Вступительная статья к сборнику.

Кузьмин Е

Вступительная статья к сборнику романов Э С Гарднера

Евгений Кузьмин

Вступительная статья

к сборнику романов Э.С.Гарднера

Творчество выдающегося американского мастера детективного жанра Эрла Стенли Гарднера (1889-1971) у нас еще не так хорошо исследовано, как, скажем, творчество Агаты Кристи или Жоржа Сименона. Между тем, книги Гарднера, переведенные более чем на 30 языков, очень популярны во многих странах мира, а в Никарагуа в честь главного персонажа романов Перри Мейсона была даже выпущена почтовая марка.

В своем творчестве Гарднер исследовал принцип - придать описываемому вид максимальной достоверности. И это нередко приносило свои плоды. Одна из газет опубликовала однажды сообщение о случае, когда прочтение романа Гарднера толкнуло прокурора на верную мысль, что позволило впоследствии завершить сложное дело об убийстве и изобличении преступника.

Юрист-самоучка Э.С.Гарднер берется за перо, уже имея богатую практику в калифорнийском суде. Под различными псевдонимами - Карлтон Кейнрек, Чарлз Дж. Генри, А.А.Файр - он создает множество детективных произведений, но настоящий успех приносит ему серия книг с участием не ведающего поражений адвоката Перри Мейсона, которого он впервые ввел в детективную историю в 1933 году.

После более чем двадцатилетней практики Гарднер прерывает карьеру адвоката и целиком посвящает себя литературе. Благодаря хорошему здоровью и отменной физической выносливости - в юности, он много занимался спортом, был неплохим боксером. - Гарднер мог работать по 16 часов в сутки! Чаще всего надиктовывал текст на магнитофонную пленку. В работе ему помогали шесть секретарей-стенографисток и несколько машинисток. Гарднер готовил к изданию по несколько книг в год, редактировал свой журнал. Из-под его пера вышли книги по археологии, естественной истории, криминалистике, пенологии (науке о наказаниях в тюрьмах) и судебной фотографии. Неплохо разбирался в ядах и оружии. К началу 1978 года увидели свет 82 романа Гарднера - продано более 200 миллионов экземпляров книг. Его книги об адвокате Перри Мейсоне, очаровательной секретарше Делле Стрит и долговязом шефе сыскного агентства Поле Дрейке возглавляют список бестселлеров автора. Всего популярный писатель написал 120 романов и большое количество рассказов.

Детектив Гарднера подчинен строгой логической конструкции и основан не столько на поиске, сколько на рассуждениях. Главный герой адвокат Перри Мейсон не супермен, да и многие другие персонажи ими не являются, но волею талантливого писателя втянуты в орбиту захватывающих событий, хитросплетения интриг. Произведения Гарднера весьма далеки от традиционного представления о западном детективе с его бесчисленными погонями и перестрелками. Интерес нагнетается не только стремительным развитием событий, но и блистательными действиями знаменитого адвоката, его умением передать на суде тончайшие нюансы судебного разбирательства - показать противоборство защиты и обвинения, проницательность и даже коварство Перри Мейсона, его игру на публику и, если того требовали обстоятельства, молниеносное изменение тактики. И не случайно, главный герой произведений с изяществом проделывает все это - ведь автор их отлично знал американское судопроизводство и часто использовал элементы из своей богатой адвокатской практики.

Гарднер не живописует само преступление, не смакует жестокость, не погружает читателя в атмосферу страха и насилия, как это делают представители "крутой школы" детектива, например Р.Чандлер или Д.Хэмметт, а дает возможность человеку проследить цепь логических выкладок и оригинальных умозаключений, строить свои версии и, как правило, лишь в финале, на суде, приоткрывает завесу тайны преступления.

Но в произведениях Гарднера важно не только, каким образом Перри Мейсон приходит к разгадке преступления, а какие идеи он проповедует. Генеральные качества знаменитого адвоката - честность и стремление помочь простому человеку, на чью свободу посягают и кто часто оказывается на краю пропасти. Адвокату Перри Мейсону нередко приходится исправлять ошибки следствия, которое, имея веские улики, пытается не установить виновность обвиняемого, а доказать ее любой ценой, иногда даже вменить, и поэтому характерно, что истинного преступника находят не органы следствия, а главный герой произведений.

Мейсон разительно отличается от сыщиков-логиков Эркюля Пуаро и мисс Марпл, рожденных воображением Агаты Кристи, его не осеняют блестящие идеи, как Шерлока Холмса или инспектора полиции Мегрэ во время курения трубки. Перри Мейсон - сыщик-практик, аналитик. Усилия его деятельности, направленные на защиту невиновных, венчает суд, где в споре умов талантливому адвокату нет равных.

У Гарднера есть и другой герой - Лестер Лейте, американский современный аналог Арсена Люпена. Лестер Лейте - симпатичный джентльмен-преступник, который с удовольствием обманывает и бандитов, и... полицию. Произведения с этим, героем составляют юмористический цикл в творчестве Гарднера.

Свойственный Гарднеру реализм приближает его в своем творчестве к направлению "жесткой школы". Это ощущается в книгах, опубликованных им под псевдонимом А.А.Файр, "Безумцы умирают в пятницу", "Для западни нужна живая наживка", "Кошки охотятся ночью". Таких книг у Гарднера было 25. Лихой частный детектив Дональд Лэм, его не менее лихая начальница Берта Кул образцы индивидуализированные, наделенные юмором. На ваш суд, дорогой читатель, мы выносим остросюжетный детектив "Тайна блондинки". Роман написан под псевдонимом А.А.Файр.

В рамках художественно-эстетического комплекса организована в школе работа литературной гостиной. Такая форма работы стала любимой для всех участников образовательного процесса. Посещать гостиную очень нравится учителям, они общаются, раскрывают свои скрытые возможности, таланты, общаются с детьми и их родителями. Такое общение сближает интересы всех групп, дети раскрываются в новых, необычных для себя ролях, родители видят в учителях до боли родных людей, готовых помочь ребенку найти себя, сами постепенно становятся активными участниками происходящих действий.

Непринужденная обстановка, доброжелательность, творчество, возможность показать свои способности, позволяют создать атмосферу полезного отдыха и интересного общения.

«Искусство – высокая форма бытия человека, и общение с ним способно поднять личность на более высокую ступень». Оно даёт нам эстетически пережить то, что каждый из нас вследствие скоротечности жизни пережить не мог бы. Оно совершенствует наш «эстетический взор», воспитывает чуткость и внимательность. Наконец, искусство пробуждает в нас художников и поэтов.

Каждый человек в разные периоды своей жизни хотел быть артистом, певцом, художником и даже писателем. Как найти способ попробовать себя во всех этих ролях? Как узнать, на что я способен? Не скрывается ли в личности ребенка великое дарование?

Вот для этого и существуют различные формы и методы работы, направленные на целостное развитие личности ребенка. Мое внимание как учителя привлекает идея синтеза разных видов искусств, введение в практику интегрированных уроков. Интеграция

предметов художественного цикла в полной мере реализуется и во внеклассной деятельности.

О жизни и творчестве русских писателей и поэтов:

- «Душа хотела б быть звездой» (по творчеству Ф.И. Тютчева)

- «Я - очень русский человек…» (по творчеству И.А. Бунина);

- «Душа, не знающая меры» (по творчеству М.И. Цветаевой);

- «Мелочи жизни или разговор по душам» (по творчеству М.Зощенко и Н.Тэффи);

- «Я - гений Игорь Северянин» (по творчеству И.В.Северянина);

«Шестое чувство» (по творчеству писателей и поэтов русского зарубежья); «Жизнь Иисуса Христа» (в творчестве русских писателей);

О взаимосвязи различных видов искусств - литературы, музыки и живописи:

Вечер сонетов «Благославляю имя из имен»,

Вечер русского романса,

- «Цветы мне нежно улыбались»,

- «Осенняя гостиная «Падают листья».

Во всех вечерах активное участие принимали учащиеся старших классов.

Предлагаемый материал даст возможность расширить литературный и искусствоведческий кругозор старших школьников, пробудить интерес к жизни и творчеству писателей и поэтов разных эпох, помогут учителю приобщить ребят к разным видам театральной деятельности, развить ораторские способности, а также оставить в сердцах ребят определенный эмоциональный трепет, душевное волнение.

Скачать:

Предварительный просмотр:

“Под сенью дружных муз…”

Ученики:

• Александр Пушкин – Марьяков И.
• Иван Пущин – Кукушкин С.
• Антон Дельвиг - Швечиков А.
• Николай Корсаков – Неустроев Женя
• Александр Горчаков - Антипин Е.
• Вильгельм Кюхельбекер – Рыбин А., Неустроев Никита
• Екатерина Бакунина – Горшкова Т.
• сестры Вельо – дочери придворного банкира – Осипова К., Калашникова К.

Учителя:

Государственный чиновник - Иванов М.

Малиновский Василий Фёдорович – Старков В.

Куницын Александр Петрович – Борошнев П.

Карцев Яков Иванович – Самедов Саид

Кошанский Николай Фёдорович – Махмудов Тофик

Жуковский Василий Андреевич - Белослудцев В.

Чаадаев Пётр Яковлевич -

Какая удивительная пора - отрочество! Открытие мира, приобретение друга, первая любовь - всё случается в отрочестве. И как замечательно, что отрочество самую светлую часть суток проводит в школе. Именно в её стенах раздвигаются горизонты знаний, взрослеющий человек осознаёт своё предназначение и наполняется светом душа...

Для чего мы учимся? Наверное, не только для себя, для своего имиджа, как модно сейчас говорить. Школа всегда хочет оделить нас благородством, а качество это предполагает должное отношение и к Отечеству. «Для общей пользы» - было написано на медали, которая вручалась каждому воспитаннику, первого в России закрытого учебного заведения - Царскосельского лицея, который двести лет назад заканчивал А.С. Пушкин.

Нынче лицеев в России не счесть. А останутся ли в памяти выпускников их лицейские годы, как остались они в памяти гениального поэта и его товарищей? Будут ли они столь трепетно и нежно вспоминать свои школьные дни? Пронесут ли дружбу через всю жизнь и столь же честно и безоглядно послужат Отечеству?

Предлагаем провести сегодня день самоуправления под девизом «Для общей пользы»

Учебно-воспитательный процесс в Царскосельском лицее организовывали директор, семь профессоров, два адъюнкта, один священник - преподаватель закона Божьего, шесть учителей изящных искусств и гимнастических упражнений, три надзирателя и три гувернера. Кроме того, в штате Лицея находились врач, бухгалтер, два парикмахера, швейцар, пять писцов, несколько сторожей, кухарок, прачек и других вспомогательных работников.

В лицее была своя система оценок: «ноль» ставили за непосещение лекций, когда у ученика не было интереса к предмету, «единица» - самая лучшая оценка, «4» - худшая.

По военному делу, например, у Пушкина была 4+. По окончании лицея он был двадцать шестым по своим успехам.

Сцена 1. Открытие Лицея

Под музыку (А. Рубинштейн Мелодия Фа-мажор ) гости входят в зал, усаживаются к столикам, зажигают свечи. Входят гости-артисты (госуд. чиновник, Малиновский, Куницын, Кошанский и две светские дамы) поднимаются на сцену и садятся в кресла.

Чиновник объявляет царский указ

Манифест об учреждении Лицея и высочайше дарованная ему грамота:

«Ныне отверзаем новое святилище наук.

• Новую высшую придворную школу в греческой традиции назвать Лицеем. Поместить близ резиденции царя в Царском Селе.
• Инициатива создания привилегированного ученого заведения принадлежала министру народного просвещения Андрею Кирилловичу Разумовскому и министру юстиции Михаилу Михайловичу Сперанскому.
• Учреждение Лицея имеет целию образование юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной…
• Сообразно сей цели, Лицей составляется из отличнейших воспитанников, равно и наставников, знаниями и нравственностью своей общее доверие заслуживающих.
• Лицей в правах и преимуществах своих равняется с российскими университетами.
• В сем особом учебном заведении телесные наказания запретить».

Император Александр I

Звучит «Гаудеамус», по проходу идут главные исполнители-лицеисты: Пушкин, Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер, Горчаков, Корсаков, Илличевский. Выстраиваются у сцены. Звучат стихи Пушкина «19 октября. Лицеисты дают клятву, соединяя руки.

Пушкин. Друзья мои, прекрасен наш союз!

Пущин. Он как душа неразделим и вечен –

Горчаков. Неколебим, свободен и беспечен,

Срастался он под сенью дружных муз.

Кюхельбекер. Куда бы нас ни бросила судьбина,

Дельвиг. И счастие куда б ни повело,

Корсаков. Все те же мы:

Нам целый мир чужбина

Все. Отечество нам Царское Село!

Пушкин. Исполнится завет моих мечтаний;

Промчится год, и я явлюся к вам!

Дельвиг. О, сколько слёз и сколько восклицаний,

И сколько чаш, подъятых к небесам!

Корсаков. И первую полней, друзья, полней!

Пущин. И всю до дна в честь нашего союза!

Кюхельбекер. Благослови, ликующая муза,

Все: Благослови: да здравствует Лицей!

