армия.

Международное положение России оставалось сложным. Потеряны земли в европейской части страны, выход к Балтийскому морю. Все попытки иностранных государств втянуть Россию в совершенно ненужную и кровопролитную Тридцатилетнюю войну успеха не имели. Зато Москва крайне болезненно воспринимала свои прошлые поражения от поляков и жаждала реванша. Особое недовольство царя Михаила вызывал тот факт, что сын короля Сигизмунда III Речи Посполитой Владислав считал себя «русским царём», а московскую Россию - провинцией Речи Посполитой.

В 1632 г. сложилась благоприятная обстановка для войны с Польшей. В апреле умер Сигизмунд III и наступил период «бескоролевья». Швеция обещала России поддержку. В октябре 1632 г. русская армия во главе с воеводой Шеиным взяла Дорогобуж и в декабре осадила Смоленск. Однако обещавший поддержку Москве шведский король Густав-Адольф умер, и Швеция не захотела воевать с Варшавой за польский престол. В самой Речи Посполитой королем избрали королевича Владислава.

В сентябре 1633 года Владислав подошел к Смоленску и перерезал пути снабжения русского войска. Находясь в тяжелом окруженном положении значительная часть наемников- иностранцев изменила и перешла к полякам. А командование русской армии разъедали местнические распри: многие воеводы были более родовитые, чем медлительный военачальник Шеин. А часть дворян, и вовсе покинуло армию, уйдя на защиту своих сел и деревень от набегов крымских татар

В итоге русская армия Шеина фактически капитулировала, отдав полякам всю артиллерию и все запасы, за право выхода из окружения 8 тысяч солдат с воеводой Шеиным. За этот поступок Шеин был в Москве судим, и казнен. Не имея в тот момент сил для продолжения войны, русское правительство предложило начать переговоры о мире. Но и сам Владислав оказался в тяжелом положении: вспыхнула народная война, преградившая ему дорогу к Москве, под г. Белым была разбита польская гвардия, Османская Турция напала на Польшу, и кончалось перемирие со шведами.

Поэтому он согласился, и в 1634 г. был заключен Поляновский мирный договор, по которому русская артиллерия осталась у поляков, но Россия получала Серпейск, и Владислав за 20 тыс. рублей золотом отказывался от титула «царь Московский» или «царь Русский», т.е. от притязания на русский престол. Правда, и Михаил Федорович обязался исключить из своего титула слова «князь Смоленский и Черниговский» и не подписываться «государь всея Руси». Результаты войны показали крайне низкую боеспособность армии и стали причиной снижения престижа России в Европе.

Южная граница государства всегда была предметом беспокойства. Продолжались опустошительные набеги крымских татар: только за первыую половинц крымцы увели и продали в рабство до 200 тысяч русских. А правительство Михаила Федоровича только на ежегодные «поминки» (по сути в виде дани) и на выкуп пленных из неволи потратило сотни тысяч рублей..php?id=59&cat=12). Поэтому для защиты от опустошительных набегов ногайцев и крымцев правительство Михаила Федоровича в 1636 г. в Курской, Воронежской и Тамбовской губерниях стало строить новую защитную «черту» лесных засек, городов-крепостей (например, Козлов, Тамбов, Верхний и Нижний Ломов- Белгородская черта), которые также стали заселяться служилыми людьми и крестьянами. Война со степняками не прекращалась ни на один год.

Зато донские казаки отличились. В 1637 г. они совместно с отрядом запорожцев после длительной осады овладели первоклассной турецкой крепостью Азовом, несмотря на неоднократные попытки турок вернуть утраченную крепость. Огромная турецкая армия в 200 тысяч человек 5 лет не могла выбить их оттуда и, потеряв в 24 приступах свыше 2 десятков тысяч человек, с позором отступила. Но казаки своими силами не могли дальше оборонять крепость и обратились за помощью к Москве.

Собранный в 1642 г. по этому поводу Земский собор высказался против принятия Азова «под руку» царя. Сил воевать с могущественной Османской империей у России тогда не было, и казаки, получив от царя богатое жалованье, оставили Азов. Все попытки западных стран (включая балканских славян) втянуть Россию в войну против Турции, не получились. Территориальные потери Смутного времени и неудачи в войне с Речью Посполитой оказались с лихвой компенсированы на востоке страны. В правление Михаила Россия стремительно стала «прирастать» Сибирью.

Причем российская экспансия в Сибири приняло характер не столько военно-государственного, сколько вольно-народного освоения, обжития и присоединения. Туда устремилось много русских людей, спасавшихся от крепостничества и государственного тягла. А поселенцев освобождали на первое время от всех налогов и повинностей. Поэтому там очень быстро возникали новые города и остроги: Якутск, Олекминск, Верхоянск, Нижнеколымск, последний почти у самой Камчатки…

И вскоре дорогие сибирские меха (особенно соболь) стали кормить тысячи русских промышленников и составили теперь одно из главных богатств царской казны. В итоге при Михаиле Федоровиче - в Сибири территориальные приращения составили 6,5 млн. кв. км, а страна, таким образом, выросла до - 12,3 млн. кв. км. Сам Михаил Федорович скончался 13 июля (23 по новому стилю) 1645 г. Умер он в 49 лет, как считается от брюшной водянки. 32 года находился на троне.

Рассматривая итоги правления Михаила Федоровича, можно увидеть, что они исключительно позитивны. Страна была поднята из руин Смуты. Россия резко расширила территорию (за счет колоссальных пространств Сибири), укрепила финансы, восстановлено территориальное управление, стабилизировала внутриполитическую ситуацию и не ввязалась европейские междоусобные войны. Россия в этот период была умиротворена и сосредотачивалась…

Романов Михаил Федорович - (1596-1645) - первый русский царь династии Романовых (1613-1917).

Родился 12 июля 1596 в Москве. Сын боярина Фёдора Никитича Романова, митрополита (позднее патриарха Филарета) и Ксении Ивановны Шестовой (позднее - инокиня Марфа). Первые годы жил в Москве, в 1601 вместе с родителями подвергся опале Бориса Годунова, будучи племянником царю Федору Ивановичу. Жил в ссылке, с 1608 вернулся в Москву, где попал в плен к полякам, захватившим Кремль. В ноябре 1612, освобождённый ополчением Д.Пожарского и К.Минина, уехал в Кострому.

21 февраля 1613 в Москве после изгнания интервентов состоялся Великий Земский и Поместный собор, избиравший нового царя. Среди претендентов были польский королевич Владислав, шведский принц Карл-Филипп и другие. Кандидатура Михаила возникла из-за его родства по женской линии с династией Рюриковичей, она устраивала служилое дворянство, которое старалось воспрепятствовать аристократии (боярству) в стремлении установить в России монархию по польскому образцу.

Романовы были одним из знатнейших родов, юный возраст Михаила также устраивал московское боярство: «Миша-де молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден» - говорили в Думе, надеясь, что хотя бы поначалу, все вопросы будут решаться «по совету» с Думой. Нравственный облик Михаила как сына митрополита отвечал интересам церкви и народным представлениям о царе-пастыре, заступнике перед Богом. Он должен был стать символом возвращения к порядку, покою и старине («любяше и миловаше их вся, подаваше им, яко они прошаху»).

13 марта 1613 послы Собора прибыли в Кострому. В Ипатьевском монастыре, где Михаил был с матерью, ему сообщили об избрании на престол. Узнав об этом, поляки пытались помешать новому царю прибыть в Москву. Небольшой их отряд отправился в Ипатьевский монастырь убить Михаила, но по дороге заблудился, поскольку крестьянин Иван Сусанин, согласившись показать дорогу, завел его в дремучий лес.

