Громов летчик семья. Великая Отечественная война

Громов Михаил Михайлович – лётчик-испытатель Центрального аэрогидродинамического института.

Родился 11 (23) февраля 1899 года в городе Тверь. Русский. Детство и юность провёл в городах Калуга и Ржев (ныне Тверской области), посёлке Лосиноостровский (ныне в черте Москвы). В 1916 году окончил Московское реальное училище, в 1916-1917 годах учился в Московском высшем техническом училище (МВТУ). В июне 1917 года окончил авиационные теоретические курсы при МВТУ.

В Русской императорской армии с июня 1917 года. Обучался в Московской лётной школе.

В Красной Армии с февраля 1918 года. В июне 1918 года окончил Московскую лётную школу, до 1919 года был в ней лётчиком-инструктором.

Участник Гражданской войны: в ноябре 1919 – лётчик 29-го разведывательного авиаотряда (Восточный фронт). Участвовал в боях с войсками А.В.Колчака, но вскоре из-за болезни попал в госпиталь. В мае-ноябре 1920 – лётчик 2-го авиазвена Приуральского сектора войск внутренней охраны. Совершал боевые вылеты на разведку, разбрасывал листовки-воззвания.

С 1921 – лётчик-инструктор Московской авиационной школы, в 1922-1924 – начальник отделения боевого применения 1-й Высшей авиационной школы лётчиков (город Москва), в мае-июле 1924 – лётчик-инструктор и командир отряда в Высшей военной авиационной школе воздушной стрельбы и бомбометания (город Серпухов ныне Московской области).

В 1924-1930 – лётчик-испытатель Научно-опытного аэродрома (с 1926 года – Научно-испытательного института ВВС). Поднял в небо и провёл испытания многих типов самолётов – У-2 (По-2), И-4, И-3, АНТ-9, АНТ-7 (Р-6), АНТ-10 (Р-7) и других. 23 июня 1927 года при испытаниях истребителя И-1 на штопор впервые в стране выполнил вынужденный прыжок с парашютом из самолёта. Совершил ряд дальних перелётов:

10 июня – 13 июля 1925 года на самолёте Р-1 с бортмехаником Е.В.Родзевичем участвует в групповом перелёте Москва – Пекин (было пройдено расстояние 6.476 км за 52 часа лётного времени). 30 августа – 2 сентября 1925 года на самолёте Р-1 с бортмехаником Е.В.Родзевичем совершил перелёт Пекин – Токио.

31 августа – 2 сентября 1926 года на самолёте АНТ-3 «Пролетарий» с бортмехаником Е.В.Родзевичем совершил круговой перелёт Москва – Кёнигсберг – Берлин – Париж – Рим – Вена – Варшава – Москва (было пройдено 7.150 км за 34 часа 15 минут лётного времени).

10 июля – 8 августа 1929 года на самолёте АНТ-9 «Крылья Советов» с бортмехаником В.П.Русаковым совершил круговой перелёт Москва – Берлин – Париж – Рим – Марсель – Невер – Лондон – Париж – Берлин – Варшава – Москва (пройдено расстояние 9.037 км за 53 часа лётного времени). С апреля 1930 года – в запасе.

В 1930-1941 – лётчик-испытатель и командир авиаотряда Центрального аэрогидродинамического института. Поднял в небо и провёл испытания многих самолётов – АНТ-13 (И-8), АНТ-6 (ТБ-3), АНТ-14, АНТ-25, АНТ-20 «Максим Горький», АНТ-35, АНТ-42 (Пе-8), БОК-15 и многих других.

12-15 сентября 1934 года на самолёте АНТ-25 (второй пилот – А.И.Филин, штурман – И.Т.Спирин) совершил длительный полёт, во время которого достигнута рекордная дальность и продолжительность полёта самолёта – 12.411 км за 75 часов.

За мужество и героизм, проявленные при выполнении этого перелёта, Постановлением Центрального Исполнительного Комитета СССР от 28 сентября 1934 года Громову Михаилу Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. После учреждения знака особого отличия 4 ноября 1939 года М.М.Громову была вручена медаль «Золотая Звезда» №8.

Вновь в армии с ноября 1936 года. 12-14 июля 1937 года на самолёте АНТ-25 совершил беспосадочный перелёт (второй пилот – А.Б.Юмашев, штурман – С.А. Данилин) по маршруту Москва – Северный полюс – Сан-Джасинто (США) протяжённостью 10.148 км по прямой (полётное время – 62 часа 17 минут), во время которого были установлены 3 мировых авиационных рекорда дальности полёта (из них 1 – абсолютный).

В 1940-1941 – начальник Научно-технической группы Наркомата авиационной промышленности СССР, в марте-августе 1941 – начальник Лётно-исследовательского института (посёлок Стаханово, ныне город Жуковский Московской области).

В августе-декабре 1941 года находился в правительственной командировке в США по вопросу приобретения американских самолётов.

Участник Великой Отечественной войны: в декабре 1941 – феврале 1942 – командир 31-й смешанной авиационной дивизии (Калининский фронт), в феврале-мае 1942 – командующий ВВС Калининского фронта, в мае 1942 – мае 1943 – командующий 3-й воздушной армией (Калининский фронт), в мае 1943 – июне 1944 – командующий 1-й воздушной армией (Западный и 3-й Белорусский фронты). Соединения под его командованием участвовали в оборонительной операции в районе города Белый, в Ржевско-Сычёвской, Великолукской, Демянской, Орловской, Спас-Деменской, Смоленской и Витебской операциях.