Горчаков.

Дельвиг.

Кюхельбекер.

Все:

(Торжественный марш Земля надежды и славы)

Горчаков. Это было закрытое учебное заведение, где мы, дворянские дети, должны были получить наилучшее образование, чтобы потом участвовать в управлении и просвещении России.

Пущин. Мы вошли в Торжественный зал. Роспись на стенах - строго героическая. Рассматривая её, сразу наполняешься чувством гордости и любовью к своему Отечеству.

Корсаков . На столе в красивом переплёте с медью большая книга - Устав лицея.

Горчаков . В Уставе лицея было записано, что все дети в этом учреждении равны, как дети одного отца. Воспрещалось кричать на служащих простого звания, несмотря на то, что мы, ученики, были дворянского сословия.

Корсаков. На торжество съехались министры, царь, родственники будущих лицеистов.

Пушкин. Вы помните: когда возник Лицей

Пущин. Как царь открыл для нас чертог Царицын?

Горчаков . И мы пришли,

Дельвиг .

И встретил нас Куницын

Приветствием меж царственных гостей...

Лицеисты делятся на две группы по обе стороны сцены, чтобы потом Куницын стал между ними.

Госуд. Чиновник. Директором Лицея назначается статский советник, дипломат Василий Федорович Малиновский . На него возлагается персональная ответственность за каждого воспитанника.

Малиновский (говорит медленно, запинаясь и смущаясь)

От своего лица и лица всех педагогов мы благодарим его величество за открытие сего храма наук.

Надобно «раскрыть в детях мысленность через изучение различных предметов, а раскрывши мысленность, приучать к различию добра и зла , чтоб не делали без рассуждения, и не говорили и не мыслили, поскольку всякая мысль открывается чрез перехождение в делание, а далее в дело.

Сии педагоги будут просвещать юношество и внушать им правила нравственного поведения:

Александр Петрович Куницын – педагог нравственных и политических наук

Николай Федорович Кошанский – преподаватель эстетики, российской и латинской словесности

Яков Иванович Карцев будет учить физическим и математическим наукам, милейший Теппер де Фергюсон согласился обучить лицеистов музыке и хоровому пению.

Федор Богданович Эльснер обучит их военной науке.

Многоуважаемый Давид Иванович де Будри - педагог по французской словесности

Сергей Гаврилович Чириков - гувернёр и преподаватель изящных искусств

Евгений Александрович Белов будет обучать истории и географии.

Куницын (начало речи говорит за столом)

Что есть Отечество? Оно в согражданах наших. Тот любит Отечество, кто радеет о пользе сограждан, кто самую жизнь не задумается отдать для блага общественного.

(Спускается в зал, становится среди мальчиков)

К вам обращаюсь я, юные питомцы, будущие столпы Отечества !

Из родительских объятий вы поступаете ныне под кров сего священного храма наук. Дорога чести и славы отрыта перед вами. Вам, избранным сынам дворянства нашего, предназначены высшие должности в государстве и в воинстве. На какую бы ступень власти ни взошли бы вы в будущем, помните всегда: нет выше сана, чем священный сан гражданина! Любовь к славе и Отечеству должны быть единственным вашим руководителем !

Пушкин

Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...

Пущин. Именно Куницын помог нам избрать девиз гуманный и благородный.

Лицеисты (хором). "Для Общей Пользы".

Музыка. Артисты садятся за столики.

Дельвиг.

Вечером этого торжественного дня мы играли около Лицея в снежки при свете иллюминации и тем заключили свой праздник, не подозревая тогда в себе будущих «столпов отечества», как величал нас Куницын. Нам было по 12, только некоторым чуть больше.

Представляются друг другу: Александр Пушкин, Иван Пущин, Антон Дельвиг, Вильгем Кюхельбекер, Илличевский, Николай Корсаков

Сцена 3. Учителя и ученики

Корсаков.

Открытие Лицея состоялось в четверг. А с понедельника начались занятия, потекла обычная лицейская жизнь. (учителя спускаются в зал)

Мы были мальчишки как мальчишки. Среди нас были и проказники, и спорщики, и лодыри, а порой, и неучи.

Лицеисты разбегаются по залу. Из конца в конец зала – перекличка лицеистов.

Моцарт. Дивертисмент ре-мажор

Дельвиг: А, знаете, господа, в общем не трудно привыкнуть к новой жизни.

Пущин . Ну да… вставать с 6 утра!

Кюхельбекер: А с 7 до 9 – класс! То есть учебные занятия.

Дельвиг: Но зато в 9 чай с белой булкой!

Пушкин: Сразу после чая - первая прогулка до 10!

Корсаков: Но с 10 до 12 снова класс! А с 12 до часу вторая прогулка! Гуляли обязательно в любую погоду.

Горчаков. Корнилов, Корсаков во время прогулки отстали от своих товарищей, рассматривали пойманных бабочек и производили шум. Слова и увещевания гувернёра Ильи Степановича Пилецкого, чтобы они сохраняли тишину и наблюдали порядок, нимало не имело на них действия.

Кюхельбекер: С 2 до 3 нудное чистописание! (Выводит что-то пером)

Корсаков: Но и рисование!

Дельвиг. По средам и субботам бывало вечернее танцеванье(показывает па) или фехтование(Делает выпад в сторону Пущина).

Пущин . (Тот отвечает на выпад) Каждую субботу - баня.

Горчаков . Потом повторение уроков или вспомогательный класс для отстающих.

Дельвиг . В половине девятого - звонок к ужину. (Лениво встаёт с кресел)

Горчаков . После ужина до 10 часов - отдых, развлечения.(Бросает скомканным листом бумаги)

Горчаков . В 10 часов - вечерняя молитва, сон.

Пущин: Нет, господа, что ни говори - жить можно!

С шумом выбегеют из зала

УЧИТЕЛЯ (разговор за столом):

Карцев. Это невыносимо, господа! Я ругаю их до трясцы, а толку никакого. Вызываю сегодня Пушкина к доске, задаю алгебраическую задачу.

Решайте, голубчик, Пушкин, решайте!

Он переминается с ноги на ногу, молча пишет формулы, спрашиваю:

Что же вышло? Чему равняется икс?

Нулю!

Хорошо! У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите… свои стихи.

Кошанский. Надо воспитанникам запретить писать стихи, чтобы не отвлекались от занятий.

Карцев. Я зову их животинами. Так и вызываю: Яковлев-господин, животина-господин, и ничего, терпят. Надо их учить.

Малиновский . Не нравится мне ваша грубость, Яков Иванович. Нельзя унижать человеческое достоинство. Это же дети! Они растут!

Куницын.

Не буду ничего говорить о Саврасове, Тыркове, Мясоедове, Костенском – совершенный облом.

Горчаков умён, но прихорашивается, точно Нарцисс.

Пущин без всякого упрёка.

Матюшкин тих.

Кюхельбекер , видимо, посмешище для товарищей. Во всём чрезмерен: пишет так, что перья ломает.

Броглио отпетый, Данзас тоже: делает гримасы, ему всё трын-трава.

Пушкин грызёт перо и царапает на бумаге рисунки, так углубляясь в эти занятия, как будто в классе никого, кроме него, нет.

Дельвиг спит – в точном смысле этого слова.

Корф приличнее всех.

Кошанский. Больше всего хлопот доставляют Броглио и Данзас. Даже чёрный стол для нарушителей дисциплины не помогает, они к нему привыкли. Данзас имеет наглость заявлять, что за ним удобнее.

Карцев. Предлагаю одеть Данзаса на сутки в старый детский сюртучок. Он узок, беден, дурно сшит, это вызовет смех товарищей и произведёт воспитательное воздействие.

Малиновский. Зачем же так. Они же просто мальчишки, оторванные от дома, от своих родных.

Куницын. Мы потчуем их всевозможными знаниями. Но порой домашняя обстановка и крепкая родительская рука стократ дороже всякой школы. Василий Фёдорович, юноши любят и почитают Вас как отца. Позвольте, иной раз бывать в доме вашем. Может быть, здесь они научатся держать себя в разумной строгости.

Малиновский. Я с удовольствием Александр Петрович. Их можно понять. Это естественные порывы молодых людей, но нам должно напоминать им о чести и достоинстве дворянина.

УЧЕНИКИ: Лицеисты вбегают и хором поют

Этот список сущи бредни,

Все нули, все нули,

Ай-люли, люли, люли!

Дельвиг мыслит на досуге:

Можно спать в Кременчуге…

Мы ж нули, мы ж нули,

Ай-люли, люли, люли!

(Лицейские песни)

Корсаков . С начальниками обходимся без страха, шутим с ними, смеёмся.

Не пропускаются дни рождения

Горчаков. Проводятся соревнования по иностранным языкам: кто случайно заговорит по-русски, того штрафуют.

Дельвиг . Образовалась товарищеская семья.

Кюхельбекер: Друзья, здорово бывать у нашего Теппера! Только странно, что при его-то таланте он просто учитель пения?!

Пущин: А я хочу поведать вам историю его прежней жизни. Барон Теппер де Фергюсон родился в Польше, в семье богатого банкира. Но в одну из тамошних революций отец его погиб, а с ним и все богатство.

Дельвиг: Я слышал, что наш Теппер в это время путешествовал, как какой-нибудь “лорд” по Европе.

Пущин: Но, узнав о случившемся, он не растерялся. Напечатал в Вене в газете объявление, что дает уроки музыки. Восемь лет он провел в столице Австрии. В Вене тогда жили многие выдающиеся музыканты, среди них Моцарт, Сальери, молодой Бетховен.

Дельвиг: Теппер и Бетховен совершенствовали свое мастерство у одного учителя?

Горчаков: Теппер стал известен в Вене и других городах Европы как превосходнейший пианист и композитор. В XIX столетии переехал в Россию, женился и поселился здесь, в Царском Селе. Василий Фёдорович пригласил его преподавать пение нам – лицеистам.

звучит “Лунная соната” Бетховена

Лицеисты выстраиваются в одну линию и кладут руки на плечи друг другу. Пушкин в середине

Пушкин .

Вы помните ль то Розовое поле,

Друзья мои, где красною весной,

Оставя класс, резвились мы на воле

И тешились отважною борьбой?

В начале жизни школу помню я:

Там нас, детей беспечных, было много:

Неровная и резвая семья.

УРОКИ: Лицеисты поднимаются на сцену и садятся за парты

Кошанский (звонит и объявляет )

Господа, урок словесности (все садятся: на столе - листочки, перья).

Теперь, господа, будем пробовать перья! Опишите мне, пожалуйста, розу стихами. Все нагнулись над бумагой, сочиняют.

Пушкин. Я всё!

Моцарт Эльвира. Концерт для фортепиано с оркестром №21 до-мажор.

Где наша роза,

Друзья мои?

Увяла роза

Дитя зари.

Не говори:

«Вот жизни радость!»

Но повтори:

«Так вянет младость!»

В душе скажи:

«Прости, жалею!» -

И на Лилею

Нам укажи.

Кошанский Отлично! Дайте сюда вашу бумагу… (взял рукопись к себе ) Что же остальные ?(Дельвиг прикрывает рукопись рукой, Илличевский разорвал её). Желаю успехов, господа! (уходит)

Пущин. Ты гений, Пушкин! Я вижу на твоём челе сияние славы!

Это надо отметить! Фома всё устроит! Он мастер.

В зале лицеисты образуют круг, обнимая друг друга за плечи, из центра круга по очереди выскакивают трое. Задорно, с юмором они начинают:

Пушкин. Я, Малиновский и Пущин затеяли выпить …

Пущин. Я достал рому, добыли яиц…

Дельвиг . Натолкли сахару…

Пушкин . И началась работа у кипящего самовара.

Пушкин . Разумеется, кроме нас в вечерней пирушке приняли участие и другие: Яковлев-паяц, Дельвиг. Пришёл Кюхля. Когда веселье было в разгаре, в коридоре показался инспектор

Пущин. Мы трое явились и объявили, что это наше дело. И что мы одни виноваты.

Пушкин . Постановление следующее:

Госуд. чиновник: «Две недели стоять на коленях во время утренней и вечерней молитвы.

Трое опускаются на колени, все остальные за ними.

Чиновник. Встаньте, господа! Прекратите паясничать!

Пушкин. Почему? Я молюсь за господина инспектора. За него иначе нельзя.

Чиновник. Вы нарушаете благочиние, господин Пушкин. На три дня в карцер. (Пушкина уводят)

Лицеисты:

Этот список сущи бредни,

Кто тут первый, кто последний,

Все нули, все нули,

Ай-люли, люли, люли!

Сцена 4. Война.

Куницын.

Господа! Мы в горе и гневе, Москва, мать городов русских, во власти французов. То, что дорого русскому сердцу, растоптано ногами пришельцев. В нас горит дух отмщенья. Как и во всех согражданах наших. Покорить нас нельзя! Горе тирану, Наполеону, покусившемуся на нашу свободу! Мы терпим временное бедствие. Нашему врагу не уйти от справедливой кары! Лицей собираются эвакуировать куда-то на север. Архангельскую или Олонецкую губернии, Разумовский уже прислал тулупы.