11 июня 1613 Михаил Федорович в Москве венчался на царство в Успенском соборе Кремля. Торжества длились три дня. Царь дал, по свидетельству ряда современников, крестоцеловальную запись, что обязуется не править без Земского собора и Боярской думы (подобно Василию Шуйскому). По иным данным, такой записи Михаил не давал и в дальнейшем, начать править самодержавно, никаких обещаний не нарушил.

Первое время от имени Михаила правили мать царя и бояре Салтыковы. В 1619 фактическим правителем страны стал возвратившийся из польского плена и избранный патриархом отец царя, митрополит Филарет. С 1619 по 1633 он официально носил титул «великого государя». В первые годы после избрания Михаила царем главной задачей было окончание войны с Речью Посполитой и Швецией. В 1617 был подписан Столбовский мир со Швецией, которая получила крепость Корелу и побережье Финского залива. В 1618 заключено Деулинское перемирие с Польшей: Россия уступила ей Смоленск, Чернигов и ряд других городов. Однако из подчинения России вышла Ногайская Орда, и хотя правительство Михаила ежегодно посылало в Бахчисарай дорогие подарки, набеги продолжались.

Россия в конце 1610-х была в политической изоляции. Чтобы выйти из нее, была сделана безуспешная попытка женить молодого царя сначала на датской принцессе, затем на шведской. Получив в обоих случаях отказы, мать с боярами женили Михаила на Марии Долгоруковой (?-1625), но брак оказался бездетным. Второй брак 1625, с Евдокией Стрешневой (1608-1645), принес Михаилу 7 дочерей (Ирину, Пелагею, Анну, Марфу, Софью, Татьяну, Евдокию) и 2 сыновей, старшего Алексея Михайловича (1629-1676, царствовал 1645-1676) и младшего, умершего во младенчестве Василия.

Важнейшей задачей внешней политики России в 1620-1630-е была борьба за воссоединение западнорусских, белорусских и украинских земель в едином Русском государстве. Первая попытка решить эту задачу в ходе войны за Смоленск (1632-1634), начавшейся после смерти польского короля Сигизмунда в связи с притязаниями его сына Владислава на русский престол, закончилась неудачно. После нее по приказу Михаила в России развернулось строительство Большой засечной черты, крепостей Белгородской и Симбирской черты. В 1620-1640-х были установлены дипломатические отношения с Голландией, Австрией, Данией, Турцией, Персией.

Михаил ввел в 1637 срок поимки беглых крестьян до 9 лет, в 1641 увеличил его еще на год, вывезенных же другими владельцами разрешалось искать до 15 лет. Это свидетельствовало о нарастании крепостнических тенденций в законодательстве о земле и крестьянах. В его правление было начато создание регулярных воинских частей (1630-е), «полков нового строя», рядовой состав которых составляли «охочие вольные люди» и беспоместные дети боярские, офицерами были иностранные военные специалисты. Под конец царствования Михаила возникли кавалерийские драгунские полки для охраны границ.

Москва при Михаиле Федоровиче была восстановлена от последствий интервенции. В Кремле в 1624 появилась Филаретовская звонница (мастер Б.Огурцов), над Фроловской (Спасской) башней был сооружен каменный шатер и установлены часы с боем (мастер Х.Головеев). С 1633 в Свибловой башне Кремля установлены машины для подачи воды из Москвы-реки (получила наименование Водовзводной). В 1635-1937 на месте парадных покоев был выстроен Теремной дворец, заново расписаны все кремлевские соборы, в том числе Успенский, церковь Ризоположения. В Москве появились предприятия по обучению бархатному и камчатному делу - Бархатный двор, центром текстильного производства стала Кадашевская слобода с государевым Хамовным двором на левом берегу Москвы-реки, за Новодевичьим монастырем. Народное предание сохранило память о Михаиле как большом любителе цветов: при нем в Россию были впервые завезены садовые розы.

В Зарядье, на территории двора бояр Романовых, Михаил повелел основать мужской Знаменский монастырь. К этому времени он уже сильно «скорбел ножками» (не мог ходить, его возили в возке). От «многого сидения» организм царя ослаб, современники отмечали в нем «меланхолию, сиречь кручину».

Молодой царь Михаил Романов

Великим и радостным днем для русского народа было 21 февраля 1613 года: в этот день кончилось на Руси "безгосударное" время! Три года длилось оно; три года лучшие русские люди изо всех сил выбивались, чтобы избавиться от врагов, спасти церковь, народ, родную землю от поругания, от окончательного распадения и разорения. Все шло врозь; всюду была шатость; одной сильной власти, которая все скрепляла бы, давала бы всему силу и определенный ход, не было. Казалось, все изверились в спасении родной земли... Уж лучшие русские люди готовились скрепя сердце на осиротелый московский престол посадить польского королевича; требовали только, чтоб он принял православие и чтоб исконной православной вере никакой порухи не было. За этим дело и стало... Не о православии, конечно, думал польский король – он хотел сам вместо сына прибрать к рукам Москву; но в это время нижегородское ополчение с Мининым и Пожарским во главе совершило свое великое дело – выбило поляков из Москвы. И здесь, в этом сердце Русской земли, 21 февраля 1613 года, когда бояре вышли на Красную площадь, чтобы с Лобного места спросить всех выборных и народ, наполнявший площадь, кого хотят они на царство, раздался единогласный крик:

– Михаил Федорович Романов будет царь-государь Московскому государству и всей Русской державе!

Итак, Русская земля нашла себе царя – Царя своего, русского, православного, из боярского рода Романовых, не запятнанного никаким темным делом, блиставшего такими именами, как Анастасия, первая супруга Грозного, как митрополит Филарет, твердо, с полным самоотвержением стоявший в то время в польском стане православие и выгоды родной земли. Найден был наконец такой царь, около которого могли теперь собраться разрозненные русские силы и спасти свою землю. Вот почему день избрания Михаила Федоровича на престол должно считать великим событием в жизни русского народа.

Москва присягнула новому царю Михаилу Федоровичу. Во все города были посланы известительные грамоты, и снаряжено было от земского собора большое посольство – торжественно от всей Русской земли пригласить Михаила Федоровича на царство.

Быстро разносилась из Москвы по всей Русской земле радостная весть о том, что кончилось безгосударное время. Надежды всех лучших русских людей теперь сосредоточились на юном народном избраннике; но в это время новое страшное горе чуть было не поразило их. Михаил Федорович Романов, еще шестнадцатилетний юноша, жил тогда с матерью, инокиней Марфой, в родовом имении Романовых Домнине близ Костромы. Шайка поляков, которые в то время повсюду рыскали по Русской земле, пробралась в Костромской уезд, разыскивая Михаила Федоровича; погубить его значило оказать величайшую услугу польскому королю, который считал московский престол уже своим. Поляки хватали встречных крестьян, разведывали у них дорогу, подвергали их пыткам, наконец дознались, что Михаил проживает в селе Домнине. Шайка уже подходила к селу. Тут попался полякам в руки домнинский крестьянин Иван Сусанин; они потребовали от него, чтобы он провел их в усадьбу Михаила Федоровича. Сусанин, конечно, сразу смекнул, зачем мог понадобиться врагам молодой его боярин, избранный на царский престол, и, недолго думая, взялся показать им дорогу. Тайком от них он послал своего зятя Богдана Сабинина в усадьбу известить о беде, грозящей Михаилу, а сам повел врагов совсем в противную сторону от Домнина. Долго вел он их разными лесными трущобами и глухими тропинками и вывел наконец в село Исупово. Здесь все дело объяснилось. Рассвирепевшие поляки в ярости сначала мучили Сусанина разными пытками, а затем изрубили его в мелкие куски. Михаил Федорович тем временем успел с матерью уехать в Кострому, где поселился в Ипатьевском монастыре; за крепкими стенами его они были безопасны от воровских шаек и ляхов и казаков.