В 1944-1946 – начальник Главного Управления боевой подготовки фронтовой авиации ВВС, в 1946-1949 – заместитель командующего Дальней авиацией.

В мае 1949 – июле 1955 – начальник Управления (с ноября 1954 года – отдела) лётной службы Министерства авиационной промышленности СССР. С августа 1955 года генерал-полковник авиации М.М.Громов – в запасе.

В 1959-1961 – председатель Федерации тяжёлой атлетики СССР. Руководил подготовкой и выступлением сборной СССР по тяжёлой атлетике на XVII Олимпиаде в Риме в 1960 году.

Депутат Верховного Совета СССР 1-2-го созывов (в 1937-1950 годах).

Генерал-полковник авиации (1944), заслуженный лётчик СССР (17.07.1925), заслуженный мастер спорта СССР (24.02.1969), профессор (1937). Награждён 4 орденами Ленина (28.09.1934; 21.02.1945; 25.02.1969; 23.02.1984), орденом Октябрьской Революции (23.02.1979), 4 орденами Красного Знамени (17.07.1925; 1.09.1937; 3.11.1944; 24.06.1948), орденами Суворова 2-й степени (30.08.1943), Отечественной войны 1-й степени (23.11.1942), 3 орденами Красной Звезды (27.10.1932; 17.08.1933; 28.10.1967), медалью «За трудовую доблесть» (16.09.1960), другими медалями, французским орденом Почётного Легиона степени командора (1945), другими иностранными наградами. Удостоен медали де Лаво (ФАИ, 1937).

Бюст М.М.Громова установлен на территории Лётно-исследовательского института, носящего его имя. Его именем также названы площадь в городе Жуковский Московской области, улицы в Москве, Екатеринбурге, Твери и Златоусте (Челябинская область). Имя М.М.Громова носят лицей в Жуковском и школа в Киеве. В Москве на доме, в котором он жил, и в Жуковском на здании, в котором он работал, установлены мемориальные доски.

Примечание: В документах фигурирует ошибочная дата рождения – 24 февраля 1899 года, возникшая из-за неверного перевода старого стиля на новый.

Сочинения:
Тому, кто хочет летать и работать лучше. М., 1958;
Через всю жизнь. М., 1986;
О лётной профессии. М., 1993;
На земле и в небе. Жуковский, 1999;
На земле и в небе. 2-е издание, доп. и испр. Москва, 2005;
На земле и в небе. 3-е издание. М, 2011;
Тому, кто хочет летать и работать лучше. 2-е издание. М., 2012.

Воинские звания:
Полковник (11.1936)
Комбриг (22.02.1938)
Генерал-майор авиации (3.05.1942)
Генерал-лейтенант авиации (30.04.1943)
Генерал-полковник авиации (19.08.1944)

Михаи́л Миха́йлович Гро́мов (12 (24) февраля (18990224 ) , Тверь - 22 января , Москва) - советский лётчик и военачальник, генерал-полковник авиации, спортсмен , профессор , Герой Советского Союза .

Биография

Согласно автобиографии, публикация которой в начале 1970-х годов была чрезвычайно затруднена по причине цензуры (автор назвал этот процесс «хождением по мукам»), Михаил Громов имел в своём социальном происхождении как дворянские, так и крестьянские корни. Отец, Михаил Константинович Громов, происходил из семьи дворянской интеллигенции. Как человек чрезвычайно одарённый, он рано проявил разнообразные способности, в том числе в музыке и рисовании. После гимназии он поступил на медицинский факультет Московского университета и далее служил военным врачом.

Мать, Любовь Игнатьевна Андреева, происходила из малограмотной крестьянской семьи, когда подросла, то убежала из дома в Петербург, чтобы получить образование. Там она окончила акушерские курсы, вернулась в Тверь и повстречалась с Михаилом Константиновичем Громовым. Вскоре они тайно обвенчались. Брак их был «неравным», и родные отца М. Громова, узнав о нём, вынуждены были этот брак отвергнуть.

Учёба и карьера

• окончил Реальное училище Воскресенского .
• В - учился в МВТУ .
• В окончил авиационные теоретические курсы при МВТУ .
• С в армии.
• В окончил Московскую лётную школу, оставлен в ней лётчиком-инструктором .
• В - - на лётно-испытательной работе в НИИ ВВС (ГЛИЦ МО им. В.П. Чкалова).
• 22 февраля 1938 - комбриг.
• В - - в ЦАГИ .
• С марта по август - начальник .

Достижения

Провёл испытания многих известных самолётов. Выполнил ряд дальних перелётов по Европе , в Китай и Японию .

Занимаясь спортом (бегом и гимнастикой), будучи среди первых спортсменов-тяжелоатлетов в Красной Армии, в 1923 году стал чемпионом СССР по тяжёлой атлетике (в тяжёлом весе) .

Звания

Награды

Память

• Именем М. М. Громова названы улицы в Твери, Москве (Улица Громова), Махачкале, Севастополе , Екатеринбурге , Витебске , Днепропетровске , Челябинске , Владивостоке , Ярославле, площадь в Жуковском Московской области .
• Имя прославленного лётчика носит .
• Именем М. Громова назван пассажирский широкофюзеляжный самолёт Ил-96-300 RA-96015 российской авиакомпании «Аэрофлот» .
• Пионерская дружина школы № 64 г. Свердловска носила имя М. М. Громова.
• МОУ Лицей № 14 имени М. М. Громова в г. Жуковский.
• Лицей № 227 города Киева носит имя М. М. Громова.
• Имя М. М. Громова носит Тверской аэроклуб.
• Именем М. М. Громова назван сверхзвуковой стратегический бомбардировщик-ракетоносец Ту-160 .
• «Громов» - позывной самолётов российской авиакомпании Московия .