Кюхельбекер. Я пойду в армию!

Пущин. Ты будешь только в тягость. Ещё последнее слово не сказано.

Кюхельбекер. Я старше вас. Я выше ростом. Я смоленский дворянин. Меня возьмут добровольцем.

Звучит «Военный марш» Г. Свиридова

Горчаков . Насколько была велика наша радость, когда через полгода русские взяли Париж.

Дельвиг. Читали, господа, в «Сыне Отечества», что сказал государь французскому сенату: «Я друг французского народа и защитник его свободы».

Пущин . Лучше ничего не скажешь.

Корсаков . Что ни говори, а молодец наш царь, дай бог ему здоровья.

Входит Кошанский

Кошанский. Надеюсь, мсье, лицейская муза не останется в долгу перед Отечеством и чувства, одушевляющие нас, найдут себе выражение в торжественной оде. Я жду от вас, мсье, оды на взятие Парижа. (идёт от лицеиста к лицеисту) . Прежде всего от вас, мсье Корсаков. (спокойно и почтительно встаёт). Вас, мсье Кюхельбекер. (Кюхля вскочил, взъерошил волосы ). Вас, барон Дельвиг (лениво приподнялся ). И особенно вас, мсье Пушкин. Мне известен ваш прекрасный талант, который вы, к сожалению, тратите на безделки (встаёт, Дельвиг стаскивает у него листок и пытается прочесть).

Корсаков. Всесилен русский бог великий!

Гремят на стогнах шумны клики,

Венчают славою царя!

Кошанский. Что же вы, мсье Пушкин?

Когда же мы услышим вашу оду? Неужели у вас нет охоты воспарить ввысь?

Пушкин . Я ленив для оды. Парить не умею.

Кошанский. Напрасно, мсье, напрасно. Наш знаменитый певец Гавриил Романович Державин много шалил стихами, но ради изящных безделок он не забывал громкозвучной лиры.

Пушкин. У меня не лира, а гусиное перо. Вот!

Кошанский. Сожалею, мсье, очень сожалею. Но боюсь, из вас не выйдет проку. Ваша ода, мсье Корсаков, если выправить указанные места, будет прекрасна. Ваш дар приносит честь Лицею.(Уходит)

Пущин. Что это у тебя, Француз? (берет с его стола журнал ) «Вестник Европы»?

Господа, послушайте! «От издателя»: «Просим сочинителя присланной в «Вестник Европы» пьесы, под названием «К другу стихотворцу», как всех других сочинителей, объявить нам своё имя. Но смеем уверить, что мы не употребим во зло право издателя и не откроем тайны имени, когда автору угодно скрыть его от публики». И ты молчал? Как подписался?

Пушкин. « Александр Н.К.Ш.П.» Согласные буквы фамилии в обратном порядке.

Пущин. Друзья! Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состоит в том, что он отнюдь не думает важничать

Дельвиг.

Пушкин! Он и в лесах не укроется;

Пушкин.

В те дни, когда в садах Лицея

Я безмятежно расцветал…

Музыка Моцарта «Реквием»

Лицеисты выстраиваются на сцене спинами к зрителю, наклонив в скорби головы

Куницын.

На другой день весь Лицей собрался возле умершего директора. Он лежал спокойный, бледный, в своём лицейском мундире. Провожали Малиновского в последний путь профессора, шли за гробом воспитанники. Когда гроб опускали в свежевырытую могилу, Иван Малиновский безутешно плакал над телом своего отца.

Пушкин и лицеисты подошли к нему, взялись за руки.

Горчаков. Братцы, в память о нашем учителе дадим клятву вечной дружбы.

Горчаков. Наставникам, хранившим юность нашу,

Дельвиг. Всем честию, и мёртвым, и живым,

Кюхельбекер. К устам подъяв признательную чашу,

Все: Не помня зла, за благо воздадим …

Сцена 5.Экзамены жизни

Торжественный марш

Пушкин.

В те дни, в таинственных долинах,

Весной, при кликах лебединых,

Близ вод, сиявших в тишине,

Являться муза стала мне.

Чиновник .

Императорский Царскосельский Лицей имеет честь уведомить, что 4-го числа будущего месяца, от 10 часов до 3 пополудни имеет быть в оном публичное испытание воспитанников 1-го приема, по случаю перевода их из младшего в старший возраст.

Пушкин. Державин был прижизненной легендой. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все мы взволновались. Дельвиг ждал его в сенях.

Дельвиг. Я поцелую руку, написавшую «Водопад»

Пушкин. Но по приезде Державина, увидев дряхлого старика, Дельвиг передумал.

Пущин. Экзамен наш очень утомил Державина, он даже задремал. Все ждали очереди Пушкина.

Пушкин.

«Воспоминания в Царском Селе» прочёл я, стоя в двух шагах от Державина. Вспомнил, как три года назад Россия дала отпор Наполеону, вспомнил:

О, громкий век военных споров,

Свидетель славы россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

Потомки грозные славян,

Перуном Зевсовым победу похищали;

Пушкин.

Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел обнять… Меня искали, но не нашли.

Горчаков. После экзамена состоялся торжественный обед, на котором министр просвещения граф Разумовский решил сказать нечто приятное его отцу: «Я желал бы, однако же, образовать сына вашего в прозе». «Оставьте его в поэзии», - ответил Державин.

Пушкин.

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

Кюхельбекер. Учиться еще два года

Дельвиг. В Лицей приезжают Жуковский, Карамзин, Вяземский, Александр Тургенев, Чаадаев. Споры наши о поэзии не прекращаются.

Моцарт Концерт для флейты с оркестром

Кюхля.

Так мысли в нас меняют лёгкий образ

Мы любим и через час мы ненавидим.

Что славим днесь, то утром проклинаем

Пушкин. Виля, что за тоску ты нам читаешь?

Кюхля. Это, это стихи. Тебе не понять, Обезьяна. Или, может, научишь, как надо. Научи!

Пушкин . Изволь.

Писатель! За свои грехи

Ты с виду всех трезвее;

Вильгельм, прочти свои стихи,

Чтоб мне заснуть скорее. (Взрыв хохота)

Помнишь ли, как ходил к Василию Андреевичу Жуковскому и мучил его своими виршами. Он рассказал мне.

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно -

Так было мне, мои друзья,

И Кюхельбекерно и тошно!.. (Смех.)

Кюхельбекер. (Толкает Пушкина в плечо ). С треляться и немедленно . (убегает )

Пущин. (вбегает) Пушкин! Василий Андреевич приехал! Тебя спрашивает.

Жуковский. Добрый день, братец. Вырос, возмужал! Ты уже не прежний московский мальчик, а молодой поэт. Тебя печатают. Дарю тебе свои стихотворения с дарственной надписью.

Пушкин (читает) Молодому чудотворцу Александру Пушкину от автора (схватил руку Жуковского и прижал её к груди).

Благослови, поэт!.. В тиши парнасской сени

Я с трепетом склонил пред музами колени,

Опасною тропой с надеждой полетел,

Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел.

Жуковский.

Милое живое творенье! Ты надежда нашей словесности, будущий гигант, ты всех нас перерастёшь! Стремись жить так, чтобы между твоими поступками и теми идеями и чувствами, которые ты исповедуешь в стихах, не было расхождения.

Я чувствую себя твоим учителем, а моя педагогическая деятельность – это гражданское служение Отечеству. И я за тебя в ответе.

При мысли великой, что я человек,

Всегда возвышаюсь душою,-

Ты полноправный член литературного союза «Арзамас». Наше пари на лучшую стихотворную сказку завершилось. Сверчок! Я поздравляю тебя с победой.

Пушкин. Вот это да! Поэму «Руслан и Людмила» я начал на стене лицейского карцера, а она зазвучала, да ещё и напечатана.

Жуковский. Я дарю тебе портрет с надписью: «Победителю ученику от побеждённого учителя».

Романс на слова А.С.Пушкина «Зимний вечер»

Дельвиг:

Браво, Француз! Я верю в твое славное будущее.
Пушкин! Он и в лесах не укроется;
Лира выдаст его громким пением.

Пушкин: Тосенька, и ты вслед за стариком Державиным предсказываешь мне великое поэтическое поприще?

Пущин: И я от души говорю: “Дай Бог тебе успеха. Лучи славы твоей будут отсвечиваться в твоих товарищах”.

Корсаков: Друзья, хотелось бы знать, что будет с нами лет, эдак, через десять. Ты, Горчаков, станешь, наверное, известным дипломатом. Суворочка – видным военным деятелем. Ты, Жанно, проживешь жизнь “для общей пользы”, возможны, в лишениях, а я стану композитором.

Пушкин: А я обязуюсь к каждой годовщине Лицея – 19 октября – писать стихи-посвящения “лицейскому братству”.

Пушкин вместе с друзьями

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, Отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Дельвиг: По поручению Егора Антоновича я написал слова “Прощальной песни…”. И музыка к ним господина Теппера готова. Предлагаю попробовать силы в исполнении . звучит “Прощальная песнь лицеистов…”.

Горчаков.

Шесть лет промчались, как мечтанье,

В объятиях сладкой тишины,

Дельвиг.

И уж отечества призванье

Гремит нам, шествуйте, сыны!

Пущин.

Простимся, братья, руку в руку

Обнимемся в последний раз!

Корсаков

Судьба на вечную разлуку,

Быть может, здесь сроднила нас!

Горчаков. Наставникам, хранившим юность нашу,

Дельвиг. Всем честию, и мёртвым, и живым,

Кюхельбекер. К устам подъяв признательную чашу,

Все: Не помня зла, за благо воздадим …

Сцена 6. СЛОВАРЬ

Пушкин.

Златые дни! Уроки и забавы,

И черный стол, и бунты вечеров,

И наш словарь, и плески мирной славы,

И критики лицейский мудрецов!

Куницын. Объемистая тетрадь плотной синей бумаги, рукой Кюхельбекера исписано 245 страниц.

Словарь – свод философских, моральных, политических вопросов, интересовавших Кюхельбекера и его друзей. Множество цитат… Любопытно, что именно выписывает лицеист Кюхельбекер.

Обсуждение статей СЛОВАРЯ

Музыкальный сигнал «Гаудеамус» - 3 раза. Построение классов с незажженными свечами у сцены.

Сменяя друг друга, несутся мгновенья.

Все в мире покроется пылью забвенья.

Лишь дело героя да речь мудреца

Века проживают, не зная конца.

И солнце, и бури - все выдержит смело

Высокое слово и доброе дело!

Горчаков.

Вы клятву должны нам сейчас принести,

Что вы не свернете с прямого пути,

Что вас не сломают науки преграды,

Что годы учебы вам будут наградой.

Музыкальный акцент. Ведущие передают огонь свечей по цепочке, от свечи к свече.

Пущин.

Клянемся добро в себе растить,

На все кругом смотреть пытливым взглядом.

И, действуя наперекор преградам,

Не уходить с заветного пути.

Все. Клянемся!

Дельвиг.

Пойми живой язык родной природы,

И станет сразу ярче этот свет.

Люби свой край в любое время года

В настоящем сборнике представлены тезисы докладов и выступлений участников ежегодной Международной научно-практической конференции "Новые информационные технологии в образовании". Традиционно конференция посвящена вопросам применения компьютерных технологий, разработанных фирмой "1С" в образовании. Тема нынешней конференции определена как "Формирование новой информационной среды образовательного учреждения с использованием технологий "1С".)". Организаторами данной конференции являются:

Учебно-методические объединения высших учебных заведений Российской Федерации:

1. по образованию в области финансов, учета и мировой экономики;

2. по образованию в области прикладной информатики, математических методов в экономике, статистики и антикризисного управления;

3. по университетскому политехническому образованию;

4. по образованию в области прикладных математики и физики;

Федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшего профессионального образования "Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации";

Фирма "1С".

Целью конференции является обсуждение вопросов теории и практики применения технологий "1С" для формирования информационной среды образовательного учреждения как элемента глобального образовательного пространства. В рамках поставленной цели на конференции рассматривается широкий круг вопросов, среди которых следует выделить следующие.

Повышение научного, образовательного и инновационного потенциала высших учебных заведений за счет создания современной информационной инфраструктуры образовательных учреждений на базе технологий "1С".

Повышение эффективности использования информационных систем и технологий образовательными учреждениями в условиях использования "облачных" вычислений.

Обеспечение условий для использования "облачных" сервисов образовательными учреждениями.

Кооперация образовательных учреждений с российскими предприятиями, в том числе путем создания малых предприятий при вузах, новые организационные формы и технологии взаимодействия учебных заведений с партнерами "1С".

Актуальные проблемы подготовки экономистов, профессионалов в области информационных технологий в условиях уровневой системы образования.

Адаптация учебных курсов вендоров партнерской сети "1С" к основным образовательным программам (ООП) с целью обеспечения опережающего обучения, разработка учебными заведениями собственных методических материалов для различных дисциплин и специальностей.

Актуализация программных продуктов "1С" и использующих их образовательных программ в соответствии с изменениями в нормативно-правовой базе.