Предание о доблестном подвиге Сусанина, который не задумался отдать свою жизнь за царя, свято хранится в народной памяти. (Достоверность этого подвига вполне подтверждается царской грамотой, где царь Михаил Романов освобождает потомство Сусанина в награду за его самоотвержение от всяких повинностей и щедро наделяет землей.)

Великое посольство от земского собора к Михаилу Федоровичу 13 марта прибыло в Кострому. На другой день утром открылось величественное зрелище. Костромское духовенство с местной чудотворной иконой Богоматери двинулось при звоне всех колоколов, в сопровождении множества народа, из собора к Ипатьевской обители. С другой стороны сюда приближалось московское посольство с чудотворной иконой Владимирской Богоматери, с крестами и хоругвями. Во главе посольства были Федорит, архиепископ рязанский, Авраамий Палицын, келарь Троицкого монастыря, бояре Шереметев и кн. Бахтеяров-Ростовский. Толпы народа теснились за ними. Раздалось священное пение. Михаил Федорович с матерью вышли из монастыря навстречу крестному ходу и смиренно пали на колени пред образами и крестами... Их просили идти в обитель, в главную Троицкую церковь, и выслушать прошение земского собора. Тогда Михаил "с великим гневом и плачем" сказал, что он вовсе и не помышляет быть государем, а инокиня Марфа прибавила, что она "не благословит сына на царство". Оба, и сын и мать, долго не хотели войти за крестами в соборную церковь, насилу послам удалось умолить их; они пошли заливаясь слезами. Отслужили молебен. Тогда архиепископ Федорит преклонился пред Михаилом и сказал ему приветствие от духовенства:

– Московского государства митрополит Кирилл Ростовский и Ярославский, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены и весь освященный собор благословляют тебя, великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича, Бога о тебе молят и челом тебе бьют.

Затем боярин Шереметев произнес привет от всех мирян:

– Великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея России! Твои, государь, бояре, окольничие, чашники, стольники, стряпчие, дворяне московские и приказные люди, дворяне из городов, жильцы, головы стрелецкие, сотники, атаманы, казаки, стрельцы и всякие служилые люди, гости, торговые люди Московского государства и всех городов всяких чинов люди велели тебе, государь, челом ударить и о твоем государевом здравии спросить.

После этого Федорит стал читать Михаилу Федоровичу соборное послание. Тут упоминалось о пресечении на престоле московском царского корня, о злодействах изменников и поляков, желавших "попрать веру греческого закона и учинить в России проклятую латинскую веру!..". "Наконец, – говорилось далее, – Москва очищена, церкви Божий облеклись в прежнюю лепоту, по-прежнему славится в них имя Божие; но о Московском государстве пещись и Божиими людьми промышлять некому: государя у нас нет". Затем земский собор извещал Михаила о единодушном избрании его на царство, о клятве всех верою и правдою служить царю, биться за него до смерти, молил Михаила, да идет он на царство свое, и выражал пожелания, "да возвысит Бог десницу его; православная вера да будет нерушима в великом Русском царстве и сияет во всю вселенную, как под небом пресветлое солнце; а христиане да получат тишину, покой и благоденствие".

Боярин Шереметев и архиепископ Федорит затем обратились к матери Михаила Федоровича, сказали все, что было им приказано от собора, и умоляли: "Моленья и челобитья не презреть и идти с сыном на царский престол!"

Но мать и сын и слышать не хотели об этом.

– Сыну моему не быть царем! – воскликнула Марфа. – Не благословлю его; в мысли у меня того не было и в разум мой прийти не могло!

– Не хочу царствовать, и могу ли быть наследником великих царей русских! – говорил Михаил.

Долго и напрасно умоляли их послы. Марфа приводила и причины отказа; она говорила:

– Еще Михаил не в совершенных летах, а Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались , – дав свои души (т. е. присягнув) прежним государям, не прямо служили.

– Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и поругания, как быть на Московском государстве даже и прирожденному государю государем? Да и потому еще нельзя: Московское государство от польских и литовских людей и непостоянством русских людей вконец разорено; прежние сокровища царские, из давних лет собранные, литовские люди вывезли; дворцовые села, черные волости, пригородки и посады розданы в поместья дворянам и детям боярским и запустошены, а служилые люди бедны; и кому Бог повелит быть царем, то чем ему служилых людей жаловать, свои государевы обиходы полнить и против недругов стоять?

Марфа, как видно, противилась избранию сына не для виду только и неспроста: она ясно понимала бедственное положение Русской земли и сознавала, как тяжко и опасно быть царем в такую пору; она боялась благословить сына на царство и вместе с тем на гибель. Кроме того, была и еще важная причина для отказа.

– Отец Михаила – Филарет, – прибавила Марфа, – теперь у короля в Литве в большом утеснении, и как сведает король, что на Московском государстве царем учинился сын его, то сейчас велит сделать над ним какое-нибудь зло, а Михаилу без благословения отца своего на Московском государстве никак быть нельзя!

Послы всячески уговаривали и мать, и сына, со слезами умоляли, челом били, чтобы соборного моленья и челобитья они не презрели, говорили, что его, Михаила Федоровича, выбрали по изволению Божию; а прежние государи – царь Борис сел на государство своим хотением, изведши царский корень; вор Гришка-расстрига по своим делам от Бога месть принял; а царя Василия избрали на царство немногие люди...

– Все это делалось, – прибавили послы, – волею Божиею да всех православных христиан грехом; во всех людях Московского государства была рознь и междоусобие; а теперь Московского государства люди наказались и пришли в соединение во всех городах... Всею землею избрали мы сына твоего, хотим за него головы класть и кровь лить. Не испытывай судеб Божиих, хоть и погибли Годуновы и Шуйский: судьбами царей воля Божия действует; ей ли противиться? Не страшись и за государя нашего митрополита Филарета: мы послали уже в Польшу и отдаем за выкуп его всех пленных поляков.

Около шести часов умоляли послы непреклонную инокиню благословить Михаила Федоровича. Духовенство с образами приблизилось к ней; послы, воины, народ поверглись пред ней на колени. Все напрасно... Она стояла, обнимая своего сына, обливая его слезами...

– Сие ли угодно вам, – заговорил наконец в горести Федорит, – нас, бедных, не пощадить и сирых оставить? И окрестные государи, и недруги, и изменники порадуются, что мы сиры и безгосударны, и святая наша вера в попрании и разорении от них будет, а мы все, православные христиане, в расхищении и пленении будем, и святым Божиим церквам будет осквернение, а многочеловечный, многособранный народ в безгосударное время погибнет, и междоусобная брань снова воздвигнется, и неповинная христианская кровь прольется... Все сие, все взыщет Бог в день Страшного и праведного суда на вас – на тебе, великой старице инокине Марфе Ивановне, и на тебе, великом государе нашем Михаиле Федоровиче. А у нас о том у всех всего великого Российского царствия всех городов, от мала и до велика, крепкий и единомысленный совет положен и крестным целованием утвержден, что мимо государя нашего Михаила Федоровича Романова на Московское государство иного никого не хотеть и не мыслить о том!..