В филателии

• Почтовые марки и конверты

Имя Громова упоминается в песне «Боевая Сталинская»

И ребятам есть одна забота:
Подрасти бы только поскорей,
Чтоб водить, как Громов, самолёты,
Быть бойцом Республики своей.

После выхода в 1943 году фильма «Воздушный извозчик» актёры Михаил Жаров и Людмила Целиковская провели три месяца в расположении 3-й воздушной армии Громова, выступая перед лётчиками. Громов показал Жарову ложный аэродром армии, который вошёл впоследствии как сюжет фильма «Беспокойное хозяйство» .

Сочинения

Напишите отзыв о статье "Громов, Михаил Михайлович"

Литература

• Кригер Е. Герой Советского Союза М. М. Громов. - М., 1938.
• Резниченко Г. И. Вся жизнь - небу / Григорий Резниченко.. - М .: Политиздат , 1983. - 96 с. - (Герои Советской Родины). - 200 000 экз. (обл.)
• Чуев Ф. И. Солдаты империи. Беседы. Воспоминания. Документы. - М.: Ковчег, 1998. (первая глава о М. Громове - «»)
• «С.П. Королёв. Энциклопедия жизни и творчества» - под редакцией В.А. Лопота, РКК "Энергия" им. С.П. Королёва, 2014 г. ISBN 978-5-906674-04-3

Примечания

Ссылки

. Сайт «Герои Страны ».

• .
• (рус.) . Проверено 28 июня 2013. .

Отрывок, характеризующий Громов, Михаил Михайлович

У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к"асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г"афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г"ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест"у п"о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l"un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe"ai tapisse"ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу"ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г"афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова"ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.

Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.

Состоялась презентация нового издания замечательной книги М. М. Громова «На земле и в небе». По просьбе Нины Георгиевны Громовой, вдовы легендарного летчика, главный научный сотрудник ЦАГИ, доктор технических наук Г. А. Амирьянц написал послесловие к книге, которое по какому-то недоразумению или чьему-то умыслу не было включено в издание. А между тем оно, несомненно, украсило бы книгу. Потому мы предлагаем его вниманию наших читателей.

…Мало какой самолет и мало какой летчик нашей страны получили мировое признание - нетрудно убедиться в этом, заглянув в любые иностранные справочники и энциклопедии по авиации. В чем-то виноваты мы сами, в чем-то сказывается необъективность «судей» международного авиационного сообщества, но это факт: нас не знают, никогда особо не любили и не любят поныне. Одним из редких исключений был в свое время Михаил Михайлович Громов. После выдающихся перелетов 1920-х годов в Японию и по столицам Западной Европы французские летчики-ветераны избрали его почетным членом своего знаменитого клуба и назвали лучшим летчиком. Это неофициальное звание было подхвачено прессой других стран. И это притом, что главные достижения летчика - действительно мирового уровня - еще только предстояли. Громов мастерски испытал около двух десятков разных типов отечественных самолетов 1920-30-х годов: от крохотного У-2 до гиганта ТБ-7. Он - один из наших первых Героев и участников уникальных дальних перелетов, в которых, особенно в 1930-е годы, наряду с выдающимися качествами пилота, навигатора проявил и необыкновенную физическую силу. Это неудивительно, ведь в юности Громов был одним из лучших российских спортсменов-тяжелоатлетов и всю жизнь увлекался различными видами спорта. Блестящий знаток новейшей авиационной техники, учившийся еще у Жуковского на его знаменитых курсах, глубокий специалист в области психологии и физиологии, тонкий ценитель литературы, музыки, театрального и живописного искусства, человек, чьим присутствием и мнением дорожили и сильные мира сего (достаточно вспомнить Сталина, Рузвельта, Черчилля), он был героем-интеллектуалом. Он не имел высшего образования, но повседневной работой над собой достиг высшей образованности. Летчик, профессор в 36 лет, он во многом стал первопроходцем в науке о летных испытаниях, в психологии летного труда. Несколько написанных им книг, даже небольших, ждала одинаковая судьба - они быстро становились настольной книгой летчиков и библиографической редкостью, ценимой не только авиаторами. Трудно переоценить роль М. М. Громова как педагога и организатора - в самом широком смысле этих слов, как, наконец, военачальника, командовавшего в войну и воздушными армиями. Однако, ни этого, ни того, что он в 1940 году организовал знаменитые впоследствии Летно-исследовательский институт и Школу летчиков-испытателей (в 1946 году), не хватило, чтобы воздать ему должное при жизни. Он видел в прожекторах славы тех же летчиков, людей вполне достойных того, но сделавших несравнимо меньше, чем он. Около полувека назад были названы первые десять заслуженных летчиков-испытателей СССР. Все они в той или иной мере - его ученики, естественно, почитавшие его первым летчиком-испытателем страны, но его в этом списке самых-самых не было! И. В. Сталин любил В. П. Чкалова и назвал его великим летчиком нашего времени, но был сдержан и строг с его учителем - Громовым! Г. Ф. Байдуков, биограф и друг Чкалова, сам блестящий пилот и многогранная личность, отдавая должное Чкалову, открыто признавался, тем не менее, что их общим богом был Громов: «Он видел нас насквозь, - говорил Георгий Филиппович. - Но не давал никому и малейшего повода подумать об этом». Байдуков сознавал, что Чкалова и его самого, людей из простого народа, вознесли именно за то, что на их примере можно было показать, что дала Советская власть человеку из самых низов. Громов, человек, не скрывавший своего дворянского происхождения, беспартийный, всегда сторонившийся власть предержащих, во многом был противоположностью им. Более того, он мог вступить в спор с этой властью, когда вытаскивал из Колымы таких людей, как С. П. Королев, когда заступался за того же, хулиганившего в молодости, Чкалова... Сталин заботливо накрывал пледом у себя на даче на юге «уставшего» после застолья Чкалова. Громов же, человек совершенно другого масштаба, никогда не был так приближен к всесильному вождю, который хоть и уважал его, и ценил, но всегда был с ним только на Вы. При всей своей былинной стати подлинного, почти античного героя, при всем своем вкладе в становление авиации страны и утверждение ее славы, при всех своих заслугах в победе над фашизмом Громов оставался в тени. Более того, нередко слышал несправедливые, незаслуженные укоры…