Автоматизация деятельности учебных заведений и их подразделений с использованием программных продуктов "1С"

Тематика выступлений, представленных в этом году, охватывает широкий круг вопросов, связанных с созданием и совершенствованием информационной среды образовательного учреждения, анализом ее возможностей для адекватного и своевременного ответа на вызовы времени.

В центре внимания участников конференции оказываются новые технологические решения фирмы "1С", связанные с реализацией технологий облачных вычислений. Данные технологии открывают новые возможности и перспективы в традиционных сферах совместной деятельности 1С и учебных заведений. Появляется возможность по-новому организовать взаимодействие фирмы "1С", ее партнеров, учебных заведений при реализации совместных проектов, открываются новые возможности программно-технической поддержки учебного процесса с использованием принципов SaaS, IaaS, PaaS, расширяются возможности использования ИТ для формирования профессиональных компетенций экономистов, ИТ-специалистов, а также действенные механизмы контроля за приобретением обучаемыми соответствующих компетенций. Данные технологии являются, с одной стороны, объектом изучения, а с другой стороны, средством повышения эффективности процесса обучения во всех его формах, в том числе дистанционной. Безусловно, требуется осмысление и оценка инновационного потенциала данных технологий для реализации дидактических, методических и других педагогических инноваций. Именно это направление стало основным лейтмотивом нынешней конференции.

Все доклады и выступления, представленные в сборнике, условно сгруппированы в несколько тематических блоков, которые кратко охарактеризуем ниже.

Достижение значимых практических результатов в информатизации образовательных учреждений, а именно на это ориентирует конференция, реализуемо только в тесном взаимодействии и сотрудничестве учебных заведений с предприятиями реального сектора экономики. Развитая франчайзинговая сеть фирмы "1С", распространенная на все постсоветсвкое пространство, создает отличную инфраструктуру взаимодействия ИТ-бизнеса и образования. Год от года это партнерство усиливается и укрепляется, находя все новые и новые формы сотрудничества, эффективные механизмы взаимодействия. Участниками конференции ведется поиск новых форм реализации учебного процесса, ориентированного на практику, организации проектной работы, научных исследований в реальных рабочих условиях, в непосредственном контакте с ведущими специалистами партнерских фирм. Среди таких форм – создание и поддержка функционирования базовых кафедр, организация разнообразных студенческих соревнований: конкурс дипломных проектов, олимпиады по программированию, профессиональный конкурс по "1С:Бухгалтерии" и др. Интересен опыт регионов России по созданию образовательных кластеров, профессиональной ориентации студентов и выпускников в рамках ежегодного "Дня 1С:Карьеры".

Главная задача профессионального образования, как высшего, так и среднего и дополнительного – подготовить специалиста, способного отвечать на вызовы времени, работать в экономике инновационного типа. Это определило вторую тематическую группу выступлений, связанную с формированием модели конкурентоспособного специалиста, подготавливаемого в условиях уровневой системы образования. В этой связи участниками конференции с позиций компетентностного подхода проводится глубокий и всесторонний анализ образовательных стандартов ГОС ВПО третьего поколения, профессиональных стандартов ИТ-отрасли, ставятся вопросы выработки и закрепления в виде соответствующих документов профессиональных стандартов, на которые следует ориентировать подготовку бакалавров и магистров. При определении модели современного инновационно-мыслящего специалиста все участники конференции сходятся во мнении, что огромную роль в определении его облика играет владение им самыми передовыми информационными технологиями. Важная роль среди технологий, которыми должен владеть нынешний выпускник вуза или ссуза, отводится технологиям "1С".

Методические аспекты изучения программных продуктов фирмы "1С", а также преподавания учебных дисциплин с использованием технологий "1С" являются основным содержанием третьей тематической группы и всей конференции в целом. В тезисах выступлений и докладов данного тематического направления авторы обсуждают опыт использования технологий 1С в педагогической практике, полемизируют относительно используемых подходов к обучению, предлагают новые формы и методы проведения лекционных, практических самостоятельных занятий. Среди них ставшие традиционными – деловые игры, case-study, электронные учебные пособия и практикумы, образовательные сообщества, сертифицированные учебные курсы, Интернет-ресурсы, сервисы и технологии. Во многих выступлениях проводится мысль о важной роли ИТ, как средства организации междисциплинарного, межпредметного взаимодействия при построении комплексных учебных курсов.

Наряду с этим в работах проводится глубокий и всесторонний анализ изменений, произошедших в финансово-экономической сфере, в налоговом законодательстве, стандартах бухгалтерского учета и их отражение в программных продуктах "1С", в методиках преподавания экономических дисциплин и дисциплин информационно профиля.

Многими коллегами подчеркивается важность практической направленности обучения, вовлечение студента в проектную деятельность, в том числе и в качестве активного участника реальной производственной деятельности. В связи с этим в сборнике отдельно выделен тематический раздел, посвященный организации проектной деятельности студентов как важнейшей составной части учебного процесса.

Следующая тематическая группа, представленная в настоящем сборнике, посвящена вопросам использования технологий 1С в дипломных, курсовых проектах, а также в других видах проектной деятельности. Вовлечение студента в проектную деятельность с самых ранних стадий обучения через курсовое проектирование с последующим переходом к дипломному проекту должно являться не только важным и необходимым элементом формирования выпускника, но и, возможно, приводить его к созданию нового инновационного бизнеса. В этом плане заслуживают внимания результаты проведения конкурсов дипломных проектов. Наиболее интересные из них стали основой создания новых инновационных бизнесов. В результате чего выпускник учебного заведения выходит в жизнь не только с дипломом, но и с собственным бизнесом. Все это заставляет еще раз пристально взглянуть на вопросы подготовки выпускных квалификационных работ с использованием технологий 1С, рассмотреть методическое обеспечение выпускных квалификационных работ с учетом образовательного уровня выпускников и специфики инструментальных средств, организацию преддипломной практики и дипломного проектирования. Здесь опять же наиважнейшую роль играют интеграционные механизмы и процессы, связывающие учебные заведения и производственные организации, достижения науки и потребности практики. Обсуждение и анализ результатов конкурсов дипломных проектов с использованием программных продуктов "1С" включено в программу мероприятий конференции.

Все высшие учебные заведения помимо учебно-методической работы, занимаются научной деятельностью, ведут научные исследования, результаты которых внедряют в практику функционирования предприятий. Уровень и качество научных исследований, практических разработок для производства и финансовой сферы во многом определяют облик современного университета, его конкурентные преимущества. Технологическая платформа "1С:Предприятие 8" является эффективным инструментом для организации и проведения экспериментальной, исследовательской работы. Об этом свидетельствуют материалы конференции, представленные в разделе "Использование технологий 1С в научной и практической деятельности высших учебных заведений". Участники конференции представили результаты исследований и практических разработок в сфере автоматизации бухгалтерского учета, применения современных технологий интеллектуального анализа данных для работы с базами данных "1С:Предприятия", реализации моделей управления рисками, обеспечения информационной безопасности, методами оценки экономического эффекта от использования новых информационных технологий.

Интересны сообщения о практике совершенствования управления на предприятиях различных отраслей экономики путем адаптации типовых решений фирмы "1С", а также создания уникальных разработок для банков, предприятий пищевой промышленности, сельского хозяйства, машиностроения и др. Отраслевые аспекты разработок на платформе "1С:Предприятие" представлены отдельным разделом в настоящем сборнике трудов конференции.

С точки зрения анализа текущего состояния и перспектив развития платформы "1С:Предприятие" основное внимание участников конференции концентрируется на обсуждении нового функционала платформы "1С:Предприятие" версии 8.2, и направлений его эффективного использования в деятельности учебных заведений. Наибольший интерес вызывают такие новации, как работа в режиме тонкого клиента и веб-клиента, создание прикладных систем, построенных на принципах сервис-ориентированной архитектуры, создание на их основе облачных сервисов. Этим вопросам посвящен отдельный раздел настоящего сборника.

Как и в прошлые годы не оставлена в стороне тематика автоматизации деятельности учебных заведений и их подразделений с использованием программных продуктов "1С". Как уже отмечалось выше, именно этим технологиям отводится роль формирования информационной среды учебного заведения, которая является основой инновационной инфраструктуры. В тезисах и докладах по данному направлению обсуждаются актуальные вопросы комплексной автоматизации образовательных учреждений разного уровня и их структурных подразделений. Отдельное внимание уделено новым решениям фирмы "1С" на платформе "1С:Предприятие 8.2" для автоматизации учреждений профессионального образования "1С:Колледж редакция 1.1" и "1С:Университет", поддерживающие ФГОС 3-го поколения. Не обойдены вниманием и детские сады – на конференции представляется решение "1С:Дошкольное учреждение". Также презентуется впервые ознакомительная версия нового отраслевого решения "1С:Общеобразовательное учреждение" на платформе "1С:Предприятие 8.2", ориентированного на комплексную автоматизацию школы, опытная эксплуатация которого осуществляется в учреждениях образования г. Тула. Обсуждаются новые дистанционные формы взаимодействия с родителями учащихся путем использования электронных классных журналов и электронных дневников.

Важным направлением обсуждения стали вопросы организации защиты персональных данных при использовании программных продуктов "1С", в том числе применение защищенного программного комплекса "1С:Предприятие, версия 8.2z", а также новые формы информационной и методической поддержки пользователей с активной "обратной связью" – вебинары и телеконференции для работников системы образования в режиме интернет-трансляции.

Внедрение новых ФГОС разных ступеней образования привело к изменениям не только в структуре программ, но и в появлении новых требований к результатам и условиям обучения на всех его уровнях - от дошкольного до высшего профессионального. Этот процесс широко затронул обеспечение учебного процесса средствами ИКТ – от требований к содержанию ИТ-дисциплин и стандартизации образовательных ресурсов до требований к уровню информационной культуры как учащихся, так и преподавателей. Данные вопросы сформировали отдельное тематическое направление работы конференции по организации учебного процесса на основе использования электронных образовательных ресурсов и системы организации и поддержки образовательного процесса "1С:Образование".

В последние годы компьютерные технологии прочно вошли в преподавание всех школьных дисциплин, внесли изменения не только в способы "доставки" знаний, но и в само содержание обучения. Однако ассортимент электронных образовательных ресурсов и электронных изданий по информатике для старшей школы очень ограничен. Всероссийская апробация образовательного комплекса "1С:Школа. Информатика, 10 класс", уделяющего большое внимание обучению основам алгоритмизации и программирования, и инновационные методики преподавания информатики в общем и дополнительном образовании послужили темой докладов участников одноименной секции.

Полагаем, что труды конференции, представленные в настоящем сборнике, помогут в использовании новейших разработок и технологий фирмы "1С" в учебно-методической, научно-исследовательской и хоздоговорной работе учебных заведений.

Имя Александра Романовича Беляева - целая эпоха в нашей научно-фантастической литературе. Ранние его произведения появились в середине 20-х годов, почти одновременно с «Гиперболоидом инженера Гарина» Алексея Толстого, последний роман печатался уже во время Великой Отечественной войны. Беляев был первым советским писателем, для кого новый в России литературный жанр стал делом всей жизни. Иногда его называют советским Жюлем Верном. Беляева роднит с великим французским фантастом умный гуманизм и энциклопедическая разносторонность творчества, вещественность вымысла и научная дисциплинированность художественного воображения. Подобно Жюлю Верну он умел на лету подхватить идею, зарождавшуюся на переднем крае знания, задолго до того, как она получала признание. Даже чисто приключенческая фантастика у него нередко была насыщена прозорливыми научно-техническими предвидениями. Например, в романе «Борьба в эфире» (1928), напоминавшем авантюрную сказку Мариэтты Шагинян «Месс-Менд» (1924), читатель получал представление о радиокомпасе и радиопеленгации, передаче энергии без проводов и объемном телевидении, о лучевой болезни и звуковом оружии, об искусственном очищении организма от токсинов усталости и искусственном же улучшении памяти, о научно-экспериментальной выработке эстетических норм и т. д. Иные из этих открытий и изобретений во времена Беляева еще только осуществлялись, другие и сегодня остаются научной проблемой, третьи не потеряли свежести как научно-фантастические гипотезы.

В 60-х годах известный американский физик Л. Сцилард опубликовал рассказ «Фонд Марка Гайбла», удивительно напоминающий старый беляевский рассказ «Ни жизнь, ни смерть». Сцилард взял ту же научную тему - анабиоз (длительное затормаживание жизненных функций) и пришел к такой же, как у Беляева, парадоксальной коллизии: капиталистическое государство у него тоже замораживает «до лучших времен» резервную армию безработных. Беляев физиологически грамотно определил явление: ни жизнь, ни смерть - и верно угадал главный фактор анабиоза - охлаждение организма. Академик В. Парин, уже в наше время изучавший проблему анабиоза, имел основание сказать, что первоначально она была наиболее подробно освещена не в научной литературе, а в фантастике. Важно, однако, что Беляев с самого начала утвердил в нашей фантастике научно обоснованное предвидение.