– Аще на то будет воля Божия, – сказала она, – буди тако!

Федорит благословил Михаила; на него возложили наперсный крест, вручили ему царский посох. Отслужили литургию; запели благодарственный молебен и провозгласили многолетие царю Михаилу Федоровичу... Затем он, сидя на троне, стал принимать поздравления. Звон колоколов, радостные крики народа оглашали воздух...

Венчание Михаила Федоровича на царство

Накануне Благовещения (24 марта) в Москве была получена от посольства радостная весть. На другой день с раннего утра Кремль наполнился народом. В Успенском соборе прочтено было извещение из Костромы, отслужен благодарственный молебен и провозглашено многолетие царю Михаилу. Этот день был великим праздником для всей Москвы. 19-го марта царь, в сопровождении духовенства, всего посольства, разного звания людей, съехавшихся в Кострому, предшествуемый святыми иконами, двинулся в Москву. Мать следовала за ним. Народ повсюду выбегал навстречу царю с хлебом и солью; духовенство встречало его с иконами и крестами. Когда он подъезжал к Ярославлю, весь город вышел ему навстречу. Путь от Ярославля до Москвы длился более двух недель: царь Михаил, по русскому благочестивому обычаю, останавливался в городах, лежавших на дороге, – Ростове и Переяславле, для поклонения св. мощам, посещал монастыри. Торжественное шествие Михаила в Москву было радостным и скорбным в то же время: радовался народ, выходивший толпами навстречу своему государю, радовался и юный царь радости своего народа; но повсюду на пути кидались в глаза нищета и разорение; беспрестанно приходили к царю с жалобами люди изувеченные, измученные, ограбленные воровскими шайками... Самому царю Михаилу Федоровичу приходилось на каждом шагу терпеть лишения. В ответ на просьбу бояр скорее ехать в Москву он писал:

– Идем медленно затем, что подвод мало и служилые люди худы: стрельцы, казаки и дворовые люди многие идут пеши.

На требования царя Михаила приготовить ему и матери к их приезду хоромы в Кремле бояре отвечали, что приготовили для государя комнаты царя Ивана да Грановитую палату, а для матери его хоромы в Вознесенском монастыре... "Тех же хором, что государь приказал приготовить, скоро отстроить нельзя да и нечем: денег в казне нет и плотников мало; палаты и хоромы все без кровли; лавок, дверей и окошек нет; надо делать все новое, а лесу пригодного скоро не добыть".

Путь царя Михаила Федоровича от Троицкой обители в Москву представлял трогательное зрелище: москвичи ехали, шли, бежали толпами навстречу государю, приветствовали его восторженными криками, а близ Москвы духовенство с хоругвями, с иконами и крестами и все бояре вышли навстречу. Улицы были запружены народом; многие от умиления плакали; другие громко благословляли царя... Помолившись в Успенском соборе, Михаил пошел в свои палаты. Марфа благословила его и удалилась к себе в Вознесенский монастырь.

11-го июля происходило царское венчание. Михаилу Федоровичу в этот день исполнилось семнадцать лет. Перед тем как идти в Успенский собор, государь сидел в Золотой палате. Тут он наградил боярским саном доблестного князя Дмитрия Михайловича Пожарского и своего родича князя Черкасского. (А на следующий день, в царские именины, Кузьма Минин пожалован был в думные дворяне.) Начались было споры между боярами о том, кому какое место занимать при царском венчании, но царь объявил, чтобы на это время всем быть во всяких чинах без мест.

Обряд царского венчания совершал старейший из духовных лиц – митрополит казанский Ефрем, так как после кончины патриарха Гермогена не был избран еще преемник ему.

К царю Михаилу в палату принесли "царский сан, или чин" (т. е. принадлежности царского облачения: крест, корону, скипетр, державу и пр.). Государь приложился ко кресту. Затем при звоне всех колоколов "царский сан" на золотых блюдах понесли в собор. Царский духовник благоговейно на голове нес блюдо с животворящим крестом; боярин князь Дмитрий Михайлович Пожарский нес скипетр, царский казначей – державу, а корону, шапку Мономаха, – царский дядя Иван Никитич Романов. В соборе все было благоговейно положено на богато убранный стол (налой) пред царскими вратами.

Когда было все готово, царь в сопровождении многих бояр и стольников отправился во храм. Стрельцы, поставленные в два ряда, ограждали царский путь. Впереди всех шел священник и кропил путь святой водою. Царь Михаил вступил в собор, пол которого был устлан бархатом и парчами. Посреди церкви был устроен помост (чертожное место) о двенадцати ступеньках, обитых красным сукном; на нем был поставлен престол для царя и стул для митрополита. В собор был допущен народ. Окольничие и стольники устанавливали пришедших и увещевали их "стоять с молчанием, кротостью и вниманием".

По приходе царя Михаила Федоровича в собор ему пропели многолетие. Царь молился пред образами и прикладывался к ним. Начался молебен. Затем митрополит Ефрем возвел царя на "великое место", т. е. на помост к трону. Водворилась полнейшая тишина, и Михаил, стоя у трона, держал речь к митрополиту. Упомянув о том, что царь Федор "бесчаден" оставил царство, что избранные после того цари скончались, а Василий от царства отказался, о том, что его, Михаила Романова, избрали в цари всем собором Русской земли, – царь закончил свою речь следующими словами:

– По Божией милости и по данной вам благодати Святого Духа и по вашему и всяких чинов Московского государства избранию, богомольцы наши, благословите и венчайте нас на наши великие государства царским венцом по прежнему царскому чину и достоянию.

В ответ на эти слова митрополит напомнил о бедствиях Русской земли в безгосударное время, об избавлении ее от врагов, об избрании Михаила Федоровича Романова и молил Бога, да умножит Он лета царя, покорит ему всех врагов, вселит в сердце царя страх Свой и милость к послушным, чтобы судил он людей своих праведно и пр.; в заключение митрополит сказал:

– Прими же, государь, превысочайшую честь и вышехвальную славу, венец царствия на главу свою, венец, который взыскал от древних лет прародитель твой, Владимир Мономах. Да процветет нам от вашего царского, прекрасно цветущего корня прекрасная ветвь в надежду и в наследие всем великим государствам Российского царства!

Сказав это, митрополит возложил крест на царя Михаила и, держа руки на его голове, прочел молитву; затем надел на него бармы (оплечья) и царский венец. Михаил Федорович сел после этого на трон, и митрополит подал ему в правую руку скипетр, а в левую – державу. Провозглашено было многолетие "боговенчанному поставленному государю". Духовные сановники и бояре кланялись царю "ниже пояса" и поздравляли его. Митрополит сказал царю поучение.

– Не приемли, государь, – говорил между прочим архипастырь, – языка льстива и слуха суетна, не верь злому, не слушай оболгателя... Подобает тебе мудрым быть или мудрым последовать, на них же, яко на престоле, Бог почивает. Не блага мира сего, но добродетель украшает царей. Не презирай низших тебя: над самим тобою есть Царь, и если Он о всех печется, ты ли о ком не радеть будешь?! Возмогай же, государь, возмогай, да когда придет час суда твоего, ты возможешь стать безбоязненно пред Господом и сказать: "Се я, Господи, и люди Твои, которые Ты дал мне", – сказать и услышать глас Царя и Бога твоего: "Благий рабе, царю российский Михаиле, вмале ты был мне верен, над многим поставлю тебя!"