Михаил Громов

Давней, потаенной мечтой Громова как летчика был беспосадочный кругосветный перелет. Еще в конце 30-х годов он участвовал в испытаниях самолетов Бюро особых конструкций - БОК с герметической кабиной, как и в работах по развитию в этом направлении проекта самолета на основе испытанного им АНТ-25. После войны, в 1947 году, будучи заместителем Главкома Дальней авиации, генерал-полковник Громов горячо поддержал чрезвычайно смелый и весьма тщательно проработанный проект инженера ЦАГИ Б. А. Кирштейна самолета для беспосадочного облета Земли в течение 150 часов на дальность 45 тысяч км. Эта малоизвестная история говорит о многом: о бесстрашии и патриотизме летчика, о его целеустремленности, могучей силе и… бессилии... Проект самолета цельнодеревянной конструкции весом в 26 тонн с одним дизельным мотором АЧ-30, с крылом размахом около 42 метров, с ламинаризированным профилем Громов сразу оценил как вполне реальный, и вместе с конструктором обратился за поддержкой к И. В. Сталину. 48-летний Громов видел себя пилотом уникальной машины, дававшей возможность достигнуть - пусть ценой чрезвычайно большого риска - фантастического результата, к которому стремился всю жизнь, результата, который после тяжелейшей мировой войны прославил бы страну мирным достижением мирового масштаба.

Михаил Громов

Было несколько заседаний комиссии экспертов высшего уровня, и политическое решение должно было опираться на их мнение. Ученые - в пору, когда головы летели даже за малейшие промашки, - были осторожны, и Громову с самого начала пришлось настойчиво доказывать, что их основные критические замечания и сомнения в целом не основательны.

Нина Георгиевна Громова не знала об этом проекте почти ничего (в вопросах, касавшихся работы, Михаил Михайлович был всегда замкнут и немногословен даже с самым близким человеком). Но, как она вспоминала недавно, однажды, году в 48-м, к ним на дачу приезжали конструкторы А. Н. Туполев и А. А. Архангельский. Запомнился итог их разговоров с мужем: в стране послевоенная разруха, сейчас не до рекордных перелетов. Громов видел, что материальные издержки поддержанного им проекта самолета - предельно простой конструкции, оснащенного вполне освоенным дизельным мотором, - ничто по сравнению с важностью достигаемого результата. Чтобы убедиться в этом, возможно, после тех самых споров на даче, Громов, как рассказывал мне уже Кирштейн, продиктовал текст письма, переданного в августе 1948 года в Кремль.

В конце августа 1948 года Громова и Кирштейна пригласили на расширенное заседание к военному министру Н. А. Булганину, которому Сталин поручил разобраться с инициативой Громова и представить свои предложения. Одним из тех, кто на совещании горячо поддержал инициативу, был Г. Ф. Байдуков. Явно положительно был настроен и военный министр, не скрывавший заинтересованности Правительства перелетом. Несмотря на очевидную осторожность и критические замечания Туполева и Ильюшина, а также министерских чинов авиационной промышленности по стоимости, срокам реализации проекта и т. д., Булганин обещал всемерную помощь…

Громов когда-то в войну говорил Сталину, что считает себя слугой народа и готов работать там, где нужно стране. Борясь за беспримерный, но рискованный проект, он, опять-таки, думал не столько о себе, сколько о своей стране. О ней в самом конце своей книги, подводя главный итог, он напишет пронзительные слова: «Больше всего на свете я люблю свою Родину, со всеми ее достоинствами и недостатками…».

После совещания у Булганина до Громова, понявшего вскоре бессмысленность новых усилий, окольными путями стала доходить информация о каких-то положительных решениях наверху, но постепенно и умело разговоры о проекте стали заглушаться…

Михаил Громов

Десятилетия в конце своей жизни официальными властями Михаил Михайлович был отлучен от авиации. До 1955 года он возглавлял Управление летной службы Министерства авиационной промышленности. Многие летчики-испытатели сохранили об этом периоде его работы, не говоря уже о его собственной уникальной карьере испытателя и участника выдающихся перелетов, самое доброе, порою восторженное воспоминание. Один из выдающихся советских летчиков-испытателей Юрий Гарнаев, чрезвычайно трудно пробивавшийся в испытатели, благодарно говорил: «Когда передо мной закрывали двери, Громов пропускал меня через окно». Михаил Михайлович предъявлял исключительно жесткие требования к людям, стремившимся в испытатели. Военный летчик Гарнаев в 1945 году провинился и был осужден, работал по освобождении слесарем в ЛИИ, техником и парашютистом, наконец, заведующим клубом. Громов сумел оценить настойчивость Гарнаева в достижении поставленной цели, а, главное, сумел увидеть его талант яркого универсального испытателя…