Он был энтузиастом и настоящим подвижником: целую библиотеку романов, повестей, очерков, рассказов, киносценариев, статей и рецензий (некоторые совсем недавно были разысканы в старых газетных подшивках) написал он за каких-нибудь пятнадцать лет, нередко месяцами прикованный к постели. Некоторые его замыслы развертывались в роман лишь после опробования с сокращенном варианте, в виде рассказа, как, например, «Голова профессора Доуэля». Он был удивительно трудолюбив. Немногие сохранившиеся рукописи свидетельствуют, как кропотливо добивался Беляев той легкости, с какой читаются его вещи.

Беляев не был так писательски одарен, как Алексей Толстой. «Образы не всегда удаются, язык не всегда богат», - сокрушался он. И все же его мастерство выделяется на фоне фантастики того времени. «Сюжет - вот над чем он ощущал свою власть», - вспоминал хорошо знавший Беляева ленинградский поэт Вс. Азаров. Это справедливо. Беляев умело сплетает фабулу, искусно перебивает действие «на самом интересном». Но его талант богаче приключенческой занимательности. Сила Беляева - в содержательной, богатой, красивой фантазии. Главная пружина его романов - романтика неведомого, интерес исследования и открытия, интеллектуальная ситуация и острое социальное столкновение.

Уже Жюль Верн старался сообщать научные сведения в таких эпизодах, где они легко бы увязывались с приключениями героев. Беляев сделал дальнейший шаг - он включил научный материал в психологический контекст. Научно-фантастическая тема у него часто поэтому получает индивидуальную, связанную с личностью того или иного героя, окраску. Когда в романе «Человек, нашедший свое лицо» доктор Сорокин, беседуя с Тонио Престо, уподобляет содружество гормональной и нервной систем рабочему самоуправлению, когда он противопоставляет этот свой взгляд на организм мнению других ученых, которые говорят о «самодержавии» мозга, и при этом иронически замечает: «Монархам вообще не повезло в двадцатом веке», - все это остроумно переводит медицинские понятия на язык социальных образов и соответствует иронической интонации пациента:

«- На что жалуетесь, мистер Престо?

Доктор отлично понимает, о какой судьбе может горевать знаменитый артист: уморительный карлик Тонио Престо тяготится своим безобразием. Действие происходит в Америке. В глубине уподобления организма «Совету рабочих депутатов» кроется принадлежность доктора Сорокина другому миру, и эта образная политическая ассоциация предвосхищает бунт Тонио против американской демократии. Научно-фантастическая тема (доктор Сорокин превращает карлика в привлекательного молодого человека) развивается сразу в нескольких смысловых планах.

Беляев всегда стремился поэтично выразить рациональное содержание своей фантазии. Художественная деталь у него всегда очень целеустремленно окрашена фантастической идеей, потому что суть поэзии его романов - в самих фантастических идеях. Тайна его литературного мастерства в том искусстве, с каким он владел научно-фантастическим материалом. Беляев тонко чувствовал его внутреннюю эстетику, он умел извлечь не только рациональные, но и все художественно-эмоциональные потенции фантастической идеи. Научная посылка у Беляева не просто отправная точка занимательной истории, но зерно всей художественной структуры произведения. Удавшиеся ему романы развертываются из этого зерна так, что фантастическая идея «программирует», казалось бы, художественно самые нейтральные детали. Оттого его лучшие романы цельны и законченны, оттого они сохраняют поэтическую привлекательность и после того, как научная их основа устаревает.

Метафорой, порой символичной, часто выраженной уже в заглавии («Человек-амфибия», «Прыжок в ничто»), Беляев как бы венчал фантастическое превращение исходной научной посылки. Один из его рассказов, погребенных в старых журналах, озаглавлен «Мертвая голова» - по названию бабочки, за которой погнался (и заблудился в джунглях) ученый-энтомолог. Но «мертвая голова» - это и символ утраты человеком своего разума в безмолвии необитаемых лесов. «Белый дикарь» (название другого рассказа) - это не только белокожий человек, это и светлая человеческая природа на мрачном фоне капиталистической цивилизации. Кстати сказать, Беляев в этом рассказе воспользовался мотивами американского писателя Э. Берроуза, чьи романы о человеке-обезьяне Тарзане имели в 20-е годы шумный успех. Советский фантаст сумел придать банальной приключенческой коллизии неожиданно глубокий и поучительный - научно и социально - поворот. В 1926 году журнал «Всемирный следопыт» начал публиковать его фантастический кинорассказ «Остров погибших кораблей» - «вольный перевод» американского кинобоевика, как было сказано в предисловии. В обычную мелодраму с погонями и стрельбой Беляев вложил массу сведений о кораблестроении, о жизни моря и перевел приключенческую романтику в познавательный план.

Неистребимое любопытство Беляева к неведомому всегда искало опору в факте, в логике научного познания, фабульность же использовалась главным образом как занимательная форма серьезного содержания. Впрочем, и вымышленная фабула у него нередко отправлялась от факта. Толчком к приключенческому сюжету одного из ранних произведений «Последний человек из Атлантиды» (1926) могла послужить вырезка из французской газеты «Фигаро»: «В Париже организовано общество по изучению и эксплуатации Атлантиды». Беляев заставляет экспедицию разыскать в глубинах Атлантического океана описание жизни и гибели предполагаемого материка. Материал писатель почерпнул из книги французского ученого Р. Девиня «Атлантида, исчезнувший материк», вышедшей в 1926 году в русском переводе. Разработанный на ее основе сюжет послужил обрамлением главной мысли, тоже взятой у Девиня (Беляев приводит ее в начале романа): «Необходимо… найти священную землю, в которой спят общие предки древнейших наций Европы, Африки и Америки». Роман развертывается как фантастическая реализация этой действительно большой и благородной научной задачи.

Девинь очень живо нарисовал облик Атлантиды. В известном смысле это была уже готовая научно-фантастическая обработка легенды и Беляев воспользовался ее фрагментами. Он подверг текст литературной редактуре, а некоторые незаметные у Девиня частности развернул в целые образы. Девинь упоминал, например, что на языке древних племен Америки (предполагаемых потомков атлантов) Луна называлась Сель. Под пером Беляева Сель превратилась в прекрасную дочь властителя Атлантиды.

Беляев сохранил стремление ученого-популяризатора не отрываться от научных источников. Девинь, например, относит легенду о золотых храмовых садах, по преданию укрытых от опустошительного вторжения испанцев в недоступные горные страны Южной Америки, к осколкам истории атлантов. Беляев переместил эти сады в саму Атлантиду. Его воображение строго следует реальным возможностям древнего мира. Была или не была Атлантида, были или не были в ней сады, где листья и птицы вычеканены из золота, но достоверно известно, что высокая культура обработки металла уходит в глубочайшую древность.

При всем том Беляев, как писал автору этих строк известный советский атлантолог Н. Жиров, «ввел в роман много своего, особенно - использование в качестве скульптур природы горных массивов. Этим самым он как бы предвосхитил открытие моего перуанского друга, д-ра Даниэля Русо, открывшего в Перу гигантские скульптуры, напоминающие беляевские (конечно, меньших масштабов)». У Беляева высеченная из цельной скалы скульптура Посейдониса возвышается над главным городом атлантов.

Это, конечно, частность, хотя и примечательная. Существенней то, что Беляев, в отличие от Девиня, нашел социальную пружину сюжета. У Девиня к веслам армады, которая покидает гибнущую Атлантиду, прикованы каторжники, у Беляева - рабы. Атлантида в его романе - сердце колоссальной рабовладельческой империи. Сюда поступает вся кровь, весь пот десятков царств. Нечто похожее было в Римской империи, империях Александра Македонского, Карла Великого, Чингисхана. И Беляев показывает, как рушилась одна из таких «вавилонских башен». В его романе геологическая катастрофа лишь приводит в действие клубок противоречий, в центре которого - восстание рабов.

Один из вожаков восстания - царский раб Адиширна-Гуанч. Гениальный механик, архитектор и ученый, он подарил своей возлюбленной Сели изумительные золотые сады. Необычайную судьбу молодых людей вскоре отодвигает в сторону апокалиптическая катастрофа. Гибель Атлантиды описана с большим драматизмом. Но и это нужно Беляеву, чтобы вернуть течение романа к исходной мысли. Он приводит читателя к суровым берегам Старого Света - туда прибило полуразрушенный корабль с уцелевшим атлантом. Странный пришелец рассказал белокурым северным дикарям «чудесные истории о Золотом веке, когда люди жили… не зная забот и нужды… о Золотых садах с золотыми яблоками…». Люди берегли предание. Атлант завоевал своими знаниями глубокое уважение, он научил их обрабатывать землю и добывать огонь. Вот так, очень рационально, может быть объяснен библейский миф о божественном происхождении разума. Эстафета знания кружила по свету, то замирая на тысячелетия, то разгораясь вновь, медленно поднимая человека над природой. Вот эту просветительскую мысль Беляев и вложил в вымышленные приключения атлантов.

Беляев учился (по образованию он был юрист), выступал на любительской сцене, увлекался музыкой, работал в детском доме и в уголовном розыске, изучал множество вещей, а главное - жизнь в те годы, когда Циолковский в захолустной Калуге вынашивал грандиозные замыслы освоения космоса, когда Ленин в голодной Москве беседовал с его соратником Ф. Цандером (прототип инженера Лео Цандера в романе Беляева «Прыжок в ничто»), когда Уэллс со скептицизмом и сочувствием наблюдал первые шаги великого «советского эксперимента». Страстный публицистический очерк «Огни социализма, или господин Уэллс во мгле», в котором Беляев полемизировал с известной книгой Уэллса «Россия во мгле» и отстаивал ленинскую мечту, - только одно из многих свидетельств активной связи Беляева с революционной Россией.

Трудно назвать роман или рассказ, где Беляев упустил бы случай подчеркнуть превосходство социализма над капитализмом, силу коммунистического мировоззрения. И делал он это убежденно и ненавязчиво. Хорошо известно, что «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия» настоящие социально-разоблачительные романы, «Прыжок в ничто» и «Властелин мира» проникнуты антифашистскими мотивами. Но мало кто знает, что в романе «Подводные земледельцы» (1930) и в очерке «Земля горит» (1931) Беляев своеобразно откликнулся на выдающееся событие того времени - социалистическое преобразование деревни.

Мало осталось людей, лично знавших Беляева в ранние годы. В оккупированном Пушкине, у стен осажденного Ленинграда, умер писатель и вместе с ним погиб его архив. Но остались главные свидетели - книги. И не себя ли в числе русских интеллигентов, признавших советскую власть, имел в виду Беляев, вкладывая в уста профессора Ивана Семеновича Вагнера знаменательное признание? Германские милитаристы похитили ученого и соблазняют его изменить Советской России - во имя «нашей старой европейской культуры», которую-де «губят» большевики.

«- Никогда еще, отвечал Вагнер, - столько научных экспедиций не бороздило вдоль и поперек великую страну… Никогда самая смелая творческая мысль не встречала такого внимания и поддержки… А вы?..

- Да он сам большевик! - воскликнул узколобый генерал.»

Да, профессор Вагнер пережил сомнения. Но он увидел и созидательную роль большевизма - а она ведь совпадает с целью подлинной науки и культуры! Беляев, подобно своему герою, решительно стал на сторону советской власти, и последние опубликованные им строки были в защиту Советской Родины от гитлеровского нашествия.

К идеям коммунизма писатель пришел своим путем. Социализм оказался созвучен его влюбленности в созидательную силу научного творчества. В детстве Жюль Верн заразил его верой во всемогущество гуманного разума. И непреклонность большевиков в возрождении России вдохновила уверенностью, что на его родине осуществляются самые дерзкие утопии. Вот этот гражданский и философский оптимизм и определил направленность беляевской романтики.

В иных условиях сюжет «Головы профессора Доуэля» или «Человека-амфибии» мог вылиться в автобиографическую драму. Писатель тяжело болел и временами переживал, как он вспоминал в одной из своих статей, «ощущения головы без тела». Образ Ихтиандра, проницательно заметил биограф Беляева О. Орлов, «был тоской человека, навечно скованного гуттаперчевым ортопедическим корсетом, тоской по здоровью, по безграничной физической и духовной свободе». Но как удивительно переплавил писатель свой личный трагизм! У Беляева был светлый дар извлекать оптимистическую мечту даже из горьких переживаний.

В отличие от читателей, а в их числе были ученые, литературная критика в свое время не поняла двух лучших романов Беляева. По поводу собаки профессора Сальватора, с приживленным туловищем обезьянки, брезгливо пожимали плечами: к чему эти монстры? А в 60-х годах мировую печать обошла фотография, которая могла бы стать иллюстрацией к роману Беляева: советский медик В. Демихов приживил взрослому псу верхнюю часть туловища щенка…

А Беляева еще упрекали в отсталости!