Затем митрополит благословил царя животворящим крестом и громко молился: "Да умножит Господь лета царствия царя Михаила; да узрит он сыны сынов своих; да возвысится десница его над врагами и устроится царство его и потомство его мирно и вечно!"

В полном царском облачении Михаил Федорович слушал затем литургию, во время которой митрополит совершил над ним миропомазание; затем причастил его и поднес просфору. После обедни царь пригласил митрополита и всех духовных, бывших в церкви, к себе, "хлеба ести".

Затем "боговенчанный царь" во всем своем блистающем облачении заходил в Архангельский собор поклониться гробницам прежних царей. При выходе царя Михаила из соборов и на площадке дворцовой лестницы, по принятому обычаю, его осыпали золотыми и серебряными деньгами...

В этот день в государевых палатах был богатый пир. Колокольный звон гудел во всех церквах, веселье и народная гульба длились три дня.

Особенных милостей и льгот народу при вступлении на престол Михаил Федорович не мог дать: казна была пуста!..

Последствия Смуты в России

Такого плачевного положения, в каком застал Русскую землю юный Михаил Федорович Романов, вступая на престол, не терпела она со времен первых татарских погромов. Враги беспощадно терзали ее и по окраинам, и внутри.

На западе шла война с поляками и шведами; в руках их было уже немало русских земель. Польша все еще надеялась посадить своего королевича на русский престол; шведский король прочил на него своего брата; на юго-востоке казацкая вольница, волнуемая Заруцким, провозглашала царем маленького сына Марины... (Даже одно время германский император пытался, нельзя ли своего брата как-нибудь пристроить на московский престол...) Врагов и соперников у Михаила Федоровича было вдоволь, а средств для борьбы с ними и союзников никаких!

Внутри государства повсюду рыскали шайки лихих людей, разбойников, казаков, которые грабили все, что попадалось им под руку, выжигали деревни, беспощадно мучили, увечили и убивали жителей, вымогая от них последние крохи уцелевшего достояния. На местах прежних поселков встречались только пепелища; множество городов было выжжено дотла; Москва в начале царствования Михаила Федоровича Романова лежала в развалинах. Бесчисленные шайки разбойников были настоящей язвой Русской земли: не только сельчан, но и горожан держали они в постоянной тревоге, в томительном страхе... Промыслы и торговля совсем упали. Крестьяне во многих местах не могли даже собрать хлеба с полей и умирали с голоду. Крайняя, безысходная нищета давила народ. Одни теряли всякую бодрость, опускались, обращались в бродяг, нищих, ходили побираться по миру; другие начинали промышлять воровством, лихим делом, приставали к разбойничьим шайкам... Служилые люди и бояре тоже совсем обнищали. Обеднели они и духом. В Смутное время, при вечной тревоге, шатости, насилиях, беззаконии и смене правительств, люди все больше и больше теряли чувства справедливости и чести, привыкали заботиться только о самих себе, мельчали духом, "измалодушествовались", как метко выразилась инокиня Марфа. Трудно было правительству царя Михаила Федоровича найти хороших, честных помощников: должностные лица бессовестно пользовались своею властью, теснили подчиненных, вымогали подачки, высасывали последние соки из народа.

Юного царя Михаила, который нуждался в опытных и честных советниках и руководителях, к сожалению, окружили люди лживые и корыстолюбивые; особенной силой из них пользовались Салтыковы, родичи матери царя... Царь Михаил был добр и разумен, но особенной склонности к управлению не выказывал, да и был еще в ту пору слишком молод. Приближенные его могли довольно свободно действовать его именем. Любопытно замечание одного современника-иностранца о положении России того времени:

"Царь (русский) подобен солнцу, часть которого покрыта облаками, так что земля московская не может получить ни теплоты, ни света... Все приближенные царя – несведущие юноши; ловкие дельцы приказные – алчные волки, все без различия грабят и разоряют народ. Никто не доводит правды до царя; к нему нет доступа без больших издержек; прошения нельзя подать в приказ без огромных денег; и тогда еще неизвестно, чем кончится дело: будет ли оно задержано или пущено в ход".

Конечно, иностранец представляет дело слишком мрачно, преувеличивает зло, но все же оно было велико, если так бросалось в глаза даже и постороннему наблюдателю.

Несмотря на молодость и неопытность царя, несмотря на недостатки лиц, управлявших его именем, Михаил Федорович Романов был как царь силен, – силен любовью народной. Народ видел в царе оплот против страшного безначалия и смуты; а царь видел в народе, возведшем его на престол, твердую опору для себя. Связь между царем и народом была крепка; в этом заключалась и сила, и спасение Русской земли. Михаил Федорович и его советники это вполне понимали и в самых важных делах призывали на совет в земскую думу выборных всей земли.

Сидение царя Михаила Фёдоровича с боярами. Картина А. Рябушкина, 1893

Денег, денег и денег – вот чего требовали прежде всего от московского правительства со всех сторон. Война поглощала страшно много средств. Только что вступил на престол царь, как к нему посыпались отовсюду просьбы, жалобы, мольбы, особенно от служилых людей. Одни просили помощи, выставляя на вид, что они проливали кровь за Московское государство, а поместья и вотчины их вконец разорены, запустели, никаких доходов не дают; что у них ни платья, ни оружия нет и службу государеву не на что править. Другие требовали денег, хлеба, сукон и прямо заявляли, что нищета вынудит их грабить по большим дорогам... Некоторые служилые казаки, не получая жалованья, действительно отбивались от царской службы и шли воровать и разбойничать.

От царя Михаила и от собора повсюду рассылались указы – сбирать как можно скорее и вернее всякие подати, пошлины и недоимки. Правительство умоляло всех зажиточных людей в городах и монастырях дать взаймы казне все, что могут: денег, хлеба, сукон и всяких других запасов. Сам царь писал богатым купцам Строгановым, упрашивал их, кроме податей и пошлин, дать взаймы, "для христианского покою и тишины, денег, хлеба, рыбы, соли, сукон и всяких товаров, что можно дать ратным людям". Духовенство от имени всего собора тоже умоляло Строгановых помочь казне.

"Ратные люди, – говорится в грамоте от духовенства, – великому государю бьют челом беспрестанно, а к нам, царским богомольцам и к боярам, приходят с великим шумом и плачем каждый день, что они от многих служб и от разоренья польских и литовских людей бедны и служить не могут; на службе им есть нечего, и потому многие из них по дорогам ездят, от бедности грабят, побивают, а унять их никакими мерами, не пожаловав, нельзя; если только им не будет царского денежного и хлебного жалованья, то все они от бедности поневоле станут воровать и грабить, разбивать и побивать..."

Царю Михаилу надо было во что бы то ни стало собрать казну; но как собрать? Не только народ был в нищете, но и торговые люди, и монастыри жаловались на разоренье от литовских людей, просили всяких милостей и льгот. Даже иностранные купцы и те плакались на разоренье и тоже просили льгот, и правительство, чтобы усилить торговлю, исполняло их просьбы. Сборщики податей под видом казенных поборов нередко брали лихву, притесняли темный народ, грабили еще пуще воровских шаек, злобили его. В иных отдаленных от Москвы городах выказывалось даже явное сопротивление сборщикам. На Белоозере, например, посадские люди не хотели платить податей, и когда воеводы велели поставить их на правеж, они начали звонить в набат и хотели воевод побить... После таких случаев сборщикам пришлось ходить по селениям с вооруженными отрядами.

В довершение всего ногаи в это время переправились через Оку и опустошили многие земли. Из Рязани архиепископ, духовенство, дворяне и дети боярские били челом царю: "Начали приходить татары часто и досталь домишки наши выжгли, людишек и крестьянишек наших остальных перехватали и самих многих нашу братию... взяли и побили..."