У Громова было хорошее взаимопонимание с такими руководителями авиационной промышленности, как А. И. Шахурин и, особенно, М. В. Хруничев. Осложнения наступили, когда в 1953 году Хруничева на посту министра сменил П. В. Дементьев. Громов имел неосторожность возражать ему в вопросах, в которых разбирался лучше кого бы то ни было - в летных испытаниях. Дементьев заставил Громова уйти. Уйти в 56 лет, причем так, что ни один Генеральный конструктор, в том числе А. Н. Туполев, ни один руководитель, в том числе начальник ЦАГИ, не предложили ему работы. Многим ему обязанный С. П. Королев, будучи уже всесильным, о Громове также не вспомнил. Как не вспомнили генерал-полковника авиации и выдающегося военачальника - военные. Как не вспомнили профессора Громова академические круги. Обиды человека, который еще в 30-е годы был удостоен высших международных наград и титулов, а теперь забытого в собственной стране, униженного морально и материально, можно только представить. Однажды, правда, позвонил сам Леонид Ильич Брежнев и поздравил с днем рождения...

Михаил Громов

Михаил Михайлович не был обделен добрыми друзьями, талантливыми и преданными, о которых с такой любовью и открытостью он написал в своей книге. Грело душу уважение многих ярких личностей в авиации, таких, как С. Н. Анохин, М. А. Нюхтиков, В. К. Коккинаки, Р. И. Капрэлян, В. В. Решетников… Но это только усиливало переживания хоть и «железного», но ранимого Громова от чьего-то предательства (было и такое), а, главное, - от сознания собственной невостребованности для большого, достойного дела в авиации. Важной представительской роли, которую он играл в общественной жизни страны, в спорте высших достижений тяжелой атлетики и конного спорта, ему, высшему профессионалу в авиации, было, очевидно, недостаточно. В итоге, резко обострились проблемы с сердцем, настроение упало настолько, что Михаил Михайлович оказался даже на грани самоубийства. Спасли мудрость и тепло семьи: жены Нины Георгиевны и дочери Софочки... Спасла любовь к природе и искусству. Спасла привязанность к лошадям и собакам, отвечавшим пониманием, лаской и преданностью...

Именно преданность высоким принципам, преданность друзьям и учителям, преданность авиации и школе ЦАГИ были, кажется, доминантой жизни Громова. За всю долгую и яркую историю ЦАГИ, пожалуй, никто не поднялся до столь высокой оценки его деятельности, как Громов, написавший в своей книге: «Единственным источником научного авиационного прогресса был и остается ЦАГИ». В ЦАГИ раскрылись многие выдающиеся таланты нашей страны и мира. Среди них одним из самых ярких, своеобразных и многогранных был талант летчика и человека Михаила Михайловича Громова. В институте помнят и любят его. В стенной газете ЦАГИ, выпущенной к 80-летию Громова, великий и мудрый летчик рассказал не только о своем позывном - «Стрела», но и о столь же целеустремленном девизе: «Сегодня сделать лучше, чем было вчера, сделать лучше других. Только вперед!».

Встреча двух поколений. Слева направо: Александр Иванченков, Владимир Джанибеков, Жан-Лу Кретьен, Михаил Михайлович Громов, Георгий Филиппович Байдуков, Георгий Тимофеевич Береговой

Мы, по обыкновению своему, не воздали должного живому Громову. Он прожил удивительно богатую жизнь, полную драматических, а в последние годы и трагических событий. В одной из американских книг об «отважных мужчинах» есть такие строки: «Громов был больше, чем опытный, искусный пилот. Он был мечтателем, смотревшим на землю сверху, как и должен смотреть на нее авиатор, летающий на большие расстояния». Да, он был романтиком. Но мало кто так прочно стоял на земле, мало кто так много знал и умел, мало кто так чувствовал и ценил возвышенное. В полном соответствии с нешуточным «предписанием» Э. Хэмингуэя для настоящих мужчин, у Громова было четыре жены, и он был образцом порядочности в личной жизни. Он совершал подвиги в небе и оставался скромным на земле. В нем соединилось столько талантов, около него было столько выдающихся людей, что трудно представить более яркую, более значительную и более неразгаданную личность... Казалось, такие люди - главное богатство страны, и о них должны быть написаны тома. Но давно уже на сцене - другие герои. Будем надеяться, что время достойного признания Михаила Михайловича Громова еще придет. И поможет этому его собственная книга, искренняя, честная, талантливая.

Геннадий Ашотович Амирьянц,
доктор технических наук

Официальный Сайт КЛУБА ГЕРОЕВ ГОРОДА ЖУКОВСКОГО

Двойной Удар Сталина: Мировые Достижения в Воздухе

Валерий Чкалов (слева) и Сталин

Валерий Чкалов не захотел делиться славой с Михаилом Громовым. Заставить мир восхищаться — время от времени русским это удавалось. Особыми мастерами эффектных презентаций были Сталин и его команда. Летом 1937 года Советы нанесли двойной удар по мировым достижениям в воздухе: не успели еще отгреметь фанфары по поводу перелета Валерия Чкалова через полюс в Америку, а уже другой русский ас, Михаил Громов, на своем самолете махнул через северную макушку Земли в США, установив абсолютный рекорд дальности. Но этот чудо-полет состоялся не благодаря, а скорее вопреки всем обстоятельствам. И роль серьезной помехи для Громова сыграл его коллега, любимец советской страны.