«Рассказ и роман „Голова профессора Доуэля“, - отвечал он, - был написан мною пятнадцать лет назад, когда еще не существовало опытов не только С. С. Брюхоненко, но и его предшественников по оживлению изолированных органов. Сначала я написал рассказ, в котором фигурирует лишь оживленная голова. Только при переделке рассказа в роман я осмелился на создание двуединых людей (голова одного человека, приживленная к туловищу другого. - А. Б.)… И наиболее печальным я нахожу не то, что книга в виде романа издана теперь, а то, что она только теперь издана. В свое время она сыграла бы, конечно, большую роль…»

Беляев не преувеличивал. Не зря роман «Голова профессора Доуэля» обсуждался в Первом Ленинградском медицинском институте. Ценность романа была, конечно, не в хирургических рецептах, их в нем нет, а в смелом задании науке, заключенном в этой метафоре: голова, которая продолжает жить, мозг, который не перестает мыслить, когда тело уже разрушилось. В трагическую историю профессора Доуэля Беляев вложил оптимистическую идею бессмертия человеческой мысли. (В одном из рассказов о профессоре Вагнере мозг ассистента профессора помещают в черепную коробку слона. В этом полушутливом сюжете тоже серьезна не столько сама фантастическая операция, сколько опять-таки метафорически выраженная задача: продлить творческий век мысли, работы разума.)

А критика повернула дело так, будто Беляев буквально предлагает «из двух покойников делать одного живого», уводя, мол, тем самым читателя «в область идеалистических мечтаний» о механическом личном бессмертии. Беляев отлично сознавал разницу между идеей вечного существования и продлением жизни. В рецензии на фантастический роман Г. Гребнева «Арктания» он сам отмечал, что было бы ошибочно истолковывать гипотезу известного советского медика С. Брюхоненко об оживлении «необоснованно умерших» в духе достижения человеком личного бессмертия. Много лет спустя, уже в наше время, в спорах вокруг некоторых фантастических произведений было высказано мнение, что бессмертие для отдельной личности, сомнительное биологически, могло бы повести и к ослаблению заботы человечества о потомках и вообще скорей всего явилось бы началом вырождения.

Кибернетика дала идее пересадки мозга новое основание. В новелле А. и Б. Стругацких «Свечи перед пультом» (1960) гений ученого переносят в искусственный мозг. С последним вздохом человека заживет его индивидуальностью, его научным темпераментом биокибернетическая машина. Непривычно, страшновато и пока что - сказочно. Но уже сейчас кибернетика может помочь, полагает академик Н. Амосов, в хирургической пересадке головы. Как видим, наука на новом уровне опять возвращается к идее «Головы профессора Доуэля».

Этот роман ценен не только тем, что привлек и продолжает привлекать внимание широкой общественности к волнующей научной задаче. Сегодня, может быть, еще более важно то, что Беляевым были хорошо разработаны социальные, психологические, нравственные, этические аспекты такого эксперимента. Академик Н. Амосов как-то сказал, что если бы пересадка мозга была предложена лично ему и было бы невозможно приживить голову к новому телу, он ради того, чтобы сохранить счастье мыслить, смирился бы с вечной неподвижностью изолированной головы. Задача создания двуединого организма порождает еще более сложные человеческие проблемы. Романы Беляева как бы заблаговременно ставили их на самое широкое обсуждение и в этом качестве продолжают быть в поле зрения ученых (см., например, статью Э. Кандель «Пересадка мозга» в «Литературной газете» от 31 января 1968 г.).

Цель научной фантастики, говорил Александр Беляев, служить гуманизму в большом, всеобъемлющем смысле этого слова. Активный гуманизм был путеводной звездой его творчества. Любопытно сопоставить сюжет «Человека-амфибии» с фабулой одного романа, пересказанного поэтом Валерием Брюсовым в набросках неопубликованной статьи «Пределы фантазии», относящихся примерно к 1912–1913 годам. Брюсов был большим знатоком фантастики и сам писал фантастические произведения. Героем романа, названия и имени автора которого он, к сожалению, не называет (в квадратных скобках мы приводим недописанные в черновой рукописи Брюсова буквы и части слов), «был юноша, котором[у] искусственно одно легкое заменяла жабра апасу. Он мог жить под водой. Целая организация была образована, чтобы с его помощью поработить мир. Помощники „челов[ека]-акулы“ в разных частях з[емного] шара сидели под водой в водолазных костюмах, соединенных телеграфом. Подводн[ик], объяв[ив] войну всему миру, взрывал минами Ф. остров и навел панику на весь мир. Благодаря помощи японцев ч[еловек]-акула был захвачен в плен; врачи удалили у него из тела жабры акулы, он стал об[ыкновенным] человеком, и грозная организация распалась».

Возможно, что в пересказе сохранился лишь авантюрный скелет. В романе Беляева центр тяжести - в человеческой судьбе Ихтиандра и человечной цели экспериментов профессора Сальватора. Гениальный врач «искалечил» индейского мальчика не из сомнительных интересов чистой науки, как «поняли» в свое время Беляева некоторые критики. На вопрос прокурора, каким образом пришла ему мысль создать человека-рыбу и какие цели он преследовал, профессор отвечал:

«- Мысль все та же - человек не совершенен. Получив в процессе эволюционного развития большие преимущества по сравнению со своими животными предками, человек вместе с тем потерял многое из того, что имел на низших стадиях животного развития… Первая рыба среди людей и первый человек среди рыб, Ихтиандр не мог не чувствовать одиночества. Но если бы следом за ним и другие люди проникли в океан, жизнь стала бы совершенно иной. Тогда люди легко победили бы могучую стихию - воду. Вы знаете, что это за стихия, какая это мощь?»

Мы, задумываясь о дальнем будущем, когда перед человеком неизбежно станет задача усовершенствования своей собственной природы, не можем не сочувствовать Сальватору, как бы ни были спорны его идеи с точки зрения медико-биологической и как бы ни были они утопичны в мире классовой ненависти. Не следует, правда, смешивать с ним автора. Хотя, впрочем, и Сальватор, мечтая осчастливить человечество, знает цену миру, в котором живет.

«Я не спешил попасть на скамью подсудимых, - объясняет он, почему не торопился обнародовать свои опыты, - …я опасался, что мое изобретение в условиях нашего общественного строя принесет больше вреда, чем пользы. Вокруг Ихтиандра уже завязалась борьба… Ихтиандра отняли бы, чего доброго, генералы и адмиралы, чтобы заставить человека-амфибию топить военные корабли. Нет, я не мог Ихтиандра и ихтиандров сделать общим достоянием в стране, где борьба и алчность обращают высочайшие открытия в зло, увеличивая сумму человеческого страдания.»

Роман привлекает не только социально-критической заостренностью, не только драмой Сальватора и Ихтиандра. Сальватор близок нам и своей революционной мыслью ученого: «- Вы, кажется, приписываете себе качества всемогущего божества?» - спросил его прокурор. Да, Сальватор «присвоил» не себе, науке - божественную власть над природой. Но он не «сверхчеловек», как доктор Моро в известном романе Герберта Уэллса, и не сентиментальный филантроп. Вероятно, переделку самого себя человек поручит не только ножу хирурга, но не в том дело. Для нас важно само покушение Сальватора, второго отца Ихтиандра, на «божественную» природу своего сына. Заслуга Беляева в том, что он выдвинул идею вмешательства в «святая святых» - человеческую природу - и зажег ее поэтическим вдохновением. Животное приспосабливается к среде. Разум начинается тогда, когда приспосабливает среду. Но высшее развитие разума - усовершенствование самого себя. Социальная революция и духовное усовершенствование откроют дверь биологической революции человека. Так сегодня читается «Человек-амфибия».

Революционную идею «человекобожия» науки Беляев доносит без дидактической навязчивости. Она вложена в сюжет внешне несколько даже авантюрный. Она неотделима от захватывающих, полных поэзии картин, когда мы следим за вольным полетом Ихтиандра в безмолвии океанских глубин. Продолжая жюль-верновскую романтику освоения моря, Беляев приобщил читателя через эту романтику к иному, революционному мироотношению. Но и сама по себе эта фантастическая романтика имела художественно-эмоциональную и научную ценность: скольких энтузиастов подвигнул роман Беляева на освоение голубого континента!

Нынче разрабатывается проблема глубоководных погружений без акваланга, используя для дыхания воздух, растворенный в воде. Оттуда должны его извлечь механические жабры. Осуществляется и другая подводная фантазия Беляева - из романа «Подводные земледельцы» - о советских «ихтиандрах», собирающих подводный урожай дальневосточных морей. Беляев поселил своих героев на морском дне, там они построили дом. Тридцать лет спустя после выхода в свет этого романа в подводном доме несколько недель провела группа знаменитого исследователя морских глубин Кусто. Затем последовали более сложные эксперименты. Человек должен жить и работать под водой так, как на земле. Теперь это уже не только научная, но и народнохозяйственная задача, и в осознание ее людьми писатель Беляев внес свой посильный вклад.

Мысль о достижении человеком безграничной власти над своей природой волновала Беляева и в других произведениях. Во «Властелине мира» сюжетная функция «внушающей» машины - не главная. Это фантастическое изобретение Штирнера - Качинского понадобилось писателю для более общей фантастической идеи. Последняя, третья часть романа - апофеоз мирного и гуманного применения внушения. Бывший кандидат в Наполеоны Штирнер уснул, склонив голову на гриву льва: «Они мирно спали, даже не подозревая о тайниках их подсознательной жизни, куда сила человеческой мысли загнала все, что было в них страшного и опасного для окружающих». Этими строками заканчивается роман. «Нам не нужны теперь тюрьмы», - говорит советский инженер Качинский. Его прообразом послужил Б. Кажинский, проводивший вместе с известным дрессировщиком В. Дуровым (в романе Дугов) опыты над изменением психики животных. Беляев развил эту идею: по «подсказке» Качинского Штирнер с помощью своей машины сам себе внушил другую, неагрессивную индивидуальность и забыл свое дурное прошлое. Бывшие враги стали вместе работать над мыслепередачей, помогая рабочим координировать усилия, артистам и художникам - непосредственно передавать образы зрителям и слушателям. Мыслепередача у Беляева - инструмент социальной педагогики и организации, коммунистического преобразования личности и общества.

В 1929 году вышел роман «Человек, потерявший свое лицо». Беляев нарисовал в нем захватывающую перспективу искусственного воздействия на железы внутренней секреции: человек избавится от старческой немощи, освободится от физического уродства. Но талантливому комику Тонио Престо это принесло только несчастье. Красавицу - звезду экрана, в которую Тонио был влюблен и ради которой пошел на рискованное лечение, интересовало лишь громкое имя уморительного карлика; кинофирмам нужно было лишь его талантливое уродство. А когда Тонио обрел совершенное тело, он перестал быть капиталом. Его прекрасная душа никому не нужна. Изменившаяся внешность отняла у него даже права юридического лица: его не признают за Тонио Престо.

Пока это была коллизия в духе Уэллса (вспомним роман «Пища богов»). Внося в свои сюжеты советскую идеологию и материалистическое мировоззрение, Беляев нередко сохранял схему старой фантастики. Ихтиандр скрывался в океане от «правосудия» мошенников, Сальватор попадал за решетку, профессор Доуэль гибнул. Престо, правда, сумел отомстить своим гонителям: он стал во главе шайки униженных и оскорбленных, с помощью чудодейственных препаратов доктора Сорокина превратил ярого расиста в негра. Но такой финал не удовлетворил Беляева. Переделывая роман, писатель возвысил Тонио до социальной борьбы. Артист взялся за режиссуру, ставил разоблачительные фильмы, повел войну с кинокомпаниями. Переделанный роман Беляев назвал: «Человек, нашедший свое лицо» (1940).

В романах, условно говоря, на биологическую тему (ибо, по существу, они шире) Беляев высказал самые смелые и оригинальные свои идеи. Но и здесь он был связан принципом научного правдоподобия. А в его голове теснились идеи и образы, не укладывавшиеся ни в какие возможности науки и техники. Не желая компрометировать жанр научной фантастики, к которому он относился очень серьезно, писатель замаскировал свою дерзость юмористическими ситуациями и шутливым тоном. Заголовки вроде: «Ковер-самолет», «Творимые легенды и апокрифы», «Чертова мельница» - как бы заранее отводили упрек в профанации науки. Это были шутливые рассказы. В них Беляев как бы спорил с самим собой - испытывал сомнением популяризируемую в его романах науку. Здесь велся вольный поиск, не ограниченный ни возможностями науки, ни традиционной формой научной фантастики. Здесь начиналась та фантастика без берегов, с которой, вероятно, хорошо знаком современный читатель. Небольшие новеллы избавляли от необходимости детально обосновывать те или иные гипотезы: сказочная фантастика просто не выдержала бы серьезного обоснования.