В это же время пришла весть из Казани, что там замышлял поднять служилых людей против Михаила Федоровича воевода Шульгин. Его успели вовремя захватить и сослали в Сибирь.

Вот в каком печальном положении было московское правительство, когда со всех сторон, извне и изнутри, грозила беда государству.

Иван Заруцкий и Марина Мнишек

Первые шесть лет царствования Михаила Федоровича Романова пришлось напрягать все силы на борьбу с внешними и внутренними врагами. К счастью, поляки вели войну довольно вяло, нерешительно. Благодаря этому русским удалось управиться с внутренними врагами.

Заруцкий всеми способами старался поднять на Москву казацкую вольницу на Дону, Волге и Яике (Урале); он хотел посадить на престол малолетнего Ивана, сына Марины, и его именем управлять государством. Против Заруцкого выслана была царская рать под начальством кн. Одоевского. Из Москвы отправлены были казакам на Дон и Волгу увещательные грамоты от царя, от духовенства и бояр, посылалось и жалованье деньгами, сукнами, вином, чтобы казаки, "видя к себе царскую милость, великому государю служили и на изменников стояли". Отправлены были две грамоты от царя и духовенства даже к самому Заруцкому: Михаил Федорович обещал ему помилование в случае покорности; духовенство грозило проклятием за ослушание царской грамоте. Эти меры не действовали. Заруцкий засел в Астрахани, завел сношение с Персией, прося помощи; но своими жестокостями и неправдами он возбудил против себя астраханцев. Между казаками тоже было много недоброхотов "вору с ворухою и воренком", как называли Заруцкого с Мариной и ее сыном их недруги. Когда стрелецкий голова Хохлов с небольшим отрядом подступил к Астрахани, Заруцкий бежал вверх по Волге; Хохлов нагнал его и разбил; не удалось ему спастись даже и бегством: через несколько дней он попался в руки отряда, посланного вдогонку (25 июня 1614 г.). Пленников с большим конвоем отправили в Москву. Заруцкого и сына Марины казнили смертью, а Марина посажена в тюрьму, где и умерла. Кое-как удалось успокоить Астрахань и юго-восточный край.

Борьба с ворами после Смуты

Больших усилий стоила Михаилу Федоровичу борьба с воровскими шайками, терзавшими повсюду Русскую землю; почти ни одной области не было, которая не страдала бы от них. Таких мук, какие терпела тогда Русская земля, по словам летописца, не бывало и в древние времена. Беспрерывно шли от воевод ужасные вести в Москву. "Крестьян жженых видели мы, – доносили из одного места, – больше семидесяти человек да мертвых больше сорока мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших..." "Пришли к нам в уезд воры-казаки, – писал из другого места воевода к царю, – православных христиан побивают и жгут, разными муками мучают, денежных доходов и хлебных запасов собирать не дают..."

Сам царь Михаил со слов воевод жалуется, что "собранную денежную казну в Москву от воровства их (разбойников) провезти нельзя".

Действия этих воровских шаек доходили часто до возмутительного зверства. Одичалые и освирепевшие среди постоянных разбоев и душегубства злодеи нередко тешились мучением своих жертв: у иных из разбойников было обычною забавою набивать людям рот, уши, нос порохом и зажигать...

Разбойничьи шайки были часто очень многочисленны; так, например, ватага, что разбойничала на севере около Архангельска и Холмогор, была до 7 000 человек. Воеводы из этих мест доносили царю Михаилу, что во всем краю, по реке Онеге и Ваге, церкви Божий поруганы, скот выбит, деревни выжжены; на Онеге насчитали 2 325 трупов замученных людей, и некому было похоронить их; множество было изуродованных; многие жители разбежались по лесам и перемерзли... С такими громадными разбойничьими шайками правительству приходилось вести настоящую войну, и притом очень трудную: разбойники, конечно, избегали настоящего боя и встречи с воинскими отрядами; нападали невзначай: пограбят, пожгут, перебьют народ в одном селе и исчезнут; явятся ратные люди на место погрома – а злодеи свирепствуют уже за десятки верст от них; ратные люди спешат туда – а там только избы догорают да валяются трупы перебитых людей, а те, которые спаслись, со страху разбежались, по лесам прячутся, и спросить не у кого, в какую сторону пошли злодеи, сиди да жди новых вестей. Нелегко было осилить бесчисленные бродячие воровские шайки; но еще труднее было изловить их на широком просторе Русской земли, в ее дремучих лесах. В это же время в Вологде свирепствовал сибирский царевич Араслан, – грабил жителей, мучил их и беспощадно вешал; в Казанском крае поднялись черемисы и татары, переняли дорогу меж Нижним и Казанью, захватывали людей в плен...

В сентяб ре 1614 года на созванном царём Михаилом Федоровичем земском соборе обсуждали, как прекратить все эти беды. Попробовали действовать уговором, – обещали прощение и даже царское жалованье тем, которые отстанут от воров и пойдут на царскую службу против шведов, а крепостным людям, если они раскаются, обещана свобода. Немногие поддавались обещаниям и шли на службу, да и то иные только по виду каялись, а потом при случае снова начинали воровать. Тогда царь приказал боярину Лыкову "промышлять над казаками" ратной силой. Лыкову удалось во многих местах разбить их шайки.

Огромное скопище воровских казаков двинулось под предводительством атамана Баловня к Москве; они выставляли на вид, что идут бить челом царю Михаилу и хотят служить ему, но умысел был у них другой: они задумали, как видно, произвести большой грабеж под самой столицей, где было тогда мало ратной силы. Когда начали им делать перепись, а к Москве подошла рать и стала близ воровского скопища, оно обратилось в бегство. Воеводы Лыков и Измайлов преследовали воров, несколько раз побивали, наконец в Малоярославском уезде на реке Луже настигли главную толпу и окончательно разбили ее: многих убили, а 3256 человек, которые умоляли о помиловании, привели в Москву. Всех их простили и послали на службу, только Баловня повесили. Таким образом кое-как управились с большими скопищами разбойников; но все-таки государство долго не могло успокоиться, и беспрестанно слышались с разных концов его жалобы на грабежи и воровство...

Кроме татар, черемисов и разбойничьих казацких шаек, приходилось в начале царствования Михаила Романова справляться с летучими отрядами Лисовского. Этот смелый наездник начал свои набеги на русские области, как известно, при втором самозванце. Он набрал себе ватагу лихих головорезов, более всего из польских и литовских шляхтичей, и скоро прославился своими смелыми наездами. Его конные отряды, быстро переносясь с места на место, наводили ужас на всю область, где появлялись. Угнаться за лисовчиками , как звали их, не было возможности: они делали в день переходы во сто и более верст, коней не жалели – усталых и заморенных кидали на пути, хватали по встречным деревням и усадьбам свежих и неслись дальше, оставляя на пути лишь пепелища ограбленных и выжженных деревень и городов; бесчеловечной жестокости творили они не меньше, чем воровские шайки. Знаменитый Пожарский, которого отрядили против Лисовского, гонялся за ним сначала в северской земле долго и безуспешно, наконец встретился с ним под Орлом; но решительной битвы тут не произошло; Лисовский отступил под Кромы; Пожарский за ним; Лисовский – к Болхову, потом – к Белеву, к Лихвину, с необычайной быстротой переносился от города к городу, нападая невзначай, истребляя все на пути. Пожарский, утомившись беспрерывной погоней и тревогой, заболел в Калуге. Пользуясь этим, Лисовский пронесся по русским областям на север, прорвался между Ярославлем и Костромою, стал громить окрестности Суздаля, натворил бед в Рязанской области, прошел между Тулой и Серпуховом. Тщетно гонялись за ним воеводы царя Михаила; только под Алексином встретило его царское войско, но большого вреда ему не причинило.