Но этот чудо-полет состоялся не благодаря, а скорее вопреки всем обстоятельствам. И роль серьезной помехи для Громова сыграл его коллега, любимец советской страны.

Первоначально они собирались лететь в Америку по северному маршруту вместе — Чкалов и Громов. Для осуществления такого замысла было два «дальнобойных» самолета «АНТ-25» конструкции Туполева — «опытный» (NO-25-1) и «дублер» (NO-25).

«Джентльменское соглашение» о совместном трансконтинентальном полете два замечательных советских летчика заключили… в номере парижской гостиницы. Это случилось в ноябре 1936 г. во время очередной Международной авиационной выставки, проводившейся в столице Франции, куда Громов и Чкалов прибыли для выполнения показательных полетов на новейших машинах, собранных в СССР. Сам Громов впоследствии вспоминал: "Вечерами мы с Чкаловым вели разговоры о полете через Северный полюс.

Пришли к обоюдному согласию лететь на двух самолетах и, конечно, просить об этом Сталина…". А позднее в разговоре с известным журналистом Ю. Каминским Михаил Михайлович уточнил, что предполагалось осуществить «двойной перелет с нарастающим эффектом»: Чкалов, совершив «прыжок через полюс», приземляется на первом же подходящем американском аэродроме, а летящий вслед за ним самолет Громова продолжает свой рейд над Америкой до тех пор, пока не будет установлен новый мировой рекорд дальности по прямой.

К концу 1936-го командиры обоих экипажей отправили докладные записки на имя Сталина с просьбой разрешить арктический перелет в Америку. Весной 1937 года на совещании у «хозяина» Чкалов смог убедить вождя. Но говорил Валерий Павлович только за себя — о громовском экипаже вообще не упоминалось. А сам Михаил Михайлович тогда находился в госпитале по поводу обострившейся у него язвы желудка.

В итоге, когда Громов вернулся в строй, Чкаловым уже было получено добро. Наверстывая упущенное время, Михаил Михайлович обратился в высшие инстанции и сумел доказать руководителям страны целесообразность участия в таком межконтинентальном рейде двух самолетов. Казалось, что этот проект будет реализован: оба экипажа — Чкалова и Громова — готовились к уникальному воздушному рейду, однако…

Когда до предполагаемого старта оставалось совсем немного, произошла неприятная история с громовским «опытным» «АНТ-25». Вот как об этом вспоминал штурман С. Данилин: «С определенного момента становилось все заметнее, что Чкалов хочет лететь отдельно и первым… и он будет очень рад, если мы задержимся… Ему не хотелось лететь одновременно с нами, так как было трудно сказать, кто лучше выполнит такой перелет, а быть вторым в таком деле Чкалову не хотелось… Это тайное противостояние прекратилось неожиданно, в один миг. В первых числах июня вдруг выяснилось, что двигатель на самолете Чкалова оказался непригодным для полета. Для наших самолетов моторы готовились по специальным техническим требованиям… проходили очень сложные испытания… И вот теперь было принято решение снять двигатель с нашего самолета и передать Чкалову. Нас об этом даже не поставили в известность, и всю операцию провели за одну ночь… Стало совершенно ясно, что Чкалов полетит раньше нас…».

Экипаж NO-25 подкузьмил своим товарищам-соперникам еще и со специальными полетными картами Арктики и Северной Америки. Двойной комплект таких карт был передан чкаловскому штурману Белякову, а тот все их оставил у себя, не поделившись с коллегой Данилиным. Пришлось экипажу Громова пользоваться обычными географическими картами.

Весьма вероятно, что эти и другие преференции экипаж Чкалова получал с одобрения самых высоких инстанций. Виною всему — классовое происхождение. Если у Чкалова—Байдукова—Белякова с рабоче-крестьянскими корнями был полный порядок, то у «громовцев» обнаруживалась явная закавыка: сам Михаил Михайлович и его второй пилот А. Юмашев были из дворян, мать штурмана С. Данилина воспитывалась до революции в семье богатого купца… И еще одно «отягчающее обстоятельство»: вся эта тройка авиаторов была беспартийная. Разве можно таким давать право первого сверхдальнего полета за океан к капиталистам?!

В итоге в июне 1937 г. через полюс в США полетел самолет «дублер» NO-25 с чкаловским экипажем. Как знать, если бы Валерию Павловичу и его товарищам удалось не просто «перепрыгнуть» на Американский континент, но и добиться при этом рекордной дальности полета, Громов мог бы вовсе лишиться шансов воплотить свою трансконтинентальную мечту в жизнь. Но Чкалов «не дотянул» до требуемых тысяч километров. И почти месяц спустя после него, ранним утром 12 июля 1937 г., с того же подмосковного аэродрома стартовал громовский «опытный» «АНТ-25» с номером NO-25-1. Через 62 часа 17 минут он приземлился, преодолев около 11000 километров, неподалеку от местечка Сан-Джасинто в окрестностях Лос-Анджелеса (Громов выбрал для посадки обычное поле). После всех измерений и уточнений комиссары Международной авиационной федерации (ФАИ) зафиксировали абсолютный мировой рекорд дальности полета по прямой — 10 418 км.