Но некоторая система все же была и здесь. Изобретения профессора Вагнера - волшебные. А Вагнер среди героев Беляева - личность особенная. Он наделен сказочной властью над природой. Он перестроил собственный организм - научился выводить токсины усталости в бодрствующем состоянии («Человек, который не спит»). Он пересадил слону Хойти-Тойти мозг погибшего ассистента («Хойти-Тойти»). Он сделал проницаемыми материальные тела, и сам теперь проходит сквозь стены («Человек из книжного шкапа»). И этот Мефистофель нашего времени пережил революцию и принял советскую власть…

Меж фантастических юморесок прорисовывается образ не менее значительный, чем гуманист Сальватор в романе «Человек-амфибия», или антифашист Лео Цандер в романе «Прыжок в ничто». Немножко даже автобиографический - и в то же время сродни средневековому алхимику. В иных эпизодах профессор Вагнер выступает чуть ли не бароном Мюнхгаузеном, а другие настолько реалистичны, что напоминают о вполне реальных энтузиастах-ученых трудных пореволюционных лет («Человек, который не спит»). Это-то и заставляет нас, читателей, слой за слоем снимать с вагнеровских чудес маскирующие вуали юмора и приключенчества. Этот сложный сплав сказки с научной фантазией дает нам почувствовать какую-то долю возможного в невозможном. Мол, не таится ли в такой вот «научной сказке» тоже какой-то зародыш открытия? Фигура Вагнера возникла у Беляева, чтобы замаскировать и в то же время высказать эту мысль. Трудно иначе понять, почему она прошла через целый цикл новелл, трудно подыскать другое объяснение тому, что автор добротных научно-фантастических произведений обратился вдруг к такой фантастике.

«Изобретения профессора Вагнера» были как бы штрихами нового облика знания, который еще неотчетливо проглядывал за классическим профилем науки начала XX века. Фигура Вагнера запечатлела возвращение фантастической литературы, после жюльверновских ученых-чудаков и практичных ученых в романах Уэллса к каким-то чертам чародея-чернокнижника. Таинственное его всемогущество сродни духу науки нашего XX века, замахнувшегося на «здравый смысл» минувшего столетия. Открыв относительность аксиом старого естествознания, современная наука развязала поистине сказочные силы, равно способные вознести человека в рай и повергнуть в ад. Беляев уловил, хотя вряд ли до конца осознал, драматизм Вагнеров, обретших такое могущество.

Автор «Прыжка в ничто» и «Продавца воздуха», «Острова погибших кораблей» и «Человека, нашедшего свое лицо», «Отворотного средства» и «Мистера Смеха», Беляев, владел широким спектром смешного - от мягкой улыбки до ядовитой иронии. Многие страницы его романов и рассказов запечатлели дарование сатирика. Оно и по природе близко фантасту, а талант смешить свойствен был Беляеву и в жизни. Писатель часто переосмыслял юмористические образы и коллизии в фантастические и, наоборот, фантастические - в сатирические и разоблачительные.

В романе «Прыжок в ничто» романтическая фабула космического путешествия оборачивается гротескной метафорой. О своем бегстве на другие планеты капиталисты возвышенно говорят, как о спасении «чистых» от революционного потопа, нарекают ракету ковчегом… А святой отец, отбирая лимитированный центнер багажа, отодвигает в сторону пищу духовную и набивает сундук гастрономическими соблазнами. Попытка «чистых» финансовых воротил и светских бездельников, церковника и реакционного философа-романтика - основать на «обетованной» планете библейскую колонию потерпела позорный крах. Перед нами кучка дикарей, готовых вцепиться друг другу в глотку из-за горстки бесполезных здесь, на Венере, драгоценных камней.

В творчестве Беляева нашла продолжение традиция сатирической фантастики Алексея Толстого и, может быть, Маяковского. Некоторые образы капиталистов у него близки памфлетам Горького на служителей Желтого Дьявола. Беляев внес свою лепту в формирование на русской национальной почве фантастического романа-памфлета. Л. Лагин в романе «Патент АВ» шел по следам биологической гипотезы, использованной Беляевым в двух романах о Тонио Престо. Однако в отличие от Лагина для Беляева фантастическая идея представляла самостоятельную ценность. Он и в сатирическом романе не удовлетворялся использованием ее в качестве простого трамплина к сюжету. В некоторых ранних произведениях Беляева условным фантастическим мотивировкам соответствовал такой же условный, лубочный гротеск в духе «Месс-Менд» Мариэтты Шагинян и «Треста Д. Е.» Ильи Эренбурга. В зрелом «Прыжке в ничто» и в романах о Тонио Престо реалистическая гиперболизация соотнесена уже с научной фантазией.

Наконец, Беляев сделал объектом научно-фантастического исследования самую природу смешного. Жизнерадостный человек и большой шутник, писатель в юности был незаурядным комедийным артистом-любителем. Психологическая правда злоключений Тонио Престо имеет, может быть, и автобиографическое происхождение. Герой рассказа «Мистер Смех» (1937) Спольдинг, изучающий перед зеркалом свои гримасы, - это отчасти и сам Беляев, каким он запечатлен на шутливых фотографиях из семейного альбома, что опубликованы в восьмом томе его Собрания сочинений.

Спольдинг научно разработал психологию смеха и добился мировой славы, но в конце концов оказался жертвой своего искусства - «Я анализировал, машинизировал живой смех. И тем самым я убил его… И я, фабрикант смеха, сам больше уже никогда в жизни не буду смеяться». Впрочем, дело сложнее: «Спольдинга убил дух американской машинизации», - заметил врач.

В этом рассказе Беляев выразил уверенность в возможности исследования эмоциональной жизни человека на самом сложном ее уровне. Размышляя об «аппарате, при помощи которого можно было бы механически фабриковать мелодии, ну, хотя бы так, как получается итоговая цифра на арифмометре», писатель в какой-то мере предугадал возможности современных электронных вычислительных машин (известно, что ЭВМ «сочиняют» музыку).

Художественный метод Беляева, чье творчество обычно относили к облегченной, «детской» литературе, на поверку глубже и сложней. На одном его полюсе - полусказочный цикл о волшебствах профессора Вагнера, а на другом - серия романов, повестей, этюдов и очерков, популяризировавших реальные научные идеи. Может показаться, что в этой второй линии своего творчества Беляев был предтечей современной «ближней» фантастики. Ее установка: «на грани возможного», объявленная в 40-50-е годы магистральной и единственной, привела к измельчению научно-фантастической литературы. Но Беляев, популяризируя реальные тенденции науки и техники, не прятался за науку признанную.

Он писал Циолковскому, что в романе «Прыжок в ничто» «сделал попытку, не вдаваясь в самостоятельное фантазирование, изложить современные взгляды на возможность межпланетных сообщений, основываясь, главным образом, на Ваших работах». Не вдаваясь в самостоятельное фантазирование… Но ведь в свое время даже такой выдающийся инженер, как академик А. Н. Крылов, объявлял проекты Циолковского научно несостоятельными.

По этому поводу Циолковский писал:

«…академик Крылов, заимствуя у О. Эбергарда его статью, доказывает устами этого профессора, что космические скорости невозможны, потому что количество взрывчатого вещества будет превышать самый реактивный прибор во множество раз».

Стало быть, ракетоплавание - химера?

«Совершенно верно, - продолжал Циолковский, - если взять для расчета порох. Но получатся обратные выводы, если порох заменить, например, жидким водородом и кислородом. Порох понадобился ученому, чтобы опровергнуть всеми признанную истину.»

Циолковский на десятилетия опередил свое время, - и не столько технические возможности, сколько узкие представления о целесообразности, о необходимости того или иного изобретения для человечества. И вот это второе, человеческое лицо «всеми признанной истины» писатель-фантаст Беляев разглядел лучше иных специалистов. Например, цельнометаллический дирижабль Циолковского - надежный, экономичный, долговечный, - он до сих пор бороздит воздушный океан лишь в романе Беляева.

Роман «Воздушный корабль» начал печататься в журнале «Вокруг света» в конце 1934 года. Вскоре редакция получила письмо из Калуги:

«Рассказ… остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие тов. Беляеву и почтенной редакции журнала. Прошу тов. Беляева прислать мне наложенным платежом его другой фантастический рассказ, посвященный межпланетным скитаниям, который я нигде не мог достать. Надеюсь и в нем найти хорошее…»

Это был роман «Прыжок в ничто».

«Глубокоуважаемый Константин Эдуардович! - отвечал Беляев. - …Я очень признателен Вам за Ваш отзыв и внимание… У меня была даже мысль посвятить этот роман Вам, но я опасался, что он „не будет стоить этого“. И я не ошибся: хотя у читателей роман встретил теплый прием, Як[ов] Ис[идорович] Перельман дал о нем довольно отрицательный отзыв в № 10 газеты „Литературный Ленинград“ (от 28 февр.)… Но теперь, поскольку Вы сами об этом просите, охотно исполняю Вашу просьбу и посылаю роман на Ваш суд. В настоящее время роман переиздается вторым изданием, и я очень просил бы Вас сообщить Ваши замечания и поправки… И я, и издательство были бы Вам очень благодарны, если бы Вы написали и предисловие ко второму изданию романа (если, конечно, Вы сочтете, что роман заслуживает Вашего предисловия).

Упоминаемая Беляевым рецензия Я. Перельмана, известного популяризатора науки, много способствовавшего распространению идеи освоения космоса, была необъективной и противоречивой. Перельман то требовал неукоснительно следовать практически осуществимому, то упрекал Беляева за популяризацию давно известного, то отвергал как раз новое и оригинальное.

Перельман, по-видимому, был недоволен тем, что в «Прыжке» не нашла отражения только что открытая Циолковским возможность достигнуть космических скоростей на обычном промышленном топливе. До того Циолковский (как видно из его возражений академику Крылову) возлагал надежду на очень опасную и дорогую пару - жидкие водород и кислород. Циолковский опубликовал свое открытие в газете «Техника» в мае 1935 года. Естественно, что в романе, вышедшем из печати в 1933 году, эта новая идея Циолковского никак не могла быть учтена.

Главное, однако, не в этом, а в том, что Перельман подошел к фантастическому произведению с точки зрения своей, чисто популяризаторской задачи, в которую научная фантастика, конечно же, не укладывается. И здесь он тоже не был последователен. Перельман противопоставлял «Прыжку в ничто» роман О. В. Гайля «Лунный перелет» как образец научной популяризации. Между тем немецкий автор основывался на работах своего соотечественника Г. Оберта, которые вовсе не были последним словом науки. Вот отрывки из письма Циолковского Перельману от 17 июня 1924 года:

«Глубокоуважаемый Яков Исидорович, пишу Вам главным образом затем, чтобы высказаться немного относительно работ Оберта и Годдарда (американский пионер ракетной техники. - А. Б.)… Во-первых, многие важные вопросы о ракете даже не затронуты теоретически. Чертеж же Оберта годится только для иллюстрации фантастических рассказов…» То есть скорей Оберт должен был иллюстрировать Гайля, а не наоборот. Циолковский перечисляет многочисленные заимствования Оберта из его работ. Стало быть, Гайль брал даже не из вторых, а из третьих рук и, во всяком случае, не мог служить для Беляева примером. Беляев был основательно знаком с трудами Циолковского. Еще в 1930 году он посвятил ему очерк «Гражданин эфирного острова».

Предисловие Циолковского ко второму изданию «Прыжка в ничто» (читатель найдет его на стр. 319 этой книги) по всем пунктам противоположно рецензии Перельмана. Знаменитый ученый писал, что роман Беляева представляется «наиболее содержательным и научным» из всех известных ему тогда произведений о космических путешествиях. В письме к Беляеву Циолковский добавлял (цитируем сохранившийся в архиве набросок письма): «Что касается до посвящения его мне, то я считаю это Ваш[ей] любезностью и честью для себя».

Поддержка окрылила Беляева. «Ваш теплый отзыв о моем романе, отвечал он, - придает мне силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений». Циолковский консультировал второе издание «Прыжка в ничто», входил в детали.

«Я уже исправил текст согласно Вашим замечаниям, - сообщал Беляев в другом письме. - Во втором издании редакция только несколько облегчает „научную нагрузку“ - снимает „Дневник Ганса“ и кое-какие длинноты в тексте, которые, по мнению читателей, несколько тяжелы для беллетристического произведения.»

«Расширил и третью часть романа - на Венере, - введя несколько занимательных приключений, с целью сделать роман более интересным для широкого читателя.»

«При исправлении по Вашим замечаниям я сделал только одно маленькое отступление: Вы пишете: „Скорость туманностей около 10 000 километров в сек.“, - это я внес в текст, но дальше пишу, что есть туманности и с большими скоростями…»

Отступление, впрочем, было не только в этом. Беляев отклонил совет Циолковского снять упоминание о теории относительности и вытекающем из нее парадоксе времени (когда время в ракете, несущейся со скоростью, близкой к скорости света, замедляется по отношению к земному).

Популяризируя, Беляев не исключал спорного и выдвигал свои, не заимствованные у Циолковского фантастические идеи. Перельман, например, осуждал Беляева за то, что в «Прыжке в ничто» ракету разгоняют до субсветовой скорости при помощи чересчур «проблематической для технического пользования» внутриатомной энергии. Но Беляев смотрел в будущее: без столь мощной энергетической установки, как атомный двигатель, невозможны дальние космические полеты. Современная наука настойчиво ищет в этом направлении. Беляев оптимистичнее Циолковского оценил сроки выхода человека в космос. Как он и предсказывал, первые космические полеты были осуществлены младшими современниками Циолковского. Сам же ученый, до того как он нашел возможность обойтись без водородо-кислородного горючего, отодвигал это событие на несколько столетий. В эпизодах на Венере мы найдем не только приключения, но и довольно логичный - по тем временам взгляд на формы внеземной жизни. «Кроты», своим горячим телом проплавляющие ходы в снеговой толще, шестирукие обезьянолюди в многоэтажных венерианских лесах и прочие диковинки - все это не буйная неуправляемая фантазия, а образы, навеянные научными представлениями того времени. Беляев знал, что Венера - более горячая планета, чем Земля, что природно-температурные контрасты на ней более резки, и, если в таких условиях вообще возможна жизнь, она необходимо должна была выработать более активные приспособительные признаки. Не обязательно, конечно, шесть рук, но это ведь, так сказать, биологически реализованная метафора.