Много бед еще натворил бы Лисовский Русской земле; но в следующем году он нечаянно упал с коня и лишился жизни. Хотя "лисовчики" продолжали свои набеги, но таких изумительных по смелости и губительных налетов, как при Лисовском, уже не было. Не меньше беды Русской земле в начале царствования Михаила Романова причиняли днепровские казаки, черкасы , как их называли в Москве: они тоже отдельными ватагами заезжали даже на дальний север и разбойничали не хуже "лисовчиков" и других воровских шаек.

Финансовая нужда после Смуты

Правительство царя Михаила Федоровича крайне затруднялось, где взять денег на продолжение борьбы с врагами, на очищение земли от воров. К воеводам посылался из Москвы приказ за приказом собирать во что бы то ни стало положенные сборы с каждого двора по городам, с каждой сохи по волостям... Но что было взять с обнищалого народа?.. Воеводы и приказные люди прибегали к правежу, мучили народ; в иных местах сборщикам приходилось водить за собой ратных людей, чтобы подавлять сопротивление... Но, несмотря на все меры, чаще всего приходилось воеводам доносить в Москву, что с их городов и волостей нечего взять .

В 1616 году был созван царём Михаилом земский собор. Велено было выбрать лучших уездных посадских и волостных людей для "великого государева земского дела на совет". Здесь было постановлено взять со всех торговых людей пятую деньгу с имущества (т. е. пятую часть его), а с волостей по 120 рублей с сохи; со Строгановых, сверх положенного, взять еще 40 тысяч рублей.

"Не пожалейте, – писал сам царь Михаил Строгановым, – хоть и себя приведете в скудость. Рассудите сами: если от польских и литовских людей будет конечное разорение Российскому государству и нашей истинной вере, то в те поры и у вас, и у всех православных христиан животов и домов совсем не будет".

Правительство Михаила Федоровича думало было усилить доходы государства казенною продажею спиртных напитков, приказывало повсюду строить кабаки, курить вино, запрещая продавать его посадским и служилым людям; но при крайней бедности народа это не только не увеличило доходов, а вредило им: народ пропивал последние гроши и еще менее мог платить прямые налоги... Стесненное до крайности в денежных средствах правительство Михаила Романова обращалось даже к иностранным государствам – Англии и Голландии, с просьбою ссудить его деньгами.

Об этом царе Россия вспоминает нечасто. По существу – раз в сто лет, когда отмечаются юбилеи династии Романовых.

Итак, 21 февраля (как считается по новому стилю – 3 марта) Земский собор избирает нового царя – Михаила Фёдоровича Романова. Избраннику было шестнадцать лет. Царствовать ему довелось долго, как в сказке – тридцать лет и три года. То были трудные годы повторного укрепления Московского государства. Та Святая Русь, которую мы знаем по фольклору – с теремами, храмами, с торжественным царским и боярским облачением – это как раз эпоха первых Романовых, Михаила и Алексея. Московская эстетика стала для нашей страны классической, заветной.

Пышное облачение Иоанна Грозного и Феодора Иоанновича надели на безусого молодого человека, несколько растерянного…

Робость, нерешительность, столь естественная для юноши, оказалась своевременной для политической реальности. В годы преодоления смуты излишние амбиции государя непременно пошли бы во вред. Иногда нужно уметь, стиснув зубы, сдавать позиции, сдерживая гордость и честолюбие. Русь получила такого царя, который не мог навредить государству, приходящему в себя после смуты.

Считается, что в первые годы царствования Михаил Фёдорович пребывал под влиянием матери – властной инокини Марфы.

Царь действительно на удивление редко демонстрировал своенравие, а компромиссы давались ему, на первый взгляд, легко. Историк Николай Костомаров сетовал, что вокруг молодого царя не было ярких личностей – сплошь ограниченные неучи. «Сам Михаил был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарен блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать». Ну, у Костомарова оптика извечно уничижительная по отношению к Руси. Из его сочинений невозможно понять – как такое варварское государство выстояло и усилилось?

А ведь царь Михаил начал править в отчаянном положении: казна расхищена, города разорены. С чего взимать подати? Чем кормить войско? Собор признал необходимость экстренного (помимо податей) сбора пятой деньги и даже не с доходов, а с каждого имущества по городам, с уездов же – по 120 рублей с сохи. Этот обременительный для народа маневр за годы правления Михаила пришлось повторять ещё дважды. И, хотя народ потихоньку обогащался, всякий раз денег в казну приходило меньше. По-видимому, состоятельные люди наловчились прятаться от этого убийственного налога.

Присяга народа царю Михаилу Романову. Миниатюра из "Книги об избрании на царство великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича"

В 1620 году правительство разослало грамоты, в которых под страхом жесткого наказания запрещало воеводам и приказным людям брать взятки, а городским и уездным жителям давать их. Своевременная мера!

Всячески пытался царь поддерживать русских деловых людей, смело вводил протекционные меры. Но русское купечество за годы войн обнищало: для больших проектов пришлось приглашать иностранцев. Голландский купец Виниус устроил подле Тулы заводы для литья пушек, ядер и выделывания разных других вещей из железа. Правительство строго следило, чтобы иностранцы не скрывали от русских секретов мастерства. Нравы при этом сохранялись строгие: скажем, за употребление табаку резали носы – совсем, как в наше время. При царе Михаиле вызывали из-за границы не одних ратных людей, не одних мастеров и заводчиков: понадобились люди ученые, и в 1639 году вызван был в Москву известный ученый голштинец Адам Олеарий – астроном, географ и геометр.

В личной жизни молодой царь считал за благо подчиняться матери – и напрасно… Это трагически проявилось в истории его несостоявшейся женитьбы с Марией Хлоповой, которую Михаил любил, но дважды расстроил свадьбу, поддавшись интригам родственников. Марфа нашла сыну более подходящую, как ей казалось, невесту – Марию Долгорукую. Но та смертельно заболела через неделю после свадьбы – и в этом увидели Божью кару за жестокую обиды, нанесённую безвинной Хлоповой…

В 1619-м году на Русь из польского плена вернулся Филарет (Фёдор) Романов – патриарх и «великий государь». Он стал соправителем сына – и возрождение Руси после смуты было в значительной степени заслугой патриарха Филарета.

Как ни был миролюбив юный Михаил, но войны Русь вела беспрестанно. Нужно было и шведов утихомирить, и разбушевавшееся казачество успокоить, и Смоленск вернуть у поляков.

Сперва против поляков были посланы войска под руководством Д. М. Черкасского, против шведов под Новгород направился Д. Т. Трубецкой, а на юг под Астрахань, против Заруцкого - И. Н. Одоевский. Главную задачу решить не удалось: Смоленск так и остался во власти поляков.

У самого Михаила душа не лежала к ратным подвигам. Зато, подобно царю Феодору Иоанновичу, он ежедневно посещал богослужения, несколько рад в год ездил на богомолье, объезжал монастыри, участвовал в публичных церковных церемониях.

Английский король взял на себя роль посредника в переговорах России со Швецией, и в феврале 1617 г. был подписан Столбовский мирный договор. По нему Россия теряла все балтийское побережье, за которое шла борьба на протяжении всего XVI века, но получала назад исконно русские земли, в том числе и Новгород – жизненно важный для царства.