Репортажи в американских газетах были выдержаны в восторженно-уважительных тонах. Вскоре после успешного завершения полета экипаж М. Громова получил с родины поздравительную телеграмму, подписанную едва ли не всеми членами Политбюро во главе со Сталиным. Позднее за свой рекордный полет летчики удостоились высших наград СССР. А. Юмашев и С. Данилин стали Героями Советского Союза, а командиру М. Громову, который уже имел это звание, вручили орден Ленина. Международная авиационная федерация сочла их достойными своей самой престижной награды — медали Анри де Лаво. Следующим после «громовской» тройки гражданином СССР — кавалером такой медали стал первый космонавт Юрий Гагарин.

Неизвестно, как могли бы складываться отношения двух наших выдающихся летчиков в дальнейшем, «рейтинг» кого из них стал бы выше: спустя год с небольшим Чкалов трагически погиб. Но все-таки оценку верховной властью этих рекордных полетов образца лета 1937 года можно выявить, хотя бы косвенно. Товарищ Сталин и его приближенные явно отдавали приоритет Чкалову. И это подтверждает судьба двух уникальных самолетов «АНТ-25», которые смогли одолеть столь непростой путь через Северный полюс. Один из них, чкаловский, уже много лет бережно хранится в музее, а другой — громовский — еще до начала войны был использован в качестве мишени для бомбометания на учебном полигоне…

Любопытные факты сообщил вице-президент Московской ассоциации полярников Юрий Бурлаков, подготовивший книгу о высокоширотных воздушных экспедициях 1937 года. По расчетам специалистов, уменьшение веса загрузки самолета на 1 кг позволяло увеличить дальность полета на 1 км. Поэтому, готовясь идти на рекорд, экипаж Громова снял с самолета все «лишнее» (в том числе максимально сократив аварийный запас и даже выкинув из бортовой аптечки большую часть лекарств и перевязочных материалов). «В случае чего все равно этим воспользоваться не придется!» — утверждали летчики. Дошло до того, что они даже укоротили кусачками концы всех крепежных болтов, выступающие из гаек! Старт был назначен на утро 12 июля. А накануне «въедливый» Громов добился разрешения выполнить еще один контрольный полет. Этот тест чуть не кончился катастрофой. Едва самолет поднялся в воздух, вдруг резко подскочила температура воды в системе охлаждения, так что пилоту пришлось выключить двигатель. Громов каким-то чудом сумел, развернув машину на малой высоте, спланировать на полосу аэродрома. Проведенное расследование показало, что в случившемся виноват дефект одной из мелких деталей: сломалась тяга поворота створок жалюзи радиатора, и в результате двигатель оказался лишен воздушного охлаждения. Случись такая беда в начале рекордного полета, когда «АНТ» был полностью загружен топливом и снаряжением, — его гибель была бы неизбежна.

Поскольку экипаж Громова шел на побитие мирового рекорда дальности, пришлось немного изменить маршрут полета по сравнению с чкаловским и отклониться к востоку — так, чтобы пролететь над островом Колгуев и Новой Землей, где заранее разместились спортивные комиссары ФАИ. При прохождении этих КП самолет снижался, и с него сбрасывали вымпелы. «По следам» удавшегося рейда экипажа Громова в СССР стали готовить новый сверхдальний авиаперелет. Для этого в конструкторском бюро В. А. Чижевского был разработан высотный самолет «БОК-15», который, по расчетам, мог преодолеть 25 тысяч километров, летя на высоте 12000 метров. Предполагалось совершить на этой крылатой машине беспосадочный полет вокруг Земли на широте Москвы, и два специально сформированных экипажа во главе с М. Громовым и Г. Байдуковым даже начали подготовку к такой воздушной кругосветке, однако реализовать смелые планы помешала начавшаяся война.

Июль 22nd, 2012 | Category: Эхо Истории

Памятник на территории ЛИИ им. М. М. Громова в г. Жуковский

Мемориальная доска на доме на площади Восстания, в котором в 1970 - 1985 гг. жил пилот №1

"Философ подвига, теоретик героизма". Михаил Громов

В двадцатом веке прошлого столетия Россия занимала одну из высоких строчек в рейтинге судостроителей. В распоряжении страны было все: военные корабли, туристические лайнеры, ледоходы и так далее. Многие научные экспедиции финансировались государством и имели свои плоды: открытия, совершенные советскими моряками, славятся до сих пор.

Но дела шли не всегда гладко. Различные курьезные ситуации выбивали мореплавателей из колеи. А самый тяжелый случай за всю судоходную практику был в 1985 году, когда ледоход «Михаил Громов» простоял 133 дня во льдах Антарктики . Это реальная история, читая которую удивляешься мужеству и доблести советских моряков.

Немного исторических фактов
Ледоход «Михаил Сомов» назван в честь ученого-исследователя ледяных берегов М.М. Сомова. Этот корабль является прототипом ледохода «Михаил Громов» . Заложили в середине октября 1974 года, а уже в феврале 1975 года судно спустили на воду. Заказчиком выступал Государственный комитет по гидрологии и гидрометеорологии СССР .

За все время эксплуатации на ледоходе было проведено более двадцати научных экспедиций. Ученые изучали ледовый и гидрометеорологические режимы Южного океана, совершая высадку на берега Антарктики . Судно предназначалось не только для экспедиций, но и для доставки различного провианта исследователям.