Беляева интересовали не только космические проекты Циолковского. Сожалея об утерянных при перевозке книгах, он писал: «Среди этих книг были между прочим о „переделке Земли“, заселении экваториальных стран и проч. С этими Вашими идеями широкая публика менее знакома, мне хотелось бы популяризировать и эти идеи».

В середине 1935 года тяжело больной Беляев писал Циолковскому, что, не будучи в силах работать, обдумывает «новый роман - „Вторая Луна“ - об искусственном спутнике Земли - постоянной стратосферной станции для научных наблюдений. Надеюсь, что Вы не откажете мне в Ваших дружеских и ценных указаниях и советах.

Простите, что пишу карандашом, - я лежу уже 4 месяца.

От души желаю Вам скорее поправиться, искренне любящий и уважающий Вас А. Беляев».

На оборотной стороне листка с трудом можно разобрать дрожащие строки, выведенные слабеющей рукой Циолковского:

«Дорогой [Александр Романович].

Спасибо за обстоятельный ответ. Ваша болезнь, как и моя [неразборчиво], результат напряженных трудов. Надо меньше работать. Относительно советов - прошу почитать мои книжки - там все научно (Цели, Вне Земли и проч.).

Обещать же, ввиду моей слабости, ничего не могу.

Это было одно из последних писем умиравшего ученого. «Вторая Луна» в память Константина Эдуардовича Циолковского названа была «Звездой КЭЦ».

В романах «Звезда КЭЦ» (1936), «Лаборатория Дубльвэ» (1938) и «Под небом Арктики» (1938) писатель хотел на новом уровне ввести в свою фантастику тему коммунистического будущего. В его раннем романе «Борьба в эфире» авантюрный сюжет заглушил незатейливые утопические наброски. Теперь Беляев хотел создать роман о будущем на добротном научно-фантастическом сюжете. Советская социальная фантастика пересекалась с научно-технической не только своей устремленностью в будущее, но и своим методом.

«Наша техника будущего, - писал Беляев, - является лишь частью социального будущего… социальная часть советских научно-фантастических произведений должна иметь такое же научное основание, как и часть научно-техническая.»

Писатель понимал, что со временем уйдет в прошлое классовый антагонизм, исчезнет противоположность между физическим и умственным трудом и т. д. В романе о коммунизме, говорил Беляев, писатель должен «предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы 2 - 3 черточки в характере человека будущего». В произведении о сравнительно близком завтра советского общества, размышлял он, «может и должна быть использована для сюжета борьба с осколками класса эксплуататоров, с вредителями, шпионами, диверсантами. Но роман, описывающий бесклассовое общество эпохи коммунизма, должен уже иметь какие-то совершенно новые сюжетные основы.»

Какие же? «С этим вопросом, - рассказывал Беляев, - я обращался к десяткам авторитетных людей, вплоть до покойного А. В. Луначарского, и в лучшем случае получал ответ в виде абстрактной формулы: „На борьбе старого с новым“.» Писателю же нужны были конкретные коллизии и обстоятельства, это позволило бы дать живое действие. То есть невольно Беляев тянулся к прежней форме фантастического романа, в котором, писал он, «все держится на быстром развитии действия, на динамике, на стремительной смене эпизодов; здесь герои познаются главным образом не по их описательной характеристике, не по их переживаниям, а по внешним поступкам». Здесь писатель мог применить хорошо освоенные им приемы.

Беляев понимал, что социально-фантастический роман должен включать более обширные, чем в обычном научно-фантастическом, размышления о морали, описания быта и т. д., а «при обилии описаний сюжет не может быть слишком острым, захватывающим, иначе читатель начнет пропускать описания». Возникало противоречие. Именно поэтому, говорил Беляев, его роман «Лаборатория Дубльвэ» «получился не очень занимательным по сюжету».

Беляев думал и о другом. Он сомневался: «Захватит ли герой будущего и его борьба читателя сегодняшнего дня, который на преодолел еще в собственном сознании пережитков капитализма и воспитан на более грубых вплоть до физических представлениях борьбы?» Увлекут ли такого читателя иные конфликты? Не покажется ли ему человек будущего - «с огромным самообладанием, умением сдерживать себя» - «бесчувственным, бездушным, холодным, не вызывающим симпатий»?

Теоретически Беляев понимал, что автор социального романа о будущем не должен приспосабливаться к потребителю приключенческой фантастики, но на практике он все же вернулся к «сюжетному» стандарту, правда, несколько измененному. Погоню за шпионами, на которой строился современный ему фантастический роман 30-х годов (С. Беляева, А. Адамова, А. Казанцева), он заменил житейскими неожиданностями и стихийными препятствиями. Получился компромисс. Романы Беляева о будущем статичны, экспозиционны и этими своими качествами напоминают ранние его утопические очерки «Город победителя» и «Зеленая симфония».

В одном романе мы вместе с американским рабочим и сопровождающим его советским инженером совершаем путешествие по обжитому, механизированному Северу («Под небом Арктики»). В другом вместе с героями, которые ищут и никак не могут встретить друг друга, попадаем на внеземную орбитальную лабораторию («Звезда КЭЦ»). Мы видим удивительные технические достижения, в людей - деловито нажимающими кнопки, борющимися с природой, занимающимися исследованиями. О чем они думают, о чем спорят, как относятся друг к другу? Какой вообще будет человеческая жизнь, когда в ней не станет межпланетных гангстеров-бизнесменов («Продавец воздуха») и новоявленных рабовладельцев («Человек-амфибия»), претендентов на мировое господство («Властелин мира») и врачей-преступников («Голова профессора Доуэля»)? Неужели тогда останется только показывать успехи свободного труда да по случайности попадать в приключения?

Задавая вопрос об особенностях человеческих отношений при коммунизме, Беляев и не мог получить более конкретного ответа, чем о борьбе нового со старым, потому что эти отношения только-только начинали зарождаться, их нельзя было целиком предугадать - писатель сам должен был сделаться их разведчиком, его работа была «на стыке» теории научного коммунизма с живым художественным исследованием советской жизни. Беляев же надеялся построить модель социального будущего тем же методом умозрительной экстраполяции («…автор, - писал он, - на свой страх и риск, принужден экстраполировать законы диалектического развития»), что он освоил в своих технических и естественнонаучных утопиях. Для социально-фантастического романа такой путь был малопригоден. В социальную теорию живая действительность вносит поправки более сложные и неожиданные, чем в естественнонаучную. В воображаемой картине социального будущего оказывалось чересчур много неизвестных величин. Фантаст, не располагая конкретными новыми идеями, вынужден был возвращаться к общим местам о «борьбе противоположностей» и «отрицании отрицания». Задача Беляева осложнялась еще и в связи с тем, что писатель обращался к сравнительно близкому будущему. Там, справедливо замечал он, люди должны «больше напоминать современников, чем людей будущего». Только сравнение с живой действительностью могло дать меру этого сходства и различия.

Трудность, таким образом, состояла не в «художественном оформлении», но в том, чтобы поднять социальную фантазию на более точный, более научный уровень. Беляев же склонен был несколько механически переносить в будущее свои наблюдения над современностью. «В одном романе о будущем, - писал он, - я поставил целью показать многообразие вкусов человека будущего. Никаких стандартов в быту… одних героев я изображаю как любителей ультрамодернизированной домашней обстановки - мебели и пр., других любителями старинной мебели». Казалось бы, все верно: каждому по потребности. Но ведь расцвет высших потребностей, весьма возможно, поведет как раз к известной стандартизации низших, о которых говорит Беляев. Беляев механически прилагал «теорию будущего» к современному быту, тогда как между ними сложная, диалектическая связь. Необходимо было понять, что с удовлетворением самых насущных бытовых потребностей совершенней станут духовные идеалы.

Беляев не мельчил идеал. Это, говорил он, «социалистическое отношение к труду, государству и общественной собственности, любовь к родине, готовность к самопожертвованию во имя ее, героизм». Он крупным планом видел основу, на которой разовьется человек будущего, и у него были интересные соображения о психотипе этого человека. В повести «Золотая гора» (1929) журналист-американец, наблюдая сотрудников советской научной лаборатории, «все больше удивлялся этим людям. Их психология казалась ему необычной. Быть может, это психология будущего человека? Эта глубина переживаний и вместе с тем умение быстро переключить свое внимание на другое, сосредоточить все свои душевные силы на одном предмете…».

Но отдельные догадки и декларации Беляева оказались художественно не реализованными. Объясняя, почему в «Лаборатории Дубльвэ» он не решился «дать характеристики людей» и вместо того перенес внимание «на описание городов будущего», Беляев признавался, что у него оказалось «недостаточно материала». Вероятно, писатель хуже знал тех своих современников, кто шел в Завтра. Ведь в своих прежних сюжетах он привык к иному герою. Но дело было не только в его личных возможностях, а и в небольшом в то время историческом опыте советской действительности. Дальнейший шаг в осмыслении человека и общества будущего сделан был советской научно-фантастической литературой уже в каше время. Но мы будем помнить, что на этом пути Александр Беляев выступил первопроходцем.

Он верил в светлое будущее своей Советской Родины. Когда началась Великая Отечественная война, Беляев в патриотических статьях и очерках высказал горячую убежденность в победе. Вражеское нашествие застигло его под Ленинградом, в городе Пушкине, прикованным болезнью к постели. Дожить до освобождения писателю не довелось: он скончался в январе 1942 года. Но книги его продолжали участвовать в борьбе и созидании. Его фантастические романы наизусть пересказывали, вспоминает французский писатель и участник антифашистского Сопротивления Жак Бержье, узники лагеря смерти Маутхаузен. Их запрещала франкистская цензура. Ученые по сей день обращаются к его фантастике, размышляя о назревающих открытиях. Его романы по-прежнему читаются нарасхват и до сих пор возглавляют список самых любимых читателем произведений советской научной фантастики.

Этот сборник включает в себя в почти всю книгу стихов «Терруар одиночества» и немного из предыдущих книг: «Чистая женская лирика», «Свойства раковины», «Создаю небо» и следующей, которая еще пишется «А вместе».

Терруар одиночества» - место для вызревания различных одиночеств - одиночеств поэта, одиночества женщины, одиночества в любви, одиночества в жизни,во времени и месте, в возрасте и уровне эрудиции. жизни, во времени и месте, в возрасте и уровне

Стихи - это всегда попытка контакта. Контакта, например, внутреннего я с внешним телесным обликом. Или внешнего окружения с внутренним миром. Самоизоляция - есть схлопывание в черную дыру.

В стихах найденное внешнее гармоническое созвучие обнажает, делает отчетливой только мистически прозреваемую сущность взаимоотношений элементов природы, человека и вещей.

Человек думает всем телом, а не только логическими конструкциями. Чувства поэта всегда трагичны. Настолько громаден их объем, что подавляет. Разделить ношу можно только со стихами, иначе невозможно вынести. И бесконечная их полярность - это живые пульсации твоей плоти и мироздания в целом. Это всегда взаимоотношения, любой монолог - это диалог с внутренним собеседником, который часть твоего внутреннего мира. И даже природа, и история, и религия, и Бог вбираются во внутреннее пространство, становятся неотъемлемой частью тебя самой. «Но человек есть мир». Это то, что я могу сказать о «Терруаре одиночества». И вот этот образ отношения к миру, образ возможной позиции в какой-то момент изменился.

Началась другая книга стихов «А вместе». Но спасенная от отчуждения личность, которая в свой труд вкладывает душу, осталась. Спасти «душу живу» мне удалось в очередной раз, как и в других более ранних книгах стихов.

В тех книгах человек спасался чувством от овеществления. Мы не «призраки нагруженные знанием», из плоти и крови мы, утонувшие в материальных заботах сего дня, но ими не ограничены. Бороться за Жизнь и Смерть приходиться в области чувств (бомжи что-то не кончают жизнь самоубийством). Бороться, чтобы подняться до чувств. Чтобы писать что-то искренне, надо иметь страсть. И страсть - это не только эрос, это любые эмоции доведенные до пикового состояния. А потом надо выйти из него и взглянуть на дела рук своих с сознательной озабоченностью стилем. Это и есть мой философский подход.

Необходимым поэтическим элементом может быть и звуковая ценность слова, и цвет, нагнетаемый сравнениями, и линия длины строки - весь комплекс ощущений. Но только глубокий трепет духа собственно разговор с одушевленным миром - есть внутренний голос, есть индивидуальность, есть наш вопрос этому миру людей, который входит в тебя, и ты не можешь от них отречься, ибо мир и ты - суть одно и тоже. Остается ждать ответа. Остается ждать контакта.

Главная » Методики обучения » Вступительная статья к сборнику.