При этом, когда англичане обратились к Михаилу с просьбой разрешить ездить через территорию России в Персию для торговли, он, посовещавшись с торговыми людьми, ответил отказом… Выплачивать пошлину англичане не хотели: и у царя хватило выдержки, чтобы проявить непреклонность. Торговля с Персией интересовала и французов, и голландцев. Французские послы обратились к Михаилу Фёдоровичу с таким предложением:

“Царское величество начальник над восточною страною и над греческою верою, а Людовик, король французский, начальник в южной стране, и когда царь будет с королем в дружбе и союзе, то у царских недругов много силы убудет; император немецкий с польским королем заодно – так царю надобно быть заодно с королем французским. Король французский и царское величество везде славны, других таких великих и сильных государей нет, подданные их во всем им послушны, не так как англичане и брабантцы; что хотят, “то и делают, что есть дешевых товаров скупят в испанской земле да и продают русским дорогой ценой, а французы будут продавать все дешево”.

Несмотря на эти хорошо сформулированные посулы, бояре отказали послу в персидской торговле, заметив, что французы могут покупать персидские товары у русских купцов.

Такой же отказ получили голландские и датские послы. Такова была политика царя Михаила.

Продолжалось освоение Сибири. В 1618-м году русские люди дошли до Енисея и основали будущий Красноярск. В богатевшем Тобольске в 1622 году была учреждена архиепископия.

В 1637-м году казаки под руководством атамана Михаила Татаринова захватили Азов – стратегически важную турецкую крепость в устье Дона. Казаков было изначально всего три тысячи человек при четырех фальконетах (разновидность малокалиберной пушки), в то время, как гарнизон Азова насчитывал четыре тысячи янычар, имел мощную артиллерию, большие запасы продовольствия, пороха и прочего, необходимого для длительной обороны. После двухмесячной осады казаки, числом немногим более трех тысяч, пошли на приступ и штурмом овладели крепостью, полностью уничтожив турецкий гарнизон.

Казаки быстро обосновались в Азове, восстановили постройки, организовали оборону крепости, а в Москву направили послов бить челом Государю всея Руси и просить Его принять Азов-град под свою высокую руку.

Но Москва не спешила радоваться: взятие Азова неизбежно вело к войне с Турцией, которая в то время была самым мощным государством в мире. „Вы это, атаманы и казаки, учинили не делом, что турецкаго посла со всеми людьми побили самовольством. Нигде не ведется, чтобы послов побивать; хотя где и война между государями бывает, то и тут послы свое дело делают, и никто их не побивает. Азов взяли вы без нашего царского повеленья, и атаманов и казаков добрых к нам не прислали, кого подлинно спросить, как тому делу вперед быть”, – таков был царский ответ.

Несомненно, для Москвы было выгодно завладеть Азовом: отсюда можно было держать в страхе крымских татар, но войны с султаном царь не хотел и поспешил отправить ему грамоту. В ней, между прочим, говорилось: „Вам бы, брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим, и ссоры за них никакой не хотим, хотя их воров всех в один час велите побить; мы с вашим султанским величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим”.

На требование турецких послов вернуть Азов Михаил Федорович ответил, что казаки, это хоть и русские люди, но вольные, ему не подчиняются, и власти над ними у него нет, и, если султан захочет, то пусть сам их накажет, как сможет. С 24 июня 1641 года по 26 сентября 1642 года, то есть, больше года осаждали турки Азов. Десятки тысяч турок нашли под Азовом свой конец. Обессилев от отчаянных попыток одолеть казаков, они сняли осаду и убрались восвояси.

На Земском соборе выборные люди выразили намерение принять Азов. Но решающее слово осталось за политической элитой и, конечно, за самодержцем.

И всё-таки царь Михаил Федорович, желая избежать войны с Турцией, вынужден был отдать славную крепость. Царь послал 30 апреля 1642 года казакам приказ покинуть Азов. Они разрушили его до основания, не оставили камня на камне и с высоко поднятыми головами отступили. Когда громадное турецкое войско пришло отнимать Азов у казаков, то увидело лишь груды развалин. Русским послам, отправленным в Константинополь, наказано было сказать султану: “Вам самим подлинно известно, что донские казаки издавна воры, беглые холопи, живут на Дону, убежав от смертной казни, царского повеленья ни в чем не слушаются, и Азов взяли без царского повеленья, помощи им царское величество не посылал, вперед за них стоять и помогать им государь не будет, - ссоры из-за них никакой не хочет».

На что только ни шёл самодержец, чтобы удержать равновесие в стране, чтобы не ввергнуть царство в кровопролитную войну. Жаль, что страна не могла поддержать подвиг казаков, но, в стратегическом смысле царь не ошибся. А в народной памяти взятие Азова и героическое «сидение» под осадой осталось как самое яркое событие времён царя Михаила. Подвиг!

Новая война с поляками за Смоленск началась в 1632-м году с успехов: двадцать городов сдались войску, которое возглавил Михаил Шеин. В этой армии насчитывалось немало иностранных наемников. Но поляки вскоре пришли в себя и, с помощью крымских орд, деморализовали русское войско. Длительную осаду войско не выдержало: начались болезни, дезертирства, кровавые склоки между офицерами – в том числе иностранными. Полякам удалось ударить в тыл, уничтожить обозы в Дорогобуже…

В конце концов Шеину и второму воеводе Измайлову отрубили головы: незадачливых полководцев обвинили в предательстве. На новых переговорах поляки вспомнили о давней присяге русских бояр королю Владиславу… По новому договору поляки отказались от претензий на московский трон. Война ни к чему не привела: Русь отвоевала лишь один город – Серпейск. Правда, в боевых действиях неплохо показали себя полки нового строя – и их формирование было продолжено.

Про царя Михаила Фёдоровича говорили: «Без боярского совету не может делать ничего». События смутного времени привели Русь к осознанию простой истины: невозможно управлять царством в одиночку. Вот первый Романов и пробовал насаждать коллективное управление. В первую очередь – с помощью бояр. Но и о дворянах, и о торговых людях он не забывал. И Земской собор собирал неоднократно… Словом, пытался опираться на подданных, а не держать их в зажатом кулаке.

В третьем браке царь обрёл личное счастье и стал многодетным отцом. Главным событием в его семейной жизни стало рождение наследника – старшего сына Алексея. Жизнь царя проходила в обстановке старорусского двора – своеобразно утончённого.

Во дворце стоял орган с соловьем и кукушкой, певшими своими голосами. Органисту Ансу Луну повелено было научить русских людей делать такие “стременты». Развлекали царя гусляры, скрипачи, сказочники. Любил он посещать зверинец и псаренный двор, заботился о садах.

В апреле 1645 года Михаил Федорович тяжко занемог. Его лечили иностранные лекари. В июне больному стало легче. Наступало 12-е июня, день памяти святого Михаила Малеина и царских именин. Набожный государь хотел отстоять заутреню в Благовещенском соборе, но во время службы с ним сделался обморок, и его на руках отнесли в опочивальню. На следующую ночь, “уразумев свое к Богу отшествие”, царь позвал царицу, сына Алексея, патриарха и ближних бояр. Простившись с царицей, он благословил царевича Алексея на царство и, причастившись святых тайн, тихо скончался. Похоронен, как и почти все московские государи, в кремлёвском Архангельском соборе.

Главная » Артикли » Исторические события михаил федорович романов. Михаил Федорович Романов