Ледокол «Михаил Громов»

В ледовом плену
Самая шокирующая история ледохода «Михаил Громов» происходила в 1985 году. Реальные события, повлекшие за собой серьезные проблемы, происходили одни за другими. Главной задачей ледохода было обеспечение провиантом исследователей, находящихся на станции Русской, которая располагается у моря Росса .

Ученые прекрасно знали, что данные районы океана славятся своими толстыми льдами, окутывающими океан. Но корабль был у станции «Русская» в то время, когда уже началась суровая зима, и лед с каждым днем становился все толще и тяжелее. В этот момент все иностранные корабли уже покидали станцию, но советским мореплавателям необходимо закончить смену зимовщиков и доставить нужные вещи.

В марте 1985 года реальная история ледохода «Михаил Громов» только начинается. Ветра усиливались, температура падала, и судно надолго застряло у моря Росса . Надежды на спасение собственными силами не оставалось, поэтому нужно только ждать помощи от других судов.

История героического спасения ледохода
После безуспешных попыток выбраться собственными силами, было решено ждать помощи. По радио выяснили, что «недалеко» находится ледоход «Павел Корчагин» . К сожалению, он на помощь прийти не сможет, потому что по меркам Антарктиды расстояние было около пятисот километров между суднами.

Немногим позже было такое заявление, что ледоход остался брошенным. Однако, это утверждение ошибочно и на самом деле было совсем не так. Но в начале апреля уже было известно о том, что «Михаил Громов» остался во льдах на неопределенный срок. На «Корчагина» было эвакуировано больше семидесяти людей, а на застрявшем судне остались только добровольцы, решившие бороться до конца. Всего их было 53 человека, главой которых выступал Валентин Родченко .

Около ледохода в середине мая 1985 года лед постепенно начинал трескаться, даря надежду исследователям на спасение. Однако, не тут-то было. Ветра только усиливались, оттаскивая ледоход к югу.

Огромный вклад в спасение ученых внесли люди из министерства СССР . Именно благодаря их приказу организовали спасательную операцию на ледоходе «Владивосток» . Правда, «Михаил Громов» уже довольно долго стоял во льду, следовательно, спасти его было практически невыполнимой задачей. В начале июня 1985 года спасательное судно двинулось на помощь соотечественникам. Главой операции был Геннадий Анохин .

С трудом экипаж «Владивостока» смог дойти до берегов Новой Зеландии , приняв топливо и двинувшись дальше. В середине июля экипаж проходил рядом с «Павлом Корчагиным» . Затем продолжил путь к застрявшему ледоходу. Через несколько дней спасательный вертолет доставлен к «Громову» , привезя медицинских работников и запасы провианта.

26 июля 1985 года – судьбоносный день. Именно в это время «Владивосток» подходил к застрявшему с исследователями ледоходу. Затем он взят под проводку. Через три недели оба корабля вышли в открытые воды океана, пересекая ледовую перемычку.

После небольшой передышки в Новой Зеландии ледоходы направились восвояси: «Владивосток» , как ни странно, во Владивосток, а «Громов» в Ленинград. Орденами мужества награждены все, кто участвовал в спасении.

Все еще в строю
Во времена развала СССР ледоход опять очутился в оковах льда. В этом случае операция по спасению не затягивалась, и корабль удалось спасти буквально через несколько недель.

В данный момент «Михаил Громов» не поставлен как памятник. Он так и используется как доставщик провианта и топлива исследователям Антарктиды . Даже спустя столько времени он исправно функционирует. И все-таки советские инженеры умели делать вещи, способные служить десятилетиями.

Жена Михаила Громова Нина Георгиевна - человек не менее целеустремленный и отважный, чем ее муж, прославленный летчик, генерал-полковник авиации, профессор, Герой Советского Союза. Их общим увлечением были лошади, которых Нина Георгиевна обожала еще со школы. В начале войны она выезжала на рытье окопов неподалеку от Брянска и несколько раз просилась на фронт, но попала в институт иностранных языков Красной Армии, принадлежавший системе Главного разведывательного управления, на факультет военных переводчиков. Нина занималась конкуром в конюшне общества «Пищевик» на Ленинградском проспекте в Москве, приезжал сюда тренироваться и Громов.

На фото - Нина Георгиевна Громова

Михаил Михайлович несколько раз подвозил ее в летний лагерь на Сходне, и во время разговоров выяснилось, что у них много общих интересов и увлечений. У Громова за плечами уже было три брака, и он был старше Нины на двадцать три года, но такая разница в возрасте не стала препятствием началу их романа. Они познакомились во время Великой Отечественной войны, когда Громов был заместителем командующего дальней авиацией, и прожили вместе до самой смерти Михаила Михайловича в 1985 году.

После войны Нине Георгиевне досталась чистокровная английская лошадь Дидо, которая стала ее настоящим другом и партнером, помогла добиться высоких успехов в спорте и стать мировой рекордсменкой в скачках «стипль-чез». После того, как в 1953 году Нина Громова стала чемпионкой СССР, она решила всю жизнь связать выездкой. До восьмидесяти лет Нина Георгиевна активно занималась тренерской работой, была членом экспертного совета команды horsetimes.

Тренировки, выступления на соревнованиях не мешали Нине Георгиевне оставаться заботливой женой и матерью. Именно поддержка жены Михаила Громова, дочери Софьи помогли ему справиться с депрессией, когда в самом расцвете сил он оказался совершенно забытым всеми, несмотря на все свои заслуги. Любовь семьи, привязанность к лошадям и собакам, увлечение искусством позволили ему не упасть духом.

Главная » Времена в английском языке » Громов летчик семья. Великая Отечественная война